Теперь уже стало привычным говорить, что и девятнадцатый век тоже обладал собственным поэтическим жаргоном. Это правда или очень близко к правде: в семидесятых и восьмидесятых годах все незначительные поэты и стихотворцы использовали одну, по общему мнению, поэтическую манеру. Она была вялой и подражательной, но не нелепой: ее главной чертой была своего рода увядшая миловидность.
As one that for a weary space has lain
Lull'd by the song of Circe and her wine
In gardens near the pale of Proserpine,
Where that AEean isle forgets the main,
And only the low lutes of love complain,
And only shadows of wan lovers pine —
As such an one were glad to know the brine
Sat on the lips, and the large air again…[55]
Атмосфера восемнадцатого столетия заставляла куда лучших поэтов писать много хуже:
Lo! Where the rosy-bosom'd Hours,
Fair Venus' train, appear,
Disclose the long-expecting flowers
And wake the purple year!
The Attic warbler pours her throat[56]
и т. д.