Измена мужа. После (СИ)

— Ну как вам? — интересуется пожилая хозяйка.

— Если честно, мне очень нравится. По большому счету, это именно то, что я хотела, — отзываюсь я.

— Так, может, сразу договор заключим? — подключается к разговору риелтор, шебутной мужичок с проплешинами на затылке.

Его предложение в общем-то резонно. Ну а что? Квартирка и правда чудесная. До школы рукой подать, до работы мне добираться тоже удобно. Да и цена вполне приемлемая. За такие деньги я видела куда более посредственные варианты.

Однако внутри есть какое-то сопротивление, которое мешает принять окончательное решение прямо здесь и сейчас. Незримый, но вполне ощутимый червячок сомнения копошится в груди и тихонько нашептывает: «Погоди, не торопись. Если расторгнешь договор раньше, чем через полгода, залог не вернут».

И вроде бы все понятно, все логично, но сказать «да» язык не поворачивается. Неужели из-за Димы? Из-за его высокопарной тирады про любовь и осознание своих ошибок? Ведь в конце рабочего дня я твердо была намерена снять эту квартиру, если она понравится мне вживую. А теперь вот ломаюсь почему-то…

— Дайте мне один день на раздумья, — наконец говорю я. — Пересплю с мыслью об этой квартире и завтра дам ответ, хорошо?

— Завтра с утра тут еще один осмотр, так что, пока вы думаете, квартира может достаться другим, — вставляет риелтор.

— Ну что ж, — пожимаю плечами. — Значит, не судьба. Если эта квартира действительно наша, то она непременно нас дождется. Да, Мариш? — кидаю взгляд на дочь.

— Да, — соглашается она.

— Вот и договорились.

По дороге на квартиру Сони пытаюсь вникать в беззаботную болтовню дочери, но мысли то и дело улетают куда-то совсем не туда. Интересно, Дима действительно расстался с Ясминой или опять морочит мне голову?

Такое чувство, что во мне живут две абсолютно разные женщины. Одна — оптимист-романтик, надеющаяся на лучшее и верящая в чудеса. Она твердит о том, что люди меняются и предавший однажды вовсе не обязательной предаст вновь. Другая — реалист-прагматик, мыслящая максимально трезво и не допускающая розовых соплей. Она убеждена, что изменщики второго шанса не заслуживают и рубить связь с ними надо быстро и без сожалений.

Так какую часть себя мне послушать? Пожалуйста, Вселенная, дай знак!

Глава 19

— День добрый! — громыхает на весь кабинет. — Могу я увидеть Алину Андреевну?

И я и мои коллеги как по команде вскидываем глаза и упираемся взглядом в стоящую на пороге Дину Александровну, подчиненную моего мужа, которая впервые на моей памяти спустилась на наш этаж.

— Эм… Здравствуйте, Дина Александровна, — оправившись от первого шока, подаю голос. — Чем я могу вам помочь?

Приблизившись, женщина сначала фокусируется на мне, а потом, заметив вчерашний Димин букет, как-то странно кривится.

— Красивые цветы. Супруг подарил?

— Угу, — киваю я, все еще пребывая в замешательстве. — Так зачем я вам понадобилась?

Дина Александровна почесывает полную шею, а затем изрекает:

— Я по поводу документов. Тех самых, для отчета.

— Так. Я вас слушаю.

— Хотела попросить вас проверить несколько экземпляров, чтобы удостовериться, что мы все делаем правильно. Сами понимаете, дело щекотливое. Опять где-нибудь напортачим, и ваша начальница последние волосенки на голове от злости выдергает.

Дина Александровна, как обычно, в своем репертуаре. Офисный этикет ей неведом. Хотя справедливости ради замечу, что Критичная тоже в выражениях не стесняется.

— Хорошо, давайте я посмотрю, — отвечаю я и только сейчас замечаю, что Дина Александровна пришла с пустыми руками. — А где документы-то?

— Ой, вот не задача, в кабинете их забыла, — в ее голосе напрочь отсутствует сожаление. — Может, вы тогда ко мне подниметесь? А то мне с моим артритом по этажам туда-сюда скакать уже тяжеловато.

Поджав губы, прочищаю горло. Так и тянет сказать, что по этажам ей скакать не нужно, ведь туда и обратно возит лифт, но я сдерживаюсь. Во-первых, не хочется развивать конфликт на ровном месте. Во-вторых, если западный отдел в кой-то веки сдаст отчет без ошибок, Критичная наверняка посчитает это моей заслугой и, возможно, даже выпишет премию. Поэтому время на проверку документов однозначно стоит потратить.

— Ладно, поднимемся к вам, — соглашаюсь я и вслед за Диной Александровной направляюсь на выход.

Женщина передвигается медленно и как будто с усилием, очевидно, из-за лишнего веса, поэтому я сбавляю скорость, подстраиваясь под темп ее шагов.

— Как ваши дела? — интересуется она, пока мы идем по длинному коридору.

— Спасибо. Все хорошо, — вежливо улыбаюсь. — Как вы поживаете?

— Неважно. Маркиз заболел.

— Кто?

— Мой кот.

— А… Сочувствую.

— Почки воспалились, — продолжает она. — Почти ничего не ест.

— Бедняга.

— Ага. У Матильды, помнится, тоже такое было.

— У кого?

— У моей кошки.

— О, — удивляюсь. — У вас и кошка, и кот?

— У меня три кошки и четыре кота, — огорошивает Дина Александровна. — Я старая кошатница.

Прозвище, которым она сама себя так самокритично одарила, вызывает во мне приступ неловкости. Ума не приложу, зачем ей столько животных? Все-таки тяжело общаться с человеком, который смотрит на мир совершенно под другим углом.

— Вероятно, в такой большой компании вам никогда не бывает скучно, — пробую пошутить.

— Бросьте, Алина Андреевна, — отмахивается женщина. — Вы же знаете, что коты — так себе собеседники?

— Догадываюсь…

— Они не разговаривают, — на полном серьезе заявляет она. — Так что скукотища с ними смертная.

— Тогда зачем они вам? — осмеливаюсь полюбопытствовать.

— Ну как же? Приятно осознавать, что ты хоть кому-то нужен.

На этой философской ноте мы прерываем наше общение, потому заходим в лифт, в котором, помимо нас, есть еще несколько пассажиров.

Когда двери кабины распахиваются на восемнадцатом этаже, мы с Диной Александровной выходим наружу. Становится немного не по себе, ведь именно здесь работает Дима, с которым, положа руку на сердце, мне абсолютно не хочется пересекаться. Остается надеяться, что в разгар рабочего дня муж, как и подобает ответственному руководителю, погружен в трудовой процесс, а не разгуливает по коридорам.

Однако, когда мы с Диной Александровной поворачиваем за угол, моему взору открывается занимательное действо: подперев бедром стенку кофейного автомата, мой благоверный мило щебечет с какой-то молодой девушкой в провокационном мини. Это совершенно точно не Ясмина, но энтузиазм, который отражается на Димином лице, вовсе не похож на профессиональный. Он улыбается и играет бровями. Девица хихикает и игриво прикрывает ладошкой рот.

Мать моя женщина! Они что, флиртуют?!

Распахиваю рот в изумлении, и через секунду чувствую на себе внимательный взор Дины Александровны. Поворачиваюсь к ней и пробую улыбнуться, но маска идет трещинами. Она уловила момент моей секундной слабости, и теперь мне ее не провести.

— Стажерка, — со вздохом комментирует женщина, безошибочно определив причину моего ступора. — Их в этом году много понабрали. Как по мне, совершенно бесполезные экземпляры. Напокупают себе дипломов, а потом на работе ни бе ни ме ни кукареку, — она легонько касается моего локтя. — Пойдемте, Алина Андреевна, мой кабинет дальше по коридору.

Дина Александровна продолжает путь, и я, с трудом переставляя ватные ноги, двигаюсь следом.

Нет, я не понимаю! Я просто не понимаю! Что Дима вообще творит? Заигрывать с подчиненными прямо в офисе — это не просто пошло, это верх непрофессионализма! О чем он только думает?!

Глава 20

Когда мы заходим в небольшое, но довольно уютное помещение, Дина Александровна плотно закрывает дверь и садится за стол. Я же, по-прежнему пребывая в прострации, переминаюсь с ноги на ногу и тщетно пытаюсь собраться с мыслями.

— Видели? — интересуется спокойно.

— Что? — вскидываю на нее вопросительный взгляд.

— Дмитрия Эдуардовича в компании очередной короткой юбки.

На секунду замираю, стремясь отыскать в лице Дины Александровны хотя бы намек на то, что она шутит, но женщина абсолютно серьезна. Не улыбается и не ухмыляется. Смотрит пытливо и выжидательно.

— Так значит, проверка документов была лишь предлогом? — внезапно догадываюсь я.

— Разумеется, — она даже не пытается отнекиваться. — Надо же мне было как-то заманить вас на наш этаж. Сами-то вы почти не захаживаете.

К горлу вновь подступает першащий ком, а вдоль позвоночника бежит холодок.

— И какова цель? — спрашиваю севшим от волнения голосом.

— Алина Андреевна, можно начистоту? — я заторможенно киваю, и Дина Александровна продолжает. — Вы мне нравитесь. Видно, что вы хорошая и честная женщина. А супруг ваш, да простит меня Господь за злословие, беспринципный говнюк. Нет, вы не подумайте, начальник он неплохой, но вот по отношению к вам поступает гадко.

— Вам что-то известно? — сердце болезненно сжимается от унижения.

— Много чего. Если хотите, могу в красках рассказать, но что-то мне подсказывает, что вы не хотите, — проходится по мне изучающим взглядом. — Да вы сядьте, Алина Андреевна сядьте, — указывает на стул. — А то побледнели как мел. Водички будете?

— Нет, спасибо, — мотаю головой, но на стул все же опускаюсь.

— Я вам раньше ничего не говорила, потому как не мое это дело. Но недавно мне птичка на хвосте принесла, что у вас с Дмитрием Эдуардовичем вроде как разлад случился. Что он вам цветы дарит, прощения вымаливает… И вот тут уж я промолчать не смогла.

— Почему?..

— Потому что нельзя вам его прощать, — отвечает просто. — Вы думаете, он только с этой безмозглой Ясминой по углам зажимается? Думаете, один раз оступился и больше ни-ни?

Я молчу, затравленно вжимаясь в спинку стула. Мне нечего сказать. Меня будто гранитной плитой придавило. Ни вдоха, ни выдоха сделать не могу.

— То, что мы сейчас с вами видели, — это лишь верхушка айсберга, Алина Андреевна, — женщина поджимает губы. — Знаете Людочку из проектного? Высокую такую, грудастую? Так вот, Дмитрий Александрович ее на прошлое восьмое марта в Питер в какой-то дорогущий отель возил. Она потом всему отделу их совместными фотографиями хвасталась. Удивительно, как до вас не дошло.

Перед глазами плывет, в груди начинает неприятно печь. Я хорошо помню прошлое восьмое марта. Дима не смог приехать домой, потому что был вынужден сопровождать очередного инвестора в деловой поездке. Неужели тем самым «инвестором» была Людочка из проектного?

Боже мой… Какой кошмар! Да такая дичь даже в голове не укладывается!

Тесно я с этой Людочкой никогда не общалась, но при встрече мы обычно здороваемся. Она мило мне улыбается и порой отвешивает комплименты. Вот же гадюка двуличная!

— А Волкову Инессу Викторовну помните? Бывшая начальница юротдела, — продолжает Дина Александровна. — Уволилась в том году.

— Господи, — тру виски, ощущая нарастающую головную боль. — У Димы что, и с ней роман был?

— Наверняка ничего утверждать не буду, но раньше она частенько захаживала к нам на этаж и проводила много времени в кабинете Дмитрия Эдуардовича.

Мне так мерзко, что хочется заткнуть уши. Или отключиться. Или отмотать время назад, в тот день, когда я впервые повстречала мужа, и бежать от него без оглядки. Ведь сейчас мне уже ясно, что он вовсе не тот, за кого выдавал себя все эти годы.

Ясмина — не ошибка, не разовая интрижка и не единичное помутнение. Она — лишь одна из многих в бесконечной веренице любовниц моего неверного мужа.

Как я могла быть настолько слепой? Как же не замечала очевидного? Можно, конечно, допустить, что Дима хороший актер, но, скорее всего, дело во мне. Я сама придумала образ идеального мужа и свято уверовала в него, напрочь отключив критическое мышление.

Задерживается на работе? Так у него же много обязанностей.

Не может приехать на праздник? Не беда. Он же деньги зарабатывает.

Принес домой рубашку со следом красной помады? Так это ж об него в лифте случайно обтерлись.

Дима кормил меня нелепыми байками, а я, как наивная дурочка, не подвергала сомнению его слова. Ведь идеальный муж врать не станет.

Но проблема идеалов в том, что они, как правило, эфемерны. Одно отрезвляющее событие — и идеальный образ рассеивается как туман по утру. Для меня таким событием стало обнаружение Ясмины в супружеской постели.

Привычный мир разбился вдребезги. Я прозрела, приняла решение изменить свою жизнь. Но Дима вновь нашел нужные слова, вновь поселил в мою душу надежду…

А вдруг я ошиблась? Вдруг он и правда раскаялся?

Я просила у Вселенной знак, и она не осталась безучастной. Рассказ Дины Александровной — еще одна отрезвляющая пощечина. Еще одно доказательство того, что мой муж не достоин прощения.

Нет, Диме верить нельзя. Никак и не под каким предлогом. Пусть и дальше меняет женщин как перчатки, а с меня хватит. Я на такое не подписывалась.

Какое-то время мы с Диной Александровной молчим. Она не спешит погружать меня в новые подробности личный жизни Димы, хотя я уверена, ей есть, что сказать. Она работает под руководством мужа более пяти лет и наверняка насмотрелась всякого.

— Скажите, Алина Андреевна, я допустила ошибку, поведав вам эту информацию? — она наклоняет голову набок, внимательно считывая мои эмоции.

Все-таки на удивление проницательная женщина.

— Нет, — я прочищаю горло и нахожу в себе силы расправить плечи. — Наоборот, вы сделали мне большое одолжение.

Она удовлетворенно кивает, и я поднимаюсь на ноги.

— Так по поводу отчетов? — оборачиваюсь в дверях. — Точно ничего не нужно проверить? Раз уж я здесь.

— Не переживайте, форма девять будет заполнена так, как просит ваша начальница, — она буквально читает мои мысли.

— Отлично, — выдыхаю. — И за это отдельное спасибо.

Глава 21

Покинув кабинет Дины Александровны, решительно устремляюсь к лифтам. В груди клокочет вновь расшевеленная обида, а ладони невольно сжимаются в кулаки. Теперь у меня не осталось никаких сомнений: развод — и точка. И квартиру сегодня же сниму. Если ее, конечно, не сдали кому-нибудь другому.

На ходу разблокирую телефон и ищу контакт риелтора. Пусть готовит документы и договаривается с хозяйкой. После работы — первым делом к ней.

— Алинчик! — слышу оклик откуда-то сбоку.

Очевидно, мой неверный благоверный все еще ошивается в коридоре.

Поворачиваю голову и замечаю, что он один. Юная хихикающая нимфетка куда-то испарилась.

— Алинчик, стой! — он чуть ли не бегом спешит ко мне. — Ты чего тут делаешь?

— По работе пришла, — отзываюсь сухо.

— Ты так свежо выглядишь, — подмечает заискивающе. — Эта блузка тебе очень к лицу.

Раньше комплименты в его исполнении казались мне верхом утонченности, но сейчас я лишь брезгливо морщусь. Сколько уже блузок он похвалил за сегодняшний день? Семь? Десять?

— Спасибо, без тебя я и чувствую себя гораздо лучше, — едко отвечаю я. — Вот разведемся — и еще лет на пять посвежею.

Боковым зрением улавливаю, что он слегка обалдел. Видимо, не ожидал подобной дерзости от вечно поддакивающей ему Алины.

— Дорогая, опять ты за старое? — хмурится. — Ну какой развод?

— А такой, — пожимаю плечами. — Самый обыкновенный. Вот прямо сейчас отпрошусь с работы пораньше и поеду в суд.

Лицо Димы меняется. Вместо напускного добродушия на нем появляется хищное выражение. Черты заостряются, а во взгляде сгущается мгла.

— Я не дам тебе развода, — гневно цедит он.

— Не давай, нас и без твоего согласия разведут, — спокойно нажимаю кнопку вызова лифта. — На дворе, слава богу, двадцать первый век. Невозможно удержать человека в браке насильно.

— Это мы еще посмотрим, — хмыкает мрачно.

Поворачиваюсь к нему и удивленно округляю глаза.

— Это что, угроза?

Пару секунд Дима гипнотизирует меня взглядом, а потом опускает веки и трет переносицу:

— Боже… Ну, конечно, нет. Какие угрозы, Алин? Я тебя люблю и не хочу отпускать.

— А придется, Дим. Придется.

— У нас общие дети, имущество, — он сокращает расстояние между нами, вторгаясь в мое личное пространство. — Как ты собираешься это делить?

— Желательно — по справедливости, — отвечаю я, выдерживая его взгляд. — Надеюсь, у тебя нет плана ободрать меня как липку? — иронично усмехнувшись, нарочито любовно поправляю лацканы его пиджака. — В конце концов, это не я годами наставляла тебе рога, а наоборот.

— Какими еще годами, Алин? — изображая праведный гнев, Дима пытается схватить меня за руку, но я отшатываюсь.

— Не знаю, тебе виднее, — шагаю в распахнувшуюся кабину лифта.

— Алин, почему ты со мной так разговариваешь? Хамишь, нарываешься… — Дима недовольно ерошит волосы. — У тебя что, кто-то есть?

— А вот этого не надо, — предостерегаю я. — Не перекладывай с больной головы на здоровую. «Кто-то» есть у тебя, а я просто хочу развода.

— Нет, серьезно, — он удерживает ладонями двери лифта, не давая им закрыться. — Что так внезапно изменилось? Еще вчера ты обещала подумать, а сейчас вновь завела шарманку про развод.

— Так я подумала, — улыбаюсь. — Подумала и приняла решение, что больше не хочу быть твоей женой. Что тут непонятного?

Меня так и подмывает поведать Диме о том, что я в курсе его многочисленных романов за моей спиной, но ставить под угрозу карьеру Дины Александровны никак нельзя. Она не просила держать эту информацию в секрете, но я не хочу, чтобы по моей вине у нее были какие-то проблемы с начальством. В конце концов, того факта, что Дима трахал секретаршу в нашей с ним постели, вполне достаточно, чтобы аргументировать желание развестись.

— Ты клянешься, что у тебя никого нет? — никак не уймется он.

— А с чего это я должна тебе клясться? Даже если у меня и есть мужчина, это уже не твое дело.

Дима снова зависает, глядя на меня со смесью изумления и неверия. Из-за накрывших эмоций он даже забывает придержать двери, и они захлопываются прямо у него перед носом.

Приваливаюсь спиной к стене и усмехаюсь. Муж наверняка в шоке от моей новой манеры общения. Раньше-то я себе такого не позволяла. Я вообще никогда не была стервой. А, может, и зря?

Стерв осуждают, сочиняют про них анекдоты, но с их мнением, черт возьми, считаются. Стервозная жена никогда не будет удобной, никогда не проглотит обиду, не промолчит. Она закатит скандал, выскажет прямо, что ей не по нраву, и потребует свое. Возможно, если бы я была чуть более наглой, Дима бы больше меня ценил. Ну или, по крайней мере, ублажал бы своих любовниц в отельных кроватях, а не на выглаженных мной простынях.

Сейчас я даже рада, что Димина измена с Ясминой не была единичным случаем. Когда мужчина оступается лишь раз, его очень тяжело отпустить. Но когда узнаешь, что он обманывал тебя на регулярной основе, все сожаления как рукой снимает.

Оказавшись на своем этаже, набираю риелтора и подношу телефон к уху.

— Я готова подписать договор и внести залог. Сегодня. Часов в шесть.

— О! Замечательно! — радуется он. — Тогда я сейчас же свяжусь с хозяйкой.

— Хорошо. До встречи.

Громко цокая каблуками, иду в свой кабинет и ловлю себя на странном чувстве: я больше не испытываю страха, в груди томится что-то новое. Облегчение? Предвкушение? Азарт?

Неужели до мозга наконец дошло, что прошлой жизни не вернуть, и он начал думать в новом направлении? Я, конечно, по-прежнему подавлена, но в конце тоннеля забрезжил слабый свет. А это уже немало.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Глава 22

Год спустя.

Дождь льет как из ведра. Крупные капли с громким барабанным стуком приземляются на лобовое стекло, делая картинку за окном мутной и размытой. Даже дворники, работающие на полную мощь, не справляются с интенсивными потоками ливня. Видимость ужасная. Да еще и смеркается.

Если честно, я уже сто раз пожалела, что отпустила Маришку в гости к подружке. Во-первых, эта Эвелина мне не очень-то и нравится. Невоспитанная, взбалмошная девица. Во-вторых, она живет за городом, и дорога до ее дома занимает добрых полчаса. А по пробкам — вообще целый час.

Без понятия, что Марина нашла в этой капризной Эвелине, но факт остается фактом: уже который год девочки не разлей вода. Сидят за одной партой, вместе ходят на танцы, обожают одни и те же компьютерные игры и неустанно обсуждают героев любимых мультсериалов.

Как правило, Эвелина приходит к нам в гости, а вечером ее забирает гувернантка, но сегодня было решено изменить традициям. После школы девочки отправились в загородный дом, и теперь я, то и дело сверяясь с навигатором, пытаюсь отыскать элитный коттеджный поселок, чтобы забрать оттуда дочь.

Неожиданно в воздухе простреливает какой-то резкий звук, а затем машину ведет куда-то вправо. Испугавшись, я крепче хватаюсь за руль и плавно выжимаю педаль тормоза, потихоньку сбрасывая скорость. По характерному скрежету и внезапно появившейся жесткости хода, я понимаю, что с одним из колес что-то неладно.

Остановившись на обочине, выхожу под ливень и с тяжелым сердцем подтверждаю свои догадки: переднее правое колесо сдулось под ноль. Очевидно, последний десяток метров я ехала на голом диске.

Черт. Черт, черт, черт!

В фильмах я тысячу раз видела, как люди мастерски меняют лопнувшие шины, но в жизни никогда ничем подобным не занималась. Обычно вопросы, связанные с техобслуживанием автомобилей, всегда были на Диме. Он менял масло, перебрасывал зимние колеса на летние и наоборот, покупал все необходимые расходные детали и знал лучшие автомастерские в городе. После развода эта обязанность ожидаемо легла на мои плечи, и я справляюсь с ней, откровенно говоря, плоховато.

Включаю «аварийки» и, ежась на промозглом ветру, принимаюсь изучать содержимое своего багажника. Если мне не изменяет память, для смены колеса нужен домкрат. Ну, чтобы приподнять автомобиль. Но моя проблема заключается в том, что я весьма посредственно представляю, как выглядит этот самый домкрат. Вероятно, он сделан из металла… А что еще?

Перебираю различные вещи и поражаюсь тому, что они есть в моей машине. Если о наличии аптечки я догадывалась, то находка огнетушителя становится для меня приятным открытием. В моем автомобиле есть все, что угодно, но вот домкрата нет. На всякий случай гуглю, как он выглядит, и с прискорбием признаю, что ничего даже отдаленно похожего я не встречала.

Порывшись в багажнике еще немного, я обнаруживаю там насос. Покрутив его в руках, я прихожу к выводу, что поднадуть шину хотя бы на время — в общем-то неплохой выход. Особенно, учитывая то, что, судя по навигатору, до коттеджного поселка осталось каких-то семь минут езды. Буду надеяться, что колесо повреждено не так сильно, и дотянет до Эвелининого дома. А уж там-то я и попробую раздобыть домкрат.

Пока извлекаю насос из чехла, чувствую, что промокла насквозь. Холодно, зябко. Зуб на зуб не попадает. По ощущениям, даже трусы с лифчиком отсырели. Ну еще бы! Дождь-то стеной, а я уже минут десять вокруг машины круги наматываю.

Убрав с лица прилипшие влажные волосы, втыкаю насос в электроразъем и пристраиваюсь у нужного колеса. Обочина представляет собой неасфальтированную часть дороги, и мои туфли на шпильках тотчас утопают в размокшей от дождя земле. Замечательно! Я сейчас не только промокну, но и грязью измажусь, как черт!

Сегодня явно не мой день.

Дрожащими пальцами откручиваю сосок на шине и, подсоединив к ней насос, включаю его. Слуха касается характерное гудение, и на секунду я яростно жмурюсь. От усталости, от желания расплакаться, от пробирающего до костей холода.

Ненавижу осень! Ненавижу лопнувшие шины! Ненавижу ощущать себя беспомощной!

Резкий порыв ветра грубо толкает меня в сторону и, потеряв равновесие на вязкой земле, я заваливаюсь набок. Едва успеваю подставить руку, чтобы не пропахать лицом земляную насыпь. Руки и волосы в липкой грязи, а мой некогда бежевый плащ теперь напоминает холст, на котором расплескали серо-бурое нечто.

И как мне в таком виде за руль садится?

Дождавшись, пока колесо наконец округлится, я быстро выдергиваю насос и ныряю на водительское сиденье. Плевать, что после такого мне наверняка придется заказывать химчистку салона. Сейчас главное — отогреться. А то я уже ног своих не чувствую.

Просидев под обдувом печки минуты три, нехотя завожу мотор и плавно трогаюсь с места. Машина идет довольно мягко, и до коттеджного поселка я добираюсь без происшествий.

Доезжаю до нужного адреса и притормаживаю перед массивными металлическими воротами. Нехилый домик. Хотя какой домик? Настоящий дворец! Маришка упоминала, что родители Эвелины богаты, но я думала по ее, детским меркам. А они, оказывается, и впрямь буржуи!

Пока я размышляю, ворота плавно отъезжают в сторону, освобождая мне путь. Проезжаю вперед и паркую машину на подъездной дорожке. Выходить наружу ужас как не хочется. Ливень по-прежнему колотит землю, и конец, судя по всему, не близится. Но деваться некуда. Надо идти.

С тяжелым вздохом, распахиваю дверь и торопливо семеню по направлению ко входным дверям. На улице ну просто зверский дубак! Такое, впечатление, что температура до нуля упала.

Выжимаю кнопку звонка до упора и в ожидании переминаюсь с ноги на ногу. Почему так долго не открывают? Тут и околеть недолго. Снова насилую дверной звонок, когда позади раздается басистое:

— Женщина, вы к кому?

Оборачиваюсь и сквозь пелену дождя выхватываю вдали мужской образ. Незнакомец одет в дождевик с накинутым на лицо капюшоном и высокие кирзовые сапоги. В руках у него здоровенный секатор. Кто он такой? Садовник, что ли?

— Я к хозяевам, — кутаясь в насквозь промокший плащ, кричу я. — Они же дома?

— К кому именно из хозяев? — не отстает он, медленно приближаясь.

Вот же, а! Какой любопытный садовник!

— К тем, которые живут в этом доме! — огрызаюсь я, стуча зубами. — Мне дочь забрать надо!

— А-а-а… Так вы мама Марины?

— Да! А вы? — спрашиваю, часто моргая слипшимися ресницами.

— А я Владислав, отец Эвелины.

Он становится напротив и стягивает с головы капюшон. Сознание пронзает вспышка смутного узнавания. Ярко-голубые глаза, лукавый прищур, широкий волевой подбородок — такое ощущение, что я уже видела этого мужчину раньше. Но где?

Глава 23

— А мы так и будем тут стоять? — кряхчу я, пока Владислав беззастенчиво меня рассматривает. Будто я какая-то диковинная зверушка в зоопарке.

— Проходите, — он распахивает входную дверь и запускает меня в долгожданное тепло.

Очутившись в светлой прихожей, обнимаю себя руками и делаю глубокий вдох, стремясь впитать согревающий сухой воздух.

— Извините за любопытство, но что с вами случилось? — интересуется мужчина.

Кидаю косой взгляд в большое настенное зеркало и обмираю. Выгляжу так, словно несколько дней в лесу прожила. Мокрая, грязная, дрожащая. С гнездом вместо волос на голове и тушью, размазавшейся по щекам. Такими, как я, только людей шугать! Не женщина, а настоящее пугало!

— Там дождь, — мрачно цежу я.

— А вы не пробовали его в машине переждать? — насмешливо.

Вгрызаюсь в него недобрым взглядом. Ха-ха! Какой остряк!

— Пробовала. Но у меня колесо спустило. И я его подкачивала.

— Вот незадача, — Владислав чешет затылок, а затем вдруг заявляет. — Ну ладно, раздевайтесь.

— В смысле? — вопросительно приподнимаю брови.

— В прямом. Раздевайтесь, и идемте в баню.

Нет, ну такой наглости я еще никогда не встречала! Кем этот Владислав себя возомнил?

— Не пойду я с вами ни в какую баню, — теснее прижимаю к себе сумочку. — Я за дочерью приехала. Кстати, где она?

— Девочки наверху. В дочки-матери играют.

Он стягивает с себя дождевик, под которым обнаруживается теплый свитер и поношенные штаны цвета хаки.

— Так позовите их, — настаиваю я. — Или мне самой наверх подняться?

— Вы себя со стороны видели? — бросает снисходительно. — У вас не то что руки, даже губы дрожат. Заболеть хотите? На неделю с температурой слечь?

— Ну я…

— Раздевайтесь, — приказным тоном. — И бегом в баню.

Его манера поведения вводит в ступор. Даже когда я была замужем за Димой, он со мной так не разговаривал. Всегда был мягким, деликатным… А этот Владислав держится так, будто он генерал, а я его проштрафившийся солдат.

— Со мной все в порядке, — высекаю решительно. — Никакая баня мне не нужна. Уже поздно. Позовите, пожалуйста, мою дочь, и мы поедем домой.

На секунду он утомленно закатывает глаза, а потом резко шагает вперед и, нагнувшись, перекидывает меня через плечо. Будто мешок с картошкой!

— Что вы себе позволяете? — в ужасе верещу я, когда мое лицо оказывается на уровне его поясницы. — Это возмутительно!

— Тише, дамочка, не кричите, — иронично выдает этот хам. — Детей напугаете.

— Поставьте меня на место! Немедленно! — вкладываю в свой голос как можно больше убедительности. — Куда вы меня тащите?!

— В баню я вас тащу, в баню, — он притормаживает и, дабы я не сползла с его плеча, придерживает меня за зад. — Отогреетесь, искупаетесь и спокойно домой поедете.

— Руки распускать необязательно! — рычу я, ощущая, что его массивная ладонь все еще лежит на моей пятой точке.

— Пардон. Не хотел вас обидеть.

Но руку по-прежнему не убирает.

— Вы издеваетесь?!

— Нет-нет. Извините.

Владислав наконец одергивает ладонь и аккуратно ставит меня на пол. Оглядываюсь по сторонам, и мое замерзшее нутро втайне ликует. Мы в предбаннике. Вокруг все обшито деревом, а в воздухе висит приятный аромат трав и свежего веника. Уютно и невероятно тепло.

— Ну ладно, — как бы нехотя соглашаюсь я. — Мыться вы, надеюсь, со мной не будете?

— Только если вы сами не попросите, — на его губах играет лукавая улыбка. — Если есть желание, я готов вас попарить.

— Нет, спасибо, — спешу отказаться. — Такого желания нет.

— Чистые полотенца и халат в шкафу, — кивает куда-то за мою спину. — Тапочки под скамейкой. Чувствуйте себя как дома.

— Благодарю, — отвечаю степенно.

Владислав двигается на выход, но в дверях оборачивается и спрашивает:

— Жару-то хоть поддавать умеете?

— Ну, конечно. Что я, по-вашему, в бане никогда не мылась?

— Ну кто вас знает, — пожимает плечами. — Вы немного странная.

— А вы немного грубиян.

— Каюсь. Есть за мной такой грешок, — он снова улыбается, и я замечаю, как на его щеках проступают ямочки.

— Слушайте, Владислав, — бросаю ему вдогонку. — А мы с вами нигде раньше не виделись? Мне ваше лицо так знакомо…

Ощущение, что я уже общалась с этим человеком, не покидает ни на секунду. Его мимика, голос и даже манера двигаться кажется ужасно знакомой. Мысль-объяснение вертится где-то в голове, но я никак не могу ее ухватить.

— Мне ваше тоже знакомо, — неожиданно признается он. — Вы случайно не в массажном салоне работаете?

Тупо хлопаю глазами. Не пойму, на что он намекает? Опять хамит?

— Да нет, я не про тот салон, о котором вы подумали, — он мгновенно считывает мои мысли. — Я про обычный массаж. Лечебный. Там массажистки все время меняются. Вот я и подумал, может, вы из них?

— Нет, я не из них, — отрезаю ворчливо. — Я аудитор вообще-то.

— О, женщина-интеллектуал, — тянет задумчиво. — Бывает.

Интонации Владислава сбивают с толку. Вот он вроде не говорит ничего такого, но каждая его фраза звучит как провокация.

— Ну ладно, идите, — вздыхаю я. — Мне раздеться нужно.

— Хорошо, — кивает он. — Ключики от своей машины дайте.

— Зачем вам ключи от моей машины?

— А вдруг у вас опять колесо спустило? Как домой-то поедете? — в его взгляде искрится добродушная ирония.

— А вы что же, мне колесо поменяете? — спрашиваю запальчиво.

— Может, и поменяю, — подмигивает. — Если вы вредничать не будете.

— А вы раньше это делали? — интересуюсь с опаской, но в сумочку за ключами все же лезу.

— Разумеется. И не раз. Вы мне не доверяете? — протягивает мне раскрытую ладонь.

— Разве у меня есть причины вам доверять? — медленно опускаю в нее ключи.

— Конечно. Я же спас вас от холодной смерти, — шутливо.

— Ну… Смерти — это громко сказано, — фыркаю.

— Вам виднее, — посмеивается. — У вас зубы только-только перестали стучать.

— Все, Владислав, идите, — кидаю взгляд в окно. — На улице уже почти ночь.

— Хорошо. Только спрошу кое-что напоследок. Можно?

— Только если это что-то приличное.

— Более чем.

— Ну и?

— Как вас зовут?

Обезоруживает. Я-то морально готовилась услышать очередную наглость.

— Алина, — рот растягивается в невольной улыбке. — Алина меня зовут.

Глава 24

Пока моюсь, меня не покидает мысль, что пару минут назад произошло нечто странное. Этот Владислав… Мы с ним что, флиртовали? Уму непостижимо. С тех пор, как развелась с мужем, мне эту часть жизнь словно отсекло. Вообще не до не до общения с мужчинами было. От слова «совсем».

Не знаю, может, это, конечно, Димина вина. Такое чувство, что он от меня по сей день противоположный пол отпугивает. На каком-то подсознательном уровне. Вот вроде и не живем уже вместе, и развод давным-давно официально оформлен, а Димина шарманка все не стихает: «Я тебя люблю! Ты моя и всегда будешь моей!»

По ночам, в пьяном угаре звонит и душу изливает. Не каждую неделю, разумеется, но пару раз в месяц — точно. На работе тоже проходу не дает: то цветы пришлет, то сам в кабинет заявится. Хотя раньше, пока были женаты, не разу на наш этаж не спускался.

Вот так и живу. Не скрыться от него, не спрятаться. Одно время даже подумывала сменить работу, но потом Криничная предложила мне повышение: должность ее первого зама. А там и зарплата посерьезней, и личный кабинет. В общем, я согласилась.

С одной стороны, я очень рада. Карьерный рост — это всегда позитив. Но с другой — я уже порядком подустала от Диминых нападок. Интересно, это у всех женщин бывшие мужья такие неугомонные? Или только мой отличился?

Кстати, на работе про наш развод пришлось рассказать. Когда получила на руки свидетельство о расторжении брака, тут же сообщила об этом нашей главной офисной сплетнице, Юльке Коноваловой. А дальше она сделала все за меня. Каких-то два дня — и все отделы обошла весть о том, что Алина Волгина с мужем разошлась.

Быть предметом офисных сплетен не очень-то приятно, но деваться некуда. Чем быстрее народ перемоет тебе кости, тем быстрее забудет и переключится на свежую новость. Со мной так и случилось. Недельку публика гудела. То и дело прилетали бестактные комментарии в стиле «Ну как же так? У вас же такая крепкая семья была!», в ответ на которые я сдержанно пожимала плечами. А потом все стихло. Раз — и людям надоело обсуждать мою личную жизнь. Тем более, что появилась новая тема: по слухам, Анечка из финансового залетела от босса.

С тех пор моя жизнь особо красками не блещет: работа, дом, уроки с детьми и так по кругу. По выходным выезжаю в торговый центр и вижусь с подругами. По вечерам иногда почитываю эротические романы. Но в остальном моя жизнь скучна и размеренна.

Мама оказалась права, у разведенки на пороге сорокалетия не такая уж завидная доля.

И тут вдруг этот Владислав. Весь такой импозантный и ироничный. Может, я, конечно, выдумываю то, чего нет, но мне показалось, что он смотрел на меня заинтересованно. Вначале, естественно, по причине того, что я выглядела как человек, потерпевший кораблекрушение, но вот в конце — уже как на женщину.

Хотя… Чего это я размечталась? С вероятностью в девяносто девять процентов он несвободен. Ведь должна же быть у Эвелины мать? Пытаюсь припомнить Маришкины рассказы о семье лучшей подруги, но ничего не приходит на ум. Кажется, я просто пропустила эту информацию мимо ушей.

Отогревшись и смыв с себя дождевую грязь, я, румяная и распаренная, вылезаю в предбанник. Распахиваю шкаф, на который указал Владислав, и нахожу там целую стопку аккуратно сложенных махровых полотенец. Беру верхнее и обматываю им голову. Тело облачаю в один из однотипных белых халатов, которые рядком висят на вешалках.

Баня здесь в высшей степени цивильная. Чисто, аккуратно, интерьер продуман до мелочей. У нас с Димой в доме бани не было, о чем я все время жалела. Всегда мечтала иметь возможность погреть косточки в собственной парилке после тяжелого трудового дня.

Прихватив свою грязную, но заметно подсохшую одежду, выхожу в общий коридор и смущенно озираюсь по сторонам. Чувствую себя неловко. Как-то не привыкла расхаживать в халате по дому совершенно незнакомых людей. Да помещение тут настолько огромное, что заблудиться немудрено. Длинные холлы, бесконечные повороты — откуда я пришла-то?

— Владислав? — тоненько тяну я, надеясь обнаружить хозяина.

— Я могу вам помочь? — раздается откуда-то справа, и я, вздрогнув, оборачиваюсь.

У небольшого стеклянного столика, на котором расположены горшки с комнатными цветами, стоит невысокая полноватая женщина с бутылкой воды в руках. На вид она чуть старше меня. Лицо гладкое и открытое. Темные, почти черные волосы зачесаны в пучок на затылке.

Очевидно, это и есть мать Эвелины.

— Эм… Здравствуйте, — блею я, переминаясь с ноги на ногу. — Я за Мариной. Она у Эвелины в гостях, — опускаю взгляд на свой халат и спешно добавляю. — Я под дождь попала, промокла насквозь. А Владислав предложил мне в бане погреться.

— Хорошо. Вам принести чистую одежду? — услужливо интересуется женщина.

Ну надо же. Я-то думала, она будет недовольна тем, что ее муж затащил в их баню какую-то незнакомку, но на лице брюнетки нет ни намека на раздражение. Даже странно, как у таких любезных родителей выросла такая взбалмошная дочь.

— Нет, не стоит, — отрицательно мотаю головой. — Я надену свое. Сейчас ведь только до машины добежать осталось. А от вас мы сразу домой.

— А вот и вы! — внезапно из-за угла показывается Владислав. — С легким паром!

Он движется к нам и по обыкновению лукаво улыбается.

— Спасибо, — отзываюсь я, сконфуженно разглядывая узоры на мраморном полу.

— Должен признать, что без разводов туши на лице вы куда красивее, — усмехается мужчина.

Поразительно. Присутствие супруги совсем не мешает Владиславу и дальше отвешивать сомнительные комплименты малознакомой женщине. Ну и нравы у этого семейства.

— Позовите, пожалуйста, Марину, — пыхчу я. — Нам домой пора.

— Может, поужинаем вместе? Нам Люсек накроет. Да, Люсь? — он приобнимает жену за плечи и заговорщически ей подмигивает.

А она, как ни странно, расплывается в широченной улыбке и кивает, дескать, конечно, накрою.

Сумасшедший дом, ей-богу!

— Я не голодна. И нам правда пора. Я хочу увидеть свою дочь.

— Люсь, позови девочек. Пускай спускаются, — просит Владислав. — А мы с Алиной вас в зале подождем.

С этими словами он кладет руку мне на талию и увлекает вдоль по коридору. Тут же шлепаю его по ладони и, сверкнув гневным взглядом, отстраняюсь на несколько шагов.

Вот же подлец! Хоть бы супруги постеснялся!

Неужели все мужики на свете закоренелые беспринципные бабники?

Глава 25

Когда Люся уходит на второй этаж, за девочками, я спешно скрываюсь в гостевой ванной. Во-первых, хочется оказаться подальше от Владислава, чьи беззастенчивые ухаживания прямо на глазах у жены стали откровенно неприятными. Во-вторых, распаренное тело наконец остыло, и теперь я без труда влезу в свою одежду.

Облачившись в костюм и плащ, привожу волосы в относительный порядок и выхожу в общий зал. Владислав сидит на диване и что-то изучает в телефоне. Маришки, как назло, еще нет.

— Зря вы не надели что-то чистое, — мужчина окидывает меня скептическим взглядом. — Люся же вам предлагала.

— Как-то неудобно носить чужую одежду, — бурчу я. — А девочки скоро спустятся?

— Сейчас уберут игрушки и спустятся. Разбрасывали-то они их вместе, правильно? Значит, и убирать вместе должны.

— Ну да, — не могу не согласиться я.

— Кстати, вот ваши ключи, — он извлекает из кармана связку и протягивает ее мне. — Колесо я вам поменял на запасное. То опять почти под ноль спустило. На шиномонтажку его надо отвезти, пусть починят.

— Спасибо большое, — искренне благодарю я. — Даже не знаю, что бы я без вас делала.

Владислав ничего не отвечает. Лишь скользит по мне задумчивым взглядом. А меня вдруг пронзает мысль, что он очень даже ничего. Ну, в смысле симпатичный. Я бы, наверное, даже сказала, красивый, но говорить так о женатом человеке язык не поворачивается.

Умные голубые глаза, крепкая фигура, широкие плечи и рост под метр девяносто — чисто внешне Владислав соответствует всем моим представлениями о мужской привлекательности. Да и как человек вроде ничего: помог мне, колесо поменял…

Эх, жалко, что несвободен.

— Мамочка! — с лестницы сбегает улыбающаяся Маришка.

— Привет, родная, — радуюсь я. — Я тебя заждалась.

— А ты чего какая грязная? — дочь недоуменно меня рассматривает.

— Долгая история, — отмахиваюсь я. — Потом расскажу. Иди давай одевайся, — подталкиваю ее в прихожую.

— Порядок навели? — Владислав обращается к дочери, спустившейся вслед за Маришкой.

— Навели, — без энтузиазма отвечает она. — Можно я теперь мультики посмотрю?

— Нет. Сегодня уже никаких мультиков, — решительно отсекает он. — Сейчас проводим гостей и начнем готовиться ко сну.

— Вот всегда ты так, — Эвелина глядит на отца с неприязнью. — Время-то еще детское!

— А ты и есть ребенок, дорогая. Не забывайся.

— Почему ты такой злобный?! — с обидой выпаливает девочка. — Мама мне разрешала смотреть мультики перед сном! А ты все время запрещаешь!

С этими словами она срывается с места и пулей устремляется в прихожую.

Потупив взор, озадаченно почесываю щеку. Как-то неловко, что я стала невольном свидетелем этой небольшой семейной драмы. Терпеть не могу совать нос в чужие дела. А тут само собой вышло.

— У меня уже сил нет, — расстроенно вздыхает Владислав, потирая переносицу.

— Это же дети, — пытаюсь подбодрить я. — С ними и не такое бывает. Вы бы видели моего старшего: я ему слово, а он мне десять.

— Да, понимаю… Но самое гадкое, что все мои воспитательные действия Эви подсознательно сравнивает с действиями матери. И я всегда проигрываю, потому что, в отличие от нее, не потакаю дочери по любому поводу.

— Думаю, вам с Люсей надо договориться и придерживаться одной воспитательной тактики, — советую я. — Выступать единым фронтом, понимаете? Когда ребенок видит родительскую сплоченность, до него доходит, что манипуляции в стиле «а мама мне разрешает» бессмысленны.

— Эм… А при чем здесь Люся? — недоуменно кривится Владислав.

— Ну… Вы же сами сказали, что мать Эвелины во всем ей потакает…

— Алины, ну вы даете, — изо рта мужчины вырывается хохот. — Люся — не мать Эвелины! Она наша домработница.

— А-а-а… — медленно тяну я.

И паззл в моей голове наконец складывается.

Теперь ясно, почему Люся была так любезна со мной. И почему Владислав без стеснения флиртовал в ее присутствии.

И как я сразу не догадалась?

— А где же тогда мама Эвелины? — во мне просыпается живой интерес.

— Мы развелись. Она не живет с нами.

От меня не укрывается, как по лицу Владислава пробегает мрачная рябь. Ему неприятно говорить о разрыве с женой. Это до сих поры вызывает в нем негативные чувства. Как человек, который относительной недавно пережил болезненный, изматывающий нервы развод, я прекрасно его понимаю.

— Мама, я готова! — из коридора доносится Маришкин вопль.

— Иду, — отзываюсь я, торопливо подхватывая с дивана сумочку, а затем вновь смотрю на хозяина дома. — Что ж, Владислав, приятно было познакомиться. Спасибо за то, что присмотрели за Мариной. И за баню. И за колесо.

— Да ладно вам, — посмеивается. — Вы уже сто раз поблагодарили.

— До свидания, — бросаю я, устремляясь вдоль по коридору.

— До встречи, — летит мне вслед.

Марина прощается с Эвелиной, и мы выходим на улицу. Дождь наконец закончился, и пасмурное небо прояснилось. Сквозь полупрозрачную дымку облаков даже звезды проглядывают. Красиво.

Стараясь огибать лужи, мы с дочерью подходим к машине и забираемся внутрь. Владислав не только колесо поменял, но и перепаковал автомобиль так, чтобы мне было удобно выезжать с участка. Предусмотрительный. И неожиданно внимательный.

Плавно трогаюсь с места и как бы между прочим интересуюсь у Маринки:

— А ты не знаешь, давно родители Эвелины развелись?

— В прошлом году. Чуть раньше, чем вы с папой, — вздыхает дочь.

Да уж. Горькая ирония. Лучшие подружки — и обе жертвы развода.

— Вы обсуждаете это между собой? — интересуюсь я.

— Иногда, — пожимает плечами. — Но Эвелине тяжелее, чем мне.

— Почему это? — приподнимаю бровь.

— Потому что она с мамой практически не общается. А я-то с папой постоянно на связи.

Удивительно слышать, что мать не поддерживает контакт с собственным ребенком. Обычно это в стиле нерадивых отцов.

— А почему так вышло? — любопытствую я.

— Ее мама живет в другом городе. У них не получается часто видеться. Да и звонит она редко.

Ну и дела. Похоже, ситуация в семье Рокотовых даже более запутанная, чем в нашей.

Глава 26

Паркую машину у дома и торопливо вылезаю наружу. Время уже позднее, Маришке пора спать. Да и мне завтра вставать ни свет ни заря. Все-таки пробитое колесо и незапланированные банные процедуры изрядно сместили привычный график.

Беру дочь за руку и иду к подъезду. На лавочке, под березой, свесив голову на грудь, сидит мужчина. При первом взгляде я решаю, что это какой-то местный забулдыга, но, присмотревшись, понимаю, что его облик мне до боли знаком.

— Дима?! — ахаю я, притормаживая.

— Папа? — вслед за мной удивляется Маришка.

Бывший муж вскидывает голову и фокусирует на нас мутный взгляд. Он пьян. Тут к гадалке не ходи. Я прожила с этим мужчиной шестнадцать лет и прекрасно считываю его нетрезвое состояние.

— Ну наконец-то, — он проводит рукой по лицу и морщится. — Уже ночь на дворе! Где вас, черт побери, носит?

— Я забирала Марину от подруги, — сухо произношу я. — А в чем, собственно, проблема?

— А Мишка где? Почему его дома нет?

— Он на соревнования уехал. Ты забыл?

— Забыл, — Дима икает, и его хмурое лицо проясняется. — Ну ладно… А то я думаю, куда вы все подевались… Разнервничался прям, — он смотрит на дочь и, хитро подмигнув, берет ее за руку. — Мариш, а мама точно тебя от подруги забирала? Не врет?

Стискиваю зубы и недовольно качаю головой. Терпеть не могу, когда бывший закатывает пьяные разборки при детях. И еще так открыто демонстрирует недоверие моим словам… Будто это я всю жизнь его обманывала, а не наоборот!

— Точно! — с готовностью отвечает Марина. — Я у Эвелины была. А потом мама за мной приехала.

— Ну ладно, тогда поверю, — он легонько щелкает ее по носу, а затем снова переводит взгляд на меня. — Смотри у меня, Алин, — грозит пальцем, — я за тобой слежу.

— Что это значит? — интересуюсь кисло.

— То и значит. Ты моя. Была и всегда будешь.

Опять завел свою шарманку. Уже бог знает по какому кругу.

— Мы в разводе, Дим, — отвечаю раздраженно. — Уже год как.

— Ну и что? Как разошлись, так и сойдемся.

— Господи, — закатываю глаза. — Как ты меня уже достал!

Дергаю Маришку за ладонь, утягивая ее за собой:

— Ну все, дочур, пошли. Нам пора.

— Алин, я хочу поговорить! — Дима вскакивает на ноги и, покачнувшись, чуть не падает. Стоящая рядом скамейка вовремя становится ему опорой.

— Не о чем нам говорить! — бросаю злобно. — Иди домой!

— Алин, умоляю! — нетвердой походкой он плетется за нами.

Пока я роюсь в сумочке в поисках ключей, Маришка негромко произносит:

— Мам… Нельзя ведь его в таком состоянии оставлять…

Ее личико выглядит не на шутку опечаленным. Ну еще бы… Дима ведь ее родной отец, и, каким бы идиотом он ни был, она его любит.

— Милая, папа — взрослый человек и сам справится со своими проблемами, — как можно убедительней произношу я. — Не переживай за него.

— Алинчик, — Дима спотыкается о бордюр, и чудом не валится на пожелтевший газон, — ну, пожалуйста, не прогоняй меня!

— Не беси меня, — рявкаю я, вконец разгневанная его дешевым спектаклем. — Вызывай такси и езжай домой! Нечего тут ошиваться и перед соседями меня позорить!

Сказав это, я вдруг осознаю, что Людмила Ивановна со второго этажа наверняка уже села у окна и настроила свои локаторы. Завтра весь двор будет знать, что к Алине с седьмого пьяный бывший муж приходил.

— А я не могу такси вызвать. У меня телефон вырубился, — пьяно растягивая слова, он достает из кармана мобильник и демонстрирует его мне. — Зарядки ноль.

— Тогда пешком иди! — прикладываю ключ к домофону и рывком распахиваю дверь. — Мариш, давай, залетай скорее.

Но девочка медлит. Растерянно глядит то на меня, то на своего хмельного отца.

— Я не хочу никуда идти. Я тебя люблю, — горланит Дима. — Марин, почему твоя мама не верит, что я ее люблю?

Вот же бессовестный! Знает, что на меня его выкрутасы не действует, и манипулирует детскими чувствами! Неужели не понимает, что такими вот выходками он Маришке психику ломает?!

— Мам, пожалуйста, — на глаза дочери наворачиваются слезы, а в голосе слышится мольба. — Пусть папа переночует у нас. Куда он такой сейчас пойдет? А вдруг что-то случится? Вдруг он в колодец провалится, или его машина собьет?

Поджимаю губы в бессильной ярости. Добился своего, засранец! Ребенку нервы вымотал и рад. На жалость надавил, сволочь! И как мне Маринке отказать? Она же не уснет теперь… Полночи будет ворочаться и думать, жив ли ее папа или в каком-нибудь колодце гниет…

Ненавижу бывшего мужа! Наглый беспринципный манипулятор!

— Ладно, — рычу раздосадовано. — Пусть остается. Переночует в зале.

— Спасибо, мамуль! — облегченно выдыхает Марина. — Я сама ему постелю.

С этими словами она срывается с места и подхватывает за пояс мотыляющегося отца.

— Пойдем, пап, — приговаривает она. — Я тебе чаю налью, хочешь?

— Хочу, Мариш, очень хочу, — Дима явно доволен таким раскладом. — Какая ты у меня славная девочка!

Нажимаю кнопку вызова лифта и отворачиваюсь в сторону. На бывшего специально не смотрю. Сил моих нет его видеть! Вот вроде развелись, имущество подели, а он все от меня не отстанет. Как пиявка присосался, ей-богу!

Я даже не знаю, что хуже: когда разведенные супружеские пары совсем не общаются или вот, как мы с Димой, общаются слишком часто! Если поразмыслить, первый вариант все же лучше. Понятно дело, что у нас общие дети и все такое… Но порой мне кажется, что Дима намеренно не уходит из моей жизни, чтобы в ней не дай бог не появился кто-нибудь другой.

Сами посудите: какие уж тут новые отношения, когда бывший проходу не дает. Среди ночи домой заявляется, звонками постоянными истязает, на работе пристает… Если бы я даже и хотела завести роман, то вряд ли бы у меня это получилось. Какому нормальному мужику нужна женщина с багажом в виде назойливого бывшего мужа?

Нет, пора предпринимать решительные действия и как-то избавляться от Димы.

Только вот как?

Глава 27

Заходим домой, и я сразу же скрываюсь в своей комнате. Если не окажусь подальше от Димы хотя бы на пару минут, то сорвусь и наору на него благим матом. А при дочери этого делать ой как не хочется.

Снимаю грязную одежду и облачаюсь в домашние штаны и футболку. По-хорошему пора бы уже лечь спать, но что-то мне подсказывает, что Димино показательное выступление так быстро не закончится. Он еще потреплет мне нервы. И кровушки вдоволь попьет.

Сделав дыхательную гимнастику и призвав себя к благоразумию, выхожу из спальни и направляюсь на кухню. Там Маришка суетливо готовит пьяному отцу чай.

Бедная моя девочка. Не заслужила она такого стресса. Развод родителей — в принципе большая травма для ребенка, а когда неадекватный папаша такие вот номера выкидывает, ситуация только усугубляется.

— Пей, пап, — дочка ставит перед Димой чашку.

— Спасибо, родная, — он благодарно целует ее в щеку, наверняка обдавая жутким перегаром.

— Мариш, а теперь спать пора, — вмешиваюсь я. — Умывайся, чисть зубы и в постель.

— Хорошо, мам, — послушно отвечает девочка и скрывается в ванной.

С детьми мне, тьфу-тьфу-тьфу, повезло. Они у меня очень положительные. Мишка, конечно, бывает ерепенится, но это больше в силу подросткового возраста. А так, он мальчик хороший: учится почти на отлично, в хоккее успехи делает.

— Ты такая красивая, Алин, — заявляет Дима, облизывая меня плотоядным взглядом. — Вот смотрю на тебя, и у меня сразу встает.

— У тебя встает на все, что движется и имеет дырку между ног, — обрубаю грубо. — Поэтому это так себе комплимент.

— Ну чего ты такая злая? — смеется он, отхлебывая чай. — Месячные, что ли, пришли?

— Мои месячные — не твоего ума дела! — снова завожусь я. — Допивай скорее свой чай и шуруй спать! Мне завтра на работу вообще-то!

— Мне тоже, — вздыхает. — Что-то я так задолбался вкалывать… Может, возьмем отпуск и сгоняем куда-нибудь? Только ты и я. Как раньше, помнишь?

— Куда? На Мальдивы? — ехидно интересуюсь я.

Помнится, раньше он обещал свозить туда Ясмину. Ту самую секретаршу, которую трахал на моих простынях.

— Можно на Мальдивы, можно куда-нибудь еще, — отвечает на полном серьезе, так и не уловив моего сарказма.

— Дим, ты в своем уме?! — негодую я. — Ты вообще сам себя слышишь? Какие Мальдивы?! Какой отпуск?! Я с тобой никуда не поеду! Даже под угрозой смерти!

— Какие громкие заявления, Алин, — Дима поднимается на ноги и шагает ко мне. — А ведь раньше мы с тобой неплохо ладили… И я сейчас не только про быт, но и про секс…

Он делает резкий выпад и совершенно внезапно присасывается ко мне губами. Бесцеремонно проталкивается в мой рот языком и хватает меня за зад.

Изо всех сил отпихиваю его прочь, и, отскочив назад, больно ударяюсь затылком об дверной косяк. Перед глазами плывут звездочки, а нутро возмущенно клокочет.

— Ты охренел? — шиплю, словно взбесившаяся кошка.

— Ударилась, да? — он снова тянет ко мне ладони. — Дай посмотрю.

— Отвали! — со всей дури шлепаю его по рукам. Чтобы не повадно было их распускать. — Еще раз тронешь меня, вылетишь отсюда как пробка из-под шампанского, понял?!

— Ладно, извини, — выдыхает примирительно. — Я просто не сдержался…

— И кончай манипулировать ребенком! Оставь нас в покое!

— Алин, но мне так плохо без вас, — он понурит голову.

— А об этом надо было раньше думать, Дим! Когда спал со своими подчиненными и рушил наш брак! — выплевываю зло. — А сейчас уже поздно, ясно? У меня своя жизнь, у тебя — своя! Заруби это на носу!

— Мам, пап, у вас все в порядке? — в коридоре показывается взволнованная Маришка.

— Да, дочь, все хорошо, — увидев ее, мгновенно беру эмоции под контроль. — Ты умылась? Готова ко сну?

— Да, сейчас папе постелю и лягу, — отзывается она.

— Не нужно. Я сама ему постелю. А ты иди, спи.

— Спокойной ночи, — приблизившись, Марина обнимает сначала меня, а потом Диму.

А затем уходит в свою комнату.

Достаю из бельевого шкафа свежее постельное и направляюсь в зал. Дима, как и следовало ожидать, бредет следом.

— Спасибо, Алин. За ночлег и вообще…

— Сам себе постелишь, — швыряю ему в лицо простынь и пододеяльник.

— Но… — он обескураженно хлопает глазами. — Я не умею…

— А вот и повод научиться, — бросаю нарочито весело. — Спи сладко, дорогой!

С этими словами я круто разворачиваюсь на пятках и покидаю зал. Возможно, это было немного грубо, но я, черт возьми, довольна собой. Шестнадцать лет Дима ездил на моей шее! Шестнадцать гребаных лет! Я варила ему супы, гладила одежду, носки ем покупала. И вот итог: сорокалетний мужик не умеет заправлять одеяло в пододеяльник. И смех, и грех, скажите?

Нет, я слишком долго позволяла Диме жить за мой счет. И ладно бы, если б я была домохозяйкой. Это было бы справедливо: с него деньги, с меня уют. Но по факту было как? Я работала наравне с ним, а потом пахала дома, обслуживая потребности семьи. А Дима в это время развлекался с молоденькими нимфами.

Фу! Ну какой же он все-таки урод! И после такого еще целоваться лезет.

Гашу свет, ложусь в постель и мысли невольно возвращаются к минувшему вечеру. Поврежденная шина, неожиданное знакомство с Владиславом Рокотовым… А он и впрямь интересный мужчина. И, как выяснилось, не женат. Любопытно, что стало причиной их раздора с женой? И почему дочка живет с ним, а не с мамой?

Эти вопросы крутятся у меня в голове до самой последней секунды. А потом я мягко проваливаюсь в сон.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Глава 28

Утро начинает суматошно. Умывшись, одевшись и приготовив нам с Маришкой завтрак, я обнаруживаю, что Дима, страдающий от похмелья, явно не намерен вставать. Он лежит на животе, зарывшись носом в подушку, и негромко похрапывает, не обращая ни малейшего внимания на трезвонящий рядом будильник.

— Дима! Дима! — опершись коленом в диван, трясу его плечо. — Вставай! На работу пора!

Ноль реакции. Даже ухом не повел.

Вот гаденыш!

— Вставай, я сказала! — рявкаю я. — Мне через десять минут из дома выходить! А ты все дрыхнешь!

Рассвирепев, хватаю диванную подушку и заряжаю ей Диме по затылку. Ну а что еще делать, раз он слов не понимает?

— Ай! — кряхтит бывший, понемногу приходя в себя. — Алинчик, ты чего творишь?

— Подъем! — говорю нарочито громко, чтобы избавить его от остатков дремоты. — И шагом марш на выход!

— Который час? — хрипит измученно.

— Половина восьмого. Мне еще Маришку в школу завозить. Вставай скорее!

Дима проводит рукой по лицу и нехотя принимает сидячее положение.

— Я сегодня никакущий. Можно у тебя отосплюсь? А ключ от квартиры тебе в офисе передам.

— Ты в своем уме? — вспыхиваю негодованием. — А тебе самому на работу не нужно?

— Так я ж начальник, — пожимает плечами.

— Нет, Дим, у меня остаться нельзя, — отсекаю решительно. — Это моя квартира.

— А я твой муж, — ехидно улыбается.

— Бывший! Бывший муж! Поэтому шуруй к себе домой и там отсыпайся сколько влезет.

— А кофе не сваришь? — интересуется кисло.

— Нет, Димочка, я тебе не отель и не кофейня! Завтрак и напитки в пакет проживания не входят. Все, у тебя пять минут, — предостерегающе тычу в него пальцем и выхожу из зала.

Удивительно, как может опостылеть некогда любимый мужчина. Ведь раньше казалось, что лучше его на свете нет, а сейчас даже не екает. Даже сотой долей души не откликается. Неужели и впрямь отпустило?

Когда я узнала о Диминой измене, думала, от горя умру. Смысла дальнейшей жизни не видела. Казалось, что на этом конец. Не только браку, но и мне самой. Как женщине, как личности в целом.

Но, как ни странно, мир после развода не рухнул. Солнце не погасло, и жизнь не остановилась. Я по-прежнему дышу, смеюсь, работаю, воспитываю детей. По-прежнему могу радоваться и огорчаться. По-прежнему вижу смыслы. Развод — это, безусловно, точка. Но не в судьбе человека, а лишь в одних конкретных отношениях. И после этой точки вполне может начаться другое предложение. Уже с другим действующим лицом.

Ну, по крайней мере, мне очень хочется в это верить.

Дима в итоге соскребает себя с постели и покидает дом вместе со мной и Маришкой. На прощанье он целует дочь, а мне адресует виноватый кивок. Должно быть, протрезвев, понимает, что вел себя вчера отвратительно.

Завожу дочь в школу и спешу на работу. Настроение, несмотря на выходки бывшего мужа, вполне себе приподнятое. На работе — порядок, погода за окном — замечательная. Чего мне грустить?

Паркуюсь у офиса и семеню ко входу. Минуя турникеты, здороваюсь с охранниками и коллегами и устремляюсь к лифтам.

— Доброе утро, Алина! — раздается откуда-то справа.

Я еще не обернулась на звук, но уже узнаю этот бархатный баритон. Ведь я слышала его буквально вчера.

— Владислав? — поворачиваю голову и изумленно приподнимаю брови, упираясь взглядом в отца Эвелины.

Сегодня мужчина выглядит совсем иначе. Строгий деловой костюм, кипенно-белая рубашка, кожаный дипломат в руках — сейчас он напоминает преуспевающего бизнесмена. Весь такой ухоженный и нарочито стильный.

— Польщен, что вы запомнили мое имя, — усмехается он.

— А как иначе? — улыбаюсь, на автомате поправляя прическу. — Вчера вы меня спасли.

— Да, это мое хобби — спасать хорошеньких женщин.

Вот вроде просто пошутил, а мне все равно приятно. Давненько меня не называли хорошенькой. Димины пьяные приставания не в счет.

Двери лифта разъезжаются, и мы вместе с другими пассажирами шагаем внутрь. Народу с утра по обыкновению много, поэтому мы с Владиславом оказываемся в разных углах кабины и лишаемся возможности продолжить наш шутливый диалог.

Бросаю на него короткий косой взгляд, и в мозгу вдруг что-то щелкает. Словно тумблер. Бам — и в памяти всплывает образ.

Господи! Ну конечно! Как я могла забыть? Мы с Владиславом уже виделись. И даже общались. В этом самом лифте. Чуть больше года назад.

Помнится, в тот день я еще обнаружила красногубую Ясмину, сидящую на столе мужа. Покинула его кабинет, зашла в лифт и наткнулась на Владислава. Если я ничего не путаю, тогда он приглашал меня на ужин… И говорил комплименты…

Божечки! Поверить не могу, что это был он! Все-таки у жизни крайне специфичное чувство юмора!

Пораженная внезапным осознанием, несколько раз моргаю и снова смотрю на Рокотова. Нет, сомнений быть не может, это точно он! Пытаюсь вспомнить, о чем мы с ним тогда говорили, но память безжалостно выветрила детали. Осталось лишь общее впечатление.

Когда лифт притормаживает на моем этаже, я выхожу наружу. Боковым зрением замечаю, что Владислав тоже движется следом, и с трудом подавляю ликующую улыбку.

Сделав вид, что копошусь в сумке, притормаживаю, дабы дать новому знакомому возможность поравняться со мной.

— Так вы здесь работаете? — он окидывает меня внимательным взглядом.

— Да, а вы?

— Ну… Можно и так сказать, — отвечает уклончиво.

— А ведь мы с вами уже встречались раньше, — заявляю с интригой в голосе. — В этом самом лифте, помните?

— Если честно, да, — огорошивает он. — Вчера полночи пытался вспомнить, где я вас уже видел, а к утру вдруг осенило. Вы тогда были чем-то расстроены. И активно демонстрировали кольцо на безымянном пальце.

После его слов в памяти незамедлительно всплывает этот эпизод. Владислав куда-то меня позвал, а я громогласно объявила, что замужем. Ведь на тот момент я еще не знала, что мой брак — не более, чем фальшивка.

— Да, — киваю несколько смущенно. — Кажется, так все и было.

— А сейчас, насколько я могу видеть, кольца больше нет, — с ироничной улыбкой на губах подмечает Владислав.

— Вы правы. Кольцо слетело за ненадобностью.

— Развод? — его ярко-голубые глаза фокусируются на моем лице.

— Увы и ах, — подтверждаю, слегка поджав губы.

— Понимаю. Сам через это прошел.

Повисает пауза. Ее трудно назвать неловкой, но все же определенная доля дискомфорта в ней есть.

Итак, мы выяснили, что оба разведены. Это вроде как хороший знак, верно? Но теперь непонятно, что дальше. Разговор на этом окончен? Или теперь последует какая-то другая тема?

Я уже сто лет не общалась с мужчинами в романтическом ключе, поэтому весьма смутно представляю, как мне себя вести. Прямо как школьница на первом свидании.

— Ну что ж, — прокашливаюсь. — Я тогда пойду.

Он проводит кончиком языка по нижней губе, нескромно меня рассматривая, а потом выдает:

— Так, может, поужинаем, Алин? Дубль два, так сказать.

— Поужинаем? — чувствую, как щеки предательски рдеют румянцем. — Можно как-нибудь…

— Завтра в семь, — выдает решительно. — Я за вами заеду.

Мы обмениваемся телефонными номерами и, попрощавшись, расходимся. Я — в свой кабинет, а Владислав…. Хм, интересно, куда он пошел? Так и не поняла, работает он тут или нет…

Надеюсь, за ужином расскажет о себе поподробней.

Закрываю дверь кабинета и, не удержавшись, исполняю маленький победный танец.

Вот это да! Спустя шестнадцать лет отношений с Димой и год одиночества я иду на свидание! На самое настоящие свидание! С привлекательным мужчиной!

Ох… Даже как-то страшно.

Глава 29

Кручусь перед зеркалом вот уже битый час. Перемерила с десяток нарядов, но ничего не нравится. Такое чувство, будто весь мой гардероб вмиг стал немодным. Блузки какие-то старушечьи, пиджаки в облипку. Такие сейчас вообще не носят!

С тяжелым сердцем гляжу в глубь шкафа и понимаю, что мне срочно надо на шоппинг. Вот получу зарплату — и сразу пойду. Нужно будет взять номер Сониного стилиста. Услуга, конечно, не из дешевых, но себя, надеюсь, оправдает. А то я вечно так: накуплю всякого барахла, а потом не ношу. Потому что либо не сочетается ни с чем, либо перестает нравиться на выходе из магазина.

Если честно, я даже не припомню, когда ходила за обновками чисто ради себя. Обычно как бывает: покупаю что-то детям, а на обратном пути заскакиваю в пару-тройку бутиков для взрослых. Наспех примеряю первые попавшиеся под руку наряды и несусь к кассе. Как итог — шкаф ломится от вещей, а надеть все равно нечего.

Закусив губу, кошусь на часы и вздыхаю. Владислав подъедет меньше, чем через час, а у меня тут и конь не валялся. Ладно хоть в душ сходить успела.

Останавливаю выбор на черном платье-футляре. Оно, конечно, не очень нарядное, однако смотрится все же стильно. Затем укладываю волосы рассыпчатыми волнами и делаю неброский, но очень тщательный макияж. Наношу пару-тройку брызг духов на шею и запястья и оценивающе смотрю в зеркало.

Передо мной довольно симпатичная для своего возраста женщина. Разумеется, хотелось бы иметь более тонкую талию и более гладкую кожу… Но, как говорится, имеем то, что имеем. В целом, я ничего. Владиславу же понравилась.

— Куда собралась, ма? — привалившись плечом к косяку, на пороге возникает Мишка.

Он у меня совсем взрослый. Весной пятнадцать будет. Одним словом, парень.

— Эм… У меня сегодня встреча. С коллегой.

Сказать сыну, что иду на свидание, язык не поворачивается. Вот вроде он уже немаленький, да и с отцом его мы в разводе… А я все равно чувствую себя немного виноватой. Сама не знаю, почему.

— Да? — тянет насмешливо. — А коллега — это мужчина?

— С чего ты взял? — напрягшись, оборачиваюсь к нему.

— Ну не знаю, — пожимает плечами. — Ты так разоделась.

— Разве? — вновь придирчиво оглядываю себя с ног до головы. — А, по-моему, выгляжу как обычно…

— Так это свиданка или нет? — не отстает Миша. — Скажи правду, ма. Все равно уже спалилась.

— Это просто ужин, — разглаживаю несуществующие складки на платье. — С коллегой-мужчиной, да.

— Так и думал, — хмыкает он. — Ходить на свиданки в вашем возрасте — это, конечно, кринж.

Когда сын говорит на молодежном сленге, я понимаю его ровно наполовину. Если смысл слова «спалилась» я уловила из контекста, то «кринж» вызывает у меня много вопросов.

— А что не так с моим возрастом, Миш? — хмурюсь. — Я еще не старая.

— Ну, это как посмотреть, — язвит этот паршивец.

— Ой, пошел вон! — беззлобно огрызаюсь я. — Посмотрю на тебя, когда тебе будет под сорок: будешь ты считать себя старым или нет.

— Да ладно, ма, не злись, — посмеивается примирительно. — Ты все равно красотка.

— Ну спасибо, — смягчаюсь. — Дождалась комплимента на старости лет.

— Слушай, раз ты отчаливаешь, можно я Денчика в гости приглашу? Посидим, в приставку порубимся.

— Только Дениса. И больше никого, — грожу ему пальцем.

— Заметано, — сын отлипает от косяка и направляется в свою комнату.

— И, Миш, — бросаю ему вслед, — Маринку не обижайте! Дайте ей тоже пару раз сыграть.

— Он ж не умеет! — недовольно.

— Так научи! Она же твоя сестра!

Слышу, что он что-то недовольно бубнит, но слов не разберу. Подростки, что с них взять? Строптивый народ.

Владислав подъезжает к подъезду строго в назначенное время, о чем оповещаем меня звонком. Встрепенувшись, просовываю ноги в кожаные ботильоны и накидываю пальто. Волнуюсь, как перед публичным выступлением. Аж под ложечкой сосет.

Выпархиваю из подъезда и тут же упираюсь взглядом в своего знакомого, который ждет меня, прислонившись к начищенному до блеска капоту. Машина у Владислава, прямо скажем, роскошная. Я плохо разбираюсь в марках, но это, судя по всему, что-то запредельно дорогое.

— Вы прекрасны, — окинув меня внимательным взглядом, заявляет мужчина.

Смущение легким жаром оседает на щеках. Отчего-то его комплимент звучит очень искренне.

— Добрый вечер, Владислав. Благодарю, — скромно отзываюсь я. — Вы тоже обворожительны.

Я не лукавлю. Он и правда производит приятное впечатление: одет с иголочки, гладко выбрит, а теплый ветерок доносит до меня аромат его терпкого мужского парфюма.

— Ну, значит, определились. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего зря время терять? — цитируя реплику из известного кинофильма, улыбается Рокотов.

— На что вы намекаете? — с усмешкой на губах подыгрываю я.

— Перейдем на «ты»? — предлагает он. — Жизнь слишком коротка для затяжных выканий.

— С удовольствием, — поддерживаю.

— И меня можно называть просто Влад, — добавляет, распахивая передо мной пассажирскую дверь.

— Ну а меня… Просто Алина, — хихикаю.

Мое-то имя никак не сокращается.

Забираюсь внутрь его стильного внедорожника и восхищенно осматриваюсь. Изнутри автомобиль напоминает космический корабль. Тут все такое технологичное. Повсюду глянец и хром. Красиво. У меня в машине все в разы проще.

— Ну что, готова к небольшому приключению? — мужчина садится за руль и кидает на меня в взгляд, в котором явственно читается вызов.

— Приключению? — повторяю настороженно. — Я думала, мы просто поужинаем…

— Это банально. Я запланировал кое-что поинтересней.

Пребывая в легком шоке, протягиваю руку за ремнем безопасности и, пристегнувшись, невольно ежусь. От волнения, перемешанного с предвкушением. Еще в самом начале знакомства у меня мелькнула мысль, что Влад сильно отличается от мужчин, с которыми я прежде общалась. И сейчас он в очередной раз доказывает это.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Понятия не имею, что он там придумал, но почему-то уверена — скучно нам точно не будет.

Глава 30

Рокотов привозит меня к ресторану азиатской кухни, который расположен в отдельно стоящем здании, по виду напоминающем пагоду. Помнится, в прошлом я пару-тройку раз я проезжала мимо, но зайти внутрь и поесть так и не удосужилась. Хотя аутентичное строение всегда привлекало мое внимание.

— Мы будем есть роллы? — интересуюсь я, когда Влад, обогнув машину, помогает мне выбраться наружу.

Он подает руку, и я интуитивно на нее опираюсь. Мысленно подмечаю, что ладонь у него широкая, крупная и какая-то очень надежная. Таким рукам не страшно довериться.

— Не совсем, — хмыкает он.

— Какие-нибудь гёдза? — продолжаю гадать.

— Скоро ты все поймешь.

Что бы там ни было, я заранее воодушевлена. Потому что азиатскую кухню ну просто обожаю! Будь то Том Ям, суши или традиционная китайская лапша.

Заходим внутрь, и нас тут же встречает улыбчивая девушка-хостес. Она предлагает нам оставить верхнюю одежду в гардеробе, а затем ведет за собой по длинному темному коридору. По обеим сторонам расположены невысокие каменные статуи, навевающие мысли о буддистких храмах. Да и музыка здесь играет какая-то духовная, расслабляющая…

Оказавшись в основном зале, я пораженно ахаю. Взору открывается необычайное зрелище: огромная, почти упирающаяся в высокий потолок сакура с нежными розовыми цветами на раскидистых ветвях.

Критическое мышление подсказывает, что это не настоящее дерево, а лишь муляж. Но выполнен он, несомненно, на высшем уровне. Такое чувство, будто в Японию попала.

— Как красиво! — выдыхаю я.

— Согласен, — кивает Влад. — И наш столик как раз под этим деревом стоит.

Подходим ближе, и во мне просыпается червячок сомнения. Стол тут какой-то необычный: с конфоркой посередине. А еще помимо приборов на нем лежат разделочные доски с изображением иероглифов. А они-то здесь зачем?

— Присаживайтесь, — щебечет хостес. — Сейчас официант принесет вам меню ингредиентов.

— Ингредиентов? — очумело переспрашиваю я.

— Да, — улыбается во все тридцать два. — Ожидайте.

Перевожу вопросительный взор на Рокотова, который восседает на стуле с блаженным выражением лица.

— Мы что, сейчас готовить будем? — отчего-то шепотом интересуюсь я.

— Ага, — подмигивает. — Хочу посмотреть на тебя в деле.

Я понимаю, что он шутит, но все равно чувствую приступ легкой паники.

— Азиатская кухня — не мой конек.

Считаю нужным сообщить это сейчас. Ну, чтобы он не строил завышенных ожиданий.

— Хочешь честно? — Влад вдруг резко наклоняется вперед и тоже понижает голос.

— Ага, — зачарованно подаюсь ближе.

— Готовка — не мой конек в принципе, но мы здесь для того, чтобы поразвлечься, — его мятное дыхание приятно щекочет щеку, вызывая россыпь мурашек по коже.

— Но ведь, если я правильно понимаю, нам потом придется это съесть! — тихо смеюсь я.

— Это факт, — ухмыльнувшись, он откидывается назад, на спинку стула, и я чувствую необъяснимую пустоту. Все-таки его близость приятно грела. — Поэтому мы должны постараться.

Официант приносит нам меню ингредиентов, названия которых мне абсолютно ни о чем не говорят. Скольжу недоуменным взглядом по непонятным словам и не сильно проясняющим ситуацию картинкам, а затем вновь смотрю на Рокотова. Тот, судя по всему, гораздо лучше меня разбирается в написанном. Уверенным голосом озвучивает официанту несколько десятков диковинных наименований, а затем с удовлетворенным видом захлопывает меню.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — роняю я, ерзая на стуле.

— Понятия не имею, — он проводит рукой по волосам и провокационно щурится. — Ткнул, что называется, пальцем в небо.

— Что?! — роняю челюсть. — То есть ты сам не знаешь, что заказал?

— Вот именно. Смотрел на названия и выбирал самые забавные, — в его индиго-глазах мерцает шальной блеск.

— Какой кошмар!

— Вот заодно проверю свою пищевую интуицию, — озорно.

— Господи! — со смехом роняю лицо в ладони. — Дай нам сил пережить этот ужин и не склеить ласты от отравления!

Мне весело и страшно. Одновременно. С одной стороны, предлагаемая Владиславом авантюра и впрямь тянет на приключение, а с другой — я вовсе не настолько уверена в крепости своего желудка.

Пока мы с ним хихикаем, услужливый официант приносит нам вино. Озвучивает название, демонстрирует этикетку, а затем разливает его по бокалам. Вино выбирал Рокотов, предварительно спросив меня, какое я люблю больше: белое и красное. Я ответила, что предпочитаю красное. И сейчас в наших бокалах настаивается терпкая алая жидкость.

— За наше знакомство, — глядя мне в глаза, Влад приподнимает бокал.

— За знакомство, — вторю я, легонько с ним чокаясь.

Подношу напиток к губам и делаю небольшой глоток. Вкус мне нравится. Насыщенный, выдержанный, богатый. Пьешь — и по телу растекается сладкое расслабление.

— Позволь вопрос, — с улыбкой произношу я.

— Спрашивай, что хочешь, — великодушно. — Сегодня я предельно откровенен.

— Даже так? — изгибаю бровь. — Тогда я бессовестно этим воспользуюсь.

— Прошу, не ограничивай свое любопытство.

Сейчас мне как-то очень легко. Будто я не на первом свидании с малознакомым мужчиной, а на встрече с хорошим добрым другом. Влад понимает меня с полуслова, его юмор мне близок, и между нами нет абсолютно никакого напряжения.

Нет, разумеется, в воздухе ощущается некий нерв, но он больше связан с флиртом, который нет-нет да проскальзывает в нашем общении. Знаете, это такая идеальная остринка, которая предает отношениям мужчины и женщины особой пикантности. Мы вроде настроены на одну волну, но при этом не кажемся друг другу открытыми книгами. Сохраняется интрига. И живой интерес.

— Как часто ты ходишь на свидания? — отпив еще немного вина, ставлю бокал на стол и принимаюсь водить пальцами по тонкой стеклянной ножке.

— Я не знаю, поверишь ты мне или нет, но это мое первое свидание за минувший год.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Удивленно расширяю глаза. Говоря по правде, такого ответа я никак не ожидала. Первое свидание за год? Да ну! Разве такое возможно? С его-то внешностью, деньгами и поистине обезоруживающей харизмой?

Я верю в услышанное с большим трудом, но все же верю. Нутро подсказывает, Влад не врет. Во-первых, он сам сказал, что будет предельно откровенен. Во-вторых, что-то в его поведении и манере речи наталкивает на мысль об абсолютной честности. Этот мужчина не похож на лжеца. Слишком уж много в нем внутреннего благородства.

— Удивлена, — отзываюсь, помолчав. — Очень удивлена.

— Ну а ты? — он переходит в наступление. — Какое у тебя по счету свидание за эту неделю?

— За неделю? — изо рта вырывается истеричный хохоток. — Ты издеваешься, что ли?

Но, судя по виду, Рокотов серьезен. Смотрит на меня, чуть наклонив голову набок, и ловит малейшие оттенки моих эмоций.

— Если не кривить душой и не набивать себе цену, я ни разу не была на свидании с тех пор, как развелась, — на одном дыхании выпаливаю я

— Не хотела, а цену все равно набила, — негромко бросает Владислав, обращаясь как бы к самому себе. — Знаешь, я даже рад, что мы друг у друга в каком-то смысле первые, — он снова приподнимает бокал и одаривает меня, очевидно, одной из самых очаровательных улыбок в своем арсенале. — Выпьем за это, Алин?

Глава 31

Разговор идет неспешно, но оживленно. Мне искренне интересно слушать Рокотова, да и он со мной, похоже, тоже не скучает. Задает уточняющие вопросы, смеется в ответ на мои шутки, время от времени вставляет остроумные замечания.

За годы, прожитые в браке, я совсем забыла, каково это — чувствовать на себе внимание нового мужчины. Мужчины, которого ты еще ни разу не видела голым. Не спала и даже не целовалась. Это будоражит и бодрит. А еще вызывает целую гамму противоречивых эмоций. От первичного страха, до немного постыдного любопытства: как он выглядит по утрам? Какой пеной для бритья пользуется? Какую позу в сексе предпочитает?

Разумеется, я понимаю, что пока рано думать о таком, но мысли контролю не поддаются. Все крутятся и крутятся в голове, как назойливые мушки. И, наверное, это главное доказательство того, что Рокотов мне по-настоящему нравится.

— Как давно ты развелась? — спрашивает Влад после моей шутки о том, что женщины после развода выглядят гораздо лучше, чем во время брака.

— Год назад, — вздыхаю. — А ты?

— Полтора.

— Общаетесь?

— Не особо. Она в другом городе теперь.

— Плохо…

— Да нет, на самом деле это даже к лучшему, — он горько усмехается. — А не то б я ее непременно придушил.

— Я имела в виду, что это плохо для Эвелины, — поясняю я. — Даже не представляю, каково девочке подолгу не видеть свою маму.

— А, ну в этом смысле, конечно, — тупит взор. — Ни одна гувернантка не заменит ребенку родную мать.

— А почему придушил бы? На плохой ноте расстались? — спрашиваю робко. — Ты извини, если не в свое дело лезу…

— А разве можно расстаться на хорошей? — не дослушав моих извинений, подхватывает Рокотов. — По-моему, счастливый развод только в сказках бывает.

— Счастливый-то да, — соглашаюсь. — А вот цивилизованный очень даже возможен.

— Да ты не подумай, мы с бывшей в целом мирно разошлись… Ну то есть как? Деньги я у нее не отсуживал, хахалю ее новому смерти не желал… Хотя нет, вру, — Влад морщится. — Желал поначалу. Мечтал, чтобы его тачка разбилась и его самого по асфальту размазало. Как таракана по кафелю, представляешь? Злился, ненавидел… Драма по классике, короче, — сделав небольшую паузу, он потирает переносицу и продолжает. — А потом отпустило со временем. Сначала боль стихла, а затем вообще как-то пофиг стало: где она и с кем. Ни за что бы не подумал, что так бывает.

Рокотов говорит, а я чувствую в нем тщательно скрываемый трагический надрыв. Развод надломил его. Так же, как и меня когда-то. И отголоски былой боли еще не раз напомнят о себе неприятными ощущениями.

Но Влад прав, время лечит. Чем больше дней проходит с момента злосчастной даты, тем легче на душе. И это вселяет надежду на то, что в один прекрасный миг мысль о несложившемся браке вызовет лишь тихую грусть. И больше ничего.

— Выходит, в вашем разрыве замешан кто-то третий? — уточняю я, зацепившись за фразу о хахале, которому Рокотов желал смерти.

— Да, так и есть, — он невесело усмехается. — Я много работал, постоянно находился в разъездах, а Эльвира тем временем искала новую любовь.

— Нашла? — спрашиваю понуро.

— Как видишь.

Эта история никак не укладывается у меня в голове. Я привыкла считать, что изменяют в основном мужчины, а женщины в большинстве своем ратуют за сохранение семьи. Но ситуация Рокотовых доказывает обратное и рушит парадигмы, на которых столько лет базировалось мое мировоззрение.

А еще мне дико, что женщина, находясь в здравом уме, предпочла Владиславу кого-то другого. Он ведь в буквальном смысле идеал! Красивый, спортивный, интеллигентный. От таких мужей не уходят. Это противоестественно, антиэволюционно!

Хотя, судя по всему, эта Эльвира явно не в себе. Она ведь не только мужчину-мечту бросила, но и дочь. Собственную кровинушку, представляете? Такое поведение для меня вообще за гранью понимания. Я просто не могу вообразить, даже чисто теоретически, какие обстоятельства могли бы вынудить меня расстаться с детьми…

Если честно, никаких идей, кроме собственной смерти, на ум не приходит.

— Сочувствую, Влад, — тихо отзываюсь я. — Очень жаль, что тебе пришлось это пережить.

— Брось, я уже ни о чем не жалею, — он легонько трясет головой, будто стряхивая морок. — Не окажись моя жена вертихвосткой, я не бы не сидел здесь. С тобой.

Последнюю фразу он выделяет интонационно, и мои губы невольно растягиваются в широченной улыбке. Приятно, что в качестве плюсов своего развода он видит наше знакомство. Ведь я, в сущности, думаю точно так же.

Пока мы неспешно потягиваем вино, официант расставляет у нас на столе заказанные Владиславом ингредиенты. Тут и креветки, и мелко нарезанные овощи, и куски красной рыбы, и листы нори, и чьи-то посиневшие щупальца…

На отдельном крутящемся подносе стоит лоток с ароматными специями. Они все разные: и по цвету, и по запаху, и по консистенции. Какие-то напоминают порошок, какие-то — разбавленную водой глину, а некоторые и вовсе похожи на комки земли.

— Сегодня мы будем варить суп! — с энтузиазмом провозглашает Рокотов, передвигая по столу всевозможные мисочки.

А я смотрю на все это кулинарное буйство и с трудом подавляю невольный смешок. Ну какой Влад все-таки выдумщик!

— Итак, — напускаю на себя деланной серьезности. — Какой суп мы будем делать?

— Авторский, — Рокотов тоже еле-еле сдерживает улыбку.

— То есть у тебя нет рецепта?

— Тут можно попросить книгу рецептов, но я считаю, что без нее будет веселее. Как думаешь?

— Ах! Была не была! — скручиваю волосы и заправляю их под платье, чтобы не мешались. — Давай рискнем.

И тут начинается шальная поварская импровизация.

Влад ставит на конфорку котелок с водой, и через пару минут тот принимается бодро булькать. Бросаю туда пару креветок. Влад добавляет кольца кальмара. Что ж, недурно. Они вроде как сочетаются.

Дальше — смелее. Отправляю в котелок зеленый лук и сушеный имбирь. Они должны придать нашему супу терпкости. Рокотов погружает в кипящую жижу немного курицы, аргументируя это тем, что мяса много не бывает. Это хорошо. Я с ним согласна.

Задумчиво кручу лоток с приправами и останавливаю взгляд на одной из них. Довольно ароматной. Темно песочного цвета. Бухаю в суп одну чайную ложку, а затем, решив не мелочиться, еще одну. Гулять так гулять, как говорится.

У нашего супа появляется странный запах. Кисловатый. Чем-то напоминающий солянку, но с более резкими нотками.

— Что ты туда бросила? — покосившись на котелок, интересуется Рокотов.

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Но хуже точно не будет.

С каждой минутой мне вес веселее. Я уже не переживаю о том, вкусно получится или не очень. Я в творческом процессе. И меня не остановить.

Рокотов бросает в суп какой-то непонятный черный комочек, и за мгновение бульон теряет свою прозрачность, становясь мутным.

— Попробуй, — просит Влад, недоверчиво заглядывая в котелок.

— Сам попробуй! — смеюсь я. — Это твоя щепотка превратила наш суп в колдовское зелье!

— Если я вдруг превращусь в лягушку, не поминай лихом, — мужчина вооружается ложкой и снимает небольшую пробу.

— Ну как? — спрашиваю с опаской.

— Ты знаешь, — он задумчиво причмокивает губами, — вполне съедобно.

— Правда? — радуюсь я. — Значит, продолжаем?

— В том же духе, — поддакивает Влад.

И мы опять принимается за процесс. Солим, перчим, помешиваем и периодически пробуем бульон. Получается весьма оригинально. Вроде и на Том Ям похоже, и на Рамен, но и от простого куриного супчика тоже что-то есть.

— По-моему, готово, — заявляю я.

В нашей наваристом кулинарном изыске ложка уже почти стоит.

— Согласен, — кивает Влад. — Ну что, пробуем?

— Ага.

Разливаем суп по тарелкам и приступаем к основательной дегустации. Зачерпываем ложками побольше ароматной гущи и отправляем ее в рот. Медленно жуем и при этот не отрываем взгляд друг от друга. Считываем эмоции.

— Вкусно! — совершенно искренне говорю я.

— И сытно, — Рокотов с аппетитом отправляет в рот вторую ложку.

— Кто бы знал, что из нашей импровизации получится нечто стоящее, — улыбаюсь я.

— Это все потому, что мы с тобой — отличная команда, Алин.

Он задерживает на мне взгляд чуть дольше положенного и едва уловимо подмигивает. А внутри меня разливается сладкое трепетное тепло. Словно бабочки в животе поселились.

Глава 32

Ужин удается на славу. Я так не смеялась со времен… Черт! Да, пожалуй, я никогда так не смеялась! Много, громко, искренне. Аж до болезненных спазмов в животе и позывов к мочеиспусканию.

Владислав травит байки про рыбалку, охоту, про своих друзей-грибников. От него исходит мощнейшая энергия света и добра, которая пробирается внутрь и порабощает мое бедное сердечко. Смотрю на него и с жадностью ловлю каждое слово. Мне и весело, и уютно, и волнительно временами. Рокотов вызывает целый спектр самых разнообразных, но неизменно положительных эмоций.

Не мужчина, а волшебник!

— Ой! — восклицаю я, случайно уронив взгляд на вспыхнувший экран мобильника. — А время-то уже одиннадцатый час! Я не знала, что так поздно…

— Побудь со мной до двенадцати, Алин, — просит Рокотов. — Как Золушка.

— Я не могу, — вздыхаю с искренним сожалением. — У меня ведь дети дома…

— Они ж уже большие. Как-нибудь справятся без мамы.

— Нет, Влад, мне правда пора, — качаю головой. — Все-таки они не привыкли, чтобы я вот так допоздна задерживалась.

Возможно, мои опасения кажутся Рокотову глупыми, но у меня, в отличие от него, нет круглосуточной гувернантки. Поэтому ответственность за воспитание детей всецело и полностью на моих плечах. Разумеется, в течение ужина я несколько раз списывалась с Мишкой — узнавала, как у них там дела. Но этого все равно недостаточно. Моя душа будет спокойна только тогда, когда я собственными глазами увижу своих непосед, мерно посапывающих в постелях.

Влад поджимает губы, но от дальнейшего спора воздерживается. Жестом подзывает официанта и просит счет.

— Спасибо тебе за замечательный ужин, — говорю я, когда мы выходим на улицу. — Суп был необыкновенный! Десерт — тоже.

— Мне тоже все понравилось, — улыбается он. — Но особенно — ты.

Я опять смущаюсь. Перехватываю у ветра свои пляшущие пряди и заправляю их за ухо. А еще, наверное, немножко краснею. Но, к счастью, в сумерках Рокотов этого не заметит.

— Я вызвал такси, — сообщает он. — Прокачу тебя до дома, а потом к себе поеду.

— А машина? — любопытствую я.

— До завтра тут постоит. А утром мой помощник ее мне пригонит.

Мысленно добавляю информацию о помощнике в копилку своих наблюдений за Владиславом. Значит, он и впрямь при неплохой должности. У простых работяг вроде меня личных ассистентов не бывает.

За ужином мы почти не говорили о работе, но в будущем нужно будет разузнать о его занятии поподробнее.

На заказ к нам приезжает черный глянцевый Мерседес, и водитель, покинув автомобиль, услужливо распахивает передо мной дверь. Судя по всему, он собирался сделать то же самое и для Рокотова, но тот не дожидается его любезности и сам забирается на пассажирское сидение.

— Есть какие-то пожелания к поездке? — интересуется таксист, глядя на нас через зеркало заднего вида.

— Притворитесь, что вы нас не слышите и не видите, — заявляет Влад полушутливым тоном.

Водитель кивает и полностью сосредотачивается на управлении машиной.

Поворачиваю голову и окатываю Рокотова изумленным взором:

— А это еще зачем?

— Вот за этим.

Внезапно он придвигается ближе и, подцепив мой подбородок большим пальцем, впечатывается в губы поцелуем. Сначала просто пробует. Пару раз чмокает, едва касаясь кожи и неторопливо считывая вкус. Мягко, нежно, безумно чувственно.

Веки закрываются сами собой. Голова идет кругом.

Затем Влад двигается дальше. Раздвигает мои зубы языком и уверенно проникает внутрь. Это поцелуй-атака. Поцелуй-мечта. Поцелуй-сумасшествие. Влажный, глубокий, наполняющий нутро сладостным трепетом.

Его пьянящий мужской запах забивается в ноздри и мутит рассудок. Сотой долей сознания понимаю, что меня нещадно смывает с берегов реальности. Растворяет в страстном «здесь и сейчас». Я не ощущаю ни времени, ни пространства. Не помню своего имени. Мне важно лишь одно — губы Рокотова, которые беззастенчиво и властно подчиняют мой рот.

Обвиваю руками его шею и, скользнув выше, зарываюсь руками в волосах. На ощупь они густые, жесткие, но в то же время шелковистые. Под стать характеру хозяина.

Влад вжимает меня в сиденье. Его ладонь опускается на мое колено и медленно ползет вверх по бедру. Это странно и, наверное, бесстыдно, но у меня не возникает ни малейшего порыва остановить его вольность. Наоборот, хочется, чтобы сильная рука оказалась выше, еще выше…

Господи! Я и не подозревала, что во мне столько необузданного жара!

Однако Рокотов, очевидно, владеет собой лучше меня, потому что, достигнув кромки слегка задравшегося платья, прекращает движение по моей ноге. Он сжимает ляжку и с силой закусывает нижнюю губу. На грани, между болью и удовольствием.

Я ныряю под ворот его светлой рубашки, несколько верхних пуговиц которой расстегнуты, и с упоением касаюсь его мужественной груди. Немного волос, много мышц и обжигающе горячая кожа — Рокотов ощущается как ожившая женская фантазия. В нем столько притягательности, столько силы и сексуальности, что я едва сдерживаюсь, чтобы не сорвать с него совершенно лишний, как мне сейчас кажется, предмет одежды.

— Ты сводишь меня с ума, — шипит Влад, вжимаясь своим лбом в мой.

Дышит тяжело и рвано. Впрочем, как и я.

Грудная клетка вибрирует, но я не могу понять, чье именно сердце срывается с петель — мое или его?

А, может, оба одновременно?

— Прости, — тихонько пищу я. — Это не специально.

Я знаю, что он меня хочет, и испытываю какое-то восторженное удовлетворение. Самооценка, втоптанная в грязь Диминой изменой и добитая долгим одиночеством, потихоньку поднимается с колен. Расправляет плечи и делает глубокий вдох.

Влад хочет меня, а значит, я все еще красива. Все еще сексуальна и привлекательна.

Вероятно, кому-то это осознание покажется мелочью, но для меня оно значит много, чертовски много. Я словно заново распускаю крылья и учусь летать. Когда-то давно я это умела, но потом меня ранили. Не смертельно, но значительно.

А сейчас я исцеляюсь и снова делаю шаг в бездну.

Остается лишь надеяться, что в этот раз я не разобьюсь и мне не придется снова собирать себя по кусочкам.

Глава 33

Весь следующий день порхаю на работе, как бабочка. Настроение радужное, весенние, хоть за окном и грустит осень. Но ни проливной дождь, ни ураганный ветер, ни даже недовольное бурчание Критичной, которая наведывается ко мне в кабинет чуть ли не дважды в час, не способны убавить мой оптимизм.

Впервые за долгое время я абсолютно счастлива. А все потому, что вчерашние свидание с Владиславом прошло просто на ура. Оно было идеальным! Без преувеличений!

Совместная стряпня, веселые разговоры, страстные поцелуи на заднем сидении такси — говоря по правде, я думала, в моем возрасте так уже не бывает. Ну, в том смысле, что буйство эмоций — характерная черта юности, а зрелость славится рациональностью и прагматичность.

Однако вчера информация о возрасте и социальном статусе напрочь вылетела у меня из головы. Я была молодой девчонкой. Влюбленной и беззаботной. Целовалась с классным мужчиной, смеялась во весь голос, чувствовала себя желанной и дерзкой.

Как, оказывается, мне этого не хватало… Только сейчас в полной мере понимаю.

Печально, но, взрослея, люди безжалостно подавляют в себе детскую сущность. Перестают дурачиться и мечтать. Забывают радоваться мелочам и возводят в культ, в сущности, совершенно неважные вещи.

Какая разница, сколько денег на твоем банковском счету, если настоящая жизнь проходит мимо? Кому какое дело, сколько машин ты купил и сколько партнеров поменял, если в конечном итоге нас всех ждет один финал?

Мы приходим в этот мир ни с чем. И уходим тоже с пустыми руками. Поэтому в промежутке между началом и концом нужно постараться взять от жизни по максимуму.

Прежде я не задумывалась об этом всерьез. Как-то не до философии было. Но после свидания с Рокотовым внутри меня что-то перемкнуло. Будто шестое чувство просунулось. Или третий глаз открылся. Сейчас я, конечно, утрирую, но факт остается фактом: всего один душевный вечер в компании Влада — а я уже немного другая. Ничего радикального, но мысли текут совсем в ином направлении.

— Алина Андреевна, вас не узнать! — заявляет Ниночка, принесшая мне документы на подпись. — За ночь прямо расцвели!

Ну надо же. Даже окружающие это замечают.

— Спасибо, Нин, — улыбаюсь загадочно. — Просто выспалась вчера. В пенной ванне полежала.

— Ага, как же, — хихикает. — Всем бы в таких ваннах полежать.

— Нин, — произношу строго.

Ясен пень, для нее не секрет, что про ванну я солгала, но субординацией пренебрегать все же не стоит.

— Все-все, Алина Андреевна, молчу, — девушка делает вид, что закрывает рот на ключик, а затем выбрасывает его. — Но все же не могу не сказать, что я очень за вас рада!

Окинув меня восхищенным взглядом, Ниночка ретируется, а я под влиянием ее восторженных слов подхожу к зеркалу.

Вот это да! А ведь я действительно выгляжу прекрасно. Глаза сияют, волосы блестят. И даже морщинки как будто разгладились. Вот он живительный эффект пробудившейся личной жизни.

Продолжаю с улыбкой рассматривать свое отражение, когда в мой кабинет снова врывается Криничная, моя вездесущая начальница. Как всегда, без стука.

— Алина Андреевна, слышали новость? — она бесцеремонно плюхается на диван и, скинув лодочки, закидывает на него ноги.

Ладно хоть в мое кресло не села. И на том спасибо.

— Нет, какую?

За столько лет я уже привыкла к своеобразной манере общения Марии Ивановны. Поэтому ее импульсивность и перепады настроения не вызывают во мне никаких эмоций.

— Контрольный пакет акций выкупил новый собственник. Дотошный, говорят, как немец. По всем отделам ходит, вынюхивает что-то. Может, нарушения. А, может, уволить кого хочет. Черт знает, что в голове у этого самодура.

— Ну почему сразу уволить? — отзываюсь я. — Может, человек просто оценивает обстановку? Присматривается, так сказать, к новым владениям?

— Угу, присматривается, — Критичная со скепсисом закатывает глаза. — Вы бы слышали, что о нем говорят! Приходит ни свет ни заря, все документы до последней запятой изучает. Въедливый до невозможности! Натуральный деспот! А что, если он и к нам заявится?

— Ну заявится и заявится, — пожимаю плечами. — Мы же свою работу хорошо делаем. Нам краснеть не придется.

— Алина Андреевна, я вас умоляю! Вы как девочка, ей-богу! Неужели не ясно, что при желании докопаться можно даже до столба?

Критичная театрально всплескивает руками, а потом не менее театрально роняет в них лицо. Ломать драму на ровном месте — ее конек.

— Мария Ивановна, вы не переживайте, — действую по давно отработанной схеме. — Уверена, у нового владельца нет цели портить нам жизнь. Походит, попроверяет да и уйдет восвояси.

— Ой, не хотела вам говорить, но, пожалуй, не сдержусь, — начальница заламывает пальцы, а потом выпаливает. — Ходит слух, что Германа Петровича как раз из-за него уволили.

Герман Петрович — старожил нашей компании, который в прошлом месяце по непонятным причинам покинул пост. Заявление он написал, конечно, по собственному, но поговаривали, что тут не все так чисто.

— Да ну?! — распахиваю рот.

Паника Криничной наконец передается и мне. Раз новый собственник попер Германа Петровича, то нам всем может прийтись несладко. Лично я работаю четко по инструкции, но за весь отдел отвечать не могу. Кто знает, как все может обернуться? Лес рубят — щепки летят.

— Вот вам и да ну! — фыркает Мария Ивановна. — Думаете, я просто так воду баламучу?

— И в мыслях такого не было, — как всегда, тактично лавирую я.

— Вот поэтому нам нужно привести отдел в режим боевой готовности! — она многозначительно поднимает вверх указательный палец. — Навести порядок в архивах. Перепроверить работу всех стажеров. А то я их знаю: напортачат, а потом ответственность друг на друга перекладывают.

— Будет сделано, Мария Ивановна.

— Ладно, Алина Андреевна, я на вас рассчитываю, — Критичная просовывает ноги обратно в туфли и поднимается. — И учтите, если что-то пойдет не так, вы отправитесь ко дну со мной.

А вот угроза потери работы и впрямь напрягает. Мне же еще детей поднимать… Интересно, кто такой этот загадочный новый собственник? Он явно не подарок, раз весь офис на уши поставил.

— Извините, — окликаю начальницу в дверях. — А вы не знаете, как зовут этого человека? Ну, который контрольный пакет акций приобрел?

— Рокотов Владислав Михайлович, — со вздохом бросает Криничная, наблюдая за тем, как с моего лица медленно сползает улыбка. — А вам зачем?

— Да так, — блею я, едва помня себя от шока. — Просто…

Глава 34

Начальница покидает мой кабинет, а я все никак не могу подобрать с пола отвисшую челюсть. Сижу и глупо хлопаю ресницами. Рокотов Владислав Михайлович — новый собственник? Ну и дела! Такого поворота событий я совершенно не ожидала!

Нервно покусываю губы и судорожно соображаю, что это значит для наших с ним отношений. Ведь теперь, получается, формально я его подчиненная. А он — мой босс. Я, конечно, понимаю, что наш роман и романом-то можно назвать с большой натяжкой (все-таки у нас было одно-единственное свидание), но все же изрядно волнуюсь. Не хотелось бы обрывать то хорошее, что зародилось между нами, из-за какого-нибудь кодекса корпоративной этики.

Хотя… Если задуматься, это только я не знала об истинном положении дел. А вот сам Рокотов был прекрасно осведомлен, где и кем я работаю. Так что можно надеяться, что наши профессиональные статусы не станут препятствием для второго и последующих свиданий.

Вспоминаю слова Криничной о том, что новый собственник — деспот, и неверяще кривлюсь. Ну не может быть, чтобы душка Владислав был тем самым человеком, кто вгоняет в ужас офисных старожилов. Он же такой спокойный, обходительный, обаятельный… В голове не укладывается, как он может на кого-то наводить страх.

Пока я размышляю над новостями, у меня звонит телефон. Разворачиваю его экраном вверх и невольно вздрагиваю. Это Рокотов. Прям как будто чувствует, что я, не переставая, думаю о нем.

— Привет, Влад! Как дела? — непринужденно щебечу в трубку.

Я еще не решила, какую линию поведения избрать. Поэтому пока веду себя как ни в чем не бывало.

— Здравствуй, красавица. Все отлично, как поживаешь ты?

— Чудесно, — произношу чуть восторженнее, чем следовало бы. — Просто чудесно.

— Ты мне снилась сегодня, — Влад понижает тембр голоса, отчего тот делается хищным и загадочным.

— П-правда? — слегка заикаюсь.

— Да.

— И… Что же я делала? Ну, у тебя во сне? — робко.

— Все ты там правильно делала, — слышу, что улыбается. — У меня до сих пор приятное послевкусие не сошло.

К щекам приливает жар, а ворот водолазки вдруг резко делается слишком тесным. Слегка оттягиваю его в сторону и шумно сглатываю.

Влад вроде не сказал ничего такого, но я все равно чувствую жуткое смущение. Должно быть, дело в его интонациях… Они такие ироничные и интригующие, что фантазия начинает работать на полную катушку. Подкидывает сознанию сценки порнографического содержания и воспроизводит их в режиме слоу-мо.

Боже мой! Как остановить это безумство воображения?

— Алин, ты здесь? — Рокотов выдергивает меня из мыслей. — Чего молчишь?

— Эм… Да, извини, я тут, — прокашливаюсь. — Просто задумалась о твоем сне…

— Надеюсь, вскоре мы с тобой и наяву провернем нечто эдакое, — вновь подначивает он.

Голос Влада вибрирует низкими, сексуальными нотками, от которых у меня по спине врассыпную бегут мурашки. Его намеки на грани. Между шуткой и пошлостью. Между интригой и откровенной провокацией. Он не говорит ровным счетом ничего непристойного, но я все равно прекрасно улавливаю волны исходящей от него энергии. Они передается даже через телефонную трубку.

— Влад…

— Прости, Алин. Я перегибаю палку?

— Нет… Просто смущаешь…

— Это хорошо или плохо?

— Не знаю…

На самом деле — хорошо. Но я не настолько распущена, чтобы признаться в этом вслух. Все же в женщине, даже если ей под сорок, должна быть небольшая загадка.

— Как насчет того, чтобы сходить куда-нибудь завтра? — бодро предлагает он. — Например, в кино?

Черт! Ну почему именно завтра? Почему не сегодня?

— К сожалению, завтра я не смогу, — вздыхаю. — У меня сын с соревнований возвращается. Надо встретить, ужином накормить.

— Понимаю. Тогда, может, послезавтра?

— Давай, — соглашаюсь. — Послезавтра будет замечательно.

— Заеду за тобой вечером.

— Хорошо. А на какой фильм пойдем?

— На «Мстителей».

— Что? — мое лицо недоуменно вытягивается.

— Да шучу я, шучу, — смеется. — И почему женщины так не любят супергероев?

— Потому что супергерои — вымысел. А нам надо что-то реальное, про жизнь.

— Хм, — Рокотов задумывается. — Тогда на эротическую драму «Дом тишины»?

— Вот это поворот: от фантастики к эротике, — настает мой черед хихикать. — Прямо на сто восемьдесят градусов.

— На самом деле это нашумевшая работа одного итальянского режиссера… Черт, — цокает языком. — Забыл его имя. Ну, в общем, она на Каннском фестивале какой-то приз отхватила. Да и отзывы в Сети неплохие. Там как ты любишь — про жизнь.

— Что ж, звучит заманчиво.

— Тогда до встречи. Завтра скину время сеанса.

— Буду ждать, — в предвкушении покачиваюсь на стуле.

— Целую.

С этими словами Владислав отключается, а я все сижу и улыбаюсь в пустоту. Счастливо и глупо. И только через несколько минут понимаю, что опять забыла расспросить его о работе.

Ну что за мужчина? Все здравые мысли из головы вытряхивает!

Остаток дня проходит довольно продуктивно, и ближе к вечеру я выпархиваю из офиса в приподнятом настроении. Сегодня наконец увижу своего сынульку. Соскучилась невероятно! Мишка уже здоровенный лоб, на голову выше меня. Но я все равно его затискаю, хоть он и будет сопротивляться.

Дети, какими бы взрослыми они ни были, для матерей всегда остаются детьми.

— Алинчик! — раздается за спиной в тот самый момент, когда я уже почти сажусь в машину.

Притормаживаю и оглядываюсь. Бывший приближается. Никакого спасу от него нет.

— Ну что еще, Дим? — выдыхаю устало.

— Алин, — он становится напротив и прячет руки в карманах брюк. — Я хотел извинится за ту свою выходку. Перепил. Сплоховал. Не держи зла, ладно?

Неожиданно, но приятно. Не думала, что Дима когда-нибудь снизойдет до искренних извинений. Обычно это не в его стиле.

— Надеюсь, подобное больше не повторится? — смягчаюсь. — Я ведь даже не за себя переживаю — за Маришку. Ей тяжело все это видеть… Она же маленькая.

— Да, разумеется, — сейчас Дима кажется абсолютно вменяемым. Не то, что тогда. — Сам не знаю, что на меня нашло. Воспоминания накрыли, и понесло…

— Мы должны двигаться дальше, — произношу философски. — Будет здорово, если у нас получится выстроить адекватные уважительные отношения. Без манипуляций и срывов, понимаешь?

Со вздохом он понурит голову. Все еще красивый. Но уже не родной.

— Понимаю, Алин. Умом все понимаю. А вот сердцем…

— Я рада, что мы прояснили, — перебиваю, не дав ему закончить мысль. — Хорошего вечера, Дим, — легонько шлепаю его по плечу. — Мне пора.

Запрыгиваю в машину и даю по газам. Несусь вперед, оставляя позади болезненное прошлое. А через зеркало заднего вида замечаю, как Дима недвижно стоит на том же месте и провожает взглядом мой отъезжающий автомобиль.

Глава 35

На экране разворачивается занимательное действо. Красивый фильм про возвышенную, но в то же время чувственную любовь, бесспорно, заслуживает внимания, однако я все равно не могу всецело и полностью погрузиться в сюжет. То и дело отвлекаюсь на собственные ощущения и мысли. А виной всему Влад, сидящий рядом и томно водящий пальцами по моему колену.

Его рука то ускоряются, вызывая во мне бурный трепет, то замедляются, вынуждая меня изнывать от нетерпения. Он словно играет, дразнит… Не переходит границ допустимого, но вместе с тем невероятно заводит. А сам при этом как будто фильмом увлечен. Только ладони своей жизнью живут.

Я понимаю, что мы находимся в кинозале, заполненном людьми, и нечто большее тут попросту неуместно. Однако сей факт вовсе не мешает мне мечтать о продолжении. О том, как Рокотов обнимает меня, прижмет к стене, наконец уже задерет эту чертову юбку…

При встрече он поцеловал меня. Но не взасос, а мимолетом. Просто на пару секунд, прижался своими губами к моим, а потом как ни в чем не бывало переключился на разговор. Это было приятно, но мало. То же самое, что съесть пару чипсов на пустой желудок — только голод раззадорить.

Естественно, у меня есть свои физиологические потребности. В конце концов, я не была с мужчиной больше года… Хотя дело тут даже не в сроках, а в самом Владиславе. В том, как он на меня действует. Ему удается пробуждать во мне женщину даже случайными касаниями, даже вскользь брошенными фразами, даже многозначительным взглядом, пробежавшимся по моей груди…

Да еще и кино это! Сюжетную нить я улавливаю с трудом, зато жаркие постельные сцены, то и дело мелькающие на экране, волей-неволей приковывают внимание. Они и вправду хороши…

Интересно, Влад специально выбрал такой фильм? Или это просто совпадение?

Непроизвольно свожу колени и кидаю косой взгляд на своего спутника. Он невозмутим. Одной рукой закидывает попкорн в рот, другой продолжает ласкать мою ногу.

Наверное, я задерживаю взгляд на его лице чуть дольше положенного, потому что Рокотов резко поворачивает голову и полушепотом роняет:

— Что такое, Алин?

— Да так, задумалась, — лепечу и я. И вдруг неожиданно для себя добавляю. — Когда ты собирался мне сказать, что выкупил акции компании, в которой я работаю?

Его глаза расширяются. Губы трогает легкая улыбка.

— Тогда, когда бы это пришлось к слову.

— Начальница сказала, что ты деспот, — так же шепотом продолжаю я. — Что до мелочей докапываешься и людей увольняешь.

Улыбка Рокотова становится шире.

— Это правда.

— Выходит, ты не такой хороший, каким кажешься?

— Я кажусь тебе хорошим? — его ладонь чуть сильнее стискивает мое колено. — Помнится, раньше ты называла меня грубияном.

— А потом я переменила свое мнение. И даже позволила тебе себя поцеловать.

— А теперь не позволишь? — он подается вперед и его дыхание обжигает щеку.

— Это зависит от твоих планов, — тоже слегка наклоняюсь. — Собираешься ты увольнять кого-то из моего отдела или нет.

— До отдела внутреннего аудита я еще не дошел. Так что обещать ничего не могу, — шутливо.

— В таком случае я тоже не могу тебе ничего обещать, — в тон ему отзываюсь я.

— Справедливо, — он поднимает глаза и ловит мой взгляд. — Тогда договоримся?

— О чем именно?

— Я никого не увольняю, а ты приглашаешь меня к себе в гости. Сегодня. После фильма.

— Какой хитрец, — отзываюсь я, пьянея от запаха его кожи, перемешанного с ароматом хвойного парфюма.

— Да, я такой, — выдыхает мне в губы.

— Но… Как ты узнал, что вечером у меня в квартире никого?

Маришка сегодня гостит у бабушки, а Мишка отпросился ночевать у друга.

— А я и не знал. Просто уповал на удачу.

— А ты везучий…

— Именно поэтому я здесь. С тобой.

С этими словами он придвигается еще чуть ближе и накрывает мой рот своим. Целует глубоко и влажно. Натягивает нервы струной. Туманит сознание своим карамельным вкусом.

Наши языки переплетаются в буйном танце страсти, а души незримо тянутся навстречу друг другу. Так бывает только тогда, когда человек подходит тебе на всех уровнях: на ментальном, физическом, эмоциональном… Когда вместе настолько хорошо, что аж крылья за спиной вырастают.

На самом деле я пока не планировала звать Рокотова к себе домой, но похоже, теперь у меня нет выбора. Я с ума по нему схожу. Натурально погибаю от желания.