История Византии. Том 1. 395-518 годы

А. Г. ГРУШЕВОЙ Ю. А. КУЛАКОВСКИЙ (1855-1919) И ЕГО «ИСТОРИЯ ВИЗАНТИИ»

Переиздающийся ныне первый в отечественной историографии обобщающий труд по истории Византии нуждается в нескольких страницах послесловия о его авторе и самом труде.

Юлиан Андреевич Кулаковский был известным на рубеже веков антиковедом, археологом и византинистом. Показательно, в сколь положительных тонах выдержана о нем биобиблиографическая заметка в известном энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (т. 33, с. 952). Не менее, однако, важно, что даже в таком очень идеологизированном по подаче материала многотомнике, каким было второе издание Большой Советской Энциклопедии, имеется небольшая заметка о Ю. А. Кулаковском, выдержанная, учитывая специфику издания, в достаточно положительном и объективном духе.

Родился Ю. А. Кулаковский в г. Поневеже Виленской губернии (ныне литовский город Паневежис) в семье священника.[1454] Учился он в Виленской гимназии, где проявил себя отличным учеником и был принят бесплатным пансионером в Лицей цесаревича Николая в Москве. Там он в 1873 г. окончил гимназический курс и затем, за три года, в 1876 г., университетский курс, занимавший тогда четыре года. На формирование научных интересов Ю. А. Кулаковского большое влияние оказал известный византинист, будущий академик В. Г. Васильевский (1838-1899), преподававший в виленской гимназии тогда, когда в ней учился Ю. А. Кулаковский.

После окончания в 1876 г. Московского университета несколько лет он провел в Германии, где слушал лекции и принимал участие в семинарах Теодора Моммзена, наиболее известного во 2-й половине XIX в. немецкого специалиста по римской истории. В Германию он был направлен по решению Министерства народного просвещения как один из наиболее отличившихся студентов.

С 1881 г. и до конца жизни Ю. А. Кулаковский преподавал в Университете св. Владимира в Киеве и на Высших женских курсах в Киеве. В основном он читал лекции по римской словесности и латинскому языку, по римской истории. Интересы исследователя были связаны с различными проблемами римской истории. Так, все диссертации, представленные и защищенные им, были связаны с интерпретацией разных проблем именно римской истории. В Киеве, в 1881 г. им была защищена диссертация pro venia legendi «Надел ветеранов землею и военные поселения в Римской империи» (Киев, 1881). В 1882 г. в Москве Ю. А. Кулаковский защитил магистерскую диссертацию «Коллегии в Древнем Риме» (Киев, 1882).

Постепенно, однако, позднеантичные сюжеты начинают играть все более важную роль в его занятиях. Большой резонанс имела прочитанная им в 1891 г. публичная лекция «Христианская церковь и римский закон в течение первых двух веков».[1455] Ю. А. Кулаковский доказывал, что принцип религиозной нетерпимости был проведен в жизнь государства христианскими императорами Рима. Подобный, смелый для своего времени взгляд вызвал ожесточенную критику в церковных изданиях (Труды Киевской духовной академии. 1892. № 6; 1893, № 2,4).

Ю. А. Кулаковский занимался также археологическими изысканиями. В 1895 и 1896 гг. он руководил экспедициями, занимавшимися раскопками катакомб в Керчи.

Полного списка статей Ю. А. Кулаковского, видимо, не существует. Хорошее представление о его работах может, однако, дать сборник Serta Borysthenica (Сборник в честь заслуженного профессора Императорского Университета св. Владимира Юлиана Андреевича Кулаковского. Киев, 1911). Книга, выпущенная к тридцатилетию его деятельности в Университете, открывается полным списком трудов до 1910 г. Надо сказать, что количество серьезных и не устаревших с современной точки зрения статей Ю. А. Кулаковского достаточно велико.[1456] По тематике это либо частные проблемы византийской истории,[1457] либо различные вопросы истории Крыма или северного Причерноморья.[1458] Наиболее значительными из статей или небольших работ Ю. А. Кулаковского являются: «Аланы по сведениям классических и византийских писателей» (Чтения в Историческом обществе Нестора Летописца, XII; отдельное издание — Киев, 1899); «Карта Европейской Сарматии Птолемея» (Киев, 1899); «Смерть и бессмертие в представлениях древних греков»; «Прошлое Тавриды» (Киев, 1906, второе издание — Киев, 1914).

Основными же трудами его жизни стал первый в российской историографии перевод Аммиана Марцеллина[1459] и трехтомная «История Византии», переиздаваемая сейчас.[1460] Как пишет сам автор, основу работы составил дважды прочитанный им в университете курс по истории Византии. При этом, однако, сам Ю. А. Кулаковский не рассматривал свое сочинение как учебное пособие для студентов.

В доступных сейчас источниках материалов о последнем периоде жизни Ю. А. Кулаковского немного. По данным официального издания Академии наук,[1461] Ю. А. Кулаковский 2 декабря 1906 г. был избран членом-корреспондентом по разряду классической филологии и археологии Историко-филологического отделения.

Несмотря на отрицательное в целом отношение ведущих византинистов к основному труду Ю. А. Кулаковского (об этом подробнее см. ниже), его ценили как хорошего специалиста. Показательно письмо А. А. Васильева Ф. И. Успенскому от 23 мая 1915 г. В письме перечисляются лица, которые могли бы быть полезными при замещении будущих кафедр византиноведения по всей России.[1462] А. А. Васильев не забыл вставить в этот список Ю. А. Кулаковского, несмотря на сдержанное отношение к его труду, о чем подробнее речь пойдет чуть ниже, при анализе рецензии А. А. Васильева.

Упоминавшийся на предыдущих страницах хронологический «приоритет» «Истории Византии» Ю. А. Кулаковского относителен. Действительно, если первый том сочинения вышел в 1910 г., то в 1913 г., в год выхода второго тома «Истории» Кулаковского, вышел в свет первый том «Истории Византийской империи» Ф. И. Успенского, оказавшейся волею судеб наиболее известной обобщающей работой по византийской истории, написанной в России.

Между 1912 и 1914 гг. были опубликованы 4 выпуска «Очерков по истории Византии» под редакцией и с предисловием В. Н. Бенешевича.[1463] Опубликованная чуть позже, в основном уже после революции 1917 г., четырехтомная «История Византии» А. А. Васильева была написана в годы, предшествовавшие началу Первой мировой войны.[1464]

Таким образом, все основные русские дореволюционные работы обобщающего характера по истории Византии созданы практически в одно и то же время. Этот параллелизм, конечно, не случаен.

За повышенным интересом общества к истории Византии, которым воспользовались русские ученые, стояло многое. Здесь и поиск идеала мудрого, справедливого правителя, способного преодолеть возникающие в обществе трения и способного установить мир и согласие; здесь и интерес к собственной истории, к истокам своей культуры и государственности, хорошо понятный в условиях углубляющегося общественного кризиса в начале XX в.; здесь, наконец, и внешнеполитический фактор — повышенный интерес к восточному вопросу, Палестине, православию на Востоке. По своему характеру сочинение Ю. А. Кулаковского традиционно. В истории науки можно привести множество примеров обобщающих или конкретно-исторических исследований, выдержанных в подобном стиле, который можно было бы назвать позитивистским. Особенностью таких исследований, бесспорно имеющих право на существование наряду с любыми другими, является предпочтение их авторов излагать факты на основе источников и при этом по возможности воздерживаться от аналитических обобщений и общих рассуждений.

Здесь представляется излишним пересказывать содержание и структуру работы, ибо принцип организации материала, выбранный Ю. А. Кулаковским, чрезвычайно прост. Изложение идет строго хронологически, по годам правления императоров. После пространного введения изложение собственно византийской истории начинается с момента разделения империи в 395 г. и доведено до 717 г., до начала правления Льва III. В первом томе изложены события от Аркадия до конца правления Анастасия. Во втором томе — от Юстина до конца правления Маврикия. В третьем томе — от Фоки до воцарения Льва III. (Список императоров с годами их правления приведен в Приложении к данному тому.)

В сочинении Ю. А. Кулаковского хорошо изложена по сочинениям светских и церковных историков внешнеполитическая история, жизнь столицы, двора, дворцовые интриги. В работе приведены интересные характеристики всех императоров. Достаточно много говорится о церковных делах и государственных учреждениях ранневизантийского времени. Однако же материал, касающийся истории и структуры государственных учреждений, в «Истории» Кулаковского подан не систематически и не дает единой связной истории государственного строя и государственных учреждений, особенно если при этом брать за образец известные работы Т. Моммзена по римскому государственному праву.

Ввиду того что первый том сочинения Ю. А. Кулаковского оказался первым томом первого в России обобщающего труда по византийской истории,[1465] появление работы Ю. А. Кулаковского не осталось не замеченным. Здесь представляется необходимым подробнее остановиться на имеющихся рецензиях.

Надо сказать, что рецензии на первую в истории русской науки общую историю Византии были заинтересованными и одновременно скептическими из-за большого количества отмечаемых рецензентами неточностей и недостатков.

Детальный разбор первого тома «Истории Византии» Ю. А. Кулаковского осуществлен А. А. Васильевым в рецензии на страницах «Журнала Министерства народного просвещения». (В данном случае использовано издание рецензии А. А. Васильева в виде отдельной брошюры.)[1466]

Претензии А. А. Васильева сводятся к трем типам замечаний. Первый — это недостаточная четкость оформления работы в мелочах: имеется в виду множество опечаток и неточностей в ссылках. Внимательный просмотр проводимых А. А. Васильевым примеров неточностей и опечаток показывает, что вызваны они не незнанием Ю. А. Кулаковского, а либо поспешностью, либо невнимательностью автора при подготовке работы к изданию. В данном издании учтены все неточности и опечатки, подмеченные А. А. Васильевым.

Второе замечание А. А. Васильева — это невнимание Ю. А. Кулаковского к общим проблемам, недопустимым в книге, рекомендуемой для студентов.

В последнем утверждении А. А. Васильев прав и не прав одновременно, ибо сам Ю. А. Кулаковский, как уже отмечалось, не рассматривал свое сочинение как университетский учебник. Что же касается проблем общего характера, то автор рецензии бесспорно прав, ставя в упрек Ю. А. Кулаковскому отсутствие вообще каких-либо рассуждений о проблеме начала византийской истории.[1467] Со своей стороны хотелось бы заметить парадоксальность ситуации, когда Ю. А. Кулаковский прав по существу,[1468] начиная изложение с 395 г., с момента окончательного разделения империи на Западную и Восточную, однако, конечно, разбор современных Ю. А. Кулаковскому точек зрения по данному вопросу был бы естественно желателен.

Второе замечание общего характера, приводимое А. А. Васильевым в конце своей рецензии,[1469] это отсутствие в труде Ю. А. Кулаковского определения разницы между эллинизмом и византинизмом. Судя по всему, употребляя такие термины, А. А. Васильев имел в виду греческую (античную) и византийскую культуру. Упрек этот справедлив в двух отношениях. Ю. А. Кулаковский говорит о византийской культуре очень немного и ничего не говорит о специфических чертах византийской культуры.

Третий тип упреков А. А. Васильева — это конкретные замечания и пожелания по тексту. Эти замечания рецензента воспринимаются неоднозначно, ибо не все они — если так можно сказать — по существу. Отметим здесь два из таких замечаний, ибо в большинстве своем они касаются мелких вопросов.

Так, дважды А. А. Васильев (с. 5 и 17 рецензии) подчеркивает, что изложение событий до 518 г.[1470] является как бы введением в историю собственно Византии. Видимо, это следует понимать как то, что, с точки зрения А. А. Васильева, история собственно Византии начинается с воцарения Юстина. Такой подход в дальнейшей истории науки поддержки не получил.

А. А. Васильеву непонятно пристрастие Ю. А. Кулаковского к личности Феодосия II, не самого выдающегося из императоров ранневизантийского времени. Видимо, дело в том, что здесь, как и при оценке императора Анастасия, сказались политические пристрастия самого Ю. А. Кулаковского (монархизм), перенесенные им из современной ему действительности. Правление любимых Ю. А. Кулаковским императоров было достаточно длительным[1471] и относительно мирным. Скорее всего, как раз поэтому Ю. А. Кулаковский и восхваляет императоров, оказавшихся способными в достаточно сложное время не только сохранять власть, но и поддерживать в обществе спокойствие, «жить заодно со своим народом, сердцем чувствовать долг государя», утверждать «монархическую идею на основе христианских воззрений и принципов».

Подводя итоги, хотелось бы отметить, что рецензия А. А. Васильева в целом объективна и справедлива и автор, несмотря на множество замечаний, относится к Ю. А. Кулаковскому и его труду благожелательно.[1472] Рецензия завершается пожеланием Ю. А. Кулаковскому успеха в дальнейшей работе и пожелание обработки вглубь, а не расширения вширь тех лекционных курсов, которые положены Ю. А. Кулаковским в основу «Истории Византии».

Ответ Ю. А. Кулаковского на рецензию А. А. Васильева был помещен также на страницах «Журнала Министерства народного просвещения».[1473] Реагировал Ю. А. Кулаковский на критику с большой обидой. Как сам он пишет на первой странице своего ответа, после труда, написанного с большим увлечением, он ожидал благожелательной критики, однако же увидел в лице А. А. Васильева судью, изрекающего непререкаемые истины.[1474]

Ввиду того, что ответ Ю. А. Кулаковского А. А. Васильеву посвящен разбору преимущественно мелких, частных вопросов, ниже отмечены из этого ответа лишь три положения общего характера, принципиально важные для понимания его взглядов.

Ю. А. Кулаковский признает справедливость замечания об опечатках, но никак не объясняет их появление, говоря лишь, что в любой большой работе они неизбежны.

В ответ на замечание А. А. Васильева о пристрастии к легендарным сюжетам и смешении легендарного и исторического в изложении событий, Ю. А. Кулаковский пишет,[1475] что смешения у него нет и все легендарные подробности приведены у него для передачи духа эпохи. С этим вполне можно согласиться, однако важно отметить следующее. Сам Ю. А. Кулаковский, к сожалению, нигде не дает в тексте понять, как сам он относится к легендам, и у читателя вполне может возникнуть ощущение, что автор труда воспринимает их столь же серьезно, как и сообщения любого другого источника.

Принципиально важным для понимания взглядов Ю. А. Кулаковского является его ответ на замечание А. А. Васильева об отсутствии у автора рецензируемого труда каких-либо рассуждений о начале византийской истории. «Зачем мне dissertis verbis толковать о том, что такое история Византии, когда я веду читателя своим изложением в самый templum historiae byzantinae» (Храм истории Византии).[1476]

На наш взгляд, ответ на этот риторический вопрос Ю. А. Кулаковского очевиден и, продолжая сравнение, хотелось бы сказать, что введение во храм без объяснения вводимому, куда его вводят, может привести к восприятию храма как простого строения. Возвращаясь же теперь к языку научному, отметим, что история не сводится к простой арифметической сумме фактов и уже в течение исторических событий так, а не иначе сказываются общеисторические закономерности. Судя по всему, для Ю. А. Кулаковского дело обстояло как раз иначе и он считал свою задачу как историка выполненной после изложения фактов на основании источников. Как уже отмечалось, такого подхода придерживались и придерживаются многие исследователи. Однако если в узко специальных исследованиях такой подход представляется оправданным, то в общих работах он оказывается в конечном счете непродуктивным. Не случайно «История Византии» Ю. А. Кулаковского оказалась в отечественной истории произведением уникального — на наш взгляд — жанра, определение которому предлагается в конце статьи.

В любой ситуации, однако, это сочинение нельзя назвать научным в строгом смысле слова, а яркость и эмоциональность изложения не заслоняют очевидного — многочисленных недостатков, которых чаще всего можно было с легкостью избежать. Это хорошо видно на примере разбора П. В. Безобразовым второго тома «Истории Византии» Ю. А. Кулаковского.

Эта рецензия, справедливая по сути, но скандально-разгромная по форме, была опубликована в Византийском временнике.[1477]

Как в случае с рецензией А. А. Васильева на первый том «Истории Византии», ниже отмечаются лишь общие и наиболее важные моменты пространной статьи-рецензии П. В. Безобразова, посвященной в целом подробному разбору частных эпизодов.

Начинает П. В. Безобразов с того, что манера изложения и подачи материала у Ю. А. Кулаковского совершенно не изменилась и осталась летописной. С точки зрения рецензента, это приводит к такому существенному недостатку, как разорванность изложения. «Приходится знакомиться сначала с разгромом вандальского царства, совершенного Велизарием, потом с остготской войной, с персидской войной и вслед за тем с событиями, случившимися в Африке непосредственно после победы Велизария».[1478]

П. В. Безобразов пишет далее о том, что изложение у Ю. А. Кулаковского поверхностное — под этим понимается, правда, в данном случае, неполнота подхода к материалу в одной главе «Законодательство Юстиниана в области государственного управления». Действительно, у Кулаковского законодательство Юстиниана, инициатора кодификации римского права (Corpus iuris civilis), иллюстрируется только Новеллами и достаточно бессистемно. При этом, однако, замечание о поверхностности, на наш взгляд, не точно, ибо Ю. А. Кулаковский в принципе пересказывает большую часть Новелл, создавая представление об этом типе источников, характеризующих законодательную деятельность Юстиниана. Однако, будучи верным своему «летописному» методу, делает это бессистемно, практически лишь отмечая, но не раскрывая то, что могут дать Новеллы для характеристики внутренней жизни Империи.

К мысли о поверхностном изложении у Ю. А. Кулаковского П. В. Безобразов возвращается еще дважды. В первый раз — при оценке изложения событий восстания Ника в Константинополе, в 532 г. Смысл данного замечания в этом конкретном случае сводится к указанию, что Ю. А. Кулаковский не использовал одну немецкую работу, представляющуюся П. В. Безобразову очень важной. Более существенно оказывается третье, заключительное замечание о поверхностности.[1479]

П. В. Безобразов справедливо пишет, что Ю. А. Кулаковский «не старается найти в византийской истории то, что для современного историка наиболее ценно, не раскрывает социальные и культурные основы византинизма, не интересуется общественными движениями, вызывавшими разные события, отмеченные летописцами».

Несколько ниже в связи с данным заявлением П. В. Безобразов дает очень важное определение византинизма,[1480] с сожалением отмечая, что такие соображения общего характера для Ю. А. Кулаковского оказываются чуждыми.[1481] Рецензент при этом пишет, что во всех сферах византийской жизни (византинизме) прослеживается смешение трех потоков — восточно-азиатского, эллинского и римского. При этом успешное изучение истории Византии и ее специфики без учета этих трех потоков практически невозможно.

Последнее замечание принципиального характера — это невнимание Ю. А. Кулаковского к такому существенному вопросу, как положение крестьян. Или же — говоря современным языком — к экономике. Справедливо заметив, что ученые предшествующих поколений не могли много про это писать ввиду отсутствия источников — новых надписей и папирусов, — П. В. Безобразов отмечает, что Ю. А. Кулаковский прошел мимо большого количества специальных, недавно написанных исследований о крестьянах, крепостных и крепостном праве.[1482] Автор рецензии прав, когда говорит, что у Ю. А. Кулаковского имеются лишь обрывки разнообразной информации по крестьянскому вопросу.

Заканчивается рецензия П. В. Безобразова достаточно резким и не вполне справедливым высказыванием. «Всякий, работавший над византийскими источниками, понимает, как тяжело написать историю Византии вполне самостоятельно, не пользуясь трудами своих предшественников. С этой точки зрения нельзя не оценить исключительного трудолюбия проф. Ю. А. Кулаковского. Но в то же время нельзя не пожалеть, что он потратил много времени на работу не нужную, давно сделанную другими и не хуже его».[1483]

О нужности или ненужности «Истории Византии», написанной Ю. А. Кулаковским, у нас еще будет повод сказать ниже, сейчас же остановимся на реакции автора. Из его письма В. Э. Регелю от 11 ноября 1913 года известно, что Ю. А. Кулаковский реагировал на рецензию П. В. Безобразова с большой обидой, обвиняя последнего в излишней грубости и резкости и всячески отметая обвинения в научной недобросовестности. Правда, даже по письму видно, что Ю. А. Кулаковскому почти что нечего сказать по существу. Он отмечает, что в трех местах подправил текст, согласно замечаниям рецензента. Что же касается основного — своего метода изложения, — то защитить его Ю. А. Кулаковскому нечем и он лишь отмечает, что если рецензенту не нравится способ изложения по источникам, то это еще не дает ему права глумиться так, как это он сделал.

Из этого письма видно также, что неоправданная резкость рецензии привела к тому, что Ю. А. Кулаковский посчитал излишним писать специальный ответ П. В. Безобразову, подобно тому, как это он сделал в ответ на рецензию А. А. Васильева.[1484]

На третий том «Истории Византии» Ю. А. Кулаковского рецензий уже не было, что объясняется целым рядом причин. Во-первых, это уже были годы Первой мировой войны. Во-вторых, здесь немалую роль сыграла и участь Византийского Временника — основного российского издания по византинистике. Уход В. Э. Регеля, основателя и редактора всех номеров Временника до начала Первой мировой войны, со своего поста как раз в годы войны, приход на смену В. Э. Регелю Ф. И. Успенского привели — в условиях военного времени — к быстрому упадку издания.[1485] Византийские штудии перестали быть столь общественно актуальными, как в предшествующие годы. Сочетание всех этих обстоятельств и привело к тому, что интерес к работе Ю. А. Кулаковского пропал.

Не приходится, однако, сомневаться, что рецензии на третий том «Истории Византии» Ю. А. Кулаковского были бы точно такими же, как и на первые два. Последний том сочинения Ю. А. Кулаковского ничем принципиально не отличается от первых двух.

Здесь есть одна интересная проблема общего плана, разрешение которой автор данной статьи может предложить лишь в предположительной форме ввиду отсутствия какой-либо информации о существовании и сохранности где-либо архива Ю. А. Кулаковского. Нельзя не обратить внимание, сколь велика разница между Ю. А. Кулаковским, автором серьезных научных статей, и Ю. А. Кулаковским, автором «Истории Византии». В чем тут дело? Возможно, Ю. А. Кулаковский, принимаясь за написание общего труда по истории Византии, взялся — если так можно сказать — не за свой жанр. Не исключено также, что Ю. А. Кулаковский, взявшись за написание обобщающего труда, подошел к этой работе не как к научному труду,[1486] а как к своему общественному долгу, который, по не вполне уже сейчас ясным причинам, он считал необходимым выполнить как можно скорее. Ведь именно спешкой и ничем другим объясняется изобилие опечаток и неточностей, подмеченных авторами рецензий на первый и второй тома «Истории Византии».

Другой проблемой, столь же заслуживающей особого внимания и не имеющей ясного решения, является неоднозначность отношения к Ю. А. Кулаковскому.

Отрицательное отношение ведущих византинистов к труду Ю. А. Кулаковского ясно было показано по имеющимся рецензиям. В то же время А. И. Соболевский, который не мог не знать рецензий на «Историю Византии», оценивает ее в некрологе[1487] так: «В “Истории Византии” Ю. А. мы имеем вполне самостоятельный труд,[1488] основанный на самом тщательном изучении разноязычных источников и обширной, но преимущественно западноевропейской литературы». Для знакомого с отзывами рецензентов такая фраза говорит о многом и прежде всего — о скрытой полемике с А. А. Васильевым и П. В. Безобразовым.

Столь же положительно отзывается о Ю. А. Кулаковском Б. В. Варнеке, автор доклада «Записка об ученых трудах Юлиана Андреевича Кулаковского, профессора Императорского Киевского университета Св. Владимира». Б. В. Варнеке дает полный обзор биографии, деятельности и трудов Ю. А. Кулаковского до 1906 года.[1489]

Сочетание столь сильно различающихся оценок наводит на мысль, что за критикой на Ю. А. Кулаковского со стороны А. А. Васильева и П. В. Безобразова и безоговорочной поддержкой Б. В. Варнеке и А. И. Соболевского стояли отнюдь не только научные интересы,[1490] но и иные: противостояние — если так можно сказать — «западнических » и «славянофильских» идей в обществе и научном мире. Имеющиеся в нашем распоряжении документы не позволяют высказаться подробнее, однако хотелось бы все же отметить, что вся вторая половина жизни А. А. Васильева прошла в США,[1491] а А. И. Соболевский был одним из наиболее известных русистов советского времени. Что же касается самого Ю. А. Кулаковского, то уже отмечавшиеся выше оценки им Феодосия Второго и Анастасия позволяют охарактеризовать его как патриотически настроенного монархиста.

Подводя некоторые итоги, хотелось бы сказать, что «История Византии» Ю. А. Кулаковского осталась в истории русской науки произведением уникального жанра. Это своего рода талантливо и ярко написанная историческая летопись первых веков византийской истории и — в отличие от других общих работ этого времени по византинистике — с хорошо ощутимыми политическими симпатиями и антипатиями автора.

Ю. А. Кулаковскому удалось создать произведение в чем-то — хотя и отдаленно — напоминающее знаменитую работу английского историка XVIII века Э. Гиббона об упадке Римской империи. Однако если яркость изложения и наличие типичных для своего времени концепций обеспечили Э. Гиббону долгую жизнь,[1492] то революция в России и отказ Ю. А. Кулаковского от концептуального подхода привели к тому, что труд Ю. А. Кулаковского оказался быстро забыт. Хочется надеяться, что нынешнее переиздание ярко и талантливо написанной работы позволит вернуть из небытия незаслуженно забытое широкой читающей публикой имя.

Несмотря на отмеченные недостатки, переиздание труда Ю. А. Кулаковского представляется целесообразным и полезным для студентов и аспирантов и просто для людей интересующихся в качестве добротного научно-популярного Пособия, раскрывающего основные моменты первого периода истории государства, которому так многим в культурном, политическом и историческом плане обязана Россия.

За прошедшие с момента опубликования сочинения Ю. А. Кулаковского десятилетия наука продвинулась значительно вперед, и поэтому многое из того, о чем писал Ю. А. Кулаковский и его современники, освещается иначе. Для интересующихся современной трактовкой того или иного вопроса будет, как кажется, достаточно отметить здесь несколько работ обобщающего характера с обстоятельной библиографией.

Из работ на русском языке хотелось бы назвать прежде всего трехтомную «Историю Византии» под редакцией академика С. Д. Сказкина. Все три тома вышли в Москве, в 1967 году. Здесь нельзя также не назвать трехтомный обзор культуры Византии.[1493]

Из иностранных работ отметим несколько наиболее известных и доступных:

Jones А. Н. М. The Later Roman Empire 284-602. Vol. I—II. Baltimore, 1981 (есть английское издание в трех томах — Oxford, 1964);

Demandt A. Die Spätantike. Römische Geschichte von Diocletian bis Justinian, 565 n. Chr. München, 1989;

Stein E. Histoire du Bas Empire. Tome I. De 1’Etat Romain a l’Etat Byzantin (284-476). Paris, 1959. Edition franfaise par Jean-Remy Palanque; Tome II. De disparition de PEmpire I’Occident a la mort de Justinien. Publie par Jean-Remy P lanque. Paris, 1949.

В заключение несколько замечаний общего характера. Особенности языка стиля Ю. А. Кулаковского в основном не корректировались. Изменены или объяснены лишь несколько случаев очень бросавшихся в глаза архаизмов словоупотребления. В языке Ю. А. Кулаковского иногда чувствуется налет модернизации. Так, он очень любит слово «полк», которое — как это видно из контекста — употребляет иногда как синоним легиона. Иногда же «полк» Ю. А. Кулаковского обозначает воинские подразделения меньших размеров.

А. Г. Грушевым составлены также приложения к данному тому.