Итоги № 45 (2013)

В ожидании оттепели / Искусство и культура / Культура

В ожидании оттепели

/ Искусство и культура / Культура

Валерий Тодоровский: «Полвека назад Никита Сергеевич чуть ослабил гайки, и люди не могли надышаться. Сегодня этого мало. Даже если вдруг случится оттепель, никто не воспарит. Все продолжат спорить, ссориться, выяснять отношения»

7 ноября на экраны вышел фильм Александра Велединского «Географ глобус пропил», снятый по одноименному роману Алексея Иванова. Картина, с которой только начал знакомиться широкий зритель, успела засветиться на различных кинофестивалях и собрать там охапку призов, включая главные награды «Кинотавра». Глобус не глобус, но география широка: от Сочи, Одессы, Оренбурга и Выборга до Владивостока, Сахалина, Абу-Даби, Женевы и Торонто... Сопродюсером и соавтором сценария фильма выступил Валерий Тодоровский. Роль для него привычная. А вот сериалов Валерий Петрович еще не снимал. 12-серийная «Оттепель», которую в конце ноября планирует показать Первый канал, станет теледебютом для опытного кинорежиссера.

— Не хочу расстраивать, Валерий, но, похоже, вы ошиблись: оттепели не будет. По крайней мере, той, что без кавычек.

— Разве я утверждал, будто она непременно наступит? Не припоминаю.

— Мне показалось, сериал — ваша попытка поймать модный тренд.

— Послушайте, это совершенно бессмысленное занятие! Кинематографист может попробовать передать на экране ощущения, связанные с его личными воспоминаниями и мечтами, но глупо стараться угадать, что именно будет пользоваться успехом у зрителя.

— Тем не менее зимой 2011-го, когда вы приступали к съемкам, жила иллюзия, что оттепель возможна. Согласитесь.

— Это так. Но не ищите сложных аллюзий. Я не пытался уловить ветер перемен, вот честно. Все гораздо проще. Объяснюсь. Много лет я занимаюсь сериалами. Как продюсер. Но ни разу не снимал их в качестве режиссера. У меня даже возник комплекс вины перед приглашаемыми коллегами. Они говорили: «Значит, сам, Валера, опять не впрягаешься, знаешь, что работа адская!» Я отвечал, что обязательно когда-нибудь это сделаю... Если и рассуждать о некоем тренде, то надо отметить повальное увлечение американскими сериалами класса А. Типа Breaking Bad («Во все тяжкие») Винса Гиллигана или Mad Men («Безумцы») Мэттью Вайнера. В последние годы именно они регулярно брали премию «Эмми» в номинации «Лучший драматический сериал». Безусловно, речь о серьезных произведениях искусства. Массовый зритель часто не задумывается, с чего вдруг уровень, казалось бы, привычного телевизионного мыла поднялся до новых высот. Причин много, но едва ли не главная заключается, на мой взгляд, вот в чем: авторы перестали воспринимать сериалы лишь в качестве продукта на продажу. Да, и это есть, но большинство режиссеров все же снимают не только ради денег. Они стараются рассказать личную историю. В Америке я подружился с Вайнером и как-то спросил его, почему он взялся за Mad Men, сюжет которого строится вокруг вымышленного рекламного бюро из Нью-Йорка. Мэттью ответил, что вырос в семье рекламщиков. Дескать, всегда хотел сделать сериал о дорогом и близком.

— А вы, помним, кинематографического роду-племени…

— И с этим не поспоришь… Когда почувствовал, что готов снимать для телевидения, у меня не возникло проблем с выбором темы. Важно было понять, от чего оттолкнуться и в каком направлении двигаться. Ясно, что я физически не застал хрущевскую оттепель, поздновато родился, но шестидесятники окружали меня с детства. Помню дух того времени, поэтому и загорелся идеей передать его на экране. В каком-то смысле это была неосознанная попытка создать прижизненный памятник папе. Подчеркиваю, неосознанная. И, увы, неосуществленная… Сериала папа не увидел, но сценарий прочел.

— Сколько вы горели?

— Идеей? Придумать зачастую проще, чем осуществить. Я сел вот в этой комнате, позвал сценаристов Алену Званцову и Дмитрия Константинова и сказал: «Будем писать». Встречались мы часто, по несколько раз в неделю, но продвигались вперед тяжело, медленно. Работа над сценарием заняла год. Зато съемки продолжались девяносто три дня. Гонка бешеная! История растянулась на двенадцать серий, рассказать ее короче не мог. На финише чувствовал себя измочаленным, как ни на одном из полнометражных фильмов. Едва не загремел в больницу от физической усталости. Не верьте рассказам, будто можно склепать сериальчик между делом. Нет, не так выразился: есть умельцы, которые что угодно слепят на коленке за ваши деньги. Только плати! Но итогом будет говно. Еще раз повторю: хорошо не получится, если не любишь то, о чем снимаешь. Мой главный мотив с «Оттепелью» состоял в желании пожить немного жизнью родителей и их ровесников. Эмоции стоградусные, отношения искренние... Да, это ностальгия. По ярким страстям и чувствам, которых сегодня, к сожалению, нет.

— Не идеализируете, Валерий? Еще в «Стилягах» ощущалось, что питаете слабость к тому времени, любите его, но, как сказал поэт, странною любовью…

— Нет-нет! «Стиляги» — мюзикл, чистый жанр. Хотя и сказка, конечно. А в «Оттепели» я не пытаюсь приукрашивать шестидесятые годы, наделять живших в ту пору исключительными качествами. Безусловно, любое воспоминание выглядит красивее, нежели реальность. Но должен сказать, что перед съемками я пересмотрел культовые картины того времени — «Июльский дождь», «Мне 20 лет», «Долгую счастливую жизнь»… Знаете, они буквально пронизаны романтизмом! Парадокс: тогда фильмы не выглядели такими. Все нормально воспринимали, что парень гуляет до утра по городу с девушкой, поет ей песни под гитару. Поэтому настроение «Оттепели» не только на уровне моих фантазий, но и кинематографа тех лет.

— В одной из сцен, снимавшихся на «Мосфильме», звучит фраза: «Вон Бондарчук пошел». И речь не о Федоре, а о Сергее. Привет сыну от отца из шестидесятых?

— Ну конечно! А почему бы и не похулиганить? В сериале несколько таких приколов, мне показалось это забавным. Есть эпизод с Татьяной Самойловой, выпивающей коньяк в буфете. Даже Софи Лорен мелькнет в кадре. Реальные фамилии мы сознательно вплетаем, чтобы передать атмосферу, подчеркнуть контекст, но главные герои не списаны с кого-либо конкретно, я категорически не хотел, чтобы угадывались точные имена. Важнее архетипы. Поэтому Михаил Ефремов играет не папу Олега Николаевича, а режиссера народных комедий Федора Кривицкого, собирательного персонажа. Зато в сценке, когда наши герои приходят на спектакль в суперпопулярный театр «Современник», на служебном подъезде их встречает очень похожий на деда Никита Ефремов, сын Миши… Понимаете?

— В сериале рефреном звучит песня со словами «Думала, это весна, а это оттепель».

— Костя Меладзе написал и стихи, и музыку. Специально для нас. Поет актриса Паулина Андреева. Блестящая стилизация под шестидесятые.

— Собственно, уже о другом хочу спросить. Перекинуть мостик в день сегодняшний…

— Предлагаете порассуждать на тему обманутых надежд Болотной и проспекта Сахарова? Не уверен, что сумею поддержать разговор. Я не питал особых иллюзий ни в декабре 2011-го, ни весной 2012-го. Полвека назад было много романтики. Никита Сергеевич, тот, другой, чуть ослабил гайки, и люди не могли надышаться, летали от счастья. Сегодня этого мало. Даже если вдруг случится оттепель, никто не воспарит. Все продолжат спорить, ссориться, выяснять отношения.

— Тем не менее вы, Валерий, ведь чем-то руководствовались, соглашаясь стать доверенным лицом кандидата в президенты России Михаила Прохорова?

— Смотрите. Политикой я активно не занимаюсь. С другой стороны, не понимаю тех, кто публично заявляет, что вовсе не интересуется подобными вопросами. Люди лгут от страха. Либо они идиоты. В нашей стране нельзя оставаться в стороне. Не в Швейцарии живем. Поразмыслив, в какой-то момент я понял, что надо заявить гражданскую позицию. Почему Прохоров? В тот раз он оказался единственным человеком со стороны, не из номенклатуры. Я знал его лично и не сомневался в организаторских способностях.

— Михаил Дмитриевич помогал вам деньгами?

— На съемках «Стиляг» выручил в трудный момент, хотя и не являлся основным инвестором картины.

— Но ваше доверие — не алаверды в ответ?

— Прохоров не звал меня в избирательную кампанию. Я сам пришел. Других кандидатов поддерживать не стал бы. Ни одного из них. Вопрос даже не в конкретных личностях, а в сменяемости власти. А Михаил Дмитриевич был новым лицом. По этой причине и на выборах мэра Москвы я голосовал за Навального, хотя мне далеко не все в нем импонирует. В кои-то веки появилась реальная конкуренция, а не имитация!

— Не боитесь, что такие заявления аукнутся вам в будущем?

— Всякое может случиться, но очень уж тоскливо зажать себя в кулак и помалкивать. Перемены необходимы, это для всех очевидно. Помню, как избранный президентом Дмитрий Медведев сетовал, что во властных структурах коротка скамейка запасных. Более пяти лет прошло, но впечатление, что кадровый резерв длиннее не стал.

— Зато в другом нет дефицита ни людей, ни идей. Никита Сергеевич, этот, нынешний, выступая недавно в Совете Федерации, призвал возродить государственную идеологию. Мол, речь о национальной безопасности…

— Сколько себя помню, подобные разговоры всегда шли. Проблема в том, что идеологию нельзя выдумать. Она должна родиться естественным путем, вызреть. Тогда люди примут ее и поддержат. Кроме того, в Конституции России, которую никто не отменял, есть строка об идеологическом многообразии. Нет, построить всех в шеренгу вряд ли получится. Но красиво поговорить об этом с высоких трибун можно. Если хочется…

— Еще есть предложение создать союз патриотических СМИ, куда, надо полагать, возьмут лишь прошедших тест на вшивость. И ряды интеллигенции заодно почистить. А то некоторые, понимаешь ли, письма в поддержку Pussy Riot подписывают…

— Может, откуда-то поступил заказ делать соответствующие заявления или люди хорошо чувствуют настроения наверху и играют на опережение. Не берусь гадать. В любом случае я попадаю в списки тех, кто не пройдет строгий фильтр, поскольку тоже подписал обращение в защиту девушек. Что тут скажешь? Каждый делает свой выбор. Я вот снял сериал о людях, ненавидевших фальшь и неискренность…

— К слову, и герой «Географа» Виктор Служкин вопреки фамилии никому не служит, а живет.

— Это правда. Рад, что у фильма хорошо складывается судьба. Надеялся на подобный ход событий, хотя и тревожился. Пока видел реакцию преимущественно фестивальной публики, но везде она позитивна. И в России, и за рубежом. Ждем результатов проката… Кстати, мне кажется, что картина правильная и с точки зрения идеологии.

— Той, о которой печется Никита Михалков?

— Нет, нормальной, человеческой... Считаю «Географа» гимном порядочности. Служкин не идеален, он не святой, скорее грешный. Часто и помногу выпивает, порой вместе с учениками, способен влюбиться в школьницу, но Виктор Сергеевич… положительный. Не врет, не предает друзей, любит мир. Регулярно нарушающий общепринятые правила, Служкин воспитывает ребят, делая из них нормальных людей. Именно с этим странноватым географом они проходят пороги — реальные и фигуральные. Русский типаж! Саша Велединский рассказывал, как на Сахалине после просмотра фильма к нему подошел крупный режиссер из Японии и искренне сказал: «Это невозможно, так ведь в жизни не бывает!» В японскую систему ценностей герой нашей картины не укладывается, а в отечественный пейзаж очень даже вписывается. У вас же не возник вопрос, откуда взялся этот Служкин, правда? Я мечтал бы, чтобы у меня в школе был такой учитель! И у моего ребенка тоже. Думаю, на этих людях и держится страна.

— Не сгущаете?

— Ни капельки! Убежден.

— Вашего Служкина уже сравнивают с Зиловым из «Утиной охоты», Бузыкиным из «Осеннего марафона», Макаровым из «Полетов во сне и наяву»…

— Лестно. Хочется верить, так и есть. Можно вспомнить и фильм Иоселиани «Жил певчий дрозд». Он появился до «Полетов» и «Марафона». У каждого поколения должны быть свои полеты. В кавычках и без…

— Но это совсем не голливудское кино. И на «Оскар» ему не претендовать.

— А мы не для того снимали. Даже не замахивались. И бюджет у нас скромный. Хотя, по мне, недорогой фильм не менее ценен, чем блокбастер. На Западе давно твердят, а теперь и в России поняли: маленький бюджет часто дает большую свободу. Деньги накладывают ответственность, а это сковывает. Кредиты ведь возвращать надо, если ты порядочный человек. Не люблю никого подставлять, поэтому не гоняюсь за масштабами. Главное, чтобы получилась хорошая история, которая понравится зрителю. Если же отметят на конкурсах и фестивалях, будет вдвойне приятно. Но не это цель.

— У последних фильмов вашего отца не слишком успешная прокатная судьба. Вы говорили об этом с Петром Ефимовичем?

— Он все понимал и без душеспасительных бесед. С другой стороны, вы много знаете отечественных кинодрам, которые собрали бы большую кассу? Не припоминаю таких счастливчиков. Успехом обычно пользуются блокбастеры, молодежные комедии, в крайнем случае — ромкомы. Прокат драматического кино минимизирован. Поэтому и интересно, как массовая аудитория воспримет «Географа». Пока напечатано шестьсот копий. Не сомневаюсь, дома по телевизору наш фильм посмотрят, предварительно скачав его в торренте, речь об ином: готовы ли зрители ходить в кинотеатры ради таких картин, платить за билеты, зная, что их ждет не голимый экшен, а драма? Простая человеческая история или же исключительно аттракцион со спецэффектами? Вот в чем вопрос…

— А «Большой» в каком жанре снимать планируете?

— Задумал сагу о русском балете. О конкретике пока говорить трудно, сценарий пишется и бесконечно переделывается. Сейчас над ним работает Настя Пальчикова. Моя только идея. Надеюсь, получится рассказ, как маленький человек приходит к пониманию великой красоты. Сюжет строится вокруг трех девушек-балерин, за которыми мы проследим на протяжении пятнадцати лет — с середины девяностых до дня сегодняшнего. Конечно, это не блокбастер, но вполне себе зрелищный фильм.

— Русская версия «Черного лебедя» с Натали Портман?

— Вот совсем нет. Аронофски снял психологический триллер с элементами хоррора, как человек сходит с ума. Балет лишь фон, события могли бы развиваться и в любом другом месте. У нас нет битого стекла в пуантах, кислоты в лицо худруку и прочих кошмаров. Скорее это история успеха. Хочу снять сказку. Или почти. Если уж сравнивать, то с «Гадким утенком». Такого прежде я не делал. Но гораздо удивительнее другое: в России нет полновесного художественного фильма о балете, хотя, казалось бы, это предмет нашей национальной гордости. Замечу, обоснованной. Мы же впереди планеты всей! А кинокартины нет… Попытаюсь заполнить нишу. Детали не расскажу, не люблю говорить о том, что еще не случилось. Надо подождать. Если пойдет по плану, за два года должны уложиться. Пока мы на пороге предподготовительного периода.

— Словом, на дальних подступах.

— Не так, чтобы за горизонтом. Перспективы прорисовываются. И с финансированием в общих чертах понятно. Основные деньги дают Фонд кино и канал «Россия».

— А в Большом вы благословение получили?

— Два года ходил в театр, общался с людьми. Меня пустили за кулисы, разрешили обследовать закоулки. Правда, это было при Иксанове, с Уриным предстоит познакомиться. Надеюсь, найдем общий язык.

— Вы балетоман?

— Этого не требуется. Скорее наоборот. Мне показалось, смотреть балет из-за кулис гораздо интереснее, чем из зала.

— А сколько маленьких лебедей танцует у озера?

— Хотите устроить экзамен? Не надо. Давно их не сдаю. Если только зрителям…

— Название таким и будет?

— «Большой». Мне нравится. Звучит.

— Как сказал бывший президент Медведев, бренд.

— Вот и зациклили разговор: с тренда начали, брендом закончили…