История Тверского края

§§ 18—19. ТВЕРСКИЕ ЗЕМЛИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVI В.

Хотя тверские земли вошли в состав Московского государства, крупные местные феодалы долго сохраняли остатки прежней власти, "карая и жалуя" в своих владениях.

В стране ещё не сложилось чёткое административное деление. Создавались уезды,[71] постепенно объединяемые государственной властью в более обширные образования. На землях к северу и северо-востоку от Москвы располагалось свыше 40 уездов, получивших название "Замосковный край". В его состав входила и Тверская земля: прежняя территория Тверского княжества, соседние западные районы Верхневолжья, Бежецкая пятина.[72] Тверью управлял воевода.

В начале XVI в. северная часть нынешней Тверской области принадлежала Деревской пятине Новгородской земли. Пятины оставались и в составе Московского государства прочными военно-административными единицами. Землями управлял новгородский наместник, а духовная жизнь находилась в ведении Новгородской архиепископии,[73] впоследствии преобразованной в митрополию.

На юге границу Новгородской земли очерчивали обширные леса и болота в междуречье Западной Двины и Ловати, а на юго-востоке — низовья Тверцы и течение Медведицы. В едином государстве возросла роль сухопутного тракта из Москвы в Новгород через Тверь. Это снижало значение водной дороги по Тверце и Мсте и древнего Селигерского пути. Торопецкий уезд входил в состав Смоленской земли, пограничной с великим княжеством Литовским. После присоединения Смоленска к России в 1514 г. Василий III дал этому городу жалованную грамоту. Согласно ей сохранялись большие права и привилегии местной власти, в том числе и в Торопце.

Число жителей Тверского края выросло приблизительно до 350—400 тыс. человек, но плотность населения оставалась очень неравномерной.

Земледелие продолжало развиваться как основной вид хозяйства и требовало освоения новых территорий. Наряду с сёлами и деревнями заметной формой поселений стали малодворные починки.[74] Поселившись на новом месте, крестьяне активно вырубали лес под пашню. По указаниям центральной власти для учёта всех владений и определения налогов составлялись писцовые книги. Из них виден резкий рост починков в Тверском и Торопецком уездах, в Бежецкой пятине.

Усадьба владельца починка включала несколько жилых и хозяйственных построек. Жили в деревянной избе с печью, здесь же выполняли домашние работы. Летом нередко переселялись в неотапливаемую клеть, где хранились запасы продуктов. Обычно в хозяйстве имели лошадь, двух коров, несколько овец и коз. Тёплые хлева для домашнего скота отсутствовали. Животноводство из-за малой продуктивности обычно не давало большим крестьянским семьям достаточно мяса и молока. Однако в долинах многочисленных рек и озёр имелись хорошие травостои, и пойменные луга могли вполне обеспечивать интересы животноводства. Из таких районов крестьяне везли на продажу мясо, сало, кожи, щетину.

Поле пахали сохой, а в крупных хозяйствах плугом. Сеяли озимую и яровую рожь, овёс и ячмень, а в Бежецком Верхе лён. Часть земли находилась поочерёдно под паром для повышения урожайности, то есть не обрабатывалась. Эта форма трёхполья предполагала раскорчёвку новых площадей.

В городах и крупных сёлах разводили сады. Повсеместным стало приусадебное огородничество. Выращивали лук, морковь, свёклу, капусту, чеснок, репу.

В бывших новгородских землях на Мологе и Мсте местные вотчинники лишились своих владений, их отобрали московские князья. В Тверском Верхневолжье большинство крупных и средних феодалов миновала беда, постигшая их соседей, то есть выселение и конфискация имущества. Они сохранили родовые владения, избегнув "вывода".[75] В первой половине XVI в. центральная власть раздавала поместья боярам и дворянам в Тверской земле в основном за счёт дворцовых[76] владений. В последние годы тверской независимости многие местные бояре перешли на службу Ивану III и в последующем получили от него земельные пожалования.

На московскую службу переходили бояре и из других княжеств, потерявших независимость. Некоторые из них также получали поместья[77] в тверских землях. В итоге прежние известные тверские роды оказались полностью растворены в общерусской феодальной среде. Стало складываться новое тверское дворянство.

Большое число вотчин принадлежало церкви, в том числе крупным монастырям: Иосифо-Волоцкому, Троице-Сергиеву, Калязинскому Троицкому Макарьеву. Государство стремилось к полному закрепощению крестьян, но барщина ещё не стала основной крестьянской повинностью. Преобладал денежный оброк.

Объединение земель, ослабление внешней военной угрозы и стабильность жизни стали положительно сказываться на росте городов, развитии ремёсел, промыслов и торговли.

Скудость почв не позволяла тверским крестьянам отрываться от лесных промыслов и рыболовства. Ввиду обилия дичи и рыбы эти занятия нередко становились основными.

В крупных сёлах и поместьях утверждалась ремесленная специализация. В селе Медном, расположенном на дороге из Твери в Новгород, жили десятки ремесленников: хлебники (пекари), сапожники, портные, кузнецы, рыболовы, плотники и др. Село Кушалино к северу от Твери было известно кузнецами, Осташковская слобода[78] — рыбаками. С XVI в. началась слава кимрских сапожников, не утраченная и ныне.

Рост ремесла стал основой местной и общерусской торговли. Из-за малочисленности городов большая часть торговли сосредоточилась в торговых сёлах на путях сообщения. В основном они принадлежали монастырям, имевшим особые привилегии, а остальными торговыми сёлами владели бояре и дворяне.

На берегах крупных рек ставились торговые "рядки".[79] Оптовую торговлю вели в гостиных дворах[80] и на ярмарках. Особенно была знаменита ярмарка в Веси Ёгонской на Мологе, важном пункте между центром и севером России. Тверские гостиные дворы имелись в Новгороде и Пскове.

Археологические раскопки в Твери и Торжке, Старице и Торопце выявляют яркие и многочисленные образцы ремесленных изделий. Гвозди, замки, топоры, лемехи,[81] иглы, детали конской сбруи расходились на продажу за сотни вёрст. В Старице изготовляли, по словам современника, "лучшие в России войлочные армяки".[82]В Твери делали добротную и искусно украшенную деревянную посуду. Выделанные кожи, холсты, обувь, мыло, глиняная посуда повсюду шли на местный рынок.

Рис. 29. Село Медное. XVI в. Современная реконструкция по рисунку Мейерберга 1661 г.

В списке городов Руси XVI в. упомянуты Белая (ныне Белый), Белгород на Волге (пос. Белый Городок Кимрского р-на), Городецк (Бежецк), Городец на Мологе (затоплен Рыбинским вдхр.), Зубцов, Кашин, Клин, Микулин (с. Микулино-Городище в Московской обл.), Ржева Володимерова (Ржев), Старица, Тверь, Торжок, Торопец, Холм Красный (в Зубцовском р-не), Холопий Городок (на Мологе, затоплен Рыбинским вдхр.). Основными частями тверских городов были укрепленный детинец (кремль) и открытый торгово-ремесленный посад. В детинце проживали представители светской власти, духовенство, дворяне с челядью;[83]на посаде — ратники, ремесленники, торговый люд и крестьяне. Западные города — Торопец, Белая, Ржев — укреплялись перед лицом польско-литовской угрозы, восточные имели более мирный вид.

Тверь в XVI в. оставалась одним из крупнейших русских городов. От её стен начинался великий Волжский водный путь.[84]Утратив самостоятельность, Тверь постепенно теряла столичный облик, но по-прежнему славилась церквами и монастырями. Духовным центром и хранилищем официальных и частных бумаг являлся кафедральный собор. К сожалению, эти документы сгорели в большом пожаре 1537 г. Кроме собора Спаса Преображения в Тверском кремле находились и другие храмы, а также Михайловский монастырь.

Древняя тверская деревянная архитектура не сохранилась из-за пожаров и ветхости, а большая часть каменных построек, в том числе Спасский собор, комплексы Жёлтикова и Отроча монастырей, уничтожена в советское время.

Не менее богатый церквами и монастырями Торжок превращался в провинциальный город, оживляемый водной дорогой к Новгороду.

Постепенно падало значение старинного Кашина. После 1512 г. за последующие сто лет о нём почти нет сведений. Зато неподалёку обустраивался и набирал экономическую мощь Калязинский Троицкий Макарьев монастырь.

Выше Твери по Волге самым крупным городом была Старица, центр особого Старицкого удела. В кремле велось белокаменное строительство, а посад вырос до 300 дворов.

Важной пограничной крепостью оставался Ржев, но постоянная литовская угроза сдерживала его развитие как города. Это же обстоятельство мешало и росту Зубцова.

Осташковская слобода принадлежала Иосифо-Волоцкому монастырю. Рыбацкие угодья на оз. Селигер приносили её жителям большие доходы. В начале XVI в. осташковских рыбаков не разорило даже увеличение монастырём оброка в четыре раза.

Центром Бежецкого уезда являлся Городецк. Сведений о городе меньше, чем о его сельской округе, известной выращиванием льна и оживлённой торговлей. Документы упоминают и об активной вырубке лесов на Бежецком Верхе.

Подробные данные о Торопце приведены в замечательном памятнике письменности — Торопецкой писцовой книге 1540 г. Центр города занимала крепость, к ней примыкали посады. В самом большом из них насчитывалось 415 тяглых[85] дворов. Разнообразны ремесленные специальности. Среди мастеров обработки металла упомянуты кузнецы (в том числе оружейники), котельщики, серёжники, серебряники, сабельник, игольник. Имелись особые слободы пушкарей и пищальников.[86] В городе располагались 2 монастыря и 12 церквей, в том числе соборная церковь св. Георгия. Велась оживлённая торговля: 68 лавок принадлежали посадским людям, а 15 амбаров — иногородним и иноземным купцам. В течение всего XVI в. Торопец оставался, наряду с Великими Луками, крупнейшим русским городом между Смоленском и Новгородом.

В целом тверские земли имели хорошие перспективы экономического и культурного развития в составе укрепляющегося Русского государства.

§ 20. СТАРИЦКИЙ УДЕЛ И ЕГО СУДЬБА

Наиболее крупными феодальными образованиями в первой половине XVI в. были уделы вторичного происхождения. Иван III, расширяя границы Московского государства, лишил власти местных князей и уничтожил старые уделы, но создал новые — для собственных сыновей.

Великий князь Василий III получил после смерти отца в 1505 г. Москву и самую большую часть русских земель. Юрий стал владельцем богатой территории с центром в Дмитрове, ему же отошёл и Кашин с волостями. Дмитрию достались Зубцов и половина Ржева, Симеону — Бежецкий Верх. Андрей, имевший владения в разных землях, сделал центром своего удела Старицу.

Удельные князья имели собственные войска во главе с воеводами. Подчиняясь великому князю в делах общерусских, они оставались самостоятельными в решении вопросов местного управления. В ведении удельного князя находились суд, раздача земельных пожалований, определение границ наделов и условий владения ими, размеры налогов.

Князья Симеон и Дмитрий умерли, не оставив потомства, и их уделы включили в состав великокняжеских земель. После смерти Василия III в 1533 г. московские бояре схватили Юрия Ивановича и обвинили в намерении захватить верховную власть. Вскоре он умер в тюрьме, а его удел присоединили к землям великого князя Ивана IV.

Таким образом, самостоятельным оставался только Старицкий удел. Его история стала важнейшим эпизодом русской государственной и общественной жизни XVI в.

Младший брат Василия III князь Андрей претендовал на расширение своего удела, но получил отказ. Он уехал из Москвы в Старицу, но не оставил честолюбивых планов. Хотя Старица являлась сильной крепостью, князь ещё надёжнее укрепил детинец на высоком левом берегу Волги. Напротив кремля заново отстраивался древний Успенский монастырь. В нём принял монашество Иов, впоследствии первый русский патриарх. Крупнейшие русские монастыри получили обширные земельные пожалования под Старицей, что укрепило влияние князя. У Андрея Ивановича имелись многочисленный двор и сильное войско.

Рис. 30. Старицкий Успенский монастырь. XVI в.

Старицкого князя не раз вызывали в Москву по требованию правительницы Елены Глинской, матери малолетнего великого князя Ивана IV. Он уклонялся от поездок, помня о судьбе старшего брата Юрия. Наконец, предчувствуя развязку, Андрей в мае 1537 г. поднял вооружённый мятеж против боярского правительства. Он обратился за помощью к новгородцам, но ожидаемой поддержки не получил.

Московские воеводы, настигшие отряд Андрея Ивановича под Новгородом, обещали, что в столице его простят и отпустят. Старицкий князь отправился в Москву, но там был арестован вероломными боярами и вскоре умер в тюрьме "страдальческою смертью". Заточённых одновременно с ним жену Ефросинью и двухлетнего сына Владимира выпустили из тюрьмы лишь через четыре года.

После этих бурных событий Старицкий удел всё же сохранился. Владимир Андреевич, будучи двоюродным братом царя Ивана IV, почти на равных с ним мог претендовать на великокняжеский престол. Оба внука объединителя русских земель Ивана III имели сходные права на трон.

В 1553 г. 23-летний Иван IV тяжело заболел. Встал вопрос о возможном преемнике. Многие влиятельные бояре склонялись в пользу Владимира Старицкого. Прикованный недугом к постели царь заставил всех, в том числе и Владимира, присягнуть своему малолетнему сыну. Вскоре болезнь отступила, но с этого времени Иван IV всегда помнил о "старицкой опасности".

В ходе Ливонской войны 1558—1582 гг. Иван Грозный часто бывал в Старице, сделав её по существу своей ставкой. Владимир Андреевич оказался под плотным контролем. В 1563 г. последовал донос на него от собственного дьяка,[87] и царь заменил ближнее окружение Владимира на своих людей, переведённых из Москвы. Мать князя постригли в монахини и отправили в северный Горицкий монастырь около Белоозера.

В 1566 г., во время опричнины,[88] Иван IV, стремясь к ликвидации Старицкого удела, произвёл обмен земель. Взамен Старицы с волостями Владимир Андреевич получил богатый Дмитровский удел. При этом он лишился исконных родовых владений и опоры на прежних подданных. В условиях затяжной Ливонской войны Старица представлялась царю более важной, чем подмосковный Дмитров. Иван IV произвёл обмен в соответствии с нормами русского феодального законодательства, это не было насильственным взятием земель в опричнину. Видимость нормальных отношений между братьями некоторое время сохранялась.

Осенью 1567 г. русские войска готовились к походу против Литвы. Владимир Андреевич, желая показать царю свою преданность, выдал ему группу бояр, представив их заговорщиками. Старицкого князя освободили от следствия, но боязнь измены заметно усилила подозрительность Ивана Грозного.

Вскоре Владимира Андреевича направили в Нижний Новгород — якобы для обороны южных границ от "турецкой угрозы". Царь инсценировал покушение на себя в Александровой слободе, а вину возложил на старицкого князя. Того срочно вызвали из Нижнего Новгорода. 9 октября 1569 г. Малюта Скуратов, глава опричников, предъявил ему обвинение в покушении на государя и заставил его и членов семьи принять яд. Ефросинью Старицкую утопили в Шексне вместе со служанками-монахинями.

Почти 70 лет продолжалось противостояние центральной власти и старицких князей. Даже такой жестокий властелин как Иван Грозный опирался в своих действиях на феодальное право и исходил из сословных представлений о царском роде. Но введение опричнины позволило московскому государю уничтожить брата-соперника с помощью прямого насилия.

§ 21. ТВЕРСКОЙ КРАЙ В ГОДЫ ЛИВОНСКОЙ ВОЙНЫ И ОПРИЧНИНЫ

В 1550-е гг. централизованное Русское государство успешно проводило внешнюю политику. Решая вопрос о присоединении Прибалтики и выходе к Балтийскому морю, Иван Грозный начал войну против Ливонского рыцарского ордена.

В январе 1558 г. русские войска перешли границу и вскоре разгромили ливонцев. В течение нескольких лет русская армия вела успешные наступательные действия, но в 1564 г. потерпела серьёзное поражение от поляков под Полоцком. В декабре того же года Иван IV учредил в стране особый государев удел, "опричнину", и включил в него ряд городов, многие слободы и волости, часть столицы. Остальные русские земли образовали "земщину", управлявшуюся Боярской думой.[89]

Многие события на тверской земле были ключевыми в период опричнины, но сама эта территория не попала в царский удел. Лишь немногие тверские селения оказались приписанными к опричному двору — те, что обеспечивали продуктами царский стол. Это волость Вселуки, поставлявшая селигерскую рыбу, и Белгород на Волге.

В условиях опричнины гонения обрушились прежде всего на тех, кто сочувствовал Владимиру Старицкому. Среди сосланных были владельцы земель на Бежецком Верхе и в Ржевском Поволжье: Ушатые, Морткины и др.

В 1566 г. Иван IV поставил митрополитом Московским и всея Руси игумена Соловецкого монастыря Филиппа (Колычева). В молодости тот поддержал бунт Андрея Старицкого и тогда же постригся в монахи. Весь боярский род Колычевых отличался старицкими и новгородскими симпатиями.

Новый митрополит осудил введение опричнины и на богослужениях в Успенском соборе Московского кремля с негодованием говорил Ивану Грозному: "До каких пор будешь ты проливать без вины кровь верных людей и христиан?.. Подумай о том, что хотя Бог поднял тебя в мире, но всё же ты смертный человек, и он взыщет с тебя за невинную кровь, пролитую твоими руками". Разгневанный царь добился в ноябре 1568 г. решения о лишении Филиппа митрополичьего сана и заточил его в Тверской Отроч монастырь.

Ранней зимой 1569 г. Иван IV выступил с опричным войском на Новгород, обвинив новгородцев в измене и в намерении "на государство посадить князя Владимира Андреевича". Войско шло через Клин, Тверь, Медное, Бежецкий Верх. Войдя в тверские земли, опричники начали разорять край. В Твери Иван Грозный расположился в Отроче монастыре. 23 декабря Малюта Скуратов, отправленный царём к заточённому в келье Филиппу, не добился от него благословения новгородского похода и задушил митрополита.

Четыре дня опричники разоряли тверские храмы и монастыри, грабили лавки, склады и амбары, дома горожан, убили переселенцев-псковичей и пленных литовцев. Немалые средства поступили от грабежей в казну и в карманы опричников. Но главной целью тверского погрома являлось устрашение народа.

Кровавыми следами отмечен путь опричного войска от Твери к Новгороду. Сильно пострадали новоторжские волости и Бежецкая пятина. В Торжке и сам Иван IV едва спасся от обречённого на смерть пленного татарина, бросившегося на него с ножом.

Через несколько лет датский посланник Яков Ульфельд, проезжая через тверские земли, отметил, что "по всей той дороге почти все деревни московский князь разорил".

Возвращаясь из Новгорода, в начале 1570 г. Иван IV провёл в Старице смотр своих войск. В состав опричнины он включил помимо Старицы и Бежецкую пятину.

В 1575 г. царь отрёкся от престола и передал титул "великого князя всея Руси" служилому хану Симеону Бекбулатовичу. Суть очередной уловки Ивана IV заключалась в том, что он решил действовать временно через подставное лицо. Центром нового удела Ивана Грозного стала Старица, а из тверских земель в него входили Зубцов и Ржев. Многих местных помещиков выслали на север.

Как и следовало ожидать, правление нового великого князя длилось недолго. В следующем году Симеон Бекбулатович оказался "сведён на княжение" в Тверь. После смерти Ивана IV его сослали в с. Кушалино под Тверью, а затем — в Кирилло-Белозерский монастырь.

Зимой 1569—1570 гг. голод приобрёл ужасающие размеры. В Твери от него погибло втрое больше жителей, чем от рук опричников. Невозможность прокормиться в родных местах толкала население на массовое бегство в недавно присоединённые земли на юге. Брошенные угодья не обрабатывались, запустевали и зарастали, что усиливало кризис.

А государству и царскому двору требовались всё новые и новые денежные средства. С населения взимались такие налоги, которые с трудом выплачивали даже в мирные годы. Сборы в государственную казну дополнялись податями и повинностями в пользу помещиков.

В Тверской земле кризис хозяйства и социальной жизни проявлялся особенно заметно. В окрестностях Бежецка за первые 15 лет от введения опричнины объём посевных угодий упал с 88% обработанных земель до 4%. 17 погостов запустели полностью. Сходную картину даёт писцовая книга владений князя Симеона Бекбулатовича. Сотни его крестьян числились в бегах. В феодальных хозяйствах остро ощущалась нехватка рабочих рук, что нередко приводило к захвату землевладельцами крестьян друг у друга.

Подорванным оказалось и монастырское землевладение. В 1569 г., когда ликвидировали Старицкий удел, во владениях Успенского Старицкого монастыря оставалось: в Старицком уезде 69 жилых и 68 пустых деревень, в Кашинском уезде соответственно — 15 и 19, в Тверском уезде — 53 и 23.

Рис. 31. Тверской Отроч монастырь. Основан в XIII в. Фото начала XX в.

Пожалования дворянам, произведённые Иваном IV, резко изменили состав землевладельцев, особенно в Бежецкой пятине. В волость Удомлю переселили и щедро наделили землёй московских дворян и татарских мурз; поместья раздавались также прибалтийским феодалам и казакам. Местные помещики выселялись на север. К началу 1580-х гг. в волости насчитывалось 16 живых деревень и 418 пустых. Во время Ливонской войны денежный оброк увеличили здесь почти в четыре раза.

С востока к Бежецкой пятине примыкал Бежецкий Верх. И там, судя по документам Краснохолмского Николаевского Антониева монастыря, больше половины селений запустели. Понимая сложность положения, монастырские власти пошли на уступки крестьянам. Игумен Иоаким, жалуя крестьянину Якимке из д. Жуково землю, указывал, что ему "всяких государевых пошлин не платить и монастырского заделья не делать. А льготы ему дано на 4 годы". В хозяйственных книгах есть и другие примеры такого рода.

В 1569 г. создалось новое сильное государство — Речь Посполитая, состоявшая из Польского королевства и великого Литовского княжества. Поляки заняли ряд русских городов. После двадцати лет изнурительной войны Россия предприняла попытку заключить мир, обратившись за посредничеством к папе Римскому.

Для поездки на переговоры в Россию направили монаха-иезуита[90] Антонио Поссевино. После встречи в Вильно с польским королём Стефаном Баторием Поссевино 18 августа 1581 г. приехал в Старицу, где в это время находился Иван Грозный. Здесь римский посол узнал условия царя; русские отдают Полоцк и несколько других городов, но требуют 36 замков в Ливонии, в том числе Нарву с пригородами. Послу показали архивные документы, подтверждавшие права русских на Ливонию. Поссевино пробыл в Старице около месяца, и Иван Грозный несколько раз принимал его. Представитель папы неоднократно пытался говорить об объединении церквей, но царь уклонялся от этой темы.

Ливонская война и опричнина принесли много бед Тверской земле. Неугодные царю бояре и дворяне лишились земель, а то и жизни. Крестьяне и посадские люди оказались разорены.

§§ 22—23. "ЛИХОЛЕТЬЕ"

Восстанавливая разрушенное войной и опричниной, правительство царя Фёдора Ивановича организовало проведение "посадского строения"[91]во многих русских городах. "Строить Тверь" поручили в конце 1580-х гг. князю Щербатову. Он расселял в городе крестьян из окрестных дворцовых сёл. Посады восстанавливались медленно после "государева погрома". Мест для строительства "введенцам"[92] в Твери хватало.

Правительство понимало необходимость удержания крестьян на земле, а мелкого служилого дворянства — в их оскудевающих имениях. С одной стороны, принимались меры по закрепощению крестьян: установление заповедных лет,[93] отмена права выхода, определение 5-летнего срока сыска беглых, законы о холопах. С другой стороны, барскую часть запашки освободили от податей, "обелили". Такая мера обеспечила беднейшим дворянам доход, достаточный, чтобы не обнищать и сохранить место в своём сословии. Тверские монастыри также резко увеличили долю барской запашки: это стало выгодней, чем взимать денежный оброк.

В конце XVI в. происходили значительные крестьянские волнения против закрепощения, налогового гнёта и жестокого обращения землевладельцев. Бунты усиливались во время голода и эпидемий. Упоминания о "разбойниках" в документах Бежецкой пятины — отзвук стихийных народных выступлений. Обычным делом стали здесь отказы от исполнения повинностей, нападения на поместья и ямские подводы.

Около десяти лет не стихали на тверской земле волнения крестьян в селениях, принадлежавших Иосифо-Волоцкому монастырю.

Монастырское начальство перевело осташковских крестьян и рыбаков с оброка на барщину. Их принуждали покупать скот, а деньги на такие цели давали под большие проценты. Увеличивались размеры денежного оброка. Недовольство населения не остановили ни уступки монастырской администрации, ни угроза наказания. Начались открытые бунты. Их размах заставил власти вернуть прежние порядки и объёмы оброка.

В Кашинском уезде крестьяне с. Славково подали царю Борису Годунову жалобу на притеснения помещика. В ответной грамоте правительства крестьянам вменялось "во всём слушати" помещика, а старосте указывалось, "чтоб от царевичевых и от сторонних людей крестьянам обид и насильства и продажи не было". Но не каждая жалоба доходила до правительства.

1601—1603 гг. вновь оказались неурожайными. Собиравший подати в Тверском уезде приказчик Шишмарёв писал в Москву из с. Кушалина: "...крестьяне приходят от голоду в Кушалин и стали по улицам з женами и з детьми, голодом и с озноби помирали". На свой риск приказчик открыл для голодающих государевы житницы.[94] Действия его получили одобрение в Москве: "...велеть бедных огревать и хлеба взаймы дать".

На третий год неурожая центральные русские земли охватило восстание под предводительством Хлопка. Правительственные войска усмиряли волнения в Ржевском Поволжье.

Возможно, из тверских земель происходил руководитель крупнейшего в России бунта периода "смутного времени"[95] Иван Болотников. В конце 1606 г. к восставшим присоединились ржевские, зубцовские и старицкие крестьяне.

В том же году здесь появились польские отряды, поддерживавшие Лжедмитрия I. Первый тверской историк Диомид Карманов писал о захвате в начале 1606 г. нескольких тверских городов. Поляки разорили Борисоглебский монастырь в Торжке, захватили в результате предательства части бояр Тверь, грабили сельскую округу.

Осенью тверитяне сумели отразить попытку поляков вновь захватить город. В грамоте патриарха Гермогена от 30 ноября 1606 г. описано это событие. Архиепископ Тверской и Кашинский Феоктист возглавил сопротивление осаде: "...и тех злых врагов и грабителей и разорителей под градом Тверью... побили и живых многих разбойников и еретиков поимав к Москве прислали". Успешная оборона Твери заставила горожан, прежде выступавших за Болотникова, отказаться от поддержки бунтовщиков. Отряд тверитян двинулся на помощь царю Василию Шуйскому.

Смута облегчала доступ иноземному вмешательству. Летом 1607 г. появился новый самозванец Лжедмитрий II, поддержанный поляками. На следующий год его войска стали лагерем в с. Тушино, между Смоленской и Тверской дорогами. Польские отряды начали нападать на города и сёла центральных и северных районов страны. Таким образом, тверская округа, прикрывавшая Москву с запада, оказалась в гуще событий.

Тверь и расположенные западнее Ржев, Осташков и Торопец являлись важнейшими пунктами между западной границей, Новгородом и Москвой.

Осенью 1608 г. польские советники Лжедмитрия II стали приводить в действие свой план полной блокады Москвы. Военачальники Сапега и Лисовский заняли в числе прочих городов Кашин, Тверь, Старицу, Зубцов и Ржев, контролировали местные дороги и сельскую округу. Память о "литовском нашествии" сохраняется в устных преданиях жителей Тверского края. Во многих деревнях древнерусские курганы называли "паны" и считали, что в них "похоронена литва".

В провинциальных городах начало собираться ополчение для отпора захватчикам. Ведущую роль в организации народной борьбы против интервентов и русских "разбойных людей" играл Ярославль, с которым смыкались восточные тверские земли — Кашин и Калязин. Разрозненное сопротивление волостей и городков принимало организованный характер. Широкое хождение получили грамоты, передаваемые из города в город и содержавшие призывы сплотиться против врага. Борьба местных ополчений с поляками носила ожесточённый характер, многие города и сёла Верхневолжья не раз переходили из рук в руки.

Царь Василий Шуйский, желая получить иностранную военную помощь, направил летом 1608 г. в Новгород своего племянника князя Михаила Скопина-Шуйского для переговоров со шведами.

Во время затянувшихся переговоров князь сумел организовать связь с теми городами, которые уже поднялись или готовились подняться против поляков. Вот что писал Скопин-Шуйский в Вологду о положении на Верхней Волге и Двине: "...а города, господа, Торжок, Старица, Осташков да дворяне и дети боярские Ржевичи, и Зубчане, и Тверичи, Клиняне, да после того, города Холм, Торопец, Ржева Пустая, Невль, Луки Великие, посады и дворяне и дети боярские, государю добили челом", то есть присягнули Василию Шуйскому.

Поляки цепко держались между Новгородом и Москвой, уступая и вновь захватывая городки, торговые рядки и сёла, перекрывая дороги, броды, переправы. В этой ситуации прямой поход русских и шведских отрядов к Москве представлялся рискованным. Весной 1609 г. Скопин-Шуйский разработал план военных действий и избрал Тверь промежуточным пунктом наступления.

В начале мая из Новгорода выступил большой отряд воеводы Чеглокова, к которому на долгом пути должны были присоединиться другие отряды с севера и из Замосковного края, а также ополчение, собиравшееся под Смоленском. Преследуя отступающего противника, 15 мая 1609 г. русское войско в сражении у села Каменка под Торопцем нанесло поражение полякам и освободило город.

Оттуда отряд Чеглокова прошёл по западной части Верхневолжья и занял Торжок. Поляки осадили город, но смелые действия русского воеводы заставили врага отступить к Твери.

Скопин-Шуйский быстро собирал свои войска, включая в них подходящие отовсюду подкрепления. 11 июля 1609 г., переправившись на правый берег Волги, войско численностью до 20 тыс. человек стало под Тверью. В тот же день поляки атаковали лагерь, но их отбросили. 13 июля русские полки пошли на штурм города и взяли его. Уцелевшие поляки укрылись в кремле. Скопин-Шуйский спешил к Москве и отказался от его осады. Наёмники, не получившие богатой добычи, на которую рассчитывали, возмутились и вернулись в Новгород.

Поход на Москву сорвался, и Скопин-Шуйский принял решение накапливать силы в ожидании помощи из северных и замосковных городов. Он спустился левым берегом Волги до Калязинского Макарьева монастыря, выйдя к основным путям сообщения с землями, откуда могла придти подмога. Ратники и местные жители построили укрепления при впадении в Волгу р. Жабни. Скопин-Шуйский ожидал наступления врага именно здесь и не ошибся. Под Калязином решалось, получит ли столица долгожданную помощь, или же поляки, разбив русские войска, принудят московское правительство сдаться.

По 20 тыс. воинов с обеих сторон начали "с четвёрта часу" утра 18 августа жестокий бой. Авраамий Палицын писал о битве на Жабне: "...бысть сеча зла, и сечахуся на многих местех... через весь день".

Сломив сопротивление противника и преследуя его, Скопин- Шуйский на следующий день нанёс у с. Пирогово ещё одно поражение полякам и запорожским казакам, сторонникам самозванца. Победы под Калязином вызвали большое воодушевление. В лагерь приходили отряды ополченцев из разных городов. Вновь прибывших обучали военному делу. В сентябре вернулись две тысячи наёмников под командованием графа Делагарди.

Тем временем польский король Сигизмунд III открыто вторгся в Россию. Поляки взяли Ржев и Зубцов, осадили Смоленск. Тушинский лагерь распался. Польские отряды ушли оттуда под Смоленск на помощь королю, разоряя по пути земли Верхневолжья. Скопин-Шуйский, не встречая сопротивления, в марте 1610 г. вступил в Москву. Но через месяц полководец умер в столице. Достойной замены ему не нашлось, русская армия потерпела ряд поражений. Поляки стремительно продвигались к Москве. В сентябре боярское правительство открыло врагу ворота столицы.

После этой измены сопротивление захватчикам приобрело характер народной войны. В начале 1611 г. в ополчении, руководимом рязанским дворянином Прокопием Ляпуновым, участвовали наряду с другими торопчане, новоторжцы и тверитяне.

Под Псковом объявился ещё один Лжедмитрий. Но "во Твери, в Старице, и в Торжку, и во Ржеве, и на Погорелом Городище воровскому заводу креста не целовали", то есть не присягнули новому самозванцу. "Разбойные люди" пытались захватить весной 1612 г. Тверь, но отряды князя Дмитрия Пожарского оттеснили их.

В октябре 1612 г. второе ополчение, руководимое К. Мининым и Д. Пожарским, окончательно освободило Москву. Однако в разных районах Верхневолжья ещё несколько лет происходили стычки с поляками и казаками. Не раз польская конница совершала рейды к Ржеву, Кашину, Угличу, но верхневолжские крепости устояли. Зато беззащитная сельская округа опустошалась врагом.

В 1616—1618 гг. польский король Владислав, претендовавший на московский престол, вновь развязал войну. Вражеская конница появилась под Кашином и на Бежецком Верхе, летом 1617 г. осадила Ржев, Старицу и Торжок. Обороной Твери руководил князь Д.П. Пожарский-Лопата, родственник освободителя Москвы. Крепость выдержала две осады.

После Деулинского перемирия 1618 г. с Польшей западные тверские города стали пограничными, приняли на постоянное размещение сильные гарнизоны и были дополнительно укреплены.

За долгие годы смуты особенно пострадали те тверские земли (ржевские, зубцовские, старицкие), которые располагались на правом берегу Волги. Во владениях Троице-Сергиева монастыря в Захожском стане[96] Тверского уезда осталось 36 жилых селений (при 478 пустошах[97]). В Суземском стане Старицкого уезда во владениях Тверского Фёдоровского монастыря обрабатывалось 7 четвертей[98] пашни, а 552 четверти поросли лесом.

В писцовой книге Потапа Нарбекова указывается, что в Твери в 1626 г. осталось всего 150 мужчин, способных выполнять государственные повинности, остальные не могли "нести тягло"; 772 посадских места пустовали. Во Ржеве насчитывалось 68 жилых дворов и 236 пустых, в Бежецком Верхе соответственно — 32 и 336, в Старице — 39 и 245. Торопчане писали в челобитной[99] царю Михаилу Фёдоровичу в 1626 г.: "...город Торопец погорелый, порубежный и беспромышленный, пустой". Для возрождения края требовались дополнительные силы.

§ 24. РАССЕЛЕНИЕ КАРЕЛ НА ВЕРХНЕЙ ВОЛГЕ

В результате военно-политических событий начала XVII в. изменились границы со Швецией. По Столбовскому миру 1617 г. Россия лишилась земель, прилегающих к Балтийскому морю, в том числе в Карелии.

Ещё в годы Ливонской войны карельские земли подвергались шведскому опустошению. Тогда из 4041 крестьянского двора уцелели лишь 440. Пленных карел уводили на север, восполняя ими нехватку рабочих рук в королевстве. Заметный отток населения из Корельского уезда в центральные русские земли начался с 1610 г., когда в него вступили шведы.

С окончательным присоединением Карелии новая власть провела в уезде административную реформу, изменив в свою пользу условия торговли. В среде православных карел насаждалось лютеранство.[100] Резко увеличились налоги. Крестьяне переводились с денежной подати на натуральный оброк.[101] Помещики насаждали барщину, изымали и распродавали земельные участки. Карелы жаловались властям: "Десять податных крестьян раньше платили меньше, чем теперь... требуют с одного крестьянина". Местных торговцев насильственно переселяли в городки, возводимые по распоряжениям администрации.

Бегство карел из их исконных земель во внутренние территории Русского государства приобрело массовый характер. В 1627—1635 гг. в Россию переселились около 10 тыс. карел, а в середине XVII в. их число превысило 25 тыс.

Русские власти нуждались в переселенцах и охотно принимали их. Помощь оказывали, как правило, скрытно. Известны многие случаи, когда русские крестьяне укрывали карел от розыска. В 1649 г. Россия выплатила Швеции огромную сумму в 190 тыс. рублей в качестве компенсации за перебежчиков. Открытые переходы стали массовыми во время русско-шведской войны 1656—1663 гг. Только за первые два её года в Россию переселилось более 20 тыс. человек, а к концу войны в Корельском уезде осталась малая часть прежнего населения.

И правительство, и местные власти, понимая значимость переселения и выгоду от него, взяли этот процесс под контроль. Подробно изучались возможности уездов и волостей для размещения в них карельских семей. Опустевшие земли тщательно переписали в 1620—1630-х гг., и карелы под наблюдением специальных чиновников могли выбирать места проживания. Их не принуждали селиться на тех пустошах, где имелись недостаточно большие по площади или неплодородные угодья.

Карелы редко изменяли существовавшие до них названия деревень и пустошей. Обычно это переводы русских именований на карельский язык: Овсянники — Кагрушка, Хмелёвка — Гуммала, Берёзовка — Койвушка. Несколько десятков деревень с такими названиями сохранились и поныне в верховьях Мологи и Медведицы. А финские именования рек и озёр в бассейнах Мологи и Тверцы восходят ещё к эпохе первобытности.

Карелы не случайно расселились именно в Верхневолжье. Во-первых, тверские земли относились к самым обезлюдевшим. Во-вторых, более близкие к шведской границе районы казались карелам опасными из-за угрозы насильственного возвращения. В-третьих, из Приладожья шли удобные водные пути на Валдайскую возвышенность и Бежецкий Верх.

Дорога от Приладожья по Волхову и Мсте была освоена издревле. Двигаясь по ней, переселенцы оказывались в тверских землях. Двумя важными внутренними путями в Верхневолжье являлись старые дороги: одна шла от волока в истоках Тверцы и Мсты до Бежецка, а другая — от Торжка к Бежецку. Участок Новгородского тракта между Торжком и Вышним Волочком замыкал этот треугольник. Карел, осевших на тверской земле, стали называть "тверскими" или "верхневолжскими".

Из переписных книг видно, что карелы расселялись по берегам Мологи и её притоков, а также по Цне, Мсте и Медведице. Почвы речных долин и плодородные суглинки новоторжской округи и Бежецкого Верха привлекали уроженцев каменистого Карельского перешейка.

Основная часть переселенцев закрепилась на дворцовых землях, став "черносошными"[102] крестьянами. Лишь немногие осели на монастырских и помещичьих землях. Власти основательно продумали меры экономической поддержки карел. На длительный срок им предоставлялись ссуды на обзаведение хозяйством и строительство дома. Они также освобождались от податей на 10 лет. Власти строго следили за тем, чтобы местные помещики не притесняли переселенцев. Такие меры дали хорошие результаты. Тверская земля стала для многих десятков тысяч карел новой родиной.

В XVIII—XIX вв. карелы продолжали заниматься в основном земледелием. Они возделывали рожь, пшеницу, ячмень, овёс, коноплю, освоили льноводство. Поначалу преобладала подсечно-огневая система земледелия, известная карелам с древности. Затем она сменилась трёхпольем, как и у русского населения. Промыслы, особенно отхожие,[103] развивались слабо.

Со временем карелы частично растворились среди русского населения. Этот процесс происходил естественным путем и не вёл к утрате национальной культуры. В быту сохранялись родной язык, традиционные обычаи и народное искусство. Селения, жилища и условия жизни русских и карельских крестьян не имели больших различий. В доме, как правило, проживала большая семья, состоявшая из трёх-четырёх поколений. Карелы исповедовали православие, но долго сохраняли следы дохристианских верований и обрядов.

Переселение карел в Верхневолжье продолжалось в XVIII в., но в меньших масштабах. Основная территория их проживания соответствует нынешним Лихославльскому, Рамешковскому, Максатихинскому и Спировскому районам Тверской области.

§§ 25—26. ХОЗЯЙСТВЕННОЕ РАЗВИТИЕ ТВЕРСКОГО КРАЯ В XVII В.

После "смутного времени" восполнение населения шло, помимо карел, за счёт переселенцев из западных русских земель, отошедших после 1617 г. к Польше. Бежавшие от притеснений новых властей крестьяне — русские, поляки, литовцы, белорусы — значительно пополнили число жителей западных районов Тверского края. Заметно увеличила число переселенцев также война России с Польшей в середине века.

Из трёх основных видов землевладения — вотчинно-поместного,[104] церковного и государственного — безусловно преобладало первое. Земли помещиков превосходили по площади вотчинные в несколько раз.

Не только вводились в оборот запустевшие угодья, но и корчевали лес под новые поля. Так происходило и на пожалованных верховной властью владениях, и на казённых землях, захваченных самовольно. Захваты ограничивались обычно небольшими территориями, примыкавшими к вотчинам. Царь жаловал приближённым земли в Верхневолжье. Знатный боярин Б.И. Морозов добавил к своим владениям богатое село Городню на Волге ниже Твери, а двоюродный брат царя Н.И. Романов получил большое село Тургиново на Шоше. Кимрская волость досталась князю А.М. Львову, а затем семейству царских родственников Нарышкиных. Боярин Б.П. Шереметев стал владельцем обширных земель в Ржевском Поволжье с центром в селе Молодой Туд.

Более четверти пахотных земель Тверского края принадлежало церкви. Тверские бояре и помещики делали богатые вклады в монастыри: угодья, денежные средства, богослужебные книги в дорогих переплётах, церковную утварь. В Старицком, Бежецком и Тверском уездах церковь владела почти половиной пахотных угодий. Крупнейшими собственниками были Иосифо-Волоцкий, Троице-Сергиев, Симонов, Новодевичий, Донской монастыри, а также некоторые местные обители.[105]

Рис. 34. Вид Твери 1634 г. Из книги А. Олеария. 1659 г.

Феодалы старались приобрести и удержать крестьян любым путём: ведь от количества работоспособных крепостных зависело благосостояние их владельцев. Дворяне должны были нести государственную службу, главным образом военную. Она требовала больших денежных средств, получаемых за счёт доходов с поместий.

Все основные виды феодальных повинностей — барщина, натуральный и денежный оброки — к концу столетия сильно увеличились. Барская запашка стала особенно заметной в монастырском землевладении. Но крупные монастыри постепенно переводили принадлежавших им тверских крестьян на денежный и натуральный оброки. Хлебные же запасы они пополняли за счёт других плодородных русских земель, в которых имели владения. Осташи платили оброк Иосифо-Волоцкому монастырю рыбой и деньгами, остальные тверские крестьяне — кожами, холстами, сельскохозяйственной утварью. На монастырский стол шли молочные изделия, яйца, крупы, ягоды. Заметную часть натурального оброка составляли сено, дрова, строительные материалы. Тяжёлым бременем ложились на крестьян поставка подвод, дорожные и другие хозяйственные повинности. Часть монастырских крестьян жила в особых слободах, ухаживая за конюшнями и скотными дворами. До сих пор сохранились деревни такого происхождения, носящие названия Телятники, Коровье и т.п.

Рис. 35. План Твери 1674 г. Э. Пальмквист

В крупном поместном землевладении всё более заметным становился денежный оброк. Доля натурального оброка снижалась, но не во всех вотчинах. Так, боярин Б.И. Морозов получал от крестьян села Городни помимо денежного сбора волжскую рыбу. Жители ржевских и кашинских селений, принадлежавших столичному вельможе А.И. Безобразову, поставляли ему в Москву сено, дрова, рыбу, скот.

Хозяйственные возможности крестьян обычно не превышали нужд собственного прокормления и выплаты налогов.

Но за счёт некоторого прогресса в земледелии производительность крестьянского хозяйства постепенно росла.

Соха-косуля[106] представляла новшество, позволявшее пахать почву глубже и вносить навоз под пласт земли, что увеличило урожайность. С XVII в. начался переход к трёхполью: озимый клин — яровой клин — пар.

Хозяйственные книги тверских поместий и монастырей содержат многочисленные сведения о посевах ржи и овса, которые давали наилучший урожай. Площади под пшеницей и ячменём составляли менее 3% всей пашни. Ржевское Поволжье стало районом возделывания льна. Бежечане появлялись на многих ярмарках с яблоками, огурцами и со своим знаменитым луком. В крупных и средних имениях, а также при монастырских хозяйствах разводили сады.

В личном владении крестьян появилось больше скота. У верхневолжских карел в среднем на двор приходилось по 2 лошади, 3—4 коровы, 5—6 голов мелкого рогатого скота и свиней. Держали и подрост: телят и жеребят. Животноводство служило большим подспорьем хозяйству: тягловая сила, мясо, шкуры, шерсть, молоко позволяли содержать семью и платить повинности.

Рис. 36. Верша

Повсеместное распространение имело, постепенно становясь товарным, сельское ремесло; обработка шерсти, льна, кож, продукции охоты, бортничества,[107] углежогного промысла, смолокурения, лесозаготовок. Так, кимрские сапожники, приписанные к московской овчинной слободе, обслуживали дворцовое хозяйство. Ткачей из пригородной тверской слободы Константиновской перевели в Москву, где они изготовляли полотна в царицыной мастерской. Толстое "тверское" полотно имело большой спрос и шло на простыни, полотенца, грубые рубахи и платки. В Твери производились также льняные набивные ткани[108] с рисунками по народным мотивам.

Некоторые деревни славились присущей только им ремесленной продукцией. Жители села Присеки в верховьях Мологи продавали большими партиями на местных ярмарках и в городах косы, серпы, сохи, заступы[109]. Крестьяне Видогожского монастыря под Тверью ценились как мастера серебряных дел. В селе Весьёгонском проводилась Рождественская ярмарка, собиравшая купцов со всей России.

Соборное Уложение 1649 г. предписывало заниматься ремеслом и торговлей только горожанам, что сдерживало развитие сельского ремесла. В городах тогда проживало около 5% населения Тверского края. Горожан прикрепили к посадам, подобно тому, как крестьян к землевладельцам. Для них определялся круг податей и повинностей, а уход из города считался побегом.

Упорядочение городской жизни привело к заметному оживлению ремесла и торговли. Писцовые книги конца XVII в. перечисляют в Твери и её пригородах 1706 дворов, в Городецке — 216 дворов, в которых жили посадские и служилые люди, духовенство, чиновники.

Сохраняли прежнюю репутацию искусных мастеров железного дела ремесленники Твери. Они изготовляли иглы, гвозди, разнообразные замки на широкий рынок, в том числе для заграницы. Бежецкие кузнецы ехали со своим товаром в Москву. Из Кашина в столицу везли шерстяные чулки, производимые в городе и пригородных сёлах, а из Торжка — коровьи, конские и козлиные шкуры. В Тверь из Торжка поступали сапоги хорошей выделки. Во Ржеве, центре льноводческой округи, налаживалось ткацкое производство. Правительственные чиновники стремились удержать в Москве приезжавших со своей продукцией ржевских ткачей, зная их высокое мастерство. Тверские, кашинские и старицкие строители — плотники и каменщики — стали объединяться в артели и работать по подряду в различных городах: возводили из кирпича и белого камня храмы, крепостные стены и башни, городские усадьбы, общественные здания.

Рис. 37. План Торжка 1674 г. Э. Пальмквист

Поскольку Тверская земля находилась на перекрёстке водных путей, местные купцы использовали это преимущество. Продукция верхневолжских городов доходила до Швеции, Голландии, Германии. На местном рынке и в Москве тверские купцы продавали европейские и восточные товары: английское сукно, шёлк, порох, ладан,[110] перец, бумагу.

Рост населения, хозяйственная специализация земель, новшества в хлебопашестве, производство ремесленных товаров на широкую продажу, успехи в торговле способствовали развитию Тверского края в XVII столетии.

§§ 27—28. КУЛЬТУРА ТВЕРСКОГО КРАЯ В КОНЦЕ XVI — XVII В.

Рост городов и установление прочных экономических отношений внутри государства повлияли на развитие русской культуры. Представления людей о жизни, о мире постепенно переставали наполняться только религиозным содержанием. Создавались светские литературные произведения. Повседневная жизнь отражалась в устном народном творчестве: пословицах, поговорках, сказках, песнях. Многие из них позднее записали на Тверской земле русские учёные-собиратели.

В среде крестьянства сохранялся и обновлялся календарь природы. Полевые работы и другие хозяйственные занятия проводились в соответствии с народными приметами, охватывавшими круглый год. Большинство примет касалось дождей: например, начало сенокоса в тверских землях рассчитывали по тому, каков день "на Мефодия" (3 июля) и "на Самсона-сеногноя" (10 июля). В грозе видели результат деятельности Ильи Пророка.[111]

Рис. 38. Спасо-Преображенский собор в Твери. 1285-1290 гг., реконструирован в 1696 г. Фото начала XX в.

На основе слияния народного земледельческого календаря с христианской религией сложилось "бытовое православие". Оно надолго стало доступной и распространённой формой церковного вероучения и обрядности.

К XVII в. вполне оформились основные местные особенности великорусского языка. Селигерские земли являлись территорией северо-западных, а Верхнее Подвинье — западнорусских говоров. В центральных землях Верхневолжья утвердились тверские, а к востоку и северо-востоку от Твери — заволжские говоры.

Отличались друг от друга два письменных языка: официальный, то есть язык документов, и народный. Яркий тому пример — знаменитая "Калязинская челобитная", созданная, вероятно, во второй половине XVII в. Это первая пародия в русской литературе. Она написана нарочито деловым языком, хотя имеет совершенно бытовое содержание. Её персонажи, монахи, жаловались тверскому епископу, что новый их игумен "велит часто к церкви ходить", "мало с нами пьет да много нас бьет". Лень и пьянство — вот идеал "героев" талантливой пародии: "А как мы архимандрита[112] избудем и доброго добудем, который горазд лежа вино да пиво пить, а к церкве бы пореже ходил и нас бы, богомольцев твоих, почаще на погреб посылал..." "Челобитная" стала хорошо известной в народе и за пределами тверских земель.

Одно из самых замечательных произведений литературы XVII в. — "Повесть о Тверском Отроче монастыре”, дошедшая до нас в нескольких списках. Она невелика по объёму и написана в жанре исторического романа. В основе "Повести" рассказ об основании монастыря, но одновременно и повествование о человеческих судьбах, о любви, о счастье и несчастье.

Первый тверской князь Ярослав Ярославич, рассказывает "Повесть", заехав во время соколиной охоты в село Едимоново, узнал о предстоящем в этот день венчании своего дружинника (отрока) Григория с дочерью местного пономаря[113] красавицей Ксенией. Князю так понравилась невеста, что он обвенчался с нею. Огорчённый Григорий принял монашество, а через несколько лет основал в Твери монастырь в устье Тверцы.

Рис. 39. Преподобный Нил Столобенский. Деревянная скульптура.

История со свадьбой вымышлена. Ксения, жена Ярослава, в действительности являлась дочерью новгородского боярина. Исторические персонажи искусно помещены в легендарную обстановку. Написанная местным автором повесть нисколько не провинциальна по своей талантливости. Её считают важным вкладом в создание русской литературы нового времени.

Большое хождение имели документы времён "смуты". Письма полководца Скопина-Шуйского в тверские города призывали к защите родной земли от иноземных захватчиков и "воровских людей", к всеобщему единению ради этой цели.

Народная песня о Скопине-Шуйском — одна из самых популярных в XVII в. Торжественный тон её и былинный размах отражают восхищение личностью полководца-освободителя, чьё войско покрыло себя славой в сражениях за Торопец, Торжок, Тверь, в битве на Жабне и других боях:

...А кому будет Божья помочь

Скопину-князю Михайлу Васильевичу:

Он очистил царство Московское

И велико государство российское.

Совсем иной характер носили грамоты Ивана Болотникова, ходившие на Тверской земле, в которых он призывал "побивати своих бояр, гостей и всех торговых людей".

Бурные события начала XVII в. отражались не только в художественной литературе, но и в исторических трудах, в хрониках. Яркая "Повесть об осаде Торопца" создана одним из участников обороны города от поляков. Это мемуары, автор которых имел целью сохранение памяти о подвигах защитников города в поучение потомкам.

Несколько уроженцев тверских земель стали в конце XVII в. известными учёными. Один из них — Павел Роговский, крестьянин Калязинского Троицкого Макарьева монастыря. После долгих лет учебы в Европе он получил в Риме звание доктора богословия и философии. По возвращении в Россию Роговский стал в 1700 г. ректором Славяно-греко-латинской академии в Москве. В это же время началась научная и преподавательская деятельность Леонтия Магницкого, уроженца Осташковской слободы, автора первого русского учебника математики.

Рис. 40. Церковь Рождества Иоанна Предтечи в Ширковом погосте, Пеновский район. 1694 г.

Ремесленники в своей практической работе доходили до всего опытным путём. Специальной литературы не было. Знания передавались мастерами от поколения к поколению.

Во всём крае стало распространяться стекольное производство. В Твери занимались мыловарением. Мыло выпускалось нескольких сортов: "доброе", "портное", "слабкое", "красное" и др. В Твери, Торопце, Кашине, Бежецке и других местностях изготовляли лечебные спиртовые настойки на травах и ягодах. Огромной популярностью в народе пользовались "Лечебники" и "Травники" — сборники рецептов изготовления лекарств и мазей.

В больших городах было немало врачевателей-"лечцов". "Рудомёт" (то есть умеющий делать кровопускание) из Кашина Фёдор Григорьев ходил в 1654 г. "во время чумы в село Постниково для рудомётного промыслу через заставу". Правда, после этого последовал приказ кашинскому воеводе Непейцину публично наказать нарушителя карантина: "...бить батоги нещадно". Распространителями чумы оказались московские стрельцы, бежавшие в тверские земли.

Научные новшества того времени затрагивали прежде всего практическую сторону жизни. Они удовлетворяли хозяйственные нужды, улучшали быт и поддерживали здоровье людей.

Прекрасными образцами тверской школы иконописи являются сохранившиеся до наших дней иконы XVI—XVII вв. Среди них: "Никола с Христом и Богоматерью" из Никольской церкви в Твери, "Рождество Богоматери" из церкви села Дрюцково Бежецкого района, "Князь Михаил Ярославич и Ксения Тверские" из кафедрального Спасо-Преображенского собора.

Заметной частью русской культуры этого времени являлась тверская архитектура. В 1567 г. построена Вознесенская церковь в Оршине Вознесенском монастыре, в 1569—1584 гг. — Ввведенская церковь в Старицком Успенском монастыре, в 1592 г. — Покровская церковь в Краснохолмском Николаевском Антониеве монастыре и Смоленская церковь в селе Кушалине.

Рис. 41. Церковь "Белая Троица" в Твери. 1564 г.

В 1630-х гг. в Твери отремонтировали древний Спасо-Преображенский собор, значительное строительство велось в Жёлтиковом Успенском монастыре в низовьях Тьмаки. Виды Твери, её кремль и Спасский собор запечатлели на рисунках немецкий учёный Адам Олеарий, барон Мейерберг, голландский путешественник Николаас Витсен. Шведский военный инженер Эрик Пальмквист создал план Твери, первый из известных нам. В 1689—1696 гг. по распоряжению архиепископа Сергия выстроен новый Спасский собор в Тверском кремле. Образцом послужил главный храм Москвы — пятикупольный Успенский собор.

В середине XVI в. на одном из селигерских островов, Столбном, поселился монах Нил. Слава об этом отшельнике и совершаемых им чудесах распространилась по всему побережью. По преданию, он отличался такими духовными подвигами как истязание своей плоти постоянными бдениями и молитвами, когда даже в короткие минуты отдыха не ложился, а повисал на деревянных крюках-костылях, вбитых в стену. Так его изображали на иконах и в деревянной скульптуре. Местные жители рассказывали, что после его кончины на могиле происходили чудеса исцеления. Это послужило одной из главных причин основания на острове монастыря. В 1591—1594 гг. в нём построили первую деревянную церковь — Богоявленскую.[114] При царе Михаиле Фёдоровиче в монастырь были сделаны богатые вклады, и настоятель Нектарий, человек энергичный и образованный, заново отстроил обитель. В 1622 г. воздвигли пятиглавую Покровскую церковь, а после большого пожара 1665 г. — каменный Богоявленский храм, освящённый в 1670 г., и возвели каменные стены вокруг монастыря.

В 1694 г. на берегу оз. Вселуг в верховьях Волги поднялась в Ширковом погосте многоярусная[115] церковь Рождества Иоанна Предтечи. Её называют "тверскими Кижами". Высота церкви до креста около 40 м.

Древнейшая из действующих церквей в самой Твери — семиглавая "Белая Троица", построенная в 1564 г. на городской окраине, в ремесленной слободе. Впоследствии её внешний вид не раз изменялся, здание обросло пристройками.

Велось каменное храмовое строительство и в других тверских городах: Торопце, Старице, Торжке, Кашине, Калязине, в загородных монастырях, в богатых сельских вотчинах.

Таким образом, Тверской край в XVII в. жил насыщенной духовной жизнью. Лучшие образцы тверской литературы и архитектуры стали национальным достоянием.