Из дневника последних лет жизни

10/3/91 11:56 PM

Сегодня второй день, когда работает тотализатор. Настоящие лошади бежали в Дубовой Роще. Пришло только 7000 человек. Многие не хотели совершать такое длительное путешествие в Аркадию. Для живущих в южной части города, нужно выехать на Портовую Автостраду, потом на автостраду Пасадены, а после этого еще плутать по улочкам, чтобы попасть на ипподром. Это долгая жаркая гонка, никогда не кончается. Обычно я возвращаюсь полностью истощенный. Один знакомый тренер позвонил мне. "Никто не пришел. Пора менять профессию. Поставлю себе текстовый редактор и стану писателем. Напишу про тебя".

Его голос записался на автоответчик. Я поздравил его с вторым местом из шести. Но он впал в депрессию.

"Конец бедному тренеру. Все кончено". Посмотрим, чего они напишут завтра. Пятница. Добавят тысячу, наверное. Это всего лишь внутренние соревнования. вещи намого хуже, чем пытаются представить правительство или пресса. Те, кто выжил, предпочитают помалкивать. Я думаю, самую большую прибыль можно получить от продажи наркотиков. Если бы их не было, большинство молодежи осталось бы без работы. Я до сих пор писатель, но все может измениться в любое время. Я получаю пенсию 943 доллара в месяц начиная с 70 лет. Но это тоже не вечно. Представьте, все старики блуждают по улицам без своих пенсий. Не забывайте о них. Национальный долг может поглотить нас как гигантский осьминог. Люди будут жить на кладбищах. В то же время на вершине гнилья расположилась кучка богатеев. Как изумительно! Посмотрите на Голливуд! Запускают фильмы ценой в 60 миллионов долларов, такие же глупые, как бедные дурачки, которые их смотрят. Да, богатые всегда найдут способ выкачать деньги.

Я помню, когда во время скачек начиналась давка; плечом к плечу, задница к заднице, потеющие, кричащие в переполненных барах. Хорошее было время. Отличный день — ты пьян и смеешься. Мы думали, что эти ночи и дни никогда не закончатся. А что? Игры в кости в парках. Первые сражения. Хвастовство и слава. Электричество. Черт, жизнь была хороша, жизнь была забавна. Мы были крутыми парнями, не терпели никакого дерьма. Если честно, все было отлично. Бухло и танцы. Множество баров. Полных баров. Никаких телевизоров. Ты говорил и влипал. Если же тебя ловили бухого на улицах, то просто давали проспаться до утра. Ты терял работы и находил новые. Зачем держаться за место. Вот времена. Что за жизнь! Сумасшествие сменялось еще большим сумасшествием.

Теперь все сметено. Семь тысяч людей на главном забеге в воскресный полдень! И никого в баре. Одинокий бармен с полотенцем. Где же люди? Не так то уж их и мало, но где они? Стоят на углу, сидят в комнатах. Буша, наверное, переизберут, он выиграл легкую войну. Но он ничего не принес экономике. Ты не можешь быть уверен в том, что твой банк будет открыт завтра утром. Я не собираюсь петь блюз. По крайне мере, в 30–х каждый знал, где он находится. Сейчас мир — игра зеркал. И никто не знает, как все держится. И кто к чему идет. Если идет.

Черт, мне надо от этого избавиться. Никто больше не думает о конъюнктуре. А если и думает, то там, где его никто не увидит.

А я сижу, пишу стихи, роман, в конце концов я больше ничего не могу делать.

Я был беден последние 60 лет. Теперь я ни беден, ни богат. На ипподроме они собираются убрать льготные трибуны, собираются уволить людей со стоянок и офисов. Спрос на скачки упадет. Меньше поля. Меньше жокеев. Намного меньше. Капитализм выжил коммунизм. Теперь поедает себя. Приближается 2000–й год. Я умру и уберусь отсюда. Оставлю небольшую кучку книг. Семь тысяч людей на ипподроме. Просто не верится. Сьерра-Мадре плачет в тумане. Когда лошади перестанут бежать, небо упадет, плоское, тяжелое, массивное, сметающее. Гласвар выиграл девятый забег. Заплатил девятку. Выиграл червонец.