ЧАСТЬ 2 ХРОНОЛОГИЯ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ АНАЛИТИКИ

ГЛАВА 8 ЧТО ТАКОЕ ХРОНОЛОГИЯ

В пирамиде Хеопса археологи нашли надпись пятитысячелетней давности: «Я — фараон Хеопс — построил эту пирамиду за 3000 лет до рождения Христа».

Исторический анекдот

Насчет сущности хронологии существуют различные мнения, отражающие различное отношение к моделированию прошлого и к оценке значения хронологии для оного. Наряду с разделяемой мной в основном точкой зрения о том, что без хронологии нет истории, что хронология является очень важным элементом моделирования прошлого, бытует и мнение о второстепенном значении датировок для описания прошлого. На этом основана и широко представленная тенденция объявлять прошлое, о котором мы располагаем только весьма скудными знаниями археологической природы, не предысторией, а ранней историей.

Довольно распространенное общее пренебрежительное отношение к хронологии выражается также в классификации историками хронологии как вспомогательной исторической дисциплины, в почти полном прекращении серьезных хронологических исследований в рамках исторического комплекса гуманитарного знания, в абсолютном изъятии — начиная с начала XX века — профессии хронолога из списка исторических специальностей. Я бы, скорее, сказал, что история — по крайней мере, исследуемая исторической аналитикой история отдаленных от нас на несколько столетий или и того более времен — должна быть вспомогательной дисциплиной хронологии. Только хронология помогает нам понять, занимаются ли историки описанием прошлого или словоблудием и колдовством вокруг придуманной ими виртуальной «древней» действительности.

Некоторые видят в хронологии в первую очередь науку о развитии представлений о времени, о технике измерения времени, о календарях и их строении у разных народов. За этим подходом пытаются закрепить наименование «математическая хронология» (иногда — более точно — его называют «астрономическая хронология»).

Конечно, и такое знание весьма ценно. Но настораживает следующее: такой подход к хронологии соответствует идеально задачам хранителей святости храма ТИ.

К чему стремятся и что достигают сторонники концентрации внимания на понимании хронологии как астрономической хронологии, коих подавляющее большинство среди авторов книг, написанных по-русски? Побольше спекулятивных рассуждений на трудно проверяемые темы, максимум отвлечения внимания от проблем с исторической хронологией в рамках ТИ. Эта моя оценка не означает, что я недооцениваю важность знания астрономических основ измерения времени. Она, скорее выражает мой скепсис относительно обоснованности наших представлений об использовании календарей разными народами в отдаленные от нас времена.

Другой подход ставит на первое место искусство привязки исторических событий, явлений, процессов к временной оси и видит в хронологии науку об обосновании исторических дат и о трудностях, связанных с технологией датировки. Это и есть историческая хронология. Такое видение хронологии не отвергается ТИ полностью, но и не ставится во главу угла, ибо одна из не сформулированных аксиом ТИ заключается в том, что датировка основных исторических событий прошлого, в основном, уже была успешно осуществлена до Первой мировой войны и сегодня этим не стоит слишком много заниматься.

Историческую хронологию иногда называют еще и технической. Этот термин ввел Иделер в своей известной монографии «Справочник по математической и технической хронологии», напечатанной в Берлине в 1825 году, для того, чтобы подчеркнуть свое желание сосредоточиться только на том самом важном, что необходимо для получения хронологических дат. Поэтому можно считать техническую хронологию синонимом исторической, а можно считать ее костяком оной, из которого удалено все то привычное для историков раскрашивание яркими красками картины прошлого, которое делает исторические труды более читаемыми, но не помогает разобраться в датировках.

Падение интереса к хронологии в общем документирует динамика статей соответствующего содержания в русских энциклопедиях. В энциклопедии Брокгауза — Эфрона 1903 года статья «Хронология» занимает пять колонок (2,5 стр.), причем за ней следует еще и колонка, посвященная русской хронологии. Еще большего объема статья на эту тему была напечатана в созданной на основе энциклопедического словаря Майера Большой дореволюционной 20–томной Энциклопедии Книгоиздательского товарищества «Просвещение». Наконец дореволюционная Еврейская энциклопедия под общей редакцией д — ра Л. Каценельсона и барона Д. Г. Гинцбурга посвятила хронологии целых пять страниц. Ситуация меняется в корне после Первой мировой войны. В БСЭ1 такая же статья еще занимает целую колонку (полстраницы). А в БСЭ2 информация под заголовком «Хронология» состоит аж из 14 строк! Правда, в БСЭЗ длина статьи о хронологии снова возросла, но объема таковой в БСЭ1 не достигла.

Свою скептическую позицию по отношению к доминирующей роли астрономической хронологии в соответствующих книгах я постараюсь представить ниже в данной главе. Здесь отмечу только, что в БСЭЗ статья «Календарь» занимает четыре колонки, т. е. она приблизительно в пять раз длиннее статьи «Хронология». Хочу сразу подчеркнуть, что больше всего меня беспокоит не наличие некоторого количества сказок о календарях разных народов, а то обстоятельство, что на основе этих сказок — скороговоркой и без должного внимания к возможным трудностям — новым поколениям историков дают необоснованный и неправильный фундамент для датировок. Их вводят в заблуждение относительно истинного положения дел в хронологии. Каково оно на самом деле, будет рассмотрено и во второй половине этой главы, и во всей данной части книги.

Календари, календари и снова календари

Каких только календарей не напридумывали историки! Одно только перечисление оных в оглавлениях книг по хронологии занимает целую страницу. Тут и разные типы календарей:

• Лунный

• Солнечный

• Луннo-солнечный

• Солнечнo-лунный (если это не одно и то же)

• Подекадный

• Подневной или суточный (календарь Иосифа Юстуса Скалигера — основного претендента на роль основателя современной хронологии, скорее всего, названный им юлианским в честь Кая Юлия Цезаря… Скалигера, своего отца).

Но ведь еще различаются календари и началом года: в марте, сентябре, январе. Да и не обязательно с первого числа месяца: в XIII веке в Ливонии год начинался 25 марта. В конце этого века и в начале следующего в Прибалтике становится модой считать началом года 25 декабря! Об этом сообщает нам доктор исторических наук, профессор кафедры источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин Историко-архивного института Российского государственного гуманитарного университета в Москве Елена Ивановна Каменцева в своей «Хронологии», переизданной издательством «Аспект — Пресс» в Москве в 2003 году почти без изменений по версии 1967 года.

Написанная около 40 лет тому назад исходная брошюра была, по признанию ее автора, излишне перенасыщена «политической ангажированностью изложения истории систем летосчисления». Эту перенасыщенность убрали. И все! Никаких других изменений в науке о времени за прошедшие почти 40 лет уважаемый профессор не сочла нужным нам сообщать. Скорее всего, их. и не было. Уже по приведенному названию кафедры в основном российском гуманитарном центре знаний видно, что никто хронологией всерьез не занимается.

Но вернемся к нашим баранам. Оказывается, были даже два мартовских года (т. н. древнерусские весенние годы), ничем друг от друга не отличавшиеся, а только получавшие разные номера, с отличием на единицу. И это все различия, которые проявляются в основном в рамках одного года. Правда, годовые различия могут накапливаться и со временем превращаться в серьезную проблему.

Но еще более существенно отличие календарей — по крайней мере, с точки зрения их использования не для определения внутригодовых дат типа праздников или срока начала полевых работ, сезона охоты и т. п., а для различения годов в целях исторического датирования — по эре, которую они якобы используют.

По вопросу об изобилии различных эр читатель найдет интересную информацию в книге Фоменко и Носовского «Какой сейчас век?» (М.: АиФ-Принт, 2002), где на стр. 19 рассказывается о двух сотнях различных эр одного только типа «от сотворения мира». Разброс дат начала летоисчисления по этому принципу составляет около двух с лишним тысяч лет! Можете себе представить, с какой точностью будут переводиться даты в исчисление по нашей эре, если в источнике не указано, какая именно из многочисленных эр этого типа была использована автором.

Но ведь есть еще и календари якобы конкретные, соотносимые с разными народами, религиями, странами

• Вавилонский (так прямо один единственный вавилонский?)

• Древнеегипетский (тот же вопрос: три тысячи лет неизменно один и тот же календарь?)

• Древнееврейский (тоже ведь не один век!)

• Китайский (это все равно, что сказать: европейский)

• Календари Индии (по крайней мере не забыли про множественное число!)

• Вьетнамский

• Древнегреческий

• Римский (т. е. «древних римлян»)

• Юлианский римский

• Кумранский

• Арабский языческий

• Мусульманский

• Византийский

• Тюркскo-монгольский

• Древнерусский (в разных вариантах).

Они якобы отличались не только астрономическим типом, но и отсутствием или наличием, а также числом високосов (годов особой длины), вставными месяцами или днями и т. п. Часто о таких календарях или о счете времени вообще у разных народов сохранились самые отрывочные сведения, пару названий месяцев или дней недели. Иногда по косвенным данным восстанавливаются какие-то признаки древнего счета времени (без каких-либо надежных хронологических данных о временных рамках изменений календарей и причинах таких изменений).

Традиция эта, сводящая хронологию в большой мере к истории календарей, восходит еще к основателю научной хронологии Иосифу Юстусу Скалигеру, о котом речь идет подробно в одной из следующих глав. Из 430 с лишним страниц своей первой книги по хронологии «Исправление хронологии», изданной якобы в 1583 году, около 200 в начале книги посвящены различным типам года, его подразделениям и разным периодам, длина которых колеблется от четырех лет для олимпиад до многих сотен лет для крупных циклов. Впрочем, и вторая половина книги тоже в основном содержит описание разного рода календарных расчетов. Историческая хронология служит здесь скорее иллюстрацией к теории и истории календарей, а приводимые хронологические таблицы побочным продуктом календарных рассмотрений.

Почтенная любительница такого околокалендарного «смол тока» Е. И. Каменцева пишет, например, в своей «Хронологии»:

«Счет времени сезонами очень крупный. Закономерно поставить вопрос — делился год на месяцы или нет? Сведения о делении древнерусского года на месяцы чрезвычайно бедны. […]

Вероятно, как и все календари древности, древнеславянский календарь первоначально был лунным, лишь со временем превратившись в луннo-солнечный. На это указывает наличие 13–го месяца, называемого в более поздних источниках влазьным» (стр. 46)

«Первоначально», «со временем» — какие точные хронологический указания! Как просто будет их использовать при составлении хронологических таблиц! В качестве общей тенденции можно, однако, заметить явное желание историков удалить от нашего времени, увести в далекое прошлое все изменения в календарях, сделать их неизменными в течение длительного последнего отрезка их временного существования. В этом — основные причины неверных датировок в рамках исторической хронологии. В частности, есть подозрение, что лунные календари использовались еще сравнительно недавно и переход от лунных к солнечным не был исследован и четко описан и служит по причине своей неучтенности основным орудием искусственного удлинения хронологии. Везде, где месяцы играли роль года, а потом это знание исчезло, мы получаем автоматическое удлинение истории в 12 с лишним раз! Но есть ведь еще и календари нового времени, а также календарные проекты, пока еще не реализованные (их тоже нужно знать интересующимся хронологией, чтобы окончательно отвлечься от исторической хронологии):

• Республиканский календарь Французской революции

• Корейский календарь Ким Ир Сена

• Календарный проект Медлера (1864 год, 31 високос на 128 лет, а не 32)

• Всемирный календарь

• Стабильный календарь.

И про все это можно писать страницы и страницы, десятки и сотни. Можно рассматривать все, что попадется под руку, с точностью до наносекунды и сетовать на то, что год не измеряется целым числом дней и лунный месяц тоже, а также радоваться тому, что неделя, если ее определить как состоящую из ровно семи дней, будет — таки в отличие от года и лунного месяца измеряться целым числом дней, без необходимости добавлять к ним сердешным дополнительные часы, минуты и секунды. Что и делают в разных вариантах все представители ТИ, пишущие с умным видом на тему о хронологии, но более всего боящиеся, что читатель завопит недетским голосом: «А король-то до неприличия голый!».

Тут тебе и о декретном времени расскажут (без которого, конечно, ни одно историческое событие не датируешь даже с точностью до года!), и о Гринвичском меридиане, с одной стороны которого расположен розовый нулевой пояс, а в шаге от оного уже светлo-зеленый 23–й, и об эре Девы, которая использовалась в пупе земли городе Херсонесе (прочитал было в Херсонете, не сообразил, где это и написал извинительно «пардон, так в тексте», но потом протер очки и понял, что речь идет о причерноморском Херсонесе), и об эре, которой пользовались старообрядцы (наверное, еще в армии Александра Великовыдуманного), и о механических часах, которые Лазарь Сербии установил в 1404 году (это по какой же эре?) в Кремле, и о шаббате, который у ведьм и прочих народов означал всегo-навсего покой, который нам только снится, и о разнице между солнечными и звездными сутками (звездных суток на Солнце на единицу больше, чем солнечных на звездах, или я чего-то там недопонял с этой крайне необходимой каждому хронологу хреновщиной)…

Вот, например, статья А. А. Романовой о хронологии на стр. 162–201 в книге «Специальные исторические дисциплины. Учебное пособие», изданной в 2003 году в С. — Петербурге при финансовой поддержке Института «Открытое общество (Фонд Сороса) России», из которой я взял приведенные в последнем абзаце примеры. Статья, не обошедшаяся без формулы — заклинания в сноске на странице 167 о легкой опровергаемости работ «многочисленных сторонников так называемой «новой хронологии» А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского». Очевидно, вместо ранее обязательных цитат из классиков марксизма — энгельсизма — ленинизма — сталинизма — маодзедунизма современные российские историки должны давать клятву верности родной ТИ в такой, например форме: «Эта теория выглядит весьма эффективно в целом и не выдерживает никакой критики при рассмотрении конкретных аргументов, которыми оперируют А. Т. Фоменко, Г. В. Носовский и их последователи».

Вот и Савельева с Полетаевым, признавая что в хронологии сохраняется немало темных мест и белых пятен, не делают из этого вывода о том, что нужно попытаться выяснить причины такого состояния, а обрушиваются на Фоменко за его якобы «неимоверные хронологические измышления». А далее следует перл на уровне идеологического идиотизма: «К сожалению, подавляющему большинству профессиональных историков просто жалко тратить время на демонстрацию научной несостоятельности фантасмагорических концепций А. Фоменко и его последователей».

А на научное обоснование фантасмагорических хронологических построений их же коллег Скалигера и К° им тоже жалко тратить время? Да за прошедшие 30 с лишним лет идеологической борьбы с критиками традиционной хронологии не проще ли было бы собрать квалифицированный коллектив «профессиональных историков» и хронологов (если таковые еще не вымерли как социальная прослойка вспомогательного характера) и написать солидный многотомный труд «Обоснование традиционной хронологии» и дать в нем исчерпывающий анализ истории возникновения хотя бы сотни — другой узловых дат мировой истории. Слабо, товарищи словоблюды в поисках утраченного?! Да вы хоть Иделера читали, о котором пишете ничего не значащие общие фразы?

Кстати, не призван ли Фонд Сороса способствовать открытому обществу и свободе научного творчества, попираемой Романовыми, Савельевыми, Полетаевыми и иже с ними во имя сохранения догматического стандарта на уровне воззрений XVII века о прошлом человечества?!

От календарей к технической хронологам

Возвращаясь к статье А. А. Романовой о хронологии, отмечу, что в ней всему этому описанному выше развлекательному чтиву посвящены страницы 162–200 с заходом на завершающую статью страницу 201 и только последние полстранички уделены «применению хронологии в исторических исследованиях». Можно себе представить, как будут применять хронологию в исторических исследованиях будущие поколения историков, воспитанные на столь мудрой и разработанной до мельчайших деталей методологии технической хронологии. А для читателя, который этого себе еще представить не смог, приведем этот объемистый раздел полностью:

«Знание хронологии требуется при анализе практически любого источника, содержащего прямую или косвенную датировку. Если речь идет о средневековом источнике, большое значение имеет вид источника. Трудный, но обширный материал для исследования представляют собой летописные памятники. На их материале были выработаны многие приемы хронологического исследования, в том числе: перекрестное сопоставление данных с показаниями иностранных источников и других списков летописи, метод «годовых границ», позволяющий определить использовавшийся в летописи стиль. При наличии достаточно развернутой датировки, содержащей противоречия, в последнее время исследователи делают попытки истолковать эти датировки не просто как ошибку, особенно если можно проследить определенную систему следования датировок, но как свидетельство использования в том или ином летописном памятнике хронологической системы, не укладывающейся в традиционную схему. Если в памятнике (в акте, писцовой или владельческой записи) содержится только одна дата, анализ хронологических несообразностей из-за отсутствия сравнительного материала не всегда позволяет сказать, имеется ли в документе ошибка или при датировке была использована особая хронологическая система. Кроме того, многие акты (особенно XIV–XV веков) или записи не имеют прямых хронологических указаний на время их создания. Вне зависимости от типа источника необходимо проверить все имеющиеся в нем даты и косвенные датировки.

При рассмотрении памятников нового времени затруднения может вызвать проблема использования в памятнике юлианского или григорианского календаря, особенно если датировки с использованием этих календарей чередуются. Выяснение того, какой именно стиль использован в источнике, требует зачастую достаточно большого количества материала для сравнения, а также дополнительных косвенных хронологических указаний на дату события».

И это все. Все, так сказать, хронологические университеты. Все, что можно сказать сегодня о применении этой «специальной исторической дисциплины» на практике. Все, что должно научить историка замечать ошибки в традиционной хронологии и устранять оные. И какое же знание хронологии получает читатель статьи Романовой, кроме того, что нужно придерживаться традиционной исторической дисциплины и поругивать нетрадиционных и недисциплинированных вольнодумцев? Только то, что хронологию как науку к началу третьего христианского тысячелетия в ТИ окончательно добили, что она деградировала до уровня комикса и постельного чтива на предмет ускоренного засыпания.

Оставаясь на предложенном Романовой общем уровне, мы бы хотя бы отметили, что следует различать датирование историческое, т. е. на основе исторических документов или текстов, которые некоторые авторы считают таковыми, и археологическое датирование. Историческое датирование можно разделить на абсолютное, когда в источнике указана дата происходившего или хотя бы ее часть (например, год), и относительное (о котором скажу ниже). К абсолютной датировке можно отнести и датирование, которое приводит к некоторой дате (или году) на основе цепочки логических рассуждений и расчетов. Абсолютная датировка равносильна привязыванию событий прошлого к точкам на временной шкале.

Не так уж и важно, в какой именно эре или системе датировок происходит это привязывание, если мы не ошибаемся в определении используемой эры и если начало эры наукой определено правильно (к сожалению, в этом далеко не всегда можно быть уверенным). При отсутствии ошибок в данных ключевых вопросах перевод дат в используемую автором эру, например, в почти повсеместно используемую сегодня эру «от рождения Христа», является арифметической по существу задачей, решение которой доступно довольно солидной части человечества.

Главная опасность при таком абсолютном датировании заключается не в возможности ошибки в расчетах или цепочке рассуждений (если оные не держатся в секрете, такие ошибки со временем будут устранены), а в том, что источники могут давать неверную информацию или информацию, которую мы — исходя из мышления, которое не соответствует времени создания источника — неверно интерпретируем.

В любви историков к астрономической хронологии и в их нелюбви к хронологии исторической важно даже не то, что они пишут о бесчисленных календарных системах, а то, что они предпочитают — скорее всего по незнанию — не писать. Не пишут или крайне редко пишут они о возникновении календарей и их развитии, о введении календарей в разных странах или государствах, у разных народов или внутри религий. Крайне мало пишут о создателях календарей, о побудивших их на такой шаг причинах, о трудностях введения календаря и о реальной динамике его распространения. Ведь календарь — это не налог, который с тебя сдерут, хочешь ты того или нет. Календари «сидят» в голове и если туда раньше уже был посажен другой календарь, то новому будет совсем не легко вытеснить из массового сознания своего календарного предшественника. Это крайне нелегко и в письменную и печатную эпоху, но было еще во сто крат труднее в допечатную пору или до возникновения письма и массовой грамотности.

Римский и юлианский календари

У «римлян» был якобы (чисто?) лунный календарь, но потом появился и календарный год. И какой: всего 10 месяцев и всего 304 дня. Как такой год мог возникнуть — [Каменцева] умалчивает. А [Селешников] добавляет, чтобы не было сомнений: «история не сохранила нам точных сведений о времени зарождения римского календаря». [Каменцева] же отмечает, что «этот год не соответствовал ни солнечному годичному циклу (а без нее мы об этом и не догадались бы! — Е.Г.), ни лунному (чему лунному? лунному циклу в 19 лет? А почему год должен ему соответствовать? — Е.Г.)». Пользовались, мол, таким странным календарем еще за семь веков до н. э. (во времена Ромула — уточняет Селешников), но потом постепенно (или сразу — но когда? Каменцева молчит — добавили еще два месяца) стали удлинять год и удлинили аж до 355 дней (Селешников поясняет, что сделал это легендарный древнеримский царь Рума Помпилий).

То есть вроде бы дотянули римский год до лунного 12–месячного года, который как раз и равен 354–355 дням. Так зачем не ввели просто лунный год длиной в 354,4 дня из 12 лунных месяцев длиной в 29 дней 6 часов и 44 минуты? Тем более, что Селешников утверждает, будто «Такое совпадение не случайно. Оно объясняется тем, что римляне пользовались лунным календарем», причем пользовались весьма интенсивно: «начало каждого месяца определяли по первому появлению лунного серпа после новолуния. Жрецы приказывали глашатаям публично «выкликать» для всеобщего сведения начало каждого нового месяца, а также начало года». Но тогда совсем уж неясно, зачем нужно было еще и год такой же длины с несколько иными длинами месяцев (от 28 до 31 дня) иметь. Какая-то белиберда! Впрочем, трудно нам понять загадочную душу римлянина, да еще и древнего.

Но на этом катавасия вокруг римского якобы календаря не заканчивается. Так как он не дотягивал до солнечного года, то его якобы со временем все-таки удлинили еще более, но не на недостающие дни — это было бы для римлян слишком просто, а так, что раз в два года в календарь вставлялся дополнительный месяц. Вместо изменения длины месяцев до 30 дней стали каждые два года добавлять еще и дополнительный 13–й месяц! Каменцева и Селешников расходятся в оценке его длины: она говорит о 20 днях, а он о 22–23 днях. Поди разберись. Римляне (по крайней мере самые древние из них) давно вымерли как класс, так что и спросить не у кого.

Зато последний подробно рассказывает о хаотичности римского календаря. Не той, которую мы уже узрели, а еще большей, связанной с тем, что местные жрецы совсем обнаглели и в нарушение партийной дисциплины присвоили себе право изменять продолжительность добавочных месяцев (куда только Цезари и прочие выдуманные великие римляне смотрели, оскопили бы бездельников и посадили бы их на 15 суток, чтобы неповадно было). Жрецы часто злоупотребляли своей властью (наверное, взятки борзыми щенками брали) и произвольно удлиняли или укорачивали год.

Читателю, конечно, знаком исторический персонаж по имени Вовочка. Я имею в виду не одного из великих Вовочек, революционеров или глав государства, а первоклассника Вовочку, который на вопрос «С кем ты живешь?» отвечал: «Да, так с одной из первого Б». Вовочку, который говорил учительнице публично, что он ее любит, а когда она реагировала замечанием «А я не люблю противных маленьких детей» отвечал: «О детях я не думал, но ход ваших мыслей мне нравится». Бессмертного Вовочку, про которого сочинено бесчисленное количество анекдотов.

Так вот, у «древних римлян» был свой Вовочка. Он уже давно кончил с отличием первый класс и в свободное от школы время шлялся по судам и произносил речи, которые многие поколения школьников, изучавших не нужный им латинский язык, должны были читать и интерпретировать, не говоря уже о переводить и делать вид, что понимают. Звали этого Вовочку вовсе даже не Вовочка, а Марк Туллий Цицерон (в переводе с латыни «турецкo-гороховый», желтым крупным жареным цицером, который им давали в качестве школьного завтрака любящие их родители, бросались в классах нерадивые ученики, взрослый Цицерон бросал в своих противников уже не турецкий горох, а целые тыквы) и придумали его профессора популярных в Средние века и в эпоху Возрождения риторических школ для своих Rollenspiele (разыгрываемых учениками в классе игровых ситуаций с заданными профессором ролями). Учеников школ риторики постоянно заставляли писать от имени Цицерона речи и выступления, которые он произнес бы в той или иной ситуации. Многие из них сохранились и были позднее собраны и напечатаны от имени не существовавшего Цицерона, которому как и всем другим римским Козьмам Прутковым придумали богатую биографию.

По свидетельству этого Цицерона, узурпаторы — жрецы, пользуясь предоставленной им властью (это кем же? наверное, брали себе столько автономии, сколько могли), удлиняли сроки общественных должностей для своих друзей или для лиц, подкупивших их (ну, что я говорил?! не без борзых щенков делалась римская древняя история!), и укорачивали сроки для своих врагов. Можете себе представить, как злился вражеский сенатор, если его сенаторство сокращали аж на целых три дня. Или на три недели в случае особо большой стаи борзых и уже подросших щенков. Небось синел от злости. Но против жрецов не пер. Кишка была тонка. Время уплаты различных налогов и выполнения других обязательств также зависело от произвола жреца. Во, что нам историки напридумывали! Ко всему этому началась путаница в проведении праздников. А это уж никуда не годится. Так, праздник жатвы иногда приходилось отмечать в день посева, прямо за штурвалом пашущего древнеримского вестимо трактора, а иногда и вообще зимой.

Великий Вольтер, который как известно был лично знаком со многими из самых обжористых жрецов (само последнее слово, скорее всего, произошло от глагола «жрать» в указательной форме «жри» или на древнеримском наречии «жре»), как-то сказал: «Римские полководцы всегда побеждали, но они никогда не знали, в какой день это случалось». Это, конечно, преувеличение, ибо хотя, как всем нам по профессору Галлеттису известно, «Варус был единственным римским полководцем, которому удалось потерпеть поражение от немцев», было немало других способных римских военачальников, которым удавалось проигрывать битвы не только легендарному Ганнибалу, но даже и не менее литературному Спартаку.

Чем эта длительная хаотичность кончилась, всем нам известно: пришел Юлий Цезарь и всех нехороших жрецов победил (поставил на место). «Хаотичность римского календаря создавала такие большие неудобства, что неотложная реформа его превратилась в острую социальную проблему» пишет Селешников, так что партия сказала «Надо!». «За первый месяц года был принят январь, так как уже с 153 года до н. э. вновь избранные римские консулы вступали в свою должность с 1 января» хаотически разного по длине года.

Ну, и как же вводил прирезанный вскоре после это невесть за что календарный реформатор этот свой замечательный имени Юлия Цезаря и полностью освободившийся от хаотичности календарь на широких просторах нашей родины? Пардон, Римской, так сказать, империи, в которой тоже было много лесов, полей и рек, не говоря уже о городах, провинциях, народах и языках. Издал себе указ (где он, написанный хорошим латинским языком?) и уехал в командировку в мир иной? Ведь нет ничего более простого на этом свете, как ввести новый календарь указом какого-нибудь не очень достоверного Цезаря!

Селешников ничего не пишет о трудностях внедрения нового и так непривычно не хаотичного календаря. «Однако юлианский календарь не сразу вошел в употребление. Первоначально он употреблялся только в Риме». Потом якобы в 325 году якобы первый якобы вселенский якобы Никейский собор признал юлианский календарь обязательным для христиан. [Каменцева, стр. 33]. Это когда христианство толькo-только в первые разы стало государственной религией, да и то далеко не везде, и еще и долго после этого продолжало оставаться то преследуемым, то терпимым и не очень популярным учением. Вот как все было просто.

Употреблялся вначале только в Риме, даже и в Остии не употребляли, не слышали в портовом пригороде Рима ни о каком декрете лучезарного Цезаря, а потом какой-то собор лет эдак через 400 без малого постановил, и никаких проблем не возникло (да и возникнуть не могло в принципе, ибо не было ни самого собора, ни этого бессмысленного для новой религии постановления). Раз обязателен для христиан, то прямо назавтра и христиане, и язычники бросились внедрять этот календарь и не расставались с ним ни днем, ни ночью, пока не выучили его наизусть и не вбили его себе и детям — внукам в немытые и нечесаные позднеантичные и раннесредневековые головы.

И ведь при внедрении юлианского календаря речь идет не о темных веках Средневековья, а о самых что ни на есть исследованных историками веках императорского Рима. Но о введении юлианского календаря, о трудностях, при этом возникавших, о географическом — очевидно постепенном — его распространении нет нигде ни слова. Рассказывают только байки про переименование месяцев в июль в честь Юлия Цезаря и в август в честь императора Августа, да еще о глупости жрецов, которым Цезарь велел вставлять после трех лет один — четвертый — високосный (т. е. удлинять его на один день), а они — самые образованные люди империи, не могли такую простую вещь понять и поэтому вставляли дополнительный день через два года в третий (такую маленькую последнюю фронду позволили себе свободолюбивые священнослужители, такую фигу в кармане показали ущемленные диктатором жрецы в знак протеста против деспотизма отошедшего уже в мир иной Цезаря, не любивший из-за своего аскетизма и нездоровой худобы миленьких борзых щенков), так что пришлось вскоре и юлианскую реформу «доюлианивать». Детский сад ТИ! Хуже того, ясли для писающих под себя историков традиционалистов.

А потом еще переносили 31–й день из одного месяца в другой (но опять ни слова о введении календаря, о трудностях оного, о сопротивлении оному, которое не могло не быть в огромной империи (хотя бы в отдаленных провинциях!). Зато самодовольная реплика у Селешникова: «Так постепенно совершенствовался юлианский календарь, оставшийся единственным и неизменным почти по всей Европе до конца XVI века, а в отдельных странах до начала XX века». Все, вся история распространения календаря убедительно изложена в одной этой фразе! А ведь большая часть Европы никогда не входила в Римскую империю. Что и в ней для распространения календаря было достаточно переименовать два месяца и поиграть длинами двух других?!

«История распространения юлианского года еще не написана»

По крайней мере, такое впечатление возникает, если читаешь только книги по-русски. Анна Доротея фон ден Бринкен в своей книге «Историческая хронология Старого света. Календарные реформы и расчеты тысячелетий» посвящает введению юлианского календаря отдельный раздел (стр. 28–29). Она отмечает, что в Афинах юлианский календарь появился только в VI столетии н. э. Вернее, она пишет, что, мол, источники свидетельствуют, что в V веке греки еще не использовали этот календарь, а пользовались своим старым с совсем другими наименованиями месяцев (как будто наименование это — главное!). И далее она уже без ссылки на источники утверждает, что в VI–VII веках под христианским влиянием мол и в Афинах стали пользоваться юлианским календарем. А ведь Афины лежат в одной из сравнительно древних римских провинций! Что же происходило во всех других? И к тому же эта локальная история, ограничивающаяся потерявшим в средние века какое — либо общеевропейское значение городом в Греции, является единственной, которую автор книги оказалась в состоянии рассказать про длившееся до XX века внедрение юлианского календаря в Европе: хотя бы уже потому, что до этого времени продолжали свою конфессиональнo-пропагандистскую деятельность, скажем, русские православные миссионеры среди язычников и мусульман Приуралья и Поволжья!

Единственный из авторов — хронологов, затронувших хотя бы раннюю историю распространения юлианского календаря, вернее то, что себе историки под такой историей понапридумывали, это Э. Бикерман, из книги «Хронология древнего мира» (русский перевод, М.: Наука, 1976) которого я и взял заголовок этого раздела (стр. 46). Он пишет (стр. 42 и далее):

«На западе Римской империи юлианский календарь был введен без изменений, но в восточных провинциях, где греческий язык был официальным языком римской администрации, новое исчисление времени в отношении начала года, названий и продолжительности месяцев обычно приспосабливалось к местным обычаям. […]

Имперское правительство вводило солнечный год постепенно и, как кажется, согласуясь с местными властями. Первым греческим городом, принявшим реформу Цезаря в 46 году до н. э., был, по-видимому, Саламин (на Кипре). […]. В Египте Август в 26 году до н. э. преобразовал египетский подвижной год […], добавив шесть дополнительных дней каждые четыре года (3, 7, 11 и т. д. годы н. э.). Начиная с этого времени александрийский год, как он назывался, всегда начинался 29 августа. В провинции Азии юлианский год был принят около 9 года до н. э., а Новый год совпадал здесь с днем рождения Августа — 23 сентября […]. Гален примерно в 160 году н. э. утверждал, что в провинции Азии и у «многих народов» употребляется солнечный год […]. Неюлианские календари тем не менее частично сохранялись в западных провинциях […] и во многих районах на востоке. Римское правительство не навязывало официальный календарь греческим городам и восточным народам (например, иудеям), которые не желали отказываться от луннo-солнечного года».

Про александрийский год переводчик и редактор этой книги Леонид Ратнер заметил: может теперь его так и называют, но вряд ли александрийцы, употребляя слово «год», добавляли прилагательное «александрийский». Далее Бикерман приводит следующие примеры внедрения или использования юлианского — даже не всегда календаря, а — года.

• Римский город (муниципий) Никополь в Болгарии на Истре придерживался юлианского календаря.

• Вольный город Фессалоники также пользовался юлианским годом.

Да, примеров не слишком много! В то же время у него преобладают случаи противоположного рода, когда города и провинции Римской империи не переходили на юлианский календарь или применяли его лишь спорадически, не пользовались юлианским годом и даже не отказывались от лунного календаря. Правда, он отмечает губительное влияние юлианской реформы в следующем виде: «В большинстве городов, однако, лунный календарь был нарушен». Тем не менее в списке его примеров преобладают фразы, свидетельствующие против сказки о юлианской реформе календаря:

• Такие города, как Эфес и Милет, придерживались старого календаря еще в эпоху императора Антонина.

• В Сардах еще в 459 году н. э. луннo-солнечный календарь существовал наряду с юлианской системой исчисления времени.

• Веками после введения юлианского (александрийского) года в Египте народ продолжал считать время по «старому стилю», т. е. согласуясь с подвижным календарем.

• Поздний папирус VI или VII веков н. э. приводит приблизительные соответствия между римскими (юлианскими) и александрийскими (юлианскими) месяцами: сентябрь — тот и т. д., т. е. реформа еще не внедрена.

• Одесс (Варна), провинциальный город во Внутренней Месии, еще в январе 215 года н. э. придерживался луннo-солнечного календаря, который, по крайней мере в это время, совпадал с фазами Луны.

• Юлианский календарь не был принят и в Боспорском царстве.

• Иногда несоответствие с солнечным годом было столь велико, что вызывает замешательство.

Из этого изложения и из приведенных Бикерманом на стр. 44 и 45 таблиц местных «юлианских» календарей с разными началами года, непривычными названиями месяцев, с началами месяцев в разные дни в середине римских месяцев, с отличными от цезаревo-юлианских длинами месяцев (в т. н. александрийских «юлианских» календарях, например, все месяцы имели по 30 дней) становится ясно, что он на самом деле говорит не о введении юлианского календаря, не о реформе Цезаря, а о распространении (и нераспространении) солнечного календаря в его бесчисленных формах. Но это совсем другая материя и ее привязывание к распространению юлианского календаря не представляется обоснованным (скорее, в еще не написанной истории распространения солнечного года могло бы найтись место главе об истории распространения юлианского календаря, а не наоборот).

Я специально не останавливался еще и на тематике счета дней внутри месяца с использованием ид, нон и календ, чтобы не отвлекать читателя от главного: полностью отсутствующей правдоподобной истории внедрения юлианского календаря, его географического и политического распространения. Но в связи с этим счетом дней в учебном пособии Пронштейаа А. П. и Кияшко В. Я. «Хронология», изданной под редакцией тогда еще члена — корреспондента, а сегодня уже академика — традиционалиста В. Л. Янина (стр. 55), написано «В быту счет дней по римскому календарю использовался в средневековой Италии до XVI века». Так не был ли юлианский календарь просто календарем на основе солнечного года, распространившимся в XVI веке непосредственно накануне его григорианской реформы? И не свидетельствует ли вся эта выдуманная полуторатысячелетняя история юлианского календаря, что правы новохронологи, сомневающиеся в самом существовании Римской империи, ее Цезарей и Августов, а заодно и ее хаотических календарных традиционнo-исторических игр?!

Сравнение с введением григорианского календаря

В истории с юлианским календарем, таким образом, важно не то что нам рассказывают историки, какую лапшу они нам на уши вешают, а в первую очередь то, о чем они даже не догадались насочинять свои байки. Должны мы им верить? Должны мы забыть про более или менее хорошо известные трудности с введением календаря, наблюдавшиеся в последние 400 лет. Должны мы действительно жить с картиной легкой победоносной прогулки юлианского календаря по обширным пространствам многоплеменной Европы?

Только вот почему-то через 16 с лишним веков, в эпоху книгопечатания и невероятно возросшей власти церковной иерархии, папам римским в течение столетий и столетий не удавалось навязать еще раз — на сей раз совсем немного — подправленный календарь ставшим уже доминирующими христианам. В Пруссии григорианский календарь вошел в употребление якобы в 1610 году, а в Курляндском княжестве григорианский календарь был принят в 1617 году. Иными словами, в XVII веке подправленному и чуть сдвинутому юлианскому календарю не удавалось перекинуться на новые страны. В XVIII веке этот календарь распространился на протестантские государства Германии, Великобританию и скандинавские страны. В XIX веке известно только одно расширение области приложения этого календаря: Япония переняла его в 1873 году.

И это все при том, что переход от юлианского к григорианскому не представлял собой никакой особой ломки понятий, а просто сдвиг на несколько дней или недель. И хотя, кроме указа папы римского и постановления очередного Вселенского собора на стороне нового календаря была и потребность согласования счета дней с таковым в соседних странах (а без оного и билет на самолет правильно не купишь!), процесс хотя и пошел, но сильно застопорился к последнему веку прошлого тысячелетия. На самом деле, только в XX веке григорианский календарь завоевал весь мир. Он был введен в Китае в 1911 году, католической Литве в 1915 году, в Болгарии в 1916 году, в Латвии в 1915–1918 годах, в Эстонии в 1918 году. И понадобилась Великая октябрьская революция и гений великого Ленина, чтобы внедрить григорианский календарь после 1918 года аж в Одессе. От которой до Никеи много меньше лету, чем от последнего до азиатских провинций Рима или Афин, не говоря уже об якобы рано принявших христианство Армении и Грузии или христианской Эфиопии. Христианские страны Сербия и Румыния стали григорианскими только в 1919 году, а мусульманские Турция и Египет в 20–х годах XX века.

Самые догадливые из читателей уже сообразили, что я руку в огонь за правдивость каждого слова наших календарных сказочников класть не буду. Более того, я совершенно уверен, что вся эта хаотичность возникла только на бумаге: очень уж много фантазеров трудилось над придумыванием древнего Рима. Тут не только год из 304 дней придумать можно, а и месяц из трех с половиной. На самом деле, скорее всего, потому не было проблем с внедрением, что не было никакой реформы и никакого внедрения юлианского календаря в Римской империи?! Может быть, возникла путаница с календарем в середине XIV столетия после последней большой катастрофы и до тех пор, пока не стабилизировали свое движение вокруг Солнца планеты нашей Солнечной системы, взбудораженной каким-то космическим пришельцем, метались календарщики (жрецы и священники) то в одну, то в другую сторону. А когда успокоилось все на небе, то и установили длину солнечного года и подогнали к ней календарь. Не такие уж идиоты были люди XV–XVI веков, как писавшие их по своему образцу и подобию историки, от которых произошли — как все остальные от обезьяны — современные историки — традиционалисты.

Вопрос эры или точки отсчета исторических дат

С точки зрения исторической или технической хронологии точная длина года и его начало представляют определенный интерес. Если их не учитывать, то возможны ошибки в много месяцев или даже в несколько лет. Но историческая аналитика вскрывает ошибки в хронологии, которые исчисляются сотнями и тысячами лет. При этом, основной потенциал хронологических ошибок — наряду с неверными данными в используемых историками текстах и в неоднозначном прочтении написания цифр, запрятан в многообразии хронологических эр, т. е. дат, от которых ведется хронологический отчет, каким бы годом при этом не пользовались.

Выше я уже сослался на книгу «Какой сейчас век?», в которой Фоменко и Носовский рассказали о двух сотнях различных эр «от сотворения мира»: от 3491 года до н. э. (по Иерониму) до 5969 года до н. э. (по Феофилу). А [Фон ден Бринкен] упоминает в начале своей хронологической таблицы еще и год 6024 до н. э. как год сотворения мира по представлению грузинской религиозной общины Иерусалима. В [Романова] эти границы раздвинуты аж до чисел от 3483 до 6984 лет. Разброс дат начала летоисчисления от сотворения мира составляет таким образом более трех с половиной тысяч лет!

Стоит только историку при чтении источника неверно определить, по какой именно эре от сотворения все одного и того же мира выдавал свои даты автор изучаемого текста, и новоиспеченный хронолог начнет походить на снайпера, сменившего винтовку с оптическим прицелом на орудие главного калибра ушедшего на десяток миль от берега крейсера. Конечно, пальнув из такой пушечки в бумажную мишень для пулевой стрельбы, установленную в находящемся недалеко от берега тире, можно случайно и попасть в эту бумажку, но можно и разнести в пух и прах не только весь тир, но и его солидную эпсилон — окрестность (надеюсь, это широко используемое математиками для обозначения ближайшей окрестности неопределенного радиуса выражение, не напугает моих гуманитарно настроенных читателей).

А ведь дело не ограничивается эрами от сотворения мира. Эр, правда, несколько меньше, чем собак нерезаных, но все-таки их развелось столько, что обозреть их все не решился еще ни один учебник по хронологии. Энциклопедия Майера уделяет этому вопросу отдельную статью, в которой предпринята попытка классификации всего необозримого множества эр. Безымянный автор этой энциклопедической статьи ввел девять классов эр и посвятил описанию этих классов и перечню самых главных примеров из арсенала ТИ набранные мелким шрифтом полторы страницы (т. е. в несколько раз больше объема, чем БСЭ2 и БСЭЗ вместе взятые понятию хронологии). Приведем только названия классов:

1. Хронографические эры (по великим завоевателям международного масштаба: Александру, Диоклетиану, Набоннасару и т. д. Сюда же отнесена и эра по греческим олимпиадам).

2. Династические эры (по основателю династии, например, эра Селевкидов с момента утверждения первого из них в качестве сатрапа).

3. Мемориальные (в честь некоего знаменательного события, например, посещения императором Андрианом Афин!).

4. Освободительные эры (например, эра Помпея, якобы освободившего сирийские провинции от ига Маккавеев).

5. Провинциальные эры (эпохальные для провинции даты якобы служили началом локальных эр в Римской империи).

6. Революционные эры (например, от провозглашения французской республики).

7. Сакральные эры (от знаменательных дат, воспринимаемых как священные: сотворение мира, от рождения Христа или сожжения храма).

8. Победные эры (победа Октавиана над Антонием и Клеопатрой, Цезаря над Помпеем и т. п.).

9. Городские эры (например, от основания Рима).

Наверняка, если поднатужиться, можно и еще классик — другой придумать. Например, счет времени от выигрыша в лотерее или от всемирной катастрофы. Вот и переливающие из пустого в порожнее на темы о времени Савельева и Полетаев придумали два больших класса ex ante и ex post при помощи переводимых практически одинаково латинских выражений (нечто вроде «от бывшего раньше»), не продвинувшись ни на йоту к пониманию сущности хронологии.

С другой стороны, многие из эр могут вполне обоснованно быть помещены в два разных класса. Так что и эта псевдонаучная систематизация, в которой проявилась общенемецкая (и китайская) любовь к порядку, опять же хороша лишь для того, чтобы отвлечь нас от главного. А главное это то, что если спутать эру от рождения Ким Ир Сена с эрой создания мира грузинской общиной Иерусалима, то расхождение выдуманных дат в восемь тысяч лет можно будет считать научно обоснованным. Вот список некоторых эр согласно книге [Прокштейн2], стр. 82:

• Юлианский период Скалигера — 1 января 4713 года до н. э.

• Индийская эра Калиюга — 18 февраля 3102 года до н. э.

• Китайская циклическая эра — 2637 год до н. э.

• Эра Авраама — 1 октября 2015 года до н. э.

• Буддийская эра (Китай, Япония, Монголия) — 950 год до н. э.

• Эра олимпиад — лето 776 года до н. э.

• Эра от «основания Рима» — 21 апреля 753 года до н. э.

• Эра Набонассара — 26 февраля 747 года до н. э.

• Японская эра Нино — 660 год до н. э.

• Буддийская эра Нирваны (Индия) — 543 год до н. э.

• Индийская эра Махавиры — 527 год до н. э.

• Филипийская эра (эра Александра) — 12 ноября 324 года до н. э.

• Эра Селевкидов — 1 октября 312 года до н. э.

• Парфянская эра Аршакидов — весна 247 года до н. э.

• Индийская эра Викрамы — март 57 года до н. э.

• Испанская эра — 1 января 38 года до н. э.

• Акцийская эра — 2 сентября 31 года до н. э.

• Эра Августа — 29 августа 30 года до н. э.

• Эра индиктионов — 1 января и 1 сентября 3 года до н. э.

• Христианская эра — 25 декабря 1 года н. э.

• Индийская эра Шака — 15 марта 78 года н. э.

• Эра Диоклетиана — 29 августа 284 года н. э.

• Западная эра индиктионов — 1 сентября 312 года н. э.

• Индийская эра Гупта — 26 февраля 350 года н. э.

• Эра постконсулата — 541 года н. э.

• Вирменская эра — 11 июля 553 года н. э.

• Мусульманская эра — 15 и 16 июля 622 года н. э.

• Японская эра Ненго — 645 года н. э.

• Индийская эра Невал — 20 октября 879 года н. э.

• Эра Джелал эд Дина — 15 марта 1079 года н. э.

• Мексиканская эра — 1089 года н. э. (начало 1–го цикла)

Обилием рассмотренных эр отмечалась уже книга Скалигера «Исправление хронологии». Здесь более 50 страниц посвящено описанию самых главных эр.

Главную проблему, связанную с обилием эр — только что названную возможность хронологических ошибок из-за неверного понимания того, какой именно эрой пользовался тот или иной автор, тот или иной источник, — историки предпочитают не артикулировать слишком настойчиво. Рассмотрим простой пример: Л. В. Черепнин в брошюре русская хронология (учебном пособии по вспомогательным историческим дисциплинам), изданной главным архивным управлением НКВД СССР через Историко-архивный институт, Москва в победоносном 1944 г. пишет на стр. 40 «В самом деле, современное летосчисление началось в 5508 году от „сотворения мира“». Стоит нам поверить этому заявлению и при чтении «Всемирной хроники» Шеделя мы будем все даты сдвигать на 310 лет: в этой хронике на самом деле «рождение Христа» (в плане рождения нового летоисчисления, т. е. как точка отсчета лет нашего летоисчисления, а не жизни принимаемого за историческую личность человека Иисуса) приходится на 5198 год.

На стр. 68 в разделе «Ошибочные даты в древнерусских актах» Черепнин признает:

«Задача перевода дат с византийского летосчисления на современное сильно осложняется тем, что в древнерусских документах мы часто находим неверные цифровые обозначения годов. Мы оставим пока в стороне вопрос о применении заведомо неправильных принципов датировки древними летописцами. Этого вопроса мы коснемся ниже. А пока остановимся на хронологии актового материала и отметим возможные и часто встречающиеся на практике искажения действительных дат, в результате случайных причин, при механической или недостаточно точной переписке. Цифры пропускались, заменялись одна другой, принимались одна за другую и т. д. От времени документы портились, поэтому в некоторых датах стирались отдельные цифры. Позднейшие копиисты не обращали на это внимания и воспроизводили цифровое указание источника в неполном виде, искажая тем самым его смысл».

В разделе «Неточности хронологических данных древнерусских летописей и их проверка» он уточняет (стр. 71–72):

«Говоря о привлечении летописей для проверки актовой хронологии, надо в то же время учитывать, что и летописные хронологические данные часто грешат неточностями. Это относится в особенности к Начальной летописи, — наиболее раннему дошедшему до нас памятнику летописного типа. Исследованиями ряда специалистов (главным образом, акад. Шахматова) доказано, что первоначальный древнейший текст Начальной летописи (или же не дошедших до нас предшествовавших ей летописных сводов), в основном, представлял собой оплошное сплошное литературное изложение, лишенное хронологической сетки. Основные даты для наиболее раннего периода вставлены уже позднейшей рукой, причем большинство дат не имеет под собой твердой почвы. Они появились в результате различных домыслов и соображений летописного сводчика, сопоставлявшего события русской истории с известными ему из греческих источников хронологическими данными, относящимися к истории Византии».

В условиях Великой Отечественной войны, да еще и под эгидой НКВД, автор мог себе позволить такие стилистические перлы как

«Грузинской эрой является так называемое «сотворение мира» — От «сотворения мира» до «Рождества Христова» грузинская хронология считает 5604 года».

А две следующие его фразы:

«Нам известно, что мусульманское летосчисление началось на 622 года после нашей эры»

«Монгольское летосчисление началось на 1027 лет после нашего (христианского)».

нужно, очевидно, понимать так, что после введения нашего (христианского) исчисления в 1582 году должны были пройти 622 года и соответственно 1027 лет для того, чтобы в разгар третьего нашего (христианского) тысячелетия можно было ввести мусульманское, а затем еще и монгольское летосчисление! Или историк — традиционалист не знал, что в хлеву в Бетлехеме в день собственного появления на этом свете Христос ни Вселенского собора не созывал, ни указа о новом летосчислении не подписывал, а как и все младенцы выражал отчаянным криком свой протест против всех тех безобразий, которые в этом мире происходили до него и будут происходить как в течение его недолгой земной жизни, так и довольно долго после ее трагического завершения. Но это уже следующая наша тема.

От Рождества Христова до эры before Christ (до Христа)

Мы не будем здесь рассматривать подробно процедуру введения в обиход всех бесчисленных эр, выше названных или не названных. В большинстве случаев это и невозможно сделать, ибо никаких баек на эту тему историки не сочинили. Отметим только, что нет никаких оснований считать, что какая — либо из них была введена сразу после некоего события, с ней потом связывавшегося. Например, не могли все эры от сотворения мира быть введены сразу после сотворения мира, а не то они бы все совпадали друг с другом. И даже если эра Французской революции и составляет одно из немногих исключений из этого скептического правила, доминирующей эмпирикой была, скорее всего, гораздо более поздняя привязка некой эры к тем историческим событиям, которые потом использовались для обозначения этих эр. А это увеличивает вероятность того, что даже в случае эр, связанных с вроде бы относительно недавними историческими событиями, сами эти события были либо выдуманы, либо изменены до неузнаваемости под пером историков. Не исключаю, что и главное историческое событие всех времен под названием «сотворение мира» было выдумано историками по незнанию хитроумной гипотезы физиков о Великом взрыве, скромно ими именуемом просто большим.

Правилом, скорее всего, было выдумывать эры, начало которых сознательно относилось в столь давнее прошлое, что все описанные кем — либо события прошедших веков должны были свободно поместиться во время после начала эры. Одним из досадных исключений стала наша эра или эра «от рождения Христа», которая этим удобным свойством — по крайней мере сегодня, после прилежной работы историков по придумыванию не существовавшего прошлого — вроде бы не снабжена и потому заставляет нас делать из нее склейку исходной эры с собственной антиэрой и считать годы не только от рождения Христа но и до оного. На самом же деле для целей свободного от фантазий моделирования прошлого — и это одно из основных убеждений исторической аналитики — нам вполне достаточно времени с момента фиктивного рождества Христова.

Как же могла возникнуть и как возникла наша эра? К сожалению про это у историков крайне мало достоверной информации. Мы знаем, правда, что в течение 33 лет земной жизни Христа никому и в голову не пришло вести счет лет от его рождения. Потом его казнили и его многочисленные ученики разбрелись по свету, чтобы нести в массы его учение и готовить себе очередное поколение учеников. Считается, что кое что об этой эпохе мол известно, но никто, почему — то, не описывал ее в терминах числа прошедших после рождения Христа лет. Потом всех апостолов благополучно отправили в мир иной, но и об этих событиях никому не пришло в голову рассказывать с расписыванием по годам от рождения Христа.

Появились евангелисты, которые якобы подробно описали жизнь Христа, его проповеди, путешествия и трагическую смерть, но ни один из них не пользовался хронологией от рождения Христа. Последовали десятилетия и даже столетия преследования христиан, их распространения и превращения в важную общественную силу, но обо всем этом никто не рассказывал в системе счета лет от рождения Христа. Наконец, якобы, христианство стало государственной религией в Римской империи, а затем и в Армении и несколько позже в Грузии, но и теперь уже христианским якобы правителям почему-то не хотелось считать годы от рождения Христа. Какими только эрами не пользовались, но только не христианской.

Вот дошло дело да первого Вселенского собора. Собрались в Никее мудрейшие христиане всего мира, постановили ввести в христианский обиход юлианский календарь, но о рождении Христа как о самой знаменательной дате христианства, от которой сам Бог каждому христианину вроде бы повелел вести отчет всех мирских и церковных дел, даже не вспомнили. Считайте себе от основания Рима или от воцарения языческих правителей, делайте, что хотите, но только не примешивайте к этому нашего господа — спасителя!

Ситуация, прямо скажем, непонятная и некрасивая. И куда только смотрели многочисленные святые папы и не святые антипапы (пусть и анти, пусть и не святые, но все-таки ведь были и антипапы вроде бы высокими иерархами церкви, могли бы и переменить христианское летоисчисление — или не вели христиане никакого летоисчисления? — на летосчисление от рождения Христа!)? Все эти Св. Петр (33–64 или 67), Св. Лин (67–76 или 78), Св. Клет (Анаклет) (76 или 78–88 или 90), Св. Климент I (88 или 90–97 или 99), Св. Эварист (97 или 99–105 или 107), Св. Александр I (105 или 107–115 или 116), Св. Сикст I (115 или 116)—125, Св. Телесфор (125–136), Св. Гигин (136–140), Св. Пий I (140–154 или 155), Св. Аникет (154–165 или 166), Св. Сотер (165 или 166–174 или 175), Св. Элевтерий (174 или 175–189), Св. Виктор I (189–199), Св. Зефирин (199–217), Наталис (антипапа) (199—[?]), Св. Каликст I (217–222), Ипполит (антипапа) (217–235), Св. Урбан I (222–230), Св. Понтиан (230.VII.21–235.IX.28), Св. Антер (235.XI.21–236.I.3), Св. Фабиан (236.I.10–250.I.20), Св. Корнелий (251.III–253.VI), Новациан (антипапа) (251–268), Св. Луций I (253.VI.25–254.III.5), Св. Стефан I (254.V.12–257.VIII.2), Св. Сикст II (257.VIII.30–258.VIII.6), Св. Дионисий (259.VII.22–269.XII.26), Св. Феликс I (269.I.5–274.XII.30), Св. Евтихий (275.I.4–283.XII.7), Св. Гай (283.XII.17–296.IV.22), Св. Марцеллин (296.VI.30–304.X.25), Св. Марцелл I (308.V.27–309.I.16), Св. Евсевий (309 или 310.IV.18—309 или 310.VIII.17), Св. Мильтиад (Мельхиад) (311.VII.12—314.I.11), Св. Сильвестр I (314.I.31–335.XII.31), Св. Марк (336.I.18–336.X.7), Св. Юлий I (337.II.6–352.IV.12), Либерии (352.V.17–366.IX.24), Феликс II (антипапа) (355–358 или 365.XI.22), Св. Дамас I (366.X.l—384.XII.11), Урсин (антипапа) (366–367), Св. Сириций (384.XII.15–399.XI.26), Св. Анастасий I (399.XI.27–401.XII.19), Св. Иннокентий I (401.XII.22—417.III.12), Св. Зосима (417.III.18–418.XII.26), Св. Бонифаций I (418.XII.29–422.IX.4), Евлалий (антипапа) (418.XII.29—419), Св. Целестин I (422.IX.10–432.VII.27), Св. Сикст III (432.VII.31–440.VIII.19), Св. Лев I (Великий), (440.IX.29–461.XI.10), Св. Иларий (461.XI.19–468.II.29), Св. Симплиций (468.III.3–483.III.10), Св. Феликс II (483.III.13–492.III.1), Св. Геласий I (492.III.1–496.XI.21), Св. Анастасий II (496.XI.24–498.XII.19), Св. Симмах (498.XI.22–514.VII.19), Лаврентий (антипапа) (498 или 501–505), Св. Гормизд (514.VII.20–523.VIII.6), Св. Иоанн I (523.VIII.13–526.V.18), чем они занимались в плане истиннo-божественной хронологии? А ведь о хронологии должны были иметь представление, если мы так точно знаем сегодня (см. [Гергей, 455–456]), когда именно они сидели на святом престоле!

В связи с этой таблицей пап и антипап (ее продолжение охотно пришлю желающим по электронной почте) можно сформулировать следующее историко-аналитическое исследовательское задание для читателей: вычислить (или, лучше, подсчитать), сколько времени требовалось в далекие от нас времена на выборы очередного нового папы, после смерти, отречения или устранения со святого престола старого папы.

Но все приведенные даты, якобы описывающие длительность и время пребывания на троне в Ватикане различных святых — и не очень — товарищей, пришлось пересчитывать из не христианских эр: папы еще не были информированы о времени рождения Христа и о потенциальной возможности использования этой даты в хронологических целях. [СелешниковЗ, стр. 196] пишет по этому поводу:

«Следует особо подчеркнуть, что в течение более чем пяти веков христиане обходились без своего летосчисления, не имели ни малейшего понятия о времени рождения Христа и даже не задумывались над этим вопросом».

Наконец наступил долгожданный перелом. И совершил его никакой не папа и даже не антипапа, а мало кому известный и может быть даже вообще никому не известный, ибо вряд ли реально существовавший, монах Дионисий. Вот что писала об этом в сильно еще антирелигиозное время Каменцева:

«И, наконец, фиктивной эрой является наша современная эра. Она ведет счет лет от мифического события — «рождения» Иисуса Христа. Эра была предложена римским монахом, скифом по рождению, Дионисием Малым в 525 году н. э. в связи с вычислением пасхалии. Дионисий не располагал решительно никакими данными о времени появления на свет Иисуса Христа. Дата была им принята условно. Дионисий высчитал год «рождения» Христа посредством расчетов, ничего общего не имеющих с наукой. Даже церковники, присмотревшись к хронологическим выкладкам Дионисия, вынуждены были признать их полную несостоятельность. В Евангелии и других источниках раннехристианского периода нет указаний о дне рождения Иисуса Христа. Эра Дионисия распространяется на Западе с VI века. К XIX веку е` приняли во всех христианских странах. Принятие эры, предложенной Дионисием, было связано в первую очередь с необходимостью использования его пасхальных таблиц.

В настоящее время эра Дионисия от «рождества Христова» стала как бы абсолютной шкалой для фиксирования исторических событий во времени».

Четко и ясно. Потому мол папы до него ничего не предпринимали, что «решительно никаких данных о времени появления на свет Иисуса Христа» у них не было, а заниматься расчетами, «ничего общего не имеющими с наукой» папам и антипапам, конечно, не подобает. Только вот что-то они не препятствовали антинаучной эре Дионисия (вот, оказывается, по какой эре живет весь современный христианский и в какой-то мере даже не христианский мир) распространяться на Западе с VI века аж до самого XIX века. А почему не препятствовали, поясняет Селешников.

«Многие религиозные люди считают, что одним из доказательств подлинности существования Иисуса Христа является то, что летоисчисление ведется от его рождения. При этом они считают, что такой счет времени был всегда и является повсеместным. Однако это далеко не так», (стр. 47)

— писал Селешников в 1962 году в разгар хрущевской оттепели. Ох уж эти мне неграмотные религиозные люди. А через 15 лет Селешников пояснил, что, в общем — то, религиозных людей даже и обвинять-то в невежестве нельзя, ибо «Господствующие классы и духовенство приняли христианское летосчисление потому, что оно способствовало укреплению веры в существование Христа». Кстати он вторит Каменцевой и тоже подчеркивает: «Таким образом, действующее летосчисление совершенно произвольно и не связано с каким — либо историческим событием». И добавляет целый рассказик на эту тему (стр. 197):

«Нелепость попыток установить дату рождения Христа настолько очевидна, что даже многие богословы вынуждены были это признать. Так, когда в 1899 году на заседании комиссии Русского астрономического общества по реформе календаря был поднят вопрос о христианском летосчислении, то представитель Святейшего Синода профессор духовной академии В. В. Болотов заявил: Год рождения Христа лучше исключить из списка тех эпох, на которых комиссия может остановить свой выбор. Научно год рождения Христа (даже только год, а не месяц и число) установить невозможно.

Понятно, что это выступление, сделанное на закрытом заседании, не было предано широкой огласке.

Таким образом, неопровержимо установлено отсутствие у Дионисия каких-либо данных о рождении Христа. Все евангельские даты, на которые он ссылается, противоречивы и лишены всякой достоверности».

Как будто с точки зрения хронологии так уж важно, ведем ли мы отсчет времени от реального или фиктивного события?! А, что, сотворение мира более реально? Несмотря на осуждение вклада Дионисия в формирование нехорошего по своей сути — ибо религиозногo-христианского сознания, Селешников тем не менее пытается придать — не исключено, что фиктивной — инициативе Дионисия Малого на стр. 195 масштаб великой реформаторской акции:

«Множественность систем счисления времени порождала большие неудобства. В VI веке назрела необходимость установить наконец единую систему для большинства культурных народов того времени. […]

Христиане считали Диоклетиана своим злейшим врагом за преследования, которым они подвергались во времена его правления. Поэтому Дионисий высказал мысль о замене эры Диоклетиана какой-либо другой, имеющей отношение к христианству. И вот в одном из писем он предложил впредь считать годы от „рождества Христова“».

В предыдущие три века никого не смущало, что Диоклетиан преследовал христиан, ни тебе пап, ни антипап, ни христианских правителей. А вот монаха Дионисия смутило это. Такое у него было возросшее христианское самосознание! Смутило настолько, что в одном из писем он предложил не считать более годы от ненавистного императора, а считать их впредь от любимого Христа. Событие это имеет столь великое значение для хронологии, что распространяться об адресате этого письма, о стоимости наклеенных на него марок и о судьбе письма Селешников не стал. Зачем засорять нам головы всей этой прозой жизни. Промолчал он и насчет того, исчезла ли после этого разнополосица на поле хронологии, необходимость устранения которой якобы назрела к шестому веку?

Я не такой, как эти, несколько неопределенно очерченные автором, религиозные люди. Я не только не думаю, что «такой счет времени был всегда», но и сильно сомневаюсь во многом из того, о чем Селешников и К° нам на сей счет рассказывают. Например, в возникновении и распространении счета лет от Рождества Христова, которому папы и антипапы настолько мало препятствовали, что Каменцева ничего о реальном распространении летоисчисления по Христу в течение XIII–XIV столетий даже и написать не посчитала нужным! Зато Селешников очень подробно описывает связанные с новой эрой события этих веков:

«Как вводилось христианское летосчисление. Летосчисление, предложенное монахом Дионисием, было принято не сразу. Впервые официальное упоминание «рождества Христова» появилось в церковных документах лишь через два века после Дионисия, в 742 году. В X веке новое летосчисление стало чаще применяться в различных актах римских пап, и только в середине XV века все папские документы обязательно имели дату от «Рождества Христова». Правда, одновременно в обязательном порядке указывался и год от «сотворения мира»».

В общем, какое-то безобразие. Дионисий написал письмо таинственному корреспонденту, предложенное им новое летосчисление, несмотря на этот титанический подвиг, не было принято и даже не упоминалось нигде в течение 217 лет! Я бы на его месте заявил решительный протест против такого разгильдяйства. К сказочкам об упоминании «Рождества Христова» в церковных документах я еще вернусь, а пока обращу внимание читателя на то обстоятельство, что для Селешникова никого, кто мог бы интересоваться хронологией по Христу вне церкви просто и в помине нет. Ах, да, про господствующие классы мы нечто неопределенное у него нашли, но где, когда и как — это остается для нас тайной.

Прокштейн уделяет всей проблематике распространения счета лет от Рождества Христова ровно одну фразу:

«Эра Дионисия (от «Рождества Христова») оказалась очень удобной для расчета церковных праздников (так — таки, прямо всех церковных праздников? — Е.Г.), и хотя была столь же условной, как и другие, она постепенно распространилась во всем христианском мире, а затем и в большинстве стран земного шара».

Вот бы историки писали и всю остальную историю так лаконично:

1. Римская империя постепенно распространилась от Португалии и Великобритании до Армении и Египта.

2. Российская империя постепенно распространилась от Польши до Калифорнии.

И баста. Все стало ясно и никаких имен и событий нам не надо!

Христианская эра у Беды Достопочтенного

Не нужно думать, что пренебрежение историей распространения календаря является особенностью русских авторов с их антирелигиозными тенденциями. Этот стиль восходит и к Иделеру, и к еще более ранним западным хронологам, для которых «знание» структуры календаря, его морфологии, было важнее, чем история его распространения. Я подозреваю, что истинная причина такого подхода заключается в том, что большинство календарных и с эрами связанных баек были придуманы незадолго до григорианской календарной реформы или даже после нее, когда еще не было ясно, как сильно будут сопротивляться новому календарю не католические страны.

Самым солидным трудом по хронологии еще и сегодня все считают книгу почти столетней давности: трехтомник Гинзеля «Справочник по математической и технической хронологии», отдельные тома которого издавались в Лейпциге в 1906–1914 годы. Так вот, этот солидный труд, значительно превосходящий по объему и по списку рассмотренной литературы книгу Иделера, тоже построен по принципу изложения всего того, что нам якобы известно о календарях разных — в основном принимаемых за очень древние — якобы древних народов.

• Том 1 (1906): Календари Вавилона, Египта, мусульман, персов, индусов, народов югo-восточной Азии, китайцев, японцев и индейцев Центральной Америки.

• Том 2 (1911): Календари евреев, примитивных народов, римлян и греков.

• Том 3 (1914): Календари македонцев, кельтов, германцев, коптов, византийцев и русских, а также жителей малой Азии, Сирии, Армении и Абиссинии. Здесь же рассмотрены календари нового времени.

Посмотрим, в состоянии ли сказать западные хронологи чтo-либо вразумительное о распространении эры от Рождества Христова. В книге фон ден Бринкен этой проблеме посвящены пять страниц, целый раздел под заглавием «Христианская эра и связанные с ней проблемы» (стр. 80–85). Она подчеркивает связь этой эры с верой в историчность Христа и пишет, что отсчет лет по этой эре в течение полутора тысяч лет является привычным способов расчетов в Старом свете, а в последние пятьсот лет постепенно он превратился в международную привычку. Последнее не является большим секретом, но вот про первое утверждение хотелось бы прочитать побольше деталей.

Рассказав о духовном подвиге Дионисия Малого, который, оказывается, был не простым монахом, а аббатом, и, хотя и скифом, но римлянином по формам поведения, она повторяет версию, которую мы уже прочитали у Селешникова. О письме, правда, ни слова, но зато следует замечание, в котором с горечью подчеркивается существование эры Христа на самом краю лишь в немногих (выдуманных задним числом в эпоху Ренессанса? — Е.Г.) таблицах для расчета пасхалий, которые было принято составлять раз в столетие или на 95 лет. При этом, мол, год указывался и по Христу, и по «созданию мира».

Никаких свидетельств о поддержке антипапами или папами римскими до Григория Великого летоисчисления по Христу или хотя бы об их поддержке использования этого летоисчисления в таблицах с результатами расчета пасхалий у фон ден Бринкен нет. Судя по всему папы римские и антипапы Св. Феликс III (526.VII. 12—530.IX.22), Бонифаций II (530.IX.22–532.X.17), Диоскур (антипапа) (530.IX.22–530.X.14), Иоанн II (533.I.2–535.V.8), Св. Агапет I (535.V.13–536.IV.22), Св. Сильверий (536.VI.8–537.III.11), Вигилий (537.III.29–555.VI.7), Пелагий I (556.IV.16–561.III.4), Иоанн III (561.VII.17–574.VII.13), Бенедикт I (575.VI.2–579.VII.30) и Пелагий II (579.XI.26–590.II.7) продолжали игнорировать возможность усилить веру в Христа за счет введения эры от его рождения. Зато последовавший якобы за ними папа Св. Григорий I (Великий) (590.IX.3–604.III.12), первым из всех римских пап одумался и стал поддерживать описанные выше расчеты пасхалий.

В качестве конкретного последователя таких расчетов пасхалий фон ден Бринкен называет Августина из Кэнтербери в Англии, игравшего якобы роль апостола папы Григория Великого в Англии и занесшего их, мол, из Рима (где они согласно Селешникову еще не использовались, около 600 г. в Англию). Якобы в Англии эта датировка по Христу с удовольствием после этого использовалась. Так и хочется спросить: почему же только в Англии, на самом крае христианского мира историков — традиционалистов? А между Римом и Кэнтербери сей Августин нигде не останавливался и ни в одном монастыре у себя на пути идею эры от Христа не посеял? Наверное, очень торопился вовремя прибыть в Англию! А в самой Италии папа не сумел найти христианскo-календарного апостола?

Тем не менее даже и для Англии, про ближайшие 100 лет опять ничего нам не сообщают. Понадобился Беда Достопочтенный (якобы 673–735), который, мол, в хрониках 703 года и 725 года продолжил расчеты Дионисия аж до 1063 года вперед. Правда он использовал в этих таблицах некую эру от сотворения мира, основанную на его расчетах времени этого исторического события, но зато в своей истории церкви в Англии он уже воспользовался датами от Рождества Христова. Явный анахронизм, ничуть однако не смущающий историков традиционной выучки.

Топпер относит Беду к выдуманным гуманистами фигурам. В особенности из-за использования Бедой не только эры от рождения Христа, но даже и дат до рождения Христа. Про последние принято считать, что их ввел в обиход Дени Пето (Петавиус) в XVII веке. Так, Беда Достопочтенный («Церковная история народа англов». СПб.: Алетейя, 2003, стр. 190) пишет:

«В шестидесятом году до воплощения Господа Гай Юлий Цезарь первым из римлян пришел с войной в Британию».

Да, действительно, в XVII веке вполне могли так писать. Да и вся хронологическая насыщенность и точность книги в сравнении с хронологией Скалигера наводит на мысль, что ее не могли сочинить до XVII века. Кроме того, Топпер спотыкается на использовании Бедой еврейской Библии, в то время в Европе еще не известной. Лишь в XI веке она, согласно ТИ, начинает появляться в Европе. Из описания университетов молодого талантливого писателя, приведенного в статье «Отец английской истории» переводчика и комментатора В. Эрлихмана в приложении к сделанной им книге [Беда] читаем:

«Таланты юного послушника были замечены епископом Хексема Иоанном, высоко ценившим ученость. По его просьбе Беда был посвящен сначала в диаконы, потом в священники и получил возможность целиком отдаться научным занятиям. Главным предметом этих занятий также была Библия: монахи учили латынь, разбирали и заучивали наизусть отрывки из Писания, изучали жития и труды отцов церкви. К их услугам была богатая библиотека, собранная Бенедиктом и Кеолфритом в разных странах. О составе ее можно судить по источникам сочинений Беды; кроме патристики, там были представлены исторические труды, книги по естественной истории, поэтические сборники — не только христианские, но и античные. Прилежно изучая эти сочинения, молодой священник уже через несколько лет начал сам учить других, параллельно продолжая свои литературные занятия».

Поэтические сборники, да еще не только христианские, это, конечно, замечательно, но ведь арамейский язык не был, кажется, разговорным в среде средневековых англов (не путать с ангелами, которые, конечно, все были полиглотами), а еврейская Библия не обязательно писалась готическим шрифтом.

Топпера смущает использование Бедой византийской хронологии для сравнения с английской. Ничего более близкого и знакомого англам Беда найти не смог? На стр. 43 он говорит о 603 годе и о событиях в Англии в этом году и подчеркивает, что это был якобы третий год царствования Фоки, ставшего незадолго до того восточнo-римским императором. Историки — традиционалисты придумают, конечно, какую — нибудь байку о том, что, мол, через сто с лишним лет после этих событий Беда ну просто обязан был напомнить своим читателям в Англии о византийском узурпаторе Фоке. Хотя, конечно, мог бы и на японского городового сослаться, не говоря уже о китайском императоре.

Топпера смущает также то, что Беда предпринимает весьма основательные усилия, чтобы развеять сомнения в том, что еще сравнительно недавно Англией владели римляне (неужели память об этом так быстро улетучилась, а об описываемых в «Истории» многочисленных местных королях сохранились детальные сведения?). Само римское владычество в Англии он относит к гораздо более позднему времени. Для Беды христианская церковь правит в годы его жизни Африкой и Египтом, хотя традиционная история считает это время периодом владычества ислама в Северной Африке. Топпер приводит различные другие несоответствия, связанные как с церковными, так и с календарными вопросами.

Подозрение у Топпера вызывают и частые поездки Беды в Рим, о которых он прочитал у кого-то из немецких хронологов — традиционалистов. Я попытался рассеять эти сомнения в своем комментарии к его книге, написав следующее: «Сохранились его командировочные удостоверения и ксерокопии его авиационных билетов. Уровнем обслуживания в первом классе достопочтенный пассажир был, в принципе, удовлетворен». Не знаю, удалось ли мне переубедить Топпера, но сам я, право, тоже не лишен сомнений на тему о столь раннем развитии христианства в Англии, о существовании в VIII веке не только исторических записей, но и целых книг по истории и на разные другие темы.

Правда, вопреки Топперу, Вайнштейн пишет, что Беда безвыездно прожил всю свою жизнь в двух монастырях — близнецах и никогда Англию не покидал. Это, конечно, гораздо более удобная версия для придуманного гуманистами великого историка (сидел себе в глуши на краю света и потому никто его не встречал и этих встреч не описывал), но при этой версии возникает вопрос о том, а где же Беда понабрался еретических идей про счет лет от рождения Христа, который даже папы римские якобы за исключением Григория Великого не пропагандировали?

В отличие от нас — скептиков редактор русского издания книги Беды сомнений не знает. Он пишет (стр. 325):

«Уже в то время у него проявился живой интерес к хронологии, которая из чисто технической дисциплины давно превратилась в предмет ожесточенных споров между различными церквями и сектами. (Так вот прямо и давно!Е.Г.) Незадолго до того в западной церкви утвердилось новое летосчисление от Рождества Христова (Утвердилось! Как здорово! Жаль, что об этом не догадывается ни один из специалистов — традиционалистов по истории хронологии. — Е.Г.), сменившее прежнее „от сотворения мира“, а также принятую в позднеримский период эру Диоклетиана (Все, капут, нет больше ни сотворения мира, ни Диоклетиана. И авторы, которые продолжают считать годы от сотворения мира и в XV, и в XVI веках просто невежды, которые не читали Эрлихмана в подлиннике. — Е.Г.). Остро стоял и вопрос об исчислении Пасхи: хотя Христово Воскресенье везде отмечали в воскресный день после первого весеннего полнолуния, дата последнего определялась по-разному. Завязался спор между Римом и кельтскими церквами (ирландской и бритте — кой), причем прежде всего речь шла не о богословских тонкостях, а о вопросе юрисдикции. Борьба кельтов за свою самостоятельность длилась до конца VIII века, и Беда в ней решительно принял сторону Рима. Одно из первых его сочинений „Книга о временах“ (De temporibus liber), написанное около 703 года, было посвящено защите нового летоисчисления и римской Пасхи. В книгу входила так называемая „Малая хроника“ — краткий перечень исторических событий, образцом для которого была „Хроника“ Проспера Аквитанского. Беда дополнил ее сведениями из истории Британии и исправил некоторые даты Проспера по работам других авторов. В небольшой по объему хронике были впервые применены принципы, которые позднее легли в основу „Церковной истории народа англов“, а также „Большой хроники“. Последняя входила в состав написанного в 726 году сочинения „О шести возрастах мира“ (De sex aetatibus mundi); в нем Беда подошел к истории более философски, восприняв ее не как механическую последовательность событий, но как смену эпох, ведущую к наступлению Царства Божьего. Впервые эту концепцию блаженного Августина пытался воплотить в жизнь Павел Орозий в своей „Истории против язычников“, но именно Беда сумел приспособить ее к новым историческим реалиям».

Вайнштейн считает Беду общепризнанным авторитетом в области хронологии. Его основной хронологический труд «De temporibus ratione» сохранился мол в 81 рукописи. Не многовато ли для автора VIII века? Ведь рукописи не только горят, но и гниют и используются в пищу всем живым: от крыс до грибка. Вот для автора XVI–XVII веков такое количество было бы легко объяснимо. Как и то обстоятельство, что в его рукописях мало ошибок: при переписывании с печатных книг так оно и бывает.

Интересно, что Беда как пользователь эры от Рождества Христова совсем не попал в фокус внимания Гертруды Бодманн, которую много цитирует Уве Топпер. Например, на стр. 99 он пишет:

«Весьма эрудированный и проницательный критик Гертруда Бодманн, исследовав в своей диссертации «Летоисчисление и возраст мира весьма строго средневековые представления о времени, очертила границы, которых следовало бы придерживаться в будущем. […]

На недвусмысленный вопрос, с каких пор существует наше летоисчисление (стр. 38), Гертруда Бодманн отвечает: «Счет от Рождества Христова начался в XI–XII веках; счет до новой эры — в XVII–XVIII веках»».

Да, не согласовали историки между собой даже такой краеугольный вопрос, как начало использования нашего летоисчисления! Зато Бодманн относит Адама Бременского якобы умершего 12 октября, только вот не совсем ясно какого года в конце XI века (не ранее 1081 года), автора вторичного по отношению к Беде, к числу пользователей эры Христа. Интересно, что в 12–томной истории Германии в посвященных Средневековью томах имя этого Адама даже не упомянуто.

Что же касается веков под номерами XI и XII, то настораживает меня здесь то обстоятельство, что фон ден Бринкен на многих страницах, рассматриваемого раздела, ни одного примера, кроме уже описанной «Истории» Беды, о применении эры Христа для исторической хронологии не приводит. Она, правда, рассказывает о критике Бедой эры от рождения Христа (не успел разочек применить, как уже и раскритиковал, а если не нравилось, зачем применял?!), а также о его скрупулезной работе по уточнению дат из жизни Христа, но и эта его работа мне представляется попавшей не в ту эпоху. После 1500 года она смотрелась бы более естественно! К тому же вряд ли рассмотрение вопроса о том, на сколько лет до рождения Христа родился Иисус Христос, можно идентифицировать с практическим применением новой эры в рамках хронологии.

В связи с распространением идеи датировок от Христа фон ден Бринкен рассказывает затем про скепсис, который эта новая эра якобы вызвала в связи с критикой Беды. Правда, последователи снова раскачивались четверть тысячелетия с лишним, прежде чем накануне круглой даты конца первого тысячелетия от рождения Христа они вспомнили о критике Беды. При этом, характеризуя сложившуюся к временной границе двух тысячелетий (которые вроде бы и как тысячелетия не должны были бы никем восприниматься, раз христианская эра еще не пробила себе пути в сознание людей!) фон ден Бринкен отмечает, что:

• Эра Дионисия ни в коей мере не являлась практикой датирования (иными словами, все еще не применялась).

• Вовсю использовались, вопреки цитированному Эрлихману, различные эры от сотворения мира.

• Ватиканская канцелярия и римские папы датировали свои документы годами правления того или иного папы.

• Французские короли в аналогичных случаях хронологически отталкивались от годов своего правления.

• Подтверждения использования христианской эры крайне редки (скорее всего, просто отсутствуют: полное отсутствие не является частые использованием!) и встречаются только в копиях (кто знает, когда на самом деле изготовленных).

Далее, правда, не называя ни одного конкретного примера, фон ден Бринкен пишет:

«Императорская канцелярия использовала христианскую эру, однако на всех других уровнях время до 1000 года является в Германии темным и бедным письменными свидетельствами».

Если мы еще учтем, что подавляющее большинство документов, якобы вышедших из этой якобы существовавшей имперской канцелярии, самими же историками приняты за подделки (вспомним про 6000 поддельных императорских дарственных, выявленных австрийским историком средневекового права профессором Фаусснером из общего числа менее 6200 известных таких дарственных). Но все — таки, что это была за дискуссия о смене тысячелетия? И здесь снова ее рассказ концентрируется на одном единственном лице Аббо из Флери во Франции на Луаре, причем этот то ли Аббо, то ли Аббат Флерийский (было, начиная с 988 года, и такое темное пятно в его — якобы с 945 года по 1004 год — жизни) интересовался больше тем фактом, что в XI веке (но ни коим образом не в начале оного) в третий раз должен был начаться якобы введенный Дионисием Малым пасхальный цикл длиной в 532 года.

При этом оказывается, что он и некоторые последующие авторы в последующие два века так запутали вопрос о времени рождения Христа и о правильном начале отсчета циклов Дионисия Малого, что окончательно дискредитировали надолго, на несколько столетий, саму идею счета лет (пусть даже и в пасхалиях) от рождения Христа.

Умер Аббо Флерийский не совсем добровольно: был убит, когда пытался внедрять исходящую из монастыря в Клуни реформу. Реформа эта никак с календарем и эрой Христа связана не была, но якобы, по крайней мере, с именем Христа и идеями христианства, столь раннее наличие которых исторической аналитике представляется сомнительным. Речь шла вроде бы о борьбе с упадком нравов, но на самом деле с попыткой монастыря Клуни возвыситься над другими монастырями, создать нечто вроде монастырского государства под собственной эгидой. Аббо примкнул к этой реформе, но нашлись и вольнолюбивые монахи, которые его попытку захватить их монастырь не одобрили. Вот как опасно, оказывается, было внедрять реформы. Но где же, сравнимые с Аббо Флерийским, великомученики реформы календаря и христианской эры?

В самом конце рассматриваемого раздела о датировках по Христу фон ден Бринкен пишет на стр. 85:

«В конце Средневековья наш метод счета лет воспринимался подчас как затруднительный (ясно, легче написать 6745 от сотворения мира по неизвестно какой из эр такого рода, чем дать выражаемую меньшим числом дату — год — от рождения единственного в своем роде, да еще и горячее любимого в религиозном плане Христа. — Е.Г.) и его применение ограничивали — особенно в случаях менее торжественных текстов, например, копий, — передачей так называемого минимального числа, т. е. количества единиц и десятков соответствующей даты, которым часто предшествовала формула типа «год такой — то». Чаще всего такая краткая датировка применялась в XVI веке, в XVII веке возник обычай выписывать снова, по крайней мере, еще и количество сотен, это значит, что, например, вместо 1639 писали 639».

Не знаю, читатель, насколько убедительным показался тебе проанализированный мной раздел о якобы рано возникшем применении эры от рождения Христа. На меня он производит впечатление притянутой за уши попытки во что бы ни стало обосновать тезис, не имеющий никакого права на существование. И выдуманный Беда, и — скорее всего тоже выдуманные — дискуссии о недостатках нашей эры (чего же она распространилась по всему миру?) производят впечатление беспомощности в попытках прикрыть истину: позднее возникновение эры Христа (из которого, боюсь, следует и позднее возникновение самой легенды о Христе, которая кажется мне проникшей в массовое сознание после 1500 года). Тогда будет и ясно, почему в XVI веке писали год 39 от рождения Христа, а в 1639 году сперва писали 139 от рождения Христа, а потом, под влиянием разработки длинной хронологии, начали увеличивать это число сначала до 639, а со временем и до 1639.

Вряд ли даты от рождения Христа имели большое распространение в мире до григорианской реформы календаря. Утверждается, правда, что Ватикан начал использовать такие даты в своей внутренней переписке аж за 140 лет до этой реформы. Но и это утверждение я бы рекомендовал скептически проанализировать.

В России христианское летосчисление было введено только в правление Петра I. Первой в России датой от Рождества Христова стало по его указу 1 января 1700 года. Сколько времени понадобилось этому летосчислению, чтобы распространиться по бескрайним просторам Российской империи — об этом книги о хронологии предпочитают умалчивать. А английские ученые, согласно [Селешников2], и того позже, тоже только в XVIII веке начали применять обратный счет: даты до рождения Христа.

Частичное упорядочение исторических событий

Кстати, в старых источниках редко приводятся абсолютные датировки, представляющие собой соотнесение событий точкам на временной оси. Чаще встречаются датировки относительные, примеры которых мы уже приводили. Относительные датировки могут утверждать, что два события произошли одновременно или что одно событие было раньше (позже) другого. Все утверждения такого рода задают в совокупности на множестве описанных событий некоторое отношение.

Это отношение не обязательно является упорядочением множества событий. Например, одно утверждение может говорить нам, что событие А произошло раньше события В, но другое может утверждать обратное. Тогда мы получаем хронологическое противоречие и, если это действительно два разных события, то мы в принципе не можем их упорядочить. Эта первая трудность в работе с хронологической информацией из источников и не нужно думать, что ее всегда можно устранить волевым решением, решив, какое из этих двух противоречащих друг другу утверждений является верным, а какое — ложным.

Итак, если источник содержит противоречивую хронологическую информацию, то он не может использоваться для датировки событий. В лучшем случае можно попытаться построить две различные системы упорядочения событий, рассмотрев альтернативные варианты:

1. Первое утверждение верно и, следовательно, второе ошибочно.

2. Второе утверждение верно и, следовательно, первое ошибочно.

Однако если в тексте встречается несколько противоречий, число вариантов, которые необходимо рассмотреть, будет возрастать экспоненциально.

Поэтому мы должны впредь предполагать, что для создания хронологии используются только тексты, не имеющие внутренних противоречий. Однако не нужно забывать, что объединив два текста, не имеющих внутренних противоречий, мы сможем получить внутренне противоречивый текст большего объема: некое утверждение из первого текста может быть в противоречии с каким-то утверждением второго текста. Если же два непротиворечивых текста не имеют утверждений, противоречащих таковым разных текстов, то их можно объединить в один больший внутренне непротиворечивый текст.

Как же выглядит работа с неким внутренне непротиворечивым источником? Содержащиеся в нем датировки позволяют частично (но не обязательно линейно) упорядочить описанный в этом тексте набор исторических событий, не привязывая его вообще к временной оси или привязывая его к оной лишь по некоторому подмножеству совокупности рассматриваемых событий.

Именно так и должно происходить создание хронологии: берем некоторое множество внутренне непротиворечивых текстов и постепенно проверяем их на хронологическую согласованность. Предположим, что мы имеем тексты

T1, T2, …, Тк,

каждый из которых свободен от внутренних противоречий и в совокупности образующие набор Т. Если нам очень повезет, то и объединение всех этих к текстов тоже будет свободно от противоречий и мы сможем получить непротиворечивый набор хронологической информации, не обязательно достаточный для размещения всех дат на временной оси. Но, как показывает опыт, обычно большие наборы текстов не удается объединить в единый внутренне непротиворечивый текст. В таких случаях приходится рассматривать разные под — наборы набора Т.

Если нам совсем уж не повезет и ни одна пара текстов не является внутренне непротиворечивой, то мы получим к разных относительных хронологий. Если окажется, что каждый текст склеивается с любым другим, но ни одна тройка текстов не образует внутренне непротиворечивой склейки, то мы получим к(к–1)/2 разных относительных хронологий. Ну и, конечно, возможны разные другие варианты, так что набор текстов Т может привести нас к очень большому числу разных — чаще всего относительных — хронологий.

Представить себе создание одной хронологии для одного внутренне непротиворечивого (быть может, объединенного из нескольких) текста можно, например, следующим образом. Следует заготовить достаточно большое число кружочков из картона, которые будут символизировать исторические события (на кружке можно написать краткое обозначение события). Если для двух событий известно, сколько лет лежит между ними, то их следует соединить полоской бумаги, длина которой соответствует количеству лет между ними: например, 10 см для 10 лет. Соединять лучше кнопкой, а не клеем, чтобы сохранить подвижность конструкции. Если же не известно, сколько лет лежит между ними, но известно, что одно из них было раньше другого, то их следует соединить резинкой или пружинкой. Теперь положите все кружки и все соединяющие их бумажки и резинки на стол так, чтобы более позднее событие располагалось выше (дальше от тела человека). Когда эта операция будет закончена, то некоторые кнопки будут протыкать более одной соединяющей бумажки, но могут оказаться и кружки, ни с одной бумажкой не соединенные. Распределив все это на столе, мы и получим (скорее всего частичное) упорядочение исторических событий.

Уточним терминологию:

Приклейка к временной оси: для каждого события известна его дата. Такой набор целиком располагается на временной оси (самый счастливый случай для хронолога)

Привязка к временной оси: по крайней мере для одного события известна его дата.

Полное (линейное) упорядочение событий: для каждой пары событий известно, какое из них совершилось раньше, а какое позже, и, кроме того, известен промежуток времени между любыми двумя событиями.

(Просто) линейно упорядоченное множество событий: для каждой пары событий известно, какое из них произошло раньше, а какое позже, но не во всех случаях известен промежуток времени между любыми двумя событиями.

Частично упорядоченное множество событий: не для каждой пары событий известно, какое из них произошло раньше, а какое позже.

Если набор событий приклеен к временной оси, то он имеет полное и, следовательно, линейное упорядочение. Ситуацию можно себе наглядно представить и без кружков, вообразив события размещенными в правильном временном масштабе на длинной полоске бумаги, которая затем приклеивается к нарисованной на листе ватмана временной оси. В модели с кружками соединяющие наши кружки бумажки не помешают нам в этом случае приклеить весь их набор к листу ватмана, к нарисованной на нем временной оси. Это наш идеальный случай, к которому техническая хронология всегда стремится. Однако нет гарантии, что для каждого набора событий из некоторого источника может быть осуществлена приклейка.

Если множество событий только привязано к временной оси, то над его приклейкой еще предстоит поработать и не исключено, что не удастся добиться полной приклейки всего набора событий. Если множество событий полностью упорядочено, то достаточно одной датировки любого из событий множества для приклейки всего множества к оси. Если же оно не имеет ни одной привязки к временной оси, то для его потенциальной приклейки мы будем иметь бесчисленное множество вариантов. Их нужно будет последовательно отвергать путем привлечения информации из других источников.

Линейно, но не полностью упорядоченный набор событий трудно приклеить к временной оси, даже если мы имеем несколько привязок. Резинки между кружками можно растягивать или укорачивать в той мере, в какой это позволяют те кружки, которые зафиксированы на временной оси. Здесь предстоит проделать еще большую работу (не всегда осуществимую или не всегда приводящую к цели). В общем случае мы имеем здесь бесконечное число вариантов приклейки к временной оси.

Наконец, если множество исторических событий частично, но не линейно упорядочено, то для приклейки к временной оси будет опять же бесчисленное множество возможностей и найти среди них единственно правильное будет практически невозможно (если чудесное спасение не придет из других источников). Ведь различные связанные между собой бумажными полосками и резиночками наборы кружков можно свободно переставлять в разных вариантах: ни один из них не связан никак с другим. И в дополнение к этому в любом связном наборе кружков можно снова растягивать или укорачивать резиночки.

Хронология как пасьянс

Есть такой пасьянс, который хорошо знают многие пользователи компьютеров: он поставляется вместе с операционной системой фирмы «Майкрософт» и, таким образом, доступен практически любому пользователю персональных компьютеров. Называется он «Фриселл» (Свободные ячейки) и на самом деле является игрой, напоминающей работу хронолога с неупорядоченной в начале хронологической информацией. Я не хочу совращать невинные души этой компьютерной игрой и завлекать новые жертвы в сети компьютерного империализма. Поэтому предлагаю читать следующие строки только тем, кто так и так знаком с этой игрой и в состоянии без особого напряжения увидеть в ней иллюстрацию к частичному упорядочению хронологической информации.

Пасьянс этот заключается в том, что 52 карты раскрываются компьютером в случайном порядке и распределяются по восьми столбикам по 7 или по 6 карт в каждом: 7 × 4 + 6 × 4 = 28 + 24 = 52. Внутри столбика карты не упорядочены. Целью же является создание линейной упорядоченности в каждой из четырех мастей:

Туз<2<3<4<5<6<7<8<9<10<Валет<Дама<Король. (*)

Подчеркну: не линейной упорядоченности всей колоды карт, а только внутри каждой из четырех мастей. Если масти между собой не упорядочены (а в этом пасьянсе никакого правила на сей счет нет), то в конце получается частично упорядоченное множество: даже линейный порядок внутри каждой масти при невозможности сравнивать друг с другом карты из разных мастей.

Если мы присвоим значение 1 тузу, 11 валету, 12 даме и 13 королю, то упорядочение внутри масти будет соответствовать привычному порядку чисел от 1 до 13. В игре все карты делятся на красные (черви и бубны) и черные (крести и пики) и это правило упорядочения распространено и на карты разной масти, если они отличаются по цвету от соседних. Например,

2 пик<3 червей<4 крестей<5 бубен<6 пик

или

5 червей<6 крестей<7 бубен<8 пик<9 червей

или

валет крести<бубновая дама <король пик.

В то же время следующие пары карт никак не упорядочены согласно этому правилу:

• Двойка червей и тройка бубен (карты одного цвета).

• Туз пик и валет червей (значения отличаются больше, чем на единицу).

Наверху, над столбиками из шести или семи карт расположены восемь вначале пустых ячеек: четыре для передвижения карт из столбиков и обратно (они и дали название игре и они могут использоваться единовременно каждая только для одной карты) и четыре для конечного линейного упорядочения каждой из четырех мастей (в каждой из них помещается сначала оказавшийся внизу столбика туз, затем по возрастающей другие карты заданной этим тузом масти).

Любая карта из столбика может быть переведена играющим в свободную ячейку, но обратно в какой-либо из столбиков можно переводить карты только по правилу частичного упорядочивания: валета любой масти можно поместить под дамой другого цвета и т. п. По этому же правилу играющий старается создать в каждом столбике как можно более длинный частичный порядок. Как только он установлен во всех столбиках, игра закончена и выиграна: все карты можно постепенно переводить в предназначенные для мастей ячейки. Пасьянс проигран, если частичное упорядочение какогo-либо из столбиков не удается сконструировать по описанным правилам.

В ячейки для линейного упорядочения четырех мастей, можно перемещать карты из столбиков (т. е. самые нижние карты столбиков) только согласно линейному порядку (*): сначала тузы, потом когда — нибудь двойки, затем, когда они окажутся в самом низу одного из столбиков, тройки и т. п. в отдельности для каждой из масти и независимо от положения дел в соседних ячейках для других мастей: в каждой ячейке по мере возможности их перемещения туда помещаются карты той масти, которую определил помещенный в самом начале в нее туз.

В первую очередь рассмотренный пасьянс иллюстрирует хорошо сами понятия частичного и линейного упорядочения. Здесь могут возникать самые разные ситуации:

• Частично упорядоченные столбики разной длины.

• Невозможность создания частичного порядка в одном из столбиков или в нескольких из них, и как результат.

• Невозможность создания линейного порядка (*) в некоторых их ячеек, соответствующих четырем мастям.

Каждую игру можно рассматривать как обработку очередного исторического источника, в котором отрывочная хронологическая информация представлена в случайной последовательности. Или же можно считать, что мы имеем дело с набором источников, каждый из которых содержит только весьма малое количество хронологической информации.

Числовое значение 1—13 карты может интерпретироваться как аналог некоего исторического периода или века, десятилетия или года. Или как время правления властителя с соответствующим номером.

Масть может восприниматься как обозначение некоего древнего автора хроник, причем хроники одного цвета как зависимые (или как два произведения одного летописца), а разного — как независимые друг от друга. Тогда правило частичного упорядочения будет требованием подтверждения информации независимыми друг от друга авторами хроник.

Конечно, эта аналогия не является полной, но в какой-то мере иллюстрирует попытки систематизации хронологической информации и ее принципиально сложный характер с необязательной возможностью даже частичного упорядочения информации во времени и с трудностями, вытекающими из неоднозначности процесса постепенного сравнения друг с другом отдельных квантов хронологической информации. Поэтому мы теперь рассмотрим некий вроде бы совсем простой пример хронологического сообщения и посмотрим, какие проблемы могут возникать в простейших случаях, например, при наличии следующей непротиворечивой хронологической информации.

«Иван родился за семь лет до большого пожара внутри крепостных стен, сооружение которых произошло на много лет позже, чем Иван родился. За пятнадцать лет до окончания сооружения этих стен, кирильцы пытались взять город штурмом, но были отбиты».

Мы можем с довольно большой уверенностью (если верим автору текста) утверждать, что события «Иван родился» (более раннее событие) и «Большой пожар» разделены промежутком в семь лет.

С несколько меньшей уверенностью мы можем считать, что «много позже» означает промежуток времени, длившийся более семи лет. На самом деле это уже допущение. При таком допущении оказывается, что событие «Возведение крепостных стен» произошло не только позже события «Иван родился», но и позже события «Большой пожар». Итак, эти три события оказываются линейно упорядоченными, хотя и неизвестно точное количество лет между двумя событиями, если одно из них — это «Возведение крепостных стен». Но наше допущение может быть и неверно, ибо во время пожара стены уже в каком-то виде существовали. Много может здесь означать и пять или шесть лет. В этих случаях мы получим другое упорядочение трех событий.

Хуже обстоит дело с четвертым событием «Осада кирильцев»: оно произошло раньше события «Возведение крепостных стен» на 15 лет, но неясно, как соотносится время осады с временем рождения Ивана и пожара, если во время пожара стены строились, но еще были далеки от завершения. В результате мы получаем для четырех событий некое частичное упорядочение, не являющееся ни линейным, ни полным в смысле знания временного промежутка между любой парой событий. Если же стены завершили до пожара, то осада была, конечно, раньше рождения Ивана и мы получаем линейное, но не полное упорядочение, ибо время завершения строительства стен все-таки остается неопределенным.

Структура анализируемой информации наводит на мысль, что хроника сия была составлена много позже описываемых здесь событий и, следовательно, велика вероятность того, что и приведенная здесь хронологическая информация не полностью соответствует действительному ходу дел в прошлом. С учетом этой неопределенности мы можем пытаться искать частичную привязку к временной оси этих четырех событий на основании дополнительной хронологической информации из других источников.

Если из другого источника нам только известно, что Иван родился в году X, то будет ясно, что пожар состоялся в году Х7. Если известно только, что пожар состоялся в году Y, то Иван родился в году Y—7. В этих двух случаях привязать остальные два события к временной оси не удается. Если из другого источника получена дата осады, то мы вычисляем год воздвижения стен. Если известен откуда-то этот год, то вычисляем год завершения строительства стен. В этих двух случаях события «Рождение Ивана» и «Большой пожар» остаются без привязки к временной оси.

Пока мы рассматривали пример с грубой (с точностью до года) оценкой временных промежутков. Но приведенные понятия приложимы и к датам с точностью до дня или даже его доли. Мы остаемся в рамках потенциального частичного хронологического упорядочения событий и в часто встречающемся случае совпадения года абсолютной датировки двух событий. Особенно, если эти события описаны в совершенно разных документах, то вряд ли они разносят эти два события по временной оси с точностью до месяца или суток. Если третьи источники не дают точной информации для определения, какое из этих двух событий произошло раньше другого, то приходится жить с частичным порядком этих событий.

Частичный характер временной упорядоченности в относительной хронологии, получаемой на основании содержащейся в источниках информации, не соответствует ментальности сегодняшней «исторической науки». В ней считается неприличным, ненаучным, неквалифицированным оставлять события без абсолютных датировок. А причина этого ментального настроя в смешении понятий «прошлое» и «история». В этой ментальной атмосфере велика опасность дополнительного хронологического творчества хронолога или историка (поправки = фальсификации хронологии).

Именно к таким поправкам, к тому же поздним, но отправленным в более древние века, я отношу все упоминания эры Христа до XV века. Ведь если бы хотя бы одна только «История» Беды была действительно написана в столь отдаленное от Возрождения время (в данном случае, в VIII веке), то при ее популярности эра Христа стала бы, по меньшей мере, общеизвестной. А тогда было бы естественным ожидать ее широкого применения и в VIII веке, и в последующие века.

Рассмотрим, например, еще одно произведение, в котором эра Христа выглядит явным анахронизмом: «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга (М: Ладомир, 1997). В этой якобы написанной в конце первой трети XIV века подробной хронике используются как нечто само собой разумеющееся годы от Рождества Христова. При этом

• Используются арабские, а не римские цифры, хотя римские цифры и использованы для обозначения календ.

• Порой отсутствует формула анно домини, «от Рождества Христова», или другая форма, указывающая на начало эры (см. стр. 49, 216, 217).

• Формула «от Рождества Христова», используемая для большинства дат, представляется анахронизмом, а использованная на стр. 84 формула «Христос в год от Воплощения Своего 1254 послал…» показывает, что книга писалась в период, когда эта более архаичная форма стала уступать место современной «от Рождества Христова».

В отличие от названного выше труда Беды, современных «Хронике земли Прусской» Петра из Дусбурга ее рукописей не сохранилось, а сохранившиеся датируются XVI–XVII веками. Так, может быть, тогда и была сочинена эта «Хроника»?

Верить в хронологию? Полемическое отступление

Читатель, помоги мне. Помоги понять, где я совершаю логическую ошибку, считая существующую хронологию и построенную вокруг нее традиционную картину нашего прошлого чисто религиозной по характеру и не соответствующую истине системой. Системой, основанной в первую очередь на вере, а не на знании.

Я читаю предназначенные для широкой читательской аудитории исторические книги одну за другой и нигде, ни у одного из авторов не нахожу ни капли сомнения в верности традиционной хронологии. Но ведь не может же быть, что в этом несовершенном мире, где все время что-то подправляется, где законы обновляются, где здания ремонтируются, где машины совершенствуются и все-таки регулярно подвергаются ремонту, где самые совершенные корабли терпят кораблекрушения, где даже наши представления о космосе постепенно меняются, чтобы в этом полном ошибок и недоработок мире высилась как неприступная скала без единой складочки и трещинки, как идеал совершенства и богоданности традиционная хронология. Ну не может этого быть! Не может быть уже по тому самому принципу, по которому отвергается любая критика в адрес хронологии: не может быть, потому что этого не может быть никогда.

Не бывает в мире такого совершенства! Если бы критикуемые историки — традиционалисты — пусть не в один голос, но хотя бы время от времени — заявляли, что мол им самим известно несовершенство используемой хронологической системы, что в последней неоднократно субъективные оценки и основанные на них джентельменские соглашения заменяли отсутствие точного знания, а утряска по принципу минимизации противоречий не была в состоянии выдать на — гора ничего лучшего, чем традиционная хронология, то можно было бы вести с ними спокойный диалог. Если бы они честно говорили нам, что ни один из них никогда никаких исторических дат древней истории не проверял, а все такие даты выучил в детстве и юности и перенял из работ предшественников, понимая условность всей хронологической системы, то можно было бы считать их с определенной степенью допуска относящимися к разряду ученых.

Но когда тебя считают за полного идиота и тебе внушают, что хронология абсолютно верна, причем верна по тому же принципу, по которому было верным единственно верное учение, которое сопровождало нас большую часть жизни, по которому верно любое религиозное учение, как бы оно не противоречило всем другим таким учениям, не говоря уже об основах науки, то ужасно трудно сохранять остатки внушенного тебе в детстве уважения к «исторической науке».

Я не говорю об отдельных мудрых историках. Изредка, но они все-таки отваживаются на болезненные признания в несовершенстве традиционной хронологии, стараясь таким образом спасти все здание, пожертвовав парой расколовшихся кирпичей и сделав вид, что не знают, насколько прогнил весь фундамент их дома. Я говорю о массе историков и одураченной ими читательской аудитории, которые действительно верят в совершенство общепринятой хронологии. Ведь если бы не верили, запретили бы детям зубрить наизусть сотни бессмысленных дат древней истории.

А, может быть, историки и не виноваты в большей мере, чем мы сами во всей этой идиотской ситуации? Может быть, они только придают религиозный глянец тому, во что нам (или многим из нас) хочется верить? Может быть, так уж устроен человек, что его больше устраивает вера в чудеса, если она дает чувство спокойствия, надежности, освобождения от необходимости думать и сомневаться, чем рациональнo-логический подход, который приводит к сомнению, к пересмотру устоявшегося «знания», к необходимости ломать голову и принимать решения, да к тому же еще и с неполной информацией. Так, может быть, читатель, ты мне больше всего поможешь выбраться из возникшей неразберихи, если просто глянешь в зеркало и постараешься быть честным хотя бы наедине с самим собой?!

Литература

[Беда] Беда Достопочтенный: Церковная история народа англов. СПб.: Алетейа, 2003.

[Библия Лютера] The Luther Bible of 1534. 2004 Taschen Calendar. Koln: Taschen, 2003.

[Бикерман] Бикерман Э. Хронология Древнего мира. М.: Наука, 1976.

[Бринкен] Brinken, AnnaBDorothea von den: Historische Chronologie des Abendlandes. Kalenderreformen und Jahrtausendrechnungen, Kohlhammer, Stuttgart, 2000.

[Габович] Gabovits J. Arvudeta matemaatika. Tallinn: Valgus, 1968.

[Галлеттис] см. [Минковский].

[Гампл] Gampl, Franz: Menschen und Demonen. Innsbruck, 1991.

[Гергей] Гергей Е. История папства. М.: Республика, 1996.

[Гинзель] Ginzel F. Handbuch der mathematischen und technischen Chronologie. 3 Bande. Hinrichs, Leipzig, 1906–1914.

[Иделер] Ideler L. Handbuch der mathematischen und technischen Chronologie. 2 Bande, Nauck, Berlin, 1825–1826.

[Каменцева] Каменцева Елена Ивановна. Хронология. М.: Аспект — Пресс, 2003.

[Минковский] Minkowski Helmut. Das groBte Insekt ist der Elefant. Professor Gallettis samtliche Kathederbluten, dtv, Nordlingen, 1963.

[Петр] Петр из Дусбурга: Хроника земли Прусской. М.: Ладомир,1997.

[Романова] Романова А. А. Хронология. В кн.: «Специальные исторические дисциплины. Учебное пособие». СПб.: Европейский университет, 2003, стр. 162–201.

[Савельева] Савельева, Полетаев. История и время. В поисках утраченного. Языки русской культуры. М., 1997.

[Селешников1] Селешников С. И. История календаря и его предстоящая реформа.: Лениздат, 1962.

[Селешников2] Селешников С. И. История календаря и хронология. М.: Наука, 1970.

[СелешниковЗ] Селешников С. И. История календаря и хронология. 3–е изд. М.: Наука, 1977.

[Топпер] Топпер Уве. Выдуманная история Европы. СПб.: ИД «Нева», 2003.

[Федорова] Федорова, Е.Б.: Императорский Рим в лицах. Смоленск: ИНГА, 1995.

[ФН] Фоменко А. Т., Носовский Г. В. Какой сейчас век? М.: Аиф — Принт, 2002.

[Черепнин] Черепнин Л. В. Русская хронология (учебное пособие по вспомогательным историческим дисциплинам), главное архивное управление нквд СССР, Историко-архивный институт. М., 1944.

[Эрлихман] Эрлихман Вадим. Отец английской истории. В кн.: Беда Достопочтенный «Церковная история народа англов». СПб.: Алетейя, 2003, стр. 321–337

ГЛАВА 9 ВСЕМИРНАЯ ХРОНИКА ГАРТМАНА ШЕДЕЛЯ ЯКОБЫ 1493 ГОДА

В этой главе я расскажу об одной из первых книг по истории и хронологии, знаменитой «Мировой хронике», которую по имени ее редактора и компилятора часто называют просто «Хроникой» Шеделя. Считается, что Гартманн Шедель жил в 1440–1514 годы, в Нюрнберге, где он родился и умер. Считается также, что этот выдающийся немецкий гуманист, врач по основной профессии, собрал огромную по тем временам библиотеку, которая и позволила ему с помощью других гуманистов из Нюрнберга составить свою «Хронику». Сохранился каталог книг и рукописей этой библиотеки. 670 книг и других печатных изданий и 370 рукописей из библиотеки Шеделя хранятся в наши дни в Государственной библиотеке Баварии в Мюнхене.

Шедель начал собирать рукописи в 1456 году После появления первых книг он начал их переписывать, а если мог себе это позволить, то и покупать. В 1485 году он получил в наследство часть собрания книг и рукописей своего родственника и покровителя Германа Шеделя (1410–1485), который тоже был гуманистом и врачом по профессии. Правда, потратившись на недешевые в то время книги, энциклопедист Шедель оказался не в состоянии оплатить печать составленной им толстой — де — факто коллективной — книги по истории и был вынужден искать спонсоров для этого издания.

Составление или компиляция не считались в то время презренным занятием, а у слова «компиляция» не было в эпоху Ренессанса того отрицательного привкуса, который существует сегодня и, как считается, якобы существовал в «античную» эпоху. Разумный отбор материалов на заданную тему и осмысленное соединение разных таких материалов в единое целое считалось при жизни Шеделя благородным интеллектуальным занятием. В наше время написано много статей на тему о происхождении отдельных использованных Шеделем отрывков из разных чужих произведений и реконструированы многие соединительные вставки, сделанные им.

Во времена Шеделя было, как и сегодня у историков, принято ссылаться на авторитеты. Шедель не чужд уважения к авторитетам. Как — никак он позаимствовал у них около девяти десятых всего текста «Хроники». Но в то же время он старается сравнивать точки зрения разных известных авторов и не стесняется поправлять и комментировать их, переписывать отдельные места из их произведений.

Поиски «источников вдохновения» компилятора «Хроники» облегчаются тем уникальным обстоятельством, что в случае «Хроники» Шеделя сохранилась рукопись книги в ее исходном латинском варианте. Эта рукопись содержит уже наметки будущих иллюстраций и их компоновку с текстом (то, что сегодня называется хорошим русским словом лэйаут). Этой ситуации мы, скорее всего, обязаны тому обстоятельству, что Шедель не ставил целью скрыть свою роль в подготовки книги и не намеревался приписать ее некоему выдуманному автору, как это делали многие его современники.

Коммерческий успех издания

Одного из спонсоров Шедель нашел в лице некоего Зебальда Шрайера, который жил на одной улице с Шеделем и который и был одним из инициаторов составления «Хроники». После этого «Хроника» была роскошно издана известным типографом Антоном Кобергером (как утверждается, в 1493 году) почти одновременно на латинском языке и в переводе на немецкий. Большое количество гравюр, от крошечных, размером в пол — ладони, до едва помещающихся на развороте, украшают эту любопытную энциклопедическую книгу. Разные комментаторы насчитывают от 1800 до 2000 иллюстраций. На самом деле в «Хронике» 1804 иллюстрации, которые изготовлены при помощи 652 фавюр на дереве и представлены в книге в разных комбинациях и с разной частотой повтора использования.

Поскольку многие гравюры использовались не один раз, бытует мнение о том, что все изображенные в «Хронике» персонажи имеют одно и то же лицо. Это не совсем так, но, действительно, иллюстрации скорее соответствуют образам короля, императора или иного правителя, священника, епископа или папы и т. п., а не конкретным лицам. Тем не менее во вклеенной в личный экземпляр «Хроники» самого Шеделя пропагандистскo-рекламной листовке, которую книготорговцы рассылали потенциальным покупателям, утверждается, что в книге даны портреты знаменитых мужей в костюмах, в точности соответствующих их эпохе (на самом деле все костюмы соответствуют существовавшей в эпоху Ренессанса моде).

Большая часть рисунков в этой «Хронике» исполнена Михаилом Вольгемутом (Wohlgemuth), учителем А. Дюрера. Считается, что именно иллюстрации немало способствовали ее успеху. Во всяком случае, «Хроника» Шеделя получила в Европе широкое распространение. После своего выхода в свет книга с успехом продавалась не только в Нюрнберге, но и по всей Германии, в Польше, Венгрии, Италии, Швейцарии и Франции. Этому немало способствовало то обстоятельство, что в конце XV и в начале XVI века громадной славой в Германии пользовались именно нюрнбергские иллюстрированные гравюрами издания.

Услугами и достижениями знаменитых нюрнбергских типографщиков и книжных торговцев, особенно из семейства Кобергеров, пользовались все немецкие типографщики, переиздавая те же самые гравюры, или только уменьшая их. Часто нюрнбергские издания переиздавались целиком, в том числе и иллюстрированная «Хроника» Шеделя. Например, известный аугсбургский типографщик Шенппергер переиздал эту «Хронику», как и другие иллюстрированные издания Кобергеров, несколько раз. После смерти Кобергера предприятие пришло в упадок и было ликвидировано в 1526 году.

«Всемирная хроника» неоднократно переиздавалась и в последующие века, например в 1888 году. Издание якобы 1493 года «Хроники» Шеделя в его старонемецком варианте стало доступным широкому кругу современных читателей в 2001 году, когда немецкое издательство Ташен (в Кельне) напечатало репринт знаменитой книги. Но и это дорогое издание в переплете из замши было все еще не всякому по карману. Поэтому в 2004 году была напечатана массовым тиражом еще более дешевая версия книги, отличающаяся только качеством обложки и стоящая около 20 евро.

Так как чтение старонемецкого текста сегодня затруднительно для большинства читателей, даже в Германии, не говоря уже о других странах, где репринт тоже активно продавался, книга была снабжена введением и комментариями, которые были написаны историком Стефаном Фюсселем. В основном томе эти материалы напечатаны по-французски, а для немецкого читателя они изданы дополнительной брошюрой. Информацию из этой брошюры я использую в своем рассказе о «Хронике» Шеделя. Эта брошюра продавалась в Испании и в англоязычном мире соответственно в переводе на испанский и английский языки.

Оценка книги современной наукой

В шеститомной «Иллюстрированной истории немецкой литературы» книга Шеделя упоминается дважды, но оба раза лишь мимоходом, в связи с другими темами. Интересно, что и большинство современных авторов, пишущих об историографии и хронологии, если и упоминает о «Хронике» Шеделя, то вскользь, не вдаваясь в анализ ее роли в становлении хронологии и в прояснении истории возникновения хронологии, ее динамики. Я вижу в этом отношении к данной книге свидетельство того, что современные авторы просто не умеют читать и не могут воспринимать книги, в которых еще не присутствует знакомый им историко-хронологический костяк ТИ.

Так, например, известный философ А. Ф. Лосев в своей книге «Эстетика Возрождения» (М.: Мысль, 1978), говоря о Николае Кузанском, мимоходом отмечает, что «автор одной из хроник всемирной истории Гартманн Шедель в 1493 году» и некоторые другие авторы считали Николая Кузанского «знатоком Средних веков». В этой краткой фразе на самом деле присутствуют две серьезные ошибки: Шеделя вряд ли можно считать автором «Хроники», а ее саму — хроникой всемирной истории, по крайней мере с позиции автора XX века. Дело в том, что более 90 % текста «Хроники» в ее латинском оригинале Шедель взял дословно из книг своей библиотеки, часто приписав только «переходные» фразы и параграфы. Так что его в лучшем случае можно считать компилятором и редактором, но уж во всяком случае не автором. А для «хроники всемирной истории» книга это содержит слишком много непроверенной информации и откровенных выдумок в форме мифов и легенд, басен и сказок, в большей мере базирующиеся на средневековых страхах и заблуждениях, чем на хрониках.

Статья «Книга» Б. Кисина в Литературной энциклопедии приводит в качестве своей первой иллюстрации и примера архитектурнo-целостного построения страницы одну из страниц из, как сказано, «инкунабулы («Нюрнбергская хроника» Шеделя, 1493)». В книге «История книги» разворот из книги «Всемирная хроника» Гартмана Шеделя (1493 год) также приведен в качестве иллюстрации расширенной электронной версии книги, но самого имени Шеделя в именном указателе нет. Вообще, большинство ссылающихся на «Хронику» Шеделя склонно видеть в ней только материал для своих иллюстраций.

Тем любопытнее абзац из [Вайнштейна] (стр. 224), посвященный рассматриваемой книге и содержащий реакцию на ее содержание.

«Еще более заметно смешение традиционных средневековых и новых черт в «Нюрнбергской хронике» городского врача Гартманна Шеделя (ум. 1514). Этот хронист […] уже затронут гуманистическим образованием. Он учился в Падуанском университете и общался с представителями итальянской гуманистической мысли. Тем не менее его хроника «от сотворения мира» построена по традиционной схеме «четырех монархий» и «шести возрастов», из которых шестой, последний, начался с приходом Христа и закончится появлением Антихриста, Страшным судом и гибелью земного государства. Хотя Шедель усвоил у гуманистов мысль о падении Римской империи в V веке, но это не мешает ему видеть в средневековой «священнo-римской империи германской нации» прямое продолжение древнего Рима. Он посвящает особую главу «развитию империи и перенесению ее к немцам» («De progressu imperii ас translatione eius in Germanos»), где повторяется тезис немецких хронистов XI–XIII веков, что «со времени Отгона императорский титул и империя, отнятые у римлян, потом у галлов и лангобардов, переносятся в Германию, где пребывают и поныне». Помимо этого, в хронике Шеделя воспроизведены все средневековые легенды, басни, все суеверия и предрассудки, отвергнутые и осужденные современными ему итальянскими гуманистами» (выделено мной. — Е.Г.)

Отмеченные Вайнштейном шесть возрастов — это части прошлого, так сказать, исторические возрасты человечества. Всего же у Шеделя не шесть, а семь или даже восемь возрастов. Седьмой возраст описывает будущее: время до Страшного суда. А за ним следует совсем краткое описание времени от Страшного суда до конца света.

Из этой краткой оценки видно, что «Хроника» Шеделя еще не может считаться книгой, написанной в соответствии с созданной Скалигером и его современниками хронологией, несколько подправленной в XVII веке и существенно расширенной в XVIII и последующие века. Именно поэтому она представляет для нас повышенный интерес: традиционную хронологию мы знаем по бесчисленным современным хронологическим таблицам, а каково было состояние хронологии перед началом творческой деятельности Скалигера и его современников, нам практически не известно.

Индекс (предметнo-именной и географический указатель) книги

Титульного листа в привычном нам смысле этого слова книга Шеделя в ее первоначальном варианте не имела. На ее первом листе стоит крупными фигурными буквами «Регистр книги хроник и историй с фигурами и картинами от начала света до этого нашего времени» без какогo-либо указания составителя, издателя, места или времени издания. Фюссель видит в этом обстоятельстве продолжение традиции, существовавшей у авторов манускриптов в допечатное время. Я же считаю отсутствие на титульном листе года издания естественным следствием того обстоятельства, что до григорианской реформы календаря (точнее, до его введения в обиход в 1582 году) использование хронологии, да еще и хронологии с датами Anno Domini, еще не было в ходу.

Подробный именной и предметный указатель (индекс) в начале манускрипта смотрелся бы, как мне кажется, странно: ведь для составления индекса нужно уже иметь нумерацию листов. А говорит Фюссель именно о рукописях, а не о рукописных книгах. Но и в начале инкунабулы индекс не кажется мне чем-то привычным. Интересно, что в рассматриваемом здесь репринте написанный фигурными буквами заголовок регистра вынесен на заднюю обложку (напечатан по замше).

Индекс Шеделя содержит не только список имен лиц из религиозной и гражданской истории, причем наряду с императорами, королями, папами и епископами указаны также философы и врачи, грамматики и прочие интеллектуалы, но и географический указатель, список понятий и отдельные исторические события. Девять листов (18 страниц) индекса «Хроники» собственной нумерации не имеют, так что при оценке объема всей книги следует прибавить к числу 286 занумерованных латинскими цифрами листов еще 9 плюс 1, ибо в конце книги помещена карта большой части Европы, второй части которой тоже не присвоен номер листа. Итак, в книге 296 листов или 592 стр.

Исходный индекс «Хроники» содержал многочисленные неверные ссылки. Индекс в комментариях Фюсселя подвергся некоторой переработке (например, переводу слов из индекса на современный немецкий язык) и Фюссель утверждает, что он проверил все ссылки и исправил все ошибки, но никаких новых понятий в индекс не включал. В этом, однако, можно усомниться. Я нашел у него ссылку на слово Россия с отсылкой на лист 277. Однако в исходном индексе такого слова нет. Это меня насторожило и я начал смотреть внимательнее на исправления, сделанные современным историком. Оказалось, что он все переиначил по-своему, не сформулировав ни правил этого переиначивания, ни обоснования для оного. Вот некоторые примеры

«Хроника» Шеделя Комментарий Фюсселя
Аарон — брат Моисея и верховный епископ Аарон — брат Моисея
Авель — другой сын Адама и первый мученик, начало церкви Авель, сын Адама
Род Авраама отмечен, он принес своего сына Исаака в жертву Авраам
Аделбертус епископ благородных кровей Св. Адальберт, мученик
Александр другой папа родом из Милана Александр II, папа, 1061—1073
Африка, остров, происхождение ее имени Африка
Ахаций, Христов рыцарь Святой Ахатий, мученик

Приведенные немногие примеры говорят сами за себя. Комментатор убрал всю ту информацию, которая не соответствует сегодняшним представлениям в рамках ТИ (начало церкви из-за убийства Авеля Каином?!), используют «неправильную» терминологию (какой там верховный епископ у евреев?!) и т. п. Кроме того, он добавил хронологические данные в свой индекс, которых нет ни в индексе «Хроники», ни в самой этой книге. Вообще оригинальный указатель не содержит никаких хронологических указаний. Многие имена из оригинала индекса в новом индексе найти не удалось.

Фюссель изменил функцию указателя: в оригинале не просто называлось некое имя, а сообщалось краткое содержание повествования о соответствующем человеке. Тем самым индекс оригинала исполнял функцию оглавления (путеводителя по содержанию), а современная его редакция — это просто именной и предметный указатель плюс хронологическая таблица. Часто одному лицу были посвящены две строчки, Фюссель объединил их в одну.

Когда была издана «Хроника» Шеделя на самом деле? Сомнения в правильности ее датировки

Выше было отмечено, что чтение старонемецкого текста «Хроники» сегодня затруднительно для большинства читателей даже в Германии. Тем не менее «Хроника» читаема и при наличии минимальной прилежности и сообразительности вполне понимаема. Это никоим образом не является типичным для немецких изданий, относимых к концу XV века.

Почему современные издатели репринта написали большими буквами на обложке «Мировая хроника 1493»? Дело в том, что такую дату написал от руки некий библиофаф в XVII веке на одном из экземпляров книги. На рис. 8 в брошюре Фюсселя приведена первая страница латинского издания «Хроники», причем видно, что под уже упоминавшимися филифанными буквами (на сей раз с латинским названием указателя) маленькими арабскими цифрами от руки написано 1493. А в нижнем правом углу листа тоже от руки написано по латыни, что этот экземпляр 6 марта 1633 года был подарен библиотеке таким-то лицом.

Кроме того, упомянутая дата вроде бы следует из переписки Шеделя с разными другими гуманистами и из существующих и хорошо сохранившихся договоров. Фюссель отмечает, что ни для одной из приблизительно 30 000 инкунабул, якобы напечатанных до конца 1499 года, т. е. менее, чем за 50 лет, не существует столь хорошо документированной картины создания книги. Сохранились и первоначальное соглашение о подготовке книги, датируемое 1491 годом и договора, с ней связанные, и счета, демонстрирующие объем продаж вплоть до 1509 года.

Цифра 30 000 довольно подозрительна для столь короткого срока, прошедшего с момента изобретения книгопечатания. Правда, в другом месте я нашел утверждение о том, что всего было произведено около пяти миллионов экземпляров инкунабул, что приводит к среднему тиражу в 167 экземпляров, что выглядит несколько более правдоподобно. Вопрос лишь в том, получены ли эти цифры независимо друг от друга.

Фюссель упоминает следующие документы в связи с «Хроникой»: якобы

• от 29 декабря 1491 года между деньгодателями Зебальдом Шрайером и Себастианом Каммермейстером с одной и иллюстраторами Михаэлом Волгемутом и Вильгельмом Плейденвурфом с другой (договор о производстве иллюстраций и надзором за их печатью и за последующим хранением досок),

• от 21 января 1492 года о получении задатка в 1000 рейнских гульденов (расписка обоих иллюстраторов),

• от 16 марта 1492 года с типографом Антоном Кобергером о печати книги (договор с типографией),

• от 23 ноября 1493 года между названными выше деньгодателями — издателями и известным Нюрнбергским гуманистом Цельтесом (договор о доработке немецкого издания для второго издания).

Не сохранились договора с самим Шеделем, которому по логике событий финансирующие предприятие «издатели» должны были заплатить гонорар за компиляцию или дать ему долю в доходах с продажи книги. Это крайне подозрительно. Сомнения вызывает также та скорость, с которой книга была напечатана:

• Латинская версия якобы была напечатана уже в середине июня 1493 года (т. е. меньше, чем за три месяца: Фюссель уверен, что Кобергер начал выбирать шрифты для книги только после последнего из упомянутых договоров, а ведь книгу нужно было еще и набрать, и вычитать корректуры, и исправить опечатки…).

• Немецкое издание последовало якобы в декабре того же года (какого бы наивысшего качества не был переводчик Георг Альт, он просто не успел бы перевести почти 600 стр. за столь короткий срок!).

К тому же Фюссель отмечает, что для «Хроники» был применен новый для типографии Кобергера шрифт, на отливку которого тоже потребовались несколько месяцев. У меня все это вызывает сильное неприятие. Подозрительно уже то, что Фюссель, приводящий в качестве иллюстраций в своей брошюре большое число страниц из печатных изданий, не имеющих серьезного отношения к «Хронике», а также из рукописных вариантов «Хроники», не напечатал здесь ни одного из этих договоров (а только дал из них несколько цитат).

Даже то обстоятельство, что выписывание цитат из разных произведений и изготовление латинской и немецкой рукописей для наборщиков осуществлялось, кроме Шеделя и Альта, по крайней мере еще пятью сотрудниками, не снимает этих противоречий: Шедель написал 62 % латинского издания, а неизвестный помощник 75 % перевода Альта по-немецки, и эти два «узких места» оставляют в силе все мои сомнения. Тем более, что эти рукописи уже демонстрируют не только лейаут, но и наброски рисунков. Следовательно, им должны были предшествовать и более ранние версии рукописей.

Фюссель упоминает еще одно обстоятельство, которое должно было привести к удлинению работы над книгой: отсутствие уже готовых гравюр или хотя бы их набросков в большой части рукописи. Лишь в редчайших случаях гравюры уже были готовы. В этих случаях в наброске листа приведен отпечаток, который, естественно, оказывался «смотрящим» в неправильную сторону. Обычно же в рукописи приведен или грубый набросок, или оставлено пустое место. Сравнение с напечатанной книгой показывает, что отсутствующие гравюры часто имели потом не тот размер, который был для них оставлен, и, следовательно, работа наборщиков сильно усложнялась, когда они должны были приспособить иллюстрации к тексту.

Хотя повторное использование иллюстраций было запланировано с самого начала, не исключено, что высокая частота повторяемости некоторых «портретов» свидетельствует о временных проблемах наборщиков и иллюстраторов. Так, например «портрет папы римского» был использован в одном издании 10, а в другом даже 17 раз. Почти каждый раз, когда речь заходила о евреях, помещалась картина «Сожжение евреев». Многократно использовались почти все изображения городов.

Договор с Цельтесом предусматривал практически совсем новую книгу на основе переработанной «Хроники» Шеделя и перевода на немецкий «Европы» итальянского гуманиста Пикколомино (позднее римского папы Пия XII), которую Шедель уже использовал в конце своей «Хроники». И хотя известно, что Цельтес до 1497 года работал в этом направлении, он так и не успел в указанное время завершить эту работу. Это еще раз показывает, что описанная выше фантастическая скорость, с которой готовилась и печаталась «Хроника», мало реальна.

Хорошо известно, что григорианская «реформа» медленно пробивала путь себе и датировкам от рождения Христа и трудно представить, что задолго до нее, уже в XV веке, широко пользовались датами от рождения Христа. Да еще и датировали каждый отдельный документ именно такими датами. Скорее всего и датировка документов производилась задним числом и даты вписывались в письма и другие документы много позже, когда «христианская» система летоисчисления уже установилась.

Отсутствие привычки к использованию дат приводило даже к такому курьезу, что многие феодалы, заказывая — не бесплатнo-дарственные грамоты и другие выгодные для них исторические «документы», чаще всего не могли назвать дату, которую монах — подделыватель должен проставить. Огромное число таких ни на что не годных с точки зрения права дарственных без какой-либо даты сохранилось и по сей день. Отсутствие даты означает, что и вернувшись в свой замок феодал не смог найти во всей своей свите или среди людей, с которыми имел дело, никого, кто мог бы ему помочь придумать более или менее надежную дату. Если бы придумали, то и вписали бы!

Правда, в самой книге, начиная с третьего «возраста» человечества и особенно в ее последней части, посвященной шестому «возрасту», встречаются написанные римскими цифрами даты. Но никакой уверенности в том, что эти даты присутствовали уже в листах исходной «Хроники» у меня нет. При том числе переизданий «Хроники», о котором известно историкам книжного дела (а, кроме того, у каждой успешной книги были и многочисленные нелегальные переиздания) нет никакой уверенности в том, что эти даты не были внесены в текст много позже, когда хронология Скалигера уже начала распространяться или даже достигла той известности, которую обычно связывают с именем Петавиуса.

Так, последняя страница книги с указанием года M.cccc.xciij (именно так, с большим М и маленькими другими буквами) и даже точной даты 23 декабря была явно вклеена в книгу: следы клея хорошо видны в репринте. Да и в тексте этой вклейки говорится о том, что книга уже была напечатана Кобергером, что вряд ли подтверждает версию о том, что эта страница входила в исходный текст книги.

Но вернемся еще раз к указанной на этой странице дате. От привычной нам записи цифр латинскими буквами ее отличают две детали:

• В качестве цифр используются в основном не заглавные (большие) латинские буквы, а прописные (малые).

• Последняя единичка обозначается не буквой i, как обычно, а буквой j (вероятно, чтобы сигнализировать конец написания числа).

Дата эта (вернее соответствующая хронологическая запись) имеет вид Volbracht am.xxiij tag des monats Decembris Nach der gepurt Cristi unsBers haylands M.cccc.xciij iar.

Или в переводе

Завершено в.день.23.месяца декабря После рождения Христа нашего Спасителя М.493, года

Итак, здесь все цифры обозначены малыми буквами, кроме первой цифры М. Так, может быть, это вообще не цифра, а некоторое сокращение, некий стандартный в то время атрибут имени Христа Спасителя?! Не идет ли здесь речь о «спасителе М», спасителе Великом, спасителе — учителе или спасителе Великомученике? М может быть сокращением от латинского magister (учитель), magmentum (дополнительная жертва), magnificus (высокий, благородный, возвышенный, великолепный, славный, знаменитый), magnus (большой, сильный, мощный, возвышенный, благородный), majestas (величие, святость, великолепие, авторитет), majestus (высокочтимый) и т. п. Но тогда весь вопрос в том, в каком году «христианского» летоисчисления родился Христос по представлениям людей рассматриваемой эпохи (когда была напечатана «Хроника»). Если это произошло по их представлениям в 1053 году, то дата будет отражать 1546 год, а если в XII веке, как утверждают НФ в книге «Царь славян», то и того позже.

Эту вклеенную в конце книги страницу с данными об издании принято называть колофоном. Считается, что колофон применялся в средневековых рукописях и ранних книгах, содержал выходные сведения и был ранним аналогом современного импрессума. На рис. 9 брошюры Фюсселя приведен текст колофона латинского издания «Хроники». Любопытно, что здесь для обозначения года 1493 использованы не римские цифры, как в только что разобранном немецком колофоне, а совершенно современно написанные арабские цифры. И это в конце книги, в тексте которой используются исключительно римские цифры! Арабские цифры в «Хронике» я встретил всего дважды в заимствованных откуда-то иллюстрациях, причем там эти цифры были написаны в архаичной форме, сильно отличающейся от современного написания (см. об этом ниже). Все это говорит о том, что колофон был напечатан и вклеен в книгу много позже, чем была издана ее первоначальная версия.

Использование арабских цифр в датировке от рождения Христа да и самой этой датировки — явные анахронизмы для конца XV века. Считается, что А. Дюрер начал использовать такие датировки около 1514 г., однако, по свидетельству Уве Топпера, исследовавшего оригиналы соответствующих гравюр в музеях Берлина, долженствующие изобразить дату изготовления числа были нанесены на листы не при изготовлении отпечатков, а явно позже.

Кстати, в немецкой «Хронике» для колофона было бы достаточно места и в конце лицевой части листа 286, а сравнение с концами других глав показывает, что типографщики экономили место и не оставляли по возможности лакун в конце глав. Но если колофон был напечатан дополнительно и много позже, чем сама книга, то было естественно выделить для нескольких его строк отдельный лист. Кстати, хорошо бы посмотреть разные сохранившиеся экземпляры «Хроники» и проверить, напечатан ли в них колофон на обороте расположенной в конце книги карты Европы (на оборотной стороне листа 287) или на отдельном вклеенном листе 288.

1493 год противоречит и представлениям исторической аналитики о действительном развитии христианства в Европе. Уве Топпер, исследуя творчество Босха, показал, что еще в начале XVI века по принятой хронологии Библия была практически неизвестна в Голландии. Английский профессор теологии Джонсон доказывал, что Библия практически не существовала до 1530 года. Следовательно, она не могла быть напечатана ни в самом начале его издательской деятельности Гуттенбергом (при традиционной датировке его жизни), ни многочисленными Нюрнбергскими издателями. А ведь издание Библии в мастерской Кобергеров за десятилетие до выхода в свет «Хроники» Шеделя считается известным фактом. Пфистер же вообще сомневается в существовании книгопечати до 1600 года.

Еще одно основание сомневаться в правильности датировки «Хроники»: в начале брошюры Фюсселя приведена копия якобы первого листа из рукописи книги (в печатной версии этот лист отсутствует). Ее основной текст больше похож на напечатанный, чем на рукописный. Начало текста («Это экземпляр книги хроник…») указывает, скорее, на более позднюю эпоху, когда книги начали снабжать титульными листами. Кроме того, на этом листе многие существительные написаны с заглавной буквы, как это принято сегодня в немецком. Однако в самой «Хронике» существительные пишутся с малой буквы. Наконец, на этом же листе видна приписка мелким почерком, явно сделанная от руки, в которой дата 1493 написана арабскими цифрами и опять в привычном нам сегодня написании. Итак, этот лист обрабатывался (а может быть, и был сделан?) много позже, чем эпоха Шеделя.

Карта Центральной Европы

«Хронику» Шеделя завершает карта, которую в книге соотносят с Германией и землями, на которых расселилась немецкая нация. Я бы сказал, что на ней представлены страны и местности, в которых или по соседству с которыми люди говорили на одном из германских наречий (языков или диалектов) или где, по крайней мере, жили большие группы людей, говорящих на этих языках. С нашей сегодняшней точки зрения карта эта изображает только Центральную Европу в несколько расширенном смысле этого слова. На ней отсутствуют западная Франция и страны Пиренейского полуострова, Италия, кроме самой северной, и Южные Балканы, в том числе и Греция. На востоке граница проходит чуть восточнее Карпат и не показывает ни Украины, ни большей части России, включая и ее север. Россия представлена только ее Северo-Западом.

На Севере Европы не обозначены практически никакие города, Ни в Англии, ни в Ирландии, ни в Шотландии, ни в Исландии, ни в Скандинавских странах, включая Данию, ни в Гренландии, которая помешена между Скандинавией и Россией (как перешеек между ними, а не как остров). На северo-востоке, где дважды стоит Руссия и чуть ниже Ливония, обозначены три города: Рига, Плесго (Псков) и Ноградум (Новгород, Не Город).

Татария (в форме Тартария) обозначена между Карпатами и Черным морем, т. е. где-то в районе устьев Дуная и Днестра. Ниже нее указана Валахия. Зато Турция — в непосредственной близости от Белграда и к северу от Албании, т. е. в районе нынешней Боснии. Из городов на югo-востоке названы еще Константинополь и Андранополис (Андрианополь) и Зибенбург (считается сегодня обозначением области Семи Крепостей, а не городом, правда столица этой области город Германнштадт имеет румынское название Зибиу). На берегах Адриатики названы Рагус (Рагуза), Зенг (он же Зенгг) в Хорватии, Триест, Венеция и Бадуа (Падуа? Равенна?). Если считать, что обозначение города считалось также обозначением не очень обширной местности, то фонетически близкая Падуя становится более вероятной, чем географически более правильная Равенна).

На территории Польши дважды стоит Полония, а также Пруссия и Мозовия. Из городов отмечены Лемберг (Львов), Варсе (Варшава), Бозенн (Позен, Познань), Данциг, и на берегу Балтийского моря еще и Мелбинг (скорее всего, это Элблонг, он же раньше Эльбинг в Данцигской или Гданьской бухте). Кстати, само море называется здесь Германским, а Северное море даже окрещено Германским океаном. Краков не отмечен, хотя в книге о нем речь и идет. Более того, город этот встречается в индексе «Хроники»

Наряду с Германией, настоящей страной городов предстает в то время Швейцария. Здесь приведены названия Базилеа (Базель), Цюрих, Люцерна, Берн, Генф (Женева), Везонц и Салин.

Отсутствие на т. н. Люнебургской карте, которую относят аж к концу XIII века, города Лондона (в Англии на соответствующем месте указан Дувр) еще вызывало удивленный комментарий В. В. Самаркина, автора книги «Историческая география Западной Европы в средние века», допущенной в свое время «в качестве учебного пособия для студентов вузов, обучающихся по специальности «История»» (М.: Высшая школа, 1976). Он восклицает по этому поводу: «удивление вызывают сведения и о близлежащих, хорошо известных в христианском мире областях». Но и на карте в «Хронике» Лондон не обозначен (был меньше Пскова?) Если и через несколько столетий Лондон оставался столь незначительным городом, что его не стоило даже сравнивать с мало кому сегодня известной гаванью Занг на Адриатике или упоминать в индексе (предметнo-именном указателе) «Хроники» Шеделя, то, быть может, неверны не знания средневековых географов, а современных историков?

Первая эра (первый возраст человечества): до потопа

Как уже было отмечено Вайнштейном, изложение исторического (и мифологического) материала ведется в «Хронике» не по годам, а по шести эрам. Первая из них посвящена своего рода предыстории: времени от создания мира до Всемирного потопа. Начинается она не с изложения библейской версии созидания, которая Шеделю известна и которая тоже присутствует в описании эр, а с обсуждения и сравнения различных версий создания мира, предложенных римскими, греческими и египетскими писателями. В том числе и греческих представлений о возникновении жизни из сырости. Так, он цитирует «древнегреческого» автора Диодора Сикула (якобы I век до н. э.), которого в конце своей жизни перевел на латинский (а скорее всего сам же и написал) и напечатал известный выдумщик старины Поджио Браччиолини (якобы 1380–1459).

В конце концов Шедель объявляет все изложенное старинными заблуждениями и начинает излагать библейскую версию божественного созидания мира. Фюссель отмечает, что для Шеделя Моисей — хронист, который сам написал первые пять книг Моисеева закона.

Интересны иллюстрации к первому возрасту человечества. В начале Бог создал ангелов, эдаких юных милашек женского пола, в «школьной форме» эпохи позднего Ренессанса. Их платья вполне сошли бы за бальные в XVII веке. Правда, на седьмой день творения довольный своими деяниями Господь изображен в окружении не только ангелов прекрасного пола (половина из них уже изображена с коронами на прелестных головках), но и мужчин, похожих на священнослужителей или на университетских профессоров. Эти ангелы мужского пола одеты в одеяние, которое выглядит очень похожим на таковое Господа. Очевидно на седьмой день уже устоялась небесная иерархия, при которой близкие к Богу священнослужители и учителя изображены выше коронованных ангельских особ, а последние выше ангелов — музыкантов и представителей иных ангельских профессий (хоть и ангельский, но все-таки народ, так сказать).

Коперником здесь еще не пахнет: Луна, Солнце и звезды браво совершают приписанные им Птолемеем вращения вокруг Земли. Зато рай, из которого Господь во все том же темнo-фиолетовом плаще, что и на седьмой день творения, изгоняет Адама с Евой, изображен окруженным каменной стеной аккуратной кладки, с крепостными башнями и крытыми черепицей зданиями. Качество райской архитектуры демонстрируют также каменный источник и ворота в готическом стиле, а высокий уровень металлургии не только меч, коим Господь грозит безоружному Адаму, но и фигурной ковки дверные петли.

Изображение создания Евы из адамова ребра может интерпретироваться и на современный манер как разделение сиамских близнецов: Господь вытягивает Еву из Адамова бока, пока тот предается радостям фиесты. На лицевой странице листа 9 Адам трудится в поте лица своего простой деревянной мотыгой, а Ева кормит грудью одного из двух своих детишек. Странным образом ноги ее закутаны в уже упоминавшийся темнo-фиолетовый плащ. Неужели Господь снова воспылал к ней добрыми чувствами и подарил ей одеяние с собственного плеча? Или ее посетил один из ангелов — учителей и просто забыл свой плащ при отлете на небо?

За неимением других семей, сыновья Евы и Адама брали себе в жены сестер своих. Еве пришлось произвести на свет немалое их количество, ибо изображенное на развороте 9—10 генеалогическое дерево потомков Адама показывает всех его сыновей в обществе их жен. Один только Каин не показан с супругой: то ли она постыдилась с ним фотографироваться, то ли ему просто не досталась сестричка и он именно поэтому лишил брата своего Авеля жизни. Внуки и правнуки Адама изображены во вполне приличных одеждах с атрибутами разных ремесел в руках: от лука для охоты на зайцев, до молотка и клещей, от ткацкого челнока до некоего музыкального инструмента.

Суммируя, можно сказать, что первый возраст человечества еще никакого отношения к историческому прошлому не имеет. Косвенным свидетельством тому, что эта эра рассматривается даже и историками как сказочка, является отсутствие попытки со стороны Фюсселя всунуть в свое повествование о первой эре какую-нибудь хронологическую зацепку (год, возраст или еще чтo-либо).

Вторая эра: от потопа до Авраама

Описание второго возраста человечества открывается импозантной гравюрой с изображением постройки ковчега для Ноя. Здесь показана бригада кораблестроителей, работающая под присмотром самого Ноя. Девять из них что-то делают с уже находящимся на плаву кораблем (видны деревянный и металлический молоток, большой металлический сосуд для зачерпывания воды, лестница и два бочонка, демонстрирующие высокий уровень плотницкого дела). На переднем плане изображены два плотника, вырубающих толстые доски металлическими топорами. Все 11 ремесленников одеты в костюмы эпохи Ренессанса.

Пилы на гравюре не видно, но буравчик у ремесленников уже есть и грамотой они владеют, ибо все постройки на ковчеге расписаны аккуратными латинскими надписями. Неясно, правда, как была построена каравелла (пардон, ковчег) с довольно сложной обтекаемой формой корпуса судна из досок, подобных изображенной на переднем плане массивной балке. Наблюдающий за работой кораблестроительной артели Ной одет в точности так, как приближенные к Господу ангелы — учителя. Может быть, это и был несколько постаревший ангел, которому и было легче избежать соблазнов жизни, чем Ною - мирянину (впрочем, после потопа искавшему утешения и забвения психотравмы в вине).

Грустно становится при мысли о том, что избранный Богом Ной ничего не предпримет для спасения этих добросовестных кораблестроителей и даст им всем утонуть во время потопа, отдав предпочтение всяким там тварям, которых потом его потомки будут сживать с этого света. Конечно, Ной мог еще ничего не знать про уничтожение видов животных в будущем, но ведь Господь мог бы и заглянуть в будущее и ограничить в соответствующей мере тотальность уничтожения рода грешных обитателей созданной им же и им же населенной Земли. Предназначенных к спасению сухопутных животных (водоплавающие спаслись и без помощи Господа и Ноя) на гравюре не видно, но зато уже обозначен конец всей истории про ковчег: голубь с ветвью оливкового дерева в клюве, который должен будет после потопа возвестить о конце оного, уже присутствует на гравюре (очевидно, он уже начал тренироваться и готовиться к исполнению своей важной информационной миссии).

Второй возраст человечества характеризуется постепенным размножением потомков Ноя (снова столь полюбившийся Господу инцест: с кем, как не с родными сестрами или, в крайнем случае, с племянницами могли сыновья Ноя Яфет, Сем и Хам (Кам) производить многочисленные народы мира). Какой вид принял мир после потопа (тот мир, по которому расселялись потомки Хама, Сема и Яфета) демонстрирует приведенная на развороте 12–13 карта мира.

Считается, что изображения 12 ветров, обрамляющие карту, вышли из — под кисти молодого Дюрера, что тоже дает пищу для хронологических сомнений с учетом высказанных НФ предположений о неправильной датировке жизни выдающегося живописца (эти сомнения разделяют и некоторые западные аналитики истории). Она отражает Птолемеевскую традицию изображения Индийского океана как окруженного со всех сторон сушей (в том числе и с юга). Названий городов на карте нет, кроме одного: Иерусалим.

Названия двух азиатских стран помещены в рамку (чтобы подчеркнуть их значимость?): Тартария с центром приблизительно на месте Уральских гор и Парфия приблизительно на месте Афганистана. Во всем Индийском море (окияне) обозначен только один остров Тапробана (Цейлон?) В Азии есть две Индии: перед Гангом и за Гангом, а на месте Китая стоит Серика. В Азии же картографу известны Персия и Азерия (Азербайджан), но не Турция и не Османская империя (а только Малая Азия). На ближнем востоке мы находим Иудею, Синай, Аравию и страну Феликс (Йемен?)

Европейский мир окружен островами, причем названия таковых в Средиземном море снова помещены в рамки: Сицилия, Сардиния и Корсика, Ландия (или это малоазиатская Лидия?), Род (очевидно, Родос), Кипр. На западе картографу известны Англия и Шотландия, а на севере также остров (!) Швеция. Хогарда (Новгородская Земля) на самом западе России и Руссия (чуть восточнее оной) отмечены в верховьях Волги. Кроме того, в Европе тогда имелись страны: Галина (Галиция на Пиренейском полуострове), Испания (севернее Пиренейских гор!), Франция, Дания, Барония (на месте Германии), Алемания (на месте Австрии), Италия, Греция, Венгрия, Пруссия, Полония, Литва и три страны между Черным и Балтийским морем, названия которых не читаются, ибо они частично не видны на месте сшивки листов 12 и 13.

Среди стран Африки особое внимание обращает на себя страна Карфаген (вот оно недавнее «древнеримское» прошлое, еще живущее в конце XV века или и того позже). Здесь же имеются три Эфиопии, вторая из них на месте центра материка и третья на юге оного. Кроме Мавритании и Туниса на арабском севере Африки указана еще и страна Аффрика. Скорее всего, в это время весь континент еще именовался Эфиопией, а Аффрика была страной где-то вблизи Сахары (в Ливии и Алжире?).

Процесс заселения земного шара документируется многочисленными сложными генеалогическими деревьями потомков патриарха Ноя, от сыновей которого произошли 72 народа. Первое из них изображает еще и четвертого сына Ноя Йонихуса, которому, скорее всего, не досталось сестрички для продолжения своего рода. Он изображен бездетным, но зато держащим в руках сложный астрономический прибор — трехмерную армиллярную сферу (Фюссель ошибочно принимает ее за астролябию), который, правда, считается известным со времени «античности», но требует для своего изготовления такой сложной технологии и точной механики, что, скорее всего, не был возможен до XVI–XVII веков.

За генеалогическими деревьями следует изображение небесного Иерусалима, якобы основанного старшим сыном Хама по имени Канаан. Четко видны три концентрически расположенные крепостные стены и многочисленные крепостные башни с зубчатыми стенами на их несколько выходящей за пределы стен башен верхней площадке. Сами крепостные стены зубчатой верхней части (как в московском Кремле) не имеют, зато снабжены бойницами, расположенными непосредственно под черепичной крышей. В центре города изображен импозантный храм Соломона с пятью проходами между колонн, покрывающим все здание массивным куполом и вырастающими из него барабанами, украшенными маленькими куполами. Шесть ворот внешних крепостных стен снабжены названиями, которые плохо читаются. Вообще-то этих ворот должно быть 12.

Фюссель, с одной стороны, подчеркивает, что это — идеализированное изображение города. А с другой — считает, что в качестве Храма Соломона изображена мечеть Аль Акса (Собор на Скале). Он уверен, что и это изображение, и изображенное много позже разрушение Иерусалима срисованы с иллюстраций в книге «Путешествие по Священной Земле» Эрхарда Ройвикса, напечатанной в 1486 году. Но идеальное изображение города Иерусалима, скорее всего, содержит и идеальное изображение Храма Соломона, ибо — быть может за исключением Храма — город вполне может сойти — скажем — за итальянский.

В эту эру попало и описание первой из стран, представленной в «Хронике» — страны амазонок, которые господствовали где-то на границе Азии и Европы, недалеко от Албании (приуральские степи?). Впрочем изображение этой страны представляет собой захудалый средневековый городишко с христианской церковью, украшенной крестами (!). Эта картинка использована в «Хронике» позже еще для таких стран, как Австрия, Карния (венетская = славянская область в Австрии и Италии) и Пруссии, а также для городов Афины, Павия и Александрия. Скорее всего, картина эта должна была служить символом захолустья.

Завершается второй возраст человечества картиной разрушения Содома и Гоморры. Таким образом, ничего исторического или хронологического в этом возрасте найти не удалось, хотя Фюссель и упоминает в связи с оным фантастическое количество лет прожитых Ноем.

Третья эра: от Авраама до начала царствования Давида

Фюссель украшает свой комментарий к описанию третьего возраста человечества различными датируемыми с точностью до века хронологическими ссылками и даже упоминает разрушение Константинополя в 1204 году. И хотя описание третьей эры в «Хронике» по большому счету все еще не содержит никакой достоверной исторической или хронологической информации, здесь тем не менее приводятся первые хронологические данные. В первую очередь по относительной хронологии: в такой-то год жизни Авраама возник его конфликт с халдеями. Этот год его жизни указан даже по двум источникам: древнееврейскому как 92–й и по Библии 70 толковников как 40–й. Да и «временные» границы определены по Библии: от рождения Авраама до царя Давида (на самом деле, до начала его царствования), так что с точки зрения ТИ мы находимся уже в историческом времени.

Одна из дат (основания немецкого города Трира) дана в необычной форме: года до будущности Христа. Считается, что обратный счет лет ввел Петавиус в середине XVII века. Я подробно рассмотрю этот вопрос в посвященной этому видному хронологу главе 11, но отмечу сразу, что сам факт использования Шеделем обратного счета должен заставить нас задуматься еще раз о времени написания «Всемирной хроники». Уж не середина ли это XVII века?

Правда, рассматриваемая дата дана в форме, несколько отличной от привычной нам для дат Anno Domini:

jm.ixc.xlvij.iar,

которую Фюссель интерпретирует как «год 1947 до н. э». (старонемецкое слово iar означает «год»). Но если тогда римские цифры писались иначе, чем этому учили нас, то не исключено, что и смысл в них вкладывался иной. Может быть, в то время еще не складывали отдельные части даты, а считали их последовательным уточнением времени события. Например, дату эту можно понимать и как год 47 девятого столетия первого тысячелетия или 847 до н. э.:

первого тысячелетия девятого столетия год xlvij.

Интерпретация Фюсселя означала бы использование метода обратного счета Петавиуса и четко переносило бы саму «Хронику» в этой ее редакции в XVII век. Однако и наше альтернативное прочтение этой даты означало бы использование обратного счета в «Хронике», что противоречит всем нашим знаниям о развитии хронологии.

Фюссель, скорее всего — как и большинство современных историков — ничего не знает про историю хронологии и не «обжигается» на использовании Шеделем или одним из еще более ранних авторов обратного хронологического счета лет. Он только сомневается, жил ли Авраам так рано и называет для него XIV век до н. э. (в «Хронике» сказано, что Трир был основан при жизни Авраама). При этом он интерпретирует год 1947 как дату XIX века до н. э., хотя это был бы XX век! Интересно, что на выдаваемой за изображение Трира гравюре на лицевой части листа 23 уже есть церковь с крестом, но, правда, башню другой венчает полумесяц. Церковь с крестами есть и в Дамаске (обратная сторона того же листа); там же одну из башен украшает циферблат часов.

Указана дата рождения Иакова: 3344 год мира (т. е. от его сотворения). Но никак не обоснована: даже ссылки на чей — либо авторитет нет. Приведены длительности жизни различных библейских персонажей: например, Иаков жил 147 лет, а Аарон (брат Моисея) 133 года. Приводится дата некоего события во время жизни Якова 3430. Для перевода этих дат в даты от рождения Христа на листе 34 (обратная сторона) дана ссылка на перевод 70 толковников, согласно которому год iijm.vijc.xxv (3725) от сотворения мира соответствует году jm.iiijc.lxxiiij (1474) до рождения Христа, так что сотворение мира отнесено здесь к 5198 году до н. э. Моисея Шедель характеризует как князя историографов и как миссионера среди евреев, сравнимого с миссионером Павлом среди язычников.

Для города Родоса на одноименном острове (изображен на обратной стороне листа 26 без крестов, но с большим количеством ветряных мельниц) указана дата основания города в году до Христа, который может интерпретироваться как 740 год или как 40–й год VII столетия, т. е. как 640 год. Этот год должен приходиться на время жизни патриарха Иосифа, рассказ о котором следует за описанием Родоса на листе 27. Интересно, что Фюссель почему-то интерпретирует дату vijc.xl до Христа, которая снова указывает на XVII век как время изготовления «Хроники» (см. выше), как 760 год. Отметим, что существование Иосифа в VII–VIII века до н. э. резко противоречит ТИ, которая видит его в Египте на пол тысячелетия раньше. Про слово «фараон» Шедель считает нужным пояснить, что так звали всех египетских королей, что это было такое же общее их название, как в Германии (он пишет «у нас») «римский император»: Шедель явно считает себя подданным римского императора.

На обратной стороне листа 30 сообщается, что евреи провели 440 лет в Египте. Учитывая, что год 740 до н. э. отнесен к жизни Иосифа, который и пригласил оных переселиться в Египет, получаем, что исход из Египта если и не совпал с рождением Христа, то, по крайней мере, был близок к этой дате, что на XII–XIII столетий расходится с ТИ). На приведенной здесь же иллюстрации изображено тонущее в красных водах Красного моря войско фараона, облаченное в стальные латы (!), с арбалетами (!) и секирами. Тут же изображена передача Богом скрижалей Моисею, причем оные явно написаны латинскими буквами.

Пока Моисей получал письменные инструкции от Бога на горе Синай, евреи, как известно, стали поклоняться золотому тельцу. Он изображен (лист 31) на высокой хорошо отполированной цилиндрической каменной колонне, а гора Синай и соседняя с ней вторая гора (Фюссель интерпретирует ее как Хореб, т. е. Страшная, хотя ничего страшного в ней нет; это название больше подошло бы к Везувию) покрыты лесом и зеленым ковром. Все это больше похоже на Швейцарию или Италию, чем на синайскую пустыню.

Еврейских священнослужителей Шедель называет епископами.

Здесь продолжается рассказ о библейских и прочих мифических сказках (например, подробно описаны сивиллы — странствующие пророчицы или прорицательницы, некоторые из которых названы поименно), о городах (Каир и Троя, Париж и Магдебург, Венеция, Майнц и Неаполь) и странах (в первую очередь островах Средиземного моря), а также описываются первые исторические события в Ассирии и Египте. Выбор городов определяется наличием для них легенд об основании в разные века третьего возраста человечества.

Троя рассматривается как местность вокруг города Иллиона, который тоже иногда называют Троей. Изображение Трои на листе 36 показывает полумесяцы на совсем европейских колокольнях церквей. Итак, становится ясным, что условные изображения городов следует интерпретировать как их вид в эпоху Шеделя (хотя не ясно, существовал ли город Троя в Малой Азии в его время), так что отмеченное выше отсутствие крестов на Родосе можно понимать и в том смысле, что это, мол, не христианский город. То же можно сказать про Майнц (эта якобы колыбель христианства в Германии изображена без единого креста), Неаполь (та же картинка), Падую (картинка идентичная с таковой для Трои), Пизу (только полумесяцы), провинцию Англия (то же самое) и Карфаген, в то время как Париж и Венеция (один из немногих реалистично изображенных городов) изображены с крестами на церквях.

Про Гомера сказано, что афиняне считали его сумасшедшим и что жил он одновременно с библейским Саулом, что, конечно, противоречит ТИ, которая относит Гомера к VIII веку до н. э., а не к XI, как Саула. Для четырех предков Христа рода Боос (в Библии Воос или Воас считаются просто жителями Вифлеема), якобы уже живших в третьем «возрасте», приведены отстоящие друг от друга на 50 лет даты: 3825, 3875, 3925 и 3975 (лист 40). По ТИ они жили бы лет за 200–400 до царя Давида. На листе 45 приведен список 21 короля латинян (и, как утверждается здесь, и кельтов), живших еще до Рема и Ромула, которые ТИ считает легендарными правителями города Алба Лонга, «матери» Рима. Указано, сколько лет они были у власти: первые пять правили в общей сложности 100 лет, а потом пошли один за другим 15 долгожителей:

30, 37, 28,31, 50, 39, 24, 28, 13, 8, 40, 19, 38, 23, 44 лет.

В среднем слишком много для реальных правителей, но на то они и есть легендарные.

Завершается описание третьей эры рассказом про Британию, для которой приводятся три названия:

• Альбион, из-за белых известняковых скал на побережье, которые бросаются в глаза путешественнику, подплывающему к острову.

• Энгелланд = Страна Ангелов (написана слитно, но с двумя буквами л, которые сегодня слились в одну: Энгланд).

• Британия как производное от имени Брута.

Четвертая эра: от Давида до разрушения Храма

Здесь на листах 46–66 пересказываются многие главы из Библии и рассказываются биографии библейских пророков. Подробно освещается царствование Давида и его сына мудрого Соломона. Из городов подробнее всего описан Иерусалим и его архитектура, но также и города Рим и Генуя, изображения которых не лишены элементов аутентичности. Зато такие города как Болонья (Бонония по тогдашнему произношению), Тревизо и Перуджия в Италии, Иерихон в Палестине (безлюдная заброшенная крепость), Византин (захудалый городишко) на Босфоре и другие представлены символическими иллюстрациями, однако сопровождающимися индивидуальным описанием. Перуджиа удостоилась чести быть описанной скорее всего потому, что профессор, у которого Шедель в Италии изучал медицину, был родом из этого города.

В начале под заголовком «Линия Христа» приведено генеалогическое дерево, начинающееся с царя Давида. Оно занимает несколько страниц.

Иерусалим представлен двумя гравюрами. На листе 48 показа Храмовая гора с Храмом, который венчает типично русская церковная маковка, на которой намалеван полумесяц (если придерживаться сформулированной гипотезы, что в «Хронике» города показаны в связи с той религией, которая в них господствовала во время создания книги, то против такого изображения нет основания протестовать). Крепостных стен не видно и вообще кажется, что и города вне Храмовой горы нет. Зато неподалеку от Храма видна высокая башня (минарет или его комбинация с крепостной башней) и четыре часовни под куполами.

Не библейская историческая часть посвящена «античным» государствам мидийцев, лидийцев, спартанцев и римлян. Про мидийцев сказано, что их царство просуществовало 128 лет, причем пришли они к власти только потому, что их предшественникам после 1305 лет надоело царствовать. Традиционная хронология (см. Бикерман) отводит на Мидийское царство 177 лет, правда с перерывом в середине на 28 лет скифского господства. Сравнивая 128 с 149 годами чисто мидийского господства видим, что хронологическое яблоко далеко от яблони не откатилось. Интересно, что в этой дате число «тысяча» выписано словом, а не латинскими буквами, изображающими римские цифры. О начале Македонского царства рассказано без каких-либо хронологических деталей. В случае лидийцев нет абсолютной хронологии, но названы 9 королей и указано, сколько лет каждый из них сидел на троне. Всего их царство просуществовало 230 лет, хотя сумма указанных длительностей правления и составляет 210 лет. Ну что ж, значит 20 лет длились междуцарствия! Интересно, что сегодняшняя хронология считает, что в Лидии между 685–546 годами до н. э. правили только четыре царя из приведенных Шеделем последних пяти, зато их суммарное правление длилось без междуцарствий 139 лет вместо 131 г. для пяти царей из описанного списка. Немного, но все-таки удлинили хронологию как мидийцев, так и лидийцев по сравнению со стариком Шеделем!

Про Олимпийские игры сообщается только, что они проводились каждые четыре года. Никакой хронологии тут еще нет: список олимпиад был придуман по заказу Скалигера вроде бы в районе 1580 года. Зато о Ромуле Шеделю известно, что он стал римским королем в 21 год и был это год 324 после начала царствования Давида.

Если считать, что Давид вступил на трон в «круглом» 1000 году до н. э. (Бикерман называет год 1004), то мы получим год 676 до н. э. (более популярна дата по Варрону 753 год до н. э., кажется 21 апреля, конечно, если это не коммунистическая пропаганды, пытающаяся подогнать важнейшую дату мировой истории ко дню рождения великого вождя Октябрьской революции ноября 1917 года). Намеренное занижение Шеделем древней даты основания города Рима следует рассматривать в контексте его нечистоплотных попыток присвоить историю Римской империи и объявить оную немецкой: Священной Римской империей германской нации. И это при том, что в то время такой нации еще и в помине не было, ибо она худo-бедно сформировалась лишь в XIX и XX веках.

Вслед за описанием жизни и деятельности других легендарных правителей Рима, приводится описание города, которое сопровождается гравюрой во всю ширину книги (хотя и высотой только в 17 см). На этом изображении Рима бросается в глаза:

• Полное отсутствие в городе какой-либо христианской символики: ни одного креста в границах города (хотя на самом краю картины за городскими стенами одиноко маячит один крест), а в папском дворце скорее даже полумесяц на церковной башне, чем крест.

• Абсолютно средневековый характер города, без какогo-либо античного привкуса (Фюссель его существование голословно утверждает, я ничего античного на гравюре не обнаружил), поэтому, например, средневековый Замок ангела гораздо органичнее вписывается в картину города, чем в сегодняшнем Риме, а Колизей и Санта Мария Ротунда, выдаваемая за античный Пантеон, производят впечатление если не построенных, то отремонтированных в последнюю пятилетку.

• Отсутствие каких-либо «античных» развалин, даже Колизей еще совершенно цел — целешенек, под черепичной крышей. Правда, рядом с Колизеем нарисована полуразрушенная церковь романской архитектуры, но нужно обладать фантазией историка, что узреть в ней руины античного театра Марцелла. При очень внимательном рассмотрении можно увидеть во всем Риме еще 1–2 поврежденных здания, но в каком не античном городе их нет!? А где же все современные «античные» достопримечательности? Никакой арки Септимия Севера на Романском Форуме. Никаких гранитных колонн храма Сатурна. Не показаны и колонны, которыми как лесом покрыт императорский Форум, а также таковые на Форумах Цезаря и Августа. Так, может быть, они все еще являются частями не разрушенных зданий и оголятся лишь после какого-нибудь сильного землетрясения в будущем? Землетрясения, которое, скорее всего, и Колизей разрушило.

В конце раздела еще раз изображен Иерусалим (шириной в полный разворот листов 63–64, но опять не в полную высоту листа), на этот раз разрушенный. Везде валяются части разрушенных зданий, видны опрокинутые крепостные стены и целые башни, улицы города покрыты бесчисленными трупами. Только полумесяцы продолжают гордо красоваться на горящем Храме Соломона и на еще одном храме. На этом другом храме в начале раздела было написано «Храм Соломона», но теперь эта надпись отнесена к храму, который горит ярким пламенем. То ли евреи снова обманули врагов и вынудили их поджечь не тот храм, то ли издатели позаимствовали два изображения Иерусалима из двух разных источников и не позаботились об их согласовании.

На сцене угона жителей Иерусалима в вавилонский плен пленяет непосредственность, с которой художник воспринимает слово «Вавилон». Раз Вавилон, значит полное смешение языков. И он изображает одного всадника как казака в меховой шапке, другого — облаченного в стальные доспехи рыцаря, третьего — как венецианского вельможу эпохи Ренессанса. Конечно, все кони имеют богатую сбрую и ноги всадников покоятся в стременах, еще не изобретенных в эту эпоху ТИ. А на заднем плане у воинов море стального оружия сложнейшей формы, и даже с вырубленным в секире крестом. Ранний соцреализм в действии!

Пятая эра: от восстановления Храма до Иоанна Крестителя

С датами библейской истории существует определенная путаница. С одной стороны считается, что Давид был царем в 1004—970 годы и что он только собрал материал для постройки Храма, но «Бог через пророка Нафана удержал его от этого» (2–я книга Царств). Храм был построен царем Соломоном, его сыном, т. е. не ранее 960 года. Тем не менее Библейский энциклопедический словарь Эрика Нюстрема (Торонто, 1992) утверждает, что до своего разрушения в 588 году до н. э. Храм просуществовал 416 лет, т. е. с момента воцарения Давида.

Тем не менее пятый возраст человечества соответствует по ТИ периоду в 400 с лишним лет, якобы богатому историческими событиями. На листах 63–94 Шедель описывает наряду с библейской историей восстановления Храма Зоровавелем, и далее наряду с продолжающимся изложением генеалогии Иисуса и с историей Иоанна Крестителя (отрубленная его голова, наткнутая на меч в женских руках изображена уже в начале эры на листе 69), такие главы ТИ (следуя Геродоту) как возникновение и крушение персидской империи и походы и завоевания Александра Македонского. О персидских царях Кире, Камбизе и Дарии рассказ ведется почти без хронологических данных.

Так, сказано, что Камбиз построил новый Вавилон в Египте без указания даты. Только про «третьего царя персов» Смердиса (в ТИ, где Киры и Камбизы размножились и обрели римские номера, он считается восьмым таким царем) написано, что он был царем семь месяцев в 68 году еврейского изгнания (согласно ТИ Смердис был царем в 522 году до н. э.). Сказано также, что Мардохей, «святой человек, бывший высоко чтим во всей империи персов», был «поставлен вторым после царя» в 295 году латинского исчисления (очевидно, от основания Рима). Хронологический разнобой экстра — класса! В случае Иудифи отрубленная ею голова Олоферна, наткнутая на меч в ее правой руке, изображена уже в начале эры на листе 69. Одобрение этого ее поступка выражено в утверждении, что она прожила 150 лет и была похоронена с почестями рядом со своим мужем.

Продолжается здесь и изложение римской истории с постепенным переходом от периода легендарных царей к республиканской эпохе. Через 224 года после основания Рима жители его отказались от королевской власти и начали уповать на господ из городского Совета, коих Фюссель величает сенаторами. На листе 82 изображен кровавый дождь, якобы случившийся в году 489 от основания Рима. На острове Родосе упала и разбилась высокая мраморная колонна высотой в 70 локтей.

Удельный вес историй отдельных городов в этой эре становится преобладающим и лишь немного разряжается рассказами об отдельных философах и писателях этой древней эпохи (Платон, Ксенофон, Апулей, Сафо и др.). Фюссель считает изображения городов Флоренции, Кельна и Аугсбурга имеющими ценность как аутентичные реалистические источники. В Аугсбурге видна одна церковь с крестом, под которым находится круг, и еще одна, шпиль которой венчает только круг. Скорее всего, эти круги символизируют или Солнце, или Луну (т. е. представляют собой полумесяцы, смотрящиеся издалека как замкнутые окружности). Кельн изображен как христианский город со строящимся собором и работающим строительным краном. Во Флоренции показана одна церковь с крестом и множество без таковых.

Первый из изображенных городов Верона или Берн назван городом венедов (которые, как мы знаем, были одним из народов западных славян) проиллюстрирован гравюрой, которая уже встречалась выше для других городов (Фюссель составил на этот счет подробные списки повторяемости иллюстраций). И опять бросается в глаза уже отмеченное отсутствие крестов и наличие двух больших полумесяцев на церковных башнях на вершине шпиля). Та же картинка (и ситуация) с Тулузой (Толосой). На изображении Милана крестов нет, но есть один полумесяц и один двуглавый орел в качестве герба.

На листе 74 приведено изображение Солнца и Луны с человеческими лицами, которое напоминает символ современного мусульманства: звезду, сияющую между рогов луны. Это изображение издатели современного репринта вынесли на лицевую часть обложки книги. Не исключено, что сегодня мы видим символическое отражение такой картины на гербе Турции и некоторых других стран, где звезды разного размера изображены на фоне диска Луны, небольшая часть которого ярко освещена Солнцем (месячный серп).

В свое время я натыкался на дискуссию о том, что, мол, звезда, изображенная на фоне лунного диска противоречит его непрозрачности и, следовательно, не может соответствовать никакой реалистичной картине: и в прошлом никто никогда такого видеть не мог. Я отвечал на это следующим сценарием: если на неосвещенную часть повернутого к земле лунного диска упал ночью небольшой астероид, то с Земли была бы видна именно такая картина: яркая вспышка между рогами лунного месяца. Так как возникновение ислама некоторыми связывается с падением на Землю большого метеорита, остатки которого вмурованы в исламскую святыню Кааба в Мекке, то мое объяснение было бы особенно правдоподобным, если бы падение астероида или крупного метеорита на Луну совпало по времени с падением на Землю священного для мусульман метеорита.

На следующий день после смерти императора Юлия (Юлия Цезаря) на небе появились с утра три солнца, которые постепенно снова соединились в один круг. В Египте сгорела знаменитая библиотека с 40 тысячами книг. Гораций — поэт много хвалимый — умер в возрасте 63 лет. Марк Антоний, римский член Совета, покинул свою жену — сестру императора Августа, и вместе с Клеопатрой, королевой Египта, вел с Августом войну, но потом покончил с собой и войну вести перестал. Это лишь несколько примеров лишенного хронологии изложения историй о прошлом в данном разделе «Хроники».

Потенциальные хронологические ошибки из-за разного написания арабских цифр

На обороте листа 95 впервые появляются даты A. D. (anno domini) как в варианте A. D. mundi (mondi?) так и A. D. I. X, причем с использованием в основном арабских цифр в комбинации с римскими в следующей форме:

• Буква D находится над буквой А.

• В слове mundi (mondi?) гласная после m отсутствует, а над этой буквой стоит тильда, которая во всей «Хронике» используется для краткого обозначения «двоебуквия» on.

• Буква I находится над буквой X.

• 1 передается как арабской цифрой, так и римской буквой i.

• 0, 2, 3, 4 и 9 представлены арабскими цифрами.

• Единственная не читаемая однозначно цифра похожа и на 1, и на 4, и на 7 и на 9. Но так как 1, 4 и 9 присутствуют в ином написании, то она обозначает или 7, или еще какую-то цифру. Поэтому обозначим ее знаком вопроса.

Соответствующие даты примут тогда следующее начертание и соответствуют следующим четырем картинкам

— ?200 Рождение Христа.

— ?2ii В возрасте 12 лет Иисус Христос поражает ученых мужей своими знаниями.

— ?229 В возрасте 30 лет Иисус Христос принимает крещение из рук Иоанна.

— ?233 В возрасте 34 лет Иисус Христос принимает мученическую смерть.

Вспомним, что годы от сотворения света обычно называются anno mundi, a anno domini как синоним более длинной формулы anno domini Jesu Christi означает год от рождения (Бога) Христа: dominus = Господь. Поэтому anno domini mundi — это год божьего мира или год от сотворения мира Господом. Но год рождения Христа приходится на 5198 год от сотворения мира, так что? может обозначать только цифру 5 и, следовательно, в «Хронике» уже год рождения Христа не совпадает с самим собой, а отличается от оного на два года: Христос родился во втором или третьем году после рождения Христа.

Интересно не столько отсутствие уважения к наименованию новой эры летоисчисления в столь раннее время (еще до ее распространения!), но сам факт позднего использования похожей больше всего на 4, но и весьма сильно на 9 архаичного написания цифры 5.

Вообще-то считается, что уже в начале XV века начался переход на привычную нам форму написания 5, а в ходе XV века и особенно в печатных изданиях, но и в каллиграфии, использовалось это являющееся для нас сегодня стандартным написание (см. книгу французского математика марокканского происхождения Джоржа Ифраха «Универсальная история чисел», изданную на французском в 1981 году и в переводе на немецкий впервые в 1986 году (Campus, Frankfurt/ М., 1991), стр. 535 и последующие). Но так ли это было на самом деле? Возникает подозрение, что старинное написание цифры 5 (использование архаичных форм для этой цифры) было значительно дольше в ходу, чем предполагает уважаемый профессор математики. Известно, что мода на старые буквы и цифры время от времени возрождается…

Ясно какие разночтения хронологического материала могли быть следствием неправильной интерпретации старого написания цифры 5. Запись года 555 один мог интерпретировать как год 444 (на 111 лет раньше), а другой мог думать, что речь идет о годе 999 с ошибкой в 444 года. Год 5555 от сотворения мира мог быть понят как год 4444, что привело бы к ошибке в 1111 лет. Многие другие ошибки в толковании дат в промежутке от одного года до 1111 лет могут встречаться в работах хронологов и историков. Так, может быть, и сама дата издания «Хроники» Шеделя была именно таким образом неверно интерпретирована и 1593 год был кем-то в свое время принят за неверный 1493–й?!

Изучение таблиц из книги «Универсальная история чисел» показывает, что хронологически неверное толкование цифрового материала было возможно и в случае других цифр. Рассмотренные в двух таблицах 47 рукописей вряд ли дают полный обзор вариаций в написании арабских цифр в Европе в течение шести столетий, но даже на основании этого материала можно сделать следующие интересные выводы:

• Цифра 1 еще в XIII веке могла приниматься за цифру 7, а в XV веке известно ее написание в форме знака вопроса (возможна интерпретация как цифры 2).

• Цифра 2 долгое время писалась вверх ногами и могла быть принята за цифру 6. Кроме того, известны ее написания, которые можно принять за цифры 1, 3, 7 или 9.

• Цифра 3 иногда писалась, как сегодняшняя цифра 4, а иногда как цифра 5.

• Цифра 4 иногда писалась, как сегодняшняя цифра 5, а иногда в форме, едва отличимой от сегодняшней цифры 9 (как половина цифры 8).

• Цифра 5 как мы видели выше писалась, причем в течение многих веков, как сегодняшняя цифра 4, а иногда как сегодняшняя цифра 9 и изредка как 7.

• Цифра 6 иногда писалась, как сегодняшняя цифра 4, а иногда как повернутая на 180 градусов вокруг вертикальной оси цифра 3, 4 или 9.

• Цифра 7 иногда писалась неотличимо от цифры 1, а иногда похоже на сегодняшнюю цифру 4.

• Цифра 8 иногда писалась, как сегодняшняя цифра 9 или как четверка.

• Цифру 9 иногда можно было спутать с двойкой, а иногда с запятой (т. е. девятка могла вообще исчезать из даты).

Даже цифру 0 можно было спутать с шестеркой или девяткой.

О самих таблицах из рассматриваемой книги, как на стр. 531, где рассматривается написание цифр в европейских рукописях X–XIII веков, так и на стр. 535, где анализируются рукописи XII–XVI веков, можно заметить следующее. Не исключено, что случаи, когда некая цифра писалась в давние времена очень уж похоже на современное написание другой цифры, не были замечены при соответствующих исследованиях. К тому же не всегда можно по контексту понять, о каком числе и, следовательно, о каких отдельных цифрах идет речь. Наконец, сами проанализированные рукописи, скорее всего, неверно датировались, так что не исключено гораздо более долгое использование непривычных нам сегодня написаний арабских цифр.

Я без труда могу себе представить автора XVII или даже XVIII века, который не знал всей истории динамики написания арабских цифр и путался в интерпретации найденных им в разных текстах цифр.

Шестая эра: от Иисуса до императора Максимилиана

Что касается продолжающейся презентации городов, то Фюссель сообщает свой итог сравнения повторного использования гравюр для многих городов и приходит к выводу, что на почти 600 стр. книги есть только 32 аутентичных городских портрета. В особенности он хвалит изображение Регенсбурга (Ратисбоны), которое по сей день остается самым старым из известных графических отражений этого богатого баварского города. Так как город назван Фюсселем как епископская резиденция, то полное отсутствие крестов на здешних церквях провоцирует вопрос о том, уж не были ли все рассмотренные в книге епископы староверцами, которых сегодня именуют евреями, но которые сами стали себя осознавать таковыми лишь после — более позднего, чем считает ТИ — их преследования за инакомыслие и неподчинение церковной иерархии папского или менее выдержанного лютеранского толка. В описании названы многие отдельные церкви и жившие в городе и похороненные в этих церквях святые. Знаменитый Регенсбургский мост через Дунай, дата закладки которого указана как 1115 год, но о котором ТИ утверждает, что он был построен в 1135–1147 годы, считался одним из чудес Средневековья. Он хорошо виден в центре гравюры с видом города.

Родной город Шеделя Нюрнберг изображен тоже весьма реалистично. Множество церковных шпилей украшают флюгеры и лишь немногие — кресты. Зато христианский характер города подчеркивается полем виселиц перед крепостной стеной. На башне с одним из ворот города снова (уже во второй раз) изображен двуглавый орел. Элемент реалистичности заметен и в гравюре с изображением Вены, не производящей впечатления очень большого города (в отличие от Регенсбурга и Нюрнберга).

Совсем скромным городом предстает Люттих, который был захвачен герцогом Бургундским Карлом в 1468 году и разграблен. У него — редкое исключение — нет каменной городской стены. Город обнесен изгородью, плетеной из крупных веток и только внутри города есть замок с более солидными, но тоже деревянными стенами, (лист 253).

Про Константинополь сказано, что его основали (построили) в 1130 году или около того. Это — интересная информация и материал для раздумий: ведь ТИ утверждает, что город возник в 330 году, когда Византин был переименован в Константинополь! Другие источники говорят, что он был построен приблизительно в это время (около 330 года) на месте Византия. Гравюра на листе 249 показывает Константинополь как хорошо укрепленный, но не безумно большой город. Видны минареты и христианские церкви, но одновременно и большие пустыри в самом городе (никакого сравнения с Регенсбургом или Нюрнбергом, плотно застроенными, или с Базелем — чемпионом по количеству церквей с крестами). На башнях видны прибитые или подвешенные щиты крестоносцев и, по меньшей мере, трижды двуглавый орел над воротами.

Сразу за презентацией трех городов приведены истории Христа и апостолов. Последние явно отнесены к сонму великомучеников. Апостолу

• Якобу отрубают голову, про что представлены аж две иллюстрации.

• Паулу отрубают голову.

• Бартоломею без наркоза отрезают руки и ноги.

• Матиасу тоже отрубают голову.

• Апостола Петра распинают на кресте, да еще и головой вниз

• Филиппа распинают на т-образном ставросе и забрасывают булыжниками, бывших до пролетариата на вооружении у религиозных фанатиков.

• Андрея распинают.

• Томаса избивают и убивают.

• Матвея пронзают мечами.

• Иуду колотят до смерти дубинками по голове.

• Симона бьют и дубинками и мечом.

• Иоханна сварили живьем в кипящем масле.

Только евангелисты Марк, Иоанн и Лука изображены в мирных сценах. Зато Марию Магдалену, до пят поросшую волосами, четыре ангела возносят на небо.

В этом разделе книги часто встречаются сообщения о природных катастрофах, в том числе и космического происхождения. Так, в 1490 году на Константинополь с неба упал огненный луч, вызвавший большие опустошения в городе и невиданной силы непогоду (лист 257). А через два года в Германии упал каменный метеорит весом в полцентнера и еще один камень поменьше (там же). В 1472 году появилась большая комета, хвост которой касался горизонта, и которая вызвала на Земле эпидемии заразных заболеваний (лист 254). В 1456 году случилось сильное землетрясение, от которого пострадали многие города в окрестности Неаполя (лист 250).

Шестому возрасту человечества посвящена большая половина книги (листы 95—258) и подробное рассмотрение этой части книги заняло бы слишком много места. Поэтому сосредоточусь на хронологической стороне изложения. Шестой эре Шедель действительно попытался придать характер хроники. С этой целью он еще до полного конца историй ужасов про расправы со всеми апостолами начал снабжать изложение хронологическими заголовками, имеющими форму

Год от сотворения мира 5273 (он же. — Е.Г.) год Христа 73.

Такие заголовки (все цифры в них — римские) Шедель пытается вставлять через каждые 10 лет, но не выдерживает полностью этого порядка. К тому же в пару цифр заголовка иногда вкрадываются описки (опечатки). На соответствующий раздел длиной в 10 или в кратное десяти число лет автор отводит порой лишь несколько строк, порой много листов. Считать такое изложение материала хронологическим можно лишь с большой натяжкой: важные события происходили в прошлом через нерегулярное число лет и сдвоенные пятилетки Шеделя выглядят притянутыми за уши.

К тому же внутри раздела, посвященного десятилетию, не только обычно не приводятся никакие или почти никакие даты, но и излагается материал, не имеющий хронологической привязки именно к этому десятку лет. Например, некоторые содержат квазибиографии деятелей культуры. Лучше всего соотнесение удается в случае римских пап, которые редко сидели на престоле более 10 лет. Последний такой заголовок относится к 1484 году. Впрочем, со временем Шедель отказывается от строгого скачка через 10 лет и приводит перед ним заголовки для 1471 года, 1464, 1458, через много листов 1460, через пол страницы 1455 и т. п.

Если описанная выше системы нумерации годов с буквами для слов m — «тысяча» и с — «сотня» над строкой и применяется выдержанно в хронологических заголовках рассмотренных разделов для временных отрезков прошлого, то для дат внутри текста этих разделов Шедель переходит в последней большой эре к почти классической римской нумерации, только еще без изображения четверки двумя буквами: вместо этого пишутся четыре одинаковые буквы i: iiii.

Что показывает анализ «Хроники» Шеделя

Он демонстрирует, что в начальной стадии зарождения интереса к прошлому слово «хроника» или его множественное число «хроники» никак не были связаны с документированием событий их современником и с ведением аккуратных записей о событиях каждого дня или каждого года. Эти слова были скорее синонимами наших сегодняшних слов «энциклопедия» или «словарь». Кстати, немецкое Lexikon (дословно «словарь») сегодня часто переводится как «энциклопедия» и используется для обозначения энциклопедий.

В «Хронике» Шеделя представлен почти весь спектр современных ему знаний: от мифологии и легендарных знаний, до географии и естественных наук (например, о метеоритах и вызываемых ими разрушениях, природных катастрофах и т. п.). Однако эта энциклопедия уже демонстрирует развитый интерес к прошлому, даже к такому, о котором нет пока никаких исторических знаний (их будут придумывать в последующие столетия). И, далее, эта старинная энциклопедия документирует возникновение существующей и по сей день традиции направленности вектора изложения событий от древности к таковым современных рассказчику времен, т. е. от более ранних к более поздним событиям. На практике это часто значит: от совсем недостоверных «событий» к таковым, чуть более достоверным.

В то же время она демонстрирует, что никакого четкого разграничения между самыми разными историями (мифическими, литературными, например, из произведений Гомера, легендарными, страшнo-естественнo-научными и т. п.), с одной стороны, и историей как моделью прошлого, с другой, еще не существовало. И еще одна особенность историцизма Шеделя: интерес к генеалогическим деревьям и схемам, а также к спискам (например, правителей или римских пап), которые Шедель и его предшественники составляли с занудством, достойным лучшего применения. Построение исторических изложений вокруг или на основании таких списков будет оставаться доминирующей традицией историков вплоть до XX века.

Далее «Хроника» демонстрирует, какое доминирующее положение в эпоху возникновения европейской исторической идеи играла история одного конкретного города. Начиная со второй эры книги Шеделя, которой соотнесено описание небесного Иерусалима, в «Хронике» приводятся истории возникновения и развития многочисленных городов, в основном европейских или расположенных вблизи Средиземного моря, т. е. так называемого Старого Света. Использованные при этом иллюстрации при всем их в основном условном характере отражают весьма высокий уровень развития гражданской и оборонительной архитектуры (многоэтажные здания солидной постройки, сложные крепостные системы и замки, мосты и каналы), техники и в особенности военной техники, живописи и, в частности гравюры, так что становится просто абсурдным отнесение этой книги к XV веку.

Другой аргумент в пользу датировки «Хроники» существенно более поздним временем: сам ее вид. Я имею в виду высокое качество типографской работы, которое реально означает наличие очень долгой традиции типографского искусства. Как и Библия Гуттенберга, издать которую — ввиду ее художественного и технологического совершенства — было абсолютно невозможно в самом начале печати при помощи литерного набора, «Хроника» Шеделя не могла быть произведена до конца XVI века.

Как уже отмечалось выше, сомнения в правильности датирования книги Шеделя и в том, что нам известен действительно ее первоначальный — никак не измененный в последующие века — вид приводят к трудностям при интерпретации ее роли в становлении хронологии. Хронологически в книге преобладает относительные датировки (в год xl такого-то судьи, в год xij пророка Самуила, Гомер жил одновременно с царем Саулом), хотя и встречаются датировки от сотворения мира и до рождения Христа. Последние появляются слишком рано для 1493 года и указывают на то, что, по крайней мере, переизданная в качестве репринта версия относится, скорее всего, к XVII веку.

Тем не менее ни для одной из приведенных в книге хронологических дат никакого обоснования (если не считать таковым ссылку на другого автора) в книге нет. Похоже, что хронология зарождалась как область прикидок на глаз и оценок, взятых с потолка, и так и не избавилась от этой детской болезни по сей день.

В датировке римских пап Шедель уже весьма близок к ТИ, хотя разночтения и носят постоянный характер. При относительной близости к официальному году издания «Хроники» такое разночтение удивительно.

Присутствуют ссылки на Цицерона и Платона, Вергилия и Ливия, Тацита, на Библию 70 толковников, на Евсевия, Иосифа Флавия и многих других, что свидетельствует о написании книги после длительного существования книгопечати, которая одна только и могла позволить людям в мало по меркам Ренессанса научно развитой части мира, каковой по традиционной версии истории была Германия XV века, составить ту энциклопедию разносторонних знаний и суеверий, каковой является «Хроника» Шеделя.

Повторное использование одной и той же иллюстрации для самых разных городов или одного и того же портрета для многих конкретных лиц наводит на мысль о том, что сознанию человека эпохи Ренессанса, очевидно, не была нужна современная точность. Достаточно было чего-то интересного. Коммерческий успех имело чтиво, а не научная продукция (которая и по сей день остается нерентабельной). Так не определял ли этот дух времени и отношение к прошлому в рассматриваемую историческую эпоху? Не привело ли именно такое отношение — в приложении к моделированию прошлого — к многократному использованию одних и тех же исторических данных или исторических выдумок для разных стран и веков.

Литература

[Библия] Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Заветов. Жизнь с Богом. Брюссель, 1973.

[Брейденбакс] Breydenbachs, Bernhard von: Peregrination in terraqm sanctam, Mainz, 1486.

[Вайнштейн] Вайнштейн О. Л. Западноевропейская средневековая историография. М. — Л.: Наука, 1964.

[Время] Zeittafel der Weltgeschichte, den letzten 6000 Jahren auf der Spur, Koln: Konemann, 1999.

[Ифрах] Ifrah Georges. Histoire Universelle des Chiffres, Seghers. Paris, 1981. Цитируется по переводу на немецкий: Universalgeschichte der Zahlen, Campus, Frankfurt/M., 1991.

[Ламберт] Lambert, Malcolm: Ketzerei im Mittelalter. Haresien von Bogumil bis Hus,Munchen: Bechtermunz, 2004 (Титул английского оригинала: Medieval Heresy — Popular Movements from Bogumil to Hus, London: Edward Arnold Ltd., 1977)

[Лосев] Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М.: Мысль, 1978.

[История книги] История книги. Учебник для вузов, Московский государственный университет печати, Центр дистанционного образования МГУП, http://www.hi-edu.ru/x-books-free/xbook087/01/index.html. См. также: История книги: Учебник для вузов / Под ред. А. А. Говорова, Т. Г. Куприяновой. М.: Светотон, 2001.

[Ройвих] см. [Брейденбакс].

[Самаркин] Самаркин В. В. Историческая география Западной Европы в средние века. М.: Высшая школа, 1976.

[Фуссель] Fiissel Stephan. Hartmann Schedel. Weltchronik. Kolorierte Gesamtausgabe von 1493. Einleitung urfd Kommentar. Taschen, Koln, 2003.

[Шедель] Schedel, La Chronique Universelle. 1493. L'edition de Nurenberg, coloriee et commentee. Taschen, Koln, 2003.

ГЛАВА 10 ГЕНИАЛЬНЫЙ ОСНОВОПОЛОЖНИК СОВРЕМЕННОЙ ХРОНОЛОГИИ ЖОЗЕФ ЖЮСТ СКАЛИГЕР

Если бы хронологии не было, ее следовало бы придумать.

Карл Маркс. «История — героин для народа». (Полное собрание сочинений. Т. 128. С. 27.)

Историки любят рассказывать о якобы спорадических случаях использования дат от Рождества Христова в VI (якобы Дионисий Малый), в начале VII века (якобы в папских документах), в 965–972 годах (якобы во время папы Иоанна XIII). Однако само существование пап и католической религии в эти отдаленные времена подвергается исторической аналитикой сомнению.

Даже утверждение историков о том, что, мол, начиная с 1431 года при папе Евгении IV в папской канцелярии начинается регулярное использование «христианского» летоисчисления представляется мало вероятным. Скорее всего, соответствующие документы были написаны или датированы задним числом, когда новая система летоисчисления начала действительно распространяться.

Не исключено, что ее действительное появление на свет было связано с григорианской реформой календаря и что после оной, якобы имевшей место в 1582 году, потребовалось довольно много времени (десятки лет) для того, чтобы добиться ее использования хотя бы только католиками. Некоторые западные авторы, например, Пфистер, сомневаются даже в верности датировки григорианской реформы календаря и в том, что наши представления о ней не были выдуманы в более позднее время.

Если бы католики пользовались датами н. э. начиная с 1431 года, то они бы довольно скоро обнаружили, что не все даты истории соответствуют событиям, имевшим место после рождения Христа. Таковы практически все события, описанные в Ветхом Завете — священной книге католиков. Но историки убеждены, что годы до рождения Христа начали использоваться лишь в 1627 году. Следовательно, или католики не были еще знакомы с Ветхим Заветом ни в XV, ни в XVI, ни даже в первой четверти XVII века (что вполне возможно, как считают некоторые авторы немецкой исторической аналитики), или система летоисчисления от Рождества Христова до 1627 года практически еще не использовалась.

Второму выводу якобы противоречит наличие таковых дат в знаменитой «Мировой хронике» Гартманна Шеделя 1493 года. Но сомнения в правильности датировки времени действительного издания этой «Хроники» я сформулировал в предыдущей главе.

Родоначальник хронологии дивинатор Скалигер

У истоков современной хронологии стоял не некий малоизвестный современникам схоласт, а ведущий ученый конца XVI — начала XVII века. Жозеф (Йозеф) Жюст (Юстус) Скалигер (якобы 1540–1609), последний великий представитель эпохи Возрождения, как его называли после смерти. Скалигер был сыном другого знаменитого «гуманиста» итальянского врача, филолога и критика Жюля (Кая Юлия) Цезаря делла Скала (якобы 1484–1558). В течение ста лет сначала отец, а потом его сын владели умами современников в Западной Европе.

Итальянская приставка «делла» равносильна немецкому «фон» и должна указывать на дворянское происхождение Скалигеров: род Скала относится к известнейшим дворянским семьям Италии. Этот род был в свое время правящим в Вероне и на памятнике Скалигеру, установленном в Питерскерке, на месте его перезахоронения в 1819 году, имеется надпись, называющего его потомком правителей Вероны. На самом деле никакого отношения к роду Скала Скалигеры не имели, а происходили из бедных то ли дворян, то ли нет Бурденов (по другим сведениям Бордони). В письме 1597 года Скалигер писал, жалуясь, своему другу Казобону, что многие сомневаются в его благородном происхождении.

Вольность в обращении с истинной относительно собственного происхождения была первой, но не последней неточностью в истории этого семейства ученых. Правда, Скалигер — юниор утверждал позже, что байку о происхождении от князей Вероны сочинил его отец и что он поверил в их аристократизм и старался вести себя в соответствии с этим своим представлением. Выливалось это, в основном, в высокомерие и заносчивость, но и в петушиные наскоки на оппонентов. Впрочем, и эта, и последующие их выдумки были вполне в духе того времени: гуманизм Ренессанса в первую очередь признавал крайне гуманное отношение к любому переиначиванию себе на пользу. Скалигер утверждал в автобиографии, что ни он, ни его отец никогда не повторяли чужих мыслей. Грэфтон приводит многочисленные примеры более чем свободного обращения с чужими текстами.

Жюль Цезарь (Скалигер — сениор) «обладал обширными знаниями по классической древности» [Аноним] и жил сначала в Венеции или Падуе, а потом перебрался во Францию, где и провел вторую половину своей сознательной жизни. Именно во Франции и родился у перевалившего за 50 Кая Юлия Цезаря сын Жозеф Жюст. Отец сделал много для того, чтобы передать сыну свое знание классических и восточных языков и Ж. Скалигер, учившийся в университетах Парижа и Бордо, владел ими достаточно свободно.

В возрасте 22 лет Жюль-Жозеф примкнул к реформаторской церкви, участвовал в двух войнах на стороне гугенотов, бежал в Женеву после Варфоломеевской ночи (где он и прожил до 1574 года, имея два последних года профессорскую работу) и провел остаток своей жизни в лютеранском Лейдене, где в 1593 году получил, наконец, в весьма солидном для того времени возрасте (сегодня в Германии новых профессоров призывают, как правило, только до 53 лет) профессорскую кафедру. Зато какую! Это была кафедра знаменитого Липсиуса. В промежутке он жил в разных странах, в том числе и во Франции, активно участвуя в теологических спорах между католиками и лютеранами. Отличался ученым высокомерием и страстью к диспутам. «Врагов реформаторской церкви он устрашал и побеждал необычайною многосторонностью и глубиною знаний» [Мищенко] сообщает русский автор конца XIX века.

На этом восхищение Мищенко перед личностью великого ученого и гуманиста не заканчивается:

«Его биография как гениального ученого и неустанного борца за свободу совести и исследования, переплетена с событиями религиозных войн, с успехами точных наук и с волновавшими тогда весь христианский мир вопросами теологии и летоисчисления. …В лице С. европейская наука вышла из подчиненного положения к науке древних греков. Ученость С. оставляла далеко за собой знания и методы александрийских ученых».

Становится ясно, как повезло науке хронологии, что у ее истоков стоял такой великий и разносторонний человек. Именно он разработал ее как научную — по представлениям того времени, вестимо — дисциплину и внес в нее отсутствовавшую до него систематику. Впрочем, не следует забывать, что и великие люди, особенно обладающие ученым высокомерием, иногда мухлюют или, по крайней мере, заблуждаются, не говоря уже о том, что все мы порой ошибаемся…

«Он был творцом научной хронологии, рассеял мрак предубеждений и схоластических хитросплетений в исторической науке и доказал превосходство изысканий точных и свободных от предрассудков. Влияние С. простиралось далеко за пределы Франции и Голландии; ученый авторитет его был признан повсюду. […] Его дарования, его изумительные сведения в языках, истории и древностях многих народов, восточных и западных, а также в математике, астрономии и теологии явились во всем блеске в его «Исправлении хронологии» («De emendatione temporum», 1593; лучшее издание женевское 1609), дополнения и поправки к которому даны были в «Сокровищнице времен» (Thesaurus temporum, Лейден, 1606, 2–е изд. Амстердам, 1629) […] До С. почти исключительно господствовали средневековые способы летоисчисления по календарю святых и по церковному календарю, крайне недостаточные и сбивчивые; почти вся хронология имела узкослужебное значение определять дни Пасхи, Троицы, Масленицы и т. д.; времяисчисление распространялось на немногие, сравнительно, события прошлого» [Аноним].

Я привел столь подробную цитату, чтобы показать, как высоко ценилась роль Скалигера — юниора в создании современной хронологии еще в начале XX века и как тогда виделось состояние этой науки до него. Но и детали о состоянии хронологии до Скалигера крайне любопытны.

«В основу хронологии С. положил хронологические сочинения Евсевия, его предшественника Юлия Африканского и его продолжателей Иеронима и Идация; все эти труды примыкали к астрономическим и хронологическим изысканиям александрийских ученых. За текстами древних хронографов, восстановление коих было чудом дивинаторской критики, следуют у С. «Примечания к хронике Евсевия»: здесь даются все средства для научного выяснения взаимных отношений между древними народами, а библейская история освещается при помощи многочисленных источников. За «Примечаниями» следует систематическое изложение начал хронологии. С таблицами вычислений, оправдательными документами и т. п. Силой воображения (выделено мной. — Е.Г.) и точных знаний С. построил в сокровищнице времен мировую историю, расчленил ее материал по народам, синхронистически сопоставил события по периодам от начала ассирийского царства до половины XV века нашей эры». [Мищенко].

За этими панегириками скрыта — быть может, бессознательная — критика, которая в полной мере понятна лишь современным хронологическим скептикам. Вышедшее из широкого употребления прилагательное «дивинаторский» (силой воображения, путем предвидения будущих событий, путем догадки, божественная) говорит само за себя. Используя его в странном сочетании с существительным «критика», Мищенко на самом деле открыто говорит о том, что хронология составлялась Скалигером на основании предположений, догадок, искусственных построений, а не на основе четкой исторической информации. Подробнее о чудесных догадках и богатом воображении Скалигера мы поговорим ниже.

Скалигер и другие о Скалигере

Впрочем, на создании хронологии и восстановлении исторических источников силой воображения не заканчивается список заслуг Скалигера перед историей: в 1606 году он издал сочинение «О монетном деле», в котором «оценил важность монет для исторической науки» [Аноним]. Важно отметить следующий удивительный факт: несмотря на не оспариваемую никем — но крепко подзабытую современными нам историками — роль основоположника хронологии мировой истории, труды этого основоположника — причем именно самые главные его труды — ни на один современный язык не переводились.

Единственное исключение — это его автобиография и отдельные письма, причем большая часть автобиофафии была переведена на французский в 1873 году. Письма Скалигера были опубликованы на следующий год после его смерти. Особенно полное их издание вышло в свет в 1627 году и было переиздано годом позже. В последующие два века в разных изданиях публиковались письма, не вошедшие в эту коллекцию.

Конечно, люди, интересующиеся истоками хронологии должны знать языки. В том числе и мертвый ныне язык латынь, на котором в основном писал Скалигер. Но ведь и «римских» классиков лучше читать в «подлиннике». Однако практически все ведущие авторы «древнего» Рима и даже эпохи Средневековья, писавшие на латыни, переведены на ведущие языки мира: пусть образованный человек читает их, даже если он не знает латыни.

А вот Скалигера пусть он лучше не читает! Интересно, почему? Может быть, при чтении его работ по хронологии у читателя возникнет слишком много «неправильных» представлений о началах этой науки, может быть он начнет сомневаться в обоснованности рассуждений и результатов великого хронографа? Или заметит с удивлением, что в большинстве случаев вообще никаких рассуждений и никакого критического анализа исторических дат у Скалигера нет, а присутствуют только ссылки на дивинаторски подправленных им «древних» авторов, т. е. на авторитеты.

Интересно, что в книге «История культуры стран Западной Европы в эпоху Возрождения», написанной под редакцией Л. М. Брагиной и рекомендованной соответствующим российским министерством в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по гуманитарным специальностям имя Скалигера вообще не упоминается. И хотя в главе «Культура Франции в конце XV — начале XVII века» есть раздел «Рождение истории», о рождении хронологии — ах да, к этому времени Скалигер уже перебрался в Лейден — в ней ни слова. Нет упоминания о нем и в соответствующей главе о гуманизме в Нидерландах, ни в разделе о Юсте Липсии, ни в разделах «Наука» и «Литература».

В случае гениального ученого, основателя нескольких новых научных дисциплин и самого блистательного гуманиста своей эпохи такое умолчание более чем выразительно. Впрочем, при сравнении этой книги с книгой Вайнштейна я обратил внимание на то, что практически все указания на разоблачения исторических подделок и фальшивок, которыми пестрит вторая книга, у Брагиной найти невозможно. Данная тема активно замалчивается. Редким исключением из этого правила является краткая заметка о хронике польского автора М. Стрыйковского (1582 год), в которой сказано, что в случае исторического незнания в ход пускалась буйная фантазия (не вижу основания относить это замечание только к Стрыйковскому: не было ли это характерной чертой всей исторической работы эпохи гуманизма?). Не является ли данная вопиющая формула умолчания о Скалигере своеобразной — и беспомощной — идеологической реакцией на возникновение новой хронологии в России?

На картине Ханса Мемлинга (якобы около 1470 года, хранится в Турине, в художественном музее) изображены страдания Христа на фоне позднесредневекового европейского городского пейзажа. Если произведение живописи может рассматриваться как исторический документ (а почему он должен быть менее ценным свидетельством, чем обладающий меньшими изобразительными возможностями текстовой документ, тоже часто написанный не современниками описанного события?!), то мы имеем бесчисленное множество свидетельств о том, что библейские события происходили в недавнем — с точки зрения гуманистов — прошлом.

Авторов, писавших на латыни, переводят, конечно, и на русский. Вот совсем недавно перевели и опубликовали «Жизнь Карла Великого» его якобы современника Эйнхарда (Айнхарда; а что, Карла уже при жизни именовали Великим?) и вообще под общим названием «Историки эпохи Каролингов» несколько весьма сомнительных исторических работ (М., 1999). Сомнительны они и в том смысле, что описываемая в них эпоха, скорее всего, никогда не существовала (выдуманная эпоха Каролингов), так же как и «историки», которым приписаны переведенные хроники. А что же с работами Скалигера? Ведь он, по крайней мере, реально существовал когда-то! Недавно перевели на русский «Метод легкого познания истории» (М.: Наука, 2000) Жана Бодена (якобы 1539–1596), вклад которого в создание хронологии явно меньше, чем Скалигера. Посмотрим, переведут ли в ближайшие годы хотя бы два основных хронологических труда Скалигера.

Биография Скалигера была в какой-то мере известна как его современникам, так и последующим поколениям. Он оставил краткую, но вполне информативную автобиографию (см. [СкалигерЗ]), не охватывающую, правда, последних 15 лет его жизни. Кроме того, известно его завещание и две речи, прочитанные его учениками и коллегами по поводу его похорон. Правда, все эти тексты существовали сотни лет только на латыни и впервые их английские переводы были опубликованы в 1927 году [Робинсон].

В предисловии к этой книге составителя и переводчика Джорджа Робинсона Скалигер характеризуется как величайший ученый всех времен и ставится вопрос о том, должен ли он делить пальму первенства с Аристотелем или нет. В любом случае, считает Робинсон, никто из ученых нового времени (смысл этого понятия не уточняется, но речь, кажется, идет о последних 5–6 веках) не может с ним конкурировать. Феникс Европы, светоч мира, безбрежный океан науки, бездонная глубина эрудиции, неутомимый диктовалыцик писем, величайший труд и чудо природы, победитель времени — вот некоторые из эпитетов и характеристик, которыми награждали Скалигера при жизни и после смерти.

Пытаясь объяснить, почему тем не менее никто всерьез не брался — до выхода в свет его книги с автобиографией Скалигера — написать подробную биографию великого ученого, Робинсон выдвигает тезис о том, что такая задача по плечу только второму Скалигеру. Марк Паттисон попытался реализовать этот грандиозный замысел, написал подробный английский отклик на книгу [Бернайс], но умер, не доведя начатого дела до конца. В полном объеме, считает Робинсон, замысел сей вряд ли осуществим и посему следует быть счастливым, что, по крайней мере, относительно краткая книга [Бернайс] в какой-то мере дает представление о жизни и творчестве Скалигера. Кроме того, Робинсон называет несколько статей про Скалигера, опубликованных в энциклопедиях и специализированных сборниках.

Так как Скалигер скромно написал свою автобиографию за 15 лет до своей смерти (мудро решив, что после оной он вряд ли сможет справиться с этой почетной задачей), и опубликовал ее в 1594 году как раз в том году, когда он приступил к руководству кафедрой в Лейдене, перед Робинсоном стояла нелегкая задача выбрать из бесчисленного количества писем Скалигера небольшое число таких, которые лучше всего характеризуют последний период его жизни.

Книг посвященных Скалигеру немного. Это тем более удивительно, если мы имеем дело с личностью, оставивший в истории след, вполне сравнимый с таковым Мартина Лютера или Эразма Роттердамского. В конце концов, созданная усилиями последних религия (евангелизм, протестантизм, лютеранство) овладела умами всего лишь нескольких сот миллионов человек. А традиционная хронология, чисто религиозный характер которой делает сравнение Скалигера именно с основателями одной из христианских религий вполне оправданным, сегодня является обязательной для всех шести миллиардов жителей нашей планеты.

Наполовину по-латыни написана и первая книга о Скалигере, его биография [Бернайс], вторая половина которой представляет собой набор цитат из его произведений и писем с краткими немецкими пояснениями. Судя по ее введению, имеющему форму письма к учителю, профессору из Бонна, книга эта была составлена на основе довольно ограниченного биографического материала. Рукописное наследство Скалигера было разбросано по многим библиотекам, хотя многие его письма и были опубликованы. Но, главное, по мнению автора Бернайса, наличный материал был непонятным образом недооценен (т. е. никто не писал о Скалигере книг на основе этого материала).

Это названному автору тем более непонятно, что он крайне высоко оценивает личность Скалигера. Правда, он видит его в роли великого писателя, а не историка (в середине XIX века история еще рассматривалась — и вполне заслуженно — как часть литературы, как ее специфический жанр и лишь в XX веке историки попытались отвоевать себе ранг представителей некой «исторической науки») и пишет о нем следующее: «Никто не заслужил более достойного внимания со стороны современной немецкой филологии».

Литература о Скалигере на русском столь бедна, что я не смог отказать себе в удовольствии процитировать без сокращений посвященные Скалигеру страницы из книги [Вайнштейн]. Его оценка полностью укладывается в абсолютно позитивное — но не афишируемое в новейшее время — видение деятельности Скалигера в рамках ТИ и находится в этом плане в соответствии с книгой Бернайса, хотя о самой этой книге Вайнштейн написал в сноске к приводимой в рамке информации о Скалигере следующее:

«в этой превосходной книге, однако, чрезмерно принижаются достижения итальянских гуманистов, Л. Валла неверно рассматривается как «одиночка», не имевший последователей, а заслуги соперника Скалигера и его предшественника на кафедре Лейденского университета Юста Липсия (Justus Lipsius, 1547–1606) значительно умалены».

Впрочем, ничего конкретного об этих заслугах Вайнштейн не сообщает. Очевидно, они все-таки лежали не в области историографии, а филологии, философии и политической мысли, хотя этот наиболее известный из голландских гуманистов после Эразма ученый (якобы 1547–1606) и был профессором истории в Йене (Германия), Лувене (сегодня Бельгия, в то время — духовный центр Нидерландов благодаря основанному в 1425 году католическому университету), Лейдене (Голландия, протестантский университет, основанный Вильгельмом Оранским в 1575 году) и в конце жизни снова в Лувене. Не удивительно поэтому, что Липсию, сторонившемуся межконфессиональных споров, неоднократно приходилось менять вероисповедование. Его главной духовной силой было блестящее знание «древней» литературы и латинской стилистики. Подражавшие его стилю современники гордо именовали себя липсианцами. Его издания латинских авторов, от Тацита до Сенеки, считаются эпохальными. В политической философии его называют обоснователем идеи абсолютизма. Не удивительно поэтому, что Скалигера, занявшего кафедру Липсиуса в Дейдене после возвращения последнего в более тогда знаменитый университет в Лувене, рассматривали как соперника знаменитого нидерландца. Лично они ни разу не встретились, хотя Лейден и Лувен расположены довольно близко друг от друга, но в течение 30 лет до самой смерти Липсия состояли в переписке.

Эрудит Скалигер (Вайнштейн, стр. 375–377)

Солидность критического метода, богатство используемых источников, научная и сравнительно полная картина ранних периодов истории Франции — все эти черты исследований Фоше и Пакье уже предвещают новаторские труды самого блестящего представителя французской эрудиции XVI века — Скалигера.

Иосиф Юст Скалигер (Lescale, 1540–1609) родился в г. Ажан (Гиень) в семье итальянского гуманиста, выдающегося филолога Юлия Цезаря Скалигера, натурализовавшегося с 1528 года во Франции. По окончании высшей школы в Бордо Иосиф Юст с большим успехом занимался исследованием и комментированием римских авторов, особенно поэтов. Благодаря глубокому знанию древних языков и удивительному дару дивинации (!!! — Е.Г.) Скалигер добился в филологической критике результатов, затмивших достижения всех его итальянских предшественников. Его труды по исправлению текстов, его комментарии к ряду римских прозаиков (Варрон, Фест и др.) считались образцовыми и, по авторитетному свидетельству Я. Бернайса, сохранили и в XIX веке научное значение. Его справедливо считают одним из основоположников новейшей классической филологии.

Что касается исторической науки, то здесь он открыл новые пути как создатель двух вспомогательных исторических дисциплин — хронологии и метрологии. Он же одним из первых оценил важность нумизматики для исторической науки («De re nummaria», Leyden, 1606).

Возникновение научной хронологии является одним из самых ярких и убедительных примеров тесной связи с актуальными общественнo-политическими интересами даже таких отраслей знания, которые на первый взгляд кажутся совершенно оторванными от современности.

К тому времени, когда вышел первый труд Скалигера, заложивший основы упомянутых вспомогательных наук истории, — «Исправление хронологии» («De eTendatione Тетрошгл», 1583), проблемы хронологии приобрели важное значение в идеологической и политической борьбе между силами Реформации и силами католической реакции. По представлению математика и астронома Алоиза Лилия, указавшего на грубые погрешности в юлианском календаре (не так просто было все это! — Е.Г.), папа Григорий XIII предписал с 4 октября 1582 г. ввести новый (григорианский) календарь, передвинувший для XVI века все даты на 11 дней вперед. Протестанты увидели в этом новшестве выражение папской претензии на руководство «всем христианским миром» и сохранили верность старому стилю. Страсти особенно разгорелись, когда Генрих III особым эдиктом обязал всех своих подданных придерживаться нового стиля. В таких условиях появление труда Скалигера, в котором автор пытался научным путем опровергнуть расчеты Лилия, было с восторгом встречено протестантами. Возражения протестантского ученого против нового календаря были ошибочны, но «Исправление хронологии» все же имело большое научное значение. Оно включало ряд специальных исследований о различных хронологических системах, начиная с глубокой древности, исследований, поражающих тонкостью анализа и огромной эрудицией автора. Отныне, по выражению Бернайса, «хронология стала светочем истории (Lumina historiae)».

В 1598 году «Исправление хронологии» вышло в радикально переработанном издании, включающем новые критические исследования библейской, раннехристианской (патриотической) и прочей церковной документации. В сущности вся римская церковная традиция была подвергнута самой тщательной проверке. Римскую курию мало волновало то, что здесь более научным методом, чем у Баллы или центуриатов, и, можно сказать, окончательно доказана подложность «Константинова дара» или древнейшего сборника папских декретов («Лжеисидоровы декреталии»). Но большим ударом для Рима явилось доказательство подложности Дионисия Ареопагита, служившего для исторического обоснования глубокой древности церковной иерархии, института монашества, многих церковных обрядов и т. п., якобы восходящих ко времени возникновения христианства.

Критика и прославление Скалигера в книге Иделера

Речь идет о книге [Иделер], бывшей в XIX веке наиболее солидным произведением на тему об обосновании хронологии. В е` втором томе автор отмечает целый ряд сделанных Скалигером ошибок, неверных интерпретаций или допущений. А затем пишет на стр. 603 следующее:

«Я использую это обстоятельство (речь идет о том, что Скалигер не заметил отсутствия в некотором тексте знаков препинания и использует текст в его неверной форме, да еще и интерпретирует его трижды в разных своих книгах или главах тремя разными способами, относя их то к одной, то к другой, то к третьей битве с разными полководцами. — Е.Г.), чтобы кратко отметить хронологические работы обоих героев этого предмета, Скалигера и Петавия. Йозеф Скалигер написал в конце XVI столетия свой научный труд «Opus de emendatione temporum», лучшим изданием которого является женевское 1629 года. Кроме того, он обработал фрагменты хроники Евсевия, озаглавленные «Thesaurus temporum», и сопроводил их подробными хронологическими исследованиями, которые он назвал «Isagogici chronologiae canones» (второе издание: фолиант, Амстердам, 1658). В обоих произведениях он зафиксировал сокровище хронологической учености, прояснил многие вопросы счета времени, и вообще показал впервые, как следует обращаться с данным предметом. При всей своей учености и остроте ума, он виноват во многих существенных ошибках, которые следует приписать его живой, склонной к гипотезам фантазии и ограниченности его астрономических знаний».

Далее Иделер объясняет, что многие ошибки Скалигера были исправлены его последователем и критиком Дионизиусом Петавиусом (он же Дени Пето или Денис Петавиус — см. ниже), который не уступал Скалигеру ни в остроте ума, ни в учености, но в отличие от своего предшественника был способен к критическому самоанализу, поиску ошибок и к тому же обладал куда как более солидными астрономическими знаниями. Впрочем в последнем я вижу не столько личную заслугу Петавия, а результат бурного развития астрономии в начале XVII века и постепенный отход от астрологии, которая в эпоху Скалигера еще считалась ведущей естественнo-научной дисциплиной.

Читая Иделера, не следует забывать, что он работал стопроцентно в рамках традиционной хронологии и нигде не ставит вопроса о принципиальной неправильности всей хронологической системы. Ни о какой критике хронологии как искусственной и фантастической системе, растягивающей модель прошлого, в десяток раз, у него нет и речи, только о критике ошибок в рамках традиционной хронологии. Имея в виду последние, он уже в предисловии к двухтомнику пишет:

«При ближайшем знакомстве с этим жанром литературы (речь идет о старинных текстах, описывающих астрономические наблюдения древних звездочетов. — Е.Г.) я убедился в том, что несмотря на отдельные заслуженные произведения, все еще отсутствует подробное изложение, из которого исследователь истории, филолог ли, астроном ли, короче говоря, любой образованный человек мог бы почерпнуть ясный обзор об исчислении времени более древними и более новыми народами, не будучи при этом обязанным с трудом сравнивать друг с другом произведения Скалигера, Петавиуса и других героев данного предмета или даже исследовать самому источники».

Обе приведенные цитаты Иделера ясно демонстрируют, что для этого классика хронологии в XIX веке являлся вполне самоочевидным тот факт, что Скалигер, несмотря на его многочисленные ошибки, стоял у истоков современной хронологии всемирной истории. Об этом же говорит прямо и Э. Бикерман на стр. 80 своей книги, называя Скалигера и Петавия основоположниками современной хронологии. Описывая их метод работы, он говорит о совершенных ими перекрестных проверках синхронных сведений, а также об использовании ими астрономических данных. На стр. 82 он подчеркивает это еще раз. «Й. Скалигер, основоположник современной хронологии как науки, попытался восстановить весь труд Евсевия».

О «ценности» этого творческого подхода Скалигера и всего Канона Евсевия Бикерман пишет на стр. 82 «Датировки Евсевия, которые часто в рукописях передавались неверно, в настоящее время мало нам полезны, исключая отдельные случаи, для которых отсутствует более надежная информация». И добавляет следующую уничижительную оценку современного состояния хронологии:

«Как бы то ни было, современный «Евсевий», в котором со знанием дела были бы подведены итоги современных достижений прикладной хронологии, еще не создан. Нужно отдавать себе отчет в том, что невозможно составить удобные для пользования (и, главное, верные. — Е.Г.) хронологические таблицы иначе, как на основе таблиц, списков и прочих перечней, созданных самими древними учеными, а они, в свою очередь, могли ошибаться из-за отсутствия нормализованного исчисления времени».

О возможности этих ошибок я уже говорил в двух предыдущих главах. На стр. 83 Бикерман пишет:

«Отсутствие достоверности в хронологических указаниях позволило сасанидской традиции сократить временной промежуток от Александра Македонского до Сасанидов с 557 до 226 лет. Иудеи тоже отводят на персидский период своей истории всего 52 года, хотя Кира II от Александра Македонского отделяют 206 лет».

Наконец, напомним заключительное предостережение Э. Бикермана:

«Попросту говоря, каждый, кто пытается переводить древние датировки в даты нашего летоисчисления, должен помнить юридическое правило: пусть остерегается покупающий» (стр. 86).

Впрочем, и в напечатанной в серии Studia Historica книге «История и время», посвященной европейскому понятию времени и роли истории в системе гуманитарных знаний, авторы Савельева и Полетаев признают, что Скалигер стоял у истоков современной хронологии. На стр. 180 они пишут:

«Создателями современной хронологии являются французские ученые Йозеф (Жозеф) Скалигер (1540–1609), Дионисий Петавий (Петавиус) (1583–1652) и Ж. Кассини (1677–1756), а общая теория и история хронологии была разработана в начале XIX века немецким ученым X. Иделером (1825–1826). Из многочисленных последующих работ в этой области следует выделить прежде всего фундаментальное исследование другого немецкого ученого — Ф. Гинцеля, опубликованное в начале нашего столетия (1906–1914). (…)

Впрочем, обсуждение проблем, связанных с датировкой исторических событий, выходит за рамки нашей работы и является предметом многочисленных специальных исследований. Свою же задачу мы видим прежде всего в анализе наиболее известных хронологических систем, выступающих в качестве основы исторического времени, и выделении некоторых общих принципов их построения.»

Историю хронологии Иделер скорее писал, чем разрабатывал: к его времени накопилось столько литературы, что выдумывать историю хронологии ему уже не было нужно. Достаточно было не копаться в противоречиях, о которых идет речь в настоящей книге.

Бессмысленность же занятия хронологическими системами без рассмотрения степени их соответствия реальному прошлому настолько очевидна для любого (кроме небольшого круга «избранных»), что весь труд авторов сдвигается в плоскость научнo-фантастических изысканий и продолжает оставаться интересным только благодаря многочисленным саморазоблачениям, о которых сами авторы вряд ли подозревают.

Несмотря на это самоограничение (или, скорее, признание в собственной некомпетентности) авторы не в состоянии обойтись без пинка в сторону основоположника современной новой хронологии:

«Заметим, что несмотря на многовековую историю хронологических исследований, в этой области остается немало темных мест и белых пятен, что, в частности, создает предпосылки для появления самых неимоверных хронологических измышлений — типичным примером служат работы А. Фоменко».

Это чисто советское заверение в верности принципам марксизма — ленинизма (пардон, позиции официальной науки под знаменем ТИ) сопровождается авторами следующим смешным заявлением:

«К сожалению, подавляющему большинству профессиональных историков просто жалко тратить время на демонстрацию научной несостоятельности фантасмагорических концепций А. Фоменко и его последователей. В тех же случаях, когда профессионалы снисходят до критики, их работы остаются неизвестными массовому читателю».

Как же, Фоменко и К0 запрещают распространять работы «профессиональных историков»? Наверное, они ввели цензуру на исторические и хронологические публикации и монополизировали все средства массовой информации. А что же делали «профессиональные историки» со времен Скалигера до 1990 года?! Почему они за эти четыре столетия не устранили насущную потребность в фантасмагорических концепциях, почему не обосновали свою хронологию настолько серьезно, чтобы у строго мыслящих ученых не появилась потребность в устранении многочисленных темных мест и белых пятен?! Более самоуничижительной оценки беспомощности ТИ в отстаивании собственных догм, в придумывании хотя бы подобия доказательности собственных необоснованных хронологических утверждений придумать трудно.

Впрочем на почти 800 страницах своей книги Савельева и Полетаев посвящают и несколько строк (на стр. 192) расшифровке своего понимания роли создателя современной (только ли современной? И современной ли? Может быть, уходящей сегодня в прошлое?) хронологии, которую они признают за Жозефом Юстом Скалигером:

«Система отсчета от сотворения мира нашла косвенное отражение и в работах одного из основоположников современной хронологии (как исторической дисциплины) Жозефа (Йозефа) Скалигера. В работах «Об улучшении счета времени» («Opus novum de emendatione temporum», 1583), «Сокровище времен» («Tesaurus temporum», 1606) и других произведениях Ж. Скалигер собрал и систематизировал предшествующие изыскания христианских хронологов, сопоставил их с данными астрономических наблюдений и разработал систему унификации летосчисления, оказавшую огромное влияние на последующие научные разработки и до сих пор широко применяющуюся в астрономических и хронологических подсчетах.

Эта система была основана не на годовой хронологии, а на сплошном счете дней от некоторой условной даты (1 января 4713 года до н. э.), по существу являющейся аналогом «сотворения мира». Для получения этой даты Скалигер использовал все те же 28-, 19–и 15–летний циклы, что и создатели византийской эры «от сотворения мира». Произведение 28×19×15=7980 лет было названо им «Юлианским периодом» (не то по имени его отца Жюля [Юлия] Скалигера, не то из-за приверженности юлианскому календарю и неприятия календаря григорианского). Сплошной счет дней существенно облегчает переходы от одной системы летоисчисления к другой».

В этой цитате четко прослеживается попытка защитить Скалигера от обоснованных обвинений в плане придумывания хронологии или — в крайнем случае — ее массивного домысливания: создал себе человек новую науку и баста, нечего к нему приставать. Поэтому и не сказано в книге ни слова о предпринятых Петавиусом поправках хронологических таблиц Скалигера. И ни слова о том, как именно он заполнял свои таблицы «историческим материалом»

Конечно, это замечательно, что Скалигер ввел счет по дням, а не по годам, счет, про который авторы отмечают, что и в некоторых современных компьютерных программах он находит себе применение, но зато о заложенной Скалигером основе для современных — порой многотомных — хронологических таблиц мировой истории они говорят как-то стыдливо и мимоходом: ну, «собрал и систематизировал предшествующие изыскания христианских хронологов».

Что же касается упомянутого косвенного отражения системы отсчета исторических дат от сотворения мира, то в попытке Скалигера отодвинуть начало отсчета так далеко, чтобы вся хронология состояла из дат со знаком плюс, нашла в первую очередь отражение боязнь дат со знаком минус. Иными словами, совсем незадолго до появления соответствующих работ Петавия даже величайший хронолог всех времен и народов боялся обратного хронологического счета и постарался его навсегда исключить из хронологии. Это еще раз подкрепляет мое предположение о том, что все работы старых историков, содержащие обратный счет в летоисчислении от Рождества Христова должны быть датированы самое раннее XVII веком.

Современное скалигероведение

Остановившись так подробно на оценке роли Скалигера для хронологии, я попытался залатать созданную историками — традиционалистами в вопросе об истории хронологии огромную дыру, прореагировать на их вранье по умолчанию в данном вопросе. Так как им нужно делать вид, что история возникла еще до того, как человекообразные обезьяны спустились с деревьев африканской саванны и побрели, сгорбившись, в светлое будущее, а до хронологии они додумались на стадии, когда начали считать «один», «два», «много», и охотиться обожженными на кострах кольями на африканских антилоп, то они предпочитают не говорить о каком-то там Скалигере в связи с созданием хронологии. Ведь он жил «всего лишь» четыреста лет тому назад, а тогда если еще и не плавали по океанам атомные подводные лодки, то лишь потому, что многие передовые умы были отвлечены сложными рассуждениями на тему о том, кого жечь публично на кострах, а кого просто придавить в камере пыток за инакомыслие.

В то же время я хочу показать, сколь сложные фигуры стояли у истоков традиционной хронологии и в сколь сложное время приходилось им творить. Наши сегодняшние критерии честности и порядочности не применимы к той эпохе и Скалигер и К°, додумывая хронологию и систематизируя придуманное до них, не были исключением из той системы моральных оценок, которые царили в то время. Дух эпохи, дух времени определял границы их творчества и долю фантазии и выдумки в оном в комбинации с попытками оные придумки-додумки и выдумки более ранние систематизировать и упорядочить.

Моя задача облегчена очень сильно тем обстоятельством, что в конце XX века исследованием эпохи Скалигера и его творчества, его роли в создании хронологии и его участии в подделке древней истории занялся выдающийся ученый XX века историк эпохи гуманизма американский профессор — преподающий в Принстоне — Энтони Грэфтон.

Грэфтон родился в 1950 году в Нью — Хевене. Он изучал историю в университете Чикаго и в Пизе у профессора Арнальдо Момильяно. Некоторые книги Грэфтона — весьма плодовитого автора — уже переведены на немецкий. Большинство из последних, как, например:

• «Фальсификаторы и критики. Обман в науке» (Antony Grafton: Falscher und Kritiker. Der Betrug in der Wissenschaft, Wagenbach, Berlin, 1991)

• «Космос Кардано. Миры и труды астролога эпохи Возрождения» (Antony Grafton: Cardanos Kosmos, Die Welten und Werke eines Renaissance — Astrologen. 414 S., Berlin, 1999) и

• «Леон Батиста Альберти. Зодчий эпохи Возрождения» (Antony Grafton: Leon Batista Alberti. Baumeister der Renaissance, Derlin Verlag, Berlin, 2002)

посвящены эпохе Возрождения — его главной области интересов. С первой из них перекликается изданная под его и еще одного редактора эгидой книга трудов проведенной ими в Принстонском университете в 1993 году конференции.

• «Доказательство и убеждение в истории» (Ed. by Anthony Grafton and Suzanne L. Marchand: Proof and persuasion in history, Wesleyan University, Middletown, Conn., 1994).

В то же время переведена и посвященная скорее новому и новейшему времени весьма своеобразная его книга «Трагическое происхождение немецкого подстрочного примечания» (Antony Grafton: Die tragischen Urspriinge der deutschen FuBnote, Deutscher Taschenbuch Verlag, Munchen, 1998; титул оригинала: The Footnote. A Curious History), в свою очередь перекликающаяся с последней из названных. Книга, в которой рассматривается небезынтересная глава в истории гуманитарных наук, ускользавшая от взгляда многих историков. Дело в том, что подстрочные примечания, относимые в первую очередь к характерным особенностям именно немецкой (потому добавление прилагательного «немецкого» при переводе книги с английского), но и вообще всей академической науки и в первую очередь ее гуманитарного подразделения, были не только призваны освобождать первичный взгляд читателя от необходимости чтения более скучных, однако и более доказательных материалов, но и приобрели со временем статус поля боя для острых интеллектуальных сражений.

Особенно в связи с историческими проблемами в подстрочных примечаниях велись ожесточенные и не всегда корректные баталии между разными историческими школами, в том числе и между историками и критиками истории. Без подстрочных примечаний, играющих для историка приблизительно ту же роль, что и таблицы эмпирических данных или описание экспериментальных наблюдений в естественных науках, можно, как говорит Грэфтон, прославлять или отвергать исторические тезисы, но не проверять или опровергать их. В то же время некоторые писатели достигли высот литературного совершенства именно в жанре подстрочных примечаний. К числу последних Грэфтон относит и Эдварда Гиббонса, автора знаменитой и неоднократно переиздававшейся книги «Упадок и падение Римской империи» (Edward Gibbsons, Decline and Fall of the Roman Empire. Новейшие издания этой книги, например, в сокращенном виде в редакции D. M. Low, Book Club Associates, London, 1979, потеряли большую долю своего глянца именно из-за отказа от многих из подстрочных примечаний).

О переводе каких-либо книг Грэфтона на русский язык мне пока ничего не известно. Само это имя упоминается в России пока крайне редко. Единственное упоминание в связи с тематикой хронологии я встретил на сайте «Горма» — активного противника новой хронологии:

«У меня есть книга Скалигера. И хотя я практически не владею латынью, со словарем кое — что разобрать могу и даже перевел содержание. Я читал автобиографию Скалигера и его биографию Бернайза. Но главный источник сведений, конечно, фундаментальное исследование творчества Скалигера Энтони Грэфтона (Grafton A. Joseph Scaliger, A study in the History of Classical Scholarship, II Historical Chronology. — Oxford: Clarendon press, 1993)».

Подозреваю, что в случае и книги Скалигера, и книги Грэфтона «Иосиф Скалигер. Исследование по истории классической учености», точнее названной в цитате второй части этого двухтомника речь идет о копиях этих книг, которые я в свое время передал в Москву с одним из участников нашей конференции по исторической аналитике. С тех пор прошло несколько лет, однако ни анализа содержания названной в цитате второй части книги Грэфтона, снабженной подзаголовком «Историческая хронология», ни е` русского конспекта, я на названном сайте к сожалению не обнаружил.

Первый том этой книги носит другой подзаголовок «Критика и толкование текстов». Сам автор характеризует оба тома как интеллектуальную биографию Скалигера. Но именно в первом томе, вернее даже в его второй части, начиная со стр. 101, Грэфтон дает биографию молодого Скалигера и разбирает все те виды его интеллектуальной деятельности, которые нельзя непосредственно отнести к исторической хронологии. Речь идет о его ранней деятельности в качестве редактора и комментатора классических текстов, об изменении характера этой деятельности под влиянием окружающей социальной среды и эмоциональных аспектов (Грэфтон признает, что Скалигер был слугой своих эмоций, а не их хозяином), о реакции современников и близких к нему по времени последующих поколений на эти его работы, о его откровениях в ненапечатанных его текстах. Начнем поэтому наш рассказ о видении фигуры Скалигера глазами Грэфтона все-таки с первого тома книги, меньшей трети ее суммарного объема в более, чем в 1000 страниц.

Первые 100 стр. книги посвящены деятельности гуманистов, которых можно считать предшественниками Скалигера — юниора. Это в первую очередь Ангело Полициано (якобы 1445–1494, историк, флорентийский мастер — и основатель — исторической критики, гуманист и поэт, а также политик: канцлер при Лоренцо Медичи), но и менее известные неспециалистам Веттори и Дорат. Во второй же части книги Грэфтон во многом следует Бернайсу и указанным последним письмам Скалигера.

Во введении Грэфтон признает, что и классическая филология, и историческая хронология, возникли как дисциплины в XVI веке. В то же время он не может освободиться от представления, что хронологию якобы изобрели уже в «античной» Александрии. Ее якобы культивировали отцы церкви (на самом деле полностью выдуманные — см. книгу Топпера). Хотя сам и пишет, что все это долгое время хронология не представляла собой отдельной дисциплины и не существовало хронологов, которым платили бы именно за занятия этой дисциплиной. Не было даже четких представлений о работе с античными источниками для «выуживания» из них хронологической информации. После этих уничижительных оценок он переходит сразу от «античности» к середине XV века, демонстрируя тем самым, что общее место о хронологии в Александрии — это просто заклинание в верности ТИ, дань канонизированной традиции.

Автобиографию Скалигера 1594 года Грэфтон называет высокомерной. Хотя он и не получил систематического школьного образования, три года молодой Скалигер проучился в известном колледже Гюйен (в нем же учился Монтень), где поражал своих учителей способностью писать экспромтом, без подготовки латинские сочинения. Школа мало способствовала его углублению в этот язык. И свое знание латыни, и все остальные приобретенные навыки и развитые способности были следствием занятий с отцом, который, однако, и сам поражался оригинальности мыслей сына (по крайней мере так это звучало в передаче самого автора автобиографии). В 16 лет он написал на латыни трагедию, которая, однако, не сохранилась.

Путь от автодидакта до эксперта

Вскоре после смерти отца в 1558 году Юлиус — Жюст попытался в Париже ходить на общественные лекции и… выяснил, что его греческий слишком плох, чтобы понимать их. Поэтому Скалигер на несколько лет сконцентрировал свое внимание на изучении этого языка и перечитал все доступные греческие произведения, начиная с Гомера. К 1561 году он приобрел способность сочинять стихи по-гречески, что и стало на какое-то время его основным занятием. Он начинает переводить латинскую классику на греческий, пытаясь восстановить греческие оригиналы произведений, для которых сохранился только их латинский перевод (не исключаю, что оригиналов никогда не существовало и соответствующие апокрифы писались только на латыни).

В 1564 году Скалигера уже считали экспертом и в вопросах о литературном греческом, и о литературной латыни. В этом году он закончил и сдал в печать свои комментарии к книге Варро о латинском языке, в котором продемонстрировал свое знание греческой поэзии. После этой книги, приблизительно с 1565 года за ним закрепилась репутация выдающегося критика как греческой поэзии, так и латинских текстов. Приблизительно в это время он стал все шире сравнивать тексты на этих двух языках с языками Ближнего Востока, пытаясь широко привлекать этимологические соображения для анализа текстов. Более старшее поколение относилось к его этимологическим аргументам со скепсисом, но его современники были от него в восторге.

Когда же он начал широко использовать свой текстуальный анализ для перевода поэзии, отношение к его обоснованиям было смешанного характера. Его переводы производили впечатление незрелых, хотя его лексическое богатство и считалось бесспорным, а сам он постепенно признавался как главный авторитет в вопросах архаичной латыни и римской грамматической традиции. Его репутация была несколько странноватой, но это была репутация человека, к которому обращаются во всех спорных вопросах в этой области — пишет Грэфтона стр. 118.

После 1565 года жизнь Скалигера изменилась к худшему. Следующие три года он провел в путешествиях, не способствовавших регулярным научным и литературным занятиям. По дороге в Неаполь и Рим, дважды пересекая Альпы в разных направлениях, он и его покровитель Луи Частенье де ла Рошпозе, французский посланник в Риме, старались по дороге читать греческие и латинские тексты и обсуждать их. Большую часть времени они провели в городах Северной Италии. Несмотря на свое итальянское происхождение, Скали — гер был воспринимаем как чужой в этой стране и полностью зависел от контактов своего гида Муре, который был дружен с его отцом. Но он старался заводить знакомства, осматривал памятники старины и составил большую коллекцию надписей, интересуясь в первую очередь греческими. Однако никогда он не пользовался рукописями, хранившимися в Италии, а только таковыми из Франции и Германии.

Хотя итальянцы и отнеслись к симпатией к молодому французу, они ему в своей массе не понравились, даже самые ученые из них. В каждом подозревал он подосланного к нему убийцу, чтобы убрать с лица земли последнего представителя «князей Делла Скала». Особенно в венецианцах, оккупировавших родину его «предков». Только в богатых и блиставших широким уровнем образования еврейских общинах Северной Италии, в первую очередь в Мантуе и Ферраре, он чувствовал себя хорошо. Он с удивлением констатировал, какой свободой пользуются тамошние еврейские общины. Итальянские евреи были в свою очередь в восторге от его знаний древнееврейского, хотя и признавали, что он говорит на библейском варианте языка, в то время как в Италии доминировал иной диалект. Впрочем сам Скалигер понимал, что его знание древнееврейского и арабского, основанное на самостоятельном их изучении, не идет ни в какое сравнение с его знанием греческого и латыни.

Из Италии путешественники отправились в Англию, где и были приняты в высших кругах общества. Скалигер восхищался королевой Елизаветой, но не ее красотой, а свободным владением многими языками. Свобода нравов (чтобы не сказать половая распущенность) английской аристократии произвела на него отталкивающее впечатление. Сама страна воспринималась им как провинциальная, с бедными коллекциями рукописей в библиотеках (ничего интересного!) и с сильными антифранцузскими настроениями. По Бернайсу в основе этих оценок лежало антианглийское воспитание молодых французов. Варвары и фанатики — была его общая оценка по словам Грэфтона. Такая картина Англии находится в вопиющем противоречии с байками, которые нам рассказывают историки о римском периоде истории, о богатой монастырской традиции, о Беде Достопочтенном и разных сторонах интеллектуальной жизни в Средние века. Думаю, что оценка Скалигера достойна доверия: активная деятельность по созданию виртуальной истории в Англии XVI века еще только начиналась и до конца этого века производство «античных» рукописей еще не было налажено.

Однако отвлечение, вызванное трехлетним путешествием, было лишь прелюдией к годам гражданской войны, вынудившей в 1567 году Скалигера сменить письменный стол на обмундирование солдата. Став в 22 года гугенотом, Скалигер был одним из известнейших их последователей и теоретиков во Франции, враждебное отношение к которому со стороны католиков было хорошо известно. Написанные после путешествия рукописи не удавалось опубликовать, все наследное имущество было разграблено, многие друзья юности погибли. После завершения войны в 1570 году он осел в Валенсии, где преодолел свою послевоенную грусть и глубокую депрессию, интенсивно изучал римское право и завязал знакомство с выдающими французскими юристами, в первую очередь с выдающимся французским историком права Жаком (Яковом) Куясом (Куяцием). Здесь Скалигер начал восстанавливать утерянные фрагменты работы средневекового юриста и историка Африкануса (самая его значительная работа послевоенного периода по собственной оценке Скалигера), результаты которой Куяс (якобы 1522–1590), сделавший Скалигера своим ассистентом, широко использовал в своих трудах по римскому праву. Похвала этого широко известного во Франции ученого, скупого на хвалебные гимны, в адрес Скалигера, бывшего на 20 лет моложе его, много способствовала возрождению его авторитета.

Куяс предоставил Скалигеру кров в своем доме, ввел его в круг своих корреспондентов и коллег, открыл ему доступ в свою богатую коллекцию старинных рукописей числом около 200 и Скалигер интенсивно использовал эти рукописи в своей работе. Дружба с Куя — сом продолжалась до самой смерти последнего. Кроме того, в Валенсии он приобрел еще одного друга и помощника на всю жизнь: молодого тогда еще католика Жака — Августа Ту, будущего историка и председателя парламента. Тогда же он познакомился с Клодом Депьюи, видным деятелем парламента в Париже, который снабжал его редкими книгами, консультировал по разным вопросам и служил для него связующим звеном в контактах с итальянскими гуманистами.

Послевоенная идиллия кончилась в августе 1572 года. По приказу правительства Скалигер отправился в Польшу в составе делегации претендента на польский престол, но его застало в Страсбурге страшное известие о расправе с гугенотами в Варфоломеевскую ночь и его желание служить парижскому правительству на этом закончилось. Спасаясь в Женеве от возможных преследований, он сразу же получил предложение стать профессором философии. Его колебания в этой связи были связаны с его нелюбовью к публичным выступлениям: весь его гений проявлялся за письменным столом, а не в аудитории. Но так как власти города не препятствовали его писательской деятельности, он начал читать лекции по Аристотелю и Цицерону, встреченные положительно немногочисленными студентами.

Заскакивая на 20 лет вперед, скажу, что именно нелюбовь к публичным выступлениям побудила Скалигера не сразу принять кафедру в Лейдене, осиротевшую после отъезда Липсия. Сначала ему пришлось оговаривать с руководством университета и города, что от него не будут требовать никаких лекций. Он предпочитал всем возможным аудиториям таковую, состоящую из одного единственного слушателя или собеседника. Тем не менее вокруг Скалигера всегда подвизалась научная молодежь и недостатка в учениках и юных почитателях у него не было.

Тем не менее несмотря на успех своей краткой профессуры в Женеве, Скалигер в октябре 1574 года, как только положение во Франции несколько успокоилось, вернулся на родину и жил в имениях своего покровителя и друга де ла Рошпозе. Последующие 20 лет до своего переезда в Лейден Скалигер, южнофранцузский патриот, провел в разных имениях этого своего покровителя или в поездках по городам Франции, в основном южной. Так, в 1581 году он посетил Куяса в Бурже, куда тот перебрался из Валенсии, чтобы выразить ему свое соболезнование в связи со смертью сына. Благодаря небольшому наследству, оставленному ему его матерью, и великодушию его друзей, он никогда не испытывал финансовых затруднений. И это, несмотря на то, что установленное Генрихом III в 1579 году ежегодное королевское содержание в 2000 франков не было ни разу, даже после ходатайства его влиятельных парижских друзей, выплачено.

О женщинах в его жизни ничего не известно: Бернайс лишь подчеркивает, что он никогда не подумывал о женитьбе. Благодаря всему этому он смог себе позволить посвятить двадцать лет своего наилучшего возраста научным занятиям, не отвлекаясь ни на службу, ни на исполнение взятых на себя семейных обязательств. Бернайс считает, что именно поэтому его творчество пронизано легкостью и свободой, которыми отличаются люди, никогда не бывшие под ярмом. Этим же он объясняет ту скорость, с которой он готовил к печати книги латинских классиков, на которых я здесь не буду останавливаться. Пусть филологи описывают его находки не публиковавшихся ранее текстов и его споры на эту и другие филологические темы с итальянскими филологами, французскими педантами и итальянскими же корректорами. Ограничусь мнением Бернайса о том, что Скалигер достаточно посеял мудрого, чтобы прикрыть рваные раны на теле исторической филологии, нанесенные ей варварством Средневековья. Красиво сказано, но верится с трудом: как-то очень уж прытко все это происходило.

Исправление неисправимого хронологического сокровища

Во всяком случае, внеся свой весомый вклад в создание классической филологии, Скалигер стал применять свои дивинаторские таланты к историческим источникам, что и стало со временем его основным родом деятельности вплоть до создания хронологии как научной дисциплины. Первой жертвой его мании переворачивания классиков на собственный лад стал некий Марк Манилий — якобы римский астроном первой половины первого века н. э. Считается, что он сочинил между 9–м и 22–м годами н. э. поучительное стихотворение «Астрономика» на темы астрономии и астрологии для императора Тиберия, состоявшее ни много ни мало из пяти книг. Вот за этого астрономического стихоплета и взялся Скалигер, сразу распознав, что Манилий не справился со своей задачей и расставил строки (а, может быть, и слова) в неправильном порядке. Поиграв с порядком строк, включив на всю мощь своего внутреннего дивинатора мало обеспокоенный действительным восстановлением оригинального текста (Бернайс, стр. 47) Скалигер превратил «Астрономику», по словам Бернайса, «в то, что соответствовало цели, для которой он хотел ее использовать: в нить Ариадны для представления древней астрономии». Эта работа 1579 года должна была проложить для него путь к собственной хронологической системе.

Считается, что она проявилась в 1583 году как непосредственная реакция на григорианскую реформу календаря. Но вот что удивительно: Бернайс отмечает, что, во-первых, реакция на «Улучшение хронологии» была крайне сдержанной. Она, мол, воспринималась как нечто чуждое. Ее знали, о ней говорили, но мало читали и еще реже хвалили. Ничего конкретного обо всем этом Бернайс не сообщает, что противоречит его манере приведения детальных доказательств для каждого утверждения. Во-вторых, же Бернайс подчеркивает, что никакой полемики о календарях Скалигер в эти годы не вел, но зато через 10 лет из Лейдена начал вести такую полемику со свойственной ему энергией. Так, может быть, предположение Пфи — стера о том, что год публикации «Исправления хронологии» был позднее подделан («исправлен» и подогнан под дату григорианской реформы), соответствует действительности?

Интересно, что итальянские гуманисты, как отмечает Бернайс на стр. 50, гуманисты, не хуже Скалигера знавшие «античные» произведения, были убеждены, что из частокола цифр, относительных датировок, указаний годов в разных системах отсчета и прочей еще хуже датированной исторической информации никакую непротиворечивую хронологию давнего прошлого создать не удастся. Но, может быть, просто природа не одарила их столь щедро дивинаторскими способностями, как создателя хронологии Скалигера?! И, вообще, если что-то нельзя, но очень уж хочется, то можно.

На своем критичном по отношению к новой хронологии сайте М. Л. Городецкий опубликовал в разделе «Оклеветанные» оглавление первого издания книги «Исправление хронологии». Как я уже писал, практически все ее заголовки посвящены различным понятиям года и разным эрам, т. е. разным типам календарей, но при этом каждый раз приводится табличка хронологических дат, вытекающих из исследования данного календаря. На страницах 3—431 приведены более 190 заголовков такого рода.

Пфистер подробно рассматривает второе издание «Исправления», отмечая, что его объем составляет уже 850 стр. (по общему замечанию Бернайса, обычно вторые издания книг Скалигера имели объем, приблизительно в два раза превосходящий таковой первого издания). Он отмечает не только множество хронологических таблиц, но и подробные указатели, облегчающие пользование последними. Принцип изложения всего накопившегося (или додуманного в связи с этой книгой) материала таков: сначала идет привязка очередного календаря к размеченной скалигеровскими (юлианскими) днями временной оси, а затем список правителей и исторических событий, о которых якобы имеется информация в терминах этого календаря. Ясно, что каждая потенциальная ошибка в привязке очередного календаря к временной оси (а наличие таких ошибок показал Петавиус и подчеркивает Иделер) приводит к многократным ошибкам в очередной хронологической таблице. Дальнейшие ошибки следует искать в самих списках правителей, коими в основном и занимается Скалигер, и исторических событий, приписываемых временам их правления. Многочисленные ошибки такого рода (а вряд ли кто-либо из историков даст голову на отсечение в случае обнаружения ошибок в таких списках) в основном перенимались Скалигером в его многочисленные хронологические таблицы. И кто поручится, что все эти еврейские, вавилонские, персидские и арабские исторические деятели, не являются выдумками многочисленных писателей прошлых веков разной степени достоверности и доверчивости, особенно после выявленных Морозовым и Фоменко аналогий между списками правителей разных эпох и разных стран.

Скалигер основывает свои таблицы на подправленном им Евсевии и Плутархе, но и на многочисленных писателях Ближнего Востока, которых и цитирует обильно на древнееврейском и арабском языках. Конечно, рядовому читателю ничего не стоит проверить все эти цитаты и правильную передачу Скалигером всей календарной информации, ее обоснованность и верность ее интерпретации. Но в отличие от таковых нерядовые историки пока еще не удосужились проделать эту гигантскую работу.

Пфистер отмечает, что во время Скалигера некоторым правителям древности придавали гораздо большее значение, чем сегодня. В качестве примера он приводит Ирода, которого иначе, чем Ирод Великий в то время не именовали. Далее он находит римских императоров, которых Скалигер почему-то вообще не упоминает, но в общем — то, это все детали, которые не меняют общей картины рождения из почти ничего (подробно описанного мной в главе о «Хронике» Шеделя) стройной картины многовековой и даже тысячелетней хронологизированной истории.

Бернайс ограничивает свои критические замечания в адрес «Исправления» только претензиями, которые должны были возникать у читателей. Цели и склонности ученого, пишет он, часто вынуждали Скалигера забывать об оных, об их желании использовать такого рода книгу в качестве учебника по хронологии и справочника по таковой, а не научного трактата (стр. 100).

О второй книге Скалигера по хронологии Вайнштейн пишет следующее (стр. 377):

«Чувствуя себя в полной безопасности в Голландии, где он занимал должность профессора Лейденского университета, пользуясь моральной и материальной поддержкой буржуазного правительства республики, Скалигер на склоне жизни предпринял новый огромный труд — «Сокровищница времен» («Thesaurus temporum», 1606), который, по мысли автора, должен был дать строго проверенный материал дат и фактов для построения «подлинно научной» всемирной истории. Здесь установлены системы исчисления времени, применявшиеся у всех известных в XVI веке народов (например, у мексиканских индейцев, у народов Восточной Азии и проч.), причем хронологические данные служат автору «не просто средством для упорядочения исторических фактов», а материалом для истории древних культур. Скалигер в своем последнем труде показал, как с помощью исследования хронологических систем можно восстанавливать утраченные исторические факты. Хронология обратилась в руках исследователя в «историческую эвристику». Этот метод, разумеется, имеет значение прежде всего для тех периодов древней истории, от которых сохранилась лишь очень скудная документация. С большим успехом он применен Скалигером также для восстановления по неточному иеронимовскому переводу утраченного греческого оригинала «Хроники» Евсевия и для проверки приведенных в ней исторических данных».

Подчеркну здесь только, что в числе новых списков правителей были и таковые Македонии, Аттики и Пелопоннеса, а также многочисленных крошечных «древнегреческих» городов — государств, которые Скалигер заимствовал из «найденного» его другом Казобоном якобы старинного манускрипта (см. об этом ниже). Эти данные позволили ему также наполнить хоть каким-то историческим содержанием ранее составленные им таблицы династий по списку Мането, ибо в «находке» Казобона содержалась также «информация» об ассирийских и древнееврейских, персидских и римских правителях и исторических деятелях.

Бернайс (стр. 97) пишет в этой связи о том, что весь этот раздел его работы известен под обобщающим названием «Олимпийский список» по имени одного из представленных у Казобона списков, и что он является следствием воспроизводственного настроения, которое обуревало Скалигера со времени его дивинаторской обработки потерянных текстов Евсевия. Он сетует на то, что текст Скалигера по форме настолько напоминал древнее произведение, что у читателей, несмотря на многократные заверения Скалигера в противном, должно было возникнуть впечатление, что Скалигер выдает здесь найденный древний текст за свой.

Саму эту работу Бернайс оценивает как пинок в сторону итальянских гуманистов, которые или слишком доверяли утонченному стилю Цицерона и попадались на удочку разных фальсификаторов истории. В другом месте он говорит о том, что Скалигер обновил латынь, преодолев этот самый вызвавший множество подражаний стиль Цицерона. Пинать современников и предшественников, конечно, можно и даже нужно, улучшать язык, которому якобы уже 2000 лет, каждый Скалигер просто обязан, но как из этого следует вывод Бернайса о том, что Скалигер со своим «Олимпийским списком» дает абсолютно верное изложение истории, свободное от какой-либо фальсификации, я, честно говоря, не понял.

О второй части «Сокровищницы» Бернайс пишет, что Скалигер совершил в приведенном здесь своем восстановлении Евсевия очень крупные ошибки, весь объем которых стал понятен лишь в XIX веке, когда были переведены сохранившиеся по-армянски произведения Евсевия. Эту часть книги Бернайс называет абсолютно неприменимой в дальнейшем. Но комментарии к Евсевию он тем не менее ценит весьма высоко, ибо в них Скалигер предпринял многочисленные исправления хронологического характера. Можно ли после этого считать Евсевия источником это уже другой вопрос. Во второй части Скалигер приводит и сильно переработанный вариант «Исправления», превращенный им, наконец, в учебное и справочное пособие для историков, не любящих всяких там глупостев типа рассуждений и размышлений: им давай результат в форме хронологических таблиц и баста.

У Грэфтона во втором томе книги о Скалигере часто встречается описание принятия Скалигером решения о том, является ли тот или иной текст достойным доверия, следует ли перенимать из него хронологическую информацию или нет. Порой он честно признается, что не знает, на каком основании — порой в противоречии с его же собственными принципами текстовой критики — Скалигер решал перенять списки правителей и даты их правления, в которых сам же сначала сомневался. Грэфтон считает, что Скалигер принимал такие решения не чисто логическим путем, а по интуиции, на основании своего богатого опыта работы с фальшивками и знания приемов, которыми пользовались изобретатели истории, и ошибок, которые они совершали. Часто можно у Грэфтона встретить и выражение «Скалигер считал нечто наиболее вероятным решением рассматриваемой проблемы».

Я же думаю, что под наибольшей вероятностью следует понимать стремление Скалигера прикрыть белые пятна в модели прошлого, которые явились следствием искусственно растянутой истории, и все, что годилось для этой цели шло у него в дело, даже если ему было ясно, что речь идет о фальшивке. При его эрудиции ничего не стоило убедить менее эрудированных современников в том, что та или иная фальшивка вроде бы и не фальшивка даже, а почти что верное отражение прошлого. А убедив современников, уже ничего не стоит убедить и себя самого, что ты нашел наиболее вероятное решение проблемы наложения заплаток на хронологические дыры.

Мой верный друг Казобон

Исаак Казобон упомянут во втором томе книги Грэфтона на 54 различных страницах, чаще чем любой из античных авторов, данные которых Скалигер включал в свои хронологические книги, или его современников. Для сравнения назовем соответствующее количество страниц для Бероза — 33, Цензорина — 48, Цицерона — 23 (плюс на двух — псевдo-Цицерон), Диодора Сикула — 19, Дионисия Галикарнасского — 20, Эратосфена — 22, Евсебия — 36, Иосифа Флавия — 30, Плиния Старшего 12 и Плутарха — 39, более всего Скалигером использованных.

Античный автор Цензорин считается обильным поставщиком астрономической, календарной и исторической информации (Скалигер читал его книгу в издании якобы 1568 г., причем с 1497 г. его неоднократно издавали в разных улучшенных изданиях: классиков надо время от времени улучшать и приводить в соответствие с новейшим знанием!). Диодор считается античным историком, жившим в I веке до н. э. в Сицилии и в Риме и написавшим всемирную историю в 40 книгах. Из этой «Библиотеки» 15 книг сохранились до наших дней (с номерами 1–5 и 11–20). Представление об остальных дают сохранившиеся выписки. Считается, что он был некритичным компилятором и ценен только тем, что сохранил для будущего более древние исторические сведения.

Другой современник, профессор математики и астрономии Йенского университета Раул Крузиус (Крузий), книгой которого Скалигер пользовался для своих астрономических расчетов и рассмотрений, упомянут на 23 страницах.

Все время Грэфтон ссылается на опубликованную переписку Скалигера с этим своим другом и на дискуссии, которые они вели. Конечно, они не всегда были согласны во всех деталях, но Казобон почти никогда не позволял себе всерьез критиковать Скалигера, а если и делал это, то в крайне вежливой форме. На стр. 306, например, Грэфтон пишет о реакции Казобона, тогда еще жившего в Монтпелье, на второе издание «Улучшения хронологии» 1598 года Казобон выражает удивление по поводу отсутствия обоснований для одного из списков правителей и характеризует это место из книги как дивинаторское, т. е. составленное по догадке, но без обоснования или твердого знания. Слова «врет» Казобон в этой связи не использовал, хотя Скалигер явно опирался сильно на Бероуза, которого Казобон позже разоблачит как фальшивку. Впрочем, дивинаторские способности Скалигера упоминаются Казобоном неоднократно и не всегда для прикрытой критики, а порой для выражения истинного восхищения, как, например, про те страницы в «Улучшении хронологии», на которых Скалигер реконструирует детали абиссинского календаря.

На стр. 311 Грэфтон пишет

«Не все аргументы Скалигера были одинаково весомы»

и рассказывает о том, что Казобон, которого он называет самым симпатичным из его современников, не был согласен с некоторыми этимологическими рассмотрениями Скалигера и лингвистическими его аргументами. Кстати, Скалигер, крайне болезненно реагировавший на критику, воспринимал таковую со стороны Казобона спокойно и неоднократно следовал его советам, готовя второе издание «Исправления».

Один из наиболее известных случаев плодотворного сотрудничества Скалигера с Казобоном связан с «открытием» последним списка античных правителей, привязанного к греческим олимпиадам. Скалигер считал, что такой список должен был входить в несохранившуюся часть труда Евсевия, над «восстановлением» которого он так долго трудился. Но в своем «Исправлении хронологии» он был вынужден лишь ограничиться своими подозрениями в существовании такого списка в древности и соображениями о том, что в этом списке должно было присутствовать. Эти ЦРУ (ценные руководящие указания) и были восприняты Казобоном как инструкция к действию и он провел много времени, собирая по крупицам сведения о правителях, время жизни которых падало на эпоху счета времени по олимпиадам.

Результатом этих трудов явился длинный список, состоявший из нескольких частей, якобы найденный Казобоном в Парижской Королевской библиотеке (лежал он себе там с античных времен, еще задолго до основания самой библиотеки лег себе родимый на полку, а когда понадобился Скалигеру, то и бросился в глаза его лучшему другу, несмотря но покрывавший его толстый слой послеантичнои пыли!):

• Списка греческих правителей этого времени.

• Списка негреческих античных же правителей.

• Списка всех победителей олимпиад до 249–й по счету.

• Большая цитата из философа Порфирия относительно времени диадохов (первого поколения правителей после Александра Великого, за которыми последовали т. н. эпигоны).

Интересно, что в течение приблизительно двухсот лет эту рукопись (Бернайс называет ее Смешанным кодексом или Всякой всячиной по-простому) в Парижской библиотеке никто не мог найти, пока это не удалось в середине XIX века англичанину по имени Крамер. Бернайс пишет, что Крамер говорил как-то очень стеснительно, как о предположении, что кодекс сей может быть подлинным. Ясно, с начала XVII века бумага успела пожелтеть. Крамер пишет, что публикация Скалигера была недостаточно добросовестной, но Бернайс относит эту оценку к разряду неумело сформулированных выражений. Бернайс считает, что Скалигер просто скромно осуществил множество улучшений, не оговорив никак, что он дарит миру улучшенную версию. Бернайс подчеркивает, что Скалигер поступал так и прежде, например при издании труда некоего Синцелла. Правда, Бернайс признает наличие у Скалигера и грубых ошибок, но относит это на счет переписчика.

Эту свою находку Казобон озаглавил как «Избранные места». В этом он следовал примеру Скалигера, который уже незадолго до этого опубликовал в приложении к своей «Сокровищнице времен» некоего хрониста Идация, якобы написавшего дополнение к Евсевию, причем использовал для этого изготовленный для него Фридрихом Линденброгом список, якобы представлявший собой копию некоего кодекса, включавшего текст Идация. Уже после смерти Скалигера французский иезуит Сирмонд издал более полный вариант текста Идация и при переиздании «Сокровищницы времен» в 1629 году в нее был включен вариант Сирмонда.

Примеров публикации Скалигером различных других античных и византийских хронологов Бернайс приводит немало. Оставим на его совести восторги по поводу этой титанической работы Скалигера и позволим себе усомниться в том, что все эти многочисленные произведения сохранились в веках и тысячелетиях и в нужный момент оказались в руках своего редактора, исправителя и публикатора Скалигера. Зная о его дивинаторских способностях и склонностях, не естественнее ли предположить, что Скалигер, по крайней мере в некоторых случаях — просто писал эти произведения за античных и византийских авторов, в свое время не удосужившихся реализовать соответствующие замыслы, быть может, используя какие-то отрывки, уже сочиненные до него другими в разных целях.

Незадолго до завершения Скалигером его второй хронологической книги Казобон сообщил ему о своем «открытии» и тот был в восторге от того, что намеченный им план действий постепенно выполняется и требовал срочной присылки ему копии этого списка, что и было сделано. Казобон писал, что он наткнулся на кодекс, содержащий греческий текст без титульного листа и без начала, в котором и содержатся названные три списка. Полученный список он успел опубликовать в «Сокровищнице времен» как приложение на 24 листах

Но вернемся к списку, обнаруженному Казобоном. С правителями — бог с ними — связываться не буду, наверное, очень уж малый след они оставили в истории, коль приходилось искать их список аж в Королевской библиотеке во Франции XVII века. А вот список победителей олимпиад меня заинтересовал (очень уж трудно себе представить традицию, которая сохранялась тысячу лет: слишком уж это большой срок тысяча лет!) и я бросился читать все, что нашел, про античные олимпийские игры. Нигде ни слова об этом списке. Приводятся отдельные имена наиболее известных атлетов, но о списке с сотнями имен — ни слова. Правда все время идет речь о таких списках, в которые победителей заносили, но ничего конкретного не сообщается и именно названного выше списка никто не упоминает.

Вот богато иллюстрированная немецкая книга Вернера Рудольфа «Олимпийские игры в античности» (Урания, ГДР, 1975). Подробно рассказано о разных видах спорта, когда, по какой дисциплине соревновались (оказывается, довольно долго олимпийские игры проводились каждый раз по какой-то одной спортивной дисциплине), приводятся имена отдельных победителей, но ни имени Казобона, ни его списка нигде нет. Листаю еще более солидную специализированную книгу Хайнца Шебеля «Олимпия и олимпийские игры», переведенную на многие языки и считающуюся базисным историческим произведением современного олимпийского движения и узнаю только, что для игр с номерами 265–286 не сохранились имена победителей и что, мол, даже не ясно, проводились ли эти игры. Зато про списки победителей 146—80 годов до н. э. сказано, что из них следует, что в эти годы игры имели только локальное значение. Но об открытии списка всех победителей и о Казобоне нет ни слова. Нет ни того, ни другого и в «Истории культуры античности. Греция» (Академия, Берлин, 1977). Нечего и говорить, что нигде нет и имени Скалигера, напечатавшего этот список.

Никто не помнит об «Избранных местах» Казобона и их исправлении Скалигером. Наконец, пролистав несколько десятков книг, обратился за помощью к верному другу студентов и школьников — Интернету. Задав ключевые слова «Античные олимпиады, победители» нашел 123 ссылки на разные материалы, но ни в одном из них не было имени Казобона. Девять материалов оказались посвящены спискам победителей олимпиад, но про наших великих хронологов они ничего не сообщали. Зато я узнал — и из книг, и из этих материалов — что даже дата первых игр (якобы 776 год до н. э.) не является надежной, а была реконструирована с определенной долей сомнения на основании списка победителей, якобы составленного около 400 года до н. э. Гиппием из Эллиса. Историки, оказываются, подозревают, что олимпийские игры проводились в течение столетий до первых таких игр и даже приписывают товарищу Гераклу пальму первенства в вопросе об изобретении оных. Только вот им не совсем ясно, в каком именно столетии жил этот исторический деятель. Шебель считает, что с XIII века до н. э. в Олимпии была традиция чествования Геракла.

А теперь вернемся к истории нахождения рукописи Казобоном в Королевской библиотеке и зададимся вопросом, что это вообще может значить, что рукопись была найдена (или что Казобон на нее натолкнулся). Напомним, что незадолго до того, в предыдущем 1604 году Казобон, живший уже с 1600 года в Париже и безусловно работавший в Королевской библиотеке, стал ее библиотекарем. Если бы рукопись уже была в фондах библиотеки до этого, то Казобон, по крайней мере, с 1598 года знавший, что Скалигер разыскивает список победителей олимпиад, мог бы искать ее в каталогах библиотеки. Но и в 1605 году он ее явно не в каталоге нашел, а «наткнулся» на нее. Слово «наткнулся» можно интерпретировать по-разному, но ясно, что речь не идет о нормальной, хранившейся по правилам большой библиотеки, рукописи. Во всяком случае он не сообщает в письме Скалигеру, как находить ее в фондах библиотеки. Может быть, она еще не была им включена в эти фонды, да и в последующие месяцы, до своего отъезда в Англию, он, скорее всего, так и не сумел внести рукопись в каталоги. Только этим и можно объяснить, почему в течение приблизительно 200 лет никто не мог эту рукопись в библиотеке разыскать. Скорее всего он, написав эту рукопись, положил ее на какую — нибудь полку соответствующего раздела дозревать (стареть, желтеть) и не внес ее в каталоги для того, чтобы она не попала никому в руки в ближайшее время, т. е. в виде, который выдавал бы ее недавнее происхождение.

Могу себе представить, с каким удовольствием потирают руки историки — традиционалисты, читая эти строки. Ага, попался, проповедник теории заговора! Оклеветал великого человека и не привел никаких доказательств. Сплошные предположения и догадки. Согласен, я при всей этой истории лично не присутствовал (не то что историки — традиционалисты, которые все видели своими глазами и потому во всем абсолютно уверены, в каждой своей фантазии, в каждой придуманной каждым из них на свой лад детали). Согласен, я изложил здесь мою гипотезу, мое понимание происходившего. И какие-то детали могут быть мною поняты неправильно. Но так ли уж я далек от истины? Ведь моя гипотеза основана на многолетних наблюдениях за тем, как именно нам подаются произведения «древних» авторов.

Поэтому я обращаюсь к мои читателям с просьбой: поищите у себя дома или в библиотеке книги античных авторов и посмотрите, как подробно и как убедительно в них (во введении, послесловии или в комментариях) изложена история восстановления этих произведений. Чаще всего вы вообще ничего не найдете, ни слова на эту тему. В принципе, нам — читателям не следует ничего про это знать или отвлекать наши мысли в этом неправильном направлении. Подумаешь, всего какие — нибудь 2000 лет. Как — нибудь рукописи до нас дошли. Не делайте проблем на ровном месте. Не размазывайте манную кашу по белой скатерти. Не ковыряйте грязными пальцами изюм из батона с оным. Читайте себе великие произведения и наслаждайтесь.

Но если вам очень и очень повезет, и в книге будет информация о рукописях, то расскажут ее вам скороговоркой, без «ненужных» деталей. Никогда не возникнет у вас полной картины того, какой путь был пройден от оригинала до тех рукописей, по которым восстанавливалась книга. Никогда! Никто не станет вам говорить, какие из рукописей были на папирусе, а какие на телячьих шкурах, где они хранились, как их приобретали, в каких каталогах монастырских библиотек они регистрировались и где эти записи до сих пор сохранились. Как правило, на эту тему пишут — если вообще — несколько общих слов, минимум информации, дабы не возникали ненужные вопросы. Как будто автору комментариев и в голову не пришло, что нас с вами могут интересовать такие второстепенные технические детали. Вчитайтесь внимательно в найденные строки и постарайтесь оценить достоверность написанного. Вспомните, что и сегодня, когда библиотеки получают ежегодно тысячи и десятки тысяч книг, о каждой из них ведутся записи: у кого куплена, за сколько, куда поставлена, какие на нее заведены карточки и т. п., а ведь сегодня средняя книга стоит приблизительно столько, сколько килограмм мяса. Неужели в давние времена, когда каждая рукопись было на вес золота, когда их почти в каждой монастырской библиотеке было едва ли больше, чем сегодня в средней семейной, неужели тогда никаких записей о поступлении рукописей и их предыстории не вели?

Решайте сами, является ли наше подозрение о том, что все эти рукописи были на самом деле изготовлены в эпоху Ренессанса непосредственно перед публикаций соответствующих книг (вот и рукопись Казобона была уже в следующем году опубликована Скалигером), а рукописные фрагменты изготавливались с уже напечатанных книг теми, кому было не по силам купить все еще слишком дорогую для большинства потенциальных читателей книгу, представляет собой теорию заговора или рабочую гипотезу, объясняющую многое из того, что не в состоянии объяснить историки — традиционалисты. Рабочей гипотезой, которая представляется весьма достоверной и убедительной.

Историки не могут объяснить, почему исчезли рукописи всех изданных в эпоху Возрождения и в новое время произведений античных авторов, почему при отсутствии этих рукописей имеется обилие фрагментов, практически никогда не покрывающих весь текст произведения, почему вдруг в эпоху Возрождения в массовом порядке выплывают из небытия античные авторы, жившие от тысячи до двух тысяч лет до этой эпохи, и их солидной длины произведения. Если бы книги действительно набирались по рукописям, имевшим вид, хотя бы отдаленно напоминающий вид древней рукописи, то весьма прагматичные и ценившие старину сверх меры гуманисты коллекционировали бы эти бесценные рукописи и торговали бы ими. Любой из них стал бы богатым человеком, а богатства гуманисты не чурались. Но написанные от руки имитации произведений «древних» римских и греческих авторов так откровенно выглядели как только что написанные, что их действительные авторы — гуманисты предпочитали их уничтожать сразу после набора, дабы не быть немедленно разоблаченными завистливыми конкурентами и другими недоброжелателями.

Кстати, Скалигер не ограничился выражениями радости по поводу «найденных» Казобоном «Избранных мест». Попрыгав от радости по комнате, что по словам Бернайса продолжалось несколько часов, Скалигер взялся за извлечение выгоды из нового «источника» и существенно дополнил свои хронологические таблицы, которые и включил в новом, развернутом виде в «Сокровищницу времен», вскоре после этого опубликованную. Возникает впечатление, что он так ждал этой помощи со стороны Казобона, так был сильно уверен в том, что она вот — вот ляжет на его письменный стол, что откладывал публикацию почти готовой новой книги до этого радостного и полезного события.

Заключение: о невозможности невозможного

Скалигер был, безусловно, незаурядной личностью. Более того, гениальной личностью, если созданный им колосс на глиняных ногах — набор хронологических таблиц древней истории — простоял, пошатываясь, четыре столетия и все еще не рухнул окончательно. И, действительно, был нужен гений Скалигера, чтобы поверить в возможность много тысячелетней хронологии, невозможность которой была очевидна итальянским гуманистам, а до них византийским хронологам. Нужен был гений Скалигера, чтобы реализовать эту веру, преодолевая непреодолимые препятствия. Нужен был гений Скалигера, чтобы организовать заплаты на огромные черные дыры, для которых вообще никакой хронологии не было и в помине.

Но и гениальные люди ошибаются. И научные дисциплины проходят через потрясения и революции. Ошибкой Скалигера явилось не создание научной хронологии: эту его заслугу никто не оспаривает и многие развитые им методы следовало бы сегодня реанимировать и продолжать использовать с новой хронологической информацией в руках. Его ошибка была в том, что он был целиком и полностью человеком своей эпохи, пропитанным до мозга костей ее заблуждениями и ее моралью, ее мышлением и ее целями. И созданная им хронология оказалась носителем всех этих недостатков и заблуждений.

Она не является моделью реального давнего прошлого, а только некой виртуальной картиной, призванной скрыть наше незнание прошлого и отражающей примитивные представления о временных масштабах развития человеческой цивилизации. Коэффициент искажения древней истории приблизительно соответствует ошибке, которую, скорее всего, человечество совершило при переходе от года, равного по длине четырем фазам луны, к несколько более длинному солнечному году. Напомним, что «у халдеев и египтян сперва год был не более как 1 месяц». А чем многочисленные европейские народы хуже египтян и халдеев?! Небось и они еще и незадолго до григорианской реформы по месяцам годы и считали.

Как Скалигер ошибался, думая, что он решил проблему квадратуры круга, как он не реагировал при этом на указания ошибок в его рассуждениях (на сегодня теоретически и логически строго доказано, что эта проблема не имеет решения), так ошибался он, думая, что чуть подправив путем дивинаторских трюков неверное представление предыдущих поколений о прошлом, причем сделав это в духе этих неверных представлений, можно будет построить непротиворечивую хронологическую модель оного. Как мы знаем на основе исследований Исаака Ньютона, построение непротиворечивой модели прошлого на основании т. н. источников в принципе невозможно.

Литература

[Аноним] Аноним: Скалигеръ: Энциклопедический словарь. Т. XXX. Издатели Брокгауз и Ефронъ. С — Петербург, 1900, стр. 169.

[Бернайс] Bernays, Jacob: Joseph Justus Scaliger, Berlin, 1855 (Репринт Osnabriick, Otto Zeller, 1965).

[Биркеман] Биркеман Э. Хронология Древнего мира. М., 1976

[Болен] Бодей Жан. Метод легкого познания истории». М: Наука, 2000.

[Брокгауз] Петавий, Энциклопедический словарь. Т. XXIII. Издатели Брокгауз и Ефронъ, С — Петербург, 1898, стр. 434.

[Вернер] Werner Rudolph. Olympische Spiele in der Antike, Urania, Leipzig — Jena — Berlin, 1975.

[Гартман] Schedel Hartmann. Weltchronik, Kolorierte und kommentierte Gesamtaufgabe, Taschen, Koln, 2001.

[Грэфтон1] Grafton, Antony: Falscher und Kritiker. Der Betrug in der Wissenschaft, Wagenbach, Berlin, 1991.

[Грэфтон2] Grafton A. Joseph Scaliger, A study in the History of Classical Scholarship, V. I, Textual Ctiticism and Exegesis. Oxford, 1993.

[ГрэфтонЗ] II Historical Chronology. — Oxford: Clarendon press, 1993.

[Грэфтон4] Grafton Antony, Marchand Suzanne L. (ed.): Proof and persuasion in history, Wesleyan University, Middletown, Conn., 1994.

[Грэфтон5] Grafton Antony. Die tragischen Urspriinge der deutschen FuBnote, Deutscher Taschenbuch Verlag, Miinchen, 1998 (титул оригинала: The Footnote. A Curious History).

[Грэфтонб] Grafton Antony. Cardanos Kosmos, Die Welten und Werke eines Renaissance — Astrologen. 414 S., Berlin, 1999.

[Грэфтон7] Grafton Antony. Leon Battista Alberti. Baumeister der Renaissance, Berlin Verlag, Berlin, 2002 (титул оригинала: Leon Battista Alberti. Master Builder of the Italian Renaissance, 2000).

[Иделер]. Ideler Ludwig. Handbuch der mathematischen und technischen Chronologie, Berlin, Band 1, 1825, Band 2, 1826.

[Мищенко] Мищенко О. Скалигеръ, Энциклопедический словарь. Т. XXX. Издатели Брокгауз и Ефронъ. С — Петербург, 1900, стр. 168–169.

[Мюллер] Muller Reimar (Hrgb.): Kulturgeschichte der Antike — Band 1: Griechenland, Akademie, Berlin, 1977.

[Пфистер] Pftster Christoph. Die Matrix der alten Geschichte. Analyse einer religiosen Geschichtserfindung, Dillum, Fribourg, 2004.

[Робинсон] Robinson George W. Autobiography of Joseph Scaliger, Cambrige, Harvard University Press, 1927.

[Савельева] Савельева И. М., Полетаев Ф. И. История и время. В поисках утраченного. Языки русской культуры. М., 1997.

[Шедель] см. в гл. 9.

[Шебель] Schobel Heinz. Olympia und seine Spiele, Urania, Leipzig — Jena — Berlin, 1965.

[Эйнхард] Эйнхард: Жизнь Карла Великого. В кн.: Историки эпохи Каролингов. М., (1999), стр. 5—36.

ГЛАВА 11 СОРАТНИКИ И ПРОДОЛЖАТЕЛИ: КАЛЬВИЗИЙ И ПЕТАВИУС

В хронологии потребность. Хронология у греков означает на нашем языке времясказание, но мы обыкли именовать летосказание; правильнее же времясчисление именовать, думается, точнее. Это есть во всех повестях столь нужное обстоятельство, что без оного никакая повесть ясна и внятна быть не может, ибо при всяком деянии нужно знать время, не только год, месяц, день, иногда и час, которое необходимо к подлинному познанию обстоятельств. Басни же или романы хронологии не требуют, из-за того и настоящая история без указания дат за басни почесться может.

В. Н. Татищев. ИСТОРИЯ РОССИЙСКАЯ. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА ВОСЬМАЯ.О СЧИСЛЕНИИ ВРЕМЕНИ И НАЧАЛЕ ГОДА

Имя Скалигера в исторической аналитике принято произносить на одном дыхании с именем другого родоначальника современной хронологической системы Петавия (он же Петавиус, Петау и Пето), который развил систему Скалигера, уточнил и популяризировал ее. И, что немаловажно, сделал ее приемлемой и для католических стран тоже. Таким образом, создание хронологии выдается за чисто французский вклад в историю науки.

Гораздо меньше известно — даже в историко-аналитических кругах, — что на самом деле у истоков хронологии стоял не тандем Скалигер — Петавий, а что революцию под названием «создание хронологизированной истории» — в лучших традициях разных великих революций — совершила тройка, включавшая еще и немецкого автора Сета Кальвизия. О нем, правда, вскользь упоминает любая солидная справка по истории хронологии, но имя этого видного хронолога практически забыто. Историка, который без нашей подсказки сможет рассказать, кем был Кальвизий, нужно показывать на ярмарках и выставить в музее восковых скульптур.

Я не собираюсь углублять тему о том, как плохо знают историю профессиональные историки, не хочу выставлять на посмешище все это ремесленное сословие (среди историков изредка попадаются и вполне образованные и приятные люди), но хочу начать свой рассказ о завершении становления хронологии не с Петавиуса, как того вроде бы требует традиция, а именно с этого малоизвестного Кальвизия.

Заблуждения блистательного созвездия ранних хронологов

Хотя Бернайс и вспоминает про «глас вопиющего в пустыне», говоря о ранних попытках Скалигера обратить внимание современников на важность систематизированной хронологии, о его проповедях на эту тему, он отмечает, что, по крайней мере, одного верного последователя (Бернайс использует выражение «апостол» в этой связи) Скалигер успел приобрести. Речь идет о немецком композиторе и теоретике музыки, преподавателе древнееврейского, математике и астрономе гуманисте Кальвизии с «египетским» именем Сет. О его деятельности хронолога энциклопедический словарь Майера (том 5, 1972) ничего не знает. На самом деле его фамилия была Кальвиц. Жил он якобы в 1556–1615 годы и был церковным кантором из Лейпцига. Прославился Кальвиц как реорганизатор хорового искусства и автор многочисленных церковнo-музыкальных произведений, многоголосых аранжировок гимнов и церковных песен, а называл он себя на латинский лад Кальвизием. Ничего не поделаешь, у каждой эпохи — свои завихрения и имя Сет ничуть не хуже, чем советское Владлен, а «древнеримская» фамилия Кальвизии вовсе не проигрывает в сравнении с церковнo-славянскими Успенский или Вознесенский, не говоря уже о благородной столичнo-местечковой Каценелинбойген.

Родом из бедной семьи, Кальвиц сделал карьеру благодаря своей музыкальной одаренности. Закончив университет в Лейпциге, он стал в 1581 году музыкальным директором университетской церкви Святого Павла в том же городе. Годом позже Сет был приглашен на работу в княжескую школу вблизи города Наумбурга. Здесь он проработал 12 лет в качестве кантора и учителя музыки. В 1594 г. Кальвизии вернулся в Лейпциг, где он до самой своей кончины был кантором расположенной в самом центре города церкви Святого Фомы, т. е. и руководителем хора этой церкви, и учителем музыки при ней. Таким образом, он оказался предшественником самого Иоганна Себастьяна Баха, который тоже в течение длительного времени в годы 1723–1750 и тоже до самой своей смерти занимал эту должность.

Скалигер получил в конце 1605 года экземпляр вышедшей в этом году в Лейпциге книги Кальвизия «Opus chronologicum», содержащей развернутые хронологические таблицы, и прореагировал на него восторженным письмом своему верному другу Казобону. Более полное название книги «Opus chronologicum ex autoritate s. scripturae ad motum luminarium coelestium contextum». Полное же название читатель найдет в конце главы в списке литературы, где указаны три переиздания книги: 1620 год, 1629 год и 1685 год — три из многих ее повторных изданий. Обратите внимание на гигантский объем книги. Он также предсказал, что книгу эту быстро раскупят, что и случилось на самом деле.

Кальвизий успел до своей смерти в 1615 году подготовить второе издание своего труда и включить в него исторические данные, которые Скалигер «восстановил» «по неточному иеронимовскому переводу утраченного греческого оригинала «Хроники» Евсевия». Это издание вышло посмертно в 1620 году и тоже быстро разошлось. Бернайс пишет также о третьем издании этой пользовавшейся большой популярностью книги Кальвизия (1629 год, Франкфурт — на — Майне). Известно также издание Opus chronologicum, Embdae, 1650 год (в городе Эмдене на северo-западе Германии) и издание 1685 года, седьмое по счету. Название книги вряд ли нуждается в переводе, тем более, что однозначный перевод затруднен обилием значений у латинского слова OPUS, которое может означать и произведение, и труд, и творение. Именно в этих своих значениях слово это, имеющее и другие значения, широко используется для наименования музыкальных произведений (вспомним основную музыкальную профессию композитора Кальвица): хронологический опус.

Именно книга Кальвизия ближе всего к той стандартной хронологии, которая составляет сегодня костяк ТИ. В то же время имя Кальвизия, вклад которого в хронологию не меньше такового Скалигера и Петавия, практически кануло в Лету и лишь немногие из пишущих про историю хронологии, вскользь упоминают о нем. Причиной тому служат, скорее всего, два обстоятельства:

• Главной областью интересов Кальвизия была все-таки музыка и у него не оставалось сил на подчеркивание своего приоритета в хронологии, к тому же при его жизни главный его труд был напечатан только один раз и уже в конце его жизни и только после его смерти стал весьма популярным.

• Именно таблицы Кальвизия были наиболее бессовестно использованы десятками авторов, которым не хотелось обращать внимание на элемент плагиата в своих трудах и привлекать излишнее внимание к автору первых ставших популярными хронологических таблиц.

Гений Кальвизия сравним с таковым Скалигера и оба работали в тандеме, находясь в переписке. Эта переписка публиковалась в некоторых изданиях опуса Кальвизия в качестве приложения. Кальвизий предложил разбить все прошлое на 12 эпох, Скалигер уточнил это разбиение и сделал его более систематическим. Кальвизий перенял периодизацию Скалигера и наполнил эти периоды «историческим мясом», которое Скалигер вслед за ним использовал, добавляя свои куски. И тот и другой не делали ничего иного, как переводили в единую систему летоисчисления данные многочисленных авторов, пользовавшихся разными такими системами и уже натворивших множество ошибок. Эти ошибки могли, например, быть результатом описания одного и того же события двумя разными авторами с разных идеологических или политических позиций, порой на разных языках и с применением разных имен одних и тех же лиц. В результате в сознании подзабывших прошлое последующих поколений события раздваивались, ибо без знания идентичности исходных событий два таких описания были в принципе не идентифицируемыми, не распознаваемы как разные описания одного и того же.

Основной же причиной совершения хронологических ошибок было неверное представление о том, что любая история может быть спроектирована на временную ось. Это можно утверждать для событий прошлого, но нельзя в общем случае истории. Действительно, прошлое не просто привязано к временной оси в месте каждого события (каждое событие когда-то происходило, в какой-то момент времени), зафиксированного людьми или забытого ими, но и приклеено к ней и при подмене понятия «прошлое» понятием «история», как это часто делают историки, начинает казаться, что и история как совокупность описанных в этой модели прошлого событий тоже линейно и даже полностью упорядочиваема и, более того, однозначно приклеиваема к временной оси.

Но это абсолютно неверно: как я уже отмечал в первой главе этой части книги, на самом деле мы можем в общем случае говорить только о частичной упорядоченности той непротиворечивой в хронологическом смысле выборки событий, которая входит в ту или иную модель прошлого (т. е. в рассматриваемую историю) да и то только после того, как мы эту хронологическую непротиворечивость проверили. Лишь в редких случаях удается установить линейную упорядоченность совокупности описанных событий. Еще реже удается получить полную упорядоченность, когда мы знаем временные промежутки между всеми событиями. И, наконец, привязка и приклейка к временной оси представляют собой задачи дополнительной трудности, далеко не всегда разрешимые.

Если бы историки были в состоянии это понять, если бы такое понимание существовало уже в те годы, когда Скалигер и Кальвиц начинали систематизировать все едва обозримое множество событий, которое они хотели включить в их модель прошлого (в мировую историю), то ТИ с ее ныне принятой хронологией были бы совсем другими. Но Скалигер и К0 не различали историю и прошлое, подменивали одно понятие другим и переносили свое представление о прошлом на создаваемую ими историю.

Повторю еще раз: частичная упорядоченность событий, лишь в редких случаях являющаяся линейной или даже полной, возможна только для внутренне непротиворечивых множеств событий. Но в модели прошлого, известной как ТИ, полно внутренних противоречий, и если бы Кальвизий, Скалигер и Петавий не обходили их молчаливо, то им пришлось бы составлять не одну хронологию, а огромное количество разных хронологий. Но даже, если нам путем отказа от многих источников удастся выделить из ТИ (на любом этапе ее существования) некую внутренне непротиворечивую часть, то из возникшего частично упорядоченного множества исторических событий можно будет сделать огромное количество разных линейных множеств и мы никогда не узнаем, какое из них было реализовано в реальном далеком прошлом.

Отмечу, что, говоря о событиях, я не забываю о том, что в истории рассматриваются и более сложные явления (процессы, движения, революции и т. п.). Их реальные прототипы бесконечно сложны, но мы ведем речь не об этих оригиналах, а только об их описательных моделях, а любая модель распадается на конечное число фраз и может быть представлена некоторым — пусть большим — числом событий внутри явления.

При переводе в даты на единой шкале времени и Кальвизий, и Скалигер совершали ошибки (например, перенимая неверные данные других авторов), которые только усугубляли уже существовавшее отклонение истории от реального прошлого. За редким исключением (например, Петавий) последующие поколения менее гениальных писателей использовали хронологические таблицы Кальвизия и Ска — лигера абсолютно некритично. Петавиус их подправил и — с помощью ордена иезуитов и католической церкви — канонизировал в подправленном варианте. В последующие века историки просто приклеивали к таблицам Кальвизия и Петавия новые колонки для открытых и археологически исследованных (в том числе и при помощи дешифрованных, но неверно датированных и не всегда правильно понятых «древних» текстов) «древних» культур.

Апостол хронологам Кальвизий

Литературу о Кальвизий найти нелегко. БСЭЗ вообще не упоминает этого имени. Большинство историков, в том числе и все цитированные мной в этой книге, избегает упоминания его имени еще радикальнее, чем в случае Скалигера. Даже основательный Вайнштейн не знает этого имени. Иделер написал о Кальвизий (том 2, стр. 378) лишь краткое критическое замечание, что, мол, Кальвизий ошибается, считая летосчисление Anno Domini навязанным христианскому миру римскими папами. Кроме того, он кратко отмечает участи Кальвизия в дискуссиях об истинном годе рождения Христа и упоминает в этой связи Лейпцигскую публикацию Кальвизия на эту тему 1613 года (т. 2, стр. 404–405).

Бернайс отмечает на стр. 64 роль Кальвизия в пропаганде идей Скалигера в Германии и вообще среди тех, кто не читал непосредственно книг последнего по хронологии. Кальвизий представлен здесь как автор, который, взяв за основу «Исправление хронологии» Скалигера, дополнил его материал собственным и издал оный в книге, которая была рассчитана на более широкую читательскую аудиторию. Бернайс считает, что Кальвизий заимствовал идею оформления материала в форме хронологических таблиц из введения ко второму изданию «Исправление хронологии» 1598 г. И, действительно, Кальвизий ссылается на эту книгу Скалигера. Для обоснования своей точки зрения на Кальвизия Бернайс посвящает ему примечание на стр. 181–182, из которого я взял некоторые из приведенных выше сведений о Кальвизий.

Лучше всего знает Кальвизия Грэфтон, который — в основном во втором томе — в своем «Скалигере» в семи разных местах пишет о Кальвизий:

• На стр. 10 Кальвизий упомянут как знаток хронологии Ближнего Востока и как один из немногих хронологов, пользовавшихся доверием Скалигера (то бишь у которых Скалигер списывал без дополнительных выдумок).

• На стр. 606 и 607 Грэфтон рассказывает о том, что Скалигер рекомендовал Кальвизию не использовать хронологических данных из работ Натале Конти, которого он характеризовал при этом как мифописателя, который склонен обнаруживать все библейские истории у Гомера, и даже не упоминать его имени. Сам же Скалигер потом использовал многие данные из работ этого автора!

• На стр. 615 выясняется, что Кальвизий включил в свой «Хронологический опус» многие мифы, в которые верил Скалигер, как, например, про скандалы, связанные с греческими богами на Олимпе, или про героические подвиги Геракла. Как мы видим, разделение истории и литературы в это время еще даже не намечалось.

• На стр. 678 Грэфтон отмечает, что и Кальвизий не был чужд дивинаторского баловства и включал в свои изложения текстов цитируемых им авторов детали, которых в исходных текстах не было и в помине. Эти детали были рождены силой воображения Кальвизия и приписаны им ничего не подозревавшим об этом — тем более, что в основном не дожившим до создания хронологической системы — авторам.

• На стр. 721 рассказывается, как Скалигер и Кальвизий реагировали на Птолемеев список вавилонских и персидских правителей, который Скалигер сначала объявил фальшивкой, но потом переменил точку зрения и включил этот список в свои хронологические таблицы. Лишь через несколько лет после его смерти Кальвизию пришлось самому решать тот же вопрос о подложности или достоверности названного списка, который он получил только в 1613 году. В посмертном издании 1620 года этот список включен и в его хронологические таблицы.

• Наконец, на стр. 731 Грэфтон ссылается на переписку двух хронологов в 1606 году на тему о датировке библейских королей. Кальвизий, этот убежденный сторонник Скалигера, его «апостол», выступает здесь, скорее, в роли учителя, поясняя Скалигеру, в чем он ошибается в своих представлениях о годах правления. Скалигер настаивал на своей датировке как лучшей из всех возможных, а Кальвизий считал ее ошибочной.

Пфистер в новой редакции своей книги предпочитает называть тройку Скалигер, Кальвизий и Петавий на одном дыхании и рассматривать их как хронологическое созвездие. В приводимые в любой справочной литературе даты их жизни он не верит и считает, что первая книга Скалигера могла появиться лишь около 1630 года. Будучи противником григорианской реформы календаря, считает Пфистер, Скалигер датировал свою книгу 1583 годом, следующим за годом реформы (вспомним разгоревшуюся на тему о реформе полемику 90–х якобы годов XVI века). Действительно, трудно себе представить, что в течение года после реформы могла быть написана и напечатана книга, которая практически предлагала альтернативный проект счета времени.

К тому же, подделывая задним числом год издания, автор и издательство могли рассчитывать на лучший сбыт книги, на дополнительных покупателей, которые прельстились ее «древностью». Не исключено, что такого рода соображениям издателей мы обязаны и всему изобилию инкунабул. В случае очень многих из них подозрение в датировке задним числом опирается на несоответствие высокого типографского качества изданий юности искусства печатания книг.

Анализируя «Исправление хронологии» в издании 1629 года, Пфистер отмечает, что во введении к этой книге цитируется Петавий. Однако в 1598 году, когда Скалигер опубликовал это введение, Петавий был еще мальчиком. И даже, если Скалигер в последний раз сумел внести исправления перед самой смертью, то и тогда упоминание Петавия было бы преждевременным. Конечно, следовало бы проверить, не внесена ли ссылка издателем книги в 1629 году. Но у Пфистера есть еще и другой аргумент в пользу его мнения о более позднем времени появления книг по хронологии: использование арабских цифр для некоторых из дат, и не только в печатных версиях, но и в сохранившихся отрывках рукописей, по которым осуществлялся набор.

Про саму книгу Кальвизия он пишет следующее:

• Опус выгодно отличается своей четкой структурой, обозримостью и полнотой.

• Все таблицы, как хронологические, так и астрономические, приведены в начале книги.

• Далее описываются все известные календари и все важнейшие системы отсчета лет.

• Особенно подробно рассмотрен вопрос о действительной дате рождения Христа.

• Книга дает полный обзор всех представлений об истории того времени.

• Она содержит много любопытных деталей, которые и сегодня заслуживают пристального рассмотрения.

Уже из изложенного видно, что, на самом деле, весьма спорным является вопрос о том, был ли Кальвизий апостолом Скалигера или к нему в большей мере, чем в Юсту Липсию подходит характеристика «соперник» или «соперник — единомышленник» (лучше всего их отношения характеризует анахроническое обозначение «социалистическое соревнование»), или же, как считают некоторые немецкие аналитики истории, именно Кальвизий систематизировал накопившееся к концу XVI века хронологические представления и сообщил о них Скалигеру в их переписке. Правда, в пользу Скалигера вроде бы говорит тот факт, что он якобы опубликовал свой первый хронологический опус в 1583 году (если верить этой дате), а Кальвизий сделал это на 18 лет позже.

Однако мы не знаем на самом деле, когда именно Кальвизий закончил первую версию своего труда. Известно только, что его книга долго не могла быть напечатана из-за активного сопротивления ведущего Лейпцигского профессора истории Дрессера. О причинах этой позиции можно только догадываться, но на поверхности лежит предположение о явлении, которое хорошо описывается немецким словом Futterneid (пищевая конкуренция, борьба за кусок хлеба, зависть соперника). Чего, мол, не в свою область лезешь и мой авторитет подрываешь! Поэтому Кальвизию пришлось добиваться поддержки властей в обход этого противника, а на это нужно много времени.

Впрочем, не стоит углубляться в дискуссию на тему о том, кто у кого больше заимствовал. Вместо этого полезно вспомнить мнение Рене Декарта (якобы 1596–1650), который отвергал всю историографию как дисциплину, основанную на субъективных мнениях и произвольных построениях. Об этом пишет Витроу на стр. 210 в своей книге «Время в истории» (G. J. Whitrow. Time in History, Oxford University Press, 1988), немецкий перевод которой был озаглавлен как «Изобретение времени» (G. J. Whitrow. Die Erfindung der Zeit, Junius. Hamburg, 1999).

Подчеркну еще раз, что в историко-аналитических кругах существуют сильные сомнения в правильности дат жизни гуманистов XV и XVI веков, а также годов издания их произведений. Часто книги содержат ссылки на произведения, напечатанные после выхода в свет этих книг. Логически это невозможно, а на практике такие противоречия встречаются довольно часто. Таким образом, по крайней мере, одна из соответствующих двух датировок года выхода книги в свет оказывается неверной.

В заключение раздела о Кальвизий приведу найденную мной в Интернете длинную цитату из книги В. В. Татищева, которая не только демонстрирует понимание подхода к хронологии, мною выше описанного, уже в XVIII веке, но и свидетельствует о том, что именно труд Кальвизия, а не Скалигера был известен на Руси в качестве важнейшего хронологического опуса (примечания принадлежат перу неизвестного мне администратора соответствующей страницы в Интернете):

О СЧИСЛЕНИИ ВРЕМЕНИ И НАЧАЛЕ ГОДА ИСТОРИЯ РОССИЙСКАЯ. ТАТИЩЕВ В. Н.

1. См. эпиграф к этой главе.

2. Разные годы. Год лунный. Год солнечный. Различные календари. Счисление лет хотя из самой древности во всех народах употребляемо, но с великою разностию и в разных отношениях, а именно: 1) долгота года, 2) начало оного, 3) причина, от которой счисление лет начинается, которое именуется эпоха. Долгота или продолжительность года у древних народов счислялось весьма разно. У халдеев и египтян сперва год был не более как 1 месяц, о чем говорит Гассендий в Календаре римском1); у ибериев 4 месяца, у аркадиев три месяца, у персиян 365 дней, у латинов 13 месяцев, у римлян во время Ромула 10 месяцев, у евреев хотя 12 месяцев, но лунных, Юлий Цесарь исчислил 365 дней и 5 часов. Ныне новый астрономический календарь счисляет год по движению солнца, как оное снова к той же звезде придет. Оное время, по счислению Бланхина2), 365 дней 5 минут 49 секунд, по новому 365 дней 5 часов 49 минут 50 секунд, из-за чего ныне разность нового календаря со старым уже до 12 дней стала.

3. Начало года. Начало года также у разных народов разное, взирая на долготу года, полагаю, но у счисляющих 12 и 13 месяцев в начале весны, то есть от 1 марта, у других точно от равноденствия, у иных в первое новолуние по равноденствии, другие в осень, как то у римлян с 29 августа, а Константин Великий положил 1 сентября. У нас по временам переменялось и разделялось.

4. Эпоха. Греческая. Калвизиева. Лютерова. Магометанский. Эпохи или времена, от которых счисление лет происходили, в самой древности у египтян, ассирийцев и у еврей исчисляли только по летам владетелей, как и ныне в Китаях и Индии счисляется, у римлян от построения Рима, у греков олимпиадами от лет олимпичес — кой игры. Потом иудеи, греки и римляне стали исчислять по Библии от сотворения мира. Однако ж оное исчисление разно. Кальвизий Сетус3), бывший в Лейпциге астрономом, за наилучшего исчислителя по Библии у всех почитается. По его счислению ныне 5678–й, а по греческому 7237–й. Рождение Христово по Калвизиеву счислению произошло 3947–го, по Лютерову 3970–го, по греческому 5500–го. Следственно, от рождества у греков с римским разница 8 лет, которое Димитрий Ростовский в Келейном его летописце трудился исправить и погрешность изъяснить, но оставил неисполненным. Магометане исчисляют их эпоху от бега Магометова в Медину, что учинилось после Христа в 622 году, в сентябре, и потому по их счислению ныне [в 1749 году] идет 1127 год.

5. Сентября начало. Генварь. Какое счисление времени до принятия веры Христовы наши предки имели, о том ничего написанного не имеем, кроме что Байер в Комментариях Академии в томе III о скифах показал, в котором, может, у славян заключается начало года с весны. После принятия веры стали у нас числить от начала мира, но в 7208–м Петр Великий, оное оставив, повелел числить от Христа 1700 лет. Начало же года у нас сперва счислялось от весны, точно так, как, думаю, у оставшихся в идолопоклонничестве сарматов — от новолуния после равноденствия, как до сих пор вотяки, вогуличи, черемиса и прочие, или по сошествии снега в северных пределах в первое новолуние сходясь, молятся и торжествуют. После принятия веры Христовы церковный год счисляли от первого марта, а гражданский от первого сентября, но историки более древнее начало с весны употребляли, как у Нестора и последователей его видно, от дня Пасхи год начинали. И хотя они точно о начале года не поминают, но так как они в сказаниях не только числа месяцев, но дни седмичные и святых упоминают, то оное начало достаточно видимо. В 1342–м при митрополите Феогносте в прении о начале года, приключившемся на соборе в Москве, решено и положено как церковный, так гражданский год начинать сентемв — рия от первого числа, а в 1700–м повелено счислять от первого ген — нуария. Однако ж видим, что одному событию разные историки разное, время указывали, чему в пример ч. II, н. 646.

6. Смятение истории. Вышеобъявленная троякая разность начала года причина смятения лет в истории русской, что в разных манускриптах одно дело в разных годах положено, 1, 2, и 3 года после, нежели в другом; ибо как переписчики, видя месяцы и числа по переменению начала года, один те месяцы приложил к прошедшему, другой к наступающему, и тем нанесли разность. Другое смятение, как писатели стали по разным местам писать, то один ближайший в том году, как учинилось, положил, а другой, после уведав, год и 2 после внес и с разными обстоятельствами описал. Третье, некоторые одну войну или какое приключение, продолжившееся чрез два или три года, по годам разделяли, а другой, не различая лет, в один год заключил, что и у Нестора видимо; например, о Печерском монастыре и его начале и продолжении, хотя времени более 10–ти лет было, в одном месте положено. Четвертое, как некоторые из разных манускриптов сочиняли и, видя одно дело в разных годах с разными обстоятельствами описано, дважды внесли, да и такие, которым быть невозможно, например рождения и кончины по дважды кладены, которые мне весьма немало труда доставили, чтоб такие погрешности исправить. Для того я принужден был на все то время пасхальную табель сделать и по оной прямой год сыскивать, ибо они часто при числах месяца дни седмичные упоминали, например в понедельник 6–го апреля, иногда день и святого, для которого я опять принужден был всем святым роспись алфавитную сделать. Благодаря этому в сыскании правильного года настоящую правдивость установить было нетрудно, однако ж двойные сказания сложно распознать, доколе роспись алфавитная всех имен и обстоятельств сочинена не будет. Пятое, многие князи имели по 2 имени, одно княжеское славянское, другое при крещении по святцам данное, как в гл. 4924 показано, и хотя они более княжескими именовались, но некоторые суеверные писатели, оставив те, данными при крещении именовали, а к тому, как князи часто владения переменяли, то иногда весьма трудно было дознаться, о ком говорят, ч. II, н. 382, 545.

7. Польских погрешности. Что же польские писатели в летах с русскими разнятся, то оное от того произошло, что они писали лета от Христа, а правильно счисления русских историков рассчитать не прилежали, 8 лет иногда и более погрешали и после учинившегося клали, в чем и Стрыковский, приметив, Кромера и Вельского обличает. Ч. II, н. 610, 613.

8. Байер в Комментариях Академии Санктпетербурской, части III, хронологию скифскую сочинил, в котором показывает годы когда что скифы знатное учинили. Кирхер4) преизрядную хронологию татар или калмыков сочинил, которые я на русский перевел. Но так как они обе к нашей истории не относятся, потому оные в Академию императорскую отдал, которая может с другими тому подобными известиями для любопытных напечатает, только здесь таблицу Байерову приобщил.

ПРИМЕЧАНИЯ http://predpinimatel-cd.com.rU/r/History_of_russia/1/TAT/8.htm

1 Гассенди Петр (Gassendius Petrus, Gassend Pierre, 1592–1655), французский астроном и математик. Татищев пользовался его Римским календарем («Calendarium romanum»), напечатанным в собрании сочинений Гассендия «Opera omnia» (Lugduni, 1685).

2 Бланхин (Blanchinus, Blanchini, XV век), итальянский математик. Составил астрономические таблицы, которые были изданы с дополнением Люка Таурици. (Luca Taurici) в 1562 г. в Венеции.

3 Кальвизий Сетус (Calvisius Sethus, Kallwitz Seth, 1556–1617), немецкий астроном, автор труда о хронологии «Opus chronologicum» (Thiem, 1629, в 4–х т.) (Татищев пользовался изданием: Francoforti,

4 Кирхер. Кирх Кристфрид (Kirch Christfried, 1694–1740), немецкий астроном. Его работа была переведена на русский язык К. А. Кондратовичем в 1737 году под названием «Изъяснение татарской хронологии».

Обвинитель и реставратор Дени Пето

Сегодня имя Петавия мало известно даже гуманитарно образованным современникам. В этом плане ему даже меньше повезло, чем Скалигеру, хотя и больше, чем Кальвизию. Биографические материалы о Петавии не отличаются многочисленностью. Список его биографий, по необходимости — весьма короткий, приведен в главе «Жизнь и деятельность Д. Петавиуса» в начале книги немецкого теолога Лео Каррера (на стр. 5, в подстрочном примечании) «Исторически — позитивный метод теолога Дионизиуса Петавиуса» (Мюнхен, 1970). Я излагаю ниже биографию Петавия, следуя в основном этой биографической главе.

Каррер сравнивает известность Петавия с таковой египетских пирамид (все говорят о них, но мало кто их видел), но это сравнение распространяется, скорее всего, только на тех, кто изучал теологию. Даже в работах по истории теологии авторы, как правило, ограничиваются несколькими общими фразами о его роли в становлении этой дисциплины и о его основных хронологических трудах. Например, Колумбийская энциклопедия (The Columbia Encyclopedia, Sixth Edition. 2001) не просто характеризует его как теолога и филолога, но и подчеркивает, что главная работа этого иезуитского теолога посвящена христианской догматике, а его издание греческих авторов до сих пор сохраняет актуальность и важность (обратите внимание, что его не характеризуют здесь ни как историка, ни как хронолога).

В несколько лучшем положении находятся любители астрономии: имя Петавия присвоено одному из крупных лунных кратеров, диаметр которого колеблется от 160 до 177 км. В Интернете каждая вторая ссылка на имя Петавия относится именно к описанию этой космической структуры. Впрочем, реальный диаметр образа этого выдающегося культурного деятеля первой половины XVII века значительно превосходит указанные линейные размеры на Луне и имеет смысл рассмотреть подробнее его жизнь и его творчество.

В год его рождения (1583 год) Скалигер вроде бы опубликовал свой первый большой труд по хронологии, «Исправление» оной. А 21 августа сего года в Орлеане, в семье торговца по фамилии Пето (в немецкой литературе — Петау) родился второй сын. Его назвали Денисом (Дени). Позже — как теолог, филолог и хронолог — он стал знаменит под своим латинским именем Дионизиус Петавиус (или в русском варианте прочтения Дионисий Петавий).

При всем внимании к имени Петавия в связи с его ролью в становлении современной хронологии древней истории, кстати, крайне мало пока исследованной, следует все же подчеркнуть, что он был в первую очередь историком церкви и наибольшей известностью пользуется до сих пор в среде теологов, как историк и исследователь церковных догм и «отцов церкви». Синонимом имени Петавия считается выражение «отец истории церковных догм». В какой степени история «отцов церкви» является чистым вымыслом и какова роль Петавия в создании соответствующей мифологии — это особый вопрос, выходящий за рамки задач настоящей книги (по этому поводу см. книгу Уве Топпера «Выдуманная история Европы»).

О детстве Дени Пето и его учебе сохранилось крайне мало информации. Известно только, что отец его придавал большое значение образованию и заставил своего одаренного сына с ранних лет серьезно учить древние, как еще недавно считалось, языки: греческий и латынь. Кроме того, он изучал под руководством отца литературу и математику. В 15 лет Дени поступил на философский факультет Орлеанского колледжа. Изучение философии Дени продолжил вскоре в Париже, где в 17 лет защитил магистерскую диссертацию, написанную им по-гречески. После этого он провел еще два года в Сорбонне, изучая теологию, которой и было суждено стать его основной областью интересов.

В 19–летнем возрасте подающий большие надежды как ученый Дени Пето перенял в университете города Буржа кафедру философии. Его преподавательская деятельность там продлилась всего два года, после чего он вернулся в Париж, где уже в студенческие годы начал сотрудничать со многими выдающимися гуманистами. Одним из библиотекарей знаменитой Королевской библиотеки в Париже был в то время (начиная с 1600 года) Исаак Казобон (Isaak Casaubon), наиболее известный после Скалигера гуманист того времени, филолог и историк церкви. О нем я рассказал подробнее в предыдущей главе. Добавлю только, что Бернайс характеризует его как человека нерешительного, неопределенное материальное положение которого не позволяло ему никаких «резких движений». Этим пользовались, например, католики, распространяя слухи о его предстоящем переходе в католичество. И в этой ситуации, и в случаях несправедливой резкой критики своих произведений, он страдал, но не решался делать заявлений, проясняющих ситуацию и устраняющих распространяемую о нем клевету.

Казобон сыграл важную роль в становлении Петавия как ученого. Он посвятил Пентавия в тайны гуманистического ремесла. В какой мере эти тайны были связаны с придумыванием «античных» авторов и их произведений на основе учета уже сочиненных другими апокрифов — вопрос, на который вряд ли когда-либо будет получен исчерпывающий ответ. Однако подозрение относительно того, что создание апокрифов было основной деятельностью гуманистов, возникает при знакомстве с биографиями ведущих представителей этого направления. Слишком уж много текстов классических авторов, «написанных» якобы за 1000 с лишним лет до рассматриваемой эпохи, было издано гуманистами.

Вот и Петавию Казобон рекомендовал заняться изданием текстов некоего Синезиуса, якобы жившего в 370–413 годы в Греции и Верхнем Египте философа, поэта и церковного деятеля (епископа), ученика знаменитой Гипатии. Той самой, которую дикие ранние христиане якобы убили в 415 году в Александрии по наущению епископа Кирилла. Тот факт, что ее отец Теон якобы был математиком, да и сама Гипатия преподавала математику и астрономию, делает эту фигуру чисто мифологической: никакой математики в то далекое время еще не существовало. Труды «античных» математиков Евклида (имя это в переводе может означать «хорошо одетый» или «хорошо переплетенный»), Архимеда, Апполония и других были опубликованы в XVI–XVII веках, как правило уже после того, как содержащиеся в них математические сведения были открыты европейскими математиками. Иными словами, Евклид, Архимед, Апполоний и др. — это просто псевдонимы гуманистов, занимавшихся математикой и рисковавших навлечь на себя гнев диких ранних христиан — их современников, если станет известно, что они занимаются такой непонятной передовому пролетариату и не менее передовому крестьянству колдовской наукой.

Тот факт, что описанное выше зверство приписывается христианам, на чью сторону Синезиус якобы перешел после женитьбы на христианке, заставляет предположить, что среди гуманистов были и такие, которые с удовольствием запустили в оборот миф о зверстве ранних христиан. Недостатка в свидетельствах о зверствах христиан, бывших их современниками, гуманисты не испытывали. Публичные казни, с которых чуть ли не ежедневно начинался день в городах эпохи Возрождения, в которых жили и творили гуманисты (в том числе и интересовавшиеся математикой), выполняли тогда роль сегодняшних телепередач для массового зрителя. Эти же гуманисты были свидетелями грабежей и убийств солдатни, что и находило отражение в их описании «древней старины».

И вот, в бытность свою в Бурже, Петавиус углубился в изучение оного Синезиуса. Где, как не в провинциальном Бурже, существуют лучшие условия для знакомства с позднеантичными греческими авторами!? Правда, в первой половине XV века (якобы 1422–1437) Бурж был даже столицей Франции. Правда, город славится своим кафедральным собором, о котором Бальзак писал, что весь Париж не стоит одного этого здания. И вообще, Бурж считается одним из самых красивых городов Франции, в котором представлены разные архитектурные эпохи. Но ни о каком собрании античных авторов в его библиотеках путеводители по культурным достопримечательностям города не сообщают.

В 1603 году произошло его «крещение боем» и Петавиус издал свой первый труд: некую речь Синезиуса о греческом писателе и риторике Дионе Хризостоме (якобы 40—113), труды которого незадолго до этого издал профессор греческого Фридрих Морель. Сегодня вряд ли кто-либо знает это имя, кроме разве тот факт, что в переводе с греческого хризостом означает златоуст. Вряд ли древние греки давали своим детям при рождении такое имя (энциклопедия Майера характеризует его именно как греческое имя, а не как фамилию), так что на всех Хризонтомов, включая и самого известного (Иоанна Златоуста), уже поэтому падает подозрение в том, что их придумали гуманисты.

А лучшего повода для придумывания речи о только что вышедшем и прочитанном «античном» авторе и быть не может: по сей день принято писать рецензии на недавно вышедшие книги. Другое дело, что в наши дни возобладала противоестественная эгоцентрическая мода подписывать такие рецензии собственным именем. Куда изящнее было писать отзыв о книге с точки зрения некоего другого, в данном случае «античного», читателя. Самого этого «читателя — рецензента» можно было и придумать.

В Бурже Дени Пето установил свои первые контакты с иезуитами, контакты, которые со временем привели к его членству в ордене Иисуса. Этому способствовало его близкое знакомство с Фронтоном ле Дюком (умер в 1624 году), который был в Париже библиотекарем иезуитского колледжа (коллегии) Клермон и дружил с коллегой по профессии гугенотом Казобоном. Ле Дюк прославился изданием трудов отцов церкви. Впоследствии и Петавий тоже будет активно издавать ранних христианских авторов. Под влиянием Ле Дюка 15 июня 1605 года Пето стал послушником ордена Иисуса в Нанси. Здесь и в окрестностях этого города он провел четыре года, после чего был переведен в качестве профессора риторики в г. Реймс.

Впрочем, параллельно он занимал должности в католической общине своего родного Орлеана, с епископом которого Габриэлем л'Обеспьеном был дружен и которому посвятил свой первый большой труд «Собрание сочинений Синезиуса, епископа киренского», напечатанный в 1612 году. Это якобы переведенное им на латынь (а скорее всего просто написанное по собственным представлениям о позднеантичной эпохе) собрание сочинений Петавий весьма ценил. Во всяком случае он дважды его переиздавал, в 1631 и 1633 годах, каждый раз с новыми улучшениями и многочисленными примечаниями. Оно и понятно: за 20 лет представления об «античности» претерпели определенные изменения.

Иезуит Петавиус

В 1598 году во Франции насчитывались восемь миллионов католиков и только один миллион протестантов. Поэтому орден Иисуса, поставивший своей целью борьбу с ересями, т. е. в частности и с протестантизмом, рассчитывал на хорошие условия для своей деятельности в этой стране (в отличие от Германии, где протестантизм и свобода вероисповедования были широко распространены). Деятельность ордена во Франции началась около 1540 года, когда несколько молодых иезуитов были направлены на учебу в Парижский университет. Однако эта деятельность встретила сильное сопротивление и поэтому только в 1566 году им было разрешено устроить во Франции свою постоянную резиденцию, да и то в глубокой провинции, в городке Билломе (сегодня порядка 4000 жителей) западнее Лиона и вблизи Клермон — Феррана. Впрочем, в то время Биллом был университетским городом и важным провинциальным центром образовэния.

Завоевав доверие католических властей своей антикальвинистской агитацией, иезуиты получили в 1561 году доступ в Париж, а созданная ими там коллегия Клермонт начала даже со временем конкурировать с Парижским университетом. Среди ее преподавателей был и знаменитый теолог Мальдонат, архив которого после его смерти обрабатывал Петавий. Его лекции привлекали до тысячи студентов со всего Парижа, но после его смерти обработка его объемистого архива затянулась и существует подозрение, что большую ее часть последующее поколение иезуитских ученых издало под собственным именем. Наиболее активно в этом, т. е. в обработке архива, что бы под этим не понималось — участвовал именно Петавий, которого и считают одним из основных последователей теологии Мальдоната.

При Генрихе III (1574–1589) иезуиты получили в своей деятельности поддержку королевского двора и смогли сильно укрепиться во всей Франции. Однако по мере падения популярности вероломного короля, иезуиты все больше и больше становились на сторону его противников. В 1589 году король (последний из династии Валуа) был убит молодым фанатиком — католиком. Иезуиты прославляли убийцу как героя, принявшего мученическую смерть во славу родины. В наступившее затем смутное время иезуиты могли себе позволить сначала занять позицию против Генриха Наваррского, одного из вождей гугенотов, претендовавшего на французский престол, так как он был ранее женат на сестре французского короля. Они участвовали в обороне Парижа против его войск и даже после перехода Генриха в католичество (Париж стоит обедни) и его коронации как Генриха IV отказывались дать ему присягу верности, не признавали его королем Франции до тех пор, пока папа римский не снял с него своего отлучения.

Генрих IV быстро завоевал признание французов и общественное мнение во Франции повернулось против иезуитов, дольше всего боровшихся против нового короля. Король установил за иезуитами слежку, но до определенного времени не предпринимал ничего против них. Когда же 27 декабря 1594 года молодой парижанин Жан Шастель сделал попытку заколоть короля, все парижские иезуиты (Шастель три года учился у них) были через несколько часов после происшествия арестованы. Из Парижа и его окрестностей, а также из ряда других провинций, иезуиты были изгнаны, а деятельность ордена во Франции была запрещена.

Впрочем, этот запрет не был реализован в отдаленных от столицы провинциях, а сами иезуиты, получив ощутимый щелчок по носу, изменили свою тактику и стали всячески добиваться милости двора. Везде, где им удалось сохранить свою организацию, иезуиты принимали присягу на верность королю и старались оказывать двору политические услуги. В результате Генрих IV призвал их в 1603 году обратно, поставив деятельность ордена под свою личную опеку. Другой вопрос, в какой мере ему действительно удалось национализировать орден Иисуса во Франции и поставить его на службу своему государству. Во всяком случае деятельность Петавия в ордене Иисуса началась во время нового расцвета оного на территории Франции. В 1610 году орден насчитывал около 1400 членов и около 40 коллегий, новициатов и иных заведений.

Уже вскоре после 1603 года влияние иезуитов при дворе стало сильно возрастать. Король сделал одного из них, блистательного отца Котона, своим наставником. Роль иезуитов в системе образования продолжала увеличиваться. Их коллегии имели больше учащихся, чем когда-либо прежде. Самая большая иезуитская коллегия была основана королем в затхлом провинциальном городке Ла Флеш. Здесь учились одновременно до 1200 студентов — дворян, принадлежащих к семьям благородного происхождения.

Петавий проработал два года в коллегии Ла Флеш профессором риторики. Городок сей был известен в первую очередь тем, что Генрих IV провел здесь свою юность и был здесь похоронен в капелле Св. Луи. Он же основал названную коллегию, в которой иезуитские схоластики вдали от Парижа могли работать на благо государства, а не против него, как они это не раз делали в столице. Здесь позже учился Рене Декарт — в зрелые годы ярый противник иезуитов.

В большинстве путеводителей по Франции город сей сегодня даже не упоминается. Ни о какой старинной библиотеке в Ла Флеше речи нигде нет. Тем не менее именно в этой дыре Петавий издал на греческом и на латыни три речи императора Юлиана и семь речей Фемистиоса, конечно же снабженных не только примечаниями, но и улучшениями!

Римский император Флавий Клавдий Юлиан (якобы 331–363) провел довольно бурно свою короткую жизнь, успев якобы повоевать как в Персии, так и в Галлии, приобрести глубокие познания в философии, поменять христианскую веру на неоплатоническое учение, которое он, мол, пытался превратить в государственную религию. Юлиан, как считается, проводил юридически социальные реформы и писал религиознo-философские трактаты.

Фемистиос (якобы 317–388) считается греческим риториком и философом — эклектиком, сделавшим политическую карьеру (был сенатором и префектом в Константинополе), побывавшем якобы в Риме, руководившим школой в Константинополе и поднявшимся до должности воспитателя императорского наследника. Из его наследия сохранились якобы 34 речи, произнесенные по разным, в основном торжественным, поводам. Чаще всего это панегирики в адрес сменяющих друг друга императоров. Петавий знал 19 из них, так что работа над образом Фемистиоса продолжалась и в последующие эпохи. Ардуэн знал уже 33 его речи, а последнюю опубликовал некий Ангело Май в Милане в 1818 году. Фемистиос считал, что Платон и Аристотель не имеют существенного различия во взглядах и что эллинизм и христианство — это две формы одной универсальной религии. Бросается в глаза, что Петавий при выборе своих «античных» авторов сохраняет верность эпохе «поздней античности», над созданием образа которой он скорее всего и работал.

В 1616 году Петавий публикует на греческом с латинскими комментариями историческую и хронологическую книгу о константинопольском патриархе Никефоре. Рукописные материалы для нее предоставил ему Яков Сирмонд, считавшийся одним из специалистов по отцам церкви и по Вселенским соборам. Сирмонд был наряду с Ле Дюком ближайшим соратником и единомышленником Петавия. Практически эти три тесно связанные друг с другом католических мыслителя создали творческий коллектив. Их жизненный симбиоз Лео Каррер обозначает словом, которое может переводиться и как совместная жизнь, и как брак, супружество. Он подчеркивает, что именно Сирмонд был основным инспиратором Петавия, который часто привозил ему из Ватикана новые идеи (или идеологические заказы?) и новые материалы.

Сирмонд якобы скопировал рукописи Никефора в Ватиканской библиотеке. Каким образом они оказались в этой созданной якобы Николаем V (Томазо Парентучелли, приписываемые ему годы папства 1447–1455), а на самом деле в 1587 году библиотеке (в этом году папой Сикстом V было построено ее здание; болтовня об ее существовании якобы с пятого века — одна из исторических уток, созданных в рамках искусственного удлинения истории на тысячелетия), если не в результате активных писательских упражнений гуманистов, никто объяснить не может. Кстати, купленные ею или подаренные ей богатые собрания рукописей и книг начинают поступать в Ватиканскую библиотеку лишь после 1622 года.

В коллекции перлов профессора Галлеттиса есть и такой: из Ватиканской библиотеки французы похитили 60 рукописей, в том числе и более, чем 200 рукописей Евклида. Впрочем, в Ватикане и не такое могло происходить! Скорее, все — таки, правилом было умножение числа античных рукописей, и роль иезуитов в этой творческой культурной акции еще предстоит исследовать.

Почему после пристального внимания к эпохе мифического раннего становления христианства как государственной религии вдруг у Петавия появился интерес к — скорее всего просто выдуманному — греческому патриарху (якобы 750–828)? Оказывается последний был сторонником поклонения иконам и боролся с императором Леоном V, который был активным противником любых изображений. Теологические произведения Никефора считаются теоретическим обоснованием важности икон для религии. Ну как могли молодые талантливые защитники католицизма (с его культом икон) от наскоков иконоборческого протестантства пройти мимо такого религиозного деятеля?! И если его не существовало на самом деле, то как можно было не придумать и его, и его произведения?!

Сегодня святой Никефор считается одним из основных авторов средневековой Византии, историком и теологом экстра — ранга. Вообще-то согласно его биографии в рамках ТИ он даже и не был церковным деятелем, по крайней мере до возведения в ранг константинопольского патриарха в 784 году. Родом из дворянской семьи, он работал — как и его отец до того — в 775–780 годы императорским секретарем под руководством некоего Тарасия, который стал патриархом в 784 году. Якобы участвовал в Гикейском соборе в 787 году, но в 90–е годы впал в немилость и покинул Константинополь. После смерти 18 февраля 806 года пробывшего на посту патриарха 22 года Тарасия Никефора в течение нескольких дней постригли в монахи (это произошло якобы 5 апреля), возвели в священнический сан (9 апреля) и провозгласили патриархом (12 апреля). Умер он ровно через 22 года после пострижения в монахи, снова 5 апреля. Жаль, что даты жизни того же Петавия нам неизвестны с такой же предельной точностью! Надо бы кому — нибудь сочинить и для него подробную биографию.

В 1618 году Петавий окончательно обосновывается в Париже, в упомянутом выше иезуитском колледже Клермон, где с 1621 года работает профессором теологии. Здесь он пишет свое основное теологическое сочинение, в большой мере реализующее принципы, изложенные в свое время Мальдонатом в его блистательных лекциях. Скорее всего, именно в связи с переездом в Париж и началом работы в иезуитском колледже он 4 ноября 1618 года, после торжественной церемонии принесения клятвы верности ордену Иисуса, становится полноправным членом ордена иезуитов. Так как послушничество в ордене длилось, как правило, всего один год, можно считать, что с 1606 года у Петавия была возможность стать полноправным иезуитом, но какие-то сомнения подвигли его на 12–летние раздумья о рациональности этого шага. Впрочем, энциклопедия Мейера считает его иезуитом с 1605 года, так что не исключено, что Петавий долго был (скорее всего, все это время) тайным иезуитом: статус довольно распространенный в ордене Иисуса.

В течение нескольких лет Петавий работал над ранним христианским автором по имени Епифаний. В 1618 году он, наконец, опубликовал полное собрание его речей. Имя Епифаний, как и многие другие использованные при сочинении истории имена, является смысловым именем. Епифанес (гр. видимый, светящийся) считается античным прозвищем многих богов. В эпоху эллинизма так титуловали королей в династиях Птолемеев и Селевкидов. В христианской церкви епифания (гр. явление) или христофания — это праздник явления господня — древнейший церковный праздник наряду с пасхой (празднуется 6 января или в его канун). В похожем смысле слово это якобы использовалось уже в античности по отношению к разным божествам, не всегда видимым невооруженным глазом, или к явлению миру обожествленных властителей.

Епифаний (якобы умер в 535 году) был с 520 года константинопольским патриархом, которому пришлось улаживать дела церкви после ее победы над ересью монофизитства. Монофизиты (от монос = один и физис = природа) были сторонниками взгляда на Христа как обладателя только божественной сущности, а не двух: божественной и человеческой, как это считается в католической церкви. С точки зрения обоснования правомочности католических догм было, конечно, полезно явить свету столь раннего защитника одной из них. Как могли через 1000 с лишним лет сохраниться речи Епифания и его переписка (например, якобы с папой римским)? Оставим этот вопрос на совести Петавия. Во всяком случае, кроме массивного использования оным теологического наследства Мальдона — та, известен, по крайней мере, еще один случай, когда Петавия обвиняли в краже чужих идей. С такими обвинениями выступил против Петавия декан Домского собора Орлеана Матурин Симон.

Для того, кто без зазрения совести присваивал себе чужое духовное наследство, было, скорее всего, совсем уж легко просто выдумывать «произведения античных авторов», их речи я письма, их трактаты и комментарии. Книга немецкого писателя Теодора Грезингера (1809–1884) «Иезуиты» (СПб., 1999) содержит целые главы, посвященные иезуитской морали, в рамках которой не только обман, интриги, хитрость, пренебрежение совестью и нравственностью, но и убийство считались допустимыми средствами для достижения практических целей. В намазывании трупов на бутерброды Петавий — человек довольно мрачного вида — замечен не был, что же касается всего другого — кто его знает. Нет ни малейшего основания считать, что иезуитские авторы придерживались иных моральных установок при достижении своих практических целей в какой бы области они не работали.

Так в посвященной иезуитам статье из Энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона читаем:

«Главным основанием иезуитской догматики служит Фома Аквинат, особенно в отношении к учению о непогрешимости папы и о господстве его над всеми государями. Это учение И. развили до последних крайностей, прибегая к подлогам и даже изменениям текста Свящ. Писания».

Ну, уж если Священное Писание для иезуитов не свято, то что же говорить о каких-то там «античных» то ли авторах, то ли псевдонимах. Далее словарь сообщает такие сведения об использовавшейся иезуитами логике:

«Нравственные теории И. оправдывают обман, ложь, клятвопреступление, уничтожают всякое благородное побуждение к нравственному возрождению и усовершенствованию, разнуздывают самые грубые инстинкты, установляют компромисс между Божьей правдой и человеческой неправдой. Недаром они доставили И. славу снисходительных духовников; от которых без труда можно получить отпущение всякого греха. Для разработки своих нравственных теорий И. воспользовались казуистикой — той отраслью средневекового богословия, которая занималась применением общих нравственных законов к конкретным случаям и разрешением возникающих при этом вопросов совести (casus conscientiae). Во многих случаях — по учению казуистов — у нас нет полной уверенности в том, что мы поступаем согласно с нашими обязанностями. Из двух представляющихся нам взглядов на данный вопрос каждый может опираться на известные основания, но ни один из них не может считаться несомненно достоверным (certa opino), а является лишь вероятным, правдоподобным (probabilis). При этом оба противоположные мнения могут иметь за себя равное число оснований (aeque probabiles), или в пользу одного из них может быть приведено большее количество оснований (тогда оно probabilior), а в пользу другого — меньше оснований (minus probabilis). Самое правдоподобие может опираться или на основания внутренние (probabilitas intrinseca), или на внешние, т. е. на авторитет сведущих лиц, заслуживающих уважения и доверия учителей и авторов (probabilitas extrinseca). — От более или менее правдоподобного мнения (opinio probabilior или minus probabilis) различают более или менее безопасное мнение (opinio tutior или minus tufa). Более безопасное мнение — то, следуя которому легче избегнуть нарушения законов, чем следуя противоположному. Из различных казуистических сочетаний мнений, более или менее правдоподобных и более или менее безопасных, иезуиты усвоили то, которое дает всего больше поблажек человеческим слабостям. Это — система пробабилизма, которая сводится к тому, что менее безопасному мнению можно следовать и тогда, когда оно менее правдоподобно».

Можно себе представить, какой замечательной научной основой служили такие взгляды при формировании новой научной дисциплины хронологии, до которой Петавий пока еще не добрался, но к занятиям которой готовился в годы своих иезуитских университетов. Опираясь на авторитет сведущих лиц, которые в свое время писали с оглядкой на авторитет других, если не сведущих правду, то сведущих, что им выгоднее всего (и так далее в течение многих поколений), можно составить весьма авторитетную мировую историю. Если при этом стремиться к минимальному объему конфликтов, выбирать наиболее распространенные точки зрения, то уже никакой потребности в их обосновании не сможет и возникнуть. Тем более, если «менее безопасному мнению можно следовать и тогда, когда оно менее правдоподобно».

Петавий-хронолог

До конца 1621 года Петавий преподавал риторику в своей коллегии, работал над новыми изданиями своих книг, публиковал стихи и оды, в том числе и панегирик, посвященный покровительнице Парижа святой Женовеве. В этом году он перенял кафедру теологии, которую до того времени занимал его старший друг Ле Дюк.

Приблизительно с 1621 года начинается период творчества Петавия, в котором хронология играет самую важную роль. Впрочем, еще до появления его главных хронологических работ хронологическая тематика была им уже затронута:

• в 1616 году книге о патриархе Никефоре в связи с расчетом пасхалий и с хронологией правления византийского императора Гераклия, якобы умершего в 641 году,

• в 1618 году в книге речей Фемистиуса и

• в 1622 году в собрании сочинений Епифания, где содержались рассуждения о годе рождения Иисуса, о годе его распятия, об одном из Вселенских соборов и о других исторических вопросах.

Традиционно его интерес к хронологии связывают с борьбой католической церкви против отвергшего григорианскую реформу Скалигера. Вот что пишет по этому поводу О. Л. Вайнштейн:

«Иезуиты начали против Скалигера отчаянную борьбу. Проблемы филологической критики и хронологии приобрели для католической церкви столь важное значение, что в одной только Франции два наиболее способных воспитанника иезуитов — Жак Сирмонд и Дени Пето — получили задание специализироваться именно в этих областях знания. Однако их атаки против Скалигера, порой удачные, не могли поколебать репутации великого французского эрудита» (стр. 376–377)

В данном абзаце чувствуется некая хронологическая неувязка. К тому времени, как иезуиты поручили Петавию уделить усиленное внимание работам Скалигера, последнего, по традиционной хронологии, давно уже не было в живых. Так, может быть, и даты жизни гуманистов нуждаются в пересмотре (как я уже подчеркивал, так, например, считает Христоф Пфистер).

Иделер (т. 2, стр. 604) считает, что Скалигер располагал недостаточными знаниями в астрономии и имел большую склонность к принятию на веру гипотез, которые его богатое воображение ему охотно поставляло. О Петавии он пишет, что последний был не менее проницательным, сообразительным и остроумным, чем Скалигер (все эти качества позарез нужны талантливым придумывате — лям, пардон, систематизаторам виртуального прошлого), но отличался от Скалигера более спокойной исследовательской манерой, был больше склонен к самоконтролю и обладал гораздо более солидной базой астрономических и календарных знаний.

Первые же нападки Петавиуса на хронологическую систему Скалигера с ее отрицанием григорианской реформы, с ее счетом времени исключительно по дням и с его многочисленными хронологическими таблицами, представлявшими собой наиболее уязвимое место в его учении о календарях и хронологии, привели к ожесточенной полемике с последователем Скалигера Саумезе (ум. якобы в 1653 году). В 1627 году вышел в свет объемистый двухтомный хронологический труд Петавия «De Doctrina Temporum» (Наука о времени). В учебном пособии Европейского университета в Санкт — Петербурге «Специальные исторические дисциплины» (С. — Петербург, 2003) в написанной А. А. Романовой главе «Хронология» полное название книги «Opus de Doctrina Temporum» довольно вольно переводится как «Книга о познании времени».

Как и Скалигер, Петавий излагает все доступные ему сведения о разных календарных системах у разных народов. А. А. Романова характеризует книгу как обширный обзор хронологических систем, что лишь частично верно. К сожалению, за прошедшие несколько десятилетий после выхода в свет книг Скалигера информация о таковых (календарных или хронологических) не стала более достоверной. На основе этой недостоверной информации сделаны были им затем многочисленные хронологические выводы, которые представлены в виде дат эры от рождения Христа. Частично они отличаются от приведенных Скалигером дат и обоснование большинства из этих корректур получило всеобщее признание современников (но не Ньютона или Ардуэна, живших несколько позже), частично еще до опубликования книги.

Неоднократно, по крайней мере, до 1708 года издавалась в разных редакциях и его книга хронологических таблиц «Tabulae chronologicae regum, dynastiarum, urbium, reruin Virorumque lllustrlum», составленных на основании «Науки о времени» (Первое издание в Париже в 1628 году).

В 1630 году Петавий издал два дополнения к обоим томам своей «Науки о времени» под общим заглавием «Uranologeum» (Архив музы астрономии). В первой части этого труда он опубликовал многочисленные, дотоле не печатавшиеся труды греческих авторов по хронологии и астрономии (стоило только Петавиусу заинтересоваться этой тематикой, как античные авторы стали засыпать его своими рукописями на хронологические и астрономические темы), а также некий древнеримский календарь. Вторая часть «Архива музы астрономии» содержала многочисленные его и его единомышленников тексты, посвященные разбору отдельных хронологических вопросов и соответствующих позиций Скалигера, и других ученых — гугенотов.

Иделер высоко ценил «Науку о времени» и считал, что эта книга в течение двух столетий служила многочисленным более поздним писателям, затрагивавшим хронологические темы, волшебной шкатулкой, в которой они находили основу для собственных изысканий. Он считает, что она не утратила актуальности и для современных ему исследователей, не желающих ограничиваться справочными пособиями по хронологии (хронологическими таблицами) — жаль, что к началу XX века количество таких самостоятельно мыслящих хронологов практически уменьшилось до нуля. В качестве наиболее ценного издания рассматриваемой книги Иделер называет трехтомное антверпенское издание 1703 г., в котором третий том состоял из названного выше «Архива». Трехтомные издания последовали затем в Вероне (1734–1736 годы) и Венеции (1757 год).

Напечатав «Архив музы астрономии» Петавиус практически признал, что «Наука о времени» была им издана в несколько сыроватом виде. К тому же его многочисленные последователи, в первую очередь университетские профессора, желавшие читать курсы лекций по хронологии, жаловались, что они не в состоянии осилить всю премудрость толстых томов книг Петавия. Их меньше интересовала его полемика с оппонентами и его детальные доказательства (не для оных ли насочинял он «античных» греков — хронологов в первой части своего «Архива») в разных конкретных случаях. Им была нужна система, по которой можно было бы учить студентов новой дисциплине: хронологии мировой истории.

Дионисий Петавиус: ойкуменический консенсус, или окаменение хронологии

Интересно освещение деятельности Петавиуса в весьма поверхностной книге «История и время. В поисках утраченного» И. М. Савельевой и А. В. Полетаева. Авторы упоминают Петавия дважды в краткой форме. Сначала на стр. 180 следует общее заявление о том, что «создателями современной хронологии являются французские ученые Йозеф (Жозеф) Скалигер (1540–1609), Дионисий Петавий (Петавиус) (1583–1652) и Ж. Кассини (1677–1756)». Затем на стр. 194 вся заслуга Петавия перед хронологией, в создании которой он активно участвовал, сводится к тому, что в его «Науке о времени» было предложено «расширить христианскую систему летосчисления за счет лет до Рождества Христова».

Эта неквалифицированная попытка отводить ему только роль изобретателя лет до рождения Христа показывает, что современные историки просто не знают истории развития хронологии. На уже упомянутой стр. 194 авторы пишут о том, что система летоисчисления от рождения Христа приняла свой современный вид только в XVII веке, благодаря работам Петавия. Вся его заслуга перед современной хронологией сводится, по их пониманию, к тому, что в 1627 г. он опубликовал работу, в которой предложил расширить христианскую систему летоисчисления за счет дней до рождения Христа. Правда, как отмечают тут же авторы, заслуга эта не так уж и грандиозна, ибо идея отсчета от событий «назад» часто (!!! — Е.Г.) применялась и до Петавия. Авторы называют в качестве примера Полибия, тем самым — сами того не понимая — разоблачая последнего как апокриф сравнительно позднего времени.

Впрочем, трудно себе представить, чтобы кто-либо из пользовавшихся летоисчислением от рождения Христа незадолго до Петавия придумал бы иной метод датировки, если бы речь шла о каком — либо конкретном событии до рождения Христа. Скорее всего, вся эта «диалектика на ровном месте», все это переливание из пустого в порожнее, свидетельствует лишь о том, что до Петавия сама система летоисчисления от рождества Христова еще не привилась и нужно было растолковывать читателю самые тривиальные приемы ее использования.

Авторы считают, что Петавий совершил при этом ошибку, забыв ввести нулевой год. В результате в нашей системе летоисчисления 1–й год до н. э. непосредственно примыкал к 1–му году н. э. Почему это является ошибкой они не разъясняют. На самом деле, это никакая не ошибка, а одна из возможных форм соглашения о датировке событий, происшедших до условной точки отсчета в эре «от рождения Христа». Никому, кроме слабых в арифметике современных историков, нулевой год не нужен и именно поэтому, а не из-за массового идиотизма людей XVII–XVIII веков, никто и не оплакивал его отсутствия.

Поэтому абсолютно бессмысленна их фраза о том, что «только в 1740 году Жак Кассини разработал методику корректировки этой ошибки в хронологических вычислениях, но к этому времени предложенная Петавием система уже утвердилась в качестве официальной». Никакой ошибки он не исправлял, а просто показал, как вычислять временное расстояние от некой даты до Р. X. до некоторой иной даты после Р. X. Заслуга на уровне начального курса арифметики. Действительно, если ввести нулевой год, то расстояние от даты до Р. X. до другой, расположенной после Р. X., можно будет вычислять обычным вычитанием.

Например, от середины первого года до н. э. до середины второго н. э. ровно два года. Но вычитание 2 — (—1) дает результат 3 и от него нужно дополнительно отнять единицу, чтобы получить временной промежуток между двумя датами. Если бы мы имели еще и нулевой год, то рассмотренный промежуток увеличился бы до трех лет.

Но и в этом месте речь идет только о годе, так что, совсем уж не думая, временные промежутки определять не удается и при наличии нулевого года: нужно еще учитывать обе даты и число дней в месяцах, количество високосных лет между датами. По этой причине никаких оснований зачислять астронома и геодезиста Кассини в основоположники хронологии нет и у Иделера его имя даже не встречается в именном регистре.

1740 год — это не только через век с лишним после Петавия. Это эпоха после Ньютона, после его гениальных работ по математике, физике, астрономии и небесной механике. Это эра математического анализа. О какой методике корректировки хронологических исчислений, сводящейся к добавлению или отниманию единицы в числе лет, может идти речь?! Может быть, стоит объявить его великим учителем человечества, сказав, что он научил оное чиханию? И добавив, что и до него часто чихали. Но зато через 113 лет некий другой великан духа разработал методику чихания в носовой платок. А до него, мол, чихали без какогo-либо единообразия, кто во что горазд: в шляпу или в рукав, в декольте любимой женщины или в лицо гостю.

Еще одна любопытная деталь: в именном указателе книг рассматриваемых российских великих историков хронологии ни фамилии Петау (немецкая версия его имени), ни Петавий, ни Петавиус (латинская версия) нет. Зато есть упоминание о нем под именем Дионисий: Дионисий Петавий. Крайне необычная форма для именного указателя! Правда, она же использована авторами и для другого Дионисия: Дионисия Малого. Пикантность здесь в том, что французское Пето = Петавий как раз и переводится как Малый, на что в свое время и обратил внимание А. Фоменко.

Так как единственная заслуга Дионисия Малого перед хронологией заключается якобы в попытке ввести летоисчисление от Рождества Христова (безуспешной, конечно, ибо выдуманный историками почин сей, естественно, никем подхвачен не был), эта его характеристика (только в этом качестве он рассматривается и в анализируемой книге, сравните с моим изложением выше) делает Д. Малого фантомным отражением Д. Петавия (тоже Малого). Петавия, действительно внедрявшего в сознание современников летоисчисление от рождения Христа.

Хорошо объясняемое психоаналитически помещение обоих Дионисиев в виде их включения в именной указатель рядом друг с другом, для чего пришлось нарушить в этих двух случаях алфавитный порядок фамилий, свидетельствует о том, что авторы, по меньшей мере, бессознательно восприняли предположение А. Фоменко об этих двух Дионисиях. После знакомства с книгой Савельевой и Полетаева возникает убеждение, что названное выше предположение А. Фоменко крайне вероятно, даже если эту часть заслуг и приписали в новое время некоему легендарному Дионисию, якобы трудившемуся над пасхалиями до возникновения христианской Пасхи: согласно представлениям новой хронологии даже и иудаизм, считающийся ТИ более древней религией, в первом тысячелетии нашей эры еще не существовал.

Любопытно и приведенное на стр. 647 ехидное замечание по адресу одного из ведущих историков XX века Ле Гоффа. Авторы нашли у него такую фразу: «В VI веке Дионисий Малый заложил основы христианской хронологии, которая вела отсчет времени с отрицательным и положительным знаком от Рождества Христова: до и после Христа». Но, как справедливо замечают Савельева и Полетаев, ни о каких отрицательных числах европейцы в VI веке и понятия не имели. И, вообще, Ле Гофф позабыл о том, что историки уже давно договорились считать Дионисия Петавия «изобретателем» летоисчисления если не от, то, по крайней мере, до рождения Христа. Еще один шаг и мы обнаружим глубокоуважаемых поверхностных авторов серии Studia Historica в рядах российских новохронологов.

К Петавию-хронологу приходит признание

Слава Петавия-хронолога превзошла уже после выхода его первых хронологоческих книг таковую Скалигера и его имя быстро стало известно как во Франции, так и в Германии, Нидерландах и Испании. Свидетельством его новой популярности могло служить приглашение, полученное Петавиусом в 1629 году от испанского короля Филиппа IV занять кафедру хронологии и истории в недавно основанном королевском университете в Мадриде. Петавиус вежливо отказался, сославшись на свое здоровье и на блестящие возможности для научной деятельности, существовавшие у него в Париже.

Конечно, дорогу Петавию к этому признанию как ведущего хронолога Европы проложили оба его предшественника, сделавшие саму эту проблематику популярной и проделавшие пионерскую работу по созданию дисциплины, но немалую роль сыграло и то, что Петавий жил в Париже — культурной столице Европы XVII века, а не в провинциальном Лейдене или несколько менее провинциальном Лейпциге, который все-таки входил во второй, а не первый эшелон главных европейских городов, играл, так сказать, во второй лиге.

Выполняя идейное задание написать пособие, по которому можно было бы учить студентов хронологии мировой истории, Петавий издал в 1633 году «Rationarum Temporum» («Обзор времен»). Книга состоит из сравнительно краткого изложения основных принципов хронологических расчетов и из обзора всех основных дат мировой истории в том виде, как ее понимали в первой половине XVII века. Хронология событий доведена Петавием до 1632 года. Через три года после выхода в свет «Обзора времен» Петавий переиздал эту книгу с некоторыми дополнениями. Книга приобрела большую известность и оставалась в течение двух веков наиболее читаемой книгой по хронологии. Иделер упоминал лейденское ее издание 1724 года, считал книгу лучшей в своем жанре и рекомендовал ее своим современникам в качестве учебника истории.

В начале книги помещено историческое введение, в котором излагаются сверхдостоверные исторические данные для периода от создания мира до Адама и Евы, а затем вплоть до его времени. Пфистер оценивает его как скучное или занудное. В издании 1703 года давно к этому времени отошедший в мир иной Петавий продолжил изложение истории до порога XVIII века. Есть подозрение о том, что Петавий не был лично свидетелем всех описанных во введении исторических событий и поэтому последнее вынужденно носит компилятивный характер.

В приведенные затем весьма подробные хронологические таблицы Петавий вложил больше души, чем во введение: это и было его главным детищем, но и таблицы тоже весьма компилятивны. В самом начале приведены все библейские патриархи, начиная с Адама, Сета и Эноса, причем они представлены как правители, длительность правления которых известна. Так царь Адам (не ясно, правда, как называлось его царство) просидел на престоле 930 лет, а вот Моисей, оказывается, правил всего 120 лет.

Раннюю греческую «античность» Петавий смог представить весьма детально. Он приводит подробнейшие списки правителей не только более или менее известных Мемфиса, Коринфа и Крита, но и Мессени и Сикиона. Про Трою он знает о существовании семи царей, из которых шесть ему удалось назвать поименно. Список афинских архонтов столь подробен, что возникает вопрос, не стоял ли он во время Петавия в каждой телефонной книге. Пфистер высказывает и в случае этого списка, и приведенного в другой таблице полного списка всех римских консулов подозрение, что такая потрясающая сохранность информации возможна только в случае недавно придуманных соответствующих списков.

На 31 странице (т. 2, 208–238) Петавий дает хронологию всех Вселенских соборов, среди которых есть и такие, о которых современный читатель даже и не подозревает. Оказывается, уже в 34 году н. э. в Иерусалиме состоялся Вселенский собор, на котором вместо предателя Иуды в апостолы был избран верный Матфей. В конце списка упомянут Вселенский собор 1585 года в Мексике, посвященный обращению выживших после христианского вторжения мексиканцев в христианство. В издании 1703 года список этот был удлинен и включил в себя также два Вселенских собора, якобы состоявшихся в Константинополе в 1639 году и в 1642 году. Якобы на них речь шла о борьбе с ересью кальвинизма. Более близкого по географии места к области распространения кальвинизма католическая церковь, конечно, найти не могла (или это православные боролись с кальвинизмом?). Наверное недавно (в 1603 году) объявившее ислам государственной религией правительство Османскo-византийской империи выделяло средства на проведение в своей столице христианских Вселенских соборов и заманивало к себе кардиналов и епископов щедрыми подарками.

Присутствует в книге Петавия и подробный хронологический список еретических движений, упорядоченных по столетиям (т. 2, стр. 239–247). В качестве первого из еретиков назван Симон Маг, который поддерживал предоставление церковных должностей за денежное вознаграждение (так называемую симонию). Во втором столетии церковь якобы боролась с хилиастами, в IV с Арием и в V с Пелагием и Несторием. Это — очень полезная и по сегодня историческая информация о церкви, которая на самом деле оформилась только около 1500 года. Правда, в конце списка можно встретить и всех ведущих реформаторов во главе с Мартином Лютером.

Все римские правители представлены в едином списке: и «древнеримские», и Священной Римской империи германской нации и даже французский король Людовик XIV, к которому автор относится с особым уважением. Как мы видим, еще в XVII веке Римская империя «античности» и немецкая Римская империя еще не разделялись столь решительно, как это делают сегодня историки.

Из всех многочисленных хронологических таблиц Пфистер выбрал несколько широко известных событий мировой истории, чтобы показать, что еще и хронология Петавия впоследствии немного утрясалась. Вот эти даты.

1. —3983 Сотворение мира из ничего (в 1890 году писали еще 4004 год, сейчас отдают предпочтение дате —15 000 000 000 лет, предпочитая не углубляться в вопрос о том, был ли мир до Большого взрыва или нет).

2. —1209 Падение Трои (в таблице [Время], представляющей собой доработку хронологической таблицы викторианского 1890 года, Троянская война помешена в период 1194–1184, так что согласно хронологам королевы Виктории Троя было разрушена на 25 лет позже, чем по Петавию. Зато у Бикермана указан год 1225 до н. э.).

3. —0975 Распад древнего Израиля на два государства (По Бикерману Соломон правил до —928 года и только с этого года появляется государство Иудея, но [Время] тоже дает —975 год).

4. —0754 Основание города Рима (Пустячная разница, всего за год до Варроновской даты —753: Варрон не учел, что Ромул целый год волков по Риму гонял!).

5. —0004 Рождение Христа.

6. 0033 Казнь Христа.

Последние две даты приводят к необычной длительности земной жизни Христа.

В 1635 году Петавий опубликовал свое последнее хронологическое сочинение, на сей раз на французском, что он делал крайне редко. Книга эта называлась «La pierre de touche Chronologique» («Хронологический пробный камень») и представляла собой методическое наставление о том, как следует проводить хронологические изыскания, своего рода методологическое введение в хронологию.

Заглянув в Интернет, я обнаружил, что многочисленные издания двух наиболее известных книг Петавия по хронологии можно и сегодня приобрести у букиниста по цене приблизительно от 100 до 500 евро. Названная последней его книга представляет собой библиографическую редкость и ее трудно найти даже в библиотеках.

На сайте http://hbar.phys.msu.su/gorm/ приведена на странице http://hbar.phys.msu.su/gorm/fomenko/petavius.htm копия напечатанного в 1659 году английского перевода «Всемирная история, или счет времени, продолженные до 1659 года. Вместе с географическим описанием Европы, Азии, Африки и Америки» этой книги в ее еще более поздней версии. В частности, в ней появилась дополнительная глава о событиях 1632–1636 годов. Эта копия позволяет составить представление о стиле изложения хронологического материала Петавием. Он начинает с попытки датировать многие события, содержащиеся в античной мифологии и в Библии. Его 10 книг (глав) посвящены следующим периодам истории:

• Книга 1, содержащая годы от сотворения мира (или от года 730 юлианского периода) до третьего года Соломона (год 3702 того же периода): всего 2972 года.

• Книга 2, содержащая 484 года от четвертого года Соломона, который является 3702–м годом юлианского периода до смерти Кира (год 4185 того же периода):

• Книга 3, содержащая времена от года 4186 юлианского периода до года 4430, или от начала Камбиза до начал правления Птолемея Филадельфия (Филадельфийского)

• Книга 4, содержащая историю памятных дел от года 4431 юлианского периода до года 4713

• Книга 5, содержащая годы от первого Христа до 34–го (судя по тексту книги, в этом заголовке вместо 34–го года должен стоять 304–й)

• Книга 6, содержащая годы от 304–го Христа до 491–го

• Книга 7, содержащая годы от 491–го Христа до 641–го

• Книга 8, содержащая годы от 641–го Христа до 1100–го (последнее число, скорее всего, опечатка, ибо в этой книге рассматриваются и события XII и даже XIII века)

• Книга 9, содержащая годы от 1200–го Христа до 1632–го

• Книга 10, содержащая годы от 1632–го Христа до 1638–го

В конце книги приведены предметный указатель и географическое описание мира.

Подводя итог деятельности Петавия — хронолога отметим, что несмотря на отдельные случаи проверки им датировок по источникам (оставим пока в стороне вопрос об их происхождении и о правильности и истолкования) Петавиус, в основном, сводил воедино уже устоявшиеся хронологические представления, не давая большинству приводимых им дат никакого обоснования и вообще даже не обсуждая их. Это вполне соответствует образу мышления иезуитов с его упором на мнение авторитетов, как его описывают в словаре Брокгауза и Эфрона:

«С точки зрения многих пробабилистов, всякий может, не взвешивая оснований за и против по существу и не составляя себе собственного убеждения в дозволенности или недозволенности данного действия, поступать сообразно с тем мнением, которое считается правильным со стороны признанных авторитетов и потому есть мнение правдоподобное, хотя бы он сам лично считал противоположный взгляд более основательным. Затем, при разъяснении понятия probabilitas extrinseca многие заходили так далеко, что говорили: всякое мнение правдоподобно, т. е. на практике можно следовать всякому мнению, которое высказывается несколькими авторами или даже одним, хотя бы все другие авторы оспаривали его, если только оно не осуждено явственно церковью. В конечном своем результате пробабилизм упраздняет всякий внутренний голос совести, все веления нравственности, заменяя их суждениями признанных авторитетов, т, е. самих И. Это учение идет еще гораздо дальше, чем положение, что цель оправдывает средства — положение, которое действительно вытекает из теории и практики И., хотя в учебниках их и не выставляется в качестве общего руководящего принципа. В силу положения, что цель оправдывает средства, нравственная оценка поступка производится по намерениям лица, его учинившего, в силу же пробабилизма должен быть одобрен поступок безнравственный как по цели, так и по средствам, если только для обоснования его может быть приведено «правдоподобное» мнение. […] Паскаль, в своих «Провинциальных письмах», выставил моральное учение иезуита Эскобара во всем его безобразии».

И в предыдущей главе, как и в этой, я вынес за скобки еще одну важную тему в истории развития хронологии: широкого использование нумерологии для создания схемы мировой хронологии. Там, где не было никакой хронологической информации (а ее очень часто не было) решения искались на языке магии чисел. Эта тема подробнее рассматривалась российскими авторами, чем западными, хотя Пфистер и посвящает «исторической нумерологии» отдельную главу и следующую за ней «нумерологическим симметриям» (обе вместе стр. 305–325). Впрочем, и в последующих главах он демонстрирует десятки примеров использования игры чисел в хронологии древнего мира.

Великий теолог

Итак, Петавий, как и Скалигер с Кальвизием и компанией действовали в области хронологии, скорее, как компиляторы, систематизаторы и, быть может, создатели недостающих для реализации грубо намеченной схемы «источников», чем как строгие критические умы, задавшиеся целью отделить подлинное знание о прошлом от океана литературного творчества на тему о виртуальном прошлом. И, конечно, они сильно содействовали преобладанию некритического духа собирательства текстов над критическим восстановительством истины. Они много способствовали канонизации искусственно растянутой хронологии и созданию духа нетерпимости к сомнениям в правильности хронологической модели прошлого и к альтернативным попыткам разобраться с временными рамками исторического прошлого.

Если для Скалигера с Кальвизием занятия хронологией составили венец их жизненного пути, то для Петавия хронология была лишь временным увлечением, да и то, как мы видели, имеющим характер партийного задания. Выполнив поставленную задачу, он прекратил свои хронологические исследования и целиком предался главной страсти своей жизни — теологии. Чтобы завершить портрет главного героя этой главы, расскажу здесь кратко об этой его деятельности.

Заняв в 1621 году в качестве наследника Ле Дюка кафедру позитивной теологии, Петавий оставался ее заведующим до 60–летнего возраста, после чего в 1643 году освободил ее, сохранив за собой до самой смерти в конце 1652 года только должность библиотекаря Клер — монской коллегии (он умер 11 декабря). Однако занятия хронологией, новыми редакциями и переизданиями его книг о перечисленных выше греческих авторах и освоение литературного наследства испанского теолога Мелхиора Кано (создателя позитивной теологии) и его долголетнего студента Иоганна Малдонатуса, оформившего позитивную теологию в отдельную теологическую дисциплину, в течение десятка лет не позволяли Петавию выйти в этой области за рамки чтения лекций. Его активная литературная деятельность в области теологии началась в 30–х годах и продолжалась около 20 лет. Впрочем, его занятия ранними феческими христианскими авторами создали ему теологическую репутацию еще до появления в 1644–1650 годах его основной работы по теологии четырехтомной «Theologica dogmata» (Догматическая теология).

Книга была задумана как восьмитомная, однако Петавий успел написать только первые четыре тома. Неоднократно предпринимались попытки довести его замысел до конца, но ни одна из них не была до конца реализована. Тем не менее его четырехтомный труд не только неоднократно переиздавался (например, в 1700 году в Антверпене, в 1721–1724 годах, 1731 и в 1745 годах в Венеции, в 1722 году во Флоренции), но и издавался с примечаниями и дополнениями как в форме пятитомника, так и шеститомника (Венеция 1757 под редакцией Заккарии) и даже восьмитомника (в 1865–1868 годы в Париже). Последним является, очевидно, издание 1876 года (Грац).

Само понятие позитивной теологии с трудом поддается простому определению. Было бы проще всего определить ее как теологию в смысле Кано и Малдонатуса, что однако ничуть не прояснило бы сути этого понятия. Энциклопедия Мейера не знает понятия положительной теологии и называет только три основные теологические дисциплины:

• Историческая теология, включающая науку о Библии (становление Старого и Нового Заветов), историю церкви, историю теологии, историю церковного права и вообще историю религии и т. п.

• Систематическая теология, к которой относят догматику, систематику, этику.

• Практическая теология: пасторальная теология, церковное право, литургика, религиозная педагогика и т. п.

Если бы не названный в честь иезуитского теолога Петавиуса крупный лунный кратер, никто бы сегодня вне теологии, кроме критиканов от исторической аналитики, и не знал бы его имени. Историки постарались начисто забыть об этом своем отце — основателе современной хронологии

В плане этой классификации положительная теология относится к систематической, хотя во времена Кано, Малдонатуса и Петавия граница систематической догматики и исторической теологии еще только оформлялась. Однако ни догматика, ни систематика, ни этика не представляются мне синонимами истины и поэтому я продолжил поиски разъяснения термина «положительная теология».

В поисках определения этого понятия я перелопатил десятки страниц в Интернете и множество книг и почувствовал, что это что-то такое простое, родное и близкое каждому теологу, что давать этому определение даже как-то неудобно. В этом и состоит его суть: если я правильно понял многочисленных современных (не обязательно лично мне) теологов, «положительная теология» по определению — это такое понятие, который каждый должен знать и которое каждый теолог считает ниже своего достоинства определять. Это, конечно, можно рассматривать в виде определения, но такое несколько слишком широкое определение меня не устроило и я попытался резюмировать в следующей форме:

Положительная теология — это такая форма теологии, в которой верить — хорошо, а сомневаться и спрашивать всякие там «ПОЧЕМУ?» — плохо (это была бы уже негативная теология, к сожалению, вошедшая в моду в XX веке), в которой вопрос о доказательстве, в принципе, не ставится, а предполагается, что мы имеем дело с добропорядочными верующими, которые ни в каких доказательствах не нуждаются в принципе. Они верят и знают без каких-либо доказательств, что каждое божье слово верно, потому что оно верно всегда, везде и на все 100 %.

Поняв эти простые вещи, я очень обрадовался. Ведь если создание хронологии, в принципе, завершил великий позитивный теолог Петавий, то нам — смертным просто грешно задавать какие — либо исторические или хронологические вопросы и в чем — либо сомневаться. Мне стало ясно, что и ТИ, и традиционная хронология верны без каких-либо доказательств, ибо каждое отдельное слово историков верно, потому что оно верно всегда, везде и на все 100 %.

Заключение: блистательное созвездие

Итак, у истоков хронологии как научной дисциплины стояли филолог Скалигер, музыкант Кальвизий и теолог Петавий. Ни один из них не кончал исторического факультета, не писал диплома на тему «О роли марксизма — ленинизма в понимании динамики феодализма Древней Руси» и не защищал диссертацию на звание кандидата исторических наук. Ни один из них не занимал должностей на кафедре истории и не был сотрудником Института истории АН СССР. Тем не менее созданный ими монстр под названием «хронология мировой истории от древнейших времен до окончания контрреформации» воспринимается многомиллионной армией историков как солидное научное достижение, не нуждающееся ни в проверке, ни в улучшении.

В XX веке почетный член той же Академии наук СССР, директор первого в Советской России естественнo-научного исследовательского института имени Лесгафта, энциклопедически разносторонний ученый, химик, физик, астрофизик, историк науки, автор учебников по математике (правда, не содержащих неверных доказательств, как у Скалигера) Николай Александрович Морозов как и последний писавший стихи и мемуары, подверг устоявшуюся хронологию оригинальной проверке и установил, что в ней много необоснованных допущений, не доказанных утверждений и разоблачительных повторов и что поэтому хронологию нужно писать заново. Но так как он — в той же мере, что Скалигер, Кальвизий и Петавий — был автодидакт и также как и они не кончал, не писал, не защищал и не состоял, то он был объявлен рехнувшимся на царской каторге недоучкой, не понимающим самой сути исторического мышления. И вот уже скоро 100 лет историки продолжают свою ругань в его адрес, но не могут опровергнуть ни одного критического аргумента Морозова.

В том же веке полный член Академии наук России, автор десятка признанных во всем мире монографий по современной математике, заведующий кафедрой и глава математического отделения МГУ Анатолий Тимофеевич Фоменко подверг выводы Морозова компьютерной проверке, установил, что его сомнения не только верны, но и подтверждаются десятками новых, открытых путем перебора и расчетов на вычислительной технике, случаев, углубил критику традиционной хронологии и нашел сотни, если не тысячи новых аргументов в пользу необходимости пересмотра наших исторических и хронологических построений. Но так как он — в той же мере, что и Скалигер, Кальвизий, Петавий и Морозов — был автодидакт в области истории и также как и они не кончал, не писал, не защищал и не состоял по специальности история СССР, хотя и кончал, и писал, и защищал и состоял, но не в том цеху и не у того станка, то он был объявлен сумасшедшим, оклеветавшим душечку Скалигера и старика Ньютона (тоже в свое время посмевшего усомниться в справедливости хронологии), недобросовестным ученым, противоречащим марксистскo-ленинской исторической науке.

Остается только пропеть гимн объективности позиции историков — традиционалистов, не способных отказаться от догматического образа мышления, по крайней мере в России, имеющего солидный фундамент тоталитарного воспитания, от восходящего к первобытнo-племенному строю деления на «своих» и «чужих» и от тоски по партии родной, которая одна могла объявить некое новое научное направление чуждым марксизму — ленинизму и, следовательно, антинаучным, неверным и вредным рабоче — крестьянскому общественному строю. Впрочем, тоска по инквизиции и в современной российской науке не совсем исчезла, но пока комиссии АН по лженауке не дают развернуться и сжечь все неправильные книги вкупе с их «рехнувшимися» авторами.

Литература

[Бемер] Бемер, Генрих: История ордена иезуитов, Смоленск: Русич, 2002.

[Витроу] Whitrow G. J. Die Erfindung der Zeit, Junius, Hamburg, 1999 (титул оригинала: Whitrow G. J. Time in History, Oxford University Press, 1988).

[Время] Zeittafel der Weltgeschichte, Konemann, Koln, 1999 (Титул оригинала: The Tomechart History of the World, Chippenham, England, 1997).

[Гризингер] Гризингер, Теодора: Иезуиты. Полная история их явных и тайных деяний от основания ордена до настоящего времени, Ст. Петербург, 1999.

[Де Сарр] De Sarre, Fran3ois: Als das Mittelmeer trocken war, Die katastrophische Geschichte des mediterranen Gebietes, EFODON, 1999.

[Грезингер] Грезингер Теодора. Иезуиты. Полная история их явных и тайных деяний от основания ордена до настоящего времени. СПб., 1999.

[Кальвизий1] Calvisius Sethus. Opus Chronologicum, ex authoritate potissimum Sacrae Scripturae Et Historicorum fide dignissimorum, Ad motum luminarium coelestium; tempora & annos distinguentium, secundum characteres Chronologicos contextum, … & deductum usq(ue) ad nostra tempora. Cui praemissa est Isagoge Chronologica, in qua Cum Tempus Astronomicum de numerandis motibus Luminarium coelestium, & eorundem Eclipsibus; turn diversae diversorum in omnibus Epochis annorum quantitates & formae dilucide explicantur… Frankfurt an der Oder. Johannes Thym. 1620. (4]) Bl., 178 S., 900 S., (38) Bl.

[Кальвизий2] Calvisius Sethus. Opus Chronologicum ex autoritate potissimum Sacrae Scripturae u. Historicorum… ad motum Luminarium coelestium… Frankfurt, 1629. Editio Tertia. Gepragt. GanzPgt. — Ebd. d. Zt. mit 4 Biinden, 4 Bll. 242, 1294 S. zahlr. Bll. (Register) 4.

[КальвизийЗ] Calvisius Sethus. Opus chronologicum ad annum MDCLXXXV. Conkmatum, lui praemissa est Isagoge Chronologica, subjuncta appendix Epistolarum et Judiciorum de hoc Opere, nee non controversiorum Chronologicarum, nume primum ex MSC. CL. Autoris collectarum…lum Indice personarum rerum gestarum copioso. Francofurt ad Moenum et Lipsiae: Apud Christianum Gensch, 1685 s.f.4 1050–1123» 74 p.v 2 f. portr.

[Kappep] Karrer Leo. Die historisch — positive Methode des Theologen Dionysius Petavius, Max Huber. Miinchen, 1970.

[Небауер] Небауер Кане. Виттельсбахи, Мюнхен, 1979.

[Петавий1] Petavius Dionysius. THEMISTIOS. Orationes XIX Graece ac Latine coniunctim editae. magnam illarum partem Latine reddidit, reliquarum interpretationem recensuit, notis universas, atque emendationibus illustravit. Paris, M. Sonne, 1618.

[Петавий2] Petavius Dionysius. De doctrina temporum, 3 Bde., Paris, 1627–1630.

[ПетавийЗ] Petau, D. Opus de doctrina temporum: auctius, in hac nova editione notis & emendationibus, quas manu sua codici adscripserat Dionysius Petavius. Cum praefatione & dissertatione de LXX hebdomadibus Joannis Harduini. 3 Bde. Antwerpen, G. Gallet, 1705.

[Петавий4] Petavius Dionisius. De doctrine temporum. Accesserunt notae…et Joannis Harduini… praefatio ac dissertatio de LXX. Hebdomadibus… 3 Bde. in 2 Bdn. Venedig, Baronchelli, 1757. XLVIII, 568 S., 4 Bl.; XII, 536, VIII, 364 S.

[Петавий5] PETAVII, DIONYSII (PETAVIUS, DIONISIO). RATIO — NARIUM TEMPORUM IN PARTES DUAS, LIBROS TREDECIUM TRIBUTUM. IN QUO AETATUM OMNIUM SACRA… PARIS 1641.

[Петавийб] PETAVIUS D. Rationarium temporum in partes duas, Libros tredecim distributum…, Paris, Cramoisy, 1652.

[Петавий7] PETAVIUSD. Rationarium temporum. Editio ultima. 2 Tie. (in 1 Bd.). Franeker, Strik, 1700.

[Петавий8] PETAVIUS (PETAU) D. Rationarium temporum, in partes duas, libros tredecim, distributum. Editio novissima. Peter van der Aa, Leiden, 1710.

[Петавий9] Petavius Dionysius. Rationarium temporum. Editio Novissima. Tomus Primus. Koln, 1720. 780 S.» Index.

[ПетавийЮ] Petavius Dionysius. Rationarium Temporum. In quo aetatum omnium sacra profanaque Historia Chronologicis probationibus munita summatim traditur. Editio recentissima. Batavia, Haak, 1724.

[ПетавийП] Petavius (Petau), Dionysius: Rationarium Temporum in partes duas, libros tredecim tributum. In quo aetatum omnium sacra profanaque Historia chronologicis probationibus munita summatim traditur. 2 Teile und Anhang in einem Band. Amsterdam, Arkstee und Merk, 1740.

[Петавий12] PETAU DENIS. Rationarium temporum, «cui praeter ea omnia, quae uberrime in postrema Veneta editione adjecta sunt, in hac nostra novissima accessere duo opuscula Jacobi Usserii… 3 Teile in 1 Bd. Verona, P. A. Berni, 1741.

[Петавий13] Petavius Dionysius. Rationarium temporum. In partes duas, libros tredecim tributum… Editione novissima…, Amsterdam, Arkstee & Merkus, 1745.

[ПетавийП] Petau Denys (i.e. Dionysius Petavius): Rationarium temporum in partes duas, Libros Tredecim tributum. In quo aetatum omnium sacra profanaque Historia Chronologicis probationibus munita summatim traditur. Нас Editione Novissima Diligenter a mendis priorum Editionum expurgatum. [Band 1 und 2]. Leiden: Cornelius Haak, 1745.

[Петавий15] Petavius Dionysius. Rationarium temporum. Ed. novissima, cui accesserunt, praeter dissertationes & tabulas chronologicas antea editas, appendix historica usque ad annum 1748. Venedig, Basilius 1749. 19 cm. 2 Bande.

[Петавий16] Petavius Dionysius. Rationarium temporum. In partes duas, libros tredecim tributum… Editione novissima… Accedunt supplementum historiae ad hanc usque aetatem continuarae, tabulae genealogicae veteris recentiorisque aevi, & indices… tertia pars imperatorum, regum, magistratuumque successiones complexa. Leiden, Haak 1765. 20 cm. 3 Teile in 1 Band. (32), 795, (1); (2), 312, (8); 259, (3) Seiten mit 1 gestochen Portrat, Kupfertitel, 8 Kupfertafeln und zahlreichen genealogischen Tabellen.

[ПетавийП] Petau Denis (1583–1652); (Petavius, Dionysius). Dionysii Petavii Aurelianensis e societate Jesu Opus de Theologicis Dogmatibus, nunc primum septem voluminibus comprehensum… redactum… Francisci Antonii Zachariae,… dissertationibus, ac notis uberrimis illustratum… in hac novissima editione apparatu historico — critico aucta. Venetiis, Ex Typographia Remondiniana, 1757; Complete in 6 tomes consisting of 7 volumes in 5 bindings:

[Петавий18] Petau Denis (S.J., pseud. Antonius Kerkoetius, Le P.) La Pierre de touche chronologique, contenant la methode d'examiner la chronologie et en reconnoistre les defauts, Paris: S. Cramoisy, 1636.

[Пфистер] Pflster Christoph. DIE MATRIX DER ALTEN GESCHICHTE. Analyse einer religiosen Geschichtserfmdung, Dillum Verlag, Fribourg (Schweiz), 2005.

[Фюлеп — Миллер] Fulop — Miller, Rene: Macht und Geheimnis der Jesuiten, Berlin: Th. Knaur Nachfolger, 1929.

[Царнак] Zarnack, Wolfgang: Das europaische Heidentum als Mutter des Christentums, EFODON, 1999.

[Станоник] Stanonick, Dionisius Petavius, Graz, 1876.

[Экстайн] Eckstein. Dionisius Petavius, Lexicon Ersch&Gruber.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Когда в 1930 году немецкий ученый Артур Вегенер умер во время экспедиции в Гренландию, его теория дрейфа материков существовала уже 20 лет. И все эти 20 лет она единодушно отвергалась всеми специалистами по геологической истории Земли. И несмотря на то что одного взгляда на глобус достаточно, чтобы увидеть линию разлома между Африкой и Южной Америкой, геологической науке понадобились почти 60 лет для того, чтобы признать вроде бы очевидное.

В первые 35 лет после смерти Вегенера его теория замалчивалась или — реже — «опровергалась», пока в конце 60–х не выяснилось, что только она способна объяснить несоответствия между данными о магнетизме геологических пород на разных континентах. С тех пор ей было найдено множество разных подтверждений, в том числе и палеонтологических: кости древних животных разбросаны по континентам и островам в зависимости от отдрейфовывания последних друг от друга.

Убила ли теория дрейфа материков геологическую историю Земли? Нет, она обогатила ее пониманием динамики тектонических плат, сделало ее более адекватной и практически более полезной. Не было никаких страшных потрясений в жизни специалистов по геологической истории нашей планеты: новые поколения геологов учили студентов теории Вегенера, разрабатывали ее, применяли ее в геологической практике. Старые же профессора и доценты находили себе немало занятий в тех областях геологии, которые не были столь спорными.

Основные тома «Христа» были опубликованы в 20–е годы. В течение первых 35 лет после смерти Н. А. Морозова в 1946 году его теория замалчивалась или — реже — «опровергалась», пока в конце 70–х годов ею не стали всерьез заниматься московские математики. Возрожденная А. Т. Фоменко и «новыми хронологами» математическая хронология показала, что Н. А. Морозов был на верном пути, что наша хронология старины абсолютно неверна и действительно ни на что не годится. Они вскрыли закономерности дрейфа реальной истории в прошлое и ее расслоения на выдуманные эпохи, царства и империи.

Перед историками открывается широчайшая перспектива новых исследований с учетом этого дрейфа, разработки теории исторической тектоники, обогащения исторического знания путем синтеза сохранивших историческую стабильность эпох с их отдрейфовавшими в прошлое описаниями. Ясно, что благодаря этому поле исторических исследований не сужается, а колоссально расширяется.

Работы должно хватить на всех: и на новые поколения историков, осиливших методы критического анализа, и на предыдущие поколения профессоров и доцентов, которые своими знаниями могут помочь молодым историкам в реконструкции реалистичной исторической картины.

Традиционная древняя и средневековая история неверна

Она не отражает действительного положения в относительно давнем прошлом, отстоящем от нас на 5–7 столетий, не говоря уже о еще более ранних временах. Неверна в первую очередь номенклатура исторических эпох, событий, древних государств и древних исторических деятелей, заговоров и войн. Она неверно описывает общественные процессы прошлого, демографию и динамику общества прошедших давно эпох.

История — не прошлое, не то, что произошло, а то, что мы про происшедшее знаем или предполагаем, что знаем. Я сформулировал эту позицию в лозунге «история — модель прошлого», который попытался пропагандировать в настоящей книге. Из — за смешения понятий «происшедшее» и «история» количество бед «исторической науки» еще больше увеличивается.

На фоне всего этого выглядит совсем уж невинным наша убежденность в том, что неверна и хронология древности и Средневековья: если на неком поле никогда не стоял ни один дом, смешно спорить об их высоте и прочих размерах этих домов. Впрочем, хронология неверна и в случае событий, действительно имевших место в прошлом, как, например, изобретение книгопечатания. Неверна и истекающая из смешения истории с прошлым парадигма историков о том, что и история обязана иметь линейно упорядоченную и «пригвожденную» к временной оси хронологию, которой безусловно обладала теоретически неизвестная нам хронология прошлого.

Может быть, именно эта парадигма мешает историкам понять, как смехотворна их поза всезнайства. Как отметил однажды аргентинский философ Хорхе Анхель Ливрага Рицци (см. сайт А. Гуца из приведенного в конце заключения списка)

«Главная ошибка официальной науки заключается не в предлагаемой ею хронологии, а в той безапелляционной манере, в которой о ней говорится, тогда как сама эта хронология основывается на весьма скромных, а порой и вовсе эфемерных доказательствах».

История, таким образом, никакая не наука. Она — занимательная балаболка, для которой даже уничижительная характеристика М. М. Постникова «история — это типичная лженаука» представляется малообоснованным комплиментом.

История неверна и в то же время она пользуется почти абсолютным доверием у широких народных масс. Это связано с ее характером народной религии, которой человечество обучают с детства и которую пропагандируют на лубочном и потому понятном широким массам уровне при помощи всех средств СМИ. Впрочем, дело не ограничивается лубочными картинками фольк-хистори и другой духовнo-ширпотребовской продукцией. Возникла всепроникающая религиозная система «история человечества» в ее бесчисленных национальных вариантах, заменившая собой нам не известную картину действительного прошлого человечества, сделавшая невозможным концентрацию внимания на описании действительного прошлого человечества.

Эта религия создавалась и внедрялась в наше сознание на протяжении нескольких последних столетий лучшими умами человечества на службе политики и идеологии и превратилась в столь богатое явление культуры, что даже ее критикам становится страшно при одной мысли о том, что их исследовательская работа может быть воспринята как попытка нанести ущерб этому пласту культуры. Поэтому я искренне надеюсь, что моим читателям стало ясно: связанная с виртуальным прошлым мифология не уничтожается исторической аналитикой, а просто переставляется на полку, отведенную под современную религиозную, мифологическую и фантастическую литературу. Или на специально для виртуальной истории построенную элегантную полку из лучших пород красного дерева.

Историческая аналитика пытается создать — не на месте этой религии выдуманного прошлого, а рядом с ней — науку о реальном прошлом. Она пытается перетащить на позиции строго научного мышления все те разделы ТИ, которые уже в какой-то мере применяют действительно научный подход и в состоянии провести разделительную линию между фантазиями от истории и элементами науки о прошлом. Не наше дело вмешиваться в религиозные воззрения масс, но мы имеем право и должны вмешиваться, когда религию пытаются выдать за науку. И мы требуем освободить на книжной полке место для книг, посвященных научному прошловедению. Пусть это будет сперва пахнущая деревом простая полка из не струганных досок. Но читатель должен знать, где стоят книги по прошловедению, а где по фантастической виртуальной истории.

Хотя в книге и было рассказано о существовании исторической аналитики, на самом деле ее объем не позволил остановиться на деталях и поэтому я планирую восполнить этот пробел в новой книге, некоторые главы которой уже написаны. Она будет, скорее всего, состоять из трех частей:

1. Историческая аналитика в действии.

2. Теория катастроф и ее роль в западной исторической аналитике.

3. Историческая аналитика как общественное движение.

В первой части будет дан обзор критических работ западных авторов относительно традиционных представлений историков и согласно используемым последними крупным историческим эпохам. Некоторые имена исследователей историко-аналитического направления, таких как Исаак Ньютон, Жан Ардуэн и Роберт Балдауф, хорошо известны читателям книг по НХ. Я не собираюсь обходить вниманием этих выдающихся предшественников исторической аналитики в задуманной второй книге, но рассмотрю их деятельность — по крайней мере частично — под несколько иным углом, чем это обычно делается. Другие имена, такие как Теодор Лессинг, Вильгельм Каммайер и Иммануил Великовский, меньше известны в России. Я намерен посвятить им отдельные разделы и не обойти вниманием многочисленных современных историко-аналитических исследователей разных калибров.

Историческая аналитика в действии

Под таким или близким ему общим заголовком мне хотелось бы дать обзор различных новых направлений в исследовании прошлого, рассказать о книгах писателей, увлеченных нетрадиционными подходами к видению прошлого. В основном я буду приводить результаты авторов, пишущих на немецком. Авторов, с большинством из которых я хорошо знаком и книги которых доминируют сегодня в западной исторической аналитике по тематике радикального изменения взгляда на прошлое. С некоторыми из них меня связывают дружеские или деловые отношения, многие из них принимали участие в созванных мной конференциях, участвовали в регулярной работе Исторических салонов в Карлсруэ и Потсдаме, мной организованных, приезжали на салоны с разных концов Германии и Швейцарии, выступая с докладами или участвуя в дискуссиях.

Другие относятся ко мне не слишком дружелюбно, подозревая во мне агента влияния новой хронологии и лично АТФ, которому — по незнанию и русского языка, и опубликованных на немецком моих статей о НХ — и приписывают весь радикализм хронологической и историографической критики, идущей из России. Я постараюсь объективно описать заслуги и тех и других немецких авторов перед западной исторической аналитикой, ибо уверен, что российскому читателю будет полезно составить себе, по возможности, более полную картину развития альтернативной по отношению к НХ критики историографии и хронологии во всем ее многообразии и взаимной противоречивости в деталях.

Невозможно будет в одной книге дать исчерпывающий обзор результатов западных представителей исторической аналитики и их предшественников. Поэтому я пытаюсь склонить российские издательства к реализации программы перевода с немецкого, английского, французского, испанского и латыни книг, составляющих обширную библиотеку исторической аналитики. Речь идет о десятках книг, так что многие издательства — если они сотрудничают с хорошими переводчиками — могут принять участие в реализации этой программы. Во второй части следующей книги будет проанализирована все возрастающая роль теории катастроф в современной науке. В основе большинства историко-аналитических исследований на Западе лежит, как и в России, некая естественнo-научная идея. Если в основе работ Н. А. Морозова, А. Т. Фоменко, Г. В. Носовского и других авторов НХ лежит идея строгой проверки всей астрофизической информации из исторических источников и проведения предельно точных ретроспективных расчетов (конечно, наряду с максимальным использованием самой квалифицированной и дигитализированной исторической информации), то почти вся историческая аналитика покоится на представлении о катастрофическом прошлом Земли и человечества, т. е. на теории катастроф. Без понимания этого обстоятельства представление об исторической аналитике окажется неполным и неверным.

Поэтому я вынужден буду довольно подробно представить в будущей книге историю развития теории катастроф и ее современное состояние, а также показать, как она работает в статьях и книгах исторических аналитиков, в первую очередь, при рассмотрении пре — дысторической эпохи развития человечества и в эпоху возникновения и развития жизни на Земле. Без помощи катастрофических представлений, к которым сегодня склоняется все большее число ученых, пока не удается интерпретировать «странные» археологические находки созданных рукой человека артефактов в геологических слоях, которые принято датировать многими миллионами лет.

Конечно, наряду с катастрофическим подходом в исторической аналитике представлены и гуманитарные методы исследований. Рассмотрим, например, в этом плане вкратце трех наиболее известных немецких историков — аналитиков, которые — каждый на свой манер — начинали свои критические исследования как убежденные ка — тастрофисты. В работах социолога и экономиста Гуннара Хайнзона важное место играют историко-экономические и социологические представления, у Уве Топпера — искусствоведческие моменты и сравнительная теология, у Гериберта Иллига — сравнение архитектурных стилей и рассмотрение ранних технологий.

Чисто гуманитарный подход характеризует издаваемые, к сожалению, весьма ограниченными тиражами многочисленные книги историка Романа Ландау и связанных с ним и его издательством авторов. В то же время швейцарский автор Христоф Пфистер — тоже историк по образованию — активно осмысливает в своих книгах результаты российской НХ и придает большое значение анализу географических наименований и имен. Широта подхода характеризует одного из патриархов исторической аналитики Хорста Фридриха, в работах которого важную роль играют диффузионистские идеи и общая критика современной науки.

Историческая аналитика на Западе не ограничивается рассмотрением истории человечества. Она распространяет крайне скептическое отношение и на предысторию в самом широком смысле этого слова, о чем я подробно расскажу в следующей книге. Критический подход к прошлому, о котором пойдет речь в этой второй книге, захватывает также теорию эволюции и иные традиционные научные представления о прошлом, в особенности геологическую хронологию и историю Земли. Я рассмотрю его воздействие на наши представления о прошлом нашей планеты и на теорию эволюции Дарвина. В своей наиболее радикальной форме этот скептический подход затрагивает даже устоявшиеся астрофизические представления.

Одной из целей этой новой книги будет наведение мостов между российской и немецкой исторической аналитикой. Важную роль при этом играет понимание тех трудностей, которые встречают идеи НХ даже в кругах движения за пересмотр традиционной исторической парадигмы. Рассмотрение вопроса о восприятии на Западе российской Новой Хронологии я начинаю с обзора нелегкой судьбы идей Морозова на Западе. Не менее подробно рассматриваются и реакции отдельных западных авторов на теории АТФ и ГВН. В заключение рассмотрена перспектива улучшения сотрудничества между немецкими и российскими частями движения.

В третьей части запланированной книги я хотел бы рассказать и о формах организации историко-аналитического движения в США, Англии и Германии, об издаваемых в этих странах критических журналах, о существующих или существовавших обществах, близких к исторической аналитике, а также о первых шагах этого общественного движения в некоторых других европейских странах.

Под влиянием книг НАМ, АТФ и НФ я посвятил существенную часть моих собственных историко-аналитических изысканий странам Азии. В ряде публикаций и докладов я рассматривал процесс выдумывания и творения истории азиатских стран и регионов (Индии, Китая, Бирмы, Месопотамии, Малой Азии и т. д.) и доказывал, что историками сочинялась не только знакомая нам с детства древняя история стран Средиземноморского бассейна. Выдуманная история средиземноморских цивилизаций была положена в основу придуманной же истории более далеких от Кипра стран Азии. Навязывание этим странам чуждой им европейской исторической идеи и привязка их выдуманной истории к ранее выдуманной европейской было одним из проявлений духовного колониализма, современные формы которого критикуются сегодня противниками глобализации.

После первых же контактов восточноазиатских стран с европейцами, последние начали насиловать местные представления о прошлом. Истории в европейском смысле в восточной Азии, собственно, никогда не существовало, даже идеи истории в ее европейском хронологизированном варианте во многих восточноазиатских странах не было. Поэтому не одно столетие потребовалось европейцам (иезуитам и прочим сторонникам глобализации истории), чтобы убедить азиатских интеллектуалов (это удалось только к концу XVIII века, а в некоторых странах и значительно позже) в необходимости создания фиктивной истории их стран.

Результатам этих исследований мне хочется посвятить в будущем отдельную книгу. Тем не менее предполагалось включить в настоящую книгу главу о критическом рассмотрении истории Азии, в которой опытный читатель без труда обнаружил бы сильное влияние НХ. Этот замысел мне не удалось осуществить из-за оговоренных ограничений на объем данной книги.

Завершить настоящую книгу мне хочется призывом к читателям принять активное участие в поиске новых свидетельств о фантастическом характере ТИ. Это можно делать на локальном историческом материале, путем внимательного чтения старых книг, анализа старинных карт и картин художников («старых мастеров»), рассмотрения генеалогий дворянских родов и правителей небольших феодальных образований, применения статистики и теории вероятности. Хорошим подспорьем для вхождения в тематику могут служить связанные с исторической аналитикой страницы в Интернете, небольшой список которых хочу привести в заключение:

А. Российские сайты:

Официальный сайт по новой хронологии www.chronologia.org

Сайт проекта «Цивилизация» с активно посещаемым форумом, в котором обсуждаются и проблемы исторической аналитики тоже www.newchrono.ru

Книга «Многовариантная история России» Александра Гуца http://users.univer.omsk.su/~guts/History/manyvar.htm

Новая Хронология мировой истории в презентации профессора математики Омского университета Александра Гуца www.univer.omsk.su/foreign/fom/fomr.htm

Б. Западные сайты:

Общая презентация исторической аналитики на трех языках, включая русский, с архивом, библиотекой и форумом www.jesusl053.com

Берлинский Исторический салон: www.berhner-geschichtssalon.de

Издательство Mantis и журнал «Временные прыжки», а также все, связанное с творчеством Гериберта Иллига www.lelarge.de

Общество ЭФОДОН и его журнал «Синезис»: www.efodon.de/

Богато иллюстрированные коллекции Вольфганга Фишера камней со следами человеческой обработки и живописи на тему о дохристианской культуре www.forschung-fischerprivat.de

Старые европейские религии дохристианской поры (Маттиас Венгер) www.derhain.de

Берлинский салон по истории и смежным областям исследований Фишера и Венгера (Маобитский салон) www.berlin-forscht.de

Изложение взглядов Христофа Маркса: www.paf.li

Издательство DILLUM Христофа Пфистера и его статьи и книги: www.dillum.ch

Страница Яна Заммера (Прага), содержащая в частности архив Великовского www.interpres.cz/worag/index.htm

Лондонское общество междисциплинарных исследований www.knowledge.co.uk/sis/

Презентация последней английской книги АТФ www.history.mithec.com

Катастрофизм www.pibburns.com/catastro.htm

Аннотированная библиография по катастрофизму www.pibburns.com/catasbib/history.htm

Запрещенная археология Михаэля Кремо www.mcremo.com

Страница Дэвида Роля по его новой хронологии www.knowledge.co.uk/xxx/cat/rohl/index.htm

Катастрофизм, неокатастрофизм и эволюция www.knowledge.co.uk/sis/controv.htm

Книга «Темные столетия» Петера Джеймса с соавторами о древней хронологии www.centuries.co.uk

Канадская группа «Новая традиция», проповедующая новую хронологию и наднациональный подход (создана выходцами из СССР) www.new-tradition.org и www.revisedhistory.org

Исторические интересы канадского профессора математики Вислава Кравчевича www.math.ualberta.ca/~wkrawcew/history.htm

Загрузка...