Из рода волхвов

Глава 7

Берёзовка пылала в огне — и пламя это было ярче закатного зарева. Кричали женщины, плакали дети. Их горе растекалось по заснеженной земле тёплой кровью и запахом дыма. Для того чтобы смести с лица земли одно крохотное селение не нужна армия — достаточно пары волхвов.

— Молю, господин, пощади. Клянусь, не знаю, куда та девица ушла, — дрожащим голосом сказал староста, отчаянно хватаясь грязными пальцами за его пыльный дорожный плащ. — Она две ночи назад ушла! Никто её не трогал, Родом клянусь!

Мужчина с волосами цвета воронова крыла слушал его со снисходительной улыбкой. Отсвет огня отражался в его тёмных глазах — и ни капли сожаления в них не было. Лютобор лениво присел подле старика и заглянул в его лицо, искривлённое страхом и безумием, испачканное сажей и собственными пороками. Ему нравилось наблюдать за тем, как люди в минуты отчаяния клялись чем угодно, лишь бы сохранить свою шкуру. Они готовы продать свою жену, дочь, семью, дом — да что угодно — ради мизерной надежды. Эгоистичная человеческая натура всегда брала своё.

— Так ли уж и не трогал? — с любопытством протянул Лютобор и, склонив голову к плечу, ухмыльнулся. — А вороны мне нашептали, что вы, вроде как, камнями её отсюда гнали… А ведь девочка особенная, ведающая. Могла вам много блага принести.

— Брешут, брешут всё! Клянусь, не гнали, господин, не гнали!

— Братец, да что ты с ним всё лясы точишь?! Убей да и дело с концом, а то только время тратим на него!

Соня, деловито стряхнув с платья сажу и пепел, приблизилась к нему. Ветер растрепал её длинные тёмные волосы. Лютобор оглядел её с улыбкой и беззаботно мотнул рукой.

— Не торопись, Соня, старших уважать надобно, — засмеялся он, позволив капле колдовской крови соскользнуть с его пальца прямо в снег. В тёмных глазах полыхнул огонь. — Давай-ка ещё раз, старый… Куда могла направиться девица по имени Веселина? Думай быстрее, а то не ровен час — односельчане твои поднимутся. Но, как прежде, боюсь, вы уже не погутарите.

Где-то совсем рядом послышался сдавленный вой — но уже совсем нечеловечий. Заскрипели кости.

313 год Эпохи Тринадцати Государств. Пряценск. Год спустя.

Посещать княжеское вече было занятием, на удивление, утомительным. Стало оно таковым с тех пор, как князь Ратимир слёг с таинственным недугом, а всеми делами стала заправлять его ненаглядная супруга. Под её нетвёрдой рукой бояре распоясались совершенно, а слова жрецов перестали восприниматься за что-то существенное. Они просто собирались все в душном помещении, теснились, как сельди в бочке, и сотрясали воздух громкими возгласами о том о сём. Ян ненавидел пустословов — но вынужден был находиться в их обществе, как командир Громового взвода, и исполнять роль живой и изредка говорящей мебели. Впрочем, его слово имело вес ровно такой же, какой вес имела муха, севшая на лошадиную морду. Никакой, одним словом.

Княжеские палаты встретили его утончённой резьбой на стенах, сладким запахом благовоний, и дорогими багряными коврами. Такую роскошь, пожалуй, было даже жалко топтать своими походными сапогами. Ян хмыкнул, когда понял, что его грязная обувь оставляла весьма приметные следы на дорогой ткани, — и усмехнулся, не скрывая внутреннего довольства. Нет, он вовсе не желал добавить работы княжеским холопам, что вы! Просто на фоне чистеньких и упитанных бояр с их дорогими одеяниями, Ян наверняка выглядел как ворон в стае голубей. И нет, это его совершенно не смущало.

Вече проходило на верхнем этаже, в горнице, самом большом месте княжеского дома. И, судя по голосам, там уже собралось достаточно людей для того, чтобы они успели не только обменяться любезностями, но и переругаться. Право слово, даже на крестьянской свадьбе гости вели себя приличнее. Ян тихо прикрыл за собой дверь, и поморщился от того, с каким жаром и знанием дела спорили бояре.

— Как вы не понимаете, казна опустеет, если мы не поднимем подать! Нынче время такое, что нельзя никак иначе! Война на пороге!

— А о народе вы подумали, дражайший братец Вакула? Прежде, чем глупости свои городить, выйдете-ка за пределы столицы, загляните в деревеньки! Да поглядите, как люди наши нынче живут!

— Какую войну вы собираетесь вести сейчас, разрази вас Перун! Хотите крестьян от плугов оторвать?!

— Вы не понимаете, совсем не понимаете суть проблемы!..

Несмотря на нарочито обеспокоенный тон этих почтенных мужей, ни один из них уже давным-давно не покидал своих столичных владений. Стенания народа их, разумеется, волновали в последнюю очередь. Ян тяжело вздохнул и скрылся в углу горницы, надеясь остаться незамеченным вплоть до конца этого бесполезного события. Куда больше ему хотелось отправиться в казармы и забыться долгим беспробудным сном, потому что прошлую ночь он провёл, охотясь на сбрендившего ведьмака. Он, наигравшись с тёмным колдовством и окончательно потеряв остатки разума, без стеснения полез в дом к полюбившейся ему девице, которую непременно сгубил бы вместе со всей её семьёй. Но Ян, к несчастью, уже поджидал его неподалёку.

— Скучаешь, Ян?

Он выплыл из своих мыслей, и поднял взгляд. Седовласый старец в длинном белом балахоне смотрел на него с мягкой полуулыбкой. На груди у него виднелся вышитый алыми нитями символ с плавно изогнутыми лучами — Сваор. Жрец храма бога-прародителя Рода, казалось, застыл в одной временной петле — и с тех пор не менялся. Он выглядел также, как и одиннадцать лет назад, в Сорочьем лесу.

— Старейший, приветствую, — склонив голову, отозвался Ян и, отбросив ненужную никому вежливость, фыркнул: — Как же тут не скучать? Столько лицемерия кругом…

— Много лет минуло, пора бы уж и привыкнуть, — засмеялся Велибор и поправил сползшее со лба на переносицу багряное очелье. — Сытый голодного не разумеет — так и они. Забыли бояре наши, что праотцы их из простых людей во власть выбились. Да простит их всеобъемлющий Род…

Жрец сложил вместе большой и безымянный палец в молитвенном жесте — и Ян мысленно поддержал его. За время их разговора в горницу ступили остальные участники вече, в числе которых были и волхвы, являющиеся служителями храмов остальных богов. Все они, одетые в длинные свободные одежды, занимали свои места. Ян вежливым кивком поприветствовал жреца храма Чернобога и женщину со строгим холодным лицом, на груди которой был изображён Зимний косой крест — символ Марены, властительницы зимы. Бояре же поглядывали в их сторону с опаской — боги мира мёртвых были жестоки, и в этом их верные последователи от своих покровителей не отставали.

— А ты с годами стал скромнее, Ян. Всё в тени держишься, — с улыбкой произнёс подошедший к нему жрец храма Перуна. Несмотря на седую голову, плечи его всё ещё таили в себе молодецкую мощь. — Приветствую, братец Велибор. Тоже поучаешь этого негодного мальчишку?

— Приветствую, братец Добрило. Да сколько мы с тобой его поучали в детстве! И что ж, разве помогло? Как был разбойник — так и остался!

— До сих пор помню, как он стащил с жертвенного алтаря несколько яблок прямо перед ритуалом, — засмеялся Добрило, и голос его зазвучал громко, подобно раскатам грома. — А потом ещё и за блинами вернулся. Тогда-то я его за уши и оттягал, паршивца эдакого…

— Вы мне до скончания веков это будете припоминать, старейший? — приподняв бровь, поинтересовался Ян. — Жалко вам, что ли, тех несчастных яблок да блинов… Я ж не только для себя, но и для товарищей.

Волхвы рассмеялись в ответ на его нарочито обиженное лицо, а он невольно вспомнил свои детские годы. Громовому взводу покровительствовал громовержец Перун, а потому все юные воины жили и воспитывались в его храме, чтобы могущественный бог-воитель мог лицезреть не только их успехи, но и неудачи. И, как и любой двенадцатилетний мальчишка, Ян был ребёнком бедовым. Он воровал жертвенную еду, сбегал по ночам в город вместе с друзьями, и совершенно бессовестно нарушал все писанные и неписаные правила, подбивая на это и остальных. Сейчас Ян, конечно, стыдился своей былой несдержанности — особенно в те моменты, когда Добрило со смехом рассказывал о его детских проказах всем вокруг. Услышала бы мать — отходила его ремнём, плюнув на то, что он уже давно не дитё.

Он замолчали в тот миг, когда дверь в горницу распахнулась в очередной раз — и княгиня Братислава горделивой походкой прошествовала к общему столу. Усевшись, она мягко улыбнулась, но ни единый мускул на её лице не дрогнул. Светлые глаза были подобны кусочкам чистейшего льда.

— Прошу всех присаживаться, господа. Мы можем начинать.

Бояре, суетясь и толкаясь, как потревоженные курицы, которых согнали со своих насестов, с трудом стали занимать свои места. Велибор, кивнув им напоследок, умостился подле жрицы из храма богини судьбы Макошь. Добрило же остался рядом с ним, как духовный настоятель Громового взвода. В его взгляде, устремлённом на княгиню, было что-то тёмное и озлобленное. Если бы Ян плохо знал старейшего, то решил бы, что он желает её смерти.

Впрочем, среди княжеских волхвов её смерти желали все. Даже те, кто совершенно искренне был предан князю Ратимиру.

— К сожалению, здоровье моего дражайшего супруга всё ещё оставляет желать лучшего, — печально вздохнула Братислава, но тон её остался всё таким же ровным. — Поэтому от его имени на вече буду говорить я. Полагаю, все уже получили сегодняшние известия с севера? Боюсь, мы с вами на пороге войны.

К сожалению, в этом княгиня была совершенно права. Ян мало интересовался политикой, его удел и судьба — это извечные сражения с монстрами и последователями «Велесова братства». Думать о государственных делах — забота правителей. Но земля, по которой он ступал, полнилась слухами, а потому остаться в неведении при всём желании у него бы не получилось. Сегодня жители Пряценска мусолили новость о том, что столица Червонского княжества пала под натиском варварских племён, которые пришли на их земли с северных островов. Месяц назад в княжеский дом уже приносили недобрую весть, гласившую, что несколько маленьких государств у побережья Зорканского моря были разграблены врагами. В своём неистовстве и жадности эти варвары могли посоперничать лишь с чудовищами.

И если Зорканское море, как и вся та солёная неприветливая земля, была от них далека, то Червонское княжество располагалось гораздо ближе. И такое стремительное продвижение вызывало серьёзные опасения у многих правителей. Пряценские торговцы и купцы, которым удалось спастись, бежали оттуда с ужасом в глазах, бросая все свои товары и пожитки. Всё, лишь бы сохранить свои жизни.

И, вероятнее всего, следующей целью варваров могли стать их северные границы.

— Сейчас мы также уязвимы, как новорождённый младенец, и не располагаем должными средствами для ведения войны. Но я готова выслушать ваши предложения, — деловито сказала Братислава.

Бояре заголосили наперебой, будто бы соревнуясь друг с другом за внимание княжеской жены. Предложение одно другого глупее сыпались из их рта, словно крупицы песка. Кто-то продолжал гнуть свою линию по поводу того, что необходимо поднять подать, кто-то предлагал отправить на поле боя женщин, чтобы увеличить количество дружинников. Впрочем, последнего смельчака тут же словесно заклевали за подобную глупость — никто со своими жёнами и дочерями, конечно, расставаться не хотел. Да и право, неужели ничего умнее в голову не пришло…

— А что, если мы отправим сражаться с ними волхвов? — подал голос круглолицый мужик в богато расшитых одеждах. — В Громовом взводе много выдающихся воинов! Каждый из них стоит дюжины обычных дружинников!

Все резко замолчали и воззрились на него с удивлением. Жрица храма Марены с грохотом поднялась с места, и лицо её исказилось от гнева.

— Немыслимо! Да как ты смеешь, плешивый дурак, сваливать на нас свои людские проблемы?! — женский голос зазвучал всё громче. — Громовой взвод — это не цепные волки, которые послушно будут повиноваться любому вашему приказу! Они были созданы для того, чтобы защищать людей от монстров, а не от других людей!

— И что теперь нам делать прикажете? Совсем скоро эти варвары начнут грабить наши сёла и города!

— Ну, так и разбирайтесь с этим сами! Руны покаяния не велят волхвам причинять вред людям, поэтому вы не смеете заставлять их!

Ян наблюдал за развернувшейся ссорой с напряжённым выражением лица и понимал, что ему, к сожалению, всё же придётся открыть рот. Волхвы, которые согласились принять свой грех и начертали на своей спине руны, не имели никакого права убивать обычных людей. Неважно — было ли то для защиты или же для убийства. Если же кто-то осмелился нарушить сей непреложный обет, его непременно ждала расплата и невыносимая боль. Руны покаяния не имели жалости к своим носителям. Он бросил взгляд на бесстрастное лицо Братиславы, в глазах которой мелькнуло нечто похожее на довольство, — эта проклятая женщина всё просчитала наперёд. Руны отзываются на приказы того, кому их носитель дал присягу, а Ян подчинялся лишь князю. Однако если он вдруг скоропостижно скончается, и другой представитель княжеской семьи взойдёт на престол — ему придётся присягнуть новому правителю. И руны на спине обязуют его подчиниться, несмотря ни на что.

И это, пожалуй, было худшим раскладом из всех возможных.

— При всём уважении к вам и к вашей богине, жрица Ольга, но в его словах есть своя правда, — с мягкой улыбкой прервала их ссору княгиня и вдруг взглянула на него. — Сегодня здесь присутствует командир Громового взвода, которому я бы хотела дать слово. Пусть он выскажет своё мнение.

Ян усмехнулся и вышел вперёд. Бояре глянули на него с опасливым интересом — слава о самом юном командире Громового взвода гремела, подобно раскатам грома.

— Раз уж княгиня просит меня, — он бросил в её сторону едкий взгляд. — Я не могу остаться в стороне. Господа, прежде, чем перейти к сути, я хотел бы задать вам вопрос… Кто-либо из вас хоть раз в жизни сражался с волколаком?

Ответом ему стала тишина и растерянность, буйным цветом окрасившая глупые лица. Он развёл руками, нарочито удивлённо поинтересовавшись:

— Неужели ни разу? Ладно, пускай так. Тогда, быть может, кто-то имел возможность вживую видеть огняника? — Ян снисходительно засмеялся. — Даже упыря не видели? Какая жалость, вы многое упустили!

— На что вы намекаете, уважаемый? Если уж хотите сказать что-то, то говорите по делу!

— А разве я не говорю сейчас о своём деле? — с улыбкой спросил он. — Вы сказали, что один воин Громового взвода стоит целой дюжины. Но в том случае, если мы согласимся на ваши условия, они обрекут себя на невыносимые страдания и боль. Так скажите, сможет ли княжеская семья возместить мне эти жертвы? И будут ли они оправданы? А ещё! Думаю, что вы этого не знали, но я объясню. Видите ли… Войны — это плодородная почва для всевозможной нечисти, которую вы так страшитесь. Каждый умерший воин — потенциально восставший мертвец. И если Громовой взвод понесёт большие потери, боюсь, мы защитить вас от них не сможем. Придётся вам самим выходить с ними раз на раз!

Ян подошёл ближе к общему столу, возвышаясь над заробевшими боярами, подобно скале. Он вальяжно положил руку на плечо одного из них. Сжал пальцы — и раскормленные алые щёки аж побледнели от боли. Но глаза волхва смотрели лишь на непроницаемое лицо женщины, сидящей во главе стола.

— Я потерял достаточно товарищей прошлой зимой, княгиня Братислава. Более трёх десятков волхвов погибло в результате того восстания, — Ян оскалился, чувствуя, как знакомая ярость полыхнула где-то в глубинах его зачерствевшего сердца. — Я исполнил ваш приказ и навёл порядок, хотя и не считал их гнев необоснованным. Но если вы хотите втянуть нас в человеческую войну, то я вынужден отказаться. От имени Громового взвода.

Братислава задумчиво склонила голову к плечу, словно птица, и спросила с улыбкой, от которой стыла кровь в жилах:

— Если я вновь отдам приказ, тебе ничего иного не останется, кроме как подчиниться. В конце концов, сейчас обязанности князя исполняю именно я. Волхвы сами сделали свой выбор, потому что чувствовали вину за грехи предателя Радовида. Но теперь вы открыто перечите княжеской власти?

— Не забывайтесь, княгиня, — вдруг подал голос Добрило и со всей силы стукнул своим посохом о пол. — Княжеская власть — это Князь, а не вы! Не хороните его раньше времени! Громовой взвод присягал на верность князю Ратимиру, а не чужестранке, которую он взял в жёны!

— Пожалуй, княгиня Братислава просто слишком плохо помнит о печальном опыте своего почившего батюшки, — ядовито процедила жрица Марены, и в её светлых глазах мелькнуло что-то опасное. — Веринский князь в своё время истребил практически всех волхвов, которые жили на территории его княжества. И к чему это привело? Болезнь разорила его земли, сгубила его семью и сыновей, обратив былое величие в прах! Только вы, княгиня, и остались в живых — видать, боги смилостивились.

— И то верно! Ужасная трагедия тогда случилась…

— Целое государство вымерло…

Лицо Братиславы оставалось безмятежным, как гладь замёрзшего озера, но Ян видел её плотно сжатые губы и посиневшие от напряжения костяшки рук. Если бы яростью можно было обратить в лёд всё поблизости, несомненно, княгиня Пряценская обязательно сделала бы это. Поговаривали, что князь Ратимир нашёл её во время зимней охоты, когда случайно забрёл на чужие границы. Она, ослабевшая и одичавшая, как зверь, пойманный в капкан, ютилась в дупле дерева и ела снег, потому что ничего другого под рукой у неё не было. Как она выжила в таких суровых условиях, как избежала неведомой хвори, которую наслали на её княжество разозлённые волхвы, — никто не знал.

— Спасибо за напоминание, — улыбнулась Братислава, не удостоив волхву даже взглядом. — Стало быть, вы отказываетесь вставать на защиту родного княжества?

— Мы отказываемся принимать участие в чужой войне, — устало произнёс Велибор и, сложив пальцы в молитвенном жесте, сказал напоследок: — Я помолюсь перед ликом Рода о людском благополучии и поднесу ему жертвенные дары. Уверен, он будет милостив.

Когда он скрылся за дверью, за ним потянулись все остальные жрецы. Происходящее больше походило на демонстрацию своего неповиновения. Политика княгини по отношению к волхвам становилась всё более ожесточённой, и это видел каждый. Прошлой зимой она устроила показательную казнь в назидание тем, кто осмелился выступить против неё. Однако этой жестокостью Братислава лишь подогревала всеобщую ненависть к своей величественной персоне. Воронья долина, которая располагалась неподалёку от столицы и была домом для княжеских волхвов, боялась открыто выражать своё негодование на улицах, но за семейным столом никто не стеснялся в выражениях.

Ян с тревогой думал, приведёт ли всё к очередному восстанию или же война с варварами заставит княгиню сместить свой фокус внимания. Она отчаянно желала сделать их своими цепными псами, но каждый раз сталкивалась с яростным сопротивлением. В такие моменты Ян с сожалением вспоминал о князе, который был для него не только правителем, но и ратным товарищем. Ратимир первым выделил его из толпы, первым заметил его выдающиеся способности. Он никогда не боялся ездить вместе с Громовым взводом на охоту, и сражался с чудовищами наравне с ними, с удовольствием сбрасывая с себя личину владыки.

Для него волхвы были ближайшими друзьями, опорой Пряценского княжества. И без его мудрости всё грозилось рассыпаться прахом. Ян был уверен — Ратимиру жить оставалось недолго. И как только его тело водрузят на погребальный костёр, для каждого из них наступит мрачное время.