Избранная проза

ЭТА НЕОБЪЯТНАЯ «МАЛАЯ» РОДИНА, ИЛИ РАЗМЫШЛЕНИЯ О ТВОРЧЕСТВЕ ИОАХИМА НОВОТНОГО

Проза Иоахима Новотного, одного из ведущих писателей ГДР, уже более четверти века привлекает к себе внимание общественности ГДР, постепенно она становится достоянием широкого советского читателя[1]. Пришло и время раздумий об особенностях творчества этого писателя, о его вкладе в развитие современной литературы.

Иоахим Новотный родился 16 июня 1933 года в поселке Ритшен, на самом юго-востоке Германии, в местности, которую с середины первого тысячелетия нашей эры населяли западнославянские племена. В течение многих столетий, вплоть до середины XX века, им приходилось в упорной борьбе отстаивать свою независимость. Особенно тяжкий гнет пришлось испытать сербо-лужичанам в годы господства фашистской диктатуры. С помощью преследований, угроз, арестов, запретов, скрытого и открытого террора фашисты стремились заставить этот маленький народ отказаться от родного языка, от своей национальности, добиваясь полного его онемечивания. В годы фашизма были запрещены не только все печатные сербо-лужицкие органы, но и полностью отменено преподавание сербо-лужицкого языка в школах. Были изъяты из издательств и библиотек все сербо-лужицкие национальные архивы. Лишь после разгрома фашизма и образования Германской Демократической Республики лужицкие сербы обрели равные с немецким населением Республики права. В настоящее время насчитывается примерно 100 тысяч сербо-лужичан, говорящих на родном языке. Они являются полноправными гражданами ГДР и принимают активное участие в управлении государством. У них есть свои школы, газеты, журналы, радио, театры, есть свои писатели и развитая литература. Имена таких писателей, как Юрий Брезан, Кито Лоренц, Юрий Кох, широко известны и любимы не только в этом крае, но и далеко за пределами ГДР.

И. Новотный пишет на немецком языке, но считает лужицкий край своей родиной, ибо каких бы актуальных и общенациональных тем он ни касался, сюжеты его произведений локализуются в строго очерченном географическом пространстве и в особом социально-психологическом климате. По этим признакам всегда легко узнается «малая» родина писателя — местность, в которой он родился, провел свое детство и юность и к которой он на всю жизнь сохранил глубокую привязанность. Поэтому для лучшего понимания творчества И. Новотного необходимо хотя бы мысленно перенестись в его родные края, попытаться почувствовать их неповторимую прелесть.

Иоахим Новотный совершенно немыслим без лужицких лугов и перелесков, небольших озер, холмов и речушек. Если читать его произведения подряд и пытаться прочерчивать пути и тропинки, по которым передвигаются действующие лица, отмечая места их встреч и разговоров, то постепенно начинает казаться, что и места и люди уже давно знакомы тебе, и достаточно ступить на сухие сосновые иглы какой-нибудь известной тропинки или остановиться у окраины той или иной деревеньки — как дальше ты уже безо всякого труда сам найдешь дорогу к старику Бруно, или в запустевшую и тоскующую деревню шофера Робеля, или даже в трактир к одинокой красавице Рие, чтобы сесть там за столик с кружкой душистого пива и послушать одну из тех историй, что случаются ежедневно и неистощимыми золотыми жилами пронизывают рассказы и повести Новотного. Но Иоахим Новотный отнюдь не бытописатель и не фотограф; что же касается удивительной топографической достоверности его произведений, то в основе ее два источника: горячая любовь к родному краю и прирожденный талант рассказчика.

Детство и отрочество Иоахима Новотного пришлись на самые страшные в истории Германии годы фашистской чумы. И когда в 1939 году шестилетний Иоахим пошел в школу, он, естественно, воспитывался там в нацистском духе. Об этом сам писатель впоследствии убедительно рассказал в новелле «Лабиринт без страха», вошедшей в одноименный сборник (1967), с которого, собственно, и началась широкая популярность И. Новотного.

Тягу к писательству И. Новотный почувствовал довольно рано: уже в 14 лет он пытался набрасывать, как он сам выразился, «тривиально-романтическую прозу», основанную, конечно же, на целом море прочитанной уже к тому времени тривиальной литературы, и прежде всего приключенческих романов Карла Мая. Любимое плотницкое дело, романтика первых успехов социалистического строительства в ГДР достаточно прочно, если не навсегда, вытеснили мальчишескую псевдоромантику. С тех пор, рассказывал И. Новотный, как после освобождения он начал кое-что соображать в первые годы строительства новой жизни, он теснейшим образом связан с этой жизнью, хотя поначалу только брал от нее. Обучившись профессии плотника, он заканчивает потом — по настоянию друга своего отца — рабоче-крестьянский факультет в Гёрлице. Новотный выбрал созидательную профессию инженера-строителя, — столь велико было увлечение конкретной практической деятельностью, столь уверенно и надежно чувствовал он себя в своем трудовом коллективе. Однако ему не суждено было стать инженером. Три года учебы в Гёрлице (1951—1954) выявили склонность молодого человека к гуманитарным наукам. Поэтому И. Новотному предложили продолжить обучение в Лейпцигском университете уже по гуманитарному профилю. Пережив разочарование, будущий писатель скорее из упрямства, нежели осознанно записал в соответствующей анкете пожелание изучать литературу. Поскольку факультета с таким названием не существовало, то его приняли на факультет германистики. В университете работала тогда сильная группа известных профессоров-германистов еще буржуазно-демократической закалки: Теодор Фрингс, Ганс Август Корф, Ганс Майер. И. Новотный учился добросовестно, но, по его же словам, без энтузиазма. Стезя академического ученого не привлекала его. Его больше интересовала жизнь родного края, по которому он скучал и куда его постоянно влекло. Поэтому он использовал любую возможность хотя бы на несколько дней выбраться к себе на родину, в свой Ритшен, вдохнуть вересковый аромат родных перелесков и, как Антей, прикоснувшись к земле, набраться свежих сил для еще неведомых самому себе свершений.

По окончании университета в 1958 году он работает в лейпцигском издательстве технической литературы и уже не может так часто бывать в родном Оберлаузице. Несмотря на успешную издательскую деятельность и устроенную личную жизнь, Новотного неожиданно начинает снедать непонятная тоска и жгучее чувство одиночества. По словам самого писателя, он стал ловить себя за весьма странным занятием: уединившись где-нибудь, он мог часами разговаривать мысленно, а нередко и вслух с друзьями-товарищами своих юношеских лет, воспроизводя и свойственную их разговорам лексику, и их неповторимую интонацию. Потом он стал записывать эти свои разговоры, и это помогало утолять тоску, давало ощущение реальной встречи со своей «малой» родиной. Так появился его первый рассказ «Крестьянская исповедь», опубликованный одновременно в нескольких газетах. Пронизанный любовью к простым труженикам его родных лужицких деревень, рассказ этот тотчас привлек внимание общественности к начинающему писателю. В нем, как в зеркале, отразилось возникновение на деревне новых отношений между людьми, их неуклонный путь к социализму.

Удачный литературный дебют окрылил И. Новотного. Он активно включается в разработку новой и важной для литературы ГДР темы социалистических будней, не показных, не приукрашенных, не лозунговых, а обыденных, трудовых. Так на прилавках книжных магазинов появляются в 1960—1970 годах книги для детей и юношества («Наводнение в деревне», 1963; «Охота в Каупице», 1964; «Великан в раю», 1969) и для взрослых (сборники рассказов «Лабиринт без страха», 1967; «Воскресенье среди людей», 1971; «Редкий случай любви», 1978) и роман «Некто по имени Робель» (1976). Сюжеты этих произведений как бы выхвачены из самой гущи повседневности. Герои Новотного — плотники, каменщики, водители самосвалов, школьники и пенсионеры — простые люди, труженики, творящие историю, осознающие свою нераздельную слитность с судьбой Республики и ответственность перед ее настоящим и будущим. Они ничего выдающегося не совершают, а если автор и подводит их к какому-то жизненно важному решению, то делает это исподволь, обстоятельно и неторопливо, явно тяготея к таким композиционным приемам и рамочным конструкциям, которые позволяют героям рассказывать о самих себе — будь то внутренний монолог героя или затянувшийся разговор за кружкой пива, встреча старых знакомых или случайно завязавшаяся беседа. Они не любят скороспелых решений, у них всегда перед глазами множество примеров из собственной жизни и из жизни их знакомых, и этими примерами они охотно делятся, потому что из множества частных поступков и случаев складывается большой коллективный опыт. Именно в этом общественном опыте, всякий раз своеобразно преломляющемся в конкретных человеческих судьбах, и пытаются разобраться герои рассказов и повестей И. Новотного. Отсюда его внимание к непримечательным, на первый взгляд, фактам и деталям повседневной жизни, отсюда его интерес буквально к каждому человеку, попадающему, так сказать, в радиус действия его героев, в зону топографического ландшафта его произведений.

Вот как говорит сам И. Новотный о том периоде своего творчества:

В 1967 году И. Новотного пригласили в Литературный институт имени Иоганнеса Р. Бехера в Лейпциге вести семинар по прозе. Этой важной и непростой деятельности он посвятил свыше пятнадцати лет, оказав посильную помощь творческому росту целого поколения молодых прозаиков ГДР. На VII съезде писателей ГДР в 1973 году И. Новотный был избран вице-президентом Союза писателей ГДР и остается им по сегодняшний день. Свою первую литературную премию (города Лейпцига) он получил в 1970 году, за ней последовали и другие премии, в том числе и Национальная премия ГДР за 1979 год.

Предлагаемый советскому читателю сборник малой прозы И. Новотного почти целиком составлен из повестей и рассказов, написанных им в восьмидесятые годы и впервые публикуемых на русском языке. Это повести «Последний выход статистов», «Прощальная дискотека» (1981) и сборник рассказов «Час пастуха» (1985). Писателя всегда занимали прежде всего проблемы, касающиеся позитивных изменений в жизни и духовном мире его героев; но в последние годы значительно обостряется его критический взгляд на мир: писатель словно бы недоумевает, почему, несмотря на все успехи реального социализма, далеко не все противоречия оказываются разрешенными, более того, в реальной жизни то и дело приходится сталкиваться с проблемами, зависящими не только, а порой и не столько от социальной системы, но и от самого человека, не от абстрактно представляемого биологического и социального существа, а от вполне конкретного человека с его уникальным набором нигде и ни в ком не повторимых своеобразных черт.

В произведениях последних лет чувствуется поиск писателем «новых выразительных средств, которые дают возможность ввести в литературу ГДР исследованный им новый слой действительности, не изученную еще сферу нашей повседневной реальности», как выразился в 1983 году критик К. Фёрстер. Так, в названных выше повестях речь идет о тех сложностях, которые приносит с собой быстрая индустриализация некогда патриархально-аграрных местечек Оберлаузица. Действие обеих повестей разыгрывается в деревнях, которые доживают свои последние дни. Деревни вот-вот должны снести, так как под ними обнаружены залежи бурого угля, который в ГДР добывают в основном открытым способом. Государственная необходимость, естественно, заставляет поступиться интересами и привычками людей, не слишком-то охотно покидающих родные места, где веками жили их предки. В повести «Прощальная дискотека» такая полуразрушенная деревня увидена глазами школьника, приехавшего уговорить своего дедушку переселиться в город.

В повести «Последний выход статистов» подобная же деревня увидена глазами молодого драматурга, посредственного писателя и довольно посредственного человека. Он терпит поражение как на театральной сцене, так и — что для Новотного еще важнее — в самой жизни. Его самодовольство не позволяет ему быть вполне искренним, он ведет себя в деревне так, будто разыгрывает какую-то роль; нащупывая больные вопросы, он оказывается не в состоянии найти для них приемлемое решение. Оттого его вмешательство приносит скорее вред, чем пользу.

В результате такой позиции писателя центральный герой, драматург, причисливший, по сути, всех оставшихся жителей деревни к «статистам», безвольным и недееспособным с точки зрения исторической перспективы людям, сам оказывается в еще большей степени «статистом» истории, чем многие жители деревни. Повесть «Последний выход статистов» представляет один из существенных моментов нравственного и эстетического кредо И. Новотного: чтобы правильнее и лучше поступать в настоящем и будущем, нужно постоянно и крепко помнить прошлое; лишь по-настоящему укорененный в свою землю, в свое окружение и свое дело человек может в хитросплетениях жизни находить верные и конкретные решения. Необходимо отметить, что пристальный интерес к прошлому, к истории, развивавшийся у Новотного сначала как бы исподволь, неприметно, с середины семидесятых годов становится уже характерной и неотъемлемой чертой творчества. В романе «Некто по имени Робель» есть целые главы, которые уводят читателя к началу двадцатого и даже в девятнадцатый век, в патриархальное прошлое лужицкой деревни, тогда еще не пострадавшей от бурного натиска буржуазной цивилизации. Водитель самосвала Робель пытается вообразить себе, как жили на этой земле его деды и прадеды, оценить преимущества и недостатки современной «индустриализации» деревни. Интерес Новотного к историческому прошлому, безусловно, отражает и его прозаический пересказ волшебно-мифологического эпоса о Гудрун, помещенный в нашем сборнике.

В 1986 году И. Новотному была присуждена литературная премия Союза свободных немецких профсоюзов «За совокупное литературное творчество, прежде всего за сборник рассказов «Час пастуха». Этот сборник еще раз подтверждает, что Новотный испытывает все возрастающую потребность сопрягать прошлое и настоящее. Рассказы «Короткий путь» и «Где-то недалеко от фронта» целиком построены на материале второй мировой войны, описывают ее «изнутри», из лужицкого «тыла»; рассказы «Час пастуха», «На бабьем дворе», «Танец прошедших лет» и «Душ» рисуют первые послевоенные годы, в них отчетливы автобиографические моменты рабочей юности писателя; исполненный доброго юмора рассказ «Ненастная погода» затрагивает тему рабоче-крестьянских факультетов в ГДР. Три последних рассказа — «По случаю праздника», «Придуманный сон» и «Поездка в город» — строятся ретроспективно: пожилые люди в конкретных житейских ситуациях непроизвольно вспоминают те или иные эпизоды из своей прежней жизни, сопрягая ее с настоящим, и пытаются осмыслить события в более широком историческом контексте. Эти рассказы можно рассматривать как своего рода «заготовки» для большого романа, над которым в настоящее время работает писатель. Они, безусловно, имеют и самостоятельную художественную ценность и отражают некоторые новые качества прозы И. Новотного.

В сравнительно недавно опубликованном гротескном рассказе «Опыт о жерлянке» писатель затрагивает экологическую тему. Он не ограничивается здесь лишь проблемой своей «малой» родины, а ставит вопрос об охране окружающей среды в глобальном масштабе. Современное человечество, занятое тысячью мелких, хотя и конкретных полезных дел, в какой-то степени напоминает экипаж корабля, неудержимо несущегося на подводную скалу, о существовании которой все более или менее знают или догадываются. Но бухгалтерия в порядке, двигатель работает исправно, специалисты уточняют карты подводных течений и рифов, метеорологи ведут журнал погоды, отмечают состояние атмосферы и температуру, все сыты, и даже судовые собаки и кошки накормлены. А корабль тем временем неудержимо движется к катастрофе, о которой все знают или хотя бы догадываются. Что должен делать писатель, вообще человек, сознающий эту ситуацию? На этот вопрос И. Новотный пока ответа не дает.

И. Новотный находится в расцвете творческих сил. В настоящее время он работает над трилогией, посвященной прошлому и настоящему своей «малой» родины. И верится, что, как и прежде, основным ее героем будет человек-труженик. В создании произведений, воплощающих образ нашего современника, человека творческого труда, изображающих действительность социалистического общества в ее непрерывном развитии, и видит свое предназначение И. Новотный.

А. Гугнин