Издавая в 1769 - 1773 г. сатирические журналы "Трутень" и "Живописец", Новиков смело вступил в полемику с Екатериной, редактировавшей "Всякую всячину". Журнал Екатерины хотя и назывался сатирическим, но ограничивал свою задачу критикой человеческих слабостей (скупость, самолюбие, лживость, стяжательство, расточительство). Статьи "Всякой всячины", многие из которых принадлежали перу Екатерины, пытались задать тон всей журналистике публикацией безобидных сочинений в "улыбательном духе". Напротив, журналы Новикова изобличали пороки, порожденные самодержавно-крепостническим строем, и поэтому имели политическое звучание.
Перед читателями новиковских журналов проходила галерея крепостников. Одни из них прославились истязанием крестьян, другие - взиманием непосильных оброков, третьи уподобляли крепостных крестьян скоту. Новиков осмеивал закоренелые предрассудки, не щадил невежество помещиков. В дальнейшем он поднялся до обобщения - от критики личности и отдельных примеров до критики системы: причиной всех пороков являлось крепостное право, унижавшее человеческое достоинство крестьян и растлевавшее господ своей безнаказанностью. Обсуждение крестьянского вопроса, таким образом, охватило обширную аудиторию.
Объектом сатиры Новикова была также политическая система. Он осмеивал взяточничество, казнокрадство, административный и судебный произвол, писал о невозможности простому человеку добиться справедливого решения. Виной всех пороков являлся деспотизм, отсутствие свобод. Новиков высказывался за равенство всех людей, он был противником сословного строя. Ему принадлежит изречение: "Крестьяне такие же люди, как и дворяне".
В отличие от французских просветителей, преклонявшихся перед Екатериной и видевших в ней идеального монарха, Новиков был свободен от ее идеализации и не обольщался относительно ее умения поддерживать о себе репутацию философа на троне.
Новиков, как, впрочем, и многие другие деятели российского Просвещения, был значительно сильнее в критике существовавших социально-политических порядков, чем в определении путей достижения идеального общественного строя. Здесь он находился в плену ложных представлений о том, что достаточно убедить монарха и помещиков в аморальности крепостничества и деспотизма, как те путем реформ сверху установят справедливые порядки.
Иную позицию среди русских просветителей занимал Яков Павлович Козельский. Сын сотника Полтавского полка, он после окончания университета при Академии наук в Петербурге был преподавателем в кадетском корпусе, а затем секретарем одного из департаментов Сената. В противоположность тезису Руссо, разделяемому русскими просветителями консервативного и умеренного толка, о том, что "прежде должно учинить свободными души рабов, а потом уже тела", Козельский придерживался такой последовательности в осуществлении просветительских идеалов: "Выполировать народ иначе нельзя, как чрез облегчение его трудностей". Следовательно, распространению просвещения должны предшествовать перемены в социально-экономическом и правовом положении народа. Только в этом случае семена просвещения дадут обильные всходы.
Козельский призывал к порядкам, свойственным буржуазному обществу: он за сохранение мелкой частной собственности, при которой все люди будут равны и не станут "утеснять других", за обязательный труд для всех граждан, за равномерное распределение среди них богатства. Эталоном образцового государства с идеальными общественными порядками для Козельского была Голландия.
Вторая половина XVIII в. выдвинула двух мыслителей, чьи взгляды выходят за рамки идей Просвещения: Михаила Михайловича Щербатова и Александра Николаевича Радищева. Оба они были дворянами, но занимали диаметрально противоположные позиции. Щербатов - идеолог консервативного дворянства, сторонник сохранения незыблемыми дворянских привилегий и крепостного права, сторонник монархии, но с широким привлечением к управлению дворянства, особенно его аристократической прослойки. Радищев, напротив, антикрепостник, враг сословных привилегий, защитник угнетенного крестьянства. Принципиальное его отличие от просветителей состояло в том, что он был сторонником не эволюционного, а радикального пути изменения социально-экономического строя и политических институтов.
Выходец из аристократического рода, высокообразованный публицист и историк, а также блестящий оратор, Щербатов вошел в историю общественно-политической мысли России как идеолог консервативного дворянства на той стадии существования этого сословия, когда оно начинало испытывать воздействие разложения феодально-крепостнической системы и пыталось противопоставить натиску товарного производства консолидацию своих рядов, добивалось не только сохранения, но и расширения сословных привилегий. Перу Щербатова принадлежат многочисленные публицистические отклики на современные ему события, но почти все они при его жизни остались неопубликованными. Следовательно, воздействие их на общественную жизнь было минимальным. Значительно большим было влияние его выступлений в Уложенной комиссии, где он представлял интересы дворян Ярославского уезда.
С трибуны Уложенной комиссии и в публицистических сочинениях Щербатов развивал два тесно связанных тезиса: необходимость сохранить господствующее положение в обществе дворян и оставить неизменными крепостнические порядки. Со всей страстью оратора он ополчился на Табель о рангах, введенную Петром I в годы, когда дворяне не могли обеспечить потребности армии, флота и канцелярии подготовленными людьми. Теперь, по мнению Щербатова, в этом надобность отпала. Особенно он протестовал против получения дворянских дипломов купцами и подрядчиками, которых он называл грабителями государственной казны, достойными "не дворянского звания, а виселицы". Если купцы и подрядчики, влившись в дворянское сословие, привносили в него "пронырство и корыстолюбие", то разночинцы - лесть, лицемерие, подхалимство, подлость. В итоге дворянство стало утрачивать моральный авторитет. Восстановить его можно двумя средствами: изгнанием из его рядов всех, кто получил диплом, пользуясь Табелью о рангах, и расширением привилегий столбовых дворян, в частности предоставлением им монопольного права замещения всех должностей в правительственном аппарате.
Щербатов - решительный противник ликвидации крепостнических порядков. Освобождение крестьян, по его мнению, повлечет множество невзгод: обретя свободу, они впадут "в обленчивость", станут заниматься разбоем, без помещичьего присмотра в крестьянских хозяйствах снизится урожайность, сократится рождаемость, поскольку крестьяне, освободившись от принуждения, не станут спешить обзаводиться семьей. Самым опасным результатом освобождения крестьян Щербатов считал разорение дворянства. Слабее станет и государство, ибо разорившиеся дворяне утратят значение его надежной опоры. Рассуждения дворянского идеолога венчает следующий вывод: "Оставим лучше крестьян в России в том состоянии, в котором они пребывают в течение нескольких столетий".
Щербатов подвергал резкой критике деятельность Екатерины, но в отличие от просветителей он критиковал ее с правых, консервативных позиций, обвиняя ее в деспотизме и безнравственности. В понимании Щербатова деспотизм императрицы проявлялся в намеренном ущемлении интересов дворянства ее доверенными лицами, которым она предоставила непомерно широкие полномочия. Таковы генерал-прокурор, командовавший Сенатом и подчинивший своей воле сенаторов, а также наместники, узурпировавшие права губернских корпораций дворян.
Представления об идеальном государстве Щербатов изложил в сочинении фантастического жанра - "Путешествие в землю Офирскую". В Офирской земле благоденствует высшее сословие общества - дворяне, в зависимости от древности рода поделенные "на четыре степени благородства". Они управляют страной совместно с монархом, обязанным повиноваться законам своей страны. Земля Офирская - прообраз России, реформированной в соответствии с идеями Щербатова.
Безнравственность императрицы раскрыта в памфлете Щербатова под характерным названием "О повреждении нравов в России". Обличительная сила дворцового разврата, показанного в этом сочинении, была такова, что оно было использовано Герценом в борьбе с самодержавием. Он впервые опубликовал его в 1858 г.
В отличие от Щербатова, чьи сочинения увидели свет после смерти автора и остались неизвестными современникам, Радищеву удалось напечатать свой главный труд. Современники проявляли живой интерес к "Путешествию из Петербурга в Москву", о чем свидетельствуют около 100 выявленных к настоящему времени рукописных экземпляров, в то время как печатных сохранилось только 15. Таков итог преследования запрещенной книги, изданной тиражом примерно в 650 экземпляров.
Особое место Радищева в истории общественно-политической мысли определяется тем, что он первым в России подверг уничтожающей критике феодально-крепостнические порядки, взятые в целом, т. е. экономический и социальный строй, а также политическую систему.
Перу Радищева принадлежит множество сочинений: "Письмо другу, жительствующему в Тобольске", посвященное оценке деятельности "великого мужа" Петра I, "Житие Федора Васильевича Ушакова", "Записки путешествия в Сибирь", "Записки путешествия из Сибири", "Письмо о китайском торге" и др. Богатое литературное наследие позволяет восстановить систему воззрений Радищева. Образование он получил в Москве и Петербурге, а завершил в Лейпцигском университете.
Первую работу Радищев опубликовал в 1773 г. Это был перевод книги деятеля французского Просвещения Мабли "Размышления о греческой истории..." со своими комментариями. В них привлекает внимание определение деспотизма, отождествленного с самодержавием в России: "Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние". В этот период Радищев придерживался просветительских взглядов. Но в "Письме к другу, жительствующему в Тобольске" (1782) Радищев сделал вывод: "Нет и до скончания мира примера, может быть, не будет, чтобы царь упустил добровольно что-либо из своея власти седяй на троне". Единственный путь достижения свободы для народа - революция, в результате которой появится свободный труженик, обрабатывающий принадлежащую ему землю.
Причиной всех бед крестьянина является рабство. Крепостной земледелец не был заинтересован ни в повышении производительности труда, ни в расширении производства. Чтобы принудить крестьянина к усердию, помещик прибегает к насилию, но цели не достигает, так как крестьянин работает "оплошно, лениво, косо и криво". Напротив, если бы земледелец был свободным собственником, человеком, заинтересованным в результатах своего труда, то он работал бы "с прилежанием, рачением, хорошо".
Низкую урожайность крестьянских и помещичьих нив Радищев объяснял не истощением почвы и природной леностью крестьян, а социальными условиями отсутствием интереса к производительному труду. Крепостнический режим являлся причиной нищеты крестьян, высокой смертности среди них и сокращения рождаемости. Не случайно богатства крестьян накапливались не в земледелии, а в промыслах и торговле. Крепостничество, по мнению Радищева, опустошительнее войны, ибо война более или менее кратковременна, в то время как крепостное право "губит долговременно и всегда".
Венцом воплощения радикальных идей Радищева являлось "Путешествие из Петербурга в Москву". Своеобразие этого сочинения состоит в том, что автор использовал форму путевых заметок. Название глав соответствует наименованию населенных пунктов, в которых размещались почтовые станции: Тосна, Чудово, Новгород, Клин, Тверь и др.
Впервые в литературе была создана галерея простых селян, изображенных с теплотой, глубоким сочувствием к их тяжелой доле. В главе "Любань" автор встретился с крестьянином, с "великим тщанием" обрабатывающим собственную пашню. Он трудился в воскресенье, потому что остальные шесть дней в неделю должен был возделывать барскую ниву. Глава "Едрово" повествует о крестьянской девушке Аннушке, несмотря на сиротство, бедность и крепостное состояние сохранившей гордость, достоинство и независимость. Она трудолюбива и "не знает еще притворства".
Помещики наделены отталкивающими чертами. Перед читателем предстает асессор, почитавший крестьян скотами. Он "корыстолюбив, копил деньги, жесток от природы, вспыльчив, подл, а потому над слабейшими его надменен". Доведенные до отчаяния издевательствами барина и его трех сыновей крестьяне "убили их до смерти". В главе "Черная Грязь" выведен другой тип помещика, заставивший молодых людей вопреки их воле вступить в брак.
Прямые призывы к ликвидации самодержавия и крепостничества революцией отсутствуют. Если бы таковые имели место, то императрицей, внимательно изучавшей "Путешествие", а также в приговоре суда по делу Радищева они были бы непременно отмечены. Между тем, Екатерина писала: "Намерение сей книги на каждом месте видно; сочинитель оной наполнен и заражен французским заблуждением, ищет всячески и выискивает все возможное к умалению почтения к власти и властям, в приведение народа в негодование противу начальства и начальников". Однако симпатии Радищева на стороне Английской революции и Мирабо, в чем он не находил ничего предосудительного - если бы "Путешествие" было опубликовано несколькими годами раньше, то он "заслужил бы милость, а не преследование". Но императрица в результате событий во Франции представлялась в иной ипостаси.
В советской историографии "Путешествие из Петербурга в Москву" нередко использовалось в качестве источника для характеристики реального положения крестьян и владевших ими помещиков. Первые награждены привлекательными чертами, вторые - полным отсутствием человеческих добродетелей. И то и другое далеко от реалий, точнее, не относится к типичным явлениям - Радищев выступает в роли публициста, выдающего исключение за правило: порокам и добродетелям он придал всеобщее значение.
2. ПРОСВЕЩЕНИЕ И НАУКА
Просвещение относилось к той области культуры, где теоретические положения просветителей имели наибольшую возможность воплощаться на практике. Имеется в виду одно из краеугольных положений Просвещения распространение образования.
В развитии просвещения России второй половины XVIII в. отчетливо прослеживаются две тенденции: первая проявлялась в существенном расширении сети учебных заведений; вторая выражалась в усилении влияния принципа сословности на постановку просвещения.
Согласно Уставу народных училищ, утвержденному в 1786 г., в каждом губернском городе учреждались главные училища с четырьмя классами, а в уездных городах - малые народные училища с двумя классами. В первых двух классах обучали чтению и письму, изучали священную историю. В двух старших классах изучали историю, географию, геометрию, механику, физику и т. д. В обоих типах училищ было введено предметное преподавание. В младших классах специальные часы отводились для штудирования сочинения "О должности человека и гражданина", опубликованного в 1787 г. по повелению Екатерины II. Мысли, внушаемые в нем учащимся, лучшим образом характеризуют социальную направленность образования и цель создания народных училищ. Книга требовала безоговорочного повиновения светским и духовным властям, а также помещику. Учащиеся должны были твердо усвоить мысль о том, что неверно считать благополучной жизнь только помещиков. "Граждане, ремесленники, поселяне, также наемники и рабы могут быть благополучными людьми".
Претворение Устава народных училищ обеспечило резкое увеличение числа народных школ. Если в 1782 г. в стране насчитывалось всего 8 школ с 518 учащимися, а в 1786 г. их было 165 с 11 088 учащимися, то в конце столетия - 288 школ с 22 220 учениками.
Наряду с расширением сети народных школ, предназначавшихся для низших слоев общества, из которых, впрочем, крепостные крестьяне исключались, увеличивалось число сословных школ исключительно для дворян. В конце XVIII в. существовало 5 кадетских корпусов вместо одного в первой половине столетия. Новым типом учебного заведения для дворян являлись благородные пансионы.
Появление новых учебных заведений связано с деятельностью И. И. Бецкого, разделявшего идеи просветителей, которые он пытался претворить в жизнь. Основой его педагогических воззрений была глубокая вера в то, что "корень всему злу и добру - воспитание". Отсюда вытекала практическая задача - воспитать новую породу людей, причем воспитание должно было вестись в полной изоляции от окружающей среды, в том числе и семьи, с тем чтобы учащиеся не подвергались дурному влиянию. В училища принимались дети не старше 5 - 6 лет, они должны были находиться там до достижения 18- - 20-летнего возраста. Предполагалось, что воспитанные должным образом отцы и матери способны будут воспитывать в духе полученных навыков своих детей. Бецким было открыто училище при Академии художеств для мальчиков "всякого звания", кроме крепостных, реорганизованы сухопутный и морской кадетский корпуса, основан в Москве Воспитательный дом для незаконнорожденных и подкидышей, а также Коммерческое училище для воспитания новой породы людей из купечества.
Бецкий считал целесообразным организовать женское образование. Этот взгляд нашел воплощение в создании в 1764 г. в ближайшей к Петербургу деревне Смольной Института благородных девиц. При Смольном имелось мещанское отделение для девочек недворянского происхождения. В институте, помимо общеобразовательных дисциплин, воспитанниц обучали правилам поведения в семье и обществе, а также домоводству: кулинарии, шитью, уходу за детьми и т. д. Украинский просветитель Г. С. Сковорода тоже высказывался за равенство мужчин и женщин в получении образования.
Школы создавались и у народов Поволжья и Сибири. Они носили миссионерский характер и являлись орудием христианизации местного населения. Положительное их значение состояло в том, что они давали минимум общеобразовательных знаний, в них изучался русский язык. Наибольшего распространения просвещение достигло у татар. Школы содержались за счет населения, поэтому были платными и доступными только для зажиточных. Обучение в них сводилось к заучиванию текстов религиозных книг на арабском языке.
В Лифляндии и Эстляндии существовали церковно-приходские школы, где обучали детей крестьян умению читать. По-иному развивалась сеть школ на Украине: она не расширялась, как на других окраинах, а, напротив, сокращалась. В середине столетия там существовали приходские и казачьи школы. В 80-х гг. в связи с закрепощением украинских крестьян происходило свертывание их деятельности.
С распространением образования тесно связано развитие науки. Необходимость познания законов природы и повышенный интерес к изучению ресурсов страны вызывались экономическими потребностями. Как и во второй четверти XVIII в., основным центром научной деятельности оставалась Академия наук. К ней прибавился новый учебный и научный центр - Московский университет, а также Горное училище в Петербурге (1773) и Российская академия (1783), занимавшаяся изучением русского языка и грамматики. Центром научной мысли и главным учебным заведением Левобережной Украины была Киевская академия - одно из старейших учебных заведений России. Среди ее слушателей были выходцы из Правобережной Украины, России и славянских народов, порабощенных османами.
В развитии отечественной науки выдающееся место занимал М. В. Ломоносов, а среди иностранных ученых - Л. Эйлер, вырастивший ученых из русских учеников. Среди них С. К. Котельников, разработавший вопросы теоретической механики и математической физики, С. Я. Румовский основоположник отечественной астрономии.
Пристальным вниманием пользовалось изучение природных ресурсов страны. С этой целью была возобновлена практика организации комплексных экспедиций, обследовавших различные районы России. Всего было отправлено 5 экспедиций, объединенных общей целью и планом. Среди них экспедиция, руководимая солдатским сыном академиком И. И. Лепехиным. Ее маршрут пролегал от Москвы до Астрахани, а оттуда через Гурьев и Оренбург к горным заводам Урала и берегам Белого моря. Богатый материал собрал академик Н. Я. Озерецковский, путешествовавший по северу страны и району Ладожского озера. Опубликованные отчеты руководителей экспедиций содержат богатейший материал о флоре и фауне, реках, рельефе, описание городов и населенных пунктов с их достопримечательностями, экономической характеристикой районов и промышленных предприятий. Огромную научную ценность представляет этнографический материал, в том числе относящийся к народам Сибири, Севера, Кавказа и других районов: сведения об одежде, жилищах, обрядах, орудиях труда и др.
К академическим экспедициям примыкают экспедиции промышленных людей, отправлявшихся осваивать острова Тихого океана, а также берега Америки. Наряду с хозяйственным освоением новых земель и приведением в российское подданство местного населения экспедиции составляли более совершенные карты островов и обстоятельное описание их флоры и фауны. Среди исследователей выдающееся место занимает Г. И. Шелихов, составивший в 80-х гг. описание Алеутских островов и организовавший изучение и освоение Русской Америки (Аляски).
Заметные успехи прослеживаются в развитии медицины. Если во времена Петра I в России существовало единственное медицинское училище, то в конце столетия их стало три. Кроме того, в столице была открыта Медико-хирургическая академия, а при Московском университете - медицинский факультет.
Особо остро в России стояла борьба с эпидемиями оспы и чумы. В 1768 г. Екатерина пригласила в Россию английского медика и сама первой сделала прививку от оспы. Оспопрививание того времени (вариоляция) хотя и не избавляло от заболевания, но значительно сокращало число смертельных исходов. Мировое признание получили труды о чуме Д. С. Самойловича, являвшиеся итогом изучения свирепствовавшей в России эпидемии в 1770 1772 гг. Его вывод о том, что чума передается не по воздуху, а от соприкосновения, имел большое практическое значение, поскольку позволял наметить эффективные средства борьбы с эпидемией.
Вторая половина XVIII в. примечательна небывалым взлетом технической мысли. В 60-х гг. развернулась деятельность великого русского изобретателя И. И. Ползунова, прославившегося изобретением в 1764 - 1765 гг. универсальной паровой машины, которой можно было приводить в действие любые заводские механизмы. Ползунову, таким образом, принадлежит честь первому открыть век пара - он это сделал на 20 лет раньше, чем Дж. Уатт. Машина Ползунова была пущена через несколько дней после его смерти, в 1766 г.
Другим крупным изобретателем этого периода был И. П. Кулибин, внесший огромный вклад в развитие технической мысли. Если изобретение Ползунова по распоряжению заводской администрации было уничтожено, то знаменитые часы "яичной фигуры" сохранились до наших дней. Кулибин в 1776 г. разработал проект одноарочного деревянного моста через Неву длиной в 298 м. Проект остался неосуществленным. Творческая мысль Кулибина охватывала разнообразные отрасли техники. Он разработал проекты "самобеглой коляски", протезов для инвалидов, прожектора, лифта и т. д.
Судьба изобретений, как и изобретателей, была одинаковой: оба закончили жизнь в нищете, а большинство их изобретений не получили применения и были забыты.
Значительный шаг вперед сделали гуманитарные науки: история, экономическая и правовая науки, языкознание и др. Вторая половина XVIII в. выдвинула ряд крупных историков - М. В. Ломоносова, М. М. Щербатова, И. Н. Болтина и др.
Перу Щербатова принадлежит "История Российская от древнейших времен", доведенная им до 1613 г. Автор не владел необходимыми знаниями для написания такого сочинения, поэтому оно содержало много неточностей хронологического, географического и этнографического характера. Особое место в развитии русской исторической науки занимает Болтин, автор "Примечания на историю древния и нынешния Россия г. Леклерка". Французский медик Леклерк после 10-летнего пребывания в России, вернувшись на родину, написал сочинение, изобилующее клеветническими выпадами и вымыслами на Россию и русский народ. Болтин подверг "Историю" Леклерка подробному разбору, "чтобы уличить и устыдить наглого ее сочинителя". Труд Болтина обогатил отечественное источниковедение. Его призывы к критическому отношению к источнику, к точности в изложении фактов и описании событий не утратили значения и поныне.
Впервые в исторической науке появляются труды по истории отдельных отраслей хозяйства. К ним относится "Историческое описание Российской коммерции" из 21 книги, в котором опубликованы важные статистические материалы и извлеченные из архивов документы о состоянии торговли и промышленности, а также относящиеся к экономике законодательные акты. Большой вклад в агрономию внесли труды А. Т. Болотова.
Во второй половине XVIII в. зарождается историческое краеведение. Его родоначальниками считаются "архангелогородский гражданин" В. В. Крестинин, написавший ряд работ по истории Поморья, и П. И. Рычков, автор истории Оренбургского края, в которой помещены ценные сведения по истории и этнографии башкир. Исторические сочинения появляются и на Украине: "Черниговского наместничества топографическое описание" А. Ф. Шифонского и др.
Распространению исторических знаний способствовала публикация документов и исторических сочинений. Щербатов в 1767 г. опубликовал открытую Татищевым "Русскую Правду", а в 1770 - 1772 гг. "Журнал, или Поденную записку имп. Петра Великого". Обширную библиотеку с публикациями документов создал Н. И. Новиков. Второе издание его "Древней Российской Вивлиофики" состояло из 20 томов источников: грамот великих князей, дипломатических документов, отрывков из летописей, родословных дворянских фамилий и др.
3. ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО
Литература второй половины XVIII в. оставалась по преимуществу дворянской. Среди низов городского населения и в крестьянской среде были распространены устные сочинения народной поэзии, а также разнообразные повести, входившие в состав рукописных книг. Жизнь крепостных крестьян отразил "Плач холопов", появившийся среди крепостных в 1767 - 1768 гг., т. е. накануне крестьянской войны. В сочинении описано бесправие крепостного крестьянина, глумление над ним барина; жалобы на неправый суд завершаются угрозой "злых господ под корень переводить". Появляется множество сатирических повестей, пародирующих царский суд, солдатскую службу, волокиту в правительственных инстанциях.
Печатная литература второй половины XVIII в. представлена тремя направлениями. Первое из них - классицизм воплотился в творчестве А. П. Сумарокова, перу которого принадлежат, кроме множества лирических и сатирических стихотворений, 9 трагедий и 12 комедий. Он признан создателем репертуара русского театра.
Сумароков по своим идейно-политическим взглядам примыкал к консервативному лагерю. Как и Щербатов, он считал дворянство первенствующим сословием в государстве, а крепостное право незыблемым институтом русской жизни. Вместе с тем он выступал противником церковного суеверия и домостроевского уклада семейной жизни, был сторонником женского образования. Свой долг писателя он видел в просвещении дворянства.
Герои его трагедий либо добродетельны, и он им симпатизирует, либо отталкивающе безобразны. Таким выведен герой трагедии "Дмитрий самозванец". Как положительные, так и отрицательные герои Сумарокова выглядят не живыми людьми, а резонерами, изъясняющимися выспренным языком.
Комедии Сумарокова, как и трагедии, выполняли воспитательные функции, они были нацелены на исправление нравов и устранение человеческих пороков ("Опекун", "Лихоимец", "Рогоносец по воображению" и др.).
Другим направлением в русской литературе было начинавшее оформляться художественно-реалистическое. Здесь самый крупный след оставил Д. И. Фонвизин - автор комедий "Бригадир" и бессмертного "Недоросля".
Комедии Фонвизина внешне схожи с сочинениями классицизма: в них 5 актов, соблюдено единство места и времени. Соответствуют требованиям классицизма имена действующих лиц: в фамилиях заложена их характеристика. Присущим стилю классицизма положительным персонажам присвоены фамилии Правдина и Стародума, а отрицательным героям - Простаков, Вральман, Кутейкин, Скотинин. Однако содержание комедий отходит от канонов классицизма: в них выведены не отвлеченные действующие лица, наделенные либо пороками, либо добродетелями, а живые люди, художественно обобщенные характеры, порожденные крепостнической действительностью. В "Недоросле" представлена галерея действующих лиц, воспитанных в условиях крепостного рабства: дикая крепостница Простакова, находящийся под ее пятой супруг, наконец, лица, причастные к воспитанию Митрофанушки: гувернер Вральман, недоучившийся семинарист Кутейкин, солдат Цифиркин и др. Проблема воспитания, являвшаяся ведущей в системе воззрений просветителей, волновала и Фонвизина, считавшего, что корень зла в воспитании.
Объективное значение комедий Фонвизина выходит за рамки бичевания недостатков воспитания, они обличают пороки крепостничества, допускавшего бесчеловечное обращение с крестьянами. В уста идеального дворянина Стародума Фонвизин вкладывает слова: "угнетать рабством себе подобных беззаконно".
Язык героев комедии индивидуализирован, а художественная обобщенность ее столь велика, что Митрофанушка стал нарицательным именем, а некоторые выражения комедии приобрели значение поговорок ("не хочу учиться, хочу жениться" "убояся бездны премудрости" и др.).
Третье направление известно под именем сентиментализма. Приверженцы сентиментализма показывают чувства рядового человека, иногда ничем не выделяющегося. В психологических романах и повестях сентименталисты изображали интимную жизнь, семейный быт. В их произведениях герои уходят от общественной деятельности, уединяются на лоне природы.
Для сентиментализма характерна идиллическая картина сельской жизни: барин проявляет отеческую заботу о крестьянах, а те отплачивают ему уважением и послушанием. Тем самым затушевывались социальные противоречия эпохи и рабское положение крепостного крестьянина. Вместе с тем у сентименталистов крестьяне обладают теми же душевными качествами, что и дворяне.
Самым крупным представителем этого направления был Н. М. Карамзин, а самым значительным его сочинением - повесть "Бедная Лиза". В основу повести положен сентиментальный вымысел об отношениях между бедной крестьянской девушкой Лизой и молодым офицером Эрастом. Идиллические отношения завершаются трагедией: соблазненная Лиза кончает жизнь самоубийством.
Русская живопись во второй половине XVIII в. вступила в новый этап своего развития. Он характеризуется прежде всего совершенствованием портретной живописи. Портреты, выполненные русскими художниками, стояли на уровне лучших образцов мировой живописи. Новшество состояло в появлении ранее почти отсутствовавших жанров: пейзажей, полотен на сюжеты из отечественной истории, картин с бытовыми сюжетами.
Расцвет портретной живописи был обусловлен многочисленными заказами двора, вельмож и дворян, стремившихся запечатлеть себя для потомков. Одни художники, потакая вкусам и запросам именитых заказчиков, создавали напыщенные, изысканно величавые образы, часто сильно отличающиеся от оригиналов. Другие пытались показать личность, какой она была, передать правду образа, неповторимые черты человеческой индивидуальности.
Ремесло художника не считалось престижным, поэтому их ряды пополнялись преимущественно представителями непривилегированных сословий: солдатскими и купеческими детьми, выходцами из духовенства и даже крепостных крестьян. Творческий путь большинства из них был сходен. Обучение живописи они начинали в Академий художеств, открытой широко образованным ревнителем распространения просвещения И. И. Шуваловым в 1757 г., затем совершенствовали свои навыки в Париже или Риме, после чего возвращались на родину.
Среди портретистов выделялись три великих мастера: Ф. С. Рокотов, Д. Г. Левицкий и В. Л. Боровиковский. Рокотов положил начало новому этапу в изображении человеческой личности в живописи. Им выполнены парадные портреты Екатерины, ее сына Павла, вельмож, но не эти работы прославили художника. Мастерство его проявилось в небольших по размерам интимных портретах ничем не примечательных людей, так что до сих пор не удалось установить, кто изображен на некоторых из них. Художник предстает тонким психологом, умевшим передать душевные переживания человека, - для него главным было отражение душевного состояния.
Сын священника, Левицкий родился на Украине. Его отличает умение передать внешнее сходство модели в сочетании с ее психологическим образом. Кисти Левицкого принадлежит портрет знаменитого Д. Дидро, выполненный во время пребывания последнего в России. Художник сумел создать образ мыслителя: высокий лоб, проницательный взгляд выразительных глаз. Он же выполнил серию портретов смолянок - воспитанниц Смольного института благородных девиц. В этих портретах он не повторяется - в каждом из них нашел способ изобразить индивидуальность, непосредственность и обаяние девушек.
Примечателен портрет П. А. Демидова, крупного уральского промышленника, прославившегося своими чудачествами. Демидов изображен не в парадном мундире и парике, а в халате, с колпаком на голове. Оригинален и интерьер - Демидов опирается на лейку, рядом на столе лежат луковицы каких-то растений, а в глубине расположены горшки с цветами. Все это придает портрету интимность.
Вершина портретного мастерства достигнута в работах Боровиковского, родившегося на Украине в семье казака. Начинал он церковным иконописцем. На него обратила внимание Екатерина: он в 1783 г. украшал в Кременчуге дворец, предназначавшийся для коронованной путешественницы. Знамениты его женские портреты Н. А. Нарышкиной, М. А. Орловой и др. Хрестоматийную известность приобрел его поэтичный и женственный портрет М. И. Лопухиной.
Среди портретистов - выходцев из крепостной среды - выделяется крепостной Шереметева И. П. Аргунов. Семья Аргуновых подарила русской культуре ряд незаурядных мастеров - архитекторов и живописцев. И. П. Аргунов писал портреты по заказам друзей и знакомых Шереметева. Позировать крепостному художнику баре считали ниже своего достоинства, и он писал портреты либо по памяти, либо имея под рукой портреты, выполненные другими мастерами. Он не приукрашивал изображаемые лица. Среди работ Аргунова выделяется портрет крестьянки с типично русским приветливым лицом в национальной одежде. Положение крепостного художника лишало его возможности полностью посвятить себя творчеству.
Другой крепостной художник, принадлежавший Потемкину, Михаил Шибанов, положил начало жанровой живописи в России. Его кисти принадлежат картины из крестьянской жизни, условия которой были ему хорошо известны. В картине "Крестьянский обед" запечатлен эпизод повседневной жизни крестьянской семьи: усталые лица, натруженные руки, скудная трапеза. В другой картине "Сговор" отображена праздничная сторона крестьянского быта: жених, невеста и все присутствующие нарядно одеты, на лицах радость по случаю ожидаемого свадебного торжества.
Родоначальником пейзажа был С. Ф. Щедрин, сын солдата Преображенского полка. Он изображал парковый ландшафт Павловска и Петергофа. Сын солдата Семеновского полка М. М. Иванов писал виды Крыма и Грузии, т. е. областей, присоединенных к России. Ему принадлежат и батальные сцены: "Вид Очакова" во время осады русскими войсками, "Вид Бендер" и др.
Сын купца Г. И. Угрюмов запечатлел события из русской истории и ее героев: Александра Невского, Минина и Пожарского, избрание Михаила Романова на царствование и др.
Значительных успехов достигла еще одна отрасль изобразительного искусства - появляются мастера резца, первые отечественные скульпторы, сразу же занявшие почетное место в мировом искусстве. Среди них выделяются двое: Ф. И. Шубин, представлявший реалистическое направление в скульптуре, и М. И. Козловский, родоначальник русского классицизма.
Шубин был выдающимся мастером скульптурного портрета, создателем галереи деятелей второй половины XVIII в. Здесь портреты императрицы и ее фаворитов: Орлова, Зубова, Потемкина; представителей просвещенной знати: Голицыных, Шереметевых, Шуваловых; полководцев Чернышова и Румянцева; богатых купцов и промышленников Барышникова и Демидова. Проницательный глаз художника умел обнаружить и передать в мраморе характерные черты модели. Именно поэтому каждый портрет Шубина отличается неповторимой индивидуальностью: художник передал волевое лицо полководца Чернышова, тупую и самодовольную физиономию брата фаворита Екатерины В. Г. Орлова, надменное и жестокое лицо красавицы М. Р. Паниной. Особенно примечательны каждый по-своему два портрета: вдохновенное и обаятельное лицо гениального ученого, друга и земляка М. В. Ломоносова и уродливая, жалкая физиономия Павла I: скошенный лоб, выпуклые глаза, приплюснутый нос и выдающаяся вперед челюсть.
Если портреты Шубина обнаруживают сходство с моделью, то Козловский не стремился достичь такого сходства, главную свою задачу он видел в раскрытии образа средствами, которыми пользовались ваятели Древнего Рима.
В памятнике А. В. Суворову, выполненному при жизни полководца, скульптор передал символические черты образа. В соответствии с канонами классицизма он героизирован и идеализирован: национальный герой представлен столь же отважным, как и благородным. Воин облачен в римскую одежду и доспехи.
Еще более аллегорична скульптура "Самсон, раздирающий пасть льва", предназначенная для Петергофа. День св. Самсона падает на 27 июня, когда в 1709 г. в решающем сражении под Полтавой русские войска разгромили шведов. Лев - герб Швеции. Могучая фигура Самсона олицетворяла победоносную Россию, одолевшую хищного льва.
Из иностранных ваятелей крупнейшим был француз Этьен Фальконе. В Россию он прибыл в 1766 г., будучи зрелым мастером, но именно здесь в полной мере раскрылся его незаурядный талант. В Петербурге он пробыл 12 лет, напряженно работая над созданием памятника основателю Российской империи - Петру Великому. В "Медном всаднике" образ гениального царя-преобразователя, указывающего путь обновленной России, передан столь глубоко и выразительно, что скульптура и в наши дни является одним из символов города. Памятник покоится на монолитной гранитной глыбе, составляющей единое целое с всадником и поднятым на дыбы конем.
В архитектуре на смену русскому барокко, отличавшемуся блеском и роскошью, приходит классицизм, использовавший античное наследие. Его отличает простота, четкое сочетание архитектурных членений, подчиненность второстепенных элементов главному, наличие портиков и колоннад. В стиле классицизма возводились столичные ансамбли, загородные дворцы, общественные здания в провинциях, жилые постройки в мелкопоместных усадьбах.
Архитектуру России второй половины XVIII в. прославили выдающиеся мастера В. И. Баженов, М. Ф. Казаков, И. Е. Старов.
Баженов уже в годы обучения в Париже и Риме приобрел репутацию выдающегося зодчего, он был избран академиком Флорентийской и Болонской академий, а Римская академия присудила ему звание профессора. Наиболее знаменитое творение Баженова - сооруженный в 1784 - 1786 гг. в Москве Пашков дом (старое здание библиотеки им. В. И. Ленина), являющийся и в настоящее время украшением столицы. Построенное на холме сказочное здание отличается легкостью, изяществом и великолепно вписывается в находящийся рядом кремлевский ансамбль. В Москве сохранилось еще несколько зданий Баженова. Проект Михайловского (Инженерного) замка в Петербурге тоже был разработан Баженовым, но его строительство в 1797 - 1800 гг. осуществлено архитектором Бренной.
Трагически сложилась судьба крупных проектов Баженова. Он разработал грандиозный проект Кремлевского дворца, строительство которого вскоре после закладки - в 1775 г. - было прервано, вероятно, в связи с опустошением казны. Так же плачевно закончилось строительство другого детища Баженова - дворца в подмосковной деревне Царицыно. Почти завершенный ансамбль, сооружению которого архитектор посвятил 9 лет, в 1785 г. по приказанию Екатерины разрушили. Это была месть императрицы за близость зодчего к Н. И. Новикову.
Творений Казакова сохранилось значительно больше. Он создавал сооружения самого разнообразного назначения. К серии построек для общественных нужд относится величественное здание Сената в Кремле, здание Голицынской больницы (1-я Градская больница), здание Благородного собрания (Дом союзов) с его знаменитым колонным залом, предназначавшимся для балов и собраний московского дворянства; сооружал Казаков и усадебные комплексы. К ним относится дом Губина (Институт физиотерапии), дом Демидовых (Институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии); Казаков проектировал также строительство церквей, из которых наиболее известна церковь митрополита Филиппа в Москве.
Старов работал преимущественно в Петербурге. Им построен собор в Александро-Невской лавре, являвшийся мавзолеем над гробницей Александра Невского. Главным сооружением Старова был Таврический дворец архитектурный памятник величию России и ее победам в русско-турецкой войне.
Примечательная черта зодчества второй половины XVIII в. - стремление изменить облик городов, стихийную их застройку заменить планомерным созданием городских ансамблей. Учрежденная в 1762 г. "Комиссия строительства столичных городов" распространила свою деятельность не только на Петербург и Москву, но и провинцию, утвердив планы 213 городов. Примером новой планировки города может служить Тверь. Условия для придания ей черт регулярного города создал грандиозный пожар 1763 г., практически уничтоживший старые постройки. Новый план предусматривал систему площадей, прямых и широких улиц, чтобы придать городу определенную цельность и симметричность.
Однако основное внимание правительства было приковано к Петербургу и отчасти к Москве, где сооружались правительственные и общественные здания, корпуса учебных заведений, больниц, богаделен, гостиных дворов и т. д. В Петербурге вдоль набережной Невы были построены здания Академии художеств и Академии наук. Адмиралтейскую часть столицы украсили грандиозный Гостиный двор и др. Набережные Невы одели в гранит, была сооружена решетка Летнего сада. Монументальные сооружения Москвы пополнились Воспитательным домом.
4. БЫТ
Самое существенное изменение в быту населения России второй половины XVIII в. состояло в том, что он в рамках даже одного сословия становился более дифференцированным. Общность быта всех крестьян определялась схожестью производственной деятельности, а также социальных отношений все они, независимо от принадлежности к разрядам, подвергались феодальной эксплуатации. Но в быту крестьян все резче проявлялись различия, обусловленные тем, относились ли они к разряду государственных или владельческих.
Но и уклад жизни помещичьих крестьян, а они составляли во второй половине XVIII в. больше половины сельского населения (53%), не был единообразным - определяющее влияние здесь оказывали формы феодальной ренты: жизнь барщинного крестьянина протекала под бдительным надзором помещика и вотчинной администрации, властно вторгавшимися не только в хозяйственную деятельность, но и семейные отношения. Оброчный крестьянин в этом плане располагал большей свободой, иногда он жил за пределами вотчины, не занимаясь земледелием.
Особую категорию крепостных крестьян составляли дворовые, удовлетворявшие разнообразные потребности барина. Уклад жизни дворни существенно отличался от жизни остальной массы крепостных.
На быт крестьян также оказывали влияние протекавшие в деревне социальные процессы: жизнь капиталистого крестьянина, нередко лишь формально принадлежавшего к своему сословию, а фактически давно порвавшего с земледелием и с деревней, резко отличалась от жизни прочих крестьян. Иногда капиталистый крестьянин сам владел крепостными, его уклад жизни приобретал черты помещичьего быта. Таковые крестьяне графа П. Шереметева Е. Грачев и Г. Бугримов. Первый в 1784 г. владел 161 д. м. п., а второй 73 крепостными, купленными на имя барина. О богатстве капиталистых крестьян свидетельствует размер уплачиваемого оброка, достигавшего нескольких сотен рублей, а также сумма выкупного платежа за обретение свободы. Грачев уплатил Шереметеву 135 тыс. руб. деньгами, уступил ему фабрику, оцененную в 47 885 руб., и крестьян - в 543 300 руб.
Наконец, быт крестьян, как и прочих социальных слоев феодального общества, подвергался воздействию национального и религиозного факторов. Вековые традиции быта народов Сибири, Поволжья имели свою специфику.
Основной производственной ячейкой сельского и городского населения оставалась семья. Отношения между ее членами строились на обычном праве. Старший по возрасту мужчина, как и раньше, являлся главой семьи. Он руководил ее производственной деятельностью, определял последовательность работ, распоряжался трудовыми ресурсами и семейно-брачными отношениями.
Ритм крестьянской жизни определялся циклом сельскохозяйственных работ. Самым напряженным считалось время весеннего сева, сенокоса и жатвы, когда на сон отводились считанные часы. Зимой объем работ значительно сокращался - шел ремонт инвентаря, телег, саней, изготовлялись колеса, а также выполнялись всякого рода мирские работы: ремонт дорог, мостов, колодцев, мирской избы и т. д. Все это не требовало больших трудовых затрат, в семье появлялись лишние работники, которые ее глава отправлял либо в извоз, либо плотничать, либо шить шубы и кафтаны. Весной все члены семьи, занимавшиеся отхожим промыслом, возвращались в свои деревни.
Особо следует подчеркнуть роль географического фактора и плотности населения, оказывавших решающее влияние на сельскохозяйственное производстве и уклад семейной жизни. В центре страны, где плотность населения была самой высокой, а почвы отличались низким плодородием, возникал замкнутый круг: почва требовала удобрения навозом, но малоземелье лишало крестьянина возможности иметь достаточные площади пастбищных и сенокосных угодий и содержать необходимое количество скота. Отсюда оставалась в течение веков низкая урожайность (сам-2 - сам-4) и потребность отправлять членов многодетной семьи на заработки.
В северных губерниях земли было в изобилии, но она представляла районы рискованного земледелия, когда поздняя весна и ранние заморозки препятствовали вызреванию зерновых. Там было развито скотоводство. Чернозем Дона и Северного Причерноморья лишь начинал осваиваться.
Женская половина семьи зимние месяцы проводила более напряженно: с утра до вечера они пряли и ткали полотно, шили белье. Девушки готовили для себя приданое: вышивали полотенца, платки, подолы рубашек.
После ужина начиналось веселье: пение песен, отгадывание загадок, катание на качелях, а также с горок, покрытых льдом. Деревня знала множество песен: хороводных, свадебных, величальных, предназначаемых для стариков, для женатых и замужних, для вдовых мужчин и женщин, по случаю свиданий и расставаний и т. д.
Глава семьи представлял ее интересы перед внешним миром: на мирском сходе, при распределении угодий, он отвечал за исправное несение государственных и владельческих повинностей.
Семейно-брачные отношения среди крестьян оставались почти неизменными. Хотя указ Петра I отдавал вопрос о создании семьи на усмотрение вступавших в брак, практически он, как и раньше, в большинстве случаев решался без учета их желания. В создании семьи участвовало несколько сторон, чьи интересы далеко не всегда совпадали.
В появлении новой семьи был заинтересован помещик, ибо создавалось тягло, т. е. новая единица обложения повинностями. Именно поэтому помещик сам или через приказчиков бдительно следил, чтобы парни не засиживались в женихах, а девушки - в невестах. Если девушку своевременно не выдавали замуж, то ее родители должны были платить помещику штраф.
В женитьбе сына были заинтересованы его родители: с появлением невестки семья приобретала дополнительную рабочую единицу. Чтобы заполучить ее, иногда женили 12 - 15-летнего сына на вполне взрослой девушке или даже вдове. Противоположных взглядов придерживались в семье невесты - там стремились попридержать дочь, поскольку лишались работницы. Потери, связанные с уходом девушки в чужую семью, компенсировали получением за невесту выкупа, иногда достигавшего нескольких десятков рублей, что препятствовало заключению брака.
Наконец, к созданию семьи были причастны сами брачующиеся, с желанием которых считались более, чем ранее, но не всегда оно было решающим. В итоге часто создавалась семья с отсутствием благоприятных условий как для производственной деятельности, так и прироста населения. Последнее обстоятельство приобрело значение общегосударственной проблемы, о чем свидетельствует записка М. В. Ломоносова "О сохранении и размножении российского народа", в которой он предлагал "вредное приумножению и сохранению народа неравенство супружества запретить".
Подавляющее большинство селян, как и в предшествующих столетиях, жило в курных избах. Живучесть традиций топить по-черному объяснялась экономическими причинами - для отопления по-белому требовалось в два раза больше дров. А так как пила еще не проникла в крестьянское хозяйство, и дрова, от рубки деревьев до разделки их на поленья, заготавливали топором, то это отнимало у крестьян массу сил и времени.
В XVIII в. в конструкции изб произошло несколько существенных изменений. Одно из них состояло в том, что в избах, сооружаемых в центральных районах страны, появились деревянные полы, что стало шагом вперед как в гигиеническом отношении, так и для сохранения тепла. Другим новшеством было появление потолка, вызвавшее изменения в расположении окон. В предшествующее время три окна избы располагались не на одном уровне: среднее пробивалось выше двух крайних и выполняло функции дымохода. Теперь, с устройством потолка, дым стелился равномерно по веей избе и надобность в окне на высоком месте фронтона отпадала. Для вытягивания дыма из избы использовались дымоводы. В зажиточных семьях стали появляться "косящатые окна" - застекленные рамы, прикрепляемые к срубу при помощи косяков.
Новое прослеживается и в конструкции печи, которую стали использовать не только для обогрева и приготовления пищи, но и как лежанку - поверх глиняного остова печи сооружались дощатые настилы, на которых, как правило, спали старики. Интерьер избы помимо печи составляли полати помост для сна, сооружаемый на уровне печи. Зимой под полатями держали появившийся на свет молодняк - овец и телят. По периметру стен закреплялись лавки, предназначавшиеся как для сиденья, так и сна. Над лавками крепились полки для хранения мелких предметов.
Затхлый воздух избы, огромная скученность и скудное питание вызывали высокую смертность сельского и городского населения. До трехлетнего возраста, как считал Ломоносов, умирало 4/5 младенцев. Статистика воспитательного дома в Москве свидетельствует, что смерть уносила там до 18 - 20-летнего возраста 85% воспитанников. Главными виновниками детской смертности были оспа и корь. Много детских жизней уносил обычай погружать детей в холодную воду во время крещения. Ломоносов называл попов "палачами затем, что желают после родин и крестин вскоре и похороны для своей корысти".
Крепостное население в подавляющей массе оставалось неграмотным - ни государство, ни помещики не помышляли об организации школ для детей крепостных крестьян. Лишь отдельные помещики содержали школы, и то исключительно для детей дворовых - из их числа барин комплектовал вотчинную администрацию, а также готовил доморощенных юристов, представлявших его интересы в правительственных учреждениях, использовал в оркестрах и собственных театрах. Относительно высоким бьи удельный вес грамотных среди государственных крестьян. В некоторых уездах Поморья каждый четвертый-пятый крестьянин владел грамотой. Успех в распространении грамотности очевиден, если учесть, что в XVII в. грамотных там было 2 4%.
Наряду с семьей огромное влияние на жизнь сельского населения оказывала община. Она выступала хранительницей традиций повседневной жизни селян, касались ли они хозяйственной деятельности, внутрисемейных отношений или повинностей в пользу помещика и государства. Община выполняла также административно-полицейские и судебные функции. Наконец, община являлась носительницей общественного мнения, создавая основанную на обычном праве нравственную атмосферу.
Важнейшей функцией общины являлись ежегодно производимые уравнительные переделы земли, учитывавшие часто менявшиеся трудовые ресурсы семьи, связанные со смертью работника, возмужанием малолетнего, приходом невестки и т. д.
В сохранении хозяйственной жизнеспособности каждой крестьянской семьи интересы общины совпадали с интересами помещика: община была заинтересована в сохранении способности ее членов платить подушную подать, а помещик - выполнять владельческие повинности. Община по собственной инициативе или по принуждению помещика следила за хозяйственной состоятельностью своих членов, не допуская их до разорения. В случае пожара, падежа скота, смерти кормильца помещик, община оказывали помощь попавшему в беду односельчанину.
Советская историография считала патернализм, т. е. заботу помещика о крестьянах, трюком буржуазной историографии, но как свидетельсвуют источники, патернализм имел место. Помещик и крестьянин составляли известное единство противоположностей.
В компетенцию мирского схода входила разверстка рекрутской повинности. При решении этого вопроса мирской сход стремился пожертвовать такими членами общины, избавление от которых не наносило ей существенного ущерба: в рекруты определяли недоимщиков и лиц, зарекомендовавших себя лодырями, пьяницами. Мирской сход, кроме того, принимал меры и по отношению к нерадивым хозяевам, осуждая их за леность и мотовство. Мирской сход разбирал множество казусов повседневной жизни крестьян: регулировал споры о межах, о разделе имущества между наследниками, разбирал ссоры и драки, определял меру наказания, которую тут же на сходе приводили в исполнение. На мирском деревенском сходе особым авторитетом пользовались голоса умудренных опытом "лутчих стариков".
Община представляла замкнутую сословную организацию, в частности, отвечала за то, чтобы никто из посторонних (беглые крестьяне, рекруты, матросы, солдаты) не проживал на ее территории.
Помимо деревенской общины, объединявшей население деревни, существовала волостная община, в которую входили крестьяне нескольких деревень, составлявших вотчину. Если в деревенской общине был выборный староста, то волостная община имела более сложную организацию. Возглавлял ее бурмистр, отвечавший за безнедоимочное выполнение государственных и владельческих повинностей. Вторым лицом в волостной общине являлся староста, обязанность которого состояла в созыве волостных мирских сходов и определении вопросов, выносимых на их обсуждение. Он же отвечал за своевременный сбор денег в мирскую казну. Волостная община избирала нескольких целовальников: один из них ведал сбором подушной подати, другой - сбором оброчных денег помещику, третий - сбором хлеба в магазины на случай неурожая. Община держала посыльного и сторожа.
Перечисленные должностные лица находились на иждивении общины. На сходах волостной общины верховодили зажиточные селяне. Если общинники черносошного Севера называли таких крестьян горланами, то в общинах центра страны они известны под именем крикунов.
Общинные порядки консервировали традиционно сложившиеся отношения в деревне. Именно поэтому капиталистые крестьяне накапливают капиталы за пределами общины, вне сферы ее досягаемости. Вместе с перечисленными негативными свойствами община несла позитивное начало, выполняя функции социальной защиты крестьянина от посягательств внешнего мира.
Среди производительного населения в XVIII в. быстро растет новая прослойка - работные и мастеровые люди мануфактур. Их уклад жизни отличался пестротой, обусловленной отраслью промышленности и местом нахождения мануфактур: суконные и шелковые предприятия размещались в городах, в то время как металлургические и стекольные заводы возводились у источников сырья. Персонал первого типа мануфактур в подавляющем большинстве случаев не имел собственных жилищ и не был связан с сельским хозяйством, а второго - жил семьями и не порывал с земледелием. Многие семьи мастеровых и работных людей уральских заводов возделывали пашню, и все без исключения разводили скот и занимались огородничеством.
Общим для всех мастеровых и работных людей была фиксированная продолжительность рабочего дня - 13,5 часов в светлую половину года и 11,5 часов в темные месяцы.
Источником существования работников мануфактур являлось жалованье. Оно было столь ничтожным, что его недоставало на содержание работного человека, не говоря уже о членах семьи. Большинство работных и мастеровых людей крупнейшей в Москве мануфактуры - Суконного двора, где было занято в 1771 г. свыше 1200 человек, не имели семьи, а также и средств, чтобы снять комнату или угол, и ютились в здании самого предприятия, спали рядом со станами, на которых работали. Правительство в документе, относящемся к 1741 г., признавало, что "очень срамно было видеть, что большее число мастеровых и работных людей так ободранно и плохо одето находятся, что некоторые из них насилу и целую рубаху на плечах могут иметь". Три десятилетия спустя жизнь мастеровых и работных людей оставалась такой же беспросветной. В 1771 г. в связи с эпидемией чумы доктор И. Кулманн, обследовавший Суконный двор, отметил, что высокая смертность работников объяснялась чрезвычайно "худым" состоянием пищи, "особливо при ужасно нечистом их образе жизни".
На мануфактурах широко применялся женский и детский труд, а также труд подростков. Последним на частных заводах Урала платили вдвое меньше, чем взрослым. Только в начале 60-х гг. велено было подросткам старше 15 лет платить, как взрослым.
На мануфактурах царил такой же произвол, как и в крепостной вотчине. Там, где господствовал принудительный труд, мануфактурист распоряжался судьбами работных и мастеровых людей так же бесконтрольно, как помещик своими крепостными, - любая оплошность работника влекла телесное наказание или вычет из жалованья. Главным средством наказания наемных работников являлись штрафы.
Дифференциация быта четко обозначилась и среди дворянства. Во второй половине XVIII в. усилилась тяга к роскоши, к изысканному столу, к неизвестным ранее наслаждениям и развлечениям. Возможность удовлетворить их была различной у такого богача, как Н. П. Шереметев, владевшего в конце столетия 198 785 крепостными обоего пола, и у безвестного помещика, довольствовавшегося где-либо в глухомани 10 - 15 душами. Богатые помещики разъезжали в дорогих, выписанных из-за рубежа каретах, одевались в мундиры и фраки, сшитые самыми модными портными европейских столиц, употребляли изысканные блюда и напитки, тоже доставленные из-за границы, их прихоти мгновенно готовы были удовлетворить множество слуг, облаченных в роскошные ливреи. Содержание дворни, достигавшей 300 - 500 человек, являлось одной из самых значительных статей расхода. Каждое из многочисленных блюд готовил отдельный повар, за столом прислуживало десяток-полтора официантов, знатный барин имел своего парикмахера, портных, башмачников и др.
Во второй половине XVIII в. модной стала роговая музыка, оркестр состоял из 40 - 60 музыкантов, каждый из них извлекал из своего инструмента единственную ноту. Столь же модным считалось иметь в усадьбе свой театр. Под Москвой существовало несколько усадеб, принадлежавших баснословно богатым вельможам. Таковы усадьбы в Архангельском, Кускове, Останкино, Нескучном саду и др. Если усадьба в Архангельском приобрела репутацию музея, то главной достопримечательностью Останкино был театр, труппа которого насчитывала свыше 300 актеров: музыкантов, певцов, танцовщиков.
Вельможам подражали помещики средней руки и тоже заводили у себя роговую музыку и театры, причем сами определяли актерские способности своей дворни. А. В. Суворов писал управляющему: "Васька комиком хорош; но трагиком будет лучше Никитка. Только должно ему научиться выражению, что легко по запятым, точкам, двоеточиям, восклицательным и вопросительным знакам".
Некоторые вельможи держали открытый стол - каждый дворянин, даже незнакомый, мог воспользоваться гостеприимством хозяина и отобедать у него. Хлебосольство русских бар приобрело европейскую известность. Один иностранец заметил, что можно было объехать всю страну, не издержав ни одной копейки на провизию.
Вельможа лето проводил в окружении семьи на лоне природы - в усадьбе. День барина начинался распоряжениями дворецкому, старостам, приказчику. Остальное время он проводил праздно: на охоте, рыбной ловле, принимая гостей, выезжая в гости, за пустой болтовней. Обед продолжался часа три, за ним следовал десерт, называвшийся заедками.
Зимние месяцы обеспеченный барин проводил в столицах - в Москве или Петербурге. С наступлением санного пути туда двигался огромный обоз, нагруженный всякой снедью: замороженными поросятами, гусями, утками, маслом, мешками с мукой и крупами. Через несколько дней за обозом со снедью следовал обоз, доставлявший в столицу барина и его семью. Месяцы пребывания в столице представляли сплошной праздник. Устраивались балы, званые обеды, маскарады, из-за стола с карточной игрой вставали, только чтобы пообедать и отдохнуть. Держать шутов и дураков считалось теперь дурным тоном, приличным почитали развлекаться в театрах, которых в Москве в конце века существовало 15, из них 14 частных. По четвергам приезжали в Благородное собрание, куда одни вывозили в свет невест, а другие подыскивали выгодные партии для сыновей.
Выше речь шла о богатых дворянах, сытую жизнь которых обеспечивали тысячи крепостных. Таких было немного. Три пятых помещиков владели менее чем 20 крепостными д. м. п., и только у 16% их насчитывалось свыше 100 д. м. п. Совершенно очевидно, что размер получаемой ренты не позволял мелкопоместным дворянам жить в роскоши: их хоромы мало чем отличались от крестьянской избы, в них было два покоя, отделенных друг от друга сенями, а все убранство составляли сколоченные из досок лавки и стол. Такой дворянин разъезжал в сооруженной доморощенными мастерами колымаге, употреблял незамысловатую, но обильную пищу, у него не было возможности следить за модой и в соответствии с ее веяниями менять гардероб.
Столь же разительно отличалось воспитание и образование: если представители дворянской элиты держали гувернеров и гувернанток, а также нанимали учителей, платя им крупные по тем временам суммы в 300 - 500 руб. в год, то мелкопоместный дворянин обучал детей грамоте силами своей семьи или привлекал для этой цели священнослужителей и отставных солдат. Вслед за домашним образованием богатый барин пристраивал свое чадо в частный пансион губернского города, а затем - в сословное учебное заведение в столице, в то время как образование отпрыска мелкопоместного дворянина ограничивалось чаще всего главным училищем губернского города.
Современники, прошедшие школу домашнего воспитания, единодушны в оценке педагогического мастерства наемных учителей. В их роли сначала выступали немцы, а затем эмигранты-французы, большинство из которых были людьми невежественными. Главным средством поощрения усердия учеников у них были розги. Память дворянских мемуаристов запечатлела жестокие истязания, которым в детстве их подвергали заезжие учителя.
На уклад жизни дворян оказывали влияние не только размеры земле- и душевладения, но и происходившее во второй половине XVIII в. расширение их привилегий. При Петре Великом, когда служба дворян была обязательной и бессрочной, дворяне проводили время либо в казармах, либо в канцеляриях гражданских учреждений. В усадьбах они появлялись наездом. Поэтому постоянными жителями деревни были либо увечные, либо старики, неспособные к дальнейшей службе.
Положение резко изменилось после опубликования Манифеста о вольности дворянской, проведения Екатериной II областной реформы и обнародования Жалованной грамоты дворянству. Во-первых, изменился возрастной состав провинциального дворянства: в усадьбах стали оседать полные сил дворяне, либо воспользовавшиеся правом уходить в отставку, либо перешедшие на службу в уездные и губернские учреждения, штаты которых сильно разбухли после областной реформы. Во-вторых, в губерниях и уездах были созданы сословные корпорации дворян: раз в три года они съезжались в уездные и губернские города для избрания должностных лиц в сословные учреждения и предъявления своих претензий правительству.
Контакты, установленные во время дворянских съездов, продолжали поддерживаться и в остальное время. Прежняя замкнутость исчезала, в обычай вошли взаимные визиты; помещик два-три раза в году отправлялся в путешествие по округе, чтобы навестить не столько близлежащих соседей, с которыми он, как правило, находился в ссоре из-за порубки леса или спорной межи, сколько помещиков, чьи владения были от него удалены.
В массе своей дворянство не отличалось ни образованностью, ни высокой духовной культурой. Значительная часть его паразитировала, прожигала жизнь, оставляя после себя долги и расстроенное хозяйство. В то же время из дворянской среды вышли М. М. Щербатов и А. Т. Болотов, Д. И. Фонвизин и А. Н. Радищев, Г. Р. Державин и А. П. Сумароков, а сыновья этого поколения дворян стали декабристами.
Быт купечества отличался своеобразием. Главное состояло в том, что духовный облик подавляющего большинства богатых купцов значительно отставал от их материального достатка. Отсюда чувство власти денег сочеталось с чувством сословной неполноценности. Другая черта быта купечества состояла в его подражании быту дворянства.
Купцы в Уложенной комиссии безуспешно требовали себе шпагу, т. е. дворянских привилегий. Дворянского статуса они не получили, но зато они могли воспользоваться, не спрашивая на то разрешения, всем, что предоставляли им деньги: носить дорогие шубы, сооружать пышные хоромы, содержать богатый выезд. Все это уживалось с грубостью нравов, невежеством, мотовством и стремлением обмануть покупателя.
Слабая изученность купеческого быта принуждает ограничиться иллюстрацией жизни богатого дмитровского купца А. И. Толченова, оставившего дневник с описанием множества бытовых деталей. В городе он слыл заметной фигурой не только среди купечества, избравшего его своим депутатом в Уложенную комиссию, но и среди представителей вельможного дворянства. Его дом не считали зазорным навещать князья и воеводы, оказавшиеся в Дмитрове церковные иерархи и даже московский губернатор. В этом сказывалась власть денег, в значительной степени сметавшая сословные предрассудки и дворянскую спесь. Но в самом факте регистрации подобных визитов проглядывает сознание неполноценности и стремление подчеркнуть свою значимость упоминанием фамилий родовитых визитеров.
Личность Толченова является скорее исключительной, чем ординарной. Его интересы выходят за рамки сведений о ценах на хлеб, торговлей которым он занимался. Потребности Толченова не замыкаются торговыми сделками, кругом семьи и родственников, ежедневными посещениями церкви. Его взволновала культурная жизнь столиц, в каждый свой приезд в Москву или Петербург он навещал музеи, книжные лавки, посещал театры, осматривал достопримечательности.
Поражает общность судьбы купца Толченова с судьбами многих дворян, особенно вельмож: достигнув богатства, он перестал заниматься делом, передоверив торговые операции приказчикам. Капитал его стал таять из-за праздной жизни и непроизводительных расходов: он построил лучший в городе дом, воздвиг огромную оранжерею, пожертвовал деньги на постройку придела в церкви, приобрел паникадило для нее. Немалые суммы он проигрывал в карты. Если, однако, промотавшимся вельможам протягивало руку помощи государство, то разорившийся купец уходил в безвестность.
В заключение приведем пространную выдержку из записок графа Сегюра, в 1785 - 1789 гг. занимавшего пост французского посла при Екатерине Великой. Наблюдательный дипломат обратил внимание на контрастные черты быта населения столицы империи: "Петербург предоставляет уму двойственное зрелище; здесь в одно время встречаешь просвещение и варварство, следы X и XVIII веков, Азию и Европу, скифов и европейцев, блестящее гордое дворянство и невежественную толпу. С одной стороны, модные наряды, богатые одежды, роскошные пиры, великолепные торжества, зрелища, подобные тем, которые увеселяют избранное общество Парижа и Лондона; с другой - купцы в азиатской одежде, извозчики, слуги и мужики в овчинных тулупах, с длинными бородами, с меховыми шапками и рукавицами и иногда с топорами, заткнутыми за ременные пояса.
Богатые купцы в городах любят угощать с безмерной и грубой роскошью; они подают на стол огромнейшие блюда говядины, дичи, рыбы, яиц, пирогов, подносимых без порядка, некстати и в таком множестве, что самые отважные желудки приходят в ужас.
Русское простонародье, погруженное в рабство, не знакомо с нравственным благосостоянием; но оно пользуется некоторою степенью внешнего довольства, имея всегда обеспеченное жилище, пищу и топливо; оно удовлетворяет своим необходимым потребностям и не испытывает страданий нищеты".
Глава XXI
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ
РАЗВИТИЕ РОССИИ
В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.
1. ТЕРРИТОРИЯ, НАСЕЛЕНИЕ И ЕГО СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА
К началу XIX в. Россия представляла собой огромную континентальную страну, занимавшую обширную площадь Восточной Европы, Северной Азии и часть Северной Америки (Аляску и Алеутские острова). За первую половину XIX в. ее территория увеличилась с 16 до 18 млн. кв. км за счет присоединения Финляндии, Царства Польского, Бессарабии, Кавказа, Закавказья и Казахстана.
По данным 1-й ревизии (1719), в России насчитывалось 15,6 млн. человек обоего пола, по 5-й (1795) - 37,4 млн., а по 10-й (1857) - 59,3 млн. (без Финляндии и Царства Польского). Естественный прирост населения в первой половине XIX в. составлял около 1% в год, а средняя продолжительность жизни - 27,3 года, что вообще было характерно, как показывают зарубежные демографические расчеты, для "стран доиндустриальной Европы". Низкие показатели продолжительности жизни обусловливались высокой детской смертностью и периодическими эпидемиями. Более 9/10 населения России проживало в сельской местности. По переписи 1811 г., городское население насчитывало 2765 тыс. человек, а по переписи 1863 г. - 6105 тыс., т. е. за полвека оно увеличилось в 2,2 раза, но удельный вес его по отношению ко всему населению возрос за это время незначительно - с 6,5 до 8%. Численность самих городов за полвека возросла с 630 до 1032. Однако среди них преобладали небольшие города: в начале XIX в. из 630 городов 500 насчитывали менее 5 тыс. каждый и только 19 - свыше 20 тыс. жителей. Такое соотношение между мелкими и крупными городами практически сохранялось и к началу 60-х годов XIX в. Самыми крупными городами являлись обе "столицы" Петербург и Москва. Численность Петербурга за первую половину XIX в. возросла с 336 до 540 тыс., а Москвы - с 275 до 462 тыс. человек. Многие города представляли собой фактически большие села, жители которых занимались земледелием на отведенных городам землях, отчасти торговлей и мелкими промыслами. В это время официальное разделение поселений на города и села производилось по административному признаку. Поэтому было немало крупных торгово-промышленных селений, которые по характеру занятий жителей и даже по внешнему виду были настоящими городами (как, например, крупное фабричное село Иваново, которое по числу жителей превосходило даже губернский город Владимир). Такими промышленными селами были Павлово, Кимры, Городец, Вичуга, Мстёра. Однако они продолжали оставаться на положении сел, ибо в большинстве своем принадлежали крупным помещикам-магнатам - Шереметевым, Паниным, Голицыным, Юсуповым, Воронцовым. Право помещиков на владение такими селами тормозило процесс городообразования. Так, село Иваново получило статус города лишь в 1871 г., когда оно окончательно освободилось от всех своих обязательств по отношению к его бывшему владельцу графу Шереметеву.
В административном отношении европейская часть России делилась на 47 губерний и 5 областей (Астраханская, Таврическая, Кавказская, земля Войска Донского и земля Войска Черноморского). В дальнейшем численность губерний увеличилась за счет деления некоторых из них и присоединения новых территорий. Области Астраханская и Таврическая получили статус губерний. Сибирь по административному делению 1822 г. была разделена на Тобольскую, Томскую, Омскую, Иркутскую, Енисейскую губернии и Якутскую область. В 50-х годах XIX в. образованы еще Камчатская, Забайкальская, Приморская и Амурская области.
К середине XIX в. вся Россия состояла из 69 губерний и областей, каждая из которых подразделялась на уезды (на Украине и в Белоруссии поветы). В среднем на губернию приходилось по 10 - 12 уездов. Каждый уезд состоял из двух станов во главе со становыми приставами. Некоторые группы губерний были объединены в генерал-губернаторства и наместничества. В европейской части России в генерал-губернаторства были объединены три литовские (Виленская, Ковенская и Гродненская) губернии с центром в Вильне и три - Правобережной Украины (Киевская, Подольская и Волынская) с центром в Киеве. Закавказские губернии составляли Кавказское наместничество. Генерал-губернаторство Сибири в 1822 г. было разделено на два Восточно-Сибирское с центром в Иркутске и Западно-Сибирское с центром в Тобольске. Статус генерал-губернаторств имели столичные губернии Московская и Петербургская. На юге России в начале XIX в. были образованы 5 градоначальств (административно-территориальные единицы, включавшие города и прилегающие к ним территории) в Одессе, Таганроге, Феодосии, Керчи, Измаиле. Они выделялись из губерний и подчинялись непосредственно Министерству внутренних дел, управлялись градоначальниками с правами губернатора.
Для феодального общества характерно деление его на сословия социальные группы, обладающие разными правами и обязанностями, закрепленными обычаями или законами и, как правило, передающимися по наследству.
Сословный строй России первой половины XIX в. получил свое оформление, как уже было сказано ранее, еще в начале XVIII в., когда окончательно утвердилось и деление населения на привилегированные и податные сословия.
Высшим привилегированным сословием являлось дворянство. В законе говорилось: "Дворянство - ограда престола, важнейшее орудие правительства. Для него отверсты в отечестве нашем все пути чести и заслуг". Дворянство состояло из двух категорий - "дворянства потомственного" и "дворянства личного". Потомственное дворянство передавалось по наследству и приобреталось "по рождению" (по происхождению), "по выслуге" (начиная с 8-го класса по Табели о рангах Петра I), "монаршей милостью" (царским пожалованием за какие-либо заслуги) и "пожалованием российского ордена" (дававшим право на получение дворянского достоинства). Статус российского потомственного дворянства получили (точнее, сохранили) дворяне присоединенных к России Финляндии, Польши, Закавказья. Личное дворянство приобреталось путем выслуги с 12-го ранга на гражданской и 14-го на военной службе.
Потомственные дворяне обладали исключительным правом владения крепостными крестьянами, неприкосновенностью дворянского достоинства, освобождением от обязательной службы, от подушной подати и прочих повинностей (натуральных и денежных), освобождением от телесных наказаний ("телесное наказание да не коснется благородного"), преимуществом при чинопроизводстве, при получении образования (причем специально для дворян в закрытых учебных заведениях), монопольным правом на наиболее доходные промышленные производства (например, монополия на винокурение), правом иметь свои дворянские корпоративные учреждения (уездные и губернские дворянские выборные органы), наконец, правом поступать на службу к союзным с Россией государствам, получать ордена, свободный выезд за границу. Личные дворяне обладали привилегиями дворян потомственных, кроме права владения крепостными крестьянами.
Петровская Табель о рангах, дававшая возможность приобретать потомственное или личное дворянство путем выслуги, способствовала притоку в дворянство представителей других сословий. К 1825 г. таких дворян в составе российского дворянства было уже 54%.
Личные дворяне жили в основном за счет жалованья за военную и гражданскую службу. Этими же источниками дохода пользовались многие потомственные дворяне, среди которых не все были помещиками. По данным ревизии 1833 г., из 127 тыс. семей потомственных дворян крепостными крестьянами владели 109 тыс. Большинство их (76 тыс., или 70% к поместному дворянству) относилось к числу мелкопоместных, т. е. владевших каждый менее 21 д. м. п. крестьян. Крупных помещиков, владевших каждый свыше 1 тыс. д. м. п., насчитывалось 3,7 тыс. (или 3%), но у них находилось в общей сложности 5120 тыс. д. м. п. крепостных крестьян, т. е. более половины их общего числа. Среди этих помещиков выделялись такие крупные магнаты, как Шереметевы, Юсуповы, Воронцовы, Гагарины, Голицыны, владевшие каждый десятками тысяч крепостных крестьян и сотнями тысяч десятин земли. К середине XIX в. во всей Российской империи (включая Польшу, Финляндию и Закавказье) числилось 887 тыс. дворян обоего пола, из них 610 тыс. потомственных и 277 тыс. личных.
Привилегированным сословием являлось духовенство, освобожденное от всех податей, рекрутской повинности и от телесных наказаний (более подробные сведения о положении духовенства см. в главе XXVI).
При Петре I оформился сословный статус купечества, которое первоначально состояло из двух гильдий, а с 1775 г. - трех гильдий. Купечество освобождалось от подушной подати (вместо нее платило в казну гильдейский взнос в размере 1% с объявленного им капитала) и телесных наказаний, а купцы 1-й и 2-й гильдий также освобождались и от рекрутчины. Сословный статус купца всецело зависел от его имущественного состояния: в случае разорения и банкротства он утрачивал свой статус. По данным Министерства финансов, численность купцов за 1801 - 1851 гг. возросла со 125 до 180 тыс. д. м. п.
В 1832 г. была образована новая привилегированная сословная категория - почетные граждане двух степеней (потомственных и личных), которым предоставлялись привилегии: освобождение от рекрутчины, телесных наказаний, от подушной подати и других государственных повинностей. В категорию почетных граждан, чье звание передавалось по наследству, попадали купцы первой гильдии, ученые, художники, дети личных дворян и духовенства, имевшего образовательный ценз. В личные почетные граждане попадали чиновники до 12-го ранга и дети духовенства, не имевшего образовательного ценза.
Основную массу непривилегированных (податных) сословий составляли крестьяне трех основных категорий: государственные (или казенные), владельческие (помещичьи) и удельные (принадлежавшие царской фамилии).
Помещичьи крестьяне были самой многочисленной категорией. Перед отменой крепостного права их насчитывалось 23,1 млн. человек обоего пола, в том числе 1467 тыс. дворовых и 543 тыс. приписанных к частным заводам и фабрикам. Удельный вес крепостных крестьян составлял в то время 37% ко всему населению империи. Основная масса крепостных крестьян проживала в центральных губерниях, а также в Литве, Белоруссии и на Украине, где они составляли от 50 до 70% населения. Совсем не было крепостных крестьян в Архангельской губернии, а в Сибири их насчитывалось всего 4,3 тыс. чел., в основном дворовых. Крепостные крестьяне фактически находились в полной зависимости от владельцев, которые могли сдавать их без очереди в рекруты, ссылать в Сибирь, наказывать ("без увечья"), отнять у них все их достояние, а самих крестьян продавать, дарить, закладывать в кредитные учреждения, передавать по наследству. Словом, крепостное право в России превратилось в вещное право и достигло такого развития, что мало чем отличалось от рабства.
Положение государственных крестьян было несколько лучше, чем помещичьих. Они принадлежали казне и назывались "свободными сельскими обывателями". В составе государственных крестьян находились и однодворцы потомки служилых людей, размещенных главным образом в Курской, Орловской и Воронежской губерниях, где находились охраняемые ими засечные черты. Уже при Петре I на них наложили подушную подать и заставляли отбывать рекрутскую повинность, а при Николае I у них отобрали принадлежавшие им 23 тыс. д. м. п. крепостных крестьян, но своими земельными участками они продолжали владеть на правах собственности. Всех категорий государственных крестьян по 10-й ревизии (1857) насчитывалось около 19 млн. человек обоего пола. Основная масса государственных крестьян была сосредоточена в северных и центральных губерниях России, на Левобережной и Степной Украине, в Поволжье и Приуралье. Помимо подушной подати государственные крестьяне платили еще и денежный оброк в казну. Ранее их могли путем "пожалований" перевести в разряд помещичьих. Александр I хотя и прекратил с 1801 г. практику раздачи казенных крестьян в частные руки, но не оградил от других форм закрепощения: перевода в военные поселяне, передачи в удельное ведомство. В Литве, Белоруссии и на Правобережной Украине сотни тысяч государственных крестьян были сданы в аренду. Арендаторы широко практиковали в своих имениях барщину и эксплуатировали этих крестьян не менее жестоко, чем помещики своих крепостных.
"Промежуточное" положение между государственными и владельческими занимали удельные крестьяне. Это бывшие дворцовые крестьяне, которые с 1797 г. получили название удельных, когда был создан для управления ими Департамент уделов. С 1800 по 1858 г. численность удельных крестьян возросла с 467 тыс. до 838 тыс. д. м. п. "Удельные крестьяне, - говорилось в законе, - находятся в том же отношении к императорской фамилии, как помещичьи к помещикам". Помимо уплаты подушной подати, отбывания рекрутчины и других государственных повинностей, удельные крестьяне платили также оброк в пользу императорской фамилии за предоставленные им в пользование наделы.
Другим податным сословием были мещане - лично свободное (бывшее посадское) население городов, обязанное платить подушную подать, отбывать рекрутчину и прочие денежные и натуральные повинности. Сам термин "мещане" официально был принят в 1775 г. и произошел от польского слова "място" (город). В 1811 г. мещан числилось 703 тыс., а в 1858 г. - 1890 тыс. обоего пола. Не все принадлежавшие к этому сословию жили в городе. Выкупившиеся на волю крестьяне, желавшие перейти в сословие мещан, обязывались приписаться к какому-либо уездному городу, но обычно они продолжали проживать в своем прежнем селении.
Существенное место в социально-сословной структуре населения России занимали казачество и разночинцы. Казачество составляло военизированную категорию, в которой все мужское население в возрасте с 18 до 50 лет считалось военнообязанным, составляя иррегулярную конницу. Несение военной службы освобождало казачество от рекрутчины, подушной подати и других повинностей. По закону каждая "ревизская душа" (м. п.) получала надел в размере 30 десятин. Однако эта норма, особенно в старых, более густо заселенных казачьих округах, не соблюдалась. В первой половине XIX в. казачество состояло из Донского, Черноморского, Терского, Оренбургского, Уральского и Сибирского войсковых округов.
Термин "разночинец" появился в начале XVIII в. Тогда к таковым относили "разных чинов" людей, составляющих особую служилую группу населения, лично свободную, но не принадлежавшую ни к податным, ни к привилегированным сословиям. В первой половине XIX в. разночинец - это в первую очередь образованный интеллигент, выходец из мещанства, духовенства, деятель науки, литературы и искусства. К середине XIX в. разночинцев в России насчитывалось 24 тыс. человек м. п. Отметим, что не все разночинцы - "деятели передового общественного движения". Подавляющая их часть верно служила престолу.
2. КРИЗИС КРЕПОСТНИЧЕСТВА
В первой половине XIX в. Россия продолжала оставаться преимущественно аграрной страной с экстенсивным характером развития земледелия. С 1802 по 1860 г. посевная площадь возросла с 38 до 58 млн. десятин (на 53%), а валовые сборы хлебов - со 155 до 220 млн. четвертей (на 42%, в одной четверти насчитывалось от 7 до 10 пудов). Если учесть и естественный прирост населения, то в расчете на 1 душу количество производимых хлебов оставалось почти на одном уровне.
Господствующей системой земледелия было традиционное трехполье яровые, озимые, пар. В северных губерниях страны при обилии лесных угодий и недостатке пахотных земель существовала подсечно-огневая система земледелия в соединении с трехпольем. Трудоемкость работ при подсеке вознаграждалась высокой урожайностью без внесения удобрений в течение 3 6 лет: она была в 7 раз выше, чем на обычных землях. Затем по мере истощения отведенного под подсеку участка он использовался для сенокоса, а позже снова запускался под лес. В южных степных районах с обширными земельными пространствами и относительно редким населением применялась залежно-переложная система, когда земля в течение нескольких лет подряд использовалась под пашню без внесения удобрений, а затем "запускалась" под залежь на 15 - 20 лет.
Среди сельскохозяйственных культур преобладали "серые" хлеба: рожь, ячмень, овес. В центрально-черноземных губерниях, в Среднем Поволжье и в южной степной полосе значительный удельный вес составляли посевы пшеницы, которая в большей своей части шла на продажу. С 40-х годов XIX в. в центральных губерниях расширяются посевы картофеля, а в южных - посевы сахарной свеклы, использовавшейся на сахарных заводах.
Важнейшей отраслью сельского хозяйства являлось животноводство. Оно носило преимущественно "натуральный" характер, т. е. скот разводился главным образом "для домашнего употребления", а не на продажу. Товарное животноводство имело место в Ярославской, Костромской, Тверской, Вологодской и Новгородской губерниях.
В первой половине XIX в. расширяются посевы технических культур (льна, конопли, табака и пр.), вводится плодосменная система с травосеянием, заменяющая традиционное трехполье. Внедряются технически более совершенные сельскохозяйственные орудия и механизмы - молотилки, веялки, сеялки, жатки. Некоторые нередко конструировали крестьяне-самоучки. Государство через общества сельского хозяйства, устройство выставок, издание агрономической литературы поощряло введение этих новшеств.
Применялся и наемный труд в земледелии. По данным статистики 50-х годов XIX в., на сельскохозяйственные работы уходило 700 тыс. человек, преимущественно в южную степь, в Заволжье, частью в Прибалтику.
Расширялись аренда и покупка земли крестьянами. К середине XIX в. среди государственных крестьян насчитывалось 268 тыс. земельных собственников, в среднем на каждого приходилось по 4 дес. купленной земли. Помещичьими крестьянами только в девяти центральных губерниях было приобретено (на имя помещиков) до 270 тыс. десятин. Около 140 тыс. десятин купленной земли принадлежало 17 тысячам удельных крестьян.
В конце XVIII - начале XIX в. формируются очаги торгового земледелия: в степной части юга России и в Заволжье складываются районы зернового хозяйства и тонкорунного овцеводства, в Крыму и в Закавказье - центры виноградарства и шелководства, в нечерноземных губерниях - районы торгового льноводства, коноплеводства, хмелеводства, а около крупных городов и промышленных центров - торговое огородничество. Крупным центром торгового огородничества являлся Ростовский уезд Ярославской губернии. Пойменные земли около озера Неро вблизи Ростова стали "колыбелью русского огородничества". В Богородском и Бронницком уездах Московской губернии возник район торгового хмелеводства, охватывавший 142 селения. В 40-х годах XIX в. здесь выращивалось до 10 тыс. ц. хмеля, значительная часть которого шла на экспорт. В Московской, Ярославской, Тверской и Нижегородской губерниях возникли центры торгового луководства, табаководства, птицеводства и мясо-молочного хозяйства. Однако удельный вес предпринимательского сельского хозяйства был тогда еще невелик.
Помещичье хозяйство, втягиваясь в товарно-денежные отношения, постепенно теряло свой натуральный характер. С этим было связано и изменение форм феодальной ренты, наметившееся еще в предшествующее время. В центрально-промышленных губерниях накануне отмены крепостного права на оброке находилось 67% помещичьих крестьян, а в губерниях с развитым промысловым отходом (Ярославской и Костромской) на оброк было переведено 80 - 90% крестьян. Наоборот, в земледельческих центрально-черноземных, средне- и нижневолжских губерниях, производивших товарную продукцию, до 80 - 90% находилось на барщине. В целом же за первую половину XIX в. удельный вес барщинных крестьян увеличился с 56 до 71%. Расширение барщины было обусловлено, с одной стороны, ростом производства в помещичьем хозяйстве хлеба на продажу, с другой - еще недостаточным промышленным развитием страны, ее аграрным характером.
Дальнейшее расширение барщинной формы эксплуатации крестьянства в дореформенной России вполне совмещалось с возникновением кризисных явлений в крепостном хозяйстве, что нашло свое выражение в неуклонном падении производительности барщинного труда. По мере превращения крестьянского хозяйства из натурального в мелкотоварное крестьянин, борясь за наиболее благоприятные условия своего хозяйствования, все сильнее тяготился господской работой и откровенно саботировал ее. Помещики постоянно жаловались на "лень" и "нерадение" мужика. Конечно, при трудолюбии русского крестьянина "лень" и "нерадение" он проявлял не к своей, а к господской, подневольной работе. Наиболее дальновидные помещики видели отрицательные стороны подневольного труда, более высокую производительность труда наемного. Но осознание этого еще отнюдь не означало их желания, да и возможности, заменить крепостной труд наемным. На данном этапе, когда рынок рабочей силы был еще узок и наем требовал от помещика значительных затрат, все еще было выгоднее использовать даровой крепостной труд, чем заменить его дорогостоящим наемным.
Помещики изыскивают средства интенсификации барщины: вводят систему "брат на брата" (когда в семье одна половина работников всецело занята на барщине, а другая полностью освобождена от нее), "урочную" систему (т. е. определенные нормы дневной выработки на барщине - "урок"), иногда практикуют частичную оплату барщинных работ или переводят крестьян на "месячину", когда крестьянам, лишенным земельных наделов и обязанным все рабочее время находиться на барщине, выдается плата натурой в виде месячного продовольственного пайка, а также одежда, обувь, необходимая утварь, при этом помещичье поле обрабатывается господским инвентарем. Однако все эти меры интенсификации барщины не могли возместить возраставшие потери от падения производительности барщинного труда.
Серьезные трудности в предреформенные десятилетия переживали и оброчные помещичьи имения. Распространение с конца XVIII в. в нечерноземных губерниях крестьянских неземледельческих промыслов, которые вначале, еще при недостаточном их развитии, оплачивались сравнительно сносно, явилось определяющим фактором перевода крестьян на оброк и стремительного роста его размеров. Возросли тогда и доходы оброчных помещичьих имений. Это было время возведения роскошных помещичьих усадеб. Однако дальнейшее развитие этих промыслов, породившее конкурентную борьбу между ремесленниками, а также рост фабричной промышленности, подорвавшей многие традиционные крестьянские промыслы, привели к сокращению заработков крестьян, что отразилось на их платежеспособности, а следовательно, и доходности помещичьих имений. Дальнейший нажим помещиков на крестьян еще более подрывал платежные возможности оброчной деревни. С 20-х годов XIX в. повсеместно растут недоимки по уплате крестьянами оброка, превышающие в два-три и более раз годовые оброчные оклады.
Некоторые помещики стремятся повысить доходность своих имений, применяя новые методы ведения сельского хозяйства: вводят многопольный севооборот, приглашают из-за границы специалистов-фермеров, выписывают дорогостоящие сельскохозяйственные машины, удобрения, новые сорта семян, улучшенные породы скота и пр. Но это было по плечу только богатым помещикам. Бум "рационализаторства" приходится на 20 - 30-е годы XIX в., когда проявился кризис крепостного хозяйства и "рационализация" его была одной из попыток преодолеть этот кризис. Однако рационализаторские опыты терпели неудачу и еще более разоряли помещиков-"новаторов". Даже прославившееся своими достижениями калужское имение помещика Полторацкого Авчурино, куда другие помещики ездили знакомиться с новыми методами ведения хозяйства, не окупало себя и могло существовать как опытное только потому, что у его владельца были другие имения, работавшие на Авчурино. Но и это "показательное" хозяйство, по словам одного из современников, "исчезло как блестящий феномен в сельскохозяйственном мире, оставив по себе грустные развалины напрасно затраченных трудов и капитала". Попытка помещиков ввести новую агротехнику при сохранении старых, феодальных основ была бесперспективной. Для крестьян это выливалось в усиление феодальной эксплуатации, что обостряло социальные отношения в деревне.
Показателем кризисного состояния помещичьего хозяйства в предреформенные десятилетия явился и рост задолженности помещичьих имений. Еще в конце XVIII в. помещики стали влезать в долги, закладывая свои "крепостные души" в кредитных учреждениях. К началу XIX в. в залоге находилось не более 5% крепостных крестьян, к 30-м годам - уже 42%, а к 1859 г. - 65%. Основная масса помещиков тратила полученные ссуды непроизводительно. К моменту отмены крепостного права долги помещиков государственным кредитным учреждениям составили свыше 425 млн. руб. Они в два раза превысили годовой доход в государственном бюджете.
Кризис помещичьего хозяйства во второй четверти XIX в. в России выражался в том, что дальнейшее его развитие на крепостной основе становилось уже невозможным. Кризис феодализма в России не следует рассматривать как проявление упадка и регресса. Регрессировало и приходило в упадок помещичье хозяйство, базировавшееся на крепостном труде. В целом же и в экономике, и в социальных отношениях несомненны были важные прогрессивные сдвиги, но они происходили на базе не крепостного, а мелкотоварного и капиталистического производства. Чем сильнее разлагалась феодально-крепостническая система хозяйства, тем больше условий создавалось для развития новых производственных отношений. В этом смысле разложение и кризис феодализма следует признать явлением не только закономерным, но и прогрессивным.
3. НАЧАЛО ПРОМЫШЛЕННОГО ПЕРЕВОРОТА
Новый, капиталистический способ производства формировался прежде всего в промышленности. Для России первой половины XIX в. было характерно широкое распространение мелкой, преимущественно крестьянской, промышленности. В сфере обрабатывающей промышленности, изготавливавшей главным образом предметы массового потребления, мелкие крестьянские промыслы по объему продукции в стоимостном выражении занимали господствующее положение. В 50-х годах XIX в. на долю мелких крестьянских промыслов приходилось 4/5 обрабатывающей промышленности.
Многие традиционные крестьянские промыслы, имевшие многовековую историю (ткачество, обработка кож, изготовление домашней утвари, посуды, несложных орудий крестьянского труда, дерево- и металлообрабатывающие), стали интенсивно развиваться в конце XVIII - первой половине XIX в., что обусловливалось ростом общественного разделения труда, углублением хозяйственной специализации отдельных регионов страны и усилением обмена между ними. Крестьянское хозяйство все более утрачивало свой натуральный характер и укрепляло связи с рынком: если раньше предметы домашнего обихода крестьянин изготовлял в своем хозяйстве, то теперь он их стал приобретать на рынке. Возникли и новые виды промыслов: шелкоткачество, изготовление галунов и позументов, орденских лент, кружевное дело во многих селениях Подмосковья, ювелирное дело в селах Красном и Сидоровском Костромской губернии, литографирование лубочных картин в известном владимирском центре иконописания - слободе Мстёра.
Наиболее широкое распространение мелкая крестьянская промышленность получила в центрально-промышленных губерниях России - Московской, Владимирской, Калужской, Костромской, Ярославской, Тверской и Нижегородской, где крестьяне сочетали занятие земледелием с какими-нибудь промысловыми, как местными, так и отхожими. Существовало немало селений и целых промысловых округов, в которых эти занятия играли главную роль в крестьянском хозяйстве, а в крупных торгово-промышленных селах земледелием практически вообще не занимались. В данный период сложилась и промышленная география центрального района России. Такие известные промысловые селения, как Иваново и Тейково Владимирской губернии, Павлово, Ворсма, Богородское, Мурашкино и Городец Нижегородской, Вичуга, Середа, Сидоровское и Красное Костромской, Великое Ярославской, Кимры Тверской, Улома Новгородской, превращались в центры текстильной, ювелирной, металлообрабатывающей и деревообрабатывающей промышленности, формируя вокруг себя промысловые округа. Впоследствии некоторые из них стали центрами крупной фабричной промышленности, в основном текстильной. Характерно, что крестьянские промыслы, равно как и торговое земледелие, возникли главным образом в помещичьей, а не в относительно "свободной" государственной деревне. Все названные здесь торгово-промышленные селения принадлежали крупным помещикам, привилегии и влияние которых обеспечивали их крестьянам защиту от вмешательства государства и своеобразное "покровительство" в промыслах, чего была лишена государственная деревня. Таким образом, феодальный иммунитет служил защитой для крестьянского предпринимательства.
Мелкая крестьянская промышленность являлось базой для становления крупного капиталистического производства в форме мануфактуры: накапливались у посредников-скупщиков (выходцев из той же крестьянской среды) капиталы в результате скупки и перепродажи изделий крестьянских промыслов, готовились кадры обученных рабочих-надомников для мануфактурной промышленности. Из мелких товаропроизводителей-кустарей выделялись представители будущей промышленной буржуазии. Династии известных фабрикантов - Морозовых, Гучковых, Гарелиных, Гандуриных, Рябушинских вышли из крепостных крестьян-кустарей.
Развитие крестьянской промышленности преобразовывало экономический облик деревни и сам быт крестьянина. В промысловых селах интенсивнее шли процессы социального расслоения крестьянства - выделение, с одной стороны, предпринимателей, а с другой - работавших у них по найму односельчан. Крестьяне все более отвлекались от земледелия на промысловые занятия. Об этом свидетельствовал их массовый уход на заработки. В 1826 г. в целом по стране только по долгосрочным паспортам (на срок от полугода до трех лет) уходило 756 тыс. человек, а в середине XIX в. - уже 1,3 млн. Но еще большее число крестьян уходило на заработки по краткосрочным билетам, выдававшимся на срок до четырех месяцев. Промысловый отход служил важным фактором в складывании рынка рабочей силы для промышленности.
Крупная промышленность в первой половине XIX в. в России росла за счет распространения капиталистической мануфактуры, возникавшей на базе мелкой промышленности. Количество предприятий в обрабатывающей промышленности России увеличилось за 1799 - 1825 гг. с 2094 до 5261, а к 1860 г. - до 15 338. В среднем на одно предприятие приходилось по 40 рабочих, хотя некоторые мануфактуры насчитывали сотни и даже тысячи человек. Удельный вес наемных рабочих возрос с 1799 по 1860 г. с 41 до 82%.
Несмотря на рост удельного веса наемного труда, крепостной труд на предприятиях обрабатывающей промышленности вырос в 2,5 раза. Особенно показателен рост числа крепостных рабочих на вотчинных мануфактурах - с 14,7 тыс. до 91 тыс. (в 6 раз). Впрочем, на вотчинных предприятиях применялся и наемный труд на работах, требовавших высокой квалификации. Вотчинная мануфактура проявила способность к адаптации в новых условиях, вызванных изменениями в экономике страны.
Вотчинные мануфактуры основывались в первую очередь там, где существовала возможность использования бесплатных ресурсов собственных имений (сельскохозяйственное сырье, лес, руда и пр.). Помещик в силу менявшейся конъюнктуры мог сокращать производство, сажая своих крепостных рабочих на землю. Кроме того, действовала система покровительственных мер правительства, стремившегося поддержать помещичье предпринимательство: предоставление дешевого кредита и выгодных заказов казны. В вотчинных мануфактурах практиковалась частичная денежная оплата крепостным рабочим (помимо оплаты натурой, предоставления усадьбы и сенокосов).
Горнодобывающая промышленность базировалась преимущественно на принудительном труде как вотчинных, так и посессионных рабочих. В этой сфере промышленности накануне отмены крепостного права было занято более 540 тыс. д. м. п. В конце XVIII - начале XIX в. значительная часть выплавляемого в России металла шла на экспорт (главным образом, в Англию). Быстрый рост английской металлургической промышленности и падение в связи с этим экспорта металла из России сказались и на резком снижении темпов роста русской металлургии.
В целом же в России в первой половине XIX в. промышленное развитие существенно опережало сельскохозяйственное. Рост промышленности в значительной степени стимулировался и тем, что в то время не было кризиса перепроизводства, ибо потребности рынка превышали возможности промышленности.
Первая треть XIX в. характеризуется дальнейшим ростом капиталистической мануфактуры, а вторая треть - началом перехода от мануфактуры к фабрике. Этот переход связан с промышленным переворотом, воздействующим на техническую (применение системы машин) и социальную (формирование промышленного пролетариата и промышленной буржуазии) сферы. Обе эти сферы находились в процессе постоянного взаимодействия. Начальная фаза промышленного переворота характеризуется созданием материально-технической базы, завершающая - глубокими изменениями в социальных отношениях.
Большинство историков и экономистов относит начало промышленного переворота в России примерно к рубежу 30 - 40-х годов XIX в., а завершение его к рубежу 80 - 90-х годов. Раньше всего этот процесс начался в текстильной промышленности (в первую очередь, хлопчатобумажной), позднее в горнодобывающей. В связи с переходом к машинной технике производительность труда к середине 50-х годов XIX в., по сравнению с началом века, выросла в 3 раза, и на долю промышленного производства приходилось уже свыше 2/3 продукции крупной промышленности.
Важным показателем развития капиталистических отношений являлось формирование новых социальных групп - наемных рабочих и буржуазии. Однако наемные рабочие начала XIX в. существенно отличались от пролетариата конца века. Они были представлены преимущественно помещичьими и государственными крестьянами, ушедшими на оброк, но находившимися в феодальной зависимости и связанными с сельским хозяйством. Такие рабочие подвергались двойной эксплуатации - феодальной (со стороны своего помещика) и капиталистической (со стороны нанявшего его предпринимателя). Помещик в любое время мог вернуть отпущенного на фабрику крестьянина в деревню, посадить его на барщину, перевести в дворовые. Не мог свободно распоряжаться собой и государственный крестьянин, прикрепленный к своему наделу и связанный с общиной. В заработную плату такого рабочего входила оплата не только его прожиточного минимума, но и феодальных повинностей, что удорожало стоимость наемного труда.
Буржуазия тогда также отличалась от буржуазии капиталистической эпохи: в ее составе преобладала торговая буржуазия, представленная гильдейским купечеством и "торгующими крестьянами", получавшими специальные свидетельства ("билеты") на право торговли. Формирование промышленной буржуазии в России шло двумя путями: либо купец становился мануфактуристом и фабрикантом, вкладывавшим свой капитал в промышленное предпринимательство, либо мануфактурист и фабрикант вырастал из среды мелких товаропроизводителей, главным образом из среды разбогатевшего промыслового крестьянина. Характерным для того времени было соединение торгового капитала с промышленным: купец, став мануфактуристом и фабрикантом, не прекращал своей торговой деятельности, а вышедший из кустарей крупный промышленник обычно соединял промышленное предпринимательство с торговым делом. Нередко предприниматель являлся по своему положению крепостным крестьянином, и на него так же давила крепостная зависимость, как и на работавших у него по найму помещичьих крестьян. Крепостная зависимость и сословная неравноправность таких разбогатевших крестьян-фабрикантов сильно сковывала их торгово-промышленную деятельность. Поэтому они, как и в XVIII в., продолжали идти на большие материальные жертвы, чтобы выкупиться на волю, приписаться в сословия либо мещан, либо купцов.
Известный фабрикант Савва Морозов выкупился на волю у своего помещика Рюмина в 20-х годах XIX в. за 16 тыс. руб., а несколько десятков фабрикантов с. Иванова заплатили графу Шереметеву за свою свободу свыше 1 млн. руб., при этом за помещиком осталась вся ранее купленная ими недвижимость - фабрики, леса, земли, которые помещик оставлял им уже в пользование за высокую арендную плату. Далеко не всегда помещики соглашались отпускать на волю своих крепостных-фабрикантов даже за большой выкуп, ибо они платили им высокие оброки. Например, владелец крупной шелкоткацкой фабрики в селе Щелкове под Москвой Иван Кондрашев вплоть до реформы 1861 г. оставался крепостным князей Голицыных.
4. ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ТОРГОВЛЯ
В связи с ростом промышленности и углублением разделения труда развивался внутренний рынок. Основными товарами, обращавшимися на внутреннем рынке, были сельскохозяйственные и изделия крестьянских промыслов. Постепенно все больший удельный вес стала занимать продукция крупной обрабатывающей промышленности, преимущественно текстильной, ориентированной на массовый спрос. Повысилась роль ярмарок, ежегодно собиравшихся в определенное время и продолжавшихся от нескольких дней до нескольких месяцев. В 40-х годах XIX в. в России насчитывалось до 4 тыс. ярмарок, преимущественно сельских. Всероссийское значение имели ярмарки с крупными суммами торгового оборота. В стране насчитывалось 64 ярмарки с оборотом свыше 1 млн. руб. каждая. Среди них особенно выделялись Нижегородская с оборотом до 70 млн. руб. (в середине XIX в.), Ростовская в Ярославской губернии, Ирбитская в Сибири, Контрактовая в Киеве и Коренная близ Курска. В наиболее крупных городах и промышленных центрах уже с конца XVIII в. стала быстро расти постоянная (магазинная) торговля; в Москве, Петербурге, Ярославле, Калуге и других городах были возведены богатые гостиные дворы. Рост постоянной торговли особенно был заметен в первой половине XIX в. В связи с этим в Центральной России падала роль ярмарок, сокращались их обороты. Вместе с тем на периферии наблюдалось противоположное явление - рост ярмарочной торговли.
Рост ярмарок на окраинах свидетельствовал о включении национальных окраин в общероссийские торговые связи. Широкое развитие получила торговля вразнос. Предприимчивые офени-коробейники закупали на ярмарках ткани, галантерею, мелкие предметы домашнего обихода и разъезжали с этими товарами по всей стране, проникая в самые отдаленные, глухие углы.
Расширялись внешнеторговые связи. Страны Европы покупали в России хлеб и сырье; русская промышленность нуждалась в машинах, инструментах, хлопке, красках и пр. В Россию ввозились также "колониальные" товары и предметы роскоши для состоятельных слоев населения. Для внешней торговли России тогда был характерен активный торговый баланс - превышение вывоза над ввозом. На долю европейских стран приходилось 9/10 внешнеторгового оборота России.
Если для европейских стран Россия выступала в качестве поставщика сырья и полуфабрикатов и покупателя промышленных товаров, то для азиатских стран, наоборот, она была поставщиком изделий промышленности, главным образом тканей и металлических изделий, а из них в Россию ввозились чай, шелк, хлопок, шерсть, кожи.
Заграничная торговля шла преимущественно морским путем - через порты Балтийского, Черного и Северного морей. Сухопутная торговля велась больше с азиатскими странами. В дореформенной России основными видами транспорта были водный и гужевой. Главной транспортной артерией страны являлась Волга. В составе грузопотоков, идущих по волжской водной системе, первое место занимал хлеб, который направлялся из поволжских и центральночерноземных губерний в центрально-промышленные и в Петербург. Волга играла крупную роль в торговых связях России со Средней Азией и Персией. Большое транспортное значение имели Северная Двина, Западная Двина, Неман, Днепр, Днестр, Дон, по которым в северные, западные и черноморские порты перевозились хлеб, лен, лес, поташ, железо и другие виды сельскохозяйственной и промышленной продукции. В обслуживании внутренних водных путей была занята огромная армия бурлаков, коноводов, грузчиков, которых в 30 - 50-х годах XIX в. насчитывалось до 450 тыс. человек.
В начале XIX в. были проведены новые каналы, соединявшие различные водные системы. Наряду с ранее существовавшей Вышневолоцкой водной системой в 1808 - 1811 гг. были созданы Мариинская и Тихвинская, соединившие Верхнюю Волгу с Балтийским морем. В 1803 - 1805 гг. каналами были соединены Кама и Северная Двина, Днепр с Вислой, Западной Двиной и Неманом. Однако пропускная способность каналов была невелика, через них проходили только сравнительно мелкие суда. Второе десятилетие XIX в. положило начало пароходству. Первый пароход появился на Неве в 1815 г., с 1817 г. стали ходить пароходы по Волге и Каме. К 1860 г. в России насчитывалось 339 пароходов.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги