Итоги № 14 (2013)

Роман с камнем / Дело / startUp

Роман с камнем

/ Дело / startUp

В новом проекте Startup «Итоги» продолжают рассказ о самых успешных и харизматичных предпринимателях страны, которые создали свой бизнес с нуля. Итак, знакомьтесь: основатель «Монокристалла» Владимир Поляков, показавший мировым грандам от электроники небо в сапфирах

Ставропольский бизнесмен Владимир Поляков хорошо известен мировым производителям бытовой техники и электроники. Его завод «Монокристалл» — крупнейшее предприятие по производству сапфиров и сапфировых подложек. Поговаривают, будто сам Apple заинтересовался его экранами для нового поколения iPhone.

— Владимир, вы ведь в бизнес пришли довольно поздно...

— Я окончил Институт автоматизированных систем управления и радиоэлектроники в Томске. По распределению поехал работать на Гомельский радиозавод, строивший антенные решетки самых крупных радаров страны. Проработав там 15 лет, получил направление в Ставрополь на аналогичное предприятие на должность главного инженера. Вслед за мной отправилась моя команда менеджмента из 12 человек. А спустя несколько лет начались рыночные реформы — и завод перестал получать госзаказы. Тогда и понял, что пришло время открывать свой бизнес. В итоге я создал небольшую компанию, арендовав комнату на два окна.

— Где нашли стартовый капитал?

— Стартовый капитал обеспечила проданная машина «Москвич». Но главным была бизнес-идея, она и определила быстрое развитие фирмы. Мы начали поставлять счетчики электроэнергии в энергосистемы. На Ставрополье нашли КБ с опытным производством, на котором стали разрабатывать инновационные по тем временам модели электронных счетчиков электроэнергии. Кстати, мы основали тем самым новое направление в российском приборостроении и не пустили на российский рынок зарубежных производителей. Денег в то время не было ни у кого. Поэтому придумали схему: использовать в качестве оплаты за нашу продукцию электроэнергию, благо у наших потребителей ее было сколько угодно.

— То есть вас кормил бартер. Поясните молодому поколению, что это за высокая технология такая.

— Схема была чрезвычайно сложной, поскольку электроэнергию нужно было не только обменять на материалы и комплектующие для нашего производства, которых насчитывалось сотни наименований, но и заплатить с ее помощью все виды налогов, обеспечить зарплату сотрудникам. Так, скажем, федеральные налоги закрывались поставкой продовольствия в воинские части, региональные и муниципальные налоги — поставкой строительных материалов на коммунальные предприятия, налоги по социальному страхованию — поставкой фармацевтических препаратов в медицинские учреждения, дорожный налог — поставкой шин и автозапчастей предприятиям автодора.

Можно привести пример попроще, когда полученная в качестве оплаты электроэнергия направлялась производителю ДСП. Древесина пересылалась производителю мебели. Он выполнял наш заказ, мы арендовали площади в городе и выставляли мебель на продажу. И только тогда в оборот компании поступали наличные средства, получаемые от конечных покупателей. Итоговая прибыль была внушительной, зачастую превышая сто, а то и двести процентов от стоимости отгруженных счетчиков электроэнергии.

Мы закупали только те товары, которые соответствовали нашей бартерной схеме. Например, мы могли получить газ в Восточной Сибири, поменять его на электроэнергию в средней полосе, затем получить сажу, из сажи сделать шины, шины обменять на автомобили, потом продать автомобили и получить деньги.

Чтобы упорядочить эту сложную схему, пришлось создать департамент строительных материалов, департамент продовольствия, департамент фармацевтических препаратов, департамент мебели, автозапчастей и многое другое. Общей координацией занимался департамент взаимозачетов. Сегодня эта схема может показаться совершенно безумной, но она работала как часы и, что еще более важно, обеспечивала быстрый рост активов компании. И еще: именно эта схема научила нас вести параллельно большое количество проектов и заложила основы многоотраслевого характера нашей компании.

— Сотрудникам-то зарплату платили деньгами?

— Это было самой трудной задачей. Деньги составляли 50—60 процентов, а остальное выдавалось денежными сертификатами, которыми можно было расплатиться в нашем продовольственном магазине. То есть никто не мог сказать, что ему нечем было детей кормить. Сейчас многие уже не помнят, но тогда было именно такое время. Мы жили в этой ситуации с 1995 по 1998 год.

— До кризиса 98-го года какой был процент выручки бартером и какой был в деньгах?

— Свыше 90 процентов средств было получено бартером. С позиции сегодняшнего дня все выглядело довольно скромно. Скажем, в 1996 году объем выручки составил 5 миллионов долларов, при этом наличных средств было недостаточно даже для выплаты всей заработной платы.

— Криминал вставал на пути?

— В 90-е годы мне удалось отгородиться от криминала, может быть, потому, что ему эта тема была неинтересна, это же не «быстрые» деньги. От бытовой преступности спасала служба безопасности. И этот вопрос меня не беспокоил до определенного момента. В 2009 году взорвалась бомба между моей машиной и автомобилем сопровождения. Ни заказчик, ни исполнитель так и не были установлены. Вскоре начали поступать предложения о продаже компании.

— Из кого, кстати, набирали службу безопасности в 90-е?

— В основном из офицеров-отставников.

— И большой был отдел?

— Больше ста человек, которые обслуживали нужды всей компании.

— Как присмотрели завод «Аналог»?

— Моя компания переживала бурный рост, появились ресурсы и потребность в расширении бизнеса. Но в каком направлении развиваться? Я по образованию электронщик, поэтому, увидев стоявший на пороге банкротства завод «Аналог», решил инвестировать в электронное производство. На заводе было несколько подразделений: производство кремния, бытовых фонарей, аккумуляторов и еще был маленький участок по производству сапфира для военной промышленности.

Поскольку предприятие терпело убытки, я решился на сокращение численности персонала. Следующим этапом стало разделение производства на пять бизнес-сегментов. Каждый из назначенных директоров получил указание набрать только тех людей, без которых не обойтись. В итоге из тысячи осталось 300 человек. Постепенно из пяти направлений осталось два — производство композиционных паст для солнечных батарей и сапфировых подложек для оптоэлектронной индустрии. Остальные не выдержали конкуренции, и производство пришлось свернуть.

— Сколько потратили на покупку завода?

— Не буду называть точной суммы, но это были небольшие деньги — меньше миллиона долларов. Если у завода активов, условно говоря, было на 50 миллионов, а долгов — на 60, то сколько он может стоить?

— Когда производство сапфира стало главным дивизионом в холдинге?

— В 2010 году. С самого начала я видел большие перспективы этого проекта. В течение десяти лет мы развивали производство и технологии, ожидая бурного роста рынка светодиодов. Создание технологий и продуктов, а также их продвижение на рынок шло поэтапно, шаг за шагом. Я неоднократно повторял коллективу: «Наберитесь веры, терпения и упорства — на реализацию инновационного высокотехнологичного проекта, возможно, потребуется вся наша жизнь». Один из самых сложных периодов для завода пришелся на начало 2000-х. Тогда мне пришлось взять управление под свой непосредственный контроль. Если кризис 1998 года нам в принципе даже помог и какое-то время завод получал прибыль за счет девальвации рубля, то к 2002 году он стал показывать каждый месяц убытки по 100 тысяч долларов. Я сменил большую часть топ-менеджмента и перешел к непосредственному оперативному управлению. Благодаря антикризисным мероприятиям менее чем за полгода предприятие вышло на уровень безубыточности.

— Это было связано с плохим качеством предыдущего менеджмента?

— Я не могу назвать это плохим качеством. Время было тяжелое, да и опыта не хватало. Мне же удалось такой опыт получить еще в советский период на заводе: мастер, начальник участка, заместитель начальника цеха, главный инженер и так далее. Я знал все о производстве и мог поставить эффективную производственную систему.

Бизнес в области промышленного производства, а особенно в высокотехнологичной сфере, — один из самых сложных видов человеческой деятельности. В нем одновременно действуют десятки процессов: разработка продуктов и технологий, управление маркетингом, продажами, финансами, закупками, запасами, контроль издержек и многое другое. Нужно все звенья рационализировать, а в условиях кризиса делать это параллельно и быстро. В этот период вы работаете как капитан во время шторма — принимаете решения мгновенно.

Затем возникла более сложная задача: выстроить систему, при которой весь менеджмент сможет самостоятельно принимать правильные решения. Нужно было сформулировать политику, наладить процессы, обозначить критерии эффективности — и вот на это ушли следующие 10 лет.

— А когда мировые производители электроники осознали, что им нужны вот эти сапфировые пластины?

— Думаю, что это произошло где-то в 2005 году. До этого момента отрасль производства сапфира развивалась очень медленно. А с 2005-го начался ее расцвет.

Сапфир используется в качестве основы для производства светодиодов, а они в последние годы стали активно применяться в общем освещении, в мониторах и телевизорах. Настоящую революцию произвел Samsung, который запустил масштабное производство сверхтонких телевизоров с большой диагональю, ознаменовав начало эры LED-телевизоров. Мы были готовы к тому, чтобы удовлетворить бурно растущий спрос. Выручка «Монокристалла» увеличилась с 2004 по 2008 год в четыре раза, а за кризисные 2009—2011 годы — еще почти в три раза. Если 8 лет назад выручка направления «Электронные материалы и компоненты» концерна «Энергомера» составляла 16 миллионов долларов, то в 2011-м — уже 168 миллионов. Ожидается, что следующей движущей силой развития рынка может стать применение сапфира в смартфонах.

— Кризис 2008-го тоже сыграл на руку?

— В 2009 году из-за кризиса мы законсервировали 50 процентов мощностей — это единственный случай, когда был приостановлен процесс выращивания сапфира. В 2008 году рынки начали сжиматься, продажи упали. Мы развивались и развиваемся на банковских кредитах, ведем агрессивную политику в области заимствований. В тот момент банки повысили стоимость обслуживания наших займов почти в три раза — с 7—8 процентов годовых до 20 процентов и более.

В целом убытки компании, связанные с ослаблением рубля и кризисом ликвидности, составили 10 миллионов долларов. Возникла реальная угроза финансовой неустойчивости.

Пришлось срочно предпринимать жесткие меры. Мы сократили каждое третье рабочее место, но в то же время увеличили производительность труда в два раза, сократили вдвое запасы, снизили закупочные цены. В итоге это позволило сохранить объем продаж и увеличить долю на рынке, несмотря на снижение отпускных цен.

— За счет чего?

— Мы до этого 3—4 года развивали систему бережливого производства. Ее инструменты и позволили накопить значительные резервы во всех звеньях производственной цепочки. Эти резервы помогли компании выйти из кризиса победителем. А буквально через несколько месяцев рынок пережил настоящий бум. Появились предложения от различных инвесторов. Мы всерьез рассматривали возможность выхода на IPO.

— Как можно законсервировать половину мощностей и при этом увеличить выручку?

— Мы мощности законсервировали на три месяца, а работали весь год, при этом, как я уже говорил, благодаря развитию технологий вдвое повысили производительность труда. Зато 2010 год стал для компании выдающимся: начался стремительный рост рынка, прибыль по итогам года превысила объем прибыли за все предыдущие годы, утроился объем продаж.

— Сейчас рынок опять в стадии стагнации?

— Да, если в 2011-м был небольшой рост, то в 2012-м наблюдался спад. Причина достаточно банальная. В бурно растущую отрасль всегда вливаются большие инвестиции, рано или поздно наступает кризис перепроизводства, и компании уже не могут продать то, что произвели. Тогда начинается ценовая война.

— Какое оружие есть в ваших руках?

— У нас самые передовые технологии и самые низкие издержки на производство в отрасли. Мы снизили отпускные цены на сапфир в четыре раза. Сейчас собственную прибыль не получаем, а скорее работаем на покрытие банковских кредитов и налогов. Главные итоги 2012 года — удвоение объема продаж в натуральном выражении и рост нашей доли на мировом рынке с 20 до 28 процентов.

— Как вы определяете формулу вашего бизнеса — в философском плане?

— Глобальное лидерство, если коротко. Чтобы продавать высокотехнологичную продукцию на мировом рынке и получать прибыль, нужно быть одной из лучших компаний в мире. Нужен очень высокий уровень амбиций как у компании, так и у ее сотрудников. Каждый ведущий технолог и менеджер обязан по должности добиваться отраслевого приоритета и позиционировать себя в качестве одного из лучших специалистов в своей области.

— И что же помогло вам стать тем, кем вы являетесь сейчас?

— Мне кажется, я уже ответил на этот вопрос, но если попробовать еще раз и коротко, то это будет своевременное понимание мною простой истины. Каждый предприниматель, даже если он торгует пирожками с лотка, должен научиться одновременно управлять маркетингом (где и какие пирожки продавать), продажами (как продать их быстрее и больше), технологиями (как сделать пирожки самыми вкусными и недорогими), запасами (чтобы всегда было свежее сырье), закупками (чтобы сырье было качественным и недорогим), финансами (чтобы не быть должником и не остаться без денег), контролировать производство (чтобы в срок произвести продукцию), следить за персоналом (чтобы иметь хороших помощников), держать в узде издержки (чтобы получать прибыль). А самое главное, если ты рассчитываешь на успех, — все процессы должны работать бесперебойно, и пирожки ты должен делать лучше всех хотя бы на своей улице.

— Кстати, когда вы заработали свой первый миллион долларов?

— Если говорить о моей компании, то первый миллион долларов был заработан к исходу второго года ведения бизнеса, если же говорить обо мне лично, то первые дивиденды в таком размере были получены через девять лет с начала бизнеса. А свой первый рубль я помню хорошо. Я заработал его в 5-м классе, когда нас отправили полоть на рельсах траву на щебенке. Именно тогда я и решил стать инженером.

— Вообще что для вас деньги? Мерило успеха или просто приятное дополнение к любимой работе?

— Деньги, заработанные компанией, — это оценка таланта и мастерства ее менеджмента, а деньги, которые находятся в личном распоряжении, — большая свобода выбора, уверенность в лучшем будущем детей.