Избранные произведения. Том II

Глава 1

Мрачно насупясь, мужчина нерешительно направился через всю рубку космолета к койке, где в очень напряженной позе неподвижно лежала женщина. Он наклонился над ней и произнес задумчиво:

— Мы сбрасываем скорость, Мерла.

Ни ответа, ни малейшего движения, ни даже легкого трепета ее нежных, неестественных бесцветных щек. Только чуть расширились с каждым вдохом ее изящные ноздри. Вот и все.

Дригг приподнял ее руку, затем отпустил. Рука тут же упала, как кусок безжизненного дерева, а тело так и осталось неестественно напряженным. Он осторожно приподнял веки ее глаз, заглянул внутрь, но увидел только незрячую, как бы подернутую дымкой мертвенную голубизну.

Мужчина выпрямился и так и стоял в полнейшей тишине рубки мчавшегося все еще с огромной скоростью космолета. Из-за напряженности позы и мрачной непреклонности жесткого, худого лица, он казался подлинным воплощение неумолимой, беспощадной расчетливости.

Если я оживлю ее сейчас — такие невеселые мысли роились в его голове — у нее будет больше времени для того, чтобы напасть на меня, да и сил будет побольше. Если же замешкаюсь с этим, она ослабнет настолько, что…

Мало-помалу выражение его лица смягчилось. Немного спала с его лица усталость, накопившаяся за те многие годы, что он провел вместе с этой женщиной в черной пустоте космоса, усталость, которая едва не уничтожила его сверхъестественную логику. Суровое сострадание коснулось его — и решение было принято.

Он приготовил раствор и сделал инъекцию в руку женщины. В серых глазах его сверкнул стальной блеск, когда он приблизил губы почти к самому ее уху и проникновенно произнес:

— Мы вблизи планетной системы. Там будет кровь, Мерла! И жизнь!

Женщина пошевелилась; какое-то мгновенье она казалась оживающей золотоволосой куклой. Точеные ее щеки оставались бесцветными, однако в глазах появилась некоторая настороженность. Взгляд ее становился все более и более враждебным, хотя и не очень уверенным.

— Я была отравлена, — произнесла она и неожиданно перестала походить на куклу.

Теперь она глядела на мужчину в упор, а ее лицо сразу же лишилось почти всей привлекательности.

— Неправда ли, чертовски забавно, Джил, что вот вы-то сам в полном порядке? Я бы могла даже подумать…

Мужчина оставался все таким же сосредоточенным, настороженным.

— Хватит, — довольно грубо перебил ее он. — Ты зря тратишь энергию и прекрасно это понимаешь. В любом случае нам непременно надо приземлиться.

Оцепенение, в котором до сих пор находилась женщина, постепенно стало ее покидать. С немалым трудом она присела на кровати и задумчиво произнесла:

— Меня не страшит риск, связанный с этим. Ведь это же не галактическая планета, верно?

— Здесь, в этом секторе, нет планет, входящих в Галактическую Федерацию. А вот Наблюдатель здесь имеется. Я перехватываю все его секретные сигналы по ультрарадио, которые он передает в течение последних двух часов. — В тоне мужчины появились презрительные насмешливые нотки. — В этих сообщениях все корабли предупреждаются о том, чтобы не смели даже приближаться к этой планете, так как планета не готова к какого-либо рода контактам с галактическими планетами.

В его голосе появилось сатанинское ликование, которое передалось и женщине. Она пристально поглядела на своего спутника, зрачки ее непроизвольно расширились.

— Ты имеешь в виду… — затаив дыхание от невысказанной радости, прошептала женщина.

Он только пожал плечами.

— Мощность принимаемых сигналов сейчас небольшая. Сейчас мы определим, на какой стадии развития находится эта система. Но я не сомневаюсь в том, что надежд наших она не обманет.

Подойдя к панели управления, мужчина постепенно погрузил рубку корабля в полную темноту и включил автоматические камеры внешнего обзора. На экране, занимавшем всю противоположную стену, начало формироваться изображение.

Поначалу не было ничего, кроме яркой точки в самом центре усыпанного звездами участка неба, затем перед глазами наблюдателей мало-помалу начала разворачиваться панорама всей планеты с ее материками и океанами. С экрана послышался голос:

— В этой звездной системе имеется всего лишь одна обитаемая планета, третья от Солнца. Живущие на ней называют ее Землей. Она колонизована галактами примерно семь тысяч лет тому назад. Процедура колонизации была стандартной. Сейчас планета находится на третьей стадии развития, располагая ограниченными средствами космических путешествий вот уже примерно сто лет. Она…

Быстрым движением мужчина погасил изображение на экране и включил свет, затем с нескрываемым торжеством посмотрел на женщину.

— Третья стадия! — нежно произнес он, хотя в тоне его голоса сквозили скептические нотки, и как будто он сам никак еще не мог поверить этому. — всего лишь третья стадия. Мерла, ты хотя бы отдаешь себе отчет, что это означает? Другой такой возможности может не представиться за целые тысячелетия. Я намерен дать клич всему нашему племени дриггов. Если нам не удастся благополучно убраться отсюда с несколькими танкерами, до предела загруженными кровью и целыми батареями жизненной энергии, мы не заслуживаем того, чтобы быть бессмертными. Мы…

Он повернулся к коммуникатору. Охваченный беспредельным ликованием, он утратил обычную осторожность, но все-таки краешком глаза успел заметить, как женщина взметнулась с края своей койки. Он несколько запоздал с тем, чтобы отклониться в сторону. Конвульсивное движение спасло его только частично. Встретились не их губы, а только щеки.

От его лица к лицу женщины переметнулся язык голубого пламени. Обжигающая его энергия мгновенно обуглила кожу ее щек, обнажив кроваво-красные ткани под кожей. Он едва не повалился на пол от потрясения, затем, отчаянно напрягши все силы, безумным рывком высвободился.

— Я переломаю тебе все кости! — в неистовстве вскричал он.

С пола, куда он отшвырнул от себя женщину, ушей его достиг ее отвратительно злобный смех, в котором клокотала столь долго подавляемая ею слепая ярость.

— Значит, — прорычала она, — у тебя в самом деле был тайный источник жизни, источник только для тебя самого. Гнусный обманщик!

Злобная его обида, горькое разочарование постепенно уступили в его сознании место пониманию бессмысленности гнева. Стараясь изо всех сил побороть слабость, которая тяжеленными гирями висела на всех его мышцах, он опрометью бросился к пульту управления и начал лихорадочно производить необходимые настройки, чтобы возвратить корабль в нормальное пространство и время.

Однако властные требования оголодавшего его тела не оставляли его ни на минуту. Дважды приступы изнурительной тошноты швыряли его на койку, где он катался в бессильной ярости, но каждый раз ему удавалось перебороть эти приступы и вернуться к пульту управления, где он сидел низко уронив на грудь голову, ощущая, как мучительное напряжение все больше и больше охватывает его всего целиком, сжимает стальными обручами каждую клетку его тела…

Он едва не разогнал свой корабль до совершенно недопустимой скорости, превратив его в ослепительный яркий болид, вонзившийся наконец в атмосферу третьей планеты. Однако высокопрочные металлы, из которых был сделан его корпус, устояли перед этим невообразимыми перегрузками и не позволили кораблю превратиться в бесформенную глыбу, а колоссальная его скорость стала быстро снижаться под воздействием яростно взревевших реверсировавшихся двигателей, что давало возможность выдержать давление воздуха, которое неумолимо нарастало с каждой милей приближения корабля к поверхности планеты.

Женщина помогла ему протиснуть свое ставшее уже почти безжизненным тело в крохотную спасательную шлюпку. Теперь он отлеживался в ней, набираясь сил и глядя с напряженной настороженностью вниз на сверкавшее море огней — первый город, который заприметил на ночной стороне этой странной планеты. Он с тупым безразличием наблюдал за тем, как женщина осторожно посадила их маленький летательный аппарат в черноту тени небольшого переулка. И вследствие того, что спасение теперь оказалось таким близким, надежда давала ему силы шагать рядом с женщиной по скудно освещенной близлежащей улице жилого района, в котором они совершили посадку.

Вот так бы и брел по улице, не разбирая дороги, если бы пальцы женщины не удержали его и не потянули в тень другого переулка.

— Ты что, совсем потерял голову? — прошептала она. — Ложись. Мы останемся здесь, пока кто-нибудь не пройдет мимо.

Асфальт показался ему необычайно твердым, но через какое-то мгновенье мучительного отдыха он снова ощутил некоторый прилив жизненных сил и оказался уже в состоянии выразить вслух те горькие мысли, что не выходили у него из головы.

— Если бы ты не украла у меня большую часть столь тщательно сберегавшейся мною жизни, наше положение не было бы таким отчаянным. Ты ведь прекрасно понимаешь, насколько важно, чтобы я оставался в прекрасной физической форме.

В темноте женщина какое-то время лежала с ним рядом; затем раздался ее явно дерзкий шепот:

— Нам обеим крайне нужна замена крови и переразрядка жизнью. Возможно, я в самом деле забрала ее у тебя чуть больше, чем необходимо, но это произошло только из-за того, что я вынуждена была отбирать ее у тебя силой. Ты бы ни за что не поделился ею со мной по доброй воле, и ты это сам прекрасно понимаешь.

Бессмысленность каких-либо доводов вынуждала его к молчанию, но по мере того, как лениво тянулись минуты, все более накапливавшаяся в нем потребность безотлагательного удовлетворения жизненно необходимых физиологических потребностей снова овладела его мыслями и он горестно произнес:

— Ты, разумеется, понимаешь, что раскрыли наше присутствие здесь. Нам следовало бы подождать, пока не подойдут другие. У меня нет ни малейшего сомнения насчет того, что наш корабль опознан Галактическим Наблюдателем, имеющем резидентуру в этой системе, везде и для того, как мы достигли внешних планет. Они прицепили к нам датчики, которые сразу же разоблачат наше местонахождение, куда бы мы ни подались, и, независимо от того, насколько тщательно мы припрячем свой корабль, им всегда будет абсолютно точно известно, где он находится. Невозможность скрыть энергию и систему привода, необходимые для преодоления межзвездного пространства; а поскольку сами они вряд ли совершат ошибку, проявляя энергию такого масштаба на планете, достигшей лишь третьей ступени развития, мы не вправе рассчитывать на то, что нам удастся обнаружить их местонахождение подобным же образом. Мы должны быть в отстоянной готовности к нападению какого-либо рода. Единственное, на что нам остается надеяться, так это только на то, что эта глухая планета не удостоилась внимания хотя бы на одного из великих галактов.

— Хотя бы одно из них! — Шепот женщины был сдавленным, она прямо-таки задыхалась от ярости, однако затем овладела собою и отрезала раздраженно:

— Не пытайся испугать меня. Ты же сам неоднократно мне говорил…

— Будет, будет… — слова мужчины звучали устало, вымучено. — Само наше существование в течение вот уже миллиона лет вполне доказало тот факт, что они считают нас недостойными особого внимания. И, — несмотря на ужасающую слабость, в тоне его голоса появилось презрение, — пусть только попробует любой из агентов, которых загоняют на такие захолустные планеты, попытаться остановить нас.

— Тише! — взволнованно прошептала женщина. — Шаги! Поднимайся!

Тень легла ему на глаза, и до его сознания дошло, что женщина встала. Затем он почувствовал, что она тащит его за плечами. Шатаясь, он встал на ноги.

— Не думаю, — уныло произнес он, что я еще в состоянии…

— Джил! — Ее шепот подстегивал его, руки ее трясли его тело. — Это мужчина и женщина. Это жизнь, Джил, жизнь!

ЖИЗНЬ!

Сделав последнее огромное усилие, мужчина выпрямился. Искра неиссякаемой воли к жизни, искра, что провела его через все эти суровые миллионы миль и еще более суровые годы, вспыхнула теперь внутри него ярким пламенем. Быстро и легко он зашагал в ногу с Мерлой, решительно направляясь вместе с нею на открытое место, где увидел силуэты мужчины и женщины.

В полумраке под деревьями, которыми была обсажена улица, к ним приближались двое. Впереди шла женщина, чуть сзади — мужчина. Все произошло легко и просто, будто его мускулы были налиты обычной для них силой.

Он увидел, как Мерла набросилась на мужчину, сам схватил женщину, голова его мгновенно автоматически склонилась для необычного поцелуя…

Уже после — после того, как они насытились также и кровью, мужчина бросил коротко:

Тела оставим прямо здесь.

Это его предложение было встречено возмущенным шепотом женщины, однако он грубо оборвал ее.

— Позволь мне самому решать, как нам поступить в том или ином случае. Трупы привлекут к этому городу собирателей новостей, информантов — или как там на планете называют их отродье — а мы сейчас как раз испытываем острую нужду в подобного роди лицах. Где-то в запасниках фактов, которыми они обладают, непременно должны быть кое-какие указания, для них самих в общем-то непонятные, но благодаря которым мы сможем отыскать местонахождение содержащейся в глубочайшей тайне базы Галактического Наблюдателя в этой системе. Мы обязаны отыскать эту базу, выяснить ее потенциальные возможности и уничтожить ее, если возникнет в этом необходимость, когда подойдет все племя. — В тоне его голоса появились стальные нотки. — А теперь нам нужно тщательно обследовать этот город, найти самое заурядное, ничем не примечательное здание, под которым мы могли бы спрятать наш корабль, изучить язык аборигенов, пополнить наши запасы жизненной энергии и изложить столь нужного нам информанта.

— После того, как я с ним разделаюсь, — теперь голос его приобрел прямо-таки шелковистую нежность, — он, несомненно, доставить тебе те физические наслаждения, которых ты так жаждешь, когда насыщена химически.

Он ласково рассмеялся, пальцы женщины конвульсивно впились в его руку, затем он услышал ее голос.

— Благодарю тебя, Джил. Ты так хорошо меня понимаешь, верно?

За спиной у Ли отворилась дверь. Тотчас же гул голосов в комнате понизился до монотонного гудения. Он настороженно повернулся, швырнул сигарету на мраморный пол и растоптал ее одним движением.

Над головой у него яркость светильников достигла уровня естественного освещения, и в этом море света взору его представились два тела, мужское и женское, которые сюда вкатили на специальной каталке и на которые устремились взгляды всех присутствовавших в этом помещении.

Мертвецы лежали рядом на плоской, сверкавшей полированным металлом верхней поверхности транспортера. Тела их были неестественно вытянуты, глаза закрыты. Выглядели они именно так, как и должны были выглядеть мертвецы, и, тут же подумалось Ли, совсем не так, как если бы они просто уснули и не проснулись.

Он поймал себя на том, что берет на заметку этот факт, — и вдруг испытал то потрясение, к которому уже давно был готов.

Это были единственные люди, убитые на североамериканском континенте за последние двадцать семь лет. Но главное было даже не в этом. Боже праведный, ведь он казался куда более черствым, более равнодушным к судьбе незнакомых ему людей, чем думал о себе раньше.

До него дошло, что голоса притихли совершенно. Слышалось только хриплое дыхание мужчины по-соседству с ним, а затем еще и поскрипывание собственных его башмаков, когда он тронулся с места.

Его движение послужило сигналом для всей группы возбужденных мужчин. Толпа стала напирать. На какое-то мгновенье о острое чувство тревоги охватило Ли, а затем его более мощные, чем у остальных, мускулы бросили его тело туда, где ему и положено было быть — прямо напротив двух голов, что покоились на транспортере.

В сумрачной сосредоточенности он склонился над этими двумя головами. Пальцы его осторожно опробовали шею женщины, где виднелись ноздри. Он даже не взглянул на служителя, когда тихо спросил:

— Именно отсюда была выпущено кровь?

— Да.

Не успел он снова открыть рот, как в их разговор вклинился еще один репортер:

— Каково мнение экспертов из полиции? Убийство произошло уже более суток тому назад. За это время обязательно должны были проявиться какие-либо версии.

Ли едва услышал. Тело женщины, электрически подогретое для бальзамирования, каким-то странным образом показалось ему при прикосновении живым. И только через несколько мгновений он заметил, что губы ее были самым страшным образом истерзаны, изжеваны прямо-таки со зверским садизмом.

Он мельком глянул на мужчину — на шее у него были точно такие же надрезы, и точно так же были изодраны его губы. Он поднял взор, вопросы прямо-таки трепетали, готовые сорваться с его языка, — но так и остались невысказанными, когда до него дошло, что спокойным голосом объясняет служитель:

— …обычно, когда применяется электрическое бальзамирование, наблюдается повышенное сопротивление электрическому току, вызванное наличием статического электричества в теле покойника. Так вот, — что очень нас всех удивило — такого повышенного сопротивления не было обнаружено ни у одного из этих трупов.

— И что все это может означать? — спросил кто-то.

— В действительности это статическое электричество является одной из форм проявления жизненной энергии, которая постепенно покидает мертвое тело, обычно в течение месяца. Нам не известны случаи ускорения этого процесса, однако шрамы на губах являются на самом деле ожогами, что заставляет более серьезно задуматься над тем, что здесь происходило.

Шеи всех столпившихся вокруг вытянулись, все подались вперед, и Ли не стал упираться, когда его стали оттеснять в сторону. Он весь обратился во внимание, когда служитель произнес:

— По-видимому, это извращенец целовал их с необузданной яростью.

— А я-то полагал, — четко вымолвил Ли, — что извращение больше не существует с тех пор, как профессор Унгарн убедил правительство учредить разработанный по его методике курс механической психологии во всех школах, таким образом покончив с убийствами, воровством, войнами и всеми другими проявлениями извращенного антиобщественного поведения.

Служитель в своем черном сюртуке замялся в нерешительности, затем произнес:

— Похоже на то, что упустили одного очень опасного извращенца-насильника.

Высказав эту догадку он завершил брифинг так:

— Вот и все, господа. Никаких улик, никаких указаний на возможность легкой поимки убийцы. Осталось сообщить только вот о чем: мы сделали попытку связаться по радио с профессором Унгарном и, благодаря счастливому стечению обстоятельств, нам удалось перехватить его на пути к Земле, куда он возвращается со своего пристанища на метеорите в окрестностях Юпитера. Он приземлился вскоре после наступления темноты, то есть через несколько часов.

Глава 2

Освещение стало менее ярким. Ли стоял и хмуро глядел на то, как тела покойников выкатывают из помещения для брифингов. Вокруг него все заговорили хором, перебивая друг друга.

— …поцелуй смерти…

— …я говорю вам, капитан этого космического лайнера кланяется, что все произошло именно так — звездолет промчался мимо него со скоростью в миллион миль в час, и он при это замедлялся поймите это, замедлялся. И случилось это два дня тому назад.

— …Вампиризм! Вот как я собираюсь назвать это…

Именно это слово употребил и Ли, когда вкратце докладывал о своем посещении госпиталя по наручному коммуникатору, и закончил свое сообщение так:

— А теперь я намерен поужинать, Джим.

— О'кэй, Билл. — Голос редактора местного корпункта звучал через коммуникатор, как механический. — Должен тебе сообщить, что девять тысяч газет прибегают к материалам, поставляемым Всепланетным Агентством и касающимся этой загадочной истории. Так вот, сравни это с четырьмя с половиной тысячами, которые покупают новости у «Универсала», занимающего второе место по тиражу…

Как мне кажется, тебе удалось и сегодня выдвинуть достаточно правдоподобную версию случившегося. Муж и жена, обычная молодая пара, вышедшая на вечернюю прогулку. Какой-то дьявол на них набрасывается, откачивает их кровь в специально подготовленную для этого емкость, отсасывает их жизненную энергию по специальному силовому кабелю или еще чему-нибудь в таком же духе — люди, я знаю, поверят этому. Главное — ты полагаешь, что это может случиться с кем угодно, так что, люди, будьте бдительны! Ты предупреждаешь о том, что в наше время межпланетных скоростей, этот вампир может объявиться в любой момент в любом уголке земного шара и совершить следующее свое убийство.

Как я уже сказал, все это — весьма добротный материал. Эта история будет самым жареным из всего того, что даст печать сегодняшнего номера. О, между прочим…

— Короче!

— Полчаса назад звонил какой-то парень, хотел с тобою встретиться.

— Парень? — Ли нахмурился.

— Зовут его Патрик. Похож на старшеклассник, ему лет шестнадцать. Нет, это пожалуй, только первое впечатление. Восемнадцать, может быть, даже двадцать, очень смыленный парнишка, такой самоуверенный, самодовольный.

— Теперь вспоминаю, — сказал Ли. — Студент. Интервью для газеты колледжа. Звонил мне сегодня в обед. Один из тех, кто умеет очень убедительно втирать очки. Прежде, чем я это понял, он уже уговорил меня отужинать с ним в ресторане «У Константина».

— Точно. Я только хотел напомнить тебе об этом.

— Ли пожал плечами.

— Я пообещал. — сказал он.

Когда он выходил на залитую послеполуденным солнцем улицу, в голове у него не было ни единой сколько-нибудь стоящей мысли, касающейся этой встречи. Ни малейшего предчувствия.

Людские толпы на улице вокруг него все более сгущались. Огромные здания выплеснули на тротуары первую волну пятичасового прилива. Дважды Ли почувствовал, что его цепляют за локоть, до него не сразу дошло, что это вовсе не случайное столкновение с кем-то в толпе.

Он обернулся и встретился взглядом с парой темных, нетерпеливых глаз на смуглом морщинистом лице. Невысокий мужчина размахивал прямо перед ним пачкой бумаг. Ли заметил, что на бумагах было что-то написано. Мужчина при этом лепетал что-то, Ли едва удалось разобрать.

— Мистер, сто долларов за эти… Потрясающая история…

— О, — только и произнес Ли.

Интерес его сразу пропал. Однако затем его замешательство прошло, он посоветовал чисто из вежливости:

— Отнесите эти бумаги в корпункт «Всепланетной». Джим Брайен заплатил вам столько, сколько на самом деле стоит эта история. Он пошел дальше, почти уже убежденный в том, что дело улажено. Затем вдруг снова почувствовал, что его настойчиво тянут за рукав.

— Возьмите! — продолжал бормотать невзрачный мужчина. — Бортовой журнал профессора Унгарна, все о космолете, который прибыл со звезд. О дьяволах на его борту, которые пьют кровь и зацеловывают людей до смерти!

— Пшел прочь! — бросил раздраженно Ли, и вдруг остолбенел — и физически, и умственно.

Он так и застыл на месте и только легонько покачивался, потрясенный мыслью, от которой мороз прошел по коже.

Газеты с этими подробностями о «крови» и «поцелуе смерти» еще не продавались на улицах, и не будут продаваться в течение еще минут пяти, если не больше.

Мужчина продолжал:

— Только посмотрите. Вверху на каждом из этих листов бумаги отпечатанная золотом фамилия профессора Унгарна, и здесь все о том, как он первый раз заприметил корабль в восемнадцати световых годах отсюда и как этот корабль покрыл расстояние за несколько часов… И одному ему известно, где он находится, и…

Ли слушал все это, а в его специфическом репортерском сознании уже закружился целый водоворот мыслей, которые затем вдруг, как по команде, выстроились в прочную, стройную цепь; и в этом его строгом логическом построении совершенно не оказалось места для такого бессмысленного совпадения. Человек этот не мог просто так, случайно, подойти именно к нему на этой запруженной людьми улице.

— Дайте-ка мне взглянуть на эти бумаги, — сказал Ли.

Бумаги беспрепятственно перешли из рук мужчины в его собственные руки, но Ли даже не взглянул на них.

— Никак не возьму в толк, в какую это игру вы пытаетесь меня втянуть,

— сердитым тоном произнес он. — Поэтому мне сначала хотелось бы услышать от вас ответы на три моих вопроса, и не вздумайте тянуть резину с ответами на них. Вопрос первый: почему вы выбрали именно меня, не зная ни имени моего, ни профессии, вообще ничего, прямо вот так, на заполненной людьми улице города, в котором я целый год не был до этого? — Он смутно воспринимал то, как незнакомец, запинаясь, пытался растолковать ему что-то, речь его была мало вразумительной. Но он не обращал на это внимания и продолжал не допускающим ни малейших возражений тоном:

— Вопрос второй: профессор Унгарн прибывает с орбиты Юпитера через три часа. Каким же тогда образом вы в состоянии объяснить наличие у вас бумаг, которые он должен был написать менее, чем два дня тому назад?

— Послушайте, босс, — пролепетал мужчина, — вы совершенно не так меня поняли…

— Мой третий вопрос. — неумолимо продолжал Ли. — Как вы собираетесь объяснить в полиции ваше столь глубокое знание раньше ее самой подробностей… убийства?

— Что?

Глаза невысокого мужчины буквально остекленели, и впервые за все время это встречи Ли испытал к нему некое подобие жалости. Поэтому он вымолвил успокаивающе:

— Ладно, дружище, давайте, выкладывайте.

Сначала это был снова, скорее бессмысленный набор звуков, но постепенно мысли мужчины стали обретать некоторую стройность.

— …Так вот, как оно было, босс. Стою я там, а это парнишка подходит ко мне и показывает на вас, затем дает мне пять монет и эти вот бумаги, которые теперь у вас, и говорит мне, что я должен вам сказать и…

— Парнишка? — удивленно переспросил Ли, и только теперь смысл услышанного дошел до него.

— Да, парень лет шестнадцати. Или нет, пожалуй ему лет восемнадцать-двадцать… и дал он мне эти бумаги и…

— Этот парень, — спросил Ли, — значит, как вам показалось, похож на студента?

— Точно, босс, вы правильно меня поняли. Именно на студента, босс. Вы с ним знакомы? О'кэй, значит теперь вы ко мне ничего не имеете, и я мог у…

— Погодите! — окликнул его Ли.

Мужчина, казалось, вдруг сообразил, что сейчас самая пора спасаться бегством, поэтому он со всех ног дал деру — прохожие только ахнули при виде подобной прыти. Через несколько секунд он совершенно исчез из виду, скрывшись за углом.

Ли остался стоять и с хмурым видом начал перечитывать написанное на листаж этой не очень толстой пачки. Это были вырванные один за другим листы из перекидного блокнота. Здесь не было ничего особенно ценного.

Изложенной истории о космическом корабле и его пассажирах явно не доставало убедительности. Единственным, что не вызывало сомнений, была фамилия «УНГАРН», золотом отпечатанная в верхней части каждого листа, однако…

Ли тряхнул головой. Ощущение глупого розыгрыша пришло с такой четкостью, что вызвало у него приступ ярости. Если этот чертов идиот-студент в самом деле отчебучил с ним, с Ли, такую хреновину…

Но здесь эта мысль оборвалась, так как была она столь же бессмысленной, как и все остальное происшествие. Пока он не ощущал особого беспокойства. У него и в мыслях не было отказаться заглянуть в ресторан.

Ли небрежной походкой прошел в роскошный вестибюль, с которого начинался огромный роскошный ресторан «У Константина». В дверях он остановился на какое-то мгновенье, чтобы полюбоваться ровными рядами великолепно сервированных столов и висячими чайными беседками по обе стороны продолговатого зала — все было, как обычно, на своих местах.

Ослепительный зал знаменитого на весь мир ресторана не очень-то изменился со времени его последнего посещения.

Ли назвал свое имя девушке, докурившей у входа, и добавил:

— Насколько мне известно, столик заказан неким мистером Патриком…

Девушка не дала ему договорить.

— О да, мистер Ли. Мистер Патрик забронировал для вас кабинет номер три. Он только что позвонил и сказал, что будет здесь через несколько минут. Наш метрдотель сейчас проводит вас.

Ли отвернулся — словоизлияния девушки внезапно поразили его.

Девушка, просияв, пояснила:

— Заказ оплачен по телефону. Четыре с половиной тысячи долларов!

Ли прямо-таки оцепенел. В короткий, как вспышка молнии, момент то, что даже после случившегося на улице все еще казалось досадным недоразумением, не вызвавшим особой тревоги, вдруг превратилось в нечто совершенно фантастическое.

Четыре — с половиной — тысячи — долларов! Неужели настолько дьявольски богат тот самый парень-студент, посланный редакцией газеты колледжа? И ради чего все это? Только для того, чтобы произвести впечатление на репортера, каким в глубине души считал себя Ли?

Род человеческий не так уж редко порождал чудаков прямо-таки космических масштабов, но среди них не было ни одного кто когда-либо закатил такой пир, чтобы не ударить ящиком в грязь перед паршивеньким репортером!

— Где тут у вас ближайший телефон? — небрежным тоном поинтересовался он у девушки.

Минутой позже он уже говорил в микрофон.

— Это секретариат Объединения университетов?.. Мне бы хотелось выяснить, числится ли некий мистер Патрик среди студентов любого из студенческих газет проинтервьюировать Уильяма Ли из Планетарного информационного агентства. Это сам Ли и звонит.

На выяснение ушло шесть минут, после чего пришел ответ — четкий и категоричный:

— В ваших семнадцати учебных заведениях получают образование три мистера Патрика. Все они в настоящее время ужинают по месту своего жительства. Числятся в списках студентов такие и четыре мисс Патрик. Никто из этих семерых никоим образом не связан ни с одной студенческой газетой. Вам нужна какая-нибудь помощь для изобличения самозванца?

Ли задумался, не зная, что ответить. Он уже, хотя и весьма смутно, но терзался самыми мрачными предчувствиями, поняв, что по уши влип в деле, — по-видимому, самого сомнительного свойства.

— Нет, — ответил он наконец и повесил трубку.

Ли вышел из кабинки, мысли его путались. Была только одна причина, по которой он находился в данное время в этом городе. Убийство! И знакома была ему здесь, да и то едва-едва, всего лишь одна живая душа. Следовательно…

Было совершенно, что какому-то незнакомцу взбрело в голову повидаться с ним по причине, не связанной с его собственными намерениями. С трудом уняв нервную дрожь, он обратился к метрдотелю:

— В кабинет номер три, пожалуйста.

Внешне спокойно он осмотрел многокомнатную квартиру, которую представлял из себя кабинет номер три. Квартира эта была обставлена с поистине царской роскошью. Походившая больше на дворцовую палату столовая доминировала над остальными пятью комнатами. Одна из стен столовой состояла из богато украшенных зеркальных дверц, за которыми блестели сотни бутылок со спиртными напитками. Сорта их были ему незнакомы, он открыл несколько бутылок наугад, аромат подействовал на него опьяняюще, но… не очень-то аппетитно для его невзыскательного, пожалуй, даже дешевого вкуса. В дамской гардеробной была оборудована длинная витрина, за стеклами которой сверкало потрясающее множество изумительных по своей красоте ювелирных изделий — стоимостью в несколько сотен тысяч долларов по беглой его оценке, если только они были настоящими.

Ли тихонько присвистнул. Внешне, «Константин», казалось, предоставлял за те деньги, что выставлял по счету, все, что только было угодно душе того, кто возжелает в нем поселиться.

— Мне очень нравится, что вы такой физически крепкий, — раздался спокойный голос у него за спиной. — Обычно репортеры бывают мелкими и худосочными.

Тот же самый голос, хотя и звучал несколько иначе, чем рано утром по телефону! И изменен он был явно намеренно.

Обернувшись, он обнаружил — и те отличия, которые усматриваются в женских формах по сравнению с мальчишескими, и которые были искусно, но далеко не полностью спрятаны под отлично пошитым мужским костюмом.

Впрочем, в ее прекрасном телосложении действительно много еще совсем юного, мальчишеского, и он ни о чем бы не догадался, если бы она умышленно не вложила в свой голос женственность, что была ей свойственна. А теперь женщина как бы эхом отозвалась на эти пронесшиеся у него в голове мысли.

— Да, я хотела, чтобы вы узнали об этом. И теперь больше не нужно попусту тратить слова. Вам известно ровно столько, сколько вам необходимо знать. Вот пистолет. Под этим зданием спрятан космический корабль.

Ли не только не попытался взять в руки оружие, он даже не взглянул на него. Вместо этого, уже успокоившись после первоначального потрясения, он присел на обитый шелком стул перед туалетным столиком в одном из углов и, откинувшись назад, к самой спинке, произнес, высоко подняв брови:

— Считайте меня болваном-тугодумом, но мне очень хочется досконально выяснить, что все это означает. К чему такие предварительные ухищрения?

И еще подумалось ему вот что: никогда за всю свою жизнь он ни разу не позволил кому бы то ни было заставить себя совершить какой-нибудь непродуманный поступок. Не собирался он позволить это и сейчас.

Глава 3

Девушка — он сразу же обратил на это внимание — оказалась невысокой весьма хрупкого сложения. Это было странно, ибо по первому впечатлению ему показалось, что она довольно высокого роста. Или, пожалуй, — не торопясь размышлял он, — первое впечатление было скорее результатом ее мужского наряда.

Наконец он выбросил из головы эту самую важную проблему. У девушки были длинные черные ресницы и темные глаза, их непрерывное сверкание придавало ее и без того гордому лицу выражение почти высокомерное. И чувствовалось, что эта надменность была очень для нее характерной чертой; в этом определенно заключалась суть ее яркой и сильной индивидуальности.

Высокомерие проявилось даже в посадке головы и в той небрежной легкости движений, естественной грации, с которой она медленно к нему приближалась; оно было проявлением сознания некоего своего превосходства, которым было пронизано каждое движение ее мускулов и которое проявилось даже в тоне ее голоса, когда она с откровенным сарказмом говорила:

— Я выбрала вас потому, что в каждой газете, которую я читала сегодня, приведен именно ваш отчет об убийствах, мне подумалось, что тому, кто уже столь активно занялся освещением этого события, будет легче уразуметь суть моего сообщения. Что же касается той театральности, с которой была проведена подготовка к этой нашей встрече, я решила, что это будет куда убедительнее, чем нудные разъяснения. Теперь я понимаю, что совершила ошибку, положившись на сделанные мною допущения.

Она теперь стояла совсем близко к нему. Наклонившись, она положила револьвер на туалетный столик рядом с рукой Ли и закончила почти бесстрастно:

— Это очень эффективное оружие. Оно стреляет не пулями, но есть у него спусковой механизм, а прицел точно такой же, как у любого огнестрельного оружия. Если вы найдете в себе достаточно смелости, то как можно быстрее следуйте за мною в подземный туннель, только при этом старайтесь держаться подальше от меня и от тех людей, с которыми я стану разговаривать. Сделайте так, чтобы ваше присутствие не замечалось. Не показывайтесь в открытую! Действуйте только в том случае, если передо мной в самом деле возникнет серьезная угроза.

Туннель, как-то весьма равнодушно подумал Ли, глядя на то, как девушка легкой непринужденной походкой выходит из комнаты, — туннель прямо здесь, в квартале, называемой номером три. Или он сошел с ума, или эта девушка!

Неожиданно до него дошло, что он должен быть оскорблен той манерой, с какою она с ним разговаривает. Этот ее небрежный тон — одно из жульнических ухищрений, с помощью которых она вознамерилась заманить его в ловушку, возбудив любопытство. При этой мысли он иронически усмехнулся. Не будь он репортером, он бы показал ей, что такие грубые приемы на него особого воздействия не оказывают.

Все еще испытывая досаду, он встал, взял револьвер, затем на мгновенье остановился, услышав странный, приглушенный звук, который донесся из-за не сразу открывшейся двери.

Девушку он нашел в спальне, слева от гостиной; и поскольку состояние настороженности, которое компенсировало его нерешительность, продолжало владеть им, Ли не так уж сильно удивился, когда увидел, что девушка отбросила край роскошного зеленого ковра, обнажив у своих ног отверстие в полу.

Сверкающий квадрат паркета, которым прикрывалось отверстие в полу, был аккуратно откинут, и положение его было зафиксировано единственной, отливающей полированным металлом петлей. Однако Ли едва обратил внимание на эту особенность конструкции потайного лаза.

Взгляд его скользнул дальше, остановившись на девушке. Нечто неуловимое в ее поведении указывали на то, что немалые сомнения овладели ею перед спуском в туннель. Девушка стояла к Ли вполоборота с плотно сомкнутыми губами и побледневшим лицом.

Похоже было на то, что молодая женщина вдруг потеряла такую характерную для нее самоуверенность. Затем она увидела Ли, и от ее нерешительности, казалось, не осталось и следа. Не обращая ни Ли внимания, девушка ступила на первую ступеньку лестницы, которая вела вниз и начала спускаться без малейшей тени колебания. И все же…

И все же именно первое его впечатление, что она на мгновенье дрогнула в глубине души, бросило его вперед. Только теперь ее кратковременный страх придал реальность всему происходящему. Ли село нырнул вниз, буквально скатился по лестнице и выпрямился только тогда, когда убедился, что в самом деле находится в прямом тускло освещенном туннеле; и именно в этот момент девушка приостановилась и приложила палец к губам.

— Шшш! — произнесла она. — Дверь корабля может быть открыта.

Мгновенно раздражение овладело им. Теперь, когда Ли твердо принял решение, он уже автоматически ощущал себя лидером этой фантастической экспедиции, поэтому притязания девушки, это ее невероятное высокомерие вызвали у него приступ нетерпимости.

— Не смейте на меня шикать! — резко прошептал он. — Только изложите факты, все остальное предоставьте сделать мне.

Тут он осекся. До его сознания внезапно дошел истинный смысл произнесенных ею слов. Гнев его рухнул, как корпус самолета при неудачном приземлении.

— Корабль? — переспросил он недоверчиво. — Вы пытаетесь втолковать мне, что под «Константином» в самом деле припрятан космический корабль?

Девушка, казалось, не слышит его. Ли обнаружил, что они уже в самом конце короткого подземного перехода. Впереди тускло поблескивала какая-то металлическая конструкция. Наконец девушка сказала:

— Вот дверь. А теперь не забывайте, что вы выполняете роль телохранителя. Оставайтесь все время незамеченным, но в любое мгновенье будьте готовы открыть огонь. И как только я закричу «Стреляйте!», делайте это без малейшего промедления.

Она подалась вперед. Ли увидел крохотную вспыхнувшую искорку. Дверь отворилась, за нею показалась еще одна дверь. Снова мгновенная вспышка ярко-красного света — и эта дверь отворилась тоже.

Все было проделано быстро, даже очень быстро. Прежде, чем до сознания Ли дошло, что именно сейчас наступает критическая минута, девушка хладнокровно вошла в ярко освещенное помещение, находившееся за второй дверью.

Ли так и остался снаружи наполовину парализованный страхом. Металлическая стена, к которой он инстинктивно прижался, отбрасывала густую тень. Он замер там, безмолвно ругая про себя эту безрассудную молодую женщину, которая вошла в берлогу врагов, количество которых было ей, скорее всего, даже неизвестно, без какого-либо определенного плана самозащиты.

Или ей было известно, сколько там этих врагов? И кто они?

Вопрос этот и так, и эдак все вертелся в его уме, едва не доводя его до полного исступления, пока его не вытеснила совсем иная мысль: был ли он сам в большей безопасности, прячась здесь с оружием в руках?

Он напряженно ждал. Однако дверь оставалась открытой, а внутри, казалось, никто не двигался. Мало-помалу Ли позволили себе расслабиться и оглядеться.

В той части помещения, которая была ему видна из его укрытия, просматривалось нечто, показавшееся ему частью панели управления — металлическая стенка, на которой мигали крохотные сигнальные лампочки, — а также самый краешек довольно необычного ложа — и все это подтверждало, что перед ним космический корабль, и скептицизм Ли в конце концов не устоял перед этим, теперь казавшимся уже непреложным фактом.

Хоть это и было совершенно невероятным, но здесь под землей, под «Константином» в самом деле находился небольшой космический корабль и…

Эта мысль оборвалась тоже, как только тишина по другую сторону открытой двери, это удивительно долгая тишина, была нарушена спокойны мужским голосом:

— Будь я на вашем месте, я даже не попытался бы поднимать этот ваш пистолет. То, что вы не произнесли ни слова с тех пор, как вошли сюда, только лишний раз доказывает, насколько невообразимо отличаемся мы от того, что вы ожидали увидеть.

Мужчина тихо рассеялся, неторопливым гортанным смехом, затем продолжал:

— Мерла, что бы ты сказала в отношении тех психологических мотивов, которыми руководствуется эта юная леди? Ты, конечно же, заметила, что эта молодая леди, а вовсе не юноша.

Ему отвечал сочный женский голос:

— Она родилась здесь, Джил. И поэтому не обладает теми обычными чертами, которые характерны для племени клаггов, но она галакт. Хотя, — в этом у меня нет ни малейших сомнений, — Галактическим Наблюдателем она не является. По всей вероятности, она не одна. Проверить это?

— Нет! — голос мужчины показался Ли довольно равнодушны. — Нам не стоит особенно беспокоиться в отношении местных приспешников клаггов.

Ли снова постепенно расслабился. Хотя его не покидало неприятное ощущение полнейшей своей беспомощности. Только теперь он понял насколько важна была роль хладнокровной уверенности молодой женщины в формировании его собственного самообладания, которое даже стало казаться ему неотъемлемой частью его натуры.

Но как глубоко ошибался он в этой самооценке! Стоило ему услышать уверенные голоса этой новой пары действующих лиц, без труда разоблачивших маскировку девушки, как самообладание покинуло его. И лишь когда девушка наконец заговорила, он почувствовал, что мужество возвращается к нему под воздействием спокойной уверенности в своих силах, которая прозвучала в ее словах. Для него не имело значения, притворялась ли она при этом или нет, и понял, что теперь будет с нею заодно, хотя только безрассудная смелость могла позволить надеяться на то, что и удастся извлечь хоть частицу победы из поражения, которое уже столь явно над ним нависло.

Несмотря на это, он не мог не увлечься безупречной логикой ее речи.

— Мое молчание обусловлено пониманием того факта, что вы являетесь первыми дриггами, с которыми мне довелось повстречаться. Естественно, что я с некоторым любопытством изучала вас, но надо сказать, вы не произвели на меня особого впечатления, несмотря на ваше чудовищное сомнение. Так вот, я уполномочена Галактическим Наблюдателем поставить вас в известность о том, что вам надлежит к утру покинуть эту систему. Единственной причиной, которая побудила нас предоставить вам некоторую передышку, является нежелательность для нас открытия всей истины в отношении вашего пребывания в здешней системе. Но не вздумайте рассчитывать на то, что обнародование истины может вам в чем-то помочь. Земля вот-вот получит статус Четвертого Уровня, а, как вам, по всей вероятности, известно, в случае крайней необходимости планетам со статусом Четвертого уровня может быть передано галактическое звание. Такая необходимость, по вашему мнению, может возникнуть к завтрашнему утру.

— Ну, ну… — негромко рассмеялся мужчина. — Прекрасная речь, великолепно произнесенная, но совершенно бессмысленная для нас, для нас, которые в состоянии всесторонне проанализировать эти ваши притязания, сколь бы искренними они ни были, и объяснить их чисто клаггианским вашим происхождением.

— Что ты намереваешься с нею сделать, Джил?

Голос мужчины звучал спокойно и уверенно:

— У нее нет ни малейшей возможности спастись. У нее есть кровь, да и жизни больше, чем обычно. Кроме того, это ясно даст знать Наблюдателю с каким презрением мы относимся к его ультиматуму.

Закончил он эту тираду неторопливым, удивительно сочным смехом.

— Мы теперь разыграем незамысловатую драму. Юная леди попытается выхватить свой пистолет и выстрелить из него в меня. Однако прежде, чем ей удастся хотя бы шевельнуться, я достану свое собственное оружие и выстрелю первым. Все дело заключается, как это она сейчас обнаружит, в быстроте прохождения нервных импульсов. А клагги в этом отношении испокон веков столь же медлительны, как и люди.

Мужчина замолчал. Смех его стих.

Наступила тишина.

За всю свою сознательную жизнь не испытывал Ли большей нерешительности, чем сейчас. Все его чувства так и кричали: пора! Безусловно, девушка вот-вот обратится к нему за помощью. А даже если она и не сделает этого, он должен действовать по своей собственной инициативе, Ворваться внутрь! Стрелять! Стрелять!

Но ум его работал четко, смертельная опасность заставляла действовать только наверняка. Было в этом мужском голосе что-то такое, что говорило о безмерном его могуществе и, соответственно, об абсолютной его уверенности в себе. Сверхъестественная сила наличествовала в его поведении; и если это на само деле космический корабль, способный преодолевать расстояния между звездами…

Ли был не в состоянии полностью осознать это. Он пригнулся, собравшись в комок, и стал поглаживать револьвер, которым снабдила его девушка, понимая, что такого рода оружие прежде не приходилось ему держать в руках.

Он весь сжался, как пружина, и ждал, но в рубке космического корабля, где должны были находиться в колоссальном напряжении не попадавшие в поле его зрения главные действующие лица, продолжала царить тишина. Такая же точно странная тишина, которая последовала после того, как несколькими минутами ранее туда прошла девушка. Только на этот раз именно она нарушила тишину, голос ее звучал негромко, но в то же время абсолютно спокойно, в ее словах не было и тени страха.

— Я здесь для того, чтобы предупредить вас, а не вступать с вами в бесплодные пререкания. И если только вы не заряжены жизненной энергией как минимум пятнадцати человек, то я не рекомендовала бы вам предпринимать какие-либо необдуманные действия. Ведь я вошла к вам сюда, отдавая себе отчет в том, что вы собой представляете.

— А как ты считаешь, Мерла? Мы можем быть абсолютно уверены в том, что она на самом деле не более, как клаггианка? Может оказаться так, что она принадлежит к существам более высокого уровня умственного развития, например, к леннеллианам?

В самоуверенном, слегка насмешливом тоне мужчины проступило некоторое, почти неуловимое сомнение.

Пораженный фантастичностью разворачивающегося перед ним сюжета, парализованный ощущением надвигавшейся смертельной опасности, Ли с его репортерскими навыками все-таки успевал фиксировать в сознании все детали.

— Жизненная энергия пятнадцати человек…

Именно здесь была разгадка загадочных событий последних дней. Все становилось на свои места, несмотря на чудовищность происшедшего. И два мертвых тела, из которых были изъяты кровь и жизненная энергия, и повторявшиеся неоднократно упоминания о Галактическом Наблюдателе, с которым была связана девушка…

Он едва расслышал, что сказала женщина.

— Клаггианка — да и только! — воскликнула она без тени сомнения. — Не обращай никакого внимания на ее протесты, Джил. Ты же знаешь, у меня особых нюх, когда приходится иметь дело с женщинами. Она лжет. Она всего лишь глупышка, которая забрела сюда в надежде, что мы ее испугаемся. Уничтожь ее в свое удовольствие.

— Тут меня не надо долго уговаривать, — произнес мужчина. — Так что…

Почти машинально Ли метнулся в открытую дверь. Перед его взором мелькнули мужчина и женщина в вечерних нарядах, мужчина стоял, женщина сидела. Обстановка вокруг вся была из сверкающего безупречной полировкой металла, это в самом деле была рубка фантастического корабля, часть ее он уже видел, теперь взору его открылось огромное количество самых разнообразных приборов, а затем все это затуманилось, когда он коротко бросил:

— Довольно! Руки вверх!

В течение какого-то невероятно долгого, ослепительного в своей яркости мгновения, Ли захлестнуло впечатление, что его появление здесь оказалось совершенно неожиданным и что он является хозяином положения. Никто из троих, находившихся в комнате, не успел повернуться в его сторону. Джил и девушка так и продолжали стоять, глядя друг на друга: Мерла оставалась в глубоком кресле, повернутая к Ли, точеным профилем, золотая ее голова была резко брошена назад.

И именно она, даже не удостоив его хотя бы одним-единственным взглядом, откровенно презрительно усмехнулась — и такое сказала, что ничего не осталось от этой его кратковременной убежденности о своем триумфе. Она произнесла, обращаясь к переодетой в мужскую одежду девушке:

— Ну и невысокого же пошиба у вас компания — тупое человеческое существо. Велите ему тотчас же убраться, не то, худо ему будет.

— Ли, — произнесла девушка, — извините меня за то, что я впутала вас в эту историю. Каждое движение, которое вы совершили, входя сюда, было услышано, увидено, проанализировано и оставлено без дальнейшего рассмотрения как ничего не значащее еще до того, как вам удалось своим сознанием воспринять происходящее здесь.

— Его зовут Ли? — отрывисто спросила женщина. — Мне кажется, я узнала его. Он очень похож на свою фотографию, помещенную над написанной им газетной статьей. — Голос женщины почему-то стал взволнованным. — Джил, это тот самый газетный репортер!

— Он нам пока что не нужен, — ответил ей мужчина. — Нам известно, кто является Галактическим Наблюдателем.

— Что? — изумлено вскричал Ли; он прямо-таки остолбенел — настолько поразили его эти слова. — Кто? Как это вам удалось узнать? Что…

— Информация эта, — произнесла женщина, и Ли внезапно понял, что новый, необычный оттенок ее голоса обусловлен предвкушением чего-то, для нее крайне желательного, — для вас совершенно бесполезна. Вы останетесь здесь независимо от того, что случится с девушкой.

Она бросила быстрый взгляд в сторону мужчины, как бы ища его одобрения.

— Помнишь, Джил? Ты ведь мне обещал…

Все это выглядело настолько несуразно, что Ли даже не проникся чувством нависшей лично над ним какой-то, может быть, даже смертельной опасности. Ум его просто пропустил через себя эти слова, продолжая оставаться полностью сосредоточенным на окружавшей его реальности, постичь которую в полной мере никак не удавалось.

— Минутой раньше, — спокойно заметил он, — вы считали, что мне лучше немедленно убраться отсюда. — Ли довольно кисло улыбнулся. Такой поворот в ваших намерениях говорит о том, что наше положение изменилось. И я понимаю, почему. Я слышал, как наш приятель, Джил, подзадоривал мою юную подругу, чтобы она попыталась воспользоваться оружием. И я замечаю, что, пока мы говорили, она успела взять его в руки и держит вас на прицеле. Следовательно, мое появление здесь было не напрасным.

Затем, повернувшись к девушке, Ли быстро закончил:

— Так что, стреляем… или уходим отсюда?

Вместо нее ответил мужчина.

— Я бы советовал вам ретироваться. Не так уж трудно было бы одержать верх над вами, но я не принадлежу к существам героического склада характера, которые склонны подвергать себя неоправданному риску, когда можно все уладить полюбовно.

Обернувшись к своей спутнице, он добавил:

— Мерла, а этого мужчину мы всегда еще успеем изловить, теперь, когда знаем, что он из себя представляет.

— Выходите первым, мистер Ли, — произнесла девушка.

Ли не стал с нею спорить.

Едва он метнулся в туннель, как за его спиной с лязгом захлопнулись металлические двери. Через мгновенье до него дошло, что девушка без особого напряжения бежит с ним рядом.

Причудливо нереальная — и одновременно смертельно опасная драма завершилась. Финал ее был фантастичным, как и ее начало.

Глава 4

Улица, на которую они вышли из ресторана «У Константина», уже погрузилась в серую вечернюю мглу. Мимо них быстрой суетливой походкой проходили люди с беспокойными взглядами. Они спешили домой, быстро растворялись в стремительно сгущавшихся сумерках. В свои права вступала ночь.

Ли бросил осторожный взгляд в сторону своей попутчицы. В наступившей темноте она действительно казалась мальчиком. Стройная, ладно скроенная, она решительно шагала рядом с ним, не отставая ни на шаг. Он тихо рассмеялся, затем серьезно спросил:

— И что же все это значит? Что нам едва удалось унести ноги? Или что мы все-таки вышли победителями? Что побудило вас посчитать себя хозяйкой положения и дать этим опасным типам двенадцать часов на то, чтобы они убрались из Солнечной системы?

Девушка долго не отвечала. Она продолжала шагать впереди него, печально опустив голову. Вдруг она обернулась и произнесла,

— Надеюсь, вам не придет в голову нелепая мысль рассказывать кому бы то ни было о том, что вы видели и слышали?

— Это крупнейшая сенсация с тех пор, как…

— Послушайте, — в голосе девушки зазвучало сожаление, — вы не станете печатать ни строчки об этом, потому что через десять секунд убедитесь, что никто в мире не поверит даже самому первому абзацу.

Ли улыбнулся.

— Механический психолог подтвердит каждое произнесенное мною слово.

— А вот и нет! — с дрожью в голосе произнесла девушка.

Рука ее взметнулась к самому лицу Ли. Он отдернулся назад, не было уже слишком поздно.

В глаза его вспыхнул ослепительно яркий свет, интенсивность которого была настолько велика, что невыносимо мучительная боль пронизала его мозг, будто в голове произошел ядерный микровзрыв. Ли выругался вслух, выругался яростно и рванулся вперед, к своей мучительнице. Он попытался пустить в ход руки, но испытал только еще большую ярость от неудовлетворенного желания — пальцы его поймали лишь край рукава, который мгновенно отдернулся.

— Вы — маленький дьяволенок, — в бешенстве выпалил он, поняв тщетность своих попыток. — Вы ослепили меня.

— У вас все будет в полном порядке. — спокойно заметила девушка, — вот только механический психолог классифицирует все, что вы расскажите, как плод разыгравшегося воображения. Это на случай вашей угрозы напечатать отчет о происшедшем. Поймите, я вынуждена была так поступить. А теперь верните мне мой револьвер.

В первых проблесках понемногу возвращавшегося зрения девушка виделась Ли как неясный, дрожащий силуэт в ночной мгле. Несмотря на все еще мучившую его боль в глазах, Ли уныло улыбнулся и произнес тихо:

— Я вспомнил ваше предупреждение о том, что этот револьвер стреляет не пулями. Это послужит прекрасным доказательством правдивости любого заявления, которое я сделаю. Так что…

Улыбка внезапно сошла с лица Ли. Потому что девушка быстро рванулась к нему. Металл, который она ткнула ему под самые ребра, был столь тверд, столь холоден, что он аж захрипел.

— Сейчас же отдайте мне револьвер!

— Как бы не так, — огрызнулся Ли. — Вы неблагодарная маленькая хулиганка» Как вы еще смеете угрожать мне, притом столь подлым способом, после того, как я фактически спас вам жизнь? Жаль, что я не залепил разок вам по челюсти, чтобы…

Внезапно он осекся, так как в голову ему буквально ударило четкое осознание того, что девушка эта воспитывалась не в пансионе, где учили изящным манерам; это хладнокровное молодое существо, которое уже на деле доказало свою железную стойкость и которое не остановится ни перед чем ради достижения своей цели. Не издав больше слова протеста, он поспешно вернул оружие девушке. Она забрала пистолет и произнесла суровым тоном:

— Похоже, что вам будет болезненно трудно избавиться от иллюзии, будто именно своевременное ваше появление в рубке космического корабля представило мне возможность прибегнуть к оружию в качестве решающего аргумента в переговорах с дриггами. Вы очень заблуждаетесь на сей счет. Единственное, чему вы действительно поспособствовали, так это ошибочному выводу дриггов, касающемуся оценки ситуации. Но я заверяю вас в том, что на самом деле даже по самым высоким оценкам, ваша помощь фактически ни малейшим образом не повлияла на исход моей первой встречи с дриггами.

Ли снисходительно рассеялся.

— Я хоть и прожил сравнительно немного, — иронически произнес он, — но научился ценить силу личности и внутренне присущий ей магнетизм. Вы щедро наделены этими качествами, пожалуй, даже слишком щедро, но и вам далеко до этих двоих, особенно мужчины. Это поистине сверхъестественное магнетическое существо. Я, разумеется, могу только строить догадки в отношении того, что происходит, но я рекомендовал бы вам… — тут Ли сделал паузу, — …вам и всем другим вашим соплеменникам-клаггам держаться как можно дальше от этой пары. Лично я намерен посвятить в это дело полицию, пусть она организует налет на этот номер три. Мне совсем не по нутру их странная угроза, что они смогут поймать меня, когда им вздумается. Почему именно меня… — Тут он осекся. — Эй, куда это вы? Я хочу знать ваше имя! Почему вы думаете, что справитесь с теми двумя, в подвале?! Кто вы?!

Некоторое время он теперь уже безмолвно провожал глазами стремительно удалявшуюся фигурку, освещенную тусклым фонарем, затем она скрылась за углом.

Его единственная точка соприкосновения со всем этим фантастическим миром… Если она сейчас исчезнет…

Вспотев, он обогнул угол. Поначалу погруженный в кромешную тьму переулок показался ему лишенных каких-либо признаков жизни. Затем он различил автомобиль.

С виду это был вполне обычный двухместный спортивный автомобиль с высоко поднятым капотом, вытянутый, низко посаженный, он тронулся вперед бесшумно — И, в общем-то, совсем нормально.

И вдруг этот автомобиль превратился в нечто совершенно необычное. Он приподнялся в воздух! И что было совсем уж поразительным поднялся вертикально, непосредственно с мостовой. Перед глазами Ли промелькнули белые резиновые колеса, которые сложились и исчезли под кузовом. Весь обтекаемый, сигарообразный, космический корабль, в который превратился автомобиль, по крутой траектории взмыл высоко в небо.

И мгновенно пропал из виду.

Над головой у Ли небо, где сгущалась ночная тьма, озарилось на мгновенье необычным ярко-синим сиянием. И снова одни лишь звезды слабо поблескивали над городом. Задрав голову, он глядел на них, ощущая полнейшую опустошенность, и думал: «Неужели это не сон? Эти дригги, появившиеся в космосе, кровопийцы-вампиры…

Неожиданно почувствовав голод, он купил шоколад в киоске и стал его жевать.

Почувствовав себя лучше, Ли прошел к ближайшей настенной розетке и включил в нее свой наручный передатчик.

— Джим, — произнес он в миниатюрный микрофон, — я раздобыл кое-какой материал. Не для публикации, но, может быть, ознакомление с ним заставит полицию предпринять определенные меры. Я хочу, чтобы ты прислал в мой гостиничный номер механического репортера-психолога. Обязательно можно будет извлечь кое-что интересное из клеток памяти моего мозга…

Он оживленно продолжал беседу с редактором. Испытываемое им ранее.

Он оживленно продолжал беседу с редактором. Испытываемое им ранее ощущение полнейшей несуразности происшедшего заметно пошло на убыль. Репортер Ли мало-помалу снова становился самим собою.

Глава 5

Небольшие сверкающие шарики механического репортера вращались все быстрее и быстрее, пока не превратились в один светящийся в темноте кругу. И только после этого его ноздрей коснулось первое дуновение восхитительного психогаза. Ли показалось, что он плывет, постепенно соскальзывая куда-то все больше и больше…

Откуда-то, как бы издалека, сквозь слабый шум, донесся голос, пока он еще был столь отдаленным, что невозможно было разобрать ни слова. С каждым мгновением в нем нарастало ощущение, что совсем скоро он услышит нечто необыкновенно пленительное.

Жажда разобрать, что так проникновенно шепчет ему далекий голос, отодвинуло все его остальные мысли и ощущения. Но наркотический газ делал свое дело, и с каждым мгновением становился все глуше, пока наконец Ли не погрузился в глубокий гипнотический сон.

Когда он открыл глаза, в спальне было темно, только в углу рядом с креслом, горел торшер, который освещал одетую во все темное женщину, сидевшую в кресле, лишь лицо ее оставалось в тени.

Ли, должно быть, пошевелился, так как женщина вдруг подняла голову, взгляд ее оторвался от нескольких листов машинописной бумаги стандартного размера, которые она держала в руках. Раздался голос Мерлы:

— Девушка проделала очень неплохую работу, стерев подчистую все содержание памяти вашего подсознания. Имеется только одна зацепка, дающая возможность узнать ее происхождение и…

Слова женщины продолжали литься плавным потоком, но они смешались в его уме в этот ужасные момент, когда он узнал, кто находится с ним в одной комнате. Слишком много, чересчур много страха пришлось натерпеться ему за столь короткий промежуток времени. На мгновенье он почувствовал себя беспомощным ребенком, в голове билась лихорадочная мысль о немедленном бегстве.

Если бы только ему удалось соскользнуть к краю кровати, подальше от того места, где сидела женщина, и опрометью броситься в ванную…

— Разумеется, мистер Ли, — услышал он голос женщины, — у вас достаточно ума, чтобы не сотворить какую-нибудь глупость. Вы ведь, безусловно, понимаете, что, будь у меня намерение убить вас, я бы сделала это еще тогда, когда вы еще спали.

Ли лежал очень тихо, стараясь собраться с мыслями. Во рту у него пересохло. Слова ее повергли его в состояние теперь уже полнейшего уныния.

— Что… вам… от меня… нужно? — в конце концов, с огромным трудом удалось вымолвить ему.

— Информация! — Голос женщины звучал с категорической лаконичностью.

— Что это за девушка?

— Не знаю.

Он всмотрелся в полутьму, в которой было скрыто лицо женщины. Теперь глаза его адаптировались к тусклому освещению комнаты, и он был в состоянии различить светло-золотистый цвет ее пышных волос.

— Я полагал… что вы знаете — медленно произнес он и продолжал уже живее. — Вам ведь известно, кто является Галактическим Наблюдателем. А значит, установить личность женщины для вас не составляет особого труда.

Ему показалось, что женщина улыбается.

— Наше заявление по этому поводу было сделано с расчетом застать врасплох и вас, и эту девушку, оно-то и стало причиной той частичной победы, которую нам удалось вырвать в том, почти безвыходном положении, в котором мы очутились.

Ли все еще продолжал испытывать телесную слабость, но отчаянный страх, который до сих пор цепко держал все его естество, стал постепенно убывать по мере того, как разум его начал постигать смысл ее признания в слабости их положения; к нему мало-помалу приходило понимание того факта, что дригги не были такими уж сверхъестественными могучими существами, как это ему казалось поначалу. Вслед за облегчением пришла осторожность. Полегче. Не уставал предупреждать он самого себя, не разумно недооценивать противника. И все же он смог удержаться и произнес:

— Значит, не такие уж вы мудрые и сверхловкие. Даже эта ваша «вырванная победа» была обставлена не очень то красиво. Заявление вашего мужа, что вы со мною еще успеете разделаться, например, выглядит как детское хвастовство.

Ответ женщины был спокоен, даже несколько презрителен.

— Если бы вы хоть немного разбирались в психологии, вы бы быстро уразумели, что нечеткая формулировка этой угрозы на самом-то деле имела истинной своей целью обмануть вас. Вам определенно не удалось предусмотреть даже минимальные меры предосторожности. А девушка явно не предприняла никаких попыток защитить вас, обезопасить вашу жизнь.

Указание на преднамеренную, утонченную в своем хитроумии уловку, снова вызвало у Ли приступ тревоги. Где-то глубоко, очень глубоко в его сознании засела беспокойная мысль: какой же все-таки финал задумала эта женщина-дригг для их странной их встречи в гостиничном номере?

— Вы, конечно же, понимаете, — вкрадчивым голосом продолжала женщина-дригг, — что вы представляете для нас определенную ценность, пока живы — иначе вас ждет смерть. Вы поставлены перед суровым выбором. Я бы порекомендовала вам проявлять максимальную искренность, когда будете с нами сотрудничать. Вы ведь понимаете, что по самое горло погрязли в этой истории.

Значит, вот таков был замысел этих коварных вампиров. По лбу Ли скатилась крохотная бусинка пота. Руки его дрожали, когда он потянулся к пачке сигарет, лежавшей на столике возле кровати.

Он нервно закуривал сигарету, когда взгляд его вдруг приковало окно. За окном шел дождь, очень сильный дождь, капли его яростно барабанили по звуконепроницаемым стеклам.

Мысленному взору его представилось безлюдные улицы, потускневшие в этом наполнено дождем ночном мареве уличные огни. Картина опустевшего городского пейзажа почему-то угнетала его. Покинутые людьми улицы — покинутый всеми Ли, вот какая ассоциация промелькнула в его мозгу. Ибо он в самом деле был покинут здесь на милость беспощадного в своей жестокости противника; все его друзья были разбросаны по необъятным просторам планеты и не могли добавить ему ни капли силы и блеснуть хотя бы единым лучиком надежды для него в этой затемненной комнаты, перед женщиной, которая с таким спокойствием сидела в кресле у торшера, изучающе глядя на него.

Собравшись с духом, Ли спросил:

— Насколько я понимаю, это моя психограмма находится сейчас в ваших руках. И что же она показывает?

— Вас ждет разочарование. — Голос женщины казался каким-то отрешенным. — В ней имеется предупреждение в отношении состояния вашего пищеварительного тракта. Похоже на то, что вы весьма нерегулярно принимаете пищу.

Неуклюжая попытка проявить чувство юмора лишь подчеркнула жуткую суть ее личности. Черная необозримость космоса, которую она пересекла, неестественная жажда крови и жизни, что привели ее и ее компаньона на беззащитную Землю, — все это могло быть в этом монстре. Ничего человеческого не наложило на нее свой отпечаток.

Ли встряхнулся. Черт побери, разозлившись, подумал он, с какой стати я запугиваю самого себя? Пока она сидит в своем кресле, она не состоянии поживится моей кровью. Надо оставаться самим собой и подождать, как станут разворачиваться события. Вслух он произнес:

— Если в психограмме действительно нет ничего для вас интересного, то на какую же тогда помощь вы рассчитываете? Не лучше ли вам взять да и уйти отсюда, оставив меня в покое? Ваше присутствие здесь не доставляет мне особого удовольствия.

Где-то в глубине души он надеялся на то, что она смехом встретит это его предложение. Но женщина с самым серьезным видом продолжала сидеть в кресле, глаза ее тускло поблескивали в полумраке. В конце концов она так ответила Ли:

— Давайте вместе рассмотрим вашу психограмму. Насколько я полагаю, мы можем оставить без особого внимания указания на состояние вашего здоровья, поскольку они не имеют какого-либо отношения к тому, что нас интересует. Но здесь приведено немалое количество данных, которые мне хотелось бы проанализировать более подробно. Кто — профессор Унгарн?

— Ученый, — честно ответил Ли. — Это он изобрел систему механического гипноза, и именно к нему обратились за разъяснениями, когда были найдены мертвые тела, так как сложилось единодушное мнение, что подобное зверство могли совершить только извращенцы.

— Вам известно, хоть сколько-нибудь, как он выглядит внешне?

— Я никогда не видел его, — не спеша ответил Ли. — Он никогда не дает интервью, а его фотографией мы сейчас не располагаем. Я слышал кое-какие истории о нем, однако…

Он замолчал в нерешительности. Ведь это вовсе не означает, подумал он, нахмурившись, что он сейчас открывает что-либо такое, что не было бы общеизвестны. Что, в конце-то концов, в самом деле интересует женщину? Унгарн…

— Эти истории, — произнесла женщина, свидетельствуют, что он человек безмерной магнетической силы, но с явными чертами душевных страданий, выгравированных на его лице и придающих ему какую-то покорность.

— Покорность перед чем? — воскликнул Ли. — у меня нет ни малейшего представления, о чем это вы говорите. Я видел только старые фотографии, а на них лицо у него, хотя и усталое, но вполне открытое.

— Информацию о нем можно раздобыть в любой библиотеке? — спросила женщина.

— Да, хотя бы в архиве Планетарного информагенства, — сказал Ли и тут же едва не прикусил язык свой за то, что так, задарма, выболтнул пусть хоть и крупицу, но достаточно ценной информации.

— В архиве? — с интересом переспросила женщина.

Ли пояснил, но голос его дрожал от негодования на самого себя. Все больше в нем нарастало очень неприятное ощущение того, что эта дьявольская женщина все-таки вышла на верный след. И продолжает выуживать из него нужные ей ответы, потому что он никак не наберется духу упереться и наконец перестроить весь ход своих мыслей на преднамеренную ложь.

Несмотря на отчаянное беспокойство, что его охватило, он испытывал огромную досаду: как невероятно быстро удалось ей решить проблему личности Наблюдателя! Ведь, черт побери, им действительно вполне мог быть профессор Унгарн!

Унгарн, таинственный ученый, великий изобретатель, прославивший свое имя в различных самых сложных сферах знания, да плюс еще и загадочное убежище его на метеорите поблизости от одного из спутников Юпитера. И были еще у него дочь по имени Патриция. Боже праведный, Патрик… Патриция…

Поток предположений, вихрем пронесшихся в его голове, неожиданно оборвался, когда женщина не допускающим возражений тоном произнесла:

— Вы можете попросить вашу редакцию переслать информацию в этот ваш рекордер, находящейся здесь?

— Д-да!

Нежелание его сотрудничать было столь явным, что женщина пригнулась, чтобы повнимательнее на него взглянуть, и голова ее при этом оказалась в круге света. На какое-то мгновение блеснуло золото ее волос, в ее светло-голубых глазах мелькнула странная сатанинская, бездушная усмешка.

— О! — воскликнула она удовлетворенно. — Вы так считаете тоже?

Она рассмеялась совершенно необычным, музыкальным смехом, одновременно таким отрывисто-грубым и таким приятным для слуха. Смех неожиданно, как-то даже неестественно, оборвался на самой высокой ноте. А затем — хотя он и не заметил ее движения — в ее руках оказался какой-то нацеленный на него металлический предмет, а голос зазвучал жестко, повелительно.

— Поднимайтесь с кровати, включайте рекордер, и не вздумайте что-либо говорить или делать, кроме необходимого для меня.

Ли ощутил приступ головокружения. Комната закачалась, поплыла перед его глазами, и он с тоскою подумал: как жаль, что он не лишился чувств.

Испытывая к самому себе омерзение, он почувствовал, что ему больше не повинуется его тело. Он прошел к рекордеру. Впервые за всю жизнь он возненавидел свою способность, которой он всегда гордился, — быстро восстанавливать свои как душевные, так и физические силы, — ибо именно она, эта способность, дала возможность его голосу сейчас стать твердым и невозмутимым, когда он, включив и отрегулировав аппаратуру звукозаписи; произнес:

— Это Уильям Ли. Ну-ка поднимите мне все данные, какие только у вас есть, касающиеся профессора Гаррета Унгарна.

Наступила пауза, заполненная его горестными мыслями: «Я ведь совсем не выдаю сведения, к которым не подступиться никаким иным способом. Просто…»

В машине раздался щелчок, затем отрывистый голос:

— Вот, пожалуйста. Поставьте подпись.

Ли, затаив дыхание, глядел на то, как исчезает в чреве машины лента с его подписью. Когда он выпрямился, женщина спросила:

— Прочитать мне здесь, Джил или мы заберем с собою машинку?

Теперь Ли совсем пал духом. У него закружилась голова, и он очень осторожно опустился на кровать.

Мужчина-дригг, Джил, стоял неподвижно, прислонившись к косяку двери в ванную, едва различимый в полутьме статный мужчина в откровенно угрожающей позе, на губах его играла зловещая улыбка. Позади него — и это было совсем уж невероятным — позади него, сквозь открытую дверь виднелась не сверкающая отделкой ванна, а другая дверь, а за нею еще одна дверь, а дальше…

Рубка космического корабля дриггов!

Да, именно она, в точности такая же, какую он видел в подвале под «Константином». Точно так же в поле зрения попадала часть необычного ложа, внушительная секция приборной панели, со вкусом отделанный пол…

В его собственной ванной!

Безумная мысль пришла Ли в голову. «О, да, ведь это я сам храню космический корабль в своей ванной…». Однако эти его туманные мысли прервал голос дригга.

— Я считаю, что нам лучше уйти. Мне доставляет немало труда удерживать корабль в данном сочетании пространственно-временных континуумов. Забирай этого репортеришку вместе с его машинкой и…

Ли попытался собраться с мыслями.

— Вы… забираете… меня… с собою?

— Естественно, — отозвалась женщина. — Вы обещали мне, и к тому же на еще понадобится ваша помощь в отыскании метеорита Унгарна.

Ли сидел, не шевелясь ни единым мускулом. В голове мелькнула совсем уже несуразная мысль: хорошо, что он не трус — он ведь доказал это недавно! Но это было действительно важно, потому что на него надвигалась смертельная опасность.

Через мгновенье он обратил внимание на то, что дождь все еще барабанит по стеклам огромными, блестящими каплями, стекающими вниз сплошным потоком. И еще увидел он, что ночь была очень темной. Темная ночь, черный дождь, неизвестность судьбы — се это вполне соответствовало его мрачным мыслям.

С немалым трудом он привел себя в более или менее нормальное состояние и спокойно поднял взор на своих планетных похитителей. Репортер Ли снова был тверд перед лицом ожидавшей его судьбы и готов сразиться за свою жизнь.

— Я не в состоянии придумать ни единой причины, — сказал он, почему это мне следует уйти отсюда вместе с вами. И если вы полагаете, что я намерен по доброй своей воле помочь вам уничтожить Наблюдателя, то вы просто с ума сошли.

— В вашей психограмме, — сухо заметила женщина, — имеется мимолетное упоминание о некоей миссис Генри Ли, которая живет в деревне под названием Релтон на тихоокеанском побережье. Мы можем оказаться там через какие-нибудь полчаса, а еще через минуту уничтожим вашу мать и ее дом. Или, пожалуй, добавим ее кровь к нашим запасам.

— Его мать может оказаться слишком старой, — произнес мужчина тоном, от которого кровь застыла в венах у Ли. — Нам не нужна кровь стариков.

Эти леденящие душу фразы привели Ли в неописуемый ужас. Перед его мысленным взором на какое-то мгновенье предстало страшное виденье: космический корабль, стремительно и беззвучно пронизывающий ночь, которая окутала весь восток североамериканского материка, зависает над мирной деревушкой, а затем обрушивает на нее неземную энергию в яростной вспышке. Всего одна секунда всеуничтожающего огня — и корабль взмывает вертикально вверх над темными безмерными водными пространствами, расположенными на западе.

Когда ужасная картина наконец поблекла в его сознании, женщина спокойно заметил:

— Джил и я разработали интересную систему допроса человеческих существ с невысоким уровнем умственного развития. Обычно, Джил пугает людей одним лишь фактом своего присутствия. Подобным же образом действую на людей и я, особенно когда они видят меня четко при сильном освещении. Поэтому мы всегда стараемся так устроить свои встречи с человеческими существами, что я сижу в полумраке, а Джил держится на заднем плане. Такой метод оказался очень эффективным.

Она встала, высокая, стройная, в желтой кофте и в юбке, туго обтягивавшей ее еще оставшуюся в полутьме фигуру.

— Ну, а теперь, — закончила она, — в путь, пожалуй? Машинку несете вы, мистер Ли.

— Я сам возьму ее, — произнес дригг.

Ли бросил злобный взгляд в сторону этого худого мускулистого ужасного мужчины, и тут тот его ошарашил неожиданным вопросом, который зародил у Ли отчаянное намерение…

Дригг наклонился над небольшой машинкой, стоявшей на угловом столике.

— Как она работает? — почти приятным голосом спросил он.

Едва сдерживая нервную дрожь, Ли сделал несколько шагов вперед. Неужели у него есть шанс выпутаться из создавшегося положения, не подвергая никого опасности? Дригги без промедления собирались вылетать в космос, чтобы, судя по их собственным же словам, отправиться на поиски метеорита Унгарна. Надо постараться задержать их любой ценой. Он не спеша ответил:

— Нажмите кнопку, промаркированную надписью «Заголовки», и машина отпечатает все основные рубрики, имеющие какое-либо касательство к интересующему вас вопросу.

— звучит вполне благоразумно.

Ли только уныло кивнул. Джил протянул руку и нажал указанную кнопку. Рекордер еле слышно зажужжал, одна из его внутренних секций засветилась, и стали видны печатаемые механизмом строчки под прозрачным кожухом, — несколько заголовков, переданных редакционным компьютером.

— «…Его убежище в метеорите», — прочитал дригг. — Это как раз то, что мне нужно. Каков следующий шаг по получению более уточненной информации?

— Нажмите кнопку «Подзаголовки».

Ли снова неожиданно задрожал всем телом. Он едва сдержался, чтобы не издать громкий стон. Неужели станет возможным, что эта нелюдь именно с его помощью добудет всю необходимую ей информацию? Определенно такой чудовищной силы разум было бы очень нелегко увести в сторону от выполнения с такой логической последовательностью составленного плана.

Ли сделал еще одну попытку взять себя в руки, сосредоточившись на осуществлении своих замыслов. Он не имеет права упустить шанс, который дала ему в руки судьба.

— Подзаголовок, который мне необходимо выбрать, — произнес дригг, промаркирован надписью «местонахождение». И есть еще здесь какое-то число, всего лишь одно, перед ним. Как теперь мне надлежит поступить?

— Нажмите кнопку, промаркированную цифрой «1», — пояснил Ли. — Затем нажмите клавишу с надписью «Полный сброс».

Он весь напрягся. Если бы только удалось ему его уловка… Это непременно должно сработать…

Кнопка «1» выдаст информацию под данным заголовком. И мужчину, безусловно, — во всяком случае, пока что это вполне устроит. Ведь, в общем-то, это только первичная проверка. Они очень торопятся.

А позже, когда дригг обнаружит, что нажатие кнопки «Полный сброс» уничтожило всю остальную и информацию — тогда будет уже слишком поздно что-либо исправить.

Мысли Ли затуманились. Он вздрогнул. Дригг глядел на него ледяным, исполненным уничтожающей иронии взглядом.

— Ваш голос подобен звукам хорошо настроенного органа, каждое произнесенное вами слово сопровождается едва заметными, вами самими не ощущаемыми обертонами, которые многое могут сказать чувствительному слуху. Поэтому, — стальная в своей суровой ярости ухмылка исказила это худое, зловещее лицо, — я нажму только кнопку «1». Но воздержусь от нажатия кнопки «Полный сброс». И как только познакомлюсь с той небольшой историей, что поведает мне рекордер, я уж должным образом позабочусь о том, чтобы вы не остались безнаказанным за эту столько жалкую попытку подловить меня. Приговор — смерть.

— Джил!

— Смерть! — неумолимо изрек мужчина.

Женщина не посмела возражать.

После этого наступила тягостная тишина, слышно было только приглушенное жужжание механизма рекордера. На ум к Ли не приходили никакие мысли. Он ощущал себя бесплотной тенью, лишенной телесного воплощения, и бесцельно ожидающей чего-то на краю ночи более темной, чем черные пустыни космоса, откуда явились сюда эти чудовища.

Пришло и сознание некоего родства с черным дождем, который продолжал литься с такой необоримой мощью на ярко отсвечивавшиеся стекла окон. Потому что очень скоро и он сам станет частью этой неорганической тьмы — едва различимой фигурой, безжизненно валяющейся на полу этой тускло освещенной комнаты.

Бесцельный его взор снова возвратился к принтеру рекордера и к угрюмому мужчине, который стоял, погруженный в мрачное раздумье, и глядел, как на листе бумаги складываются в фразы печатаемые литерами машинки слова.

Мысль Ли заработала быстрее. Жизнь его, которая потрясающей жестокостью была раздавлена этим смертным приговором, вновь затрепетала в его теле. Он распрямился, физически и морально. И вдруг до конца осознал ту цель, что он преследует.

Если смерть его является неизбежной, то он, по крайней мере, мог бы попытаться как-нибудь сам нажать на кнопку «Полный сброс». Он пристально глядел на заветную кнопку, мысленно оценивая расстояние до нее, и в голове у него мелькнула невеселая мысль — какая невероятная ирония заключается в том, что ему придется потратить последние свои силы на то, чтобы не дать им возможности заполучить никчемную информацию, которая была фактически общедоступной. И все же…

Цель его осталась неизменной. Всего один метр, осторожно прикинул он, ну, может быть, метр с четвертью. Если бы бросился он вперед всем телом, то каким образом даже дриггу можно удержать тяжесть его падающего тела и воспрепятствовать его вытянутым пальцам выполнить столь простую, незамысловатую миссию?

Ведь его внезапное вмешательство уже однажды, чуть раньше, расстроило планы дриггов, предоставив возможность девушке Унгарна — несмотря на то, что сама она всячески это отрицала — выхватить пистолет и…

Он внутренне весь собрался, когда увидел, что дригг отворачивается от рекордера. Мужчина разомкнул был уже губы, чтобы сказать что-то, но тут женщина, Мерла, успела опередить его из своего полутемного угла, произнеся:

— Ну?

Мужчина нахмурился.

— В записанной рекордером информации не содержится указаний на точное местонахождение. По-видимому, в этой системе еще не заведен точный учет всех без исключения метеоритов. К такому повороту событий я, в общем-то, был готов. Космические путешествия здесь осуществляются всего лишь какую-нибудь сотню лет, и вся энергия деятельности исследователей и изыскателей пока еще направлена на обследование планет и спутников Юпитера.

— Я мог бы и сам сказать вам это, не прибегая к редакционному архиву,

— вставил свое слово Ли.

Если б только удалось ему хоть чуть-чуть придвинуться поближе к рекордеру, так, чтобы дриггу пришлось бы не просто вытянуть свою руку, но и…

— Тем не менее, — продолжал мужчина, — здесь имеется ссылка на некоего перевозчика продуктов питания и других товаров со спутника Юпитера под названием Европа к метеориту Унгарна. Мы… э… убедим этого человека показать нам путь к этому метеориту.

— Когда-нибудь, даже не в столь уж отдаленном будущем, — сказал Ли, — вы все равно столкнетесь с тем, что вам станет не под силу убедить хотя бы одного живого человека. Каким образом вы станете воздействовать на этого бедолагу? А если у него нет матери?

— У него есть… жизнь, — спокойно заметила женщина.

— Стоит ему хоть один раз на вас глянуть, — со злостью отрезал Ли, — как ему сразу же станет ясно, что он все равно ее потеряет.

Произнеся эти слова, он переместился как бы совершенно непроизвольно, случайно, чуть влево, сделав один крохотный шажок. Ему до чертиков хотелось сейчас сказать что-нибудь, что угодно, лишь бы прикрыть эти свои приготовления. Но его голос уже предал его однажды. И не исключено, что снова уже выдал его с головой. И без того хладнокровное лицо мужчины стало слишком уж непроницаемым.

— Мы могли бы, — предложила женщина, — воспользоваться Уильямом Ли, чтобы убедить этого пилота-перевозчика.

В этих словах для Ли внезапно забрезжила надежда. И эти же слова разрушили его решимость действовать немедленно. Тем временем женщина продолжала:

— Слишком ценный он для нас раб, чтобы уничтожать его. Мы всегда успеем отобрать у него кровь и жизненную энергию, но сейчас мы должны отправить его на Европу, отыскать там пилота перевозчика, выполняющего рейсы к Унгарнам, и лично сопровождать его в полете на метеорит. Если ему еще удастся обследовать внутреннее устройство этого метеорита, это существенно упростит подготовку к нашему нападению, да еще, возможно, он выяснит, имеется ли там какое-нибудь оружие, о чем мы должны быть обязательно проинформированы. Нам никак нельзя недооценивать научные достижения великих галактов. Естественно, прежде чем отпустить Ли на свободу, мы немножко повозимся с его мозгом и сотрем из его сознания все, что с ним происходило в этом гостиничном номере. Идентификацию профессора Унгарна в качестве Галактического Наблюдателя мы сделаем для Ли в высшей степени правдоподобной, несколько переписав его психограмму; и завтра он проснется в своей постели, имея перед собой совершенно новую цель, основанную на таком естественном человеческом побуждении, как любовь к определенной девушке.

Щеки Ли горели, когда она разворачивала цепь предательств, которые, по ее мнению, он должен был совершить. Но все еще ощущая слабость, он в ответ сумел бросить со злостью:

— Если вы полагаете, что я могу влюбиться в особу, чей интеллект вдвое превосходит мой собственный, то вы…

— замолчите, идиот вы эдакий! — грубо перебила его женщина. — Неужели до вас еще не дошло, что я спасла вам жизнь?

— Да, мы используем его, — ледяным тоном произнес мужчина, — но не потому, что он из себя хоть что-нибудь представляет, а просто потому, что располагаем достаточным временем для использования даже такого несовершенного существа. Первые представители племени дриггов прибудут сюда не раньше, чем через полтора месяца, а у Ли уйдет всего лишь месяц на то, чтобы добраться до этого спутника Юпитера, Европы, на борту одного из земных примитивных пассажирских лайнеров. К счастью, ближайшая галактическая военная база находится на расстоянии трех месяцев пути, даже в быстроходных галактических звездолетах. А в заключение, — с ошеломляющей, поистине тигриной быстротой дригг развернулся всем телом к Ли, глаза его были похожи на огнедышащие жерла вулканов, — в заключение, я хочу, чтобы вы понесли небольшое наказание за ту ошибку, что вы совершили, вознамерившись обмануть нас, и за ваши предыдущие и притом умышленные — проступки!

Ли в отчаянии отпрянул от металла, сверкнувшего в руке мужчины. Мышцы его предельно напряглись в последней попытке хоть что-нибудь сделать. Он метнулся к рекордеру — но что-то подхватило его тело. Что-то — нематериального свойства. Но боль, причиненная им, казалось совершенно убийственной.

Вспышки света видно не было, только сияние вокруг металлического предмета. Но нервы у Ли оказались растерзаны; чудовищные силы сдавили ему горло, он стал задыхаться. И наконец, все его естество с радостью встретило тьму, милостиво окутавшую его сознание, прекратив эти адские мучения.

Глава 6

На третий день путешествия спутник Европа начал уступать часть небосвода необозримой громадине Юпитера позади себя. Двигатели, которые до этого трансформировали гравитационное притяжение в весьма вялое отталкивание, теперь делали ход грузовика все более плавным по мере удаления от гиганта Юпитера.

Старый тихоходный грузовичок торопился как можно глубже погрузится в бездонную, обволакивавшую его ночь; дни на борту его лениво складывались в недели, недели вяло слились в месяц.

На тридцать седьмой день ощущение замедления стало столь заметным, что понуро сполз Ли со своей койки и вяло проскрипел:

— Ну, сколько еще?

До него дошло, что твердокаменное лицо косметического извозчика ухмыльнулось. Этого человека звали Хэнарди.

— Мы сейчас начали подтягиваться. Путешествие не из приятных, не так ли? — спросил он с грубоватым добродушием. Более трудное, чем вы себе представляли, когда предлагали мне контракт на эту небольшую прогулку для вашего крупного синдиката?

Ли едва его слушал. Он прильнул к иллюминатору, напряженно всматриваясь в черноту. Поначалу в стекле ему виделись только его собственные время от времени мигающие глаза, и ничего более. Наконец его затуманенному взору удалось различить крупинки звезд и какие-то движущиеся огоньки. Он начал считать их, присутствие здесь этих движущихся огоньков немало его озадачило.

— Один, два, три… семь, — насчитал он. — И все перемещаются синхронно.

— Что это там? — Хэнарди склонился к иллюминатору рядом с ним. — Семь?

Какое-то непродолжительное время они оба молчали, наблюдая, как огоньки становились все более тусклыми, пока совсем не пропали из виду.

— Как жаль, — осмелился предположить Ли, — что Юпитер находится позади нас. В его тени они не потухли бы столь быстро. Какой из их является метеоритом Унгарна?

Его удивило, что Хэнарди продолжает стоять, как вкопанный. Суровое лицо шкипера помрачнело.

— Это корабли, — медленно произнес Хэнарди. — Как я полагаю, новые корабли полицейского патруля. И, наверное, мы смотрели на них под непривычным углом зрения, вот почему они исчезли так быстро.

Ли украдкой глянул на суровое лицо пилота: он тут же отвернулся, потому что боялся прочесть в его глазах подтверждение жутких, самых дурных своих предчувствий.

Дригги! Два с половиной месяца накрутилось в изматывающе медленном течении потока времени с того дня, как были совершены зверские убийства. Более месяца ушло на то, чтобы добраться с Земли до Европы, да еще теперь вот это тоскливое путешествие с Хэнарди, человеком, который перевозил грузы для Унгарна.

В его новой психограмме как Наблюдатель был идентифицирован именно профессор Унгарн. Кроме того, в его психограмме имелись данные, источником которых могли быть только эмоциональные переживания, связанные с Патрицией. И вот он летит к Наблюдателю и его дочери…

А теперь появились эти чудовища. Дригги в семи звездочетах! Это означало, что первый дозор — Джил и Мерла — получил мощное подкрепление. И, вполне возможно, эти семь тоже были лишь разведывательным отрядом, скрывавшимся из виду при приближении Хэнарди.

Может быть, эти фантастические убийцы уже атакую базу Наблюдателя. Не исключено, что девушка…

Он отогнал от себя ужасную мысль и хмуро наблюдал за тем, как метеорит Унгарна прочерчивает тусклый, едва мерцающий штрих в черноте сбоку от них. Два предмета, корабль и эта мрачная бесформенная глыба из метеоритного железа притягивались друг к другу в кромешной тьме.

В скале, отодвинувшись в сторону, открылась огромная стальная дверь. Искусно маневрируя, маленький корабль шмыгнул в пробел. Раздался громкий лязг, после чего из рубки вышел Хэнарди, лицо его было еще более мрачным, чем обычно.

— Эти чертовы корабли снова показались, — сказал он, — Я закрыл за собою огромный стальной шлюз, но лучше сказать о появлении этих кораблей профессору, пусть…

Трах!!! Все затряслось. Упал на вздыбившийся пол, весь похолодев, несмотря на те мысли, что страшным огнем обжигали его рассудок: по какой-то причине вампиры поджидали, пока грузовик не окажется внутри. Затем стремительно, яростно, напали на метеорит.

Настоящей волчьей стаей!

— Хэнарди! — раздался из громкоговорителя дрожащий голос девушки.

Пилот приподнялся с пола, на который он повалился вместе с Ли.

— Слушаю, мисс Патриция.

— Вы осмелились привести с собой незнакомца!

— Это всего лишь репортер, мисс; он пишет в газетах подробности моей здешней работы.

— Вы самодовольный глупец! Это Уильям Ли. Он загипнотизированный этими дьяволами шпион, дьяволами, что сейчас на нас нападают. Приведите его немедленно ко мне. Его нужно тотчас же убить.

— Ха! — начал было Ли, но осекся.

Потому что пилот пристально глядел на него, прищуря глаза, все его простоватое дружелюбие исчезло с сурового, жесткого лица. В конце концов Ли заставил себя рассмеяться, смех получился отрывистым, нервным.

— Не думайте, что я дурак, Хэнарди. Я совершил уже однажды ошибку, спасая жизнь этой юной леди, и с тех пор она возненавидела меня.

— Значит, вы с нею были знакомы раньше, так? — Хэнарди б исподлобья глядел на Ли. — Вы мне не рассказывали об этом. Вам, пожалуй, лучше пройти со мною, не то мне придется применить силу.

Он весьма неуклюже вытащил пистолет из кобуры у себя на боку и направил зловещее его дуло на Ли.

— Пошли! — скомандовал он.

Хэнарди протянул руку к крохотному щитку со множеством сигнальных лампочек, смонтированных непосредственно перед бронированной дверью в комнату Патриции Унгарн — Ли одним броском бросился к нему и нанес сокрушительный удар. Он подхватил тяжелое тело коротышки-пилота в момент его падения, вырвал из его рук пистолет и опустил тяжеленный этот вес на пол коридора, после чего затаился перед дверью на какое-то мгновенье, как огромный зверь, прислушиваясь к звукам за дверью.

Тишина! Он осмотрел панели, которыми была облицована дверь в комнату, как будто было достаточно одного его яростного, непреодолимого желания для того, чтобы проникнуть сквозь золотистую, украшенную затейливыми узорами дверь.

И именно тишина больше всего поразила Ли после нескольких тягучих мгновений такой напряженной настороженности, как и пустота этих длинных, напоминающих туннели, коридоров. Неужели действительно, с удивлением подумал он, отец и дочь живут здесь сами, без слуг и вообще без какого-либо общения с другими человеческими существами? И они отдают себе ясный отчет в том, что в состоянии противостоять нападению могущественных и коварных дриггов?

Здесь у них, разумеется, все в изобилии; земная сила тяжести и… ей-богу, ему лучше дать деру до того, как девушкой завладеет нетерпение, и она сама выйдет наружу с каким-нибудь своим таинственным оружием. То, что ему нужно совершить, в общем-то сущий пустяк, нечто совсем простое, несвязанное с такой чепухой, как шпионаж, гипноз или что-нибудь в таком же духе.

Он должен отыскать этот гибрид автомобиля и космического корабля, в котором мистер Патрик ускользнул от него в ту ночь, когда они покинули ресторан «У Константина», и с помощью этого крошечного корабля попытаться улизнуть с метеорита Унгарна, прорваться незамеченным через цепь кораблей дриггов и направиться назад, на Землю.

Каким же был он глупцом, самым заурядным человеческим существом, затесавшись в такую опасную компанию! Мир полон нормальных, милых и простых девчонок. Какого же черта не женился он на одной из таких девушек, теперь чувствовал бы себя в полнейшей безопасности — так вот на тебе, нашел на свою голову такие приключения!

Теперь ему предстояло немало помучиться, волоча тяжелого Хэнарди по гладкому полу коридора. На полпути к ближайшему повороту пилот зашевелился. Мгновенно Ли совершенно хладнокровно огрел его рукояткой пистолета, огрел изо всех сил. Сейчас не такое время было, чтобы миндальничать.

Пилот снова грузно осел на пол. Остальное было совсем не сложным. Он бросил тело, как только затащил его за угол, чтобы его не было видно, и опрометью бросился по коридору, пробуя все попадающиеся на пути двери. Первые четыре открыть не удалось. Везде пятой он приостановился, обдумывая положение.

Не может быть, чтобы все здесь было заперто на замок. Двое людей на столь уединенном метеорите не станут ходить по своей обители, непрерывно отпирая и запирая дверные замки. Обязательно должно быть здесь у них нехитрое приспособление, дающее доступ внутрь любого помещения.

И такое в самом деле отыскалось. Пятая дверь легко поддалась благодаря простому нажатию на крохотную, полуутопленную кнопку, которая казалась неотъемлемой частью орнамента на наружной поверхности двери, Ли прошел внутрь, но тут же отпрянул назад, как будто пораженный молнией.

В помещении не оказалось потолка. Над головой был только… беспредельный космос. На него дохнуло потоком холодного, как лед, воздуха.

На мгновение перед его взором мелькнули гигантские машины, находившиеся в этом помещении, машины, весьма отдаленно напоминающие оборудование ультрасовременной обсерватории на Луне, где он побывал по случаю дня ее открытия несколькими годами ранее. Этот один мимолетный взгляд был единственным, что мог себе позволить Ли, после чего снова метнулся в коридор. Дверь в обсерваторию захлопнулась автоматически прямо перед его носом.

Весь похолодев он замер. Идиот! Да ведь один только факт, что в лицо ему дохнуло холодным воздухом, свидетельствовал о том, что эффект отсутствия потолка был всего лишь иллюзией, создаваемой невидимым куполом из прозрачного стекла. Боже праведный, да ведь в этом помещении могли находиться волшебные телескопы, с помощью которых можно изучать самые далекие звезды. Он мог бы наблюдать атакующих дриггов!

Ли отогнал от себя подальше искушение заглянуть в это помещение еще раз. Сейчас нельзя отвлекаться. Ибо к этому времени девушка уже точно должна была догадаться, что случилось нечто непредвиденное.

Пустившись во всю прыть, Ли подбежал к шестой двери. Она легко отворилась — и Ли увидел небольшое довольно-таки уютное помещение. Не сразу он догадался, что это такое.

Кабина лифта!

Он быстро забрался в нее. Чем дальше он удерет от жилого этажа, тем меньше вероятность быстрого его обнаружения.

Он обернулся, чтобы приотворить за собой дверь, и обнаружил, что она закрывается автоматически. Створки сомкнулись с легким щелчком; кабина лифта сразу же начала подниматься. Мучительные сомнения охватили Ли. Механизм, по-видимому, отрегулирован так, чтобы доставлять пассажиров в некоторое вполне определенное место. И именно это, безусловно, было самым плохим в данной ситуации.

Ли стал шарить взглядом в поисках органов управления, однако их совершенно не было видно. И когда лифт остановился, Ли стоял угрюмый и встревоженный, с пистолетом наизготовку. Дверь отворилась.

Ли чуть высунул голову. Снаружи никакого помещения не оказалось. Дверь отворилась — в черную пустоту.

Но это была не пустота космоса с его бесчисленными звездами. Или пустота темной комнаты, которая должна была бы хоть на какую-то свою часть открыться взору Ли благодаря освещению из кабины лифта. Нет, это была просто черная пустота.

Абсолютно непроницаемая!

Ли осторожно вытянул наружу руку, надеясь ощутить какой-нибудь твердый предмет. Но рука его, оказавшись в черном пространстве, просто исчезла. Он отдернул ее назад и теперь с ужасом на нее глядел. Ибо она теперь сама по себе светилась, просвечиваясь так, что отчетливо видны были даже кости.

Свечение это быстро погасло, кожа на руке снова стала непрозрачной, но теперь вся плоть ее пульсировала от пронизывающей ее, волнами накатывающейся боли.

Ужасная в своей четкости мысль пришла ему в голову: это вполне могло быть смертной камерой. Ведь лифт специально привез его именно сюда — действие его совсем необязательно должно было быть автоматическим. Им могли управлять дистанционно какие-то внешние силы. Он, правда, ступил в кабину лифта по своей доброй воле, но…

Дурак! дурак! Он горько рассмеялся, и в этот момент…

Из пустоты прямо ему в лицо сверкнула яркая вспышка. Нечто ярко блеснувшее, вполне материальное проложило огненную дорожку к его лбу — и втянулось внутрь его черепа. После чего…

Он уже не находился в кабине лифта. По обе стороны от него простирался длинный коридор. Коренастый Хэнарди только-только потянулся рукой к крохотным огонькам на табло у двери в комнату Патриции Унгарн.

Пальцы его прикоснулись к одной из сигнальных лампочек. Она несколько пригасла. дверь быстро отворилась. Внутри стояла молодая женщина с гордым, вызывающе дерзким взглядом и осанкой королевы.

— Отец хочет, чтобы вы спустились на четвертый уровень, — сказала она Хэнарди. — Вышел из строя один из энергетических экранов и, как полагает отец, надо произвести кое-какие ремонтные работы вручную прежде, чем он сможет установить другой экран.

Она повернулась к Ли. В тоне ее голоса зазвучал металл, когда она произнесла:

— Мистер Ли, извольте пройти внутрь!

…Самым удивительным было то, что он повиновался, не испытывая особого беспокойства. Его щеки ласкал прохладный ветерок, где-то вдалеке раздавалось веселое птичье пение. Ли стоял неподвижно, ошеломленный чудесами, которыми его встретила комната Патриция Унгарн, видением ярко освещенного зимнего сада, размещавшегося за огромными, до самого пола, окнами, и чем-то еще, чего он пока не мог ясно осознать.

Что все-таки произошло с ним?

Он осторожно приложил к голове и удостоверился, что и лоб, и вся голова его находится там, где им и положено быть. Ничего необычного он не обнаружил, не было ни боли, ни даже какого-либо особого замешательства. Затем он почувствовал, что девушка пристально за ним наблюдает, а вслед за этим пришло и понимание того, что все его жесты и действия должны ей казаться странными.

— Что это с вами случилось? — спросила девушка.

Ли тут же бросил в ее сторону взгляд, полный самых мрачных подозрений, и прохрипел отрывисто:

— Не стройте из себя святую простоту. Я побывал в комнате с черной пустотой и вот что хотел бы сказать без обиняков: если вы собираетесь меня погубить, то нечего прятаться под сенью искусственной ночи и прибегать к другим хитростям.

Он увидел, что глаза девушки сузились, стали неприятно холодными.

— Не знаю, о чем это вы говорите, — ледяным тоном произнесла она. — Но заверяю вас, это нисколько не отсрочит смерть, которой мы вынуждены вас подвергнуть.

Она помолчала несколько секунд в нерешительности, затем подозрительно спросила:

— В какой это комнате вы побывали?

Ли угрюмо объяснил ей. Его поразило ее изумление, но скоро на лице ее появилась высокомерно-презрительная усмешка. Она грубо оборвала его рассказ.

— Никогда не слышала ничего более несуразного. Если вы действительно намеревались ошеломить меня и тем самым отсрочить свою смерть, то вам это не удалось. Вы определенно рехнулись. Вы совсем не лишали сознания Хэнарди, когда я отворила дверь, Хэнарди там стоял как ни в чем ни бывало, и я отослала его вниз к отцу.

— Послушайте! — начал было Ли, но растерянно замолчал. Боже ты праведный, как же все-таки мог там очутиться Хэнарди, когда она открыла дверь?

Ведь чуть раньше…

Чуть раньше он ударил Хэнарди и отволок его за угол. А затем он — Ли

— поднялся вверх в кабине лифта, после чего, каким-то непонятным для него образом, снова оказался здесь же, на том же самом месте у двери в комнату девушки…

Он снова схватился за голову. Все было совершенно нормально. Только, отметил он про себя, было теперь внутри нечто, что вошло в его голову, ярко сверкнув.

Нечто…

С испугом он увидел, что девушка откровенно вызывающе вытаскивает пистолет из кармана своего простого белого платья. Мысли его смешались, осталось только четкое понимание того простого факта, что сообщение о черной комнате все-таки дало ему отсрочку, пусть хоть всего на несколько минут. Решимость девушки явно была поколеблена, может быть, каким-нибудь образом…

Смутная надежда не успела до конца сформироваться в его сознании. Не мешкая, он произнес:

— Я осмелюсь предположить, что вы действительно поражены моими словами. Давайте начнем все с самого начала. Такая комната здесь имеется, верно?

— Ради бога, — устало произнесла девушка, — давайте откажемся от ваших логических построений. Мой коэффициент развития интеллекта равен двумстам сорока трем, — ваш только сто двенадцати. Поэтому, должна вас заверить, я вполне в состоянии понять с первого раза все, о чем бы вы ни рассказывали.

И она добавила.

— Здесь нет комнаты с «черной пустотой», как вы ее называете, и нет ничего сверкающего, что могло бы проникнуть в голову человека. Не подлежит сомнению только один факт: дригги во время своего визита в ваш номер в гостинице загипнотизировали вас, и эта фантастическая иллюзия может быть только следствием этого гипноза — не спорьте со мною…

Совершенно недвусмысленным резким жестом своего пистолета она оборвала его попытку возразить ей.

— Нет времени. По каким-то, остающимся для меня пока что невыясненными, причинам дригги что-то с вами сделали. Нос какой целью? Что вы увидели в тех помещениях, что могло бы их заинтересовать?

Даже во время рассказа Ли об увиденном его мозг продолжал лихорадочно работать: мне нужно полностью овладеть собой, окончательно решил он, составить план действий, каким бы рискованным он ни был, и приняться за его осуществление. Цель была труднодостижимой, но она ясно сформировалась в его уме, когда он, повинуясь жесту девушки, вышел впереди нее в коридор. Непреклонная решимость все больше овладевала им, пока он отсчитывал двери от угла, где он совсем недавно оставил валявшегося без сознания Хэнарди.

— Раз, два, три, четыре, пять! Вот эта дверь!

— Откройте ее! — Девушка сделала красноречивый жест.

Ли повиновался, и у него отвисла челюсть. Он глядел на прекрасно обставленную уютную комнату, заполненную рядами стоящих друг на друге полок с книгами в роскошных переплетах. В ней было несколько удобных кресел, великолепный ковер на полу и…

Девушка плотно прикрыла дверь и — он задрожал, ощущая весь ужас предоставлявшейся ему возможности — пошла впереди него дальше, к шестой двери.

— А вот это ваш лифт?

Ли безмолвно кивнул и едва уже удивился, когда обнаружил, что не было за шестой дверью никакой кабины лифта, а взору его открылся длинный, пустынный коридор, в котором царила полнейшая тишина.

Девушка стояла вполоборота к нему, и, если он сильно ее ударит, тело ее больно стукнется о дверной косяк и…

Осознание отвратительности этой мысли остановило машинально напрягшиеся его мускулы, удержало их на какую-то долю секунды — но этой доли секунды оказалось достаточно для того, чтобы девушка резко повернулась к нему и посмотрела ему прямо в глаза.

Пистолет ее поднялся, дуло его не дрожало.

— Забудь о сопротивлении, — спокойно сказала она. — На какое-то мгновенье мне захотелось, чтобы у вас хватило духу хотя бы попытаться что-либо предпринять, чтобы спастись. Но это было всего лишь проявлением мимолетной слабости с моей стороны. — Глаза ее сияли неистовой гордыней. — Ведь я убивала прежде только по необходимости и ненавидела это. Вот и теперь, вы сами прекрасно понимаете — это совершенно необходимо из-за того, что с вами сделали дригги. Так что… — слова ее начали хлестать воздух, как удары бича, — …теперь назад, в мою комнату. У меня там имеется шлюз, через который я выброшу ваш труп в космос. Ступайте!

Мертвая тишина, нарушаемая только негромкими звуками каблуков Ли и его мучительницы — вот что особенно подавляло Ли, когда он, потеряв уже всякую надежду, волочился в комнату девушки. И действительно, было от чего пасть духом — ведь он находился внутри метеорита, слепо несущегося сквозь безмолвный космос на дальней окраине Солнечной системы, метеорита, преследуемого и атакованного смертоносными звездолетами дриггов — этих пришельцев из далеких глубин Галактики — а самому ему вынесен смертный приговор, и совсем недолго осталось ждать, когда эта девушка — Патриция Унгарн — приведет его в исполнение…

Это-то обстоятельство и лишало его решимости что-либо предпринять ради своего спасения. Он никак не мог заставить себя поднять руку на женщину. Даже возражать этой бессердечной молодой особе ему было неприятно, ведь он понимал, что имеет при этом жалкий вид.

Пение птиц, как только он переступил порог комнаты девушки, заставило его встрепенуться, пробудив угасший интерес к жизни. Охваченный восхищением, он подошел к огромному окну и стал любоваться восхитительным цветущим садом.

Перед ним простирался по меньшей мере целый гектар зеленого чуда: здесь росли прекрасные цветы и деревья; птицы яркой раскраски весело порхали с ветки на ветку и выводили мелодичные трели; широкий и глубокий пруд поблескивал зеленой водой, а над всем этим — буйство ослепительно яркого солнечного света.

Он долго стоял, едва дыша, обдумывая свое положение. Наконец не оборачиваясь, произнес негромко:

— Крыша — это хитроумно смонтированные увеличительные стекла. Именно они делают Солнце здесь таким же большим как на Земле. Если это…

— Вам лучше бы повернуться ко мне лицом, — раздался враждебный, резкий голос позади него. — Я не стреляю людям в спину. А я хочу как можно побыстрее покончить с этим.

Лицемерное самодовольство ее слов привело его в бешенство. Он быстро обернулся и разразился яростным потоком слов.

— Вы мерзкая ничтожная клаггианка, вы неспособны выстрелить мне в спину — вот как! И вы, по всей вероятности, не станете стрелять в меня, если я на вас наброшусь, потому что это будет проявлением слабости с вашей стороны. Все должно делаться в согласии с вашей так называемой совестью.

Только сейчас он взглянул прямо на Патрицию Унгарн внимательным взглядом, в первый раз с момента своего прибытия на метеорит и поток его злых слов сразу иссяк. Он был столь поглощен всякими страшными мыслями, что был не в состоянии…

…увидеть в ней женщину.

Ли глубоко вздохнул. В мужской одежде она была загадочно красива, но несколько инфантильна. Теперь на ней было простое белоснежное короткое платье, не доходившее до колен и белые сандалии.

Волосы у нее были темно-каштановые, блестящие, они каскадами ниспадали ей на плечи. Голые руки и ноги отличались темным здоровым загаром. Лицо…

Оно было необыкновенно красивым, но его портило выражение гнева. Точеные щеки ее пылали. Девушка пыталась осадить его.

— Не смейте со мной так разговаривать!

Она явно была вне себя. Ярость ее была столь беспредельной, что сразу вызвала ответную реакцию Ли.

— Клагги! — Крикнул он. — Жалкие клагги! Вы ведь понимаете, что дригги отшлепали вас, как младенцев, как животных низшего порядка, переплюнули вас по всем статьям, что ваши претензии на могущество были просто характерными для вашего много о себе возомнившего клаггианского ума средствами компенсации за ту унылую, тоскливо-одинокую жизнь, которую вы обречены здесь вести вследствие вашего не очень-то высокого, по сравнению с остальными галактиками, умственного развития. Вам просто необходимо постоянное самоутверждение, а между тем вы не должны забывать о том, что только второстепенных в умственном отношении существ отправляют на столь удаленные форпосты. Поэтому там оказываются именно клагги, даже не леннелиане; женщина-дригг оценила вас ниже леннелианки, и она знала, что говорила. Ибо если коэффициент развития интеллекта двести сорок три, то у дриггов — более четырехсот. И вы понимаете это тоже. Разве не так?

— Замолчите! Или я убью вас, и смотреть ваша будет невообразимо мучительной! — крикнула Патриция Унгарн.

Ли поразило, что она при этом побелела, как полотно. Неужели он все-таки задел ее за живое, точно попал в эмоциональную ахиллесову пяту этой странной и страшной женщины?

— Вот так, — умышленно произнес Ли, — высшие соображения нравственности уже уходят на второй план. Теперь вы можете замучить меня до смерти, не испытывая каких-либо угрызений совести. Подумать только, я пришел сюда просить вас выйти за меня замуж, вбил себе в голову, что клаггианка и человек могут неплохо поладить.

— Вы что? — изумлено воскликнула девушка, затем высокомерно фыркнула.

— Так вот в чем заключается гипноз дриггов! Они всегда прибегают к помощи самых примитивнейших побуждений, когда имеют дело с простодушными человеческими существами. Но теперь как мне кажется, мы уже вдоволь наговорились. Мне теперь известен образ мышления особей мужского пола человеческой породы, когда они влюблены, однако даже понимание того, что вы совершенно в этом не виноваты, не делают его для меня хоть в малейшей степени приемлемым. Я испытываю к вам отвращение, я оскорблена до глубины души. Должна вам сказать, что мой будущий муж прибывает вместе с подкреплением через три недели. Он будет стажироваться для того, чтобы принять у моего отца его обязанности здесь и…

— Еще один клагг? — иронически произнес Ли, и девушка от этих его слов побледнела еще сильнее.

Ли не мог прийти в себя. За всю свою жизнь он не встречал существа, подобного этой юной девушке. Интеллектуальная маска была сброшена, а под нею бурлящая масса эмоций одинокого и ожесточенного человека. В их разговоре она подвергала мучительнейшей пытке не только его, но и себя саму.

А он уже никак не мог остановиться, ему было не до жалости, ибо ставка была его жизнь, и только он мог еще хоть сколько-нибудь отсрочить свою гибель, а, может и наоборот, — разъярить эту девушку до такой степени, что она уже не сумеет более сдерживать свое бешенство и разрядит в него свое смертоносное оружие. Рискуя, он продолжал все так же угрюмо вколачивать гвозди в душевные раны девушки:

— Мне хочется задать вам вот какой вопрос. Каким это образом вам удалось выяснить, что мой КРИ равен ста двенадцати? Какие особые преимущества дает вам это знание? Возможно ли такое, что у вас самих, воспитанных в здешних суровых условиях, выработался особый склад ума, и по этой причине, хотя ваш интеллект и отвергает саму идею столь низкой, недостойной вас любви, именно ее наличие является главной скрытой пружиной столь фантастической вашей решимости уничтожить меня, а не освободить от гипноза, которому меня подвергли дригги? Я…

— Вот именно, — перебила его Патриция Унгарн.

Несколько коротких секунд хватило девушке, чтобы полностью совладать с обуревавшими ее эмоциями. С нараставшей тревогой Ли внимательно следил за тем, как пистолетом своим она показывала в сторону двери, которую он раньше не заметил.

— Мне кажется, — отрывисто бросила девушка, — есть и другое решение, кроме вашего уничтожения. То есть, немедленной смерти. И я решила смириться с вытекающей отсюда потерей моего космического корабля. — Она кивнула в сторону двери. — Он там, в воздушном шлюзе. Управление им крайне простое. Поворот штурвала в нужную сторону или соответствующий его подъем или опускание. Для того, чтобы тронуться с места, достаточно нажать на педаль акселератора. Для торможения предназначена левая педаль. Автомобильные колеса складываются автоматически, как только открываются от поверхности. А теперь — в путь! Вряд ли мне стоит предупреждать вас о том, что дригги, по всей вероятности, изловят вас. Но здесь вы не можете оставаться в любом случае. Это очевидно.

— Спасибо! — Это было все, что Ли позволил себе высказать.

Эмоциональная энергия его иссякла, и он не в силах был больше ни единым словом подгонять ход событий. Здесь существовала какая-то чудовищная психологическая тайна, но не ему было ее выяснять.

Неожиданно теперь для самого себя потеряв большую часть прежней уверенности в себе вследствие понимания уготованной ему судьбы, он робко направился к воздушному шлюзу. И тогда…

ЭТО случилось!

Его охватил приступ головокружения. Все поехало перед его глазами, будто по взмаху чьей-то невидимой палочки яркий свет комнаты сменился непроглядной тьмой и…

Он обнаружил себя стоящим в коридоре перед дверью в комнату Патриции Унгарн. Рядом с ним стоял Хэнарди. Дверь отворилась. Молодая женщина, стоявшая за нею, обратилась к Хэнарди со странно знакомыми словами, велев ему спуститься на четвертый уровень, чтобы отремонтировать энергетический экран. Затем она повернулась к Ли и голосом суровым, металлическим, произнесла:

— Мистер Ли, извольте пройти внутрь.

Глава 7

Самым удивительным было то, что он повиновался, не испытывая особого беспокойства. Его щеки ласкал прохладный ветерок, где-то вдалеке раздавалось веселое птичье пение. Ли стоял неподвижно с ясным осознанием того, что с ним произошло. Все вдруг всплыло в воспоминаниях: то, как дригги вторглись в его гостиничный номер и безжалостно принудили его покориться их воле, то, как подействовала на него «черная пустота» и как девушка пощадила ему жизнь.

Очевидно, по какой-то причине сцена с девушкой перестала удовлетворять Джила, и теперь все начиналось сначала с определенной точки.

Поток воспоминаний иссяк. На смену ему пришло ощущение, что в голове его засело НЕЧТО, чему разум его инстинктивно противодействовал. Результатом этой борьбы и была полная и мучительная для него в восприятии окружавшей действительности. Было такое впечатление, что в его собственной голове за его лихорадочными попытками осмыслить реальность кто-то осуществляет холодное, беспристрастное наблюдение, словно со стороны.

Наблюдение…

Едва не обезумев от охватившего его бешенства, он все-таки понял, что это было! Чужой разум!

Окончательно обессилев, он продолжал стоять у двери. А поселившийся в его мозгу разум продолжал оставаться та, под черепом землянина Ли, как ни в чем ни бывало.

Что же это все-таки с ним произошло?

Дрожащими руками Ли притронулся ко лбу, затем провел ладонями по всей голове. Где-то, на самой периферии сознания мелькнула шальная мысль — что если он надавит…

Он отдернул руки от головы, яростно выругавшись про себя. Будь он трижды проклят, но он точь-в-точь повторял все свои действия в предыдущей сцене. Только теперь до него дошло, что девушка смотрит на него в упор. Услышал ее слова.

— Что это с вами случилось?

Именно точь-в-точь те же самые слова, даже та же самая интонация, с которой они были произнесены, все это вместе взятое и сотворило чудо. Он кисло улыбнулся. Его собственный, не чужой ум поднялся из бездны, где он до сих пор беспомощно барахтался.

К нему вернулась способность совершенно нормально мыслить.

И сразу же пришло грустное понимание того факта, что ему все еще далеко до полной ясности в мыслях, он был слишком подавлен, чтобы четко анализировать реальность. Единственное, что было для него очевидным, — это то, что девушка ничего не помнила о предыдущей сцене, иначе она бы не повторяла, как попугай, одни и те же слова. Она бы…

И тут нормальный ход его мыслей прервался. Потому что произошло нечто совсем уже странное. Чужой разум внутри его мозга зашевелился и выглянул наружу через его — Ли — глаза. И стал внимательно наблюдать и оценивать окружающее, исполненный решимости действовать.

Комната и девушка в ней изменились, не по сути своей, но в различных деталях, на которые он сразу же обратит внимание.

Мебель и все убранство комнаты, которые за мгновенье до этого казались ему верхом художественного совершенства и безупречного вкуса, неожиданно оказались в изъянах.

Взор его устремился дальше, в зимний сад. Даже одного беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы оценить его многочисленные несовершенства.

Нельзя было сказать, что и обстановка комнаты, и устройство зимнего сада были столь уж безнадежно плохими. Подлинный художественный вкус — вещь чрезвычайно тонкая. Однако теперешним своим умом сразу же понял, что именно в этом зимнем саду птицы совершенно неуместны, они не соответствовали своему окружению вследствие почти доброго десятка самых различных причин! Кустарники также совсем не добавляли гармонии саду, диссонируя с другими растениями.

Ли отвлекся от созерцания зимнего сада и только теперь, впервые после того, как вошел сюда, внимательно присмотрелся к девушке.

Пожалуй, за всю историю человечества никогда еще никакая другая женщина не подвергалась столь суровому критическому разбору. Строение ее тела и черты лица, которые еще несколько минут тому назад казались Ли столь совершенными, столь величественно благородными и небесно возвышенными, теперь поразил его своей ущербностью.

Его взору предстал образчик вырождения — следствие уединенного образа жизни, оторванности от других себе подобных.

Вот что пришло ему на ум, и в этом его выводе не было высокомерия, или чего-либо унизительного для девушки. Это было простой констатацией факта, умом, трезвым в своих оценках, умом, способным улавливать мельчайшие обертоны, тончайшие намеки на существование совсем иной реальности за внешней блестящей поверхностью, тысячи различных мельчайших подробностей, которые мгновенно складывались — притом на подсознательном уровне — в цельную картину.

А затем пришло понимание высшей цели! Немедленно же осуществленной!

Ли быстро подошел к девушке. Он увидел, как она выхватывает пистолет из кармана, как на лице ее проступает выражение полнейшего изумления… После чего он схватил ее.

Мускулы ее перекатывались под его пальцами как стальные пружины. Но сопротивление ее было тщетным, она не в состоянии была устоять перед появившейся у него сверхсилой и сверхбыстротой. Он связал ее каким-то обрывком провода, попавшегося ему на глаза в приоткрытом стенном шкафу для одежды.

Затем Ли отошел назад, и только тогда уже своим собственным умом понял, что произошло. Невероятность содеянного до глубины души потрясла его, однако это продолжалось всего мгновенье, он тут же снова ощутил в себе присутствие другого разума, сосредоточенно думавшего о том, что еще должно быть сделано прежде, чем метеорит окажется под полным его контролем.

Победа вампира казалась уже совсем близкой.

Ли сознал, что идет по пустым коридорам и спускается вниз на несколько лестничных маршей. Смутная, едва различимая унылая мысль шевельнулась у него в голове, его собственная, личная мысль о том, что Джилу теперь до мельчайших подробностей известно внутреннее устройство метеорита.

Разуму, подселенному к нему дриггами, удалось использовать его, Ли, тело для того, чтобы тщательно обследовать это огромное, так напоминающее гробницу, место. А теперь, прекрасно осознавая свою цель, он направил свою нынешнюю оболочку — тело землянина Ли — в мастерские на четвертом уровне, где профессор Унгарн и Хэнарди трудились над установкой экрана энергетической защиты.

Он обнаружил там одного Хэнарди, работающего на токарным станком, который издавал столь громкий скрежет, что это дало ему возможность незаметно прокрасться мимо него дальше.

Профессор находился в огромном помещении, где гигантские механизмы издавали ровное гудение, свидетельствовавшее об их титанической мощи. Это был высокий мужчина; когда Ли вошел, он стоял к нему спиной.

Однако он оказался неизмеримо быстрее, чем Хэнарди, быстрее даже, чем девушка. Он своевременно учуял опасность и обернулся с кошачьим проворством. И мгновенно стал жертвой стальных мускулов. Пока Ли связывал профессору руки, он попытался проанализировать свои впечатления.

На фотографиях, которые видел Ли, величественно-благородное лицо профессора было отмечено печатью какой-то особой грусти, оно казалось очень усталым. В жизни же он производил впечатление сильного и энергичного человека.

Этот человек прямо-таки источал энергию, которую не могла зафиксировать никакая фотография, притом это была энергия добра в отличие от беспощадно жестокой, злобной энергии дриггов.

И лишь при более близком наблюдении за этой сильной личностью можно было разглядеть и ту усталость, что зафиксировали его фото. Усталость поистине космического масштаба. Ли припомнилось то, что ему говорила женщина-дригг, все именно так и оказалось. Его лицо прорезали глубокие, морщины. Долгие, очень долгие душевные страдания наложили свой отпечаток на его внешность, выражавшую одновременно стоическое спокойствие, напоминавшее безропотное смирение и покорность судьбе.

Тем памятным вечером, пару месяцев тому назад, он спросил у женщины из племени дриггов — покорность перед чем? А вот теперь, здесь, на этом измученном, но таком бесконечно добром лице, он прочел ответ на тот свой вопрос. Покорностью перед злом, в котором он был обречен влачить свое жалкое — по галактической шкале ценностей — существование.

Однако неожиданно для него самого в его уме родился и совершенно иной ответ. Профессор и его дочь были существами умственно недоразвитыми. Они были галактическими недоумками, поскольку принадлежали к племени клаггов.

Мысль эта, казалось, возникла как бы ниоткуда, на пустом месте, ни на что логически не опираясь. Но она вызвала у Ли настоящую ярость. Профессор Унгарн и его дочь были существами умственно недоразвитыми по жесткой галактической шкале ценностей. Неудивительно, что девушка реагировала на все так, как будто она совсем потеряла голову. Да и было от чего потерять голову — рожденная и выросшая на метеорите, она, должно быть, только два месяца тому назад начала догадываться о истинном своем положении.

Коэффициент развития интеллекта у людей, страдающих слабоумием, колеблется между семьюдесятью пятью и девяносто. Для клаггов — между двумястами и двумястами сорока тремя.

Двумястами сорока тремя! Какою же тогда была эта галактическая цивилизация, если у дриггов КРИ составлял не менее четырехсот?

Кому-то, разумеется, все равно нужно выполнять самую нудную, не требующую особого ума рутинную работу по поддержанию стабильности высокоразвитой цивилизации. И вот для выполнения именно этой роли и предназначены клагги, леннелиане и им подобные. Неудивительно, что вид у них как у идиотов, ведь бремя ощущения своего столь низкого, жалкого статуса непрерывно давит на их психику. Неудивительно, что целые планеты старались держать в неведении относительно такого факта…

Ли бросил профессора со связанными руками и ногами и начал один за другим отключать силовые выключатели. Некоторые из огромных двигателей заметно успели сбавить свою скорость, пока он выходил из этого силового отсека, где была сконцентрирована чудовищная мощность. Громкий гул, царивший здесь чуть ранее, явно поутих.

Оказавшись снова в комнате девушки, он вошел в воздушный шлюз, забрался в кабину крошечного автомобиля-звездолета — взмыл во тьму ночи.

Сверкавшая масса метеорита мгновенно растворилась в черноте позади него. Мгновенно же магнитные силовые линии подхватил его утлый кораблик и безжалостно потащил к пятидесятиметровой длины сигарообразному аппарату, что поблескивал во тьме.

Он ощутил импульсы следящих лучей и понял, что опознан, так как другой корабль серией вспышек подтвердил факт опознания.

Ворота воздушного шлюза бесшумно разомкнулись — и тут же сомкнулись. Трепеща всем телом, Ли глядел на двух дриггов — высокого мужчину и высокую женщину, и: как будто со стороны, откуда-то с очень большого удаления, услышал собственные пояснения в отношении того, что он проделал.

Как-то смутно задался он мысленным вопросом — почему вообще ему нужно что-либо объяснять? затем услышал, как Джил произнес:

— Мерла, как это ни поразительно, но это самый успешный случай гипноза за все время нашего существования. Он проделал абсолютно все, что от него требовалось. Даже самые тончайшие замыслы, заложенные в его разум, осуществлены им поистине буквально. И вот доказательство — экраны отключены. Владея этой станцией, мы в состоянии продержаться и после прибытия галактических крейсеров — и наполнить таким количеством крови и жизненной энергии наши танкеры и корабли-аккумуляторы, что их хватит на десять тысяч лет вперед. Ты слышишь меня, на десять тысяч лет!

Его возбуждение наконец улеглось. Он улыбнулся и с холодной, горделивой улыбкой посмотрел на женщину. Затем продолжил:

— Дорогая, теперь тебя ждет вознаграждение. Мы могли бы взломать эти экраны и без пособничества землянина в течение ближайших двенадцати часов, но это означало бы полное разрушение метеорита. Наша победа куда более внушительна. Забирай своего репортера. Удовлетвори свою страстную жажду — пока все остальные будут готовиться к овладению метеоритом. Я его для тебя свяжу.

Поцелуй смерти, отрешенно подумал про себя Ли, весь похолодев от ожидающей его перспективы.

Только теперь он до конца осознал, что сам того не ведая совершил, и ужаснулся до самых глубин души…

Он лежал на кушетке, там, где его связал Джил. К своему удивлению, он почти сразу же обнаружил, что хотя чуждый ему разум и притаился где-то в дальнем углу его мозга, сейчас он был самим собой, спокойным и непоколебимым, сохранившим ясность мысли. Его, несмотря ни на что, продолжало интересовать, какого рода наслаждение в состоянии испытать Джил, всем своим естеством ощущая тот трепет, что охватил ожидающего совей неминуемой смерти Ли? Эти люди, разумеется, совершенно нормальны, и все же…

Его любопытство сникло, как трава под тепловым лучом, когда в комнату вошла женщина. Широко улыбаясь, она присела с ним рядом на край кушетки.

— Наконец-то ты здесь, — только и произнесла она.

Она была, отметил про себя Ли, как изготовившаяся к атаке тигрица. В каждом изящном мускуле ее стройного, вытянутого тела отчетливо просматривалась откровенная целеустремленность. С удивлением он обнаружил, что она сменила одежду. Теперь на ней было платье из блестящей тончайшей ткани, плотно облегавшее ее туловище, и оно поразительно цветом своим и фактурой материала было под стать ее золотистым волосам и точеному бело-мраморному лицу. Завороженный, он никак не мог оторвать от нее глаз. Машинально, он повторил:

— Да, я здесь.

Глупые, ничего не значащие слова. Неожиданно ужас необыкновенно охватил его. И причиной тому были ее глаза. Впервые, с тех пор, как он увидел ее, глаза поразили его будто ударом молнии. Голубые глаза. И такие мертвенно неподвижные. Такие беспощадно жестокие.

Все тело его затрясло в ознобе, в голове мелькнула жуткая мысль: эта женщина по сути была живым мертвецом, жизнь ее поддерживалась искусственно кровью и жизненной энергией умерщвленных людей — множества мужчин и женщин.

Она улыбалась, но ее рыбьи глаза продолжали оставаться совершенно пустыми. Никакая улыбка не в состоянии была смягчить это холодное, хотя и прекрасное лицо.

— Мы дригги, — стала рассказывать Мерла, — ведем жизнь суровую и бесконечно одинокую. Такую одинокую, что временами я задумываюсь: не является ли наша отчаянная борьба за существование совершенно бессмысленным, даже безумным занятием. В том, что мы такие, нет нашей вины. Беда пришла к нам во время межзвездного перелета, который совершался миллион лет тому назад. — Она помолчала некоторое время, не в силах совладать с отчаянием. — А может быть, это произошло в еще более отдаленные времена. Столь давно, что мы потеряли уже счет времени. Мы были среди нескольких сотен туристов, попавших в зону гравитационного воздействия звезды, впоследствии названной солнцем дриггов. Ее излучение, безмерно опасное для человеческого организма, поразило всех нас. Было обнаружено, что только непрерывное вливание свежей крови и перезарядка жизненной энергией других человеческих существ — только это одно может спасти нас. Какое-то время мы получали все это в порядке благотворительности. Затем власти решили уничтожить всех нас как безнадежно неизлечимых.

Все мы были тогда молоды, ужасно молоды; и все мы страшно любили жизнь, несколько сотен молодых людей ожидавших исполнения приговора. Тогда у нас еще были друзья. Они помогли нам спастись бегством, и с тех пор мы отчаянно боремся за то, чтобы остаться в живых.

И все же он не мог испытывать сочувствия к ней, хотя она явно рассчитывала на такую ответную реакцию. Она нарисовала картину унылого, беспросветного существования внутри космических кораблей, где за стеклами иллюминаторов взору представала только никогда не прекращающаяся ночь, где вся жизнь была ограничена удовлетворением неутолимых, противоестественных потребностей их искалеченных гравитацией организмов, которые доводили до полного безумия рассудки дриггов, пораженных неизлечимым заболеваниям, имя которому было — никогда не прекращающийся голод.

Но он слушал все это почти не испытывая никаких эмоций. Ибо женщина оставалась все такой же холодной; годы и дьявольская погоня за чужими жизнями отметили своей печатью ее душу, ее лицо, ее глаза.

Тело ее, еще больше напряглось, когда она нависла над ним, наклоняясь все ближе и ближе к его лицу, он уже ощущал ее медленное размеренное дыхание. И все же в глазах ее внезапно появился легкий намек на какой-то внутренний свет — все ее естество затрепетало, предвкушая удовлетворение своего вожделения. Когда она снова заговорила, то едва выдыхала слова:

— Я хочу поцеловать тебя, и нисколько не бойся меня. Я оставлю тебя живым, ты будешь жить еще много-много дней, но я должна почувствовать ответную реакцию, пассивность меня никак не устраивает. Ты холостяк, самое большее, лет тридцати. У тебя не больше чем у меня самой каких-либо ограничений морального свойства на сей счет. Единственное, что от тебя потребуется, — отдаться мне всем телом, отдаться добровольно.

Он не верил ушам своим. Лицо ее повисло всего лишь в каких-то шести дюймах над его лицом; и была такая свирепость едва уже сдерживаемого пыла в ней, что развязкой могла стать только смерть.

Ноздри ее расширялись с каждым вдохом, губы были поджаты, как будто она приготовилась целовать взасос, и они трепетали от столь необычного, неестественного желания, что было в этом что-то совершенно уже непристойное. Ни одна нормальная женщина, какою бы распущенной она ни была, пусть даже она и целовалась столь же часто, как приходилось это делать женщине-вампиру, — не могла бы испытывать подобное вожделение, если смерть возлюбленного, должна была стать результатом ее поцелуев.

— Быстрее! — задыхаясь, уже выкрикнула в нетерпении. — Отдайся мне, отдайся!

Ли едва способен был слышать. Тот, другой разум, что притаился в его мозгу, вдруг рванул его тело. Он услышал свой голос:

— Я тебе верю, верю. Я не в силах противостоять желанию. Целуй меня, целуй сколько угодно, целуй, безумно. Я выдержу все…

Сверкнула вспышка, ощущение мучительного ожога пронизало каждый нерв его тела.

Первая волна мучительной боли сменилась целой серией менее интенсивных болевых ощущений, как будто крохотные иголки втыкались в тысячи различных мест его плоти. Со страшным звоном в ушах, корчась в своих путах, не веря, что он еще жив, Ли осмелился открыть глаза.

И ощутил, как на него нахлынула волна удивления.

Женщина лежала, обмякнув, прямо на нем. Он ощущал тяжесть ее тела, губы ее искривились в стремлении избежать прикосновения к его губам. А разум, тот вскипевший разум, что соседствовал с его умом, внимательно наблюдал — в данный момент за тем, как в комнату не спеша входит мужчина-дригг. Увидев безвольно лежащую Мерлу, Джил тут же метнулся вперед.

Он рывком поднял на руки ее неподвижное тело. Когда губы их встретились, синяя молния промелькнула от мужчины к женщине. Она в конце концов зашевелилась, застонала. Он стал грубо трясти ее.

— Ну и жалкая же ты дура! — буйствовал мужчина. — Как это ты могла допустить такое? Еще минута — и ты была бы мертвой, если бы я сюда не вошел.

— Я… ничего не… понимаю.

Голос у нее был слабый, болезненно немощный. Она грузно плюхнулась на пол у его ног, как обессилевшая старуха. Ее золотистые волосы беспорядочно разметались и теперь казались сильно поблекшими.

— Ничего не понимаю, Джил. Я пыталась взять у него жизненную силу, но он сам отобрал ее у меня. Он… — она замолчала, широко открыв свои голубые глаза, затем, шатаясь из стороны в сторону, поднялась на ноги. — Джил, он, должно быть, шпион галактов. Ни одно человеческое существо не могло бы проделать подобное со мною. Джил! — В голосе ее послышался нескрываемый ужас, — Джил, уходи из этой комнаты! Неужели ты ничего не понимаешь? Он вобрал в себя мою энергию. Сейчас он здесь лежит связанный, но кто бы ни контролировал его тело, он имеет в своем распоряжении мою энергию, он может с ее помощью…

— Ладно, ладно. — Он стал гладить ее пальцы. — Уверяю тебя, он всего лишь самый обычный человек. Воспользовавшись твоей слабостью, он подзарядился твоей энергией. Ты совершила ошибку в своем нетерпении к наслаждениям, и поток энергии пошел не тем путем. Но нужно еще обладать очень многими другими качествами, чтобы с успехом использовать человеческое тело против нас. Так что…

— Неужели ты так до сих пор ничего и не понял? — голос женщины сорвался. — Джил! Я обманута! Не знаю, что это на меня нашло, но я оказалась не в состоянии пополнять свой запас жизненной энергии. У меня ее было много. Каждый раз, когда предоставлялась возможность во время наших четырех высадок на Земле, я тайком ускользала от тебя и ловила мужчин прямо на улицах. Не знаю даже, сколько точно, так как я растворяла их тела всякий раз после того, как с ними все было кончено. Помню только, что их были десятки. А он взял да и отнял у меня всю эту энергию, что я с таким трудом собирала, энергию, достаточную для существования не один десяток лет, достаточную — неужели ты этого не понимаешь — достаточную для НИХ.

— Дорогая моя, — дригг яростно потряс ее, как это делает врач с женщиной, бьющейся в истерике. — Вот уже миллион лет сильные галактического мира сего не обращают на нас никакого внимания и…

Тут он осекся. Продолговатое лицо его грозно нахмурилось. Он быстро повернулся, как встревоженный тигр, и выхватил свой пистолет. Мгновеньем раньше со своей кушетки поднялся Ли.

Ли-человек больше уже ничему не удивлялся — абсолютно ничему. Ни тому, как остолбенел дригг, встретившись с его взглядом. Потому что уже оправился он от первоначального потрясения, когда обнажилась перед ним во всей своей чудовищности истина его нынешнего положения.

— Сложившаяся сейчас ситуация существенно отличается от прежних, — произнес Ли голосом столь неожиданно громким, что сам вздрогнул. — На этот раз двести двадцать семь кораблей дриггов сосредоточены в весьма ограниченном пространстве. Остальные — в соответствии с данными, хранящимися в наших архивах, их всего лишь десяток, не больше, — мы можем, не особенно рискуя, оставить на попечение наших полицейских патрулей. — Великий Галакт, которым и был Уильям Ли, загадочно улыбнулся и направился к своим пленникам. — Нам наконец-то удалось осуществить полное расщепление личности, что само по себе является крупнейшим достижением. Но для полного понимания случившегося нужно вернуться на три года в прошлое, когда наши манипулятор времени указали на возможность уничтожения дриггов, которым до настоящего времени удавалось спасаться вследствие огромных размеров нашей Галактики.

Вот почему я прибыл на Землю и создал здесь личность человека по имени Уильям Ли, репортера, дополненную как семьей, так и историей предыдущей жизни. Для успешного осуществления такого опыта необходимо было поместить в особую секцию мозга примерно девять десятых собственного моего разума и уменьшить в той же пропорции собственный запас жизненной энергии.

Это было связано с немалыми трудностями. Как возвратить на свое место энергию в достаточном количестве в должное время, не выступая в роли вампира? Для этого мне пришлось соорудить количество тайных запасников энергии, но, естественно, все абсолютно предусмотреть мы не могли. Мы не в состоянии были предвидеть в мельчайших подробностях, что произойдет на борту этого корабля, или в моем гостиничном номере в тот вечер, когда вы туда неожиданно нагрянули, или под рестораном «У Константина».

Кроме того, если бы я располагал полным запасом энергии, когда приближался к этому кораблю, ее могли бы зарегистрировать ваши охранные системы. В это случае вы тотчас же уничтожили бы мой крошечный автомобиль-звездолет.

Поэтому прежде всего мне понадобилось отправиться на метеорит и восстановить первоначальный контроль над своим собственным телом при посредстве медиума, который мой земной «альтер эго» назвал «комнатой с черной пустотой».

Этот мой земной «альтер эго» доставил мне немало непредусмотренных хлопот. За три года он обрел значительную индивидуальность и появившиеся у него собственные мотивы поведения вызвали необходимость повторить эпизод с участием Патриции Унгарн и явиться ему в качестве еще одного, находящегося в том же мозгу разума дабы убедить Ли, что он должен уступить. Остальное, разумеется, было уже только делом приобретения дополнительной жизненной энергии после вступления на борт вашего корабля, которой, — тут он поклонился слегка в сторону груды обмякших мускулов, представлявших из себя женское тело, — весьма щедро снабдила меня она.

Я объясняю все это, исходя из допущения, что ваш разум смирится с полным контролем над вами только в том случае, если налицо будет четкое понимание факта вашего поражения. Я обязан, следовательно, в заключение уведомить вас о том, что вам осталось прожить еще несколько дней, в течение которых вы мне будете помогать в установлении личного контакта с вашими друзьями. — Жестом руки он дал знать дриггам, что они свободны. — Возвращайтесь к своему обычному существованию. Мне еще нужно окончательно скоординировать взаимодействие обеих моих личностей, а это совершенно исключает ваше дальнейшее присутствие.

Дригги покинули комнату, сделав это весьма проворно, глаза их ничего не выражали. Два разума в одном теле теперь наедине.

Ли, Уильям Ли с планеты Земля, постепенно окончательно оправился после первоначального потрясения. Помещение, в котором он находился, было каким-то необычайно унылым, все в нем наводило беспросветную тоску, словно глядел он на окружающее глазами, которые больше уже не были его собственными!

Ему понадобилось большое усилие, чтобы прийти к решению — бороться до конца. Нечто чуждое мне пытается овладеть моим телом, подумал он. Все остальное — ложь, пустые слова.

Успокаивающая пульсация иного разума постепенно распространилась и на те укромные участки мозга, где еще теплилось его собственное, земное «я». Кто-то внутри него убеждал его:

«Не ложь, а удивительная правда. Ты заживешь удивительной жизнью, нисколько не похожей на ту, что в своих ограниченных земным воображением мечтаниях ты мог бы себе представить. Ты должен смириться с высоким своим предназначением. Будь спокойнее, будь смелее, и твои муки превратятся в наслаждение».

Спокойствие, однако, совсем пропало. Ум Ли-землянина затрепетал в своем темном углу, странным образом сознавая то страшное и неестественное давление, которое на него оказывал теснящий его со всех сторон неземной разум. Ли вновь испытывал ужас перед этим давящим его волю разумом, однако, напрягшись из последних сил, вернул себе способность трезво осмыслить происходящее, и тогда у него возникла его собственная мысль: вселившийся в него дьявол пытается уговорить, убедить его смириться, а это может означать только одно — его затрясло от зародившейся надежды — что его мучитель не сможет окончательно овладеть им без его добровольного согласия.

Нет, никогда и ни за что он не уступит кому бы то ни было!

«Подумай», — нашептывал ему чужой разум, — поразмысли хотя бы над тем, что коэффициент развития интеллекта у тебя будет равным тысяче двумстам, подумай о себе, как о существе, выполнившем до конца свое предназначение и теперь возвращающимся в свое нормальное состояние, в котором главное — ничем неограниченное могущество и неисчерпаемые возможности. Ты был актером, полностью слившимся с исполняемой ролью, но спектакль окончен: ты теперь один в своей артистической уборной смываешь грим с лица; твое настроение, навеянное игрою в этом спектакле, все дальше уходит, уходит, уходит…»

— Убирайся ко всем чертям! — громко крикнул Уильям Ли. — Я Уильям Ли, КРИ у меня всего лишь сто двадцать, но я вполне удовлетворен тем, что я такой и никакой другой. Мне наплевать, создал ли ты меня из компонентов своего мозга или я появился на свет обычным путем. Я в состоянии уразуметь все, что ты пытаешься сотворить со мною с помощью этого своего гипнотического внушения, но у тебя ничего не выгорит. Я вот здесь сам по себе и желаю остаться самим собою. Ступай-ка отсюда подальше и ищи себе другой тело, если ты такой продувной малый.

Голос его звучал все тише и тише, пока наконец мертвая тишина не обволокла все вокруг. Это исчезновение звуков вызвало у него снова жестокий приступ страха.

Он попытался снова заговорить, речью своей прорвать окутавшую его со всех сторон блокаду зловещей тишины. Но не смог издать ни единого звука.

Ни один мускул его не пошевелился; ни один нерв не затрепетал.

Он был совершенно один.

Отрезанный от всего мира в крохотном закутке собственного мозга.

Затерявшийся среди его извилин.

Да, затерявшийся именно это определение было наиболее точным. Ему оставалось только совершенно уже недостойное, убогое существование. Он был обречен на всю жизнь, в которой все лучшее было в прошлом и теперь потеряно навеки…

И все же решительности у Ли не убавилось. Эта штука в мозгу пытается путем повторения одних и тех же мыслей, путем демонстрации свидетельств его поражения заложить прочный фундамент своих дальнейших побед над ним, Ли-землянином. Это старый, как мир, фокус незатейливого гипноза для людей простодушных. А он вряд ли мог допустить, чтобы сработали столь незамысловатые ухищрения…

Тебе нужно, безусловно, смириться с тем фактом, что роль твоя сыграна, убеждал его чуждый разум. Ты теперь прекрасно понимаешь наше нерасторжимое единство и уступаешь мне место на сцене. Доказательством этого признания с твоей стороны является то, что ты уже передал мне контроль над… нашим… телом.

— нашим телом, нашим телом. НАШИМ телом…

Слова эти эхом прозвучали в его мозгу, затем сменились все тем же спокойным, ритмичным нашептыванием другого разума.

«Сосредоточься. В основе любого интеллекта лежит способность сосредоточиться, тело же является только орудием интеллекта, его проявлением в воздействии на окружающую среду, оно отражает и фокусирует эту концентрирующуюся, готовую выплеснуться силу. Силу мышления.

…Остается сделать еще только один шаг. Ты должен уразуметь…

К немалому своему удивлению он обнаружил, что вглядывается в зеркало. Откуда оно здесь взялось, этого он не помнил. Теперь же оно располагалось прямо перед ним, там, где мгновеньем раньше был черный иллюминатор. И виднелось в этом зеркале какое-то изображение, пока еще не сформировавшееся полностью перед его затуманенным взором.

Преднамеренно — он ощущал эту давящую преднамеренность — изображение стало проясняться. Он узрел его — и после этого отказался что-либо видеть дальше. Как безумный, он отпрянул подальше от сверкающего изображения. Его разум извивался в бешеном отчаянии, словно тело, погребенное заживо. Мысли его беспорядочно смешались, потеряв какую-либо стройность, все в голове у него завертелось головокружительным вихрем, будто раскручиваемое какой-то гигантской центрифугой все быстрее и быстрее…

Центрифуга эта вдруг разлетелась на десятки тысяч острых осколков впившихся с невыразимой болью в остатки его и без того измученного разума. Нахлынула тьма, тьма более черная, чем галактическая ночь. Но вместе с нею пришло и…

Ощущение ЦЕЛЬНОСТИ!