Июльская горячка = Неуловимый [СИ]

Глава 31

Когда в окно постучали, Иван Михайлович Мазуров не удивился и не встревожился, хотя окна его квартиры находились на высоте метров двух от земли. Соскочив с дивана, он отдернул занавеску и увидел двух человек, один из них был вооружен длинной палкой, которой он и стучал в окно.

— О, мужики! — обрадовался Мазуров. — Наконец-то хоть кто-то меня вспомнил!

Действительно, за те полгода, что он ушел на пенсию, старого опера и бывшего лучшего оперативника области коллеги посещали нечасто. Выскочив из квартиры, он спустился вниз и открыл железную дверь.

— К тебе, блин, так просто не прорвешься! — сказал Колодников, пожимая руку старого друга. — Я тебя, случайно, не напугал?

— Да нет, не тем пугать надо! — засмеялся тот. — Проходите, моя как раз на работе, так что вы как раз вовремя.

Под «вовремя» на столе оказалась бутылочка водки, тарелка с нарезанной колбасой и салатик из даров собственного огорода.

— Давайте за встречу, давно вы у меня не были, — предложил тост хозяин дома. — Я уж думал, забыли старика.

После того как прошла первая рюмка, Колодников спросил:

— Ну и как оно, на пенсии-то?

Мазуров сморщился сильнее, чем от водки, и махнул рукой. Андрей обратил внимание, что черные, роскошные усы Михалыча давно надо было постричь, а в густой черной шевелюре бесстрашного опера он с удивлением увидел седые волосы. Мазуров прослужил в угро в два раза дольше, чем Колодников, а значит, и трупов и горя видел гораздо больше, но Андрей был наполовину седым, а Михалыча все это как-то не брало, хотя в равнодушии к чужому горю его никто не мог упрекнуть. И тут вдруг, уже на пенсии, на отдыхе можно сказать, седина.

— Михалыч, да ты, никак, седеешь? Ты чего это? — спросил он.

— Поседеешь тут, — Мазуров закурил, и это тоже было плохой приметой. Когда, с год назад, его прихватила язва, он курить бросил, а сейчас вот начал опять. — Сижу целыми днями дома один как сыч, скукота.

— Как?! — ахнул Юрий. — А я думал это плоды твоего труда? — И он показал рукой на салат.

— Да нет, этим Ирина Ивановна занимается. А у меня с сердцем, день нормально, день плохо. Ничего не пойму. Стенокардия, говорят, мать ее за ногу. И язва весной пошаливала.

— Сколько пенсии-то отвалили? — поинтересовался Юрий.

— Да бог его знает, не получал еще.

— Как так, полгода уже прошло?! — удивился Колодников.

— Вот так, это обычная история с нашим братом. И Зотов передо мной увольнялся, с ним так же было. Чуть не год без копья сидел.

— Чем же ты занимаешься целыми днями? — спросил Колодников, уплетая колбасу.

— Да вон, на диване лежу, телевизор смотрю да книжки читаю, — Михалыч мотнул головой в сторону стенки, уставленной детективной литературой.

— Значит, со здоровьем у тебя не очень? — спросил Колодников.

— Да, — уныло согласился Мазуров, разливая по рюмкам водку, — совсем хреново. Не дай бог вам такого.

— Ну вот, а мы хотели тебя призвать на помощь, — сказал Андрей, переглядываясь с Астафьевым.

— На какую еще помощь? — насторожился Мазуров, замерев с бутылкой.

— Да ты наливай, наливай! Не задерживай.

Мазуров налил, поставил бутылку.

— Ну, давай, Михалыч, за твое здоровье, за твою заслуженную пенсию! — провозгласил тост Колодников.

Они выпили, и Мазуров пошел в атаку:

— Так что вы там мне хотели предложить? Ну-ка, колитесь.

— Да ладно, чего там. — Колодников явно играл. Его раскрасневшееся от выпитого лицо выражало полную невозмутимость. — Отдыхай, Михалыч. Сам ведь говоришь — сердце, возраст…

— Андрей, я тебе сейчас п. ей отвешу, ей-богу! Говорите, что там у вас?

Поздние гости переглянулись.

— Ирина меня потом убьет, — предположил Колодников.

— Она тебя потом убьет, а я сейчас. Говори, что ли!

Мазуров даже замахнулся на майора своим увесистым кулачищем.

— Дерется, — уважительно заметил Андрей, оборачиваясь к Юрию. — Может, есть еще порох в пороховнице?

Михалыч засмеялся, а Юрий уже плохо понимал что происходит. Выпивка на пустой желудок, а Астафьев сегодня только завтракал, его неумолимо развозила. Он удивлялся, как Андрей может с таким чудовищным недосыпом не только пить водку, но при этом и рассуждать логично. Да и выглядел майор как свеженький, с грядки, огурчик.

— Давай-давай, запрягай его, не хрен в стойле стоять, пусть плуг таскает, — посоветовал Юрий, поднимаясь со стула. Он незаметно вышел, а два бывалых опера приступили к обсуждения своих проблем.

— Слыхал, что твоего тезку, Иванова, убили? — спросил Колодников.

— Туда ему и дорога, — махнул вилкой Мазуров, по пролетарски не любивший богачей. — Не томи. Ну?

— Баранки гну! Теперь слушай дальше…

Изложение всех событий и версий заняло не менее часа времени. Несмотря на выпитое — литр водки, — оба не выглядели пьяными.

— И что тебе надо от меня? — спросил Мазуров уже в конце разговора.

— У тебя ведь старая агентура осталась? — предположил Андрей.

— Да бог его знает. Раньше была, сам знаешь какая! Теперь давно уже никого не видел.

— Надо бы пройтись по ней, узнать, кто у нас в городе приторговывает оружием. Хоть Мурашкин и считает, что стволы привозят со стороны, но три номера подряд, да в одинаковых пакетах — это что-то не то. Прямо-таки фирма какая-то.

— Верно мыслишь, — согласился Мазуров. — Кто у нас может этим заниматься? Цыгане?

— Нет, — Колодников отрицательно замотал головой и взял с тарелки последний кусочек колбасы.

— Правильно, они с оружием не связываются, у них проблем с наркотой хватает. Скорее всего, это наши черножопые друзья с рынка.

— Азербайджанцы? Армяне?

— Ну да, все эти с Кавказа. Они-то в основном везде на оружие сидят.

— Тогда дело дохлое, к себе они близко не подпустят.

— Ну да, скажешь мне еще! — ухмыльнулся Мазуров. — Сбыт им делать как-то надо? Продали же нашим браткам, продадут и еще. Значит, можно их и достать.

— Ну, так как, Михалыч, — хлопнув старого друга по плечу, спросил Андрей, — займешься этим?

— Конечно. Можешь не сомневаться. Все, что смогу, сделаю.

— Хорошо. Тогда Юрку я оставлю на «грибнике», а ты займись стволами.

— А почему «грибник», а не "охотник"? — поинтересовался Мазуров.

— Юрка так решил. Говорит, что у него есть такое предчувствие.

— Даже так! Ну, раз у него уже и интуиция заработала, значит, толк из него будет. А я в свое время в нем сомневался.

— Зря сомневался. Он уже хороший опер. Не знаю, за что ты не жаловал. Кстати, а где он?

Астафьева они нашли в большой комнате, мирно посапывающим на диване.

— Юр! — тронул его за плечо Колодников, но Мазуров его остановил:

— Не трогай ты его, пусть поспит. Он не женился?

— Нет. Бегает за каждой юбкой, ни одной не пропускает.

— Тем более пусть спит, дома все равно некому волноваться. Хоть выспится парень.

На том и порешили. Колодников, все-таки опьяневший, уехал к себе, а Мазуров подошел к зеркалу и ножницами аккуратно подровнял усы. Несмотря на поздний час, полвторого ночи, подполковник напевал себе под нос что-то бравурное, утреннее. Старому боевому коню не терпелось впрячься в потертую сбрую под названием "уголовный розыск".