Истребитель великанов (ЛП)

Внешний вид эльфа никак не наводит на мысль о его внушительном возрасте. Он выглядит ладным и статным, как восемнадцатилетний юноша. И всё же было нечто, что намекало на возраст эльфа, правда, Феликс никак не мог сообразить, что именно. Возможно, это самообладание, написанное на лице. Или излучаемая им аура мудрости, а возможно, это лишь богатое воображение Феликса.

Готрек привалился спиной к деревянному борту, был неподвижен, как эльф, и столь же насторожен. Что бы там ни почувствовал гном прошлой ночью, оно на глаза не показалось, однако бдительность Готрека не ослабла. Казалось, наоборот, она возросла. Грубые рубленые черты лица гнома могли бы принадлежать какой–нибудь первобытной статуе. Он выглядел пожилым и могучим, как какой–нибудь бог–воин времён рассвета мира. Топор выглядел ещё старше. «Какие истории мог бы он нам поведать, обладай голосом?» — гадал Феликс.

Он медленно поднялся и прошёлся по палубе корабля, осторожно обходя спящих. Мужчины Кранног Мер несли стражу и отдыхали посменно. Похоже, они твёрдо намерены не останавливать лодку, пока не доберутся до места назначения, где, возможно, их товарищу окажут помощь. Феликс почти физически ощущал, как Кулум сверлит взглядом его спину. Это начинало действовать на нервы. Феликс понимал, что ничего не изменится, даже если он прямо заявит Кулуму, что всего лишь поговорил с девушкой. Он прежде встречал подобных типов. Здоровяку втемяшилось в голову, что Феликс ему не нравится, и никакими словами этого не изменить.

«Ладно же, — подумал Феликс, — если дело дойдёт до драки, то так тому и быть. В настоящий момент я ничего не могу с этим поделать». Однако именно сейчас Феликс не мог не завидовать магическим способностям эльфа.

Теклис стоял на носу лодки и жадно усваивал всё увиденное. Он хотел зафиксировать сие в памяти, понимая, что может никогда больше не пройти этим же путём. Ему редко доводилось оказываться в совершенно незнакомой ситуации, и он хотел почерпнуть из этого опыта всё стоящее.

Он разглядывал скользкие ветви, усыпанные ползучими насекомыми и огромными, злобно выглядящими цветами. У эльфа было достаточно острое зрение, чтобы различать снующих многоножек и ядовитых пауков, а также сидящих на листьях блестящих стрекоз с фасеточными глазами. Он замечал тени и серебристые очертания рыб, плывущих в болотной мути. Он чувствовал аромат по меньшей мере семи различных видов одурманивающих цветов, и пообещал себе взять их образцы для каталогизации, если удастся вернуться сюда обратно. На это будет полно времени, если он выживет.

Эльф ощущал на себе укоризненные взгляды людей, и это его забавляло. Он чувствовал себя взрослым в окружении группы рассерженных детей. Они могут злиться и дуться, но никак не способны ему повредить. Теклис с трудом удерживался от улыбки. Он понимал, что начинает вести себя подобно тем эльфам, которых он столь презирал за свойственную им манеру отношения ко всем молодым расам. «Как же легко перенял её я сам», — подумал Теклис.

Возможно, это лишь реакция на события прошлой ночи. Эльфа потрясла встреча с существами, столь устойчивыми к его магии. И они явно для этого и были предназначены. Несомненно, что Древние оставили в своём храме–крепости стражей, способных разобраться с любыми нарушителями. Много времени минуло с тех пор, как Теклису встречалось что–либо, от чего его не могла защитить магия, и подобное куда сильнее его обеспокоило, чем он рассчитывал.

Тем не менее, он, в некотором смысле, был рад случившемуся. Тот бой вызвал у него волнение, которое он уже некоторое время не испытывал: ощущение того, что на карту поставлена собственная жизнь, стало для него редким. И от этого Теклис почти почувствовал себя молодым. Почти.

Он раздумывал над сущностью врага, встреченного прошлой ночью. Его теория включала не только очевидные домыслы. Некоторые малодоступные книги содержали упоминания, что Древние оставили стражей, но встреченные им существа были затронуты порчей Хаоса. Возможно ли, что тысячелетия воздействия энергий, просачивающихся сквозь портал под башней, смогли их изменить? Он полагал, что да. Не имеет значения, какой устойчивостью к внешним воздействиям наделили Древние своих созданий, ведь вряд ли они менее подвержены порче, чем сами Пути. Хаос искажает живые существа гораздо легче, чем неживую материю. Теклис полагал, что со временем то же самое может произойти и с эльфами. В конце концов, на Ультуане плотность магических порталов, врат и проходов выше, чем где бы то ни было на планете, равно как высока и концентрация магической энергии.

«Возможно, — рассуждал Теклис, — изменения уже проявились. Возможно, разделение на тёмных эльфов и мой собственный народ имеет под собой простую физиологическую причину. Столь же вероятно, что изменению подверглись и мои соплеменники. За тысячелетия могли быть изменены и они. Очевидно, что сие, в некотором роде, имеет место быть. Сейчас рождается мало эльфов. Как понять, изменились ли остальные? Лишь Малекит и его внушающая ужас мать могут знать это наверняка, и довольно сомнительно, что когда–либо удастся выведать у них правду, даже если встреча состоится не на поле боя, а где–либо ещё».

И уже не в первый раз Теклис ощутил искушающие позывы тёмной стороны своей личности. Возможно, когда–нибудь он организует подобную встречу ради обмена знаниями. Его едва не рассмешила собственная недальновидность. Единственным знанием, которое только ему удастся обрести от посещения Наггарота, будет изученная на личном примере боль, которую доставят ему пыточных дел мастера тёмных эльфов. Нет, сей путь закрыт для него на веки вечные.

Теклис почувствовал взгляд гномьих глаз, буравящий его спину. Он задумался о Готреке Гурниссоне. Есть тут загадка, которая когда–нибудь потребует разъяснения. Носимый им топор является оружием невероятной мощи, во многих отношениях изменившим гнома. Во время сражения прошлой ночи, когда гном и его оружие, казалось, слились воедино, гораздо отчётливее проявились знаки, отбрасываемые его аурой. Эльф был уверен, что во время того столкновения энергия перетекала между ними в обе стороны, хотя способ, которым это происходило, поставил в тупик даже его самого. Внушительными были знания тех древних гномьих рунических кузнецов. Древние открыли им тайны, которые утаили даже от эльфов. Поизучать бы с год это оружие. Маг улыбнулся. Вероятность подобного сравнима с вероятностью получения им знаний от Короля–Колдуна тёмных эльфов, и опасность лишь незначительно меньше.

Тем не менее, гном может стать могучим союзником в каких бы то ни было предстоящих испытаниях. Столкновение с демоническими пауками показало Теклису, что тут встречаются места, где мощь топора придётся кстати. Не следует сбрасывать со счетов и человека, Феликса Ягера. Он отважный и находчивый мужчина. Возможно, боги послали их обоих ему в помощь.

Теклис переключил мысли на другого человека, о котором думал, как об умирающем. Судьба Дугала уже предрешена, если только эта Прорицательница не обладает запредельным мастерством. Всё что удалось сделать Теклису — отсрочить неизбежное, и это был вопрос не только милосердия, но и политической целесообразности. Эльфу было необходимо, чтобы его помощь человеку была замечена, иначе ответственность за судьбу Дугала легко могла быть возложена на Теклиса, а он по–прежнему нуждался в содействии жителей Кранног Мер, по крайней мере, в настоящее время. И нет никакого вреда в том, что в нынешних натянутых обстоятельствах сельчане станут думать, что судьба их товарища связана с судьбой волшебника.

Разумеется, случись Дугалу умереть, ситуация изменится. Но эту проблему Теклис станет решать, когда она возникнет. Он не желал никакого вреда ни Дугалу, ни прочим сельчанам, но если встанет выбор между выживанием Ультуана и Теклиса, с одной стороны, и их жизнями, то исход очевиден. Теклис знал, что принесёт в жертву всех присутствующих, включая себя, и ещё десять тысяч раз по столько же, если это потребуется для спасения королевства эльфов.

Он почти физически ощущал на себе холодный оценивающий взгляд безжалостного гномьего глаза. «Чепуха, — убеждал себя эльф, — ты лишь проецируешь вовне собственные сомнения. В сложившихся обстоятельствах Готрек Гурниссон сделал бы такой же выбор. Хотя какое значение вообще имеет мнение гнома? В настоящий момент он лишь очередное орудие, служащее достижению моих целей».

Эта мысль позабавила Теклиса. Возможно, гномы правы в своих суждениях об эльфах. Задумавшись об этом на мгновение, Теклис решил, что в этом отношении гному до него далеко. Ни один гном никогда не признает правоту эльфа в подобных вещах. Гномы суровы, неподатливы, категоричны и не умеют прощать. Таковыми они были всегда и таковыми останутся.

Тем не менее, даже этому можно найти применение.

Феликс смотрел на открытое небо. Они наконец–то оставили болото позади, и дождь прекратился. В настоящий момент даже укусы мошек и комаров досаждали меньше. Теперь перед ними лежала область низких бесплодных предгорий, переходящих в огромные вершины со снежными шапками. По горным склонам сбегали сотни речушек и ручьёв, доставляя к болоту воду почти непрекращающихся дождей. Нескольким лучам солнечного света удалось пробиться сквозь свинцовые тучи и пронзить сумрак. «Эта страна обладает красотой, — подумал Феликс, — суровой, но всё–таки красотой».

Жители Кранног Мер не произнесли ни слова. Теперь они казались встревоженными, словно оставление болота, в отличие от Феликса, произвело на них противоположный эффект. Они озирались по сторонам, словно горожане, внезапно оказавшиеся в середине леса. Феликс осознал, что на сельчан подействовало то, что известная им местность сменилась более–менее незнакомой. Феликс столько раз сам оказывался в такой ситуации, что теперь едва замечал подобное. Разве он не шагал по заснеженным лесам Сильвании всего лишь несколько дней назад? Почему–то казалось, что времени прошло гораздо больше. Удивительно, насколько быстро разум приспосабливается к смене обстоятельств, когда сие случается.

Он оглядел своих спутников. Истребитель, как всегда, выглядел угрюмым и невозмутимым. У Теклиса был такой вид, словно он искренне рад увидеть солнце. Он почти приветственно развёл руки в стороны. Мурдо выглядел менее настороженным, чем прочие, как человек, ранее неоднократно проделавший сей путь. Кулум просто глядел на Феликса, словно испытывая к нему тихую ненависть за то, что оказался здесь. Внезапно день показался Феликсу менее светлым, а дуновение ветра более холодным.

Сельчане шестами погнали баржу через открытую воду в направлении берега. На дне под водой Феликс мог разглядеть серые скалы. Некоторые были остры, как лезвие меча, и при столкновении могли пропороть лодку. Мурдо осторожно направлял своих людей краткими отрывистыми командами. Впереди возвышались горы. Над головой на распростёртых крыльях парил единственный огромный орёл, неспешно обозревая лежащую внизу землю в поисках добычи.

Занимаясь похожим делом, Феликс гадал о том, какие ещё существа могут здесь оказаться. Эта земля поражена Хаосом и древней могущественной магией. И они явно ещё не видели всех местных чудовищ.

Лодку подогнали к берегу, вытащили на сушу и отволокли в высокую траву, которая хотя бы частично её скрывала. Половина людей была оставлена для присмотра за ней. Остальные будут сопровождать гостей к пещере Мудрой. Феликс не был взволнован тем, что одним из сопровождающих стал Кулум. По крайней мере, пока у того руки были заняты тем, что несли бесчувственного Дугала.

— Мы пойдём вдоль ручья к его истоку, — сказал Мурдо. — Если мы разделимся, найдите ручей и следуйте его течением. Если пойти вниз, оно приведёт вас обратно к озеру и лодке. Если вверх, то в итоге окажетесь у дома Мудрой. Она, несомненно, вас отыщет, если того захочет.

Остальные натянуто рассмеялись, заставив Феликса призадуматься над тем, какую роль эта Мудрая играет в сообществе обитателей Альбиона. В отношении к ней людей в равной степени прослеживались уважение и страх. Он предположил, что подобное совсем не удивительно, если она ведьма. На ум пришли образы старой карги из сказок его юности, с кипящими котлами и угощением из богомерзкой плоти. При всём старании он не мог от них отделаться.

— И будьте начеку в отношении орков, — добавил Мурдо.

— Орков? — переспросил Феликс.

— Ага, за несколько последних месяцев в этих холмах неоднократно видели зеленокожих. Что–то их взбудоражило. И взбудоражило очень сильно.

Как обычно, у Мурдо был такой вид, словно он знает больше, чем рассказывает.

«Какие же тайны ты скрываешь, Мурдо?» — гадал Феликс.

Глава восемнадцатая

Феликс тяжело дышал на ходу и проклинал непрекращающийся дождь. Склоны круто уходили вверх. Из–за щебня тропа была неустойчивой. Они следовали изгибам ручья, и на протяжении долгих часов заметили лишь дикого длиннорогого барана и нескольких коз. Жители Кранног Мер невозмутимо продвигались вперёд и были насторожены, как люди, оказавшиеся в непривычном окружении. Готрек, казалось, был чуть ли не счастлив снова оказаться среди бесплодных холмов и далёких гор. Его не обескураживал холодный ветер, и даже снова начавшийся дождь не омрачал его настроения. Теклис выглядел задумчивым, сосредоточенным на чём–то, весьма далёком от их нынешнего окружения. Приблизившись к нему, Феликс вздрогнул, обнаружив, что на одежду эльфа не попадает дождь. Отражённые каким–то невидимым щитом капли не долетали до эльфа на толщину пальца. Вблизи это придавало мерцающую ауру, дополняя необычный облик эльфа.

— В чём дело? — спросил Теклиса Феликс, хоть и сомневался в разумности отвлечения чародея от его задумчивости.

— Сквозь эти холмы проходят магические течения: древние, глубокие и испорченные. Хаос глубоко проник в эти земли, затронув не только поверхность.

— Мне доводилось видеть куда худшее, — заявил Феликс, думая о тех землях, через которые он и Готрек некогда путешествовали в поисках затерянного города Караг–Дум.

Эльф поднял на него взгляд и недоверчиво изогнул брови.

— Северные Пустоши Хаоса, — добавил Феликс.

— Ты там был? И возвратился незатронутым. Это впечатляющий подвиг, Феликс Ягер.

— Не такой, о котором мне хотелось бы рассказать, — отозвался Феликс.

Он был уверен, что гном не поблагодарит его, если он поделится с эльфом историей путешествия воздушного корабля „Дух Грунгни“, поэтому удержался от рассказа. Вместо этого Феликс спросил:

— Ты упомянул, что эти земли испорчены, но каким образом? С чем мы можем столкнуться?

— Я полагаю, что тут загрязнение пошло вглубь. По какой–то причине Альбион притянул внушительное количество тёмной магической энергии. Я слышал рассказы, что Кольца Огама — огромные круги камней — притягивали её и каким–то образом обезвреживали. Возможно, некогда так и было, но я подозреваю, что ныне они неисправны. Все заклинания со временем истощаются, все механизмы в итоге приходят в негодность. Возможно, Кольца по–прежнему притягивают тёмную магию, но их способность её накапливать или очищать истощилась, либо вовсе утрачена. Возможно, это как–то связано с раскрытием Путей Древних. Возможно, всё это части того же самого большого узора. Я не знаю. Мне известно, что поблизости находится круг камней, который изменяет течение магии в этом месте и влияет на погоду. Возможно, в этом причина дождей. Ну а дожди явно являются причиной, по которой бесплодно большинство этих холмов.

— Как такое возможно? Общеизвестно, что для вызревания посевов необходим дождь.

Теклис пожал плечами.

— В большинстве случаев это справедливо. Но затопление не способствует произрастанию зерна.

— Сложно затопить холм, — заметил Феликс. — По крайней мере, таким способом. Вода стекает вниз по склонам. Она не застаивается.

— Точно, и если поток достаточно сильный, он смывает верхний слой почвы, оставляя лишь голую скалу, на которой способны расти лишь мох и лишайник.

Глядя по сторонам, Феликс видел, что эльф прав. Возле быстротекущего ручья были лишь скалы и камни, и не росло ничего, за исключением нескольких упорных растений, укоренившихся на клочках грунта, застрявшего между валунами. Зелень снова появлялась лишь вдали от ручья. Феликс задумался над увиденным.

Некоторые из профессоров естественной истории отстаивали мнение, что мир обрёл форму под действием стихий: дождя и ветра, льда и вулканов, — и из–за способа воздействия различные территории стали такими, какие они есть. Прочие, а также священнослужители, заявляли, что мир таков потому, что таковым его создали боги. Высказывание Теклиса о Древних, изменяющих континенты, служило подкреплением этой теории. А то, что эльф сказал о верхнем слое почвы, поддерживало первую. Возможно ли, что справедливы обе? Или стихии, возможно, являются для богов лишь инструментами?

Нет, быть такого не может. Столетия, если не тысячелетия, потребуются реке, чтобы источить остовы гор. Однако ощущение времени у Древних вполне могло отличаться от нашего, возможно, столетия для них, что глазом моргнуть.

— Ты выглядишь смущённым, Феликс Ягер. О чём задумался?

Феликс рассказал эльфу.

— Возможно, Древние и использовали стихии так, как ты думаешь, но наши легенды гласят иное. У них не было необходимости ждать тысячелетия, пока эрозия и геологические силы выполняют свою работу. Они могли пронзать тектонические плиты лезвиями из космической руды, и при помощи заклинаний сравнивать горы. Так они и поступали. Они придавали форму континентам таким же способом, каким я мог бы ваять статую.

Но Феликс пока не желал отбрасывать собственную идею.

— Ты говоришь, что они были подобны деятелям искусства, стремящимся создать законченное произведение. Что если они больше походили на садовников? Возможно, они подрезали ветви тут, поливали там. Сеяли семена, которые лишь через века достигнут своего окончательного вида. Возможно, они придавали форму континентам, не следуя точным чертежам. Может, они лишь привели в движение определённые силы, зная, что в итоге это приведёт к определённому результату.

Феликс ожидал услышать насмешку, но вместо этого эльф призадумался.

— Это необычная идея, над которой я не задумывался. И, насколько мне известно, никто из эльфов. Твоя мысль может быть верной или ошибочной, но ты дал мне почву для размышлений.

— Рад оказать услугу представителю Старшей расы, — с иронией произнёс Феликс. — Дай знать, когда завершишь свои размышления.

— Тебя может уже не оказаться в живых, Феликс Ягер. Я могу не прийти к какому–либо выводу за сотни лет, если это вообще случится.

Феликс был несколько потрясён зияющей пропастью, внезапно открывшейся в ходе обмена мнениями, взгляд в которую указал ему на собственную недолговечность. Немногие люди в Империи доживали до шестидесяти лет. В пятьдесят лет человек считался стариком. Феликс уже давно может лежать в могиле, в то время как это существо с моложавой внешностью будет по–прежнему размышлять над его словами. У него возникло отчётливое чувство обиды.

— Если ты ещё будешь жив. Все мы можем умереть в ближайшие дни.

Склон становился круче. Идти стало труднее. Теперь они шли по горной тропе, и промоченный дождём откос становился опаснее. Дыхание Феликса стало прерывистым, и дождевая вода, промочившая его одежду, начала смешиваться с потом.

Он огляделся вокруг. Теперь вершины поднимались ближе, а облака выглядели более плотными. Болото позади них выглядело низким мрачным скоплением деревьев и воды. Ему казалось, что он видит огромный каменный остов Заброшенной цитадели, маячащий в сумраке, но это вполне могло оказаться игрой воображения.

Земля вокруг теперь выглядела более гнетущей, но даже её тусклые цвета скрадывались дождём. Воды ручья теперь неслись шумным потоком, вспениваясь в тех местах, где ложе сужалось и они ударялись о скалы. За последние часы близящегося заката дня путники миновали цепочку водопадов, которые так забрызгали влагой их лица, что это было заметно даже на фоне дождя. Там и тут попадались массивные валуны, высотой значительно превосходящие человеческий рост, стоящие вдоль тропы, словно часовые. Временами Феликсу казалось, что они сохранили некое подобие древних статуй, очертания которых смазались под воздействием времени, и лишь с большой неохотой он полностью списывал наблюдаемое на собственное воображение.

Все жители Кранног Мер пыхтели и отдувались ещё похуже Феликса. Они не были горцами, и их утомил этот постоянный подъём. Феликс знал, какой нагрузкой мог служить подъём для икр и бёдер непривычных к подобному людей. Ему довольно часто приходилось бывать в горах Края Мира, чтобы знать это на личном примере.

С каждой минутой становилось холоднее и промозглее, и Феликс чувствовал, что холод так глубоко проник в его кости, что никакой костёр не смог бы полностью изгнать его оттуда. Он был подобен холоду могилы. Лишь гном и эльф не выказывали признаков утомления. Готрек неустанно шагал вперёд, словно человек, совершающий летнюю прогулку в альтдорфском парке. Вид Теклиса раздражал ещё больше: при всём своём хрупком телосложении и прихрамывающей походке, тот не выказывал ни малейших признаков усталости. Феликс полагал, что дело не обошлось без заклинаний, которые защищали волшебника от сырости и холода, но от этого не становилось легче при взгляде на Теклиса. «Мог бы и на остальных распространить действие своего щита, эгоистичный эльфийский ублюдок», — подумалось Феликсу.

Его пальцы нащупали амулет, который отдал ему эльф — тот, что по утверждению Теклиса должен защищать его от демонов. Этот поступок не был эгоистичным, если только справедливы слова эльфа. Злобные существа не тревожили Феликса, но прошло лишь несколько дней, а потому не было достаточных оснований для сомнений. С другой стороны, нет сомнений, что из Путей Древних их вытащил и спас Теклис. Даже Готрек признавал это, хоть и скрипя зубами. Это была не та тема, которую Феликс собирался бы когда–либо обсуждать с гномом, по крайней мере, без необходимости. Гном и в лучшие времена достаточно обидчив.

Рядом от приближающихся шагов проскрипел щебень. Подняв взгляд, Феликс удивился, увидев пообок Мурдо, подладившегося под его шаг.

— Я за тобой наблюдаю, — сообщил старик.

— И что ты видишь?

— Не похоже, на мой взгляд, что ты находишься под воздействием каких–либо чар, и ты отважно сражался против демонических пауков. Я думаю, что ты тот, за кого себя выдаёшь, и это же относится к твоим спутникам.

— Спасибо, коли так.

— Проблема в том, что если я принимаю это за факт, то должен принять и прочие их утверждения, что меня пугает, паренёк.

— Да, полагаю, что так. Мы живём в тревожные времена.

— Да уж, погода ухудшается, орки и зверолюды выходят из своих укрытий и воюют по всей стране. Ходят и иные слухи: о распространившихся по стране злобных магах.

— Они распространены в каждой стране, — кисло возразил Феликс. — Почему твоя страна должна отличаться?

— В нашей стране каждый мужчина и женщина, которые показывают следы таланта, принимаются в братство, дают клятву сохранять наш древний жизненный уклад и находятся под наблюдением своих собратьев. Я и сам обладаю талантом в достаточной степени, чтобы понимать, что этот Теклис могуществом превосходит любого из магов, ныне живущих на Альбионе, возможно, даже любого из когда–либо живших здесь. И он напуган, хотя отлично это скрывает. Это меня и пугает.

— Ты мудр, как я полагаю.

Мурдо кивнул головой.

— К чему ты мне это рассказываешь?

— К тому, что, хотя наше знакомство выдалось неудачным, все мы в одной лодке, которая дала течь. Я хочу, чтобы ты знал, что можешь рассчитывать на мужчин Кранног Мер в грядущих событиях.

— Такое всегда знать полезно, но зачем говорить мне? Почему не Теклису или Готреку?

— Потому что ты человек, проще сказать тебе. А те двое не совсем того сорта собеседники, с которым ты можешь быть чистосердечен.

«А может, ты замышляешь предательство, — подумал Феликс, — и думаешь, что меня проще провести, чем их». Но он почему–то не мог заставить себя поверить в подобное. Похоже, искренность даётся старику нелегко, и он явно опасается его спутников, а это Феликс вполне мог понять. Зная Готрека годами, он по–прежнему находил его необщительным, а у эльфа были такие манеры, что могли вызвать оторопь у императора Карла–Франца.

Высказавшись, Мурдо направился к своим людям, словно ожидая посмотреть, что предпримет Феликс. Тот пожал плечами. Он скажет об этом остальным, если на то возникнет необходимость.

Какая–то мысль некоторое время крутилась в подсознании Феликса, и этот момент она выбрала, чтобы проявиться. Он всегда собирался когда–нибудь письменно изложить историю Готрека, когда она подойдёт к своему неизбежному концу, но, возможно, ему следует приступить к этому в скором времени, на случай, если с ним самим что–нибудь произойдёт раньше, чем она завершится. За время странствий он видел события, достойные изложения, и встречал людей, имена которых явно должны остаться в истории и легендах. Возможно, если он когда–либо вернётся в Империю, ему следует сделать записи о странствиях с Готреком и оставить их в каком–нибудь безопасном месте. Возможно, у брата или у Макса Шрейбера, если волшебник всё ещё жив. Феликс расправил плечи и принял решение. Так он и поступит, как только представится возможность.

У него возникла ещё одна тревожащая мысль. В прошлом он часто сталкивался с возможностью смерти, собственной и других людей. Бывали времена, когда он полагал, что смерть близка, но сейчас, в этом далёком захолустье, он столкнулся с её неизбежностью. Возможно, на это повлияло его пребывание в темнице демона или встреча с нестареющим эльфом и общение с ним на тему времени, но по какой–то причине подлинная сущность собственной бренности укоренилась в его мыслях.

Даже если он избежит все удары мечей, вредоносные заклинания и зубы чудовищ, если его минует чума, мор и несчастный случай, когда–нибудь его не станет. Смерть столь же неизбежна, как наступление очередного дня, возможно, лишь немногим отстоит по времени, и теперь Феликс, как никогда ранее, ощущал потребность совершить нечто, что напоминало бы о нём, увековечило бы его имя наряду с именами Готрека, Теклиса и прочих, встреченных им.

В этот момент ему показалось, что он стал чуть ближе к пониманию того, что должно быть чувствовал Готрек, когда Феликс поклялся задокументировать его гибель. «Я это сделаю, — думал Феликс, — письменно зафиксирую твою смерть, и свою, и всех прочих, с кем встречался. Есть некоторые вещи, которые должны остаться в памяти. Если рассчитывать на то, что я ещё не покину сей мир, чтобы сделать записи, как только всё закончится. Однако это не будет эпической поэмой. Теперь я не могу представить, чтобы мне удалось нечто подобное. Это будет книга или серия книг, в которых будут описаны все произошедшие события, как они мне запомнились. „Мои странствия с Готреком“ или „Гибель истребителя троллей“. Или что–то в этом роде».

Думая об этом и обо всех книгах, которые прочёл в юности и за время обучения в университете, он пришёл к мысли о том, что ему необходимо узнать. Очевидно, ему потребуется что–нибудь написать про Альбион, ибо о нём мало что известно в Империи. Есть шанс кое–что прибавить к этому совокупному знанию и поделиться им, в расчёте, что кто–нибудь переживёт приближающееся вторжение Хаоса или то, что может произойти, если верны утверждения Теклиса.

Феликс пожал плечами. Он рассчитывал, что кому–нибудь сие удастся. То было убеждение в будущем, когда наступят лучшие времена и можно будет одолеть Хаос. Сколь ни отдалённой сейчас казалась подобная возможность, он будет следовать предположению, что такое может произойти. Это был незначительный, возможно тщетный поступок, демонстрирующий веру перед лицом зловещих событий космического масштаба. И это его поступок. Сама сия мысль каким–то образом принесла ему некоторое облегчение, хотя он не совсем понимал причину. Феликс отошёл назад, чтобы присоединиться к старому правдосказу.

— Расскажи мне о своей стране, — попросил он Мурдо.

— Что ты хочешь узнать?

По мере их продвижения грохот бегущей воды становился громче. Он эхом отражался от скал, словно громыхающий бас рассерженного великана. Феликс был обеспокоен. Подобный звук мог прикрыть гул приближающейся армии, а видимость и так была ограничена облаками, туманом и россыпью скальных обломков, через которые они пробирались.

Теперь ручей сузился, его течение убыстрилось, и несколько раз они проходили мимо гигантских водопадов, обрушивающихся сверху, и вынуждены были удаляться от ручья, потому как тропа отклонялась в сторону и приводила к нему позже, уже выше по склону. Темнело, и они уже восходили по горному склону. Феликс старался не думать о том, что горы населены орками, и сосредоточился на том, что рассказывал ему старый Мурдо.

В обычных обстоятельствах Феликс бы испытал восторг, ибо татуированный мужчина был интересным рассказчиком и обладал уймой знаний и сказаний о своей стране. Феликс узнал, что люди Альбиона разделялись на множество племён: горцев и низинных жителей. Племена взаимодействовали друг с другом и некогда, в не столь отдалённом прошлом, здесь царил золотой век согласия, но так было до появления орков и прочих налётчиков, пришедших по морю. Похоже, тёмные эльфы отыскали какой–то способ проникнуть через вечный туман, окружающий зачарованный остров: удалось это и остальным. Феликс немедленно подумал о том пути, по которому прибыли он, Готрек и Теклис, но не стал об этом упоминать. С приходом чужаков разразилась война. Феликс старался осмыслить сложившуюся ситуацию.

Орки прибыли столетия назад, и поначалу были немногочисленны, видимо, на островах они потерпели кораблекрушение. Они быстро размножились, распространившись повсюду, и лишь союз племён под предводительством героя Конарка в итоге принёс людям победу и загнал орков обратно в горы. Орки нашли пристанище среди древних развалин в отдалённых долинах.

Для удержания их там время от времени происходили войны. Кажется, теперь количество орков снова умножилось, и что–то гонит их с гор на равнины. Они даже проникли на великое болото, которое столетиями обеспечивало безопасность народу Кранног Мер. Орки — зло, но хуже мысль о том, что нечто оказалось достаточно свирепым и могущественным, чтобы выгнать их с гор. Теперь племенам людей снова нужен предводитель, который всех объединит, или они будут сметены. Говорят, что в этих самых горах герой по имени Крон, заявляющий, что является потомком Конарка, объединил несколько племён. Феликс сделал вывод, что Мурдо помогает им по той причине, что верит в способность Теклиса разгадать тайну внезапного нападения орков и, возможно, устранить её. Феликс тоже на это надеялся.

Он размышлял над тем, что узнал. Похоже, что без проблем не обходится ни в одной части мира. Огромный континент Старого Света опустошается Хаосом. Ультуан сотрясают землетрясения. Альбиону досаждают орки и ужасные бури. Феликс не удивился бы, узнав, что даже в далёком Катае случился какой–нибудь катаклизм. Возможно, правы все те провидцы, что предрекают конец света.

Он снова обратил внимание на Мурдо. Складывался образ Альбиона. Он был менее развитым, чем Старый Свет. Здесь был неизвестен секрет изготовления пороха, и редко встречались доспехи прочнее кожаных, изготавливаемых племенами с побережья, которые, похоже, и были основными строителями крупных поселений и городов. Повсеместно встречались огромные круги камней, фокусирующие магические силы и энергию, и прочее наследие древних обитателей. Разрушенные города, заброшенные башни, странные лабиринты под открытым небом, стены которых были исписаны таинственными рунами. Некоторые охранялись чудовищными мутировавшими великанами, иные — необычными существами, такими как гиппогрифы, мантикоры и прочие демонические мутанты. Здесь были известны большинство богов Старого Света, но к ним относились, скорее, как к выдающимся духам, чем к божествам, которые были ему знакомы. Ульрик был духом–волком войны и зимы. Таал, бог природы, считался верховным. В Империи встречались староверы, которые по–прежнему почитали Старую веру, и то, что он услышал от Мурдо, напомнило Феликсу прочитанные заметки о них. О Сигмаре тут не слышали, что Феликса не удивило.

Гномы были существами из легенд и старых сказаний. Даже если здесь когда–либо и были города гномов, больше они не существовали. Феликс не был очень уж удивлён: Альбион был островом, а гномы не любили корабли. По той информации, которую удалось выведать у Готрека, их паровые лодки были сравнительно недавними изобретениями в истории, которая насчитывала тысячелетия. Эльфы тут были известны, как Тёмные, и имели репутацию предателей и обманщиков. Хаос боялись, о четырёх силах тьмы знали, но, как шёпотом сообщил Мурдо, никогда их не называли, чтобы не привлекать к себе их внимание. Старик понятия не имел о географии мира за пределами его острова, никогда не слышал об Арабии или Катае. Бретонния была легендарной страной, истории о которой занесли потерпевшие кораблекрушение моряки. Кислев считался ледяным островом на севере мира. Империя была другим, более крупным островом, которым правили три императора, постоянно сражающиеся между собой. Феликса веселило это искажённое понятие об истории, пока он не осознал, что его собственные мысли в отношении Альбиона до появления здесь были столь же странными, как и представления Мурдо. И он был вынужден напомнить себе, что рассказы старика, возможно, представляют собой лишь домыслы. Мурдо явно верит в то, что рассказывает, но он всего лишь неграмотный селянин из крошечной изолированной деревни, расположенной посреди огромного болота на задворках захолустья. Феликс признавал возможность того, что рассказ старика содержит неточности.

Однако в описании тех мест, что находятся неподалёку от его дома, рассказ Мурдо был вполне правдоподобен. Феликс решил сохранять беспристрастность, пока сам не увидит что–либо, расходящееся со словами Мурдо. Он потуже запахнул плащ и занялся изучением окружения. Они вышли на широкий плоский уступ, который, по большей части, занимало озеро пузырящейся воды, подпитываемое огромным водопадом, воды которого вспенивались и бурлили, обрушиваясь на скалы. Озеро окружали массивные валуны, покрытые влажным зелёным мхом, кроме того места, где вода переливалась через каменный край, дабы продолжить свой путь в расположенные ниже земли. Воздух был насыщен водяной пылью. Рёв стоял такой, словно подавал голос огромный раненый зверь.

У Феликса несколько мгновений ушло на осознание того, что по краям озера лежат мёртвые тела. Ещё через несколько секунд он обнаружил, что тела принадлежат женщинам. Он подбежал к ближайшей. Она была юной и стройной, а умерла от копья в спину. Судя по кровавой пене на губах, она, видимо, захлебнулась собственной кровью. Рядом с её холодными сжатыми пальцами лежало копьё. Феликс заметил выступающую из–под воды зелёную руку, и следы зелёной крови в воде подсказали ему, что там лежит мёртвый орк.

— Дыхание Таала, — пробормотал Мурдо. — Это Лейра, которая была предводителем дев–стражей провидицы. Вон и другие рядом: похоже, что их убили орки.

Феликс осмотрелся. Теперь он увидел, что некоторые из, как ему казалось, покрытых мхом валунов оказались на деле орочьими трупами. Глаза обманулись из–за тумана, водяной пыли и меркнущего света.

— И где теперь орки? — спросил Феликс.

Галька захрустела, когда Готрек подошёл к берегу озера. Попутно он сплюнул на затопленное тело орка.

— Где бы они ни были, мы их отыщем, — заявил он.

— Чудесно, — отозвался Феликс. — Жду не дождусь.

Вокруг него мужчины из Кранног Мер изготовились к сражению.

Глава девятнадцатая

Мужчины Кранног Мер стояли с оружием наготове. Кулум бережно положил Дугала на землю и снял с плеча молот с каменным бойком. Теклис осторожно осмотрел окрестности, словно ожидая, что в любую минуту с окружающих склонов помчится орда свирепых зеленокожих. Готрек радостно загоготал и несколько раз взмахнул топором, словно дровосек, разминающийся перед тем, как срубить дерево.

— Возможно, они отогнали орков, — сказал Феликс.

— Нет, паренёк. Если б так, то нас бы окликнули девы–стражи. Таков порядок.

— Видимо, орки ушли.

— Эти трупы едва остыли, человечий отпрыск, — заявил Готрек. — С момента боя не прошло и часа.

— Почему с нами постоянно случается подобное? — Феликс высказал своё недоумение вслух, и сразу же пожалел об этом.

Взгляды сельчан дали понять, что те и так готовы подозревать, что три чужака каким–то образом ответственны за всё произошедшее. Не важно, что говорил Мурдо: большинство мужчин, похоже, им не доверяет. «Хотя возможно, что только Теклису», — подумал Феликс, заметив, что большинство убийственных взглядов направлено на эльфа.

— В самом деле, почему? — спросил Теклис. — Разве может оказаться чистой случайностью то, что орки совершили нападение буквально за час до нашего появления?

По выражению его лица было заметно, что вопрос был риторическим, и он не ожидает от остальных ответа.

— Что теперь? — спросил Феликс.

— Прорицательница находится внизу, если только её не забрали орки. Возможно, прямо сейчас она вместе с девами–стражами ожидает помощи, — произнёс Мурдо.

— Если тут есть зеленокожие, которых следует убить, то давайте займёмся ими, — заявил Готрек с куда большим энтузиазмом, чем понравилось бы Феликсу.

— Внизу? — многозначительно поинтересовался Феликс. — И где конкретно? Я не наблюдаю пещер.

В ответ Мурдо пошёл к краю озера, к утёсам, на которые обрушивался водопад. Казалось, он растворился в воде, а за ним поочерёдно и мужчины Кранног Мер, оставив Дугала под прикрытием камней.

Подталкиваемый любопытством, Феликс двинулся к тому месту, где пропали люди. Он увидел там свободное пространство, достаточно широкое, чтобы позади водопада могли плечом к плечу пройти два человека. Там начинался каменный уступ, но людей не было видно. Готрек прошёл мимо него на уступ, не обращая внимания на тонны бурлящей воды, проходящей в непосредственной близости, и, казалось, тоже исчез в стене. Феликс последовал следом, и через десяток шагов нашёл слева вход в пещеру. Внутри находились мужчины и Истребитель, осматривавшие ещё большее количество мёртвых тел женщин и орков. Феликс нашёл сие зрелище крайне неприятным. Он не привык видеть такое количество мёртвых дев. Большинство из них были прекрасны, мимоходом отметил он.

Теклис встал позади него и осмотрел место. Он прошёл мимо Феликса, и тот почувствовал, как на него попала влага, отражённая заклинаниями чародея. Это было несколько бестактно, но Феликс протестовать не собирался, принимая во внимание тот факт, что он уже промок. Теклис сделал жест, и пещеру заполнил свет. Феликс увидел, как тот рассеивается в глубине тьмы, уходящей под горы.

— Полные орков туннели, — заметил Феликс. — Что может быть хуже?

— Что может быть лучше? — возразил Готрек.

Его тень угрожающе отплясывала на стене в странном волшебном свете, наколдованном эльфом.

Мурдо ощупывал углы и трещины в стенах, пока не отыскал факелы. Теклис зажёг их одним словом. Поначалу Феликс недоумевал, зачем об этом беспокоиться, если эльф способен осветить им путь, но затем его посетила мысль, что с эльфом может что–нибудь случиться. Не особо обнадёживающая мысль.

Готрек двинулся первым, по пятам за ним шёл Мурдо с горящим факелом в одной руке и копьём в другой. Казалось логичным, что в этом тёмном подземном пространстве проводником должен быть гном: для него это более привычная обстановка, чем для любого человека или эльфа. Феликс с оружием наголо шёл подле Теклиса. Сельчане двигались позади.

Готрек уверенно шагнул в сумрак. Феликс сделал глубокий вдох.

— Понеслось, — произнёс он.

Повсюду попадались признаки сражения. Вооружённые девы–воины отчаянно прикрывали отступление вглубь системы пещер. Они лежали там, где их зарубили, окружённые трупами орков и гоблинов. Некогда, в не столь отдалённом прошлом, Феликс испытывал некое чувство жалости при виде тел гоблинов, размером напоминавших детские. Но не сейчас. Какую бы симпатию он ни испытывал, она давно пропала. Теперь, со своими глазами навыкате и рядами бритвенно–острых мелких зубов, они ничем не отличались от прочих мелких злобных чудищ. В некотором отношении они были столь же ужасающи, как их более крупные собратья–орки. Эти обычно нападают толпой. Крупным оркам в том нет необходимости.

Пока что факелы и колдовской свет не были необходимостью. В нишах стен были установлены масляные светильники, дающие слабый мерцающий свет. Кое–где они были сброшены и раздавлены, но на сыром полу туннелей затухало любое пламя. Слабый аромат лампадного масла с примесью какого–то ладана наполнял воздух.

Феликс почувствовал, как на него начинает давить вес горы, и возникло резкое беспокоящее ощущение нависшей над головой массы камней и скал, готовой раздавить его. Едва осознавая собственные действия, он прислушивался, ожидая услышать скрип земли, когда гора начнёт проседать. Он не услышал ничего, но не мог сдержать игры воображения. Феликс сразу же почувствовал, что с каждым шагом становится теплее.

Брошенный на эльфа взгляд подсказал ему, что у Теклиса дела идут немногим лучше, чем у него. Впервые, насколько помнилось Феликсу, на вид эльфу было крайне не по себе. Его плечи были опущены, и он сутулился, хотя высоты туннеля здесь было достаточно даже для кого–нибудь с него ростом. Его взгляд перебегал с места на место, словно высматривая угрозу. Феликс и без слов понимал, что нахождение под землёй напрягает эльфа даже больше, чем его самого.

Лишь Истребитель выглядел беззаботным. Он выпрямился и вышагивал даже с большей уверенностью, чем обычно. Феликс мог поклясться, что тот даже насвистывает какую–то беспечную мелодию. Тем не менее, топор Готрек держал наготове. На глазах у Феликса он остановился, понюхал воздух и произнёс:

— Поблизости орки. Много орков.

Туннели уходили вглубь. Пол стал менее влажным. Поначалу Феликс недоумевал, как кому–то пришло в голову поселиться в таком холодном и сыром месте, но сейчас стало тепло, а воздух отдавал почти мускусным ароматом. Он заметил, что в любое время года, даже в зимнюю стужу, здесь должно быть уютно.

— Чем живёт эта Прорицательница? — спросил он у Мурдо. Его не удивило, что слова вырвались у него шёпотом, и старик ответил в том же стиле. Феликс затеял разговор, лишь чтобы скрыть свою нервозность. Он понимал, что глупо шуметь, когда поблизости могут оказаться орки, но не смог удержаться. — Где они находят пропитание?

— Племена приносят дары, а девы–стражи держат коз и овец на высокогорных пастбищах. Я полагаю, что орки, возможно, их обнаружили и последовали за ними сюда.

— Это выглядит логично, — поддержал Феликс. — Но почему они вообще тут поселились? Почему не в каком–нибудь более доступном месте?

— Это место священно, Феликс Ягер. Оно благословлено Светом. Здесь первая Прорицательница общалась с Великими духами, когда заблудилась в горах. Боги привели её к убежищу в этих пещерах, когда бушевала снежная буря, а за ней охотились волки. В глубинах пещер она отыскала алтарь Света, и тот даровал ей магические силы.

На мгновение Теклис слегка утратил свой нездоровый вид и выказал проблеск профессионального интереса. Феликс предположил, что так поступил бы любой чародей, коль дело коснулось темы магии.

— Это был древний артефакт? — спросил эльф.

— Я не знаю, Теклис из народа эльфов. Я не посвящён в эти тайны. Я знаю, что взамен зрения её глаз он даровал иной вид зрения. И я знаю, что с того первого дня по нынешний здесь находится Прорицательница. В каком бы уголке Альбиона они не проживали: будучи призваны, они приходят сюда.

— Призваны? — переспросил Феликс.

Мурдо кивнул.

— Они знают, когда настанет их время явиться сюда, как и старая Прорицательница знает, когда придёт её смертный час. Свет дарует им это знание.

Феликс гадал, в какой пропорции суеверие тут смешано с истиной. В своё время ему доводилось наблюдать множество необычных вещей, поэтому всё казалось возможным. «Встреча с этой прорицательницей должна получиться интересной, — подумал он. — При любых иных обстоятельствах, кроме нынешних».

Туннель расширялся, переходя в пространство с пещерами. Феликс заметил, что те некогда были жилыми помещениями. На земле лежали спальные соломенные тюфяки. Повсюду валялись изорванные части одежды, свет отражался от золотых ожерелий и сверкающих драгоценных камней. Тел здесь было ещё больше, а спереди доносился звук сражения. Орда зеленокожих сгрудилась у входа в пещеру. Похоже, они силой пытались преодолеть упорное сопротивление. Их подгоняла тёмная, закутанная в плащ фигура, вооружённая копьём с каменным наконечником.

Готреку не требовались дополнительные стимулы, и он с громогласным рёвом бросился вперёд так быстро, как позволяли ему короткие ноги. За ним последовали мужчины Альбиона, легко опередив его за счёт длинных шагов. Феликс решил держаться ближе к Истребителю: то же самое решение, как очевидно, принял и эльф. Казалось, он лишь немного удлинил свой прихрамывающий шаг, и оказался подле Готрека. На ходу эльф развёл руки и принялся напевать. Впереди взметнулась стена пламени, и воздух заполнили крики и вопли умирающих орков и гоблинов.

Мужчины Альбиона остановились, не имея возможности пробиться сквозь ревущее пламя. Даже с того места, где находился, Феликс мог чувствовать исходящий от пламени жар. Это было, словно стоять рядом с открытой печью. Похоже, ничто не способно выжить вблизи этого раскалённого добела огня.

Феликс ошибался. Издав звериный рык, из огня выскочил крупный орк. Его одежда дымилась. Его зеленоватая кожа местами была обожжена дочерна, но он бесстрашно приближался. Мгновением позже выскочил следующий, а затем ещё несколько. Все они были огромны — крупнее человека и значительно мускулистее. На их желтоватых клыках блестела пена. В огромных кулаках сверкали внушительного вида ятаганы. Глаза были полны безумной ненавистью и ненасытной яростью. Их было всего полдюжины, но их облик и то, как они проскочили сквозь огонь, казалось, привело в смятение жителей Кранног Мер. Феликс очень хорошо понимал, что они ощущают. Предводитель орков, который был крупнее остальных и носил бронзовый шлем с бычьими рогами, что–то прохрюкал своим приятелям на их грубом языке, и те безумно расхохотались на бегу.

Феликс не сомневался, что в этот момент мужчины Альбиона обратились бы в бегство, не будь здесь Готрека. Он и сам едва сдержался. Но вместо этого сместился в позицию чуть левее и немного позади Истребителя, полагая, что это лучшее место, чтобы прикрыть тому спину. Теклис сместился вправо, сжимая в левой руке мерцающий рунический клинок, а в правой — сияющий энергией посох.

— Спокойно, парни, — произнёс Мурдо. — Эти зеленокожие дьяволы заплатят нам кровью за то, что совершили здесь.

Этого оказалось достаточно. Люди встали в боевой строй по обе стороны от трёх спутников. Кулум угрожающе поднял молот. Феликс наблюдал, как приближаются зелёные здоровяки. Он ощутил сухость во рту и усиление сердцебиения. Почувствовал внезапную слабость, и всё, казалось, происходило значительно медленнее, чем обычно. Он проигнорировал физические ощущения, неоднократно ранее испытанные им в сражениях, и приготовился к столкновению. Долго ждать не пришлось.

Он видел, как один орк прыгнул вперёд, насадив себя на заслон из копий. Орк бесстрашно потянулся вперёд, дотянулся и сломал шею одному мужчине и зарубил клинком второго. Ещё больше копий вонзилось в его тело. Но он продолжал сражаться, безумно хохоча, и его жизненная сила была столь неестественной, что, казалось, его нельзя убить обыкновенным оружием. Второй двинулся на Кулума. Высеклись искры, когда клинок столкнулся с молотом, и крупный мужчина был отброшен назад ещё более внушительной силой, чем его собственная.

Два орка приближались к Готреку. Тот не стал их дожидаться, а вместо этого двинулся вперёд, уклонился от взмаха ятагана и своим ответным ударом подсёк орка с обратной стороны колена. Зверь вверх тормашками полетел вперёд, не имея возможности продолжить движение на культе, оставшейся от ноги. Второй удар Истребителя пришёлся на ятаган и был частично отражён. Готрек презрительно хмыкнул и нанёс другой удар, заставивший орка отпрыгнуть назад, отчаянно избегая лезвия, которое проделало бы дыру в его рёбрах, попади оно в цель.

Но именно Теклис удивил Феликса. Демонстрируя не больше сдержанности, чем Готрек, он бросился на предводителя орков. Существо было даже выше эльфа, и куда более массивнее. Мощные канатоподобные мышцы вздувались под блестящей зеленой кожей. Он что–то прохрюкал на орочьем и рассмеялся, когда эльф ответил ему на том же языке. Горловые звуки, произнесённые более высоким голосом эльфа, прозвучали необычно.

— Погоди, — прокричал Феликс, понимая, что их положение может сделаться отчаянным, если эльф будет убит. — Оставь его мне.

Феликс двинулся вперёд, навстречу орку, но было уже слишком поздно. Вожак зеленокожих нанёс удар со стремительностью и яростью летней грозы. Его удар был подобен разряду молнии, но эльфа там попросту не оказалось. Перемещаясь со стремительностью, от которой рябило в глазах, он уклонился от атаки орка и угодил клинком в плечо орка. Существо взревело от ярости и нанесло удар, который рассёк бы стройного эльфа пополам, попади он в цель. Теклис наклонился в сторону, выполнив почти что придворный поклон, и ятаган прошёл над его головой. Его ответный удар был нанесён вверх с силой распрямившейся пружины. Он обрушился на рёбра орка, выпустив зеленоватую кровь. Лишь собственная молниеносная реакция вожака орков не позволила клинку погрузиться во внутренности. Двое бойцов настолько быстро обменялись ударами, что Феликсу едва удалось уследить. Эльф изящно отступал, смещаясь назад, словно перетекающая через камень вода. Орк преследовал, громко хрюкая, пока не оказался почти рядом с Феликсом. В своей ярости он целиком сконцентрировался на эльфе–насмешнике, который, уклоняясь, дразнил орка на его собственном языке и своими ответными выпадами уже нанёс ему дюжину небольших порезов.

Углядев благоприятный момент, Феликс сделал выпад. Его меч пронзил бок орка, прошёл между рёбер и угодил прямо в живот. Феликс извлёк меч и отпрыгнул назад, когда орк рефлекторно, словно умирающий скорпион, нанёс удар в его сторону. В этот критический момент, клинок эльфа поразил отвлёкшегося орка в глаз, и тот рухнул наземь, уже будучи мёртв.

— То было не очень благородно, Феликс Ягер, — заметил Теклис.

— Это не игра, — сердито отозвался Феликс, раздражённый беззаботностью эльфа. — Ты мог умереть тут точно так же, как любой другой.

— Разве это не является частью возбуждения, вызываемого боем? — угрожающе произнёс эльф.

Феликс призадумался над степенью апатии, испытываемой эльфом.

— А кто спасёт Ультуан, если ты погибнешь здесь? — спросил Феликс, отворачиваясь, чтобы снова вступить в бой.

Как раз в этот момент он заметил, что фигура в тёмном плаще подняла руку. Волна магической энергии понеслась в направлении Феликса. На краткий миг ему показалось, что люди вокруг него трансформировались в демонов. Он услышал, как у мужчин Кранног Мер перехватило дыхание от ужаса. Он ощутил беспричинную потребность развернуться и обратиться в бегство и видел колебания остальных. Взгляды их лиц выражали ужас, словно они только что увидели перед собой воплощение своих худших кошмаров.

Амулет на груди Феликса засветился, и он ощутил исходящее от амулета тепло, развеявшее страх. Он услышал спокойный равнодушный смех и обнаружил, что это смеётся эльф. Этот звук бесстрастного веселья в некотором отношении был более леденящим кровь, чем даже зрительное воплощение разнообразных страхов Феликса.

— Решил испробовать на мне свои примитивные чары, альбионец? Я верну их тебе, усилив вдвое, а затем ещё вдвое.

Эльф произнёс заклинание, и фигура в тёмном плаще издала пронзительный вопль ужаса, перед тем как схватиться за грудь и упасть наземь. Мужчины Альбиона взяли себя в руки и продолжили бой.

Готрек гнал своего орка, пока тот не упёрся спиной в стену. Разок сверкнул топор гнома, и грудная клетка орка вдавилась внутрь, а от силы удара во все стороны полетели части внутренностей. Феликс огляделся, чтобы понять, как обстоят дела у мужчин Альбиона. Кулум в итоге заметил брешь в защите и обрушил молот прямо на голову зверя. От силы удара проломленная с одной стороны голова слетела с плеч, пролетела по воздуху, шлёпнулась на землю и покатилась, словно мяч. Она остановилась у ног Феликса, словно здоровяк так и задумывал, и глядела на него с лютой ненавистью в угасающем взгляде.

Остальным сельчанам удалось окружить последних двух орков, и они донимали их, словно преследующие оленя собаки. Быстрые, как змеиный язык, вперёд выскакивали копья и пронзали зелёную плоть. Раненные, истекающие кровью из многочисленных ран, орки в итоге были повержены. «Хотя часть людей они забрали с собой в преисподнюю», — подумалось Феликсу. Из мужчин Кранног Мер в живых осталось полдюжины.

Готрек направился к проходу, из которого доносились звуки сражения. Феликс последовал за ним в последние пещеры.

Там были гоблины, мёртвые орки и ещё больше мёртвых женщин. Несколько амазонок ещё держалось, сражаясь с суетящейся массой кривоногих гоблинов. Позади них находилась фигура в белом одеянии, ради защиты которой женщины, похоже, были готовы пожертвовать собственными жизнями. Феликс побежал вперёд, опережая Истребителя, и последние несколько шагов, отделяющих его от гоблинов, преодолел в прыжке. Удерживая меч обеими руками, он рубил наотмашь, поразив многих мелких страхолюдин ещё до того, как они узнали о его присутствии. Их предсмертные вопли вызвали панику у их собратьев, и те поспешно развернулись, чтобы встретить новую угрозу лицом, дав женщинам время вывести свою подопечную за пределы боя.

«Превосходно, — подумал Феликс, — один против орды зеленокожих. Вот куда завели тебя рыцарские манеры». Он продолжил сражаться, хотя отчаянно сдавал назад, зная, что неподалёку находится Истребитель. И не был разочарован. Спустя несколько мгновений мимо его плеча промелькнул массивный топор, разрубивший пополам вопящего предводителя гоблинов. Затем Готрек двинулся сквозь их строй, словно разрушающий вихрь. Там, где проносился взмах его топора, в живых не оставалось никого. Его удары разбивали щиты, и парировать их столь небольшим существам было бесполезно. Их шансы устоять перед Истребителем были не больше шансов Феликса выдержать нападение быка.

Через несколько мгновений подоспели мужчины Кранног Мер и присоединились к избиению. «Дело сделано», — подумал Феликс, разглядывая сцену побоища. Обернувшись, он обнаружил ряд копий, нацеленных ему в грудь.

Глава двадцатая

Женщины были вооружены копьями и небольшими кожаными щитами. Дружелюбными они не выглядели. Феликс недоумевал: «Затем они столь угрожающе наставили на меня копья? Разве не я помог им спастись? Разве не я убивал орков?» Он по–прежнему оставался неподвижен. Ошибки случаются. Недоразумения легко могут стать летальными, если в деле замешано оружие.

— Это священная земля, — произнесла одна из женщин.

Она была почти столь же высокой, как Феликс, а её волосы были заплетены во множество косичек. Её лицо и руки были покрыты татуировками, которые придавали ей дикий, варварский облик.

— Извините меня, в следующий раз я с уважением отнесусь к вашим запретам и позволю оркам зарезать вас на вашей священной земле.

Ему не совсем удалось сдержать язвительность в голосе. Судя по внешнему виду, женщина собиралась на него напасть. Феликс приготовился отпрыгнуть в сторону.

— Успокойся, Сиобхейн, — произнёс дрожащий голос. — Он здесь чужак, и он помог спасти наши жизни. Он заслужил право находиться здесь.

— Но он не нашей крови, — возразила Сиобхейн. — Любой дурак способен заметить, что …

Её раскрытый рот захлопнулся, словно стальной капкан, когда она осознала, что только что произнесла. Заметный даже в тусклом освещении, на её татуированном лице выступил румянец. Мгновением позже Феликс понял причину. У пожилой женщины, с которой пререкалась Сиобхейн, были молочно белые глаза. Она явно была совершенно слепа. Девушка бросила на Феликса такой взгляд, словно во всём винила его. Он пожал плечами.

— Ты Феликс Ягер, — произнесла старая женщина.

Феликс едва не раскрыл рот от удивления. Как она могла узнать его имя? Рационализм подсказывал ему, что существует множество различных способов: почтовый голубь или гонец, ускользнувший из Кранног Мер глубокой ночью, но он знал, что это не так. Здесь замешана магия. Эта старуха явно какая–то ведьма.

— Рада встрече, — произнесла пожилая женщина, а её пальцы совершили замысловатый жест, который мог быть частью заклинания или благословения.

Феликс вздрогнул, но ничего не произошло.

— Рад встрече, — ответил он, поклонившись с максимальным изяществом, которое смог изобразить.

Почему то сие показалось ему правильным поступком. Он почувствовал, что внимание старухи переключилось с него, и получил возможность её изучить. Она была высокой женщиной, с острыми, но по–прежнему прекрасными чертами лица. Её одеяние было изготовлено из толстой серой шерсти. Косички были даже более сложными, чем у Сиобхейн. На её лице тоже были татуировки, но они померкли практически до полной невидимости, словно надписи на пергаменте, который слишком долго оставался на солнце. «Как подобное могло случиться?» — удивлялся Феликс.

— Тебе здесь тоже рады, Теклис с Ультуана. Ты первый из своего народа, чья нога ступила сюда за тысячелетия.

Голос эльфа прозвучал язвительно.

— Насколько мне известно, я первый из моего народа, чья нога вообще ступила сюда, Прорицательница.

— Значит, тебе известно не всё, — заметила пожилая женщина.

Теперь её голос сделался резким и ломким. Феликс предположил, что она привыкла к более уважительному обхождению. Сельчане явно относились к ней с благоговением. На это указывало выражение на их лицах.

— Я знаю это на протяжении больших столетий, чем ты прожила, — заявил эльф.

Его голос сделался просто резким. «Да уберегут нас боги от тщеславия чародеев», — подумал Феликс. Странная улыбка промелькнула на губах старухи, словно она узнала, о чём он думает. Готрек буркнул на слова эльфа и прошёл вперёд.

— Я Готрек, сын Гурни, — произнёс он, не дав старухе времени назвать его имя. — А кто ты?

Дев–стражей и сельчан покоробил его тон. Руки сжали оружие. Казалось, Готрек с полнейшим равнодушием относится к перспективе неминуемого столкновения. Феликсу хотелось бы быть в состоянии разделить позицию гнома.

— Тебе тоже рады, Истребитель.

Если Готрек и удивился тому, как она узнала, кто он такой, то на его лице это никак не проявилось.

— От своего имени я отказалась, когда приняла титул прорицательницы.

Истребитель пожал плечами. Каким–то образом даже этот жест ему удалось сделать угрожающим. «Неужели мы действительно проделали весь этот путь лишь для того, чтобы вступить в бой с людьми, которые должны бы быть нашими союзниками?» — недоумевал Феликс. Нужно было что–то делать, и побыстрее.

— Как здесь оказались орки? — спросил он. — Это не то место, на которое можно просто наткнуться.

— Их сюда привели, — сказала прорицательница.

— Привели! — потрясённо воскликнул Мурдо.

— Да, Мурдо Мак Балдоч, привели.

— Да какой человек из племён стал бы их сюда приводить? Разве может кто–либо настолько отвернуться от Света?

— Это больше, чем человек из племён, Мурдо. Это один из Совета. Сиобхейн, сделай что–нибудь полезное! Ты и Марьяд, принесите к нам тело незнакомца в тёмном плаще.

Пока две девы–воина не вернулись с телом чародея, стояла тишина. Мудрая подошла к нему и откинула капюшон, открывая худое, бледное, татуированное лицо. Даже в смерти черты лица этого человека были искажены ужасом. На губах по–прежнему была слюна. Похоже, он явно умер от страха.

Лицо Мурдо побледнело.

— Балдурач! — воскликнул он. В его голосе одновременно отразился страх и неверие. Плечи старика поникли, и он уставился в пол под ногами. — Стало быть, мы преданы, и преданы одним из наших, — очень тихо произнёс он.

— Встречаются те, кто внимает нашёптываниям Тёмного духа, — произнесла прорицательница.

— Здесь не место для подобных разговоров, — заявил Мурдо, многозначительно поглядывая на трёх путешественников.

Казалось, его взгляд не миновал и собственных соплеменников, хотя Феликс и думал, что это ему лишь показалось.

— Где, если не здесь? — возразила прорицательница. — Эти трое должны услышать то, что будет здесь сказано. Остальных отошли.

Она махнула рукой своим стражам, и те начали выгонять мужчин. Прорицательница развернулась и направилась вглубь пещер. Она двигалась легко и изящно, никак не выдавая тот факт, что слепа. Феликс почувствовал, как на загривке встопорщились волосы. Существуют и иные чувства, помимо зрения, напомнил он себе. А может, она настолько долго ходила по этим залам, что, возможно, знала на память все препятствия. И снова что–то подсказывало ему, что причина не в этом.

Готрек и Теклис направились вслед за ней. Колдовской свет эльфа почему–то потускнел, но по–прежнему давал достаточно освещения. Мурдо бросил на эльфа взгляд, сочетающий в себе страх, уважение и благоговение, и жестом пригласил Феликса присоединиться. Феликс последовал за ними в сумрак. Тяжёлая поступь старика подсказала ему, что Мурдо идёт сразу позади него.

Это помещение было маленьким. Стены были покрыты более абстрактными узорами, которые, похоже, изображали какой–то колоссальный лабиринт. В центре располагалось массивное, безупречно выполненное каменное яйцо, на котором были вырезаны похожие узоры. Только от взгляда на них Феликс почувствовал лёгкое головокружение. На верхушке каменного яйца находилась выемка, в которой что–то лежало.

— Ты уверена, что эти чужаки должны присутствовать здесь? — спросил Мурдо.

— Они являются частью происходящего, — произнесла прорицательница.

Скрестив ноги, она присела в тени яйца, и жестом пригласила остальных присаживаться подобным образом. Феликс и Теклис присоединились к ней. Готрек прислонился к стене, небрежно сжимая топор обеими руками. Мурдо взглянул на него, а затем тоже присел.

— Что?

— Тёмные тени сгущаются, Мурдо. Освобождается то, что долго находилось в заключении. Некоторые из наших братьев и сестёр обратились против Света и истины, и теперь служат тому, что мы старались сдерживать. Древнее братство распалось. Грядёт время раскола и хаоса.

— Невозможно!

— Нет, Мурдо, ничуть. Мы лишь смертные, а оно вечно. Мы подвержены ошибкам и порче. Некоторые стали падшими. Как и было предначертано.

— Следовательно, это должно случиться в наше время. Древнее доверие должно быть предано.

— И оно предано. И орки нашли путь в сердце этого священного места. Мы должны радоваться, что Балдурач привёл только орков, а не что похуже.

Феликс гадал, разделяют ли его смущение эльф и гном. По ним не было заметно. Казалось, Теклис сосредоточенно внимает сказанному. Готрек просто уставился в никуда, словно ему было скучно.

— Ты сказала, что они часть происходящего.

— Да. Иноземцы захватили храм Древних. Они открыли древние пути. Тем самым они открыли лазейку, через которую может ускользнуть древний враг.

— Что это за враг, о котором ты говоришь? — спросил Феликс.

— Древний дух тьмы, долго находящийся в заточении, связанный могучими заклинаниями на заре истории. Он стремится к абсолютному могуществу и превосходству.

— Он пленён с помощью энергии Путей и силовых линий, — произнёс Теклис.

Это было похоже на обсуждение лекарями причин лихорадки. Прорицательница кивнула.

— То был единственный способ. Ни один смертный не может обладать подобной силой.

— И теперь, когда течение энергии нарушено, кандалы слабеют.

— Да. Хотя это не твоя проблема. Твои заботы более неотложны. Ты стремишься предотвратить затопление своей родины, не так ли?

— Да. Откуда тебе известно?

— Мысли и видения способны проходить через Пути Древних, как и живые существа. Я общалась с теми же бессмертными существами, с которыми говорил ты. Они поведали мне о вашем приходе. Наши судьбы связаны. Ибо вы должны очистить храм Древних и снова закрыть Пути, или страна твоя обречена.

— Мы должны это сделать? — вмешался Феликс. — Почему мы?

— Потому что никто иной на Альбионе не обладает силой и знанием, чтобы осуществить необходимое. Храм находится в руках ужасных сил Хаоса. Они прогнали орков и пленили бога, которому поклоняются зеленокожие.

— Они пленили бога? — переспросил Феликс. — При всём должном уважении, я считаю, что противоборство существам, способным на такое, немного превышает наши возможности.

Он не стал смотреть по сторонам, опасаясь, что эльф или гном могут не согласиться с ним. Те хранили молчание.

— Это не истинный бог, Феликс Ягер. Это одно из созданий Древних — страж, установленный для охраны их храма и их созданий.

Феликс подумал о паукообразных тварях, с которыми они сражались в болоте. Это воспоминание нисколько не усилило его склонность взяться за предлагаемую задачу.

— Что же это за чудище?

— Один из великанов Альбиона, Феликс Ягер.

Феликс выдавил стон. Ему даже не нужно было смотреть на Истребителя, чтобы понять, насколько тот заинтересовался.

— Великаны были созданы Древними очень давно, чтобы охранять их сокровища и тайны. Они почти бессмертны, но с годами, как говорят, они изменились, превратившись в выродившуюся пародию на тех благородных существ, коими некогда были. Они опустились до поклонения Хаосу и прочих отвратительных поступков. Они стали злобными, хищными созданиями, которые охотятся на всё, что слабее них, но по–прежнему странным образом вынуждены выполнять свои обязанности, связанные магическими заклятиями, наложенными на них Древними. Они поселились в старых развалинах, сделали их своими логовами и наполнили сокровищами, собранными нечестным путём.

Ситуация становилась всё хуже и хуже: помимо чудовищ ещё и сокровища! Феликс был удивлён, что сейчас изо рта Готрека не потекли слюни.

— И ты утверждаешь, что один из них пленён силами Хаоса.

— Да, Магриг Одноглазый, могущественнейший из великанов древности, некогда изничтожал драконов и огромных чудовищ, пока его разум не стал затуманен, и он не пристрастился к человечьей плоти.

— Здорово, стало быть, это не какое–то там обыкновенное здоровенное страховидло, — заявил Феликс.

— Нет. Он ростом с небольшой холм и способен проломить стену замка ударом своей дубины.

— И теперь его принудили служить Хаосу? — спросил Теклис.

— Да, Келмайн и Ллойгор, два самых мерзких и наиболее могущественных чародея из всех слуг Изменяющего.

Старуха сделала жест, и в мерцающем тумане, возникшем меж её рук, проявилось изображение. Оно показывало двух миниатюрных чародеев, близнецов–альбиносов, одного в чёрном, а второго — в золотом одеянии. Их головы были лысыми или обритыми, а пальцы напоминали птичьи когти.

— Я их знаю, — произнёс Феликс, не сумев сдержать удивление в голосе. — Мы преследовали одного из них, оказавшись в Путях Древних. И оба находились в орде Хаоса у Праага, — поспешно добавил он, прежде чем его слова могли быть неверно истолкованы.

— Ага, — поддержал Готрек. — Они самые. Они давали советы Ареку Коготь Демона и его полководцам. Они призвали те огромные живые осадные механизмы и демонов, которые штурмовали стены.

— Они — ваши старые враги? — спросил Мурдо.

— Старее они не станут, если окажутся в пределах досягаемости моего топора, — заявил Готрек.

— Это хорошо, — заметила Прорицательница, — ибо они злобные люди, одержимые убийством.

Феликс подсчитал число противников.

— Один великан, два колдуна огромной мощи, а ещё кто? Три дракона?

— У чародеев есть телохранители, и с каждым днём они проводят через Пути всё больше воинов Хаоса. Они планируют воспользоваться древними путями для захвата многих земель. И они то ли не знают о последствиях своих действий, то ли это их не тревожит.

— Стало быть, ещё армия Хаоса. Хорошо, всё выглядит довольно просто. Может, нам просто пойти и вызвать их всех на честный поединок?

— Я не думаю, что ты абсолютно серьёзно оценил ситуацию, Феликс Ягер, — заметила Прорицательница.

— Ты это заметила? Понимаю, почему они называют тебя прорицательницей, — похоже, Феликс не мог удержать рот на замке.

Рука Мурдо потянулась к ножу.

— Тебе следует проявить немного уважения…

— Или что? Убьёшь меня? Похоже, при таком раскладе твоя прорицательница и так намерена это сделать.

Феликс понимал, что речь его звучит язвительно и истерически, но ничего не мог поделать. Так он выражал свои чувства. Похоже, что из котла тролля они угодили прямиком в огонь. Как могут трое чего–либо достичь в подобных обстоятельствах? Это невозможно. Там армия чудищ. Там великан. Там два самых могущественных и злых мага на планете. И не имеет значения, насколько могучим воином является Готрек или насколько могущественным чародеем является Теклис: слишком уж велик перевес сил. Феликс затряс головой, стараясь взять себя в руки. Разве это ему внове? Он и раньше встречался с превосходящими трудностями и выжил. Он и Истребитель с боем проложили себе путь наружу из многих мрачных мест. Будет всего лишь одним больше. Он посмотрел на прорицательницу.

— Прошу прощения, — тихо произнёс Феликс. — Я просто устал и напуган.

— В подобных обстоятельствах это вещи объяснимые, Феликс Ягер. То, что ты понимаешь это, делает тебе честь.

— Некоторое время я просто не представлял, что мы можем поделать.

— А теперь представляешь? — с улыбкой спросил Теклис.

— Это просто, — ответил Феликс. — Нам лишь нужна армия, чтобы занять воинов Хаоса. Мы с Готреком убьём великана, а ты можешь позаботиться о колдунах. Чего уж проще.

— Хороший план, человечий отпрыск, — произнёс Готрек. Феликсу показалось, что в голосе Истребителя он заметил намёк на сарказм, но не был в этом абсолютно уверен. — А если эльф не сумеет разобраться с этими бормотунами заклинаний, то разберусь я.

— Хотел бы я разделить твою уверенность, Готрек Гурниссон, — заметил эльф.

Его вид не очень–то обнадёжил Феликса.

— Думаю, часть того, что вам понадобится, можно подготовить, — сказала прорицательница. — Нужно лишь поискать в правильном месте.

«Превосходно, — подумал Феликс, — я уже готов советовать слепой женщине, как следует что–то отыскать». Он оставил свои мысли при себе. Слепая женщина улыбнулась, словно бы всё равно прочла их.

— А теперь, Теклис из эльфов, — произнесла она, — ты должен взять вот это, я дам тебе инструкции по его использованию, а затем осмотрю Дугала.

Она сняла амулет с верхушки яйца с замысловатыми рунами. Феликс заметил, что тот сделан из камня и покрыт уже знакомыми ему рунами. Так как было ясно, что прорицательница намерена оставить только эльфа, Феликс поднялся, поклонился и удалился.

— Надеюсь, она научит его какой–нибудь могущественной магии, — произнёс он, когда позади смолк звук бубнящих голосов. — Нам это понадобится.

Глава двадцать первая

Феликс потуже запахнул плащ. Ветер в этих горах был холодным и пронизывающим. Когда они перевалили через вершину горы, он увидел, насколько в действительности обманчив ландшафт. То, что казалось цепью высоких вершин, по факту оказалось группой пересекающихся горных цепей, между которыми располагалось множество долин и озёр.

Здесь, наверху, на земле лежал снег, и растительность была скудной. Единственными обитателями дикой природы были высоко летающие птицы, да несколько диких баранов предусмотрительно ускакали прочь, завидев людей. Внизу располагались сосновые леса, которые местами спускались почти к берегам озёр. К северу он заметил нечто напоминающее бесплодную долину. Он было удивился, что делает одну долину плодородной, а другую нет, затем пожал плечами. Это всего лишь один из тех вопросов, на которые он вряд ли когда найдёт ответ.

Позади него растянулись в цепочку сельчане из Кранног Мер. Во главе колонны находилась дева–страж, которую прорицательница определила им в проводники. Эльф–чародей и гном стояли на вершине холма, осматриваясь по сторонам. Феликс был уверен, что их внимание привлекла не дикая красота ландшафта, а скопление округлых каменных башен, которые оседлали вершину следующего хребта. То были массивные грубые сооружения, предназначенные выдерживать осаду. Их единственным украшением служили вездесущие руны, которые перекликались с вытатуированными узорами на лицах воинов. Эти руны были нарисованы на каменной кладке яркими пылающими цветами. Они, несомненно, несли некий таинственный смысл. «Возможно, стоит спросить об этом эльфа», — подумал Феликс.

Из башни высыпала группа воинов и понеслась по гребню горы в их направлении. По приблизительным подсчётам их было несколько десятков, и все были вооружены. Феликс подошёл поближе к Готреку и Теклису. Он не сомневался, что последователям Мудрой будет оказан тёплый приём, но не был уверен, что для чужаков всё пройдёт хорошо. Он решил, что в подобных обстоятельствах лучше оказаться в безопасности.

В народе Карн Маллога, на взгляд Феликса, было больше медвежьих черт, чем волчьих. То были крупные мужчины, крепкие и с суровыми лицами. У них были длинные и косматые волосы, лица заросли бородой, почти такой же длинной, как у гномов, которую заплетали всевозможными чудными узорами. Щёки и рука, держащая оружие, были покрыты татуировками. За спинами были закреплены огромные двуручные мечи. В руках они сжимали копья. Их одежда состояла из кожаной куртки и шерстяного килта. На плечи большинства были накинуты длинные клетчатые плащи. У других плащами служили медвежьи или волчьи шкуры. Похоже, то были наиболее влиятельные люди. Они настороженно глядели на Теклиса и Готрека. По их взгляду было понятно, что их сомнения перекликаются с сомнениями Феликса.

— У этих людей есть мечи, — сказал Феликс Готреку. — У мужчин Кранног Мер их нет. Как думаешь, почему?

— В болоте сложно обрабатывать металл, человечий отпрыск, — ответил гном.

— У Мурдо меч есть, — заметил Феликс лишь возражения ради.

— Я бы предположил, что он сторговал его у горцев. Шахты и металл, по большей части, можно найти в горах.

— Почему?

Гном пожал плечами.

— Спроси богов, — посоветовал он. — Это они поместили туда металл. Гномы лишь добывают его.

Феликс понял, что лучшего ответа ему не получить. Теклис ответил мужчинам вежливым взглядом, не обращая внимания на их открытую враждебность. Мурдо подвёл к ним здоровенного, как медведь, мужчину и быстро представил их друг другу. Оказалось, что это Бран Мак–Керог, вождь людей Карн Маллога. В приветствии, которым он обменялся с ними, не было теплоты, лишь подозрение и, возможно, осторожное уважение.

— Благодарю вас за помощь Прорицательнице, — произнёс он. — Да пребудет с ней Свет.

— Нет необходимости в благодарности, — заявил Феликс, видя, что его спутники отвечать не собираются. — Мы лишь поступили так, как любой человек, окажись в подобных обстоятельствах.

Произнеся эту фразу, Феликс понял, что этого делать не стоило. Он сомневался, что и Готрек, и Теклис будут ему благодарны за сравнение их с людьми. Он заметил, что в голову Брана уже пришла мысль, что они людьми не являются. Несмотря на грубый вид, в суровом лице и холодных голубых глазах проглядывал стремительный интеллект. Феликс сомневался, что мужчина стал вождём племени горцев лишь благодаря происхождению.

— Вы будете пить с нами виски, — произнёс Бран.

Феликс не был уверен, просьба это, приказ или приглашение.

— Будем, — поспешно ответил он, пока остальные не восприняли ситуацию неправильно.

Все направились к башням, потому как ночь начала окутывать вершины, словно плащ.

Теклис, прихрамывая, шёл между Мурдо и Сиобхейн. Те вернулись, переговорив с мужчинами Карн Маллога. За те дни, что ушли на то, чтобы добраться сюда, оба, казалось, приняли эльфа. Феликс полагал, что сие далось им проще, чем Старшей. Оба свободно и непринуждённо общались в его присутствии, по крайней мере, пока находились вдали от чужих ушей. Теклис вполуха прислушивался, пока его мысли были заняты тайнами, открытыми ему Мудрой. Они повергли его в глубокий шок.

— Плохо дело, — произнёс Мурдо. — В горах снова скапливаются орки. Ходят слухи, что шаманы провоцируют их на то, чтобы попытаться вновь захватить свои долины. Среди них объявился какой–то пророк. Похоже, они настолько давно селились там, что считают те долины своими собственными.

— Неужели? — высказался Теклис.

Похоже, его подозрения оправдались. Храм был ключом ко всему происходящему. Он располагался в центре обширной паутины Путей Древних, и только оттуда эти загадочные Пути могли быть снова закрыты, хотя цена, похоже, окажется чрезмерно высока. Он снова вернулся мыслями к прочим вещам, о которых поведала ему пожилая женщина. Неужели действительно возможно, что правдосказы посвящены в некоторые тайны Древних, о которых неведомо даже эльфам?

— Разумеется, Теклис с Ультуана, так и есть, — сказала женщина.

«Она как–то странно улыбается мне, — подумал Теклис, — и дотрагивается до руки, когда говорит. Если мои подозрения верны, это открывает интересные возможности».

Он улыбнулся и вернулся мыслями к ранним событиям. Подобная информация явно способна нанести удар по тщеславию его народа, если она истинна и станет общим достоянием. Согласно утверждению Прорицательницы, основание ордена правдосказов восходит к легендарным временам, когда по земле ходили Древние. Почему об этом не было сообщено эльфам? У Древних должны были быть собственные причины. Возможно, среди Древних были различные группировки, как и среди каждой из рас. Возможно, они не хотели, чтобы только одна раса получила все магические познания. В конце концов, умение создавать руны они передали только гномам.

— Похоже, что помимо армии хаосопоклонников нам может противостоять и армия зеленокожих, — заметил Мурдо.

Он оглядел дальние вершины таким взглядом, словно подозревал, что там могут скрываться враги.

— Не к добру это, — сказал Теклис, снова переключая внимание на мужчину. — Мы должны добраться до Зала тайн в храме Древних, если я собираюсь сделать то, что должно быть сделано.

— Я помогу тебе всем, чем смогу, — заявил Мурдо. — Любым возможным способом.

— Как и я, — поддержала Сиобхейн.

«В её взгляде точно промелькнула вспышка», — подумал Теклис. Что ж, многие человеческие женщины на протяжении веков находили его привлекательным, но в настоящий момент ему нужно сосредоточиться на иных вещах.

Похоже, что Древние предвидели какую–то надвигающуюся катастрофу, и обучили этих людей–чародеев, как к ней подготовиться. Огромные круги камней являются средством захвата и контроля энергии Хаоса. Если верно сказанное Прорицательницей, то это не эльфийские чародеи изменили ход древней войны против Хаоса, но правдосказы и их круги камней. Откачав в критическое время магическую энергию Хаоса, они притупили магически поддерживаемое нападение на мир, хоть и ценой загрязнения собственной страны, потому как энергия камней сработала слишком хорошо.

Возможно, это стало реальной причиной начала загрязнения Путей Древних. Возможно, тому виной магическая энергия, перетёкшая в них с Альбиона. Теклис отверг эту теорию. У него недостаточно знаний. Он оценил информацию, которую Прорицательница рассказала о храме, и осмотрел амулет, который теперь висел у него на груди.

Похоже, что не осталось правдосказов, обладающих достаточной силой, чтобы использовать амулет как должно, поэтому сие предстоит ему. Он лишь надеялся, что сумеет выполнить задачу. Эльф дотронулся до амулета длинными пальцами. Разумеется, он сумеет. Он ведь Теклис — величайший чародей своего времени. Если уж он не сумеет закрыть Пути, то не сумеет никто. И это была наиболее беспокоящая мысль. Если он не сумеет это сделать…

Впереди них возвышалась первая из огромных каменных башен. Похоже, они прибыли как раз вовремя, ибо наступила ночь. Вскоре он с Браном и остальными обсудит план прорицательницы. А затем… Он улыбнулся женщине. Она улыбнулась в ответ. «Поживём — увидим», — подумал Теклис.

— Насколько велика, в таком случае, армия твоей Империи, Феликс Ягер? — спросил Бран.

Все здоровенные крепкие мужчины, собравшиеся вокруг него, тут же насторожились.

— Точное число мне неизвестно, но полков много, — ответил Феликс. По дороге к башне предводитель горцев выказал огромный интерес к Империи и её вооружениям. «Война — его удел, — предположил Феликс, — и он лишь проявляет профессиональный интерес. Либо так, либо он вытягивает из меня информацию на случай будущего вторжения. В любом случае, расспросы и разговор, похоже, всегда крутятся вокруг вопроса о военной мощи».

Феликса эта мысль не пугала. Судя по тому, что он видел среди народа Альбиона, Империи опасаться нечего. Насколько он мог судить, они не знали пороха, у них не было специально созданных колледжей боевой магии и не было доступа к боевым машинам, таким, как паровые танки или органные пушки. Их умение обработки металлов выглядело примитивным в сравнении с людьми Империи или гномами. Однако было нечто такое в этом вожде горцев — явно выраженные амбиции в его взгляде, — что вынуждало Феликса осторожничать со своими ответами.

— Ты говоришь, твой народ купцы? Не воины?

Воины из числа его телохранителей подталкивали друг друга локтями и хохотали, словно вождь сказал какую–то шутку. Феликса это уже начало немного утомлять.

— Мой отец — купец.

— Я не это имел в виду. Ты говоришь, что богатства твоему народу приносит торговля. Твой народ очень богат?

Феликс ответил холодной улыбкой. Бран глядел на него так, как грабитель мог бы оценивать богатого купца, или вымогатель — хозяина лавки. Теперь неприкрытая жадность в его взгляде стала очевидной.

— Очень богат, — заявил Феликс.

Если этот полководец из захолустья желает питать фантазии по поводу разграбления Империи, то кто Феликс такой, чтобы развеивать его иллюзии?

— Но у гномов золота даже больше, чем у нас… — злонамеренно прибавил он.

— Да, но если все их воины подобны Готреку Гурниссону, то придётся биться крепко, чтобы забрать у них золото.

Феликс сразу же понял, каковы предположения вождя. Он считает Готрека типичным представителем всех гномов, а Феликса — представителем людей Империи. Его это совсем не оскорбило. Готрек значительно крепче Феликса, и это простой факт, хоть и есть в этом допущении нечто обидное.

— Ты можешь обнаружить, что народ Феликса Ягера куда крепче, чем ты полагаешь, — заявил Мурдо, подстраиваясь под их шаг. — Он и сам такой.

Феликс был удивлён, увидев его. Мурдо и Теклис стали закадычными приятелями. Взглянув через плечо, Феликс заметил, что эльф шагает рядом с Сиобхейн. Вряд ли происходит то, о чём сразу же подумал Феликс. А может, и нет. Возможно, Мурдо проявил скромность.

— Мы ещё вернёмся к этому разговору, когда окажемся внутри броха^{1}, — сказал Бран. Похоже, он не хотел продолжать беседу в присутствии правдосказа. — Сейчас мне нужно переговорить с моими вождями. Был рад общению, Феликс Ягер. И рад тебя видеть, Мурдо Мак Балдоч.

Когда здоровенный мужчина важно удалился, Мурдо рассмеялся:

— Хороший человек, этот Бран, но жаден и хорошо известен своими налётами.

— Как я и предполагал, — сказал Феликс.

— Схватывает с полуслова, — добавил правдосказ. — Не очень–то распространяйся о богатствах своей родины, а то он легко забудет о неотложных делах и будет уговаривать тебя на экспедицию против твоей Империи.

— Все его вожди такие, как он?

— К несчастью, большинство из них. Они скорее предпочтут грабить, чем растить собственный скот. Поэтому нашим людям так сложно объединиться кроме как перед лицом внушительной опасности.

— Что же, сейчас таковая налицо, не так ли?

— Так и есть, Феликс Ягер. Так и есть.

Как только дверь башни была закрыта, Феликс почувствовал себя пленником. Стены были толстыми и массивными, а само место было слабо освещено и смердело немытым человеческим телом, животными и горелой древесиной. В сумраке со всех сторон напирали тела. «В подобных обстоятельствах слишком уж просто воткнуть кинжал в чью–нибудь спину, — заметил про себя Феликс. — Разве что они способны видеть в темноте, как эльф или гном».

«Опасаться тут нечего, — успокаивал он себя. — Мы пришли с благословения Прорицательницы, и никто на нас не нападёт. Подобное станет непростительным оскорблением лично ей и их богам». Феликс кисло улыбнулся. «У тебя есть только лишь их слово, — напомнил он себе. — И разве сама древняя предсказательница не намекала, что есть и те, кто работает против неё и её собратьев? Да и что это за собратья такие?»

У него возникло ощущение, что он снова оказался в огромном лабиринте. Он не знает, как отсюда выбраться. Ничему нельзя верить без доказательств. На глаза попался гном. Ладно, почти ничему. Он может рассчитывать на Истребителя с его обычно неуступчивым характером. Феликс не был уверен, что сие является преимуществом, когда ты заперт в крепости с ордой вооружённых людей. Он сомневался, что даже Готрек способен одолеть такое их количество.

Он изучил обстановку, высматривая выход наружу. Насколько он мог видеть, такой отсутствовал. Место было по–дикарски простым. Здесь было лишь одно огромное помещение с массивным деревянным кострищем в центре. Дым поднимался к деревянному потолку и через группу отдушин уходил наружу сквозь крышу башни. Феликс осознал, что в целом место напоминает один громадный дымоход. Судя по тому, что он выяснил, каждая из массивных башен принадлежала одной семье, а все семьи были членами одного большого клана. Таким было общественное устройство в этой части Альбиона.

Из тени, в которой он стоял, Феликс мог слышать доносящиеся голоса. Одним был басовитый голос Брана.

— Мы отправим гонцов к другим кланам с вестью о вашем прибытии. Они встретятся с нами у Кольца Ога. Зеленокожие зашли слишком далеко, когда совершили нападение на священные пещеры.

— Да, — согласился Мурдо. — Слишком далеко.

— Для попойки времени предостаточно, — заявил Бран.

Всех гостей подвели к длинному столу, на который выставили виски. Всех их рассадили так, чтобы легко можно было услышать крик вождя. Бран хлопнул в ладоши, и принесли подносы с едой, а скрипачи и волынщики принялись играть. Вскоре Теклис и Мурдо принялись, каждый в своё ухо, объяснять вождю ситуацию, отвечая на его пытливые вопросы. Похоже, тот очень быстро понял ситуацию, не переставая попивать виски и закусывать ломтем баранины. Внимание Феликса было привлечено иными вещами: он уже вдоволь наслушался о дорогах и опасностях, сопутствующих его жизни, а виски вызвало приятное тепло в животе.

«Возможно, — подумал он, — мне следует остаться здесь, когда остальные уйдут. Довольно странные, хоть и приятные фантазии».

Он почувствовал, как кто–то тихо подошёл и расположился рядом с ним. То была Мораг, одна из дев–стражей. Она была хорошенькой: с веснушчатым лицом, вздёрнутым носиком и коротко остриженными коричневыми волосами с рыжеватым оттенком. Мораг улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ.

— Итак, расскажи мне об эльфе, — заявила она. — Как долго ты путешествуешь вместе с ним?

Феликс простонал и начал рассказ. Удар кубка о стол привлёк его внимание обратно к Теклису и Брану.

— Нет. Это безумие, — воскликнул Бран. — Я не поведу своих людей в подобную западню.

В его голосе явно чувствовалась горячность.

— Если ты не покажешь нам прямой путь в долину, о которой говорила Прорицательница, то не покажет никто. Проклятие продолжит распространяться по стране. И частично это будет по твоей вине.

Голос эльфа звучал убедительно, но у Брана, похоже, не было особых сложностей сопротивляться его логике.

— Оркам дорога известна. Она будет под наблюдением. Подожди, пока соберутся кланы, а затем мы пробьёмся силой.

— У нас нет времени, — возразил Теклис. — Сбор армии займёт недели, а недель у нас больше нет. Остались, в лучшем случае, дни.

Внезапно Феликс всё внимание обратил на этот разговор. То было новое развитие событий. Он полагал, что они собираются идти в долину с армией, но теперь всё выглядело так, словно план изменился. «Как мило, что с нами поделились такими деталями», — подумал Феликс.

— Говорю тебе, за перевалами будут наблюдать.

— Зеленокожие сосредотачивают свои силы у храма. В лучшем случае, они оставят лишь небольшой отряд.

— Небольшой отряд — это всё, что нужно, чтобы сдерживать нас на перевалах. Даже если я возьму с собой всех моих воинов, будет невозможно пробиться сквозь организованное сопротивление.

— Я волшебник огромной силы. Уверен, это будет сложно, но не невозможно.

— Мне нет дела, даже если ты обладаешь силой богов, и я не собираюсь отправляться с тобой, — заявил Бран. — Даже если ты пройдёшь в долину, там будет полно орков.

— Если мы попадём в долину, я уверен, что смогу скрывать нас от любопытных глаз, по крайней мере, до тех пор, пока мы не достигнем храма.

— А если тебе не удастся? Я присоединюсь к верховному королю у Камней Ога, и мы силой разберёмся с зеленокожими.

— Земля может столько не протянуть, — вмешался Мурдо. — Если находящаяся внутри храма мощь будет полностью высвобождена…

— Нет, Мурдо, — произнёс Теклис. — Я вижу, что благородный Бран принял осмысленное решение. Не дави на него. Мы должны идти дальше сами. В конце концов, когда мы попадём в Зал тайн, будет особо не с кем делить его сокровища…

— Сокровища? — спросил Бран, в голосе которого проявился невиданный доселе интерес. — Расскажи мне об этих сокровищах!

— Нет. Ты принял решение. К чему тебе знать о сокровищах?

— По той же причине, что и любому человеку: говори, эльф!

Готрек бросил на него взгляд отвращения, но Феликс видел, что тот тоже прислушивается.

Ночь тянулась. Мораг ушла прочь. Феликс пьянел всё сильнее, пока не стали закрываться глаза. Он отыскал тёмное местечко под огромной деревянной опорой и укрылся своим плащом. Несмотря на звуки попойки, он практически сразу провалился в сон.

Глава двадцать вторая

В тусклом свете утреннего солнца горных долин события прошедшей ночи почти казались сном. Феликс изо всех сил старался не обращать внимания на головную боль и бурление в желудке. «Довольно с меня виски», — подумал он. Тем не менее, россказни эльфа о сокровищах сыграли свою роль. Феликс смутно припоминал звучные пьяные тосты, провозглашаемые за сокровища Древних. Он гадал, действительно ли они существуют или всего лишь являются наживкой для жадности Брана. Неужели кто–либо из присутствующих действительно думает наложить свои лапы на добытые сокровища? Шансы один против тысячи.

Он поглядел на Истребителя. Несмотря на невероятное количество поглощённого алкоголя, после пьяной ночи Готрек выглядел ничуть не хуже. Феликс завистливо хотел чувствовать себя так же. Он бросил взгляд на дорогу позади. На ней было много горцев и обитателей болот из Кранног Мер, а также дев–стражей Прорицательницы. Шагал вперёд эльф, попутно беседуя с Сиобхейн и не замечая, казалось бы, восхищённого взора женщины и ревнивых взглядов большинства мужчин. Феликс начинал понимать, почему так не любят эльфов. Негодование мужчин было почти материально ощутимым.

В этом месте они двигались вдоль края отвесного обрыва, и Феликсу не хотелось рисковать тем, чтобы кто–нибудь случайно вытолкнул его за край. Они шли по крайне узкой тропе вверх по горному склону. Теперь стало очень холодно, а внизу можно было наблюдать облака. Феликс украдкой бросил взгляд в сторону Истребителя. Тот выглядел удивительно оживлённым.

«Что же, почему бы и нет, — подумал Феликс. — Мы снова оказались в чёртовых горах, и нам предстоит самоубийственная миссия в землях врага. Весьма вероятно, что скоро он обретёт свою смерть». Феликс пожал плечами. На фоне похмелья его не очень–то это беспокоило. Он продолжил устало взбираться по горному склону, ощущая себя тысячелетним стариком.

— О чём ты думаешь? — спросила женщина по имени Сиобхейн.

Она выглядела обеспокоенной.

— О многих вещах. Ни одну из которых я сейчас не готов обсуждать, — ответил он.

Она не стала настаивать, хотя Теклису было понятно, что ей не терпится узнать больше. Теклис гадал, правильно ли он поступает. На его взгляд, всё делается слишком медленно. Теперь он мог ощущать впереди беснующуюся безумную мощь. Она казалась настолько материальной, что его удивляло, как это не ощущают прочие, даже не обладающие его чувствительностью к магии.

То, что он пытается сделать сейчас — безумие. В этих горах полно орков. В храме полно хаосопоклонников, а у него есть всего лишь этот небольшой отряд дикарей, гном и имперский мечник, не горящий желанием сражаться. Шансы на успех мизерны. Однако что он может сделать? Какие у него варианты? Он может оставить эту маленькую армию и пробраться в храм сам. Укутавшись защитными и маскирующими заклинаниями, он, предположительно, сможет пройти в центр храмового комплекса незамеченным, но что потом? И Келмайн, и Ллойгор — могущественные чародеи, и они будут сражаться на выбранном ими поле боя, которое, вероятнее всего, окружено их собственными защитными заклинаниями. Возможно, они даже могут обратить себе на пользу защитные механизмы Древних.

Хотя в собственных силах он уверен, шансы складываются явно не в его пользу. Если он не сумеет быстро одолеть чародеев Хаоса, их защитники смогут одолеть его физически. Всего лишь один удар меча, и его долгая жизнь может оборваться. А там будут не только мечи. Там будут всевозможные чудища, поклоняющиеся Хаосу, да ещё и тот великан, о котором говорила Прорицательница. Ему потребуется физическая защита, когда он окажется вблизи Путей Древних и враждебной боевой магии, и это означает, что одной магии недостаточно. В какой–то момент ему в любом случае понадобится армия и топор Готрека Гурниссона.

Он задумался о паре бойцов. Чем дольше он находился в их компании, тем яснее он видел в действии длань предназначения. За ними наблюдают некие силы: эльф не был уверен, к добру это или нет, но был убеждён, что здесь задействованы древние и могущественные силы, которые он способен наблюдать лишь полумельком.

Теклис улыбнулся. Он становится таким же суеверным, как какой–нибудь эльф из Атель Лорена. Судьба, шанс или рука богов — не имеет значения. Он знает, что прежде чем всё закончится, ему, вероятнее всего, потребуется их помощь. Впереди высвобожденная энергия Древних, заметная лишь чародею, волнами поднималась в небо. Просто глядя на неё, он понимал, что подобную энергию не удастся сдерживать долго. Он лишь надеялся, что они подоспеют вовремя. В этот момент он бы многое отдал, чтобы узнать побольше о своих противниках.

Келмайн сверху вниз глядел на Магрига с каменной платформы на грани зиккурата^{2}. Великан также смотрел на него единственным здоровым глазом. «Ты явно не красавчик, не так ли? — подумал Келмайн, оглядывая мутировавшее лицо и огромное смердящее тело. — Что ж, полагаю, я бы выглядел не лучше, доведись мне сражаться в стольких же боях, как тебе. Тот, последний, с твоим меньшим и не особо оплакиваемым собратом, должно быть, был тот ещё бой, судя по тому, что ты потерял глаз, а он лишился жизни».

— Приходили мелкие зеленокожие! Магриг многих убил, но их придёт ещё больше, — произнёс Магриг голосом, подобным раскатам грома. — Их много и у них могущественная магия. Возможно, их слишком много даже для Магрига.

— Я уверен, что ты очень постараешься, — заявил Келмайн.

Он оглядел дальние холмы, покрытые странной мутировавшей растительностью. Болотный запах окружающего леса почти так же раздражал его обоняние, как и вонь великана. Он удивлялся, почему сегодня великан кажется таким пугающим. Разумеется, будучи существом размером с осадную башню, он излучает внушительную физическую силу, но дело не в этом: в конце концов, крошечный мозг великана по–прежнему находится под надёжным контролем связывающего заклинания. В таком состоянии он находится с тех пор, как они застали спящего великана врасплох, когда впервые появились из портала в этом древнем комплексе. Нет, не похоже, что они теряют над ним контроль.

И тут Келмайна осенило. Разумеется, своей угрожающе массивной фигурой, рыжими спутанными волосами и пустой глазницей великан напоминал ему чудовищно огромную пародию на Готрека Гурниссона. «Имеет ли это какое–либо значение? — гадал Келмайн. — Не является ли сие знамением? Возможно, мне стоит принести в жертву одного из пленников, захваченных зверолюдами, и посмотреть знаки на внутренностях? Возможно ли, что гном каким–то образом выбрался из Путей? Нет. Хоть гном и могуч, он не чародей. Он останется там до скончания времён».

С другой стороны, времени остаётся всё меньше. Ллойгор сообщил, что Пути становится всё труднее контролировать. Некоторые из них теперь постоянно извергают энергию Хаоса, и безумие начало распространяться из Искажённых Путей в ранее не затронутые. Не возвратилось несколько их учеников со своими отрядами, и тут находится меньше воинов Хаоса, чем ему хотелось бы, учитывая сосредоточение племён зеленокожих в холмах. Похоже, их страх и благоговение перед Магригом начинают исчезать. Возможно, этот план всё же не настолько хорош.

«Зачем тогда наши хозяева приставили нас к этому делу? — недоумевал Келмайн. — Для чего мы продолжаем поливать находящийся внизу алтарь жертвенной кровью из человеческих сердец? Зачем наши ученики и мы сами круглые сутки продолжаем работать против той странной силы, которая пытается закрыть Пути? Может ли это быть работой проклятых эльфов? Или это нечто иное, какой–нибудь мерзкий сюрприз Древних, оставленный, чтобы препятствовать посторонним использовать их игрушки? Если так, то они потерпели неудачу. Этим миром правит Хаос. Ничто не сможет нам противиться. Ничто».

Келмайн мог ощущать отвратительную магию зеленокожих, действующую в тех холмах. «Возможно, их шаманы немного пособят нам в том, чем мы тут занимаемся, и попытаются нас остановить, — подумал он. — Это пойдёт им на пользу».

— Оставайся рядом с храмом и сокрушай всё, что придёт сюда! — приказал он Магригу. — Но приходи, если я тебя позову.

— Слушаю и повинуюсь, древний, — ответил Магриг.

Келмайна порадовало, что великан обратился к нему так, как, должно быть, давным–давно общался со своими создателями. И снова он ощутил зеленую вспышку орочьей магии. «Что же они задумали?» — гадал он, пока, развернувшись, спускался по ступеням в сердце зиккурата.

Заркхул очнулся от транса. Даже лёжа, было необычно ощущать вокруг успокаивающую массу тысяч орков и черпать энергию их присутствия. Они собрались здесь со всего острова. С боем пробивались, чтобы присоединиться к его клану, привлечённые древним групповым инстинктом орочьей расы. Происходит нечто скверное. Он чувствует это. Даже ещё хуже. Магриг, спящий бог, которому они так долго приносили подношения, обернулся против его народа, и теперь его видения говорят о временах смерти и голода для племён.

Вновь и вновь Боги–Близнецы показывали в видениях Заркхула, как земля раскалывается и пожирает орков, как отвратительные зверолюды Хаоса появляются из города–храма, словно личинки из трупа, как небеса цвета крови изливают огонь и мерзкую пыль искривляющего камня. Каким–то образом он самым нутром понимал, что если они не вернут себе город и не изгонят чужаков со своих священных камней, то весь его народ постигнет бедствие. Боги разговаривали с ним. Они даровали ему убеждённость и властные полномочия, вынудившие вождей прислушиваться к нему, хотя многие из них являлись его заклятыми врагами, и он часто сражался с ними за контроль над одним или другим зиккуратом.

Теперь, словно стадо бизонов, сбившееся в кучу, чтобы противостоять общей угрозе, все племена действуют, как одно. Подобное случается с людьми, когда с ними поговорят боги. Теперь они отложат свои разногласия и последуют за ним в великой Ваааргх. Это необходимо. Ибо в своём последнем видении он увидел, что время заканчивается, и вскоре им придётся действовать, чтобы отвратить катастрофу.

Заркхул почувствовал давление на свои мысли и открыл свои нематериальные глаза. Над ним возвышался дух шамана Гурага, невидимый никому, кроме него. Он заговорил голосом, слышимым лишь Заркхулу.

— Люди гор приближаются по тайным тропам. Они заключили союз с эльфами.

— Собери силы и сотри их в порошок! Насыться их костным мозгом! — сказал Заркхул, общаясь с помощью голоса, который голосом не был.

— Да, этой ночью мы отведаем человечьей плоти, да и плоти эльфов тоже.

Дух задрожал и исчез, когда Гураг вернулся в своё тело.

«Странно, — подумал Заркхул, — что столь тучный во плоти индивид, в духовном воплощении представляет себя таким гордым и мускулистым воином».

Отбросив эту мысль, военный предводитель орков обратил внимание на зиккураты находящегося внизу города–храма. Жизнь, проведённая в боевых столкновениях на улицах города со своими прежними соперниками, снабдила его знаниями о лучших направлениях для атаки, равно как и о тайных проходах под городом. Если повезёт, недавние пришлецы о них не узнают. Он соорудит из их черепов гору высотой с один из зиккуратов, в качестве подношения Богам–Близнецам. На её вершине будет возлежать череп Магрига и двух его необычных фамильяров–людей. Лишь когда он сделает своё подношение, боги будут умиротворены. Лишь тогда катастрофа будет предотвращена.

Теперь нужен лишь знак от шаманов, который даст ему знать, когда начинать атаку. Он надеялся, что тот вскоре поступит. Вдали сверкнула молния, и прогремел гром. Заркхул прикинул, не было ли то знаком. «Вероятно, нет, — подумал он. — Такая погода здесь слишком обычна, чтобы воспринимать её в качестве знамения».

Феликс шагал по горной тропе, не особо обнадёженный беседой с эльфом. Теперь воздух сделался холоднее: погода менялась стремительно, как всегда бывало в горах. В долине под ними виднелись облака, а они медленно взбирались по склону горы, пока не оказались в тумане, в котором даже ближайшие люди выглядели размытыми очертаниями. Феликс гадал, то ли это результат действий эльфа, то ли работа их противника, а затем решил, что сие не важно.

Приземистая массивная фигура появилась перед ним в сумраке. Он был рад услышать впереди грубый голос гнома, бормочущий что–то на родном языке. Внезапно грянул гром, а вдали сверкнула молния. Вспышка отразилась в тумане кратким насыщенным сиянием, а затем погасла. Феликс гадал, было ли это опасно, и не могла ли молния угодить в него. Он ощущал себя крайне уязвимым, как ползущее по оконному стеклу насекомое, которого в любой момент может прихлопнуть огромная рука.

— Чёрт бы побрал эту погоду, — произнёс Феликс.

— Странно, — заметил Готрек. — За все проведённые в горах годы я никогда не видел, чтобы облака набегали столь быстро, а гром был настолько сильным.

— Здесь, на Альбионе, погода — это проклятие, — сказал Феликс.

— Возможно, ты прав, человечий отпрыск. Что–то её здесь портит, это уж точно.

Тихо, словно привидение, из тумана появился Мурдо.

— Камни Огама.

— Я–то полагал, что это имеет какое–то значение, — произнёс Феликс.

— Иногда. В окрестностях кругов камней погода часто искажается. За последние годы стало значительно хуже.

— Стало быть, эти камни обладают огромной магической силой?

— Ага, они — работа Древних.

По его виду было заметно, что он может сказать больше, если захочет, но делать это не собирается. А может, уже сделал. Всегда сложно быть уверенным с любой разновидностью чародеев. Иногда они многозначительны и таинственны потому, что нечто знают. Иногда потому, что скрывают своё неведение. Будучи дилетантом, Феликс не мог об этом судить.

— Почему орки явились сюда в то же время, что и мы? Может ли сие оказаться совпадением?

— Кто знает этих орков? Временами ими, похоже, овладевает массовое сумасшествие, и без явно выраженной причины они начинают действовать коллективно. Это сродни леммингам, бросающимся со скалы, или миграции птиц. Возможно, с ними говорят боги. Возможно, камни столь же священны для орков. В местах силы часто проще привлечь внимание богов или великих духов.

— Что ж, сегодня будет как раз такая ночь, — сказал Феликс. — Погода явно неестественная.

— Да, — подтвердил Мурдо. — Неестественная. Возможно, когда вы преуспеете в своей миссии, мир вернётся к нормальному состоянию, если эльф говорит правду.

— Возможно, — сказал Феликс.

Ещё одна яркая вспышка света рассеялась в тумане, затем раздался удар грома, на сей раз значительно ближе, и, казалось, сотряслась вся гора. Феликс едва удержался, чтобы не вздрогнуть: так яростен и внезапен был раскат. Он было задумался, насколько велик здесь шанс схода лавин, затем решил, что не желает этого знать. По тому, как будут развиваться события, он узнает ответ на свой вопрос. Несколько мгновений спустя брызги дождя попали на его лицо. Тот был холоден, как горный лёд.

— Превосходно, — заявил Феликс. — Только этого мне не хватало, чтобы довершить этот день.

Не успели эти слова сойти с его языка, как в сумраке эхом разнёсся вопль.

— Как обычно, с высказыванием я слишком поторопился, — заметил Феликс, поворачиваясь лицом в сторону источника звука.

Глава двадцать третья

Феликс нёсся сквозь туман и смятение. Некоторые воины–горцы обнажили свои огромные мечи, другие потрясали копьями, оглядываясь в поисках новой угрозы. Из окружающего сумрака доносились воющие боевые кличи: мощный протяжный рык, говорящий о присутствии крупных здоровяков–орков, невнятная болтовня и скулёж, указывающие на гоблинов.

Внезапно из сумрака раздался звон оружия об оружие, за которым последовал хруст кости и вопль раненного человека. Феликс наткнулся на что–то крупное и отскочил. Через секунду он осознал, что с разбега налетел на спину орка. Спустя ещё секунду он мечом перерубил ему позвоночник. «Сейчас не время состязаться», — подумал Феликс.

Бой стал кошмаром. Были лишь секунды на то, чтобы определить, что за тень появляется из тумана — человек или чудовище. Если это оказывался орк — Феликс рубил мечом, если человек — он старался сдержать удар. Он не был абсолютно уверен, что это ему удавалось каждый раз. По телу бегали мурашки. В любой момент он ожидал удар с неожиданного направления, который пронзит его тело и отправит вопящую душу в тёмное царство Морра. По доносящимся отовсюду звукам он понимал, что подобное происходит довольно часто.

Ему необходимо двигаться осторожнее, ибо он помнил, что край тропы обрывается головокружительным провалом. Бессмысленно избегать ударов врага, а потом сорваться и найти смерть в глубокой бездне. Этот образ едва его не парализовал. Феликс на мгновение застыл на месте, окаменев при мысли о падении в лежащий внизу мрак. Где–то слева от него возникла вспышка света, золотое сияние, которое было не молнией, но результатом эльфийского заклинания. Он понял, что там во тьме за свою жизнь сражается Теклис.

Ещё ближе раздался яростный вопль Готрека. За ним последовал звук, как при разделке туши мясником, когда топор угодил в цель. В силу привычки Феликс двинулся в сторону источника звука, понимая, что в подобной дикой рукопашной самое безопасное место — подле Истребителя.

Теклис проклинал туман и странное течение магии сквозь горы Альбиона. Его защитные заклинания лишь за секунду предупредили его о нападении. Он мгновенно создал вокруг себя заклинание щита.

— Оставайся рядом со мной, — сказал он Сиобхейн и обнажил меч.

С его стороны это не был чисто рыцарский поступок. Ему был нужен кто–то, кто защищал бы его спину, и эльф был уверен, что женщина не пронзит её копьём.

— Я с тобой, — отозвалась Сиобхейн.

Потоки магии здесь были медленными. Если только он не ошибся в своём предположении, то сейчас все они притягиваются к Камням Огама, которые, скорее всего, являлись источником этой мерзкой погоды. Он было раздумывал над тем, чтобы попытаться направить ветры в свою сторону, но решил не связываться. Слишком велики шансы вызвать какой–нибудь неожиданный побочный эффект. Камни значительно искажали магию. Этот факт является причиной того, что ему потребуется использовать личную энергию и энергию посоха Лилеат. Следует надеяться, что этого окажется достаточно.

Теклис поспешно свил паутину предчувствия, сетью раскинув вокруг себя магические щупы. Они резко дёрнутся в присутствии орков и других зеленокожих и предупредят его за тридцать шагов. Затем он направил в свою сторону обыкновенный ветер, расчищая туман. Тот моментально раздвинул облачность, позволив эльфу беспрепятственно видеть тропу. В их направлении бежало полдюжины орков. Эльф заворчал и направил в них разряд разрушительной энергии. Те взвыли от ярости и боли, когда разряд пронёсся сквозь них, и плоть слезала с костей, словно переваренное мясо. Один из орков, оказавшийся почти вне действия заклинания, был лишь слегка ошпарен. Он прыгнул вперёд с едва уловимой глазом скоростью, сжимая обеими руками поднятый ятаган, готовый поразить чародея.

Теклис сделал шаг в сторону и нижним взмахом посоха подсёк ноги орка. Когда тот растянулся мордой вниз, эльф с хирургической точностью воткнул свой клинок ниже назатыльника орочьего шлема, разрубив шейные позвонки и повредив спинной мозг. Умирающее существо забилось в характерных конвульсиях, утратив контроль над двигательными функциями. Теклис не видел причин избавлять его от страданий и осматривался в поисках новой цели. Сиобхейн пронзила спину орка копьём.

Орда мелких зеленокожих суетливо неслась вперёд. В сторону эльфа полетела волна коротких копий. Не было времени на что–нибудь более утончённое. Эльф произнёс заклинание, и волна пламени спалила большинство запущенных в него предметов. Он отпрыгнул в сторону с места, куда нацеливались копья как раз вовремя, чтобы услышать, как те ударяются о камни.

Раздражённый тем, что его застали врасплох столь примитивные существа, он направился прямиком в их гущу. Его клинок мелькал, пронзая, то глаз тут, то горло там. Гоблины отвечали собственным оружием, но их удары частично отражал энергетический щит, который эльф заблаговременно создал вокруг себя. Это было тонкое заклинание его собственного изобретения, которое использовало силу вражеских ударов против них же. Чем сильнее гоблины наносили удары, тем ожесточённее отбрасывались их клинки. Опасность крылась в том, что они могли нанести удар с силой, достаточной для перегрузки заклинания. По этой причине лучше продолжать перемещаться, меняя направление движения, подсаживаться и уклоняться.