он говорил с мышами и воробьями,
в шестнадцать лет его волосы были седыми.
отец бил его, а мать
ставила в церкви свечи.
его бабка приходила, когда мальчики спали,
и молила дьявола освободить его из своих рук
пока его мать слушала и плакала над библией.
похоже, он не замечал девчонок
похоже, он не замечал, как мальчишки играли,
немногое вокруг он замечал
ему, похоже, всё было неинтересно.
у него был большой, ужасный рот и выпирающие зубы
а глаза были маленькими и тусклыми.
плечи были опущены, а спина была сгорблена,
как у старика.
он жил по соседству.
мы говорили о нём, когда нам было скучно, а потом
переходили к более интересным вещам.
он редко выходил из дома. нам бы понравилось
мучить его,
но его отец,
огромный и ужасный мужик,
мучил его
за нас.
однажды мальчик умер. в 17 лет он всё ещё был мальчиком.
смерть в маленьком квартале замечают быстро,
а потом забывают через 3 или 4 дня.
но смерть этого мальчика, похоже, осталась с нами.
мы продолжали говорить о ней
своими ломающимися голосами
в шесть вечера, перед наступлением темноты,
прямо перед ужином.
и когда бы я не проезжал через этот район теперь,
много лет спустя,
я всё ещё думаю о его смерти,
забыв обо всех других смертях
и обо всём, что было тогда.