История о девочке, о корабле, который она смастерила, и о путешествии, опоясавшем всё Королевство фей

ГЛАВА 3

Привет, До Скорого и Радбыл

в которой Сентябрь едва не утонула, встретила трех Ведьм, (в том числе ободотень) и ей поручают поиски одной важной Ложки.,

Наткнуться на толщу соленой воды оказалось больнее, чем наткнуться на бетонную стену. Вспенившись, она прыснула ей в глаза, вцепилась крепко в волосы, схватила за ноги холодными зеленовато-фиалковыми руками.

После нескольких попыток, Сентябрь, наконец, вынырнула и закрепилась на поверхности. А, успокоившись, поплыла в свою силу. Плавала она хорошо и один раз даже заняла второе место на соревнованиях в Линкольне; вместо серебряной медали ей вручили тогда памятную статуэтку, - крылатую леди на постаменте, - чем предоставили пищу для долгих размышлений на тему, каким же образом крылья могут пригодиться пловчихе. Вот если бы у леди были перепонки между пальцами на ногах, думала Сентябрь, это оказалось бы верным подспорьем. А теперь её поражало, что ни на одной из многочисленных тренировок её преподаватели не уделяли внимания технике плавания баттерфляем, - единственной, позволяющей удержаться на плаву, когда тебе спихивают с большой высоты прямо в океан без всяких церемоний. С одним глазом, залепленным волшебной мазью. Неужели можно было упустить такое из виду, - недоумевала она.

Неуклюже барахтаясь, она то и дело уходила под воду; выныривала, жадно хватая обжигающий воздух, - лишь для того, чтобы оказаться снова накрытой накатывающей волной. Конечно она сопротивлялась и пыталась сделать так, как учили тренеры: расположить тело целиком на поверхности и сориентировать его по направлению к земле, - была ли только она где-то? – чтобы волны сами несли его на берег – был ли только он? – а не в обратную сторону.

Сильно переживая, что её может стошнить, Сентябрь позволила огромной волне поднять себя вверх. Оказавшись на гребне, она резко описала головой практически замкнувшийся круг, пристально вглядываясь в горизонт сквозь остатки мази. Где-то в районе 150 градусов мелькнула размытая оранжевая полоска. Больших усилий стоило ей развернуть в этом направлении тело, но зато потом волны стали подталкивать вперед, пропихивать и перебрасывать, - иногда помогая, а иногда мешая ее энергичному кролю. Усталость наваливалась на Сентябрь с каждым проплытым метром, она страшно задыхалась, но не опускала рук (в смысле, опускала, загребала, снова поднимала, загребала и снова и снова) – пока неожиданно ее колени не уткнулись в песок. Обессилевшая, она распласталась на берегу лицом вниз, даже не обратив внимания, какого удивительного розоватого оттенка был он.

Когда шок начал проходить, на Сентябрь навалился судорожный кашель. На коленях и локтях она поползла вперед прочь из Опасного и Несговорчивого Моря на берег. Сердце не прекращало бешено колотиться и требовало больше времени на отдых. Сентябрь зажмурилась и уступила. Когда она открыла глаза снова, то почувствовала, как выровнялось ее дыхание, и еще как пляж подступил почти к самому её подбородку. На самом деле она провалилась сквозь толстый слой собранного волнами мусора: лепестки красных роз, ветки, колючие листья, желтоватую шелуху каштанов, сосновые шишки, проржавевшие оловянные колокольчики и кусочки скорлупы яиц малиновки. Сентябрь поднялась и, тяжело переступая, стала продираться сквозь эту странную, сладко пахнущую топь, надеясь отыскать твердую почву. Земля, недавно столь желанная, оказалась не тверже моря; зато здесь она могла спокойно и глубоко дышать, не взирая на то, что поломанные ежевичные кусты больно царапали в кожу и приходилось часто спотыкаться.

«Не так уж и долго я в Королевстве Фей, а уже готова расплакаться» - подумала Сентябрь и больно прикусила язык. – «всё равно, лучше это, чем барахтаться в холодной воде». И действительно, по мере того, как она удалялась от моря, мусорная топь ощутимо мельчала. Наконец, ноги проваливались уже ниже коленей, и с облегчением Сентябрь подумала, что идти теперь также просто, как и по глубокому снегу. Она подняла голову и увидела вдалеке высокие серебристые скалы, испещренные маленькими деревцами, только смелостью и большим упрямством добывавшими себе среди камней воду. Они прорастали вбок, но, сильно искривившись, вытягивались вверх. Крупные, длинношеие птицы, сверкая в послеполуденном солнце сапфировыми перьями, копошились и кричали в листве. Устало и часто дыша от изнурительной ходьбы, Сентябрь решилась стереть остатки гномьей мази с глаз, чтобы хоть как-нибудь пережить собственное одиночество. Сделав это, она повернулась назад, чтобы взглянуть на извилистый, оставленный ею след, - но к удивлению обнаружила, что ни розовых лепестков, ни скорлупы, ни ветвей на взморье не было вовсе. Пляж сверкал золотом. Настоящим золотом вплоть до самой кромки фиалково-зеленой воды: тут были дублоны и пиастры, ожерелья, короны и длинные блестящие скипетры, слитки и блюда: все это блестело так, что Сентябрь невольно прикрыла глаза рукой. Теперь выбирать направление движения было бессмысленно, - во все стороны берег был сплошь золотым.

Сентябрь почувствовала, сколь же сильно она хочет есть. И что вода, насквозь пропитавшая одежду, причиняла не меньше страдания. Немного уняв дрожь, Сентябрь скрутила волосы и выжала их прямо на большущую корону; затем то же проделала с подолом своего оранжевого платья. Пришел в себя и жакет: с досады на своё безвольное бездействие, связанное с недолгим утоплением, он спешно раздувался и развевался на морском бризе до тех пор, пока полностью не просох. «Странно здесь всё, - подумала Сентябрь, - хотя Зелёный Ветер наверное смог бы объяснить мне. Но его нет рядом. И не будет, так что незачем оставаться дольше на берегу. У девочек за неимением Леопарда всё-таки всегда были ноги; и я же не загорать сюда пришла». Последний раз она взглянула на фиалково-зеленые волны прибоя. Какое-то странное неведомое чувство затрепыхалось в груди; она не могла определить точно, но чувствовала, что и море и небо имеют к нему отношение. Тем не менее еще глубже, затуманивая эту сверкающую и сияющую рябь, урчал ее желудок. Необходимость отыскать каких-нибудь ягод, или кого-то, кто мог продать мяса или свежего хлеба была важней, поэтому таинственный трепет Сентябрь аккуратно сложила и пристроила в глубине своего сознания так, чтобы он ни в коем случае не перегнулся или истерся. Итак она отвернулась от моря и зашагала вперед.

Пройдя совсем немного, она увидела инкрустированный камнями скипетр и благоразумно решила забрать его с собой. «А вдруг мне придется кого-то подкупить или закупить что-нибудь в дорогу. Да и не то может случиться. Не воровать же мне тогда». Довольная своей предусмотрительностью Сентябрь отправилась дальше, опираясь на скипетр, как на походную трость.

Но идти было не так уж легко. Оттолкнуться и сделать шаг мешала отполированность и сыпучесть золотых монет, расползавшихся в разные стороны; Сентябрь заметила, что подобное происходит только с ее единственной обутой ногой. Пальцы же босой ноги легко проминали поверхность и не скользили вообще, - но как бы то ни было, каждый шаг порождал перезвон отброшенных назад монеток, и к полудню, по грубым подсчетам Сентябрь, это количество приблизилось к национальному золотому фонду Финляндии. Взрослость этой мысли отвлекла внимание девочки, поэтому длинная своеобразная тень разверзлась на ее пути совершенно незаметно.

В Омахе указатели пишутся либо белыми буквами на ярко-зеленом фоне, либо черными – на белом. Сентябрь понимала всю их значимость. Но указатель, возникший перед нею, возвысившийся над нею, смотрел на неё отбеленными ветром глазами с искусно-вырезанного из дерева женского лица, тронутого выражением спокойствия и незначительной эрозией. Золотистый глубокий солнечный свет Королевства фей, играя тенями в ее волосах, подчеркивал скрупулезность и мастерство резчиков. За спиной женщины развевались широкие крылья (совсем как на трофее по плаванию); рук у нее было четыре и вытянуты они были в различных направлениях. На ладони руки, указывающей за спину, приблизительно на восток, как раз как и шла Сентябрь, было выгравировано очень изысканным шрифтом:

ПОТЕРЯЕШЬ ДОРОГУ.

Рука, задранная вверх в северном направлении к верхушкам скал, предупреждала:

ПОТЕРЯЕШЬ ЖИЗНЬ.

Южное направление еще рука указывала на море, и на ней можно было прочесть

ПОТЕРЯЕШЬ РАССУДОК.

Рука, указывавшая на запад, в сторону некрупного мыса, где вроде обрывалась золотая пашня пляжа, была украшена надписью

ПОТЕРЯЕШЬ СЕРДЦЕ.

Сентябрь прикусила губу и задумалась. Расстаться с жизнью в ее планы точно не входило, так что к скалам она не пойдет. Потерять рассудок ей хотелось чуточку меньше; тем более, если по скалам подниматься она умеет без какой-то помощи, для сооружения более-менее непотопляемого судна Сентябрь не замечала ничего подходящего, а на плоту из золота она пошла бы прямиком ко дну. Потерять дорогу ей и так уже однажды пришлось, так что за многие мили ей этот путь уже наскучил. И кроме того, заблудившийся не может знать куда он придет, а это категорически отличалось от ее планов прийти куда-нибудь, пусть она и не знала куда нужно было идти. Куда-нибудь где точно есть пища, а еще кровать и камин; и что так не похоже на Здесь: где только холодное бушующее море и золото.

Выбор падал на сердце.

«О нет, деточка, только не туда!» - крикнула бы ей я, или ты или любой другой взрослый, не раз и не два сталкивавшийся с сердечной растерянностью. Но напоминаю, что Сентябрь была Скорее Бессердечной и не чувствовала перед собой никакой опасности. Обычное чувство для ребёнка.

И не столько рассуждения сформировали её решение, сколько клубящийся тоненькой струйкой дымок, который она заметила далеко впереди на этом направлении. Через мгновение ее уже не было на перекрестке; а четырехрукая красавица, вырезанная из вишневого дерева, поглядела Сентябрь вослед, печально потрясла головой и закрыла глаза.

Более или менее удачно перепрыгивая золотые слитки, которых оставалось уже немного, Сентябрь бежала к месту, откуда вился дым, и то и дело громко выкрикивала слова приветствия, или междометия, привлекающие внимание. «Привет!». «Привет!»

Она увидела большой и широкий горшок (котел, разумеется), вокруг которого стояли, нависая, три сгорбившиеся фигуры. Одеты они были не изыскано, но со вкусом; платья, - старомодные, с высоким воротом и турнюром – выделяли среди собравшихся двух женщин, а мужчина, еще довольно молодой на вид, носил красивый черный костюм с фалдами. Только эти наблюдения случились чуть позже, - потому что первым, что действительно увидела Сентябрь, были их шляпы.

Любому ребенку известно, как выглядит обычная ведьма. Нос крючком, бородавки, жестокая улыбка, - куда уж без всего этого. Но на самом деле никуда только без шляпы. Шляпа определяет всё, - черная, заостренная кверху, с широкими полями; а крючковатый нос или бородавки или жестокая улыбка встречаются и у обычных людей, не умеющих колдовать вообще. Именно шляпами утверждаются различия. Сентябрь это было хорошо известно все те годы, что она прожила в том месте, где знала свое имя, и где ждет ее любящая мама, пусть даже она и не попрощалась с нею. И откуда ушел её отец, однажды одев шляпу с какой-то золотой штукой и тотчас же перестав быть её отцом, - ушел воевать, сделавшись солдатом. Шляпы обладают силой и властью. И они могут обратить тебя в кого-то другого.

Шляпы, которые Сентябрь увидела сейчас, она и раньше видела: во время Хэллоуина таких шляп вокруг было много, но все они были картонные, обшитые сатином и украшенные наклеенными блестками, - совсем не чета этим: из настоящей кожи, видавшим виды и сморщившимся от тяжести, так что самая верхушка уже обвисала вбок, внушая величественность и массивность (от которых никто и не ожидает строгой выправки). Старинные серебряные пряжки украшали стороны, недоброжелательно сверкая, а полы чуть топорщились вверх, почти по-ковбойски. В их виде не было и толики показухи; лишь надежность и практичность, с которой они служили хозяевам, уберегая их от солнца, ветра и дождя. Возможно, ведьмы и горбились потому, что их шляпы были очень тяжелы.

-Привет, - негромко и с едва различимой вопросительной интонацией сказала Сентябрь.

-Чего тебе, - прервавшись, буркнула одна из женщин. В руке у нее была черная, потрепанная книга со множеством загнутых уголков и, негромко бормоча, она читала из нее

-Так. Говорю «Привет».

-Разумеется. Это я и есть.

-Что? – удивленно спросила Сентябрь.

-Ты что слов не понимаешь? Или глухая? – сказала другая женщина, которая держала над котлом руку и готовилась бросить туда ящерицу.

-Ух ты! – воскликнул мужчина, - Глухая малютка, какая прелесть! Давайте удочерим ее и научим сочинять симфонии. На ярмарках в городе с ней мы сорвем большой куш. Я лично куплю ее напудренный парик. И еще треуголку!

-Какая я вам глухая! – раздраженно сказала Сентябрь. Когда она сильно хотела есть, то не умела держать себя в руках. – И говорить тоже умею. Я сказала «привет», а вы в ответ начали морочить мне голову.

-Соблюдай этикет, деточка, – демонстрируя свою жестокую улыбку, произнесла женщина с книгой в руках. - Отсутствие оного означает минимум усилий для нас, чтобы сделать тебя ведьмою. – Она повернулась к котлу и после долгого внимательного изучения плюнула в него. – Привет – это моё имя. В этом была морока, да? Вот моя сестра, До Скорого. А это наш муж, Радбыл.

-Ваш муж? Он женат на Вас обеих? Странно как, - не задумываясь, выпалила Сентябрь. Троица укоризненно глядела на нее, выпрямившись и осанясь, так что девочке пришлось срочно менять тон разговора. – То есть я хотела сказать, что меня зовут Сентябрь. Как Ваши дела?

-Дела у нас движутся. – холодно ответила До Скорого. Она вцепилась в черную перламутровую пуговку на вороте, оторвала ее и швырнула в варево. – На самом деле, всё идеально гладко. У меня с моей сестрой очень тесная связь. Когда мы были помоложе, нам приходилось заглушать это, подслушивая за портьерами, готовя любовные зелья, и еще многое какой несуразицей, характерной для светских интриг и ухаживаний. Два года назад мы это одним махом отринули. Впустую потраченного времени конечно, не вернешь, но зато сейчас мы по-настоящему признательны друг другу за ту полноту жизни, которой можем жить. К тому же, все ведьмы должны придерживаться довольно высокого уровня неправильности своей жизни. А иначе нас исключат из альянса.

- Радбыл стал нашим избранным, потому что он очень способный, - застенчиво, как только способна, улыбаясь сказала Привет. – и он не только отлично готовит и умеет извлекать квадратные корни, он еще и ободотень.

-Правда что ли? Настоящий оборотень? – ошеломленно переспросила Сентябрь, - Который превращается в волка во время полнолуния? – вероятно она решила, что ведьма страдала от постоянного насморка.

-Нет, дорогуша, - ответила Привет, дождавшись, когда Радбыл отсмеется. – Ободотень это совсем другое. Двадцать семь дней месяца, пока луна занята своей жизнью и своей формой, мой любимый – настоящий волк, с сильными и острыми челюстями и виляющим в разные стороны хвостом. А в оставшиеся три дня, когда луна бывает полной, он становится человеком. Таким как сейчас. И за ним замужем моя сестра.

-Но, по-моему, это не совсем честно, - сказала Сентябрь, - потому что муж с Вами бывает дольше.

-Ну этот вопрос мы давно утрясли. Мужчин, с их привычкой постоянно что-то говорить, я не могу выносить долго. А мужчины, долго находящиеся возле моей сестры, начинают путаться у нее под ногами. – улыбаясь, ответила Привет. До Скорого с нежностью и радостью взглянула на мужа.

-И вы… совсем не боитесь волка? – спросила Сентябрь, догадываясь, что если бы волк любил её, защищал и не пачкал лапами ковры, то и сама она не помнила бы о страхе.

-Я между прочим вполне цивилизованный, - беззлобно сказал Радбыл. - Ободотени тоже имеют свою культуру. Мы организовываем хоры. Устраиваем благотворительные бега. У нас даже есть Ротари Клуб. Но вот в облике людей, мы и впрямь опасны.

-Теперь, что тебе от нас нужно, девочка? – спросила До Скорого и принюхалась к вареву в котле. – Как видишь, мы сильно заняты.

«Не робей» - подумала Сентябрь. – «невоспитанному ребенку полагается быть смелым».

-Я надеялась, что у Вас найдется для меня чего-нибудь съестного. Я здесь совсем недавно. И я вовсе не сбилась с пути, потому что ни малейшего понятия пока не имею, куда мне идти, поэтому и пути у меня нету как такового. – однако, произнесенные слова показались Сентябрь не совсем справедливыми. - Наверное, я бы рада оказаться заблудившейся. Ну понимаете, тогда я бы могла знать с какого пути я сбилась, куда я шла. Ужасной оплошностью было предупреждать меня о том, что не надо делать, и лучше бы Зеленый Ветер, переправляя меня сюда, сказал бы что делать. Вот заблудиться, я так полагаю, могло бы быть одним из первых дел. В общем, я не знаю, где я теперь. Этот мусор на пляже, который на самом деле вовсе не…

-Золото Фей. – перебил ее Радбыл. – Они берут его понемногу, когда выбираются в мир людей. Оно там постоянно лежит. Если ты его увидела, то скорее всего гномы намазали тебя одной из своих мазей. Некоторые вещи здесь способен видеть только зачарованный ребенок. Но есть и вещи, предназначенные только для местных.

-Так и было. Бетси. Она показала мне Руперта, но потом еще и швырнула в меня этой гадостью.

Сентябрь чуть крепче ухватилась за свой скипетр.

-Не иначе ты её охмурила чем-то. Я правильно понял, что Руперт – это что-то ужасное и пугающее? Некоторые, когда их глаза вылезают из орбит от страха, бывает, видят домовых; но чтобы увидеть золото Фей этого средства явно недостаточно. Так или иначе это фокусы для туристов, и они нужны пограничникам лишь для их собственного развлечения. – Ободотень тяжело вздохнул, и в уголках его глаз выступили морщинки. – К тому же в наши дни за всем ведется строгий учет, и гномьи средства очень высоко ценятся. У тебя случайно не осталось, - с этими словами Радбыл пристально всмотрелся в ее глаза, но вскоре вздохнул с разочарованием. Сентябрь совсем не понравилось быть объектом чьего-то повышенного внимания.

-Сэр Волк, мне так хочется есть. – прошептала она, - У вас там не суп варится?

-И даже не зарься! – отрезала До Скорого. – От нашей чары тебе не положено ни капельки.

Чары. «Ведьмы и чары и ободотени» - приободрившись, подумала Сентябрь, - «разве не за этим я сюда шла»

-А что за чара? – закончила она вслух.

Все трое посмотрели на неё, словно вопрос прозвучал «а какого цвета морковка?»

-Мы – ведьмы. – произнесла Привет, а Радбыл с важностью показал на свою шляпу.

-Но ведьмы же делают много всяких чар…

-Чародейки делают.

-Волшебство…

-Волшебницы.

-И они превращают людей в …

-Маги.

-Или внушают людям дела, которые они…

-Заклинательницы.

-А проклятия или сглаз…

-Колдуньи, - в унисон прогудели сестры.

-И сами превращаются в сову или кошку..

-Элюрантропы.

-Ну…чем же тогда занимаются ведьмы? –Вопрос мог показаться глупым, но Сентябрь без труда отогнала это ощущение. Пребывание в Королевстве Фей дается всякому человеку не легко. То, что случается по-настоящему, чаще всего практически невозможно описать словами.

-Мы заглядываем в будущее, - осклабившись, сказала До Скорого. – И помогаем ему сбываться.

-Но для чего тогда ящерицы и пуговицы? Или такие изысканные одежды?

-Я смотрю, здесь еще ведьма появилась, - ехидно ответила Привет, с хлопком закрыв книгу. – Как ты можешь судить вообще?! Будущее довольно неряшливо и пестро, и вообще морока, дитя мое.

-А одеваться мы должны прилично, - поддержала До Скорого, - чтобы оно считалось с нами, принимало нас всерьез.

-Давайте будем дружелюбны, – вмешался Радбыл, обнимая порхающим движением обеих своих жен. – Она же всего лишь ребенок. И мы тоже когда-то были детьми. И не знали ничего о будущем. Тем более по отношению к ней, мы можем себе это позволить. Она ведь может нам очень пригодиться.

Он залез в один из карманов пиджака, вытащил объемистый сверток и медленно, уголок за уголком, - словно иллюзионист, нашедший исчезнувшего на глазах голубя, - принялся разворачивать вощеную бумагу. Сентябрь увидела толстый кусок пирога из красно-сероватого теста и такого сочного, что пропиталась даже бумага. Сверху он был покрыт растаявшей глазурью кораллового цвета, блеск которой сразу смешался со слабым сиянием взморья. Ободотень наклонился к ней и, вытянув широкую ладонь с угощением, предложил его.

Единственное, что в тот момент занимало мысли девочки, - как бы удержаться от того, чтобы схватить, сцапать его. Она была столь голодна. Два раза откусив, третьим она добирала уже остатки и крошки. Но разве Зеленый Ветер не предупреждал ее о еде Фей?

«Но на самом-то деле, - убеждала себя Сентябрь, - какое это имеет отношение? Это ведь еда ведьм».

-Я так полагаю, вы все равно мне не скажите, как я вам пригожусь, - быстро выпалила она, когда пирог улегся в желудке, - Но, если разрешите, я могу сама взглянуть.

-Привет, по-моему мы имеем дело с очень уникальным персонажем, - ребенком, который слушает. – засмеялась До Скорого. Она казалась хохотушкой.

-Деточка, для этого нужно быть прорицательницей, - покачивая головой, ответил Радбыл.

Но его тут же прервал зловещий голос Привет:

-Малышка, я с радостью покажу тебе твоё будущее.

Ведьма опустила руку в бурлящий котел и вытащила из супа крупный, во всю ладонь комок какой-то мерзости желто-фиолетово-клубничного цвета, напоминавшей одновременно и синяк и джем. Комок она бросила на землю, и он, густо клубясь, принялся дрыгаться и перекатываться. Троица ведьм не сводила с него глаз. Потом Радбыл ткнул в него своим наманикюренным пальцем и комок некоторое время вибрировал. Когда и это прошло, сестры многозначительно переглянулись. Конечно, Сентябрь в точности копировала их действия, но ее напряженный взгляд сникал, достигая поверхности.

-Мое будущее какое-то глыбное, - неуверенно пробормотала она.

Тут До Скорого откололась от своей семьи и, обходя дымящийся котел, подошла к Сентябрь. Она присела перед ней, отбросила выбеленные волосы назад и посмотрела темными блистающими глазами. Лицо ведьмы в такой непосредственной близи внезапно засияло сказочной красотой, (даже казалось, что чуть зарделись высокие аристократические скулы), и девочка поразилась, отчего же раньше не заметила этого, наблюдая, как она бросала всякие штуки в котел.

-Сентябрь, - выдохнула До Скорого. Ее голос был теплый и глубокий и пах сандалом и медом. – Тебя ведь так, кажется, зовут? У тебя такое прелестное имя; и хоть я сама предпочла бы Октябрь, твои родители дали тебе его потому, что очень сильно тебя любят. А моё имя тебе нравится? Оно ведь, как и твое, весьма необычное.

-Д-да, - смутившись, ответила девочка. Конечно, она очень хотела угодить До Скорого, но в то же время и гораздо сильнее она хотела понравиться ведьме, чтобы та даже полюбила ее и рассказала бы как же сильно они похожи. Но До Скорого снова рассмеялась, однако в этот раз это был не просто хохот, а звонкий и мелодичный, почти как песня, смех.

-Моя сестра не стыдится того, что делает. Даже когда открывает прямо перед твоими глазами сокровенные тайны ремесла. Будущее, как ты увидела, это в некотором роде суп или рагу, такой вишисуаз на основе настоящего и прошедшего. Вот как он получается: ты смешиваешь то, что ты сделала сегодня, с тем что ты сделала вчера и вообще до этого дня, затем протираешь это с тем, что делали все, кого ты когда-либо встречала, а после заправляешь тем, что сделали все, кого и они когда-либо встречали. Только тогда добавляешь соль, и ящериц, и перламутр, и зонтик, и печатную машинку, - и вообще много всего, о чем мешает рассказать тебе данная мною клятва ведьмы. В этом всё веселье магии, - в нелинейности мышления. Зато в итоге, когда, повинуясь твоему колдовскому мастерству, все между собой соединится, и если котел окажется достаточно большим, чтобы вместить в себя это, пред твоим взором окажется завтра. Так что этот ком, жирный и грязный, который сестра бросила перед тобой, это твой жребий. Это пророчество.

-И о чем оно?

-О, если ты умеешь заглянуть, Сентябрь, ты прочтешь внутри о многом. Хочешь обучиться этому? Хочешь уметь читать сакральный смысл в этом самом шмате, цвета картофельного пюре и венозного желе. Хочешь стать ведьмой?

-Ведьмовство – удивительная стезя. – добавила Привет. – Движение звезд подчинено твоим распоряжениям! Все дни будущего лежат перед тобой как солдатики в бронзовых доспехах!

-Ну и конечно у тебя будет настоящая величественная шляпа, - подвел итог Радбыл.

-У Маркизы тоже замечательная шляпа. – сказала Сентябрь, растрясая головой внезапный парфюм До Скорого, овеявший её. – Мне так говорили.

Лица всех троих слегка осунулись.

-Я ничуть не сомневаюсь, что к осени нас всех оденут в твидовые брюки. – саркастически заметила До Скорого. Она зажмурилась крепко и нервно вздрогнула, - но когда вновь открыла глаза, они как раньше разлились глубокими фиалковыми озерами, наполненными обещаниями. – Но мы сейчас обсуждаем твои перспективы, дорогая моя. И сколь бы сильно не было мое желание посвятить тебя сегодня же в члены моего шабаша, столь же велико и препятствие, мешающее мне взять под свою опеку такую очаровательную, вежливую, образованную молодую особу. Ибо ведьма – ничто без своей Ложки; а мою много лет назад украла Маркиза, эта капризная и завистливая и эгоистичная и, вообще, в каждой бочке затычка! – услышав это, Привет и Радбыл отодвинулись от нее назад, словно испуганные тем, что Маркиза внезапно может появиться и крепко наказать нахалку. Но До Скорого не унималась, - Но если найдется неустрашимый и смелый прелестный ребенок, то он мог бы отправиться в Город и забрать ее и вернуть мне и узнать, что значит ведьмина благодарность. Мою Ложку ни с какой другой не спутаешь; она – большая, деревянная, вся в прожилках от кабачков, вина, сахара, йогурта, позавчера, скорби, страсти, ревности и завтра. Я уверена, что Маркиза положила на неё глаз; все красивые вещи в итоге оказываются у неё. Зато когда ты вернешься, мы сделаем тебе маленький черный турнюр и черную шляпу, научим отваживать лунных чаек и танцевать с Гигантскими Улитками, охраняющими Кладовую Времени.

Желудок Сентябрь внезапно скрутило, так что она даже звука произнести не могла.

-Мисс До Скорого, я ведь здесь совсем недавно. Мне пока не хочется становиться никем, кроме себя. По-моему, если бы я была дома, то мое решение было бы похоже на сиюминутное решение стать геологом: а вдруг мне разонравятся горы и породы, когда я повзрослею? Стать ведьмою звучит заманчиво, но, я уверена, мне надо тщательнее взвесить мои… мои перспективы.

-Но на кону будущее! Только представь, дитя мое! Стоит тебе увидеть что-то тебе неприятное, -бац! Добавляешь немного лакрицы и резанца и меняешь это. Что может быть лучше?

-И это впрямь действует? Серьезно, можно менять будущее?

-За пару удачных попыток в прошлом я тебе ручаюсь, - пожимая плечами, ответил Радбыл.

Гипнотическая красота До Скорого, Сентябрь внезапно почувствовала это, действовала на неё, как благодатная почва на пустоцвет. Она резко отвела глаза от ведьмы, словно выкорчевала сорняк, и тотчас же в голове прояснилось, мысли больше не тревожили своей угловатостью.

-Но, мисс, если Вам действительно так хочется заполучить обратно свою Ложку, что же тогда мешает?

До Скорого резко выпрямилась в полный рост, (который почему-то оказался чуть меньше, чем был до этого), и отряхнула черное платье от пыли. От нее больше не разило парфюмом, и ее сияющие, совершенные краски скул и губ вновь померкли, – но она по-прежнему производила впечатление красивой женщины.

-Да, - произнесла она сухо. – Мне мешают львы Маркизы.

-Ну, я хочу сказать, что меня вовсе не надо охмурять или обещать мне турнюр. Я могла бы достать ее для вас. Наверное, достала бы. По крайней мере, попыталась бы. Ведь для чего то я попала в Королевство Фей. Не для того же, чтобы, как мой дедушка, расхаживать вдоль побережья и высматривать в песке обручальные кольца. – Сентябрь впервые, как покинула Омаху, рассмеялась, представив дедушку в куртке с заплатанными локтями и размахивающим металлодетектором над слоем золотой обманки. – «Квест» - пронеслась в голове мысль. Волнение захлестнуло ее, как поднявшаяся дрожжевая опара. - «Настоящий квест, как у настоящего рыцаря! А ведь она даже не обратила внимания, что я маленькая, и у меня нету меча».

-Что ж, очень отважно с твоей стороны, дитя моё, - сказала Привет. – Не обижайся, что моя сестра коснулась тебя сиянием; она сделала это без злого умысла, только чтобы показать, сколь свирепа и опасна Маркиза. Давным-давно, она охотилась на ведьм. Её огромная пантера помогала ей преследовать нас, а ее лук разил без пощады. Она отобрала Ложку у нашей матери и расколола её поперек её спины. Прощай и Ещё Увидимся, двое наших братьев, пали под ее стрелами, - они были отличными, талантливыми ведьмаками. А всё потому, что мы отказывались дать ей то, что она хотела.

-И что же она хотела?

-Единственный день. – ответила До Скорого брезгливо. – Она приказала нам вскипятить для нее будущее, в котором появилась бы дата ее смерти. Она хотела спрятаться от нее. Но мы ничем не могли услужить.

Слушавшая, затаив дыхание, Сентябрь тяжело вздохнула. Мысли роились в ее голове, не спеша складываться в какое-либо решение. Она смотрела на бурлящий котел с темно-фиолетовым супом и пыталась догадаться, в какую же историю она попала. В забавную или серьезную? Как ей следует поступать? Если бы история задумывалась забавной, то в омут за Ложкой можно было бы бросаться смело: это обернулось бы всякими приключениями, смешными стишками, головокружительным кувырканием и веселой пирушкой в конце под розовыми фонариками. Но вдруг это была серьезная повесть, былина, - где ей предстояло совершить нечто важное, где были бы снег и стрелы и настоящие враги. Но никто не вправе знать суть той повести, которую он сам шаг за шагом развивает. Конечно, мы хотели бы подсказать Сентябрь; но ведь и мы можем заблуждаться о характере чудовища, что движет историей. Всем известно, как она может менять обличие от события к событию. Истории – это невоспитанные и непокорные создания, склонные к упущениям и искушаемые ластиками. Поэтому лучшим для них местом, откуда они никогда не выберутся и не устроят беспорядка, являются толстые книги.

Конечно, определенные подозрения о сути истории, в которую звал её появившийся в кухонном окне Зелёный Ветер, у девочки были. Знаки, указывающие на это, были недвусмысленные. Но вот теперь она совсем одна, бедняжка, и вокруг вовсе не вьются роем феи. И вместо плясок и хороводов с ожившими боровиками она втянута в противоборство на сторону очень строгих ведьм и их погибших братьев. Мне самой ее очень жалко, и я могла бы помочь ей, - всего –то одним верно выбранным существительным и несколькими глаголами: и проблемы как не бывало! Но Сентябрь сама должна сделать выбор, совершить поступок, - и не мне говорить о том, какая суровая задача предстоит ей.

Но ведь дочери машиниста естественно быть практичной и сообразительной. И разве не совместимы снег и настоящие враги с розовыми фонариками и головокружительными кульбитами? И хотя бы одним грибным хороводом? Вот это будет история, если у нее действительно всё получится!

«Кровь прольется. – подумала девочка. – Я помню, Зеленый Ветер говорил об этом. Значит, так тому и быть, без крови – никуда. Но ведь и чудеса тоже случатся, - иначе, зачем он привел меня сюда? Ради чудес я согласна на ранения».

Сентябрь подошла ближе к До Скорого и, как будто посторонняя рука подтолкнула её, опустилась перед ведьмой но одно колено.

-Я всего лишь девочка из Омахи, - произнесла она, опустив голову и скрывая невероятное волнение, - Я не так много умею. Читать книжки, плавать, могу починить бойлер, если поломка не серьезная. Мне свойственно принимать поспешные решения вместо того чтобы промолчать и вести себя как хорошая девочка. Если по-вашему это неплохой арсенал, я согласно использовать его, как оружие, и отправиться добывать Вашу Ложку. Если я вернусь, - Сентябрь судорожно сглотнула, - вы поможете мне пробраться обратно в чулан между мирами, а там уж я доберусь до дома и лягу спать в свою постель. А еще я прошу Вас об одолжении.

-Каком? – обеспокоенно спросила До Скорого.

-Я пока не придумала что-либо стоящего. Но я обязательно придумаю. – смущенно ответила девочка.

В этот момент из-за облаков выглянула луна. Привет и До Скорого, поплевав на ладони, торжественно скрепили сделку.

-А как ты разберешься со львами? – спросила боязливо До Скорого.

-Ну, мне уже довелось обращаться с большими кошками. По-моему львы не страшнее леопардов. – ответила Сентябрь, хотя слова не показались ей таким решительными. – Скажите мне лучше, где живет Маркиза и как туда добраться.

В едином порыве все трое вытянули руки в сторону севера, где высились скалы.

-Где же еще? В столице. В Пандемониуме.

-А далеко до нее?

Не найдя что ответить, троица смущенно уставилась в землю.

-До скорого, - сказала Привет.

-Рада была, - сказала До Скорого.

-Прощай, - сказал Радбыл и нежно поцеловал её в щеку. Теперь у нее стало два поцелуя. И надо сказать, что поцелуй ободотени и поцелуй Зеленого Ветра сразу же сдружились.

Сентябрь шла по дюнам, облитым радостным лунным сиянием, вглубь Королевства. Сладкий ведьмин пирог согревал девочку изнутри. Иногда, откуда-то издалека ночь прорезал крик охотившейся совы. И вдруг, словно в голове полыхнула молния, она вспомнила слова «проверь свои карманы». Положив скипетр на траву, Сентябрь залезла в карман зеленого жакета и вытащила оттуда крохотный стеклянный шар, сразу же засверкавший в лунном свете. Внутри, плавая на каком-то далеком ветре, покачиваясь и переворачиваясь под неощутимым дыханием, сиял изумрудом ольховый листок.