Изменяя прошлое

Глава 18

1988 год

Ее звали Лена, и она казалось Николаю самой красивой девушкой на планете. Но если бы кто-то со стороны объективно взглянул на нее, то не нашел бы в ней ничего особенного. Девица как девица, самой средней внешности, которую она, как могла, старалась улучшить при помощи дешевой косметики. Впрочем, и сам Коля красавцем не был, так что они составляли, можно сказать, самую обычную, среднюю пару, каких абсолютное большинство в мире. А то, как они воспринимали друг друга субъективно, это, сами понимаете, исключительно работа химии нашего тела, которая, выполняя заложенную в генах программу воспроизводства себе подобных, преображает самый средний образ в нечто невообразимо прекрасное. Что, конечно, пройдет через пару-тройку лет, поскольку заложенный в нас Богом ли, природой ли счётчик полагает это оптимальным сроком для зачатия одного — двух детей, то есть, для выполнения программы-минимум. А дальше уж как получится, зависит только от них двоих.

Николай лишь недавно окончил МФТИ и сейчас трудился в одном закрытом НИИ, куда устроился по протекции своего отца, партийной шишки среднего звена, пока лишь мэнээсом, то есть — младшим научным сотрудником. Но сейчас, с внедренной матрицей сознания из будущего, он совсем иначе воспринимал все происходящее с ним. В том числе другими глазами взглянул и на Лену, поскольку матрица из будущего каким-то образом развеяла флер, а если по-русски, то весь покров таинственности, загадочности и привлекательности с его дамы сердца. Старое сознание скептически рассматривало сидящую напротив в кафе-мороженом девушку, пытаясь осознать, что именно он тогда в ней нашел? Он же и в будущем все время вспоминал о ней как о прекраснейшей из женщин, одной из самых красивых девушек города, которых он когда-то видел. А сейчас вдруг обнаружил, что перед ним сидит ничего особенного не представляющая из себя девчонка, — да, в меру смазливая, но мера эта идет, скорее, по нижнему краю шкалы. Нет, не подумайте, он о собственной внешности тоже никогда не был высокого мнения и прекрасно понимал, что для него она очень даже неплохой вариант, вряд ли, не имея ни денег, ни имени в науке, он сейчас может рассчитывать на что-то большее. Но слишком уж разительно отличались его воспоминания о ней с тем, что он увидел сейчас. Впрочем, это, наверное, касается всех людей, что когда-то любили. Любовь идеализирует даже самое среднее, недаром о ней говорят, что она зла. Можно даже сказать, что она порой откровенно издевается над людьми, словно ее забавляет, как мы вдруг начинаем обожествлять не пойми кого, приписывая этому или этой «не пойми кому» те черты и качества, которых у них отродясь не было и даже не предполагается. Любовь слепа и чрезвычайно субъективна.

Правда, стоило лишь чуть отпустить вожжи, как молодой Николай сразу же начинал таять от любви и желания. Можно было поступить, как, например, делал тот же Пастор со своей возлюбленной, лишь направляя молодые порывы опытной рукой и не оценивая их с точки зрения будущего опыта — просто получая удовольствие. Вот, только никакого особого опыта у Коли, считай, и не было. Ну, нельзя же считать за таковой недолгую интрижку с замужней бухгалтершей в их институте? Там опыт был, скорее, с ее стороны, а он всегда был ведомым, можно даже сказать: игрушкой в ее руках. Когда ей приперчивало, она просто овладевала им по-хозяйски, вот и вся любовь.

Лена о чем-то увлеченно болтала, он кивал, а сам вдруг вспомнил один разговор с Пастором. Они тогда выпили немного водки, ну, как немного? — Раздавили бутылку на троих с Нечаем, но для мужчин в России и в их возрасте эта доза соответствовала лишь легкому опьянению. И Пастора потянуло на откровения по, так сказать, «половому» вопросу, на что они с Нечаем посмеивались и поддакивали. Так вышло, что никто из них никогда не был женат, и вот как раз о преимуществах такого положения Пастор и распинался. Тогда Коля не сильно заморачивался, что он там тот болтает, хотя и соглашался с его доводами, а вот сейчас почему-то вспомнил.

Здесь надо сказать, что Пастор, несмотря на отсутствие у него какого-то образования, кроме самого среднего, был человеком очень начитанным, причем, что было странно для Суркова, много лет уже увлекался психологией. Конечно, те люди, что выножденно провели много времени среди скопления самых разных персонажей в местах, где негде спрятаться друг от друга, вынужденно становятся этакими стихийными психологами в той или иной степени. Но Пастор, как выяснилось, перечитал огромное количество и учебников по психологии, и трудов известных психологов и психиатров как прошлого, так и современных. Кроме этого, он чуть не каждый день смотрел в интернете лекции по психологии вместо порнухи, которую предпочитал тот же Нечай. Причем не каких-то левых коучей, закончивших некие странные курсы и раскрутившихся на модных темах (этих он презирал), а людей с мировым именем и соответствующими научными регалиями. Ну, у каждого свое хобби, однако, надо признать, что Пастор разбирался в этом вопросе гораздо лучше физика, поскольку психология — это совсем не то, чему посвятил свою жизнь Сурков.

— То, во что сегодня превратился брак, — вещал Пастор, — является для любого мужчины наихудшим выбором в жизни. Пока бабы были ограничены законами и Домостроем, еще туда-сюда было, это их хоть как-то сдерживало. Впрочем, даже в те времена они умудрялись мужиков доводить до белого каления, природа у них такая, с Евы еще повелось, что все беды от баб. Вот, я вам сейчас зачитаю из Библии, из Ветхого Завета, это еще две с половиной тыщи лет назад было написано, когда, как считается, царил строгий патриархат: «И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она — сеть, и сердце ее — силки, руки ее — оковы; добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею»[1].

Он со значением посмотрел на них: поняли, мол?

— Сами посудите, для бабы семья — это то, о чем она мечтает с самого детства, как только начинает что-то более-менее осознавать: куклы, игры в семью, в детей, потом, как станет постарше — мечты о свадебном платье, о том, как она будет выглядеть и прочая херня. У средней бабы всегда все спланировано именно насчет семьи, она заранее уже намечтала себе, как там все должно быть.

Он закурил, растянулся на шконке и продолжил:

— А кто из вас видел пацанят, играющих в семью? Если только девчонки затащат на роль мужа, да и то ненадолго. Мальчишеские игры — это война, сначала солдатики, потом дворовые игры в войнушку. Как вариант, в мои годы играли в полярников, например, я. — Пастор немного смутился, затянулся и выпустил струю дыма в потолок.

— То есть, во все то, что никак вообще с семьей не связано. Никакой мужчина, как правило (конечно, исключения всегда можно найти, но на то они исключения и есть), о семье не мечтает. Ну, нет такого в его мечтах никогда! Чё, скажите, я прав или нет?

— Прав, — тут же подтвердили Сурок с Нечаем, а Нечай еще добавил, — однозначно!

— Во-от! — поднял палец Пастор. — А у любой писюхи, по крайней мере, пока она не выросла и, возможно, не нахваталась модных феминистских идей, вся ее природа, вся психика работает исключительно в пользу брака, семьи, детей. Но не у нас, мы об этом даже не думаем, головы пацанвы заняты совсем другими вещами, от семьи и детей далекими.

— Почему же, — спросил тогда Николай, — большинство мужчин все же женятся?

— Потому что дебилы, — резко ответил Пастор, и Нечай одобрительно захохотал.

— Тут все дело опять в этой подлой химии, что туманит наши мозги, — все же снизошел до объяснения Пастор. — Практически все психологи, занимающиеся этой темой, отвечая на вопрос, почему мужчины вообще женятся, на первое место ставят причины сексуального характера, говоря проще, женитьба в их головах увязывается с регулярным доступным сексом. Это же самое показывают и многочисленные опросы среди мужчин. Однако когда проводятся такие опросы среди женщин, то там вообще не фигурирует вопрос секса ни в одной из причин стремления к заключению брака, перечисленных ими! Представляете, какая глобальная разница? Нам, мужчинам, нужен регулярный секс, и нам кажется, что проще всего с этим вопросом будет в семье. Хер там! На практике это совершенно не так, поскольку необходимо усвоить для себя очень четко: бабы замуж выходят вообще не для этого. Бабы хитрые, они понимают, что нам надо, и дают нам это до брака, чтобы приманить, подсадить нас на крючок. А вот после свадьбы проявляется их истинное змеиное нутро, и часто секс становится для удивленного мужа, гораздо менее доступен, чем до женитьбы. Чем-то вроде приза за хорошее поведение или выполненную работу, да и то не всегда. Повторю для тех, кто в танке: для большинства женщин секс совсем не так нужен и важен, как для большинства мужчин, а для многих вообще не важен, если только он не связан с желанием забеременеть и стать матерью. Опять же, бывают исключения, что с той, что с другой стороны. Встречается сексуальность, условно говоря, по «мужскому типу» и у некоторых женщин. Также встречается у некоторых мужчин сексуальность по «женскому типу». Что не отменяет того, что в абсолютном большинстве случаев это не так. То есть, налицо конфликт интересов. И именно поэтому вместе такого желанного регулярного секса в браке, для мужика начинается унылая семейная жизнь с постоянными «головными болями» у жены, которая секс искусно использует лишь в качестве надежного средства манипуляции мужем.

Пастор посмотрел на них с Нечаем. Нечай, кажется, задремал, а вот Николай внимательно слушал.

— Правильно, Сурок, — поощрил его Пастор, — слушай, что тебе умный человек говорит. Это ведь не мои выдумки, это наука психология! Так вот, современные исследования показывают, что до четырех пятых всех женщин не в состоянии испытать оргазм во время обычного полового акта. Это восемьдесят процентов всех баб, прикидываешь? То есть, у тебя только один шанс из пяти на то, что тебе попадется баба, которая так же, как и ты будет получать удовольствие от трах-тибидоха, прикинь! В реальности это означает, что такую бабу ты вообще никогда в жизни, скорее всего, даже не встретишь. А если и встретишь, то она уже замужем, хотя мужу своему всю жизнь активно наставляет рога. Природа у нее такая.

Здесь Коля вспомнил ту роковую бухгалтершу и вынужден был мысленно признать правоту Пастора, который между тем продолжал вещать:

— Плюс к этому все эти бабские циклы, связанные со сменой настроения и прочая муть, что тоже не способствует желанию соединиться с кем-то телами. В результате с вероятностью в восемьдесят процентов, женившись, ты получишь жену, которая, в самом лучшем случае будет тебе иногда давать, чтобы ты только от нее отстал. Для этого же постоянно имитируя оргазм: типа, все, я кончила, гордись собой, дебил, и давай спать. В худшем случае ты будешь постоянно отлучен от ее сучьего тела за то, за это и еще вон за то. В реальности же просто потому, что ей это не надо.

Пастор замолчал, а Николай озадаченно спросил:

— Так не любишь баб, Пастор?

— Баб я люблю, — хмыкнул тот, — трахать. А в остальном с некоторых пор смотрю на них совсем иначе, чем в молодости. Суки они в большинстве своем для нас, понимаешь? И это не потому, что они такие плохие, вовсе нет. Они-то как раз, с точки зрения их природы, вполне нормальные, а ненормальными в их глазах выглядим именно мы, повернутые на сексе. Что, впрочем, они во все века успешно использовали. Та же проституция — древнейшая профессия, существует лишь потому, что бабы махом смекнули: даже если они вообще больше ни на что не способны, то в любом случае, всегда могут заработать тем, что дано им просто по факту рождения, то есть — своим телом.

Здесь Пастор от избытка чувств даже сплюнул на пол, понял, что это косяк, и заорал:

— Шныря, млять, сюда мухой!

Через минуту в дверь робко заглянул отрядный шнырь, и Пастор наорал на него, что мол, ни хера не делает, в отряде везде грязь и т. д. А когда все закончилось, а шнырь протер тряпкой то место, куда Пастор плюнул, он, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Слишком уж мы с ними разные, Коля. Настолько разные, что и сравнивать глупо. Как и выяснять с ними отношения глупо просто потому, что баба по природе своей просто психологически не способна признать собственную неправоту. Не способна, прикинь, Коля! Помни об этом всегда, с ее точки зрения, что бы она ни сделала, что бы ни сказала, она всегда права, а мужик — идиот, дурак, дебил, ее недостойный, и прочее. А сегодня многие из них нас вообще за людей не держат, ну, если ты, конечно, не ее сын. Там уже не рассуждающий материнский инстинкт работает.

Пастор внимательно посмотрел на Сурка:

— А теперь скажи мне, Коля, нахрена нам жениться при таком раскладе, учитывая, что семья — это не наша, а бабская мечта с детства? Не гораздо ли лучше и психологически комфортнее жить одному? А кого поиметь, всегда найти можно, свободных баб просто море, и они тебе обязательно дадут в надежде захомутать тебя. А ты делай свое дело и сваливай, вот какой у тебя должен быть девиз по жизни, понял? А если бабки есть, то шлюх, дающих за бабло, просто море разливанное! С ними вообще лучше всего: они и оргазм профессионально сымитируют, и претензий от них нет, если ты платишь. Идеальный вариант! Хотя ты, конечно, уже старый, как и я. Для нас это уже становится постепенно неактуальным. А-ха-ха! Но чисто теоретически все равно помни, если вдруг в прошлом решишь сглупить: любая баба преследует свои цели, а на твои цели и желания ей насрать с высокой колокольни. Она будет использовать тебя всю твою жизнь для того, чтобы все было так, как она хочет. Всё, отвали, подремлю немного.

— Подожди, Андрей! — тормознул его Сурок. — А как же та твоя любовь первая, о которой ты все настрадывал? А как же дети, наследники?

— Первая любовь, Коля, — уже отвернувшись к стене, ответил Пастор, — должна быть несчастной. Только в этом случае она останется твоим прекрасным воспоминанием на всю жизнь. Если она будет иметь продолжение в том же браке, к примеру, то все хорошее, что она тебе дала, быстро изгадится совместной жизнью так, что даже приятных воспоминаний не останется. При этом важно осознавать, что той девочки, которую ты когда-то любил, давно уже нет. Она осталась там, в прошлом, в настоящем ее не существует, и искать ее в настоящем строго запрещено! Просто потому, что в настоящем вместо нее есть лишь какая-то обычная тетка со скверным характером, от которой тебе лучше держаться подальше. В этом смысле то, что было в прошлом, должно в прошлом и оставаться.

Он немного помолчал и добавил:

— Что касается наследников, то нахер нужны эти прихлебатели, которых ты растишь, обуваешь, одеваешь, горбатишься, чтобы они прилично выглядели, а они тебя потом, когда чуть подрастут, тут же посылать начинают, кобениться, права качать. Это бабам дети нужны, они о них мечтают, вот пусть и растят. Испокон веков так было, а то, что мужик должен с малыми детьми возиться — это изобретение дикого во многих смыслах двадцатого века, прущего против природы человека. И, поверь мне, это все ненадолго, с исторической точки зрения, конечно. Рано или поздно все вернется на свои места, наверное, через боль и страдания — как обычно, через войны и разные катастрофы. У мужчины должны быть другие приоритеты. И никакого равноправия в этой сфере быть не должно, равноправие — это женоподобные мужики и мужеподобные бабы, что мы сейчас повсюду и имеем. А в конце запомни: бабам это не говори, это для внутреннего пользования, они бесятся от правды, зачем тебе бешеная баба?

И Пастор захохотал, отчего Николай задумался: то, что сейчас сказано — это действительно то, что тот думает, или это его очередной прикол и наезд на уши, что Пастор любит периодически проделывать? А Пастор такое любит: лапши на уши навешает и ходит потом, прикалывается.

И так воспоминания об этом разговоре подействовали на молодого Николая, что он, прервав Лену на полуслове, сказал:

— А поехали ко мне прямо сейчас, пока у меня дома никого нет!

— Зачем? — вроде бы спокойно спросила она, но в ее голосе он услышал напряженность.

— Затем, — весь дрожа от своей смелости, но сдерживаемый твердой волей внедренной психоматрицы, ответил Коля, — что нам просто необходимо проверить друг друга на сексуальную совместимость до того, как мы заключим брак.

— Ты дурак? — она внимательно посмотрела на него.

— А какая разница? — он смело посмотрел ей прямо в глаза, ведь он знал будущее. Знал, что она всего через несколько дней легко запрыгнет в постель к другому парню, совершенно не дожидаясь свадьбы. — Или едем ко мне, или прямо сейчас прощаемся навсегда.

— Пошел к черту, дурак озабоченный! — крикнула она и, вскочив со стула и прихватив сумочку, выбежала из кафешки.

А Коля вдруг засмеялся, вы не поверите, — от облегчения! Потому что теперь получалось, что это не она его, а он ее бросил. И осознание этого факта принесло ему такое нужное сейчас успокоение. Он расплатился, а потом долго гулял в одиночестве, наслаждаясь молодостью и здоровьем тела. Хотел было по совету Пастора снять себе шлюху, вот только где таких женщин можно было сейчас найти, он понятия не имел. Надо будет, решил он, по возвращении, поискать в сети, где они в это время собирались.

А когда он подошел к своему дому, то с удивлением нашел там Лену, сидящую на лавочке у подъезда. Увидев его, она решительно встала и, опустив глаза и даже покраснев, объявила ошеломленному мэнээсу:

— Я тут подумала и решила уступить твоему напору. Пойдем, ты получишь то, что хочешь, раз тебе это так необходимо. Хочу, чтобы ты убедился в том, что я тебя люблю и готова на многое ради своей любви.

Коля взглянул на часы, до появления родителей оставалось еще, как минимум часа полтора. Десять раз можно успеть. И он, открыв дверь подъезда, деликатно предложил ей войти первой.

А уже потом, немного задремав, обнимая Лену, в этой своей дреме он опять встретился с Пастором.

— Ну, как? — спросил тот.

— Оказывается, она не была девственницей, — удивленно пожал плечами Николай. И чуть подумав, добавил: — Хотя, если честно, она никогда этого и не утверждала. Это я тогда почему-то так решил.

— Не вздумай жениться, — погрозил призрачным пальцем призрачный Пастор.

— Я и не собираюсь, — улыбнулся в ответ Сурков.

202… год.

Полковник Рябинин снял трубку зазвеневшего телефона:

— Зайди ко мне!

— Есть, товарищ генерал-лейтенант, сейчас буду.

Сергей Петрович положил рапорт, который читал, в красную толстую папку и отправился на доклад к начальству. Его только две недели назад назначили куратором проекта «Кузнечик», но генерал у него, фигурально выражаясь, уже всю кровь выпил. Вынь, да положь ему результат немедленно, а какой тут результат? Все по-прежнему туманно и непонятно. «Кузнечиком» проект обозвал предыдущий куратор — майор Залевский, осужденный как предатель. Мерзавец пытался склонить ученого к продаже изобретения за бугор. Почему «Кузнечик»? Ну, наверное, потому, что прыгает далеко… в прошлое.

Полковник вздохнул и вышел из кабинета, бросив на ходу секретарю с погонами старшего лейтенанта: «Я к шефу». Кабинет генерала располагался этажом выше, и Сергей Петрович направился к лестнице, по пути кивая знакомым сослуживцам.

— Разрешите, товарищ генерал-лейтенант? — спросил он в приоткрытую дверь.

— Заходи, — разрешил начальственный голос, — проходи и садись.

Полковник зашел и, пройдя к самому началу перекладины выставленного буквой «Т» стола, сел сбоку на место, где садился всегда во время таких визитов, и с интересом посмотрел на незнакомого мужчину в штатском костюме, сидевшего напротив. Пока он шел, садился и устраивался, генерал хмуро и молча наблюдал за ним, но как только тот умостился и положил папку с делом перед собой, тут же заговорил:

— Познакомься, это наш «смежник», полковник Курчатов из ГРУ.

— Владимир Игоревич, — гэрэушник привстал и протянул руку через стол.

— Сергей Петрович, — пожал руку Рябинин.

— Наверху принято решение, — скучным голосом объяснил генерал, — о том, что наши службы должны объединить усилия по проекту «Кузнечик». Полковник Курчатов теперь прикомандирован к нам, и с сегодняшнего дня вы работаете вместе. Старшим объединенной группы будешь ты, Сергей Петрович, это тоже решили там.

Генерал Петровский посмотрел на гостя и, видимо, во избежание неверного понимания ткнул пальцем вверх, показывая, как высоко было принято именно такое решение.

— В свою очередь, я с удовольствием вольюсь в группу полковника Рябинина, — кивнул гэрэушник, показывая, что он совершенно не против того, что его коллега будет главным.

— Вот и ладушки, — кивнул генерал. — Тем более что вы двое и есть вся группа, разберетесь между собой сами. Значит, не будем терять времени, идите, Сергей Петрович введет вас в курс дела.

Оба полковника встали и, кивнув, вышли из начальственного кабинета. А когда добрались до кабинета Рябинина, тот первым делом предложил:

— Слушай, мы с тобой вроде одного возраста с виду, и в званиях равны, давай на «ты» и по имени, так работать будет проще?

— Я только «за», — улыбнулся Курчатов и, прикрыв рот ладонью, зевнул.

— Извини, Сергей, подняли сегодня ни свет ни заря.

— Так, может, кофе? — предложил Рябинин.

— Да я с удовольствием! Мне черный и без сахара, пожалуйста.

Рябинин кивнул и нажал клавишу на коммуникаторе:

— Саша, сделай нам два черных кофе, сахара не надо. И бутербродов каких-нибудь.

Когда они выпили кофе и закусили бутербродами, гэрэушник предложил:

— Ну что, Сергей, давай, рассказывай, что у вас тут такое интересное, что меня от всей моей текучки оторвали?

— А ты не в курсе? — удивился тот.

— Нет, — развел руками Владимир. — Приказали прибыть к вам, поступить в распоряжение, дескать, там тебе все объяснят.

Сергей покивал головой, вздохнул и откинулся на спинку кресла.

— Ну, слушай, коллега. Началось это все около трех лет назад, а я курирую проект «Кузнечик» только пару недель. Можно сказать, сам еще только начинаю потихоньку во всем разбираться. Дело тут такое, понимаешь, запутанное очень, темное. А запутанное оно потому, что настоящее, прошлое и будущее завязались в нем таким крепким узлом, что не так просто его распутать.

— Извини, — прервал его Володя, — а почему проект назвали «Кузнечик»?

— Назвал не я, — пожал плечами эфэсбешник, — но сейчас ты сам поймешь. Короче, есть тут у нас в одном московском НИИ очень головастый ученый, можно сказать — гений, который изобрел…, ну, как тебе сказать…, в общем, изобрел он машину времени, самую что ни на есть настоящую. Вроде бы…

— Вроде бы? — не выдержал смежник.

— Вроде бы, — грустно подтвердил полковник Рябинин.

[1] Библия, Еккл.7:26.

Уважаемые и дорогие читатели, не забывайте благодарить автора, он пишет для вас.