Измена. Не могу простить

Глава 14

Тем летом мы столкнулись случайно. Не в доме их родителей, а в городишке, в котором я обосновалась.

Мы не виделись, наверное, с год. Андрей уезжал на стажировку за границу, и вот вдруг… Неожиданно, почти нос к носу.

Вечер. Я ползу в общежитие. Уставшая, измотанная. А он в компании друзей. Увидела и глазам не поверила. Сердце зашлось.

Они почти прошли мимо, когда Андрей обернулся.

— Маша? — удивлённо, а потом радостно: — Машка! Идите, я потом догоню! — это он уже друзьям своим. — Машка!

Он разглядывал меня с восхищением. За руки взял.

— Какая ты стала! Ух!

Да. Стала. Ничего особенного, наверное. Слишком худая, одета простенько в футболку и джинсы. Волосы непослушными змеями ниже плеч. Не знаю, что его так поразило. Ведь он знал меня с детства.

— Ты куда? — не спешил он со мной расставаться.

— Да вот, — махнула я неопределённо рукой.

— Я провожу, — сказал он твёрдо и руки моей не выпустил из ладони.

Мы брели по вечерним улицам не спеша. Кожу жгло от его прикосновения. Голова кружилась от его запаха. Сердце томительными толчками билось о грудную клетку и отдавало в живот.

Он меня волновал. Всегда. И, наверное, никогда не был так близок, как сейчас. Слишком много Андрея Сотникова рядом. Я не справлялась. Я не знала, как себя вести, о чём говорить, что делать. Я лишь смотрела вперёд, боясь встречаться с ним глазами, потому что, наверное, он бы понял, какие демоны меня обуревают.

И в то же время мы разговаривали. Он рассказывал о себе. О том, что вернулся домой из-за границы. Что очень скучал по дому, а поэтому не хочет больше никуда уезжать.

— А ты к нам вообще перестала заглядывать, да? — спросил неожиданно. Пальцы его чуть сжали мои, и мне показалось, что я умираю.

— Нет, почему. Бываю иногда, — получилось хрипло. Пришлось даже закашляться, чтобы не показать, как его вопрос взволновал меня.

— Но я дома почти месяц, а ты не приезжала, — удивлённо взмыли вверх его брови.

Я украдкой любовалась им. Стал выше, в плечах шире, возмужал. На щеках и подбородке — лёгкая щетина.

«Как у аристократа», — заметила я: брови тёмные да щетина. Глаза светлые и волосы выгорели до льна отдельными прядями.

Андрей завораживал. Сбивал дыхание. Я остро ощущала его тепло и запах. Что-то такое лёгко-ментоловое, будто он только из душа.

— Работаю, учусь, — снова махнула рукой, как крылом.

— Так каникулы же? — снова недоумевал Андрей.

Каникулы, да. Но не для меня. Училась я, чтобы поступить в медицинский, как и мечтала. Парикмахером я стала. Не моё и без огонька, но выбирать не приходилось, а поэтому я не сетовала.

Да и не каникулы у меня — всё уже. К счастью, удалось остаться в общежитии, хоть и нелегально. Это проще и дешевле, чем снимать даже самую захудалую комнатушку.

Можно сказать по блату: я занималась химией, биологией, а также русским языком с сыном-недорослем нашей комендантши.

Пашке шестнадцать. Учиться он не хотел. Его куда больше мои прелести привлекали, но не наглел, картинно вздыхал, и кое-как мы продвигались вперёд. Он даже успехи делал. Занималась я с ним, естественно, бесплатно. За возможность жить в общежитии, пока не уеду. С оговоркой, что вернусь, если у меня ничего не получится.

— Нет у меня каникул, — сказала я и Андрею. К тому времени мы уже и к общежитию подошли. — Тебя там, наверное, друзья заждались.

Расставаться с Андреем не хотелось, но я понимала, что он всё равно уйдёт. Так что не было смысла оттягивать неизбежное.

— Подождут, — улыбнулся он, а я стояла и пялилась, как дурочка, на его красивое лицо, на губы, что шевелились, выговаривая слова.

Ветер трепал пряди выцветших волос. Андрей удерживал мою руку в своей ладони, словно не хотел отпускать, а я умирала. Медленно умирала, зная, что нужно прощаться. И незачем продлевать эту агонию.

— А вообще… Ты чем сейчас занята, Маш? — спросил он меня, и я моргнула, пытаясь прийти в себя.

— Ну… работаю, — пролепетала, а внутри заскреблось что-то тоскливое. Он меня не слушал?

— Нет, — мотнул Андрей головой, — я помню. Это вообще. А я про сейчас. Какие планы у тебя на вечер?

Я снова моргнула.

— Никаких, — услышала свой голос.

— Тогда, может, погуляем? Покажешь мне город. Поговорим. Я тебя ужином накормлю.

— А как же друзья? — всё ещё не могла я прийти в себя.

— Я позвоню, — смотрел он на меня пристально, — они поймут. Тем более, что мы как бы уже всё обсудили. Собирались поужинать да расслабиться. А я с тобой хочу. Не с ними. Мы ведь тоже друзья, правда?

Друзья. Ну, да. В его параллельной реальности где-то так и было. И мне бы отказаться. Но где взять на это силы?

— Тогда подождёшь меня? Я переоденусь.

Кажется, не было ничего важнее, чем сейчас, вот сию минуту, вылезти из футболки и джинсов, надеть платье. Даже понимая, что мы «тоже друзья».

— Конечно, — кивнул он.

— Я быстро, — пробормотала под нос и заставила себя не перейти на рысь. Шла спокойно, но чувствовала, как пульсирует кровь в губах и щеках. Как отчаянно колотится сердце.

По комнате я металась, как полоумная. Разбрасывала вещи, злилась, и никак не могла остановиться.

Выбор на самом деле был невелик. Красивое нижнее бельё. Зелёное платье с юбкой-колоколом, чуть выше колен, что шло мне безумно. Одна из слабостей, которую я могла всё же себе позволить. Босоножки на небольшом каблучке.

Несколько взмахов тушью по ресницам и блеск для губ, что дрожали, как и мои руки. И да, сумочка через плечо — маленькая, изящная. Всё это будто ждало своего часа: я так и не решилась всё это надевать этим летом. Берегла для какого-то особого случая. Наверное, как этот.

Но мне даже в самом счастливом сне не могло присниться, что однажды я пойду бродить по городу с Андреем Сотниковым — грёзой моих мечтаний, парнем, что казался мне недостижимым, как далёкое созвездие в небе.

Из общежития я выходила уже спокойно. Руки не дрожали. Разве что коленки немного, совсем чуть-чуть, но кроме меня этого никто не увидит и не узнает.

Сотников стоял возле дерева, опершись плечом о ствол, и что-то набирал в телефоне. Меня заметил краем глаза и снова вернулся к своим опусам кому-то. На миг.

А затем он поднял глаза, словно не веря. И больше их не опускал. Телефон отправился в задний карман его брюк. А он всё смотрел и смотрел на меня, словно не верил собственным глазам.