Избавление от колдовства в волшебных сказках

Глава 2

В предыдущей главе мы обсуждали характерные особенности героя волшебной сказки и пришли к выводу, что невозможно провести сравнение между героем сказки и человеческим Эго. Скорее, сказочный герой воплощает аспект Самости, связанный с формированием Эго, поддерживая его действие и расширение. Кроме того, сказочный герой является воплощением архетипической модели и паттерна правильного поведения.

Однако сравнение сказок между собой свидетельствует о том, что в этом отношении существует большое разнообразие. Одни сказочные герои могут просто сидеть на печи и зевать, ни к чему не стремясь, но в конце концов они женятся на принцессе, тогда как другие для этого должны побеждать ведьм, разбойников и т. п. Как бы то ни было, читая волшебную сказку, вы ощущаете, что все происходит правильно, что благодаря именно такому поведению герой достигает своей цели, а его соперники нет. Таким образом, в одних случаях правильно быть глупым, а в других сказочный герой должен быть очень умным или отважным. Иногда приходится прибегать к помощи волшебства или животного-помощника, а иногда сказочный герой справляется с задачей сам. При этом всегда кажется, что такой тип поведения является единственно правильным. Если вы эмоционально вовлечены, у вас обязательно складывается впечатление, что действовать следует именно так, а не иначе, и благодаря идентификации со сказочным героем вы чувствуете, что это скрытый путь к встрече с реальной жизнью. Следовательно, поведение сказочного героя можно понять только в рамках структуры сказки, а герой воплощает личность, инстинктивное поведение которой является правильным в этой особой ситуации.

Но что значит «правильный» тип поведения? Это один из трудных вопросов, касающихся волшебных сказок, ибо они столь наивно убедительны, что ни у кого не вызывают сомнения. Очевидно, что поведение сказочного героя не соответствует общепринятым социальным стандартам: герой может быть глупым, наивным или жестоким, может использовать разные уловки, которые мы бы осудили. Но как бы он себя ни вел, вы при этом неизменно чувствуете, что все равно он прав. Следовательно, лучше всего считать, что его «правота» полностью соответствует ситуации в целом. Вы не сможете сказать: «Все так и должно быть. Разбойники должны быть убиты, а ведьмы обязательно одурачены», — ибо можно найти другие сказки, в которых все происходит иначе. Не существует никакого готового рецепта. Можно лишь сказать, что в этой сказке, судя по ее финалу, главный герой поступал правильно, хотя никто не догадался бы, как он поступит в каждом следующем случае, ибо его поведение всегда оказывается сюрпризом. Следовательно, поиск возможного правильного поведения является чем-то гораздо более фундаментальным, чем интеллектуально выверенная установка; этот поиск исходит из глубины человеческой личности и соответствует Самости. Он иллюстрирует феномен, возникающий и в психологически сложных ситуациях, в которые попадает отдельный человек, а именно: не бывает универсальной реакции на действие индивидуального комплекса.

Обычно пациент, который приходит на анализ, пытается нам представить то, что он мог бы сделать, исходя из своей сознательной установки. Тем самым он сталкивает нас со щекотливой ситуацией, в которую нас поставило общество, заставляя узнавать, что должен делать данный человек, оказавшись в особых обстоятельствах. Тогда мы имеем право сказать, что «правильным» можно считать поведение, которое согласуется с общей структурой данной психологической личности. В волшебных сказках создается похожая ситуация, так как можно сказать, что герой и героиня воплощают модели деятельности Эго, гармонирующие с общей структурой психики. Они являются моделями для здорового Эго, то есть эго-комплекса, который не нарушает общую структуру личности, а нормально действует как средство внешнего выражения этой структуры.

По сравнению с другими теплокровными животными человек уникален тем, что у него развилась особая сфокусированная форма сознания, которой нет у других существ, по крайней мере на нашей планете. Видимо, животные значительно больше привязаны к своим паттернам поведения, порой даже настолько, что это приводит их к гибели. Например, лемминги (мелкие северные грызуны, похожие на полевую мышь, а также родственные белкам), как и многие другие животные, время от времени собираются в стаи и переселяются на другое место. Очевидно, природа наделила животных инстинктивной потребностью менять места обитания, где они могут найти корм, а не уничтожать все, что можно, на одном месте. Этот инстинкт миграции настолько силен, что лемминги идут вперед, не останавливаясь даже перед водными потоками, в которых гибнут. Они не могут остановиться, чтобы изменить путь. Животные не могут отклониться от своего паттерна поведения, даже если он приводит их к гибели.

Но человек обладает гораздо более развитой способностью к лактации, чем животное, и может жить в любом климатическом поясе мира, в совершенно иных условиях по сравнению с теми, в которых он родился. Однако за это он заплатил очень высокую цену, так как благодаря повышенной адаптивности и способности противодействовать своими животным инстинктам он может на столько подавлять эти инстинкты, что становится невротиком, и тогда его личность уже не может нормально функционировать как единое целое. Столь высокую цену человек платит за то, что обладает гораздо большей свободой по сравнению с животными. Следовательно, и человеческое Эго тоже постоянно сталкивается с искушением настолько уклониться от инстинктивных побуждений, что это вызывает серьезные трудности в его деятельности. Поэтому человеческому сознанию чрезвычайно важно сохранить определенный паттерн, в соответствии с которым Эго может действовать вкупе с оставшимися инстинктивными побуждениями. Функция мифологического и сказочного героя заключается в том, чтобы напоминать нам о правильном поведении в соответствии с общей человеческой структурой. Разнообразие вариантов правильного поведения говорит лишь о сложности этой задачи.

Первый мотив избавления от колдовства, который я хочу рассмотреть, — купание. Это очень распространенный способ прекратить воздействие колдовских чар. Во многих волшебных сказках действует персонаж — заклятый или заколдованный человек (мужчина или женщина), которому приходится совершать злые дела, но он может избавиться от наложенного на него заклятья, где-нибудь искупавшись. Это может быть просто чан с водой или с другой жидкостью, в который сказочный герой или героиня должны его трижды окунуть, чтобы избавить от злых чар (причем эта жидкость может быть как коровьим молоком, так и лошадиной мочой). О температуре жидкости может быть вообще ничего не сказано, или же упомянуто об очень высокой температуре, или даже о том, что человека, оказавшегося жертвой заклятья, приходится сварить в кипятке. Иногда встречается мотив, в котором функцию ванны выполняет печь, но об этом мы поговорим отдельно.

Пример очищающего купания можно найти в норвежской волшебной сказке «Приятель», в которой принцесса оказывается в лапах горного колдуна, древнего старика с белой бородой. Этот колдун — тайный любовник принцессы, и они вместе решили, что принцесса будет завлекать в свои сети мужчин и загадывать им загадки. Если ее поклонник не сможет отгадать загадку, ему отрубят голову; в результате принцесса убивает всех своих почитателей, нравится ей это или нет. В другой версии сказки принцесса имеет обличье тролля. (Согласно Оксфордскому словарю, в скандинавской мифологии тролль — это «сверхъестественное существо, великан или (позже) дружелюбный, но озорной гном.).[5]

В обоих случаях появляется сказочный герой, у которого есть невидимый помощник-дух, подсказывающий ему, как себя вести. Этот крылатый дух может прилететь туда, где вынашивается злой замысел, и подслушать, как принцесса и старый колдун придумывают загадки. В результате герой может отгадать любую из них. Благодаря своему приятелю главный герой лишает принцессу источника злых сил, и она соглашается разделить с ним ложе, приняв за своего мужа. Но невидимый помощник предупреждает героя, что он еще не одержал победу и что принцесса убьет его в первую брачную ночь, если заранее не приготовить чан с водой и трижды не окунуть туда принцессу.

Согласно немецкой версии сказки, принцессу окунают в воду несколько иначе: рядом с брачным ложем ставят чан с водой, чтобы ночью, когда принцесса захочет убежать и спрыгнет с постели, она попала прямо в воду. В это время принцессу следует схватить, но она превращается в ворона и пытается вылететь из дворца, потом в голубя, которого тоже следует окунуть в воду. И только после этого принцесса принимает свой истинный облик и становится безопасной для главного героя, который может на ней жениться.

В скандинавской версии главному герою грозит опасность пострашнее. Он ложится в постель и притворяется спящим. Убедившись, что герой спит, принцесса берет нож, чтобы его убить, но тот хватает ее за руку и, не отпуская, начинает хлестать прутьями орешника, пока все они не сломаются. Потом он окунает принцессу сначала в кислое, затем в сладкое молоко. После этого с нее спадает шкура тролля, а вместе с ней исчезают и ее злые помыслы. В зтой версии сказки принцесса должна не только убежать от главного героя, но и убить его во время первой брачной ночи. Такой же мотив существует в апокрифической Книге Товита.[6]

В другом варианте этой же сказки говорится о том, что из тела принцессы торчат лезвия ножей, поэтому в первую брачную ночь ее муж будет убит. Мотив тайного оружия, существующего в теле невесты, присутствует также в алхимических текстах, когда нечистую силу изгоняют с помощью купания в бассейне.

С точки зрения символики купания можно сопоставить разные обряды крещения, существующие как в христианской религии, так и в дохристианских ритуалах. Например, участники Элевсинских мистерий сначала отправлялись к морю, чтобы совершить омовение, предусмотренное ритуалом. Такие очистительные ванны перед посвящением в более глубокие таинства имеют символическое значение, широко распространенное во всем мире. Североамериканские индейцы обычно отправляются в парилку, которая помещается под землей: вода льется сверху на горячие камни, чтобы участники ритуала оказались в облаке горячего пара, исходящего от камней; они растирают свое тело шалфеем, который считается надежным средством для очищения от совершенных ими грехов и от злых духов.

В толкованиях раннего христианства обряд крещения тоже сначала понимали как очищение и освобождение от греха, а так- же как изгнание злых духов. В данном случае крещение связывали с идеей обновления, ибо окрещенный человек возрождается во Христе, а потому должен избавиться от прежних языческих грехов. Избавление от грехов подтверждали белые одежды, в которые облачались участники ритуала. Они символизировали появление очистившегося, обновленного человека. Тот же смысл вкладывается и в большинство самых разных ритуальных омовений (наряду с представлением об обновлении человека благодаря воздействию воды).

Вода относится к символике бессознательного, и временное погружение в воду, видимо, имеет некоторую аналогию с погружением в бессознательное. Христианскую крестильную купель часто сравнивают с лоном Матери Церкви, а следовательно, она имеет материнский аспект — возрождение человека происходит в том вечном чреве, которым всегда является вода. Это материнское лоно, из которого человек появился и в которое он возвращается в новом виде. В эпоху раннего христианства обряд крещения совершали только над взрослыми, которые с головой окунались в воду. Крещение в младенческом возрасте стало ритуалом благодаря вере в то, что попасть на Небеса и узреть Бога смогут только крещеные люди, поэтому вполне естественно, что родители-христиане не хотели, чтобы их дети умерли язычниками. В рукописях Мертвого моря также содержится упоминание о возрождающем обряде крещения.

Во многих сновидениях аналитический процесс сопоставляется с принятием ванны, а сам анализ часто сравнивается к мытьем или купанием. По-немецки мы говорим «устроить кому-то головомойку», то есть отругать этого человека или продемонстрировать ему, в чем он был не прав. Большинство людей, которые приходят на анализ, испытывают неприятное чувство, что им придется пережить нечто подобное, способствующее избавлению от грехов. Следовательно, первая мысль, которая приходит в голову, — это идея омовения и купания. Тогда грязь, которая покрывает тело человека, могла бы означать психологическое воздействие окружающей среды, которое искажает истинную личность.

Человеку гораздо легче быть искренним и естественным, если он живет один. Как правило, интроверты очень чувствительны и часто говорят, что у них все в порядке, только когда они одни, но в присутствии других людей они заражаются беспокойством и утрачивают душевное равновесие. Обычно пациенты не проявляют честолюбия, но стоит одному из них попробовать что-то сделать, то все остальные хотят сделать то же самое. В таком случае речь идет о феномене психологии толпы, в которой преобладают примитивные эмоции. Эффект заражения заглушает слово рассудка, и тогда менее образованные люди начинают заражать своих поведением остальных, увлекая всех на самые низкие уровни сознания.[7] Если человек в принципе на это способен, его способность сразу активизируется. Попадая в человеческое «стадо», ваша индивидуальность разрушается, и констеллируется Тень. Можно сказать, что темная сторона вашей личности активизируется в результате воздействия извне, но в равной мере можно утверждать и то, что мы интериоризируем темную сторону других людей. Люди испытывают искушающее воздействие чуждых установок, а когда у них появляется время подумать, то удивляются, что с ними случилось. Именно от этого нам следует снова и снова очищаться, а следовательно, мы, аналитики, обычно интерпретируем купание как потребность в проработке проблем, связанных с Тенью.

Есть искушение применить эти выводы к интерпретации волшебных сказок и сказать, что персонажу, воплощающему Аниму, нужно пройти через процесс обновления. Однако, поступая таким образом, мы забываем о собственной гипотезе, а именно о том, что сказочные образы имеют архетипическую, а не человеческую природу. Поэтому можно сказать, что купание и вода означают возвращение к бессознательному, чтобы очиститься от тех теневых качеств, которые действительно чужды нам. Если через такой процесс должна пройти Анима, это вовсе не значит, что через него должен пройти реальный человек. Мы сталкиваемся с невротическим комплексом, а не с человеком. Невротический комплекс возвращают в воду, то есть в сферу бессознательного, где с пагубными невротическими импульсами борются методом амплификации. Нужно изучить сновидения человека и узнать, что за ними стоит. Амплифицируя сновидение, вы тем самым возвращаете его в изначальный контекст. Фрагмент сновидения следует погрузить в амниотические воды,[8] чтобы он обогатился и расширил свое значение, а затем мог снова появиться, но уже в другом виде.[9] Купание связано с амплификацией или с психологической установкой, направленной на восстановление комплекса в его изначальной полноте, и на определение действующих внутри него сил. Невротические симптомы часто появляются из-за того, что некое содержание «застряло» между бессознательным и сознанием. Приведу пример. Девушка страдала от комплекса, который не позволял ей выходить из квартиры. Если она выходила на улицу или садилась в трамвай, комплекс говорил ей, что любой рабочий, который окажется с ней рядом, заразит ее сифилисом. И хотя девушка хорошо понимала, что этого не может быть, она не могла проявить благоразумие и найти подходящие доводы, чтобы избавиться от этих навязчивых мыслей.

Очевидно, эта девушка избегала работы, так как рабочий символизирует энергию физического труда. Из-за этого физическая энергия девушки стала негативно на нее воздействовать и вызвала расстройство эротических функций. Ее заболевание проявилось через отцовский комплекс. Девушка снова и снова устраивалась на работу, но каждый раз бросала ее, а ее отец, человек богатый, всегда шел ей навстречу. Следовательно, каждый раз ее как бы «заражал» рабочий в спецодежде — то есть энергия, которую она не использовала, заражала ее личность, причем в особенно пагубной для нее форме, в самом уязвимом месте — в области ее фемининности. Эрос и любовь заражаются и гибнут из-за неиспользованной энергии либидо. Бессознательное явно передало ей исцеляющее послание, но девушка его не поняла. Юнгу потребовалось всего полчаса, чтобы поставить диагноз, и за эти полчаса пациентка стала здоровой. Будучи цельной, этически развитой личностью, она признала горькую истину и стала работать. Юнг предупредил, что если она в очередной раз уйдет с работы, то окажется в психиатрической клинике.

В данном случае вы видите, что девушка оказывается в состоянии пагубного самозаточения, но через символику ее симптома бессознательное подсказало ей средство исцеления. Исцеляющие послания, которые мы не поняли и которыми неправильно воспользовались, иногда оказывают самое пагубное воздействие. Они остаются на пороге сознания. Символическое послание бессознательного похоже на заколдованного человека. Это содержание застряло в промежуточной области между сознанием и бессознательным, так как состояние бессознательного не позволяет ему выйти на поверхность. Если его вытеснить обратно, а затем дать полностью выйти в изначальном смысле, его воздействие окажется весьма пагубным.

Давайте исследуем мотив принцессы, которую герой отхлестал ореховыми прутьями. Ореховое дерево и его ветки (особенно в кельтской и германской мифологии) связаны со способностью к истинному и мудрому суждению: лосось, который стал мудрым, попробовав орехов, упавших с дерева, росшего у реки, может давать советы сказочным героям. Ореховый прут связан с беспристрастной правдивостью и истинностью суждений. На древнегерманском суде собирались свободные мужчины племени, чтобы судить одного из своих соплеменников. Перед началом судебного разбирательства они обычно брали в руку ошкуренный ореховый прут, который символизировал то, что они обязуются при вынесении приговора быть настолько объективными и честными, насколько это возможно, и публично заявляют о своем намерении. Эта символика орехового прута напоминает о королевском скипетре, который тоже символизирует принцип беспристрастности верховной власти, а не индивидуальное стремление к власти.[10] Следовательно, если сказочный герой сечет принцессу ореховым прутом, он тем самым сообщает ей неприглядную истину в объективной форме, так же, как интерпретация сновидения сообщает объективную истину сновидцу. В обоих случаях происходит очищающее воздействие.

Смысл сновидения может быть очень болезненным, обжигать, как удар хлыста, и свидетельствовать о том, что, человек, которого вы ненавидите, похож на вас, но обезличенная, объективная критика лишена пагубного аспекта. Весьма существенно, что ореховый прут имеет природное происхождение. Некоторым людям Бог позволяет быть ленивыми, и не следует высокомерно считать, что вы точно знаете, как люди должны себя вести — кое-кто может безнаказанно делать самые поразительные вещи. В некоторых цивилизациях лень считается вполне нормальной и приемлемой, и такие люди не являются невротиками. Но если появляется симптом — это другое дело, ибо симптом вырос в душе пациента.

Полное вытеснение комплекса можно сравнить с помещением его в свинцовый гроб, а естественную смерть комплекса лучше всего мог бы проиллюстрировать перенос либидо (психической энергии), как, например, в следующем случае.

Девушка из крестьянской среды занималась черной магией и часто видела во сне своего деда, который при жизни устраивал спиритические сеансы (но сама она его в живых никогда не видела). В одном сновидении он предстал перед ней в облике гермафродита — наполовину мужчины, наполовину женщины. В бессознательном гермафродит символизирует собой «это и то одновременно». Он является наглядным примером промежуточной или «застрявшей» природы комплекса. В данном случае совмещались два аспекта: с одной стороны, неудовлетворенная, неразвитая психика девушки, а с другой — очень страстная женская натура, которую она в себе подавляла. Соединившись в бессознательном, эти два аспекта создали образ чудовища-гермафродита. В процессе анализа она должна была разобраться в этом образе. Девушке приснился сон о том, что ей нужно было спуститься в спальню своей матери, находящуюся глубоко в пещере, где прекрасная женщина рожала ребенка: чудесное рождение произошло с помощью ангела. Одновременно она услышала стон и увидела своего дедушку, который умирал в постели. Таким образом, как только в ее душе родилась фемининность, чудовище утратило энергию, и черная магия дедушки раскололась, как пустая скорлупа, а вместе с ней исчез и ее интерес к магии. Девушка осознала, что черная магия была всего лишь тщетной попыткой получить то, что она хотела. Либидо, которое раньше тратилось на черную магию, теперь направило свою энергию на психический процесс индивидуации.

Обычно купание происходит не в море или озере, а в специальном бассейне или чане, который придает этому процессу особый характер, так как бассейн или ванна — это емкость с водой определенных размеров, в которую человек может погрузиться. Эта емкость воплощает бессознательное в очень специфичной форме, поэтому нам следует разобраться в удивительной символике сосуда. Сосуд или емкость — это лоно Матери Церкви, uterus, a поэтому она обладает определенными фемининными материнскими качествами. В мифологии емкость часто не отделяют от ее содержимого. Для алхимика сосуд и содержащаяся в нем вода сливаются воедино. Вода — это емкость и среда, в которой создается философский камень, так как в алхимии содержащее и содержимое полностью совпадают. Поскольку сосуд представляет собой резервуар для хранения жидкости, изготовленный руками человека, он связан с функцией сознания, ибо способность использовать средства труда — это прерогатива человеческого сознания; орудия труда символически указывают на деятельность сознания. Сосуд обозначает понятие или способ осмысления.[11]

В частности, такой сосуд воплощает в себе Церковь, ибо она дает возможность соединить через систему догматов христианские религиозные ценности и идеи. С точки зрения психологии сосуд связан с обетами, идеями, основными чувствами и понятиями, которые мы стараемся сохранить вместе, чтобы они не затерялись в окружающем мире, ибо сосуд предназначен для того, чтобы их хранить и не дать им потеряться. Таким образом, сосуд составляет основу средств осознания.

Во многих языках слова «понятие» и «осмысление» отражают функцию емкости — средства улавливания и удержания в определенной форме идеи или какой-то сущности, которые при этом принимают форму, удобную для их сохранения. Метод алхимиков заключался не в том, чтобы иметь раздельно систему и феномен психики, а в том, чтобы обладать психологическим началом психики, порожденным ею самой. Это легко забывают. Мы усвоили юнгианскую систему, которая включает такие понятия, как Анимус и Анима, но именно в этом и заключается опасность. По существу, Юнг вывел эти понятия из собственного опыта переживания бессознательного, так что в данном случае емкость и ее содержание — одно и то же. Мы стараемся понять психику средствами самой психики, и такое понимание называется «символическим мышлением». Мы не считаем, что невроз навязчивых состояний состоит из таких-то и таких-то феноменов, которые следует лечить так-то и так-то.

Идея заключается в том, что мы должны видеть, как к проблеме относится психика, — то есть видеть скрытую идентичность содержимого и содержащего. Алхимики считали, что сама материя может научить их тому, как с ней обращаться. Тем не менее у нас есть определенные методы (например, метод интерпретации сновидений) и взгляды на природу психики, и эту общую установку можно сравнить с символом сосуда. В отличие от фрейдистов, мы побуждаем пациента не давать свободу бесконечному потоку ассоциаций, а придерживаться символа и мотива, чтобы они не растворились в море бессознательного. Мы проводим гибкую границу между тем, что относится к символу или мотиву, и тем, что не имеет к ним никакого отношения.

Знание того, что к ним относится, зависит от практического навыка. Если существует полуосознанный комплекс (как, например, в случае с девушкой, которая боялась заразиться сифилисом), мы погружаем этот комплекс обратно в сосуд с водой, но вода не должна переливаться через край, — в данном случае детские воспоминания к делу не относятся. Мы остаемся внутри некоторого поля и по эмоциям пациента стараемся почувствовать путь. Здесь столько неизвестного, что может проявиться комплекс, иначе он потеряется в безграничной области бессознательного. Затем начинается парная или купание в горячей воде, затем — холодная ванна, потом опять горячая ванна и, наконец, огненная ванна. Температурная символика соответствует уровню интенсивности эмоций. Горячее — это то, что возбуждает эмоции. Холод ассоциируется с умиротворением; он свидетельствует о менее эмоциональном состоянии или даже становится «холодным душем» для повышенного энтузиазма. Вода тоже служит воплощением неких эмоций, морские волны означают движение воды. Обычно об этом не упоминается. Холод может быть связан с рассудительностью.

Возможно, вы захотите убедить пациента, что в его конкретной ситуации ничего нельзя решить, но следует понимать, что с ним происходит. Основные страсти разгораются, когда люди сталкиваются с неизвестным фактором. Паника оказывает пагубное воздействие. Это бесцельное возбуждение, похожее на панику животного. Приступы паники у больных, страдающих психозом, часто выражаются в том, что им кажется, будто происходит мировой пожар. Женатый человек, влюбленный в другую женщину, испытывает панику, не зная, как ему поступить. Внезапное возбуждение, вызванное неспособностью справиться с ситуацией, угрожает человеку психическим «самосожжением». В данном случае успокаивающим средством является осознание. Следует попытаться подвести человека к более широкому осознанию и показать, что конфликт не произошел сам по себе, а теплился в его душе. Если пациенту удается осознать свое устремление (пусть даже он его не понимает и принимает решение какое-то время ничего не делать), опасность паники проходит и сменяется выжидательной установкой. Тогда вместо пагубной для человека паники от него можно ожидать разумного решения. Мужчина становится особенно опасным, если он одержим огнем вспыхнувшей в нем слепой страсти. В таком случае постепенному достижению осознания очень способствует водная ванна.

В труде Юнга «Психология переноса»[12] есть несколько интересных замечаний о воде и ванне, где на основе обширного материала показана символическая связь воды с осознанием, которое сравнивается с водой мудрости алхимиков. Здесь же упоминается о необходимости интеллектуально осознавать содержание бессознательного и чувственно относиться к нему.

В моей практике был случай, когда женщина оказалась в состоянии жуткой паники. Она хотела покончить с собой, и психиатр, с которым я вместе работала, захотел поместить ее в клинику. Я попросила пациентку рассказать свои сны и узнала, что у нее было такое видение: она увидела яйцо и услышала голос, который произнес: «Мать и дочь». Я амплифицировала этот материал, сказав, что увиденное ею яйцо является зародышем новых возможностей и т. д. Пациентка была настолько не в себе, что ни слова не поняла из моего объяснения, а потом призналась, что в тот момент не могла ничего слышать; но после того, как я немного поговорила с ней, она успокоилась и сказала, что пойдет домой. Тогда я предложила не помещать ее в клинику. Позже пациентка объяснила, что, хотя она ничего не поняла из сказанного мной, но подумала, что госпожа фон Франц сочла ее сон хорошим.

Уже одного факта, что кто-то в чем-то нас понимает, достаточно, даже если человек сам не может себя понять, — тогда температура падает, и у пациента наступает некоторое успокоение, а затем он, вероятно, сможет что-то осознать. Иногда архетипическое содержание пациенту практически недоступно, и если это содержание не приблизить к его сознанию с помощью специальных терминов, то вам не удастся внятно изложить ему смысл проблемы. Однако чувство, что нас понимает кто-то еще, оказывает успокаивающее воздействие.