Питер Джеймс Просто, как смерть


Холостяцкая вечеринка была задумана как ночное развлечение: компания молодых людей устраивает безобидный розыгрыш своему другу, потом они выпивают, а поутру от всего этого остаются лишь веселые воспоминания.

Однако, когда вечеринка завершается, четверо шутников оказываются покойниками, а жених исчезает с лица земли. И за невинным планом ночных приключений начинает проступать простой, как смерть, план убийства.

1

Пока что план работал, если не считать пары неувязок.

Вообще-то они рассчитывали, что в 20:30 — как-никак конец мая — будет еще светло. Вчера, когда они, все четверо, отправились в путь, прихватив с собой пустой гроб и четыре лопаты, времени у них была вроде бы куча. А вот сегодня их «транзит» тащился по дорогам графства Суссекс еле-еле, а с неба, похожего цветом на мутный негатив, лился дождь.

— Еще не приехали, что ли? — спросил, кривляясь, детским голоском сидевший сзади Джош.

— Великий Хм-Ага говорит: «Куда я иду, там я и есть», — ответил Роббо: он сидел за рулем, поскольку пьян был немного меньше всех прочих. После трех пабов, в которых они отметились за последние полтора часа, Роббо перешел на светлое пиво. Тем более, что предстояло посетить еще четыре.

— Ну так выходит, мы уже там! — сказал Джош.

— И всегда там были.

Из темноты выплыл дорожный знак, предупреждающий об оленях на дороге, и уплыл, и свет фар заскользил по лоснящемуся щебеночному асфальту, уходящему в лес. Промелькнул маленький белый коттедж.

Майкл, развалившийся на тартановом коврике в тыльной части фургончика, наслаждался приятным опьянением.

— Я бы, пожалуй, принял еще, — не очень внятно сообщил он.

Если бы Майкл сохранил способность хоть немного соображать, то понял бы по физиономиям четверки своих друзей: что- то нечисто. Обычно он на выпивку сильно не налегал, однако сегодня загрузил в себя куда больше кружек пива и стопочек водки, чем смог бы припомнить, — и в большем числе распивочных, чем стоило. В шестерке мужчин, подружившихся еще подростками, Майкл Харрисон всегда был естественным лидером. Если секрет счастливой жизни состоит в правильном выборе родителей, Майкл вытащил сразу несколько счастливых билетов. Он унаследовал приятную внешность матери, а заодно — обаяние и предприимчивость покойного отца.

Ныне, в свои двадцать восемь, он был известен как человек умный и порядочный. Если у него и имелись недостатки, то сводились они к чрезмерной доверчивости и озорству. И этим вечером последнее должно было выйти ему боком, да еще как.

Он снова вернулся в блаженное оцепенение, и мысли его посещали самые счастливые. Жизнь прекрасна. Мать встречается с отличным мужиком, сестра Кэрли отправилась в Австралию, будет целый год разгуливать там с рюкзаком. И самое главное, всего через три дня он станет мужем женщины, которую любит. Своей второй половинки. Эшли.

— Я люблю ее, — прошептал Майкл. — Люблю Эшли.

Доехав до поворота, Роббо притормозил. Дворники работали, размазывая дождевую воду по лобовому стеклу.

— Нет, правда, я ее люблю. Понимаете, о чем я?

— О чем ты, мы понимаем, — ответил Пит.

Фургончик накренился, поворачивая под прямым углом направо, прогромыхал по преграждающей проход скоту металлической решетке, потом еще по одной и выехал на грунтовую дорогу с двумя колеями. Впереди машины некоторое время скакал кролик, в конце концов метнувшийся в какие-то заросли.

Роббо сбавил скорость, и Майкл слегка встревожился:

— Куда мы едем?

— Еще в один паб.

— Ага. Отлично. — И миг спустя: — Я, правда, обещал Эшли, что не стану — не буду — слишком много пить.

— Надо же, — сказал Пит, — ты и жениться-то не успел, а она уже условия ставит.

Фургончик опять накренился, на этот раз потому, что встал, и Роббо выключил двигатель.

— Arrivé! — объявил он. — Очередная поилка!

Кто-то открыл задние дверцы фургончика, невидимые в темноте лапы вцепились Майклу в лодыжки. Роббо подхватил его под одну руку, Люк под другую.

— Эй!

— Ну и тяжелый же ты, сукин сын! — сказал Люк.

Миг спустя Майкла в его любимой спортивной куртке и лучших джинсах бросили на мокрую землю. В кромешной тьме различались только красные задние огни фургончика и белый луч фонарика. Дождь заливал Майклу глаза.

— Моя… одежда…

Его подняли в воздух и опустили во что-то сухое, мягкое.

— Эй! — снова попытался протестовать он.

Четверка пьяных, ухмыляющихся, темных физиономий склонилась над ним. В руки ему сунули журнал. В свете фонаря он различил размытый облик голой рыжей девицы с огромными грудями. Бутылка виски, маленький фонарик — включенный — и портативная рация легли ему на живот.

— Что?..

Во рту у Майкла оказалась противная на вкус резиновая трубка. Он попытался выплюнуть ее и тут же услышал скребущий звук, и внезапно что-то заслонило от него лица. И все прочие звуки. На него накатил страх…

— Эй, ребята… что…

Роббо вытащил из кармана отвертку.

— Ты что, собираешься привинтить крышку? — спросил Люк.

— А как же! — ответил Пит.

— По-твоему, это правильно?

— Ничего с ним не случится, — ответил Роббо. — У него же дыхательная трубка во рту.

— Я все-таки не думаю, что стоит ее привинчивать.

— Конечно, стоит, иначе он вылезет.

— Эй, — сказал Майкл. Однако его никто не услышал.

Роббо закрутил все четыре винта. Гроб был тиковый, ручной работы, с рельефными бронзовыми ручками, — Роббо позаимствовал его в похоронной конторе своего дяди, где работал подмастерьем.

Майкл смотрел вверх, в крышку, к которой почти прикасался его нос. Он попытался выпрямить ноги, но не смог. Протрезвев на несколько мгновений, он вдруг понял, где лежит.

— Эй, послушайте, вы же знаете, у меня клаустрофобия — это не смешно! — Собственный голос показался ему странно приглушенным.

Пит отошел к фургончику, включил фары. В паре метров перед машиной зияла могила, выкопанная ими вчера; груда земли была навалена с одной ее стороны, поверх ямы протянулись полоски крепкой брезентовой ткани, на какой спускают в могилы гробы. Рядом с ямой лежали лист гофрированного железа и две лопаты. Четверо друзей подошли к краю могилы, глянули вниз. И всем четверым вдруг пришло в голову, что реальность всегда вносит коррективы в умозрительные планы. Яма, у которой они стояли, выглядела куда более глубокой, чем казалось им прежде, и похожей, ну, на могилу. В свете фонаря на дне ее что-то поблескивало.

— Там вода, — сказал Джош.

— Это дождь немного налил, — отозвался Роббо.

Джош нахмурился:

— Как-то многовато ее — тут не в дожде дело. Похоже, мы до грунтовых вод добрались.

— Черт, — сказал Пит.

Продавец БМВ, он всегда — на работе или вне ее — выглядел соответственно: модная прическа, модный костюм, всегдашнее выражение уверенности в себе. Правда, сейчас он таким уж уверенным не казался.

— Ерунда, — сказал Роббо.

— Неужто мы и вправду такую глубокую выкопали? — сказал Люк, только-только ставший адвокатом, недавно женившийся и уже начинавший понимать, что жизнь — это прежде всего ответственность.

— Это ж могила, так? — ответил Роббо. — Мы договорились, копаем могилу.

Джош прислушался к усиливавшемуся дождю:

— А что, если вода еще поднимется?

— Мы ее выкопали вчера, — сказал Роббо. — И за сутки воды набралось всего сантиметров на пять. О чем тут волноваться?

Джош задумчиво кивнул.

— А если мы его обратно вытащить не сможем?

— Как это не сможем? — удивился Роббо. — Отвинтим крышку, и всех делов.

— Ну ладно, за работу, — сказал Люк. — Идет?

— Он это заслужил, — уверил своих товарищей Пит. — Помнишь, что он устроил в твой мальчишник, Люк?

Этого Люк забыть не мог. Выйдя из пьяного оцепенения, он обнаружил, что привязан к спальному месту в поезде, идущем на Эдинбург, — и в результате на следующий день опоздал к алтарю аж на сорок минут.

Да и Пит о своем мальчишнике тоже никогда не забыл бы. В выходные перед венчанием он очнулся прикованным наручниками к подвесному мосту над ущельем Клифтон, а из одежды на нем только и было что кружевное белье. Идеи обеих шуточек принадлежали Майклу.

— Ну Марк, паразит, — сказал Пит. — Он все это придумал, так его же здесь ни черта и нету.

— Он звонил, едет сюда. Будет ждать нас в «Ройял оук».

— Задержан туманом в Лидсе. Безуха! — сказал Роббо.

— Везет гаду, — согласился Люк. — Вся тяжелая работа — мимо.

— И все веселье тоже! — напомнил ему Пит.

Они подняли гроб, спотыкаясь, дотащили его до могилы, опустили на брезентовые полоски.

Изнутри гроба донеслось приглушенное «ой!», а следом стук — это Майкл заколотил кулаком в крышку: «Эй! Ну, хватит!»

Пит, у которого лежала в кармане куртки вторая рация, вытащил ее, включил.

— Проверка связи! — сказал он. — Проверка!

Голос его заухал в гробу: «Проверка связи! Проверка!»

— Ублюдки! Выпустите меня! Я писать хочу!

— Мы все записываем на пленку, Майкл! — Пит выключил рацию, сунул ее в карман. — Ну, так чего дальше-то делать?

— Беремся за тесьму, — ответил Роббо. — Каждый за свой конец.

Они взялись за концы, выбрали слабину.

— Раз… два… три! — скомандовал Роббо.

Медленно, рывками, кренясь, точно судно с пробоиной, гроб опустился в глубокую яму.

Пит посветил фонарем. В луче света они с трудом разглядели дыхательную трубку, которая торчала из проверченной в крышке гроба дырки диаметром с соломинку для коктейля.

Роббо выдернул из кармана Питовой куртки рацию:

— Привет, Майкл, как тебе журнальчик?

— Ладно, хватит шутить. Выпустите меня!

— Мы тут в пивную собрались. Жаль, что ты не сможешь составить нам компанию! — Роббо выключил рацию, прежде чем Майкл успел ответить. А затем, сунув ее в карман, взял лопату и начал сбрасывать землю на гроб.

Пит, подхватив вторую лопату, присоединился к нему. Оба трудились от души, опьянение делало их движения лихорадочными, и скоро из-под земли выглядывали лишь небольшие участки крышки. А затем исчезли и они. Дыхательная трубка выступала над поверхностью земли всего на несколько сантиметров.

— Ладно! — сказал Люк. — Хватит! Чем больше земли вы навалите, тем больше нам придется разгребать через два часа.

— Это ж могила, — отозвался Роббо. — Так уж положено. Гроб полагается засыпать землей.

Люк вырвал из его рук лопату.

— Хватит! — твердо сказал он. — Я хочу провести этот вечер со стаканом в руке, а не с дурацкой лопатой, идет?

Обливавшийся потом Пит отбросил свою лопату.

— Пожалуй, в землекопы я не пойду, — объявил он.

Они накрыли землю куском гофрированного железа, постояли немного в молчании. Дождь, звеня, бил по металлу.

— Ну ладно, — сказал Пит. — Поехали.

Люк глубоко засунул руки в карманы:

— Вы правда уверены, что можно оставить его вот так?

— Мы же договорились, надо его проучить, — ответил Роббо.

— А если он рвотой захлебнется или еще что?

— Да ничего с ним не будет, не настолько он пьян, — отозвался Джош. — Поехали.

Джош забрался в фургончик сзади, Люк закрыл дверцы. Пит, Люк и Роббо уселись спереди, Роббо завел мотор, проехал по проселку, затем выехал на шоссе.

Роббо вытащил рацию, включил ее:

— Как делишки, Майкл?

— Ребята, послушайте, мне это правда не нравится.

Рацию взял Люк:

— Это называется месть в чистом виде!

Все четверо расхохотались.

Голос Майкла звучал неотчетливо:

— Может, хватит уже, пожалуйста.

Роббо, увидев впереди знак — дорожные работы — и зеленый свет над ним, нажал на газ.

Люк прокричал:

— Расслабься, Майкл. Пара часов, и мы вернемся!

— Что значит: «пара часов»?

Зеленый свет сменился красным. Тормозить было поздно. Роббо, увеличив скорость, понесся вперед.

— Дай-ка мне, — сказал он, хватаясь одной рукой за рацию, а другой выворачивая руль, чтобы вывести машину на длинный вираж. Он бросил взгляд на рацию, нажал на кнопку «ГОВОРИТЕ». — Слушай, Майкл…

— РОББО! — завопил Люк.

Прямо на них летели слепящие фары.

Загудел, низко и яростно, клаксон.

— РООООББОООО! — орал Люк.

Роббо в панике ударил по педали тормоза, уронил рацию. Руль мотался в его руках, Роббо в отчаянии пытался понять, куда повернуть. Справа деревья, слева экскаваторы, фары встречной машины прожигают лобовое стекло, режут глаза.


В голове Майкла все плыло, он слышал крики, потом глухой удар — как будто кто-то уронил рацию. А после наступило молчание.

Он нажал на кнопку «ГОВОРИТЕ»:

— Алло?

Ответом ему послужило лишь потрескивание.

Он взглянул на белый атлас, натянутый в паре сантиметров от его глаз, и попытался справиться с паникой, чувствуя, что дыхание его все учащается и учащается. Писать хотелось неимоверно. Где Джош, Люк, Пит, Роббо? Неужели эти мерзавцы и вправду в пивную отправились?

А затем паника унялась — вернулось опьянение. Голова словно налилась свинцом, атлас поплыл перед глазами, веки сомкнулись, и Майкл провалился в сон.

2

Рой Грейс сидел в темноте своего старенького, стоявшего в веренице застрявших машин «альфа-ромео» — дождь барабанил по крыше, пальцы Роя — по рулю.

Рой глотнул воды из бутылки, завинтил крышку, сунул бутылку в карман на дверце. «Ну давай же!» — произнес он. Пальцы застучали по рулю еще энергичнее. На назначенное свидание он опаздывал уже на сорок минут.

Покинь Грейс контору минутой раньше, звонок принял бы кто-то другой и совершенный двумя накачавшимися бог весть какой наркоты юными недоумками налет на брайтонский ювелирный магазин стал бы проблемой кого-нибудь из коллег.

Грейс понимал, не стоило ему тащиться сегодня ни на какое свидание. Сидел бы себе дома, готовился к завтрашнему выступлению в суде. За последние несколько лет друзьям время от времени удавалось уговорить его на свидание «вслепую», и каждый раз он обращался перед таким свиданием в комок нервов. А сегодня они и вовсе расшалились — принять душ и переодеться он не сумел и потому питал по поводу своей презентабельности большие сомнения.

Ко времени, когда Грейс добрался до места преступления, двое придурков уже сидели в кутузке, успев расколотить угнанный ими джип. Он твердо решил предъявить им обвинение в вооруженном ограблении.

Машины впереди так и стояли, не двигаясь. Грейс взглянул на часы приборной доски. Прошло десять минут, а он не сдвинулся с места. И тут он услышал сирену. Мимо пронеслась патрульная машина. За ней машины «скорой помощи». Потом еще одна патрульная, потом две пожарных.

Черт. Теперь причина задержки понятна: какая-то авария, и, судя по пожарным машинам, серьезная. Грейс снова взглянул на часы: 21.15. Он должен был встретиться с незнакомой женщиной в Танбридж-Уэллс сорок пять минут назад, а до этого городка езды еще минут двадцать — если ничего не помешает. Рядом с ним лежал на пассажирском сиденье купленный на заправке букет цветов. Красные розы — банальщина, он это понимал, однако в нем сидела этакая старомодная романтичность. Ребята правы, надо что-то делать со своей жизнью. Свидания, на которых Грейс побывал за последние восемь с тремя четвертями лет, можно было пересчитать по пальцам одной руки. И каждое оборачивалось полным кошмаром. Он просто не мог допустить мысли, что ему удастся встретить женщину под стать Сэнди. Может, сегодня вечером это ощущение его покинет?

Когда ему начали приходить по электронной почте соблазнительные предложения от женщин, выяснилось, что один инспектор из их отдела обратил Грейса, ничего ему не сказав, в подписчика сайта «Свидание». Грейс был вне себя. Он и сейчас не мог понять, что заставило его ответить на одно из электронных писем. Одиночество? Похоть? Трудно сказать. Ему понравилось имя: Клодин Ламон. Французское, экзотическое. А какая фотография!

Грейс состроил сам себе рожу, глядя в зеркальце заднего обзора: на свою голову, остриженную так, что на ней остался только короткий пушок, на нос, покривившийся после того, как его сломали в драке — это еще когда он состоял в группе захвата. При первом их свидании Сэнди сказала, что у него глаза как у Пола Ньюмена. Ему это очень понравилось.

Всего через два месяца ему стукнет тридцать девять лет. И через те же два месяца наступит другая годовщина. Двадцать шестого июля исполнится девять лет с того дня, как исчезла Сэнди. Просто исчезла, и все — в день его тридцатилетия. Не оставив записки. Не взяв с собой ничего, кроме сумочки. Жива она или мертва? Он потратил восемь лет и десять месяцев на то, чтобы выяснить это.

Иногда Грейс думал, что не стоило ему подаваться в полицию: нашел бы себе занятие поспокойнее — в пять вечера свободен, идешь в паб, потом домой и усаживаешься там, вытянув ноги, перед телевизором. Нормальная жизнь. Однако в нем (как и в его отце) сидело какое-то упрямство, ген целеустремленности — или куча таких генов, тащивших Грейса по жизни, заставлявших откапывать факты, добираться до истины. Эти самые гены двигали его и по ступенькам служебной лестницы: будучи еще относительно молодым человеком, он дослужился до должности суперинтендента детективного отдела. Вот только душевного покоя они ему не принесли.

Откуда-то сверху ударил луч света, затем Грейс услышал стрекот вертолетных винтов. Через миг свет сдвинулся чуть дальше, и он увидел, как вертолет садится.

Грейс вытащил мобильник, набрал номер:

— Привет, это суперинтендент Грейс. Я сижу в пробке на шоссе А26, к югу от Крауборо. Похоже, где-то впереди произошла авария. Вы можете дать мне какие-нибудь сведения?

Его вызов перевели в оперативный отдел управления полиции. Мужской голос произнес:

— Серьезная автомобильная катастрофа. Нам сообщили, что есть погибшие, есть люди, которых зажало в искореженной машине. Дорога будет перекрыта еще довольно долго.

Рой Грейс поблагодарил человека, сообщившего ему об этом. Потом вытянул из нагрудного кармана рубашки другой мобильник, набрал номер Клодин и послал ей текстовое сообщение. Она ответила почти мгновенно, написав, чтобы он не волновался, когда приедет, тогда и приедет.


Такие поездки выпадали не часто, но если уж выпадали, господи, какое же удовольствие получал от них Дэви Уилер! Он сидел, пристегнувшись ремнем к пассажирскому сиденью эвакуатора, которым управлял отец. Дорогу им прокладывал полицейский эскорт — вспышки синих огней, вой сирен, — пожиравший по встречной полосе километр за километром.

— Йехоо! — закричал Дэви.

Он был большим поклонником американских полицейских телесериалов и любил копировать американский акцент. Иногда этот акцент был нью-йоркским. Иногда происходил из Майами. Но по большей части из Лос-Анджелеса.

Фил Уилер, крепкий мужчина с основательным пивным брюшком, облаченный в рабочую униформу — коричневые хлопчатобумажные брюки, ободранные башмаки, черная шерстяная шапочка, — улыбнулся сидящему рядом с ним сыну. Жена его не выдержала тягот, которых требовал уход за Дэви, и давным-давно бросила мужа с сыном.

Полицейская машина, ехавшая впереди, замедлила ход. Прямо по курсу на асфальте валялись фары, сорванные ударом с искореженного капота фургончика «транзит», наполовину ушедшего под цементовоз, — задняя половина фургончика, оторвавшаяся при столкновении и смятая, точно банка колы, лежала на боку поверх изуродованных ею кустов.

На месте столкновения собралась большая группа людей, пожарных и копов в светоотражающих жилетах. Повсюду поблескивали осколки стекла и обломки металла. Прямо под капотом машины Фила Уилера валялись на земле кроссовка, какой-то коврик и куртка.

— Похоже, их тут здорово тряхануло, пап.

— Похоже.

С годами Фил Уилер много чего навидался, и теперь привести его в ужас было не просто. К окну его машины подошел дорожный полицейский в светящемся жилете. Фил опустил стекло — этого полицейского он знал.

— Добрый вечер, Брайан. Ну и каша. Что случилось?

— Лобовое столкновение. «Транзита» с грузовиком.

Дэви вытащил из кармана фонарик и вылез из кабины тягача. Луч фонаря осветил на дороге подтеки масла, пену, машину «скорой помощи». Дэви совсем недавно стукнуло двадцать шесть. На голове у него была бейсболка с эмблемой «Нью- Йоркских янки», надетая задом наперед, прочую одежду составляли флисовая куртка, джинсы, тяжелые башмаки. Ему нравилось одеваться на манер телевизионных американцев. По умственному развитию он так и остался мальчишкой лет шести, и тут уже ничего поделать было нельзя. Зато силы в нем было, как в супермене, что временами оказывалось далеко не лишним. Дэви руками мог разгибать подковы.

Прошло почти два часа, прежде чем полицейским удалось вытащить из-под цементовоза все куски «транзита» и переложить их на грузовую платформу. Отец Дэви и дорожный полицейский немного отошли от тягача и теперь разговаривали о рыбалке. Дождь прекратился, в разрывах туч появилась луна. Дэви стало скучно, он бродил туда-сюда вдоль дороги.

Поигрывая фонариком, Дэви забрел в кусты, расстегнул молнию на ширинке, опорожнил мочевой пузырь. И только- только закончил, как вдруг где-то совсем рядом раздался чей- то голос, напугавший Дэви до чертиков.

— Эй, алло? — сказал голос, надтреснутый, бестелесный.

Дэви аж подпрыгнул на месте.

А голос прозвучал снова:

— Эй, алло? Джош? Люк? Роббо?

Дэви посветил фонариком в кусты, однако никого не увидел.

— Алло? — ответил он.

Через миг раздалось какое-то потрескивание, потом снова голос — справа всего в метре-полутора от него:

— Алло? Алло? Алло?

В кустах что-то поблескивало. Радиопередатчик с антенной. Подойдя поближе, Дэви понял, что это ручная рация. Он направил на нее луч фонаря. Потом поднял. Под большой зеленой кнопкой стояло слово «ГОВОРИТЕ».

Он нажал на кнопку, сказал:

— Алло?

Рация тут же ожила:

— Алло? Кто это?

И тут по окрестностям разнесся голос отца:

— Дэви!

— Иду, иду! — крикнул он.

Выйдя на дорогу, Дэви снова нажал зеленую кнопку.

— Это Дэви! — сказал он. — А ты кто?

— ДЭЭЭВИИИ! — снова отец.

Дэви охватила паника, и рацию он уронил. Она сильно ударилась об асфальт, корпус ее треснул, из него вывалились батарейки.

— ИДУ! — крикнул он. Потом опустился на колени, поднял рацию, воровато оглянувшись, сунул ее в карман, сгреб батарейки, ссыпал их в другой карман и побежал к эвакуатору.


Майкл нажал на кнопку «ГОВОРИТЕ»:

— Дэви?

Молчание.

Майкл нажал снова:

— Дэви? Алло? Дэви? Дэви! Мне нужно пописать. Дэви!

Все то же молчание.

За годы хождения под парусом Майкл приобрел немалый опыт обращения с рациями. Попробуй другой канал, сказал он себе. Он отыскал рычажок переключения каналов, но тот не поддавался. Майкл нажал посильнее — рычажок остался неподвижным. И наконец Майкл понял почему. Рычажок смазали суперклеем, чтобы не допустить смены каналов, чтобы нельзя было переключиться на 16-й, работающий по всей стране канал экстренного вызова.

— Эй, ну хватит уже, гады, я тут совсем пропадаю!

Он прижал рацию к уху, вслушался.

Ничего.

Положив рацию на грудь, Майкл с трудом просунул правую руку в карман своей кожаной куртки, вытянул из него водонепроницаемый мобильник, подаренный Эшли. Нажал на кнопку, экран осветился. В Майкле воспрянула надежда — и тут же рухнула. Сигнал отсутствовал.

3

Самолет тряхнуло, колеса его наконец коснулись бетона — ровно через пять с половиной часов после времени, указанного в расписании.

Проклятый туман. Проклятая английская погода. Марк Уоррен мечтал о красном «феррари», доме в Марбелье, о жизни под солнцем, которую он сможет с кем-нибудь разделить. С какой-нибудь замечательно красивой женщиной. Если сделка, о которой Марк вел переговоры в Лидсе, состоится, он приблизится к своей мечте еще на один шаг. Вот, правда, женщина — это проблема особая.

Часы у него на запястье показывали 23:48. Он включил мобильник, однако не успел набрать номер: батарейка предупреждающе пискнула и экранчик телефона погас. Марк сунул аппарат обратно в карман. Теперь уже поздно, слишком поздно, чтобы присоединяться к мальчишнику. Ему хотелось лишь одного — добраться до дома и лечь спать.

Час спустя он загнал свой серебристый БМВ-Х5 в подземный гараж «Ван-Аллена», импозантного здания в стиле ар-деко, стоящего на морской набережной Брайтона. Потом поднялся лифтом на свой пятый этаж и вошел в квартиру. Покупка ее обошлась Марку дороговато, но игра стоила свеч. Ведь если ты живешь в «Ван-Аллене», значит, что-то собой представляешь.

Проходя через большую, открытой планировки гостиную, он заметил мигающий на телефоне индикатор автоответчика. И решил пока с ним не связываться — сначала поставил на зарядку мобильник, потом налил себе на пару пальцев виски «Балвени». Достал из кухонного холодильника несколько кубиков льда, вернулся в гостиную, постоял немного у окна. За набережной виднелись огни Дворцового причала и непроглядная чернота моря.

Мобильник вдруг резко запищал. Марк подошел к нему, взглянул на экран. Одиннадцать новых сообщений!

Не отключая телефон от зарядки, он набрал номер голосовой почты. Первым позвонил в 19:00 Пит, поинтересовался, где он.

Вторым, в 19:45, Роббо, сообщивший с надеждой в голосе, что они перебрались в другой паб, «Лэмб», что в Райпе. Третье сообщение пришло в 20:30 от пьяных, судя по голосам, Джоша и Люка, на втором плане что-то бубнил Роббо. Следующие два касались лидсской сделки.

Затем в 23:05 позвонила Эшли, и голос у нее был страшно расстроенный. Тон ее Марка испугал. Эшли редко теряла присутствие духа. «Марк, пожалуйста, пожалуйста, перезвони мне, как только сможешь».

Десятый звонок поступил от матери Майкла. «Марк, я оставила сообщение на твоем домашнем телефоне. Как только получишь его, перезвони, в любое время».

Одиннадцатой позвонила опять-таки Эшли, уже близкая к истерике. «Марк, произошла ужасная катастрофа. Пит, Роббо и Люк погибли, Джош в реанимации. Где Майкл, никто не знает. О боже, Марк, пожалуйста, позвони, как сможешь».

Марк прослушал сообщение еще раз. Поверить в то, что он услышал, было почти невозможно. Марк тяжело опустился на подлокотник софы и уставился на кубики льда в стакане.

Если бы самолет не опоздал, он тоже попал бы в ту автомобильную катастрофу. Марк подошел к музыкальному центру, поставил Моцарта. Моцарт всегда помогал ему думать.

И тут вдруг выяснилось, что подумать ему есть о чем. Прошло больше часа, прежде чем он снял с телефона трубку.


Эшли Харпер с совершенно бескровным лицом стояла у стойки приемной в отделении реанимации больницы графства Суссекс. И эта слабость сделала ее в глазах Марка еще более красивой, чем когда-либо. Одуревший от бессонной ночи, он обнял ее и прижал к себе. Она приникла к нему:

— Ах, Марк, слава богу, ты приехал.

— Это ужасно, — сказал Марк. — Невероятно.

Эшли кивнула, с трудом сглотнула:

— Если бы не переговоры, ты был бы…

— Да. Никак не выкину эту мысль из головы. Что с Джошем?

Длинные русые волосы Эшли пахли свежестью, в дыхании ее Марк уловил легкий след чеснока. Этим вечером женщины устроили в итальянском ресторане собственный девичник.

— Плохо. С ним Зои.

Она указала пальцем, и Марк увидел за чередой коек жену Джоша, сидевшую в кресле в дальнем конце палаты. Белая футболка, свитерок от бегового костюма, свободные брюки, всклокоченные светлые волосы колечками спадают на лицо.

— Майкл так и не появился. Где он, Марк?

— Понятия не имею, — ответил Марк. — Ни малейшего.

Она вгляделась в его лицо:

— Но ведь вы планировали этот вечер не одну неделю. Люси говорила, что вы хотели посчитаться с Майклом за все розыгрыши, которые он устраивал перед тем, как женились ребята.

И Эшли на шаг отступила от него.

— Может, ребята придумали что-то в последнюю минуту, — сказал Марк. — Идеи у них были самые разные, но мне удавалось их отговорить — по крайней мере я так думал.

Эшли благодарно улыбнулась ему.

— В фургончике его точно не было? — спросил Марк.

— Нет, я звонила в полицию. Они сказали, что… сказали… — и Эшли разрыдалась.

— Что они сказали?

Эшли гневно воскликнула:

— Они вообще ничего не делают. — Ее снова сотрясли рыдания, но она все же сумела справиться с собой. — Сказали, что он, наверное, дрыхнет где-нибудь, пьяный.

Марк подождал, пока она успокоится.

— Может, так оно и есть.

Эшли покачала головой, вытерла рукавом глаза:

— Он обещал мне, что не напьется, — хотя у них же мальчишник был, верно? Именно этим вы на мальчишниках и занимаетесь, так? Напиваетесь вдрызг.

Марк смотрел вниз, на серый ковер.

— Пойдем поговорим с Зои.

Зои была худощавой красавицей, и сегодня, когда Марк положил руку ей на плечо и ощутил под свитерком косточку, она показалась ему еще более хрупкой.

— Мне так жаль, Зои.

Она неопределенно пожала плечами.

— Как он? — Марк надеялся, что тревога в его голосе не покажется поддельной.

Зои подняла на него взгляд — глаза покрасневшие, щеки в подтеках слез.

— Его прооперировали, теперь остается только ждать.

Марк стоял неподвижно, смотрел на Джоша, на его закрытые глаза, на лицо в ссадинах и порезах. В руку Джоша была воткнута трубка, по которой медленно стекала какая-то жидкость. Изо рта торчала дыхательная трубка. Из-под простыни и от головы тянулись провода, подсоединенные к приборам.

Марк смотрел на экраны приборов, пытаясь сообразить, что они такое показывают. И все это время напряженно думал.

У Джоша всегда все было в порядке. Приятная внешность, богатые родители. Он вечно планировал свою жизнь — пятилетние планы, десятилетние планы, жизненные цели, только о них и говорил. Он женился первым, словно хотел завести детей как можно раньше, чтобы, когда они вырастут, оставаться еще молодым и успеть порадоваться жизни. Жену себе подыскал идеальную — милую, маленькую, богатенькую Зои, этот план у него тоже сработал. И Зои быстренько, одного за другим, родила ему двух столь же идеальных детей.

Марк обвел взглядом отделение, прикидывая, сколько в нем врачей, сколько медсестер, снова взглянул на экраны.

Если Джош выкарабкается, возникнут проблемы.


Зал заседаний номер один в суде городка Льюис всегда представлялся Рою Грейсу созданным для того, чтобы угнетать и устрашать человека своими сводчатыми потолками, обшитыми дубом стенами и скамьей подсудимых.

Занявший свидетельское место Грейс был облачен в строгий синий костюм, белую рубашку, сдержанной расцветки галстук и начищенные до блеска черные полуботинки со шнурками. Однако чувствовал он себя паршиво. Отчасти из-за недосыпа — вчерашнее свидание обернулось полным кошмаром. Клодин, мать ее, Ламон спиртного не употребляла, была строгой вегетарианкой, копов ненавидела, и единственное, что ее, похоже, интересовало в жизни, — это девять подобранных ею на улице кошек. Держа в руке Библию, Грейс отбарабанил слова присяги, поклявшись, в тысячный, наверное, за свою карьеру раз, говорить правду, всю правду, и ничего, кроме правды.

Суреш Хоссейн, мясистый мужчина с усыпанным оспинами лицом и прилизанными черными волосами, наблюдал за происходящим со скамьи подсудимых, и взгляд у него был такой, точно весь этот суд затеян для его личного увеселения. Он был мерзавцем, владевшим в трущобах жилыми домами, и в последние десять лет его никто и пальцем тронуть не мог. Однако теперь Рою Грейсу наконец удалось прижать его к ногтю. Заговор с целью убийства.

Слово получил адвокат — короткий серый парик, ниспадающая черная мантия, вид надменный, губы сложены в усмешечку. Звали его Ричард Чаруэлл. Грейс уже встречался с ним прежде и никакого удовольствия при этом не испытывал.

— Вы детектив-суперинтендент Рой Грейс, работаете в управлении департамента уголовного розыска, «Суссекс-Хаус», Холлингбери, Брайтон, так? — спросил адвокат.

— Да, — ответил Грейс.

Чаруэлл, превосходный актер, выдержал эффектную паузу, прежде чем заговорить снова — теперь уже тоном, который позволял заключить, что он вот только сию минуту стал лучшим другом Роя Грейса.

— Я тут подумал, детектив-суперинтендент, не смогли бы вы нам помочь? Известно вам что-нибудь о связанном с этим делом полуботинке? Коричневом, крокодиловой кожи.

— Да, известно.

Еще до того, как адвокат произнес следующие слова, Грейс понял, что за этим последует.

— Вы не хотите рассказать нам о человеке, к которому вы носили названный полуботинок, или мне придется вытягивать из вас эти сведения?

— Вообще говоря, сэр, я не понимаю, к чему вы клоните.

— Я думаю, детектив-суперинтендент, что вы понимаете, к чему я клоню. Разве не является фактом то, что вы нанесли ущерб жизненно важной улике, относящейся к данному делу? А именно полуботинку.

— Я бы не сказал, что нанес ему хоть какой-то ущерб, — ответил Грейс. Надменность адвоката его разозлила, но план игры стал ему ясен.

— Вы не считаете, что нанесли ему ущерб? — Ответа адвокат дожидаться не стал, а сразу заговорил дальше: — Я обвиняю вас в том, что вы, злоупотребив своим положением, изъяли важную улику и отнесли ее к дилетанту, практикующему черную магию.

И, повернувшись к судье Дрисколлу, он продолжил:

— Ваша честь, я намереваюсь доказать суду, что данные по ДНК, полученные при исследовании данного полуботинка, недостоверны, поскольку детектив-суперинтендент Грейс нарушил неприкосновенность этой важнейшей улики и, возможно, нанес на нее посторонние загрязнения.

И он резко повернулся к Грейсу:

— Я буду прав, детектив-суперинтендент, не так ли, если скажу, что девятого мая сего года вы возили этот полуботинок в Гастингс, к так называемому медиуму миссис Стемпе?

— Я придерживаюсь очень высокого мнения о миссис Стемпе, — ответил Грейс.

— Нас не интересуют ваши мнения, детектив-суперинтендент, нас интересуют факты.

Однако у судьи, похоже, разыгралось любопытство:

— Я считаю, что его мнения имеют для данного дела очень большую ценность.

Грейс продолжил:

— Она помогала мне во многих прежних расследованиях. Три года назад я получил от Мэри Стемпе информацию, которой оказалось достаточно, чтобы установить имя человека, подозреваемого в убийстве. Что привело к его аресту.

— То есть вы, детектив-суперинтендент Грейс, занимая должность старшего офицера полиции, регулярно прибегаете к черной магии, не так ли?

По залу прокатился смешок.

— Я не назвал бы это «черной магией», — ответил Грейс. — Я назвал бы это альтернативным источником информации.

— То есть будет правильным сказать, что вы — человек оккультный? Верящий в сверхъестественное?

Теперь судья Дрисколл взирал на Грейса так, точно его-то здесь и судят. Лихорадочно пытаясь придумать уместный ответ, Грейс бросил взгляд на присяжных. И внезапно понял, что ему следует сказать.

— Чего первым делом потребовал от меня суд, когда я занял свидетельское место? — спросил он.

И не дав адвокату открыть рот, Грейс сам ответил на свой вопрос:

— Чтобы я поклялся на Святой Библии. — Он помолчал, ожидая, пока все усвоят услышанное. — Бог — существо сверхъестественное. Раз этот суд принимает свидетельские показания, даваемые под присягой, принесенной сверхъестественному существу, было бы странно, если бы я и все здесь присутствующие не верили в сверхъестественное.

— У меня больше нет вопросов, — сказал, садясь, Чаруэлл.

Заседание пошло дальше, вызвали очередного свидетеля защиты. До вечернего перерыва Рой Грейс еще сохранял надежду, что история с полуботинком сойдет ему с рук. Надежда эта разбилась вдребезги, как только он вышел из здания суда.

На другой стороне улицы аршинный заголовок местной газеты «Аргус» просто-напросто голосил: «ОФИЦЕР ПОЛИЦИИ ПРИЗНАЕТСЯ В ОККУЛЬТНОЙ ПРАКТИКЕ».


Голод не стихал, как ни пытался Майкл забыть о нем. В голову лезли мысли о гамбургерах с толстыми ломтиками жареной картошки, о зажаренных на гриле лобстерах и беконе.

Его опять охватила паника, и Майкл начал втягивать в себя воздух, глотать его. Он закрыл глаза, пытаясь вообразить, будто находится в каком-то теплом месте — на яхте, посреди моря. Кругом вода, над головой чайки. Однако на него давили стенки гроба. Майкл нащупал на груди фонарик, включил его — батарейки уже садились.

Некоторое время назад ему страшно захотелось пить, однако, пошарив по груди, он нашел лишь бутылку виски. Осторожно отвинтив дрожащими пальцами крышечку, Майкл поднес горлышко к губам. При первом глотке ему показалось, что ароматная жидкость обращается у него во рту в огонь, обжигающий пищевод. На этот раз он сделал лишь маленький глоток, прополоскал пересохший, ставший липким рот, растягивая каждую каплю на сколь возможно долгий срок.

Его горизонтом была теперь часовая стрелка. Часы купила ему Эшли — «Лонжин», с серебряным корпусом и светящимися римскими цифрами. Самые классные часы, какие у него когда-либо были. У Эшли отличный вкус. В ней все классно — то, как вьются ее длинные каштановые волосы, походка, уверенность, с которой она говорит, прекрасные, как у классической статуи, черты. В Эшли было что-то особенное. Уникальное.

И мама тоже так говорила, хотя обычно она его подружек не одобряла. Но Эшли быстро ее очаровала. Вот что еще он в ней любил. Способность очаровать кого угодно. Майкл влюбился в нее, едва она появилась в их с Марком офисе.

А теперь, по прошествии шести месяцев, они собираются пожениться.

Жуткий зуд в паху и в бедрах. Раздражение. Уже много времени прошло с того момента, как он не совладал с мочевым пузырем и обмочился. А всего миновало двадцать шесть часов.

Он раз, наверное, двести пробовал сдвинуть с места крышку. Ничего не получилось. Пробовал просверлить в ней дыру металлическим корпусом рации. Но корпус оказался недостаточно твердым. Майкл снова включил рацию.

— Алло? Меня кто-нибудь слышит?

Статические шумы.

Майкл лежал в полной тьме, дыхание его учащалось.

А если они вообще не вернутся?


Сэнди стояла над ним, заслоняя солнечный свет. Светлые волосы свисали с ее веснушчатого лица, щекоча ему щеки.

— Эй… Мне читать нужно… этот рапорт… я…

— Какой ты скучный, Грейс. Вечно тебе нужно читать. — Она чмокнула его в лоб. — Читать, читать, работать, работать.

На Сэнди был коротенький сарафан, подол которого опускался лишь чуть ниже бедер, оставляя на виду длинные, загорелые ноги. Он сжал ладонями ее лицо, притянул к себе, глядя в эти доверчивые синие глаза, ощущая такую невероятную, такую сильную любовь к ней.

— Я люблю тебя больше всего на…

Внезапная тьма. Точно кто-то щелкнул выключателем.

Грейс услышал эхо собственного голоса в холодном, пустом воздухе.

— Сэнди! — попытался крикнуть он, но крик застрял у него в горле.

Солнечный свет обратился в слабое оранжевое мерцание уличных фонарей, пробивающееся сквозь шторы спальни. Часы показывали 3:02.

Несколько мгновений Грейс пролежал неподвижно, закрыв глаза, выравнивая дыхание. Потом попытался вернуться в тот же сон. Подобно всем снам, в которых ему раз за разом являлась Сэнди, этот казался таким реальным! Как будто они все еще рядом, но только в разных измерениях. Если б ему удалось отыскать проход, пересечь разделительную черту, они снова оказались бы вместе и были бы счастливы. Так счастливы.

Огромная волна печали нахлынула на него. А когда он начал припоминать вчерашнее, печаль сменилась страхом. Этот чертов заголовок в вечернем «Аргусе». А что напишут в утренних газетах? Прежний главный констебль предупреждал Грейса, что, если о его интересе к сверхъестественному станет известно, это может дурно сказаться на его карьере.

«Мы все знаем, что у тебя случай особый, Рой, ты потерял Сэнди. И никто тебя не осудит, если ты перевернешь каждый камень на планете. Мы бы на твоем месте сделали то же самое. Но на работе подобным делам не место».

Бывали времена, когда ему казалось, что ему удалось оставить Сэнди в прошлом. Джоди, его сестра, говорила, что он должен смириться с мыслью о смерти Сэнди. Но как он мог смириться? А что, если Сэнди жива, если ее держит у себя какой-то маньяк? Он должен продолжать поиски.

В день своего тридцатилетия он пообещал Сэнди вернуться домой пораньше, но денек выдался суматошный, и дома он появился на два часа позже, чем намеревался.

В доме было прибрано, ее машина и сумочка исчезли, однако ни одежды, ни других вещей она с собой не взяла. Какие-либо признаки борьбы отсутствовали.

Потом, спустя двадцать четыре часа, ее машину нашли в углу автостоянки аэропорта Гэтвик.

Грейс включил свет, вылез из постели, спустился вниз. Дом, как и большая часть домов на этой улице, был скромной — три спальни — псевдотюдоровской постройкой 30-х годов.

Сна не осталось ни в одном глазу. Грейс уселся в кресло, взял книгу, однако внимания его хватило лишь на пару абзацев. Чертов адвокат, самодовольно расхаживавший по залу суда, достал-таки его.


В четверг утром два национальных таблоида под броскими заголовками напечатали на первых страницах отчеты о суде над Сурешем Хоссейном — в утренних номерах всех прочих газет этот материал также присутствовал, хоть и на внутренних полосах. Главный предмет их интереса составлял не сам процесс, а свидетельские показания Роя Грейса.

Впервые со времени поступления в полицию у Грейса появились сомнения в правильности сделанного им выбора. А ведь он с самого раннего детства только полицейским стать и хотел. Его отец, Джек, дослужился до звания инспектора сыскной полиции, и некоторые из офицеров постарше до сих пор говорили о нем с большой любовью. В жизни отца было куда больше приключений и блеска, чем в скучных жизнях большинства его друзей. У полицейских, казалось Рою, есть настоящее чувство локтя, товарищества, и это его притягивало.

Однако последнее, полученное им всего три месяца назад повышение, сделавшее Грейса самым молодым в истории полиции графства Суссекс детективом-суперинтендентом, вынудило его перебраться из суеты находящегося в самом центре города Брайтонского полицейского участка, в котором работало большинство друзей Грейса, на городскую окраину, в относительно спокойный Суссекский департамент уголовного розыска.

Он сидел за столом, жевал, просматривая отчеты о деле Хоссейна, сандвич с яйцом, и тут зазвонил телефон.

— Слушай, ты сейчас сильно занят?

Голос принадлежал Гленну Брэнсону, подающему большие надежды сержанту детективного отдела, с которым Грейс несколько раз работал в прошлом. Человек он был очень честолюбивый, обладал острейшим умом, и, возможно, лучшего друга у Грейса никогда не было.

— А каково твое определение занятости?

— Ты хоть раз в жизни не отвечал вопросом на вопрос?

Грейс улыбнулся:

— А ты?

— Дело вот какое, меня тут одна женщина достает — по поводу ее жениха. Похоже, некий придуманный для мальчишника розыгрыш вышел всем боком, и о женихе ее с ночи вторника нет ни слуху ни духу. У меня такое ощущение, что тут пахнет далеко не рядовым расследованием обстоятельств исчезновения, вот я и хотел бы попользоваться твоими мозгами. У тебя не найдется свободного времени во второй половине дня?

Любому другому Грейс сказал бы, что не найдется, но он знал, что Гленн ни своего, ни чужого времени зря не тратит, поэтому ответил.

— Найдется.

— Тогда давай встретимся дома у этого парня, ладно? Думаю, будет неплохо, если ты все увидишь своими глазами.

И он продиктовал адрес.


Навстречу он поехал в своем «альфа-ромео». Грейс любил эту машину — ее жесткие сиденья, сочный шум выхлопов, создаваемое ею ощущение точности, яркие, щегольские шкалы на приборной доске. Сквозь дождь Грейс различал впереди здания берегового брайтонского курорта, а за ними мерцающую, серую, почти сливающуюся с небом полосу — Ла-Манш.

Он вырос на этих улицах, знал все местные язвы. Отец имел привычку перечислять ему имена семей, торговавших наркотиками и державших массажные салоны, шикарных, нечистых на руку антикваров, торговавших крадеными драгоценностями.

Когда-то Брайтон был поселением контрабандистов. Потом Георг IV построил здесь дворец — всего в сотне метров от дома своей любовницы. Однако от преступного прошлого Брайтону так до конца избавиться и не удалось.

«Грассмер-Корт» был сложенным из красного кирпича многоквартирным домом высокого разряда. Фасад его смотрел на широкую улицу, за домом располагался теннисный корт. Люди в нем жили разновозрастные, но главным образом молодые, только еще начинавшие делать карьеру холостяки и ушедшие на обеспеченный покой старики.

Гленн Брэнсон — высокий, чернокожий, с голой, как метеорит, головой — ждал Грейса на крыльце. При его мускулатуре, нажитой годами занятий бодибилдингом, Брэнсон походил скорее на наркоторговца, чем на полицейского.

— Здорово, старикан! — поприветствовал он Грейса.

— Кончай дурака валять, я всего на семь лет старше тебя. Доживи до моих лет, и ты поймешь, что это не смешно.

Они хлопнули в воздухе ладонью о ладонь, потом Брэнсон, помрачнев, заявил:

— Видок у тебя — хуже некуда. Я серьезно.

— Меня, видишь ли, газеты не любят.

— А, ну да, я волей-неволей заметил, что ты нынче утром заработал пару колонок рекламы в самых паршивых листках.

Он отпер и распахнул парадную дверь.

Шагая за ним следом, Грейс сказал:

— Большое тебе спасибо, умеешь ты подбодрить человека.

Потом, пока они ждали лифта, спросил:

— Как твоя половина?

— Отлично.

— А малыши?

— Сэмми — полный блеск. Реми обращается в кошмар.

Они вошли в лифт, Брэнсон нажал на кнопку седьмого этажа.

Выйдя из лифта, они прошли до самого конца коридора, к квартире. Брэнсон отпер дверь.

Новая, современная квартира. Низкие диваны, простые гравюры на стенах, телевизор с плоским экраном и DVD-плеером, довольно мудреный музыкальный центр. В основной спальне стояла низкая кровать, неубранная, и столики с лампами новейшей конструкции.

— Неплохое логово, — сказал Грейс.

Внимание его привлекла фотография в рамке. Приятной внешности светловолосый мужчина лет под тридцать, обнимающий за плечи более чем привлекательную женщину того же примерно возраста, с длинными темными волосами.

— Это он?

— И она. Майкл Харрисон и Эшли Харпер. В субботу должны пожениться. Во всяком случае, так оно задумано.

— Ты сказал, что со вторника, с вечера, никто его не видел? Что ты о нем знаешь?

— Здешний уроженец, дела у него идут хорошо. Застройщик. Компания «Дабл-Эм пропертиз». Партнера зовут Марк Уоррен. Недавно перестроили старый склад в Шоремской гавани. Тридцать две квартиры, все проданы еще до окончания строительных работ. Они в этих местах много чего понастроили, одни дома просто переделывали под жилье, другие строили заново. А эта цыпочка состоит у Майкла в секретаршах.

Грейс снял фотографию со стола.

— Чертовски хороша. Я бы и сам на такой женился.

— Вот и я о том же. Если бы ты собирался жениться в субботу на такой принцессе, стал бы ты подаваться в бега?

— В здравом уме не стал бы.

— Ну так, а если он не сбежал, то где он?

Грейс ненадолго задумался:

— Ты что-то такое говорил о мальчишнике и о розыгрыше?

— Это мне невеста рассказала. И это была моя первая версия. Мальчишники бывают иногда очень разгульны. Так я думал еще вчера. Но забуриться куда-то на две ночи подряд?

— Может, он струсил? Или нашел себе другую?

— Все может быть. Но погоди, я хочу тебе кое-что показать.

Грейс прошел за ним в гостиную. Брэнсон сел за компьютер, включил его, застучал по клавиатуре. На экране появился запрос пароля. Брэнсон продолжал молотить по клавишам, и вскоре экран заполнился данными.

— Это как же ты управился? — спросил Грейс. — Откуда знаешь пароль?

Брэнсон искоса взглянул на него:

— А тут никакой пароль и не нужен. Увидев запрос пароля, люди обычно теряются в догадках. А зачем человеку пароль, если никто, кроме него, компьютером не пользуется?

— Здорово. Ты у нас, оказывается, хакер.

Брэнсон, проигнорировав это замечание, сказал:

— Ты лучше вот к этому присмотрись.

Грейс уселся перед компьютером.


Всего в трех километрах от них сидел за компьютером и Марк Уоррен. Дело происходило в офисе, который они вот уже семь лет делили с Майклом.

Компания «Дабл-Эм пропертиз» занимала четвертый этаж шестиэтажного дома времен Регентства — дом этот стоял неподалеку от Брайтонского железнодорожного вокзала. Помимо офиса здесь имелась комната для совещаний, приемная и маленькая кухонька. Мебель была современная, функциональная. На стенах висели фотографии трех гоночных яхт, которыми Марк и Майкл владели на паях, и снимки построенных ими домов — бывшего склада в Шоремской гавани, в котором теперь размещались тридцать две квартиры, старого отеля «Редженси», преобразованного в десятиквартирный дом, и двух старых конюшен, также переделанных в жилые дома. Их последний, самый амбициозный проект был еще не завершен: его изображал графический набросок — два гектара леса, на которых они получили разрешение построить двадцать домов.

Весь этот день Марк через каждые пять минут набирал номер сотового телефона Майкла. И всякий раз попадал на голосовую почту. Это означало — если телефон не отключен или у него не сдохли батарейки, — что Майкл все еще там. Судя по времени катастрофы, ребята зарыли его часов в девять позапрошлым вечером. Примерно сорок пять часов назад.

Главное — не паниковать.

И продолжать стирать все, что есть в электронной почте. Ящик входных сообщений. Ящик сообщений посланных. Уже отправленных в корзину. Все, что есть, все папки. Уничтожить всю почту дело невозможное, на каком-то сервере киберпространства она все равно сохранится, однако так далеко никто наверняка не полезет. Или полезет? Он набирал слово за словом, проводя по каждому расширенный поиск. «Майкл». «Мальчишник». «Ночь». «Джош». «Пит». «Роббо». «Люк». «Эшли». «Операция „Месть“».

Джоша держали на системе жизнеобеспечения, состояние его было критическим, мозг почти наверняка поврежден, и серьезно. Марк сглотнул, во рту у него было сухо. Джоша он знал еще со школьных времен. Ну и Люка с Майклом тоже, конечно. Пит и Роббо появились позже — знакомство с ними состоялось в брайтонском пабе, когда все уже были старшеклассниками. Джош, как и Марк, был парнем методичным и честолюбивым. И к тому же красивым. Женщины всегда увивались вокруг Джоша, как и вокруг Майкла. Одним людям все дается от природы, другим, как Марку, приходится поливать каждый отрезок жизненного пути потом и кровью. Но Марк даже в свои молодые еще годы, в двадцать восемь лет, уже знал: ничто не может длиться вечно. И рано или поздно тебе улыбнется удача.

Он взял со стола документ и вдруг увидел то, что лежало под ним. Свой органайзер, «Палм».

И при взгляде на эту машинку его пробил холодный пот.

4

Простившись с суперинтендентом Грейсом, Гленн Брэнсон пересек на своем синем «воксхолле» весь город. Он оставил машину на парковке за массивным зданием брайтонского полицейского участка и, воспользовавшись служебным входом, поднялся по каменной лестнице в офис.

Времени было 18:20. На работе задерживались двое коллег: детектив-констебль Ник Николл, лет тридцати без малого, высокий как жердь, ревностный работник и отличный футбольный форвард, и детектив-сержант Белла Мой — ровно тридцать пять, живое лицо под копной каштановых волос.

Едва Брэнсон уселся за свой стол, зазвонил телефон.

Звонили из дежурной части. Его уже целый час ожидала какая-то женщина.

— Это связано со случившейся во вторник автокатастрофой — пропавшим женихом.

— А, да. Хорошо, сейчас спущусь.

Во плоти Эшли Харпер выглядела точь-в-точь такой же красавицей, как и на фотографии. Брэнсон отвел ее в комнату для собеседований, налил обоим по чашке кофе, закрыл дверь и уселся напротив женщины.

Она поставила свою модную сумочку на пол. С посеревшего от горя лица на Брэнсона смотрели прекрасные серые глаза. Несколько прядей каштановых волос спадали на лоб, остальные изысканной волной спускались на плечи. Выглядела она безукоризненно, и это его несколько удивило. В ее состоянии люди обычно о своей внешности не заботятся.

— Вас трудно поймать, — сказала она.

— Да, извините, — Брэнсон поднял руки. — Представляю себе, что вы должны сейчас чувствовать.

— Да ну? В субботу я собиралась выйти замуж, а о моем женихе со вторника нет никаких вестей. Мы договорились в церкви, пригласили две сотни гостей, мне шлют подарки. Откуда у вас может быть хоть какое-то представление о том, что я должна чувствовать?

По щекам у нее покатились слезы. Она порылась в сумочке, вытащила носовой платок.

— Послушайте, извините. Я с самого утра только исчезновением вашего жениха и занимаюсь.

— И? — Она промокнула глаза.

— Боюсь, что пока мне сказать вам нечего. Как я уже говорил вам по телефону, обычно, если человек исчезает…

Харпер прервала его:

— Господи, да при чем тут обычно? Когда мы не вместе, Майкл звонит мне по пять раз на дню. А дней прошло уже два.

Брэнсон изучал ее лицо в надежде, что она как-то выдаст себя. Но не увидел ничего. Лишь молодую женщину, отчаянно жаждущую услышать новости о возлюбленном.

— Выслушайте меня, ладно? — сказал он. — При обычных обстоятельствах два дня — это не тот срок, после которого полагается поднимать тревогу. Однако я согласен, в вашей истории все выглядит странновато.

— Вы понимаете, что с ним что-то случилось? Друзья что-то сделали с ним — где-то заперли или послали куда-то, не знаю, какую чертовщину они придумали. Я… — Она опустила голову, словно желая скрыть слезы.

Гленн был тронут.

— Мы делаем все возможное, чтобы найти Майкла, — мягко сказал он.

— Например? Что именно вы делаете? — Выражение горя на миг покинуло лицо Эшли, словно она вуаль подняла, но следом пришел новый поток слез и всхлипов.

— Мы провели поиски вблизи места катастрофы, наши сотрудники все еще работают там. Иногда люди после катастрофы дезориентированы, поэтому мы прочесали все окрестности. Сейчас мы уже объявили тревогу, общую для всех полицейских сил. Аэропорты, морские порты…

— Вы думаете, он сбежал? Но почему?

Гленн решил воспользоваться методом, которому научил его Грейс, — методом, позволяющим определить, лжет человек или говорит правду, — и потому спросил:

— Что вы сегодня ели на завтрак?

Харпер удивленно уставилась на него:

— Что я сегодня ела на завтрак?

— Да.

Он следил за ее глазами. Глаза сместились вправо. Режим вспоминания. Мозг человека состоит из двух полушарий, левого и правого. В правом обычно размещается долгосрочная память, в левом протекают творческие процессы. Когда человеку задают вопрос, глаза его почти неизменно смещаются в сторону полушария, которое он использует. У некоторых людей память хранится в правом полушарии, у некоторых в левом.

Если человек говорит правду, глаза его сдвигаются в сторону полушария, хранящего воспоминания; если лжет, глаза уходят к полушарию творческому. Брэнсон научился определять, говорит человек правду или лжет, наблюдая за тем, как движутся его глаза при ответе на простой «контрольный» вопрос вроде заданного им только что.

— Я сегодня не завтракала, — ответила она.

Теперь, решил он, пришло время задать главный вопрос:

— Мисс Харпер, многое ли вам известно о финансовых делах вашего жениха?

— Я шесть месяцев проработала у него секретаршей. Вряд ли существует много такого, о чем я не знаю.

— Стало быть, о принадлежащей ему компании на Каймановых островах вам известно?

Искреннее удивление на лице. Однако глаза стрельнули влево. Режим творчества, или «конструирования». Сейчас соврет.

— На Каймановых островах?

— Компания принадлежит ему и его партнеру… — Брэнсон помолчал, достал записную книжку, перелистал несколько страниц, — Марку Уоррену. Вы знали о ее существовании?

Некоторое время она молча смотрела на него, потом:

— Нет, я ничего об этом не знаю.

Он кивнул:

— Хорошо.

— Вы не скажете мне большего?

Звучание ее голоса чуть изменилось. Благодаря Рою Грейсу Брэнсон знал, что это значит.

— Да я большего и не знаю — надеялся, вы мне что-нибудь расскажете.

Глаза Харпер снова стрельнули влево.

— Нет, — сказала она. — Простите.

— Возможно, это и не имеет никакого значения, — сказал Брэнсон. — В конце концов, уклониться от встречи с налоговым инспектором норовит каждый.

— Майкл честный бизнесмен, он никогда не сделал бы ничего противозаконного.

— Я и не намекаю на это, мисс Харпер. Я просто пытаюсь понять, насколько полны ваши представления о человеке, за которого вы выходите замуж.

— И что это значит?

Он поднял перед собой ладони:

— Это вовсе не обязательно должно что-то значить.

Он улыбнулся Эшли, но ответной улыбки не получил.


Дэви сидел посреди беспорядка, царившего в жилом автофургоне, который стоял за домом его отца в Льюисе, и смотрел американский полицейский сериал «Закон и порядок». Его любимый персонаж, крутой коп по имени Рейнальдо Куртис, вглядывался в глаза какого-то подонка, держа его за горло рукой. «Ты у меня на заметке, понял, о чем я?» — рычал Рейнальдо.

Дэви восторженно закричал:

— Да! Ты у меня на заметке! Понял, о чем я?

У ног Дэви на полу, посреди покрывавшего едва ли не каждый сантиметр его поверхности старого хлама, набранного главным образом во время поездок с отцом, были разбросаны остатки обеда ценой в четверть фунта. Рядом с Дэви лежали обломки ручной рации, найденной им две ночи назад.

Началась рекламная пауза, и внимание Дэви обратилось к рации. Он поднял ее, осмотрел. У рации имелась антенна, Дэви вытянул ее на всю длину, направил на экран телевизора, глядя вдоль нее, словно прицеливаясь из ружья. В дверь постучали, она приотворилась на несколько сантиметров. За дверью стоял папа — в старой ветровке и резиновых сапогах.

— Хочешь пострелять кроликов, выходи через пять минут.

Сериал пошел снова. Дэви поднял к губам палец.

Фил Уилер, усмехнувшись, закрыл дверь.

— Пять минут, — сказал он.

Дэви подумал, что, может, клево будет взять с собой рацию на кроличью охоту. Он разобрался в том, куда надо вставлять батарейки, и вставил их. Потом нажал на одну из двух боковых кнопок рации. Ничего не произошло. Он попробовал вторую и сразу же услышал потрескивание статического электричества. И тут, внезапно, комнату наполнил мужской голос.

— Алло?

Дэви от испуга уронил рацию на пол.

— Алло? Алло?

Дэви, улыбаясь во весь рот от восторга, смотрел на рацию. Но тут в дверь постучали снова и голос отца крикнул:

— Я прихватил твое ружье. Пошли!

Испугавшись, что отец может увидеть рацию, — Дэви не следовало утаскивать что бы то ни было с места автокатастрофы, — он опустился на корточки, нажал другую кнопку и с американским акцентом прошипел:

— Извини, не могу говорить, я у него на заметке.

Затем запихал рацию под кровать и выскочил из фургона.


— ЭЙ! АЛЛО. АЛЛО. ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ! — Майкл, рыдая, жал и жал на кнопку «ГОВОРИТЕ».

Потрескивание статики. Затем тишина.

Голос, услышанный им, звучал так, словно он принадлежал бездарному актеру, изображающему американского гангстера.

Он посмотрел на часы: 8:50. Долго ли будет продолжаться этот кошмар? И как они объясняют случившееся? Ведь к этому времени, Богом можно поклясться, Эшли, его мать, да просто все должны были взять ребят в оборот. Он пробыл здесь уже… уже…

Почти сорок восемь часов — завтра пятница. Предсвадебный день. А ему еще надо костюм получить. Подстричься. Сочинить свадебную речь. Какого же черта они творят?

— Заберите меня отсюда! — закричал он так громко, как мог, и забил руками и ногами по крышке и стенкам. — Ну, хватит, ребята! Вы уже расплатились со мной, идет?

Он нашарил фонарик, на несколько драгоценных секунд включил его. Направил луч прямо вверх, на понемногу углублявшуюся бороздку в дереве — прямо над его лицом, там, где он процарапал тик пряжкой поясного ремня.

Надо выбраться, к дьяволу, из проклятого ящика. И он протрудился еще несколько минут, царапая дерево, жмурясь, чтобы защитить глаза от опилок.


Марк въехал в своем БМВ на автостоянку отделения травматологии и несчастных случаев больницы графства Суссекс. Выйдя наружу, он торопливо миновал две машины «скорой помощи» и вошел в ярко освещенный вестибюль.

Он направился прямиком в отделение реанимации. И едва подойдя к стойке медицинского поста, услышал громкий, истерический голос, а следом увидел Зои, ее залитое слезами лицо.

— Ты и твой друг Майкл, ваши чертовы тупые розыгрыши! — закричала она. — Идиоты, не повзрослевшие дрочилы!

И Зои упала в его объятия, неудержимо рыдая.

— Он умер, Марк. Только что. Джош умер.

Марк обнял ее, крепко прижал к себе. Он гладил Зои по спине и надеялся, что никаких признаков облегчения его лицо не выдает.


Майкла что-то вырвало из путаного сна. Он взглянул на часы — 11:15. Ночь, должно быть, еще ночь.

По телу сбегали струйки пота. Образовав под ним лужу. Майкл отыскал фонарик, посветил и увидел отражение луча. Вода. На пять сантиметров воды.

Пролить столько пота он, безусловно, не мог.

Майкл зачерпнул правой ладонью немного влаги, с жадностью выпил ее, не обращая внимания на солоноватый привкус.

А когда напился, до него стало доходить, что значит подъем воды. Охваченный паникой, Майкл схватил пряжку и вновь принялся отчаянно скрести по дереву. Через несколько минут пряжка нагрелась настолько, что жгла ему пальцы.

Он взялся за бутылку. Она была еще на треть полна. Майкл с силой ударил горлышком по дереву над собой, и от горлышка отлетел осколок. Теперь он сможет использовать бутылку. Жаль, правда, тратить виски. Он приложил горлышко к губам, сделал большой глоток обжигающей жидкости.

Потом поднял бутылку повыше, вгляделся в нее, сощурясь, при свете фонарика. Виски осталось всего ничего.

И тут прямо над его головой раздался какой-то удар.

Еще один удар. Похоже на шаги.

Словно кто-то встал прямо на крышку!

В каждой жилке его тела загорелась надежда.

— Ладно, сволочи! — закричал он голосом, дрожавшим сильнее, чем ему хотелось. — Чего вы ждете?

Молчание.

Он ударил в крышку кулаком.

— Эй! Вы хоть представляете, сколько времени я тут провел? Это уже не смешно. Вы слышите?

Молчание.

Майкл вслушался. Может, ему показалось? Нет. Шаги были точно. Дикое животное? Тоже нет, шаги были тяжелее.

Он отчаянно заколотил по крышке бутылкой, потом кулаками.

А потом, прямо у него на глазах, дыхательная трубка скользнула вверх и исчезла.


Марк почти ничего не видел. Красная мгла охватившей его паники затуманивала зрение, заполняла мозг. Голос Майкла. Он слышал голос Майкла!

В лесной темноте, под хлещущими струями дождя Марк захлопнул дверцу БМВ, потыкал, не попадая, ключом в замок зажигания. Башмаки его отяжелели от грязи, с бейсболки стекала вода. Он повернул наконец ключ, включил двигатель, и фары машины сразу полыхнули ослепительно-белым светом. В их лучах Марк различил могилу, деревья за ней. Он вглядывался в лист рифленого железа, которым тщательно укрыл могилу, в ветки кустов, набросанные для маскировки поверх листа.

Строительство не начнется еще месяц, самое малое. Причин появляться здесь ни у кого не имеется. Марк включил передачу и поехал по дороге назад.

Утром нужно будет первым делом съездить на знакомую ему мойку. Там изгвазданные машины — дело обычное, и никто на заляпанный грязью БМВ ни малейшего внимания не обратит.


Дэви отпер дверь жилого автофургона, распахнул ее и важно вступил внутрь. «Йееха!» — крикнул он телевизору, всегда включенному — для всех экранных друзей-приятелей Дэви. Джеймс Спейдер сидел у себя в кабинете, беседуя с какой-то красоткой, Дэви ее не знал.

— Я их сотни две перебил, паразитов! Понял, о чем я? — сообщил Дэви Спейдеру с лучшим своим южным выговором.

Однако Спейдер не обратил на него никакого внимания и продолжал беседовать с красоткой. Спать Дэви совсем не хотелось. Ему хотелось поговорить с кем-нибудь, рассказать обо всех кроликах, которых они с папой перестреляли этим вечером.

Внезапно он вспомнил. Есть же человек, который захочет с ним поговорить. И Дэви полез под кровать за рацией.

Достав ее, он нажал на кнопку «ГОВОРИТЕ».


Майкл плакал. Был уже третий час утра, пятничного; завтра его свадьба. Кто — или какая дьявольская сила вытащила дыхательную трубку? Шаги были человеческими, это точно. Но кто же? Зачем? Где Эшли? О чем она сейчас думает?

Внезапно послышалось резкое шипение, сильное и ясное. Рация! А следом прозвучал протяжный голос, говоривший с густым южным акцентом:

— Ты хоть знаешь, какой они вред приносят? А?

Майкл лихорадочно пошарил в темноте, отыскал рацию, нажал на кнопку «ГОВОРИТЕ»:

— Алло? Алло? Дэви?

— Угу, это я с тобой и толкую! Наверняка понятия не имеешь, ведь так?

— Алло, кто вы?

— Ты, парень, насчет того, кто я, не волнуйся. Тут вот какая хреновина — пять проклятущих кроликов сжирают почти столько же травы, сколько одна овца.

Майкл сжимал черный корпус рации, совершенно ничего не понимая, гадая, не галлюцинация ли у него.

— Могу я поговорить с Марком? Или с Джошем?

На несколько секунд наступило молчание.

— Алло? — сказал Майкл. — Вы еще здесь?

— Я никуда уходить не собираюсь, друг мой.

— Кто вы?

— Возможно, я — Человек Без Имени.

— Послушайте, шутка зашла слишком далеко. Пожалуйста, вытащите меня отсюда.

— Как тебе двести кроликов за раз, впечатляет, а?

Майкл уставился на рацию. Может, на том конце сумасшедший? Тот самый псих, который вытащил дыхательную трубку?

— Послушайте, — сказал он. — Меня засунули сюда друзья, в шутку. Вы не могли бы вытащить меня, пожалуйста?

— Так ты че, в переплет, что ли, попал? — поинтересовался американский голос.

Все еще не уверенный, не имеет ли он дело с какой-то игрой, Майкл ответил:

— В самый худший.

— А чего ты думаешь насчет двух сотен кроликов? Любой малый, который уложил двести кроликов, он точно должен быть малым хоть куда, понял, о чем я?

— Совершенно с вами согласен.

— Ладно, тогда мы с тобой на одной стороне. Это клево.

— А как же. Клево, — сказал Майкл, стараясь ублажить Дэви. — Так, может, вы поднимете крышку и мы все обсудим?

— Я счас приустал. Думаю, надо бы малость соснуть.

— Эй, нет, не надо! Ну же, прошу вас, вытащите меня!

После долгого молчания голос произнес:

— Это вроде как зависит от того, из какого такого отсюда.

— Из проклятого гроба.

— Шутки шутишь? Ладно, я пошел. Поздно уже.

— Эй, прошу, подождите. Подождите.

Рация умолкла.


Утром, в начале десятого, Рой Грейс сидел в своем кабинете, чувствуя себя усталым как собака. Дверь отворилась, вошел Брэнсон — кофе из «Старбакса» в одной руке, два бумажных пакета в другой.

— Здорово, мужик! — радостно поприветствовал он Грейса и плюхнулся в кресло напротив него. — Перекусить не желаешь?

Грейс покачал головой:

— Что это тебя занесло в нашу трущобу?

— Мне потребовалась мудрость, накопленная тобой за долгие годы. Пара минут у тебя найдется?

— А у меня есть выбор?

Не обращая внимания на эти слова, Брэнсон продолжал:

— Значит, тут вот какое дело. — Он откусил кусок круассана. — Пятеро ребят отправились на мальчишник, так? А жених большой охотник до розыгрышей. В прошлом он с каждым из них проделал какой-нибудь фокус — одного беднягу привязал к полке ночного поезда на Эдинбург, а у того на следующий день в Брайтоне венчание было.

— Приятный человек, — заметил Грейс.

— Ровно из тех весельчаков, каких хочется иметь в друзьях. Итак, они впятером отправились в путь. И где-то по пути потеряли жениха, Майкла Харрисона. Потом попали в катастрофу, трое погибли на месте, четвертый умер прошлой ночью в больнице. А Майкл просто исчез. Сейчас утро пятницы, через двадцать четыре часа с небольшим он должен венчаться. — Брэнсон отхлебнул кофе. — У нас имеется невеста, Эшли Харпер, деловой партнер, Марк Уоррен. И…

Грейс поднял на него вопросительный взгляд.

— И то, что мы вчера откопали в компьютере.

— Банковский счет на Каймановых островах. — Грейс нахмурился. — Ты говорил, что деловой партнер на мальчишнике отсутствовал.

Память Грейса всегда производила на Брэнсона большое впечатление.

— Верно.

— Поскольку он застрял в другом городе из-за отложенного авиарейса. Так куда, по его мнению, отправился Майкл Харрисон? На Каймановы острова?

— Ты же видел невесту Харрисона. И мы с тобой согласились, что ни один человек, пребывая в здравом уме, такую не бросил бы и не сбежал. К тому же…

— К тому же что?

— Она врет. Я проверил ее на твоем трюке с глазами. Спросил, известно ли ей про счет на Каймановых островах, она сказала, что ничего не известно. И соврала.

— Может быть, она просто выгораживает жениха. — Грейс задумался. — Так какие у тебя пока что есть версии?

— Возможно, дружки Майкла решили с ним поквитаться, связали его и где-то оставили. Или с ним случилось несчастье.

— Если бы друзья-приятели задумали какую-то проказу, скажем, привязать Майкла к дереву, его деловой партнер, Марк Уоррен, наверняка знал бы об этом.

— По словам мисс Харпер, ему известно, что друзья затевали что-то, однако, к какому решению они пришли, он не знает.

— Общую тревогу ты объявил?

— Да, фотографию Харрисона разослали сегодня утром. Объявлен в розыск как пропавший без вести.

Грейсу показалось, что над головой его проплыла черная туча. «Пропавший без вести». Эта фраза всякий раз сильно действовала на него, напоминая о том, что произошло с ним самим. Он подумал о той женщине, Эшли. До свадьбы остался один день, а ее мужчина исчез. Что она должна чувствовать?

— Гленн, ты говорил, тот парень был большим шутником. Может, он просто задумал очередную проделку и вот-вот объявится, улыбаясь от уха до уха?

— После гибели четверых его лучших друзей?

Мобильный телефон Брэнсона дважды резко звякнул. Он ответил на вызов.

— Гленн Брэнсон… Да? Хорошо, отлично. Через час буду. — И глядя на Грейса, сказал: — Из компании «Водафон» только что пришла распечатка сигналов, полученных с телефона Майкла Харрисона. Не хочешь поехать со мной в участок?

— Да, конечно.


Вода продолжала подниматься. Майкл лихорадочно проработал всю ночь, пиля дерево острым стеклом, и теперь руки его ныли от усталости.

Каждые пятнадцать минут он нажимал на рации кнопку «ГОВОРИТЕ». И каждый раз слышал только треск.

Было уже 11:03. Пятница.

Он продолжал работать, стекло понемногу истиралось в порошок, его оставалось все меньше и меньше, но Майкл работал, все время думая о том, что, когда закончится стекло, у него еще останется пряжка…

Рация с резким шипением ожила, снова послышался голос с поддельным американским акцентом:

— Хай, дружище, как дела?

Майкл нажал на кнопку «ГОВОРИТЕ»:

— Дэви? Это вы?

— Только что смотрел новости по телику, — сообщил Дэви. — Так там показали автомобильную катастрофу, на которой я был с папой во вторник! Парень, это было что-то! Все погибли, а один и вовсе пропал!

Майкл стиснул рацию:

— Какая была машина, Дэви?

— «Форд-транзит». Ну и поуродовался он! Один, правда, выжил, да после тоже загнулся.

Майкла одолела неудержимая дрожь.

— Этот парень, который пропал, — вы знаете, кто он?

— Угу. Ладно, мне надо идти, папе помогать.

— Дэви, выслушайте меня. Возможно, я именно этот парень и есть. Как его звали?

— Да я не знаю. Они просто сказали, что он хотел завтра пожениться.

Майкл закрыл глаза. О нет, Боже, о нет.

— Дэви, та катастрофа произошла во вторник?

— Навроде того.

Майкл с новой настойчивостью прижал рацию к губам:

— Дэви, я — тот самый парень! Тот, который собирался завтра пожениться! Выслушайте меня внимательно.

— Мне идти надо — я с тобой потом поговорю.

Майкл закричал:

— Дэви? Не уходите, прошу вас!

Треск статики сказал ему, что Дэви еще не выключил рацию.

— Дэви? Мне нужна ваша помощь! Вы единственный человек в мире, который может мне помочь.

Снова долгое молчание. Затем:

— Как тебя зовут?

— Майкл Харрисон.

— По телику только что сказали твое имя!

— У вас есть машина, Дэви? Вы водите?

— У папы есть грузовик.

— Можно, я поговорю с вашим папой?

— Э-э — не знаю. Он занят.

Майкл отчаянно и торопливо думал, как ему достучаться до этого типа.

— Дэви, вы хотите стать героем? Хотите, чтобы вас показали по телевизору?

Голос стал насмешливым:

— Меня по телевизору? Как кинозвезду, что ли?

— Да, вы только дайте мне поговорить с вашим папой, и я объясню ему, как сделать из вас кинозвезду.

— Не могу. Тут, вроде того, проблема. Папа не знает, что у меня есть рация. А если узнает, здорово разозлится.

Пытаясь улестить его, Майкл сказал:

— Если он узнает, что вы герой, то будет вами гордиться.

— Ты так считаешь?

— Считаю.

— Ладно, тогда я пошел. До контакта! Конец связи.


Эшли, сидевшая в кресле посреди гостиной в доме матери Майкла, смотрела перед собой сквозь пелену слез.

— В два придет портниха, — произнесла она. — Как по-вашему, что мне делать?

Джилл Харрисон сидела напротив Эшли на софе. От сигареты, зажатой в ее пальцах, поднималась тонкая струйка дыма.

Голос у нее был сипловатый, и говорила она с резким суссекским акцентом:

— Он хороший мальчик. В жизни никого не подводил. Тут дело не в нем, не в Майкле.

Она покачала головой, подняла сигарету к губам.

— Пошутить, правда, любит. — Джилл иронически ухмыльнулась. — Мальчишкой, под Рождество, всех нас изводил пукающими подушками. Но сейчас дело не в нем, Эшли.

— Я знаю.

— С ним что-то случилось. Это с ним мальчики что-то учинили. Или еще один несчастный случай. Он не сбежал от тебя. В воскресенье вечером он заглядывал сюда, рассказывал мне, как любит тебя, как он счастлив, благослови его Небо. А какой он надежный. С тех пор, как его отец… — Джилл поджала губы. — Он тебе говорил?

Эшли кивнула.

— Он занял место отца. Без Майкла я бы не справилась. Он был таким сильным. Настоящая опора для меня и Кэрли. Кэрли тебе понравится. Майкл послал ей денег на билет из Австралии, чтобы она могла прилететь на свадьбу. Появится здесь с минуты на минуту. Пару часов назад звонила мне из аэропорта.

Эшли улыбнулась ей:

— Я уже познакомилась с Кэрли перед самым ее отъездом в Австралию, она заходила в офис.

— Кэрли девочка хорошая. — Джилл Харрисон наклонилась вперед. — Знаешь, Эшли, Майкл всю жизнь так много работал. Никто его по-настоящему не ценил. Марк хороший мальчик, но…

— Но что?

— Я Марка с детства знаю. Они с Майклом были неразлучны. Но только временами мне кажется, что Марк ему немножко завидует.

— По-моему, им хорошо работается вместе, — сказала Эшли.

— Я всегда ему говорила: будь с Марком поосторожнее.

— Что вы такое говорите?

— Ты хорошо влияла на Майкла. Старалась, чтобы у него все было в порядке, ведь так?

— Майкл сильный, — сказала Эшли. — И с ним все в порядке, он хороший человек.

— Да, конечно. С ним все в порядке. Он нам вот-вот позвонит. — Она перевела взгляд на телефон. — Насчет твоей встречи с портнихой, милая. Тебе надо пойти на нее. Майкл появится. Ты ведь веришь в это, правда?

Эшли, на миг замявшись, сказала:

— Конечно, верю. — Она встала, подошла к матери своего жениха, обняла ее. — Все будет хорошо.

5

Когда они вошли в полицейский участок, Грейс ощутил приступ ностальгии. В участке стоял гул, Грейс провел здесь почти пятнадцать лет и вспоминал о том времени с удовольствием.

Поднявшись на пятый этаж, Грейс прошел за Брэнсоном в длинную узкую комнату, в которой его коллега организовал центр по расследованию исчезновения Майкла Харрисона. Шесть столов, каждый с компьютерным терминалом. Два из них занимали детективы, которых Грейс знал и любил, — детектив-констебль Ник Николл и детектив-сержант Белла Мой. Имелся также стенд с закрепленными на рейке большими листами плотной бумаги и маркерная доска, висевшая на стене рядом с крупномасштабной картой Суссекса, утыканной цветными булавками. Пришедшие остановились у стола Беллы Мой, покрытого аккуратными стопками документов.

Указав на бумаги, Белла сказала:

— Тут у меня распечатки «Водафона» по телефону Майкла Харрисона, начиная с утра вторника и до сегодняшних девяти утра. Есть распечатки и по другим четверым.

Затем она ткнула пальцем в карту, изображенную на экране компьютера:

— На эту карту я нанесла все мачты компаний мобильной связи, которыми пользовались эти пятеро: «Оранж», «Вода- фон» и «Ти-Мобайл». «Оранж» и «Ти-Мобайл» работают на частотах более высоких, чем «Водафон», услугами которой пользовался Майкл Харрисон. Последний сигнал его телефона поступил с мачты в Пиппингфорд-Парке. Однако, как мне удалось выяснить, полагаться на то, что это была ближайшая к нему мачта, мы не можем, поскольку, если нагрузка сети велика, она перебрасывает сигналы на любую из доступных мачт.

Окинув взглядом карту, Грейс спросил:

— Каково расстояние между мачтами?

— В городах — около пятисот метров. В сельской местности — несколько километров.

Грейс знал, что компании мобильной телефонии используют целую сеть мачт, работающих как радиомаяки. Мобильный телефон, ведется ли по нему разговор или нет, постоянно посылает сигналы на ближайший из маяков. Имея информацию о таких сигналах, легко составить карту перемещений пользователя любого мобильного телефона.

Белла встала, подошла к висевшей на стене карте Суссекса. Она указала на центр Брайтона — там была воткнута голубая булавка, окруженная четырьмя другими: зеленой, лиловой, желтой и белой.

— Телефон Майкла Харрисона я пометила голубой булавкой. Другие цвета относятся к четверым его спутникам. Легко видеть, что все пятеро оставались неразлучными с семи до девяти вечера.

Грейс проследил за ее пальцем, указавшим три разных места.

— В каждом из этих мест имеется паб. Но вот здесь все становится интереснее, — Белла указала на точку в двадцати четырех километрах от Брайтона. — Здесь их осталось только четверо.

— Какими были дальнейшие перемещения голубой булавки? — спросил Брэнсон.

— Никакими, — подчеркнуто ответила Белла.

— То есть примерно в восемь сорок пять, — сказал Грейс, — они разделились?

— Если только Харрисон не потерял где-то свой телефон.

— Разумеется. А телефон этот сигналы все еще подавал? — спросил Грейс.

— Последний поступил во вторник, в двадцать сорок пять.

Грейс кивнул:

— Майкл Харрисон человек энергичный, деловой. Завтра у него свадьба. За двадцать минут до автомобильной катастрофы, в которой погибли четверо его лучших друзей, телефон Харрисона замолчал. В последние годы он тайком переводил деньги своей компании на банковский счет, открытый на Каймановых островах. А его делового партнера, который должен был присутствовать на мальчишнике, там не оказалось. Я пока правильно все излагаю?

— Да, — сказал Гленн Брэнсон.

— Тогда возможно, что Харрисон мертв. Или хитроумно разыграл собственное исчезновение. Нам необходимо проверить все пабы, какие он мог навестить. Поговорить со всеми, кто его знал. Давайте собирать факты — все.

Телефон на столе Беллы зазвонил. Она сняла трубку, и почти мгновенно на лице ее возникло выражение, говорящее, что появилась важная новость.

— Вы уверены? Во вторник? — Прослушав несколько секунд, она сказала: — Нет, я согласна. Это может оказаться очень полезным. Большое вам спасибо, мистер Халиган.

Положив трубку, она взглянула на Грейса:

— Звонил Шон Халиган, владелец похоронного бюро, в котором работал один из погибших, его племянник Роберт Халиган. Там только что обнаружили пропажу гроба.

— Пропажу гроба? — переспросил Гленн Брэнсон.

Грейс помолчал. Потом вопрошающе взглянул на Брэнсона:

— Похоже, мы имеем дело с какой-то жутковатой шуточкой.

— Ты же не думаешь, что друзья могли засунуть его в гроб?

— У тебя есть теория получше?

— Гроб был самой дорогой из моделей Шона. Однако как раз у этого имелся изъян. Дерево оказалось покоробленным, и дно гроба утратило герметичность.

— Сколько времени может протянуть в гробу человек? — спросил Николл.

— При закрепленной крышке все зависит от того, есть ли у него доступ к воздуху, вода и еда. Без воздуха — недолго. Несколько часов, от силы день, — ответил Грейс.

— Прошло уже три дня, — сказал Брэнсон.

Грейс вспомнил, как читал о человеке, которого после землетрясения в Турции извлекли живым из-под развалин дома, под которыми он провел двенадцать дней.

— При наличии воздуха — по меньшей мере неделю, а то и дольше, — сказал Грейс. — Будем исходить из того, что, если друзья сыграли с ним какую-то на редкость идиотскую шуточку, без воздуха они его не оставили. Если оставили, мы ищем труп. — Он обвел команду детективов взглядом. — С Марком Уорреном вы, полагаю, поговорили?

— Он еще и шафер Харрисона, — ответил Николл. — Говорит, он знал, что друзья собирались устроить пробежку по па- бам, как оно и положено в мальчишник, однако застрял вне города и принять в ней участие не смог. А о том, что произошло потом, он ни малейшего представления не имеет.

Грейс нахмурился, потом взглянул на часы.

— Кто-нибудь разговаривал с их подружками, женами?

— Я, — сказала Белла. — Разговоры получились тяжелые, поскольку все они в шоке, но одна из них была еще и очень сердита — Зои.

Белла взяла со стола блокнот.

— Вдова Джоша Уолкера. По словам Зои, Майкл вечно устраивал дурацкие розыгрыши, и она уверена, что приятели задумали ему отомстить.

— И шаферу об этом ничего не известно? Что-то не верится, — сказал Грейс. — Одно дело прошвырнуться в ночь мальчишника по пабам, и совсем другое — прихватить с собой на такую прогулку гроб. Экспромтом гроб с собой никто не берет.

Он обвел взглядом всех четверых.

— Я совершенно уверен, что Марку Уоррену ничего не известно. Какой ему смысл врать? — сказал Николл.

Наивность молодого детектива Грейсу не понравилась. Сейчас он Николлу его промашку решил спустить, однако мысленно отметил, что попозже необходимо будет к ней вернуться.

— Это дьявольски сложная зона поиска, — сказал Брэнсон, снова обратив взгляд к карте. — Сплошной лес, чтобы его прочесать, понадобится человек сто.

— Мы должны попытаться сузить ее, — отозвался Грейс. Он взял со стола Беллы маркер и нарисовал на карте синий кружок, а затем повернулся к Николлу: — Ник, нам нужен список всех пабов, какие находятся в этом кружке. С них мы и начнем. — Потом к Брэнсону: — У тебя есть фотографии ребят, бывших в фургончике?

— По десятку каждого.

— Хорошо. Разделимся на две команды. Мы с Брэнсоном возьмем одну половину пабов, вы — другую.


Фонарик совсем ослаб, теперь он озарял внутренность гроба темно-янтарным тлеющим светом, Майклу же приходилось держать голову как можно выше, чтобы не дать поднимающейся воде омывать ему щеки, заливаясь в рот и в глаза.

Он встряхнул фонарик. На миг тот погас. Потом засветилась, еле-еле, нить накаливания, однако она протянула недолго.

Майкл промерз чуть ли не до костей. Старания прорезать крышку были единственным, что не давало ему замерзнуть еще сильнее. Но пробиться сквозь нее он так и не смог. Он должен сделать это, должен, пока вода не… Майкл старался изгнать из головы немыслимое. Одной рукой ему приходилось держать рацию, чтобы она не ушла под воду, в свободном пространстве между своей грудью и крышкой гроба.

Его охватывало отчаяние. Слова Дэви продолжали звучать у него в мозгу. Фургончик «транзит», разбившийся в то время и в том месте, которые соответствовали случившемуся с ним. Пит, Люк, Джош, Роббо — неужели все они мертвы? Но Марк же должен был знать, что они затевают.

Четыре десять пополудни, пятница. Чем сейчас занимается Эшли? Идет ли еще подготовка к завтрашнему дню?

Раздался щелчок, за ним шипение статики. Потом бестелесный южный говорок:

— Ты это правду говорил, насчет меня и телика?

— Дэви?

— Привет, приятель, мы только что вернулись.

— Дэви, насчет той автокатастрофы, во вторник. Ты знаешь имена погибших?

И Дэви, удивив Майкла, почти мгновенно отбарабанил:

— Джош Уолкер, Люк Гиринг, Питер Уоринг, Роберт Халиган.

— У тебя отличная память, — сказал Майкл, надеясь раззадорить его. — Больше никого? Марка Уоррена там не было?

Дэви рассмеялся:

— Если бы Марк Уоррен попал в ту катастрофу, я бы знал.

— Ты помнишь, где она произошла?

— А26. Три, запятая, шесть километров к югу от Крауборо.

Майкл почувствовал, как в нем вспыхнул лучик надежды.

— Думаю, это не очень далеко от того места, где я нахожусь. Ты умеешь водить, Дэви?

— Это вроде как зависит от того, что значит «водить».

Майкл закрыл глаза.

— Дэви, если я дам тебе номер телефона, ты сможешь его для меня набрать?

— Хьюстон, у нас проблема.

— Скажи мне, что за проблема.

— Понимаешь, телефон стоит в доме папы. А он не знает, что у меня рация — мне не положено. Это наш с тобой секрет.

— Все в порядке, я умею хранить секреты.

— Папа на меня здорово разозлится.

— Тебе не кажется, что он разозлится еще сильнее, если узнает, что ты мог спасти мою жизнь и оставил меня умирать? Я думаю, ты единственный в мире человек, который знает, где я.

— Это ничего, я никому не скажу.

Вода залилась Майклу в рот — илистая, солоноватая. Майкл выплюнул ее, руки, плечи, шейные мышцы его ныли от стараний держать голову над водой.

— Дэви, если ты мне не поможешь, я погибну. Ты можешь стать героем. Ты хочешь стать героем?

— Мне идти надо, — ответил Дэви. — Папа совсем рядом.

Майкл, утратив терпение, заорал:

— Нет! Дэви! ТЫ ДОЛЖЕН ПОМОЧЬ МНЕ!

Долгое молчание. Майкл встревожился — не пережал ли он?

— Дэви? — мягко сказал он. — Ты все еще здесь, Дэви?

— Я все еще здесь.

Голос Дэви изменился. Он стал вдруг кротким, смиренным. Голосом маленького, извиняющегося ребенка.

— Я дам тебе номер телефона. Ты запишешь его, позвонишь от моего имени? Скажешь там, что они должны поговорить со мной по твоей рации, что это очень, очень срочно?

— Ладно. Скажу там, что это очень, очень срочно.

И Майкл назвал ему номер. Дэви сказал, что пойдет позвонит, а после вернется к рации.

Через пять мучительно долгих минут из рации снова прозвучал голос Дэви.

— Там только голосовая почта, — сообщил он.

Майкл стиснул кулаки:

— Ты оставил сообщение?

— Нет. Ты же не сказал, что я должен это сделать.


На Рингмер-роуд, в пабе «Кингз хед», Грейс и Брэнсон показали его владельцу фотографии пятерых мужчин.

— У меня по вечерам в будни бывает не более десятка посетителей. Если бы эти пятеро здесь были, я бы их видел.

Оттуда они отправились в Экфилд, в паб «Фрайарз». Владелицей его была высокая, неряшливая блондинка. Она внимательно изучила фотографии.

— Угу, — сказала она. — Были здесь, все пятеро. Дайте подумать… Во вторник, около восьми.

Она указала на фотографию Майкла:

— Этот выглядел малость окосевшим, но вел себя очень мило. Рассказал мне, что в субботу собирается жениться.

— Вы не слышали, они говорили что-нибудь о своих планах? — спросил Грейс.

— Нет, милок. Они все сидели вон в том углу, — женщина указала на нишу, в которой стояли стол и стулья.

— То есть, куда они собирались поехать потом, вы не знаете? — спросил Брэнсон.

Она покачала головой:

— Ребята прикончили свою выпивку и ушли.

Грейс с Брэнсоном вышли из паба и сели в машину. Грейс позвонил Белле и Нику:

— Как успехи, ребята?

— Нулевые, — ответил Николл. — У нас осталось два паба. А у вас?

— У нас три, — ответил Грейс.

Грейс завершил вызов и несколько секунд просидел в молчании. Потом сказал:

— Автокатастрофа произошла сразу после девяти. Возможно, это последний паб, в котором они побывали, перед тем как запихать его в гроб.

— Могли и еще в один поспеть.

Они посетили три оставшихся в их списке паба — молодых людей ни в одном не вспомнили. Зато Ник и Белла нашли паб, владелец которого их опознал. Сказал, что ушли они после 20.30 и, похоже, здорово пьяные. Отсюда до этого паба было около восьми километров. Эта новость привела Грейса в уныние. Она нисколько не приблизила их к возможности установить, где находится Майкл.

— Надо все же поговорить с его деловым партнером, — сказал он, усаживаясь с Брэнсоном в машину.

— Я думаю, нам стоит организовать прочесывание этих мест.

— Да, но мы должны сузить зону поиска.

— Ты как-то говорил, что знаешь одного типа, который умеет находить потерянное, просто покачав маятником над картой.

Грейс, похоже, удивился:

— Мне казалось, ты в это не веришь.

— Я и не верю. Но я начинаю впадать в отчаяние, Рой. Что мы имеем? Парня, который завтра в два должен идти к алтарю, и у нас осталось, — он посмотрел на часы, — всего двадцать два часа, чтобы доставить его туда. И примерно сто тридцать квадратных километров леса.

В глубине души Грейс считал, что попробовать обратиться к Гарри Фрейму стоит. Однако после фиаско, которое он потерпел в среду в суде, ему не хотелось рисковать своей карьерой.

— Нам надо поднажать, вот этим мы и займемся. Давай сначала исчерпаем все другие возможности, а там видно будет.

— Боишься того, что может сказать босс? — поддел его Брэнсон.

— Доживешь до моих лет, тоже начнешь думать о пенсии.

— Буду иметь это в виду — лет через тридцать.


Одноквартирный викторианский дом Эшли Харпер стоял неподалеку от железной дороги — когда-то в этом районе жили представители рабочего класса, теперь же он становился все более модным прибежищем тех, кто покупал свое первое жилье.

Грейс и Брэнсон позвонили в дверь дома 119, перед которым стоял серебристый «ауди». Спустя несколько мгновений дверь открыла Эшли. Узнав Брэнсона, она печально улыбнулась.

— Здравствуйте, Эшли, — сказал Брэнсон. — Это мой коллега, суперинтендент Грейс. Мы можем поговорить?

— Конечно, входите. Есть какие-нибудь новости?

Они оказались в оазисе холодного минимализма. Белый ковер, белая мебель, большая гравюра в рамке на стене.

— Мы получили подтверждение того, что во вторник вечером вашего жениха видели в пабах, расположенных в окрестностях Эшдаунского леса, — сообщил Эшли Гленн Брэнсон. — С четырьмя спутниками. Однако у нас нет сведений о том, каковы были их планы, если не считать желания выпить.

— Майкл не пьяница, — сурово отозвалась Эшли.

— Расскажите мне о Майкле, — попросил внимательно наблюдавший за ней Грейс. — Как вы с ним познакомились?

Она улыбнулась и на миг явно расслабилась:

— Пришла наниматься на работу в его фирму. Фирму Майкла и его делового партнера.

— Марка Уоррена? — спросил Грейс.

Мгновенное колебание, едва приметное.

— Да.

— А где вы работали прежде? — поинтересовался он.

— В Торонто, в Канаде, в занимающейся недвижимостью фирме. Потом вернулась в Англию и получила эту работу.

— Вернулись?

— Вообще-то я родилась в Англии — все мои корни здесь.

Она улыбнулась.

— Как называлась фирма в Торонто?

— Вы знаете Торонто? — удивившись, спросила Эшли.

— Лет десять назад провел там неделю в Королевской конной полиции.

— Понятно. Фирма была маленькая — часть группы «Бэй».

Грейс кивнул:

— И стало быть, Майкл и Марк Уоррен взяли вас на работу?

— Ну да, в прошлом ноябре. Работа была прекрасная, хорошо оплачивалась. Я хотела побольше узнать о бизнесе, связанном с земельной собственностью, а ребята мне показались вполне милыми.

— Извините за личный вопрос, — сказал Грейс, — но когда вы с Майклом стали парой?

— Где-то через пару месяцев. Правда, мы держали это в секрете, поскольку Майкл считал, что Марку будет неприятно узнать об этом.

Грейс кивнул:

— И когда же Марк об этом узнал?

Эшли снова покраснела.

— Как-то раз он вернулся в офис, когда мы его не ждали.

Грейс улыбнулся. В девушке присутствовала некая уязвимость, которая, насколько он понимал, вызывала практически у любого мужчины потребность защитить ее.

— А потом?

— Какое-то время мы чувствовали себя неловко. Я сказала Майклу, что мне, пожалуй, лучше уйти с работы, но он меня отговорил, Майкл это умеет.

— А Марк?

И снова Грейс отметил, что Эшли чуть приметно дрогнула.

— С ним сложностей не было.

Внимательно следя за ее глазами, Грейс спросил:

— Вы знаете, что у них имелся офшорный бизнес — на Каймановых островах?

Она быстро взглянула на Брэнсона, потом снова на Грейса:

— Нет, я… я не знаю.

— Майкл когда-нибудь разговаривал с вами о «налоговых убежищах» — своих и мистера Уоррена?

В глазах у нее зажглась злоба — так внезапно, что Грейс даже испугался.

— Что это значит? Вы из какой полиции — уголовной или налоговой?

— Чтобы помочь нам найти вашего жениха, вы должны помочь нам узнать его. Итак, ваш жених что-нибудь рассказывал вам о мальчишнике?

Эшли покачала головой:

— Ребята собирались немного выпить, это все, что он мне сказал. Просто скоротать вечер в чисто мужской компании.

— Что вы думаете делать, если он завтра не появится на свадьбе? — спросил Брэнсон.

По щекам у нее покатились слезы. Она встала, вышла из комнаты и возвратилась с носовым платком в руке.

— На самом деле не знаю. Пожалуйста, найдите его.

Подождав, когда она успокоится, и снова внимательно вглядываясь в ее глаза, Грейс спросил:

— У вас с Майклом не случилось никакой ссоры? Ничего такого, что заставило бы его смалодушничать и сбежать?

— Нет. Совершенно ничего. Он… я…

— Где вы собирались провести медовый месяц? — поинтересовался Грейс.

— На Мальдивах. Там райское место.

— Мы призвали на помощь сотню специальных констеблей, и, если в течение ночи Майкл не появится, они начнут досконально обыскивать те места, в которых его в последний раз видели. Однако я не хочу тратить ценное рабочее время полицейских лишь для того, чтобы выяснить, что Майкл загорает на Каймановых островах. Вы понимаете?

Эшли кивнула.

— Чего уж тут непонятного, — с горечью сказала она. — Вас больше всего заботят деньги, а вовсе не Майкл.

— Нет, — смягчив тон, сказал Грейс. — Дело не в деньгах. Я готов распорядиться о любых мерах, чего бы они ни стоили.

— Тогда распорядитесь прямо сейчас. — Она помолчала. — Я вас узнала, по статье в «Аргусе». Они пытались высмеять вас за то, что вы обращались к медиуму, верно?

— Да.

— А я во все это верю. Вы знаете кого-нибудь из них? Медиума, экстрасенса, который умеет отыскивать пропавших людей?

Грейс на мгновение задумался.

— У вас есть что-нибудь, принадлежащее Майклу?

Он сознавал, что Брэнсон сверлит его взглядом.

— Например?

— Часть одежды или украшение.

— Наверное, что-то найдется. Подождите пару минут.


— Ты в своем уме? — поинтересовался Брэнсон, когда они отъехали от дома Эшли.

Грейс, державший в руке медный браслет, который дала им Эшли, ответил:

— Это была твоя идея.

— Да, но я не думал, что ты обратишься к невесте.

— Ты хотел, чтобы мы сперли что-нибудь из его квартиры?

— Позаимствовали. Дружище, ну и опасную же жизнь ты ведешь. А что, если она все расскажет прессе?

— Ты попросил меня о помощи.

Брэнсон искоса взглянул на него:

— Так что ты о ней думаешь?

— Она знает больше, чем рассказала.

— То есть старается прикрыть его?

Грейс вертел в руках браслет.

— А что думаешь ты?

— Ну вот, опять ты отвечаешь вопросом на вопрос.

Грейс решил промолчать. Он вспоминал обстановку дома Эшли Харпер. Ее тревогу, ее ответы на вопросы.

Двадцать минут спустя они остановили машину на набережной Кемп-Тауна и вылезли из нее. Справа от себя Грейс различал Дворцовый причал с его белыми куполами и тусклыми фонарями. Вдоль набережной тянулись красивые, английского ампира фасады. «Ван-Аллен» был одним из немногих здесь современных многоквартирных домов.

Через несколько секунд после того, как они позвонили в квартиру 407, из панельки на бронированной входной двери послышался голос:

— Да?

— Марк Уоррен? — спросил Гленн Брэнсон.

— Да, кто это?

— Полиция. Можем мы поговорить с вами?

— Конечно. Поднимайтесь — пятый этаж.

Послышалось гудение, и Грейс толчком открыл дверь.

— Странное совпадение, — сказал он Брэнсону, войдя с ним в лифт. — Прошлой ночью я играл в этом доме в покер. Здесь живет Крис Кроук.

— Крис Кроук из дорожной полиции? Как это он разжился квартирой в таком доме?

— Женился на деньгах — вернее, развелся с ними.

Они поднялись на пятый этаж, покинули лифт, прошлись по синему ковру и остановились перед дверью с номером 407. Брэнсон нажал на кнопку звонка. Через несколько секунд дверь открыл мужчина лет тридцати, в белой рубашке, полосатых костюмных брюках и черных штиблетах с золотыми цепочками.

— Джентльмены, — произнес он. — Прошу вас, входите.

Грейс смотрел на него с ощущением смутного узнавания. Он где-то уже видел этого человека, и совсем недавно. Но где?

Брэнсон предъявил, как положено, свое удостоверение, однако Марк Уоррен заглядывать в него не стал. Через маленькую прихожую полицейские прошли за ним в собственно квартиру с двумя составленными под прямым углом красными софами и длинным черным лакированным столом.

По своему минималистскому стилю жилище Уоррена, отметил Грейс, походило на дом Эшли Харпер, правда в эту квартиру денег было вбухано намного больше. По стенам ее висели стильные абстрактные картины, из выходящего на море эркерного окна открывался превосходный вид на Дворцовый причал.

— Могу я предложить вам выпить? — спросил Марк Уоррен.

Грейс внимательно изучал его. Этот человек словно излучал беспокойство. Тревогу. Да оно и не удивительно, если учесть, через что ему пришлось пройти. Одна из серьезнейших проблем человека, уцелевшего после какой-либо катастрофы, состоит в том, чтобы справиться с чувством вины.

— Нет, спасибо, — ответил Брэнсон.

— Есть какие-нибудь новости о Майкле?

Грейс рассказал ему об их поездке по пабам и об исчезнувшем гробе.

— Поверить не могу, чтобы они могли проделать что-нибудь вроде кражи гроба, — сказал Марк.

— Но кому же об этом знать, как не вам, — ответил Грейс. — Разве в обязанности шафера не входит организация мальчишника?

— Да, я читал об этом в Интернете, — согласился Марк.

Грейс нахмурился:

— То есть вы к их планам отношения не имели? Никакого?

Голос Марка, когда он взялся отвечать на этот вопрос, звучал неуверенно:

— Я… Нет, я не то хотел сказать. Я к тому, что, ну, знаете, мы — Люк — хотели ему стриптизерш подослать, но это такой вчерашний день, нам требовалось что-нибудь пооригинальнее.

— Чтобы отплатить Майклу Харрисону за все его розыгрыши?

Майкл, явно волнуясь, сказал:

— Да, это мы обсуждали.

— Однако о гробе разговоров не было? — спросил Рой Грейс.

— Совершенно никаких.

— Вам хочется уверить меня в том, что вы, шафер Майкла, ничего не знали о планах, касающихся его мальчишника? В это я, мистер Уоррен, поверить не могу.

И он тут же уловил в голосе собеседника вспышку гнева.

— Вы обвиняете меня во лжи, так что ли? Мне придется поговорить с моим адвокатом.

— Для вас это важнее, чем обнаружение вашего делового партнера? — осведомился Грейс. — Он ведь собирался завтра венчаться. А вы его шафер.

Вглядываясь в лицо Марка Уоррена, Грейс вдруг вспомнил, где видел его раньше.

— Какая у вас машина, мистер Уоррен? — спросил он.

— БМВ-Х5, — ответил Уоррен.

— Та, у которой привод на четыре колеса?

— Да, та самая.

Грейс кивнул, но ничего не сказал.


Когда они вошли в лифт, Брэнсон спросил:

— Что это за история с машиной?

Грейс нажал на нижнюю кнопку, помеченную буквой «Г».

Брэнсон наблюдал за ним.

— Если хочешь попасть на первый этаж, лучше нажать на «П», обычно это так делается.

Грейс молчал. Спустя несколько секунд они вышли в подземный гараж, миновали «феррари», «ягуар» и спортивную «мазду». Затем Грейс остановился перед серебристо поблескивающим внедорожником БМВ-Х5.

— Клевые тут машины, — сказал Брэнсон. — Вот только места сзади у них маловато. У «рейндж-ровера» куда больше.

Грейс осмотрел колеса, потом опустился на колени, заглянул под дверной порожек.

— Когда я прошлой ночью играл здесь в карты, — сказал он, — а после, примерно в четверть второго ночи, шел к своей машине, сюда въезжал вот этот самый БМВ, весь заляпанный грязью.

— Ты уверен, что видел именно эту машину?

Грейс постучал себя пальцем в висок:

— Номерной знак.

— Ну да, у тебя же фотографическая память… И какова твоя версия?

— А твоя?

— Пропавший гроб. Лес. Машина в грязи. Шафер, который хочет поговорить со своим адвокатом. Банковский счет на Каймановых островах. Все это дурно пахнет.

— Оно не пахнет. Оно смердит.

— Так что дальше? Вызываем Марка Уоррена на допрос?

Грейс покачал головой.

— Он умен. А нам следует быть еще умнее. — Он извлек из кармана медный браслет. — Дальше займемся вот этим.


Когда Брэнсон вывез Грейса с Кемп-роуд и покатил по дороге, идущей поверх утесов к Писхэйвену, часы на приборной доске машины показывали 19:30.

— Следующий поворот налево, — сказал Грейс.

Они остановились у маленького, обшарпанного бунгало.

Поднявшись на крошечное крылечко с висевшими снаружи ветряными колокольцами, они позвонили. Спустя несколько секунд дверь отворил маленький, жилистый мужчина лет семидесяти, если не больше, с козлиной бородкой и длинными, собранными в хвостик седыми волосами. Он экспансивно поздоровался с гостями, держа руку Грейса и глядя на него с такой радостью, точно встретил давно пропавшего друга.

— Суперинтендент Грейс! Рад снова увидеть вас!

— И я вас, друг мой. А это детектив-сержант Брэнсон. Гленн, это Гарри Фрейм.

Гарри Фрейм, пожав руку Брэнсону с силой, которая не вязалась с возрастом и размерами старика, уставился на него проницательными зелеными глазами.

— Как приятно познакомиться с вами. Входите, входите.

Они прошли за ним через узкую, декорированную в морском стиле прихожую и оказались в гостиной. У окна стоял круглый дубовый стол и четыре стула, на два из которых их и усадили.

— Чаю, джентльмены?

— Спасибо, — сказал Грейс.

Гарри Фрейм поспешил прочь из гостиной, и через несколько минут туда вошла румяная, седая женщина с подносом, на котором стояли три кружки с чаем и тарелка печенья.

Следом появился ее муж с картой в руках.

— Итак, джентльмены, — сказал он, усевшись напротив гостей, — у вас кто-то пропал?

— Майкл Харрисон, — ответил Грейс.

— Молодой человек, об исчезновении которого писали в «Аргусе»? Ужасная история с этой автокатастрофой. Все они были слишком молоды, чтобы их отзывать.

— Отзывать? — удивился Брэнсон.

— Очевидно, они понадобились духам.

Брэнсон бросил на Грейса взгляд, который суперинтендент напрочь проигнорировал. Фрейм расстелил на столе изданную картографическим управлением карту Восточного Суссекса.

Грейс вытащил из кармана медный браслет.

Фрейм принял браслет, сжал его пальцами, закрыл глаза. Оба полицейских смотрели, как он начинает легонько кивать. Затем старик резко открыл глаза и уставился на Грейса с Брэнсоном так, словно удивился, обнаружив, что они все еще здесь. Он придвинулся поближе к карте и вытащил из кармана бечевку с привязанным к ней маленьким свинцовым грузом.

— Посмотрим, что нам удастся найти, — сказал он.

Грейс отхлебнул чая. Брэнсон тоже.

— Итак… — Опершись локтями о стол, Гарри Фрейм закрыл, словно молясь, лицо ладонями и начал что-то бормотать.

Грейс избегал взгляда Брэнсона.

— Яруммм, — сказал сам себе Фрейм. — Ярумммм. Брнннн.

Тут он вдруг выпрямился, держа указательным и большим пальцами бечевку и раскачивая, точно маятник, свинцовый грузик. Сосредоточенно сжав губы, Фрейм заставил грузик описывать небольшие круги над картой.

— Экфилд? — говорил Фрейм. — Эшдаунский лес?

И он недоуменно взглянул на своих гостей.

— Мы совершенно уверены, что он где-то там, Гарри, — сказал Рой Грейс.

Однако Фрейм покачал головой:

— Нет. Простите, но маятник ничего не показывает. Я попробую другую карту, меньшего масштаба. Расширим поиск.

Глядя на новую карту, которая изображала весь Восточный и Западный Суссекс, Грейс увидел, как маятник описал крутую дугу над Брайтоном.

— Вот тут он и есть, — пробормотал Фрейм.

— В Брайтоне? Не думаю, — отозвался Грейс.

Фрейм принес крупномасштабную карту Брайтона и принялся раскачивать маятник над ней. Спустя несколько мгновений маятник начал описывать круги над Кемп-Тауном.

— Да, — сказал он. — Вот тут он и есть.

Теперь уж Грейс взглянул на Брэнсона.

— Вы ошибаетесь, Гарри, — сказал он.

— Нет, Рой, не думаю. Нужный вам человек именно здесь.

Грейс покачал головой:

— Мы приехали к вам прямиком из Кемп-Тауна, разговаривали там с деловым партнером Майкла.

Фрейм взял со стола браслет:

— Это браслет Харрисона?

— Да.

— В таком случае там вы его и найдете. Мой маятник не ошибается никогда.

— Черт знает что, — сказал Брэнсон Грейсу, когда они отъезжали от дома Гарри Фрейма.

Грейс, ушедший в свои мысли, некоторое время молчал. За последний час сквозь пелену серых туч, низко нависших над морем, начали пробиваться узкие лучи вечернего солнца.

— Предположим на миг, что он прав. Во всех других делах он оказывался прав.

— Так что мы будем делать, мудрый старик?

— Что ж, сейчас около… — Грейс взглянул на свои часы, — девяти вечера, пятница. Не понимаю, чем мы можем заняться — разве что отправиться в Эшдаунский лес с фонарями и лопатами. Если Майкл Харрисон разыгрывает всем шуткам шутку, завтра наступит момент истины.


Когда зазвонил телефон, облаченная в белый махровый халат Эшли сидела, ссутулясь, на кровати и смотрела телевизор. Неожиданный звонок заставил ее выпрямиться.

Она заговорила нервно, почти бездыханно:

— Да, алло?

— Эшли? Я тебя не разбудила, милая?

Эшли схватила пульт, заглушила телевизор. Звонила Джилл Харрисон, мать Майкла.

— Вовсе нет. Да я и спать-то не могу.

— Я хочу, чтобы ты подумала еще раз, Эшли. Я действительно считаю, что тебе стоит отменить завтрашний прием.

Эшли глубоко вздохнула.

— Джилл, мы уже обсуждали все это — вчера и сегодня. Отменять все оплаченное теперь уже поздно; люди съезжаются со всех концов света — как мой канадский дядюшка.

— Очень приятный человек, — сказала Джилл.

— Мы с ним обожаем друг друга, — сказала Эшли. — Он взял отпуск на целую неделю, чтобы поприсутствовать в понедельник на репетиции свадьбы.

— Где он остановился?

— В Лондоне. Конечно, я все ему рассказала, но он ответил, что все равно приедет, чтобы поддержать меня. Моих канадских подруг, они собирались приехать вчетвером, я остановить успела, есть еще лондонские друзья, которые не приедут наверняка. Беда в том, что Майкл наприглашал друзей и коллег со всей Англии. Я постаралась связаться, с кем могла, но мы должны по крайней мере позаботиться о тех, кто все-таки приедет. И я все еще думаю, что Майкл может появиться.

— Я так не думаю, милая. Теперь уже нет.

Эшли заплакала.

— Ох, Джилл, я так стараюсь держаться, но мне это не по силам. Я просто… я все время молюсь, чтобы Майкл вернулся. Каждый раз, как звонит телефон, я думаю, что это Майкл.

— Майкл хороший мальчик, — ответила Джилл. — Он никогда не был жестоким, — а это слишком жестоко.

Наступило долгое молчание. Наконец Эшли нарушила его:

— У вас все в порядке?

— Если не считать того, что я больна от тревоги за Майкла, — да, все в порядке. Кэрли приехала пару часов назад.

— Надо зайти поздороваться с ней. — Эшли немного помолчала. — Вы понимаете, что я имею в виду: столько людей съедется из самых разных мест. Мы просто обязаны встретить их в церкви. И потом, представьте себе: нас там не будет, и вдруг появится Майкл.

— Он поймет, если ты все отменишь из уважения к погибшим мальчикам.

— Пожалуйста, Джилл, пожалуйста, давайте пойдем в церковь и посмотрим.

— Постарайся поспать, милая. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответила Эшли.

Она положила трубку, потом, словно зарядившись новой энергией, перекатилась по кровати. Халат распахнулся, обнажив великолепную грудь. Эшли уставилась сверху вниз на лежащего рядом с ней Марка Уоррена.

— Глупая корова, ну ни о чем не догадывается. — Губы Эшли раздвинулись в улыбке, все лицо осветилось радостью.

Она обняла Марка за шею и страстно поцеловала, сначала в рот, а потом ее губы медленно и неотвратимо поползли по его телу вниз.

6

Свой собственный уик-энд Грейс начал с утренней десятикилометровой пробежки по Брайтонскому берегу.

Было время отлива, пара рыбаков искала на морском дне наживку. Грейс, ощущая на губах вкус соли, миновал обгорелый скелет Западного причала и сбежал по пандусу к самому берегу, на котором стояли лодки местных рыбаков, вытащенные достаточно далеко, чтобы до них не добрался и самый высокий прилив. Он пробежал мимо еще не открывшихся кафе, аттракционов, художественных галерей, под балочными фермами Дворцового причала — здесь семнадцать лет назад они с Сэнди обменялись первыми поцелуями.

Мозг его вновь обратился к работе, к горе документов, которая, казалось, только и знала, что расти. Суд над Хоссейном. Старое дело. Исчезновение Майкла Харрисона.

Он достиг идущей высоко над пристанями для яхт прогулочной тропы под обрывами и пробежал еще три километра. Затем, ощущая жжение в легких, развернулся и побежал домой.

В 9:30, приняв душ и позавтракав омлетом с жареными томатами, Грейс с удовольствием, неторопливо пролистал «Дейли мейл». Потом направился в глубину дома — в свой кабинет.

Несколько часов спустя Грейс медленно въехал на крутой холм и миновал церковь Всех Святых в деревне Патчэм, в которой сегодня в два — ровно через сорок пять минут — должно было состояться всем известное венчание. Пока он сидел в своем «альфа-ромео» на травяном клине напротив простой, серого камня церкви, дождь сменился моросью.

Минут через десять появился серебристый БМВ Марка Уоррена. Марк торопливо прошел по дорожке, ведущей к церкви, и скрылся внутри.

Затем подъехало такси, из которого вылез, держа в руке серый цилиндр, высокий, аристократического обличья мужчина в длиннополом сюртуке, светлых брюках и с красной гвоздикой в петлице. Мужчина захлопнул заднюю дверцу машины и тоже направился к церкви. Затем показался серебристый спортивный «ауди». Открылась водительская дверца, появилась Эшли — в белом венчальном платье, с высокой прической и маленьким зонтом в руках. Из пассажирской дверцы вылезла пожилая женщина в синем платье с белой лентой по краю подола и тщательно уложенными седыми волосами. Прижавшись друг к дружке под зонтом, эта пара тоже заспешила по дорожке к церкви.

Без пяти два через маленькое кладбище к церкви проследовал викарий. Грейс покинул машину, пересек дорогу и тоже вошел в церковь. Внутри все было убрано цветами.

В проходе и нефе стояло десятка два безмолвных людей. Грейс отыскал взглядом нужную ему группу, кивком поздоровался с Эшли, белой как полотно, сжимавшей руку высокого, красивого мужчины в сюртуке, надо полагать, ее отца. По другую сторону от Эшли стояла женщина, которая прибыла вместе с ней на машине.

Эшли, запинаясь, нарушила молчание, представив Грейса сначала смутившейся матери Майкла, а затем мужчине, который оказался дядюшкой невесты.

Дядюшка тепло пожал Грейсу руку, представился — Бредли Каннингем — и, глядя Грейсу прямо в глаза, сказал:

— Рад познакомиться с вами, детектив-суперинтендент.

Отметив его североамериканский выговор, Грейс спросил:

— Вы из каких же мест в Штатах будете?

Мужчина нахмурился:

— Вообще-то я из Канады, Онтарио.

— Прошу прощения.

— Ну что вы. Это общая для вас, англичан, ошибка.

Грейс улыбнулся, окинул одобрительным взглядом его наряд:

— Приятно видеть человека, одевшегося для венчания подобающим образом.

— На самом деле брюки меня просто с ума сводят, — признался Каннингем. — Я это дело взял напрокат, но, по-моему, штаны они мне выдали не те!

Затем лицо его помрачнело:

— Ужасная все-таки история, верно?

— Да, — сказал Грейс. — Ужасная.

Эшли прервала их беседу, представив Грейса викарию, низкорослому, бородатому мужчине с налитыми кровью глазами.

— Я говорил мисс Харпер, что нам следует все отменить, — сказал он. — Это просто смешно — подвергать кого-либо таким мучениям, и как быть с гостями? Какая нелепость.

— Он придет, — со слезой в голосе произнесла Эшли.

И она вопросительно взглянула на Грейса:

— Пожалуйста, скажите ему, что Майкл уже едет сюда.

Грейс взглянул на невесту, такую печальную и хрупкую, и едва удержался от того, чтобы протянуть к ней обе руки.

— Майкл Харрисон еще может появиться здесь, — сказал он.

В двадцать минут третьего викарий поднялся по ступенькам на кафедру проповедника и сказал:

— Невеста и мать жениха попросили меня известить вас, что венчание откладывается на неопределенный срок, зависящий от появления Майкла Харрисона. Никто из нас не знает, что с ним случилось, однако молитвы наши с ним, с его семьей и будущей новобрачной. Мисс Харпер и миссис Харрисон великодушно приглашают вас по крайней мере отведать угощения, столы накрыты в Королевском павильоне.

И викарий прочитал короткую, торопливую молитву. Затем кто-то открыл дверь церкви. Глядя на людей, в молчании покидавших ее, Грейс думал, что все это скорее похоже на похороны.


Час спустя обстановка, царившая в Зале королевы Марии Королевского павильона, праздничным весельем тоже не отличалась. Обременявший один из закусочных столов многоярусный свадебный торт выглядел почти нежеланным напоминанием о причине, по которой собрались здесь люди.

Грейс, приглашенный Эшли, запоздал, он обсуждал по телефону с Николлом и Мой увеличение состава их группы. В участке недавно появилась новая сотрудница, Эмма-Джейн Баутвуд, о которой Белла отозвалась очень хорошо. Грейс предложил немедленно подключить ее к работе.

Теперь, на приеме, он внимательно наблюдал за Эшли и Марком Уорреном. Сидевшая за столом Эшли старательно делала вид, что все идет, как надо.

— Он появится, — услышал ее голос Грейс. — У всего этого есть какая-то причина.

Помолчав, она продолжила:

— Как все странно. Разве день венчания не должен быть самым счастливым в жизни? — и Эшли расплакалась.

За другим столом Грейс заметил сидевших бок о бок мать Майкла и дядюшку Эшли. Некоторое время он задумчиво вглядывался в Бредли Каннингема. От этого занятия его оторвал Марк Уоррен — с белой гвоздикой в петлице и пустым бокалом из-под шампанского в руке.

— Детектив-шержант Грейс?

— Детектив-суперинтендент, — поправил его Грейс.

— П-проштите — не жнал, что ваш повышили.

— А меня и не повысили, мистер Уоррен.

Марк на мгновение отклонился назад, стараясь сфокусировать взгляд на Грейсе. Их разговор явно встревожил Эшли, Грейс видел, как она вглядывается в них через стол.

— Вы что, не можете оштавить эту юную леди в покое? Вы хоть предштавляете, что она шейчаш переживает?

— Именно поэтому я и здесь, — спокойно ответил Грейс.

— Вам шледует Майкла ишкать, а не торчать ждешь.

— Марк! — предупреждающе окликнула его Эшли.

По-прежнему сохраняя спокойствие, Грейс ответил:

— Моя группа делает все, что может.

— По-моему, ничего она не может. Вам ражве положено пить на шлужбе?

— Это минеральная вода.

Марк сощурился, вглядываясь в бокал Грейса.

Эшли, подойдя к ним, произнесла:

— Может, пройдешься по залу, Марк?

Грейс отметил звенящую в ее голосе нервную нотку. Что-то определенно шло не так, вот только он не мог понять что.

Марк Уоррен ткнул ему пальцем в грудь и заговорил громче:

— Жнаете, в чем ваша проблема? Вы не любите богатых людей и шлишком жаняты ловлей автомобилиштов. И ш чего вам волноватша иж-жа какого-то богатого олуха, который штал жертвой неудавшегоша рожигрыша, а?

Грейс заговорил негромко, почти шепотом:

— Я не служу в дорожной полиции, мистер Уоррен.

Уоррен придвинул лицо поближе к лицу Грейса:

— Ах, проштите, не догадалша. Так что вы говорите?

Грейс, по-прежнему тихо, сказал:

— Когда я учился в полицейском колледже, у нас однажды случилась инспекция. И я до блеска начистил пряжку моего поясного ремня. Наш командир приказал мне снять ремень, повернул его тыльной стороной и поднял повыше, чтобы всем было видно. Тыльную сторону я вообще чистить не стал. Это послужило мне уроком — в счет идет не то, что ты видишь.

— И что, шобштвенно, это должно жначить?

— Это уж вы сами подумайте, мистер Уоррен, когда в следующий раз будете мыть ваш БМВ.

Грейс повернулся и вышел из зала.


Усевшись в свою машину, Грейс вновь глубоко задумался. Мысли его обратились к Марку Уоррену, а после Уоррена — к полицейскому курсу психологии, который Грейс прослушал в Штатах, в учебном центре ФБР. Этот курс научил его и прислушиваться к интуиции, и читать язык жестов и телодвижений. И вот у Марка Уоррена с этим языком все обстояло из рук вон плохо. Он только что потерял четверых близких друзей. Его деловой партнер пропал, скорее всего, погиб. Он должен пребывать в шоке, в растерянности, чувствовать себя оглушенным. Но отнюдь не гневаться. Для гнева было еще слишком рано.

К тому же Грейс заметил, как отреагировал Уоррен на его слова о мытье машины. Слова эти явно затронули некий чувствительный нерв.

Он вытащил телефон, набрал номер. Поскольку был уже субботний вечер, Грейс думал, что попадет на автоответчик, но нет, ему ответил живой человеческий голос. Женский. Мягкий.

— Городской морг Брайтона, — произнес голос.

— Клео, это Рой Грейс.

— Рой. Как ты? — в роскошном по обыкновению голосе Клео Моури появилась шаловливая нотка.

— Спасибо, хорошо. Работаешь по субботам?

— Мертвые дней недели не различают.

— Как твои дела, Клео? Что-то голос у тебя грустный.

— Устала, вот и все.

— Те ребята, погибшие во вторник вечером в автомобильной катастрофе, все еще в морге?

— Да. Как и Джош Уолкер, тот, что умер в больнице.

— Мне нужно приехать взглянуть на них. Ничего?

— Да они вроде никуда не собираются.

Мрачноватый юмор Клео всегда нравился Грейсу.

— Буду у тебя примерно через десять минут, — сказал он. Подъехав к моргу, Грейс поставил «альфа-ромео» за синей спортивной «эм-джи», принадлежавшей, решил он, Клео, торопливо прошел под дождем к длинному одноэтажному зданию и нажал на кнопку дверного звонка.

Миг спустя Клео Моури открыла дверь и улыбнулась ему. Привлекательная молодая женщина лет тридцати, с длинными светлыми волосами. На ней был надет зеленый халат хирурга, прочный, зеленый же фартук и резиновые сапоги.

— Чашку чая, Рой?

Яркие синие глаза Клео не отпускали глаз Грейса на долю секунды дольше, чем того требовал вопрос.

— С большим удовольствием. Джо еще не появился?

Грейс попросил приехать сюда и Джо Тиндалла, эксперта по исследованию мест преступления.

— Пока нет. Хочешь, подождем его здесь.

— Да, давай так и сделаем.

Клео щелкнула выключателем чайника и ушла в раздевалку. Вернулась она оттуда с еще одним зеленым халатом, голубыми бахилами, хирургической маской и белыми латексными перчатками — и вручила все это ему.

Пока Грейс натягивал халат и бахилы, Клео заварила ему в чашке чай и открыла жестянку с печеньем. Грейс взял одно.

— Так ты здесь в одиночку всю неделю крутишься? Тебя это не угнетает? Поговорить-то совсем не с кем.

— Я все время занята, — ответила она. — За неделю поступило десять трупов.

Грейс через голову натянул маску, пристроил ее под подбородком.

— Родные четверых погибших здесь побывали?

Она кивнула:

— А пропавший, жених, так и не объявился?

— Нет, — ответил Грейс.

— Ты хочешь выяснить по поводу этих четверых что-то конкретное?

— Когда появится Джо, я хочу начать с их ногтей.


Грейс шел за Клео к главной анатомической, за ними шагал, натягивая перчатки, Джо Тиндалл.

У холодильника, на двери которого стояла цифра 4, Клео остановилась и открыла его. Внутри обнаружились четыре полки на роликах, одна над другой. Клео подкатила поближе подъемник, покрутила ручку, поднимая повыше рабочую поверхность, вытянула на нее верхнюю полку и закрыла дверь. Потом оттянула простыню — под ней лежал мужчина, чье тело и белое как воск лицо были покрыты ссадинами и рваными ранами. На привязанной к большому пальцу бирке значилось: РОБЕРТ ХАЛИГАН.

Грейс первым делом взглянул на руки молодого человека. Руки были большими, с загрубевшей, очень грязной кожей.

— Вся их одежда здесь?

— Да.

— Хорошо.

Грейс попросил Тиндалла взять соскоб из-под ногтей трупа. Тиндалл достал из шкафчика острый инструмент, взял у Клео пакетик, тщательно соскреб в него грязь из-под каждого ногтя Халигана, пометил пакетик и запечатал его.

Руки следующего трупа — Люка Гиринга — были сильно изуродованы, но с довольно чистыми ногтями. Не было грязи и на руках Джоша Уолкера. Зато ее было достаточно на ладонях Питера Уоринга. Тиндалл взял соскобы из-под его ногтей и поместил их в другой пакетик.

Затем он и Грейс тщательно изучили одежду погибших. Ко всем четырем парам полуботинок пристала земля, следы ее в изобилии имелись и на одежде Роберта Халигана и Питера Уоринга. Тиндалл разложил ее по разным пакетам.

— Неприятно просить тебя об этом, Джо, — сказал Грейс, — но мне действительно очень нужно, чтобы ты вернулся в лабораторию и сразу начал работать с этими образцами. Постарайся выяснить, из какой части Суссекса происходит земля.

— Ну, отлично! Ты хочешь, чтобы я выкинул билеты на концерт «Ю-Ту», а они мне, между прочим, обошлись в пятьдесят фунтов каждый, да еще и женщину, с которой у меня назначено свидание, подвел?

— Речь, возможно, идет о жизни человека.

Тиндалл, ничего не ответив, сердито утопал в раздевалку. Уходя, он сказал:

— Чертовски приятного тебе вечера, Рой.

Через несколько минут Клео проводила Грейса к выходу. И, почти уж шагнув под дождь, он вдруг повернулся к ней:

— Когда ты сегодня заканчиваешь?

— Если повезет, через час с небольшим.

Грейс смотрел на нее и думал, что выглядит она и вправду совершенно прелестно. Он перевел взгляд на ее руки — кольца на них не было, хотя, возможно, она просто снимает его на работе.

— Я просто подумал, ты… у тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

Глаза Клео вспыхнули.

— Вообще-то есть — у меня назначена одна встреча, а потом мы пойдем в кино, — ответила она. И добавила: — С подругой — со старинной подругой.

Вся обычная самоуверенность покинула Грейса:

— Я не знаю, замужем ты или… или у тебя есть друг… я…

— Ни того, ни другого, — ответила она, не спуская с него выжидательного взгляда.

— Может быть, ты была бы не против сходить со мной куда- нибудь выпить немного, когда у тебя будет время?

Не сводя с него взгляда, Клео медленно раздвинула губы в широкой улыбке и ответила:

— С великим удовольствием.

Грейс вышел из морга и зашагал по бетону к своей машине.


— Ты идиот, — объявила Эшли Марку, неуклюже развалившемуся рядом с ней на заднем сиденье лимузина. — Какого черта ты наскакивал на этого копа?

Марк повернулся к ней, сощурился:

— Хотел шбить его шо шледа.

В окне Эшли увидела приближающееся здание — «Ван-Аллен». Времени было половина шестого.

— И как же ты собирался сбить его со следа?

— А вот он подумает, что я не штал бы грубить, ешли бы у меня было что шкрывать, правильно?

Щелкнуло переговорное устройство, водитель спросил:

— К парадному входу?

— Годитша, — ответил Марк и повернулся к Эшли: — Не хочешь жайти выпить?

— Не знаю, чего я хочу. Я там убить тебя могу.

— Какой же это был глупый фарс!

— Фарс был талантливый, пока ты его чуть не испортил.

Марк вывалился из машины, едва не рухнув на тротуар. Эшли отпустила машину, помогла Марку доплестись до входа в здание. Через несколько минут они уже входили в его квартиру.

— Я не смогу остаться, Марк, — сказала Эшли.

Он начал цепляться за ее белое кружевное платье.

Эшли вывернулась:

— Давай выпьем кофе, и ты расскажешь мне, что, собственно, имел в виду детектив, говоря о мытье БМВ.

— Да я понятия не имею. — Марк взглянул Эшли в глаза и поцеловал ее в губы.

Она неохотно ответила на поцелуй и оттолкнула Марка.

— Я не смогу остаться. Мне нужно заехать к матери Майкла, сыграть роль горюющей невесты — или уж не знаю, что мне там придется разыгрывать. Господи, ну и денек.

Марк плюхнулся на софу:

— А ты меня любишь?

Эшли в отчаянии покачала головой:

— Да, люблю. Почему, я сейчас и представить себе не могу.

Он встал, оттолкнувшись от софы, приблизился, пошатываясь, к Эшли, обнял ее.

— Жнаешь, ешли бы не каташтрофа, ты бы шейчаш была уже мишиш Майкл Харришон. — Он заглянул ей в глаза. — И легла бы ш ним ночью в поштель, ведь так?

— По-моему, это именно то, чего ожидают от жен в свадебную ночь.

— И как бы ты шебя чувштвовала?

Взяв лицо Марка в ладони, Эшли ответила:

— Я бы представляла, что рядом со мной ты.

Он жадно поцеловал ее.

— Мы так хорошо все спланировали, — сказала она.

— У наш был план А. Теперь будет план Б. Что тут плохого?

— Во-первых, то, что ты напился. Во-вторых, мне уже не быть миссис Майкл Харрисон. А это означает, что его половина «Дабл-Эм пропертиз» мне не достанется.

— Вообще-то, ему принадлежат две трети, — сказал Марк. — Жато они доштанутша мне, такое у наш было шоглашение.

— Это если он мертв.

— Почему ты так говоришь? Ешли?

— Ты воздушное отверстие надежно заделал?

Марк, поежившись, ответил:

— Да.

Эшли пристально вглядывалась в него:

— Ты уверен?

— Там крышка на винтах. Я вытащил трубку и шверху еще тонну жемли навалил. Ешли бы он был жив, он ш нами швяжалша бы, так?

Она обняла Марка, прижалась губами к его уху:

— Если ты меня любишь, ты должен всегда говорить мне правду, правильно?

После недолгого молчания Марк произнес:

— Ешть одна штука, которая меня бешпокоит…

— Говори.

— Ты ведь жнаешь, у наш ш Майклом было по «Палму», чтобы принимать электронную почту вне офиша. Ну вот, мы штаралиш не копировать на его «Палм» никакую почту нащет мальчишника, но я думаю, что мог чего-нибудь напутать. А «Палм» был при нем.

Эшли отпрянула от Марка, глаза ее стали острыми, как иглы.

— Ты хочешь сказать, что «Палм» до сих пор с ним? В могиле?

Марк пожал плечами:

— В офише я его не нашел — и в его квартире тоже.

— Ушам своим не верю. Ты должен забрать его. И действовать надо быстро. Как прошлой ночью, Марк.


Направляясь к штаб-квартире Департамента уголовного розыска, Грейс позвонил Гленну Брэнсону.

— Хотел спросить, ты проверял банковский счет Майкла Харрисона, его кредитные карточки?

— Поставил их на постоянное отслеживание. Со вторника, со второй половины дня, никаких изменений. То же с его мобильником. У тебя что-нибудь новое есть?

— Там полетал вертолет, ничего не обнаружил. Николлу и Мой придется проработать весь уик-энд. Пусть отправят фотографию Майкла во все газеты и пусть соберут все, что отсняли в интересующей нас зоне камеры служб безопасности. Нам предстоит решить, затеваем мы полномасштабный поиск или нет. И мне все больше не нравится его партнер, Марк Уоррен. Он что-то знает, но молчит. Нужно проверить его прошлое.

— Мои люди уже занимаются этим.

— Хорошо. Думаю, нам следует также приглядеться к их компании. Выяснить, какой у них там договор страхования.

— И этим тоже уже занимаются. Кроме того, я начал проверку принадлежащей им компании на Каймановых островах. Что ты думаешь об Эшли?

— Пока не понял, — ответил Грейс. — Как-то странно все выглядит. Тебе двадцать семь лет, ты выходишь замуж, а родственник к тебе на свадьбу приезжает только один.

— Может, она сирота. Надо будет проверить и ее.

— Я съезжу поговорю с матерью Майкла, — сказал Грейс. — Должна же она что-то знать о своей будущей невестке.


В начале восьмого — дождь уже прекратился — Грейс в сопровождении одетой в форму женщины-полицейского прошел от своей машины к двери дома Джиллиан Харрисон и нажал на кнопку звонка. Миг спустя дверь отворилась, и Джилл Харрисон — босая, заплаканная, пропахшая сигаретным дымом — с испугом уставилась на Грейса.

Он показал ей свое удостоверение.

— Миссис Харрисон? Я детектив-суперинтендент Грейс.

— Да, я помню, вы были сегодня на приеме.

— Это Линда Бакли, офицер по связи с семьями пострадавших. Могу я переговорить с вами?

— Вы нашли его? Нашли моего сына?

Он покачал головой:

— Боюсь, что нет, извините.

Помолчав с секунду, она сказала:

— Хотите зайти?

— Спасибо.

Он прошел за ней в маленькую гостиную, уселся в кресло, на которое указала Джилл.

— Не хотите чего-нибудь выпить? Бокал вина? Кофе?

— Стакан воды меня бы устроил, — ответил он.

— Мне ничего, — сказала Бакли.

Миссис Харрисон вышла из комнаты, Грейс огляделся. На стене висела копия картины «Воз сена» и большая, в рамке фотография Майкла, обнимающего за плечи Эшли Харпер.

Джилл Харрисон вернулась со стаканом воды для Грейса и опустилась напротив него на диван.

— Я очень сожалею о сегодняшнем дне, миссис Харрисон. Думаю, для вас он был крайне тяжелым, — сказал Грейс.

В комнату вошла молодая женщина — загорелая, немного носатая, с непокорными светлыми волосами.

— Это Кэрли, моя дочь. Кэрли, это детектив-суперинтендент Грейс и Линда Бакли, — сказала Джилл Харрисон. — Кэрли прилетела из Австралии, на свадьбу.

— Я видел вас на приеме, но не имел случая поговорить, — сказал Грейс, вставая и пожимая руку девушке.

— Рада познакомиться с вами, Кэрли, — сказала Бакли.

Девушка присела на диван рядом с матерью.

— Я хотела полностью отменить и венчание, и прием, — сказала Джилл Харрисон. — Но Эшли так настаивала.

— Глупая сука, — сказала Кэрли.

— Кэрли! — воскликнула ее мать.

— Извините, — сказала Кэрли. — Все считают ее такой милашкой. А по-моему, она расчетливая сучка.

И девушка, повернувшись к Грейсу, прибавила:

— Вот вы бы настаивали, чтобы свадьба состоялась?

Грейс тщательно обдумал свой ответ:

— Не знаю. Думаю, она оказалась в безвыходном положении. А вы, похоже, не любите Эшли?

— Нет, не люблю.

— Почему?

— Я считаю ее очень хорошей девушкой, — вмешалась в разговор Джилл Харрисон. — Она умна — с ней есть о чем поговорить. И она была ко мне очень добра.

— Да дерьмо, мам! Тебе просто до смерти хочется иметь внуков. А Эшли холоднее льда и вертит людьми, как хочет.

Грейс бесстрастно спросил:

— Что создало у вас такое впечатление?

— Не слушайте вы ее, — попросила Джилл. — Она устала.

— Чушь! — отозвалась Кэрли. — Эта Эшли просто-напросто охотится за деньгами.

— Насколько хорошо вы обе ее знаете? — спросил Грейс.

— Я с ней встречалась один раз — и то мне много показалось, — ответила Кэрли.

— А с родными ее вы знакомы?

— У бедняжки нет родных — только милейший канадский дядюшка, — ответила Джилл. — Родители погибли во время отпуска в автомобильной катастрофе в Шотландии, когда Эшли было три года. Ее растили приемные родители, очень жестокие люди. Сначала в Лондоне, потом они перебрались в Австралию. Когда ей исполнилось шестнадцать, она бросила их и уехала в Канаду, в Торонто, там ее приютили дядя и тетя. Тетя, насколько я знаю, недавно умерла. Бредли и его жена были единственными людьми, которые относились к ней по-доброму. Ей пришлось пробиваться в жизни самостоятельно.

— Тьфу! — откликнулась Кэрли. — Когда я с ней познакомилась, она сразу показалась мне ненастоящей. А после сегодняшнего кажется настоящей еще меньше. Я не могу ничего объяснить, но брата она не любит.

Через несколько минут после того, как Грейс покинул дом Харрисонов, он решил изменить статус дела об исчезновении Майкла — теперь оно должно будет проходить по разряду серьезных преступлений.


Марк добрался до садово-огородного магазина Ньюхейвена, портового города в шестнадцати километрах от его дома, незадолго до восьми, времени закрытия. Быстро пробежавшись вдоль полок, он купил лопату, отвертку, молоток, стамеску, фонарик, резиновые садовые перчатки и резиновые же сапоги.

Пытаясь протрезветь, Марк проглотил три чашки крепкого кофе. Он понимал, что следовало бы что-нибудь съесть, но желудок словно узлом завязало. Эшли рассердилась на него — он никогда еще не видел ее такой сердитой, и это его напугало.

Марк ехал к Эшдаунскому лесу. На шоссе опускался туман, ветровое стекло покрыла тонкая пленка влаги. Кусты на опушке леса показались Марку знакомыми, и он сбавил скорость.

Несколько мгновений спустя под колесами машины загромыхала первая металлическая решетка, защищающая лес от скота, следом вторая, Марк прибавил ходу, и машина заколыхалась по глубоким колеям. Повернув направо, Марк добрался до поляны.

К его облегчению, лист гофрированного железа так и лежал на месте, под ветками, которые Марк набросал поверх него.

Он выключил двигатель, оставив фары светить в полную силу. Потом натянул сапоги, взял фонарик и вылез из машины.

Наступило мгновение совершенной тишины. Затем в подлеске послышался легкий шорох, заставивший Марка обернуться и в испуге пошарить лучом фонаря по деревьям. Затаив дыхание, Марк услышал дребезжание — как будто монета болталась в жестяной банке, — и крупный фазан, кренясь, полетел между деревьями.

Еле живой от страха, Марк повел лучом справа налево, потом открыл багажник машины, вытащил резиновые перчатки и перенес купленные им инструменты к краю могилы. Там он постоял, глядя на металлический лист, вслушиваясь.

Марк ухватил гофрированный лист за край, оттянул его в сторону. Могила показалась ему темной расщелиной. Сжимая фонарик, он застыл на месте, набираясь храбрости, необходимой, чтобы шагнуть вперед. Потом медленно подобрался к самому краю, направил луч вниз.

— Прости, партнер, — прошептал он. — Я…

Сказать, в сущности, было нечего. Марк вернулся к машине, выключил фары. Не стоило оповещать кого бы то ни было о своем присутствии здесь — вдруг и в этот час кто-нибудь бродит по лесу, никогда же заранее не знаешь.

Потребовался почти час тяжелой работы, чтобы лопата ударилась наконец о деревянную крышку гроба. Марк продолжал соскребать землю, пока крышка не стала видна целиком — вместе с медными винтами по четырем ее углам.

Марк положил лопату на землю, взял отвертку и принялся за винты. Затем наступил момент, о котором он толком не подумал: гроб плотно входил в яму, стоять в ней можно было только на крышке — и как же тогда ее снять?

Марк выбрался из ямы, лег, все еще держа в руке отвертку, на землю, подполз к самому краю могилы, потянулся вниз.

Он негромко позвал:

— Майкл?

Потом громче:

— Майкл?

Он постучал ручкой отвертки по крышке, зная, впрочем, что если бы Майкл был жив — и в сознании, — то услышал бы, как лопата скребла по крышке.

Если бы он был жив. Большое «если». Прошло уже четыре дня, воздуха у Майкла не было никакого. Марк взял фонарик в зубы. Он должен это сделать. Должен забрать «Палм» Майкла. Потому что рано или поздно кто-нибудь да найдет эту могилу, вскроет гроб и обнаружит труп Майкла и «Палм» со всей его электронной почтой. И этот коп, детектив-суперинтендент Грейвс или как его там, прочтет письмо, которое Марк послал Майклу в понедельник, письмо, в котором говорилось, что они припасли для Майкла нечто замечательное, и содержались кое-какие намеки.

Марк втиснул конец отвертки под крышку, приподнял ее на несколько сантиметров, чтобы можно было ухватиться пальцами за край. Придерживая ее левой рукой, он положил отвертку на землю сбоку от себя и оттянул тяжелую крышку, насколько смог высоко, приметив краем глаза глубокую борозду, процарапанную на ней изнутри.

Замерцала черная вода, на поверхности которой плавали размокшие остатки журнала.

Марк вскрикнул, фонарик вывалился у него изо рта.

В гробу никого не было.


Марк поднялся на колени, отполз от могилы, повернулся, описав полный круг. Может быть, Майкл где-то рядом, наблюдает за ним, готовый нанести удар?

Он встал, добежал до машины, залез в нее, захлопнул дверцу. Потом ударил по кнопке, запирающей все дверцы сразу, включил зажигание, фары. И, нажав на педаль акселератора, заставил машину описать широкую дугу, чтобы осветить окружавшие поляну деревья. Так он сделал один круг, второй, третий.

О господи. Что за чертовщина тут произошла?

«Палма» у него так и нет. Надо вернуться, все проверить.

Как удалось Майклу выбраться? Если, конечно, он вообще там был. Но если не был, почему он не появился на венчании?

Он подъехал к самому краю могилы, открыл дверцу, выскочил из машины и распростерся на земле лицом вниз. Опустил руки в холодную воду. Ладони уткнулись в мягкое, атласное дно гроба, потом одна из них нашарила что-то маленькое, круглое. Колпачок от бутылки виски. Марк обшарил гроб от края до края. Однако больше в гробу ничего не было.

Он встал, накрыл гроб крышкой, вернул на место лист железа, небрежно набросал поверх него траву. Потом вернулся в машину и поехал назад по проселку, пробиваясь сквозь рытвины и лужи. Наконец колеса БМВ прогромыхали по двум решеткам, и Марк выбрался на шоссе.

На пути в Брайтон он отчасти успокоился, в голове немного прояснилось: он говорил себе, что раз трупа нет, нет и никаких улик, говорящих против него, Марка.

Конечно, это было делом рук Майкла. Его почерк. Неужели он все это подстроил? Майкл был умен. Может, он узнал про него и Эшли? И это было частью его мести?

Марк вспомнил тот день, когда Эшли впервые появилась у них в офисе, прочитав в «Аргусе» объявление о том, что им нужна секретарша. Она была такой изящной, такой красивой. Ему она понравилась так, как никто еще не нравился. Между ними сразу установилась какая-то связь, а Майкл, похоже, этого не заметил. К концу второй недели ее работы она и Марк уже спали друг с другом, но Майкл об этом ничего не знал. А потом, после двух месяцев их тайных отношений, она сказала Марку, что Майкл пригласил ее пообедать. Как ей поступить?

Марк тогда был взбешен, но Эшли этого не показал. С самого первого дня знакомства с Майклом он жил в его тени. Майкл словно притягивал к себе самых красивых девушек; именно Майкл сумел каким-то образом очаровать менеджера банка, и та дала ему ссуду для покупки самого первого заброшенного дома. Майкл здорово на нем заработал, а Марк тем временем кое- как перебивался на скудное жалованье, которое получал в маленькой бухгалтерской фирме. Когда они в конце концов решили вместе заняться бизнесом, именно у Майкла нашлись деньги, необходимые для основания фирмы, и он взял за это две трети акций. И теперь Майклу принадлежала львиная доля бизнеса, который стоил несколько миллионов фунтов.

И все же, когда Эшли вошла в тот день в офис, она взглянула на него, Марка, на первого.

Дальнейшее было идеей Эшли. Все, что ей нужно было сделать, — это выйти за Майкла замуж и довести дело до развода. Подложить под него какую-нибудь шлюшку, наняв предварительно человека, который их тайком сфотографирует. Эшли получила бы половину его акций, а с тридцатью тремя процентами Марка они стали бы главными их держателями.

В сущности, все очень просто. Просто, как смерть.

А убийства у них и в мыслях никогда не было.


Эшли распахнула дверь своего дома и уставилась на заляпанного грязью Марка.

— Ты что, с ума сошел — заявился сюда?

— Другого выхода не было. Нам нужно поговорить.

Удивленная его отчаянным тоном, она смягчилась, но сначала сделала шаг вперед и взглянула в один конец улицы, потом в другой.

— За тобой никто сюда не ехал?

— Нет.

Марк стягивал с себя грязные резиновые сапоги.

Закрыв дверь, Эшли смерила его взглядом:

— Выглядишь ты ужасно.

— Мне нужно выпить.

Он поставил сапоги на пол.

— Думаю, на сегодня ты выпил достаточно.

— Я уже протрезвел — дальше некуда.

Помогая ему стянуть анорак, Эшли спросила:

— Что будешь пить?

— Виски, если найдется.

Она направилась к кухне:

— Что, так ужасно? «Палм» ты раздобыл?

Марк безнадежно смотрел ей вслед:

— Его там нет.

Эшли стремительно повернулась к нему:

— Нет?

— Нет… Он… Не знаю… Он…

— Ты хочешь сказать, там нет Майкла? Или гроба?

Марк рассказал ей все. Первая реакция Эшли состояла в том, что она обошла все окна и опустила жалюзи, затем налила ему виски и сварила себе черный кофе.

— Может быть, ты не в то место заехал? — спросила она.

— О чем ты говоришь, о двух разных гробах? Нет. Начать с того, что я же это место и выбрал.

— И крышка гроба была привинчена, а сам он забросан землей? — Эшли отпила кофе из чашки.

— Да, все было, как в четверг, когда я…

— Вытащил дыхательную трубку?

Он кивнул, глотнул виски. Теперь Эшли улыбалась ему с сочувствием.

Но тут ее лицо помрачнело.

— Ты уверен, что он был там, когда ты вынимал трубку?

— Конечно, был, черт побери! Я слышал, как он кричал!

— Тебе это не показалось? Ты был не в лучшем состоянии.

— И ты бы на моем месте в таком же была. Он все-таки мой деловой партнер. Лучший друг. Я не убийца какой-нибудь. Я… Я делаю это только потому… потому, что люблю тебя, Эшли. — Он еще раз приложился к виски. — Если его не было в гробу, почему он не пришел на венчание?

Эшли отнеслась к этому заявлению бесстрастно:

— Мы с тобой знаем, что Майкл большой мастер на розыгрыши. Получается, что он каким-то образом выбрался из гроба и решил обставить все так, точно он еще внутри.

Марк бросил на нее жалкий взгляд:

— Отлично. Стало быть, Майкл выбрался, Майкл знает, что дыхательную трубку вытащил именно я, а причина для этого может существовать только одна.

— Ты ошибаешься. Откуда ему знать, что это был ты?

— Брось, Эшли, вернись на землю.

— Я просто пытаюсь избавиться от разных мыслей. Вот еще одна, — сказала она, — другие ребята — Пит, Люк, Джош и Роббо — знали, что ты запоздаешь. Возможно, они решили разыграть именно тебя — и Майкл в этом участвовал.

Марк смотрел на нее, и ему вдруг пришло в голову, что, может быть, это Майкл и Эшли сговорились тайком, чтобы заманить в ловушку его?

Но тут он вспомнил все дни и вечера, которые провел с Эшли за последние месяцы, ее разговоры, то, как они любили друг друга и строили планы, вспомнил, как презрительно она всегда отзывалась о Майкле, и выбросил эту мысль из головы.

— Ладно, — сказал он. — Предположим, что, когда я приезжал туда, Майкла в гробу не было, но в таком случае где же он? Можешь ты ответить на этот вопрос?

— Нет. Если только кто-то еще не ведет грязную игру с ним и с тобой и Майкл не сидит, связанный, под замком в каком-то другом месте.

— А может, он просто удрал?

— Он не удрал, — ответила Эшли. — Это могу сказать точно.

— Почему ты так уверена?

Она не сводила с Марка взгляда:

— Потому что он меня любит. По-настоящему, искренне любит. Ты там все оставил, как было?

Марк поколебался, ему не хотелось признаваться, что он запаниковал.

— Да.

— Тогда либо мы ждем продолжения, — сказала она, — либо ты найдешь и прикончишь его.

— Прикончу?

Ее взгляд сказал ему все, что требовалось.

— Я не убийца, Эшли. Я, может быть, и такой и сякой, но…

— Судя по всему, у тебя не осталось выбора, Марк.

Он помолчал, думая, потом спросил:

— Можно я побуду здесь?

Эшли встала, подошла к Марку, положила руки ему на плечи, поцеловала в шею:

— Я хотела бы, чтобы ты остался. Но как это будет выглядеть, если появится Майкл? Или полицейские?

Марк попытался поцеловать ее в губы. Она отстранилась.

— Иди, — сказала она. — Уноси ноги. И найди Майкла раньше, чем он тебя найдет.

— Я не могу этого сделать, Эшли.

— Можешь. Ты уже сделал это в четверг ночью.

Марк удрученно потопал туда, где стояли его сапоги, потом Эшли подала ему промокший, грязный анорак.

— По телефону нам придется разговаривать с осторожностью — полицейские что-то унюхали. Будем считать, что телефоны наши прослушиваются, — сказала она.

— Ты права.

— Утром поговорим.

7

В воскресенье утром зазвонил мобильник Грейса. Он поднес трубку к уху.

Молодой женский голос произнес:

— Алло? Детектив-суперинтендент Грейс? Это детектив- констебль Баутвуд.

— Эмми-Джейн? Здравствуйте.

— Меня попросил позвонить вам Николл. Какие-то бродяги нашли в Эшдаунском лесу труп.

В самом центре нашей зоны, мгновенно подумал Грейс.

— Молодой человек, — продолжала она, — лет около тридцати. Похоже, он соответствует приметам Майкла Харрисона.

— Буду там через час.

— Спасибо, сэр.


Заляпанная грязью патрульная машина поджидала его на обочине шоссе, у поворота на лесную дорогу. Грейс притормозил рядом с ней. Сидевший за рулем машины констебль километра полтора катил впереди него по усеянному рытвинами проселку. Брызги грязи летели на лобовое стекло.

За очередным изгибом дороги Грейс увидел скопление полицейских автомобилей. Он остановил машину, открыл дверцу и вылез наружу.

На его шаги обернулся Джо Тиндалл, державший в руках большую фотокамеру.

— Привет! — поздоровался с ним Грейс. — Роскошный у тебя уик-энд получился.

— У тебя тоже, — кисло отозвался Тиндалл.

Грейс направился к трупу. Около него на коленях, с диктофоном в руке стоял доктор Найджел Черчман, красивый мужчина с мальчишеским лицом. Опустив взгляд на тело, Грейс увидел чуть полноватого молодого человека с короткими, колючими волосами, в клетчатой рубашке, мешковатых джинсах и коричневых сапогах; он лежал на спине — рот приоткрыт, глаза зажмурены, кожа отливает восковой белизной, в мочку правого уха продета маленькая золотая серьга. Грейс попытался вспомнить виденные им фотографии Майкла Харрисона. Цвет волос совпадает, в чертах присутствует явное сходство, однако Харрисон был посимпатичнее.

Черчман поднял взгляд вверх.

— Рой, — сказал он. — Привет, как вы?

— Все нормально. Что мы тут имеем?

Руками в резиновых перчатках Черчман немного приподнял голову молодого человека. На затылке виднелась вмятина, покрытая спутанными волосами и запекшейся кровью.

— Он получил сильный удар каким-то тупым орудием.

— При нем что-нибудь было? Кредитная карточка?

— Мы ничего не нашли.

— Какие-нибудь соображения относительно того, сколько он здесь пролежал? — спросил Грейс.

Патологоанатом встал:

— Приблизительные. При тех условиях, какие мы имеем, он пробыл здесь максимум двадцать четыре часа.

В общую картину это вроде бы укладывалось. Однако способ выяснить все наверняка существовал только один.

— Отправьте тело в морг, — сказал Грейс. — Посмотрим, не сможет ли его кто-нибудь опознать.


Голый, если не считать обернутого вокруг бедер полотенца, Марк вышел из душа. Экранчик мобильника показывал, что для него имеется новое сообщение. Марк прослушал его. Звонила Эшли: «Марк, перезвони, пожалуйста. Срочно».

Марк почувствовал, как кровь отливает у него от лица. Неужели Майкл объявился? И он, страшась худшего, набрал номер Эшли.

— Я… я не знаю, что происходит. — Тон у нее был расстроенный. — Полчаса назад мне звонила женщина-детектив. Она спросила, носил ли Майкл серьгу. Я сказала, что носил, но потом я уговорила Майкла снять ее. Как ты думаешь, он не мог снова надеть ее на мальчишник?

— Вполне возможно. А что?

— Минуту назад она, детектив-констебль Баутвуд, позвонила снова. Они нашли тело, которое подходит под описание Майкла, — в лесу неподалеку от Крауборо. — Эшли заплакала. Отличное было представление. Перемежая слова рыданиями, Эшли продолжала: — Мать Майкла попросили приехать в морг, чтобы опознать тело. Она только что звонила мне.

— Ты хочешь, чтобы я приехал? Я мог бы подвезти вас обеих.

— Тебе не сложно? Я… не думаю, что я справлюсь с машиной, а Джилл водить не умеет. Господи, Марк, как это ужасно.

— Эшли, я приеду к тебе как только смогу. Заберу Джилл и через полчаса буду у тебя.


Второй раз за эти выходные Грейс ехал в городской морг Брайтона. Он позвонил в дверь, надеясь, что Клео сегодня снова работает. Мгновение спустя она, одетая в свою зеленую униформу, открыла дверь и, увидев его, радостно улыбнулась.

— Привет! — сказал Грейс. — Мне эти встречи в морге уже надоели.

— Предпочитаю, чтобы ты входил сюда именно так, а не вперед ногами.

Он усмехнулся:

— Большое спасибо.

Клео провела его в офис:

— Чаю хочешь?

— Ты сможешь соорудить настоящий чай со сливками?

— Конечно, и булочки с земляничным джемом и топленые сливки. — Она отбросила светлые волосы назад. — Так вот, значит, как ты отдыхаешь по воскресеньям?

— Именно так. Да разве не каждому хочется провести воскресный денек, разъезжая на машине по загородной местности?

— Каждому, — согласилась Клео и включила чайник. — Правда, большинство при этом наслаждается видом полевых цветов и вообще дикой природы, а не трупов.

— Правда? То-то я чувствовал, что у меня в жизни что-то сложилось не так.

— У меня тоже.

Наступило молчание. Грейс понимал, ему предоставляется возможность.

— Ты говорила мне, что не замужем. А была когда-нибудь? — спросил он.

Клео повернулась к нему, снова взглянула в глаза:

— Тебя интересует, нет ли у меня бывшего мужа, двоих тире четырех детей и собаки?

— Примерно, — улыбнулся Грейс.

— У меня есть золотая рыбка, — сообщила она.

— Да что ты? И у меня тоже. — И он решил все же ухватиться за предложенный ему шанс: — Как ты думаешь, тебя не привлекла бы возможность встретиться со мной где-нибудь на неделе и выпить немного?

Энтузиазм, прозвучавший в ее ответе, застал Грейса врасплох:

— С наслаждением!

— Отлично. Хорошо. Тогда как насчет завтра?

— Понедельник — мой любимый день, — ответила Клео.

— Прекрасно! — Грейс шарил в памяти, придумывая, куда бы им пойти. Наверное, в паб — для первого раза.

— Где ты живешь? — спросил он.

— Рядышком с Левел, — ответила Клео.

— «Грейз» знаешь?

— Еще бы!

— Тогда, может быть, там — около восьми?

— Хорошо, там и встретимся.

— Сюда едет Джиллиан Харрисон, мать Майкла, чтобы опознать тело, — сказал Грейс, возвращаясь к тому, ради чего он здесь оказался. — Нужно выяснить, он ли это.

Зазвенел дверной звонок.

— Думаю, мы вот-вот это выясним, — сказала, направляясь к двери, Клео.

Через несколько секунд она вернулась — за ней шли пепельно-серая Джилл Харрисон и Эшли Харпер с застывшим лицом.

Женщины кивком поздоровались с Грейсом, он отступил в сторону, и Клео подвела их к смотровому окну.

Джилл Харрисон произнесла что-то и отвернулась, заплакав. Эшли обняла мать жениха рукой за плечи, успокаивая ее.

— Вы совершенно уверены, миссис Харрисон? — спросила Клео.

— Это не мой сын, — сказала сквозь рыдания Джилл. — Это не он, не Майкл.

— Это не Майкл, — подтвердила, обращаясь к Клео, Эшли. Потом подошла к Грейсу и повторила: — Это не Майкл.

Грейс видел: обе женщины говорят правду. Его удивило лишь то, что на лице у Эшли Харпер не читалось ни малейшего облегчения.


Два часа спустя Рой Грейс поднимался по лестницам «Суссекс-Хауса». В комнате, на двери которой значилось «ИНФ ОДИН», к нему присоединились Гленн Брэнсон, Белла Мой и Эмма-Джейн Баутвуд.

Грейс ободряюще улыбнулся новой сотруднице, Эмме- Джейн. Потом пересказал события, приведшие к исчезновению Майкла Харрисона, перечислил возможных подозреваемых.

— В настоящее время у нас нет доказательств того, что совершено преступление. Однако меня тревожат деловой партнер Майкла, Марк Уоррен, и его невеста, Эшли Харпер. — Он примолк, отпил воды и продолжил: — Что касается ресурсов: округ Ист-Даунс выделил нам людей. Мы начали поиски вблизи места происшедшей во вторник вечером автокатастрофы и в последние несколько дней расширяли их зону. Сейчас я подключил к ним подразделение подводников полиции графства Суссекс. Им предстоит прочесать все местные реки, озера и водоемы. Мы также запросим еще один вертолетный облет.

Далее он сообщил, что образцы почвы с одежды и рук четверых погибших отправлены на анализ, результаты должны поступить завтра. После чего подытожил все сказанное:

— Версии, насколько я себе представляю, таковы. Первая: Харрисон сидит где-то, лишенный свободы и не имеющий возможности бежать. Вторая: Харрисон погиб, либо из-за того, что был лишен свободы, либо в результате преднамеренного убийства. Третья: Харрисон исчез по собственному умыслу.

Грейс спросил у членов группы, есть ли у них вопросы. Гленн Брэнсон поднял руку и спросил, имеет ли тело, обнаруженное в лесу, какое-либо отношение к их делу.

— Если по Эшдаунскому лесу не бродит серийный убийца, интересующийся мужчинами лет двадцати восьми, то — нет, не думаю.

— А кто будет заниматься жертвой? — спросил Брэнсон.

— Ист-Даунс, — ответил Грейс.

— Какие-нибудь соображения насчет того, чтобы приставить хвосты к Харпер и Уоррену? — спросил Брэнсон.

— Да, — ответил Грейс. — Но с этим пока подождем. Что мне требуется, так это просмотр записей всех брайтонских камер системы безопасности — с четверга до часа ночи пятницы. Марк Уоррен ездил куда-то на своей машине, внедорожнике БМВ, — подробности в папке с делом. Мне нужно знать куда. — И прибавил: — Ах да, кроме того, у Майкла Харрисона имеется яхта, которую он держит в «Суссекском клубе моторных яхт». Кто-нибудь, проверьте, там ли она. Мы будем выглядеть полными идиотами, объявив человека в розыск, а затем обнаружив, что он ушел на яхте в море.

Грейс взглянул на часы:

— Завтра в десять утра я должен быть в суде — возможно, проторчу там весь день. Давайте встретимся здесь пораньше, в восемь тридцать.

Брэнсон дошел до парковки вместе с Грейсом.

— Что думаешь, старый мудрец?

— Все не так, как выглядит, вот что я думаю.

— В смысле?

— Сколько-нибудь яснее выразиться не могу — пока.

Они подошли к «альфа-ромео» Грейса. Он похлопал друга по спине и уселся в машину.

Пока Грейс выезжал на шоссе, мысли его на несколько упоительных мгновений обратились к Клео Моури. И он улыбнулся. А после мысли переключились на предстоявшую поездку в южный Лондон.


Пытаясь успокоиться, Марк со стаканом виски в руке расхаживал взад-вперед по своей квартире. Дверь Марк запер, да еще и цепочку набросил. С балкона к нему тоже не подобраться, как- никак пятый этаж. К тому же Майкл боялся высоты.

В море качались на волнах огни небольшого судна. Уже почти совсем стемнело. Десять часов. Сегодня Майкл с Эшли должны были отправиться в свадебное путешествие. Марк не представлял себе, как бы он с этим справился — с мыслью об Эшли, отдающейся Майклу. Эшли уже спала с Майклом, это было частью их плана. По крайней мере ему она сказала, что в постели Майкл — полное ничтожество. Хотя могла и соврать.

Следовало бы обсудить все это с Эшли. Она тревожила его, вела себя так холодно, словно во всем виноват только он. Впрочем, Марк знал, что она ему скажет.

Он встал и снова начал расхаживать по комнате. Если Майкл жив, если выбрался из гроба, что сможет он узнать из писем, присланных ему по электронной почте?

И вдруг Марк сообразил, что в панике проглядел один простейший способ проверки. Майкл неизменно перегружал содержимое своего «Палма» на офисный сервер.


Макс Кандилл всегда казался Рою Грейсу красивым почти до невероятия. В свои двадцать пять лет он — с его обесцвеченными светлыми волосами, синими глазами и потрясающими чертами лица — мог быть моделью или кинозвездой. Вместо всего этого Макс жил в скромном, стоящем посреди южного Лондона домике на одну семью, предпочитая пестовать свой «дар», как он это называл.

Медиум сидел напротив Грейса в обтянутом белым атласом, обильно изукрашенном кресле в стиле рококо. Одет он был в белую водолазку, белые джинсы от Калвина Кляйна и белые кожаные сапоги, а говорил с женской жеманностью.

— У вас усталый вид, Рой. Много работы?

— Еще раз прошу простить за поздний визит, — сказал Грейс.

— В мире духов отсчет времени идет не так, как в человеческом мире, Рой. Итак, вы сами скажете, что привело вас сюда сегодня, или мне придется догадываться?

У Кандилла не всегда все получалось, однако его коэффициент попаданий был высоким. Грейс по долгому опыту знал, что стопроцентной точности ни один медиум дать не способен, потому он и предпочитал работать с несколькими сразу.

Впрочем, ни один из них так и не смог объяснить, что случилось с Сэнди. В первые месяцы после ее исчезновения он посетил всех обладавших хоть сколько-нибудь приличной репутацией медиумов. Несколько раз навещал он и Макса Кандилла, которому хватило честности при первой же их встрече сказать, что связь с ней ему установить не удается.

А вот насчет Майкла Харрисона Кандилл высказался с куда большей определенностью. Взяв браслет, который дала Грейсу Эшли, он через несколько секунд торопливо вернул его — с таким видом, точно браслет жег ему руки.

— Не его, — подчеркнуто произнес он. — Решительно не его.

Грейс, нахмурившись, сказал:

— Браслет мне дала его невеста.

— В таком случае вам придется спросить ее и себя почему.

Грейс снова засунул браслет в карман.

— Так что вы можете сказать мне о Харрисоне? — спросил он.

Медиум пружинисто поднялся из кресла, вышел из комнаты и вернулся с экземпляром журнала «Ньюс оф зе уорлд». Отлистав пару страниц, он подержал журнал перед лицом Грейса — так, чтобы тот увидел заголовок «ОХОТА НА БЕГЛОГО ЖЕНИХА» и фотографию Майкла Харрисона под ним. Затем Кандилл несколько секунд сам вглядывался в снимок.

— Майкл Харрисон жив, — сказал он. — Определенно жив.

— Где он? Мне нужно найти его.

— Я вижу его в чем-то малом, темном.

— Это может быть гробом?

— Не знаю, Рой. Все слишком расплывчато. Не думаю, что у него осталось много энергии. — Кандилл снова закрыл глаза.

Грейс наблюдал за ним.

— Это маленькое темное место — оно находится в лесу? В городе? Под землей или над ней?

— У меня не получается увидеть это, Рой.

— Сколько времени у него осталось? — спросил Грейс.

— Немного. Не знаю, удастся ли ему уцелеть.

8

— Видишь ли, какая штука, Майк. Не бывает так, чтобы всем сразу выпал счастливый день. Тебе выпал счастливый день — и мне выпал счастливый день. Но насколько счастливый?

Майкл, слабый, дрожащий от подскочившей температуры, пребывающий на грани бреда, поднял взгляд, но увидел лишь темноту. Акцент разговаривавшего с ним человека был ему неизвестен — какая-то смесь австралийского с южнолондонским. Может быть, это опять Дэви? Нет, Майкл так не думал. Мысли его быстро сменяли одна другую. Он был сбит с толку.

— Ты лежал в ужасном сыром гробу, промок до нитки, чуть не заработал ревматизм. Тебя ожидала смерть. А сейчас ты в приятном, уютном, сухом месте. И может быть, даже не умрешь, — должен, однако, подчеркнуть, что это очень большое «может быть»!

Голос удалился во тьму. Майкл попытался окликнуть этого человека, однако губы его не смогли даже пошевелиться. Что- то зажимало ему рот. Майклу удалось лишь панически хрюкнуть. Он закрыл глаза, чувствуя, как сознание покидает его. Потом его обдало жаром, он снова открыл глаза и тут же зажмурился, ослепленный ярким светом.

— Не думаю, что тебе следует засыпать, ты должен бодрствовать, Майк. Я не могу позволить тебе умереть рядом со мной. Скоро я дам тебе немного воды и глюкозы — привыкать к пище тебе придется постепенно.

Майкл опять попытался произнести что-нибудь. Теперь он вспомнил, как его вытаскивали из гроба, как он лежал в фургончике на чем-то мягком — или то было в ночь мальчишника?

В лицо Майклу плеснули, испугав его, холодной водой. Он открыл глаза, смаргивая в темноте воду.

— Я просто стараюсь, чтобы ты не заснул.

Майкла охватила дрожь. Он попытался развести руки в стороны, выяснить, не находится ли он по-прежнему в гробу, однако руки не сдвинулись с места; попытался пошевелить ногами, но и ноги тоже не двигались, похоже, они были связаны.

— Полагаю, ты пытаешься догадаться, кто я такой и где ты находишься?

Майкл опять зажмурился — новая вспышка ослепила его. Он издал еще один напоминающий хрюканье звук.

— Все в порядке, Майкл, не пытайся мне отвечать. Я залепил тебе рот клейкой лентой. Говорить буду я.

Майкл ощущал себя совершенно сбитым с толку и одновременно полным дурных предчувствий. Происходившее не имело никакого смысла. Может, у него галлюцинации?

— Во-первых, Майкл, я должен сообщить тебе правила этого дома. Ты не спрашиваешь, как меня зовут и где ты находишься. Усвоил?

Майкл снова хрюкнул, вглядываясь в темноту.

— Я слушал ваши разговоры пять дней, Майк. Твои и твоего дружка Дэви. По-моему, он тебя здорово разочаровал. Да и я бы на твоем месте тоже в нем разочаровался. — Мужчина рассмеялся. — И то сказать, ты в ловушке, а единственный в мире человек, которому известно, что ты еще жив, — слабоумный! Как ты себя чувствуешь?

В голове у Майкла пульсировала боль.

— Чувствуешь ты себя хорошо. Еще двадцать четыре часа в той могиле, и ты вполне мог бы остаться в ней навсегда. Но я восстановлю твои силы. Тебе повезло, я прошел подготовку в австралийской морской пехоте. О выживании я знаю все — ты не смог бы попасть в лучшие руки, Майк. Я бы сказал, это многого стоит, а ты? Я о деньгах говорю.

— М-мм.

— Однако боюсь, что мне понадобятся некоторые гарантии моей bona fide. Ты знаешь, что такое bona fide? Мне нужно доказательство того, что здесь находишься именно ты.

Новая вспышка света, Майкл зажмурился. А приоткрыв глаза, уловил проблеск стали.

— Будет немного неприятно, Майк.

А следом Майкл ощутил в левом указательном пальце безумную боль. Он завизжал сквозь клейкую ленту, точно баньши.


Вернувшись в Брайтон незадолго до полуночи, Рой Грейс никак не мог заснуть. И без особой на то причины решил прокатиться, проехать мимо здания, в котором располагалась компания «Дабл-Эм пропертиз».

Приближаясь к нему, Грейс с удивлением увидел неподалеку от входа БМВ Уоррена. На четвертом этаже горел свет, и Грейс, опять-таки повинуясь неожиданному порыву, остановил машину, подошел к парадной двери и нажал на ее панельке кнопку, помеченную: «Дабл-Эм».

Прошло несколько секунд, затем он услышал надтреснутый, очень настороженный голос Марка Уоррена:

— Да?

— Мистер Уоррен? Детектив-суперинтендент Грейс.

Молчание. Затем:

— Поднимайтесь.

Скрежещущий звук замка — Грейс толкнул парадную дверь и поднялся по трем пролетам узкой лестницы. Марк открыл застекленную дверь приемной, вид у него был встревоженный.

— Это своего рода сюрприз, офицер.

— Да вот ехал мимо, увидел у вас свет и подумал, что вам, наверное, интересно будет узнать последние новости.

— Э-э… да, спасибо.

Марк бросил нервный взгляд на открытую за его спиной дверь, ведшую в офис, в котором он явно занимался каким-то делом. Затем провел Грейса в комнату для совещаний, включил свет, пододвинул Грейсу стул.

Прежде чем сесть, Грейс извлек из кармана браслет, который дала ему Эшли Харпер.

— Я нашел это на лестнице — он принадлежит кому-то из работающих здесь?

Марк уставился на браслет:

— В общем-то, да. Мне. Тут на каждом конце маленькие магнитики, я ношу его на суставе, он иногда побаливает после тенниса. Я… не знаю, как он там оказался.

— Как удачно, что я его заметил, — сказал Грейс.

— Да, действительно, спасибо. — Марк, похоже, пребывал в полном недоумении.

Внимание Грейса привлекли фотографии на стенах: склад в Шоремской гавани, высокий и узкий дом отеля «Редженси», современный офисный блок.

— Это все ваши? — спросил он.

— Да. — Уоррен надел браслет на правое запястье.

— Впечатляет, — сказал Грейс.

— Да, дела идут неплохо. — Уоррен явно делал над собой большие усилия, чтобы оставаться вежливым. — Не хотите кофе или еще чего-нибудь?

— Нет, спасибо, — ответил Грейс. — Доли у вас равные — у вас и Майкла Харрисона?

— Нет, у него больше.

— А. То есть деньги в создание дела вложил он?

— Да… вернее, две трети. Я внес остальные.

Внимательно следя за его жестикуляцией, Грейс спросил:

— И никаких трений между вами из-за этого не было?

— Нет, у нас прекрасные отношения.

— Хорошо. Ну-с, — Грейс подавил зевок, — утром мы начинаем прочесывать местность. А сегодня произошла ложная тревога.

— Вы о том теле? Кто это был?

— Местный молодой человек с некоторой, как мне сказали, задержкой в развитии. Многие из тамошних полицейских хорошо его знали. У его отца свой бизнес, эвакуация машин.

— Бедняга. Его убили?

— Да похоже на то. — Грейс не хотел вдаваться в подробности. — Мне говорили, что у вас с Майклом Харрисоном имеется банковский счет на Каймановых островах, это правда?

Марк, не помедлив, ответил:

— Да, у нас там компания, «Эйч-Дабл-Ю пропертиз интернэшнл».

— Две трети и одна треть?

— Верно.

Грейс вспомнил слова Брэнсона о том, что на счету компании лежит самое малое миллион фунтов. Приличная сумма.

— Какая у вас с мистером Харрисоном страховка?

— Самая обычная страховка ведущего работника фирмы. Хотите взглянуть на полис?

— Вы не могли бы завтра утром отправить мне его факсом?

— Не составит труда.

Грейс встал:

— Ну что же, не буду вам больше надоедать, тем более ночью. Вы ведь чем-то занимались?

— Я люблю по уик-эндам приводить в порядок документы. Единственное время, когда не звонят телефоны.

Грейс улыбнулся:

— Это мне знакомо.

Марк проводил Грейса до двери, и тот, спускаясь по лестнице, чувствовал на себе его взгляд. Марк Уоррен Грейсу не нравился. Он врал и к тому же жутко нервничал по какому-то поводу. И Эшли Харпер тоже врала. Она нарочно всучила ему браслет, не имевший отношения к Майклу.

И как, собственно говоря, попал к ней в дом браслет Марка?


Майкл плакал от боли, из обрезанного по первую фалангу указательного пальца текла кровь. Он вглядывался в слепящий свет.

— Все в порядке, Майк. Расслабься!

Теперь он различал ладонь, сжимавшую его руку, — волосатую, с тяжелыми часами ныряльщика на запястье. И различал на фоне слепящего света очертания головы, два глаза за прорезями в черном капюшоне. Потом Майкл увидел текущую из тюбика густую белую жидкость, и в следующий миг ему показалось, что к обрезанному пальцу приложили лед. Он снова заплакал — боль была почти непереносимой.

— Я знаю, что делаю, Майк. Тебе не о чем тревожиться. Я хотел бы, чтобы ты называл меня Вик. Это понятно? Вик.

— Вррррр, — прохрипел Майкл.

— Вот и хорошо, стало быть, мы с тобой перешли на ты. Мы же деловые партнеры, понимаешь? Значит, должны быть на ты.

Мужчина извлек откуда-то бинт, обмотал им обрубок пальца.

— Видишь ли, Майк, я это вот как понимаю. Я спас тебе жизнь, а оно чего-нибудь да стоит, верно? И судя по тому, что я прочитал в газетах, денег у тебя куры не клюют. А у меня денег нет, понимаешь? Такая вот между нами разница. Пить хочешь?

Майкл кивнул. Он старался думать логично, однако пульсирующая боль в пальце мешала ему.

— Если хочешь попить, мне придется снять у тебя со рта ленту. Я это сделаю, но при одном условии — ты не будешь кричать. Договорились, Майк?

Майкл кивнул.

Рука протянулась к его рту. В следующий миг Майклу показалось, что у него оторвали половину лица. Мужчина снова склонился к нему, держа пластиковую бутылку с минеральной водой, вылил часть ее в рот Майклу.

Бутылка уплыла куда-то вбок, а Майкла охватила еще большая тревога. Воздух здесь был сырым и отдавал машинным маслом, точно в каком-нибудь подземном гараже. Взглянув в глаза за прорезями, Майкл спросил:

— Где я?

— У тебя короткая память, Майк. Я же сказал: не спрашивать, где ты и кто я.

— Ты… ты сказал: Вик — твое имя.

— Это я для тебя Вик, Майк.

Наступило молчание. В голове у Майкла быстро прояснялось, он начинал испытывать страх перед этим человеком — больший, чем испытал в гробу.

— Как… как ты меня нашел?

— Я просидел всю неделю в своем автофургоне, проверял радиомачты, понатыканные по всей южной Англии компаниями мобильной связи. У меня есть аппаратура, которая сканирует все диапазоны радиочастот, я могу слушать любой разговор, какой захочу, — мобильники, болтовню полицейских, все. Ну вот, сидел я там в среду, трудился и напал на ваш с Дэви интимный разговорчик. Остался на этой частоте, потом увидел газеты, услышал насчет гроба. Съездил в Брайтонский строительный офис, и на тебе! Оказывается, ты просил разрешения на застройку лесного участка, который купил в прошлом году, и как раз в тех местах, где вы болтались по пабам. Тут я сообразил, что твои приятели были, скорее всего, ленивыми сукиными детьми. Им не хотелось тащить тебя в дальнюю даль. Значит, ты должен был находиться где-то рядом.

— Так вот где я был! — воскликнул Майкл.

— Ты был бы там до сих пор, приятель. А теперь расскажи мне про деньги, которые ты припрятал на Каймановых островах.

— О чем ты говоришь?

— Я же сказал, я слушал разговоры полицейских. У тебя там есть деньги, так? Около миллиона, насколько я понял. Разве это не разумная награда за спасение твоей жизни?


Совещание, состоявшееся в 8:30 в «Суссекс-Хаусе», получилось недолгим. О том, что в найденном теле был опознан Дэви Уилер, все уже слышали, а других новостей за ночь не появилось, не считая сведений, которые Грейс получил от Макса Кандилла (а их он предпочитал держать при себе) и при посещении офиса «Дабл-Эм».

Прямо с совещания Грейс поехал в коронный суд Льюиса, чтобы присутствовать на продолжении суда над Сурешем Хоссейном. День оказался лишенным каких-либо событий — вплоть до шести вечера, когда Грейс снова приехал в информационный отдел на совещание по делу Харрисона.

Новости ему сообщила Белла Мой:

— Нам только что позвонил Фил Уилер — отец убитого. Сказал, что он не знает, насколько это важно, но вроде бы сын говорил ему, что время от времени болтал с Майклом Харрисоном по ручной рации — с самого четверга.


Эшли зашла за спину Марку, который, сгорбясь, сидел перед компьютером, пытаясь справиться с накопившимися делами. После вчерашнего ночного визита детектива он снова вернулся к выполнению изнурительной задачи — чтению резервных копий содержимого памяти «Палма», принадлежавшего Майклу. Эшли провела вторую половину вчерашнего дня, проделывая то же самое на ноутбуках Пита, Люка, Джоша и Роббо.

Эшли обвила шею Марка руками, наклонилась, уткнулась носом в щеку.

— Я люблю тебя, — сказала она.

Марк вдохнул головокружительный аромат ее свежей летней туалетной воды, ощутил легкий апельсиновый запах волос.

— И я тебя, Эшли.

— Ты был не очень внимателен ко мне в последние дни, — пожаловалась она. И, прикусив Марку ухо, начала расстегивать ему рубашку.

Марк обернулся и, пока Эшли расстегивала брючный ремень, возился с пуговицами ее блузки. Через пару минут они уже лежали, обнаженные, на жестком нейлоновом ковре.

И тут раздалось резкое гудение переговорного устройства.

— Кого еще черт принес? — сказал Марк.

Ногти Эшли скребли ему спину.

— Наплюй, — пробормотала она.

— А если это Майкл? Проверяет, есть ли здесь кто?

— Какой ты все-таки слабак, — сказала, отпуская его, Эшли.

Оставив эти слова без внимания, Марк встал, подошел к столу, за которым обычно работала Эшли, взглянул на маленький экран системы видеонаблюдения. У входа в дом стоял, держа в руке пакет, мужчина в мотоциклетном шлеме.

Марк нажал кнопку переговорного устройства:

— Да?

— Пакет для мистера Уоррена. Мне нужна подпись.

Марк выругался.

— Сейчас спущусь.

Он оделся, послал Эшли воздушный поцелуй:

— Через пару секунд вернусь.

— На мой счет можешь не беспокоиться, — не улыбнувшись, отозвалась она.

Торопливо спустившись на первый этаж, Марк открыл дверь. Мужчина вручил ему маленький пухлый пакет. Марк расписался, вернулся по лестнице назад. Пакет он вскрывать не стал. Сейчас у него на уме было только одно — Эшли.

Она стояла посреди офиса, полностью одетая, и, глядя в ручное зеркальце, подкрашивала, словно перед свиданием, губы.

Майкл подошел к ней:

— Эшли, милая, извини. Не стоило мне связываться с курьером. Просто столько всего сразу навалилось. Мы оба нервничаем. Надо бы нам уехать куда-нибудь на несколько дней.

— Да уж, это будет выглядеть замечательно.

— Я хотел сказать, когда все закончится.

Она бросила на него колючий взгляд и вернула зеркальце в сумочку.

— Марк, милый, пока Майкл жив, ничего не закончится. Мы оба это знаем. — Она чмокнула его в щеку.

— Ты уходишь?

— Да, как и всегда в конце рабочего дня. Тебя в этом что-то не устраивает? По-моему, мы собирались соблюдать приличия.

— Ну, в общем, да… только…

Пару секунд она молча смотрела на него:

— Возьми себя в руки, Марк.

Он вяло кивнул. И Эшли ушла.

Марк просидел за столом еще час, работая с электронной почтой, потом решил, что на сегодня с него хватит.

Направляясь к двери, он подхватил со стола привезенный курьером пакет и вскрыл его. Внутри лежало что-то непонятное — маленький предмет, плотно обернутый в полиэтилен и обмотанный клейкой лентой.

Сначала Марк решил, что это чья-то шутка — один из пластиковых пальцев, которые можно купить в магазинах, продающих всякую ерунду любителям розыгрышей. Но после увидел кровь.

— Нет, — произнес он, в ужасе отступая назад. — Нет. Нет!


Сразу за пригородами Льюиса Грейс свернул с главной дороги на сельскую. Вскоре он увидел высокий забор и вывеску: «УИЛЕР: ЭВАКУАЦИЯ АВТОМОБИЛЕЙ».

Большую часть двора занимал синий тягач, стоявший в окружении примерно десятка автомобильных остовов. Здесь также имелся жилой автофургон и обшитое деревом бунгало.

Как только он въехал во двор, тишину теплого вечера нарушил яростный, басовитый собачий лай. Грейс благоразумно остался сидеть в машине, ожидая появления собаки. Вместо этого открылась дверь бунгало, и из нее вышел здоровенный мужчина. Мужчине было за пятьдесят — большой пивной живот, заросшие густой щетиной щеки.

— Мистер Уилер? — спросил, выбравшись из машины, Грейс.

— Да?

Грейс показал свое удостоверение:

— Детектив-суперинтендент из суссекского ДУР.

Мужчина стоял не шевелясь.

— Хотите зайти? — наконец неуверенно спросил он.

— Если у вас найдется пять минут, буду вам благодарен.

Грейс прошел за ним в пыльную гостиную, где стояла кушетка, два кресла и большой старый телевизор. Едва ли не каждый сантиметр пола и поверхности мебели покрывали журналы для мотоциклистов, журналы, посвященные музыке «кантри», и конверты от виниловых пластинок.

Уилер смахнул конверты с кресла, сказал:

— Дэви любил эту музыку, все время ее слушал… — голос у него прервался, он вышел из комнаты.

— Чаю? — крикнул он из кухни.

— Нет, спасибо, — ответил Грейс.

Можно было бы сразу начать задавать вопросы о сыне, однако сначала следовало растопить ледок в отношениях с отцом.

Через минуту Уилер, тяжело ступая, вернулся, сбросил журналы с кушетки на пол и опустился на нее.

— Мистер Уилер, — мягко начал Грейс. — Насколько я знаю, ваш сын сказал вам, что у него состоялось несколько разговоров по ручной рации с пропавшим без вести человеком, Майклом Харрисоном. Не могли бы вы рассказать мне об этих разговорах? И об этой рации?

— Я на него тогда здорово рассердился. Я не знал, что у него есть рация. В конце концов Дэви сказал, что подобрал ее во вторник ночью рядом с местом страшной автокатастрофы — той, в которой погибли четверо ребят.

Грейс кивнул.

— Он все время твердил о своем новом друге. Если честно, я на это особого внимания не обращал. Дэви вечно вел разговоры с людьми, существовавшими только у него в голове.

— Вы не помните, что он говорил о Майкле Харрисоне?

— Он был очень возбужден, по-моему, все произошло в пятницу. Распространялся насчет того, что знает, где находится один человек, что только он во всем мире и знает это, что он может стать героем. Ему нравилось смотреть по телику американские сериалы про копов и всегда хотелось стать героем. Вот я и не подумал, что это связано с чем-то серьезным.

— Рация все еще у вас?

Уилер покачал головой:

— Наверное, Дэви ее с собой взял.

— Дэви водил машину?

— Нет. У него был горный велосипед — и все.

— Его нашли в десяти километрах отсюда. Вы не думаете, что он отправился на поиски Майкла Харрисона?

— В субботу под вечер мне нужно было отбуксировать машину. Дэви не захотел поехать со мной, сказал, что у него важное дело. — Фил Уилер печально пожал плечами. — Зачем кому-то понадобилось причинять вред моему мальчику? Он был самым дружелюбным человеком, какого только можно встретить. Конечно, с головой у него было не в порядке, но его все любили. Хороший был парнишка.

Грейс немного помолчал, потом спросил:

— Можно мне взглянуть на комнату вашего сына, мистер Уилер?

Фил Уилер показал пальцем куда-то мимо Грейса:

— Это в фургоне. Дэви там нравилось. Всего только двор перейти. Вы не будете против, если я не…

— Все в порядке. Я понимаю.

Грейс прошел по двору к фургону, открыл дверь и ступил на узорчатый, выложенный плиткой пол, весь покрытый носками, трусами, коробками от гамбургеров из «Макдоналдса». Большую часть пространства занимали кровать и телевизор.

Переступая через колпаки от колес, Грейс приблизился к старенькому компьютеру «Делл», рядом с которым лежал большой лист линованной бумаги. На нем виднелись нарисованные шариковой ручкой каракули. Почерк был совсем детский.

Грейс сообразил вдруг, что каракули образуют грубую карту. Рядом с двумя параллельными линиями было записано: «А26. СЕВЕР КРАБУРГ. ДВЕ РИШЕТКИ СКОТА. 3 КЫЛОМЕТРА. БЕЛЫ КОТЕЖ». Под записью стояли цифры: 0771 52136. Это смахивало на номер телефона, и Грейс попробовал набрать его на своем, однако результат получился нулевой.

Он принес листок в бунгало, показал его Филу Уилеру:

— Об этом вам Дэви что-нибудь рассказывал?

Уилер покачал головой:

— Нет.

— Вам эти ориентиры о чем-нибудь говорят?

— Двойная решетка от скота, три километра, белый коттедж? Нет, ничего.

— А номер? Вы его знаете?

Уилер прочитал цифры:

— Нет, номера я тоже не знаю.

Грейс решил, что на сегодня получил от этого человека достаточно. Он встал, поблагодарил Уилера, сказал, что сожалеет о случившемся с его сыном.

— Вы просто поймайте ублюдка, который убил его, детектив-суперинтендент. Сделайте хотя бы это.


Обливаясь потом, Марк вошел в свою квартиру, закрыл за собой дверь, запер ее и набросил цепочку.

Он поставил кейс на пол, содрал с себя галстук, швырнул его вместе с пиджаком на диван. И, налив себе большую порцию виски, тут же сделал солидный глоток.

Затем открыл кейс, достал из него пухлый пакет — держа его в вытянутой руке, едва смея взглянуть на него. Он положил конверт на столик в дальнем конце комнаты, достал найденную в нем записку, еще раз глотнул виски и опустился на диван.

Записка была короткой, отпечатанной на принтере. В ней говорилось: «Пусть полиция проверит отпечаток пальца, и вы убедитесь, что он принадлежит вашему другу и деловому партнеру. Каждые 24 часа я буду отрезать от него кусочек побольше — пока вы в точности не исполните мои требования».

Подпись отсутствовала.

Марк осушил стакан, перечитал записку еще раз. Сигнал домофона поверг его в панику. Шагая к экрану системы безопасности, он надеялся, что это Эшли. Марк звонил ей из офиса, однако ее телефон не отвечал. Но нет, это была не Эшли — Марк с испугом узнал лицо, которое видел в последнее время слишком часто: лицо детектива-суперинтендента Грейса.

На миг Марк задумался, не плюнуть ли на него — пусть убирается. Впрочем, не исключено, что у него имеются какие-то новости. Марк снял трубку домофона, пригласил Грейса войти. Он едва успел убрать в стенной шкаф записку, конверт и разбросанные вещи, как Грейс уже постучался в дверь.

— Вы не против того, что я отниму у вас несколько минут, мистер Уоррен, или вы заняты?

— Для вас я никогда не бываю слишком занятым, офицер, — ответил Марк. — Какие новости? Не желаете выпить?

— Стакан минеральной воды, пожалуйста, — сказал Грейс.

Они уселись один напротив другого на мягкие кожаные диваны, и Грейс некоторое время молчал, вглядываясь в Уоррена. Похоже, нервы у него совсем расшалились.

— Чем вы сегодня завтракали? — спросил Грейс.

Глаза Марка мгновенно стрельнули влево.

— Съел сандвич из индейки с клюквой. А что?

— Еда — дело важное, — ответил Грейс. — Особенно когда у вас стресс.

Он ободряюще улыбнулся Марку.

— Я столкнулся со своего рода загадкой, мистер Уоррен, и вот подумал, не поможете ли вы мне ее разрешить?

— Конечно… постараюсь.

— Пара видеокамер дорожной системы безопасности зафиксировала машину БМВ-Х5, которая зарегистрирована на ваше имя. В четверг поздно ночью эта машина выехала из Брайтона в направлении Льюиса.

Грейс извлек из кармана свой «Блэкберри».

— Да, в двадцать девять минут первого. — Он наклонился вперед. — Вы случайно не ездили ночью в Эшдаунский лес?

Теперь он следил за глазами Марка со всем вниманием. Вместо того чтобы пойти влево, они метнулись вправо, потом влево, снова вправо и наконец замерли. Режим конструирования.

— Возможно, — ответил Марк.

— Возможно? Вам не кажется, что такая полуночная поездка в лес выглядит несколько необычно?

— Для меня в ней ничего необычного нет, — ответил Марк, и весь язык его жестов и телодвижений внезапно изменился. Он откинулся на спинку дивана. — У нас там в разработке большой участок земли. Пару месяцев назад мы запросили разрешение на постройку двадцати новых домов — под них в гуще леса отведен участок в два гектара. Я то и дело езжу туда, днем и ночью, — приходится проверять факторы окружающей среды, в особенности воздействие, которое строительство окажет на дикую природу.

Сердце у Грейса упало: он чувствовал себя так, словно земля под ним разверзлась. Почему он не знал об этом?

Он попытался привести свои мысли в порядок. Вот уже третий раз взгляд Марка Уоррена устремлялся через комнату в какую-то дальнюю ее точку, как будто там кто-то стоял. Грейс оглянулся туда же, но увидел лишь элегантную стереосистему да несколько стенных шкафов.

— Я читал о том молодом человеке, оказавшемся в морге. В сегодняшней газете была статья. Как печально, — сказал Марк.

— Не исключено, что его убили на вашей земле, — сварливо сообщил Грейс.

— Где это произошло, я точно не знаю.

Грейс, снова не отрывая взгляда от глаз Марка, постарался припомнить слова, написанные Дэви на листке бумаги.

— Если проехать через Крауборо, миновать белый коттедж, потом повернуть на двойную решетку от скота — это и будет ваш участок?

Ответа, собственно говоря, не требовалось. Грейс и так узнал все, что ему нужно, — по тому, как изменились цвет лица и голос Уоррена.

— Может быть… возможно… да.

Теперь в голове у Грейса все начинало вставать на места.

— И если компания ваших друзей собиралась заживо похоронить общего друга в гробу, имело смысл проделать это на его собственной земле, не так ли? В каком-то знакомом месте?

— Я… я полагаю.

— И все же вы по-прежнему настаиваете на том, что о каких-либо планах по поводу того, чтобы упрятать Майкла Харрисона в гроб, вам ничего известно не было?

В течение нескольких секунд взгляд Марка блуждал по всей комнате.

— Совершенно ничего.

— Хорошо, спасибо. — Грейс снова вгляделся в экран «Блэкберри». — Тут у меня еще телефонный номер, с которым вы, возможно, могли бы мне помочь, мистер Уоррен.

— Я попытаюсь.

Грейс зачитал номер, который был записан под картой.

— Э-э… 0771 52136, — повторил Марк. Глаза тут же пошли влево. Режим памяти. — Похоже на номер мобильного Эшли. А почему вы спрашиваете?

— Его нашли в доме Дэви Уилера — того самого убитого. Вместе с указаниями направления, которые я вам только что назвал.

— Что?

Грейс, перейдя комнату, сдвинул стеклянную дверь и вышел на балкон. Крепко ухватившись за металлические перила, он взглянул с высоты пятого этажа вниз, на оживленную улицу.

— Откуда у этого человека взялся номер Эшли и указания о том, как добраться до нашего участка? — спросил Марк.

Грейс вернулся в комнату:

— Мне тоже очень хотелось бы знать это.

И снова глаза Марка стрельнули через всю комнату. Стенной шкаф? — предположил Грейс. Там что-то есть? Но что?

Теперь он уже относился к этому человеку, да и к Эшли Харпер тоже, с такой неприязнью, что ему хотелось получить ордер на обыск и распотрошить их жилища — вместе с офисом. Однако пока против них у него имелось только одно — внутреннее чутье. И никаких улик.

— Легко ли найти эту вашу землю, мистер Уоррен?

— Нужно знать, где свернуть. Поворот никак не помечен — только два кола торчат.

— На мой взгляд, именно там вашего партнера искать и следует, и как можно быстрее, как по-вашему?

— Совершенно с вами согласен.

— Я свяжусь с полицией Крауборо, которая уже тщательно прочесала те места, однако похоже, что без вас там не обойтись, по крайней мере вы можете точно указать нужное нам место. Ничего, если я договорюсь о том, чтобы за вами заехали?

— Хорошо. Э-э… как вы думаете, долго я им буду нужен?

Грейс нахмурился:

— Ну, мне требуется только одно, чтобы вы показали нам поворот. Наверное, час, не больше.

— Конечно… я хочу сказать, я сделаю, что смогу.


Закрыв за Грейсом дверь, Марк помчался в ванную комнату, упал там на колени, и его вырвало в унитаз. И вырвало еще раз.

Он поднялся на ноги, спустил воду, прополоскал холодной водой рот. Одежда его промокла от пота, волосы липли к голове. Из-за шума текущей воды он едва-едва уловил звонок висевшего в квартире телефона.

Схватив трубку, он как раз услышал последний сигнал вызова, после которого тот отправлялся на голосовую почту.

— Алло?

— Марк Уоррен? — мужской голос с австралийским акцентом.

Что-то в этом голосе мгновенно насторожило Марка:

— С кем я говорю?

— Мое имя Вик — тут со мной ваш друг, Майкл. Он и дал мне ваш номер. Вообще-то он хотел бы сказать вам два слова.

Марк покрепче прижал трубку к уху. И услышал голос Майкла, несомненно Майкла, только звук тот издал не похожий ни на что, когда-либо слышанное Марком. То был рев боли — страшной, невыносимой агонии. Затем Майкл прошептал:

— Нет, пожалуйста! НЕТ!

Снова раздался голос Вика:

— Вы, наверное, пытаетесь догадаться, что это такое я проделываю с вашим дружком, а, Марк?

— Что вам нужно? — спросил Марк.

— Мне нужно, чтобы вы перевели кое-какие деньги, лежащие в вашем банке на Каймановых островах, на счет, номер которого я вам вскоре предоставлю.

— Это невозможно, даже если бы я захотел. Для любой транзакции требуются две подписи, Майкла и моя.

— В сейфе, который стоит в офисе вашей компании, лежат документы, подписанные вами обоими, доверенность, выписанная на имя вашего адвоката на Каймановых островах; вы засунули их туда в прошлом году, перед тем как провести неделю под парусом, — надеялись приобрести недвижимость на Гренадинах, однако сделка не состоялась.

Как он мог узнать об этом? — поразился Марк.

— Прошу вас, я хочу поговорить с Майклом.

— На сегодня вы с ним поговорили достаточно. Я хочу, чтобы вы обо всем поразмыслили. Да, и еще, Марк, ни слова полиции — иначе вы рассердите меня по-настоящему.

В трубке стало тихо.

Марк мгновенно нажал на кнопку, позволяющую выяснить номер, с которого был сделан последний звонок. И нисколько не удивился, когда автоматический голос ответил: «Извините, номер вызывавшего абонента у нас отсутствует».

Он набрал номер Эшли. К его облегчению, она ответила.

— Слава богу, — сказал он. — Где ты была?

— Да, в общем-то, на массаже. Хотя бы один из нас должен сохранять холодную голову. Потом заскочила к мамаше Майкла, теперь еду домой.

— Ты не могла бы заехать сюда — сейчас, сию минуту? Кое- что произошло, мне необходимо поговорить с тобой.

— Давай утром поговорим.

— Это не может ждать.

Повелительный тон Марка подействовал. Эшли неохотно сказала:

— Ладно, только я не думаю, что заезжать к тебе — это хорошая идея. Мы могли бы встретиться на нейтральной территории — как насчет бара или ресторана?

— Замечательно, то есть там, где нас все будут слышать?

— Просто придется говорить потише.

Марк быстро прикинул свои возможности. В скором времени за ним заедет полицейская машина. Езды до участка полчаса, еще полчаса займет обратная дорога. Сейчас восемь. И он предложил встретиться в десять — в итальянском ресторане неподалеку от театра «Ройял».


К удивлению Марка, ресторан был переполнен. Он протиснулся в тесный от людей угол. Эшли еще не было.

Поездка в Крауборо прошла без особых событий. Он показал двум детективам начало дороги, подождал, пока они вызовут по радио поисковую команду. Через некоторое время появилась вереница микроавтобусов с полицейским «рейндж-ровером» во главе. Марк объяснил, какое расстояние им нужно проехать, но сопровождать их не вызвался.

Ему страшно хотелось выпить. Он заказал, чтобы заглушить это желание, пива, потом уставился в меню. Появилась Эшли.

— Так и пьешь? — вместо приветствия укорила она Марка. И, не поцеловав его, уселась напротив.

Выглядит она красивее, чем когда-либо, подумал Марк.

Улыбнувшись ей, он сказал:

— Потрясающе выглядишь.

Взгляд Эшли нетерпеливо обшаривал зал ресторана, отыскивая официанта.

— Спасибо, а ты — отвратительно.

— Сейчас поймешь почему.

Почти не обратив внимания на услышанное, она подняла руку и, когда к ним наконец подскочил официант, величественно потребовала «Сан-Пеллегрино».

— Не хочешь вина? — спросил Марк.

— По-моему, и тебе стоило бы ограничиться водой. Ты слишком много пьешь в последнее время. Пора остановиться.

Ладонь Марка скользнула по столу к ее ладоням, однако Эшли свои убрала и выпрямилась, скрестив руки на груди.

— Пока не забыла, завтра похороны Пита. В два, кладбище «Гуд шепард», Дайк-роуд. Так какую сверхважную новость ты мне хотел сообщить?

Официант принес Эшли воду, они заказали еду. Когда официант отошел, Майк рассказал ей про палец.

Эшли покачала головой, лицо у нее было потрясенное:

— Этого не может быть.

Марк достал записку, протянул ей.

Эшли с неверящим видом прочитала ее. А потом в глазах у нее обозначился гнев. И она обвиняюще взглянула на Марка:

— Это случайно не твоя проделка, а, Марк?

— Что? Ты думаешь, я спрятал где-то Майкла и отрезал ему палец? Я, может, и не люблю его, но…

— Брось, Марк. Ты с большим удовольствием оставил его умирать в гробу.

Марк огляделся по сторонам, встревоженный тем, как она повысила голос, однако никто не обращал на них внимания.

— Что на тебя нашло, Эшли? Мы же одна команда, ты и я.

Эшли смягчилась, глянула по сторонам, потом потянулась к Марку, взяла его за руку.

— Милый, — негромко сказала она. — Я так люблю тебя, просто я сейчас в шоке.

Он кивнул, поднял руку Эшли к губам, нежно поцеловал ее.

— Нужно что-то сделать, чтобы помочь Майклу.

Она покачала головой:

— Ничего делать не нужно! Этот человек, Вик, он думает, что тебе не все равно, потому что ты партнер Майкла. Ну и прекрасно, неужели ты не понимаешь?

— Нет, и я еще не все тебе сказал.

Он допил пиво, а затем рассказал ей о звонке Вика и воплях Майкла.

Эшли выслушала его в молчании.

— Бедный Майкл… — Она прикусила губу, по ее щеке скатилась слеза. — Я… о черт.

Эшли на несколько секунд закрыла глаза, потом открыла:

— Как… как, к дьяволу… как этот человек нашел Майкла?

Марк решил, что о визите Грейса упоминать пока не стоит.

— Мне в голову приходит только одна мысль — должно быть, он случайно наткнулся на могилу. Я замаскировал ее, однако какой-нибудь бродяга легко мог ее обнаружить.

— Этот человек не бродяга.

— Может, он просто гулял по лесу. Случайно наткнулся на Майкла, понял по газетным статьям, что это тот самый богатый малый, которого все ищут, что получил шанс всей своей жизни. Перевез Майкла в другое место и послал нам требование насчет выкупа с доказательством того, что Майкл в его руках.

Эшли принесли большую тарелку с авокадо, моцареллой и помидорами; Майклу — чашку с овощным супом. Когда официант удалился, Эшли спросила:

— Ты не хочешь позвонить в полицию, Марк? Рассказать о записке этой ищейке, детективу-суперинтенденту?

Пока Эшли ела, Марк так и сяк вертел эту мысль в голове. Если они все расскажут полиции, а тот человек выполнит свою угрозу и убьет Майкла, ситуация разрешится вполне элегантно. Однако ему мешали услышанные им страшные крики.

— У Майкла остался «Палм», — сказал он. — Если он выберется из этой истории живым…

— После автокатастрофы вопрос о том, что он может выбраться живым, просто-напросто не стоял, — перебила его Эшли и испытующе прибавила; — Или все же стоял?

Марк молчал. В мозгу его, обычно столь упорядоченном и сосредоточенном, сейчас царила полная неразбериха.

Никто из них, замышляя розыгрыш во время мальчишника, никакого вреда Майклу причинять не собирался, они хотели всего лишь посчитаться с ним за его шуточки. Да и начальный план, который они придумали с Эшли, чтобы отнять у Майкла компанию, физического ущерба также не предусматривал.

Но какого же черта он промолчал и ничего не предпринял в ночь, когда прилетел из Лидса? Почему он так поступил?

Впрочем, Марк знал почему. Из чистой ревности. Потому что ему всегда была невыносима мысль, что Эшли отправится с Майклом в медовый месяц, а решение само шло в руки.

— Так стоял или не стоял, Марк? — пробился сквозь его мысли голос Эшли.

— Кто?

— Тьфу! Приехали! Разве стоял когда-нибудь вопрос о том, что он выберется живым?

— Нет, разумеется, нет.

9

Майкл лежал в черной, как битум, тьме, его сердце колотилось, в голове ухало, указательный палец пульсировал. Однако боль была ничем в сравнении с темным, холодным страхом, который расползался по его сознанию. Он дрожал, отчаянно пытаясь собрать мысли воедино, полный решимости неведомо как, но выжить. Вернуться к Эшли. Повести ее к алтарю.

Ни руками, ни ногами Майкл двигать не мог. Накормив его с ложки жидким бульоном и хлебом, укрывшийся под капюшоном похититель снова запечатал ему рот клейкой лентой.

Майкл пытался понять, где он. Он лежал на твердой поверхности, что-то давило на копчик, причиняя сильную боль. Майкл попытался ослабить путы и почувствовал, как они чуть подались — в них появилась легкая слабина. Он продолжал эти попытки и вдруг понял, что способен пошевелить правой рукой. Совсем чуть-чуть, но способен! Он опять растянул веревки, обмяк, растянул еще раз. Слабина увеличилась!

Майкл перекатился на бок, потом на живот. Ноздри наполнила вонь машинного масла, он лежал ничком на чем-то липком, однако от боли в копчике он избавился.

Майкл повел ладонью взад-вперед, и внезапно она коснулась чего-то.

Мобильного телефона!

Майкл подцепил его, потянул, и телефон вылез из кармана джинсов. Сердце забилось намного быстрее. Телефон был с ним в гробу, под водой, и, хоть предполагалось, что он водонепроницаем, Майкл в этом сомневался. Но тем не менее пробежался на пробу пальцами по поверхности телефона, нашел кнопку питания, нажал.

Послышался едва различимый гудочек, а следом вспыхнул тусклый свет, позволивший Майклу различить по обеим сторонам от себя отвесные стены. Он лежал в помещении метра в полтора шириной и около двух высотой, с чем-то вроде люка в потолке. Майкл попытался высвободить руку из пут, но те оказались стянутыми слишком туго.

Надо что-то придумать. Текст! Он может попробовать отправить текстовое сообщение.

Думай! Ты включаешь телефон, что происходит дальше? Сначала идет запрос пин-кода. Как и у большинства людей, пин-коду Майкла был простой: 4-4-4-4, его счастливый номер. Он провел пальцем по клавиатуре — клавиша 4 находится во втором ряду слева. Майкл нажал на нее, услышал писк, потом еще один и еще. Невероятно! Телефон работал.

Вот дальше будет потруднее. Нужно припомнить расположение букв на клавишах. На клавише 1 буквы, сколько помнил Майкл, отсутствовали. На клавише 2 стояли ABC. Он проделал кое-какие подсчеты — да, алфавит был разбит на группы по три буквы, только на двух клавишах их стояло по четыре.

Хорошо, теперь последовательность действий. Кнопка МЕНЮ — верхняя слева. Нажав ее, попадаешь на СООБЩЕНИЯ. Второе нажатие — НОВОЕ СООБЩЕНИЕ. Третье дает пустой экран. Майкл набрал — правильными, как он надеялся, буквами: «Жив. Звони в полицию». Если он правильно помнил, следующее нажатие кнопки меню приводит к запросу: КОМУ. Майкл набрал номер Эшли. Нажмешь снова, появится ПЕРЕДАТЬ. Майкл еще раз нажал на кнопку и с невероятным облегчением услышал сигнал подтверждения. Сообщение ушло!

И тут он ощутил укол паники. Даже если сообщение передано, что толку от него будет для Эшли, для полиции? Как, черт возьми, смогут они найти его по текстовому сообщению?

Пальцы Майкла снова пробежались по клавишам, подсчитывая их. И наконец он набрал 999. Нажал на кнопку ВЫЗОВ. И несколько мгновений спустя услышал сигнал вызова, а после женский голос:

— Служба спасения, какая услуга вам требуется?

Майкл попытался произнести хоть что-то, однако у него получились лишь слабые, хриплые звуки. Он слышал, как голос повторяет:

— Алло? Абонент? Алло? У вас все в порядке?

Затем молчание. И снова голос:

— Алло, вы здесь?

Он прервал вызов и опять набрал тот же номер. Услышал другой женский голос. Снова прервал. Если он будет повторять это раз за разом, они ведь поймут, должны же понять.


В пабе «Грейз» он заказал для Клео Моури водку с клюквенным соком, а для себя диет-колу. Ему еще предстояло сегодня возвратиться в информационный отдел, так что голову следовало сохранить в ясности. Они сидели за столиком в углу, на мягких стульях. Клео выглядела сногсшибательно. Волосы ее спадали на плечи. Она была в легком замшевом жакете поверх чего-то бежевого и в узких белых джинсах.

Грейс же прямо из квартиры Марка Уоррена помчался в информационный отдел, чтобы факсом разослать своим подчиненным копии карты Дэви, а оттуда — прямиком в паб, да и то еще опоздал на час. Разумеется, переодеться он не успел. На нем так и был темно-синий костюм, в котором он утром вышел из дома. И теперь он чувствовал себя в сравнении с Клео неряхой.

— Никогда прежде не видел тебя в штатском, — шутливо произнес он.

— Ты чувствовал бы себя уютнее, приди я сюда в зеленом фартуке и резиновых сапогах?

— Думаю, я чувствовал бы себя точь-в-точь как сейчас.

Она улыбнулась, подняла бокал:

— Твое здоровье!

Ему так нравились ее синие глаза, маленький, красивый нос, ямочка на подбородке, стройное тело. Каждый мужчина в пабе ел ее глазами. Грейс поднял свой бокал:

— Рад тебя видеть.

— И я тебя. Ну, не расскажешь, как прошел день?

— Не хочется мне о нем говорить.

Клео наклонилась поближе к нему, он легко прочитывал каждое движение ее тела.

— Зато мне хочется о нем послушать, — заявила она. — Мне нужен подробный поминутный отчет.

— Может, тебя устроит отредактированная версия? Я проснулся, принял душ, вышел из дому и встретился с Клео. Этого хватит?

Она рассмеялась:

— Для начала. А теперь — те кусочки, которые ты вымарал.

Грейс коротко пересказал ей события дня.

— Тяжело, наверное, опрашивать тех, кто понес утрату, — сказала Клео. — За семь лет я могла бы и привыкнуть к встречам с людьми, которые лишь несколько часов назад узнали о смерти близких, и все равно боюсь этих встреч.

— Я могу показаться тебе бессердечным человеком, — ответил Грейс, — и все же, беседуя с людьми в первые несколько часов после утраты, которую они пережили, ты получаешь наибольшие шансы разговорить их. Когда человек теряет кого-то, он впадает в шок, это первая, автоматическая реакция. И пока люди находятся в этом состоянии, они готовы говорить. А примерно через двенадцать часов они, оказавшись в окружении родственников и друзей, словно язык проглатывают.

— Тебе нравится твоя работа? — спросила Клео.

Он отпил колы:

— Нравится. Если не считать случаев, когда приходится иметь дело с людьми, которые…

Его прервал звонок мобильника. Извинившись перед Клео, он коротко ответил:

— Грейс слушает.

Звонила Баутвуд — прямо из информационного отдела.

— Простите, что беспокою, сэр. У нас появились новости.

Он взглянул на Клео — так не хотелось отрываться от нее — и не без раздражения сообщил:

— Буду через пятнадцать минут.


Когда Грейс вошел в отведенную его группе комнату, Ник Николл, Белла Мой и Эмма-Джейн Баутвуд сидели за столом.

— Привет, — сказал он. — В чем дело?

Все трое сразу подняли на него глаза. Первой заговорила детектив-констебль Баутвуд:

— Сэр, на земле компании «Дабл-Эм пропертиз» с помощью полученной от вас карты нашли гроб в замаскированной могиле.

— Блестяще! Отличная новость!

Тут он заметил, что во всех трех парах устремленных на него глаз никакой радости как-то не наблюдается.

— Что?

— Боюсь, новость не так уж и хороша, сэр. В могиле никого не было.

— Просто пустой гроб? В той самой могиле?

— Насколько я поняла, сэр, да.

— Было там… я хотел сказать, раньше в этом гробу кто-нибудь находился?

— Да, сэр, на крышке, изнутри, присутствуют свидетельствующие об этом следы.

— Бросьте вы вашего «сэра» — зовите меня Роем. — Он улыбнулся ей. — Что за следы?

— Свидетельства того, что кто-то пытался процарапать или прорезать крышку изнутри.

— И Майклу Харрисону — или тому, кто находился в гробу, — это удалось?

— Крышка была снята, сэр — Рой, — а могила прикрыта листом гофрированного железа.

Грей устало оперся руками о поверхность стола:

— С кем мы, черт побери, имеем дело? С Гудини?

— Во всем этом отсутствует какой-либо смысл, — сказал Николл.

— Майкл Харрисон славился как мастер розыгрышей. Так что смысла здесь хоть отбавляй, — возразил Грейс.

Он вышел в коридор, к торговому автомату, получил от него чашку двойного эспрессо и плитку шоколада.

Когда он, жуя шоколад, возвратился обратно, Эмма-Джейн протянула ему снятую с телефона трубку:

— Эшли Харпер, настаивает на разговоре с вами.

Грейс, проглотив шоколад, взял трубку:

— Детектив-суперинтендент Грейс слушает.

— Это Эшли Харпер. Я только что получила от Майкла текстовое сообщение. Он жив!

— Что сказано в сообщении?

— «Жив. Звони в полицию». И все. Правда, набрано немного странно.

Грейс, торопливо поразмыслив, сказал:

— Сообщение поступило с мобильника Майкла?

— Да, с его обычного номера.

— Оставайтесь на месте, — сказал Грейс. — Я сейчас буду.


Марк вглядывался в свое мрачное лицо, отраженное дымчатым зеркалом лифта, который нес его на пятый этаж «Ван-Аллена». Ему казалось, что вокруг него разворачиваются какие- то непонятные события.

Что случилось с Эшли? Несколько месяцев они были необычайно близки. Почему же она так резка с ним сейчас? И все эти разговоры насчет убийства Майкла, они его сильно тревожили. Убийство никогда не входило в их планы.

Ну да, он согласился с ее планом. Не убивать Майкла по-настоящему, а просто… Нет, не убивать. Определенно не убивать.

Убийство — это когда все обдумываешь заранее, ведь так? Предумышленное? А здесь просто возникло случайное стечение обстоятельств. Сначала ребята похоронили Майкла заживо, потом попали в автокатастрофу. Изначальный план принадлежал Эшли. У Марка он никаких сомнений не вызывал, Марк внутренне противился только мысли о том, что Эшли и Майкл отправятся в медовый месяц. Потому-то, в глубине души Марк знал это, он и поехал в лес — в четверг, ночью, — потому и вытащил дыхательную трубку. Но теперь позволить сумасшедшему увечить Майкла, запытать его до смерти?

Двери лифта открылись. Марк вышел в коридор, отпер дверь своей квартиры. И едва оказался в ней, как зазвонил телефон. Марк пробежал через комнату, взглянул на экранчик телефонного аппарата — номер звонившего на нем отсутствовал.

— Алло? — сказал Марк.

Тот же голос, который он слышал прежде:

— Привет, дружок, это Вик. Я малость недоумеваю, что это за легавый забегал к тебе нынче днем? Я вроде сказал тебе, с копами не разговаривать.

— Я и не разговаривал, — ответил Марк. — Это детектив- суперинтендент, который расследует исчезновение Майкла.

— Не знаю, верю я тебе или нет. Может, ты хочешь еще раз поболтать об этом с Майком или у нас с тобой все путем?

Не вполне понимая, о чем речь, Марк ответил:

— У нас все путем.

— Тогда сделай то, что я тебе скажу. Отправляйся в офис, открой сейф, достань документы, подписанные тобой и Майком, доверенность на имя вашего адвоката с Каймановых островов Джулиуса Гроббе и факсом отправь ему. Потом позвони Гроббе и вели ему перевести миллион двести пятьдесят три тысячи семьсот двенадцать фунтов с вашего банковского счета на номерной счет в Панаме, номер я уже послал ему факсом. Я позвоню тебе на этот телефон ровно через час. Если не снимешь трубку, наш друг потеряет еще одну часть тела. Усвоил?

— Усвоил.

Миллион двести пятьдесят три тысячи семьсот двенадцать фунтов были точно той суммой, какая лежала на его с Майклом совместном счету.


Рой Грейс и Гленн Брэнсон, появившийся в «Суссекс-Хаусе» в тот момент, когда Грейс покидал его, сидели в гостиной Эшли и вглядывались в плохо набранное сообщение, выведенное на экран ее телефона: «жИв. *£ зВонии в понлицию».

Эшли, ломая руки, сидела напротив. Одета она была так, точно куда-то выходила. Куда? И с кем?

— Вы пытались ему позвонить? — спросил Грейс.

— Да, и текстовое сообщение посылала. Но там только гудки, а потом перевод на голосовую почту.

— Все лучше, чем раньше, — сказал Грейс. — Раньше гудков не было, меня сразу отправили на голосовую.

Брэнсон повертел телефон.

— Отправлено Майклом Харрисоном, номер 44797 1346221, — объявил он, — сегодня в двадцать два двадцать восемь.

И Грейс, и Брэнсон взглянули каждый на свои часы. Чуть больше часа назад.

И за двадцать минут до того, как она позвонила, подумал Грейс. Чем вызвана такая задержка?

Брэнсон набрал номер, прижал телефон к уху. Спустя несколько секунд Брэнсон заговорил: «Алло, Майкл Харрисон, говорит детектив-сержант Брэнсон из брайтонского ДУР, я отвечаю на сообщение, посланное вами Эшли Харпер. Пожалуйста, позвоните мне по номеру 0789 965018. Повторяю: 0789 965018». И Брэнсон завершил вызов.

— Эшли, Майкл часто посылал вам текстовые сообщения?

Она пожала плечами:

— Не так чтобы часто, но посылал, знаете, любовные записки. — Она улыбнулась, лицо ее потеплело.

Грейс снова вгляделся в сообщение: «жИв. *£ зВонии в понлицию». Словно малое дитя набирало, а не взрослый человек.

— Какую информацию вы сможете из этого извлечь? — спросила Эшли.

Грейс собрался было ответить, но передумал.

— Боюсь, что большой не извлечем. Хорошая новость состоит в том, что он жив, плохая — он явно в беде.

И Грейс рассказал ей о найденном гробе.

— Значит, он выбрался оттуда?

— Может, выбрался, — ответил Грейс. — А может, его там никогда и не было.

— Ой, ну бросьте, вернитесь на землю!

— Мы и стоим на земле, очень твердо, — спокойно ответил Грейс. — Поисками Майкла занята сотня полицейских.

Лицо Эшли приобрело сокрушенное выражение — выражение маленькой девочки, заблудившейся и испуганной.

— Простите. Вы так блестяще работаете, оба. Я просто…

Лицо ее сморщилось, по нему покатились слезы.

— Все в порядке, — сказал Грейс. — Мы к вам еще заглянем.


На то, чтобы отправить проклятый факс на Каймановы острова, ушло пять попыток. В первый раз Марк слишком торопился, косо вставил документ, и его замяло. Он потратил десять драгоценных минут, стараясь вытянуть документ, не порвав его. Потом позвонил адвокату Гроббе.

В офис Марк приехал на своей машине, что было, если учесть количество выпитого им, довольно глупо, однако пешком идти было далеко, а рисковать тем, что такси поймать не удастся, он не мог.

И наконец, он влетел в дверь своей квартиры, когда до конечного срока оставалось всего три минуты, и мобильник его тут же пискнул, сообщая о поступлении текстового сообщения. Марк вытянул аппарат из кармана и уставился на дисплей.

«Неплохая работа, дружок! Ты успел».

Телефон плясал в его нервно подрагивавшей руке. Где он, черт возьми, затаился, этот Вик? Марк нажал на кнопку ВЫБОР, надеясь выяснить, откуда пришло сообщение. Номер был ему незнаком. Путаясь пальцами в клавишах, он набрал ответ: «Вы довольны?» И нажал на кнопку ПЕРЕДАТЬ.

Потом, пошатываясь, направился к шкафчику с напитками. Но еще не успел дойти до него, как телефон пискнул снова. Новое сообщение: «Выйди на балкон, дружок. И посмотри вниз».

Марк подошел к стеклянным дверям, отпер их, вышел наружу. Положив руки на перила, взглянул вниз. По тротуару шла парочка. Марк окинул взглядом противоположную сторону улицы, гадая, что, собственно, имел в виду Вик.

Третье сообщение: «Я прямо у тебя за спиной».

Он хотел обернуться, но одна сильная рука уже схватила его за поясной ремень, а другая — за ворот рубашки. И через долю секунды обе ноги Марка уже оторвались от пола. Он уронил телефон, отчаянно пытаясь вцепиться в балконные перила, однако пальцы его хватали лишь воздух.

И, не успев даже крикнуть, Марк перелетел через перила.


Грейс и Брэнсон услышали вызов, переданный на полицейской волне, за минуту до того, как подъехали к «Суссекс-Хаусу». С балкона квартиры, находящейся в здании «Ван-Аллен», спрыгнул самоубийца.

Они обменялись взглядами. Грейс вытащил из бардачка синюю мигалку, прилепил ее к крыше машины и ударил по педали акселератора.

Подъехав к «Ван-Аллену», они увидели множество таких мигалок, скопление людей, две машины «скорой помощи». Детективы выскочили из машины, протолкались через толпу. Рядом с лежащим на земле телом мужчины бессмысленно переминались с ноги на ногу два санитара.

В янтарном свете уличных фонарей Грейс мгновенно узнал Марка Уоррена.

— Кто-нибудь знает этого человека? — спросил чей-то голос.

— Я знаю, — ответил другой. — Он мой сосед.

— Я тоже знаю его, — сказал Грейс и поправился: — Знал.

Из здания вышел хорошо знакомый Грейсу Роберт Эллисон, известный своим крутым нравом детектив-инспектор. Грейс с Брэнсоном подошли к нему.

— Рой! Гленн! — приветствовал их Эллисон. — А вы-то что тут делаете?

— Я с ним знаком, — ответил Грейс. — Опрашивал его в начале нынешнего вечера. Он деловой партнер пропавшего молодого человека — знаешь, предсвадебный розыгрыш, четверо ребят, погибших на прошлой неделе.

Эллисон кивнул:

— Да, знаю.

— Мы можем войти в его квартиру?

— Я только что оттуда — у смотрителя дома есть ключ. Хочешь, чтобы я пошел с вами?

— Да, конечно, почему бы и нет?

Несколько минут спустя Грейс, Брэнсон и Эллисон уже входили в квартиру. Смотритель остался ждать снаружи.

Грейс пересек гостиную, вышел на балкон. Он знал, что людей, уцелевших после катастрофы, нередко грызет чувство вины, некоторых оно просто уничтожает. Не по этой ли причине Марк Уоррен и прыгнул с балкона?

В ночь перед венчанием он вернулся домой поздно, в машине, заляпанной грязью. Может быть, чувство вины погнало его на место автокатастрофы? Возможно. И еще, Уоррен был шафером Майкла, однако утверждал, что о планах друзей на вечер мальчишника ничего не знал. Правдоподобно ли это?

Грейс принялся методично обшаривать стенные шкафы и буфет. Гленн Брэнсон занялся тем же самым, а Эллисон просто наблюдал за ними. Добравшись до кухни, Грейс открыл холодильник. Внимание его привлекли пакет с молоком и несколько бутылок белого бургундского — он едва не проглядел лежавший на третьей полке пухлый пакет. Грейс вытащил пакет, заглянул внутрь, нахмурился. Потом достал из пакета пластиковый мешочек, в котором лежало что-то небольшое, и положил его на черный мрамор разделочного стола.

— О господи, — произнес, глядя на палец, Брэнсон.

— Так, — сказал Роберт Эллисон — А вот теперь что-то начинает проясняться.

Он достал из кармана сложенный листок бумаги:

— Я нашел его на трупе, когда искал по карманам документы.

Грейс и Брэнсон прочитали записку: «Пусть полиция проверит отпечаток пальца, и вы убедитесь, что он принадлежит вашему другу и деловому партнеру. Каждые 24 часа я буду отрезать от него кусочек побольше — пока вы в точности не исполните мои требования».

— Полагаю, это говорит нам сразу о двух вещах, — сказал Грейс. — Во-первых, не думаю, что мы имеем дело с самоубийством. А во-вторых, если мы найдем Майкла Харрисона живым, можно будет считать, что нам здорово повезло.


Телефон зазвонил снова! В третий раз! В первые два Майкл прерывал вызов, боясь, что его услышит Вик. Следом ему удавалось набирать 901, но каждый раз он слышал один и тот же проклятый женский голос: «У вас нет новых сообщений».

Однако теперь голос сказал: «У вас имеется одно новое сообщение». А следом послышалось: «Алло, Майкл Харрисон, говорит детектив-сержант Брэнсон из брайтонского ДУР, я отвечаю на сообщение, посланное вами Эшли Харпер. Пожалуйста, позвоните мне по номеру 0789 965018. Повторяю: 0789 965018». То были самые сладкие звуки, какие Майкл слышал за всю свою жизнь.

И тут же в глаза ему ударил слепящий белый свет.

— Так у тебя есть мобильник, про который ты мне ничего не сказал, а, Майки? Нехороший мальчик.

— Урррр, — прохрипел сквозь клейкую ленту Майкл.

В следующий миг он почувствовал, как телефон вырывают у него из ладони, и услышал укоризненный голос Вика:

— Ты нечестно играешь, Майк. И очень меня разочаровал.

— Урррр, — снова прохрипел Майкл. Теперь он видел глаза, поблескивавшие в прорезях капюшона, — ярко-зеленые, как у дикого кота.

— Ну-ка, посмотрим, кому ты звонил, Майки.

Миг спустя Майкл услышал снова зазвучавший в динамике телефона голос полицейского.

— Ишь ты, как интересно, — произнес Вик. — Как мило. Невесте, значит, звякнул. Мило, но нехорошо. Думаю, ты заслужил еще одно наказание.

— Нееррррррр.

— Извини, приятель, но тебе стоило бы изъясняться более внятно. И кстати, твой дружок Марк оказался такой невоспитанной свиньей. Думаю, тебе будет интересно узнать, что он ни с кем даже прощаться не стал.

Майкл сощурил глаза под слепящим светом. Он не понимал, о чем идет речь. Марк? Куда мог уехать Марк?

— Есть одна штука, которую тебе стоит обдумать, Майки. Те деньги, миллион двести тысяч, которые ты припрятал на Каймановых островах. Недурная заначка на черный день.

Да пусть заберет все до пенни, подумал Майкл, лишь бы меня отпустил. И он попытался сказать это.

— Урррррр. Имммммггвввввит.

— Очень мило, Майки, что бы ты ни пытался мне сообщить. Но тут, видишь ли, дело такое. Твоя проблема в том, что деньги эти уже у меня. А это значит, что ты мне больше не нужен.


Незадолго до полуночи Грейс въехал на своей машине на парковку «Суссекс-Хауса». Брэнсон без всякой охоты поплелся за ним к главному входу здания и вверх по лестнице.

Кроме Эммы-Джейн Баутвуд, в комнате никого не было. Грейс, взглянув на усталое лицо девушки, похлопал ее по спине:

— По-моему, вам пора отправляться домой.

— Вы не могли бы уделить мне минуту, Рой? У меня кое-что есть, думаю, вам это будет интересно — вам обоим. Вы просили меня проверить прошлое Эшли Харпер.

— Ага. Что-нибудь нашли?

— Вообще-то довольно многое. — Говоря, она перелистывала исписанные ее аккуратным почерком страницы блокнота. — Вы сказали мне, что Эшли Харпер родилась в Англии; что ее родители погибли в Шотландии, в автомобильной катастрофе, когда ей было три года; что ее растили приемные родители, сначала в Лондоне, потом в Австралии; что, когда ей было шестнадцать, она перебралась в Канаду и жила у дяди с тетей; что тетя ее недавно умерла, а дядю зовут Бредли Каннингемом. — Она перечитала кое-что на открытой ею странице и продолжила: — В Англию Эшли Харпер возвратилась примерно девять месяцев назад. И еще вы сказали, что раньше она работала в Торонто, в маленькой, занимающейся недвижимостью фирме, которая представляет собой подразделение группы «Бэй».

— Да, все правильно, — ответил Грейс.

— Я поговорила сегодня с Торонто, с тамошним начальником отдела кадров группы «Бэй» — это одна из крупнейших в Канаде сетей универсальных магазинов. Никакого занимающегося недвижимостью подразделения у них нет, и никакая Эшли Харпер у них никогда не работала.

— Как интересно, — сказал Брэнсон.

— Сейчас будет еще интереснее. Ни в одном из телефонных справочников Торонто Бредли Каннингем не значится.

— У меня есть в Шотландии подруга, журналистка, работает в «Глазго геральд», — продолжала Эмма-Джейн. — Она проверила по моей просьбе архивы всех ведущих шотландских газет. Когда трехлетняя девочка становится сиротой в результате автомобильной катастрофы, это обычно попадает в новости, верно?

— Обычно попадает, — ответил Грейс.

— Эшли говорит, что ей двадцать восемь. Я попросила подругу вернуться на двадцать пять лет назад, отсчитать по пять лет в обе стороны и проверить их. Фамилия Харпер не появлялась нигде.

— Она могла взять фамилию приемных родителей, — сказал Брэнсон.

— Могла, — согласилась Эмма-Джейн. — Но то, что я собираюсь вам сейчас показать, сильно урезает такую возможность. Я прогнала имя Эшли Харпер через «Холмс».

Название «Холмс-2» носила компьютерная база данных, которая связывала все службы охраны правопорядка Соединенного Королевства с Интерполом, а с недавнего времени и с заокеанскими полицейскими сетями.

— Под именем Эшли Харпер там ничего не значится, — сказала Эмма-Джейн. — Однако начиная с этого места все становится по-настоящему интересным. Я провела поиск по инициалам Э. X., объединив их с широким классом преступлений, которые обозначила словом «недвижимость». «Холмс» выдала следующее: восемнадцать месяцев назад молодая женщина по имени Эбигайл Харрингтон вышла в Лимме, Чешир, замуж за богатого строителя Ричарда Уоннаша. Он увлекался затяжными прыжками с парашютом. Через три месяца после свадьбы он погиб — во время прыжка не раскрылся парашют. Четыре года назад в Торонто женщина по имени Элен Хьюрон стала женой застройщика Джо Кервина. Через пять месяцев после свадьбы он утонул в озере Онтарио. Семь лет назад некая Энн Хэмпсон вышла за лондонского строителя по имени Джулиан Уорнер. Через полгода он покончил с собой.

— Инициалы одни и те же, — сказал Брэнсон. — Но что это доказывает?

— Само по себе ничего, — ответила она. — Хотя мне приходилось читать о преступниках, которые, меняя имена, сохраняют инициалы. Однако вот тут у меня имеется кое-что получше. — Она застучала по клавишам компьютера, и на экране появилась черно-белая фотография молодой женщины с копной темных волос. Лицо принадлежало Эшли Харпер — или ее двойнику. — Это фотография из напечатанной в «Ивнинг стандард» статьи о смерти Джулиана Уорнера.

Грейс и Брэнсон вгляделись в фотографию.

— Определенно похожа, — сказал Брэнсон.

Эмма-Джейн, не ответив, снова постучала по клавишам. Появилась другая черно-белая фотография, изображающая женщину со светлыми волосами по плечи. Эта походила на Эшли Харпер еще сильнее.

— Это уже из четырехлетней давности «Торонто стар».

Грейс и Брэнсон молчали. Оба были ошеломлены.

— Следующая взята из номера «Чешир ивнинг пост», вышедшего восемнадцать месяцев назад, из статьи о смерти Ричарда Уоннаша.

На экране появился цветной снимок. На сей раз волосы были рыжими — элегантная короткая стрижка. И снова лицо, вне всяких сомнений, принадлежало Эшли Харпер.

— Черт побери! — воскликнул Брэнсон.

Грейс задумчиво вглядывался в снимок. Наконец он сказал:

— Прекрасная работа, Эмма-Джейн.

— Спасибо, Рой.

Грейс повернулся к Гленну Брэнсону:

— Итак, сейчас без двадцати час. Кого из судей тебе хватит храбрости разбудить?

— Ты об ордере на обыск?

— Сам догадался или кто помогал? — И, не обращая внимания на гримасу, состроенную Брэнсоном, Грейс повернулся к Эмме-Джейн: — Идите домой, поспите.

Брэнсон зевнул:

— А я? Можно, я тоже посплю?

Грейс похлопал его по плечу:

— Боюсь, друг мой, у тебя рабочий день только что начался.


В два часа ночи Грейс вернулся с подписанным ордером в кармане к себе домой, поставил будильник на 4:15 и вырубился. В пять утра он появился в «Суссекс-Хаусе», ощущая себя на удивление полным энергии.

Белла и Эмма-Джейн были уже здесь, как и Джо Тиндалл с Беном Фарром — круглолицым, бородатым сержантом пятидесяти лет. Через несколько минут появился и Брэнсон.

Пока пили кофе, Грейс провел краткий инструктаж. Затем, сразу после 5. 30, все натянули на себя пуленепробиваемые жилеты и погрузились в полицейский фургончик «транзит» и полицейскую машину.

Доехав до улицы, где жила Эшли, Брэнсон и Грейс притормозили рядом с лишенной опознавательных знаков «астрой», в которой сидел Ник Николл. Грейс опустил стекло.

— Все тихо, — доложил Николл.

— Хорошо, — сказал Грейс, отметив, что принадлежащая Эшли «ауди» стоит, как обычно, перед домом.

Во главе отряда полицейских он подошел к двери дома, позвонил. Ответа не последовало. Он позвонил еще раз и, переждав минуту, еще. Потом кивнул Бену Фарру, тот вернулся к «транзиту», извлек из него здоровенную кувалду размером с большой огнетушитель. Фарр затащил ее на крыльцо, взмахнул один раз, и дверь распахнулась.

Грейс вошел в дом первым.

— Полиция! — крикнул он. — Есть здесь кто-нибудь?

Его встретили лишь помигивающие огоньки стереосистемы. Вместе с остальными полицейскими Грейс поднялся по лестнице, остановился.

— Эй! — крикнул он. — Мисс Харпер!

Молчание.

Он открыл дверь ванной комнаты. Следующая дверь вела в маленькую гостевую спальню. Грейс поколебался, толкнул последнюю дверь и увидел хозяйскую спальню с кроватью — в ней сегодня явно никто не спал.

И никакой Эшли Харпер.

— Переверните здесь все, — устало сказал он своим спутникам. — Загляните под каждый клятый камень. Я хочу знать об Эшли Харпер все, каждую мелочь. Всем понятно?


За два часа обыска найти ничего не удалось. Выглядело все так, точно Эшли Харпер прошлась по дому с каким-то суперпылесосом. Брэнсон присоединился к Грейсу, который как раз переворачивал матрас в гостевой спальне.

— Да, друг, — сказал Брэнсон. — Просто оторопь берет — она словно знала, что мы появимся здесь.

— А почему же мы не знали, что она скроется? — спросил Грейс.

— Рой! Взгляните-ка на это.

Вошедший в спальню Николл протянул ему квитанцию, выданную компанией «Сенчури-Радио», расположенной в Лондоне, на Тоттнем-Корт-роуд. На квитанции значилось: «Киберскан АР5000. 2437,25 фунтов».

— Где нашли? — спросил Грейс.

— На заднем дворе, в мусорном баке, — ответил Николл.

— Это какой же сканер может стоить таких денег? — спросил Грейс. — Компьютерный, что ли?

Он взглянул на дату, проставленную на квитанции. Прошлая среда. Время покупки 14:25. Во вторник вечером исчезает жених Эшли. В среду после полудня она едет в Лондон и покупает сканер стоимостью две с половиной тысячи фунтов.

— Не знаю, когда начинает работать «Сенчури-Радио», но нам нужно выяснить, что это за сканер, — сказал он.

— У тебя есть на этот счет какие-нибудь соображения? — спросил Брэнсон.

— У меня их много, — ответил Грейс. — Слишком много.

И прибавил:

— В четверть десятого я должен быть в суде.

— Хочешь повидать своего доброго друга Суреша Хоссейна?

— Мне неприятна мысль о том, как он без меня скучает. Может, позавтракаем? Хочется чего-нибудь жареного и жирного.

— Холестерин, друг мой, вреден для твоего сердца.

— Знаешь что? Прямо сейчас для моего сердца вредно все.

10

Войдя в большую, заполненную людьми комнату ожидания, которая обслуживала сразу три зала коронного суда Льюиса, Грейс раззевался — на него вдруг навалилась усталость. Странно, думал он. Неделю назад суд над Хоссейном занимал все его мысли. А нынче отошел на второй план, сейчас самым главным для него делом стали поиски Майкла Харрисона.

Некоторое время спустя Грейса вызвали в зал суда. Слушание спокойно и гладко тянулось в течение двух часов, после чего было отложено.

Когда вскоре после полудня он вернулся в информационный отдел, вся его группа была в сборе — плюс два новых помощника, констебли, мужчина и женщина.

Первым заговорил Ник Николл.

— Рой, насчет квитанции на сканер, которую мы нашли утром в доме мисс Харпер. Я получил от «Сенчури-Радио» полную информацию о нем. — Он протянул Грейсу несколько страниц, распечатанных прямо с интернетовского сайта. — Это новейший сканер радиочастот. Используется радиолюбителями для поиска новых друзей, прослушивания разговоров по мобильникам и по полицейской связи.

Грейс кивнул:

— Итак, вечером во вторник исчезает жених Эшли. А в среду после полудня она уже в Лондоне, покупает радиосканер. Есть какие-нибудь теории на этот счет?

— Она могла знать, что у Майкла осталась ручная рация. Возможно, сканер был нужен ей, чтобы попробовать связаться с ним, — сказала Эмма-Джейн Баутвуд. — Или, может быть, чтобы выяснить, не попытается ли он с кем-нибудь связаться.

Грейсу ее предположения показались вполне разумными.

— Да, теория неплохая. — Он обвел взглядом своих сотрудников. — Что-нибудь еще выяснить удалось?

— Да, — ответил Николл. — После того как вы ушли из дома Эшли Харпер, мы нашли за комодом конверт с квитанциями. Может, он случайно туда завалился, может, его там прятали. Большая часть квитанций интереса для нас, похоже, не представляет, но вот на эту вам стоит взглянуть.

Это была квитанция о получении 1500 фунтов компанией по оказанию эскорт-услуг, расположенной по адресу: Мэддокс- стрит, Лондон, В-1. Под названием компании значилось: «Скромные, очаровательные сопровождающие на все случаи жизни — мужчины и женщины». На квитанции стояли две даты — венчания Эшли Харпер и репетиции этого венчания.

— Переверните ее, Рой, — сказал Николл, — взгляните, что там на обороте.

Грейс перевернул квитанцию. На обороте было записано ручкой имя: Бредли Каннингем. Он мгновенно вспомнил прошлую субботу и почтенного обличья джентльмена.

— То есть у нее и дядюшка был поддельным? — озадаченно произнес он.

— У нее много что было поддельным, не только дядюшка. Эмма-Джейн тебе сейчас кое-что расскажет, — сказал Гленн Брэнсон. — Но сначала посмотри на это.

И он протянул Грейсу фотокопию распоряжения, отправленного факсом в банк, зарегистрированный на Большом Каймановом острове, — распоряжения о переводе 1 253 712 фунтов на номерной счет панамского банка. Документ был подписан Майклом Харрисоном и Марком Уорреном, а отправили его вчера в 23:25.

Грейс дважды прочитал его, затем взглянул на Брэнсона:

— Отправлено примерно за двадцать минут до того, как Уоррен слетел с балкона.

— Да, верно. Документ нашли в его офисе.

— То есть он пришел в офис, перевел, чтобы спасти жизнь друга, деньги, а потом совершил самоубийство?

— Панама может быть связана с колумбийской мафией. Не исключено, что они задолжали ей большие деньги. Уоррен выплатил долг и покончил с собой.

— Теория разумная, — сказал Грейс. — Да только у этих ребят затеяно в Эшдауне крупное строительство — двадцать домов, — и оно могло принести им несколько миллионов. Зачем же было кончать с собой из-за суммы гораздо меньшей?

— В таком случае он перевел деньги, а после его убили.

— Вот это больше похоже на правду, — сказал Грейс. — Я только что разговаривал в морге с Клео Моури. Туда едет патологоанатом министерства внутренних дел. Не исключено, что через некоторое время информации у нас будет больше.

Затем Белла Мой сообщила ему сведения, полученные от телефонной компании. «Водафон» зарегистрировала активность мобильника Майкла Харрисона в период между 22:22 и 23:00 вчерашнего вечера. Кроме того, с телефона было сделано несколько вызовов на номер 999, однако ответа от того, кто находился на другом конце линии, оператору получить не удалось.

— Какая мачта сети обрабатывала вызов?

— Телефонная компания назвала нам мачту, которая находится ближе всего к мобильнику Харрисона. Беда в том, что мачта эта стоит в центре Ньюхейвена и обслуживает весь город.

— Что ж, это все-таки способно нам помочь, — сказал Грейс. — Возможно, то, что Ньюхейвен расположен на берегу Ла-Манша, не просто совпадение.

Теперь заговорила Эмма-Джейн:

— Я уже объявила в розыск Эшли Харпер, а заодно и Элен Хьюрон — это имя, которое она использовала в Канаде.

У нее явно было что добавить, поэтому Грейс слушал ее, не перебивая.

— Кроме того, я проверила ее «ауди». Машина арендована ею год назад у дилера из Хаммерсмита, на собственное имя. Платежи вносились исправно, все чисто. То же с ее домом, правда, здесь срок аренды истекает в конце этого месяца.

— По причине замужества? — предположил Гленн Брэнсон.

— Вполне возможно, — ответила Эмма-Джейн. — Потом мне пришло в голову, что неплохо бы взять помощников, чтобы они проверили все имеющиеся в нашем регионе фирмы по прокату автомобилей, называя при этом имена, которыми Эшли Харпер пользовалась до настоящего времени — в добавление к нынешнему. Под именем Эшли Харпер нигде ничего не значилось. Однако в десять утра женщина, назвавшаяся Элен Хьюрон, арендовала в аэропорту Гатвик «мерседес» у компании «Авис». Для оплаты она воспользовалась кредитной карточкой, которую выдал в Торонто «Доминион бэнк оф Канада». Оформлявшая аренду сотрудница фирмы с уверенностью опознала по фотографии Эшли Харпер.

— Камеры наблюдения, — сказал Грейс. — Что я…

Гленн Брэнсон поднял руку:

— Мы уже проверили все камеры от Ньюхейвена до Гатвика, начиная со времени аренды машины.

— Она покинула дом примерно за час до вашего появления там, Ник, — сказал Грейс Николлу. — Известно нам, как она добралась до аэропорта?

— Нет.

Грейс молчал. Он мысленно перебирал основные моменты вчерашнего дня — время своего прихода к Марку Уоррену, время его с Брэнсоном посещения Эшли Харпер. Марка Уоррена возили в лес, чтобы он помог найти могилу. Состоялся перевод денег. Затем смерть Марка Уоррена. Эшли под другим именем арендует машину. Теперь он понимал, в чем состояла ее игра. И понимал: необходимо найти ее. И как можно быстрее.


— Господи, женщина, четыре чемодана — что с тобой такое? Ты что, не могла бросить это барахло здесь и купить все заново в Сиднее? Там, знаешь ли, тоже магазины имеются!

Эшли — в джинсовом костюме от «Прада» и туфлях на высоких каблуках — стояла в окружении своих чемоданов посреди гостиной маленького, взятого в аренду дома в Ньюхейвене, вызывающе уперев руки в бедра и глядя в окно.

Она повернулась к Вику и с издевкой в голосе поинтересовалась:

— Да неужели? В Сиднее есть магазины? И в них можно зайти и купить всякие вещи? — И, помолчав, добавила: — А почему я должна оставлять все здесь? Это моя жизнь!

— Что значит — это твоя жизнь?

При своих ста шестидесяти восьми сантиметрах роста Вик был от силы на сантиметр выше Эшли, однако ей всегда казалось, что он выше ее намного. У Вика было жилистое, мускулистое тело бойца — татуированные руки, стрижка «ежиком», мужественное, красивое лицо. И одежда его лишь усиливала производимое им впечатление солдата. Сейчас на нем была надетая поверх черной футболки короткая куртка с накладными карманами, летние брюки цвета хаки и черные башмаки.

— Ты хочешь сказать, что Майкл — твоя жизнь? Или Марк? Или я чего-то не понял? Мне казалось, что это я — твоя жизнь.

— Мне тоже так казалось, — сдавленным голосом сказала она, сдерживая слезы.

— И что это значит?

— Ничего.

Он схватил ее за плечи, развернул лицом к себе:

— Расслабься, Элен. Дело уже почти сделано.

— Я абсолютно спокойна, — ответила Эшли. — Это ты у нас весь на нервах.

Вик прижал Эшли к себе, заглянул в ее зеленые глаза.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Я так люблю тебя, Элен.

Она обвила руками шею Вика и страстно поцеловала.

— Я тоже люблю тебя, Вик. Всегда любила.

— Что, правда, не мешало тебе трахаться с кучей мужиков. Ты хоть представляешь, как меня это мучило, Элен, а? Сидеть в засаде, зная, что в этом году ты ложишься в постель то с Майклом, то с Марком, а перед ними был в Чешире тупица Ричард, не говоря уж о Джо и Джулиане.

— Я просто ушам своим не верю, Вик. Я делала это, потому что такими были условия нашей сделки, правильно? Что на тебя вдруг нашло?

— Что на меня нашло? Да то, что на этот раз мы все испортили, вот что. Полгода жизни за вшивый миллион двести тысяч фунтов.

— Никто из нас не мог предвидеть автокатастрофы, Вик.

— Зато ты могла вытащить Майкла из могилы, и тогда мы получили бы половину его денег — и денег его партнера.

— И это заняло бы месяцы, Вик, если не годы. Свое большое строительство они только еще планировали. А так мы быстро достигли результата. И если бы ты не спустил в карты половину наших денег, во всем этом и нужды никакой не было бы.

Вик, присмирев, взглянул на часы:

— Ладно, надо двигаться, а то на самолет опоздаем. Поговорим в машине — перед отъездом мне нужно покончить еще с одним дельцем.

Он оттащил ее чемоданы в прихожую, возвратился в гостиную, отодвинул от стены диван и взялся за угол ковра.

— Вик, — произнесла Эшли.

Он поднял на нее взгляд:

— Что?

— Мы не можем просто оставить его? Он же никуда отсюда не денется, верно? Он даже пошевелиться не может, и говорить, по твоим словам, тоже. Никто его здесь не найдет.

— Я собирался пришить его, избавить от страданий.

— А зачем?

Вик гневно уставился на нее:

— Когда я кончал других, тебя это не волновало. Что такого особенного в малыше Майки?

— Ничего в нем особенного нет.

Вик выпустил из рук угол ковра, вернул диван на место.

— В общем-то, ты права, выбраться отсюда ему не удастся. Да и зачем нам играть в милосердие? Оставим его тут, пусть подыхает от голода в темноте. Тебя это устроит?

Она кивнула.

Пять минут спустя «мерседес» уже был нагружен четырьмя чемоданами Эшли и большим вещевым мешком Вика. Он запер парадную дверь дома и опустил ключи в карман.

Эшли молча скользнула в машину, застегнула ремень безопасности, в последний раз взглянула из окошка машины на дом. Дом был странный и благодаря его изолированности прекрасно подходил для их целей. Когда-то в нем имелся внутренний гараж, однако потом гараж переделали в то, что было теперь гостиной.

Вик включил двигатель. Через час им нужно было оказаться в аэропорту Гатвик. А завтра они уже будут в Австралии.

Лобовое стекло покрывали брызги мелкого дождя, однако Эшли все равно надела новенькие солнечные очки от Гуччи. Этим утром Вик обрезал ей волосы, после чего она натянула короткий темный парик. В аэропорту могли уже высматривать Эшли Харпер. Но Эшли, заглянув в лежавший у нее в сумочке паспорт, улыбнулась. Уж Энн-то Хэмпсон искать там наверняка не станут.

— Вик?

— Да? — Машина, спускаясь по покрытой рытвинами дороге, набирала скорость. — В чем дело? Уже заскучала по молодому любовнику?

— Знаешь, как любовник он куда лучше тебя!

Вик, махнув от плеча рукой, ударил ее по лицу, машина вильнула, вылетела на заросшую травой обочину и снова вернулась на дорогу.

— Ну что, ударил и почувствовал себя лучше? Ты всегда хорошо себя чувствуешь, пытая людей вроде Майкла?

Они уже приближались к перекрестку, Вик бросил на Эшли свирепый взгляд и вылетел на шоссе.

Все произошло очень быстро — громовый удар, Эшли резко бросило вперед, у нее заложило уши, салон машины наполнился чем-то похожим на перья и вонью кордита.

— Дьявол! — Вик ударил по рулю кулаками. С рулевой колонки свисала сдувшаяся подушка безопасности.

— Ты в порядке? — спросил он Эшли.

Она кивнула, не отрывая взгляда от вздыбившейся прямо перед ней крышки капота. В нескольких метрах от «мерседеса» под каким-то безумным углом стоял посреди дороги белый «сааб». Выбравшись из разбитого автомобиля, Эшли увидела, что за рулем «сааба» сидит ошеломленная женщина.

Вик осмотрел поврежденный «мерседес». Одно из передних колес было смято, покороблено.

— Сука тупая! — рявкнул он, повернувшись к водительнице «сааба».

К ним приближалась еще одна машина.

— Вик, — крикнула Эшли, — сделай что-нибудь!

— Рой! — крикнул Николл. — Седьмая линия!

Грейс поднес трубку к уху:

— Рой Грейс.

Звонил сержант из брайтонского полицейского участка.

— Сэр, — сказал он, — я по поводу «мерседеса», который вы объявили в розыск. Он только что попал в аварию в Ньюхейвене. Люди, ехавшие в нем, мужчина и женщина, захватили другую машину.

Грейс резко выпрямился во весь рост:

— Описание этих двоих у вас имеется?

— Не очень детальное, сэр. Мужчина коренаст, белый, короткая стрижка, немного за сорок; женщине под тридцать, короткие темные волосы.

Грейс схватил шариковую ручку:

— Какую машину они захватили?

— Зеленый «лендровер». Виски-семь-девять-шесть-лима- дельта-янки.

— Какой-нибудь контакт с этой машиной есть?

— Пока нет.

Грейс быстро пересказал услышанное своим сотрудникам, потом на мгновение задумался. Дороги, лежащие к востоку от Ньюхейвена, ведут в Истбурн и в Гастингс. Те, что на севере, — к аэропорту Гатвик и в Лондон. Западные — в Брайтон. Скорее всего, они устремятся на север. Он повернулся к Белле Мой:

— Белла, позвоните вертолетчикам. Пусть прочешут все дороги к северу от Ньюхейвена.

— Есть.

— Эмма-Джейн, позвоните в управление дорожной полиции, пусть пошлют на А23 патрульные машины — на перехват. Объявите тревогу в полиции Ньюхейвенской гавани, Гатвика и аэропорта в Шореме.


Проселок круто повернул вправо, Вик вдавил педаль тормоза в пол. Несколько мгновений машину несло прямо на росший у дороги тополь. Эшли закричала:

— Вик! Медленнее, бога ради!

Впереди полз, занимая всю ширину дороги, здоровенный грузовик. Вик в отчаянии ударил кулаками по рулю.

Все пошло не так. История моей жизни, подумал он. Папаша его умер от пьянства, когда Вику было десять лет. Незадолго до того, как ему исполнилось восемнадцать, он набил морду сожителю матери — за то, что этот гад обращался с ней, как с недочеловеком. В знак благодарности мать выгнала Вика из дому. В конце концов Вик, в поисках приключений, записался в армию и сразу почувствовал себя в морской пехоте как рыба в воде, если не считать того, что он уже успел приобрести вкус к деньгам и их ему не хватало. Ему нравилось хорошо одеваться, ездить на дорогих машинах и играть в карты по-крупному.

Он подружился с вороватым каптенармусом по имени Брюс Джекман и вскоре начал делать хорошие деньги, продавая налево стрелковое оружие, патроны и другие боеприпасы. А когда поднялся шум, задушил Джекмана и подвесил дурня, с предсмертной запиской в кармане, к потолку его спальни.

Жизнь игра, выживает сильнейший.

Это вовсе не значит, что ты не можешь кого-то любить. В Элен он влюбился по уши, как только увидел ее. У нее было все: настоящий класс, стиль, потрясающая красота, великолепное тело. А еще у нее имелась в жизни цель. План игры: огрести состояние, пока она молода, а всю остальную жизнь пользоваться им в свое удовольствие. Проще простого.

Теперь же им оставалось только добраться до аэропорта Гатвик и сесть в самолет. Он положил левую руку на колени Эшли, нашел ее ладонь, сжал:

— Все будет хорошо, ангел.

В ответ она сжала его руку.

Они миновали какую-то ферму. Вик повернул налево, на проселок, и по нему они добрались до оживленной магистрали.

— Это шоссе А27, — сказал Вик. — Доедем по нему до А23, а там — прямиком в Гатвик, верно?

— Да, но по большой дороге нам ехать нельзя.

— Уже думаю об этом. Самое лучшее…

И тут оба услышали стрекот вертолета. Он спускался с неба прямо на них и опустился уже достаточно низко, чтобы они смогли прочесть слово «ПОЛИЦИЯ» на его брюхе.

Вик повернул налево, подрезал «ягуар». Тот загудел и замигал фарами. Вик не обратил на это никакого внимания, взгляд его был устремлен вперед, в мозгу поселилась паника. Машины впереди замедляли ход. И останавливались! Дорогу перекрывал полицейский автомобиль, по обеим сторонам от него стояли синие барьеры с табличками «ПОЛИЦИЯ. ОСТАНОВИТЕСЬ».


— Они только что прорвались через полицейский кордон на кольцевой развязке Беддингема, — сообщил Грейсу оперативник Джим Роббинсон, — теперь движутся по А27.

— Вертолет их не потерял?

— Идет прямо над ними.

Грейс взглянул на часы. Без четверти два. Вторник. Движение на дорогах плотное, необходимо помнить о едущих по ним людях. Преследование должно быть по возможности безопасным.


Теперь Вик несся по скоростной полосе плавно спускавшейся с холма дороги — стрелка спидометра подрагивала у отметки 200 километров в час. Он знал, вот-вот будет поворот на А23, пора было принимать решение. В последнюю пару минут его мозг, ни на миг не забывавший о висящей рядом тени вертолета, искал ответ лишь на один вопрос: если бы я был копом, что бы я сейчас перекрыл? Аэропорты — наверняка. И паромные переправы. Была, впрочем, одна штуковина, о которой копы могли и забыть, а возможно, они и не знали о ней ничего. Однако, чтобы добраться до нее, необходимо стряхнуть с хвоста проклятый вертолет.

Двухполосное шоссе резко пошло вверх. Впереди раскинулась Шоремская гавань, туда-то им и нужно было попасть, однако до гавани оставался еще не один километр.

По внутренней, медленной полосе трюхал какой-то старикашка в бронзоватой четырехдверной «тойоте», выглядевшей лет на десять старше его. Отлично!

Вот-вот появится въезд в туннель. Насколько помнил Вик, длины в нем около четырехсот метров. Они миновали знак «НЕ ОБГОНЯТЬ» и на скорости 180 километров в час влетели в тускло освещенный туннель. Вик мгновенно взял в сторону, занял медленную полосу и ударил по тормозам — теперь их машина еле ползла. Вик включил аварийные огни.

— Вик — какого черта?

Он молчал, не отрывая взгляда от зеркала, всматриваясь в пролетающие мимо машины. Наконец показалась «тойота». Вик напрягся, понимая — необходимо правильно рассчитать время. «Тойота», мигая поворотником, начала выбираться в другой ряд. Послышался рев клаксона, мимо пронесся «порше», и «тойота», резко затормозив, вильнула назад.

Прекрасно! Вик со всей силой рванул на себя ручной тормоз, зная, что тот остановит машину, не включив тормозных огней. Затем крикнул: «Держись!» — отпустил тормоз и нажал на педаль акселератора.

Сзади донесся визг покрышек, однако, когда «тойота» ударилась в их «лендровер», тот уже набрал небольшую скорость. Все ограничилось легким толчком, которого Вик почти не почувствовал, и звоном разбитого стекла.

— Вылезай! — рявкнул Вик и, рывком открыв свою дверцу, выскочил из машины и осмотрел повреждения. Его интересовало только одно — передок «тойоты». Все неплохо — решетка радиатора немного вогнута, одна фара разбита, однако ни вода, ни масло ниоткуда не текут.

— Бери чемоданы! — крикнул он перепуганной Эшли. — Чертовы чемоданы, женщина!

Он рванул на себя водительскую дверцу «тойоты». Хозяину ее было изрядно за восемьдесят — редкие волосенки, очки толщиной с бутылочные донышки.

— Эй, что… что вы делаете… — пролепетал старикашка.

Вик расстегнул на нем ремень безопасности, снял со старикана очки, чтобы окончательно лишить его возможности ориентироваться.

— Я отвезу вас в больницу скорой помощи, приятель.

— Не нужна мне никакая дурацкая…

Вик выдрал его из машины, взвалил на плечо, отнес к «ленд- роверу», усадил на заднее сиденье и захлопнул дверцу.

Они торопливо перегрузили в «тойоту» вещмешок Вика и два из четырех чемоданов Эшли, прыгнули в машину и покатили к дальнему концу туннеля.

Эшли потрясенно поглядывала на Вика.

— Умно! — произнесла она.

— Вертолета не видно? — спросил он, сощурясь, когда «тойота» выскочила из туннеля.

Эшли, изогнув шею, глянула вверх:

— Висит у въезда в туннель.

— Наша взяла!

Еще через полтора километра Вик повернул на ведущий к Шорему съезд с шоссе.

— Хорошо, так какого черта мы делаем дальше, Вик?

— У Майкла и Марка есть яхта, так? Ты бывала на ней?

— Да, я же тебе говорила, мы несколько раз выходили в море.

— Она достаточно велика, чтобы пересечь Ла-Манш?

— На ней можно пересечь и Атлантику.

— Вот и отлично. Ходить под парусом мы с тобой умеем.

— Да. — Эшли вспомнила, как они иногда уходили по выходным в плаванье. То были немногие спокойные моменты ее жизни. — Значит, мы заберем их посудину?

— Если у тебя нет идеи получше. Отплывем, когда стемнеет.

Они уже ехали по оживленной главной магистрали. Приближаясь к переключившемуся на красный светофору, Вик сбавил скорость. И тут лицо у него вытянулось. Он услышал рев сирены, увидел проблески синего огня. Мгновенно оказавшийся бок о бок с «тойотой» полицейский мотоциклист знаком велел Вику остановиться.

Вместо этого Вик вдавил в пол педаль газа и понесся на красный свет, проскочив прямо перед тяжелым грузовиком.

Миг спустя мотоцикл с включенной сиреной снова оказался рядом, сидевший на нем коп подал тот же знак, но уже с куда более строгим видом. Однако Вик резко вывернул руль вправо и ударил «тойотой» по мотоциклу, отчего тот полетел, переворачиваясь, с дороги.

Впереди показалась уходящая налево улица. Вик резко свернул на нее, прибавил скорость. Снова начался дождь.

— Ты хоть знаешь, где мы? — спросила Эшли.

— Гавань наверняка где-то рядом, — ответил Вик.

«Тойота» пронеслась по лабиринту тихих жилых улочек и внезапно вылетела на узкую главную улицу, забитую еле ползущими по ней машинами.

— Вон там! — Вик указал вперед. — Там гавань!

Спустившись по главной улице, они оказались на береговой дороге, которая сначала шла вдоль Шоремской гавани, а потом вдоль реки Адур. Вик притормозил:

— В какой стороне яхта?

— Она стоит в «Суссекском клубе моторных яхт», — ответила Эшли. — Бери налево.

По дороге к ним приближался автобус. Вик решил подождать, пока тот проедет, и вдруг увидел сзади пробивающийся сквозь поток машин полицейский мотоцикл.

Вик проскочил под носом завизжавшего покрышками автобуса. А затем, несколько мгновений спустя, мимо того же автобуса пронесся невесть откуда взявшийся черный БМВ с мигающим на приборной доске синим проблесковым маячком — и, подрезав Вика, заставил его резко затормозить. На заднем бампере БМВ вспыхнула красная надпись: «ПОЛИЦИЯ. ОСТАНОВИТЕСЬ».

Охваченный паникой, Вик развернул «тойоту» на сто восемьдесят градусов и полетел, виляя между машинами, к видневшейся впереди круговой развязке. Вскоре сзади опять замаячил полицейский мотоцикл.

С развязки можно было повернуть налево — к перекинутому через реку стальному мосту. Вик повернул, но мотоцикл точно приклеился к нему. Внизу, под мостом, воды почти не было — из-за отлива река обратилась в бурый ручеек.

Улица по другую сторону моста была пуста. Однако через несколько секунд сзади появился быстро нагонявший их БМВ. Миновав мост, Вик повернул на улочку, идущую вдоль бетонной стены слева и обнажившегося из-за отлива дна реки справа. Мотоцикл с полицейской машиной шли за ним вплотную.

Они достигли Т-образного перекрестка, отсюда уходила улочка еще более узкая, скорее даже проулок. Вик свернул в него, вдавил, глядя в зеркальце, педаль акселератора в пол. По крайней мере для БМВ проулок оказался слишком узким. Теперь они набирали скорость — сто, сто десять, сто двадцать километров, — приближаясь к деревянному мосту над рекой.

Едва они въехали на него, как на дальнем его конце показались двое мальчишек, кативших на велосипедах прямо посередине моста. Вик закричал, давя на тормоз, колотя кулаком по кнопке клаксона, но времени уже не оставалось — останавливаться мальчишки явно не собирались, а места, чтобы проскочить мимо них, на мосту не было. Эшли закричала, машина завиляла — вправо, влево, вправо. Она ударилась о перила моста справа, ушла влево, ударилась об ограждение с противоположной стороны и отскочила от него, точно пинг-понговый мячик, произведя полупируэт. Затем «тойота» взлетела в воздух и, врезавшись крышей в деревянный настил моста, пробила его, расщепив в мелкую лучину. Она рухнула колесами кверху в грязь речного дна, мягкую и коварную, как зыбучие пески.

Мотоциклист спешился и, прихрамывая на одну ногу, доковылял до края моста и взглянул вниз. Он увидел лишь торчащее из грязи замасленное брюхо «тойоты». Все остальное уже скрылось из виду. Пока он смотрел на еще вращавшиеся колеса, грязь вокруг машины пошла пузырями, как будто там, внизу, закипал некий котел.


Начавшийся прилив затруднил операцию по поднятию машины. На мост загнали кран, Грейс и Брэнсон, стоя бок о бок, наблюдали за происходящим. У Грейса было ощущение, что в машине отыщется нужная ему информация. В двух чемоданах, брошенных в угнанном «лендровере», ничего, кроме женской одежды, не обнаружилось.

«Тойота» висела в воздухе — поднимающийся прилив омыл ее дочиста, крышка багажника отвисала вниз, из всех окон медленно сочилась грязь. Машина была сильно повреждена.

Когда вытекла вся грязь, стали видны силуэты двух сидевших в машине людей и их неподвижные лица.

Кран, описав дугу, перенес машину к берегу и опустил на землю колесами кверху. Пожарные отцепили тросы подъемного механизма и поставили ее на колеса. Две фигуры внутри дернулись, точно манекены при краш-тестах.

Грейс и Брэнсон спустились с моста, подошли к машине, заглянули внутрь. Да, это, несомненно, была Эшли Харпер — с немигающими, широко открытыми глазами. Но кто, черт возьми, такой этот бандитского вида мужчина за рулем?

— Посмотрим, может, при нем что-нибудь найдется, — сказал Грейс, рывком открывая водительскую дверцу и начиная обшаривать мокрые карманы мужчины. Он нашел тяжелый кожаный бумажник, открыл его. В бумажнике лежал австралийский паспорт. Виктор Брюс Делани, сорок два года. В графе КОНТАКТ В ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ СЛУЧАЯХ стояло: «Миссис Элен Делани» и сиднейский адрес.

Гленн Брэнсон очистил от грязи желтую дамскую сумочку, расстегнул на ней молнию. Вскоре и в его руках оказался паспорт, на сей раз британский, и Брэнсон протянул его Грейсу. В нем обнаружилась фотография Эшли Харпер, однако выдан он был на имя Энн Хэмпсон. Графа КОНТАКТ В ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ СЛУЧАЯХ осталась пустой.

Кроме паспорта, в бумажнике мужчины лежали кредитные карточки, а в сумочке Эшли кошелек, однако никаких сведений о том, где эта парочка провела последнее время и куда направлялась, обнаружить в них не удалось.

— Хьюстон, у нас проблема, — негромко сообщил Гленн Брэнсон, впрочем, никакого юмора в том, как он это сказал, не было и в помине.

— Да. — Грейс выпрямился и отвернулся от машины.

— И как же нам, черт побери, искать теперь Майкла Харрисона?

— Есть у меня одна мысль, — ответил Грейс.


Полтора часа спустя Грейс помогал Гарри Фрейму устраиваться на переднем сиденье служебного «форда».

Украшенный конским хвостиком и козлиной бородкой медиум расстелил на коленях карту Ньюхейвена и держал над ней правой рукой привязанное к бечевке металлическое кольцо. Гленна Брэнсона Грейс решил к этой затее не привлекать. Зная, насколько чувствительна энергетика Фрейма, он не хотел, чтобы медиуму мешали негативные вибрации.

— Так вы принесли мне что-нибудь, как я просил? — поинтересовался Гарри, когда Грейс уселся за руль.

Грейс достал из кармана коробочку и протянул ее медиуму. Фрейм открыл коробочку, вынул из нее пару золотых запонок.

— Эти наверняка принадлежат Майклу Харрисону, — сказал Грейс. — По пути сюда я забрал их из его квартиры.

— Превосходно. — Пока они ехали вдоль берега от жилища Фрейма на восток, медиум держал запонки в сжатой ладони. — Так, говорите, Ньюхейвен?

— Сегодня днем машина, которая нас интересовала, попала в Ньюхейвене в аварию. И из Ньюхейвена же поступил сигнал с мобильного телефона Майкла Харрисона. Думаю, следует поехать туда, и вы посмотрите, не удастся ли вам что-нибудь уловить.

— Я уже кое-что уловил. Определенно.

Расстояние до Ньюхейвена было небольшим. Грейс следовал полученным от дорожной полиции указаниям и вскоре увидел на дороге следы покрышек, брызги масла и осколки стекла.

— Ага. Вот здесь и произошла утром та авария.

Держа запонки в левой ладони и глубоко дыша, Гарри Фрейм начал раскачивать над картой колечко. Он крепко зажмурился и спустя пару секунд сказал:

— Прямо, Рой. Только прямо. И медленно.

Грейс поехал прямо.

— Мы приближаемся, — произнес Фрейм. — Я вижу поворот налево, он скоро покажется, — возможно, это даже не шоссе, а просто проселок.

Через сотню метров действительно показался проселок, уходивший влево по выметенной ветром пустоши.

— Поверните налево, Рой.

Грейс взглянул на Фрейма, гадая, не жульничает ли тот, не подглядывает ли из-под якобы сомкнутых век. Однако, если Гарри и мог на что-то смотреть, так лишь на расстеленную у него на коленях карту. Грейс повернул налево и проехал метров четыреста вверх по проселку. На верхушке холма обнаружился приземистый, уродливый дом.

— Вижу отдельно стоящий дом. Майкл Харрисон находится в нем, — сказал Фрейм тонким голосом.

Грейс вылез из машины:

— Здесь?

Фрейм, не открывая глаз, подтвердил:

— Здесь.

Маятник его быстро описывал маленькие круги, а сам Гарри так и сидел, зажмурясь, и трясся, точно его напрямую подключили к электрической розетке.

Грейс прошел от машины к воротам, немного постоял у них, глядя на запущенную лужайку. В облике дома присутствовало нечто необычное, однако Грейс не смог сразу понять что. Странная была постройка, какая-то скособоченная.

Грейс прошел по бетонной дорожке, нажал на растрескавшуюся кнопку звонка. Из дома донесся звон, однако к двери никто не подошел. Он позвонил еще раз. Никакого ответа.

Тогда он стал обходить дом, заглядывая в каждое окно. И снаружи, и изнутри дом выглядел заброшенным. Мебели, судя по ее виду, было лет двадцать-тридцать, как и кухонному оборудованию. Потом Грейс, к своему удивлению, заметил стопку газет на кухонном столе.

Он посмотрел на часы. Чуть больше шести вечера. Грейс знал, ему следует получить ордер на обыск. Однако это займет пару часов — а шансы найти Майкла Харрисона живым и так уменьшаются с каждой минутой. Насколько он может верить Гарри Фрейму? В прошлом медиум несколько раз попадал в самое яблочко, однако не меньшее число раз и ошибался.

Грейс вздохнул. Время уходило.

Отыскав в огороде камень, он разбил кухонное окно, обернул носовым платком руку, нащупал на раме запор, распахнул ее и влез в кухню.

— Эй! — крикнул он. — Эй! Есть тут кто-нибудь?

Все вокруг выглядело запыленным, да и пахло пылью. Если не считать газет — со вчерашней датой, — какие-либо признаки того, что кухней в последнее время кто-то пользовался, отсутствовали. Грейс обошел другие комнаты первого этажа. В большой грязноватой гостиной висела пара гравюр в рамках, морские пейзажи. Грейс заметил также полоски на ковре — как будто кто-то недавно сдвигал диван.

Верхние комнаты оставляли такое же неприятное, нежилое впечатление. Три спальни, маленькая ванная комната.

Он заглянул в каждый из стоявших в доме шкафов и шкафчиков. В тех, что были наверху, лежали лишь постельное белье и полотенца. Внизу в буфете обнаружились припасы — чай, кофе, несколько консервных банок — и ничего больше. Никаких признаков присутствия Майкла Харрисона.

Надо будет выяснить, кому принадлежит этот дом и когда здесь в последний раз кто-нибудь жил. Грейс вышел из дома через заднюю дверь, прошелся вдоль стены и увидел два мусорных бака. Он поднял крышку первого — яичная скорлупа, использованные пакетики чая, пустой пакет из-под молока.

Грейс направился к фасаду дома, еще раз осмотрел его. И вдруг понял, что не так с этим домом. Там, где справа от парадной двери виднелось уродливое окно, должен был находиться встроенный гараж. Теперь Грейс видел все ясно — тон кирпичей этой стены был не таким, как у остального дома.

И внезапно Грейс вспомнил отца, который любил сам ухаживать за своей машиной — менять масло, ставить новые тормозные колодки. Он вспомнил смотровую яму в их гараже, в которой провел немало счастливых часов, помогая отцу управляться с целой чередой «фордов».

И Грейс подумал о линиях на ковре гостиной, которые только что видел, о недавно отодвигавшемся диване.

Повинуясь лишь интуиции, не более того, он снова вошел в дом и направился к гостиной. Он отодвинул диван — и увидел, что угол ковра слегка загибается кверху. Грейс опустился на колени, потянул за угол — ковер легко отстал от пола. Слишком легко. Под ковром был настелен слой плотного материала, под обычные ковры такого не кладут. Что это такое, он понял мгновенно. Звукоизоляция.

Он приподнял тяжелую ткань и увидел под ней большой лист фанеры. Грейс поднял его.

И мгновенно в ноздри ему ударила жуткая вонь.

Кошмарный коктейль из запахов пота, мочи, экскрементов. Задержав дыхание, боясь того, что ему предстоит сейчас увидеть, Грейс заглянул в двухметровую смотровую яму и различил на дне смутную фигуру человека со связанными руками и ногами, с запечатанным клейкой лентой ртом.

Поначалу Грейсу показалось, что человек мертв. Но тут глаза его приоткрылись.

Жив! Грейс ощутил, как его окатила волна неодолимой радости.

— Майкл Харрисон?

Ответом ему было приглушенное «мфффффф».

— Я детектив-суперинтендент Грейс из суссекского ДУР, — сказал он, спускаясь в колодец, забыв о вони, ему не терпелось выяснить, в каком состоянии находится молодой человек.

Опустившись близ него на колени, Грейс осторожно отлепил от губ мужчины клейкую ленту.

— Вы — Майкл Харрисон?

— Да, — прохрипел мужчина. — Воды. Пожалуйста.

Грейс мягко сжал его руку.

— Сейчас принесу. И вытащу вас отсюда. Все будет хорошо.

Он вылез из ямы, пробежал на кухню, открыл кран, одновременно вызывая по рации «скорую помощь». Потом, сжимая в ладони стакан с водой, снова спустился в яму.

Грейс поднес стакан к губам Майкла — тот выпил воду одним жадным глотком, лишь несколько капель ее остались на подбородке.

А после, когда Грейс взял у него стакан, Майкл поднял на него взгляд и спросил:

— Как Эшли?

Грейс, напряженно думая, взглянул ему в лицо, потом улыбнулся, ласково, успокоительно.

— Ей ничего не грозит, — сказал он.

— Слава богу.

Грейс снова сжал его руку:

— Хотите еще воды?

Майкл кивнул.

— Сейчас принесу.

— Слава богу, что ей ничего не грозит, — произнес слабым, дрожащим голосом Майкл. — Она была всем, о чем я думал, всем, что я… я…

Грейс вылез из ямы. Рано или поздно придется рассказать Майклу все, однако сейчас для этого было не время и не место.

Питер Джеймс


Окончив престижную английскую школу «Чартерхаус скул», Питер Джеймс решил обойтись без традиционного университетского образования и начал свою первую, кинематографическую карьеру, поступив в киношколу «Равенсбурн» в Лондоне.

Джеймс добился успеха как продюсер и сценарист. Недавно он стал исполнительным продюсером фильма «Венецианский купец», главную роль в котором сыграл Аль Пачино. Джеймс говорит, однако, что сочинение романов всегда было его любовью. Он написал три шпионских романа, которые по его словам, «провалились», и уже подумывал заняться чем-то другим. «В один прекрасный день друзья пригласили меня на спиритический сеанс. В конце сеанса медиум подошел ко мне и сказал, что видел за моей спиной человека. И подробно описал его. Это был мой покойный отец. Вскоре после этого мне пришла в голову идея романа, который я и написал за шесть недель. Отец всегда хотел, чтобы я начал писать, — и я убедил себя, что он пришел помочь мне».

Его книга «Одержимость», триллер о паранормальных явлениях, в 1987 году стала международным бестселлером. Ныне ее автора, на счету которого уже десять романов, нередко называют «британским Стивеном Кингом».

Загрузка...