Измена. Вторая семья мужа

Глава 30

Полиция, врачи, еще непонятные люди, вой сирен — все смешалось и не имело значения. Уже ничего не исправить. Алена ощущала только боль, даже слабая надежда угасла. Она не просила спасти Мишу, знала, его больше нет в этом мире, чувствовала.

Боль физическая отступила, душа корчилась в муках и погибала. Она уже ни на что не реагировала, будто не ее доставали из машины, куда-то везли. Это все теперь не имело смысла. Зачем ее спасают? Последующие несколько дней стерлись у Алены из памяти. Была только черная пелена боли, она раскалывала ее тело на части, но с этим можно справиться. А вот сердце, то, что от него осталось, металось в истерической агонии, безвозвратно меняя ее.

— Мы тебя вычистили. Были осложнения. Но думаю, справимся, — чей-то чужой и безразличный голос.

«Вычистили» — это они про ее маленькую доченьку? Про ее долгожданную малышку?

Алену тогда накрыло новым приступом дикого отчаяния. Она орала, срывая голосовые связки, и думала, что это предел, все, это невозможно выдержать.

Эти дни были по-настоящему адскими. Но постепенно сознание стало возвращаться, Алена этого не хотела, она мечтала убежать снова во тьму, там, где был ее Миша и их малышка.

— Доченька, мы так переживаем, — в палате сидит мама и держит ее за руку. Плачет.

Они постоянно ходят. Что-то говорят. Алена не помнит их визитов, не разговаривает. Пусть оставят ее в покое!

Мать раздражает. Чем она может помочь?

— Тетя Алена, ты не можешь уйти на небо! Ты сильная! — Зоря берет ее ледяную руку в свои маленькие ручки.

— Мы гуляли и решили вместе к тебе заглянуть, — поясняет мать.

— Слабая, — это был первое слово, которое Алена произнесла. Зоряна ее разговорила.

— Сильная! Верю в тебя! Очень жду! — прижимается щекой к ее руке.

Именно в тот момент она поняла, что не просто так осталась в живых. Пока еще не понимала зачем, но племянница выдернула ее из черного тумана.

— Ты приходи чаще, — Алена сжала ручку племянницы в ответ.

С этого дня она шла на поправку, если так можно назвать ее состояние. Возвращалась ясность разума, нога была покалечена так, что врачи сомневались, будет ли она ходить. Говорили про дорогие операции, лечение за рубежом.

Часто приходила Лера. Только для Алены ее визиты были настоящей пыткой. Она не могла видеть сестру, еще не понимала почему, разум не настолько окреп.

А потом появился Рома, сел рядом с ней на стуле.

— У меня к тебе серьезный разговор, — сказал, глядя ей в глаза.

— Не хочу говорить, — все казалось бессмысленным.

— К тебе на днях полиция заглянет. Скажешь, что Миша виноват, — заявляет спокойным тоном.

Алену подбросило на кровати. В нее будто сразу воткнулись тысячи отравленных ножей.

— Оболгать, Мишу? — она не верила. Как у Ромы язык не отсох говорить подобные гадости!

— Алена, слушай меня внимательно. Твоя сестра может сесть, она этого не выдержит. Где Лера, а где тюрьма? — ведет плечом. — Время не отмотать назад. Но есть шанс спасти твою сестру. Ты представляешь как ей? Она места себе не находит! Лера себя винит, что тебя не послушала. Еще она уверена, что с машиной были неполадки, она стала неуправляемой. Но это установить невозможно, там перед тачки в металлом превратился.

— А ты представляешь как мне? — именно в этот момент, вместо нерожденной дочери, стали всходить первые ростки ненависти. Пока еще крохотные, практически неощутимые.

Больше ощущалась обида. Лере тяжело? Они думают про Леру… А Алена, варись ты в своем горе сама, оболги Мишу… За что так?

— Представляю. Тебе нужны операции, много денег, я все организую. Но Леру надо вытащить, это не обговаривается, — сказал командным тоном.

— А не буду наговаривать на Мишу!

— Скажи, что ничего не помнишь, — Рома остается невозмутимым. — Ален, я ни перед чем не остановлюсь, они не посмеют забрать у меня Леру.

— Она у меня забрала Мишу и нашу дочь…

— Это несчастный случай. Никого она у тебя не забирала. И не смей ей выговаривать, обвинять! Это ее сломает. Она себя будет винить, жить нормально не сможет.

— А я? Я смогу жить, Ром?

— Сможешь. Ты молодая. Ален, лучше со мной дружить, а упрямство приведет к нехорошим последствиям.

Тогда Алена была слишком слаба, чтобы бороться. Раздавленная и сломленная, она узнала, что все повесили на Мишу. Рома старался, подкупал свидетелей, искал связи в полиции. Все, чтобы очернить Мишу.

Алена не верила в неисправность машины. Позже анализируя все, узнавая, вспоминая, она пришла к единственному выводу — Лера виновница.

Но даже после аварии, Лера вместо того, чтобы помогать Алене и Мише, побежала вытаскивать двух мальчиков из третьей пострадавшей машины. Алена орала истекала кровью, а Лера заботилась о чужих детях.

Даже мать, которая всегда прохладно относилась к старшей дочери, приходила и угрожала Алене, чтобы она не смела открывать рот. Все выгораживали Леру, переживали, как она справится с потрясением.

А Алена, потерявшая любимых, с раздробленной ногой, их не особо волновала! Они были заняты своими махинациями.

Приходила Лера и плакала у ее кровати. Много говорила. Убеждала, что машина была неисправна. Только чем больше сестра плакала, тем сильнее Алена ее ненавидела.

Она пообещала себе встать на ноги любой ценой. И отомстить, причинить Лере не меньшую боль. Это стало целью ее существования, давало силы просыпаться каждое утро.

Ее перевезли в Германию, там было спокойней. Не было родственников. Алена скучала только за маленькой племянницей, такой ласковой и родной.

Лечение проходило тяжело. Требовались новые операции, немалые деньги. Родственники до поры до времени все оплачивали, Алена отдала и все свои сбережения, но улучшения были минимальными, а деньги таяли.

— Тебя в другую клинику переведут. Не хотел этого делать, но только он тебе поможет, — сказал Рома. — Тут мы теряем и время, и деньги.

Он позвонил вечером. Голос глухой, расстроенный.

— Я тебя не понимаю. Почему в другую?

— Там мой отец работает. Клиника хуже, но то, что он может сделать, больше никто не сделает. Он гений… только… — молчит.

— Что только?

— Ален, ты хочешь ходить?

— Конечно…

— Тогда езжай к нему. Будь осторожна, — тяжело вздохнул.

«Быть осторожной» — это Рома слишком мягко сказал. Он не предупредил, что Вениамин — изощренный палач, открывший для Алены второй круг ада.