Избранное

Так сказала про подруг:

— И чему их учат?

Ведь известно всем вокруг,

Что кукует муж мой, Кук,

А они его "ку-ку"

У меня канючат!

Я подслушал разговор

На лесной опушке,

И считать с тех пор года

Не прошу кукушку.

Мне года считает Кук,

Кандидат лесных наук.

Небывалое явленье,

Чудо,

Светопреставленье:

Туча, квакая, ползёт,

Лягушачий дождь везёт

На горбушке!

Не с увала, не с опушки -

С неба прыгают лягушки.

За дождинки ухватясь,

Смачно шлёпаются в грязь.

Да, лягушки!

Протирает дед глаза:

— Небывалая гроза!

Только выставил макушку,

Удивленно морща лоб -

Крикнув жалобно, лягушка

По макушке деда хлоп!

Очень больно.

Кривоногий лягушонок

Приземлился на козу.

Та боднула пса спросонок,

Убежала в ночь, в грозу

Недовольно.

Пёс облаял жеребёнка,

Тот сорвал на тёлке злость.

В общем, из-за лягушонка

Тут такое началось

Представленье!

А лягушки всё летят

На дома, на детский сад,

На ворон и на коров,

Повергая стариков

В изумленье.

Объясняют дедам внуки,

Грамотеи-школяры

(Как-никак, они науки

Изучали, знать, мудры!)

Горделиво:

— Смерч носился по болотам,

По-над речками плясал

И с водою да осотом

Внутрь лягушек засосал -

Эко диво!

Весной записал я на плёнку

Серебряный голос ручья,

Восторженный щебет грачонка,

Грачихи и папы-грача.

Ах, как они слаженно пели

Над чистым простором лесным!

Грачонок лежал в колыбели,

А мама кружилась над ним.

На ветках, качаясь, как в зыбке,

Им весело вторил щегол.

Умело на маленькой скрипке

Кузнечик мелодию вёл.

В напев их всё чаще и чаще

Вплетал свою песню бекас.

А вскоре в разбуженной чаще

Настроил медведь контрабас.

Когда ж появились в оркестре

Две ярких и громких желны,

Я понял, что всё это вместе

Был голос прекрасной Весны.

Она под еловым навесом

Чудесный ансамбль собрала.

Сгущённая музыка леса

Цветной и объёмной была.

Спасибо, родная сторонка:

В продутой ветрами избе

Всю зиму я слушаю плёнку

И думы мои — о тебе!

Летят на юг, за перевал

Цепочкой гуси,

Как будто кто-то навздевал

Ни нитку бусы.

А в их прощальном "га-га-га"

Тоска такая,

Что запечалилась тайга,

Шумит, вздыхая.

Странна воронам их тоска

И непонятна:

На юге тёплая река

Шумит приятно.

Есть пашни, есть болотный рай

У водоёма.

Любое место выбирай,

Живи, как дома!

Там пальмы чуть не до луны,

Хвощи дурманны.

Дают концерты ревуны

И павианы.

Кричат фазаны в тишине

И медососы.

Там, словно шишки на сосне,

Растут кокосы!

…А нитка выгнулась слегка

И стала клином.

Но та же смертная тоска

В "га-га" гусином.

— Прощай, смешливый бурундук,

Прощай, рябина!

Тот край,

Тот пышный тёплый юг

Для нас — чужбина.

Эта школа прямо в поле,

Эта школа — для волчат.

Педагоги в этой школе

По-звериному рычат.

— Вы бежите от собак,-

Говорит волчица.-

Шире, шире, шире шаг!

Стоп!

Так бегать от собак

Волку не годится!

Выше делайте прыжки,

Вы же волки, не сверчки!

Не метите снег хвостом,

Живо прячьтесь под кустом!

Раз, два, три -

Разжали зубы,

Три, четыре — зайца хвать!

Ставлю двойку:

Надо шубы

С них одним рывком снимать.

Ну-ка, враз открыли пасть,

Ну-ка, враз зубами — шасть…

Плохо! Слабые щелчки,

Вы же волки, не сверчки.

Подтверждает папа-волк:

— Даже для учёбы

Посильнее нужен щёлк,

Больше волчьей злобы.

Ну-ка, враз открыли пасть,

Ну-ка, враз зубами — шасть!

…Ой, скрывайтесь под сосной,

Прячьтесь, зайцы, в поле:

Видно, вечер выпускной

Будет в этой школе!

На редкость приятна

Вода из мешка:

Как чай, ароматна,

Как кофе, крепка.

В ней прозелень луга,

Небес синева.

Напьёшься — аж кругом

Идет голова!

Снега чуть не в рост,

Не отыщешь дорог.

Январский мороз -

Как крутой кипяток.

Но тёплые печи

Покинув с утра,

С мешками на речку

Спешит детвора.

Там в стужу и вьюгу,

Гудя и звеня,

По кругу

Без устали ходит

Пешня.

Гудит надо льдом,

Если стукнуть ладом,

Струёю серебряной:

"Динь-дили-дом".

И колется хрустко

Речной рафинад,

И под ноги густо

Осколки летят.

И мёрзлой воды

Голубые куски

Ложатся,

Тверды и блестящи,

В мешки…

Напьёшься досыта

Водой из мешка -

Она духовита,

Вкусна и крепка.

Кто этой воды

Никогда не пивал,

Тот, значит,

В Сибири у нас

Не бывал!

Дней таких огромных

Не видал я сроду.

Солнце кружит в небе

Чуть не по полгода.

Это вам не Сочи,

Это не Саратов -

Никаких восходов,

Никаких закатов!

Где восток, где запад,

Отыщи попробуй,

Если у светила

Здесь маршрут особый -

Словно лошадь в цирке,

Бегает по кругу:

То пойдёт на запад,

То вернётся к югу.

А поспать захочешь,

И никак не спится:

Солнце смотрит в окна,

Щекоча ресницы.

Но зато, уж если

Всё же ночь настанет,

Самый терпеливый

Солнце ждать устанет.

Самый терпеливый

Может истомиться:

Чуть ли не полгода

Ночь такая длится!

Вот куда засоням

Надо подаваться:

За такое время

Можно отоспаться.

Залётных уток по весне

Охотник взял на мушку

Отеребил и сделал мне

Весёлую подушку.

Бывали утки много раз

В далёких жарких странах,

Где бродят тигр и дикобраз,

Питон шипит в лианах.

И мне теперь такие сны

На той подушке снятся:

Трубя, идут к воде слоны

С гепардами подраться.

Жуёт горилла ананас,

Снуют вокруг колибри.

В норе угрюмый дикобраз

Хоронится от тигра.

И где-то там,

И где-то там,

Где ловко лазит по кустам

Древесная лягушка,

По чёрным мангровым лесам

Плывёт моя подушка.

"Кря-кря" — весь день кричит она,

Плескается, ныряет

И оперением слона

И тигра удивляет.

И только я не удивлён,

Что снится мне индийский слон,

Гепард, колибри, дикобраз,

Древесная лягушка:

Ведь в жарких странах много раз

Была моя подушка!

Весь год баран трепал доху

По пастбищам колючим,

Валялся в ней в песке, во мху,

Ходил по горным кручам.

Но шубу сняли стригали,

Слегка помыли в бане,

Ткачам на фабрику свезли,

А те наткали ткани.

И вот баран сказал мне:

— Б-бе,

Костюм шикарный на тебе!

Ворс серебрист, как чешуя,

С искринкою полоски.

Хвали, хвали, баран: ведь я

Ношу твои обноски!

(Шутка)

— Уходи с пути, несчастный! -

Паровоз быку гудел.

Бык ни с места,

Бык с усмешкой

На чумазого глядел.

Паровоз стучал на стыках:

— Кость железу не ровня,

Уходи с пути, несчастный,

Не расстраивай меня!

Бык хвостом взмахнул сердито,

Грозно выставил рога

И пошёл вперёд по шпалам

На железного врага.

У моста сошлись вплотную.

Треск костей.

Металла стук…

Паровоз лежать остался.

Бык пошел пастись на луг.

Солона вода морская!

Почему она такая?

Солона она, чтоб зря

Не расходовать моря.

Если б море было сладким,

Все бы бросились гурьбой

Разливать его по кадкам,

В том числе и мы с тобой.

Все бы воду пили, пили,

И домой её несли,

И друзей своих поили,

И без устали варили

Морсы, соки, кисели.

А когда прошли бы годы,

Глядь: исчезли все моря.

У причалов пароходы

Сушат лапы-якоря.

Догнивают в трюмах грузы.

Краны мертвыми стоят.

И засохшие медузы

На крюках у них висят…

Не пугайтесь, пароходы,

Поднимайте якоря:

Солоны морские воды,

Мы не станем пить моря!

Охраняло чучело

Сад от воронья.

Застыдилось чучело

Своего рванья.

Вырядилось, глупое,

Словно на парад,

В новенький, с иголочки,

Праздничный наряд;

Нацепило поверху

Расписной ремень

И надело модную

Шляпу набекрень.

Только-только чучело

Сбросило рваньё,

В сад слетелось тучею

Злое вороньё.

Грозно рты разинуло,

Раскричалось зло

Да и съело с чучелом

Всё, что там росло.

Можно жить сороконожке,

Не тужить:

Без тропинки, без дорожки

Убежит.

Недвижимой не оставят

Сорок ног:

Хоть куда её доставят

Точно в срок.

Вот иметь бы круглым счётом

Тыщу ног!

Я б тогда и по болотам

Бегать мог.

Успевал бы я и в школу,

И в кино.

Всех быстрее на футболе

Бегал.

Но

Где достану столько кедов

И сапог?

Не обуть и до обеда

Тыщу ног!

Я запутаюсь, я с ними

Изведусь!

Как-нибудь двумя своими

Обойдусь.

Месяц тонким рогом

Облако бодал.

А козёл под стогом

Результата ждал.

Долго месяц бился -

Ночь была долга.

В тучу оступился,

Обломал рога.

— Б-бе! — сказал протяжно

Месяцу козёл. -

Очень уж неважно

Схватку ты провёл.

Тучу мягче ваты

Ты проткнуть не мог -

Видно, жидковатым

Оказался рог.

Вот твои рога бы

Да моим врагам,

Вот бы я тогда бы

Дал им по рогам!

По радуге, по радуге,

Как с горки ледяной,

Спустился дождик радостный,

Весёлый, озорной.

Я санки взял, и делая

Подскоки и прыжки,

Бегом помчался к радуге,

За мной — мои дружки.

Тащил Серёжа лесенку,

Верёвку нёс Андрей,

Чтоб нам на эту радугу

Взобраться поскорей.

Но испугалась радуга,

Что слишком много нас,

Покрылась тучей сизою

И свет её погас.

Перед нами горный спуск,

Не совсем пологий.

Как же ехал по нему

Лыжник одноногий?

Ниже вовсе крутизна,

Там прошла лавина.

Одноногий слаломист

Прыгал там с трамплина!

На привычный свой маршрут

Мы рукой махнули

И за странною лыжнёй

Влево повернули.

Лыжник точкой впереди,

Вот он ближе, ближе.

Поравнялись, обомлев:

У него две лыжи!

Но к запятнику одной

Хвост привязан рыжий.

Заметает чисто снег

Он за этой лыжей.

— Для чего? — спросили мы.

Лыжник не смутился:

— Для того, чтоб кто-нибудь

Сильно удивился.

Вот вы бросились за мной

Сходу, без оглядки,

Значит, с чувством новизны

Всё у вас в порядке.

Наши предки

В глубине веков

Превратили мамонтов

В слонов:

Сбрили шерсть,

Загнули бивни книзу

И чуть-чуть добавили

Длины.

Так по их

Пещерному капризу

Появились на земле

Слоны.

Говорят, что мамонты

Исчезли.

Нет, они

В слоновьи шкуры

Влезли!

Гуси к северу летели,

С крыльев перья облетели.

Заприметили луга,

Закричали: "Га-га-га!"

Приземлились — изумились:

— Мы не зря сюда стремились:

Сколько вкусного всего

Наросло тут, ого-го!

Лугом шли, нога к ноге,

Лук щипали, ге-ге-ге,

И глотали, гу-гу-гу,

Лягушачью мелюзгу.

Гуси ели, ели, ели

Сорок дней и две недели.

Крылья густо обросли,

Да поднять их не смогли.

Каждый стал из них раз в двести

Тяжелее утюга.

Вот и топчутся на месте,

Причитая: "Га-га-га!"

Хозяин остриг

Под нулёвку барана.

Он стал гладкокожим,

Навроде варана.

Баран горевал:

Только осень настала,

Вся кожа от холода

Синею стала.

Хозяйка за лето

Наделала пряжи,

Связала жилет шерстяной

Для продажи.

Теперь бедолагу

Она пожалела

И этот жилет

На барана надела.

За снятую шерсть

Он уже не в обиде:

Овечкам он нравится

В этом прикиде.

Я ноль целых две десятых,

А вокруг лесная глушь.

Ночь на шумных перекатах

Разлила густую тушь.

В ерниках зашебуршала,

Зашумела в камыше.

Неуютно как-то стало,

Неспокойно на душе.

Я ноль целых две десятых,

Я почти что круглый нуль,

А в распадках — рёв сохатых,

Топот вспугнутых косуль.

За соседним перевалом

Будто кто грызёт сухарь.

На сосну с тяжёлым треском

Сонно шлёпнулся глухарь.

Костерок едва дымится,

За спиной клубится мрак…

Будь я целой единицей,

Было страшно бы не так.

Но вокруг в лесах косматых

Никаких людских примет:

Я ноль целых две десятых

На квадратный километр.

Эта плотность населенья

Хоть кого сведёт с ума:

Ни зимовья, ни селенья,

Только глушь да эта тьма.

Хоть к походам я привычный,

Но и мне уже невмочь:

Грустно дробью десятичной

Коротать такую ночь!

Люблю поспать в глуши лесной

На тёплой печке земляной.

В тайгу приходит чудо-печь

Не по веленью щучьему:

Ты должен сам костёр разжечь,

Огонь насытить сучьями.

Потом забросить в самый жар

Коренья кедра-стланика,

Чтоб от земли белёсый пар

Валил, как из предбанника,

Нарвать травы, убрать костёр,

Пройтись по углям веником

И бросить сверху белозор,

А лучше клевер с вейником,

Поставить дом походный свой,

Гостиницу дорожную.

И тут в палатке, под травой,

Задышит печь таёжная:

Пахнёт, как летом на лугу

Духмяным зноем клевера,

И ты забудешь про пургу,

Про мокрый ветер с севера.

Ты можешь в дождь костёр разжечь?

Ах, нет? Тогда не жалуйся,

Забудь про эту чудо-печь

И дома спи, пожалуйста!

— Что ты, охотник, принёс из тайги?

— Шкуру оленя, клыки кабарги.

— Ну, а ещё?

— Косача, глухаря.

— Значит, ты вёрсты отмеривал зря

Как твой товарищ?

— Вернулся пустым:

Всё любовался пейзажем лесным.

Белку — смешно! — не стрелял — рисовал,

Нюхал пионы, подснежники рвал,

Щёлкал на плёнку оленей и коз…

— Вот кто с охоты богатство принёс!

В жизни встречались мне почерки разные:

Ровные, рваные, чистые, грязные,

Быстрые, добрые, злые и прочие.

Но полюбил я всех больше — рабочие.

Вот вырастает кирпичная кладка -

Красная, в мелкую клетку тетрадк а,

Чёткая скоропись каменных строчек.

Кто тут работает, чей это почерк?

Память моя, я готов поручиться:

Этот же каменщик строил больницу,

Плот ную кладку — кирпич к кирпичу -

Я от других за версту отличу!

Вот за окном прогудели машины,

Словно галоши, прошлёпали шины.

Кто-то газует, сцепление рвёт,

Кто-то спокойно машину ведёт.

Память моя, поручиться готов я:

Эта машина шофёра Петрова,

Он проработал на ней до седин,

Так её водит он только один!

В брызгах, в сиянии огненных точек

Сварщик находит свой собственный почерк:

Пекарь — в пекарне,

В забое — проходчик,

В небе за тучами — штурман и лётчик.

Чистый ли, ровный, косой ли, кривой -

Почерк в работе у каждого свой!

Кем был твой прадед на Руси -

Свою фамилию спроси.

Есть в каждом классе Кузнецов.

Кто прадед Кузнецова?

Он был из рода кузнецов,

Отец отца отцова.

У Гончарова прадед знал

Гончарный круг и глину.

У Дегтярёва — дёготь гнал,

В дегтярне горбил спину.

Быть может, юный Столяров

И с долотом не сладит,

А прадед был из мастеров,

Он столяром был, прадед.

С пилою Пильщиков дружил,

Мял Кожемякин кожи.

В атаки Воинов ходил,

Стрельцов сражался тоже…

Звучат, как музыка, как стих

Фамилии простые.

Вглядись — и ты увидишь в них

Историю России.

В дни тревоги и печали

Без торжественных звонков

Школы раненых встречали,

Молодых и стариков.

Переполненные болью

Приползали поезда

В чисто вымытые школы,

В тыловые города.

Школы всё тогда прощали:

Крики, слёзы, громкий смех.

Школы к жизни возвращали.

К сожалению, не всех.

Помню, как над нашей школой

Появился красный крест:

Школа стала невесёлой,

Но шумливой, как разъезд.

Замаячили халаты,

Лампы вспыхнули в ночи.

В классах — белые халаты,

А в учительской — врачи.

Школы как бы с полем брани

Породнились в те года.

Их солдаты-ветераны

Не забудут никогда.

Стоит им проехать мимо

И на школу бросить взгляд -

Швы и раны нестерпимо,

Как в те годы, заболят…

Устало на стыках

Состав громыхал.

Составу мальчишка

Рукою махал.

Так делают

Чуть ли не все малыши.

Но этот усердно махал,

От души.

— Забавный мальчонка! -

Сказал машинист.

Помощник добавил, шутя:

— Активист!

И сразу глаза

Потеплели у них:

Припомнили славных

Мальчишек своих.

Наутро опять

Громыхал эшелон.

И снова стоял

Возле насыпи он.

И снова махал

Изо всех своих сил,

Хоть небо намокло

И дождь моросил.

— Замёрз ведь,

Дрожит как осиновый лист.

Сидел бы у печки! -

Сказал машинист.

— Здесь пост у мальчишки,-

Помощник сказал.

И оба нажали

На кнопку "сигнал".

Узнали про мальчика

Все поезда.

Солидно и веско

Гудели всегда.

В окно машинисты

Кричали: "Привет!"

И он энергично

Махал им в ответ.

Однажды,

Когда закапелило с крыш,

На место своё

Не явился малыш.

И сразу замедлили ход

Поезда:

Наверно, с мальчонкой

Случилась беда!

Диспетчер встревожен:

Наметился сбой -

Застряли составы,

Один и другой.

Работу

Таёжный разъезд

Тормозит,

Таёжный разъезд

Остановкой грозит!

Не знает диспетчер,

Что вот уже год

На этом разъезде

Мальчонка живёт.

Что болен мальчонка,

Что жар у него,

Спешат машинисты

К постели его…

Летят телеграммы

Сквозь ветер и ночь:

Мальчонке немедленно

Надо помочь!

И опытный врач

Сквозь чернильную тьму

На быстрой дрезине

Несётся к нему…

Ты слышишь -

Грохочут опять поезда?

Врачи помогли,

Отступила беда.

Разъезду гудят

Поезда за версту,

Ведь друг их, мальчишка,

Опять на посту.

По дороге скачет суп

Из картофеля и круп.

Скачет полем и опушкой,

Через лужи, через брод

С мясом, перцем и петрушкой

И крупой невпроворот.

Посолили суп в Касторной,

Помешали в Тербунах.

Положили перец чёрный

Через сорок вёрст — в Грязцах.

В Седмиховке разогрели,

В Золотухино поели,

А на станции Оскол

Чисто вымыли котёл.

Вьётся дым кудлатой тенью,

Искры сыплются из труб:

На военное ученье

По дорогам скачет суп.

Эти кухни полевые,

В старых шрамах и пыли,

Все дороги фронтовые

В годы грозные прошли.

Под бомбёжками бывали

И в сплошных разрывах мин.

Севастополь штурмовали,

Шли с "катюшами" в Берлин.

Любопытные судачат:

— Это что за бочки скачут,

Сизый дым валит из труб?-

Это с перцем и укропом

К едокам летит галопом

Сытный, вкусный, ароматный,

Боевой солдатский суп!

Самолёт остывал

На весеннем ветру.

Пассажиры досмотр

Проходили в порту.

Как всегда,

Под широкой магнитной дугой

Загорался глазок

То один, то другой.

Вот встревоженно звякнул

Сигнальный звонок.

Человек торопливо

Достал кошелёк.

На подставку широкую

Высыпал медь.

Но звонок продолжал

Беспокойно звенеть.

Человек

У невидимой той

Полосы

Оставлял и пальто,

И пиджак, и часы.

Проходил осторожно,

Как будто летел.

Но тревожный звонок

Всё звенел и звенел!

То была не своя,

А чужая вина:

Это вдруг о себе

Заявила война.

Человеку она

Через множество лет

Как бы вдруг посылала

Печальный привет.

Не гадал и не думал он,

Бывший солдат,

Что осколки с тех пор

В его теле сидят.

И не ведал солдат,

И не знал медсанбат,

Что однажды тревожно

Они зазвенят.

Улетел самолёт,

Улетел фронтовик.

Но остался в ушах

Этот звон, словно крик.

Дым, и грохот, и боль

Наша память хранит.

Сколько минуло лет,

А война всё звенит…

Забайкалье — в куржаке,

Словно в белом парике.

С промороженной опушки

Долетает странный шум,

Словно кто-то колотушкой

По деревьям бум да бум.

То среди седых берёз,

В зарослях рябины

Подрывает дед-Мороз

Ледяные мины.

Лес от стужи посинел,

Задубел, зацепенел,

Как бы в снег по плечи врос,

Запаялся в льдины.

А внизу лежит долинка,

В той долинке есть теплинка,

Дед-Мороз ей нипочём!

А зовут её ключом.

Этот ключ, как дед на печке,

Не озябнет никогда:

Глубоко в подземной речке

Для него бежит вода.

Чтоб зимой не застудиться,

Теплоту он в ней берёт,

И вокруг него толпится

Круглый год лесной народ.

Если нет в лесу теплинки -

До весны мертвы тропинки.

Есть теплинка — есть следы,

Клуб звериный у воды!

Знаю я не понаслышке

О сибирской стороне:

В ней, приветливой не слишком,

Довелось родиться мне.

Климат очень там серьёзный:

То метели, то жара.

И морозы поморозней,

И поветренней ветра.

Но в любой её глубинке,

Где дорогам всем конец,

Есть всегда своя теплинка -

Доброта людских сердец.

1.

Шёл в Сибирь Иван Безродный

Триста лет тому назад,

В край холодный и голодный,

В неизвестность — в белый ад.

Там дороги были плохи,

Различимые едва:

В той безрельсовой эпохе

Шли в Сибирь и год, и два.

Русь всегда была несытой,

И нередко за Урал

Хлебопашец, плетью битый,

От помещика бежал.

Шли гурьбой туда в те поры,

Над собой свершая суд,

Недоимщики и воры,

И тюремный беглый люд.

С ними шёл Иван Безродный,

На ходу глотая снег,

Подневольный, несвободный,

Государев человек.

Во главе лихого люда

Послан был самим Петром

За неведомым покуда

Первым русским серебром.

Где-то около Аргуни,

Без приметы и следа,

Под землёй лежала втуне

Дюже знатная руда.

"От поверхности не близко,

Но пробить возможно штрек" -

Как писал в своей отписке

Очень верный человек.

Поднялось от этой вести

Настроение Петра.

Как не радоваться, если

Нет в России серебра.

Нет и нет!

Воюем шведа,

И, заглядывая вдаль,

Нам во имя той победы

Отливать пора медаль.

А хулители при этом

Ухмыляются хитро,

Де пускаем мы на это

Покупное серебро.

Ан своё нашлось в Сибири!

И добыть его пора.

Может, даже в целом мире

Нет такого серебра.

Потому в артели сводной,

С голодухи чуть живой,

И идет Иван Безродный,

Молодой да деловой.

2.

Побили шведа-супостата,

Но прежде весть пришла о том,

Что стала Русь и впрямь богата

Своим, домашним, серебром.

Его на зависть всей Европе

Нашли, проделав длинный путь,

В местах, где ковыряла копи

С земли исчезнувшая чудь.

Монетный двор медаль чеканил,

А на Аргунь явилась весть,

Что-де Безродный в Лету канул,

Что был Иван, да вышел весь.

Но как из наших дней неблизких -

Ведь то событие старо! -

Найти того героя в списках

Людишек, везших серебро?

По трактам, скованным морозом,

С Аргуни в стольный град Петра

Они тогда везли обозом

Тугие слитки серебра.

Им из Сибирского Приказа -

Листаю пыльные дела -

По высочайшему указу

Награда выдана была.

Вот этот длинный список сводный,

Кого в том списке только нет!

Но где же наш Иван Безродный

И где искать пропавший след?

Постой, а это что за чудо:

Среди известных мне стрельцов

В него попал невесть откуда

Другой Иван — Сибиряков.

Терзаюсь я, листая списки:

Сбежал Безродный? Пал в бою?.

И вдруг из частной переписки

Я эту тайну узнаю.

Сам Пётр Безродного приветил.

Он у Монетного двора

Стоял в тот день, от счастья светел,

Смотрел на груды серебра.

Нева дымилась от тумана,

Как Енисей у диких скал.

Пётр безошибочно Ивана

В толпе немалой угадал.

— Твоя усердная заслуга

Явила нам достойный клад.-

И обнял Пётр его, как друга:

— Ты заслужил больших наград.

Тебе я промысел свободный

Даю от податных трудов.

Но ты отныне не Безродный,

Отныне ты — Сибиряков!

Тебе открыта вся Россия,

Иди хоть в Тверь, хоть в Колыму,

Верши дела свои большие

По усмотренью своему.

В Чукотке будешь ли, в Коломне,

Среди косцов ли, моряков,

Везде и всюду свято помни,

Что ты теперь — Сибиряков.

Ты как бы сын всея Сибири!

Хоть далека она пока,

О ней узнают в целом мире,

В ней всяких кладов — на века!

3.

Иван Сибирь исколесил

И вдоль, и поперёк.

В чертёж Сибири заносил

Скупую сеть дорог.

В нём вызывала Ангара

Особый интерес.

Он обозначил шивера,

Где после встанут ГЭС.

Нашел на Маме мусковит

Прозрачнее, чем лёд,

Что дорогой, нарядный вид

Хоромам придаёт.

А позже у витимских скал

Железо приглядел.

И чёрный камень отыскал,

Что пламенем горел.

Оттуда двинулся на Обь,

И там в глухой ночи,

Сплутав, попал в такую топь,

Хоть караул кричи.

Но в топи той увидел он

Волшебные огни.

Как будто нынешний неон,

Вдруг вспыхнули они.

Огонь то вспыхивал, то гас.

И, подыскав слова,

Он записал: "Болотный газ

Способней, чем дрова".

В ту ночь и в следующий день,

Когда он там плутал,

Он нефтеносную Тюмень

Потомкам открывал.

И не его была вина,

Его вины в том нет,

Что вновь отыщется она

Лишь через триста лет.

Скажу я, как бы сделав шаг

Во глубину веков:

Был настоящий сибиряк

Иван Сибиряков!

4.

Я копался в архивах снова,

Я пытался узнать из книг

По Степана Сибирякова -

Что он сделал, чего достиг?

Был обязан прожить толково

Сын Ивана Сибирякова!

А и впрямь он толково жил.

Честен был и в большом и малом.

В Селенгинске Степан служил.

С кем бы думали?

С Ганнибалом!

Тот арапом был у Петра.

Умер Пётр- Ганнибала в ссылку.

Дали попросту по затылку:

"Прочь с царёва пойди двора!"

Прадед Пушкина, генерал,

Строил он в Селенгинске крепость.

А ведь это была нелепость,

О которой он точно знал:

До границы три дня пути,

К ней хунхузам не подойти!

Тут к нему и пришёл Степан:

Де навряд ли сей форт сгодится,

Надо вычертить добрый план,

Чтоб прикрыта была граница.

По опасным пройти местам,

Где хунхузы творят потравы,

Да заимки поставить там,

Гарнизоны, сиречь заставы.

План, конечно, не так-то прост,

Но ведь люди там, скот и жито.

Надо, чтобы на сотни вёрст

Вся граница была закрыта!

Сна не ведал Сибиряков.

Ради пользы, не ради славы

Уговаривал мужиков

Строить всюду посты-заставы.

Те посты, как грибы росли

Вдоль границы, вдоль всей земли.

И однажды, когда хунхузы

На Иркутск волокли возки,

Взяли их потайные грузы

Пограничные мужики.

— Всё! — сказал им Сибиряков,-

Навсегда ваши карты биты,

Контрабанде пути закрыты,

Вдоль Сибири сплошной засов!

С той поры на замке граница,

Путь надёжно врагу закрыт.

За черту эту только птица

Без опаски перелетит.

5.

Я все дела свои забросил,

В архивах роясь без конца:

Потратил зиму, лето, осень

На поиск сына и отца.

У них, возможно, есть и внуки,

Но не для них же я живу,

Ведь я протру в архивах брюки,

Пока найду их родову!

Пускали шутки острословы.

Я говорил им: "Вы правы",

А сам искал Сибиряковых

В архивах Томска и Москвы.

В Тобольске был и в Красноярске.

Насквозь в архивах пропылён,

Я рылся там в указах царских,

Листал газеты тех времён.

И верил: поздно или рано

Я буду тем вознаграждён,

Что отыщу родню Степана.

И отыскался сын Семён!

С обложки старого журнала

Смотрел рисованный портрет

Того, кто прожил очень мало,

Каких-то двадцать с лишним лет.

Нет, он совсем не знал дуэлей,

Его сгубило не вино:

Он был убит в атаке смелой

В сраженье под Бородином.

Он не решил исхода боя,

Сибирской сотни рядовой,

Но он прикрыл страну собою

Ещё в Отечественной той.

И вот, как божеская милость,

В тот самый траурный момент

На белый свет дитё явилось -

Как отмечал корреспондент.

Спасибо дяде из журнала

За эту крохотную весть.

Такой зацепки очень мало,

Но отправная точка есть.

Искать иглу в траве — не шутка.

Прошел ещё не малый срок

И я узнал, что от малютки

Пошёл ещё один росток.

Не рудознатец он, не воин,

Мир в красках не отображал,

Но он был прадедов достоин

И честь России поддержал.

6.

Был Александр Сибиряков

Из семижильных мужиков,

И вскоре стал богатым,

Поскольку сам шурфы копал,

А после просто промышлял

И серебром, и златом.

Он знал Сибирь и Колыму.

Стекалось золото к нему

Почти что отовсюду.

Он добрым был. И оттого

Намного лучше у него

Жилось простому люду.

А сам он очень скромно жил,

С людьми учёными дружил,

Вникая в их заботы.

Сам островов не открывал,

Но открывателям давал

И шлюпки, и вельботы.

Куда б их замысел не вёл -

В пролив Берингов ли, на Псёл,

Во Влтаву или Нарочь,

На Диксон, в устье ли Оби -

Все шли к нему: "Уж пособи

С финансами, Михалыч".

Он покупал им все, что мог,

От парусов и до сапог

И в радости, и в горе.

И вот пришла однажды весть:

"Мы новый остров в вашу честь

Назвали в Карском море".

Он умер, в общем, молодым,

Поморы плакали над ним,

Слез горьких не скрывали.

А после смерти ледокол,

Что к нам из Англии пришёл,

В его же честь назвали.

Почти среди сплошного льда

За ним обычные суда

Шли четверть века строем.

Он деловито лёд рубил,

Хоть и стальной, а жизнь любил,

И принял смерть героем.

7.

Как умирают корабли?

При шторме, при тумане,

От берегов родных вдали,

В открытом океане.

Иной за тридевять земель

Найдёт неведомую мель,

С другим столкнётся кораблём

И оба-два идут на слом.

"Сибиряков" трудягой был.

С охотничьим задором

Со зверобоями ходил

Студёным Карским морем.

И все ветра переборя,

Хоть шторм трепал жестоко,

Однажды бросил якоря

В порту Владивостока.

За всю историю — впервой!

И награждён был, как герой.

Потом опять на север шёл,

Где так нужна отвага,

Орденоносный ледокол,

Арктический трудяга.

Возил он грузы.

Но война

Всю жизнь сломала вскоре.

Как грозный вал пришла она

И в Северное море.

Шёл ледокол, на ход не скор,-

Слепил порошей ветер.

И с чёрной свастикой линкор

В открытом море встретил.

Он был линкору не чета,

Хоть и поставил пушки -

Морской конёк против кита,

Подобие игрушки.

Затмив собою целый свет,

Шёл знаменитый "Шеер",

Бурунный оставляя след,

Как будто белый веер.

Буксирный трос, стальную нить,

Спустил громила грозный,

Для хвастовства решив пленить

Корабль орденоносный.

Но в этот миг "Сибиряков",

Дослав снаряды споро,

Из небольших своих стволов

Пальнул в корму линкора.

Смотал буксирный трос линкор -

Не ожидал такого!-

И бронебойные в упор

Всадил в "Сибирякова".

8.

Забыть ли тот далёкий год,

Когда Иван Безродный

Явил сибиряковский род,

Надёжный, благородный?

Гостеприимны и щедры,

Во всех делах толковы,

По всей России с той поры

Пошли Сибиряковы.

Стволы таёжные растут

Прямые, словно слеги.

Но иногда от них идут

Побочные побеги.

Пошли Сибирцевы вот так,

Писатель Мамин — Сибиряк…

Но главное не в этом.

Сибиряков был рыбаком,

Молотобойцем, моряком,

Художником, поэтом.

Бороться за господ своих

Не шли Сибиряковы,

За что заковывали их

В тяжёлые оковы.

И возле крохотных станков,

И у большого стана

Везде он есть, Сибиряков,

Прародственник Ивана.

Недавно я в Сургуте был,

В поход с ребятами ходил,

Встречался в школах новых.

Спросил мальца:

— Ты кто таков?

— Кто я таков? Сибиряков!

Из тех Сибиряковых!

Все на подъём у нас легки,

Трудяги, острословы,

Как, впрочем, все сибиряки

И все Сибиряковы.

Сибирь опять к себе зовёт

Как в тот, давно минувший год!

От заставы до заставы,

Через горы и леса

Протянулась эта пашня,

Следовая полоса.

Эта пашня, словно пояс

Опоясала страну.

Боронят её всё время,

Пашут каждую весну.

Пашут, пашут, но не сеют

Ни пшеницы, ни овса:

Словно чистый лист тетрадный

Следовая полоса.

Жарким днём,

Холодной ночью,

В предрассветные часы,

Не спеша идут дозоры

Вдоль контрольной полосы.

Умирает след на камне,

На отглаженном шоссе.

Но зато, как на ладони -

На контрольной полосе.

Пограничному дозору

Всё расскажет полоса:

След оставил нарушитель

Или рыжая лиса.

Если враг — ему наряды

Перекроют все пути.

Никуда ему не деться,

Не укрыться, не уйти!

Пусть всегда она пустует,

Следовая полоса:

Есть у нас другие пашни

Для пшеницы и овса.

Пусть спокойны будут люди

В шахте, в поле, на току:

Эта пашня — пашня-воин-

Днём и ночью начеку!

У знамени части

Стоит часовой,

Вчерашний мальчишка,

Солдат молодой.

Надеть гимнастёрку

Пришёл его срок.

Стоит в карауле,

Подтянут и строг.

Война не коснулась

Его самого.

Когда-то лишь дед

Воевал у него.

А знамя бывало

В сраженьях таких,

Что маршалы пишут

Доныне о них.

Стоит он и, кажется,

Слышит слова:

— Столица за нами,

За нами Москва!

Погибнем, но нашей

Москвы не сдадим!

И застит их лица

Сиреневый дым.

Вот знамя у Волги,

А вот у Днепра.

В атаки идут с ним

Под крики "ура".

Взрываются бомбы,

Грохочет тротил.

У мертвого знамя

Живой подхватил!

Стоит у святыни

Солдат молодой.

Проходит по штабу

Полковник седой.

Глядит на солдата:

Безусый юнец,

А тоже ведь знает,

Чем пахнет свинец.

Всё дальше в былое

Уходит война.

Замыта на знамени кровь,

Не видна.

Но память не выветрить,

Память жива.

Где б мы ни служили -

За нами — Москва!

Аты-баты, шли солдаты.

Аты-баты, у реки,

Аты, сняли маскхалаты,

Баты, сняли вещмешки.

Влезли в воду, аты-баты,

И устроили возню.

Аты-баты, в ней солдаты

Превратились в ребятню!

Их мешки и гимнастёрки

Как бы сами по себе

Загорают на пригорке,

На какой-то городьбе.

А Серёжи, Пети, Вани

На глазах у рыбаков

В речке плещутся, как в бане,

Ловят раков и мальков.

Расшумелись, аты-баты,

Увлечённые игрой.

Вдруг — команда, и солдаты

В пять минут равняют строй..

Все стройны, молодцеваты

И слегка напряжены…

Это вам не аты-баты,

А защитники страны!

Засыпан пылью и песком,

Дождями иссечён,

С кургана, как перед броском,

На степи смотрит он.

Глядит глазницами бойниц

В полуденную синь.

А из пустых его глазниц

Уже растёт полынь.

Насквозь пробит бронеколпак,

В отсеке боевом

Разбита дверь…

А было так:

Шёл через эти степи враг

Нахально, напролом.

Его огнём отрезал дот,

Прикрыв бойцов собой.

Он знал, наверно, что умрёт,

Но принял этот бой.

Его хотели сковырнуть,

Стереть с лица земли:

Прямой наводкой били в грудь,

Из огнемётов жгли.

А он, контужен, оглушён,

Их поливал свинцом.

И наступавший батальон

Уткнулся вниз лицом.

Свистели мины и шрапнель,

Кровоточил бетон.

Он дрался несколько недель,

Врагами окружён.

Чтоб окончательно добить

Упрямый этот дот,

Его трусливо стал бомбить

Фашистский самолёт.

Разбиты двери, дым идёт

Из бронеколпака.

Смертельно ранен русский дот,

Но бьёт наверняка.

Убитый бомбой наповал,

Поверженный в траву,

Он и тогда им закрывал

Дорогу на Москву!..

В степи, расстрелянный в упор,

Убитый дот лежит.

Лежит, как будто до сих пор

Дорогу сторожит.

В стрелковом полку

Воевала корова.

В атаках, конечно,

Она не бывала:

Стояла в окопе,

Жевала полову,

В бидон молоко

Понемногу давала.

Её б молока

И на взвод не хватило,

Делили больным его

Чуть не по ложке:

Она прибрела

Из немецкого тыла,

Не раз попадая

В пути под бомбёжки.

Бойцы приходили

Смотреть на бурёнку.

Давали ей хлеба

И тихо вздыхали.

С тоской вспоминали

Родную сторонку,

Где скот разводили

И землю пахали.

Когда прозвучало

Волшебное слово

"Вперёд!"

И проклятых фашистов

Прогнали,

Стоявшую с ними

В окопе

Корову

На каждом привале

Бойцы вспоминали.

И нынче, когда они

Встретятся снова,

Усядутся рядом,

Как прежде бывало,

Бойцы вспоминают

И эту корову,

Которая им

Воевать помогала.

Бронзовые люди

Стоят на площадях,

Лежат за пулемётом,

Сидят на лошадях.

В ушанках,

Бескозырках,

С открытой головой

Стоят с войны гражданской

И первой мировой.

А эти — в сорок первом

Взошли на пьедестал:

Шинели не обтёрлись,

Не потускнел металл.

И нету ни сединки

На молодых висках:

Они как новобранцы

В тех бронзовых войсках.

Они при жизни были

И проще, и земней -

Намного ниже ростом

И лицами светлей.

Теперь они большие -

До бронзы доросли,

Чтобы могли их видеть

Народы всей земли.

У этих новобранцев,

У бронзовых ребят,

Ещё доныне живы

То мать, то сын, то брат.

Они сюда приводят

Племянников, внучат.

Но бронзовые люди

И с внуками молчат.

Они своё сказали

Гранатой и штыком.

Поэтому спокойно

Мы на земле живём.

Это самый важный пост

В центре Волгограда:

Величавый обелиск,

Низкая ограда.

Охраняет этот пост

Воинскую славу

И под номером один

Числится по праву.

Скорбно тёмную листву

Приспустили клёны.

Спят под клёнами полки,

Роты, батальоны.

Спят безусые юнцы

И седые деды.

Не увидели они

Будущей победы.

Всё для них за той чертой

Навсегда застыло:

Слева бой и справа бой,

Диверсанты с тыла.

По окопам и домам

Град свинцовый хлещет.

И Берлин ещё не взят

В огненные клещи.

И, ликуя, не гремит

Тот салют победный:

Это их передний край,

Их рубеж последний…

Их покой, их вечный сон

Стерегут живые:

Возле Вечного огня

Встали часовые.

Чуть пытливо на меня

Смотрят из-под касок.

Рядом с ними я стою,

Будто бы подчасок.

Не смущайтесь:

Просто мне

Отогреться надо

У священного огня

В центре Волгограда.

Потому что где-то тут

Братская могила

Моего отца тогда

Так же приютила.

Вы позвольте мне чуть-чуть

Взять земли с могилы:

От земли богатыри

Набирались силы.

Пусть поможет побеждать

И в большом и в малом

Эта горсть земли святой

Пополам с металлом!

Воевал портной иголкой:

Он в походах боевых

Штопал дырки от осколков

На шинелях фронтовых.

Ставил латки и заплатки.

А ещё из-под иглы

Выходили плащ-палатки,

Маскхалаты и чехлы.

Но с такою же сноровкой

И с таким же мастерством

Он орудовал винтовкой

И гранатой, и штыком.

Воевал сапожник шилом,

И неплохо воевал:

Сапоги солдатам шил он

И подмётки подбивал.

Перетягивал головки

И союзил переда.

Разумеется, винтовка

Под рукой была всегда.

У котла сражался повар,

Кухню спрятав за леском:

Пищу воинам готовил

По походному, с дымком.

Спать нередко хлебопёки

Не ложились до зари.

Но всегда бывали к сроку

Тёплый хлеб и сухари.

И под Ровно, и под Нарвой,

И в сраженье под Москвой

Вместе с армией ударной

Шёл солдат-мастеровой.

Потому что без иголок

И густых солдатских щей

Был бы путь куда как долог

До берлинских площадей!

— Ветряная мельница,

Как живётся-мелется?

— Да никак не мелется,

Я едва жива:

Прохудились лопасти,

Стёрлись жернова.

Ветряки у мельников

Больше не в чести…

Водяную мельницу

Лучше навести.

— Водяная мельница,

Как живётся-мелется?

— Ни о чём не спрашивай,

Милый человек,

Я уже на пенсии,

Доживаю век.

Колесо не вертится,

Тина на оси…

Паровую мельницу

Лучше расспроси.

— Паровая мельница,

А тебе как мелется?

— А никак не мелется,

Я уже стара:

Маховик раскручивать

Отошла пора.

Нынче в элеваторы

Возят урожай…

На электромельницу

Лучше поезжай!

— Нет, спасибо, мельница,

Я не к ней спешил:

Я её прабабушек

Навестить решил.

Стерлись не от праздности

Ваши жернова,

И пора сказать о вас

Добрые слова.

Я люблю тебя, моя Родина,

Так как мать свою любят дети,

Справедливая, благородная

И единственная на свете.

В твоём светлом и добром имени

Шелест леса и шум прибоя.

В трудный час позови меня,

Я прикрою тебя собою.

Память прошлого в нас жива ещё,

Ты любому дороже жизни.

Только нынче, друзья-товарищи,

Мало просто любить отчизну.

Надо, чтобы ей были отданы,

Разум, сердце твоё и сила,

Чтоб ответно тебя и Родина

По-отечески полюбила

Если нет у неё взаимности,

Значит, ты ничего не стоишь,

И по глупости, по наивности

Словом Родину беспокоишь.

Кто сказал, что пахнут ветры

Просто полем,

Просто морем,

Тишиной,

Мерцаньем зимним,

Пожелтевшей лебедой,

Небом,

Выстиранным ливнем.,

Глиной,

Галькою,

Водой?

Пахнут ветры сенокосом,

Сизым тракторным дымком,

Сталью, вымоченной в росах,

Прокопчённым камельком.

Пахнут ветры лопастями

Просолившихся винтов,

Мокрой палубой,

Сетями,

Остриями гарпунов.

Керосиновым угаром,

Рыжей угольной золой,

Жирной нефтью,

Мятым паром,

Солидолом и смолой.

Тёплым розовым батоном,

Краснощёким калачом,

Штукатуркой и бетоном,

Цинком,

Охрой,

Кирпичом.

Пахнут ветры солью,

Потом,

Углем,

Шпалами,

Стеклом.

А сказать точней -

Работой,

Человеческим теплом.

Через степи на восток

Пробирался ручеёк.

Незаметный,

Робкий,

Тихий

Полз по травам, не дыша,

Мимо вербы, облепихи

И метёлок камыша.

Удивлённое болото

Сонно булькало вослед:

— Как тебе бежать охота,

Тратить силы столько лет?

Заворачивай в долину,

Лучше места не найдёшь,

Там на дне накопишь тину,

Сверху ряской зарастёшь.

Застоишься,

Зацветёшь,

Преспокойно заживёшь!

— Нет, болото, не могу:

К океану я бегу.

Мне ещё увидеть надо

Горы, скалы и тайгу!

И опять по мокрой тропке,

Через камни и песок,

Он пополз -

Беззвучный,

Робкий,

Незаметный ручеёк.

Солнце жгло его в дороге,

Иссушали верба, мох.

Стал сдавать он понемногу,

Высох,

Съёжился,

Заглох.

Еле-еле ручеёк

Взял последний бугорок.

А к нему бежит вприпрыжку,

Разговорчив и кипуч,

Мокрый, всклоченный братишка,

Молодой таёжный ключ!

Обнялись, расцеловались,

Побежали — прыг да скок -

Через горы и долины,

К океану — на восток.

Через несколько ночей

К ручейку пристал ручей.

Шла, журча, на юг речонка,

Завернули:

— К нам, сестрёнка!

А потом их стало шесть,

А потом уже не счесть —

Заплескались, забурлили

В берегах большой реки,

Вверх и вниз по ним поплыли

Лодки, баржи, челноки.

А когда рассветом ранним

Повстречались с океаном,

Их, трубя, встречать пришли

Великаны корабли.

А болото?

Что болото!

Не бежало,

Не текло,

Всё дремало,

Оттого-то

Ржавой ряской заросло.

Человек, что мне построил дом,

Был чужим,

Он не был мне знаком.

Но с улыбкой светлой на лице

Думал он о будущем жильце.

Был не друг и вовсе не родня

Тот, кто шил рубашку для меня.

Но и он, орудуя иглой,

Обо мне подумывал порой.

Никогда нигде я не встречал

И того, кто туфли мне тачал.

А ведь он с собой наедине

Размышлял частенько обо мне.

Сколько их, друзей, в моей стране

Что всё время помнят обо мне!

Да и я ведь думаю о них,

Сочиняя песню или стих.

Пролетает самолёт

Высоко-высоко.

Как, наверное, ему

В небе одиноко!

Скалы голые внизу,

Да леса, да горы.

Оглушительно ревут

От тоски моторы.

Видно, знают, что случись

Что-нибудь в дороге,

Им ни с неба, ни с земли

Не придёт подмоги…

Самолёт, не упади,

Самолёт, мужайся,

Поднимайся не спеша,

Медленно снижайся!

Ты следи за ним, Земля,

Днями и ночами,

Путь указывай ему

Радиолучами.

Одинокому, ему

В небесах несладко.

Пусть же будет у него

Мягкою посадка!

В приоткрытое окно

Ребятне смотреть смешно:

Дяди в кубики играют,

Как ребята в детсаду.

Пирамидки собирают,

Дуют в детскую дуду.

Тёти песни напевают,

Куклам платьица кроят.

Чистят, гладят, наряжают

Ватных кукол и котят!

Но не смейтесь: эти тёти

На ответственной работе.

Не забавы детской ради

В этот дом приходят дяди.

Люди делают игрушки,

Им забавы не с руки:

Выпускают погремушки,

Лейки, кубики, совки.

Даже в трудный, грозный час

Люди думали о вас.

Укрываясь от бомбёжек

И немецких батарей,

Кукол делали, матрёшек

И игрушечных коней.

Шли на фронт машины, пушки,

Мир спасая от беды.

А весёлые игрушки

Отправлялись в детсады.

Так что это не игрушки -

Делать детские игрушки.

Сгорела свеча.

На работе сгорела.

Дотла,

Без остатка -

Обычное дело.

Сгорела, как тысячи свечек.

Однако…

Их было пятнадцать,

Противников мрака.

Пятнадцать ровесниц

Из сала и воска

В прохладной тени

Мелочного киоска.

Под шорох мышиный

Вздыхали подружки:

— Попасть бы на службу

В квартиру к старушке!

В квартиру со светом,

Но с тёмным чуланом,

Чтоб хоть для блезиру

Работа была нам!

И только одна заявила, горда:

— Я лучше сквозь пол

Провалюсь от стыда!

Упала с прилавка

И в тёмном углу

Осталась лежать

На холодном полу.

Подружки устроились

В пыльных чуланах

На рваных рогожах

И ватниках драных.

И очень гордились соседством:

Ведь в зале

Стоваттные лампы,

Как солнце, пылали!.

А время летело.

И как-то к киоску

Пришёл незнакомец,

Куря папироску.

Расстроенный,

В пальцах он мял её

Нервно:

— Свечей и у вас

Не осталось, наверно?

Вот жалость!

В тайгу

На рассвете

Лечу,

Хотя бы одну

Отыскали свечу!

Свеча встрепенулась.

По доскам стуча,

К ногам продавца

Подкатилась свеча.

И вот опустилась

На дно рюкзака,

Чтоб завтра, с рассветом,

Лететь в облака.

Подружки в глаза

Не видали воды.

Скучали на полках,

От пыли седы.

А там, за хребтами,

В чащобе лесной,

Пять суток шёл дождь

Проливной,

Навесной.

И свечке

Там некогда было скучать -

Должна была свечка

Людей выручать:

В кисель превратились

За несколько дней

Тугие пакеты

Сухих батарей.

Геологи -

Так их,

Таёжников,

Звали -

На новенькой карте

Значки рисовали:

Тут горы,

Тут скалы,

Здесь падь,

Здесь родник.

Тут будет посёлок,

Тут — новый рудник!

Свеча

Под унылую песню

Дождя

Пылала в палатке,

Себя не щадя.

И люди просили:

— Подольше свети -

Нам надо на карту

Завод нанести!

Но вот нарисован

Последний значок.

И сник,

Трепыхнув,

Золотой язычок.

Погас, чтоб потом,

Через несколько лет,

Пришёл в эту глушь

Электрический свет…

Сгорела свеча.

А могла не сгореть.

Могла,

Как подруги,

Тихонечко тлеть,

Пылиться в чулане,

С мышами дружить…

Но только не стоит

Для этого жить!

Вы посмотрите, как она

Легка, воздушна.

Как по мелодии плывёт,

Смычку послушна.

Как осторожны и легки

Её движенья.

Она идёт, летит, плывёт

Без напряженья!

Когда закончится балет,

Заметит кто-то,

Что это отдых у неё,

А не работа.

А вот была б она швея

Или ткачиха,

Тогда б узнала, что к чему,

Хлебнула лиха.

Откуда зритель может знать,

Что балерина

Лишь перед ним быстра, легка

И так картинна.

Что напряжённей и трудней

Её работа,

Чем у шахтёра, чабана

И у пилота.

Все репетиции её

И упражненья -

До исступленья, но ещё

Не выступленье.

А вот на сцене у неё -

Самосожженье.

Уходят все, она сидит

В изнеможенье!

Она сидит, себя клянёт,

Вздыхая тихо,

Что не доярка, не швея

И не ткачиха.

Сидела в зале бы она,

Рукоплескала

И балерину отдыхать

Не отпускала…

Птицы-вороны живут

По триста лет,

Словно выдан им

В бессмертие

Билет.

И галдят они, бывает,

И кричат.

Но о самом главном

Каменно молчат.

Вот уселся старый ворон

На амбар.

Ничего сказать не может,

Кроме "Кар-р!"

А ведь столько видел

Ворон на веку,

Что не снилось

Никакому старику.

Может быть,

Над Лобным местом

Он кружил,

Когда Разин свою голову

Сложил.

Очень может быть,

Что видел

С каланчи,

Как казнили Пугачёва

Палачи.

Шведский говор под Полтавой

Слышал он.

Видел, как в Россию шёл

Наполеон.

И падение Москвы,

И тот пожар

Видел сверху

И кричал ворчливо:

"Кар-р!"

Ворон-ворон,

Ты — история сама.

Почему тебе не дадено

Ума?

Ну-ка вспомни,

Ну-ка, ворон, расскажи,

Как мой прадед

Умирал возле межи.

Расскажи, как шёл на каторгу

Мой дед

И над ним сошёлся клином

Белый свет.

Расскажи, как бил фашистов

Мой отец.

Как в висок вошёл

Расплавленный свинец.

Глупый ворон -

Что со странной птицы

Взять? -

Ничего-то он не может

Рассказать.

Поклюёт зерно -

Садится на амбар

И заводит, как при Разине,

Кар-р, кар-р!

В центре города Квача

Возвышалась каланча.

Десять лет и две недели

В славном городе Кваче

День и ночь стоял пожарник

На пожарной каланче.

День и ночь смотрел пожарник

То на юг, то на восток -

Не поднимется ли к небу

Подозрительный дымок?

Не зажглись бы крыши дач,

Не сгорел бы город Квач!.

Десять лет и две недели

Не смыкал пожарник глаз,

Нёс он вахту боевую

В ранний час и в поздний час.

А вчера в дождливый полдень

В центре города Квача

Каланча оделась дымом

И сгорела, как свеча.

Был вчера в зоопарке

День открытых дверей.

И теперь в зоопарке

Нет ни птиц, ни зверей.

В липовой лодке

Плыли селёдки.

Бычки, осьминоги

На вёслах сидели.

Тунцы и миноги

В бинокли глядели.

Белуги рулили,

Мурены дремали.

Треска и хамса

Паруса поднимали.

Они бы в тот день

Океан переплыли,

Лежали на пляже,

Лимонную пили,

Да утром спросонья

Толстушка-горбуша

Кита увидала

И крикнула:

"Суша!"

Все кинулись к борту,

Накренили лодку

И в воду столкнули

Хамсу и селёдку.

И следом свалились

Бычки, осьминоги,

Мурены, горбуши,

Тунцы и миноги…

С тех пор океан

Бороздят пароходы

И цедят сетями

Солёные воды -

Всё ищут

Пропавшую

Без вести

Лодку,

Бычков,

Осьминогов

Хамсу

И селёдку.

Когда-то я держал волков,

Как держат кур -

В ограде.

Пятьсот четырнадцать голов

Насчитывалось в стаде!

Я их гонял пасти на луг,

На пашни, в огороды:

Пускай едят гусиный лук,

Овёс и корнеплоды.

В жару их прятал под навес,

В метель спасал в овраге:

Ведь если их отпустишь в лес,

Заблудятся, бедняги.

Махал косой, забыв про сон,

С рассвета до рассвета -

Пятьсот четырнадцать копён

Я ставил им за лето!

Я не волчарню, а дворец

Построил им в те годы,

Чтоб уберечь их от овец,

Спасти от непогоды.

Да вот не спас, не уберёг:

Однажды в час полночный

Овца явилась на порог,

Засов взломала прочный,

Передавила всех волков,

Со шкурами сжевала

И пятисот моих волков

Как будто не бывало!

Они в одном селе живут.

Их все лентяями зовут.

А между тем у них забот,

Как говорится, полон рот.

Один — всё лето, сев в ушат,

Пасёт в болоте лягушат.

Другой не покладая рук,

Растит полынь и дикий лук.

Уехал третий на покос:

Кормить травой задумал ос.

Четвёртый тоже не сидит:

Собаке посох мастерит.

Шестой запряг в арбу быка,

На свалку возит облака.

Седьмой костюм из дыма шьёт.

Восьмой в колодец воду льёт.

Девятый в ступе лёд толчёт.

Десятый уголья печёт.

Ушёл одиннадцатый в лес

Кроить берёзовый отрез.

А самый старший на печи

Сшивает дратвой кирпичи.

Лодырь яйца в город вёз

На ленивых лошадях.

По жаре тащился воз

Две недели. И когда

Он привёз их в магазин,

Яйца прямо на глазах

Разлетелись из корзин,

Разбежались кто куда!

Вчера я в гостях чаёвничал.

Сначала, конечно, скромничал,

Потом разошёлся вдруг:

Печеньичал и конфетничал,

Какавничал и кофейничал,

Вареньичал,

Шоколадничал,

Арбузничал,

Виноградничал.

Прощаясь, заметил друг:

— Спасибо, что не был скромницей!

Ты звал меня в гости, помнится?

Приду к тебе холодильничать,

Подвальничать, морозильничать:

Твой опыт — чего кокетничать? -

Научит меня буфетничать.

Забавная новость, -

Вы слышали новость? -

Нашли доктора

У слонёнка

Слоновость!

Он этой болезнью

Болеет с пелёнок.

Он может в слона

Превратиться,

Слонёнок!

Вы слышали новость? -

Доносятся слухи,

Как будто совсем

Облысели лысухи.

Как будто бы рак

Обнаружен у рака,

Как будто бы рак

Умирает от рака!

Ещё одна новость:

Как стало известно,

Горбы у верблюдов

Растут повсеместно.

Медведь косолапостью

Болен серьёзно.

Им надо лечиться,

Покуда не поздно!

Последняя новость

Куда как приятна:

Очки всем кротам

Выдаются бесплатно.

Теперь могут есть

Что угодно беззубки:

Им — тоже бесплатно -

Дают мясорубки.

Прокатиться как-то дали

Мне друзья мои МОПЕД:

МО — мотор, а ПЕД — педали,

Вот какой в нём был секрет.

Крутанул я ПЕД (педали)

И завёлся МО (мотор).

И с МО — ПЕДом этим стали

Мы спускаться под бугор.

Вдруг ужасный треск раздался,

Пыль пошла из-под колёс.

МО в пыли лежать остался,

ПЕД свалился под откос!

Мы с трудом мопед собрали.

Правда, в нём с тех самых пор,

Где мотор был, там педали,

Где педали — там мотор.

И поскольку в нём слепилось

Всё навыворот, само

Имя новое явилось:

Был МОПЕД, а стал ПЕДМО.

Знает их любой читинец,

Их не спутаешь ни с кем:

Юный сын, как дед, морщинист,

Старый папа юн совсем.

Папа делает зарядку,

С гирей прыгает вприсядку,

Обтирается водой -

Как не будешь молодой!

Сын давно забыл гантели,

Любит нежиться в постели,

Прокоптился табаком -

Как не будешь стариком!

Вот заходят в магазин

Юный папа, дряхлый сын.

Покупатели смеются:

Покупает папа бутсы,

Гири, лыжи;

Сын — жилет,

Грелку, трубку и кисет.

Вот они в автобус сели.

Пассажиры зашумели:

Уступают сыну место

Бабка,

Внучка,

Инвалид.

Дряхлый сын садится в кресло,

Папа рядышком стоит!

На комиссию вчера

Их водили доктора.

Академики гадали,

Кто отец из них, кто сын.

Девятнадцать папе дали,

Сыну семьдесят один.

Вся Чита теперь хохочет:

Сын о пенсии хлопочет,

На курорт путёвку ждёт.

В турпоход отец идёт.

Копилку я купил.

Смешинки в ней копил.

Копилку выкрал вор.

Хохочет до сих пор!

Быть может,

Земля наша сделана

Прочно

И нужен ремонт ей,

Как тигру галеты,

Но всё же прошу

Академию срочно

Назначить смотрителя

Нашей планеты.

Всегда проверяется

Автомашина,

Уход получают станок,

Экскаватор.

А тут без присмотра

Такая махина,

Которая крутится

Как вентилятор!

А если порвут невзначай

Ураганы

Обвязку планеты -

Меридианы?

А если прогнили уже

Параллели

И лопнуть готовы

При первой метели?

Лопнет обвязка,

Гнилая и старая,

И будет не просто поломка -

Авария!

Станет Земля,

Как коробка, квадратной,

Больше не радуя

Формой опрятной.

Ящиком спичечным,

Кубом,

Гармошкой

Или какой-нибудь

Плоской лепёшкой.

Северный полюс

Встретится с Южным.

Обруч-экватор

Станет ненужным.

Станет ненужной

Крепкая ось,

Что землю, как гвоздь,

Протыкала насквозь!

А без неё

Прекратится

Вращение,

Начнётся ужасное

Землекрушение.

Реки заявят:

— Бежать неохота!

Висла и Дон

Превратятся в болота.

Килиманджаро,

Казбек и Монблан

Вместе с Памиром

Нырнут в океан.

Как коробок,

Как листок бересклета

Закувыркается

Наша планета,

Всё на земле

Полетит

Вверх тормашками,

Даже трава

С муравьями-букашками,

Даже озёра,

Моря,

Океаны…

Надо проверить

Меридианы!

Надо составить

Проекты и сметы,

Новую ось

Отковать для планеты,

Заново землю

Скрепить обручами,

Чтобы спокойно

Мы спали ночами!

Согбённый,

Морщинистый,

Словно сморчок,

В четвёртом "Б" классе

Сидит старичок.

Белы его брови,

Бела борода.

Макушка на солнце

Блестит, как слюда.

Дежурный глазами

Сверлит старичка:

Он ждал не инспектора,

Ждал новичка.

Ребята притихли,

Девчонки — молчок:

На класс исподлобья

Глядит старичок.

Звонок.

Перемена.

И вдруг старичок

Тихоне-соседу

Влепляет щелчок.

Потом четверых

Настигает в углу

И лезет с ногами

На "кучу малу"!

Дежурный

Отводит испуганно взгляд.

У старосты

Волосы дыбом стоят.

Мальчишки,

Попавшие в "кучу малу",

Визжа от испуга,

Лежат на полу!

Лентяи ревут

У закрытых дверей:

— Эй, что там закрылись,

Откройте скорей!

Услышав, по партам

Бежит старичок

И с двери срывает

Тяжёлый крючок!

Мальчишки стыдливо

Отводят глаза.

Девчонок на миг

Прошибает слеза:

Лентяи ему

Преподносят цветы,

Лентяи его

Называют на "ты"!

Затем

У четвёртого "Б" на виду

Они начинают

Играть в чехарду.

Лентяи,

Владельцы бессчётных колов,

Бегут коридором,

Как стадо козлов.

Бегут,

А потом по-блошиному -

Скок! -

Чуть-чуть не задев

Головой потолок.

Последним,

Подпрыгнув,

Взлетел старичок.

Взлетел и упал,

Как подбитый сверчок.

Лентяи восторженно взвыли:

— Ура!

Ты шкуриться будещь,

Старик,

До утра!

В четвёртом "Б" классе

Проходит испуг.

Вокруг лоботрясов

Сжимается круг:

— Эй, вы, перестаньте

Валять дурака!

Не стыдно ли вам

Обижать старика?

Товарищ инспектор,

Пойдёмте домой,

Нельзя же с разбитой

Сидеть головой!

Лентяи хохочут

Пятнадцать минут,

Лентяи от смеха

Вот-вот упадут.

Лентяи бранятся:

— Типун на язык!

Какой он инспектор -

Он ваш ученик!

— А что же он лыс,

И морщинист,

И сед?

— Сидит в каждом классе

По дюжине лет.

Не зря он пришёл

Без тетрадок и книг:

Сегодня на пенсию

Вышел старик.

Трах!

Тарабах!

Барабах! -

Такая охота дика мне:

От грохота ружей в горах

Срываются в пропасти камни,

Глухими становятся звери,

Слепыми глухие тетери!

Я зверя не трону с налёту,

Я честью своей дорожу.

Вот почему на охоту

Я с пылесосом хожу.

Встаю я утром и пою

Такую песенку мою:

"Я иду по свежим росам

В Зензагур.

Я тащу за пылесосом

Длинный шнур.

В Зензагуре, в Зензагуре

В ночи тёмные светло,

Тишина во время бури,

В дни морозные тепло!

Если спросишь ты при встрече,

Что такое Зензагур,

Я отвечу, я отвечу,

Что такое Зензагур:

Это очень, даже очень

Распрекрасная страна,

Что в бинокли, между прочим,

Даже с крыши не видна.

Там стоят красивые туманы,

Словно маки, кактусы цветут.

ЗЕбры, Носороги,

ЗАйцы и ГУРаны

В ЗЕНЗАГУРе сказочном живут".

Значит, так:

Туда в субботу,

В этот самый Зензагур,

Прихожу я на охоту,

В пылесос вставляю шнур.

Запускаю пылесос

И тяну его за трос.

Он работает полсуток,

Раздуваясь, словно слон:

Куликов, бекасов, уток

Внутрь засасывает он.

Те трофеи — для соседей,

Для себя ловлю медведей:

Вновь включаю пылесос -

С листьев, веток, сучьев

Он засасывает ос

И шмелей кусучих.

Он работает, я жду,

Не спеша обедаю.

Как зарядится — иду

В рощу за медведями.

Тут уж их я не щажу!

Только повстречаю,

Пылесос свой навожу,

Задний ход включаю.

Жужжа, в медведей пылесос

Шмелей выстреливает, ос,

Они в него вцепляются,

Как злые псы кусаются!

Как от летающих собак

Медведи отбиваются.

И в походный мой рюкзак

Спрятаться пытаются.

Только спрячутся — шнурок

Затяну потуже…

Что там ложе, ствол, курок -

Пылесос не хуже!

Так охочусь я.

А врать -

Не в мое й натуре.

Приезжайте!

Буду ждать

В славном Зензагуре.

Продавец порошок по базару носил,

Продавец, предлагая товар, голосил:

— Вода сушёная, артезианская,

Очень вкусная, шипит, как шампанское!

Отличный напиток,

Прекрасный напиток,

Полезен в любую погоду:

Жажду утоляет,

Мышцы расслабляет,

На сердце не влияет -

Покупайте сушёную воду!

К нему подходили и мал, и стар:

Всё же забавно, новый товар.

Кто брал полнапёрстка,

Кто целый стакан,

Я, например, взял пачку.

— А как её пить?

Продавец помолчал,

Подумал, слегка головой покачал:

— А видишь вот ту водокачку?

Рецепт у меня до смешного простой:

Берёшь порошок, заливаешь водой

И пьёшь себе вкусную воду,

Причём, в любую погоду!

Сделал я себе рычалку -

Звуковую выручалку.

В ночь из дому выхожу,

От испуга не дрожу.

Дую в дудку, и прохожий

Слышит злобный рык бульдожий.

Он от ужаса дрожит,

От меня стремглав бежит.

Долго я не знал печали.

Но однажды на меня

Нечто громко зарычало,

Налетев из-за плетня.

Пропадай, моя рычалка,

Мой спасительный свисток! -

Оказались в этой свалке

Я, рычалка и бульдог.

Был момент весьма опасный!

Хорошо, что мой свисток

С толстой ручкой был колбасной

И гурманом был бульдог.

1.

Рано утром на печи

Ехал в лес Емеля.

Следом чайки и грачи

Поспевали еле.

Вот приехал,

Привязал

Печь к реке Емеля.

Только дудочку достал -

Заплясали ели.

Только в дудку задудел -

Закружились пихты.

Даже пень не усидел,

Крикнул:

— Эх ты! Их ты!

— Эх ты, их!

И по тайге

Поскакал вприсядку,

Удивлённой кабарге

Наступив на пятку.

Что тут сделалось!

Ольха,

Уж на что была тиха,

А схватила иву

И пошла себе плясать,

Корнем вензели писать,

Прямо дашься диву!

Вверх ногами тополь встал,

На сучках затопал.

Заходил вокруг берёз,

Взял под ручку абрикос:

— Эх, ух, шире круг,

Мне сам волк теперь не друг,

Я совсем ещё не стар,

Я столетний тополь!

Разошёлся старый пень,

Пригласил на круг сирень,

А потом пошёл гулять

С ней по перелескам,

Ландыш ей хотел сорвать -

Развалился с треском!

С костылём хромой червяк

Вылез на опушку.

Пригласил на краковяк

Мокрую лягушку.

Снял медведь с плеча доху,

Вышел в белой майке.

Кувыркается во мху

На лесной лужайке.

Над медведем корсаки

Весело хохочут,

Потому что барсуки

Корсаков щекочут!

Я сегодня по лесам

Походил немало

И — клянусь вам! -

Видел сам,

Как там всё плясало.

Да попробуй доказать,

Что дудел Емеля,

Что ходил вприсядку пень,

Что плясала с ним сирень,-

Ведь какой сегодня день?-

Первое апреля!

2.

Закрутился наш Емеля!

Что ты там ни говори,

Колотился всю неделю

От зари и до зари:

Надо было пни полить,

В бочке сахар засолить,

Натаскать воды в колодец,

Снег извёсткой побелить.

Чтоб не скиснуть от безделья,

Чтобы жизнь полней была,

Ищет сам себе Емеля

Многотрудные дела.

"Может, — думает, — в лукошко

У реки собрать туман,

Да и вымостить дорожку

Через море-океан?

Той дорожкой на рассвете

Двинуть в путь — и был таков!

Обойти вокруг планету

И спросить у земляков:

— Где Емеля?

— Да в лукошко

Поутру собрал туман

И пошёл мостить дорожку

Через море-океан.

Видно, с той нелёгкой ношей

Сгинул где-нибудь в пути.

Если ты мужик хороший,

Помоги его найти!"

И отправится Емеля

Сам себя искать тогда:

"Дела тут не на неделю,

А на многие года!"

Ободрился наш Емеля,

Вспыхнул свет в его глазах:

Он опять при важном деле,

Весь в заботах и трудах.

1.

В школу ходим мы пешком,

Или ездим кто на чём -

На троллейбусе, в трамвае.

Безбилетными, причём.

Сын же фермера Федот

Удивляет весь народ:

В школу скачет он верхом

На коне своём лихом.

Конь под окнами стоит,

Через стёкла в класс глядит.

Если кто грубит Федоту,

Бьёт копытами, сердит.

Очень он переживает,

Если ленится Федот,

Часто двойки получает

И не так себя ведёт.

Если около доски

Бедолага мается,

На коне все волоски

Дыбом поднимаются.

Поднимаются мгновенно,

Но седеют постепенно,

Всё сильней день ото дня:

Нервы есть и у коня.

Получая аттестат,

Был Федот и тройкам рад.

Конь вздыхал, махая гривой,

Будто в чём-то виноват.

В первый раз Федот к ребятам

Прискакал на вороном.

А поехал с аттестатом

На белёсом, на седом.

Конь за ним не доглядел,

Потому и поседел.

Он-то знал, что от лентяев

Не дождешься добрых дел.

2.

Дома странный огород

Стал выращивать Федот.

Разевают рты юннаты:

У Федота круглый год

В парниках растут канаты,

На окне шпагат цветёт!

Это что:

Под осень карту

Посадил он прямо в парту,

А когда пришла весна -

Стала атласом она!

И в теплицах, и на грядках,

Вдоль заборов там и тут

У него растут тетрадки,

Пышно циркули растут!

Созревают промокашки,

Пробиваются фуражки.

Соком брючные ремни

Наливаются в тени.

По весне Федот ботинком

Прокапал большой канал,

Посадил портфель, резинку,

Авторучку и пенал.

А потом скрестил с расчёской

Саксофон и барабан:

Из гибридного отростка

Получить решил баян..

Что получится? — Федот

Наблюдения ведёт.

Раньше сеял он зубила,

Да морозом их побило.

После вырастил отвёртки,

Шилья, скрёбла, молотки.

Да у них перед уборкой

Отвалились черенки.

Занялся Федот ключами -

Кто-то их срывал ночами.

Моль съедала поварёшки,

Засыхали шестерни.

И тогда он вдоль дорожки -

Просто так -

Воткнул ремни.

И от них пошли побеги!

Несмотря на недород,

Урожаем три телеги

Загрузил тогда Федот.

Ну, а конь его — издох:

Он коренья ел и мох:

Про него забыл хозяин,

Он к чужой беде оглох.

Кузнец-молодец,

Сделай мне подкову!

— Для чего тебе она?

— Подковать корову.

Ребятишки не хотят

Пирога сухого,

Плачут, просят принести

Молока парного.

Надоил бы молока -

Руки словно крюки.

Надо руки отогреть,

В печку сунуть руки.

Печку нечем протопить -

В доме ни полена:

За дровами жеребец

Не идет без сена.

Пожалей моих ребят,

Сделай мне подкову!

В сани вместо жеребца

Запрягу корову.

С поля сена привезу,

Накормлю гнедого.

Он из леса привезёт

Хвороста сухого.

Жарко печку натоплю,

Руки отогрею

И тогда бурёнку я

Подоить сумею.

Сколько радости в наш дом

Принесёт подкова:

Будут рады дети, я,

Лошадь и корова!

Старый школьный мой приятель -

Не простой изобретатель:

Столько новых сверхидей

Не имел и Фарадей.

Он огонь добыл из бруса!

Сутки электромотор

Хитроумной передачей

Друг о друга брусья тёр.

Загорелись брусья те,

Засветились в темноте!

В керосиновую лампу

Всунул электрофитиль,

А бензиновую свечку

Тут же выбросил в утиль.

Из гвоздя приёмник сделал,

Он играет и поёт.

Гидро-био-телевизор

Из розетки воду пьёт.

На гибрид велосипедный

Он поставил задний ход

И теперь по всей округе

Ездит задом наперёд.

Изобрёл комбайн особый:

Словно танк, деревья гнёт.

По несжатому молотит,

По несеяному жнёт.

Из двухстворчатых ворот

Смастерил он махолёт.

Паровой поставил дизель

И отправился в полёт.

Космонавты доложили,

А я верю им вполне -

Он сейчас на махолёте

Приближается к луне.

Пусть поплавает с ней рядом!

Не вошёл бы только в раж:

Ведь тогда багор достанет

И пойдёт на абордаж.

И тогда, сойдя с орбиты,

В пыль рассеется луна

И на всей планете нашей

Будет ночь темным-темна.

Нет, такой нелепой мысли

Допустить я не могу!

Он опустится в родную

Забайкальскую тайгу.

Глухаря багром зацепит,

На пеньках грибов нарвёт,

В шлемофоне из изжарит,

Нас на ужин позовёт

На лесной опушке,

На грибной полянке

Поджидают жертву

Бледные поганки.

Каждая при шляпе,

На точёной ножке:

— Приласкай, прохожий,

Спрячь меня в лукошке!

Хороша с лучком я,

Хороша в сметанке.

Мы вас очень любим,

Бледные поганки!

Мне грибов нахальных

Брать не захотелось:

— Да вы что, поганки,

Белены объелись?

Тот, кому вы любы,

В рощу не явился,

Потому что вами

Насмерть отравился.

Бледные поганки

Не слезой умылись -

Бледные поганки

Тут же в пляс пустились.

А одна злорадно

На меня глядела:

— Нехороший дядька,

Всё испортил дело.

Первый раз встречаю

Умника такого.

Ничего, не к спеху,

Совратим другого.

Слушайте, сластёны,

Где-то, говорят,

Есть чудесный город,

Город Сладкоград.

Там дома и школы

Строят из халвы.

Яблочным вареньем

Заливают швы.

Утепляют стены

Сахарным песком.

Штукатурят мёдом,

Белят молоком.

Вместо крыши ставят

Шоколадный торт.

Не простой, конечно,-

Самый высший сорт!

Там весной случился

Форменный потоп:

Пряничную дамбу

Проточил сироп.

Хорошо, что сторож

Не успел заснуть

И сумел печеньем

В дамбе щель заткнуть.

В центре Сладкограда

Улица Кис-Кис.

(Вы ведь догадались,

Что Кис-Кис — ирис?)

В центре этой улицы

Площадь Пастилы.

В центре этой площади -

Круглые столы.

В середине каждого

Круглого стола

Ваза из ванильного

Сладкого

Стекла.

В середине вазы -

Праздничный пирог.

Что в его серёдке —

Я узнать не мог.

Но уверен: в мире

Блюда слаще нет:

Грамм начинки равен

Ста пудам конфет!

Я назвать вам адрес

Был бы очень рад:

Я ведь знаю, где он,

Город Сладкоград.

Только адрес этот

Выдать не могу:

Я от сладкоежек

Город берегу!

1.

В лес на рыбалку шёл чудак

С двуствольным помелом.

Вдруг слышит: жареный судак

Забил в дупле крылом.

— Эй ты, — сказал себе чудак,-

Живей иди сюда:

На этом дереве чердак,

А там стоит еда!

К сосне, как лестницу, чудак

Приставил помело

И вот забрался на чердак -

В прохладное дупло.

Он судака отправил в рот,

Съел хлеб и выпил квас.

Хотел спуститься, а живот

Не лезет в узкий лаз!

Сказал чудак:

— Не повезло

Мне с этим судаком.

А ну, чудак, живей в село

Беги за топором!

Принёс большой топор чудак,

Стал расширять проход,

И через сутки кое-как

Освободил живот.

Себя, когда на землю слез,

Побил и обругал.

Взял помело наперевес

И дальше зашагал..

2.

Вскоре в город перебрался

Деревенский тот чудак.

Он со всем домашним скарбом

Въехал прямо на чердак.

Из трубы он сделал печку,

В печке вырубил окно

И в духовке хлеб печёный

Перемалывал в зерно.

Жарил лёд на сковородке,

Полом веник подметал.

Надевал на нос газеты,

Через них очки читал.

Он котёнка звал собакой,

А щенка котёнком звал.

На ночь лысину щипцами

Аккуратно завивал.

Вместо брюк носил тужурку,

Брюки вместо пиджака.

Кочергу мешал дровами,

Щи варил из молока.

Если плакал, то от смеха

Вдруг хватался за бока.

На вечернюю прогулку

Как-то шёл он поутру.

За собою на цепочке

Вёл собачью конуру.

Возле озера разделся,

Загорать в тени прилёг.

Из воды нырнул с разбега

Головой в сухой песок.

А когда сбежались люди,

Закричали: "Караул!",

Он себя уже за уши

В воду с берега тянул.

Был чудак неугомонным,

Вечно чем-нибудь смешил.

Только жалко, что недолго

В нашем городе прожил.

Снял чудак

Чердак в подвале

Где-то в городе другом.

Он купил билет на поезд,

А ушёл туда пешком.

Посмотри, сколько ртов

Появилось на свет!

У стальных едоков

Просто совести нет.

Нужен им не простой,

А изысканный стол:

То корми кислотой,

То подай им автол!

Не земли, не золы

И не липовых дров -

Просят уголь котлы

Самых высших сортов.

Шахты им открывай!

Добывай уголёк!

А моторам давай

Электрический ток!

Домны просят еды

По другому меню:

Сто вагонов руды

Подавай им на дню.

Варит целый завод

Кислоту для ракет:

Им без едких кислот

И обед не в обед.

Торопись, человек! -

Просят есть едоки!

И спускаются в штрек

Повара-горняки.

Кулинары-шахтёры

Не спят до утра -

Угля целые горы

Везут на-гора!

Впрочем, зря я ворчу,

Я ведь знаю и сам,

Что им всё по плечу,

Едокам-удальцам:

И сгружать, и грузить,

И летать в облака,

Пассажиров возить,

Сукна ткать и шелка.

Просто есть я хочу,

А обед не готов,

Потому и ворчу

На стальных едоков.

"Сорок сорок ели старый сырок" -

Придумал я

скоро-

говорку.

Гляжу, а мои эти сорок сорок

Недвижно лежат на пригорке.

Сырком отравились все сорок сорок!

Пришлось переделывать строки.

Я в них написал, что был свежим сырок,

А старыми эти сороки.

Сороки, ожив от исправленных строк,

Затеяли шумную драку:

На сорок сорок один свежий сырок,

Что хлебная крошка собаке.

Постольку-поскольку сырка одного

На сорок сорок не хватало,

Добавил в стихи я того и сего.

И скоро-

говорка

пропала.

Крокодил и курица -

Близкая родня.

В этом повар в Африке

Убедил меня.

Яйца крокодиловы

Он поджарил мне.

Я чуть-чуть попробовал -

Вкусные вполне.

Лишь от удивления

Вытянул лицо.

И тогда он свежее

Подарил яйцо.

В холодильной камере

Я его держу.

Будет настроение -

К печке положу.

Крокодила выведу,

Яйца соберу,

Сделаю яичницу,

Кликну детвору:

— Угощайтесь Африкой,

Грейтесь у огня!

Крокодил и курица -

Славная родня!

Научили Вовку рано,

Года чуть не в полтора,

Обливаться из-под крана,

Чуть позднее — из ведра.

И теперь приятель мой

Настоящий водяной.

Наберёт воды холодной,

Ключевой, водопроводной,

Тело грешное знобя,

Истязает сам себя.

Кайф от этой процедуры

Получает он большой.

Очень крепкий по натуре,

Он, однако, слаб душой:

Как увидит водоём -

Искупаться надо в нём!

Иногда и так бывает:

Раздеваться забывает.

Потому с него всегда

Так и капает вода.

Он к колодцу не от жажды

Прибежал в жару однажды.

На глазах честного люда

Сиганул вниз головой.

Еле вынули оттуда

На верёвке бельевой!

Как-то раз на перекрёстке

Кто-то мне "Привет!" кричит.

Глядь, из бака водовозки

Голова его торчит.

Он жары терпеть не может,

Летний зной его корёжит,

А в трамвай или в метро

Не возьмёшь с собой ведро.

Там не только что облиться,

Не дадут слегка умыться.

Вот знакомый водовоз

Водяного и повёз.

В декабре замёрзла Волга.

Он под лёд реки залез,

Бултыхался долго-долго

И… из глаз людских исчез.

Лишь когда весна настала,

Превращая лёд в шугу,

Вылез в плавках он устало

На каспийском берегу.

И сказал:

— Таким натурам

И в мороз износу нет.

Так что к водным процедурам

Привыкайте с малых лет!

Едва только полночь настала,

Я волка увидел во сне.

Всем сразу же боязно стало:

Матрёшка с кровати упала,

Прильнуло ко мне одеяло,

Подушка прижалась ко мне!

Мальчишкам бояться негоже.

Но всё-таки несколько дней

Мурашки бежали по коже,

Резвились в постели моей.

Я выгнал бы их за порог,

Да так отловить и не смог.

Исчезли они, затаились.

Видать, выжидают свой срок.

Спешите!

Спешите!

На ярмарке этой

Вы купите всё,

Что угодно душе:

Хоть сладкую соль,

Хоть мясные конфеты,

Хоть воздух в бочонке,

Хоть сон в шалаше!

Продаются в рассрочку

Пресные моря,

Меховые сорочки,

Пробковые якоря.

Только что выкинули на прилавки

Нежные шёлковые булавки,

Комнатные вязы,

Отрезы зари,

Надутые до отказа

Мыльные пузыри!

Выбирайте обновы,

Стоят гроши:

Тараканьи подковы,

Рыбьи плащи.

Пробуйте яства:

Жареный лёд,

Молочную пасту,

Кисельный компот.

Снижены цены

На мыльную пену!

Отныне паром

Торгуют даром!

Сюда, лоботрясы:

В товарах значатся

Жирные кляксы

Высшего качества!

Сегодня сверх плана

Поступят шпаргалки:

"Путь Магеллана",

"Битва при Калке".

Вот новой модели

Мозг электронный.

Проверен на деле:

Очень учёный!

Аппарат "Подсказка"

Не больше конфетки.

Требует смазки

Раз в пятилетку!

Продаются микстуры

Для драчливой натуры.

Всегда в достатке

Чернильные грязи,

От лени облатки,

От зависти мази!

Спешите на ярмарку все, все!

Дорога проходит воздушным шоссе.

Входной билет -

Два звона монет.

Билет выходной

По цене двойной!

Спешите на ярмарку!

Мы вам рады всегда! -

Убедитесь в этом на деле.

Работает ежедневно,

Кроме вторника, четверга

И остальных дней недели.

Начиная новый день,

На работу вышла Лень.

Торопились в класс мальчишки -

Обласкала на ходу

И они, забросив книжки,

Принялись за чехарду.

К подметальщице пристала,

Что стояла на углу.

Та дворы мести не стала,

В мусор кинула метлу.

В городской автобус села.

На неё шофёр взглянул,

— Колесо, — сказал, — заело.

И, на руль упав, заснул.

. . . . . .

Я не зря поставил точки:

Бился, бился целый день,

Но не выдумал ни строчки -

У меня гостила Лень!

Уснул машинист на хромом табурете,

И руки, и ноги повисли, как плети.

На станции ждёт паровоз -

Не карета! -

А он не поднимется с табурета.

Жена его в бок колотушкой толкала -

Храпит машинист, как ни в чём не бывало.

Примчался рассыльный, и рослый и сильный.

Поднять машиниста не может рассыльный!

Пришёл кочегар, машиниста щекочет -

Во сне машинист веселится, хохочет.

Помощник в бока кулачищами тычет -

Сквозь сон машинист, разобидевшись, хнычет.

Дежурный водой ключевой обливает -

Во сне машинист удивлённо зевает.

Начальник депо предлагает проснуться,

А он продолжает всё так же тянуться!

Тогда паровоз, прошагав через город,

Вошёл и схватил машиниста за ворот.

Нагнулся, и слово такое сказал,

Что тот кувырком полетел на вокзал.

У него знакомых столько,

Что порой неловко мне.

У него знакомых только

Нету разве на луне.

Всех друзей -

Какой удалый!

Всех знакомых -

Стыд и срам! -

Будь то старый или малый,

Он зовёт по номерам:

Два — тринадцать,

Три — пятнадцать,

Тридцать восемь — сорок пять,

Пятьдесят четыре — двадцать -

В этом трудно разобраться,

Трудно что-либо понять!

Он живёт в моей квартире

И меня лишает снов,

Потому что в целом мире

Нет подобных болтунов.

Полночь, ночь -

Ему звонят,

Хвалят, льстят или бранят

Два — тринадцать,

Три — пятнадцать,

Тридцать восемь — сорок пять,

Пятьдесят четыре — двадцать,

Сорок девять — девятнадцать.

А мои соседи злятся

И во всём меня винят!

Ну, а я при чём тут?

Странно!

Он мне тоже надоел:

Отрывает постоянно

От больших и малых дел.

Был бы рад я

С ним расстаться,

Но тогда начнут скучать

Два — тринадцать,

Три — пятнадцать,

Пятьдесят четыре — двадцать,

Тридцать восемь — сорок пять!

В день рождения сестрёнка

Подарила мне тигрёнка.

Не какую-нибудь крошку,

А размером с нашу кошку.

Растопыренные уши

Были вышиты на плюше.

На спине его полоски,

Как на тигре, были броски.

И топорщились усы

Из капроновой лесы.

Снял с тигрёнка я одёжку

И надел её на кошку.

По разрезу ниткой сшил,

Мех получше распушил,

Хвост гармошкой распустил

И гулять её пустил.

Что тут было,

Что тут было!

Мама чашки перебила:

Охватил её испуг,

Так и выпали из рук.

Кошка кинулась к сестрёнке,

Что компот пила в сторонке

Та вскричала: "Что за бред?"

И запряталась в буфет.

Видя это, пёс Трезор

Сиганул через забор.

И забегал, как рысак,

Перепуганный гусак.

Это был не день рожденья,

А сплошное наважденье!

И виной тому — сестрёнка,

Что подсунула тигрёнка.

По арене, по арене

Скачет лошадь в мыльной пене.

Скачет задом наперёд,

Веселя честной народ!

Два малиновых утёнка

Учат крякать медвежонка.

Дрессированный судак

Громко квакает: "Ква-квак!"

Волк танцует с чечевицей,

Соловьём свинья поёт.

Заяц борется с волчицей,

Сто очков даёт вперёд!

Музыканты тушь играют,

В барабаны громко бьют:

Львы передники стирают,

Распашонки тигры шьют!

За задачи и примеры

Сели умницы-пантеры.

А тупица-бегемот

Через шею дуги гнёт.

Обручальное колечко

Положили на полу.

Сквозь него прошла овечка,

Словно нитка сквозь иглу.

Носорог моржонка нянчит,

Люльку держит на весу.

Рысь морковь у зайца клянчит,

Есть не хочет колбасу!

Выжимают птицы гири:

Цапля — две, орёл — четыре.

Сальто делает хорёк -

Трёхэтажный кувырок.

Оторвав от пола тушу,

Слон на хоботе стоит.

Он торчком поставил уши

И клыками шевелит!

В заключение программы

Заяц фокус показал:

Двух ослов достал из ямы

И ушами их связал.

В общем, чудо-представленье

Было всем на удивленье.

Потому и жалко мне,

Что оно лишь снилось мне!

На лужочке, на лугу,

В молодом лесочке

Люди радугу-дугу

Складывали в бочки.

Утром, только дождь прошёл,

Здесь лесник её нашёл,

Подпилил ей ногу.

Вот и рухнула дуга,

Разноцветная нога,

Прямо на дорогу.

Всё село, как на пожар,

Собралось в лесочке.

Прибежали мал и стар,

Прикатили бочки.

Собирали целый день

Все куски-кусочки.

Засолили синий цвет,

Красный цвет, зелёный цвет.

Жёлтый цвет и белый цвет

Уложили в бочки.

У села купил завод

Радугу-закваску.

Там разбавили её -

Получили краску.

Одарили маляров

Дорогим подарком.

С той поры и стало всё

Праздничным и ярким.

На берёзу кот залез.

Размяукался, балбес:

Словно тряпка там повис

И боится спрыгнуть вниз.

Еле снял его шестом!

Салютнул он мне хвостом,

Всё равно, мол, улизну,

И забрался на сосну.

Снял его с большим трудом.

По стене он влез на дом.

Сам позируя себе,

Важно ходит по трубе.

Долго я с котом грешил!

А потом сапожки сшил.

Никаких теперь забот:

И на стул не влезет кот.

Целый день его хвалю.

По ночам — мышей ловлю.

Мне мама сказала:

— Пожалуйста, Петя,

В чужие дела

Ты не суй больше нос.

А то, чего доброго,

Вырастет нос твой

И станет длиннее

Маринкиных кос.

Сегодня я видел

Слона в зоопарке.

Из носа водою

Он всех обливал.

Был нос у слона

Предлиннющий-длиннющий!

В чужие дела, видно,

В детстве совал.

На душе у всех тревожно

И немного даже жутко:

Над озёрами летает

Заколдованная утка.

Бьют охотники прицельно,

По сто выстрелов в минуту.

А её ни дробь, ни пули.

Не сбивают почему-то.

Утка кружит невредимо,

Как бы даже и смеётся,

Что её такой ораве

Подстрелить не удаётся.

Всё! — охотники устали,

Расстреляли все запасы

И теперь за кружкой чая

Про колдунью точат лясы.

А она, сводя с ума их,

Так устала, так устала!

Ведь она в бронежилете

Над озёрами летала.

У Иголкина Николки

Сверху донизу наколки.

Нет, не те, что вечно колют

Наркоманы-шизики -

Разбрелись по телу Коли

Формулы по физике.

У него законы Ома

На спине живут, как дома.

На предплечье тангенсы,

На боку катангенсы.

Возле почек — химия,

Вся от туши синяя.

Нам его немного жалко,

Он теперь, как папуас.

Но ходячая шпаргалка

Выручает сильно нас.

Всё наглядно, всё понятно,

Нужных формул просто тьма.

И, конечно, всё бесплатно,

Совершенно задарма.

Говорим, какой резон

Мучить своё тело?

Отвечает честно он:

— Для большого дела.

Я колюсь, себя кляня,

Но при этом думаю,

Что когда-то из меня

Будут делать мумию.

Буду в храме я лежать

Зимами и летами

И потомков поражать

Формулами этими.

Раз подводною тропой

Рыбы шли на водопой.

Ан, случилась незадача…

Впрочем, как сказал судак,

Начиналось всё иначе,

Начиналось всё не так.

Тихо озеро плескалось.

Было слышно в тишине,

Как плотва в воде купалась,

Раки цапались на дне.

Через щели в днище лодки

Я смотрел и видел, как

Две солёные селёдки

Танцевали краковяк.

Полчаса над ними, час ли,

А, быть может, даже три

Всё кружились сиги в масле

И в томате пескари.

На забавы эти глядя,

Проплывали на боку

Краснопёры в маринаде,

Сайры в собственном соку.

Под неслышимые звуки

Кувыркались полчаса

Фаршированные щуки

И копчёная хамса.

К месту встречи с важным видом

Заявились под конец

Три сушёные ставриды

И завяленный рыбец.

Сплылись все в одно местечко

И одной большой толпой

Не спеша поплыли к речке

На вечерний водопой.

Три шага проплыть осталось,

В это время хлынул дождь.

Рыбы мигом разбежались

И теперь — какая жалость!-

Вместе их не соберёшь.

Решил выращивать я палочки.

Да не простые — выручалочки:

О том просили школяры

В письме с Кудыкиной горы.

Они семян прислали мне,

Я их посеял по весне.

Но повсеместно, ёлки-палки,

Взошли не палочки — шпаргалки!

Обильный зреет урожай.

К уборке в гости приезжай.

Потряс науку до основ

Курильщик Коля Иванов.

Так хитроумно он курил,

Что всех девчонок покорил.

И самый строгий педагог

Секрета выведать не мог.

От арифметики устав,

Цигарку прятал он в рукав,

Под партой спичку зажигал

И жадно дым в себя вдыхал.

Курнёт, пригнувшись.

А потом

Сидит себе с закрытым ртом.

Дым не выходит из него,

Как будто он впитал его.

Опять как следует курнёт,

И даже нос рукой зажмёт.

И никакого дыма нет,

А есть один больной секрет.

Секрет был прост, и Коля сам

Его открыл своим друзьям:

Когда под партой он курил,

Дым между рёбер выходил

И падал на пол, как ватин,

Оставив в коже никотин.

На медкомиссию вчера

Его водили доктора.

Был прокопчённым он насквозь,

Его отскабливать пришлось.

Всех медсестёр бросало в дрожь:

Он был на окорок похож.

Ватина ровно полкуля

Отдали им учителя.

Теперь в какой-то институт

Его для опытов везут.

Курильщик сам себе не рад -

Его везут в Табакоград

И он боится одного:

Вдруг заспиртуют там его?

Я бежал недавно кросс.

Даже дядя Вова,

До седых дожив волос,

Не видал такого.

Через поле, через лес,

Где была тропинка,

Грибникам наперерез

Мчались два ботинка.

Язычок у них дрожал

Вместе со шнурками.

А за ними я бежал

Голыми ногами.

Дядя Вова, как всегда,

Нёс грибы в корзинке,

И успел за переда

Ухватить ботинки.

Но они, вступив в борьбу,

К пню его прижали.

И, откушав по грибу,

Дальше побежали.

Дядя Вова стал дрожать

И икать утробно.

Молча мимо пробежать

Было неудобно.

Я сказал, что кросс бегу,

Норму выполняю.

Почему через тайгу -

Даже сам не знаю.

Я удачно принял старт,

Но на полдороге,

Не успев войти в азарт,

Отказали ноги.

У прохожих на виду,

Что на нас глазели,

Не бегу я, а бреду,

Ковыляя еле.

Тут ботинки, обозлясь,

С ног моих слетели,

Через лужи, через грязь

Птицей полетели.

Я за ними босиком

Через пни да ветки.

Так и мчимся прямиком

К финишной отметке!

До ушей разинул рот

Бедный дядя Вова.

Я же с возгласом: "Вперёд!"

В бег пустился снова.

Финиш.

Судьи вдаль глядят.

Среди них заминка:

Через поле дружно в ряд

Скачут два ботинка.

Лента финиша близка!

Тут они споткнулись.

Подождав меня слегка,

На ноги обулись.

Нам сказали, выдав приз,

Ласковое слово.

Люди нам кричали: "Бис!",

Даже дядя Вова.

Пил на радости я сок.

А мои ботинки,

На прибрежный встав песок,

Воду из Читинки.

Катятся к берегу

Волны зелёные,

Сине-зелёные,

Крепкосолёные.

А ведь когда-то

Вода в океанах

Пресной была,

Как в колодцах и кранах!

Пресные волны

В берег стучались.

Пресная пена

На гребнях качалась.

Пресные рыбы

Плавали в море.

Только вода

Стала портиться вскоре.

Предки на берег

Свезли отовсюду

Кринки, горшки

И другую посуду.

Но в них вместилась

Лишь часть океана,

Залив, две губы

И четыре лимана.

Вода зеленела.

А предки от горя

Плакали горько,

Сидя у моря.

Потом в Соликамск

Снарядили подводу

И стали засаливать

Пресную воду

В море Лазурном,

Жёлтом,

Каспийском,

Мраморном,

Чёрном,

Белом,

Балтийском.

Сыпали соль они

В воду без меры,

Целые Альпы

И Кордильеры.

Пересолились

Селёдки, медузы,

Гудзонов залив

И пролив Лаперуза;

Вот из-за этой

Засолки беспечной

Стала вода,

Как рассол огуречный,

В море Лазурном,

Жёлтом,

Каспийском,

Мраморном,

Чёрном,

Белом,

Балтийском.

Утром на дороге

Я нашёл смешинку

И на всякий случай

Положил в корзинку.

А как только время

Подошло к обеду,

Подложил в кастрюлю

Хмурому соседу.

Но сосед смешинку

На ночь съел некстати:

Рассмеялся ночью

И упал с кровати.

Вся моя посуда

Загремела с полки,

Отчего проснулись

За деревней волки.

Во дворе соседском

С кошкой поиграли.

У меня барана

Лучшего задрали.

Не могли помочь мне

Ни ружьё, ни факел.

Мой сосед смеялся,

А я горько плакал.

Два дня на железной дороге

Все мечутся в страшной тревоге.

Ждут каверз, подлога, подвоха,

И всюду царит суматоха.

В траншею вчера слесаря

Спустились ни свет, ни заря.

Трубу опустили в траншею,

Свинтили с трубою другой,

А трубы на них зашипели

И вдруг изогнулись дугой.

Вгляделись в потёмки канавы,

А это не трубы — удавы!

Устроили тут же облаву,

Вступили со змеем в борьбу.

Ошиблись, и вместо удава

В подвал посадили трубу!

Пока разобраться смогли,

Удавы давно уползли.

И долго ругался начальник,

Что их задержать не смогли.

Вернулся в контору начальник

И шляпу повесил на гвоздь.

Рассеян он был, опечален,

Не видел, что в комнате гость.

Не понял, что гвоздь — это рог,

Что в комнате был носорог,

Который с начальничьей шляпой

Преважно шагнул за порог!

Он долго ходил по перрону

И шляпу носил, как корону,

И кто-то всё утро острил:

— Начальник ему подарил…

А нынче рассеянный слон

Задел мимоходом вагон,

И клетки с ревущими львами

Стремглав понеслись под уклон.

Верблюд рядом шествовал

Сонный.

Провод порвал

Телефонный..

А следом за ним

Прошёл бегемот -

Радиомачту

Свалил,

Обормот!

Рабочий с жирафой огромной

Свой кран перепутал подъемный.

Глаза протирает, бедняга,

Не может понять ничего:

Осталось до крана полшага -

И кран убежал от него!

Бьют, возмущаясь, движенцы тревогу,

Горечью их телеграммы полны:

План выполнять не дают носороги,

График движенья срывают слоны!

Пусть разгружают зверинец скорей,

Пусть поскорее уводят зверей!

…Устав от железной дороги,

В город бредут носороги.

До самой спины запылён,

Задумчиво топает слон.

Лохматый, горбатый не в меру,

Уныло шагает верблюд.

Навстречу лихие курьеры

На почту депеши несут:

"Для львов убежавших

Нужны мышеловки.

Волков присылайте

В тройной упаковке.

Ужи длинноваты!

Ежи не побриты!

Уменьшить бы надо

Слонам

Габариты!

Всего один рог

Привёз носорог.

Спросите с виновников строго:

Теряла не наша дорога.

Движенцы,

Путейцы,

Связисты,

В обиде:

Жирафов пусть грузят

В разобранном виде!"

Собака хвостом виляла.

Она меня умоляла,

Чтоб я её приласкал.

Я шёрстку её разгладил,

За хвост слегка потаскал.

Ей этого было мало,

Опять она завиляла

Пушистым своим хвостом.

Я с ней поиграл немного,

Довёл её до порога

И в дом запустил потом.

И так развлекал, и этак,

Печенья давал, конфеток,

Но не было больше сил

Её развлекать всё время,

Расчёсывать гребнем темя.

И я её укусил.

— Что кумекаешь, кумека?

— То кумекаю, друзья,

Что сегодня человеку

Без кумеканья нельзя.

Например, на той неделе

Начал я мараковать:

Как бы, лёжа на постели,

Огород перекопать?

За оградой нашей — речка,

А на речке — рыбаки.

Вот и вызнал я местечко,

Где водились червяки.

Перенёс их в огород,

Крикнул праздный тот народ.

Собрались со всей округи,

Ковырялись день-деньской.

Распушили лучше плуга

С острозубой бороной!

— Поздравляю.

— Что ты, что ты:

Черви сильно подвели:

На соседские участки

В темноте переползли.

Там копали рыбаки,

Ведь они не дураки!

Вот теперь и маракую,

Как избыть печаль такую:

Может, руки натрудить,

Чтоб себя не подводить?

Ехал заяц без билета.

Контролёр заметил это.

Возмутился контролёр.

Но возник стихийный спор.

— Он же заяц натуральный,

Для чего ему билет?

— Тут вопрос принципиальный:

"Заяц" — заяц или нет?

КОНТРОЛЁР:

— Ответ конкретный:

Заяц — "заяц" безбилетный.

ПАССАЖИРЫ:

— Если он

Вправду заяц, а не слон,

Он как "заяц" ехать должен.

КОНТРОЛЁР:

— Билет положен!

ПАССАЖИРЫ:

— Дать билет

И выходит, зайца нет?

КОНТРОЛЁР:

— Ну, почему же…

ПАССАЖИРЫ:

— Сел ты в лужу:

"Заяц" — заяц, и ему

Брать билеты ни к чему!

В общем, был довольно сложный

Разговор — конфликт дорожный.

Решено начальством старшим

В виде исключения

Зайцам (только настоящим)

Сделать послабление.

Кролик должен гнать пятак,

Заяц может ехать так.

Верховой езде сосед

Обучал велосипед.

Был красивым он и новым,

Свежим никелем блестел,

Но ужасно бестолковым -

Ездить прямо не умел.

Только сел в седло сосед -

Руль пошёл направо

И упал велосипед

В сточную канаву.

Встал сосед, сердит и строг,

Весь кипит от гнева:

— Неужели ты не мог

Повернуть налево?

Ну-ка, снова провези,

Да не вываляй в грязи!

Снова сел в седло сосед,

Едет неуклюже.

Заюлил велосипед,

Завалился в луже.

— Бестолковый ты какой,-

Говорит сосед с тоской.

— Ты внимательно смотри,

Какова дорога.

Встретишь лужу, так бери

В сторону немного!

Едут дальше — лужи нет.

Улыбается сосед.

Только вдруг колёса — дрень! -

Развалилась рама:

На пути был то ли пень,

То ли просто яма.

Посмотрел он (смех кругом!)

На мальчишек косо

И понёс в металлолом

Раму и колёса.

А соседям дал совет

(В нём душа кричала!):

— Хочешь брать велосипед -

Он обучен или нет,

Разузнай сначала!

Жил в тайге медведь учёный.

Запасал мангир мочёный,

Лук сушил, варил варенья,

Консервировал коренья

И питательные соки

Летом делал из осоки.

Возле дома на опушке

Он выращивал волнушки.

Поливал в жару берёзы,

Укрывал траву в морозы.

А в январские метели

Подпирал жердями ели.

У него была берлога

Без окошек и порога.

Но была в берлоге ванна,

Две кушетки, три дивана,

Патефон, библиотека

И домашняя аптека.

Он любил лежать в кровати

В тёплом байковом халате,

Грызть орехи, есть конфеты,

Выпивать, читать газеты

И писать стихотворенья

Про коренья и варенья.

Если в дверь стучались волки -

Доставал грудинку с полки.

Если сойки и тетёрки -

Подавал ржаные корки.

Снегирям и дубоносам

Отправлял посылки с просом.

А когда медведь скончался,

Будто пьяный,