Изгнанник

Глава 6 БЛИНГДЕНСТОУН

Блингденстоун отличался от всего, когда-либо виденного Дзиртом. Когда стража свирфнебли втолкнула его в огромные каменные, обитые железом двери, он и не ожидал увидеть что-либо похожее на Мензоберранзан, но не до такой степени.

Его ожидания оказались очень далекими от реальности.

В то время как Мензоберранзан раскинулся в пределах одной огромной пещеры, Блингденстоун состоял из ряда небольших пещерок, соединенных между собой низкими туннелями. Сначала Дзирт попал в самую большую, располагавшуюся сразу за железными дверьми. Здесь размещалась городская стража, и вся пещера была предназначена и приспособлена исключительно для обороны. Дюжины ярусов и вдвое большее количество пологих лестниц поднимались и опускались таким образом, что любому атакующему, находящемуся всего лишь в десяти футах от обороняющегося, пришлось бы сначала спуститься на несколько уровней, а потом карабкаться вверх, чтобы подобраться достаточно близко для нанесения удара. Невысокие стенки из тщательно подогнанных камней отделяли пешеходные дорожки и плели свой узор вокруг более высоких и толстых стен, которые могли надолго задержать вторгшуюся армию на открытом участке этой пещеры.

Множество свирфнебли собрались вокруг, чтобы воочию убедиться, что какой-то дровский эльф доставлен через городские ворота. Они глазели на него с каждого карниза, и Дзирт не мог с уверенностью сказать, что написано на их лицах: любопытство или возмущение. Так или иначе, глубинные гномы приготовились противостоять любым его попыткам что-либо предпринять. Каждый из них сжимал в руках дротик или тяжелый арбалет, направленные в Дзирта.

Свирфнебли вели его через пещеру, то поднимаясь вверх, то опускаясь вниз по множеству лестничных маршей, но все время следуя по дорожкам. Стражники не спускали с эльфа бдительных глаз. Тропа поворачивала, обрывалась, круто взмывала вверх и возвращалась к уже пройденным участкам, так что единственным ориентиром Дзирту служил свод пещеры, видимый даже с самых низких ее уровней.

Боясь показать улыбку, дров усмехнулся про себя, подумав, что, даже если здесь не было бы воинов-свирфнебли, в одной только этой пещере армия захватчиков потратила бы не один час в поисках верного пути.

Миновав низкий и узкий коридор, где глубинным гномам пришлось двигаться гуськом, а Дзирту — ползти почти на четвереньках, вся группа наконец вошла в город. В этой пещере, более широкой и не такой длинной, как первая, тоже было несколько уровней. Дюжины выдолбленных в стенах входов виднелись во всех направлениях; кое-где горели огни — редкая вещь для Подземья, поскольку отыскать горючие материалы было нелегким делом. В Блингденстоуне, по меркам Подземья, было чересчур светло и тепло, но ни то, ни другое не доставляло неудобств.

Несмотря на свое незавидное положение, Дзирт чувствовал себя спокойно, когда смотрел на спешивших мимо свирфнебли. Они окидывали его любопытными, но недолгими взглядами: глубинные гномы Блингденстоуна были трудолюбивым народом, и у них не было времени стоять без дела и таращить глаза.

Дзирта вновь повели вкруговую. Здесь, в городе, дорожки не были так запутанны и труднопроходимы, как в первой пещере. Ровные и прямые, все они вели к огромному центральному каменному сооружению.

Командир группы, сопровождающей Дзирта, устремился вперед и что-то сказал двум вооруженным пиками стражникам, стоявшим у входа в центральное здание. Один из них побежал внутрь, а другой распахнул железную дверь для патруля и его пленника. С поспешностью, впервые проявившейся со времени входа в город, свирфнебли быстро провели Дзирта через ряд изогнутых коридоров, закончившихся круглым помещением не более восьми футов в диаметре, с очень низким потолком.

Комната была совершенно пуста, за исключением единственного каменного кресла.

Как только Дзирта усадили, он понял назначение этого кресла: в него были вмонтированы металлические кандалы, и пленника накрепко приковали к камню.

Свирфнебли действовали не особенно учтиво, но когда Дзирт поморщился от того, что дважды опоясавшая его талию цепь прищемила кожу, один из глубинных гномов быстро ослабил и тут же вновь наложил ее решительно, но без лишней грубости.

Дзирта оставили одного в темной и пустой комнате. Каменная дверь захлопнулась с глухим стуком, и Дзирт больше не слышал ни звука извне.

Проходили часы.

Дзирт напряг мускулы, отыскивая слабину в крепких кандалах. Одна его рука зашевелилась и дернулась, и лишь боль от впившегося в запястье железа заставила его задуматься над своими действиями. Он вновь превращался в охотника, готового на все, чтобы выжить, и желавшего только убежать.

— Нет! — закричал Дзирт.

Он собрал волю и заставил мускулы расслабиться Какую часть его личности подчинил себе охотник? Дзирт пришел сюда добровольно, и пока что все шло лучше, чем он ожидал. Сейчас было не время для отчаянных действий, но не окажется ли охотник столь сильным, что заставит Дзирта позабыть о собственном решении?

Он не успел ответить на эти вопросы, поскольку каменная дверь с шумом распахнулась и в комнату вошли семь пожилых (судя по количеству морщин, избороздивших их лица) свирфнебли, полукругом встав перед каменным креслом.

Дзирт понял, что это важные персоны, так как, в отличие от стражников, одетых в кожаные куртки, усыпанные мифриловыми кольцами, эти глубинные гномы были в мантиях из превосходных тканей. Они суетились, пристально разглядывая Дзирта и что-то быстро говоря на своем непонятном языке.

Один свирфнеблин поднял вверх принадлежащий Дзирту герб его дома, который вынул из нашейного кошелька эльфа, и произнес:

— Мензоберранзан?

Дзирт кивнул, насколько позволил ему железный воротник, горя желанием вступить в контакт со своими тюремщиками. Однако у глубинных гномов были иные намерения. Они вновь вернулись к своей на сей раз еще более возбужденной беседе.

Беседа была продолжительной, и Дзирт, который начал различать интонации говоривших, пришел к заключению, что двое свирфнебли были вовсе не в восторге, что у них в плену находится выходец из города темных эльфов — их ближайших и самых ненавистных врагов. Судя по гневному тону спорящих, Дзирт почти ожидал, что кто-то из них в любой момент повернется и перережет ему горло.

Но, конечно, этого не произошло: глубинные гномы не были ни опрометчивыми, ни жестокими существами. Один из них отделился от группы и подошел к Дзирту. Он задал вопрос на дровском языке, слегка запинаясь, но понятно:

— Во имя камней, темный эльф, зачем ты пришел?

Дзирт не знал, что ответить на этот простой вопрос. Как объяснить многолетнее одиночество в Подземье? Как рассказать о решении покинуть свой жестокий народ и жить согласно собственным принципам?

— Я — друг, — просто ответил он, а затем беспокойно поерзал на стуле, подумав о нелепости и неточности своего ответа.

Однако свирфнеблин, по всей видимости, рассуждал иначе. Он поскреб безволосый подбородок и тщательно обдумал этот ответ.

— Ты… ты пришел к нам из Мензоберранзана? — спросил он, морща свой ястребиный нос при каждом слове.

— Да, — ответил Дзирт, обретая уверенность.

Глубинный гном наклонил голову, ожидая продолжения.

— Я покинул Мензоберранзан много лет назад, — попытался объяснить Дзирт.

Перед его глазами предстало далекое прошлое, и он припомнил жизнь, от которой бежал.

— Он никогда не был мне родным домом.

— Ты врешь, темный эльф! — взмахнув гербом Дома До'Урден, пронзительно закричал свирфнеблин, не уловивший смыслового оттенка слов Дзирта.

— Я многие годы жил в этом дровском городе, — быстро ответил тот. — Меня зовут Дзирт До'Урден, когда-то я был вторым сыном Дома До'Урден. — Он посмотрел на герб, который держал свирфнеблин, и пояснил: — Дармон Н'а'шезбернон.

Глубинный гном повернулся к своим собратьям, которые заговорили все разом.

Один из них возбужденно кивал головой, видимо, узнав древнее имя дровского Дома, что немало удивило Дзирта.

Обдумывая дальнейшее направление допроса, гном постучал пальцами по своим сморщенным губам, издавая раздраженные чмокающие звуки.

— По нашим сведениям, Дом До'Урден продолжает существовать, — небрежно заметил он, наблюдая за реакцией Дзирта. Поскольку тот ответил не сразу, глубинный гном обвиняюще бросил ему:

— Ты не бездомный бродяга!

Дзирт удивился: откуда свирфнеблин знает такие вещи?

— Я стал бродягой намеренно… — начал было он.

— Послушай, темный эльф, — вновь успокоившись, произнес свирфнеблин. — Я еще могу поверить, что здесь ты оказался намеренно. Но что касается бродяги… — Его лицо внезапно и ужасно исказилось. — Клянусь камнями, темный эльф, ты — шпион!

После этого глубинный гном вдруг опять успокоился и принял удобную позу.

Дзирт внимательно смотрел на него. Использовал ли этот свирфнеблин подобную смену настроений, чтобы застать допрашиваемого врасплох? Или такая непредсказуемость была обычной для этой расы? Какое-то мгновение он старался припомнить свое предыдущее столкновение с глубинными гномами. Но тут допрашивающий его залез в невероятно глубокий карман своей мантии и вытащил оттуда знакомую статуэтку.

— Ответь мне, и на этот раз говори правду, чтобы избавить себя от многих мучений. Что это такое? — спокойно спросил глубинный гном.

Дзирт вновь почувствовал, как судорога свела все его мышцы. Охотник жаждал вызвать Гвенвивар, перенести пантеру сюда, чтобы она разорвала в клочья этих сморщенных свирфнебли. У одного из них могли быть при себе ключи к кандалам и Дзирт освободился бы…

Он выбросил эти мысли из головы и усилием воли изгнал охотника из своего разума. С того самого момента, как он принял решение прийти в Блингденстоун, ему была ясна безнадежность его положения. Если свирфнебли действительно считают, что он — шпион, то наверняка казнят его. Но даже если они не совсем уверены в его намерениях, осмелятся ли они оставить его в живых?

— Глупо было приходить сюда, — еле слышно прошептал Дзирт, осознав, какую дилемму он поставил перед собой и глубинными гномами. Охотник попытался вернуться в его сознание. Всего одно слово — и пантера появилась бы перед ним.

— Нет! — во второй раз за день прокричал Дзирт, отбрасывая от себя свою темную сущность.

Глубинные гномы отпрянули от него, испугавшись, что дров произносит слова заклинания. В его грудь угодил дротик, выпустив при ударе струю газа.

Как только газ заполнил его ноздри, Дзирт впал в полуобморочное состояние.

Он слышал, как шаркали вокруг свирфнебли, обсуждая его судьбу на своем непонятном языке. Он видел очертания одного из них, скорее тень, вплотную подошедшую к нему и ощупавшую его руки в поисках предметов магического назначения.

Когда мысли и зрение Дзирта наконец прояснились, все было, как прежде.

Фигурка из оникса появилась перед его глазами.

— Что это? — снова спросил его тот же самый гном, на сей раз с чуть большей настойчивостью.

— Мой товарищ, — прошептал Дзирт. — Мой единственный друг.

Он долго и напряженно обдумывал свои дальнейшие действия. Вряд ли он винил бы свирфнебли, если бы они убили его, а Гвенвивар осталась бы не больше чем статуэткой, украшающей накидку какого-нибудь неизвестного глубинного гнома.

— Ее зовут Гвенвивар, — объяснил Дзирт. — Позовите пантеру — и она появится как союзник и друг. Обращайтесь с ней осторожно, потому что она очень ценная и могущественная.

Свирфнеблин с любопытством и вниманием оглядел фигурку, а затем Дзирта. Он передал фигурку одному из своих собратьев и выслал его из комнаты, не доверяя дрову. Если дров сказал правду (а глубинный гном в этом не сомневался), то он только что выдал секрет весьма ценного магического предмета. Еще более поражало то, что он не воспользовался своей единственной возможностью спастись. Этот свирфнеблин жил уже двести лет и был так же хорошо осведомлен о нравах темных эльфов, как и о повадках собственного народа. Став свидетелем непонятного поведения этого дровского эльфа, умудренный жизнью свирфнеблин немало встревожился. Темные эльфы заслуженно пользовались репутацией жестокого и коварного народа, и когда какой-нибудь отдельный дров соответствовал этой характеристике, с ним следовало расправляться без сожаления. Но как поступить с дровом, который неожиданно проявил некоторые зачатки нравственности?

Свирфнебли вновь вернулись к своим разговорам, совершенно не обращая внимания на Дзирта. Затем все они вышли, за исключением того, кто владел языком дровов.

— Что вы предпримете? — осмелился спросить Дзирт.

— Приговор зависит только от короля, — сдержанно ответил глубинный гном. — Он будет решать твою судьбу, возможно, в течение нескольких дней, основываясь на наблюдениях членов его совещательного совета, тех самых, которых ты видел.

Гном низко поклонился, потом, глядя прямо в глаза Дзирту, встал и сурово произнес:

— Полагаю, темный эльф, что ты будешь казнен.

Дзирт кивнул, подчиняясь логике, требовавшей его смерти.

— Но я считаю, что ты какой-то иной, темный эльф, — продолжал глубинный гном. — Думаю, что буду рекомендовать снисхождение или, по крайней мере, милосердие во время казни.

Быстро пожав мощными плечами, свирфнеблин повернулся и направился к двери.

Тон его речи задел в Дзирте знакомую струну. Много лет назад другой свирфнеблин разговаривал с ним в схожей манере, употребляя почти те же слова.

— Подожди, — окликнул Дзирт.

Свирфнеблин остановился и повернулся, и Дзирт лихорадочно стал вспоминать имя того глубинного гнома, которого он спас в далеком прошлом.

— В чем дело? — с нарастающим нетерпением спросил свирфнеблин.

— Глубинный гном, — заикаясь, выдавил Дзирт. — Очевидно, из вашего города.

Да, он должен быть отсюда.

— Ты знаком с одним из представителей моего народа? — живо откликнулся свирфнеблин, шагнув назад к каменному креслу. — Назови его.

— Я не знаю, — ответил Дзирт. — Я был членом поискового отряда примерно десять лет назад. Мы схватились с группой свирфнебли, зашедших в наш район. Он вздрогнул, увидев, как нахмурился глубинный гном, но продолжил, понимая, что единственный выживший после той бойни свирфнеблин — его последняя надежда. Уцелел, по-видимому, только один глубинный гном, и он вернулся в Блингденстоун.

— Как было имя спасенного? — сердито спросил свирфнеблин, скрестив на груди руки и постукивая тяжелым сапогом о каменный пол.

— Я не помню, — сознался Дзирт.

— Для чего ты мне все это рассказываешь? — прорычал свирфнеблин. — Я было подумал, что ты отличаешься от…

— Он потерял в этом бою руки, — упрямо продолжал Дзирт. — Пожалуйста, ты должен его знать.

— Белвар? — немедленно откликнулся свирфнеблин.

Это имя возродило в Дзирте еще больше воспоминаний.

— Белвар Диссенгальп, — выпалил Дзирт. — Значит, он жив! Он мог бы вспомнить…

— Он никогда не забудет тот страшный день, темный эльф! — сквозь стиснутые зубы объявил свирфнеблин с неприкрытым гневом в голосе. — Ни один житель Блингденстоуна никогда не забудет тот ужасный день!

— Приведи его. Приведи Белвара Диссенгальпа, — взмолился Дзирт.

Глубинный гном вышел из комнаты, качая головой. Этот темный эльф продолжал удивлять.

Каменная дверь с шумом захлопнулась, оставив Дзирта размышлять о собственной смертности и отгонять надежды, на которые он не имел никаких оснований.

— Неужели ты думал, что я позволила бы тебе покинуть меня? — выговаривала Мэлис Риззену, когда Дайнин вошел в приемную. — Это была всего лишь уловка, чтобы усыпить подозрения СиНафай Ган'етт.

— Благодарю тебя, верховная мать, — с искренним облегчением ответил Риззен. Отвешивая на каждом шагу поклон, он попятился от трона.

Мэлис оглядела собравшихся членов семьи.

— Недели тяжелого труда закончились, — провозгласила она. — Зин-карла завершен!

Дайнин в предвкушении чуда стиснул руки. До сих пор только женская половина семьи видела результат их трудов. По условному знаку Мэлис Вирна двинулась к занавесу с одной стороны комнаты и отдернула его. Там стоял оружейник Закнафейн — уже не полуразложившийся труп, но ловкое, сильное существо, демонстрирующее ту силу, которой эльф обладал при жизни.

Дайнин качнулся на пятках, когда оружейник вышел вперед и остановился перед Матерью Мэлис.

— Все так же красив, как и прежде, дорогой мой Закнафейн, — проворковала Мэлис, обращаясь к духу-двойнику.

Восставшее из мертвых существо никак не отреагировало.

— И куда более покорный, — добавила Бриза, вызвав сдавленный смех у всех женщин.

— Это… он… отправится за Дзиртом? — осмелился спросить Дайнин, хотя и понимал, что его черед говорить еще не наступил.

Мэлис и другие были слишком поглощены созерцанием Закнафейна, чтобы наказать старшего сына за допущенную оплошность.

— Закнафейн осуществит наказание, которого заслуживает твой брат, — пообещала Мэлис, сверкая глазами. — Но погодите, — с притворной обеспокоенностью сказала она, переводя взгляд с духа-двойника на Риззена. — Он слишком хорош, чтобы вызвать страх в моем наглом сыне.

Остальные обменялись смущенными взглядами, спрашивая себя, не пытается ли Мэлис умиротворить Риззена за испытание, которому она его подвергла.

— Подойди, супруг мой! — обратилась Мэлис к Риззену. — Возьми клинок и пометь им лицо твоего смертельного врага. Тебе это понравится и к тому же вызовет ужас у Дзирта, когда он взглянет на своего бывшего наставника!

Поначалу робко, но затем все больше обретая уверенность в себе, Риззен приблизился к духу-двойнику. Закнафейн стоял совершенно неподвижно, не дыша и не моргая, по-видимому, безразличный ко всему происходящему. Риззен положил руку на рукоять меча и в последний раз оглянулся на Мэлис, ища поддержки.

Мэлис кивнула. Зарычав, Риззен выхватил меч из ножен и сделал выпад в лицо Закнафейна.

Но этому удару не суждено было достичь цели.

В мгновение ока дух-двойник разразился вихрем движений. Два меча появились и ударили одновременно, погружаясь и кромсая противника с непостижимой точностью. Меч вылетел из рук Риззена, и, прежде чем обреченный отец Дома До'Урден смог произнести хоть слово протеста, один из клинков Закнафейна перерезал ему горло, а другой глубоко вонзился в его сердце.

Риззен умер до того, как рухнул на пол, но дух-двойник не собирался так быстро и так чисто заканчивать с ним. Оружие Закнафейна продолжало атаку, нанеся Риззену еще дюжину резких рубящих ударов, пока Мэлис, удовлетворенная демонстрацией, не отозвала его.

— Этот мне надоел, — объяснила Мэлис своим изумленным детям. — Я уже подобрала другого отца дома из простолюдинов.

Однако не смерть Риззена была причиной благоговейного ужаса, появившегося на лицах детей Мэлис; их мало заботили любовники матери, избираемые ею в качестве отца дома и, как правило, недолго занимавшие эту должность. Скорость и мастерство духа-двойника — вот что перехватило у них дыхание.

— Так же хорош, как и при жизни, — заметил Дайнин.

— Лучше! — подхватила Мэлис. — Закнафейн столь же могуч, как раньше, но теперь только искусство боя занимает все его мысли. Он не видит препятствий на пути к достижению избранной цели. Взгляните на него, дети мои. Это — Зин-карла, подарок Ллос.

Она повернулась к Дайнину и насмешливо улыбнулась ему.

— Я не подойду к этой штуковине, — вздрогнув, сказал Дайнин, подумавший, что его жуткой матери хочется повторить спектакль.

Мэлис рассмеялась.

— Не бойся, старший сын. У меня нет оснований причинять тебе зло.

Дайнину не стало легче после ее слов. Мэлис не нуждалась в основаниях, и изрубленное тело Риззена доказывало этот факт со всей очевидностью.

— Ты выведешь этого духа-двойника из города.

— Куда? — рискнул спросить Дайнин.

— В район, где ты столкнулся со своим братом, — объяснила Мэлис.

— Я должен оставаться рядом с этой штукой?

— Отведи его и оставь там, — ответила Мэлис. — Закнафейн знает свою жертву. Он зачарован заклинаниями, которые помогут ему охотиться.

Стоявшая в сторонке Бриза озабоченно взглянула на мать.

— В чем дело? — спросила Мэлис, заметив, как та хмурится.

— Я не сомневаюсь ни в могуществе духа-двойника, ни в той магии, которую ты применила к нему, — неуверенно начала Бриза, зная, что Мэлис не потерпит никакого расхождения мнений относительно этого наиважнейшего дела.

— Ты все еще боишься своего младшего брата? — спросила ее Мэлис.

Бриза не знала, что ответить.

— Умерь свои страхи, какими бы основательными, по твоему мнению, они ни были, — внушительно сказала Мэлис. — И все вы тоже. Закнафейн — подарок нашей королевы. Ничто, во всем Подземье не остановит его! — Она посмотрела на воскресшего монстра:

— Ты не подведешь меня, не так ли, мой оружейник?

Закнафейн стоял безучастно: окровавленные мечи в ножнах, руки по швам и немигающие глаза. Он казался бездыханной статуей. Неживой.

Но тот, кто думал, что Закнафейн всего лишь неодушевленный предмет, должен был бы посмотреть под ноги духа-двойника, на отвратительную груду изрубленного мяса, которая еще недавно была отцом Дома До'Урден.