Измена. Простить нельзя уйти (СИ)

3.2

— Может, всё-таки дождёшься моего отпуска? — Марат склоняет голову набок.

— Ты что, мне не доверяешь? — хмурясь, спрашиваю я.

— Доверяю, — отвечает он, отводя глаза. — Просто думал, тебе спокойнее будет, когда я рядом.

— Ну, наверное, так оно и есть, — задумчиво соглашаюсь я. — Но набор заканчивается уже на этой неделе. Там же не один человек, а целая группа. Они не будут меня ждать.

Марат глядит на меня с сомнением, видимо, по-прежнему не воспринимая всерьёз мою идею с обучением. Я не хочу начинать заново этот разговор о том, какая работа правильная, а какая нет, а потому просто отворачиваюсь и продолжаю собирать свою сумку. Марат подходит ко мне сзади и обнимает. Замечаю, что у него как будто то самое настроение. Оборачиваюсь и встречаюсь с его напряжённым взглядом. Не понимаю, в чём дело. Это кажется странным. Может, всё-таки не доверяет? Но он ведь в курсе, что я у мамы буду жить. А она тот ещё надсмотрщик.

— Ну, что такое? — обвиваю его шею руками. Марат обнимает меня за талию и притягивает к себе.

— Хочу тебя, — шепчет на ухо.

Прижимается губами к шее. Он в последнее время какой-то странный. Необычно агрессивный в постели с тех пор, как узнал про учёбу. Переживает, видимо, что долго не увидимся. Хотя мы вроде договорились, что он будет приезжать ко мне каждые выходные. Наверное, просто боится остаться один. Мы ведь особо надолго не разъезжались с тех пор, как он из армии вернулся. Ей Богу, мужики иногда как дети малые!

Я забираюсь руками ему под футболку и поднимаю её вверх. Задерживаю взгляд на мускулистом торсе и закусываю губу. Марат оттягивает вниз мой топ, оголяя грудь, обхватывает одну широкой ладонью, массирует. Другой рукой возится с противной пуговкой на джинсах. Ругается еле слышно. Я усмехаюсь, ловлю его губы. Кладу вторую руку себе на грудь. Расстёгиваю сначала свою ширинку, потом его. Он толкает меня на диван и стаскивает джинсы вместе с бельём. Целует мой живот и внутреннюю сторону бёдер. Потом припадает губами к промежности, ласкает языком. Я схожу с ума от каждого касания. Хочется ещё и ещё. Глубже. Сильнее. Хочу чувствовать его в себе.

— Марат, возьми меня, — шепчу исступлённо.

Он повинуется, входит резко и грубо. Двигается сильно и агрессивно — ещё одно изменение, что я заметила. Я стараюсь ловить его ритм, стимулировать себя рукой. Но отчего-то получить желанное удовольствие никак не получается. Я прошу его замедлится, а после и вовсе уступить мне положение сверху. Взбираюсь на него и устраиваюсь удобно на его бёдрах. Он подо мной выглядит таким сексуальным. Немного потерянным, смущенным, как будто даже надломленным. Так искренне реагирует на каждое моё движение бёдер. Я завожусь от этого, начинаю двигаться быстрее, и совершенно неожиданно для себя кончаю. Стараюсь не терять темпа и продолжать двигаться. Марат поддаёт снизу, придерживая меня за ягодицы. Вбивается всё сильнее и сильнее, пока наконец сам не достигает разрядки. Чувствую, как внутри становится горячо и влажно. Марат выдыхает судорожно и бросает на меня виноватый взгляд. Склоняюсь над ним и целую, а после поднимаюсь и иду в душ.

Я встречаюсь с подругой Ириной за день до начала занятий. Она заново пересказывает мне программу и результат, к которому мы в итоге должны прийти. Описывает мои перспективы после окончания обучения.

— Я бы порекомендовала тебе сначала поработать у кого-то в салоне, — говорит она. — Поднабраться опыта. А там уже и свой салон сможешь открыть. У тебя и клиентура наработанная будет к этому времени.

— Всё бы хорошо, если бы в моём небольшом промышленном городе были подобные салоны, — я с сомнением качаю головой. — Мне, если и практиковаться, то здесь. А клиентов там придётся привлекать с нуля.

— Ну, ничего, — кивает Ирина. — Как я уже говорила, это очень перспективно. Ты можешь себе представить, чтобы ещё пять лет назад все женщины делали бы себе ногти? А сейчас без маника в приличное общество выйти стыдно. В каждом селе есть свой мастер ногтевого сервиса. Так и с этим.

У меня нет сомнений, что у этого направления есть будущее. Я больше беспокоюсь, что мужа надолго оставила одного. Похудеет ещё. Впрочем, если я хочу чего-то добиться в этой жизни, придётся выбирать.

Возвращаюсь домой к маме и решаю посоветоваться с ней.

— И ты ради этого уволилась с работы?! — восклицает она, выслушав меня. — У тебя совсем ума нет?

— Спасибо, мам, я всегда знала, что ты меня поддержишь, — произношу с иронией и вздыхаю.

— Да как можно было уйти с такого хорошего места?

— Хорошего?! Мам, ты на самом деле такая наивная или прикидываешься? Не понимаешь, что ли, какая это была мясорубка? А я хочу делать жизни людей лучше, а не ломать их.

— Эх, Вера-Вера, а о Марате ты подумала? Он ведь или скурвится, или сопьётся без тебя. Нельзя одного мужика надолго оставлять.

— Я буду звонить ему постоянно и проверять, — отвечаю я, чувствуя, что надо заканчивать этот разговор.

Ей и так уже удалось посеять беспокойство у меня в душе. Не хватало, чтобы я ещё и параноить начала. Всё будет в порядке. Мы с Маратом любим друг друга. А двести километров — это даже не расстояние. Если заскучаем, тут же сможем приехать друг к другу. Так я решила.