Измена. Развод. Смерть

Глава четырнадцатая

И тут секретарша Настенька вновь беспокоит меня.

— Василиса Александровна, к вам на прием Смирнов с…

— Пусть войдет, — зло бросаю я.

Дверь открывается и в проеме стоит дядя Петя, муж моей домоуправительницы тети Даши. У меня даже челюсть отпала. Он по-свойски входит в мой кабинет, а за ним семенит девушка. На вид лет двадцати, белокурая, голубоглазая, с небольшим животиком, тонкая и звонкая. По животу я прикинула, что она на пятом или шестом месяце беременности.

— Здравствуй, Василиса! — дядя Петя садится в кресло.

— Здравствуйте, — а сама в уме перебираю отчества, не помню, как полное имя дяди Пети. — Петр Дмитриевич.

Наконец вспомнила я.

— Это моя племянница, Мариночкой зовут, — знакомит нас дядя Петя.

— Чем обязана визиту?

— Мы хотели, чтобы вы быстрее со Стасиком развелись, — с места в карьер бросается Мариночка.

— Иииииааааа, — у меня слов нет. — Мне не понятен ваш интерес, Марина.

— Вот мой интерес, — и она кладет руку на животик. — У нас скоро родится малыш, ему надо появиться в браке, что же ребеночек без отца будет расти.

— А вы уверены, что это ребенок Стаса? — удивленно спрашиваю я, не отошла ещё от шока.

— Конечно, мы обратились к лучшему репродуктологу и нам сделали ЭКО, успешно, все получилось с первого раза, — глаза девушки восторженно горят, а дядя Петя косо на нее смотрит, крякает и молчит.

— Все это конечно интересно, но пока мой бывший муж скачет по кустам, подкидывая трупы якобы себя, то мне сложно устроить развод, надо доказательство, что он жив, — уже более спокойно говорю я.

— Так вы в полиции заявите, что он жив, потом сразу в суд, — девушка явно глупа, как пробка.

— У вас какой срок? — как бы невзначай спрашиваю я.

— У меня двадцать четвертая неделя, — гордо объявляет Мариночка.

Получается более полугода назад, а то и больше муж с племянницей прислуги уже шуры-муры крутил. О, господи! За что мне эти испытания!

— То есть вы с женатым мужиком спали, тогда вас не смущало, что он женат, а теперь вдруг захотелось ребеночку отца? — едко спрашиваю ее.

— Он уже тогда вас не любил, — гордо вскидывает голову Мариночка, ай, не голову, головку, мозги там явно не ночевали. — Женщина должна посвящать себя дому, быть отличной хозяйкой, послушной и преданной женой.

Я прямо своего мужа вижу на месте этой девки. Его слова из слова в слово.

— А я такой не была? — интересуюсь я.

— Нет, конечно, вы же сына ему не могли подарить, а я буду и верной, и надежным тылом, и детей ему рожу, — заканчивает монолог Мариночка.

— Будьте, я вам не помеха, мне этот мешок дерьма, гулящий козёл и даром не нужен! — я откидываюсь на спинку кресло и скрещиваю руки на груди.

— Так дайте ему развод! — пищит Мариночка.

— Да с удовольствием, нас бы с первого заседания развели бы, если бы он не попросил месяц на примирение, — у девушки округляются глаза. — И эти его дебильные закидоны с трупами. Мозгов у Стасика нет?

Я устала от всего этого цирка: трупы, которые периодически подкидывает мне муж; его компаньонов; ситуаций в бизнесе. Хочу остановиться и выдохнуть, но вселенная словно сговорилась с моим мужем и подкидывает мне новые и новые ситуации.

— Петр Дмитриевич, а вы как смотрите на эту ситуацию, — перевожу свой взгляд на мужа Дарьи.

— Кхе-кхе, я не знал, что она путается с вашим мужем, Василиса, — начинает Петр. — Если бы знал, то дал бы ремня. Но уж как сложилось. Теперь вопрос возникает, где ей жить? У нас квартирка маленькая, а тут ребенок, сами понимаете. Вот и хотели мы, ну пока вы там разводитесь, чтобы она в вашем доме пожила, дом большой, крыло для гостей пустое стоит.

— Что? — у меня на миг челюсть упала, а потом я ее сжала так, что эмаль на зубах скрипнула. — То есть я должна у себя в доме терпеть шлюх своего мужа? Вы так на это смотрите?

— Я не шлюха! — орет малолетняя девка. — Ты сама шлюха, я ему непорочной досталась!

— Конечно, а спать с чужими мужьями, у которых есть жена, это у нас как называется? Так только шлюшандры поступают, — кричу ей в ответ.

— Он сказал, что вы давно не спите вместе, — бросает мне вызов девка.

— Мариночка, это сказка женатых мужчин для тупых шлюх, которых они имеют, — зло кричу я. — Поди говорил, что секса между нами давно не было, живем уже, как друзья, да и не любит он меня давно.

Чем больше говорю, тем шире глаза становятся у глупой Мариночки.

— Так вот, это разводилово женатых мужиков для своих любовниц, а ты тупая курица, если на это повелась! — ору я на нее.

Марина сжалась в комочек, вот-вот заплачет. А мне душу полоснула боль, зачем я так с ней, она беременная, не дай бог скинет ребеночка.

— Ладно, прости, я не хотела, — примирительно говорю девушке.

— Мне жить негде? — вдруг начинает рыдать девушка. — Они меня из дома гонят.

— А почему Стас тебя не обеспечил жильем, — удивленно говорю я.

— Сказал, что жениться только после рождения ребенка и теста ДНК, — продолжает рыдать Марина.

— Странно, у него есть недвижимость, мог переселить туда, — удивляюсь я.

— Я его давно не видела, а мне надо где-то жить, — канючит девица.

— Да, мы ее содержать больше не можем, жить у нас ей негде, что тут страшного, если она поживет у вас в доме? — рассуждает Петр. — Из комнаты выходить не будет, под ногами мешаться не будет.

И тут я начинаю понимать, что это все цирк для одного зрителя — меня!

Жила девка с тетей и дядей, место всем хватало, а тут вдруг хватать перестало. Просто им надо зачем-то ее переселить в мой дом.

— Хорошо, только жить ты будешь в дальней комнате, я тебя не должна видеть, гости тоже, — даю свое согласие, вижу, что у Петра и Марины блеск в глазах появляется. От радости их распирает. Они еще не знают, что это ловушка.

И только я попрощалась с гостями, договорившись, что переезд состоится вечером, когда я приеду с работы. Я сама выделю ей комнату и там на месте обговорим моменты взаимодействия.

Только мои гости вышли из кабинета, как я набрала Богдана, обрисовав ситуацию.

— Зря ты на это пошла, — говорит Богдан. — Но я тебе помогу.

Вечером еду с работы домой. Тело ломит, как будто я разгружала вагоны, в голове туман. Я так устаю от всех нервных передряг, что к вечеру не чувствую своих ног и рук, и засыпаю с головной болью. А впереди еще главное «блюдо дня», переезд любовницы в мой дом.

Возле дома меня встречает Богдан.

— Все готово, — тихо говорит он и передает мне ключи.

Сегодня в доме днем никого не было. Вера увезла своих мальчишек в гости, замки все я поменяла, так что конфиденциальность была соблюдена.

Богдан исчезает, а я вхожу в дом.

Через полчаса появляется Даша и начинает готовить ужин. Она сегодня очень деятельная, на подъеме. Ну, как же! Ей же удалось пристроить дочку в хороший дом, наверное, спит и видит, как этот дом становится домом ее племянницы.

Даша как-то по-хозяйски обходит мои владения, окидывая взглядом дом. Раньше дальше кухни и постирочной с кладовой нос не совала, только когда у нас ночевали гости, я просила ее помочь с бельем. И то, на этот период, Стас нанимал человека, который перестилал постели, убирался в комнатах гостей и помогал по дому. В остальное время это делала я сама.

И вот на пороге появляется Мариночка с малепусеньким чемоданчиком.

— Ой, Мариночка, а что чемодан то у вас такой маленький, вещей то у вас совсем нет. Или Стасик на вас денежку экономил? Совсем на содержание своей любовницы денег не выделял? — язвлю я.

Губы Марины кривятся, но в глазах вспыхивает гнев и презрение. Ой, не такая уж и простая эта Мариночка. Боюсь, Стасик о нее еще зубы обломает.

Я веду ее по дому, она, как и тетя Даша до этого, идет по дому королевой, внимательно осматриваясь по сторонам.

— Конечно, дом у вас обставлен безвкусно, комментирует она, убого, …

В наш дом мы со Стасом вложили огромные деньги, мебель заказывали в Италии, дизайнера нанимали в столице. В доме нет ничего с позолотой, все минималистично. Но интерьер смотрится дорого.

Услышал бы ее высказывание Стас, упал бы в обморок, она прошлась по его эго.

— Я бы картины в рамках золотых повесила, — рассуждает маленькая стерва. — И столик вот туда поставила бы такой с «инхрустацией».

— Инкрустацией ты хотела сказать, — поправляю ее.

— Ну, — Мариночка смотрит на меня непонимающе.

— Мариночка, думаю, у вас будет еще свой дом вы там точно развернетесь и покажите весь свой креатив, — язвлю я.

А пока я веду ее в дальнюю комнату, что предназначена для обслуживающего персонала.

— Вот ваша комната, — открываю я ей дверь.

— Я что? Я в комнате для прислуги буду жить? — у Мариночки даже глазки стали квадратными.

— Конечно, тут есть свой санузел, шкаф, удобная кровать, размещайтесь, — улыбаюсь я и выхожу, но на пороге оглядываюсь и получаю убийственный взгляд в спину.

Но только Мариночка замечает, что я на нее смотрю, как выражение ее лица меняется. На лице расплывается улыбка, и мне в спину летит: Спасибо, Василиса Александровна.

— Пожалуйста, тварь, — тихо произношу я.

А у меня в наушнике звучит голос: Начали. Камеры работают. Проверка готовности.

Поздно вечером приезжает Вера с детьми, Вовка на дежурстве. Мы ужинаем и ложимся спать. Вере я ничего не говорю.

Ночью лежу и прислушиваюсь к тишине дома.

Вот тихонько где-то скрипнула дверь. Прошлепали чьи-то босые ноги. Явно Веркины мальчишки прошли в туалет. Потом опять тишина.

Вслушиваясь в тишину, начинаю тихонько посапывать носом. И сама не замечаю, как засыпаю. Меня будят слова в наушнике.

— Первая камера сработала, вижу движение, — слышится неизвестный мне голос.

— Вторая камера, движение в кабинете.

— Работаем! — эту команду дает Богдан.

А я тихонько встаю и выглядываю в щелку из своей спальни. Мимо дверей бегут черные тени, они передвигаются так тихо, что кажутся нереальными.

Потом что-то с грохотом падает на пол. Раздается дикий женский визг, и я выбегаю из своей комнаты.

Забегая в кабинет мужа, даже не представляла, что там происходит.

И в ужасе замираю на пороге.

Стенка с книгами раскурочена, посередине дыра, и только приглядевшись, понимаю, что это дверь в другое помещение, этакий сейф в стене. Сейчас эта дверка открыта, а панели шкафов с книгами отодвинуты в сторону. Надо же, я сама делала ремонт в доме, но не знала, что муж заказал себе дополнительный сейф в стене.

И вот сейчас этот сейф был в скрыт. Возле него стояла испуганная Марина в халатике на голое тело, следы беременности исчезли. На лице дикий испуг.

А возле ее ног стоит чемоданчик.

Мужчина в черной форме наклоняется над чемоданом и щелкает замком.

— Не трогайте, — верещит Марина и пытается пнуть человека в форме, но где там, под формой железные мускулы, для которых этот пинок, что слону дробина. — Это моё!

Маленькая дрянь орет и пинается.

А замки открывают содержимое и из чемодана вываливаются пачки сто долларовых купюр.

— Ничего себе, — только и вырывается у меня. — Мариночка, а куда ваша беременность делась?

Богдан ухмыляется и наклоняясь к лицу девушки спрашивает: Полицию вызывать будем, статья за кражу обеспечена.

Марина смотрит перед собой остекленевшими глазами, а потом закатывает истерику. Перемешалось все: слюни, сопли, слезы, она выдирает на себе волосы. Вот только Станиславский бы сказал: Не верю!

Через десять минут к дому подъезжает две полицейские машины. Входят следователи и эксперты. У девушки снимают отпечатки пальцев, а также все в кабинете обсыпают черным порошком.

Кругом снуют люди. А на пороге стоит испуганная Вера с мальчишками.