Избранное

КОВАЛЬЧУК ТИМОФЕЙ ЕГОРОВИЧ, новый председатель колхоза.

ВАСИЛЬ, его сын.

ТЕРЕШКО, заведующий фермой.

САМОСЕЕВ, бывший председатель колхоза.

РОМАН.

ЮЛИЯ, его дочь.

АКСИНЬЯ.

МАЛАНКА, ее дочь.

ГУДЕЕВ, представитель райплана.

СЕНЬКА ЗАИКА.

ЛИХТАРОВ.

ДОБРИЛО, бухгалтер.

ГРАЧЕВ, участковый милиционер.

ДЕД.

ПЕРВЫЙ КОЛХОЗНИК.

ВТОРОЙ КОЛХОЗНИК.

ТРЕТИЙ КОЛХОЗНИК.

КОЛХОЗНИКИ

Действие первое

Ранняя весна.

Двор вдовы Аксиньи. С крыши хаты свисают сосульки. Наискось через улицу — хата Романа.

Во дворе А к с и н ь я колет дрова.

А к с и н ь я. Сгорели бы вы ярким пламенем!

Из хаты выходит К о в а л ь ч у к.

К о в а л ь ч у к. Давненько я дрова колол…

А к с и н ь я. А удобно ли вам? Вы — гость, да к тому же — начальство. Что люди подумают? (Но топор отдает.)

К о в а л ь ч у к. Ничего-о… (Колет дрова.)

К воротам подходит бригадир Г р а ч е в.

Г р а ч е в. Аксинья! Может, пойдешь к амбару семена чистить?

А к с и н ь я. Пойду… если дашь коня по дрова съездить. А то на своей спине таскаю.

Г р а ч е в. Не знаешь, что ли? Председатель запретил перед посевной давать лошадей.

А к с и н ь я. Ну так пускай сам чистит! (Ушла в хату.)

На улице мимо ворот обнявшись проходят т р и к о л х о з н и к а, среди них и С е н ь к а З а и к а. Они поют:

Останавливаются у ворот, приветствуя бригадира.

Г р а ч е в. Что же это вы, хлопцы? Посевная не за горами, а вы в рабочее время козу водите по селу.

С е н ь к а З а и к а. А кто у нас к-коза?

Г р а ч е в. Где ваша совесть?

С е н ь к а З а и к а. Пре-едседателю взаймы дали. У него ревизия обнаружила недостачу совести.

Г р а ч е в. А у вас излишки? Значит, на работу не пойдете?

С е н ь к а З а и к а. Нет. Не пойдем.

Г р а ч е в. Почему?

С е н ь к а З а и к а. Сегодня зна-аменательная дата: первое а-апреля одна тысяча девятьсот пятьдесят пятого года.

Г р а ч е в. Ты брось свои шуточки!

С е н ь к а З а и к а. Нет, это не шуточки. О-обманный день.

П е р в ы й к о л х о з н и к (Ковальчуку). Председатель Самосеев построил хату за наш, за колхозный счет, а теперь продает — и денежки в карман. Себе.

С е н ь к а З а и к а. В-вот! Боимся про-озевать.

Г р а ч е в. Что?

С е н ь к а З а и к а. М-ма-агарыч. Нам бы хоть м-ма-агарыч достался. А то и это про-озеваем. Он такой. По-ошли, хлопцы! (Запевает.)

С е н ь к а З а и к а и к о л х о з н и к и раскланиваются с Ковальчуком и, уходя, продолжают петь:

Г р а ч е в (Ковальчуку). Слыхали?

К о в а л ь ч у к. Слыхал. Серьезные ребята…

Г р а ч е в. Какая тут к черту серьезность? Полный разлад в колхозе.

К о в а л ь ч у к. А вы что сделали? Все же секретарь парторганизации.

Г р а ч е в. А что мы сделаем? Ходили мы целой делегацией в райком, говорили с новым секретарем, обещал принять меры. Вот и ждем.

К о в а л ь ч у к. Да-а… Все ждете, когда сверху придут к вам порядок наводить? А когда же сами возьметесь? Вы же коммунист. А что такое коммунист?

Г р а ч е в. Революционер. Активный борец!

К о в а л ь ч у к. По всей стране подъем, энтузиазм. А вы — «сидим, ждем».

Г р а ч е в. Тут председателя менять надо.

К о в а л ь ч у к. Меняйте.

Г р а ч е в. Без райкома?

К о в а л ь ч у к. С райкомом! Но и самим пошевеливаться надо, а не только на доброго дядю надеяться. Ведь вы опора райкома. Где же ваша инициатива? Где ваша большевистская напористость?

Г р а ч е в. Помогли бы вы нам, товарищ Ковальчук. Вы все-таки на большой должности в Минске.

К о в а л ь ч у к. Идите и звоните в райком сами, настаивайте, требуйте.

Г р а ч е в постоял, затем решительно направился к правлению. Ковальчук снова взялся за топор. К воротам подходит д е д.

Д е д. Бог в помощь!

К о в а л ь ч у к. Спасибо, спасибо, дед. На бога надейся, а сам не плошай.

Д е д. Да вам можно, а мне… разве только на бога и надежда.

К о в а л ь ч у к. Что так?

Д е д. Стар я. Без сынов остался. На войне головы сложили. А жить приходится. Да как жить?

К о в а л ь ч у к. А что такое?

Д е д. Сынов моих помнишь?

К о в а л ь ч у к. Как же. И Василия помню, и Федора, и Павла, и Гришку.

Д е д. Ну вот. Говорят, ты теперь начальник большой.

К о в а л ь ч у к. Как вам сказать…

Д е д. Слыхал, люди говорили. Хоть бы ты председателю нашему сказал. Пусть бы он мне подсобил. Хата моя уже… Да какая там хата! В войну сгорела, так я в баньке окно прорубил, печурку заново сложил… Кое-как жил, а теперь… Сам знаешь — старику тепло надо. Я-то так-сяк, а старуха моя… жаль ее, мерзнет…

К о в а л ь ч у к. Сколько тебе лет, дедушка?

Д е д. Семьдесят седьмой пойдет с петрова дня. Я привык. Который год сторожем — привык. А она… стара уже…

К о в а л ь ч у к. Хорошо, дедушка, поговорю.

Д е д. Может, тебя послушает. Просил я которые из района приезжали — не слушает он их. Ну, благодарствую. Так я пойду. Старуха там одна… Недомогает. (Отойдя немного, повернулся.) И Павла помнишь?.. Хороший парень был… (Вздохнул.) И жениться не успел… (Ушел.)

Вбегает М а л а н к а.

М а л а н к а. Тимофей Егорович! Из райкома звонят. Вас просят.

К о в а л ь ч у к. Кто звонит?

М а л а н к а. Сам секретарь.

К о в а л ь ч у к. Ну, уж коли сам, так я бегом. (Не спеша воткнул топор в колоду и пошел в контору.)

На улице показалась Ю л я.

Ю л я. Маланка! (Показывает поллитровку.) Смотри! (Подморгнув, щелкнула по шее.)

М а л а н к а. Что это?

Ю л я. Справка.

М а л а н к а. Какая справка?

Ю л я. О том, что меня отпускают из колхоза.

М а л а н к а. Выпросила у председателя?

Ю л я. Отец просил. Председатель вначале помялся, а потом и говорит — печать, мол, сухая. Вот покропим сейчас — и… (Стукнула донышком бутылки по ладони, будто печать поставила.)

Из своей хаты вышел Р о м а н.

Р о м а н. Юлька! Марш домой! (Уходит.)

Ю л я послушно ушла домой. Из хаты по дрова вышла А к с и н ь я.

М а л а н к а. Юльку Романову отпускают из колхоза…

А к с и н ь я. Ну так что?

М а л а н к а. И мы могли так же обтяпать.

А к с и н ь я. Как?

М а л а н к а. Подсунули бы пол-литра самогону, налакался бы и отпустил.

А к с и н ь я. А смолы он не хочет?

М а л а н к а. Ну и я тут оставаться не желаю! Добром не хочешь — брошу все и уеду в город. (Круто повернулась и ушла со двора.)

Аксинья берет топор и принимается колоть дрова. В воротах появляется подвыпивший С а м о с е е в.

С а м о с е е в. Аксинья!

А к с и н ь я. Га?

С а м о с е е в. «Га»… (Поманил пальцем к себе.) Подойди-ка сюда. Что это за гусь такой?

А к с и н ь я. Где? Какой гусь? (Оглянулась.)

С а м о с е е в. Не притворяйся! В каракулях ходит. Что за персона?

А к с и н ь я. А-а… Ты, председатель, думал, так мне вдовой и вековать?

С а м о с е е в. Ну, ты меня в лапти не обувай! Кто он?

А к с и н ь я (игриво). Неужели приревновал, председатель? А? У тебя ведь своя жена, дети взрослые.

С а м о с е е в (перебивает). Ну вот что, передашь, чтобы зашел в правление. Там поговорю!

А к с и н ь я (рассудительно). Ты сегодня, председатель, под мухой. А если он начальство, если в командировку приехал?

С а м о с е е в (решительно). Если в командировку, пускай явится, куда положено, и по всей форме: так и так, мол, прибыл, — и командировочное удостоверение на стол. А то уж который день ходит, выспрашивает, вынюхивает, будто ревизор какой.

А к с и н ь я (с подвохом). А чего тебе ревизора бояться?

С а м о с е е в (пропуская ее нападки мимо ушей). Нечего мне людей смущать! Может, какая темная личность, амнистированный какой-нибудь.

А к с и н ь я. Что ты болтаешь, председатель. Его тут, пожалуй, все знают, свой человек. Это же он наш колхоз организовал и первым председателем был. Двадцатипятитысячником его прислали тогда. А ты говоришь — амнистированный. Еще с мужем моим дружил… Вот и приехал погостить, посмотреть, как мы тут живем.

С а м о с е е в. Погостить? Так пускай пьет самогон — и на все четыре стороны. А то слишком любопытный.

А к с и н ь я. А если должность у него такая?

С а м о с е е в. Какая?

А к с и н ь я. Может, контроль? Вот он и ходит по колхозу, с людьми беседует, а по вечерам сидит и пишет.

С а м о с е е в (передразнивает). «Пишет»… (Насторожился.) Пишет, говоришь?

А к с и н ь я (припугивает). Пишет и пишет. А по утрам отсылает в Минск вот такие пакеты.

С а м о с е е в. Гм… А что пишет? Не спрашивала?

А к с и н ь я. А кто его знает? Пожалуй, то, о чем у людей спрашивает.

С а м о с е е в. Гм… И у тебя выспрашивал?

А к с и н ь я. Кое-что спрашивал.

С а м о с е е в. Ну?

А к с и н ь я (по секрету). О корове… Ну, сколько молока дает, чем кормлю.

С а м о с е е в (даже рассердился). Наплевать мне на твою корову!

А к с и н ь я. И про тебя спрашивал.

С а м о с е е в. Ну-у? Ну! Ну!

А к с и н ь я (набирает в фартук дрова). Лишнего ничего не сказала.

С а м о с е е в (отбирает у нее из рук полено и выбрасывает). А-ат! Про что спрашивал? Что ты ему сказала?

А к с и н ь я. Похвалила я тебя, председатель. За что следует и за что не следует хвалила.

С а м о с е е в (не доверяет). Ой, врешь…

А к с и н ь я. Не сойти мне с этого места.

С а м о с е е в. Ну-ну! (Тянет Аксинью за руку к завалинке. Сел.) Аксинья отряхнула руками фартук, присела возле Самосеева и, подперев подбородок рукой, склонила голову набок.

А к с и н ь я (говорит медленно, будто сказку сказывает). А рассказала я ему вот что… Такого председателя, как у нас, никогда не было, нет и не будет. Свет обойдешь, а такого — не найдешь.

С а м о с е е в (насторожился). Но-но! Ты!

А к с и н ь я (не обращая на него внимания). Такой он хозяйственный и поворотливый, такой работящий и заботливый, что ни в сказке сказать, ни пером описать…

С а м о с е е в. Это уж слишком. Но здорово! Ну-ну!

А к с и н ь я (в том же духе). А как он любит и бережет колхозное добро! Как свое. Даже больше! Совсем не разберешь — где у него свое, а где колхозное…

С а м о с е е в. Как, как ты сказала?

А к с и н ь я (будто не слыша). И честный. Честный! Тут уж ничего не скажешь. Если, не дай бог, заметит, что колхозное плохо лежит, — мимо не пройдет. Не-ет! И виноватого потом найдет. А если найдет, то уж не простит.

С а м о с е е в (соглашается). Виноватому дам! Не прощу… Ну-ну!

А к с и н ь я. А какой он добрый и справедливый, наш Самосеев! Ни старого, ни малого не обидит. Его только на выставку возить да людям показывать.

С а м о с е е в (расчувствовался). Ты так про меня рассказала, что я сам себя не узнаю.

А к с и н ь я. Правда, куда уж его, горемычного, ни возили… Из колхоза в колхоз. Перебрасывают и перебрасывают его, будто горячую картошку с руки на руку.

С а м о с е е в. Что повозили, так уж повозили… Надоело. Ваш колхоз — шестой.

А к с и н ь я. Давно уж надо бы посадить его…

С а м о с е е в (перебивает). За что?

А к с и н ь я (продолжает). …как заслуженного человека …на спокойную должность.

С а м о с е е в. Тебе, Аксинья, только в отделе кадров работать. Министерская у тебя голова.

А к с и н ь я. А как же он уважает районное начальство! Правда, и его кое-кто из начальства любит и бережет…

С а м о с е е в. Еще бы!.. Любит, пока я председатель. То воз дров, то сенца воз. Сидит этот «кое-кто» на своем окладе. Жена нигде не работает, а детей — в ином магазине кукол меньше.

А к с и н ь я. Глядишь, весной попросит подкинуть мешочек картошки.

С а м о с е е в. И об этом ты ему сказала?

А к с и н ь я. Я сказала: добрый наш председатель, не скупой, посочувствовать может. Хоть сам не вдовец, но вдов не забывает, не обходит лаской.

С а м о с е е в. Без намеков сказала?

А к с и н ь я. Без намеков.

С а м о с е е в (подобрел). Слушай, Аксинья, ты, кажется, как-то коня просила дров привезти?

А к с и н ь я. Раз пять просила.

С а м о с е е в (твердо). Завтра дам.

А к с и н ь я. И на том спасибо.

С а м о с е е в. Всё?

А к с и н ь я. Всё.

С а м о с е е в. А про рюмку не сказала? (Отгоняет ото рта запах перегара.)

А к с и н ь я. Я сказала, что ты даже запаха ее не терпишь. Не пьешь.

С а м о с е е в. Совсем?

А к с и н ь я. Ни капли!

С а м о с е е в. Перегнула. Иногда, по праздникам или с горя.

А к с и н ь я (категорически). Ни капли!

С а м о с е е в. Ну, а он что?

А к с и н ь я. Поверил.

С а м о с е е в. Врешь. Я бы не поверил.

А к с и н ь я. Ты и теперь мне не веришь.

С а м о с е е в. Не верю.

А к с и н ь я. А он поверил.

С а м о с е е в. Поверил? Ох, и хитрая же ты, Аксинья! Не баба, а черт в юбке. (Ущипнул ее за бок.) Не баба, а селедочка с луком. (Попытался обнять ее.)

А к с и н ь я (отстранила его). А ты кто? Поросенок с хреном?

С а м о с е е в. Чего же ты обиделась? Что такое селедочка с луком? (С уважением.) Первоклассная закусь!

К воротам подходят Т е р е ш к о и Р о м а н. Аксинья ушла в хату.

Р о м а н. Так кто у нас хозяин, председатель? Ты или он?

С а м о с е е в. А что? Разве кто сомневается?

Р о м а н. Вот он. Ты приказал свезти воз сена в район, а он не дает.

Т е р е ш к о. Своей скотине кормов не хватает, а тут целый воз сена черту лысому!

С а м о с е е в. Не ори! Так надо.

Т е р е ш к о. Кому надо?

С а м о с е е в. Не твое дело. Я знаю.

Т е р е ш к о. А я не знаю.

С а м о с е е в. Не знаешь — помолчи.

Т е р е ш к о. Тогда снимай меня с фермы. Мне там делать нечего.

С а м о с е е в. Не горячись и не ори! Гудееву сено.

Т е р е ш к о. Подумаешь — шишка!

С а м о с е е в. Ему шишка нужна! По-твоему, Гудеев, райплан, — не шишка? А кто тогда шишка? Гудеев, брат, о-го-го, еще какая шишка! Кто колхозам планы доводит? Райплан. А что такое план? Закон. Значит, райплан, Гудеев — закон. А закон уважать надо. Ты говоришь: Гудеев не шишка. Нам вот как нужен строевой лес… для фермы. А он может запланировать нам сто кубов, а может и триста. Разницу замечаешь? Теперь потратим воз сена, так потом на другом выгадаем. На лесе!

Р о м а н (Терешке). Цыган знает, что кобыле надо.

С а м о с е е в. Кобыле… Что кобыле? А-а, да, да… вот!

Т е р е ш к о (сдался). Ага, тащите, растаскивайте! (Отошел в сторону, закуривает.)

С а м о с е е в (Роману). Иди и вези! За привозку тебе Гудеев заплатит. (Уходит.)

Роман подошел к своей хате, стучит в окошко. Из хаты выскочила Ю л я.

Р о м а н. Юлька! Придет Колька из школы, так ты посматривай за ним. На реку не пускай — простудится. Теперь время такое. Слышишь, глаз не спускай!

Ю л я. А ты куда?

Р о м а н. В район поеду. (Ушел.)

Т е р е ш к о (один). Ну, и где же правда? Послушаешь его — так он, шельма, резон имеет… А подумать — ох, и безобразие… (Вздохнул.) Не-ет, коли в хате нету кота, так и мыши по столу бегают. (Присел, задумался.)

Появляется К о в а л ь ч у к. Где-то в отдалении слышно, как поют Сенька Заика и его приятели.

К о в а л ь ч у к (подходит, здоровается за руку). А-а, Терех! Что зажурился? Что голову опустил?

Т е р е ш к о. Да, зажурился. И не только я. А они (в сторону поющих), думаешь, с веселья запели?

Ковальчук и Терешко прислушиваются.

Ну, налюбовались нашим хозяйством?

К о в а л ь ч у к. Налюбовался.

Т е р е ш к о. Ну и как оно дальше будет?

К о в а л ь ч у к. А я у тебя хотел про это спросить.

Т е р е ш к о. Ты ведь начальство, тебе должно быть виднее.

К о в а л ь ч у к. А тебе ничего не видать?

Т е р е ш к о. Как не видать… Видать. Посмотри да слезу утри.

К о в а л ь ч у к. А кто виноват?

Т е р е ш к о. Правду будешь слушать?

К о в а л ь ч у к. Давай правду.

Т е р е ш к о. Ты! Ты и виноват!

К о в а л ь ч у к (удивился). Я?

Т е р е ш к о. Бери грех на душу, Тимофей.

К о в а л ь ч у к. Какой грех?

Т е р е ш к о. Присядь. Огонек есть?

К о в а л ь ч у к. Есть. (Вынул из кармана коробку папирос и спички.) На, закуривай.

Т е р е ш к о (взял коробку, повертел и вернул Ковальчуку). «Казбек»? Я уж лучше своего самосаду.

К о в а л ь ч у к. Думаешь, мой хуже?

Т е р е ш к о. К лучшему легко привыкать, да отвыкать потом трудно.

К о в а л ь ч у к. А зачем отвыкать?

Т е р е ш к о. Тогда придется и мне подаваться в город. По твоим следам.

К о в а л ь ч у к. Ах, вот в чем дело. (Чиркает спички, но те не зажигаются.) Отсырели спички. Ну-ну, я слушаю. Когда же я провинился?

Т е р е ш к о. Когда? Помнишь тридцатый год? Зимой ты приехал к нам. Прислали из города двадцатипятитысячником. Помнишь? Зимой…

К о в а л ь ч у к. Помню…

Т е р е ш к о. А помнишь, что ты тогда говорил? Новое, небывалое привез в наше село. И я тебе сразу поверил. Душевно ты с нами говорил, по-братски. И я первый заявление принес.

К о в а л ь ч у к. Помню, Терех, помню.

Т е р е ш к о. Сколько ты у нас, года три побыл?

К о в а л ь ч у к. Три с хвостиком.

Т е р е ш к о. То-то и оно. Большое ты дело начал, а до конца не довел. Собрал нас, единоличников, в одну кучу, лоскуты наши стянул на живую нитку, а узелки позабыл завязать. Не успел. А какой прок от шитья без узелков? Чуть что не так, нечаянно зацепил — и нитка полезла. Вот тебе и прореха…

К о в а л ь ч у к. Хитро ты объясняешь…

Т е р е ш к о. Как умею. Вот я сказал, что сразу написал заявление и за тобой первым пошел. А знаешь ли ты, как я шел за тобой? Задом наперед шел. Ты не смейся. Честно говорю: задом наперед. Шел за тобой, а сам назад оглядывался: выгадал аль прогадал? И не только я. Ведь у нашего брата, мужика, была хворь давняя, запущенная — жить особнячком, единолично. Что, разве не так?

К о в а л ь ч у к. Нет, все правильно. Только я никак не пойму, почему ты на меня вину валишь? В чем я виноват?

Т е р е ш к о. Кто же тогда?

К о в а л ь ч у к. А ты?

Т е р е ш к о. А что я?

К о в а л ь ч у к. Похоже, что ты и теперь задом наперед идешь да виноватого выискиваешь.

Терешко молчит.

А виноват ведь ты сам! В твоем же колхозе непорядки. На своей же спине чувствуешь их. А что ты сам предпринял, чтобы выправить дело? Ты же хозяин тут всему! Это же твое тут все!

Т е р е ш к о (вздохнул). Эх-хе-хе… Какого черта я хозяин? Вот меня поставили на ферму заведующим. А я там вовсе не хозяин. Нет. Корма на исходе, до травы не дотянем, а председатель велел воз сена отвезти в район, Гудееву. Прикрепили его к нашему колхозу уполномоченным. Вот он здесь и пасется. Я хотел не дать, так разве плетью обух перешибешь? Приказал — и повезли.

К о в а л ь ч у к. А ты бы не дал! Или боишься за чубы схватиться?

Т е р е ш к о. Как хочешь понимай, только наученный я. Думаешь, не пробовал? Пробовал.

К о в а л ь ч у к. Ты коммунист?

Т е р е ш к о. Член партии.

К о в а л ь ч у к. Когда вступал в партию?

Т е р е ш к о. В сорок втором. На Волге.

К о в а л ь ч у к. Тогда не боялся драки?

Т е р е ш к о. Так то ж война была, и перед тобой супротивник был, ворог. Его и по языку отличишь, и по одежде, и по замашкам. Одним словом, мишень ясная — бей в лоб, и ты прав. А тут другое дело. Попробуй разберись — приятель Самосеев или неприятель. Шибанешь его, а тебя одернут: своих колотишь.

К о в а л ь ч у к. Вот теперь вижу, что ты действительно запутался. По делам надо человека судить — приятель он или неприятель.

Т е р е ш к о. Если по делам, так его гнать надо.

К о в а л ь ч у к. Ну и гоните.

Т е р е ш к о. Выгоняли уж не одного. Так находится другой, еще лучший.

К о в а л ь ч у к. Вы, как неразборчивая невеста, берете, что попадается. А вы и такого «лучшего» не принимайте.

Т е р е ш к о. Ай-яй-яй, Тимофей, Тимофей… Чиркаем мы один другого словами, как теми спичками, а искры нет, огонька не видно. Отсырели наши спички. (Махнул рукой и ушел.)

Из хаты выходит А к с и н ь я.

А к с и н ь я. А вас тут председатель наш искал.

К о в а л ь ч у к. Самосеев?

А к с и н ь я. Самосеев. Допытывался про вас, кто, откуда, чего. Гусь, говорит.

К о в а л ь ч у к. Я — гусь? Забавно.

А к с и н ь я. Вы ему задайте перцу. Не случайно выспрашивал: не ревизор ли? Побаивается. Знает кошка, чье мясо съела.

К о в а л ь ч у к. Думаешь, он воровал в колхозе?

А к с и н ь я. Ого! Чтоб ему столько болячек, сколько он перетаскал добра колхозного. А сколько пропил, так и сам того не стоит. Вот он, легок на помине.

Входит С а м о с е е в.

С а м о с е е в. Добрый день.

К о в а л ь ч у к. День добрый.

А к с и н ь я. Вот и познакомились. А то выспрашивают один про другого. Это — наш председатель, а это — тот самый гусь амнистированный.

Самосеева даже передернуло от этих слов, он сердито глянул на Аксинью.

Ну, чего ты набычился? Ты ведь сам так говорил. (Ушла в хату.)

С а м о с е е в (вдогонку ей). Ну и трепло же ты, Аксинья! (Подает руку Ковальчуку.) Самосеев.

К о в а л ь ч у к. Ковальчук.

С а м о с е е в. Ну и народ…

К о в а л ь ч у к. Да-а, народ… Как секанет словом, так метка и остается. Тут мне один такую зарубку на память оставил, не скоро забудешь…

С а м о с е е в. Кто? Терех? Он может. Ну, я ему мозги вправлю! Я научу с кем и как разговаривать! Никакого уважения у них нету. Не разберет — кому можно, а кому и нельзя.

К о в а л ь ч у к. О, нет, народ знает, кому и что можно.

С а м о с е е в. Так, значит, из центра?

К о в а л ь ч у к. Из Минска.

С а м о с е е в. Мимоходом или специально?

К о в а л ь ч у к. Специально.

С а м о с е е в. Видимо, важное дело есть?

К о в а л ь ч у к. Очень важное.

С а м о с е е в. Та-ак… Только в моем колхозе или в районе?

К о в а л ь ч у к. Нет, в колхозе.

С а м о с е е в. Так… А почему же вы ко мне не зашли?

К о в а л ь ч у к. Пока не было особой надобности. Хотелось вначале с людьми поговорить.

Из хаты выходит А к с и н ь я с полотенцем и кружкой воды.

А к с и н ь я. Тимофей Егорович, позавтракали бы. Время. Картошка остыла.

С а м о с е е в. Так вы еще не завтракали?

К о в а л ь ч у к. Не привык рано. (Аксинье.) Спасибо, спасибо, я сам. (Взял кружку, отошел в сторону и моет руки.)

С а м о с е е в (подзывает пальцем Аксинью, шепотом). Слушай, Аксинья… (Вынимает из кармана деньги.) Сбегай в магазин (кивает в сторону Ковальчука) за поллитровкой… Только одна нога тут, другая — там.

А к с и н ь я (громко). Он не пьет. Совсем не пьет.

С а м о с е е в (оглядывается). Тсс… Как, совсем?

А к с и н ь я. Ни-ни. Пробовала подсунуть — куда там, даже поморщился. И духу ее не терпит.

Самосеев машет рукой около рта.

И, говорит, сызмальства, с пеленок. Кремень, сталь, а не человек. Водка — это же такая соблазнительница — святой не устоит, а он даже не посмотрит…

К о в а л ь ч у к (подходя). О каких святых разговор?

А к с и н ь я. Да мы тут про вас. Председатель дает деньги, чтоб я за пол-литром сходила для вас, а я говорю: не пьет.

К о в а л ь ч у к. А, да, не употребляю.

А к с и н ь я уходит в хату.

С а м о с е е в (Ковальчуку, весело). Так вы, значит, проверяли?

К о в а л ь ч у к. Присматривался.

С а м о с е е в. Ну и что?

К о в а л ь ч у к. Честно сказать? Табак ваше дело.

С а м о с е е в (неуверенно). Видно, наговоры, поклеп…

К о в а л ь ч у к. Надо разобраться.

С а м о с е е в (обрадованно). Вот именно, разобраться. Тут ведь такие люди, что… За три года четырех председателей съели.

К о в а л ь ч у к. Съели?

С а м о с е е в. Съели. А пуговицы выплюнули.

К о в а л ь ч у к. Четырех?

С а м о с е е в. Я — пятый.

К о в а л ь ч у к. Ну и аппетит!

С а м о с е е в. С этого колхоза анекдот пошел: председатель тут чувствует себя как картофель.

К о в а л ь ч у к. Картофель?

С а м о с е е в. Если за зиму не съедят, так весной посадят.

К о в а л ь ч у к (смеется). Забавно. Зима кончилась, весна на дворе, а вас не съели?

С а м о с е е в. Ну вот…

К о в а л ь ч у к (сквозь смех). Думаете — посадят?

С а м о с е е в. А мне… очень грустно.

Из хаты выходит А к с и н ь я.

К о в а л ь ч у к. А тех четырех председателей, что до вас были, тоже посадили?

С а м о с е е в. Одного посадили, а трое еле выкарабкались…

А к с и н ь я. А жаль.

С а м о с е е в. Ох и злая же ты баба!

А к с и н ь я. Да как же тут злой не будешь? Посмотришь вокруг — соседи, как люди, живут. А в нашем колхозе? Работаешь, работаешь, а все как в дырявый мешок. Ай, да что там говорить!.. (Ковальчуку.) Вы пойдете завтракать или вас лозиной гнать?

К о в а л ь ч у к. Иду, иду.

С а м о с е е в. Никакого у тебя уважения к человеку, Аксинья. Никакой деликатности. В людях не разбираешься. Сказано — деревенщина.

А к с и н ь я. Это у вас пусть поджилки трясутся — для вас он начальник, а для меня просто гость, свой человек. (Шутя погнала перед собой Ковальчука в хату.)

С а м о с е е в (проводя их глазами). Да-а… Орешек… Раскуси его…

К Самосееву подходит по-городскому одетый молодой человек с небольшим чемоданчиком в руке. Это В а с и л ь.

В а с и л ь. Простите, вы не скажете, где я могу увидеть председателя колхоза?

С а м о с е е в. Я — председатель колхоза.

В а с и л ь (удивленно). Вы? Вот этого колхоза?

С а м о с е е в. Колхоза «Свободный труд».

В а с и л ь. Странно. Очень странно. Скажите, вы старый или уже новый председатель?

С а м о с е е в. А что такое?

В а с и л ь. Вы — Самосеев?

С а м о с е е в. Самосеев. А в чем дело?

В а с и л ь. Дело в том, что… я надеялся, что вас тут уже нету.

С а м о с е е в. Как нету?

В а с и л ь (про себя). Ничего не понимаю…

С а м о с е е в. Скажите, а вы откуда?

В а с и л ь. Из Минска. А Ковальчук тут еще?

С а м о с е е в. Тут.

В а с и л ь. А где его можно увидеть?

С а м о с е е в. Там… Он в этом доме.

В а с и л ь. Благодарю вас. (Направляется в Аксиньину хату.)

Самосеев ошеломлен. Хмель моментально выветрился. Подходит участковый милиционер Д о б р и л о.

Д о б р и л о (басом). Товарищ Самосеев!

С а м о с е е в (оглянулся и окончательно растерялся). Я… слушаю.

Д о б р и л о. Теперь ты у меня не выкрутишься.

С а м о с е е в. Теперь, кажется, не выкручусь.

Д о б р и л о. Форменное душегубство и по твоей вине.

С а м о с е е в. Еще чего не хватало. Какое душегубство?

Д о б р и л о. На мосту через Болочанку.

С а м о с е е в. А что там такое, на мосту?

Д о б р и л о. Не на мосту, а под мостом. Тонет районное начальство — уполномоченный Гудеев. Быстрее собирай людей, засосет болото — отвечать будешь. Я кое-как выбрался из «Москвича», а он там сидит.

С а м о с е е в (кричит). А зачем вы ехали напрямик? Весна ведь. В объезд надо было.

Д о б р и л о. Спокойно, гражданин Самосеев. В объезд ездить не в его характере. Не знаешь, что ли?

С а м о с е е в. Который раз его встречаем вот так, колокольным звоном. (Бьет по рельсу, который висит возле Романовой хаты.) Э-эй! Степан, Иван, Терешко! Сюда! Давай, давай сюда!

Собираются к о л х о з н и к и.

Г о л о с а. Что такое?

— Что случилось?

— Пожар?

С а м о с е е в. Берите топоры, лопаты — и быстро к мостику через Болочанку.

С е н ь к а З а и к а. Какому м-мостику? Там ведь нету м-моста!

С а м о с е е в (тоже начал заикаться). А-а… Тьфу! Аккурат туда, где нету моста.

Г о л о с а. А что такое?

— Горит?

— Ничего не горит.

Д о б р и л о. Спокойно! Спокойно! (Свистит в свисток.)

С а м о с е е в. Машина тонет. Легковая. Райплан.

Услышав шум на улице, из хаты вышли А к с и н ь я, К о в а л ь ч у к и В а с и л ь.

Д о б р и л о. Граждане! Граждане! Не задерживайтесь!

С а м о с е е в. Федор! Захвати веревку! Грачев! Вели кому-нибудь запрячь пару волов!

Г р а ч е в. Зачем?

С а м о с е е в. Машину вытаскивать! Быстрее!

Собрав бригаду мужчин, С а м о с е е в повел их спасать машину. Шествие замыкает м и л и ц и о н е р.

А к с и н ь я (Ковальчуку и Василю). Идите в хату. Без вас вытянут.

К о в а л ь ч у к (сыну). Значит, в институте дело к концу идет? Остались госэкзамены?

В а с и л ь. И дипломная работа: «Поточно-узловой метод ремонта тракторов».

К о в а л ь ч у к. А потом?

В а с и л ь. Потом — сюда. Стирать грань между городом и деревней.

К о в а л ь ч у к. Дело серьезное.

А к с и н ь я. Пошли, пошли в хату. Завтрак на столе стынет.

К о в а л ь ч у к и В а с и л ь ушли, в хату. Входит Р о м а н.

Р о м а н. Аксинья!

А к с и н ь я (задержалась). Что, Роман?

Р о м а н. А этот, молодой, кто такой?

А к с и н ь я. Сын его.

Р о м а н. Не навсегда ли он у тебя поселился? Сына вытребовал…

А к с и н ь я. Не выдумывай лишнего.

Р о м а н. Смотри, Аксинья! Слишком ты уж приветлива с ним.

А к с и н ь я. Мне не веришь?

Р о м а н. Тебе верю, а вот ему не доверяю… Ксюша, когда же я дождусь?

А к с и н ь я. Успеешь.

Р о м а н. За сорок мне перевалило. И тебе — не восемнадцать, Ксюша. Напрасно время теряем. Кабы потом не каяться.

А к с и н ь я. Вот я и не тороплюсь, чтобы потом не каяться.

Р о м а н. Ведь мы с тобой и так как муж с женой… Зачем же от людей прятаться? Давай законно — распишемся, и переходи в мой дом.

А к с и н ь я. Рома, разве ж я против? (Подумав.) И у тебя дочь, и у меня — невеста. Надо с ними поговорить. Они ведь ничего не знают.

Р о м а н. Догадываются.

А к с и н ь я. А поговорить надо. (Заторопилась.) Ой, гостей одних оставила. Я пойду. (Ушла в хату.)

Р о м а н тоже ушел. Появляются Ю л я и М а л а н к а.

М а л а н к а. Видишь?

Ю л я. Вижу.

М а л а н к а. И зачем они волынку тянут?

Ю л я. Давай мы с ними поговорим. А?

М а л а н к а. Сами договорятся, если у них серьезно.

Издалека слышны крики: «Раз, два, взяли!»

Ю л я. Пойдем, Маланка, посмотрим, как там машину вытаскивают.

М а л а н к а. А ну их… (Отмахнулась.) На душе так тошно. И что я делать буду, когда ты уедешь отсюда?

Ю л я. Я ведь недалеко. Гудеев обещал отцу пристроить меня в райцентре.

М а л а н к а. Дура я. И зачем оставила десятый класс? Боялась, что не поступлю в институт. А вдруг поступила бы?

Ю л я. А вдруг — как я? До сих пор перед людьми стыдно.

Из хаты вышел В а с и л ь.

М а л а н к а. Хоть бы кто посватался, что ли…

В а с и л ь. Пожалуйста, хоть сейчас.

Юля и Маланка вскочили.

М а л а н к а. Ой!

Ю л я. Ах!

В а с и л ь (засмотрелся на Юлю). Ух ты!.. Какая пригожая!..

Ю л я (сначала смутилась, потом показала ему язык). Соль тебе в очи! (И убежала со двора.)

В а с и л ь. За что же она мне так?

М а л а н к а. Чтобы не сглазил. (Убежала за Юлей.)

С шумом, криками и шутками к о л х о з н и к и выкатывают на улицу «Москвич».

Г о л о с а. Тпру! Стой!

— Приехали!

— Не брыкайся!

— Такой малый, а с норовом.

Г у д е е в (вылезает из машины в веселом настроении). В конце концов добрались. Спасибо, товарищи! Здравствуйте! (Здоровается со всеми за руку. Самосееву.) Безобразие, товарищ Самосеев! Неужели ты не можешь отремонтировать такой мостик?

В т о р о й к о л х о з н и к. А Самосеев умышленно не ремонтирует. Начальство будет реже наведываться. Меньше хлопот.

Г у д е е в. Тебя, Самосеев, за один этот мост надо снимать с работы. Явная бесхозяйственность.

Т е р е ш к о. Что верно, то верно.

С а м о с е е в. Отремонтируем, товарищ Гудеев, в кратчайший срок отремонтируем.

Г у д е е в. Опоздал, товарищ Самосеев.

С а м о с е е в. Почему опоздал?

Г у д е е в. Без тебя отремонтируют. Сегодня проводим отчетно-выборное собрание.

Из хаты выходят А к с и н ь я и К о в а л ь ч у к.

Т е р е ш к о. И нового председателя выбирать будем?

Г р а ч е в. Уже есть решение бюро райкома?

Г у д е е в. Да. Есть такое решение бюро райкома.

П е р в ы й к о л х о з н и к. А где он, новый-то?

В т о р о й к о л х о з н и к. Кто он, ежели не секрет?

Г у д е е в. Потом увидите, на собрании.

П е р в ы й к о л х о з н и к. Своя хата есть или за счет колхоза будет строить?

Т р е т и й к о л х о з н и к. Быка от коровы отличит?

Т е р е ш к о. Сено колхозное в район не будет возить?

В т о р о й к о л х о з н и к. Он как, с семьей сюда переедет или на местных вдовушек надеется?

Г у д е е в. Товарищи! Вопросы эти серьезные, и не на улице их обсуждать.

Т р е т и й к о л х о з н и к. Вы бы показали нам его до собрания. Одним бы глазком на него взглянуть.

Т е р е ш к о. Стоящий ли человек?

Г у д е е в. Думаю, на этот раз райком и райисполком рекомендуют вам человека достойного.

П е р в ы й к о л х о з н и к (подходит к Гудееву). Товарищ Гудеев, тут народ справедливо просит. Скажу я вам, что нам очень интересно не только посмотреть вашу кандидатуру, но даже и понюхать…

Колхозники смеются.

Ежели только пьет, так это еще полбеды. А коли он и опохмельку любит, то… Главное — это хотим знать.

Г у д е е в. Вы будете довольны. Человек он серьезный, с большим опытом, честный…

В т о р о й к о л х о з н и к. Товарищ уполномоченный! Не так давно, перед Самосеевым, вы привезли нам председателя. Помните? Где он теперь? А был честный. Ворам и жуликам проходу не давал. Не-ет! Даже мимо колхоза не пропускал. Заметит которого, ловит за руку… да на должность кладовщика или кассира…

Хохот.

Т р е т и й к о л х о з н и к (пошептавшись с Сенькой Заикой). Ну зачем же вы нападаете на товарища Гудеева? Оно конечно, были и ошибки. Конь о четырех ногах и то спотыкается… А вот возьмем Самосеева. Когда его рекомендовали, что говорили?

С е н ь к а З а и к а. У-устойчивый и по-оворотливый.

Т р е т и й к о л х о з н и к. А что оказалось?

С е н ь к а З а и к а. Что устойчивый — неправда. А что по-оворотливый — то-очно. Солнце еще не взошло, а он уже на ногах…

Т р е т и й к о л х о з н и к. Еле держится.

Г у д е е в. На этот раз обижаться не будете.

Т е р е ш к о. Кто же он все-таки?

Г у д е е в. Человек серьезный…

Т е р е ш к о (настойчиво). Кто он?

К о в а л ь ч у к. Давай, давай, Терех! Смелее! Завязывай узелок!

Т е р е ш к о (подходит к Гудееву). Товарищ Гудеев! Люди смеются, а ведь плакать надо. Вы нам не первого председателя привозите. И про каждого говорили: морально устойчивый, идейно выдержанный, авторитетный, политически подкованный, и еще там разное. А потом что оказывалось? На этот раз хватит! Довольно! Мы хотим знать: кто он? Какой из него хозяин? Что он за человек? Можно ли ему доверить хозяйство?

К о в а л ь ч у к. Правильно! Пусть люди присмотрятся.

Г у д е е в. А вы кто такой?

К о в а л ь ч у к. А никто.

В т о р о й к о л х о з н и к (Гудееву). Свой или приблудный?

С е н ь к а З а и к а. Фамилию давай!

Т е р е ш к о. А почему сам секретарь райкома не приехал на собрание? Он ведь нам обещал.

Г у д е е в. Он мне поручил подготовить собрание. А к вечеру приедет, на собрании обязательно будет сам.

К о в а л ь ч у к. Товарищи! Председатель из района, видно, и сам не знает, кого вам рекомендует. Уверен, что и в глаза его не видел. Я бы на вашем месте голосовал против такой кандидатуры.

Г у д е е в. А я бы вам советовал придержать язык за зубами.

Т е р е ш к о. Человек правильно говорит. Колхозники хотят знать, кого вы рекомендуете?

Г у д е е в. Хорошо, я вам скажу! (Вынимает из портфеля бумажку, читает.) «Бюро райкома рекомендует на должность председателя колхоза «Свободный труд» Ковальчука Тимофея Егоровича, тысяча девятьсот второго года рождения, член партии с тысяча девятьсот двадцать восьмого года, происхождение — из рабочих, образование среднее». Товарищ был на ответственной работе в Минске. В колхоз к вам поехал добровольно.

Т е р е ш к о (удивленно). Ковальчук?

Г у д е е в. Да, Ковальчук. И секретарь райкома просил передать вам, что он собственной головой ручается за этого человека.

К о в а л ь ч у к. Товарищ Гудеев! Вы лично видели его?

Г у д е е в. Видел.

К о в а л ь ч у к. И разговаривали с ним?

Г у д е е в. Разговаривал.

К о в а л ь ч у к. Интересно. Какой же он?

Г у д е е в. Ну какой… ну такой… (Веско.) Серьезный, солидный… А собственно, вам какое дело?

К о в а л ь ч у к. Давайте познакомимся: Ковальчук Тимофей Егорович.

Действие второе

Рассвет. Поют петухи, встречая весеннее солнце. Где-то мычит корова. Скрипнули ворота. Беззлобно, видимо спросонья, раз-другой пролаяла собака.

На улицу вышел К о в а л ь ч у к. Появляется Р о м а н с мешком за плечами. В руках у него корзина с вязанкой бубликов и подарок сыну — большой мяч.

Р о м а н. Доброе утро. (Проходит мимо.)

К о в а л ь ч у к. Доброе утро. Откуда так рано?

Р о м а н (остановился). Из города. За хлебом ездил вчера да опоздал на вечерний поезд. Пришлось на вокзале всю ночь проторчать.

К о в а л ь ч у к. За хлебом? (Взглянул на вязанку бубликов.) Вас бригадир предупредил вчера, что на наряд с сегодняшнего дня надо являться к семи часам утра?

Р о м а н. Говорил.

К о в а л ь ч у к. Не опаздывайте. (Ушел.)

Роман хотел что-то сказать, но смолчал. Двинулся к дому, но навстречу вышла А к с и н ь я с ведром.

А к с и н ь я. Здорово! Неужели только сейчас из города?

Р о м а н. Вчера опоздал на поезд.

А к с и н ь я. На вокзале горевал?

Р о м а н. На вокзале.

А к с и н ь я. На мою долю взял?

Р о м а н. Два кило бубликов. Придешь? Или самому принести?

А к с и н ь я. Я сама приду. Иди подремли малость.

Р о м а н. А хорошо было бы в одной хате хлеб этот есть.

А к с и н ь я. Подождем еще. Станет лучше в колхозе, тогда… А пока… Все-таки на двух приусадебных участках легче прожить, чем на одном. (Набрала воды в колодце и ушла.)

Ушел и Р о м а н. К колодцу приходит Ю л я с ведром. На улице появляется и М а л а н к а.

М а л а н к а. Юлька! Ну, Юлька, ты знаешь? Василь, председателя сын, — спекся?

Ю л я. Как спекся?

М а л а н к а. Втрескался в тебя по уши.

Ю л я. А, брось ты…

М а л а н к а. Честное слово! Проходу мне не дает.

Ю л я. Ну и что?

М а л а н к а. Как это — что?

Ю л я. Подумаешь…

М а л а н к а. Ты, Юля, не верти носом. Такого парня поискать надо. И почти инженер. Ты имей в виду.

Ю л я. Перестань ты глупости молоть.

М а л а н к а. Такой парень — глупости?

Ю л я. Ты лучше скажи: как мне справку взять?

М а л а н к а. А Самосеев разве не дал?

Ю л я. Не успел. Председатель у вас живет. Поговорила бы ты с ним.

М а л а н к а. Да что я… он и слушать меня не станет. А знаешь что? Ты попроси Василя. Для тебя он все сделает.

Ю л я. А, брось ты…

М а л а н к а. Подожди! Я его сейчас позову.

Юля не успела задержать М а л а н к у, и та убежала.

Юля хотела тоже уйти, но раздумала. Посмотрелась в ведро с водой, как в зеркало, поправила косынку. М а л а н к а приводит В а с и л я.

М а л а н к а (Василю). Вот видишь. А ты не верил.

В а с и л ь. Здравствуйте. (Подает руку.)

Ю л я. Здравствуйте. (Смущенно опускает голову и, чуточку отвернувшись, подает руку.)

М а л а н к а (улыбнулась). Вот и сошлись. Ну, проси, Юля.

В а с и л ь. Пожалуйста, что смогу — сделаю.

М а л а н к а. Ей нужна справка.

В а с и л ь. Справка?

М а л а н к а. О том, что ее отпускают из колхоза.

В а с и л ь. Куда?

М а л а н к а. Лишь бы куда, только бы уехать.

В а с и л ь. Почему — лишь бы куда?

М а л а н к а. Тут ей нельзя оставаться.

В а с и л ь. Почему? Что случилось?

М а л а н к а. Десятилетку окончила.

В а с и л ь. А-а, понимаю. Учиться? В институт?

М а л а н к а. Не-ет, в институт она не поступила.

В а с и л ь. А разве я могу дать вам такую справку?

М а л а н к а. Не нам, а ей одной. И не ты, а отец твой. Он ведь председатель.

В а с и л ь. Не понимаю.

М а л а н к а. Инженер, а не понимает.

В а с и л ь (подумав). А-а, понимаю, понимаю.

М а л а н к а. Ну вот…

В а с и л ь (Маланке). Справка ей нужна, а ты просишь.

М а л а н к а. Она, как увидела тебя, так язык и проглотила.

Ю л я. Перестань, Маланка!

М а л а н к а. Наконец-то заговорила. Ты, может, меня стесняешься? Так я уйду. (Уходя, запела частушку.)

В а с и л ь. Так вы хотите уехать отсюда?

Ю л я. Да.

В а с и л ь. Работать?

Ю л я. Да.

В а с и л ь. Куда?

Ю л я. Все равно… в райцентр.

В а с и л ь. А учиться не хотите?

Ю л я. Теперь всюду конкурс.

В а с и л ь. Ну и что же?

Ю л я. У меня троек много.

В а с и л ь. Вот что… А в какой институт вы поступали?

Ю л я. В медицинский, в педагогический, в сельскохозяйственный.

В а с и л ь. Знаете что? Никуда вы не уезжайте. Поступайте на заочное. А? Я вам буду помогать.

Юля молчит.

Я окончу институт и приеду работать в вашу МТС. Согласны?

Ю л я. Ничего не выйдет.

В а с и л ь. Почему? Не верите? Даю вам честное слово!

Ю л я (взглянув на Василя, улыбнулась, прикусила губу). Вы наобещаете…

В а с и л ь. Клянусь. Ну? Верите?

Ю л я. Поверю, если вы поможете мне… справку получить.

В а с и л ь. Зачем вам справка?

Ю л я. Я же сказала…

Подходят К о в а л ь ч у к и Г р а ч е в. Юля заторопилась домой, схватила ведро.

В а с и л ь. Мы еще поговорим, да? Встретимся вечером?

Ю л я оглянулась, кивнула головой в знак согласия и убежала. В а с и л ь проводил ее глазами и тоже направился в дом. Подходит Т е р е ш к о.

Т е р е ш к о. Ну, как?

Г р а ч е в. Из всей бригады только десять человек пришло.

К о в а л ь ч у к (Грачеву). Проверьте всех: кто и почему не явился на наряд.

Г р а ч е в. Оно и так ясно: на своих огородах копаются.

К о в а л ь ч у к. Идите, и всех, кто мог выйти на работу, присылайте сюда.

Грачев уходит.

Т е р е ш к о. Не завязывается узелок, председатель?

К о в а л ь ч у к. Завяжется.

Т е р е ш к о. Нет, брат председатель. Это тебе не в городе. Городскими легче управлять. Там про-още…

К о в а л ь ч у к. Слушай, Терешко! Ты на городских не кивай! Ты думаешь, что городские только белые булки едят, спят да в кино ходят? Работать у них надо учиться.

Т е р е ш к о. А разве я сказал, что только в кино? Там и дисциплина, конечно…

К о в а л ь ч у к. Вот именно, дисциплина. Дай нашим колхозникам ежемесячную зарплату, как рабочим, — будет и у нас дисциплина и порядок, как на заводе.

Т е р е ш к о. «Дай»! Я бы дал, да не знаю, где взять.

К о в а л ь ч у к. На ферме. Там надо искать деньги.

Т е р е ш к о. На ферме? (Хохочет.) Комедия! Комедия, ей-богу! Вот поставил ты меня опять заведующим фермой. А мне и заходить туда даже не хочется, а не то что работать.

К о в а л ь ч у к. И тебе не хочется?

Т е р е ш к о. Ну скажи: кому охота ухаживать за коровами, которые в день дают по пол-литра, ну по литру молока? Тьфу! Подохли бы они — и то больше пользы было бы. А у нас на ферме таких штук пятнадцать. Из года в год яловки: ни мычат, ни телятся. Только добро перерабатывают на навоз. Волки б их заели. А молодняк у нас какой? На двадцать телок — шестьдесят бычков! Готовый фельетон в газету! Потому и доярки ходят на ферму — только бы повинность отбыть.

К о в а л ь ч у к. Значит, заменить надо таких доярок! Послать туда лучших людей — коммунистов, комсомольцев, — энергичных, которые бы с любовью взялись за дело. Животноводство, Терех, — главный источник наших доходов. В нем отгадка на все наши загадки. Выноси разговор на правление. Думать надо, хозяином быть, а не так: «волки б их заели» да «подохли бы».

К конторе подходит М а л а н к а, открывает замок. К о в а л ь ч у к входит в контору.

Т е р е ш к о. Ты хочешь, чтоб я хвост трубой держал, когда ферма соломой кормится?..

Подходит г р у п п а к о л х о з н и к о в: среди них Г р а ч е в, Р о м а н, С е н ь к а З а и к а.

Р о м а н. Я сказал: не пойду, — значит, не пойду.

Г р а ч е в. Иди председателю это скажи.

Р о м а н. И председателю скажу. Я ночь не спал. Спать хочу.

Г р а ч е в. Он спать хочет! А сеять кто будет?

Р о м а н. Не пойду — и все! Я в прошлом году триста трудодней выработал. А что на них получил?

Г р а ч е в. Ты не выйдешь на работу, да он, да я… Откуда же все возьмется? Само в поле вырастет?

Р о м а н. Я за других не ответчик.

Г р а ч е в. Тогда для чего ты в колхозе числишься? Для мебели? Подавай заявление — и на все четыре.

Р о м а н. Это мое дело. Не учи. Как-нибудь без заявления обойдемся.

Г р а ч е в. Не напишешь ты, напишу я.

Р о м а н. А это твое дело.

Г р а ч е в. Это тебе не при Самосееве. С тем ты якшался. А новый председатель нянчиться с тобой не будет. Заметь это.

Р о м а н. Не пужай бабу рослым кумом.

Г р а ч е в. Он заставит работать.

Р о м а н. Я работы не боюсь! Буду работать, только плату на бочку. Не можете? Ну и я не могу!

Из конторы выходит К о в а л ь ч у к.

К о в а л ь ч у к. Товарищ Грачев! Самосеева видел?

Г р а ч е в. Видал.

К о в а л ь ч у к. Сегодня он вышел на работу?

Г р а ч е в. И не собирается. Сегодня на пилораму его посылал — не пошел. Ну и другие, глядя на него, не вышли.

К о в а л ь ч у к (в окно). Маланка! Сбегай к Самосееву и скажи, пожалуйста, пусть явится сюда. Сейчас же!

М а л а н к а вышла из конторы и побежала за Самосеевым.

К о в а л ь ч у к (Роману). А вы почему не на работе?

Г р а ч е в. Отказался.

К о в а л ь ч у к. Как это отказался?

Г р а ч е в. Приказал ему лен сеять — не захотел. Навоз возить — не поехал. За химикатами — тоже отказался.

К о в а л ь ч у к (Роману). Почему?

Р о м а н. Потому. Колхоз наш как называется? «Свободный труд». Ну, значит, хочу — работаю, хочу нет. Свободный труд!

К о в а л ь ч у к (Грачеву). Напишите в правление докладную. Колхозу лежебоки не нужны. Да и закон не позволяет. Приусадебные участки обрежем по углы.

Р о м а н. А, режьте!..

Подходит С а м о с е е в.

С а м о с е е в (не без иронии). Пламенный привет настоящему и будущему бывшему от бывшего в настоящем. (Подает руку.)

К о в а л ь ч у к (пожимая руку). Ого! Заковыристо. Ну и как поживает «бывший в настоящем»?

С а м о с е е в (игриво). Ничего. Я теперь, так сказать, министр без портфеля. Ни забот, ни хлопот. Лежу на диванчике и поплевываю. Тренируюсь. Хочу наловчиться через всю комнату попадать в ту дырку в двери, куда ключ вставляют.

К о в а л ь ч у к. Занятие серьезное… для члена партии.

С а м о с е е в. А надо мной не каплет. Могу и подождать.

К о в а л ь ч у к. Чего вы ждете?

С а м о с е е в. Подыщут же мне в районе какой-нибудь портфель.

К о в а л ь ч у к. А-а… А если не подыщут?

С а м о с е е в (уверенно). Обязательно подыщут.

К о в а л ь ч у к. Был у меня один такой знакомый. После того, как сняли его с должности заместителя министра, он шесть месяцев не соглашался работать… «где-нибудь».

С а м о с е е в. Дождался?

К о в а л ь ч у к (двусмысленно). Дождался.

С а м о с е е в. Ну, а у меня терпения больше, чем у того заместителя министра. Подожду и я.

К о в а л ь ч у к. Не горюйте. Без портфеля не останетесь.

С а м о с е е в. Что? Секретарь райкома обещал?

К о в а л ь ч у к. Больше того, дал честное слово.

С а м о с е е в. Освободился портфель?

К о в а л ь ч у к. И не один, а большой выбор. Первый портфель — длинный кнут пастуха…

С а м о с е е в (еще не поняв иронии). Что-что?

К о в а л ь ч у к. Не подходит? Согласен. Нельзя доверять. Другой портфель — коса, грабли, навозные вилы, плуг, борона. Подходит? Пила, топор — подходит?

С а м о с е е в (наконец-то понял). Не выйдет, председатель! На мне покатаешься, как на еже.

К о в а л ь ч у к (Грачеву). Подсчитай, во что обходится простой пилорамы за один день.

Г р а ч е в (вынув бумажку из кармана). Двести сорок рублей и восемьдесят две копейки.

С а м о с е е в. Круто берешь. Не забывай, что и мы были когда-то рысаками.

К о в а л ь ч у к. Пора и в упряжке походить. Сегодня простой пилорамы запишем на твой счет. Ровно двести сорок рублей и восемьдесят две копейки. Агрегат должен работать. А теперь — можете идти. И плевать в дырку. Только до завтра. А завтра утречком выходите на работу. Все!

С а м о с е е в. Ничего, будет и На нашей улице праздник.

К о в а л ь ч у к. На вашей улице уже отпраздновали, пора и за работу взяться.

С е н ь к а З а и к а. Не все коту масленица. Настал ве-еликий пост.

К о в а л ь ч у к (Первому колхознику). А вы почему на наряд не явились?

П е р в ы й к о л х о з н и к. Да мне… надо было закуток отгородить поросенку. А то в одном сарайчике с козой. Прибила его…

С е н ь к а З а и к а. Х-х-характерами не сошлись.

К о в а л ь ч у к. А сеять когда будем?

П е р в ы й к о л х о з н и к. Коль уж так нужно, я пойду. (Бригадиру.) Куда прикажешь?

Г р а ч е в. Лен сеять.

В т о р о й к о л х о з н и к. Не слишком ли много, председатель, мы льна сеем? Говорят, надо откусывать такой кусок, чтобы и проглотить можно. А мы — триста гектаров. (Присвистнул.) Подумать страшно. Не управимся.

Г р а ч е в. Соседи пятьсот сеяли в прошлом году и управились. Десять миллионов деньгами взяли.

К о в а л ь ч у к (Второму колхознику). А вы что сделали, чтобы управиться?

С е н ь к а З а и к а. С-сидит и д-думает. С-сидит и д-думает. Т-триста гектаров. По-одумать только. Видишь — голова распухла.

К о в а л ь ч у к. А вы что делаете?

С е н ь к а З а и к а. Т-то-оже д-думаю. Сижу и д-думаю. Как это лен в-вырастет, если он т-только с-сидит и д-думает? По-о-одумать надо.

К о в а л ь ч у к. Вечером явитесь на заседание правления. На общем собрании сами голосовали: за невыход на работу без причины — пять трудодней снимать.

С е н ь к а З а и к а. А ежели у него только ч-четыре и было?

К о в а л ь ч у к. Возьмет взаймы у тебя.

С е н ь к а З а и к а (Второму колхознику). Тебе дам. Ты честный. (Бригадиру.) Куда прикажешь? (Грачев хохочет. Сенька Заика передразнивает его.)

Г р а ч е в. Поедешь за химикатами. (Второму колхознику.) А ты — навоз возить.

Р о м а н. А мне домой идти или запрягать?

Г р а ч е в. Запрягай и вози семенной картофель от буртов. Там бабы перебирают.

Подходит д е д.

К о в а л ь ч у к. Дедушка! Ты разве тоже на работу?

Д е д. Я, коли что надо, так… я могу.

Ковальчук оглянулся на колхозников.

Только хату мне, товарищ председатель… Крыша течет. Может, охапку бы соломы… А то течет.

К о в а л ь ч у к. Даю слово, дед, — к зиме новоселье справлять будешь.

Д е д. Спасибо за слово. А коли какая срочная работа, так я пойду.

К о в а л ь ч у к. Без тебя, дед, управимся. (Грачеву.) Отныне выделяй пару лошадей для личных огородов. Давать лучшим колхозникам, тем, которые аккуратно являются на наряд. Первому сегодня — деду. За свой век заслужил.

Г р а ч е в. У меня и так маловато лошадей.

К о в а л ь ч у к. А людей?

Г р а ч е в. Колхозное поле еще не засеяно, а тут свои огороды.

К о в а л ь ч у к. В колхозе все свое — и огороды и поле. Ясно?

Г р а ч е в. У всякого пусть голова болит за свое: у меня — поле, а у кого — собственный огород.

С е н ь к а З а и к а. Значит, вро-озь?

Г р а ч е в. Врозь.

С е н ь к а З а и к а. Отделил меня от колхоза?

К о в а л ь ч у к. Понял, Грачев? О колхозе заботишься — главного не забывай, людей. Без них мы с тобой — ничто. А с ними, брат, обломаем черту рога и богу вырвем бороду. Разве не так, хлопцы?

С е н ь к а З а и к а. Был бы и-интерес.

К о в а л ь ч у к. Слыхал, Грачев? (Сеньке.) Интерес есть. Правда, дела у нас такие, что не знаешь, с какого края начинать пирог. Но верю я, что с вами, хлопцы, если дружно возьмемся, мы так хозяйство поставим, что (по секрету) на экскурсии к нам приезжать будут! И Сенька будет на собственном «Москвиче» возить гостей на свой участок кукурузы.

С е н ь к а З а и к а. Ого!

К о в а л ь ч у к. Не веришь? Все в наших руках. Пройдет два-три года, и мы своими глазами увидим. Вся партия за это взялась, весь народ поднялся. Ну, а партия на ветер слова не бросает. Только давайте договоримся раз и навсегда, чтобы не повторялось то же, что сегодня… вот здесь. Вы ведь знаете, я упрямый, от своего не отступлюсь. Вот так. А теперь, хлопцы, поплюем на руки — и за работу!

Колхозники расходятся. Из конторы выходит Т е р е ш к о.

К о в а л ь ч у к (Терешке). А ты правильно придумал.

Т е р е ш к о. А что я придумал?

К о в а л ь ч у к. Не по-хозяйски держать такую ферму.

Т е р е ш к о. Я ведь о чем говорил? Разве бычки — ферма?

К о в а л ь ч у к. Правильно. Так ты советуешь бычков — под нож, на мясо да на базар.

Т е р е ш к о. Разве я так сказал?

К о в а л ь ч у к. Знаю. Ты хотел так сказать, только не осмелился.

Т е р е ш к о. А взамен купить телок хорошей породы.

К о в а л ь ч у к. Ну что ж, послушаю тебя. Придумал ты хорошо.

Т е р е ш к о. Да ты же сам это придумал.

К конторе приближается Л и х т а р о в.

Т е р е ш к о (заметив Лихтарова). Посмотри! Что с нашим бухгалтером? Пьян, что ли?

К о в а л ь ч у к. Что с вами, Николай Кузьмич?

Л и х т а р о в. Арестовали.

Т е р е ш к о. Кого?

К о в а л ь ч у к. За что?

Л и х т а р о в. За долги.

К о в а л ь ч у к. Кого арестовали?

Л и х т а р о в. Меня и тебя… за долги, за кредит. Арестовали и руки заковали.

К о в а л ь ч у к. Николай Кузьмич! Говори толком, в чем дело?

Л и х т а р о в. Дело в том, что мы банкроты, счета наши в банке арестованы, мы остались теперь без копейки денег, поскольку кредитные платежи просрочили. Как будем вести хозяйство без копейки? А?.. Дайте мне присесть.

К о в а л ь ч у к. Спокойно, спокойно, Николай Кузьмич. У кого ты был? С кем говорил?

Л и х т а р о в. В райфо — только руками разводят. В райисполкоме Гудеева Христом-богом просил — лед, камень. «Государство — не благотворительное общество. У нас все подчинено планированию. По плану дали кредит, по плану и платите. Точка». То-очка! Хоть плачь.

Т е р е ш к о. Не благотворительное общество. Гудеев так сказал?

Л и х т а р о в. Отрезал, а не сказал.

Т е р е ш к о. А мы на его поддержку надеялись. Еще воз сена сунули.

К о в а л ь ч у к. А в райкоме был?

Л и х т а р о в. Был. Секретарь обещал поддержать наше ходатайство перед областной конторой банка. А пока попросил какой-нибудь выход искать: вы ведь и сами с усами, говорит.

К о в а л ь ч у к (Лихтарову). А какой же выход?

Л и х т а р о в. Никакого.

К о в а л ь ч у к. А подумавши?

Л и х т а р о в. Все денежные операции проводить помимо Госбанка. И вырученные деньги пускать в оборот тоже без контроля банка. Рискованный выход.

К о в а л ь ч у к. Да это, скорее, не выход, а вход. В прокуратуру, а оттуда без пересадки в тюрьму. Уголовное дело!

Т е р е ш к о. Нет, уж лучше с этим не связываться.

К о в а л ь ч у к. Но нам нужны деньги… Деньги, деньги… Сегодня же… завтра же… Без оборотных средств нам не распутать этот узел. Придется рисковать.

Л и х т а р о в. Тимофей! Этим не шутят.

К о в а л ь ч у к. Да. Этим не шутят. И я не шучу.

Л и х т а р о в. Я рисковать не собираюсь.

К о в а л ь ч у к. Не бойся. Тебя впутывать не буду. И вторую подпись я на себя беру.

Т е р е ш к о (как бы испытывая). А не жалко свою голову подставлять под обух?

К о в а л ь ч у к. А ты в сорок втором своей не жалел?

Т е р е ш к о. Там иное дело… Перелома надо было добиться.

К о в а л ь ч у к. И тут перелом нужен.

Л и х т а р о в. Лучше уж съездить в министерство… Попросить ссуду еще раз, последний.

К о в а л ь ч у к. На это уйдет месяц, а то и два. А нам сегодня деньги нужны, завтра… Все! Решено!

Т е р е ш к о. Будем продавать бычков?

К о в а л ь ч у к. Правильно. И яловых коров. Завтра же. Иди отбирай!

Т е р е ш к о. Э! Была не была! Ответ держать вместе будем. (Хочет уйти.)

К о в а л ь ч у к. Подожди. Ну так как, Терех? Нам теперь каждая копейка дорога. Вернешь от Гудеева долг или с тебя взыскать? Что скажешь?

Т е р е ш к о. За что с меня-то?

К о в а л ь ч у к. За воз сена. Тот, что ты Гудееву уступил.

Т е р е ш к о. Ну, коли так, за мной не пропадет. Мы тоже — не благотворительное общество. Не-ет, я ему…

К о в а л ь ч у к. Вот это по-хозяйски!

Подходит А к с и н ь я.

А к с и н ь я. Ты, председатель, что, контору сторожишь? Не бойся, не сбежит. Привык там, в Минске, штаны просиживать. Нет, дорогой ты наш председатель, пора отвыкать! Назвался хозяином — так будь среди людей и присматривай — что и как они делают.

К о в а л ь ч у к. Ты, Аксинья, давай без артподготовки. Что случилось?

Появляется Г р а ч е в.

А к с и н ь я. То-то и оно, что ничевохоньки не случилось, ничевохоньки не изменилось. Как при Самосее было заведено, так и осталось. А ведь вчера на собрании до вторых петухов кулаками в грудь колотили, все клялись: положим конец, не допустим! И все согласны были, все голосовали «за». А сегодня?

К о в а л ь ч у к. А сегодня что?

А к с и н ь я. А то же, что и вчера: семенной картофель воруют.

К о в а л ь ч у к. Как это — воруют?

А к с и н ь я. Ну, растаскивают. Перебираем там, возле буртов, насмотрелась. Опять начинается прошлогоднее: одна баба, на обед идя, в подоле понесла, а на нее глядя и другие вечером тоже потянули. Немного, штук по двадцать. А сколько их? Возчики тоже. Гляди, иной и по корзине под соломой провезет. Хоть бы кто их приструнил, слово крепкое сказал!

Т е р е ш к о. Получается — вроде проверочка это для тебя, Тимофей. Держишь ли ты слово. Ежели тут пропустишь, значит, грош цена и твоему обещанию о высокой оплате трудодня. Я так думаю.

К о в а л ь ч у к (удивленно). Ведь вчера единогласно решили… (Аксинье.) А кто именно ворует?

А к с и н ь я. Здрасте вам, председатель! Еще чего не хватало. Может, прикажешь мне арестовать его? Скажи спасибо, что подсказала. А за руку ловить, простите, не буду. Ты — хозяин, ты и лови.

К о в а л ь ч у к. А ты кто? Батрачка?

А к с и н ь я. Не батрачка. Только не хочу, чтоб на меня потом люди косо смотрели. Ты посидишь у нас год-два и уедешь. А мне, вдове, потом жить с этими людьми.

К о в а л ь ч у к. Мда-а…

А к с и н ь я. Коль уж на то пошло, вот он пусть. (Указала на Грачева.) Он у нас бригадир и партийный.

К о в а л ь ч у к. Товарищ Грачев! Тут дело серьезное. Возьмись, будь ласков, и со всей строгостью.

Г р а ч е в. Хорошо, товарищ Ковальчук, я возьмусь. (Аксинье.) Ну, пойдем.

А к с и н ь я. Ничего я тебе не скажу. Не надейся!

Т е р е ш к о, А к с и н ь я и Г р а ч е в уходят. К Ковальчуку подходят В а с и л ь и Ю л я.

В а с и л ь. Отец, к тебе есть маленькая просьба.

К о в а л ь ч у к. А-а, Юля. Какая же просьба?

Ю л я. Дайте мне справку (опустив голову) о том, что меня отпускают из колхоза.

К о в а л ь ч у к. Отпускаем из колхоза? Нет, не могу.

В а с и л ь. Да ты выслушай ее.

К о в а л ь ч у к. А кто просит справку? Она или ты?

В а с и л ь. Она просит.

К о в а л ь ч у к. Ты закончил дипломную работу?

В а с и л ь. Кончаю.

К о в а л ь ч у к. Кончай.

В а с и л ь. Кончаю.

К о в а л ь ч у к. Ах, вот оно что! (Юле.) И куда же ты собираешься уезжать? В город?

Ю л я. В город.

К о в а л ь ч у к (Василю). А ты? Неужели тоже в город? Передумал уже?

В а с и л ь. Не передумал. Я здесь остаюсь.

К о в а л ь ч у к. Хм… (Юле.) Вот видишь, сам здесь остается, а тебя агитирует в город.

Ю л я. Я сама…

К о в а л ь ч у к. Учиться или работать?

Ю л я. Гудеев обещал пристроить на работу в райцентре.

К о в а л ь ч у к. Девчушка ты моя! Неужели тебе по душе сидеть в конторе и сохнуть над бумажками! Там и без тебя конторщиков больше, чем надо. И зачем тебе искать какой-то тихий закоулок? Ты же разумная девушка, образованная, энергичная, комсомолка. Ведь тут, в колхозе, для тебя есть более важное дело, большое, государственное. И я хочу тебе поручить его. Это будет тебе серьезное партийное задание, как комсомолке.

Ю л я. Какое задание?

К о в а л ь ч у к. Помоги нам навести порядок на ферме. Покажи, что можно сделать, если взяться за дело с любовью, по-комсомольски… Это, Юля, и моя личная просьба, да и он (взглянул на сына) будет доволен. Я же вижу — ты не белоручка.

Ю л я. Я подумаю.

К о в а л ь ч у к. Подумай, девочка, подумай. Ну, идите. Подумайте.

Ю л я и В а с и л ь уходят. Послышался гудок «Москвича», и вслед за ним появляется Г у д е е в. Из конторы показался Л и х т а р о в. Гудеев поздоровался с Ковальчуком и протянул руку Лихтарову, но Лихтаров свою не подал.

Л и х т а р о в. Виделись сегодня. (Скрылся в конторе.)

Г у д е е в. Обиделся за кредитные платежи. Чудак он у тебя… Как на новом поприще? Познакомился, разобрался, присмотрелся, где, что и как лежит?

К о в а л ь ч у к. Присматриваюсь.

Г у д е е в. Ревизию хозяйственной деятельности Самосеева закончил?

К о в а л ь ч у к. Закончил. Вернее сказать: бесхозяйственной деятельности.

Г у д е е в. Ничего этакого не выявил?

К о в а л ь ч у к. Некоторые документы вызывают сомнение.

Г у д е е в. Надо разобраться.

К о в а л ь ч у к. Разбираемся.

Г у д е е в. Я специально приехал поинтересоваться.

К о в а л ь ч у к. Пожалуйста.

Г у д е е в. С людьми освоился?

К о в а л ь ч у к. Со многими освоился, а кое с кем и поругаться успел.

Г у д е е в. Уже? В таком случае и у нас будет моральное право ругаться с тобой.

К о в а л ь ч у к. За что?

Г у д е е в. Мы не получили от вас сводок. (Вынимает из портфеля кипу бумажек.) Вот, полюбуйся: тут со всего района. А где же твои? Нету! Кажется, маленькая бумажечка, цифрочки, цифрочки, и все. А благодаря ей видишь не только положение с посевной в вашем колхозе, но и политический уровень председателя. Так сказать, идейное его чутье.

К о в а л ь ч у к (удивленно). Что-что?

Г у д е е в. Кукуруза теперь не только экономическая, но и политическая культура. А нам неизвестно — сколько вы посеяли кукурузы, когда посеяли, где посеяли.

К о в а л ь ч у к. Посеяли! И на каких землях? На приусадебных. Колхозники свои огороды уступили на этот год. Вы оцените это. Мы теперь и сами с усами. Не меньше вас понимаем, что такое кукуруза.

Г у д е е в. Не верю!

К о в а л ь ч у к. Что вам нужно?

Г у д е е в. Чтобы вы подтвердили документом, сводкой.

К о в а л ь ч у к. Я не понимаю. Не понимаю, чего вы, лично вы, хотите от колхоза?

Г у д е е в. Хочу, чтобы в сводке стояли соответствующие плану цифры. И не только я хочу, но и государство в целом.

К о в а л ь ч у к. Не в бумажке дело. Бумажки — чепуха.

Г у д е е в. Что — чепуха? Сводки — чепуха? Нет, дорогой, ошибаешься! Сводки — это наш манометр. Да, манометр! Указатель давления. Больше давление — выше показатели. Меньше давление — стрелка падает вниз. (Помахивая сводкой.) Это, дорогой мой, один из необходимейших приборов административной механики. Таким прибором измеряется пульс жизни целого района.

К о в а л ь ч у к. Мудреная философия.

Г у д е е в. Напрасно, напрасно. Недооцениваешь. Кто-кто, а ты должен знать, что «социализм — прежде всего учет». А что такое учет? Сводки.

К о в а л ь ч у к. Не то учитываете. Не будем спорить, товарищ Гудеев. Вы лучше посоветуйте, где и как взять деньги, чтобы выкупить химикаты для удобрения?

Вдруг послышался нарастающий шум, говор толпы. На улице появляется Р о м а н. За ним, как за арестованным, следует Г р а ч е в. На некотором расстоянии идет г р у п п а к о л х о з н и к о в. Среди них А к с и н ь я.

Г у д е е в (оглянулся на толпу). Что такое? Что-то случилось…

Г р а ч е в (подойдя к Ковальчуку). Вот, товарищ Ковальчук, поймал с поличным. Под соломой на телеге спрятал… (Указал на корзину с картофелем.)

К о в а л ь ч у к. Крал?

Р о м а н (потупившись). Не крал. Все брали, и я взял.

К о в а л ь ч у к. Ты на всех не кивай! У кого крал?

Р о м а н. Все брали, и я свое взял!

К о в а л ь ч у к. Все? Вот она — брала? (Указал на Аксинью.)

Р о м а н. Не знаю.

К о в а л ь ч у к. А он брал?

Р о м а н. Не знаю… Может, и брал.

К о в а л ь ч у к. А он, он брал?

Роман молчит.

У кого воруешь? Что воруешь? Семена? Пойдешь под суд!

П е р в ы й к о л х о з н и к. Товарищ председатель! За что под суд? За какой-то пуд картофеля?

Толпа глухо загомонила. Ковальчук насторожился. Ему сейчас надо решать ясно и твердо: пожалеть Романа, простить его и тем самым благословить воровство в колхозе и впредь или строго покарать этого человека и тем самым раз и навсегда покончить с воровством.

Толпа продолжает гудеть.

К о в а л ь ч у к. И нынче выдать на трудодень по полфунта хлеба? Чтобы и в будущем году ездили в город за хлебом? Простить не могу. Не имею права! Все! Товарищ Грачев, протокол оформили?

Г р а ч е в. Нет, еще не успел.

К о в а л ь ч у к (помолчав). Оформляйте. А там суд разберется.

Г р а ч е в (Роману). Пошли.

Р о м а н (обвел глазами всех присутствующих, будто ожидая поддержки. Дочке). Юлька… Ты гляди тут… Кольку гляди. После болезни слаб он, хилый… Смотри тут, дочка. (Поцеловал Юлю в лоб.)

Колхозники молчат. Юля подбежала к Ковальчуку, смотрит ему в глаза, как бы ожидая, что он отменит свое распоряжение. Ковальчук еле выдержал этот поединок глазами. Ю л я круто повернулась, остановила взгляд на Василе и убежала. Аксинья прикрыла рот рукой, чтобы не закричать. Убегает за Юлей и М а л а н к а.

М а л а н к а. Юля! Юля!.. Юля…

П е р в ы й к о л х о з н и к. Да, попался человек…

С е н ь к а З а и к а. А за что?!

Г р а ч е в. Как за что? Товарищи! Вчера ведь сами на собрании постановили… А сегодня как назло… Совесть ведь надо иметь. Нельзя же так. У себя же воруем…

Г р а ч е в уводит Р о м а н а в правление.

Г у д е е в. Правильно, товарищ Грачев!

Т е р е ш к о (тихо, с трудом сдерживая себя). Что — правильно?

Г у д е е в. Тут надо твердой рукой наводить порядки. Иначе — ничего не будет. Разворуют, растащат весь колхоз. Колхозное добро надо оберегать как зеницу ока. И того, кто посягает на колхозное добро, надо рассматривать как врага колхозного строя.

Т е р е ш к о. Это ты правильно сказал, товарищ Гудеев. Тогда скажи: а как тебя рассматривать?

Г у д е е в (оскорбленный, оглянулся на Ковальчука). Это еще что?

Т е р е ш к о. Слова говоришь правильные. А что делаешь? Чтобы сегодня же рассчитался с колхозом за воз сена, который тебе Роман отвез! И по рыночной цене! Если не хочешь пойти вслед за ним.

Г у д е е в. Какое сено?.. А-а, воз сена… Я его не воровал.

Т е р е ш к о. Так упер!

Г у д е е в. Мне привезли по договоренности с председателем. Я просил, и мне хозяин дал.

Т е р е ш к о. Хозяин?

Г у д е е в. Самосеев. А ты кто такой?

К о в а л ь ч у к. Завязывай узелок, Терешко!

Т е р е ш к о. Я кто? В конце концов, хозяин я тут!

К о в а л ь ч у к (Гудееву). Вот так!

З а н а в е с.

Действие третье

Контора правления колхоза. Здесь начат капитальный ремонт, потолок еще не весь застлан новыми досками, и сквозь щели просвечивает ярко-голубое небо. Л и х т а р о в разговаривает по телефону.

Л и х т а р о в. Товарищ управляющий, наши операции помимо банка гроша ломаного не стоят, копеечные… Я понимаю, правильно, но поймите и вы — без этого нам никак не вывернуться. У нас ведь хозяйство, и не какое-нибудь, а образцово-запущенное. Поверьте все же, что мы не жулики… Что?.. Ну это уж слишком… Товарищ управляющий банком, не пугайте нас судом! Я вам сказал: тут сидят не жулики, а коммунисты, которых беспокоят интересы колхоза… И государственных интересов мы не забываем!.. Не стращайте… Фу!.. Фу… (Повесил телефонную трубку, скребет затылок.)

Входят М а л а н к а и Ю л я.

М а л а н к а. Николай Кузьмич, Ковальчука нету?

Л и х т а р о в. А за которым вы охотитесь? Вероятно, за младшим?

М а л а н к а. Нам не до шуток, Николай Кузьмич. Нам председателя нужно. У Юли братик заболел, Колька. В больницу надо отправить.

Л и х т а р о в. А, простите, дело серьезное. Ищите или на ферме, или в поле. (Вышел в другую комнату.)

М а л а н к а. Температура высокая?

Ю л я. Тридцать девять.

М а л а н к а. А что у него? Наша докторка смотрела?

Ю л я. Смотрела. Подозревает дифтерит. А сыворотки у нее нет.

Входит В а с и л ь.

В а с и л ь. Привет, Маланка!

М а л а н к а. Мы с тобой виделись.

В а с и л ь. Верно. Здравствуй, Юля!

Юля не отвечает. Отвернулась.

А мы как будто сегодня не виделись.

Юля молчит.

Юля!

Юля молчит.

Маланка! Будь добра, извини, пожалуйста, я хочу Юлии сказать что-то по секрету.

М а л а н к а. Пожалуйста. (Направляется к выходу.)

Ю л я (не отпускает Маланку). Не уходи, Маланка, не уходи!

М а л а н к а. Лучше места не нашли, кроме конторы?

В а с и л ь. Ну что ж, я могу и при Маланке. Хоть и неудобно при третьем, но это лучше, чем неясность и недоговоренность. А впрочем, Маланка, ты и сама все знаешь и все видишь. Я уже три месяца стараюсь, ищу удобного случая встретиться с ней, поговорить и… не могу. Не хочет, избегает… Даже двух слов не хочет выслушать. (Юле.) Обругай, прогони, но скажи хоть слово. Скажи — и я… я уеду отсюда.

М а л а н к а (с укором). Юля!.. Что же ты молчишь?

Ю л я. Сам знает.

В а с и л ь. Ничего не знаю.

Ю л я. Тогда у людей спроси.

В а с и л ь. О чем?

Ю л я. Знаешь сам.

В а с и л ь. Про это мне люди не скажут. Только ты.

Юля молчит.

Скажи два слова!

Юля молчит.

Одно!

Юля молчит.

Значит, мне надо уезжать отсюда. Сказать не хочешь — головой кивни!

Ю л я (Маланке). Что ему надо? Чего он от меня хочет?

М а л а н к а (расчувствовавшись). Любит он тебя, Юля!

Ю л я заплакала и убежала из конторы.

В а с и л ь (помрачнел). Ну вот и все… Можно отчаливать…

М а л а н к а. Куда? Ну и дурак! Не видишь? Не понимаешь?

В а с и л ь. Вижу.

М а л а н к а. Слепой ты, как котенок. Любит она тебя. Только, пойми это, людских пересудов боится. Отец ведь ее осужденный. Не догадываешься? Эх вы! И чему вас только учили в институте!

В а с и л ь. Узловому методу ремонта тракторов.

М а л а н к а. Оно и видать. Сам ты узловатый… У нее ведь братишка заболел. В больницу надо отвезти. Помог бы отца найти. Пусть машину даст.

В контору входят А к с и н ь я, Г р а ч е в и К о в а л ь ч у к.

К о в а л ь ч у к. А что с ним?

А к с и н ь я. Дифтерит будто.

К о в а л ь ч у к. Как только вернется машина со станции, сейчас же отвезем в больницу. (Василю.) А ты чего тут стену подпираешь? Почему льнотеребилку не ремонтируешь?

В а с и л ь. Нет такой шестеренки. А без нее не отремонтируешь. (Уходит.)

К о в а л ь ч у к. Ну что ж, Грачев, после обеда придется послать человек тридцать на лен.

Г р а ч е в. Когда? Сегодня?

К о в а л ь ч у к. Да, сегодня.

Г р а ч е в. Откуда я людей возьму?

К о в а л ь ч у к. А где твои люди?

Г р а ч е в (упрямо). Где? Ну что ж, могу от молотилки взять, от сортировки, в амбаре, даже с поля снять… могу.

К о в а л ь ч у к (как бы не поняв угрозы). Ну вот, сам подсказал. Люблю инициативных людей, самостоятельных.

Г р а ч е в. А хлеб? А зерновые? Там осталось на пару дней…

К о в а л ь ч у к. Тем более. Да пойми же ты, голова два уха! Отложим уборку льна хотя бы на день — потеряем на качестве волокна, тысячи потеряем. Готовые деньги теряем. Да за такое ротозейство колхозники должны нас палками дубасить.

Г р а ч е в. Пойдем, Аксинья.

А к с и н ь я. Ты иди. Мне еще с председателем надо поговорить.

Г р а ч е в. Не засиживайся. Я ведь людей срываю с работы.

А к с и н ь я. Не задержусь. (Маланке.) И ты тоже выметайся.

Г р а ч е в и М а л а н к а уходят.

К о в а л ь ч у к. Вижу, предстоит серьезный разговор. Чего же молчишь? Давай смелее.

А к с и н ь я. Я думала, сам догадаешься, а ты…

К о в а л ь ч у к. О чем я должен был догадаться?

А к с и н ь я (старается не смотреть ему в глаза). Ищи, председатель, другую квартиру. Нельзя тебе жить у меня.

К о в а л ь ч у к. Почему?

А к с и н ь я. Потому. Уже месяца три, как я хотела тебе сказать, а все ждала — думала, сам догадаешься.

К о в а л ь ч у к. А все же — почему?

А к с и н ь я. Я вдова…

К о в а л ь ч у к. А я вдовец. Ну и что?

А к с и н ь я. Я не шучу, председатель.

К о в а л ь ч у к. Не сватаешься ли ты ко мне, Аксинья?

А к с и н ь я. Я на тебя и смотреть не могу! Я и себя возненавидела из-за тебя! И жить с тобой в одной хате не могу. Убирайся! Сегодня же! Больше терпеть не хочу тебя в своей хате.

К о в а л ь ч у к (сразу посерьезнел). Вот как?..

А к с и н ь я. Вот так.

К о в а л ь ч у к. Это серьезно. Только ты растолкуй мне, Аксинья. В чем дело? Я ничего не понимаю. В последнее время я стал замечать что-то неладное. Но что?

А к с и н ь я. Из-за тебя я ночей не сплю, из-за тебя я мучаюсь. Простить себе не могу…

К о в а л ь ч у к. Мы люди взрослые, серьезные, так что давай откровенно.

А к с и н ь я. Второй раз я овдовела — вот что. Из-за тебя.

К о в а л ь ч у к. Как это — второй раз?

А к с и н ь я. Откушала я вдовьего хлеба — досыта. И вот уже было и счастье на пороге, а ты…

К о в а л ь ч у к. Что?

А к с и н ь я. С Романом мы сговорились уже. Мужем был он мне, только… А ты его в тюрьму. Так что ты мне прикажешь — благодарить тебя за такую ласку? Молчала, в кулаке сердце держала, а больше не могу!

К о в а л ь ч у к. Не знал я этого… Только не всю вину на меня вали, если уж пошел такой разговор.

А к с и н ь я. Знаю! Сама знаю! Не упрекай! И я виновата… потому что — дура.

К о в а л ь ч у к. Нет, потому что ты честный, хороший человек. И он, он тоже виноват.

А к с и н ь я. И он дурак. Нужна была ему эта картошка, как…

К о в а л ь ч у к. И порядки наши прежние виноваты. Ломать их надо было. Хочешь — обижайся, хочешь — нет, только скажу тебе: даже после этого нашего разговора я поступил бы так же, как и тогда. Даже если бы это случилось с моим родным сыном.

А к с и н ь я. Ты мужчина, а я баба. Не могу я с собой совладать.

К о в а л ь ч у к. Что ж, может, и твоя правда. Я поклялся сделать все, чтобы из нашего колхоза люди в город за хлебом не ездили. Ради этого я ни Роману, ни кому другому простить не мог. Вот так… Ну, а квартиру я постараюсь найти.

Входит Г у д е е в с тем же огромным портфелем.

А к с и н ь я. Не обижайся, председатель, но жить у меня тебе нельзя. (Ушла.)

Г у д е е в. Привет, привет! (Проводил взглядом Аксинью.) Насколько я понял, ты, товарищ Ковальчук, обостряешь взаимоотношения с колхозниками. А этого я тебе не советовал бы.

К о в а л ь ч у к. Спасибо за совет. Опоздал.

Г у д е е в. Учти, у тебя и без того довольно шаткое положение.

К о в а л ь ч у к. Шаткое?

Г у д е е в. К сожалению, да.

К о в а л ь ч у к. Конкретнее и покороче. У меня много дел.

Г у д е е в. Вот и со мной ты напрасно ершишься.

К о в а л ь ч у к. Прошу прощения, товарищ Гудеев. Буду деликатней.

Г у д е е в. Твой колхоз…

К о в а л ь ч у к. Я его еще не купил.

Г у д е е в. Не будем шутить. Ваш колхоз позорно отстает с обмолотом.

К о в а л ь ч у к. Но зато уборку заканчиваем.

Г у д е е в. Это первое. Во вторых, вы преступно срываете план развития животноводства. Вы распродали половину фермы.

К о в а л ь ч у к. Не я, а правление решило продать сорок бычков. На мясо. Городу мясо надо.

Г у д е е в. Город — не ваша забота. Больше думайте о плане поголовья.

К о в а л ь ч у к. Опять цифры?

Г у д е е в. Да, цифры.

К о в а л ь ч у к. Есть и другие цифры. При том же поголовье мы удвоили надой молока. А бычки, как вам известно, не доятся. Не доятся!..

Г у д е е в. Вы сорвали нам районный план по поголовью.

К о в а л ь ч у к. Опять же — коллегиально решили. Я думаю, что вы не против принципа коллегиального руководства?

Г у д е е в. Не задавайте мне провокационных вопросов, товарищ Ковальчук. Я не мальчик и в политике немножко разбираюсь. Двенадцать лет руководил политшколой при МТС.

К о в а л ь ч у к. Крестьянский вопрос девятьсот пятого года осваивал?

Г у д е е в. И не прикрывайте своих грехов лозунгами партии о коллегиальном руководстве.

К о в а л ь ч у к. А я думаю, что это не только лозунг, а принцип нашей жизни. Принцип, который закрывает лазейку для произвола.

Г у д е е в (доверительно). Товарищ Ковальчук, скажу тебе откровенно: хоть ты и поставил меня перед райкомом в неловкое положение с этим возом сена, однако я зла не затаил. Искренне желаю тебе добра. Не будь занозистым. Тебе невыгодно портить со мной отношения.

К о в а л ь ч у к. Я приехал сюда не для того, чтобы понравиться или не понравиться кому-нибудь. Партия позвала, и я пошел.

Г у д е е в. Признайся честно, ты действительно приехал сюда добровольно или… (Будто на что-то нажимает большим пальцем.) Только без громких слов.

К о в а л ь ч у к. Эх вы!.. Разве вам это понять! Это не слово. Для меня важно, чтобы мной были довольны партия и колхозники.

Г у д е е в. Правильно. И вот как раз колхозники и недовольны. Они бомбардируют все районные и высшие учреждения письмами. А мне приходится расследовать их. Вот они. (Вынул из портфеля пачку писем.) Конечно, я не должен был сообщать тебе об этом, но, доверяя тебе как честному коммунисту, не скрываю. Вот так. (Бросает на стол письма.)

К о в а л ь ч у к. Ого! Кто же это?

Г у д е е в. А это секрет.

К о в а л ь ч у к. Вы по поручению райкома?

Г у д е е в. Это не имеет значения. Поскольку они попали в мои руки, я буду расследовать.

К о в а л ь ч у к. Пожалуйста, проверяйте. Только прошу, не очень отрывайте людей. Работы теперь у нас по горло — уборка.

Входит С е н ь к а З а и к а.

С е н ь к а З а и к а. Пре-едседатель! Сказали, м-мальчишку в больницу, а в машине ни капли бе-ензину. А?

К о в а л ь ч у к. Нету?

С е н ь к а З а и к а. Нету.

К о в а л ь ч у к. Вот как: купи, найди, но чтоб машина пошла!

С е н ь к а З а и к а. Н-найду, были бы (потирает пальцами) денежки.

К о в а л ь ч у к (приоткрыв дверь в другую комнату). Николай Кузьмич! Раскошеливайся. Дай Семену на бензин. (Семену.) Иди возьми деньги. (Гудееву.) Вам бы, райплану, не с этими письмишками возню поднимать, а задуматься, как обеспечить колхозы горючим.

Г у д е е в. Это функция не райплана.

К о в а л ь ч у к. Опять киваем на «дядю».

Позвонил телефон.

Г у д е е в (снимает трубку). Да, слушаю. «Свободный труд». (Ковальчуку.) Павел Иванович просит, секретарь райкома.

К о в а л ь ч у к (в телефон). Здорово, Павел Иванович!.. Магарыч? За что?.. Ну-у! Какой же ты молодец, Павел Иванович! Не знаю, право, как отблагодарить… Что ты говоришь?.. В обкоме?.. Ну, это еще не беда. Да я уже и на выговор согласен был. Да нет, нет-нет… Тебя не подведу, даю слово… А еще что?.. От государственной линии?.. И сколько киловатт?.. Ну, брат!.. Ох, и пробивной же ты… На электромоторы и провода наскребем… Да хоть ты уж не ругай за бычков. Тут и так за горло держат… Нет, нет… Всего доброго! Большое спасибо за хорошую весть… (Повесил трубку.) Извините, товарищ Гудеев, выполняйте свои функции, а я пойду — свои. (Вышел.)

Гудеев выпотрошил свой огромный портфель, разложил бумаги, уселся за стол. Из кабинета Лихтарова вышел С е н ь к а З а и к а.

Г у д е е в. Ага, а на выговор все-таки согласен. Эй, товарищ! (Поманил пальцем Сеньку.) Позовите ко мне Самосеева.

С е н ь к а З а и к а. П-по-ожалуйста.

Г у д е е в. И знаешь, друг, председатель поручает тебе незаконное дело.

С е н ь к а З а и к а. Какое?

Г у д е е в. Покупать бензин у шоферов — преступление. Можно угодить под суд.

С е н ь к а З а и к а. Если поймают.

Г у д е е в. Могут поймать.

С е н ь к а З а и к а. Кто?

Г у д е е в. Милиция.

С е н ь к а З а и к а. Добрило? (Махнул рукой.)

Г у д е е в. А хотя бы.

С е н ь к а З а и к а. Кого? Меня? (Махнул рукой.)

Г у д е е в. Я серьезно. Сообщу милиции.

С е н ь к а З а и к а. Кто? Ты?

Г у д е е в. Я.

С е н ь к а З а и к а. Тогда знаешь что… (Оглянулся.) Иди ты к… Я… заика… долго говорить не могу.

Г у д е е в. Не забывайте, гражданин, я при исполнении служебных обязанностей.

С е н ь к а З а и к а. А ты не торопись. Кончай службу, а потом иди.

Г у д е е в (вскочил со стула). Хам! Хулиган! Как фамилия?

С е н ь к а вышел из конторы. На крик Гудеева из соседней комнаты появляется Л и х т а р о в.

Л и х т а р о в. Что случилось?

Г у д е е в. Как его фамилия? Он мне нагрубил, нахамил. Я его…

Л и х т а р о в. Не слышал. Не могу подтвердить. И вообще, удивляюсь, парень он у нас культурный, деликатный. Не может быть.

Г у д е е в (молча усаживается за стол и сразу превращается в официальную, серьезную особу). Товарищ Лихтаров! На вас поступил материал, что вы совместно с Ковальчуком организовали в колхозе тайную кассу и денежные операции проводите мимо Госбанка. Цель — уклониться от погашения государственных кредитов. Признаете такую вину? Есть тайная касса?

Л и х т а р о в. Коль она тайная, так про это и рассказывать нельзя.

Г у д е е в. Но она есть?

Л и х т а р о в. Несгораемая есть, вот она. Но ключи у кассира, а кассира нету. Потому нам трудно установить, что там. С этой точки зрения она тайная, ибо нам неизвестно, какой икс там имеется в данный момент.

Г у д е е в. За кого тут меня принимают? За простофилю?

Л и х т а р о в. Не будем уточнять. Это не мои функции.

Г у д е е в. А все же, куда делись денежки, вырученные за бычков? Насколько мне известно, в банк на колхозный счет они не поступали.

Л и х т а р о в. Позатыкали ими дырки на ферме. Купили шифер, покупали бензин, провели водопровод на ферму. Да мало ли прорех в нашем хозяйстве? Силосные траншеи построили. Вот контору ремонтируем.

Г у д е е в. Помимо банка? А вы знаете, что это незаконно?

Л и х т а р о в. Знаем. Но что поделаешь? Другие кредиторы карманы опорожнили.

Г у д е е в. Так и запишем.

Входит С а м о с е е в.

Л и х т а р о в. Запишите еще.

Г у д е е в. Что?

Л и х т а р о в. Что четыреста рублей, внесенные вами за воз сена, мы все-таки оформили через банк. Для памяти.

Г у д е е в. Я это запомнил.

Л и х т а р о в. И мы не забыли. (Садится.)

С а м о с е е в. Добрый день, товарищ Гудеев. Вы меня звали?

Г у д е е в. Да. Вы мне нужны. (Взглянув на Лихтарова.) Товарищ Лихтаров, прошу вас вызвать сюда людей по этому списку.

Л и х т а р о в. Рад стараться. Только напрасно все это.

Г у д е е в. Не ваше дело.

Л и х т а р о в уходит.

С а м о с е е в. Ну, как поживаете?

Г у д е е в. Нелегко. Вот приехал воевать с вашим Ковальчуком.

С а м о с е е в. Он ведь ваш, вы его привезли.

Г у д е е в. На свою голову.

С а м о с е е в. Так вам и надо. Теперь чешите затылок. Не то, что со мной. Бывало, приедете, я в лепешку разобьюсь, а все указания выполню. Да если и просили чего, так отказу не было.

Г у д е е в. Ничего. Обломаем и ему рога. Приучим.

С а м о с е е в. Дай бог слышанное видеть.

Г у д е е в. Самосеев, а пошел бы ты снова сюда председателем?

С а м о с е е в (обрадовался). А его уже решили… того?

Г у д е е в. Все может быть.

С а м о с е е в. Я член партии, дисциплину знаю. Прикажете — пойду.

Г у д е е в. Слушай, друг, я тебе иногда записочки-расписочки писал… там на воз сена или что другое… Ты бы их ликвидировал.

С а м о с е е в. Будьте спокойны, товарищ Гудеев.

Г у д е е в. Тут на Ковальчука материалов накопилось — гора. Жалобы колхозников. Правда, без подписей. Признайся, ты приложил руку?

С а м о с е е в (с достоинством). Есть и моя работа.

Г у д е е в. Я сразу догадался. По стилю. Все письма с одной колодки.

С а м о с е е в. Как мог. Специального образования не имею.

Г у д е е в. Я, конечно, буду объективным. Если что подтвердится, подниму вопрос перед райкомом. А то слишком уж доверяют ему там. У тебя есть еще что добавить к письмам?

С а м о с е е в (задумался). Может, спекуляцию?

Г у д е е в. Какую?

С а м о с е е в. Политическую.

Г у д е е в. Интересно. Ну-ну.

С а м о с е е в. Ковальчук спекулирует модной ныне коллегиальностью руководства. Чтобы застраховать себя от ответственности и прикрыть деятельность, он прячется за спины других. Мол, правление решило, общее собрание постановило, а если присмотреться — везде сам командует.

Г у д е е в. Серьезное обвинение. А доказательства?

С а м о с е е в. Сокращение поголовья, продажа бычков — его затея.

Г у д е е в. Убедительно!

С а м о с е е в. Заигрывает с колхозниками. А вам каково? Раньше вам было легче. Приехали в колхоз и знаете одного хозяина — председателя. А теперь не то. Чуть что, так он — дескать, пусть народ решает, народ хозяин. Знаем мы таких народников. Да он просто советскую власть ни во что не ставит, народник этот.

Г у д е е в (оценивает). Так, так, так… А еще что?

С а м о с е е в (опять задумался). Пока, кажется, все. Я ведь писал…

Г у д е е в. А кроме написанного?

С а м о с е е в. Пока ничего. Но я с него глаз не спускаю.

Г у д е е в. А кого бы ты посоветовал допросить, чтобы подтвердить все это?

С а м о с е е в. Я же писал…

Г у д е е в. А вдову эту, у которой он живет.

С а м о с е е в. Ну нет. Она с ним в одну дудку играет.

Г у д е е в. Ничего ты не знаешь. Она сегодня при мне ему сказала, чтобы он убирался из ее хаты.

С а м о с е е в. Серьезно? Тут, видимо, пахнет бытовым разложением.

Г у д е е в. А ты поинтересуйся, поговори. Пришли ее ко мне.

С а м о с е е в. Если так — обязательно.

Входят Т е р е ш к о и д р у г и е к о л х о з н и к и.

П е р в ы й к о л х о з н и к. Сюда нас вызывали?

Г у д е е в. По одному, товарищи, по одному. Не все сразу. Вот вы, если не ошибаюсь, заведующий фермой, останьтесь.

Терешко остается, а к о л х о з н и к и выходят.

А вы, товарищ Самосеев, можете идти.

С а м о с е е в, выходя, за спиной Терешки подает знак Гудееву: этого, мол, прижми.

Т е р е ш к о. Добрый день.

Г у д е е в (кивнул головой). Садитесь.

Т е р е ш к о. Поголовье?

Г у д е е в. Правильно. Поголовье.

Т е р е ш к о. План?

Г у д е е в. План.

Т е р е ш к о (разводит руками). Я так и знал… Ну что ж, извините, нету плана.

Г у д е е в. Разбазарили.

Т е р е ш к о. Продали. Только бычков.

Г у д е е в. Неважно кого. Поголовье. Чья инициатива?

Т е р е ш к о. Ковальчук говорит, моя.

Г у д е е в. А на самом деле? Его?

Т е р е ш к о (подумав). Нет. Придется мне вину на себя взять.

Г у д е е в. А зачем брать на себя чужую вину?

Т е р е ш к о. Да уж если по-хозяйски думать, так и вины никакой нету. Продали бычков — телятниц и пастухов меньше. Трудодни экономим. А за бычков деньги выручили — ферму в порядок привели. Осенью купим телок хорошей породы. И ферма будет — загляденье, доходная.

Г у д е е в. А пока — план развития поголовья сорвали?

Т е р е ш к о. Я только одного не могу сообразить: почему вас бычки наши так тревожат?

Г у д е е в. Это не просто бычки. Это дело большой государственной политики.

Т е р е ш к о. Ну, уж коли вас, большого политика, так беспокоят мои бычки, тогда я начинаю беспокоиться об этой вашей «большой политике». Тут что-то не так.

Входит Л и х т а р о в.

Г у д е е в. Подождите, подождите там.

Л и х т а р о в. Мне ведь работать надо.

Г у д е е в. Сказано — подождите.

Л и х т а р о в, пожав плечами, вышел.

Так, так, так… Повторите, что вы сказали?

Т е р е ш к о. У вас другого дела нет ко мне? Идите вы лучше рыбку удить. И вам удовольствие будет, и нам спокойнее. А с бычками как-нибудь мы сами разберемся. (Встал и вышел из конторы.)

Г у д е е в. Какая наглость! Какая распущенность тут!

Открывается дверь, и в контору вваливается г р у п п а к о л х о з н и к о в. Тут и А к с и н ь я, и Л и х т а р о в, и Т е р е ш к о. Последними входят К о в а л ь ч у к и Г р а ч е в.

Г о л о с а. Нас ведь вызвали сюда?

— Время-то какое!

— Какое-то следствие ведется.

— Каждая минута дорога́.

— На полях все горит, а тут антимонию разводят.

К о в а л ь ч у к. Товарищ Гудеев! Я ведь вас просил: не отрывайте людей от работы. А вы полбригады собрали сюда.

Г у д е е в. Товарищ Ковальчук, вы хорошо знаете, что я занимаюсь серьезным делом.

К о в а л ь ч у к. Прошу вас, отложите до вечера.

Г у д е е в. Не могу. У меня ограниченное время.

Входит С е н ь к а З а и к а.

С е н ь к а З а и к а. Пре-едседатель, не достал я бензина. М-может, товарищ Гудеев даст машину?

Г у д е е в. Какую машину? Куда машину?

С е н ь к а З а и к а. Вашу машину. Вашу. С шофером я уже договорился.

А к с и н ь я. Больного мальчика отвезти в больницу.

Г у д е е в. Больного? Заразного? Да как же это… как же тут, товарищи…

К о в а л ь ч у к. Спасибо за заботу о людях. (Подходит к телефону, звонит.) Алло! Райком, первого секретаря… Павел Иванович! С твоего позволения я хочу конфисковать машину у Гудеева. У колхозницы заболел мальчик дифтеритом. Надо срочно в больницу… Гудеев боится инфекции, не дает… Что?

Г у д е е в. Пожалуйста, можете взять машину.

К о в а л ь ч у к (в трубку). Правильно. Я так и сделаю. С удовольствием. (Колхозникам.) «Следствие» отменяется. Идите, товарищи, работать. Минута дорога.

Г у д е е в. Вы что?!

Вбегает Ю л я.

Ю л я. Тетя Аксинья! Колька там… умирает, задыхается. Помогите! Тетя Аксинья!.. (Плачет.)

А к с и н ь я. Ты что… Ты что выдумываешь?..

К о в а л ь ч у к. А где наш врач?

Ю л я. Она там, с Колькой…

К о в а л ь ч у к (Аксинье). Берите машину и везите немедленно в больницу.

А к с и н ь я и Ю л я выбегают.

(Гудееву.) А вы!.. Через пять минут чтобы вас… (Сдерживает себя, Сеньке Заике.) Сеня! Эвакуируйте товарища Гудеева.

К о в а л ь ч у к и к о л х о з н и к и ушли. Остались дед, Сенька Заика и Гудеев.

С е н ь к а З а и к а (Гудееву, корректно). Вы будете ждать свою машину или вам запрячь пару волов?

Г у д е е в. Вы что?.. Как, как вы… Я официальное лицо!

С е н ь к а З а и к а (деду). Запрягай!

З а н а в е с.

Действие четвертое

Хата Романа. Ю л я перед зеркалом примеряет новое платье. Входит М а л а н к а.

М а л а н к а. Ну, Юлька, сегодня мы с тобой отхватим премии. Правление уже решило, и председатель в город бухгалтера послал покупать что-то. Только почему они в секрете держат, какие премии?

Ю л я. Сюрприз.

М а л а н к а. А если не понравится?

Ю л я. Тебе куклу купят — понравится.

М а л а н к а. Мне кукла не нужна. Мне бы жениха. (Подошла к зеркалу, рассматривает себя в новом платье.) Ну и глупые наши хлопцы! Неужели не замечают, что я тоже красивая?

Ю л я. Один давно приметил.

М а л а н к а. Думаешь, приметил?

Ю л я. Не притворяйся.

М а л а н к а. Только один…

Ю л я (меняясь местами с Маланкой). А сколько тебе надо?

М а л а н к а. Всех! Вчера я так тебе позавидовала. Когда мы зашли в раймаг, все ребята, которые там были, сразу уставились на тебя. (Вздохнула.) Даже забыли, зачем в магазин пришли. А ты, ох и хитрющая ты, — будто не замечаешь их.

Ю л я. С хлопцами всегда надо быть строгой. Это их интригует.

М а л а н к а. Ах, как идет тебе это платье! И талия… так чудесно! Только можно было бы глубже вырез.

Ю л я. Зачем?

М а л а н к а. Больше интригует.

Ю л я. Не дури. Платье расчудесное.

М а л а н к а. Еще бы! Такие деньги! (Занимает место перед зеркалом.) Наша модница — докторша молодая — завтра лопнет от зависти, как увидит наши обновы.

Ю л я. А я ей завидую.

М а л а н к а. Чему там завидовать?

Ю л я. Все-таки — доктор, интеллигентный человек.

М а л а н к а. Слушай, Юля! Василь, кажется, выпросил у отца справку.

Ю л я. Какую справку?

М а л а н к а. Что тебя отпускают из колхоза.

Ю л я. А кто его просил? (Резко.) Скажи ему спасибо.

М а л а н к а (разыгрывая). Я сказала. И сказала, что ты очень рада будешь.

Ю л я. А кто тебя просил? Чему я рада буду?

М а л а н к а. Как чему? Ты ведь городской хотела стать, интеллигентной. В конторе будешь сидеть, бумажки подкалывать.

Ю л я. Не подкалывай ты меня. Никуда я не поеду, не разыгрывай.

М а л а н к а. А-а, Василь привязал?

Ю л я. При чем тут Василь?

М а л а н к а. Не притворяйся хоть передо мной.

Ю л я. Он тебе нравится?

М а л а н к а. Очень. А тебе?

Ю л я. И мне.

М а л а н к а. Вот и выходи замуж. А то, честное слово, отобью.

Ю л я (шутя). Тороплюсь, аж падаю. Только он не берет.

М а л а н к а (выглянула в окно). Вот он, легок на помине, посмотри.

Юля и Маланка смотрят в окно.

Сюда повернул. К тебе. Может, мне уйти? Может, я вам буду мешать? А?

Ю л я. Нет, нет, нет! Маланка! Останься.

М а л а н к а. А ты не кривишь душой? (Торопливо.) Смотри! Слышишь? Лучше уйду. А? Юля! Слышишь?

Ю л я. Нет, Маланка, останься. Прошу тебя.

М а л а н к а. Ну смотри, чтоб не каялась.

В хату входит В а с и л ь.

В а с и л ь. Добрый вечер!

Ю л я. Добрый вечер.

М а л а н к а (игриво). Вечер добрый.

В а с и л ь. Какие вы сегодня пригожие, девчата!

М а л а н к а. И я?

В а с и л ь. И ты тоже.

М а л а н к а. Скоро собрание начнется?

В а с и л ь. Только за вами остановка. Ждут.

М а л а н к а. А бухгалтер приехал из города?

В а с и л ь. Приехал.

М а л а н к а. А ты знаешь, какие подарки нам купили?

В а с и л ь. Знаю.

М а л а н к а. Так чего ж ты молчишь? Что? Что он привез?

В а с и л ь. Что-то привез, но это тайна.

М а л а н к а. Вася, голубчик, скажи! Юля, прикажи ему.

Ю л я. Не говори, Вася, не говори.

М а л а н к а. Ах, вот ты какая! Изомну сейчас твое платье! (Погналась за Юлей, та убегает.)

Открывается дверь, и на пороге появляется Р о м а н.

Ю л я (после паузы). Папа! (Бросилась к нему на шею. Плачет.)

Р о м а н. Ну-ну, дочка… ну… Чего же ты? Ну! (Ласково.) Ах ты! Перестань. (Гладит ее волосы.) Вернулся ведь!.. Ну, что же ты?.. Не надо плакать.

М а л а н к а. Здравствуйте, дядя Роман. С приездом.

Р о м а н. Здорово, соседка!

В а с и л ь. Здравствуйте.

Роман не ответил.

М а л а н к а. Юля, так мы пойдем. Ты не придешь на вечер?

М а л а н к а и В а с и л ь уходят.

Р о м а н. А этот чего здесь отирается?

Ю л я. Да он… Сегодня торжественное собрание в клубе, так он зашел… Вместе с Маланкой…

Р о м а н. Не забывай, дочка, что его отец меня в тюрьму посадил. Чтобы ноги его в моем доме не было.

Пауза.

Ю л я. Ты, может, проголодался, папа?

Р о м а н. Проголодался.

Ю л я. Так я сейчас… (Засуетилась, торопливо собирая на стол.)

Роман моет руки. Потом осматривает хату. Замечает новый зеркальный шкаф, электрическую лампочку, радио.

Р о м а н. Ну, как ты тут без меня управлялась?

Ю л я. Я уж не маленькая…

Р о м а н. Да-а… Выросла, В колхозе работаешь?

Ю л я. В колхозе. Мы с Маланкой доярками работаем на ферме.

Р о м а н. Своей корове сена на зиму есть немного?

Ю л я. Воза три. Маловато.

Р о м а н. И то хорошо. А заработки у вас какие?

Ю л я. Мы с Маланкой заработали по тысяче.

Р о м а н (как бы ослышался). Чего?

Ю л я. По тысяче заработали.

Р о м а н. Садись. (Сам сел за стол.) У тебя не найдется рюмки водки или самогону какого-нибудь?

Ю л я. Как же… Ведь я тебя ждала…

Р о м а н. В кустах сидел, пока стемнело… Простыл малость.

Ю л я. В кустах?

Р о м а н. Людям не хотел показываться. Видишь — небритый.

Юля приносит бутылку, ставит на стол.

Садись и ты.

Юля присела у стола. Роман наливает себе и ей.

Ю л я. Папа, это мне много…

Р о м а н. Пей, дочка! Ну, будь здорова! (Выпивает.)

Ю л я. За здоровье! (Тоже пьет.)

Р о м а н. Все пей, ты уже не маленькая. (Замечает мяч, игрушку сына.) А Колька где?

Ю л я. Колька? Он у тетки Аксиньи… или у Ковальчука.

Р о м а н. У Ковальчука?

Ю л я. Он целыми днями там пропадает. Нежит его председатель. С собой часто возит на машине или на лошади.

Р о м а н. Почему позволяешь?

Ю л я. А что тут плохого? Со мной ему неинтересно: он ведь парень.

Р о м а н. Как у него со здоровьем?

Ю л я. Я тебе не писала, тревожить не хотела. Дифтерит у него был… Если бы не Ковальчук…

Р о м а н. Довольно мне расписывать его!

Ю л я. Тетка Аксинья дежурила со мной в больнице… Колька так привык к ней, что и теперь чаще у нее ночует, чем дома.

Стук в дверь.

Р о м а н. Кого там несет?

Открывается дверь, входит С а м о с е е в. Он уже подвыпил.

С а м о с е е в. Здоров, друг! Вернулся? Пришел?

Р о м а н (здоровается). Вернулся.

С а м о с е е в. Да-а, отощал ты, брат, там.

Р о м а н. Не на курортах был.

С а м о с е е в. Не легко, поди, там, не сладко?

Р о м а н. Побывай — узнаешь. Туда записаться не трудно. Могу дать адрес.

С а м о с е е в. Не приведи господь.

Р о м а н. То-то же.

С а м о с е е в (глянув на бутылку на столе). Ну, Роман, давай выпьем за то, чтобы наши враги побывали там. (Вынимает из кармана бутылку самогона.)

Р о м а н. Юля! Подай-ка чего на стол. (Самосееву.) А ты в колхозе остался?

С а м о с е е в (вздохнул). Остался.

Р о м а н. На должности или рядовым?

С а м о с е е в. Рядовым.

Р о м а н. Ну и дурак.

С а м о с е е в. Я бы не остался, да… (Наливает себе и Роману.) Гад этот, Ковальчук… «Одно из двух, говорит, выбирай: или под суд, или собственным мозолем отработай за все, что натворил».

Р о м а н (смеется). А-а, правильно.

С а м о с е е в. Что правильно? А чего я тут натворил?

Р о м а н. Сам знаешь. И в районе тебе никто не помог?

С а м о с е е в. Отвернулись от меня в районе. Теперь он, Ковальчук, в почете ходит. Дружбу завел с первым секретарем. А сам ведь понимаешь, коль первый к нему, так и остальные…

Ю л я. Чего там! Гудеев и теперь самый лучший друг ваш!

С а м о с е е в. Потому что честный человек.

Р о м а н. Сволочь он.

Ю л я. Честный, а таскал из колхоза… только вашими руками.

Р о м а н. Юлька! (Улыбаясь.) Подай луковицу.

Самосеев смолчал. Налил еще, чокнулся и выпил.

Ю л я (ласково). Папа, тебе, пожалуй, хватит. Не надо больше.

Р о м а н. Не бойся, дочка, не опьянею.

С а м о с е е в. Пей, Роман! Все равно нам с тобой пропадать, пока тут Ковальчук.

Р о м а н. А тебя, замечаю, притиснули тут.

С а м о с е е в. Притиснули… Но ничего… Я не поддамся! Не такой породы Самосеев. Я его, брат… На этот раз не удалось, все равно выслежу, подкараулю, на чем-то попадется! Я его всякий шаг на заметочку, всякое его слово на бумажечку.

Ю л я. А бумажечка чистая. Потому что Ковальчук честный, не хапуга и к людям справедливый.

С а м о с е е в. Справедливый? А к отцу твоему справедливый?

Р о м а н. Юля!

Ю л я вышла в другую комнату.

С а м о с е е в. А я, значит, несправедливый был, нехороший?

Р о м а н. Да и ты хорошая цаца. И к тебе без пол-литра нельзя было подступиться. Нечем похвалиться.

С а м о с е е в. Выходит, и тебе я не угодил? А? А вот в тюрьму тебя не я послал, а он — «справедливый». Он показал тебе, почем фунт лиха. Что, не так? Ну пусть она, она снюхалась с его сыном. А ты? Теперь всякий тебе глаза колоть будет: сидел, мол, судимый, арестант!

Р о м а н. А ну, замолчи! Не тревожь душу!

С а м о с е е в. А-а, печет? А кто виноват? Я бы ему за это черепок проломил. Я бы ему ни за что не простил.

Р о м а н. Молчи!

Ю л я (выбегает из другой комнаты). А ты на что его подбиваешь? А? Вон отсюда! Выйди вон!

С а м о с е е в. За свекра заступаешься?

Р о м а н. Юля!

Ю л я. Идите вон!

Р о м а н. Уйди, Самосеев.

С а м о с е е в. Хорошо, уйду. (Выходит, на пороге сталкиваясь с Маланкой и Аксиньей.)

А к с и н ь я (будто не верит глазам своим). Пришел…

Р о м а н. Вернулся. Ну, здорово, Аксинья! (Протянул Аксинье руку.)

Пауза.

М а л а н к а. Юля, ты собирайся. Пойдем!

Ю л я (как бы извиняясь перед отцом). Папа, мы пойдем…

Р о м а н (не отводит взгляда от Аксиньи). Идите…

Д е в у ш к и ушли.

А к с и н ь я (обхватила Романа за шею). Вернулся! Пришел! Дождалась! Ух ты, небритый какой… (Целует его.)

Р о м а н (расчувствовался). Ксюша! Ксюша… Ждала меня?

А к с и н ь я (наконец оторвалась от Романа). Море слез выплакала…

Р о м а н (вытирает ее лицо платком). А теперь зачем плакать? Не надо, давай лучше выпьем по рюмке. (Наливает.) Ну, Ксюша…

А к с и н ь я (берет стакан). За твое здоровье, арестант ты мой небритый!..

Выпивают.

Р о м а н. А девчонки наши сообразили.

А к с и н ь я. Всё они знают. Нечего от них таиться, Рома.

Р о м а н. Не будем. Я теперь понял: счастье надо брать полной горстью. Завтра же перейдешь в мою хату.

А к с и н ь я. А если ты в мою?

Р о м а н. Моя крепче, новее. А этот, председатель, и теперь у тебя все живет?

А к с и н ь я. Как тебя арестовали, я сказала ему: убирайся. Все высказала. И про тебя, и про себя. Что мужем ты был, что из-за него я второй раз овдовела.

Р о м а н. А я чего только не думал…

А к с и н ь я. Чего?

Р о м а н. Думал: он меня в тюрьму отправил, а сам потом с тобой… Он ведь вдовый.

А к с и н ь я. Дурной ты какой, Рома! Как ты мог обо мне такое подумать?

Р о м а н. Верно, глупый…

А к с и н ь я. И он ведь не такой человек. Ты послушай, как о нем люди говорят. При нем хозяевами мы стали, и перед людьми теперь не стыдно. Завтра сам посмотришь. Хоть и строгий, а справедливый.

Р о м а н (помрачнел). Ну, не хвали мне его. Я его доброту и справедливость знаю.

А к с и н ь я. Когда Колька болел, так он дважды в больницу приезжал. Теперь старый и малый так подружились, что один без другого дня не проживут.

Р о м а н. Я с ним еще встречусь на узкой дорожке.

А к с и н ь я. Ты, Рома, не дури! Ты осмотрись да подумай и живи, как люди. Слышишь?

Пауза.

Р о м а н. Ксюша, а Колька… Про меня вспоминал хотя бы? Спрашивал?

А к с и н ь я. Вспоминал.

Р о м а н. Ну?

Аксинья молчит.

Ну!

Аксинья молчит.

Что он говорил?

А к с и н ь я (никак не осмелится). Вот и сегодня: укладываю его спать, а он и спрашивает: «Правда ли, что отец мой… вор?»

Р о м а н. А ты что сказала?

Аксинья молчит.

А ты что сказала? (Поднялся из-за стола, отошел, скрипнув зубами, пошатнулся. Он заметно опьянел.)

А к с и н ь я (как бы предупреждая его). Я сказала, что ты честный. Я сказала: «Неправда, твой отец честный». Слышишь, Роман?! Роман, ты ляг, полежи. Ты ведь опьянел, ослаб… (Укладывает его.) А я схожу, на собрании побуду. Потом приду к тебе. Там ведь нашим дочкам премии давать будут. Это их первые премии.

Р о м а н. Иди.

А к с и н ь я. Жди.

Р о м а н. Хорошо.

Аксинья вышла. Роман поднялся, некоторое время стоит хмурый, суровый.

«Правда ли, что мой отец вор?» (Распахнул дверь, будто в хате ему стало душно.)

Звездный вечер. На переднем плане кусты, молодые деревца. Аллейки посыпаны желтым песком. Скамейки вдоль дорожек. А в глубине светятся окна колхозного клуба. Оттуда доносится музыка, гомон молодежи, песни.

Из клуба выходят В а с и л ь и Ю л я.

В а с и л ь. Накинь мой пиджак. После танцев простынешь. (Набросил ей на плечи свой пиджак. Подошел к скамейке.) Знаешь, как я называю эту скамеечку? Счастливой. Догадываешься?

Ю л я. Догадываюсь. Чудной ты.

В а с и л ь. Сядем?

Ю л я (вздохнула). Сядем.

В а с и л ь. А почему ты вздыхаешь?

Ю л я. Отец запретил мне с тобой встречаться.

В а с и л ь. Почему?

Ю л я. Не догадываешься?

В а с и л ь. Ну, знаешь… Это уже не их дело. Они могут ссориться, могут мириться, а между нами стать не позволю! Теперь, когда мы любим друг друга… Кто нам может помешать. Никто! Никогда!

Ю л я (как эхо). Никто. Никогда.

В а с и л ь. Любишь? Скажи. Веришь?

Ю л я. Верю.

В а с и л ь. Юля, а ты что сказала отцу?

Ю л я. Ничего.

В а с и л ь. Скажем. Хочешь? Сегодня же?

Ю л я. Сегодня — нет. Потом. После. Подождем. Сегодня отец знаешь какой. Он пришел оттуда еще днем, а сидел в кустах до самого вечера — не хотел показываться на глаза людям. Ты не знаешь, какой он гордый и самолюбивый. Боюсь, что отцу твоему он никогда не простит.

Из клуба выходят Г у д е е в и С а м о с е е в.

С а м о с е е в (встревоженно). Вы заметили, товарищ Гудеев? Это же расправа, расправа за критику. Они сводят личные счеты. Это Ковальчук вымещает зло за то, что я, как принципиальный коммунист, не мог молчать и разоблачал их темные делишки. Я прошу защитить меня от расправы за критику.

Г у д е е в. Защитить? За какие такие заслуги?

С а м о с е е в (горячо). Я сколько лет своей сознательной жизни отдал партии. Меня полрайона знает. Я десять лет руководил колхозами. Я всегда был готов на любую должность, куда бы меня ни послали. И вдруг отнять партбилет? Исключить из партии? Да вы же меня знаете, товарищ Гудеев!

Г у д е е в. Да, знаю… Но и не безгрешен? Не безгрешен. Так бы и выступил: виноват, мол, критику признаю, ошибки исправлю. А ты напролом. Не надо было лезть на рожон. Зарвался ты, Самосеев. Сам виноват. Агрессивно вел себя на собрании, не оценив расстановку сил. Просчитался.

С а м о с е е в. Так и вы?..

Г у д е е в. А что я?

С а м о с е е в. Вспомните, товарищ Гудеев, я же никогда вам не отказывал, если нужно было что-нибудь. Они мне угрожают прокуратурой. Поддержите, товарищ Гудеев, не оставляйте!

Г у д е е в. «Поддержите»… А меня кто поддержит? Это дело нельзя допустить до райкома. Я специально приехал сюда, чтобы притушить, а ты… Теперь от нас обоих пахнет паленым. Тут, на месте, надо уладить все по-хорошему.

С а м о с е е в. На вас у меня вся надежда. (Пытаясь заглянуть Гудееву в глаза.) Может, вы сегодня заночуете у меня?

Г у д е е в (твердо). Нет. Завтра демонстрация, и мне на трибуну надо.

С а м о с е е в. Ах, на трибуну? Ну-ну! Только имейте в виду, что оттуда вас могут пригласить на деликатный разговор… в прокуратуру. Там мы будем соседями, на одной скамеечке.

Г у д е е в. Что?

С а м о с е е в. Я на всякий случай припрятал ваши записочки-расписочки. Ежели что-нибудь такое, — тут-то я и вытащу их на свет божий.

Г у д е е в. Да ты… ты не понял меня. Разве я против тебя… Наоборот. Ты не понял…

С а м о с е е в. Понял. А пока прощевайте, товарищ Гудеев. (Ушел.)

Из клуба выходят К о в а л ь ч у к, Г р а ч е в, Т е р е ш к о и Л и х т а р о в.

Г у д е е в (Ковальчуку). Вы понимаете, что сделали с человеком? Вы посматривайте, чтобы с ним чего не случилось… накануне революционного праздника.

К о в а л ь ч у к. А что с ним может случиться?

Т е р е ш к о. Разве что перепьет.

Г р а ч е в. Не беспокойся. Он любит плотно закусывать.

Г у д е е в. Нельзя так легкомысленно относиться… Все же он человек. Семья, дети… Я думаю: погорячились вы.

Л и х т а р о в. Ему именно горячего и не хватало.

Т е р е ш к о. А чего с ним деликатничать!

Г у д е е в. Самосеев, безусловно, провинился, и вы правильно сделали, продраив его с песочком. Но я бы вам не советовал доводить это до райкома. Зачем из хаты сор выносить?

К о в а л ь ч у к. Гигиена — залог здоровья.

Г р а ч е в (Гудееву). А почему?

Г у д е е в. Там будут его прижимать, и он начнет на вас капать. А зачем вам лишние неприятности?

К о в а л ь ч у к (сочувственно). И для вас неприятности могут быть…

Г у д е е в (не раскусив подвоха). И мне тоже…

К о в а л ь ч у к. Так бы и говорили…

Л и х т а р о в. Ах, вот оно что! Сами боитесь, а нас пугаете? Не оригинально. Вы уже нам грозили за то, что мы немного задержали погашение кредитов. А в райкоме все-таки поняли нас, поверили нам. Мы и государству долги вернули, и хозяйство вывели. Теперь нас тоже поймут. Люди там с соображением.

Г у д е е в. Товарищ Грачев, вы как секретарь парторганизации должны быть более объективным. Воспитывать надо, а не рубить с плеча. У вас и так парторганизация малочисленная, а вы…

Т е р е ш к о. Опять поголовье? Товарищ Гудеев, наша партия не ферма! Ей не поголовье нужно. От Самосеева партии пользы как от того козла — ни шерсти, ни молока. А хлопот по горло. Ему не партия нужна, а партбилет. Вот в чем дело. К власти рвался Самосеев. А мы знаем эту породу бывших «незаменимых», готовых на всякие гадости, лишь бы над людьми стать. Слыхали, что колхозники говорили на собрании? А вы его защищаете. Если он вам так нравится, заберите его к себе, будет помогать вам портфель таскать. И знаете, не путайтесь вы под ногами у нас. Мы серьезным делом заняты. А станете мешать — и до вас доберемся!

Г р а ч е в. Вот так!

Г у д е е в. Это что? Угроза?

К о в а л ь ч у к. Нет. Пока — выговор без занесения в личное дело.

Г у д е е в (обиженный, тихо). Хорошо! Запомним! (Уходит.)

Т е р е ш к о. Как оно, Тимофей? Правильно я сказал? Или не так?

К о в а л ь ч у к. Извиниться хочешь?

Т е р е ш к о. Ну, брат, не жди! Я что думал, то и сказал. Повторить могу, а извиняться — шиш.

К о в а л ь ч у к. Принципиально?

Т е р е ш к о. А ты как думал? Мы теперь сами с усами.

В клубе шум, смех, гомон молодежи.

Л и х т а р о в. Молодежь-то наша как разгулялась! Пойдем посмотрим, что ли? Да вспомним молодость… А?

Все направляются в клуб.

Т е р е ш к о (Ковальчуку). А ты, Тимофей!

К о в а л ь ч у к. Нет уж, стар я на такие дела. Лучше тут посижу. Вот с дедом покалякаем.

К Ковальчуку подходит д е д.

Д е д. Товарищ председатель! Это баба моя прислала меня к тебе. Так ты уж, будь ласков, не обижай ее.

К о в а л ь ч у к. За что же ее обижать?

Д е д. Да и меня тоже. Так ты зайди. Говорят, что ты водку не пьешь, так мы уж специально взяли красненького, сладкого. Чем богаты, тем и рады.

К о в а л ь ч у к. Ну зачем это, дедушка?

Д е д. Нет, нет, председатель. Ты свое слово сдержал. Мы за тобой, как за родным сыном. Хату нам поставил, так не откажи — приди на новоселье. И праздник завтра. А у нас ни сыновей, никого. Приди, как свой, как сын.

К о в а л ь ч у к. Коли так, приду.

Д е д. Смотри! А я пойду на пост. (Ушел. Но что-то вспомнил и вернулся.) Ты водку не пьешь, так мы в магазине красного, сладкого взяли, специально.

К о в а л ь ч у к. Спасибо тебе, дедушка. Большое спасибо.

Д е д. И тебе спасибо. (Ушел.)

К о в а л ь ч у к (один). Ах, старик, старик!..

Появляются Р о м а н и С а м о с е е в.

С а м о с е е в. Вот он, твой кровопийца. Сидит и пузо гладит.

Р о м а н (подходит к Ковальчуку). Ну, вот и я!

К о в а л ь ч у к (обрадовался). Роман? Вернулся?

Р о м а н. Вернулся. Вернулся, чтобы поговорить с тобой по душам.

К о в а л ь ч у к (поняв его). Ну что ж, давай говори.

Р о м а н. Ты мне ответь: правда, что я вор? Чего молчишь? У тебя сын мой, Колька, спрашивал? Вор я или нет?!

К о в а л ь ч у к. Ты у себя спроси, Роман.

Р о м а н. Я у тебя спрашиваю.

К о в а л ь ч у к (спокойно, вежливо). Я понимаю тебя, Роман. Ты, успокойся, не горячись. Только время ты выбрал неподходящее.

С а м о с е е в (Роману). Слыхал? Какой ласковый. Сына твоего пригрел, дочь твою премией наделил, только бы вину перед тобой загладить. Невесткой готов взять, только бы ты смолчал. Тряхни-ка ты его!

К о в а л ь ч у к (поражен поведением Самосеева). Какой же ты подлец! Вот как ты решил со мной расквитаться! Чужими руками? Почему же ты, трусливая твоя душонка, боишься? А? Он ведь из-за тебя в тюрьму угодил. Ты сам крал и других делал ворами! И теперь хочешь, чтобы он опять за тебя в тюрьму пошел? (Роману.) Ты, Роман, пьян сегодня. Отложим наш разговор на завтра.

С а м о с е е в. Ты его не поил. И разговор откладывать не будем.

Р о м а н (мучительно соображая). Правильно. Ты поил. И разговор откладывать не будем. Вы между собой деретесь моими руками? Как тут разобраться: кто из вас прав, а кто виноват?

С а м о с е е в. Он виноват!

Р о м а н. Сына, говоришь, пригрел, дочь премировал…

С а м о с е е в. Семью расколол. Кому ты теперь нужен?

Р о м а н. Думаешь, никому? Друг мой сердечный! А тебе ведь нужен? Ах, только кулаки мои тебе нужны!.. А душа? А душу куда девать?! Вот тебе мои кулаки!.. (Вдруг круто повернулся к Самосееву и со всего размаху ударил его в челюсть, тот отлетел в кусты.)

С а м о с е е в. Караул! Бьют! Спасите! Убивают!

Р о м а н (повернулся к Ковальчуку). А теперь и с тобой разговор окончим! Освободи душу! Мне с людьми жить надо! Мне людям в глаза глядеть надо! Как мне людям в глаза смотреть? Ты мне скажи, вор я или нет?! (Держит Ковальчука за воротник.) У меня завтра сын об этом спросит!

К о в а л ь ч у к (спокойно взял Романа за руку). Роман! Ты сам должен дать ответ… Себе и людям.

Р о м а н. Я от тебя жду ответа! От тебя!

С а м о с е е в. Караул! Помогите!

Прибегают А к с и н ь я, В а с и л ь, Ю л я, из клуба — Т е р е ш к о, Г р а ч е в, Л и х т а р о в, С е н ь к а З а и к а.

А к с и н ь я (бросилась разнимать Романа и Ковальчука). Что ты делаешь?! Роман! Что ты надумал? (Оттянула его от Ковальчука.)

Т е р е ш к о. Что тут случилось?

С а м о с е е в. Арестант! Бандит! Убить хотел!

Т е р е ш к о (Роману). Ты что? Ты на кого руку поднимаешь? Ему (указывает на Ковальчука) всей деревней поклониться надо за все, что он сделал, чтобы мы, чтобы у нас… чтобы…

С е н ь к а З а и к а. Чтобы люди не журились.

Т е р е ш к о. А ты на него руку поднял?!

К о в а л ь ч у к. Подожди, Терех!

А к с и н ь я. Председатель! Дорогой! Родимый! Прости его!

К о в а л ь ч у к. Успокойся, Аксинья. Роман сегодня не виноват. И ему нечего прощать. Когда он поднимал руку на колхозное, на общественное, ему мы не могли простить. А сегодня… Если он и поднял на кого руку, так тот (ищет Самосеева) сам виноват.

С а м о с е е в исчезает.

А тебе, Роман, вот мой ответ: иди и соскреби свою щетину…

С е н ь к а З а и к а. Как пережиток прошлого.

К о в а л ь ч у к. …и пойдем вместе с людьми…

З а н а в е с.

1957