Измена. Цена твоей лжи

Глава 37 Первые шаги

Алексей.

Мне сложно оценивать свои чувства. Слишком много их в один момент свалилось на мою голову.

Сначала стопроцентно был ступор. Пока до ошарашенного мозга доходило, что эта мелкая куколка дочь Риты.

Господи, как же она на нее похожа…

И в тот момент когда малышка на меня посмотрела своими любопытными глазищами, так доверчиво и с интересом, я понял, что пропал.

В это время как раз подбежала Рита и начала обнимать дочь, чем окончательно меня добила.

Сердце судорожно дернулось и наполнилось щемящей нежностью. Хотелось тут же сесть рядом и обнять их обеих. Стать частью этой маленькой семьи. Оберегать и никуда от себя не отпускать.

Только кто бы мне это позволил?

Рита сразу же ощетинилась колючками, отгораживаясь от меня. Потому что несмотря ни на что все еще была обижена и боялась мне довериться.

Ну и плюсом шло то, что я вломился в их тесный мирок, покой в котором она как настоящая волчица пыталась охранять любыми способами.

Это было мило, трогательно, но очень болезненно.

Радовало только, что Лиза оказалась ко мне более благосклонной и пошла на контакт. Я даже разомлел, когда она начала меня расспрашивать.

На лице расплывалась довольная улыбка, а в душе царил полный раздрай. Я ведь столько корил себя, когда Сабина ходила беременной. Считал себя моральным инвалидом за то, что не способен любить своего ребенка.

А тут даже зная, что ребенок не мой, я буквально захлебывался эмоциями. Лиза вошла в мое сердце сразу же, с первого взгляда и с одной улыбки.

Одним прикосновением крошечной ладошки буквально поставила меня на колени.

Рита с каким-то неистовым упоением пытается доказать, что Лиза мне чужая. А у меня язык не повернётся такое сказать.

Эта малышка ведь и правда могла быть моей. Могла, но не стала. Но так ли важно кровное родство?

Мне плевать, кто ее биологический отец. Душой и сердцем я считаю ее своей, родной. Как и Риту. Никакая кровь, никакие молекулы ДНК не сделают человека ближе.

И, черт побери, я готов в лепешку разбиться, но забрать своих девочек себе.

Бушующие во мне эмоции, кажется, передаются и Рите, потому что она начинает плакать. Пытается скрыть, конечно, но я-то все вижу.

Вижу, и иду на отчаянный шаг — просто прижимаю ее к себе, так сильно, чтобы ни сантиметра свободного пространства не осталось между нами.

И плевать, если потом получу от нее по роже, по печени, яйцам — на все плевать. Главное — хоть пару минут подержать любимую в своих руках.

Чтобы снова почувствовать себя живым. А я и не жил, по сути, эти десять лет. Так, существовал просто. Чисто по инерции, механически… Как робот.

А сейчас обнимаю любимую и чувствую, как во мне снова разгорается огонь. Я чувствую ее эмоции, глажу по волосам, по спине. А когда она начинает цепляться за меня, выплескивая свои страхи, понимаю, что еще не все потеряно.

Далеко не все.

Пусть в старую реку не войти, но мы можем поехать к другой реке. Вон, та же Нева рядом течет. Зря, что ли, оба метнулись в чужой город и тут встретились? В Неву мы точно еще не окунались. Так почему не попробовать?

И склеивать разбитую чашку незачем. Можно просто купить новую.

И вроде все предельно ясно и разложено по полочкам, но как в этом убедить Риту?

К большому моему сожалению, нежданная минутка близости заканчивается слишком быстро. Рита выбирается из моих объятий и начинает приводить себя в порядок.

А я лихорадочно пытаюсь придумать, как задержаться возле них подольше. Потому что чувствую, что Рита просто так в квартиру меня не пустит.

Но тут мне на помощь приходит белокурый ангелок, который вертит головой и важно спрашивает:

— Мам, а дядя Лёша пойдет с нами ужинать?

Конечно, я не могу упустить такой шанс и спешу вставить свои пять копеек в диалог, а Рита вынуждена сдаться:

— Да, милая. Дядя Лёша поужинает с нами. Иди забирай свои игрушки и пойдем домой.

— Бегу, — малышка послушно кивает и убегает, сверкая пятками.

А я прошу Риту подождать и быстрым шагом иду к машине за оставленными подарками.

— Ты опять? — вздергивает бровь, когда я забираю у нее самокат и вручаю вместо него букет.

— А ты что, разлюбила гортензии?

— Нет, но я так ваз не напасусь, чтобы ставить твои букеты.

— Понял, буду присылать вазы вместе с букетами.

Рита посмотрела на меня как на дурака и прошла с дочкой вперед, а я шел за ними, впервые за долгое время чувствуя себя на своем месте.

Квартира Риты мне понравилась. Большая, светлая, уютная. Домашняя атмосфера чувствовалась с порога.

Пока Рита возилась с Лизой в детской, я успел бегло осмотреться. Ванная, кухня, гостиная — все было обставлено с любовью и вкусом.

Пока осматривал гостиную, мой взгляд невольно притянули фотографии, стоящие на открытой полке шкафа и висящие на стене в рамках.

Я скользил по ним взглядом, пытаясь понять как любимая жила все эти годы. Отследить цепочку самых важных событий в ее жизни.

Вот Рита с родителями в каком-то ресторане, вот с коллегами в редакции. А вот и ее фотография с животиком. Рита действительно выглядела очень забавной с ним, как я и воображал.

Взял рамку в руки, улыбнулся, провел пальцами по запечатленному на снимке животу и вернул фото на место.

А вот и фото Риты с новорожденной малышкой на руках… Взять его я не рискнул, уж очень сильно дрожали ладони.

Были и несколько фотографий где Лиза была чуть постарше: снимок с празднования первого дня рождения, первый новогодний костюм, первый, судя по всему, отпуск на море.

Смотря на все эти снимки я улыбался. Пока не увидел фотографии, где Рита стояла в объятиях мужчины.

Это был отец Лизы, я его узнал. На снимках Сергей обнимал Риту, держал на руках, даже целовал.

Они оба выглядели такими счастливыми и довольными, что сомнений не осталось. Она его действительно любила.

Я застыл на месте, не зная как справиться с болью, парализовавшей тело. Снова неуемная ревность поднялась к тому, кого уже давно не было на свете.

Рита любила его. И если бы не та трагедия, наверняка они были бы уже женаты и вместе растили Лизу…

Безнадёжное отчаяние захлестывает на пару минут, и я тону в нем, как в огромной приливной волне.

Ухожу все дальше и дальше на дно…

И когда я уже почти достиг этого самого дна, голоса Риты и Лизы вернули меня в реальность.

— Лиза, никаких сладостей до ужина!

— Ну одно печенье, мам, ну пожалуйста.

— Только после того как нормально поешь. И не спорь. Не перебивай аппетит.

Встряхнув головой, уже более трезвым взглядом смотрю на фото. Да, может, она его и любила, может, этот Варшавин во всем был лучше меня. Но…

Но его больше нет. А я жив, и Рита тоже жива. И пока мы живы — все еще можем исправить. Сегодняшняя сцена на площадке тому подтверждение.

— Прости, — говорю я мужчине со снимка, с трудом проглотив горький комок. — Я не смогу их оставить. Теперь они мои. Если ты хоть немного любил Ритку, то думаю хотел бы, чтобы она была счастлива, а не тосковала и плакала от горя ночами. И Лиза тоже. А я клянусь, что сделаю их обеих счастливыми…