Избранные произведения. Том 4

Глава 2. СЕЗОН «ЗЕРКАЛЬНЫХ ПЕРЕВЕРТЫШЕЙ»

В три часа ночи Богданов встал из-за пульта вычислителя,снял с головы эмкан и кивнул Станиславу Томаху, сидевшему рядом в одних шортах.

— Порядок.Причина ошибки во втором ряду комплексного переменного. Регимантас надеялся на свой гений математика и… даже автомат не успел бы пройти все этапы решения задачи за то время,что оставалось у него до взрыва.

— Я рад и не рад,- хрипло ответствовал Станислав, вставая и потягиваясь мускулистым атлетическим торсом.- Жаль,что так случилось,и хорошо, что бремя вины не ложится на работников Управления. Скверно, если аварии случаются вопреки всем принятым мерам, но уж совсем плохо, когда они случаются по вине спасателя. Может быть, поспим здесь? Все равно до утра кот наплакал…

— Нет.- Богданов накинул рубашку.- Жена будет волноваться. Я обещал, что буду сегодня… то есть, вчера вечером уже.

— Тогда и я пойду.

Станислав запросил диспетчера вычислительного центра, сообщил, что машина освободилась, и не успел выключить виом, как изображение в нем сменилось: открылась темная комната, внутри которой угадывалась раскрытая постель, а в светлом конусе передачи стоял хорошо сложенный молодой человек. Лицо у него было открытое,слегка скуластое,глаза дерзкие,карие,губы большие, но твердые. Портила это лицо только нерешительная полуулыбка.

— Простите,что так поздно,- быстро сказал молодой человек;это был Филипп. — Не помешал? Я искал Станислава, и мне дали этот телекс.

— Знакомьтесь,- повернулся Томах к Богданову.- Это Филипп Ромашин, конструктор ТФ-аппаратуры. Я говорил тебе о нем.

— Никита,- назвался Богданов,разглядывая Филиппа, подумал: красивый юноша, однако чего-то ему недостает… Уверенности,что ли?- Собственно,я удаляюсь, — продолжал он, надевая куртку и собираясь уходить,- а вы поговорите. В восемь ко мне, Слава.

— Если проснусь,-отозвался Томах.-Ну,что нового,Филипп? Что-то в последнее время я тебя редко вижу. Где пропадаешь? Ты, кажется, должен был играть на Континентальный кубок? Прости, не смог тебе позвонить…

Дальнейшего разговора Богданов не слышал. Выйдя из вычислительного центра, он вызвал пинасс и, чувствуя усталость во всем теле, сделал несколько упражнений дыхательного йога-тренинга. Усталость отступила.

Свет в парке был выключен,громада центра едва угадывалась на фоне ночного неба, но Богданов знал, как обманчива эта наружная спокойная неподвижность огромного здания, постоянно включенного в непрестанное тревожное бдение аварийно-спасательной службы,связанного незримой сетью с десятками станций, баз и патрулей УАСС, с отделами одной из обширнейших- увы,но это так- служб человечества. Тем не менее миллиарды людей спокойны в своих поисках, стремлениях, экспериментах, рискованных действиях именно потому, что УАСС- действенная, оперативная и всюду успевающая служба, работа которой видна не всегда и не всем, но результативность не требует доказательств. Сколько же их, всматривающихся в черноту экранов, глубь виомов, зелень индикаторов на пультах, мчащихся в патрульных машинах над Землей, в пространстве, у всех освоенных планет? Сколько их, близких по мысли и сердцу людей?

Богданов запрокинул голову, окидывая взглядом серебристую вуаль Млечного Пути, пробормотал:

— Легион!…

Подошел пинасс, мигнул зрачком индикатора, открывая колпак.

Богданов сел, и тут же запищал зуммер видео на руке. Над браслетом встало облачко света и превратилось в тяжелую голову Керри Йоса, начальника отдела безопасности Управления аварийноспасательной службы. Богданов машинально отметил время- без десяти три ночи- перевел его не среднесолнечное. Получилось без десяти пять по ССВ. Не одному Станиславу звонят посреди ночи, мелькнула мысль.

— Не спишь?- осведомился Йос скрипучим голосом.- Что-то я тебя плохо вижу. Где ты?

— Только что закончили со Славой цикл расчетов по аварии на сто третьем спутнике. Ты был прав- Регимантас сделал ошибку, не дав сигнал на СПАС. Ближайший оперативный когг мог успеть, но…

— Я говорил.

— А мы проверили.Я сейчас выбрался из ВЦ,в парке нет света.Что случилось?

— Жми в Управление, сколько тебе надо времени?

— Минут двадцать пять,если срочно.

— У нас не бывает не срочно.Даю тебе сорок минут.Кстати,у тебя нет знакомого специалиста по ТФ-связи?

— Нет… впрочем, погоди,- Богданов вспомнил недавнее знакомство с Филиппом Ромашиным.- Есть один специалист, конструктор ТФ-аппаратуры.

— Годится. Хватай его, где бы он ни был, и тащи в Управление. Все.

Виом погас.Богданов немного посидел,чувствуя холодок тревоги,заползающий в сердце, потом вызвал сто семнадцатую комнату вычислительного центра, откуда только что вышел. К счастью, Станислав еще был там.

— Слава, тут такое дело:вызывает Керри,а что случилось, не говорит. Вероятно, что-то серьезное, иначе он не стал бы нас тревожить ночью. Еще ему нужен специалист по ТФ-связи. Твой Филипп хороший инженер?

— Он инженер-синектор.

Богданов уважительно прищелкнул языком.

— Неплохо! Охарактеризуй его вкратце.

— Тридцать один год, мастер спорта по волейболу, холост. Родителей нет, погибли во время первой развед-контактерской экспедиции на Орилоух. Вот и все,если коротко.Могу добавить, что я его знаю с детства, жили в одном доме.

— Неплохо,- повторил Богданов.- Вызывай его немедленно, только не пугай. Где он живет?

— Живет-то он недалеко, в Басове, восьмой круг Москвы, минут десять лета до ближайшего метро, но неужели Керри не нашел специалистов в техническом секторе?

— Не знаю, значит, не нашел. Дай координаты Управления твоему Филиппу и добирайся туда сам, сроку у тебя сорок минут, а я на минуту заскочу домой, предупрежу жену. Чует мое сердце, что освобожусь нескоро.

Богданов закрыл колпак,вскрыл запломбированную крышку спидометра ключом, имеющимся только у работников аварийно-спасательной службы, и отключил ограничитель скорости.Пинасс задрал нос и со свистом пошел в небо. А в следующее мгновение Богданов увидел летящий навстречу, прямо ему в лоб, такой же каплевидный аппарат с алой мигалкой.Он успел врубить экстренное торможение (Какого лешего?! Ненормальный он,что ли,встречный киб-водитель?!) и растопырился в кресле, упираясь ногами в переднюю стенку, ожидая страшного лобового удара.Но ничего не произошло! Шедшая навстречу машина врезалась в пинасс неощутимо,как призрак,и растаяла,будто ее и не было.Зато богдановский пинасс оказался почему-то развернутым носом к парку.

— Что это было?- спросил Богданов у киб-водителя,вытирая вспотевший лоб. — Почему ты не затормозил?

— Не было приказа.

— А движущийся навстречу аппарат- не приказ?!

— Пространство впереди было свободно на глубину радарной видимости.

— Как это свободно?! А этот… «призрак»?

— Мы пересекли слой воздуха, отражающий все предметы, как зеркало. Шедший на нас аппарат был моим отражением.

Богданов посидел с минуту,растирая ушибленное колено, и скомандовал поворот.Чертовщина какая-то,подумал он уже спокойно. Или я плохо знаю физику атмосферы? Что-то не припомню, чтобы кто-то описывал явления «зеркального воздушного слоя». Придется запросить информарий физиков, некомпетентность для безопасника недопустима…

Богданов еще больше бы удивился, если бы узнал, что его часы с этого момента стали отставать от эталонов точного времени на пятьдесят минут…

Сопровождаемый Томахом,продолжая недоумевать по поводу неожиданного вызова, Филипп шагнул в дверь и остановился. Кабинет начальника отдела безопасности УАСС представлял собой в данную минуту поляну в глубине тропического леса. Сложно и сильно пахло зеленью, тиной, цветами и еще чем-то терпким и незнакомым, но дышалось легко и свободно, совсем не так, как в настоящем тропическом лесу.

Томах смело двинулся через всю «поляну» к группе людей,обступивших какой-то прозрачно-хрустальный шар. Филипп не решился идти за ним, хотя все это тропичекое великолепие было иллюзией, созданной аппаратурой видеопласта.

Один из стоящих у шара обернулся, тотчас же лес вокруг исчез, а за ним и половина людей, из которых осталось трое; появилась обстановка кабинета: гнутые янтарные стены, с искрами в глубине, висящий над черной бездной пола пульт видеоселектора, прозрачный шар с роем золотых пчел внутри, семь кресел у стола.

— Проходите,- сказал хозяин кабинета, на виске которого иногда словно сам собой шевелился розоватый, едва заметный косой шрам.

Филипп,испытывая неловкость,прошел вслед за Томахом и сел рядом.Пока Керри Йос разговаривал с кем-то по виому,он исподволь осмотрел кабинет,шар,гадая, что это за устройство, и, осваиваясь со своим новым положением, стал изучать руководителя одного из самых легендарных отделов Управления аварийно-спасательной службы.

Керри Йос ничем особым не выделялся среди других- таково было первое впечатление. Был он невысок, с плечами разной высоты; лицо тяжелое, с массивным подбородком,близко посаженными не то серыми, не то карими глазами; нос картошкой, прямые губы. Красавцем его не назовешь, подумал Филипп, и кого-то он мне напоминает…

Станислав очевидно понял его состояние, хмыкнул, наклонился к уху соседа, которого Филипп видел впервые. Тот еле заметно улыбнулся и неожиданно подмигнул Филиппу, отчего конструктор снова почувствовал себя не в своей тарелке: как-никак в отдел безопасности его приглашали в первый раз.

Керри Йос закончил разговор и выжидательно посмотрел на присутствующих.

— А где Никита? Слава, разве он был не с тобой?

— Он ушел раньше, потом позвонил из кабины такси. Собирался на минуту заскочить домой…

— Понятно, подождем минуту. А пока давайте знакомиться. Меня зовут Керри, я начальник отдела безопасности.

— Это Филипп Ромашин,- представил Филиппа Томах.- С ним мы знакомы давно, практически с детства.

— Тектуманидзе,- представился улыбчивый сосед Томаха; судя по загару и чертам лица- грузин.

— Бассард,- коротко представился четвертый незнакомец.

— Филипп- конструктор ТФ-аппаратуры и мастер спорта по волейболу планетарного класса,- добавил Томах.

— Неплохо,-с уважением сказал Керри Йос,- весьма неплохо.У нас будет время познакомиться поближе. Где же все-таки Никита?- он наклонился к столу и вытащил из него бутон микрофона.- Андр, созвонись с Богдановым…

— Не надо,- раздался с порога голос заместителя начальника отдела.- Товарищи, со мной произошла любопытная история. — Никита прошел к столу.

Теперь Филипп мог разглядеть его лучше, чем давеча во время знакомства. Замначальника отдела был худощав,среднего роста, с неторопливыми движениями, полной уравновешенностью мимики и жестов, и с пронзительными глазами ясновидца. И голос у него был глубокий и хорошо поставленный, воспитанный.

Богданов закончил рассказ о «столкновении» с «зеркалом», и Филипп тут же вспомнил свое недавнее приключение. Но рассказать об этом постеснялся.

— Все ясно,- сказал Керри Йос,- и не такое бывает с безопасником ночью. Но я не понял, почему ты задержался.

— Как задержался?- удивился Богданов.- Я был в пути всего двадцать минут, причем включая крюк домой.

— Да?-в свою очередь удивился начальник отдела.-А где ты был еще пятьдесят минут?

— Пятьдесят минут?- Никита поднял руку с браслетом видео, вызвал отсчет времени и показал присутствующим.- Путаете вы что-то,друзья,вот, пожалуйста, двенадцать минут четвертого.

Керри Йос включил комнатный отсчет, киб-секретарь сообщил:

— Поясное время четыре часа две минуты сорок секунд.

Богданов побледнел.

— Чепуха какая-то!

— И я так думаю,- сухо сказал Йос.- Если это неизвестное науке явление, то его назовут твоим именем. Найдешь причину задержки- доложишь. Это действительно странно. Но к делу. Вызвал я вас вот по какой причине: три дня назад к системе звезды Садальмелек был послан транспорт с грузом. На финише транспорт не появился.

В комнате стало совсем тихо.

— Второй случай,- тихо обронил взявший себя в руки Богданов.

— Верно, второй, но главное- оба произошли в диаметрально противоположных точках пространства. Вы помните первый случай- не прошел ТФ-посыл к гамме Суинберна. Средний радиус стационарной ТФ-связи пятьдесят парсеков. До Садальмелека- сто десять. Первая и вторая промежуточные станции просигнализировали,что груз прошел нормально,но на финише не появился. То же было и в случае посыла к системе Суинберна: до гаммы Суинберна сто восемьдесят парсеков, все три промежуточных передатчика дали «добро» и… груз к месту назначения не прибыл!

— Может быть, транспортники сорвались с трассы?- спросил Бассард, шевеля косматыми бровями. — Ведь был случай лет пять назад…

— Нет,- покачал головой Филипп.- В результате срыва летят и сами ретрансляторы- взрываются генераторы поля. Здесь же у вас станции отработали нормально… — Он прервал речь и недоверчиво посмотрел на Керри.- Но это же нонсенс!Для приема ТФ-передачи нужен, как минимум, ТФ-приемник. Иного просто не может быть!

— Да?- холодно бросил Йос.- Тогда где-то существуют ТФ-приемники, установленные…- он помолчал,- установленные не людьми.

Наступила тишина. Ее через минуту нарушил Богданов:

— Накладок нет?

Керри Йос, чуть прищурясь, покосился на него.

— Технический сектор,в отличие от нашего,ошибается редко.Эксперты перерыли все ТФ-станции в контролируемой нами области космоса- грузы исчезли бесследно. Но если верить словам Ромашина…- начальник отдела запнулся.- Простите,Филипп,я оговорился, просто неудачный оборот речи. Я хотел сказать, исходя из вашей информации, следует сделать вывод, что грузы ушли к чужим станциям.

— Теперь понятно,- Богданов переглянулся с Томахом.- Значит, мы вышли на передовые посты чужой цивилизации, так?

— Это вам и предстоит выяснить,- сказал Керри Йос,и было в обыденности его тона нечто такое, отчего Филипп ощутил в душе тревогу и неуверенность. До него только теперь дошел смысл слов «чужая цивилизация».

— Мы пригласили вас,Филипп, вот почему,- продолжал начальник отдела. — Эксперты сектора сейчас все в разъездах,а вы опытный специалист по ТФ-связи. Не могли бы вы помочь нам? Придется, конечно, на некоторое время покинуть Землю.

Филипп не удивился вопросу,он ждал его, и все же ответить сразу было трудно, мысли разбежались.

— Вы знаете… в общем-то, специалист я… вот если начальник бюро Травицкий…

— К сожалению, времени на переговоры у нас нет, да и не молод Кирилл Травицкий, такие беспокойные путешествия ему не по плечу. У вас есть иные причины для отказа?

— Да… н-нет,причин,собственно… тренировки в сборной,разве что,- забормотал Филипп, ненавидя себя за растерянность.- Я приглашен в сборную Земли, и тренер будет недоволен… если это надолго.

— Тренера я беру на себя,- сказал Томах.- Из формы ты не выйдешь, ручаюсь. Кстати, а насколько действительно рассчитана командировка?

— На неделю,- подумав, сказал жизнерадостный Тектуманидзе.- Может быть, на две, максимум, на три.

— Вполне определенно,- усмехнулся Томах.- Плюс-минус год.

— Согласны?- Керри Йос остался серьезным и спокойным,и Филипп вдруг понял, кого он напоминает, вернее, откуда в нем иногда мелькают знакомые черты: сдержанность,спокойствие,готовность к действию, быстрота оценки собеседника, внутренняя убежденность и сила.Эти черты были присущи и Томаху, и Богданову, и, наверное, всем работникам аварийно-спасательной службы, и отражали они не случайное явление, а доминанту характера, состояние души и тела.

— Согласен,- сказал Филипп хрипло.

— Спасибо. Тогда- завтрак, сборы, и в дорогу. Слава, побеспокойся обо всем необходимом. Старт «Тиртханкара» через три с половиной часа.

— Пошли,- будничным тоном сказал Томах и встал. Ему было не привыкать.

Они вышли,зажмурились от смены освещения: коридор был залит ярким солнечным светом.

— Слава,- сказал Филипп,- а зачем такая спешка? Подождали бы экспертов из технического сектора и спокойно занялись проверкой этих ваших ТФ-ретрансляторов.

— А чужая цивилизация?- напомнил Томах.- Мы открыли пока всего одну цивилизацию, исследовав двести сорок звезд, цивилизацию Орилоуха, да и та оказалась негуманоидной, отказавшейся от исследования космоса. А здесь, похоже, она, по крайней мере, не уступает нашей в темпах освоения Галактики! Понял? Нам нельзя не спешить.

— Да-а, работа у тебя- не позавидуешь! Добровольцы — шаг вперед! Так? А кто такой Бассард?

— Что, не понравился?

— Как тебе сказать… угрюмый он какой-то, непропорциональный и недоброжелательный.

— В наблюдательности тебе не откажешь. Генри Бассард- начальник второго сектора УАСС, того самого, который отвечает за безопасность системы Садальмелека и всего созвездия Водолея: я имею в виду- безопасность исследователей.Ну,бог с ним,со вторым сектором, тебе еще представится случай познакомиться с Бассардом поближе.Я заметил твою мину, когда ты оценивал нашего Керри. Как он-то тебе показался?

Они вышли под прозрачный купол центрального метро Управления, где располагалось более двухсот кабин мгновенного масстранспорта.

Станислав нашел свободную и посторонился:

— Входи. Ну так как?- повторил он вопрос.

— Вполне нормальный… я хотел сказать, обыкновенный.- Филипп вошел в светлую, с белыми «мраморными» стенами кабину.Станислав с некоторым трудом втиснулся следом:оба были широкоплечие,мускулистые,хотя Филипп весь — порыв, движение, а Станислав — невозмутимое «хищное» ожидание.

— Нормальный!- фыркнул Томах.- Обыкновенный! Он просидел на Орилоухе почти три года после той злополучной разведконтактерской экспедиции, во время которой погибли твои родители.Именно после этого случая и организовали в УАСС отдел «слепого контакта», страхующий работу специалистов Института внеземных Культур. Керри был первым начальником ОСК.

Станислав рассказывал что-то еще, но Филипп его не слышал.Он вспоминал, как домой к ним пришла целая делегация работников Управления и Комиссии по контактам, чтобы сообщить о гибели отца и матери, и как он не поверил, и что было потом,в кошмаре пустых комнат… Грозный Орилоух,планета, физически почти тождественная Венере: океанов нет, плотность атмосферы «на дне» равна половине плотности воды, температура- плюс пятьсот градусов по Цельсию. И странная небиологическая «цивилизация жидких кристаллоподобных форм», разум, отказывающийся от любых контактов с другими разумными существами и без всяких объяснений уничтожающий гостей… Первая открытая вне Земли цивилизация… А Керри Йос провел в этом аду три года!…

— Да-а,- занемевшими губами произнес Филипп.- Три года на Орилоухе — это много!… Куда теперь?

Томах пожалел, что затеял разговор об Орилоухе.

— В кафе,знаю одно приятное местечко. Я, например, голоден. После завтрака будет время попрощаться. Тебе есть с кем?

— Не знаю,- пробормотал Филипп, вспоминая вдруг улыбку Аларики.- Разве что с Травицким?

Станислав набрал код выхода, ткнул пальцем в квадрат пуска, и их швырнуло в солнечный свет.

Керри Йос подвел Богданова к хрустальному шару,что-то щелкнуло, и внутренность шара наполнилась светом и жизнью. Это была объемная и почти масштабная модель второй спирали Галактики, так называемый Рукав Стрельца, в который входила и звезда-карлик Солнце.

— Есть еще одна проблема,- сказал Йос.- Более тревожная, чем остальные. Система Золотоволосой, планета Рыцарь…

— Орилоух на радиоязыке аборигенов,- уточнил Бассард.

— Да, Орилоух, мы тоже все чаще употребляем это название. Над планетой вращаются две наши орбитальные станции, одна обитаемая, вторая резервная, законсервированная. Вчера оттуда пришел сигнал: резервная станция вскрыта, кто-то ее посетил.

— Ого!- сказал Тектуманидзе.- Интересно. Неужели орилоуны?

— Исключено.

— Тогда кто-то из персонала рабочей станции.

— Тоже исключено. Раз в полгода на станцию отправляется смена техников для проведения профилактических работ, эта смена и обнаружила следы чьего-то присутствия. Защита станции не пробита, продолжает работать, но следы тем не менее есть.

— Насколько я помню, у этих станций многослойная изоляция плюс ТФ-экран.

Керри молча нашел звезду, о которой они говорили, тронул в этом месте прозрачный шар кончиком щупа: шар отозвался тихим звоном.

— Но сквозь ТФ-экран не может проникнуть ни одно материальное тело!

— Мы не можем!- мрачно, с нажимом сказал Керри Йос.- Мы. А они, значит, могут.

— Кто они? Не орилоуны же в самом деле.

— Все эти сообщения нуждаются в проверке,- веско сказал Бассард.- Лично я сомневаюсь в их истинности. Наследить на станции могли и сами техники еще в прошлое посещение.

— Сто сорок три парсека,- пробормотал Керри Йос.- До Садальмелека сто десять,до гаммы Суинберна сто сорок три. И все три звезды в разных секторах, и все три — на границе исследованной нами зоны. О чем это говорит?

— Не знаю,- помолчав, сказал Богданов.

— И я пока не знаю. А если не знает отдел безопасности…

— Значит, надо объявлять «Шторм» по Управлению!

— Ну, «Шторм» не «Шторм», а хотя бы степень АА: готовность службам наблюдения за пространством, усиление патрульного обеспечения, косморазведке перейти на форму «Экстра».

— Не рано ли? — Бассард скептически поджал губы. — Вы представляете последствия тревоги?

Они посмотрели друг на друга, четыре специалиста, знающие цену неожиданностям.

— Ну, Керри, что ты, право… — позволил себе улыбнуться Тектуманидзе. — Нас же двадцать миллиардов!

— Успокоил,- грустно усмехнулся начальник отдела. — Действительно нас двадцать миллиардов, из них восемнадцать на Земле и в Системе, остальные у других звезд. И я подумал: а не много ли это для других звезд?

Бассард задвигал своими бровями Карабаса-Барабаса из детской сказки.

— Что ты этим хочешь сказать?

Керри посмотрел на браслет видео, в квадратике которого проступили цифры времени, и медленно проговорил:

— Умный поймет…

«Тиртханкар», дежурный спейсер УАСС- километровый цилиндр, увенчанный чудовищной гребенкой генераторов разгона,вышел из собственного ТФ-коридора в мегаметре от дрейфующей в свободном пространстве ретрансляционной ТФ-станции. До ближайшей звезды было немногим меньше семи парсеков, мизерность плотности космического звездного поля ощущалась здесь с особенной остротой, поэтому казалось,что станция давным-давно заброшена и не функционирует — уж очень неэффектно выглядела она на фоне звездной пыли Батыевой дороги, как звали Млечный Путь древние монголы.Именно с этой станции и ушел в неизвестном направлении транспорт с грузом, перед тем как спохватившиеся диспетчеры на Истории, второй планете Садальмелека, куда направлялся груз, растерянно докладывали Земле, что к Садальмелеку пришло только волновое эхо передачи, а сам груз исчез в неизвестности.

Станция была автоматической,точно такой же, как и все промежуточные ретрасляторы,усиливающие стационарный ТФ-тоннель между станциями метро Солнечной Системы и планет у других звезд. Обслуживающий персонал появлялся здесь раз в два года для профилактических осмотров силовых агрегатов и настройки дубль-систем.Но сейчас на ней не было ни одной живой души. Состояла она из двухкилометрового диаметра колец,соединённых тремя спицами изоляторов и создающих между собой приемнопередающий объем. Кольца были сделаны из металла и опутаны спиралями эмиттеров, окутанных в свою очередь «шубой» нежного голубоватого сияния.

Прибывших в первую очередь интересовали не силовые конструкции, а отсеки управления,прилепившиеся к кольцам и напоминающие драгоценные камни на перстнях.

Филиппу,как специалисту,было интересно бродить в лабиринтах энерголовушек и антенн, запрятанных в телах колец, сравнивать инженерные решения конструкторов Земли почти двадцатилетней давности с современными. Вместе с ним бродил по станции и Богданов, задавая иногда такие дельные вопросы, что Филипп только диву давался и однажды даже спросил, не работал ли инспектор когда-нибудь в Институте ТФ-связи.

— Не пришлось,- с улыбкой,смягчавшей пронзительный огонь в глазах, ответил Богданов. — Но я всегда интересовался ТФ-теорией и ее воплощением в действительность. Потому что от ТФ-транспорта- один шаг до перемещения в пространстве усилием мысли, а это моя мечта.

— Почему?- удивился Филипп.

— Тогда сама собой отомрет спасательная служба,каждый из нас сможет прийти на помощь другому, как бы далеко тот ни находился. Правда, тут возникает еще одна проблема- проблема мысленного общения, парасвязи. Причем проблема не физическая, а морально-этическая. Мысленный контроль над мгновенным перемещением в пространстве установить можно, а воспринимать чужую боль, страх, беду мы пока не научились.

— Для этого надо все время ощущать людей рядом, мысленно ощущать, эмоционально,видеть их пси-сферу,желания и стремления.По-моему, это уже иные качества, другая энергетика тела, физические характеристики. Останется ли тогда от человека что-нибудь человеческое?

— Останется,- развеселился Богданов.- Доброта и стремление к совершенству. Разве не так?

На осмотр станции ушло два условных дня, хотя Филиппу помогала бригада инженеров спейсера под началом Станислава Томаха. К концу этого срока Филипп проникся к Богданову симпатией и уважением,малоразговорчивый и противоречиво -спокойный- по оценке Филиппа- заместитель начальника отдела безопасности оказался не только знающим дело специалистом и остроумным собеседником, но и тактичным и сдержанным человеком, в чем сказалась двойственность его натуры. По виду, мгновенной, реакции на любой жест и беспокойному блеску глаз, он должен был быть очень подвижным,нервным, суетливым человеком, на самом же деле богдановская выдержка даже вошла в поговорку, такого самообладания не было у железного Томаха, и это изумляло Филиппа и заставляло самого относиться к себе жестче, требовательней.

Отсек управления «левым» кольцом ретранслятора, как назвал его Томах, или «входом резонатора», как он назывался в паспорте, прятался под прозрачным куполом, способным выдержать ядерный взрыв, три одинаковых помещения с тремя совершенно одинаковыми компьютерами, координирующими работу оборудования станции. Два из них были дублирующими, но включенными постоянно в параллель с основным во избежание срыва канала.

При первом осмотре аппаратуры Филипп вдруг обратил внимание на панель терминала обратной связи, установленную специально для профилактического контроля работы компьютера: в рабочем режиме терминал был без надобности. Прямо над сенсором включения пульсировала необычайно красивая звезда, изменяющая со временем,спектр излучения: три вспышки рубинового света, три оранжевого, три желтого, потом зеленого,голубого, фиолетового, — и снова вся серия с начала… Озадаченный Филипп полюбовался чистыми переливами света и включил информ эксплуатации, однако в описании аппаратуры отсека не нашлось упоминания об индикаторе со сменой спектра. Судя по ответу информа, такая индикация не применялась на ретрансляторах вообще. Но «звезда» продолжала отсчитывать вспышки как ни в чем не бывало, а главное, что источником света, как выяснилось, был просто участок панели, не имеющий подвода питания!

Филипп облазил весь терминал, сделал анализ материала панели и вынужден был сдаться: все параметры компьютера были в пределах нормы, а материал светящегося участка ничем не отличался от соседних. «Звезда» словно смеялась над ним,совершенно безобидная на вид,преобразившая панель в деталь от декораций сказки.

Может быть, это новейшая доработка оборудования?- пришла мысль. Но доработчики обязаны были оставить запись о реконструкции. Забыли? Маловероятно, хотя и не исключено. Что же это такое?

Ничего не придумав, Филипп поделился открытием с Богдановым, который отреагировал совершенно спокойно.

— Ну и что?- сказал он.- Вернемся и спросим у обслуги ретрансляторов, не копались ли здесь доработчики.Нам важнее другое: узнать причину срыва груза.

На самом деле Богданов был очень и очень встревожен, но поделился своей тревогой только с Тектуманидзе.

Вечером второго дня, возвращаясь из очередной вылазки с Богдановым на станцию, Филипп, повинуясь больше инстинкту, чем сознательному решению, завернул вдруг в небольшой зал отдыха спейсера, откуда по коридору просачивались звуки музыки. Кто-то, вероятно, забыл закрыть дверь, и Филипп, прежде чем войти, с минуту размышлял, что потянуло его сюда.

В зале царил красноватый полумрак, и был он пуст, лишь в дальнем углу, где мерцал созданный видеопластом костер, кто-то сидел за столиком, уронив голову на скрещенные пальцм рук.

Музыка стихла. Сидевший поднял руку, пошевелил пальцами- зазвучала новая мелодия, Филипп вздрогнул. Это была старинная атония «Знак беды», мелодия полузабытых лет, напоминавшая о горечи утрат. Она всегда вызывала у Филиппа лирически-грустное настроение, а что такое настроение, как не климат сердца? И климат сердца у Филиппа после разрыва с Аларикой долго носил дождливый характер.

Откуда же здесь эта мелодия?

Душу защемило так, что Филипп прикусил губу, бездумно глядя на трепет оранжевых языков пламени. Музыка продолжала свое нежное, тающее журчание.

Человек за столом встал и растворился во мраке.Но Филипп вдруг с суеверным страхом понял- женщина! Он не верил ни в совпадение, ни в мистику, ни в предчувствия, но в этот раз ощутил в себе такой властный зов сердца, что, не раздумывая, шагнул в зал.

Женщина стояла у громадного черного провала в стене- один из внешних виомов был включен в направлении на южный галактический полюс- стояла, будто падая в абсолютную черноту пространства; взгляд невольно начинал искать искры света в этой темноте и не находил.

Филипп подошел, мучимый сомнениями, остановился, глядя на абрис женской фигуры. Женщина повернула голову… Он не ошибся, это была Аларика.

— Это ты,- сказала она низким спокойным голосом, будто они расстались час назад,будто не разделял их океан времени глубиной в пять лет, и неизвестности, и почти угасшей боли потери. Почти?…- Не думала, что встречу тебя среди безопасников.

— Я всего лишь эксперт по ТФ-аппаратуре, и то временно.- Голос у него оказался таким же спокойным, и он усмехнулся про себя: в глубинах памяти шевельнулась надежда, но это была такая эфемерная ее тень, что здравый смысл легко расправился с нею. И все же… не умерла в душе память рук, память губ, память тела… Память голоса, движения, мысли… и память сердца… «О, память сердца, ты сильней рассудка памяти печальной…» — всплыли вдруг строки. Чьи? Впрочем, какая разница? Случайные встречи только подчеркивают закономерность разлуки…

— Я тоже не ожидал встретить тебя на спейсере.

— Я по-прежнему врач-универсалист скорой помощи УАСС, хотя работаю в этом амплуа мало,практически один раз в месяц,дежурным врачом.Так получилось, что это мое дежурство совпало с экспедицией «Тиртханкара».

— Почему же я не видел тебя со времени старта?

— Была занята… хотя вру. Просто не хотела, чтобы ты меня видел.

— Что же изменилось сегодня? На спейсере этого типа можно прожить год и не встретиться.

Аларика отвернулась к виому. Танцующее, неумирающее пламя искусственного костра делало ее профиль загадочным, как изваяние древней богини.

— Мне рассказал о тебе друг моего мужа Никита Богданов.А я захотела проверить.

— Богданов? Друг мужа?- вопрос прозвучал недостаточно естественно и спокойно.Он приказал себе быть посдержанней,но в грудь снова плеснуло волной грусти, и Филипп вдруг представил Аларику в объятиях мужа- абстрактной фигуры, смахивающей на Мая Реброва. Это отрезвило.

— Да, некоторое время они работали вместе.- Аларика осталась спокойной и ровной.- Он ведь тоже был спасателем,хотя и не безопасником.А ты все там же?

Темнота скрыла запылавшие щеки Филиппа. Вопрос прозвучал, как незаслуженная пощечина. Грусть окончательно прошла, появилась злость.

— Все там же, — подтвердил он почти весело.- И по-прежнему играю в волейбол,как ты сама могла убедиться. Я спортсмен настроения, как отметил Ребров,я обидчив и самолюбив,и не осуждаю себя за это.Каждый из нас пять лет назад решал по-своему: в силу эмоций- я, в силу неведомого мне расчета- ты…

— Я…- повторила она задумчиво.- Тебе не кажется, что ты довольно часто употребляешь местоимение «я»?

— Может быть,но мы не об этом. Ты мне тогда ясно сказала, что «спорт — это несерьезно, это на год, на два, пока ты молод и неопытен и на вершине успеха…» Неверно! Моя вершина еще впереди, и с высоты пяти лет, пока мы не виделись, я могу только повторить свои слова: волейбол, спорт- это на всю жизнь! Потому что большой спорт всегда приносил радость людям, и тем, кто им занимался, и тем, кто просто «болел». Потому что в каждом из нас живет дух соревнования,а для меня волейбол- не просто игра для себя и для зрителей,это в первую очередь школа жизни,где есть все:радость победы и горечь поражения, ярость атаки и гнев ошибки,и напряжение мысли, и действие, в котором ты выкладываешься весь до конца!- Филипп выдохся и остановился.- Впрочем, прости, я как всегда увлекаюсь, в этом я не изменился.

Она молчала, вспоминая, как впервые встретила Сергея Реброва.

В тот вечер Филипп на свою беду пригласил ее на встречу с друзьями- был праздник Отмены Границ, он обещал познакомить ее с легендарными безопасниками, асами аварийно-спасательной службы. Торжество было в разгаре, после фейерверка они заполнили веселым шумом один из старинных банкетных залов Москвы, Филипп на минуту оставил ее одну- заметил кого-то из знакомых, и в это время в зал вошел Ребров.

Он не был ни особенно широкоплечим среди этих сильных парней, ни особенно красивым, ни особенно значительным, и все же она мгновенно выделила его из толпы, так и не поняв в тот момент, чем же он заставил обратить на себя внимание. Лишь потом, через несколько дней, после двух встреч с ним- он тогда тоже заметил ее сразу,- она поняла: Сергей Ребров был целеустремлен и уравновешен во всех отношениях. Такого самообладания, как у него, твердых убеждений, принципов и уверенности в себе Аларика не встречала ни у кого из своих прежних знакомых, и это решило ее судьбу, а заодно и судьбу Филиппа…

— Прощай,- сказал Филипп, делая шаг к двери.- Спокойной ночи.

— Постой.- Она подошла к столику, костер погас, вспыхнул белый свет. Щурясь от смены освещения, они разглядывали друг друга. Конечно же, пять лет наложили отпечаток: он стал мужественнее, сильнее, хотя губы все еще хранили тень нерешительности или безволия; она- чуть полнее, женственнее… красивее ли? Как это выразить словами? Мы четко знаем, что такое уродство, а что такое красота?… В памяти всплыли строки, прочитанные когда-то Станиславом на дне рождения Аларики:

А если так, то что есть красота?

И почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде?

Слава умеет выбирать четверостишие, выражающее душу поэта, подумал Филипп. Стихи стары, как мир, а воспринимаются, как откровение…

— До свидания,- уже свободней произнес он.- Ты мне очень помогла сегодня, спасибо. Ты еще что-то хочешь сказать?

— Хорошо, если я ошибаюсь.- В глазах Аларики мелькнули упрямые огоньки. — Но и ты в одном ошибся. Пять лет назад я решила не в силу расчета, а в силу любви. Я любила Сергея.

Филипп несколько мгновений смотрел ей в глаза, поклонился и вышел, унося в душе все то, что она высказала взглядом, породившее смятение и бурю эмоций. Ему очень хотелось остаться, но прежде надо было разобраться в себе, в своих желаниях, иначе можно было наломать дров… В том, что Аларика любила своего мужа, сомневаться не приходилось. И эта ее сожалеющая усмешка- «ты все там же»? Филипп снова почувствовал прилив обидной горечи,но ему, как ни странно, стало легче. Аларика изменилась, но изменился и он…

На третий день Филипп наконец систематизировав свои соображения и решил выложить их руководству экспедиций.

Экспедиционный зал спейсера был небольшой, но благодаря видеопласту создавалась иллюзия громадного ледяного грота, со стен которого брызгали снопы разноцветных лучей.

— Не люблю экзотики,- проворчал Томах, по молчаливому согласию Богданова выключая видеопласт. Грот исчез, одна за другой видео стены открывались в пространство, пока освещенный квадрат пола с креслами, столом, пультом селектора не оказался, висящим в пустоте.

Серебристый шлейф Млечного Пути искрился мириадами алмазных игл, глубина космоса раскрылась так, что казалось — ты падаешь, падаешь, падаешь в засасывающую бездну, где ожидает тебя приглушенное бормотание Дороги Душ, неторопливое, но вечное течение Серебряной Реки и бесконечность…

Филипп с усилием оторвал взгляд от пристального ока какой-то далекой зеленой звезды и повернулся к спасателям.

— Автоматика станции в полном порядке,- начал он, ощущая необычную робость и волнение: в качестве эксперта ему еще не приходилось выступать, да и обстрел пяти пар глаз, принадлежавших суровым и требовательным людям, был непривычен.- Это, наверное,и не подлежало сомнению,надежность ретрансляторов подобного типа практически равна единице. Чтобы изменить параметры хотя бы одной цепи, необходимо взорвать всю станцию, а это далеко не просто. Станция работает нормально, во всяком случае, наши депеши Земля получает, как и мы ответы оттуда.Необходим эксперимент с передачей груза на Садальмелек, только тогда можно будет с уверенностью сказать об эффективности линии.Вот,пожалуй, и все у меня.

— Вывод ясен,- сказал начальник экспедиции Шалва Тектуманидзе. Одетый в просторную белую рубаху со шнуровкой- компенсационный костюм спасателя он почему-то не любил, хотя тот был удобен и рассчитан на все случаи жизни, — сухой, жилистый, прокаленный солнцем, черноусый и чернобровый, он выглядел гостем, странником, гусляром, случайно забредшим в хижину, но оказавшимся в технически совершенном дворце.Филипп мысленно повесил ему через плечо холщовую суму и гусли,дал в руки посох и усмехнулся про себя,- так великолепно начальник экспедиции вписывался в образ гусляра.

— Но позвольте вопрос,- продолжал Тектуманидзе,- можно ли запеленговать приемную станцию, если при передаче груз снова сорвется с трассы Садальмелека?

— Нет,- подумав,ответил Филипп.- Во время возбуждения ТФ-поля при передаче любого сообщения или груза в пространстве образуется волновое эхо, но тут мы сталкиваемся сразу с двумя нерешенными проблемами. Первая- принцип неопределенности: чем длиннее и качественнее передача, тем эхо слабее и больше ошибка в определении координат передатчика. Вторая- аппаратуры для точной пеленгации ТФ-передач не существует, до сих пор она была не нужна. Обычный ТФ-приемник,как и корабельные трассеры, не годится. Дело в том, что ТФ-поле — это не физическое поле в нашем понимании, а свойство пространства, отражающее топологические особенности вакуума…

Филипп замолчал, интуитивно поняв, что объяснения его излишни; хотя его продолжали слушать, по едва уловимым признакам можно было понять — людей занимало другое.

— Еще вопрос,- вмешался Томах.- Небезопасен ли эксперимент для работников конечных станций на Земле и на Истории?

— Гарантии дать, конечно, трудно, но конструкторы давно ушли от техники безопасности к созданию безопасной техники. При малейшей угрозе жизни людей сработают автоматы защиты.

— Сказано неплохо,- проворчал кто-то из команды спейсера,- но тем не менее случаются аварии и с безопасной техникой.

Филипп пожал плечами и промолчал.

Совещание закончилось.Через несколько часов провели экспериментальный запуск груза с Земли на Историю.Груз- генераторы кислорода- прошел спокойно, без всяких эксцессов. Несколько часов подряд Филипп с помощью бортинженеров спейсера «гонял» трассу между Землей и станцией: канал ТФ-передачи в обе стороны работал безукоризненно, как и между станцией и Историей.

— Отсутствие результата- тоже результат,- утешил Томах Богданова, когда усталые они вернулись на корабль.

— Но первый груз исчез,- произнес тот отсутствующим тоном.- Куда? Кто его принял?

— Кто-нибудь принял.Надо просто обследовать все звезды этой области в радиусе пятидесяти парсеков- это предел для прямой ТФ-связи на тех частотах, которые мы используем.

— Гениально! В радиусе пятидесяти парсеков тысячи звезд!

— Ну что ж, — не сдавался Станислав, — тогда мы пошлем сообщение по всей Галактике — верните, мол, наши грузы!

Богданов невольно улыбнулся.

— Разве что.

— Я пошутил.

— А я нет. Идея неплохая. Кстати, от всего вашего копания на станции у меня осталось нехорошее чувство, будто мы что-то упустили из виду.

— Не из-за тайны ли «звезды Ромашина»? Ведь мы так и не установили, что это такое и по какой причине возникло. Знаем только, что доработчики здесь ни при чем.

— Может быть, есть смысл еще раз замерить параметры среды в этой точке? Но будет ли результат?

Томах пожал плечами.

— Филипп замерял, я, ты тоже. Конечно, придется проверить еще раз, что нам остается? Твое мнение о Филиппе?

— Хороший парень. Правда, выдержки маловато, да и вяловатый он не по возрасту, но это дело поправимое, со временем из него мог бы получиться…

— Ну-ну, договаривай.

— Что договаривать? Я ведь тебя знаю, неспроста ты заостряешь на нем внимание, нет?

— Да.- Томах остался серьезным.- Выдержка- это наживное, и вялость жизненной позиции- дело поправимое. По моему мнению, он находка для службы, только не знает об этом. Что скажешь?

— Поживем- увидим. Прежде всего надо получить его согласие, а я не вижу, чтобы он хотел бросить свою работу в бюро Травицкого.

Спустя двое суток «Тиртханкар» подходил ко второму ТФ-ретранслятору, с которого не прошел груз к планетам звезды гамма Суинберна. Но и там людей ждало разочарование: станция работала в пределах нормы, никаких следов вмешательства посторонних сил в ее работу не нашлось. Кроме одного: «звезда Ромашина» сияла и там, не связанная, ни с одним источником энергии, никоим образом не действующая на приборы, не проявлявшая никаких других свойств кроме ритмичной пульсации спектра излучения.

Передав на Землю неутешительную информацию, Тектуманидзе неожиданно получил приказ следовать к Кохабу- бете Малой Медведицы, возле которой на планете Шемали начала недавно работать первая, «квартирьерская», как их называли, экспедиция.

Двести девяносто парсеков- сто восемьдесят от Солнца и сто десять от Солнца к Кохабу- «Тиртханкар» преодолел за трое суток.

Еще через сутки карантина Филипп ступил на почву Шемали, слегка оглушенный избытком впечатлений и астрономическими расстояниями, которые преодолел вопреки своим желаниям.Его уже перестала удивлять «безумная» щедрость Земли в отношении снабжения спейсеров аварийно-спасательной службы энергией, ибо он понял- делается все это ради той же Земли,ради ее повелителей, покинувших колыбель и углубившихся в безмерное поле тьмы космоса.

Вокруг Шемали вращалась одна базовая орбитальная станция, на которой недавно вступила в строй стационарная станция метро.С включением ее в рабочий режим вопрос доставки научных материалов на Землю превращался в совсем простую операцию, несмотря на колоссальные расстояния в десятки парсеков.

За время карантина Филипп познакомился с настройщиками, так же как и он, выпускниками Рязанского института ТФ-связи, и помог им в калибровке главной антенны, за что получил благодарность руководителя группы.

Спуск на планету происходил стандартно, как и возвращение на Землю с ее орбитальных лабораторий, оранжерей и космодромов- по каналу орбитального лифта, соединяющего станцию с пунктом приема на планете. Единственное, что, отличало здесь операцию спуска,- одевание компенсационного костюма.

Филиппа пригласили в цилиндрический бокс, на минуту подключили к блоку медико-биологической изометрии, для замера физических и физиологических параметров тела,всунули в рот мундштук, одели на глаза телескопические очки, а на уши аудиофоны, и впихнули голого в странную черную массу, заполняющую бак без крышки. Из бака Филипп вылез в черном «трико», облегавшем тело от макушки до пят. В таком наряде спасателям предстояло пребывать на планете неопределенное время, отведенное для решения новой задачи- какой, об этом знал пока один Тектуманидзе.

Филипп с любопытством опробовал странную одежду.К его удивлению,она ничуть не стесняла движения, была легкой и вызывала удивительное чувство силы. Томах, похожий на черта, как и остальные, отсмеявшись, пояснил:

— Костюм служит одновременно и экзоскелетом,увеличивающим любое мускульное усилие.

По словам инспектора,костюм выдерживал выстрел из «универсала»,температуру до тысячи градусов, служил кондиционером и одновременно удалял все отходы метаболизма тела.

— Здорово!- сказал искренне Филипп.- А из чего он сделан? Что за материал?

Они уже входили на галерею станции, откуда начинался трехсоткилометровый туннель к поверхности планеты, кажущийся прозрачной голубоватой трубой. Труба упиралась в слой змеящихся облаков и пропадала в их зеленовато-серой мути.

— Материал?- переспросил Станислав.- Да самый что ни на есть простой — колония микроорганизмов, запрограммированная определенным образом.Не отставай, пойдем парой, остальные уже внизу.

Ошеломленный Филипп ощупал на себе «колонию микроорганизмов».

— Вот так костюм! А почему он черного цвета? Не могли покрасить в разные цвета?

— Во-первых, потому что микроорганизмы поглощают солнечный свет и почти все виды радиации, а, во-вторых, любое красящее вещество для них- продукт питания.

— Теперь понятно. Одно только неясно- зачем они нам вообще? Ведь Шемали — планета земного типа, как мне сказали.

— Земного, да не совсем. Что ты привязался ко мне со своим мундиром? Не нравится, попроси легкий скафандр,а в «гражданском» тебя вниз никто не пустит, планета еще не проиндексирована по шкале безопасности.

Они молча продолжали путь по галерее, сопровождаемые стрелкой путеуказателя, плывущей по стене,потом Филипп спросил:

— А как это- в гражданском? Ты говорил, не пустят в гражданском…

Томах не выдержал и засмеялся.

— Ох и дотошный ты мужик, Ромашин! В «гражданском»- это словарный запас почти трехсотлетней давности, тогда почти половина населения Земли ходила в военном обмундировании,а остальные соответственно в гражданском. Ты часом не издеваешься? Историю-то в школе проходил, как и все.

В конце галереи они надели вакуум-маски,вошли в белый конус кабины лифта с цифрой «десять» на дверце, автомат-лифтер отсчитал десять секунд в обратном порядке, и мягкая, но властная лапа швырнула кабину с начинкой в туннель, в невообразимой дали сходящийся в точку.

Полет продолжался ровно шесть минут. Видимо, чтобы не травмировать путешественников эффектом падения в бездну планеты, стены кабины не становились прозрачными во время полета, и Филипп не увидел Шемали с разных высот.

Прозвучал предупреждающий сигнал автомата, та же мягкая лапа без усилий поймала кабину и почти нежно внесла в приемный зал лифта.Дверца отошла вверх, спасатели вышли из здания лифта в шемалианский день.

Филипп остановился, пораженный открывшимся пейзажем.

На первый взгляд на Шемали царили два цвета: черный и желтый! Черный- почва,пологие склоны гор,полуразрушенные временем скалы, желтый- мутное небо с яркими прожилками, лес и группа каких-то построек явно земного происхождения. Со временем Филипп разобрался в оттенках шемалианского ландшафта, но в первый момент своеобразие контраста- черное с золотым- буквально потрясло его.

Догнав ушедшего вперед Томаха,он подумал: а все же костюмы делают нас чересчур похожими на участников маскарада, разве что хвостов не хватает. Действие первое: черти спускаются в потухший ад! Вопрос- зачем?

— Слава, мне толком никто и не объяснил, почему мы здесь.

— Мне тоже,- отозвался Томах.- Потерпи, эксперт. Кстати, эксперту УАСС необходимо быть выдержанным, уверенным и многозначительно молчаливым. Хотя, с другой стороны, спасатели тоже люди и могут…

— Ошибаться,- подхватил Филипп.

Томах с недоумением оглянулся.

— Нет, эксперт, сомневаться. Только не ошибаться.

Они вошли в самый большой из желтых куполов жилого комплекса экспедиции и, миновав тамбур,очутились в круглом помещении, просторном, уютном, с «настоящим» солнечным светом, льющимся с «небес»- весь потолок служил фоном видеопласта, отчего казалось, будто крыша купола отсутствует и внутрь заглядывает веселое земное солнце.

Купол, вероятно, был кают-компанией и одновременно командным пунктом экспедиции: за полупрозрачной перегородкой, делившей помещение на две почти равные части, виднелись силуэты каких-то аппаратов, низких пультов с виомами и мигающими индикаторами. Оставшаяся половина площади помещения была заставлена изящными столиками и всевозможной формы креслами, а у стены стояли рядом автобар и кухонный универсальный автомат, модель «Комфорт-91» на пятьдесят персон.

Кают-компания была почти пуста:за двумя сдвинутыми столиками расположились гости с «Тиртханкара» и хозяева,хотя кто из них кто- понять было трудно, одеты они были в такие же черные костюмы. Филипп, приглядевшись, опознал только Богданова и Тектуманидзе,по глазам. Остальные «черти» были незнакомы. Один из них,- широкий, громоздкий, встал из-за стола и пошел навстречу вновь прибывшим.

— Заходите, гости дорогие, заходите смелее. Давайте знакомиться, Тарас Вернигора.

— Ну, меня ты мог бы и узнать ради приличия,- сказал Томах,подавая руку. — Год назад вместе посещали секцию тайбо.

— Вай, как нехорошо!- огорчился Вернигора.- Прости, дружище. Как же это я не узнал соперника по ковру, мявшего мне бока в течение трех лет?

— Ромашин,- представился Филипп, протягивая руку, и словно попал в капкан.

— Филипп- наш новый эксперт,- сказал Тектуманидзе, хотя это было не совсем верно.

— А я начальник экспедиции,- сказал Вернигора.- Эксперт, вы случайно не спортсмен? Мне кажется, я вас уже где-то видел. Да и рука у вас крепкая, тренированная.

— Не случайно,- сказал Филипп, чувствуя себя неловко из-за того, что все внимание оказалось прикованным к нему. «Интересно, откуда видно, что я спортсмен?- подумал он.- По глазам, что ли? Или он меня действительно видел где-нибудь на соревнованиях?»

— Извини, Тарас, давай о деле,- вмешался Тектуманидзе.- Повтори еще раз те данные.

— Да, о деле,- согласился Вернигора, отпуская руку Филиппа и возвращаясь к столу.- А дело состоит вот в чем. Экспедиция у нас квартирьерская, исследовательская группа немногочисленна, в ее составе всего двадцать восемь человек,а строительный отряд почти в девять раз больше. Вы, наверное, видели с воздуха некоторые наши сооружения, имеется в виду законченные, остальные только начинают строиться. План застройки большой, экспедиция нуждается и в людях, и в технике, особенно в технике. И тут на тебе- груз с Земли не приходит!

— Не понял!- удивился Томах.

— Пока мы исследовали причины исчезновения грузов на Истории, точно такой же случай произошел здесь,- пояснил Богданов.- Четверо суток назад. Они решили дать пробный пуск линии, на Земле старт-камера освободилась, а финиш-камера здесь, у Шемали, даже не мяукнула.

— Вот оно в чем дело. И Шалва знал об этом, но не сказал ни слова?

— Не стриги мне усы на ходу,- проворчал осуждающе Тектуманидзе, хотел по привычке погладить усы, но наткнулся на гладкую черную поверхность костюма.

— Но это еще не все,- продолжал Вернигора.- До исчезновения груза, вернее, До того,как с Земли нам передали,что груз к нам ушел, мы заметили «зеркала». Не придали им особого значения. Потом оказалось, что «зеркала» не совсем простые, но об этом я рассказывать не буду, пощупаете их сами. Ну, а вслед за открытием произошел срыв транспорта с грузом.

— В таком случае нам надо проверить ретрансляционные станции, а у вас нам делать нечего.

— Кто знает… — загадочно сказал Вернигора. — Именно после появления «зеркальных перевертышей» и случилась эта история с грузом. Так что вполне вероятно, что они каким-то образом связаны.

— Погоди, ты же сначала говорил о «зеркалах». А «перевертыши» что такое?

— Это одно и то же.

— О «зеркалах» мы узнали уже от вас,- сказал Тектуманидзе.- С Земли на спейсер пришла ТФ-депеша об исчезновении груза на Шемали, и вот мы здесь. Кстати, какого характера груз должен был к вам прийти?

— В основном оборудование терраформистов: комбайны для грунтовых и горных проходок, плазменные резаки, аппаратура объемного взрыва и так далее.

— Весьма любопытно.

Вернигора помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями.

— Мы разбили лагерь на Шемали два месяца назад.Сейчас,конечно, здесь почти никого нет, исследователи разбрелись по всем материкам планеты, строители и терраформисты успели построить себе стационарный поселок,и база,по существу, превратилась в пункт обслуживания отрядов,тем более что лифт от орбитального метро тоже опущен сюда.И все было бы хорошо, если бы не инцидент с грузом. Ну, и «зеркальные перевертыши»- тоже интересная штучка.-Начальник экспедиции подождал вопросов, не дождался, кхекнул и продолжал:- Представьте, что на скале, возле которой проходили раньше десятки раз, вдруг начинает отражать свет одна из плоских граней! Как самое настоящее зеркало. Это тем более впечатляет, что цвет скал здесь, сами видели, черный или темно-коричневый. Естественно, мы заинтересовались явлением, обнаружили еще несколько «зеркал» в разных местах, стали изучать и… давайте я вас провожу к одному из них. Лучше один раз увидеть,чем сто раз услышать. Самое интересное, что «зеркала» способны перемещаться.То есть видеть их в момент перемещения никто не видел, но стоит группе сменить место базирования или работы, как на новом месте вскоре обязательно возникает «перевертыш». А на старом исчезает.

— Не очень-то это впечатляет,- проговорил Томах.- Похоже, вы открыли новое физическое явление — и только. С чем и поздравляю, Разве разведчики не предупреждали вас о подобных явлениях?

— В том и дело!

— Это не аргумент. Я все равно не вижу причины, из-за которой нас погнали за тридевять земель.

— Слава,ты просто плохо информирован,- вмешался Богданов.- Дело в том, что и на Истории,вращающейся вокруг Садальмелека, обнаружены какие-то «зеркала». И у меня смутное предчувствие, что я нечто подобное… — Он замолчал.

Томах подождал продолжения.

— Вот как? Зачем же тогда мы не высадили десант на Садальмелеке, а сразу двинули сюда?

— Те «зеркала» на Истории с исчезновением транспорта никто не связывал, — сказал Тектуманидзе.- Когда пришел приказ двигаться к Шемали, еще не было известно о здешних «зеркалах». Но теперь понятно, что «зеркала» и пропажи действительно взаимосвязаны,и нам придется заняться ими вплотную, физические параметры «зеркал», я надеюсь, зафиксированы?

Вернигора встрепенулся.

— Конечно. Одно из них совсем рядом с базой, на Вепре- это скала такая. — Начальник экспедиции встал, жестом пригласил всех за собой.- Не удивляйтесь, скалы на Шемали- одно из чудес света! Формы их столь разнообразны и удивительны, что ребята уже не раз докладывали мне о находках «развалин городов». Пойдемте, покажу вам «зеркало». Захватите антигравы, а то пешком ходить по местным буеракам не слишком приятно.

Спасатели вышли из помещения,окунаясь в мрачное «подземелье» шемалианского ландшафта, такие же угрюмо-черные в своих костюмах, как и окружающие долину скалы, словно они искони принадлежали этому миру и могли в нем растворяться без следа.

И тут Филипп понял причину своего недовольства тем, что костюмы будят мрачные ассоциации. Недаром крупные видеописатели современности обращали внимание на моральную сторону космической экспансии человечества, и в связи с этим Филипп даже вспомнил тему одной из видеоповестей: «Всегда ли человек несет с собой добро?» Факт- должен! Но вот несет ли? Слишком часто в поисках новых сырьевых и энергетических ресурсов он не заботится о «побочных» явлениях своего вмешательства в природу, и в результате приходится восстанавливать экологическое равновесие чуть ли не в масштабах планеты, как это было век назад с Землей.Других примеров Филипп не знал и решил при случае расспросить об этом Томаха, не ведая, что своими расспросами даст толчок к решению завязавшейся глобальной проблемы, первые признаки которой — исчезновение грузов и появление «зеркал»- они только начали изучать.

Он оглянулся назад, по-новому всматриваясь в расположение базового лагеря экспедиции, и вдруг заметил над входом в соседнее здание странную лучистую звезду, «играющую» цветовую гамму: от голубого, до багрового, по три вспышки на каждой частоте. Филипп живо припомнил найденную им «звезду» на пульте управления ретранслятором.

— Что остановился? — окликнул его Богданов. — Не зевай, эксперт.

Один за другим люди поднялись в воздух, и Томах, стартовавший последним, весело прокричал:

Это в пору полнолунья

В ночь Иванову случилось -

Кавалькада чертовщины

Пронеслась тесниной Духов.

Лагерь остался позади, приблизилась цепь скал, и в самом деле напоминавших руины. Вернигора резко спикировал к одной из них и встал на толстый ковер мха коричнево-красного цвета. Остальные опустились рядом, с любопытством оглядываясь, по сторонам.

Скала с «зеркалом» напоминала очертаниями диковинного зверя, сходство с вепрем она имела весьма отдаленное, но ощущение мрачной мощи, реальной угрозы от этого не проигрывало.

«Зеркало» представляло собой трехметровую плоскость,отполированную до такой степени, что она отражала свет не хуже настоящего металлического зеркала. Фигуры людей в нем искажались самым причудливым образом, хотя поверхность «зеркала» на глаз казалась абсолютно ровной.Филипп поймал себя на мысли,что это «зеркало» весьма напоминает ему недавний розыгрыш с «динго» в рабочем кабинете института, розыгрыш, так и оставшийся неразгаданным.

— Вот такие пироги,- сказал Вернигора,разводя могучими руками; его двойник в «зеркале» тоже развел руками, но вывернутыми в локтях.- Из физических параметров,отличающих это место от других, следует отметить слабую магнитную аномалию, да еще, пожалуй, микроволновой фон. Все материалы я вам выдам в лагере, Ну, посмотрели?

— А ведь отсюда открывается отличный вид на весь лагерь!- заявил вдруг Томах со странной интонацией. Он был единственным, кто не подошел, сразу к «зеркалу», а сначала обошел площадку кругом.

— Может быть,- пожал плечами, начальник экспедиции. — Никогда об этом не задумывался.

Он подошел к Станиславу, приставил руку козырьком ко лбу.

— Гм, действительно… ну и что?

Томах оглянулся на Богданова.

— Не знаю… ничего определенного,просто показалось странным.Филипп,я помогу тебе с контрольными замерами. Какая нам понадобится аппаратура?

— Вся, что есть,- резонно заметил Филипп, толком еще не зная, что именно придется замерять.

— Снабдим,- заверил спутник Вернигоры.- Хотя мы сами тут обнюхали все до камешка.

— Кстати.- Вернигора поднял с площадки угловатый черный обломок камня. — Это знаменитая шемалианская горная порода псевдоникс. Смотрите.

Он с размаху ударил камнем о выступ скалы, и тот рассыпался фонтаном осколков. Начальник экспедиции поднял несколько кусков и подал спасателям. В местах сколов обломки отливали фиолетовым и красным цветом, и каждый из них напоминал недоработанную скульптуру- удивительные фигурка людей, зверей, птиц, изделий рук человеческих.

— Что это?- спросил скептически Тектуманидзе,вертя в руках одну из фигур. — Как ты это делаешь? Фокус?

— Отнюдь. Это так называемая спонтанная асимметрия кристаллизации породы. Явление сверхредкое, если не единственное в своем роде. Но псевдоникс не последняя достопримечательность планеты, здесь много работы и для ксенобиологов, и ботаников, и зооморфологов. Нам повезло, что мы тут первые. Планета, как мне кажется, подпадает под статью эстетических ресурсов человечества, как зона отдыха. Но я еще не все показал. Ждите.

Вернигора повернулся к «зеркалу» и с ходу вошел в него, как в открытую дверь.

Филипп ожидал стеклянного удара и фейерверка осколков, но поверхность «зеркала» чуть помутнела, а потом восстановила зеркальный блеск, отражая мир перед собой. Вернигора исчез!

Потрясенные гости переглянулись. Филипп открыл рот, собираясь рассказать Томаху о своей встрече с подобным зеркалом в своем институте, но передумал.

— И что дальше?- спросил Тектуманидзе спустя минуту.

— Подождем,- сказал один из старожилов.- Он появится минут через десять-пятнадцать.Максимальная задержка выхода из «перевертыша» тридцать три минуты, минимальная- восемь,мы замеряли.Чем объясняется разброс, неизвестно.

— А что там происходит с входящим?

— Да ничегошеньки. Не успеваешь сообразить, как уже выходишь! То есть для входящего проходит буквально мгновение, а выходит он через полчаса, причем не задом, а так, будто его незаметно повернули на сто восемьдесят градусов.

Спокойная гладь «зеркала» вдруг пошла рябью, затуманилась,из нее вынырнула нога и рука идущего человека, потом весь Вернигора.

— Ну как?

— Потрясающе!- сказал Тектуманидзе.- Дверь в параллельное измерение, не иначе. Я даже не уверен, что оттуда вышел именно ты. Вдруг вы обменялись?

— С кем?- опешил начальник шемалианской экспедиции.

— Со своим двойником из зеркального мира. Представляешь последствия? Придется тебя подвергнуть изучению и обследованию, как и само «зеркало».

Вернигора рассмеялся.

— Шутишь.

— Ничуть,- жестко сказал Тектуманидзе.- Вероятность- существования «зеркальных миров» после работ Баташова-Каэдо-Сайкса доказана наукой, так что смеяться рано.Ты мог бы и сам скумекать, где можно рисковать, а где нет. Я, конечно, не верю в подобный обмен, но я безопасник и обязан проверить любую возможность.

Вернигора посерьезнел.

— Пожалуй, ты прав,- я не учел всех последствий. Но ведь и мы не лыком шиты и прежде, чем уходить в «другие измерения», проверили все дистанционно. Что ж, будем исследовать феномен со всех сторон, в том числе и со стороны медицины и биологии. Я готов.

Через полчаса,побродив по скалам,спасатели вернулись в лагерь, нагруженные ворохом впечатлений от «зеркальных перевертышей», и диковинных ландшафтов Шемали, размышляющие о ее поразительных особенностях. Филипп прикидывал, сообщить ли Томаху о встрече с «зеркалом» на Земле, но решил повременить, сначала изучив феномен «перевертыша»,хотя его и поразила полная идентичность явлений. Он не придал значения серьезности того, о чем предупредил Тектуманидзе, такая мера ответственности была ему пока не по плечу,

Филипп продиктовал дежурному бортинженеру «Тиртханкара» список необходимой аппаратуры, которой не оказалось у гостеприимных хозяев, и в ожидании ее прибытия решил еще немного побродить в окрестностях лагеря. Томах с Богдановым на антигравах отбыли в неизвестном направлении, а Тектуманидзе веряулся на корабль, так что новоиспеченный эксперт остался в одиночестве, предоставленный самому себе.

У лагеря он, к своему удивлению,встретил Аларику. Разговора не получилось: она явно хотела остаться одна, а Филипп так остро чувствовал ее желания, что вовремя остановил язык,готовый завести куда угодно. Во взгляде Аларики мелькнула благодарность, она оценила его сдержанность. Они разошлись в разные стороны, хотя Филиппу как никогда хотелось многое поведать и многое услышать в ответ.Дразнящая женственная красота Аларики, которую не портил даже черный костюм, превративший ее в лукавую ведьму из старинных сказаний, разбередила душу,и чтобы восстановить утраченное душевное равновесие, Филипп заставил тело работать физически- взобрался на вал древней морены, превращенный выветриванием в стену бастиона с башнями и бойницами. И обнаружил здесь еще одно «зеркало».Воровато оглянувшись,сунул руку в гладкую плоскость. Рука исчезла. Ни тепло, ни холодно. Филипп попытался выдернуть ее обратно- не тут-то было! Впечатление такое, что рука вмурована в монолит! Вперед- пожалуйста,а назад- легче отрезать.Потоптавшись у «зеркала»,понимая, что выглядит со стороны смешно, он вынужден был пройти «перевертыш», и вышел обратно без всяких вторичных эффектов- кроме задержки во времени (на двадцать две минуты, как он узнал потом).

Вспомнив замечание Станислава, Филипп посмотрел на лагерь и странное подозрение зародилось в мозгу- с этой точки лагерь также просматривался великолепно!

Эксперт оперся рукой о камень и невидящее уставился на какое-то тщедушное существо,уползавшее из-под ног под защиту каменного козырька. Черт возьми! Развивая мысль Славы, «зеркала» можно представить как своеобразные следящие устройства! С туннельным пространственным эффектом. Но кому это нужно — следить за лагерем! Аборигенам? Чушь! Планета признана необитаемой… Тогда кому?

Филипп поморщился, а подозрение уже крепло, превращалось в уверенность: не чушь, не чушь! Недаром и Шалва связал события- грузы и «зеркальные перевертыши».И Земля тоже,случаи-то уже не единичные! Сначала на Истории, теперь на Шемали,да и дома,на Земле, хотя непонятно, за кем там следить. За ним, Филиппом? Невелика шишка… А, может быть, совпадения? С чего это у меня вдруг заиграло воображение? Как там говорил Слава: эксперт должен быть выдержанным и многозначительно немногословным… если нечего сказать.

Он усмехнулся, сделал шаг и… шарахнулся в сторону: ползущее лохматое существо,похожее на шапку-ушанку, вдруг подпрыгнуло, плюнуло в его сторону чем-то желтым и издало такой дикий вопль, что с минуту со всех сторон доносилось каркающее эхо.

Существо, как ни в чем не бывало, опустилось на камни и поползло прочь, не сводя с замершего человека нескольких пар глаз-бусинок.

— Однако!- пробормотал оглохший Филипп и вежливо приподнял несуществующую шляпу.- Простите, сэр, я вас, кажется, напугал? Но и вы в долгу не остались, так что дуэли не будет.

Засмеявшись, он повернул назад, прыгая с камня на камень, спустился к подножию «крепостной стены», еще раз посмотрелся в «зеркало», невозмутимо, отражающее желтый пламень неба, и припустил к таким же чистым и желтым куполам лагеря.

Три дня провел Филипп возле таинственных «зеркальных перевертышей». Ему помогали инженеры «Тиртханкара», неразговорчивые парни, понимающие друг друга с полуслова, и Томах.

На исходе вторых суток при погружении в «зеркало» универсального всеволнового измерителя внезапно сработал один из малых ТФ-трассеров, несмотря на «малость» весивший на Шемали вместе с гравитационной антенной около трех тонн. ТФ-трассеры применялись на космолетах для определения координат выхода корабля из ТФ-канала, Филипп настоял взять два аппарата скорее из упрямства, чем по необходимости, все-таки таймфаговая аппаратура была его слабостью, и вот один из взятых с собой трассеров выкинул красный сигнал.

Филипп сначала даже не поверил глазам,узрев сигнал, но раздавшийся вслед за этим гудок заставил его подскочить к пирамиде трассера.

— Эхо!- растерянно сказал он,заметил вопросительный взгляд Томаха.- Трассер обнаружил волновое эхо в пространстве! Кто-то где-то рядом только что провел сеанс ТФ-связи!

— Точно,- подтвердил один из инженеров, подходя к трассеру и наклоняясь над плечом Филиппа.- Трассер обнаружил таймфаговый «след», еще тепленький.

— Ну и что?- сказал Томах. — «Тиртханкар» передал на Землю ТФ-депешу… или Вернигора разговаривал с Землей.

Филипп отрицательно мотнул головой.

— Частоты наших каналов ТФ-связи лежат далеко в стороне от принятого «эха». Да и мощность невелика… Кстати, почему-то не сработал второй трассер, странно…

— Ничего странного,- сказал инженер.- Диапазон частот второго на порядок меньше, вы же видите класс. Мы используем его только для определения фона и грубой ориентации в евклидовом пространстве.

Филипп вспомнил свои странные предположения, и сердце снова сжала холодная лапа тревоги.Он бегло просмотрел данные,полученные с помощью многочисленных датчиков, измерителей полей и другой аппаратуры, высвеченные на терминале компьютер-координатора исследовательского комплекса, и решил поговорить с Томахом.Но Станислав сам подошел к нему, удивительным образом уловив его смятение: лица людей скрывались под масками и мимики лица Филиппа он видеть не мог.

— Что-нибудь случилось? Ты какой-то растерянный.

Филипп невольно посмотрел на блистающее «зеркало».

— Отойдем,- решил Томах и отвел его в сторону.- Рассказывай. Что, встречал «зеркальные перевертыши» раньше? Я видел, как ты реагировал на эффектный вход Вернигоры в «зеркало».

— Мне кажется, точно такое же сначала появилось на Земле.- Филипп рассказал о своей встрече с «зеркалом», которое он принял за видеопризрак «динго».

— М-да.-Станислав по-новому взглянул на друга.-Интересный крен получается. Сначала Никите на Земле повстречалось «зеркало», теперь, оказывается, и тебе тоже…

— Никите?! Когда?

— В тот вечер, когда нас собирал Керри. Его «прыгунок» врезался в нечто, напоминающее «зеркальную стену» и… оказался развернутым на сто восемьдесят градусов без всякого ущерба. Из-за этой встречи Никита и опоздал, помнишь? «3еркало» держало его около пятидесяти минут.

— Вот так номер! Что же это означает?

— Только одно, мой друг,- за нами кто-то установил наблюдение. Ведь если я тебя правильно понял насчет «эха», «зеркало» только что передало сообщение, так?

— Примерно так.Никогда не думал, что такое возможно! В таком случае «зеркальные перевертыши» суть таймфаговые станции с неактивным выходом и временной задержкой, иными словами- накопители-передатчики информации. Они явно не имеют своих энергопитающих систем, и тем не менее не связаны со своими хозяевами все время ТФ-каналами, а выдают информацию только при облучении. Направленная ТФ-волна инициирует их и «снимает» запасенную информацию. Только в этом случае энергия им не нужна. Зато теперь мы можем попытаться запеленговать их ТФ-передатчик, надо только разработать и изготовить на основе трассеров пеленгационную аппаратуру в нужных диапазонах и с необходимой чувствительностью. Одно мне непонятно: зачем «зеркалам» такие экзотические свойства? Имею в виду «вывертывание наизнанку».

Станислав хмыкнул, оглянулся на «зеркало», равнодушное ко всему, как казалось недавно, вздохнул:

Драгоценное зеркало ждет,

Чтобы в нем отразился цветок,

Но об этом узнает ли тот,

Жду кого я в назначенный срок!

Филипп озадаченно посмотрел на спасателя.

Томах улыбнулся глазами.

— Учись удивляться спокойно,эксперт… хотя твои предположения несут больше вопросов, чем ответов. Да, «зеркала», вероятно, следящие устройства. Но чьи? На Шемали нет и не было разума, как и на Истории, кстати.- Томах задумался на мгновение.- Ты не обижайся, в твоей компетентности никто не сомневается, но… не ошибаешься ли ты?

Филипп улыбнулся, собираясь ответить, что обижаться тут не на что и надо будет, конечно, не раз проверить новые свойства «зеркал», но Томах снова угадал его мысли и благодарно сжал ку.

— А не напрасно мы тебя взяли, ей-богу! Помог ты нам здорово! Но все-таки постарайся проверить свои выводы, а?

— Буду ждать следующего «эха»,- сказал Филипп; ему, конечно, давно осточертели мрачные,подавляющие психику пейзажи Шемали,хотелось скорее очутиться на Земле,окунуться в привычную атмосферу забот, тренировок и творческого поиска в «мыслительном» центре ТФ-института, но вслух он этого не сказал.

«Тиртханкар» вернулся на Землю лишь спустя две недели после разгадки тайны «зеркальных перевертышей»,относительной,разумеется:свойства «выворачивателя» остались неразгаданными.Повторные,более тонкие измерения полей вокруг них, а также вблизи «звезды Ромашина», бесстрастно продолжавшей высвечивать «нотную гамму», не подтвердили и не опровергли гипотезу Филиппа — «зеркала» есть своеобразные пассивные следящие системы, выдающие ответ при облучении их ТФ-полем. Кем они были установлены и с какой целью, осталось также неизвестным. Вернее,можно было догадаться,что целью этих неведомых любопытных, получивших собирательное название Наблюдатель, является слежение за действиями исследовательских групп на Истории и Шемали («зеркала» на Истории изучали «настоящие» эксперты Управления,об этом Филипп узнал от Томаха уже на Земле),но так ли это на самом деле, никто наверняка знать не мог. К сожалению,запеленговать передачи хозяев «зеркал» не удалось: во-первых, потому что чувствительность имеющейся в распоряжении людей аппаратуры была на два порядка ниже,чем следовало, во-вторых, работала она в узкой полосе спектра и,в-третьих, «зеркала» вскоре исчезли, сначала на Шемали, потом на Истории. Как они образовывались- то ли вырастали, как живые существа или растения,то ли передавались по ТФ-каналу с планет Наблюдателя — физики установить не могли.

Но отделу безопасности УАСС это обстоятельство не помешало пробить тревогу, и полетели во все концы контролируемого космоса, на периферию исследуемой зоны ТФ-депеши о странных явлениях в пограничных ее слоях, на переднем крае неизведанного,где появлялись пока только земные разведкорабли, и напряглась в настороженном молчании, чутко вслушиваясь и всматриваясь в поле тьмы непознанных пространств, гигантская защитная система человеческой цивилизации…