Изнанка экрана

Партийный рояль

В эпоху борьбы с космополитами, когда у нас в джазе «разгибали саксофоны», согнувшиеся под гнетом буржуазного влияния, когда Россия была признана «родиной слонов» и выяснилось, что на Урале создан первый в мире паровоз, а в Рязани — первая в мире ложка, в эту самую эпоху кинорежиссер не из последних — Абрам Матвеевич Роом снимал фильм о том, как у них там, в Америке, негров бьют и травят. Актуальная тема! Настала пора принимать эскизы музыки у композитора. Абрам Роом пришел в зал, где за роялем, разложив ноты на пюпитре, уже восседал композитор. Роом одним движением руки сдвинул листочки клавира, и его взору крупно, белым по черному, открылось название фирмы, изготовившей этот рояль: «Блютнер». Абрам Матвеевич напрягся и, картавя, скомандовал: «Уберите этот рояль и привезите „Красный Октябрь“. Команды режиссеров в те времена выполняли. Прикатили „Красный Октябрь“. Композитор снова разложил ноты, взял первый аккорд и взмолился:

— Абрам Матвеевич, «Блютнер» звучал гораздо лучше!

И Абрам Матвеевич так, чтобы слышали все, заявил:

— «Блютнер» — непартийный рояль, он не может звучать лучше партийного!

Попугай Меламеда

Великий режиссер В. Мейерхольд ставил в своем театре «Даму с камелиями». И каждая репетиция начиналась с его возгласа:

—Где Меламед?

Так звали преданного ассистента. Исаак Меламед появлялся, получал указания мастера и уносился исполнять их.

Однажды, для того, как объяснил постановщик, чтобы подчеркнуть мещанскую сущность героини спектакля Маргариты Готье, понадобился на сцене огромный попугай в клетке. Меламед отправился на Арбат в зоомагазин. Попугай был куплен. И с того дня присутствовал на всех репетициях — реквизитор выносил его в клетке на сцену, подвешивал к конструкциям; зажигался свет на сцене, раздавался крик Мейерхольда:

— Где Меламед? — и работа начиналась.

Наконец наступил день премьеры. Попугая в темноте зала вынесли на сцену, подвесили к конструкции. (Как известно, занавесом великий режиссер не пользовался, поэтому декоративные элементы и реквизит устанавливались задолго до того, как зрители попадали в зал.) Зажегся свет. Секунда, другая... Попугай не услышал привычного мейерхольдовского «Где Меламед?» и гортанно завопил сам:

— Где Меламед? Где Меламед? Где Меламед?

Дали занавес, и попугая навсегда изъяли из спектакля.

Это был единственный случай в театре Мейерхольда, когда пришлось воспользоваться занавесом.

Магия заграницы

В середине пятидесятых Михаил Ильич Ромм поехал выбирать «французскую» натуру под Ригу в Сигулду. Латвия воспринималась тогда почти как заграница. В дороге режиссер задремал, а когда открыл глаза, увидел на лобовом стекле такси буквы наизнанку и обратился к таксисту-латышу:

— Тут у вас написано: ТЕХОС, а дальше МОТР. Это, очевидно, ТАКСОМОТОР по-латышски?

— У нас, — не очень дружелюбно ответил водитель, — все теперь по-русски. Это ТЕХОСМОТР.

Очередь у Смирнова-Сокольского

Эстрадный фельетонист, собиратель книг Смирнов-Сокольский был человеком крутого нрава и соленой шутки.

Однажды к нему обратился достаточно известный деятель эстрады В. Коралли:

— Николай Павлович! Это возмутительно: мне передали, что вы меня послали подальше. Во-первых, я популярный артист. Во-вторых, я муж Шульженко, в-третьих, я руководитель джаза! А вы — меня послали...

— Я? Вас? — удивился Сокольский, полез в карман, вытащил солидную записную книжку, нашел нужную страницу, внимательно изучил ее и в качестве свидетельства протянул деятелю:

— Вот здесь очередь из ста двенадцати человек. Все дожидаются, чтобы я их послал. Вас даже в очереди нет!

Версия Зощенко

В Москву из Ленинграда ненадолго приехал еще тогда не избитый Ждановым, в зените популярности Михаил Зощенко. Пришел в кафе «Националь» посидеть со своим другом Юрием Олешей. Беседуют за столиком в углу. Вдруг подходит кто-то из общих знакомых и трагическим шепотом сообщает:

— Только что умер величайший актер нашей эпохи, гениальный исполнитель роли Ленина — Борис Щукин.

За столиком воцаряется молчание, а подошедший продолжает:

— И знаете, как он умер?

— Как? — спрашивает Олеша.

— С томиком Ленина в руках!

Снова возникает молчание, и через паузу Зощенко резюмирует:

— Подложили!

Повод для соавторства

Два кинорежиссера, И. Хейфиц и А. Зархи, много работали вместе, фильмы их были широко известны. Но за одним — который Xейфиц — ходила слава вдумчивого, тонкого, талантливого человека, а за другим — тем, что Зархи, — слава позера и болтуна. И как-то после очередного бездарного и конформистского выступления Зархи на многолюдном кинематографическом совещании к Xейфицу подошел старый оператор Кальцатый и спросил:

— Еся, почему ты работаешь с Зархи? Он что, видел, как ты кого-то убил?

Одесский урок

После войны Аркадий Райкин с театром гастролировал в Одессе. На концерт пришел оказавшийся в родном городе Утесов. Одесситы были удовлетворены: за одни и те же деньги можно видеть и Райкина, и Утесова. Райкин был в ударе, много импровизировал, в конце спектакля вышел на просцениум и сказал:

— Я устал, вы тоже устали, давайте встанем и пойдем по домам.

Он спустился в зал, пошел по проходу. И весь зал поднялся и проводил Райкина до гостиницы «Лондонская». Демонстрация славы!

На следующем спектакле Райкин снова в финале вышел на просцениум, снова сказал:

— Я устал, вы тоже устали, давайте встанем и пойдем по домам.

Он спустился в зал, но зал не последовал за артистом. У самой гостиницы двенадцатилетний одесский шпаненок окликнул артиста:

— Дядя Райкин, старая хохма уже не хохма!

Пароль: «Вий»

По обязанности ассистента режиссера я провожал по Невскому проспекту явно нетрезвого, с потухшим взглядом актера Сергея Филиппова из Театра комедии на съемку фильма «Две жизни». Возле подвальчика «Советское шампанское» артист остановился:

— Здесь я задержусь ненадолго.

Он, осторожно ступая и стараясь не шататься, спустился на три мраморные ступеньки вниз, оперся о буфетную стойку и произнес:

— Поднимите мне веки!

Тонкий стакан коньяка через мгновение зажег его взгляд.

Универсальный ответ

Во время одной встречи со зрителями мне передали записку. Разворачиваю и вижу два вопроса:

1) Что вас волнует?

2) Ваше семейное положение?

Я ответил сразу:

— Меня еще волнует, но я уже женат.

Очевидцы

На киностудии «Ленфильм» был закончен фильм «Чапаев». Художественный совет принял картину кисло. Режиссеры — братья Васильевы — попросили руководство студии собрать на обсуждение людей, лично знавших Чапаева. Друзья, соратники полководца, его жена и дети, посмотрев картину, в один голос заявили:

— Чапаев таким не был, это искажение образа героя. Заявляем как очевидцы!

Тут же в «Ленинградской правде» появилась огромная статья критика Херсонского, не оставившая от фильма камня на камне.

Но какова бы ни была оценка картины на студии, ее, по обычаям тех лет, повезли показывать лично Сталину.

В полной тишине вождь посмотрел фильм, и, когда после титра «конец фильма» медленно зажегся свет в зале, руководитель Кинокомитета Б. Шумяцкий робко выдавил:

— Товарищ Сталин, картину мы показали соратникам и членам семьи Чапаева... Они признали ее неправдивой.

Повисла пауза.

Наконец Сталин поднял палец вверх и медленно заключил:

— Они врут, как очевидцы!

Месть

Сергей Бондарчук неприязненно относился к критику Демину. И понятно почему: Демин устно и письменно разносил последние работы режиссера. Я с Деминым дружил и пригласил сыграть в фильме «Дорогое удовольствие» роль мафиозо по двум причинам: во-первых — друг, во-вторых — неповторим в своей огромности. Его штучные формы могла прикрывать одежда только очень штучных размеров.

В сцене разгула мафиози на даче мимо Демина, одетого в нечто белоснежное и безразмерное, прогуливались, играя попками, обнаженные девицы. Генеральный директор «Мосфильма» встревожился — по тем временам сцена была весьма смелой. Было созвано правление студии. Явился и Бондарчук. Посмотрел на своего «друга» Демина в соответствующем окружении и на вопрос «Не нужно ли в этой сцене какие-либо кадры вырезать?» — ответил:

— Ничего вырезать не нужно! Но для большего впечатления я бы доснял один кадр.

— Какой? — спросил «правленец» драматург Валя Черных.

— Голую жопу Демина!

Шитье-бытье

Профессия везде профессия. В 40-м году, после присоединения Латвии, Утесов приехал в Ригу. Пришел к знаменитому портному и попросил сшить костюм.

— Но учтите, я в Риге всего три дня, — уточнил он.

— Вы получите костюм завтра, — абсолютно равнодушно ответил портной.

— Как вы успеете? — удивился Леонид Осипович.

— У нас еще нет планового хозяйства, — объяснил портной.

— Я хотел бы, чтобы новый костюм выглядел не хуже этого. — И Утесов показал на свой, лучший, надетый по случаю «заграничного» вояжа.

Портной обошел вокруг артиста, осматривая каждый шов, каждую складку:

— Кто вам шил это?

— Зингер, — гордо ответил Утесов.

— Меня не интересует фамилия, — отрезал портной, — я спрашиваю, кто он по профессии?

Соотношение величин

К знаменитому мхатовскому актеру Борису Ливанову в гримуборную заглянул помощник режиссера.

— Вас просили зайти в художественную часть.

— И не подумаю, — отрезал Ливанов, продолжая снимать грим.

— Меня же спросят: почему? Что мне сказать? — робко добивался ответа помреж.

— Скажи: целое не может ходить к части.

Творческое лицо

Праздновался юбилей драматурга Иосифа Прута. Обладателя ряда призов, постановок, солидной фигуры и огромных вислых щек.

Первый оратор начал:

— В вашем лице мы приветствуем смелость и новаторство.

Второй:

— В вашем лице мы приветствуем открытие новых тем и горизонтов.

Композитор Н. Богословский был конкретнее. Он заявил:

— В вашем лице мы приветствуем ваши щеки.

Урок русского языка

Сергей Михайлович Эйзенштейн работал в павильоне после очередной накачки по «Ивану Грозному». На съемку зашел очень популярный Николай Крючков, покровительственно похлопал режиссера по плечу и подбодрил:

— Ты, Сережа, не тушуйся, все будет как надо.

После ухода киногероя кто-то из окружения мастера в тишине выдавил:

— Сергей Михайлович, а почему он с вами на «ты»?

— «Вы» — для него множественное число, — пожал плечами Эйзенштейн.

Затирка кое-что знал

Кинорежиссеру Ивану Пырьеву в сталинские времена выдали отрез синего бостона на костюм. Известный кинематографический портной Затирка почему-то отказался шить костюм из предложенного материала, и прекрасную двубортную пару соорудил Пырьеву другой портной.

В какой-то день время съемок у Пырьева наползло на время приема в Кремле, и режиссер, с утра облачась в прекрасный новый костюм, сразу после съемок поехал в Кремль. Прием уже затухал, но Пырьев нашел за столом свободное место и с аппетитом намазывал черную икру на хлеб, когда услышал за своей спиной голос:

— Начальник сказал — икрой не увлекаться! Для наших — пирожки в углу.

Пырьев обернулся: за его спиной стоял человек в синем бостоновом костюме. Пырьев обвел глазами стол — каждый четвертый за столом тоже был в синем бостоне.

Поклоны за Кутузова

С одним исполнителем роли в моем фильме я приехал на гастроли в Нижний Новгород, тогда еще Горький. Успех наших выступлений и фильма превзошел ожидания: приходилось назначать дополнительные сеансы, и к концу дня мы здорово выдыхались. Особенно тяжело было исполнителю роли — человеку весьма тучному. На пятом вечернем выступлении я, стоя у микрофона, заметил, что женщина в первом ряду делает мне какие-то знаки. Пришлось прерваться:

— Я что-нибудь не то говорю?

— То, то! — И женщина, с которой я не спускал теперь глаз, принялась за записку, переданную мне ее спутником тотчас же. В записке значилось: «Разбудите исполнителя».

Я повернулся в сторону моего коллеги-гастролера, и, естественно, теперь весь зал смотрел на него. Исполнитель, разогретый прожекторами, и не только ими, спал, конечно, похрапывая.

Нужно было срочно выходить из положения, и я уверенно заявил:

— Кутузов тоже спал на военных советах, но победил Наполеона!

В зале засмеялись и зааплодировали.

Исполнитель открыл глаза, встал и с большим достоинством поклонился.

При звании

Оба артиста писали. Один — фельетоны для собственного исполнения (Н. Смирнов-Сокольский). Другой — куплеты (И. Набатов). Оба работали в одной эстрадной программе. Фельетонисту присвоили звание заслуженного артиста, а куплетист долго ходил без звания. Вообще-то оно было — звание лауреата Сталинской премии за участие в «великом» фильме «Клятва», но в ту пору говорить об этом было неприлично, и куплетист мучился от собственной ущербности. Документы на звание засылали в инстанции не раз, однако инстанции тянули. И наконец куплетист прочитал указ о присвоении ему звания «Заслуженный деятель искусств». Он примчался к фельетонисту и гордо заявил:

— Ты всего-навсего заслуженный артист, а я, — куплетист воздел руку к небу, — заслуженный ДЕЯТЕЛЬ искусств.

— Правильно, — парировал фельетонист, ничуть не обидевшись, — ты и есть деятель, мы тебя никогда за артиста и не держали.

Долг Моргунова

Моргунов не сразу стал «Бывалым». Он был и Стаховичем в «Молодой гвардии» С. Герасимова, и одноглазым офицером в «Двух жизнях» Л. Лукова. В бытность «одноглазым офицером» Моргунов в час ночи постучался ко мне в номер гостиницы «Московская» в Питере, где жила съемочная группа.

— Очень нужно, Леня. Открой.

Я открыл дверь. Моргунов выложил на тумбочку три пончика стоимостью по пять копеек каждый и заявил:

— Ты будешь третьим. Ты, я и Жора Петров. Давай рубль — и я иду за бутылкой! Это, — он показал на пончики, — закуска!

— Не хочу! — отнекивался я, но Моргунов был неутомим в уговорах.

Пришлось дать рубль.

Прихода Моргунова с бутылкой я не дождался — уснул.

Утром выяснил, что Моргунов собрал взамен пятикопеечных пончиков по рублю со всей мужской части группы, человек с тридцати.

Место для веселья

За столик Юрия Олеши в кафе «Националь» попал американский турист, что было нечасто в хрущевские времена.

Юрий Карлович сидел нахохлившись, а американец, при помощи разговорника, спрашивал:

— Скажите, где в Москве можно весело провести время?

— В парткабинете, — безапелляционно отрезал Олеша.

Не по карману

В конце двадцатых в Мариуполе ходили по «буржуазным» кварталам красноармеец и работница в красной косынке с кружкой — собирали средства на строительство социализма. Заглянули они и к местному конферансье.

— Внесите на построение социализма! — потребовал красноармеец.

И тотчас получил ответ:

— Если нет денег, то не строятся!

Цена каждого слова

Театральный администратор с юга России приехал в Москву и решил посетить знаменитый МХАТ, руководимый Станиславским и Немировичем-Данченко. Мхатовский вальяжный администратор небрежно взял из ящика карточку, начертал на ней «на свободное» и подал своему провинциальному коллеге. Тот в знак признательности хотел было пожать руку своему благодетелю, но взамен получил только два пальца.

— Я встречался с самим Львом Толстым, — удивленно покрутил головой провинциал, — он написал всю «Анну Каренину» и подавал целую руку, а вы — только два слова и за каждое — по пальцу!

Мой диагноз

После инфаркта я поехал долечиваться в привилегированный санаторий. Рассчитывал прожить там положенный срок келейно и без волнений. Но не тут-то было. Меня извлек на свет божий местный клубный работник и заставил перед партийно-советским руководством средней руки (было межсезонье, когда путевки достаются «второму составу») прочесть лекцию о положении нашего кино. Отказаться не удалось, и я начал:

— Я считаю... мне кажется... я вижу... я думаю...

Из зала на сцену поднялась дама с хорошо уложенной на голове «халой» и заявила проработанным тоном:

— Что вы все — «я» да «я»! Вы от скромности не умрете.

— Верно, — отвечаю, — я приехал сюда лечиться от других болезней.

Воспитание режиссеров

Леонид Луков привез в Москву сдавать начальству фильм «Я люблю». Киноруководитель Шумяцкий, похвалив картину, потребовал вырезать эпизод, где девочка-подросток в исполнении известной Гули Королевой, резвится в березовой роще под напором пробуждающейся плоти. Луков гордился этой сценой и вырезать отказался.

— Смотри, — сказал Шумяцкий, — сейчас ведущим режиссерам автомобили выдают!

— Сцена мне дороже, — непреклонно заявил Луков.

На премьере в Доме кино Луков ждал любимой сцены, как ждал и аплодисментов после нее. Но мелькнуло только начало первого ее кадра. Сцены в фильме не оказалось. Рядом с режиссером сидел тот же Шумяцкий, и Луков, наклонившись к нему, спросил:

— Значит, мне дадут автомобиль?

— Нет. Нужно было самому вырезать!

Телеграфная дуэль

Утесов был на долгих гастролях в столице соседней республики, только вернулся домой — и снова гастроли. Жена Утесова сразу после его нового отъезда получила телеграмму. Неизвестная ей женщина из столицы соседней республики обращалась к актеру: «Я беременна зпт сообщи что делать вопрос».

Жена актера пошла на почту, послала телеграфом тридцать рублей и сделала приписку: «Делайте аборт восклицание». И подписалась.

На следующий день она получила телеграфный перевод на тридцать рублей и, соответственно, словесное дополнение: «Я беременна не от вас зпт а от вашего мужа тчк».

Традиции новатора!

Театральный режиссер, новатор времен хрущевской оттепели, поставил спектакль, о котором много говорили. Посмотреть его пришел старинный зритель, еще заставший расцвет нашего театра в период НЭПа. После спектакля он резюмировал:

— Это Мейерхольд, но шепотом.

Главная утрата

Знакомый кинозрителям по фильму «Антон Иванович сердится», где исполнял куплеты «По улицам ходила большая крокодила», легендарный опереточный комик Александр Александрович Орлов, семидесяти пяти лет, рассказывал, как когда-то на ночной пирушке на пари с самим Григорием Распутиным он сплясал вприсядку на полированном столике красного дерева и выиграл десять золотых десяток. Я усомнился в возможности танца на такой площадке. Орлов полез в карман, вытащил пригоршню крупной соли, посыпал ею прикроватную тумбочку, чтобы не скользить, и выдал на ней русского с присядкой. Я был посрамлен и мямлил грустно, что где, мол, теперь пирушки, туалетные столики красного дерева, пари, золотые десятки.

— Ну, ты неправ, — перебил меня Александр Александрович, — все это можно организовать, а вот крупной соли — не достанешь!

Их нравы

Маститый детский кинорежиссер купил новую машину.

— Где ты ее будешь держать? — поинтересовалась жена.

— У нас чудный двор.

— У нас полный двор шпаны, — уточнила жена.

— У нас полный двор подростков, — не согласился со спутницей жизни кинорежиссер, — а я, как никто, знаю их нравы. Все будет тип-топ.

И назавтра подозвал к себе самого крутого подростка.

— Тебя как зовут?

— Саня, а что?

— Вот что, Саша, каждый день будешь иметь от меня на мороженое, но чтобы никто мою машину пальцем не тронул. Понял?

— Понял, — кивнул Саня.

Утром режиссер вышел к своей машине и остолбенел. Крупно, гвоздем, во всю длину кузова было нацарапано:

Попробуй тронь Саня.

Его формула

Незадолго до смерти Довженко мечтал уйти с «Мосфильма» и образовать свою студию. Я, юный, влюбленный в мосфильмовский гигант, был ошарашен.

— Чем вам не нравится «Мосфильм»? — робко спросил я у Александра Петровича.

И получил многозначительный ответ:

— На «Мосфильме» везде далеко и нигде прямо!

Аргумент антисемита

Антрепренер, известный от Ростова до Харькова, послал сразу после революции администратора — «передового» — готовить гастроли в какой-то городок центра республики. Через пару недель поехал проверять его работу. Поезда ходили уже нерегулярно, и антрепренер смог проверить работу своего служащего не скоро. Собственно, проверять было нечего — на улицах не оказалось ни одной афиши о гастролях его театра.

— Френкель, — спросил он у подчиненного, — почему в городе нет афиш?

— В городе нет клея.

— Прибей афиши гвоздями.

— Здесь теперь военный коммунизм — гвоздей нет тоже.

— А когда вы нашего Христа распяли — гвозди нашлись?

С позиции летописца

Поэт Михаил Светлов приехал в Сочи. Вышел на пляж, окинул лежбище цепким взглядом, увидел множество старых друзей и подруг и изрек:

— Тела давно минувших дней.

Не высовывайся

Алексей Толстой стоял в кругу своих почитателей в вестибюле Дома кино и вещал:

— Каждый человек похож на какого-нибудь зверя. Вот идет слон, вот — бегемот, этот — волк, этот — лань, этот похож на зайца, вот тот — еж.

Случившийся рядом вездесущий композитор-песенник решил обратить на себя внимание Толстого:

— А на кого похож я?

— Ты, — Толстой окинул его взглядом сверху вниз и снизу вверх, — а ты похож... на горжетку.

Освоение пространства

Моего друга и соавтора по фильму «Бухарин» Виктора Демина и меня продюсер Франц Бадер встретил радушно. Сам приехал на «кадиллаке» в аэропорт Лос-Анджелеса и покатил по ночной неведомой дороге куда-то, где, как он выразился, «люди живут, если приезжают в Голливуд работать». Мы приехали туда выбирать натурные декорации, что можно было считать работой, и не возражали против формулировки продюсера. В дороге хозяин «кадиллака» предложил мне позвонить в Москву.

— Откуда? — спросил я.

— Отсюда. — Он протянул мне телефонную трубку, что по нашим меркам в то время считалось чудом: машина летит по другой стороне планеты и — звонок в Москву...

Я согласился, набрал номер и, услышав «алле» жены, спросил:

— Как дела?

— Какие дела? Мы же только вчера виделись. Ты откуда звонишь? — удивилась она.

— Из Лос-Анджелеса. Еду в гостиницу.

— Ну, счастливо.

На этом мой разговор оборвался, но на заднем сиденье заворочался Витя Демин.

— Я тоже хочу позвонить.

Франц через плечо передал Вите трубку. Он набрал свой московский домашний номер. Никто не подходил к телефону — оно и понятно, разница во времени, в Москве утро, жена могла уже уехать на работу. И тогда он набрал рабочий телефон жены. Подошла сотрудница.

— Вам кого? — услышал я в машине, так силен был передающийся звуковой сигнал.

— Таню.

— Она еще не пришла. Что ей передать?

— Передайте, что звонил муж.

— Хорошо, передам. Куда вам позвонить?

— В Лос-Анджелес, — гордо произнес Демин и получил в ответ:

— Проспитесь, — и гудки в трубке.

Виктор обиженно засопел, но ненадолго. Вилла, куда нас привезли, находилась в пальмовой роще на берегу океана, наши комнаты рядом, на втором этаже, вход через открытую веранду, прямо с улицы. В номерах — французское шампанское, разовые фужеры под хрусталь, постели засыпаны конфетками, жвачками и еще какими-то симпатичными пакетиками, которые на поверку оказались презервативами.

Выпили «с приездом», и продюсер, перед тем как покинуть нас, строго предупредил:

— На ночь обязательно закрывайте дверь на цепочку.

— Почему? — удивились и встревожились мы.

— Могут прийти девочки, а вам нечем платить.

Мы разошлись по спальням, и я пунктуально выполнил инструкцию шефа — спал, закрывшись на цепочку.

Едва в комнате начал рассеиваться мрак, я повернул жалюзи и увидел, как светится океан. Вскочил, отбросил цепочку и вышел на веранду любоваться восходом солнца. Но, повернув голову влево, отвлекся. Дверь в комнату Демина была распахнута настежь. «Вот так всегда — я опаздываю, а он уже видел самое начало рассвета, самое зарождение этой красоты», — подумал я и заглянул в комнату. Витя лежал на широченной кровати, разметав свое огромное тело, и мирно похрапывал.

— Витя! — позвал я друга.

Он открыл глаза.

— Ты так и спал с открытой дверью?

— Ну да, жду девочек, а они не приходят.

Безграничное признание

В свое время, когда фильм Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны» только начал шествие по экранам мира, группа кинорежиссеров, работавших на телевидении: В. Жалакявичус, С. Колосов, Т. Лиознова и я, — выехала в Венгрию для встреч с коллегами и обсуждения творческих проблем. Чего было больше на таких симпозиумах — обсуждений или возлияний, сказать трудно. Но по обязательному обычаю той поры в один из дней тусовка в Будапеште была прервана и нас вывезли встречаться с венгерскими трудящимися. Ими оказались почему-то пограничники на границе с Австрией. Естественно, на встрече в местном клубе каждый режиссер, что называется, «хвалил свой товар» — собственные фильмы. Но поскольку пограничники их не видели, речи наши отзвука не имели. Иное дело у Лиозновой — ее фильм шел по венгерскому телевидению.

После выступлений был, как водится, банкет в офицерской столовой. И я, разгоряченный напитками, задал командиру заставы «нетабельный» вопрос:

— А что, много народу бежит сейчас из народной Венгрии в капиталистическую Австрию?

— Сейчас — нет.

— Почему сейчас?

— Сейчас все смотрят «Семнадцать мгновений весны».

— И ни одного случая перехода границы? — усомнился я.

— Подчиненные мне не докладывают, — развел руками командир.

— Может, они смотрят фильм вместо того, чтобы смотреть за границей?

Командир заставы согласился:

— Я тоже смотрю.

Это было поистине безграничным признанием фильма в самом прямом смысле слова.

Гимн «хамству»

Снимаем перед выездом на площадь пригородного ростовского вокзала начальную сцену по фильму «Вас ожидает гражданка Никанорова». Актриса Гундарева стоит спиной к площади у расписания поездов, установленного нашим художником, я стою лицом к актрисе, спиной к проезжей части. За мной — камера. Я активно жестикулирую, объясняя актрисе свои соображения по следующему кадру. Она вроде бы внимательно слушает, потом на мгновение отвлекается и резко дергает меня за руку. Гундарева — женщина плотная, сильная, и я, не удержавшись, лечу в кювет. А в полете уже мелькает мысль: «Что за хамство! Так обращаться с режиссером. Не прощу».

Через минуту я понял, что Наташа Гундарева спасла мне жизнь. На площадку с проезжей части врезалось такси, сбивая зрителей и съемочную камеру. Следующим должен был сбит я...

С тех пор я многое прощаю актрисам.

Урок классика

Лет двадцать пять назад я назначил свидание симпатичной мне девушке. Торжественный, с цветами, пришел на место встречи. Ждал двадцать минут, полчаса, сорок минут... Безрезультатно. Бросил с досады цветы в урну, побрел по улице Горького — ныне Тверской — и на углу у ВТО встретил своего старшего друга, классика нашего кино, педагога, писателя, одного из создателей ФЭКСа (фабрики эксцентрического актера), трилогии о Максиме и, что немаловажно для меня, большого знатока женщин — Трауберга.

— Леонид Захарович, — обратился я к нему, — скажите, на сколько прилично даме опаздывать на свидание?

— Опаздывать прилично на пятнадцать минут, — моргнул раскосыми глазами Трауберг, — но ждать прилично — только десять.

Сравнялись

Звезда экрана пятидесятых годов — «Мексиканец» и «Овод» — тогда еще первого разлива, Олег Стриженов пришел на день рождения к не менее известному красавцу актеру Владимиру Гусеву. За столом произносились тосты согласно ритуалу, и наконец черед дошел до Стриженова. Тот поднялся и произнес:

— Я хочу выпить стоя за моего талантливого друга!

— Нет, — возразил Гусев, — я не могу сидеть, когда стоит великий Стриженов.

И встал.

— Нет, — в свою очередь не согласился Стриженов, — я не могу быть вровень с Володей, я должен быть ниже.

И стал на колени.

Теперь настала пора Гусева.

— Я не имею права возвышаться над Олегом!

И тоже стал на колени.

Но Стриженов настаивал:

— Я должен быть ниже тебя!

И лег на пол.

— В таком случае я буду рядом с тобой, Олег! — Гусев лег возле Стриженова.

Пили лежа.

Профессия «худрук»

Один из моих американских продюсеров по фильму «Враг народа Бухарин» Франц Бадер перед нашей поездкой на съемки в Голливуд на студию «Уорнер Бразерс» должен был в Москве утвердить список лиц, нужных для дела там, в Америке. Я с трепетом ждал этого часа. Еще бы, каждый член группы надеялся на это прибыльное (платят долларами) и познавательное путешествие в «кинематографическую Мекку». Любой отказ — драма, глубокая обида на меня, выяснение отношений и еще куча неприятностей, которые будут всплывать по ходу работы, невесть откуда взявшись.

Час настал. Я оглашал кандидатов на поездку.

— Соавтор сценария Виктор Демин...

Целесообразность Витиной поездки не вызвала сомнений продюсера.

— Может быть, придется поправить какие-то сцены на ходу, — согласился он.

— Режиссер-постановщик...

Продюсер счел обсуждение моей кандидатуры пустой тратой времени и махнул рукой:

— Дальше...

Я робко спросил:

— Нельзя ли взять в Лос-Анджелес мою супругу?..

— Режиссер, — поучительно заявил Бадер, — может брать с собой свою супругу, чужую супругу, свою девочку, своего мальчика. Мне все равно. Я оплачу.

— Почему? — удивился я щедрости американца, до этого считавшего каждый цент.

— Мне выгодно, чтобы режиссер чувствовал себя комфортно, а не бегал по ночным клубам Голливуда. Быстрее будешь работать.

Дальше в списке шли: оператор, художник, гример, костюмер... Все они и механики съемочной аппаратуры, и ассистенты оператора, и даже помреж — не вызвали возражений.

Я зачитал последнюю строчку списка:

— Худрук Владимир Наумов.

— Что такое «худрук»? — спросил продюсер.

Я попытался объяснить:

— Это человек, который объясняет, как нужно снимать, как трактовать сцену, как собрать, смонтировать фильм...

Бадер перебил меня:

— Если ты сам этого не умеешь, я вызову другого режиссера, — и вычеркнул Наумова из списка.

Наумов поехал в Голливуд, но уже в качестве актера эпизода, который показался продюсеру нужнее худрука.

Что такое хорошо

Леонид Утесов рассказывал:

— Одесса в очередной раз занята красными. В дождь и слякоть, по лужам и колдобинам, поеживаясь от холода, солдат ведет расстреливать интеллигента, подталкивает его прикладом в спину и ворчит: «Иди быстрей, сволочь. Тебе хорошо, тебе только туда идти, а мне — туда и обратно».

Спутник Шостаковича

Сталин отправил великого Шостаковича в Америку, доказывая миру, что у нас его почитают и не притесняют. Перелет — дальний, самолет — несовершенный, и в полете композитора укачало. Летевший вместе с композитором кинорежиссер С. Герасимов поддерживал Дмитрия Дмитриевича под локоток, когда они спускались по трапу самолета в нью-йоркском аэропорту. Репортеры сняли эту сцену. Вечерние газеты вышли с фотографиями и подписями: «В Америку прибыл известный композитор Шостакович. Рядом с ним — неизвестный». Все последующее время пребывания композитора в Америке Шостаковича снимали так, что за его спиной всегда оказывался кинорежиссер. И каждая подпись к снимку гласила: «На переднем плане известный композитор Шостакович, за ним — неизвестный». С. Герасимов не выдержал и взмолился:

— Дима, представь меня наконец!

На очередной пресс-конференции Шостакович опередил корреспондентов:

— На вопросы культуры, кино и театра ответит мой друг — он кинорежиссер...

Газеты вышли с шапками: «Неизвестный назвался кинорежиссером».

На все времена

Актриса, известная своими легкими, многочисленными и небескорыстными связями с деятелями разного ранга и окраски, возникла из небытия, опубликовав мемуары о своей интимной жизни.

Ее ровесник, сценарист, прочитав эти откровения, заметил:

— Она — на все времена. Только раньше она торговала своим телом, а теперь — воспоминаниями о своем теле.

Рационалист

Сергей Михайлович Эйзенштейн принимал костюмы и гримы опричников по фильму «Иван Грозный». Костюмы были тяжелыми, массивными, с накладными плечами и торчащими воротниками — силуэтами напоминали хищных птиц. Комик Сорокин, волею людей попавший в опричники, предстал в порядке общей очереди перед режиссером.

— Повернитесь налево, — попросил Эйзенштейн.

Актер выполнил просьбу.

— Теперь направо.

И это было выполнено.

— Пожалуйста, опять налево.

Взопревший комик остановился:

— По-моему, вам было бы легче обойти меня кругом.

Ему простили

Джаз Утесова был приглашен в клуб НКВД на концерт сразу после торжественного доклада по случаю какого-то праздника.

Леонид Осипович вышел на сцену, обвел глазами зал, заполненный «шпалами» и «кубарями» (по тем временам — офицерские знаки различия), и выдал:

— Я рад, что здесь стою, а вы все без исключения сидите!

Последовала оглушительная пауза и — шквал оваций.

Средство общения

Михаил Козаков, вернувшись с гастролей из Израиля, рассказывал, что был там как раз в тот период, когда Саддам Хусейн посылал в сторону Израиля ядовитые ракеты и вся страна ходила в противогазах.

— Что ты там читал? — спросил собеседник.

— Пастернака, Бродского...

— И тебя все понимали?

— Я читал в противогазе.

Чтоб ты лопнул

На одном ученом собрании человек энциклопедической эрудиции, режиссер и педагог С. Эйзенштейн сделал доклад, показавшийся одному режиссеру, обласканному начальством и претендующему на роль большого педагога, непонятным и наукообразным. Обласканный начальством режиссер желчно заметил:

— Эйзенштейн скоро лопнет от ненужных знаний.

— Лопаются не от знаний, а от зависти, — парировал выпад пионер нашего кино Л. Кулешов.

Незабываемый

Одного драматурга, поэта и сценариста спросили:

— Вас не огорчает, что раньше вас очень хвалили в прессе, а теперь только ругают?

— Нисколько. Главное — мелькать.

Как посмотреть

Борис Ливанов увидал в ресторане ВТО молодого актера из его МХАТа, одетого в свитер с яркой полосой по горловине, при этом изрядно веселого.

Ливанов спросил молодого коллегу, указав на полосу:

— У вас это что — линия налива?

Не ко двору

Конферансье Алексеев отбывал свой срок в лагере и иногда работал там по своей основной профессии. Пришлось ему вести концерт и для охранников лагерей. Артист вышел на сцену и сказал:

— Здравствуйте, товарищи.

Из зала его одернули:

— Гусь свинье не товарищ!

— Согласен! — И Алексеев, взмахнув руками, исчез со сцены. — Улетаю! Улетаю!

Редкое звание

Провинциальный режиссер приехал на актерскую биржу в Москву в сад Баумана набирать актеров для своего театра. Поставил столик, уселся на стул за ним и выставил табличку:

Братьев нужно беречь

Неподражаемый мастер реализма питерский актер Певцов, тот самый, что играл полковника в «Чапаеве», должен был приступить к сценическим репетициям главной роли в спектакле «Страх», который оформлял Н.П. Акимов. Художник «болел» в то время конструктивизмом и соорудил на сцене квартиру главного персонажа спектакля со скошенным полом, заваленными стенами, окнами в форме трапеций, кривой мебелью. Певцов увидел декорацию. Его реалистическая природа восстала, и он заявил:

— В эту квартиру я не войду!

Однако на следующее утро как ни в чем не бывало он явился на репетицию и работал в конструктивистской обстановке на славу.

После репетиции его спросили:

— Почему вы изменили решение?

Певцов ответил от имени своего героя:

— Я думал всю ночь и вспомнил. У меня ведь есть брат — архитектор. Он — душевнобольной. Он и построил мне эту квартиру. Если я съеду с нее — он огорчится и попадет в сумасшедший дом. А братьев нужно беречь!

Свое место

Наш маститый скрипач давал концерт за рубежом. Послушать его пришел не менее известный и авторитетный коллега. После концерта коллега поздравил нашего концертанта и заверил:

— Ты — лучшая вторая скрипка в мире!

— Кто же тогда первая? — удивился наш скрипач.

Последовал ответ:

— Ну, первых много!

Экранная пикировка

Мои приятели режиссеры Краснопольский и Усков пригласили посмотреть отснятый материал своего фильма «Таежный десант», и я услышал с экрана следующее:

— Что умеешь делать? — спрашивал бригадир новобранца, прибывшего на таежную стройку.

— Ничего, — отвечал тот.

— Тогда пойдешь в бригаду Марягина!

Я «намотал на ус» этот выпад и на озвучании своей картины «Арбузный рейс» срочно придумал ответную реплику.

Во время дележки арбузов на товарном дворе руководитель заявляет:

— Экспедитору Ускову — одну тонну арбузов, грузчиком возьмешь Краснопольского!

Выпад приятелей был отбит, но неожиданно Пырьев, руководитель объединения, где снимали Усков и Краснопольский, вывел меня в победители: он выкинул сцену с упоминанием моей фамилии.

А моя реплика звучит в фильме и по сей день!

Утесов и Мейерхольд

В каких-то ночных посиделках Утесов, которого к тому времени Мейерхольд никогда не видел, выдавал себя за английского антрепренера, а режиссер Гутман — за переводчика с английского. Мейерхольд стал предлагать английские гастроли своего театра, Гутман переводил, а Утесов немногословно согласился: «О, йес!» — да и только. К утру Мейерхольд предложил поставить несколько спектаклей в театрах английского антрепренера. Утесов расхохотался и на чистом одесском ответил:

— Поставьте лучше программу в моем джазе!

Мейерхольд не забыл этого случая, и пару лет спустя Утесова разбудил звонок.

— Завтра в 10 утра правительственный концерт в Кремле. Я — режиссер. Ваш оркестр идет первым, — говорит Мейерхольд.

Утесов сел в свою машину и целую ночь собирал музыкантов, а Мейерхольд время от времени интересовался, как идут сборы. На рассвете Всеволод Эмильевич проинформировал Утесова:

— Концерта не будет. Я поставил ночную программу вам и вашему джазу.

Новый жанр

А. Довженко смотрел фильм С. Эйзенштейна «Иван Грозный» и после красно-черного эпизода плясок опричников изрек:

— Опера.

Его сосед по просмотровому залу напомнил:

— Вы это уже говорили по поводу «Александра Невского».

— То была опера днем, а это — опера ночью.

Уточнение

На предвоенном худсовете «Мосфильма» режиссер Григорий Рошаль весьма темпераментно докладывал замысел фильма о Парижской коммуне.

— Он просто вулкан! — восхитилась почитательница этого режиссера, прослушав выступление.

Эйзенштейн уточнил:

— Он вулкан, извергающий вату!

Долг платежом красен

Во времена борьбы с космополитизмом режиссер М. Донской с трибуны кричал «космополиту» режиссеру С. Юткевичу, доктору искусствоведения:

— Сережа! Ты положи докторскую на стол!

После этого случая Донской и Юткевич оказались в одно время в Доме творчества «Болшево». На завтрак подавали докторскую колбасу. На столе у Донского появилась тарелка с колбасой и рядом записка: «Марк, ты просил докторскую — получи!»

Русские идут

Съемочная группа «Враг народа Бухарин» возвращалась в отель после первого рабочего дня на студии «Уорнер Бразерс». Возле огромного и, как потом оказалось, безлюдного универмага продюсер остановил автобус и предложил всем ознакомиться с американской торговлей. Большинство осталось в автобусе, но несколько человек вошли в магазин и по своим возможностям выбрали покупки: кто куртки, кто жвачку, кто батарейку для транзистора. И сразу образовали очередь у одной из касс. Продюсер, не случайно оказавшийся тут же, вытащил кредитную карточку и разом оплатил все покупки.

Назавтра автобус после съемок по предложению того же продюсера снова остановился возле универмага. В этот раз все поголовно бросились в магазин. И снова у кассы образовалась очередь из наших. Только теперь проволочные корзины раздувались от товаров. Первым в очереди оказался сотрудник группы Б. Новоселов, у которого поверх разнообразных шмоток лежало с десяток китайских зонтов. Продюсер спросил:

— Борис, зачем вам столько зонтов?

— У меня много родственников.

— Тогда постройте им тент, — посоветовал продюсер и ушел от кассы.

Влез в бутылку

Я был приглашен на переговоры к американскому продюсеру, достаточно хорошо изучившему русский. По дороге, выполняя просьбу сына, решил сдать пустые бутылки и, как водится у нас, застрял в очереди у приемного пункта на час.

Когда я появился на переговорах, мой коллега, организовавший эту встречу, набросился на меня:

— Что это за манеры! Мы ждем целый час!

Пришлось оправдываться:

— Я сдавал бутылки!

У американского продюсера брови поползли вверх, и я понял, что совершил роковую ошибку: ну кому охота иметь дело с режиссером, который промышляет сдачей бутылок?

На выручку пришел мой коллега:

— У Марягина много старинных бутылок. Он сдавал их в музей.

Достоинство оптики

Конферансье Михаил Гаркави, огромного объема и веса, вел очередной концерт и заметил в зале даму, которая внимательно рассматривала его не в театральный, а в полевой бинокль.

— Простите, — поинтересовался Гаркави, — вы рассматриваете в бинокль меня?

Дама утвердительно кивнула.

— Странно, — удивился Гаркави, — я считал, что при моей фигуре меня хорошо видно с любого места.

— Бинокль приближает — надо знать, — ответила дама.

— Тогда скажите, пожалуйста, какую часть моего тела вы хотите приблизить?

С кого спрашивать

Режиссер выступал перед курсантами военно-финансового училища. Его спросили:

— Сколько стоит средний фильм?

— Спросите у среднего режиссера. Я знаю, сколько стоит хороший.

Цена каламбура

В начале пятидесятых на экранах появился фильм «Сталинградская битва». Все привыкли, что Сталина в кино играют грузины — Кобладзе, Геловани, а тут — русский режиссер и актер Алексей Дикий. Мы с приятелем, балагуром и острословом, вышли из кинотеатра «Художественный» после просмотра этого фильма. Приятель, раскуривая папироску «Норд», которую еще не переименовали в «Север», заявил звонко и весело, привлекая всеобщее внимание:

— Фильм замечательный, вот только Сталин — дикий!

Больше я своего приятеля не встречал.

Романы на Фиджи

Пожилой сценарист и писатель, вернувшийся после многолетнего отсутствия в Россию и занявшийся постановкой фильмов, имел свой, верный способ «кадряжа» прекрасного пола: он предлагал девушке поехать на острова Фиджи, где у него будто бы бунгало.

— Я буду там рассказывать вам свой новый роман, а вы — слушать, сидя напротив в кресле, — говорил он и добавлял: — Больше ничего от вас не требуется.

— Если больше ничего не требуется, — ответила его очередная пассия, — пошлите меня туда одну. А с новым романом — я разберусь.

Банкет с нагрузкой

Режиссер скучнейших фильмов пригласил своего коллегу на премьеру в Дом кино. Коллега был застигнут врасплох и не нашел причины, чтобы сказаться занятым. В день премьеры приглашенный заглянул в ресторан Дома кино и поинтересовался, заказан ли банкет после премьеры. Банкет заказан не был.

На следующий день режиссер-премьер попенял приглашенному:

— Что ж тебя не было? Некрасиво!

— Сам виноват. Твои фильмы можно смотреть только в нагрузку к банкету.

Мужская солидарность

Поэт Светлов в ресторане ВТО, растянув до ушей улыбку, поздоровался с каким-то явно случайным в этом заведении мужчиной.

— Вы его знаете? — спросил я.

— Первый раз вижу.

— Тогда почему вы его так радушно приветствуете?

— Смотри, — ответил Михаил Аркадьевич, — он сейчас говорит своей даме на ухо: «Это сам Светлов поздоровался со мной!»

— Ну и что?

— И дама будет к нему благосклонна.

Масштаб славы

Одного пожилого незаметного писателя в свое время выбрали секретарем Московской писательской организации. Узнав об избрании, он воскликнул:

— Ну вот, слава приходит, а здоровья уже нет!

Репризы стареют

На одной из встреч со зрителями в пору великого застоя в зале оказалось несколько явно подгулявших. Они выкрикивали несуразности и очень мне мешали. Я решил отделаться от пьяных репризой знаменитого в свое время конферансье Михаила Гаркави и, когда из зала донеслась очередная реплика, согласился:

— Вы абсолютно правы, но нужно закусывать. Как раз сейчас в буфете для вас бутерброды с колбасой.

Ни один человек не улыбнулся. Весь зал поднялся и ринулся в буфет.

Идейное обоснование

Продюсер размещал группу «Враг народа Бухарин» в лос-анджелесском отеле. Исполнитель заглавной роли А. Романцов и исполнитель эпизодической роли Троцкого Лев Лемке поднялись в лифте размещаться в двухкомнатных апартаментах. Через пятнадцать минут я случайно оказался на террасе перед их номером и увидел Лемке—Троцкого, сиротливо сидящего на своем чемодане.

— Почему вы здесь? — удивился я.

— Романцов не пускает меня в номер.

— Как?

— А вот так.

Я устремился к двери, постучался к Романцову—Бухарину:

— Саша, в чем дело?

— Я буду здесь жить один, без Лемке.

— Почему?

— Троцкий мой политический враг!

Мнение эксперта

Режиссер Курчевский явился на съемку с огромным синяком под глазом. Не дожидаясь вопроса находившегося в павильоне директора объединения Иоси Боярского, стал рассказывать, как шел по мокрому тротуару, как наступил на арбузную корку, как упал... После этого прочувственного рассказа все молчали, только рабочий-постановщик понимающе заявил:

— А по-моему — ручная работа.

Нахальство — второе счастье

Балетмейстеру Леониду Якобсону, позже поставившему знаменитый «Спартак» на музыку А. Хачатуряна, в годы борьбы с космополитизмом не давали работать. Он уговорил свою жену, очень красивую балерину, организовать ему встречу со всемогущим шефом «тайной полиции» Лаврентием Берия, по одному жесту которого люди исчезали навсегда. Неизвестно ценой каких усилий, но встреча состоялась. Балетмейстер, не отличавшийся скромностью, выложил на стол Берия свои записи и заявил:

— Это все — гениально. Сейчас я вам прочту хотя бы вот этот замысел.

Якобсон полез в карман за очками — в этом кармане их не оказалось. Полез в другой — тоже пусто... Он лихорадочно шарил по карманам и вдруг поднял взор на хозяина кабинета.

— А может, ваши очки подойдут… — И снял пенсне с переносицы онемевшего от такого нахальства Берия. — Вот, послушайте...

— Отдай очки, — просипел пришедший в себя Берия, — и иди работай!

Уметь продать

За анекдоты — сажали. Но известного фельетониста Смирнова-Сокольского это обстоятельство не смущало. Он «вещал» анекдоты. Смачно, громко, на все актерское фойе, в присутствии полутора десятка коллег по концерту. И безнаказанно! Правда, вступление к любому анекдоту всегда было унифицированным:

— Вчера потрясающий антисоветский анекдот рассказал мне... — Далее произносилась конкретная фамилия реального рассказчика.

Почем увлечение?

Режиссер Леонид Луков, поставивший фильм «Два бойца», рассказывал своему коллеге М. Донскому:

— Я увлекался кино еще мальчишкой, крутился возле кинотеатра, сидел в кинобудке, и киномеханик, как плату за присутствие, отрезал с моей головы пучки волос для кисточек, которые должны были сметать пыль с проекционного аппарата.

Донской, выслушав, заметил:

— Кто-то за свое увлечение платил головой, а ты — только волосами!

Чувство меры

В давние времена моей режиссерской юности Марлен Хуциев (постановщик «Весны на Заречной улице», «Заставы Ильича» и других картин) принес на мой день рождения кружку с солью и подарил со словами:

— Чтобы больше было соли у тебя в мизансценах.

Следующий фильм я посвятил выполнению совета мэтра. И, когда показал его, услышал:

— С мизансценами все в порядке, теперь добавь соли в содержание.

Я выполнил указание Марлена, и фильм «Моя улица» не приняли.

Хуциев, посмотрев картину, резюмировал:

— Теперь пересолил!

Скорый суд

Иосиф Сталин смотрел в Большом театре премьеру оперы Вано Мурадели «Великая дружба». Отзвучал финальный аккорд, зажегся свет в зале. Публика безмолвствовала — все ждали, когда зааплодирует вождь. Но вождю это музыкальное действо не понравилось, что потом выразилось в разгромном постановлении ЦК.

Сталин встал в правительственной ложе и изрек, понимая, чем отзовется его молчание:

— Артисты не виноваты!

Лав стори

В кругу посетителей кафе «Националь» пятидесятых спорили, кто лучший композитор всех времен и народов. И писатели, и художники, и актеры, любившие это заведение, сходились во мнении, что Д. Шостакович, таким образом поддерживая битого за формализм и временами запрещаемого к исполнению руководством страны соотечественника. Но точку в споре поставил скульптор Виктор Шишков по кличке «Коньячный»:

— Конечно, Бетховен!

— Почему?

— Он вне конкуренции. Его бюст моей работы продается всегда, в любом киоске, в универмагах, на базарах. И никаких ограничений и постановлений партии по его персоне!

Повод для общения

Юрий Олеша сидел в компании своих собутыльников в кафе «Националь». По сервировке стола было видно, что много съедено и еще больше выпито. В зал вошел преуспевающий драматург — в ярко-синем пиджаке, в рубашке с жестким крахмальным воротником, в пестром галстуке. Олеша жестом пригласил его за стол и тут же позвал подавальщицу:

— Муся, счет!

Появившийся тут же счет Юрий Карлович споро протянул преуспевающему драматургу. Тот попробовал возмутиться:

— Юра, ты что, звал меня только для этого?

— А как же! — откровенно признался Олеша. — Должен же быть в компании тот, кто расплачивается!

Дворянин-предъявитель

— В двадцатом году я работал в Теревсате, — рассказывал Утесов. — Вы не знаете, где это и что. Это Театр революционной сатиры, там, где сейчас театр Маяковского. И был у нас артист Сускин, который говорил всем, что он дворянин и ездил с графом Сумароковым-Эльстоном в Лондон на дерби и слышал его храп на своем «крупе». «Какой ты дворянин? — спрашиваю. — К тебе же приходит еврейская мама и приносит кисло-сладкое мясо». — «Это не мама, это — домработница», — заявляет Сускин.

У меня был друг, куплетист из театра Струйского (там, где сейчас филиал Малого), Коля Смирнов-Сокольский. Небольшой артист, но личность. И вот является он к нам в театр, в актерское фойе, а навстречу идет этот самый Сускин, и я говорю:

— Коля, Сускин утверждает, что он дворянин.

Коля, небольшой артист, но личность, останавливает Сускина и заявляет:

— Сускин! Если ты дворянин, то предъяви член.

Сускин здесь же расстегивает ширинку и показывает член. Смирнов-Сокольский внимательно рассмотрел предъявленное и громогласно объявил:

— Да. Он не обрезанный. Но это и не член!

Жажда прошлого

Один реэмигрант после долгого перерыва попал на Манежную площадь и, увидев памятник Жукову, ошарашенно произнес:

— У вас что, теперь худсоветов нет?

Дружеская поддержка

Великий С. Эйзенштейн, который не часто уделял внимание женщинам, беседовал на каком-то приеме с актрисой М. Мироновой, тогда еще женой кинематографиста. Подруга Мироновой, тоже актриса, подбежала к Марии Владимировне с возгласом:

— Маша, ты сейчас прекрасно выглядишь!

— А как я выглядела? — поинтересовалась Миронова.

— Хуже некуда!

Полезный совет

Родители Андрея Миронова — артисты А. Менакер и М. Миронова — решили сделать из мальчика пианиста. И заставляли Андрея играть на фортепьяно по два часа в день. Занятия эти шли неважно — по разным причинам не давалось ему исполнительское искусство. Но он через силу ежедневно отбывал свой урок. Однажды в гости к родителям пришел Л. Утесов, послушал Андрея и спросил:

— Тебе самому нравится?

— Нет.

— Тогда бренчи по четыре часа в день.

Андрей поднял на Утесова полные слез глаза, но Леонид Осипович пояснил:

— Им, — он кивнул на соседнюю комнату, где находились родители, — надоест слушать и они от тебя отстанут!

Нападение — лучшая защита

Замечательный артист Николай Симонов, сыгравший в кино перед войной Петра I и множество других прекрасных ролей, работал в знаменитой питерской Александринке. Был порок у артиста — он крепко пил. И, напившись, явился в актерское фойе театра, где стояли гипсовые скульптуры отцов и матерей — основателей театра (театр в прошлом был императорским).

Симонов откусил гипсовые носы всем без исключения скульптурам. На следующий день состоялось собрание труппы. Симонова обвинили в аморальности, и большинство склонялось к тому, чтобы выгнать артиста из театра. Предоставили слово Симонову. Он вышел в центр фойе и, горестно тряхнув шевелюрой, заявил:

— Да, я аморален, но вот вы меня осуждаете, а в ложе второго яруса наш худрук Юрий Михайлович Юрьев с мальчиком живет.

Артист остался в труппе.

Скорость звука

Дирижер В. Людвиковский вел оркестровую репетицию в утесовском коллективе. Сам Утесов слушал оркестр из зала. Когда пьеса отзвучала, Леонид Осипович попросил:

— Сыграйте еще раз.

— А почему? Что не так? — поинтересовался Людвиковский.

— Мне кажется, контрабас опаздывает, — объяснил Утесов.

— Ну правильно, — вмешался контрабасист, — я дальше всех от вас и стою.

Немое кино

В кафе «Националь» ходил в шестидесятые годы «человек с трубкой». То ли журналист, то ли диссидент, то ли стукач. Он гордо держал в зубах прямую английскую трубку и мог часами неподвижно восседать за столом. Как-то раз его соседом по столу оказался поэт-песенник Игорь Шаферан. Заказал кофе, кусок яблочного пирога и, пока официантка несла заказ, закурил сигарету. Затянулся пару раз и поискал глазами пепельницу. Ее на столе не оказалось. Шаферан не нашел ничего лучшего, как стряхнуть пепел своей сигареты в трубку «человека с трубкой». Тот не шелохнулся. Шаферану принесли кофе. «Человек с трубкой» молча выбил содержимое своей трубки в чашку с кофе поэта-песенника.

Главная роль

Все столики в ресторане Дома кино были заняты, и я сиротливо торчал у входа в зал. Мой телевизионный коллега А. Габрилович, удобно восседавший за столом с двумя дамами, пригласил меня на свободное место. Я с благодарностью подсел. Одна из дам, сексуальная ведущая музыкальных программ — Татьяна К., встретила меня в штыки:

— Терпеть не могу режиссеров-неудачников!

Но после двух последовавших рюмок смягчилась:

— Впрочем, я готова иметь с вами дело. Но при одном условии.

— При каком? — затравленно выдавил я.

— Будете снимать меня в главной роли.

И я — решился. Сделал выпад:

— Согласен. Я сейчас снимаю фильм «Полтора часа в гинекологическом кресле».

В одно касание

К кинорежиссеру, успешно снявшему комедийный фильм, подошел сценарист-борзописец и предложил для следующей постановки прочитать его сценарий.

— За сколько? — уточнил режиссер.

— Ну, читай хоть месяц, — пожал плечами сценарист.

— Ты меня не понял. За сколько рублей я должен прочитать то, что ты написал?

Разные цели

Иду через проходную «Мосфильма». Два охранника преграждают путь:

— Ваш пропуск!

Показываю.

— Смотри, — говорит один другому, — режиссер, а пропуск показывает!

— Что ж тут удивительного? — спрашиваю.

— А только что прошел режиссер Б., пропуск не предъявил и сказал, что охрана его должна знать.

— Ну, правильно, — согласился я, — он борется за популярность у охраны, а я — у народа.

Нужный инструмент

Одному актеру театра после долгих его стараний и хлопот присвоили, наконец, звание народного. В день, когда был опубликован указ, актер играл главную роль в спектакле. Он купался в роли, тянул паузы. А его товарищи по театру ждали окончания спектакля у накрытого стола в театральном музее, где по стенам были развешаны подарки трудящихся коллективу театра: гайки, болты, вымпелы, отбойный молоток. Спектакль продолжался бесконечно из-за виновника торжества. Когда ожидание стало невыносимым, актер Яковлев, зло вперив взгляд в стену, на которой прямо перед ним находился отбойный молоток, устремил палец в этот шахтерский инструмент и громко заявил:

— Смотрите! Вот этим молотком наш виновник торжества пробивал себе звание!

Семейное счастье

Режиссеры часто рабы своих жен. Это и трогательно и курьезно. В энциклопедическом Российском словаре, поскольку для отдельной статьи о жене места не нашлось, появилось разъяснение: «В. Наумов — муж Н. Белохвостиковой». С. Колосов — режиссер первых наших телесериалов — на съезде московских кинематографистов, после того как зачитали список умерших между съездами творческих работников, возмутился, недослышав: «А почему в списке нет меня и моей жены Людмилы Касаткиной?»

Привереда

Снималась сцена на одесском вокзале по картине «Веселые звезды». Режиссер фильма Вера Павловна Строева активно объясняла Ю. Тимошенко и Е. Березину (Тарапуньке и Штепселю), как играть сцену:

— Это должно быть обворожительно, волнительно, восхитительно и пленительно, а потом вы идете в вокзал. Вы поняли?

— Нет, — пожал плечами Тимошенко.

— Тогда слушайте еще раз. Это должно быть обворожительно, волнительно, восхитительно и пленительно, а потом вы идете в вокзал. Теперь поняли?

— Нет, — так же недоуменно ответил Юрий.

— Ну как же! Это должно быть обворожительно, волнительно, восхитительно, и пленительно, а потом вы идете в вокзал! Что же здесь непонятного?

Тимошенко не выдержал — взвизгнул:

— Мне непонятно, что до «потом»?

Два сапога — пара

После долгого перерыва встречаю киргизского режиссера Океева.

— Что ты сейчас делаешь? — спрашиваю.

— «Чингисхана», — отвечает и, в свою очередь, спрашивает: — А ты?

— Я — «Троцкого».

Океев резюмирует:

— Вот и встретились: Чингисхан и Чингиз Хаим!

Странный министр

Бывшего начальника белорусских партизан Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко на короткое время назначили министром кино. Режиссер М. И. Ромм тут же пришел к нему в приемную и через секретаршу передал записку следующего содержания:

Секретарша удалились и тотчас вынесла другую записку, на которой было начертано:

Истинная причина

Театральный режиссер пригласил своего коллегу на премьеру спектакля. Действо было занудным, и главной достопримечательностью его оказался монолог старого героя, который читает и сжигает письма своих любовниц. На полу лежал лист железа, на нем лист асбеста. Актер, игравший старого героя, бросал горящие бумаги на подстилку, где они и тлели.

Тексты, которые говорил актер, звучали так одинаково и долго, что зритель с удовольствием смотрел на огонь, как смотрят на завораживающее пламя камина.

По окончании спектакля приглашенный режиссер не нашел ничего, с чем можно было поздравить своего коллегу. Но тот подсказал сам:

— Ты знаешь — великий режиссер Мейерхольд уверял, что монолог в театре не может быть длиннее 7 минут?

— Знаю.

— А у меня монолог сожжения писем — 20 минут. Значит великий Мейерхольд, — гордо заключил постановщик, — не все знал!

— Не думаю, — возразил приглашенный, — просто у Мейерхольда в театре пожарная команда была строже.

Эрудиция в массе

Чтец Дмитрий Журавлев рассказывал, как одна из первых групп советских туристов приехала после войны в Париж. С утра руководитель группы сообщил:

— Сегодня мы посетим собор Нотр-Дам. Узнаем о истории и архитектуре Нотр-Дама.

— Что вы все про какой-то Нотр-Дам, — возмутились туристы, — нет бы повести нас в собор Парижской Богоматери, про который сам Гюго писал!

Долой условности

Великий Мейерхольд поссорился со своим ассистентом Меламедом, но не выгнал того из театра, а просто перестал общаться напрямую. Гостим — театр Мейерхольда — выехал на гастроли в Киев. И в день первого спектакля Мейерхольд пришел на монтировку конструкций, которой руководил Меламед. У Всеволода Эмильевича возникло желание сделать несколько замечаний ассистенту, находившемуся тут же.

Мейерхольд поискал глазами кого-нибудь, кто мог пересказать Меламеду его замечания, но обнаружил только пожарного в медной каске, торчавшего у запасного выхода.

— Передайте Меламеду, — обратился он к пожарному, — то-то, то-то и то-то...

— Передайте Мейерхольду, — ассистент тоже решил общаться через пожарного, — что я сделаю то-то, то-то и то-то...

— Передайте Меламеду!

— Передайте Мейерхольду!

— Передайте Меламеду!

— Передайте Мейерхольду!

Пожарник удивленно вертел головой.

— Передайте Меламеду!

— Передайте Мейерхольду!

Пожарный принял это как издевательство над собой и, когда очередной раз Мейерхольд сказал: «Передайте Меламеду», взревел:

— Да пошел ты, вон твой Меламед, сам ему и скажи!

Из огня в полымя

Актеру и режиссеру Алексею Дикому, освобожденному из лагеря, где он пребывал по непонятным причинам, предложили сыграть Сталина в кино. Дикий поинтересовался:

— Сколько заплатите?

— Десять тысяч.

— Тогда отправляйте обратно в лагерь.

— Десять тысяч — большие деньги!

— Отправляйте обратно, — настаивал Дикий.

— Хорошо! Сколько вы хотите за роль Сталина?

— Двадцать пять тысяч!

— Почему двадцать пять?

— Рисковать так рисковать!

Большевик с гитарой

Руководитель кинокомитета и создатели фильма «Юность Максима» сдавали картину Сталину. Главный герой ленты, как известно, поет городской романсик под гитару «Крутится, вертится шар голубой». После титра «Конец» возникла зловещая пауза и Сталин изрек:

— Большевики на гитаре не играли! Таких не было!

Один из создателей упал со стула в обмороке, другой сидел ни жив ни мертв.

— Мы уберем гитару, — тотчас отреагировал руководитель кинокомитета.

— Оставьте все как есть, — одернул его вождь народов, — большевика с гитарой полюбит народ!

Он знал толк в подтасовках.

Общая очередь

На новогоднем балу к популярному киногерою — «секс-символу» сезона — подошла дама и без обиняков заявила:

— Я вас хочу!

— Заявок много, — ответил «символ». — Пойдете в порядке общей очереди!

Мечта

Известный комик Боря Брондуков, тот, что снимался у меня в фильме «Вас ожидает гражданка Никанорова», в былые застойные времена получил приз за лучшую роль на каком-то союзном фестивале и, естественно, хорошо отметил сей факт. Наутро он оказался в центре внимания прессы. К нему в номер проникла корреспондентка с магнитофоном и спросила:

— Какая ваша неосуществленная творческая мечта?

— В каком смысле? — еще не проснувшись, переспросил Боря.

— Ну, какую роль вы мечтали бы сыграть?

Артист глубоко задумался и выдал:

— Ленина.

Потом посмотрел на вращающиеся бобины магнитофона, на микрофон, и испуганно поправился:

— В Театре сатиры.

Конкретное обязательство

Режиссер пришел к председателю правления одного банка просить денег на постановку фильма.

— Сколько денег нужно на вашу картину? — уточнил банкир.

— Один миллион долларов, — с готовностью сообщил режиссер.

— Хорошо, — согласился банкир, — я дам вам один миллион, но через год вы вернете мой миллион и хотя бы один доллар.

— Один доллар я могу и сейчас вернуть, — успокоил банкира режиссер.

Емкий текст

Режиссер Михаил Ромм снял фильм «Убийство на улице Данте», который с успехом пошел по стране.

Героиня ленты — французская актриса Мадлен Тибо — пела в одной из сцен песню, обращенную к любимому, со словами: «Найду, разыщу, где б ты ни был — в раю иль в аду».

Вскоре режиссер получил телеграмму: «Благодарим за создание нашего гимна тчк Чекисты».

Метод познания

— Юрий Карлович! — обратился собеседник к Олеше, — очевидно, вы не знаете окружающей действительности!

— Вы ошибаетесь, — ответил писатель.

— Значит, вы не знаете советских людей, если столько лет молчите!

— Вы нахально ошибаетесь!

— Да вы, кроме кафе «Националь», нигде не бываете! — не унимался нахал.

— Я попрохаю! — Олеша употреблял это слово, когда хотел подчеркнуть свое «шляхетство». — Но знайте: каждый год я наблюдаю этих людей. Я выхожу ранним утром после новогодней ночи на крыльцо и с удовольствием смотрю, как они идут из гостей зеленые и с патефонами!

Непременное условие

Режиссер Л. Луков выписывался после микроинфаркта из Кунцевского отделения кремлевской больницы. Напутствия, как вести и блюсти себя вне больничной палаты, давала ему врач отделения. Но Леонид Давыдович попросил вызвать в больничную палату профессора и, когда тот появился, попросил женщину-врача удалиться:

— Я хочу говорить с профессором, как мужчина с мужчиной.

Врачиха вышла, демонстративно хлопнув дверью.

— Профессор, а с женщинами мне можно? — с нескрываемой тревогой спросил режиссер.

— Не только можно, но и нужно, — улыбнулся профессор — Но при одном условии...

Луков приготовился записывать: водрузил на переносицу очки в золоченой оправе, взял в руки «паркер», открыл записную книжку в сафьяновом переплете:

— Говорите, профессор!

— Вот вам условие: не отвечает взаимностью — не расстраивайтесь. Пойдете за угол — найдете другую!

Результат ожидания

Фильм «Застава Ильича» мучили хрущевскими поправками. Нужно было в очередной раз собрать исполнителей в сцене «Вечеринка» и что-то доснять.

Тарковский, Кончаловский, Гобзева и менее известные участники этой сцены вовремя явились в павильон по зову Марлена Хуциева. Не было только начинающего артиста. Без него кадр, который предстояло переснять, не монтировался с предыдущим. Все ждали, посылали гонцов, снова ждали. Наконец, через три часа, он соизволил явиться! Хуциев, скрывая бешенство, попросил спортсмена, снимавшегося здесь же:

— Ты можешь поднять опоздавшего?

— Могу. — И спортсмен поднял.

— А повернуться с ним раза три?

— Могу.

Все участники съемки — человек пятьдесят — наблюдали за происходящим. Спортсмен повернулся вокруг собственной оси со щуплым исполнителем, вознесшимся над группой.

— Видите, — сказал Хуциев, — вот это дерьмо мы ждали три часа.

Творческое решение

За столиком ресторана Дома кино беседовали посетители: молодой грузинский режиссер Габескерия объяснял Андрею Тарковскому азы режиссуры после просмотра фильма «Зеркало». Тарковскому обучение не понравилось — оба вскочили, схватили друг друга за грудки, ощетинились. Рядом возникла метрдотель с ведром воды в руках. Бойцы напряглись — в это мгновение их окатил холодный душ. Еще секунда — и гнев творцов смел бы ревнительницу порядка, но... остатки воды она опрокинула себе на прическу и спокойно удалилась.

От посетителей жалоб не последовало.

Размер льготы

Поминки по моему приятелю проходили в фешенебельном ресторане, поскольку хозяин заведения был родственником покойного. В самый разгар тризны ресторатор, очевидно растрогавшись моей речью, подсел рядом и проговорил в ухо, чтобы преодолеть царивший за столом гам:

— Леня! Я дам тебе карточку на пятидесятипроцентную скидку! И ходи к нам постоянно!

— Можно попросить меню? — отреагировал я.

— Ты сомневаешься в нашей кухне? — обиделся хозяин.

— Нисколько... Мне нужно... Для общего кругозора.

— На поминках смотреть меню как-то неудобно, — упирался хозяин.

— Ничего, я положу его на свои колени.

Убеждения подействовали — меню принесли. В кожаной обложке. С золотым тиснением. Я изучил цены и заявил:

— Чтобы я сюда ходил, нужно две карточки!

Скромное желание

Классику нашего кино, заслуженному деятелю искусств России Леониду Захаровичу Траубергу гильдия кинорежиссеров России решила сделать подарок: на закате дней, в очередной раз, представила его к званию «Народный артист России». Трауберг, узнав об этом, сказал:

— Сергей Эйзенштейн умер заслуженным деятелем искусств, а режиссер Георгий Натансон — народный артист России. Я хочу умереть в звании Эйзенштейна, а не в звании Натансона.

Творческая помощь

Один из двух художественных руководителей студии им. Горького, режиссер Леонид Луков, сидел за огромным, тяжелым, на львиных лапах, столом и вызванивал очередного режиссера своего объединения, Сухобокова:

— Володя, срочно зайди!

Я, неоперившийся юнец, слушал приказ из угла кабинета хозяина.

Сухобоков, шевеля усами, возник незамедлительно. Он казался мне тогда глубоким стариком.

— Слушай, — проронил Луков, — я хочу тебе помочь, у тебя в сценарии «Ночной патруль» есть роль ресторанной певички.

Сухобоков согласно кивнул.

— Ее будет играть актриса О. — И Луков назвал фамилию актрисы, недавно вернувшейся из заключения и давно — бывшей его любовницей.

— Но она стара для этой роли, я хотел помоложе, — робко возразил режиссер.

— Ты тоже стар для роли режиссера, — обрезал Луков, — я возьму помоложе, — худрук показал на меня.

Актриса снималась в фильме «Ночной патруль».

Ошибся жанром

Молодой и поэтому самоуверенный режиссер рассказывал своим коллегам, что он начал новый для нашей страны жанр — фильм ужасов.

После просмотра коллега в возрасте вынужден был отрезвить молодого режиссера:

— Ты снял совсем не фильм ужасов, ты снял просто ужасный фильм.

Краткость — сестра таланта

Режиссера Бориса Барнета пригласили вести во ВГИКе режиссерский курс. Барнет провел со студентами три занятия и перестал являться в институт. В ректорате забеспокоились и разыскали Бориса Васильевича.

— В чем дело?

— Ни в чем, — развел руками Барнет, — я уже рассказал все, что знал.

Экзамен на сообразительность

Знаменитый бас М. Рейзен выразительно и проникновенно пел песню о Сталине: «На просторах Родины чудесной, закаляясь в битвах и труде, мы сложили радостную песню о великом друге и вожде. Сталин — наша слава боевая...» и так далее — звучало ежедневно по радио.

Но в Большом театре, где служил бас, его в репертуаре не занимали. Лишь изредка он пел Сусанина в одноименном спектакле.

Начальник Главискусства Храпченко решил уволить Рейзена из штата Большого театра и перевести на разовые вызовы. Сказано — сделано. Бас обиделся и написал жалобу Сталину. Поскольку ее написал Рейзен — жалоба дошла.

Сталин вызвал к себе Храпченко. Тот дрожа вошел в кабинет вождя и увидел в кресле у стены Рейзена.

— Кто это? — спросил Сталин показывая на певца.

— Это Рейзен, — почтительно ответил Храпченко.

— Неправильно, — оценил ответ вождь и снова задал вопрос: — Кто это?

— Это Марк Осипович Рейзен.

— Неправильно. Кто это? — снова задал вопрос Сталин.

— Народный артист СССР Марк Осипович Рейзен.

— Неправильно. Кто это?

— Лауреат Сталинских премий, народный артист СССР Марк Осипович Рейзен.

— Неправильно. Кто это?

— Солист Большого театра, лауреат Сталинских премий, народный артист СССР Марк Осипович Рейзен.

— Теперь правильно, — удовлетворился ответом Сталин. — А ты, говно, иди!

Примета времени

Постаревшая красавица из Дома ветеранов кино, побывавшая замужем за несколькими кинорежиссерами, на мой вопрос, что было модным в конце тридцатых годов, без тени раздумий заявила:

— В конце тридцатых было модно жениться на мне!

На будущее

На курорте драматург Александр Штейн ежеутренне являлся к столу в свежей накрахмаленной рубашке и новом шейном платке. Молодой режиссер набрался смелости и спросил мэтра:

— Вам не надоедает каждый день так следить за собой?

— Учтите, молодой человек, — ответил пожилой сценарист, — вам это еще пригодится: нет ничего противнее неопрятного старика!

Заговор эрудитов

Когда-то Иосиф Прут опубликовал свою пьесу «Катрин», а Театр оперетты поставил ее с Татьяной Шмыгой в главной роли. Знаток французской литературы режиссер Леонид Трауберг, встретив Прута, попенял ему:

— Оня, это же французская пьеса! Оня, ты же ее просто перевел, и довольно небрежно, надо сказать.

Прут не смутился.

— Леня, а кто это знает, кроме нас с тобой?

Урок мироздания

В театре БДТ у режиссера Товстоногова был администратор, очень любивший все подсматривать и подслушивать. Особенно его интересовало, кто и с кем живет. Однажды на общетеатральном застолье по поводу какой-то премьеры режиссер не выдержал наблюдающих взглядов администратора и во всеуслышание произнес, обращаясь к нему:

— Боря, а ты знаешь, почему земля круглая?

— Почему, Георгий Александрович?

— А чтобы по углам не трахались!

Двойники

Певец Александр Розенбаум брит наголо и усат. Сценарист Александр Бородянский («Мы из джаза», «Американская дочь») лыс и тоже усат.

Однажды Бородянский поехал в путешествие на теплоходе и был удивлен вниманием, которое ему там начали оказывать: водили по ресторанам, поили, обхаживали...

Но больше всего тревожил сценариста какой-то невысказанный вопрос, который все время читался в глазах «кормильцев». Где-то на пятый день путешествия вопрос прозвучал: «Ты петь-то когда будешь?»

Перевоплощение

Мы снимали фильм «Вас ожидает гражданка Никанорова» в селе Самбек под Таганрогом. Борислав Брондуков играл ветеринара Дежкина. Он абсолютно серьезно расхаживал среди коров и заглядывал им под хвосты, а я, как режиссер, нахваливал его:

— Ты талантливый ветеринар, Боря!

Местные бабки, пришедшие поглазеть на съемки, соглашались со мной:

— Да, гарный ветеринар!

После завершения съемочного дня, когда я скомандовал: «Съемка окончена!» — к Брондукову подошла одна из местных зрительниц и предложила:

— Пойдем ко мне, милый! В обиде не будешь!

— Зачем? — слегка опешил Брондуков.

— Мою буренку осеменишь!

Дистанция огромного размера

На юбилейном вечере режиссера Станислава Ростоцкого к режиссеру Эльдару Рязанову подошел почитатель и попросил автограф.

— На чем? — Рязанов вынул авторучку.

Ему протянули программку юбилея Ростоцкого.

— Но я же не Ростоцкий... — слабо воспротивился режиссер.

— Вы — Рязанов, — настаивал поклонник.

Эльдар Александрович расписался и заметил:

— На программке Чехова я бы этого сделать не осмелился!

С. Ростоцкого эта байка очень рассмешила: «Ты открыл существо Рязанова», — сказал он мне.

Шуточки Германа

Выхожу после инфаркта погулять по обледенелому снежку возле дома, а навстречу идет приехавший из Питера Алексей Герман.

— Ты жив? — спрашивает он.

— Как видишь, — отвечаю.

Герман берет меня под руку, и мы вместе гуляем. Я поскальзываюсь, падаю и поднимаюсь с его помощью!

— А жалко, что ты сейчас не умер, — внезапно говорит он.

— Это почему?

— Я бы всем рассказывал, — объясняет мне Герман, — шел Марягин рядом со мной, упал и умер!

Лица Быкова

Знаменитый актер Борис Ливанов, обиженный на МХАТ за то, что его не назначили художественным руководителем, перестал театр посещать. Расхаживая в окрестностях МХАТа, он останавливал кого-нибудь из актеров и расспрашивал о театральных делах.

Очередной встречный актер сообщил Ливанову, что репетируется спектакль «Медная бабушка» и Пушкина в нем играет Ролан Быков, только что выпустивший свою картину «Айболит-66», где он сыграл Бармалея.

— Докатились, — вздохнул Ливанов, — Бармалей Пушкина играет!

Телецкое озеро

На рубеже пятидесятых годов в период малокартинья режиссер А. Рыбаков снял видовой короткометражный фильм «Телецкое озеро». Картина понравилась вождю и сразу была поднята критикой. Затевались обсуждения в среде кинематографистов, и Рыбаков гордо докладывал о методе, которым он пользовался, отражая красоты озера. На одно из таких обсуждений пришел классик — режиссер и писатель А.П. Довженко. После выступления режиссера он вышел на сцену и сказал:

— У нас в городе Глухове был бухгалтер. Его жена очень хорошо пела. А бухгалтер выходил на аплодисменты кланяться за голос жены. Режиссер кланяется за красоту озера.

Свой профиль

На одном банкете по поводу смычки армии и искусства генерал, увидев Утесова, заявил:

— А! Вот Утесов. Он сейчас нам что-нибудь расскажет!

И получил ответ:

— А! Вот генерал. Он сейчас нам что-нибудь постреляет.

Правда чувствований

Старый, петроградский еще, актер и режиссер Леонид Сергеевич Вивьен рассказывал мне, как его, актера, пригласили сыграть Тихона с самой Комиссаржевской в «Грозе». Была назначена одна репетиция. Вивьен, увлеченный идеей правды чувствований на подмостках, лихорадочно готовился к ней: изучал обстоятельства роли, мотивы действия... С великим страхом он появился на репетиции. Вовремя пришла и премьерша.

— Молодой человек, — скомандовала великая актриса, — когда будете говорить — станьте лицом к залу, а я — спиной. Когда закончите — перейдите и станьте спиной к залу. Будете переходить — ткните меня пальцем вот сюда, — Комиссаржевская взяла руку Вивьена и показала, под какое ребро тыкать.

На этом репетиция закончилась.

Во время спектакля Вивьен ткнул, куда просили. И великая актриса зарыдала, обливаясь горючими слезами.

— Вот и вся правда чувствований на сцене! — заключил Вивьен.

Оптимист

Короткое время я был худруком Владикавказской студии телевидения, где снималось несколько телефильмов и среди них — «Песнь за облаками». То, что фильм был музыкальным, ясно из названия, но он еще имел претензию быть комедийным, и поэтому колхозного кавказского бригадира был приглашен играть ленинградский комедийный актер Сергей Филиппов, редко бывавший трезвым, но не терявший при этом чувства реальности.

Режиссер, не выдержав творческих и производственных сложностей, исчез прямо со съемочной площадки, и снимала эпизоды второй режиссер.

В это самое время прибегает ко мне в ужасе директриса «Песни за облаками» и стенает:

— Филиппов отказывается сниматься!

— Почему? — спрашиваю.

— Хочет денег.

— А вы ему не платили?

— Мы заплатили ему 50 процентов!

— Что же он хочет?

— Все!

— И что вы ему отвечаете?

— Остальные деньги мы заплатим потом, после окончания фильма.

— А он что?

— А он говорит, что у этой картины «потом» не будет.

Актер оказался прав.

Избирательное право

Со времен войны до конца сороковых годов действовал указ, по которому за опоздание на работу, даже на несколько минут, отдавали под суд. Актер МХАТа, исполнитель роли Вронского в спектакле «Анна Каренина», Массальский опоздал на репетицию на целый час — пришел вместо одиннадцати утра в двенадцать дня. Дело передали в суд.

Начальник Главискусства доложил об этом Сталину.

— Нехорошо. Опаздывать никому нельзя. Никому. Без исключений, — заключил Сталин и уточнил: — Во сколько пришел артист?

— В двенадцать часов.

— Он пришел вовремя, а репетицию перенесли на час раньше. И ему не сообщили! Запомните!

Трансформация

Зал ресторана Дома кино разделен невысокими перегородками, образующими своеобразные отсеки. В ресторан пришел известный сценарист В.

Ему говорят:

— Мест нет.

— Что такое? — спрашивает.

— Спецобслуживание — зоопарк гуляет.

— Тогда освободите мне один вольер.

Возрастное

Из рассказов Утесова: поезд «Одесса—Жмеринка», восемнадцатый год — в вагоне давка и темнота. На второй полке лежат два старика. Один другого спрашивает:

— И што, большой город Жмэринка?

— Не-е... — отвечает второй.

— Тридцать тысяч? — не унимается первый.

— Не-е...

— Двадцать?

— Не-е...

— Десять?

— Не-е-е...

— Тысяча?! — уже зло выкрикивает первый.

— Не-е-е...

— Что вы мне все «не-е-е» и «не-е»?

— Вы не свой зад чешете.

Усердие

Артист Борис Андреев, огромный, высокий, играя директора завода в фильме «Мое дело», идет вдоль цехов, здоровается со встречными. А встречные — мелковаты, на голову ниже директора. Возникает пошлый комедийный эффект. Я увидал во дворе завода рослого мужчину, под стать Андрееву, и пригласил его на съемку — пусть артист с ним здоровается. Мужчина — он оказался начальником одного из цехов завода— говорит:

— Согласен, только позовите меня прямо к съемке — я очень занят.

Прежде чем крикнуть «мотор», посылаю своего помрежа.

— Веди начальника цеха.

Она прибегает радостная с двумя низкорослыми мужичками:

— Я вам двух заместителей привела.

Два выхода

Иду по коридору студии. Навстречу — женщина, а скорее, старуха, со знакомыми чертами лица. Здоровается. Я отвечаю. Пройдя шага три, останавливаюсь и смотрю женщине вслед, вспоминая, кто это. А она тоже стоит и смотрит на меня.

Надо же что-то говорить. Говорю:

— Одно из двух: либо я плохо вижу, либо вы очень хорошо выглядите!

Номер маленького Носика

Артист Малого театра Валерий Носик еще со времени учебы во ВГИКе увлекался пантомимой и не расставался с этим жанром в зрелом возрасте. Как-то он приехал на выступление в глухое село. Заведующий клубом, узнав, что он из академического Малого театра, спрашивает его:

— Что будете петь?

— Я буду показывать пантомиму «Хирургия».

— Ладно. Я так вас и объявлю, — понял завклубом, вышел на сцену и проинформировал односельчан: — Сейчас артист академического Малого театра покажет вам мандопипу!

Параллели

Композитор Юрий Саульский принес Леониду Утесову новую песню. Тот прослушал ее и, напевая, изменил несколько позиций в мелодии. Юра вежливо указал на неточность артисту. Мгновенно последовала отповедь:

— Юра, когда Шаляпин пел «Бориса Годунова», он кое-что менял в своей партии, и Мусоргский простил ему это!

Дублер

Композиторы Н. Богословский и С. Кац отправились на гастроли вместе. Так было выгоднее — можно давать по два концерта в вечер каждому. В одном концерте первое отделение за Богословским, второе — за Кацем. В другом — наоборот. В антракте концертанты меняются площадками — Кац едет на место Богословского, а Богословский — на место Каца. Понятно, что при такой работе композиторы знали дословно и понотно репертуар друг друга. И на одной концертной площадке, где Богословский начинал первым, он представился зрителям:

— Здравствуйте, я — Сигизмунд Кац... — и исполнил всю программу Каца. (Замечу, что телевидения тогда не было и композиторов не знали в лицо широкие массы.)

После антракта перед теми же зрителями предстал сам Кац:

— Здравствуйте, я — Сигизмунд Кац... — И начал петь свои песни.

Представляете, что устроили зрители Кацу?

Бумеранг

Я неоднократно наблюдал Эльдара Рязанова на премьерах плохих фильмов его знакомых и приятелей. Любопытство раздирало меня: что говорит этим «творцам» ироничный мэтр комедии сразу после просмотра? Наконец, улучив момент — спросил.

Рязанов рассмеялся и объяснил:

— Подхожу разводя руками и говорю громко, чтобы все слышали: «А мне нравится!»

Прошло немного времени, я попал на премьеру самого Рязанова.

Название картины уже не помню, но, что точно, героя играл Басилашвили.

Фильм мне резко не понравился, и я, чтобы избежать встречи с режиссером, бочком по проходу у стены зала вышел в пустой вестибюль и уже облегченно вздохнул, но... увидел у колонны сиротливо стоящего Рязанова, который неотрывно смотрел на меня.

«Что говорить?» — лихорадочно подумал я, приближаясь к режиссеру... но, слава господи, выручила память — вспомнил формулу самого Рязанова! Решил рискнуть: подошел, развел руки и громко произнес:

— А мне нравится!

Что вы думаете? Он, автор этой ернической формулы, искренне растрогался и принял ее всерьез!

Болезнь роста

Известный оператор-хроникер, фронтовик Микоша был мелковат. А женился повторно на режиссерше Фирсовой — за метр восемьдесят. Домой и на студию они всегда ходили вместе, рядом. Высокая и тощая Фирсова и крохотный Микоша. Коллеги и соседи скоро окрестили эту парочку « Микоша и его лыжи». Похоже, борясь с этим прозвищем, супруги стали ходить следующим образом: она — по кромке проезжей части, он — по тротуару, что на десять сантиметров повыше.

Солидарность

Актриса Людмила Хитяева была моей партнершей на гастролях в Новосибирске.

Выступали мы студеной зимой в большом неуютном кинотеатре по пять раз в день, но, как компенсацию за неуют, после каждого выступления пионеры вручали нам по большому букету прекрасных гвоздик, георгин, астр...

Поздно вечером возвращаемся на микроавтобусе в гостиницу — и у меня и у Хитяевой по огромному вороху цветов. Хитяева говорит:

— Дай мне свои цветы.

— ??? — Я отдаю свои букеты, а она поясняет:

— Мы сейчас пойдем через вестибюль гостиницы, там полно народу. Пусть все видят, как меня любят зрители.

Она проплыла через вестибюль под восторженными взглядами ожидающих гостиничного приюта и в закутке, у самого лифта протянула мне все — и свои и мои — букеты:

— Забери, отдай коридорной. К тебе в номер сейчас наверняка девушка какая-нибудь пойдет и коридорная ее без разговоров пропустит!

Легенда коридора

«Мосфильм» строился, как гигантская студия немого кино, по образцу немецких, еще догитлеровских студий.

Все четыре павильона были снабжены легкими стеклянными стенами, раздвинув которые можно было объединить пространство в единую съемочную площадку.

Но пока строилась студия, во всем мире появилось звуковое кино. Проектировщиков расстреляли, как вредителей, знавших о зарождении звука в кино, но умышленно не обративших на это явление никакого внимания.

Как бы там на самом деле ни было, принялись перестраивать почти готовую студию, звукоизолировать ее.

Легкие стены сломали и между павильонами возвели капитальные, звуконепроницаемые.

В результате образовался узкий коридор между первым и четвертым павильоном, который мосфильмовцы использовали, чтобы по возможности быстро пройти из одного крыла студии в другое.

На съемки фильма «Гуттаперчевый мальчик» на студию привезли живого слона, и ассистент режиссера по реквизиту (а слон — это «живой реквизит»), сокращая путь в съемочный павильон повел слона по этому самому коридорчику.

Слон застрял в коридоре.

Слон — не автомобиль. Заднюю скорость у него включить нельзя, а вперед он не пролезает. Да, судя по всему, слон еще и испугался. Что делать?

Двое суток кормили слона слабительным!

На третьи слон похудел и смог выйти из коридора.

Но мосфильмовцы еще с полгода, зажимая нос, обходили злополучный коридор.

Его характеристика

Безвестный тогда актер Женя Моргунов донимал великого режиссера Александра Довженко просьбой написать ему характеристику. В конце концов Александр Петрович сдался.

— Вы, Женя, хотите характеристику? Я напишу.

И написал:

Операция «Белая сирень»

Для обеспечения съемок фильма «Испытание верности», который делал Иван Пырьев, известный своим крутым нравом и требовательностью, из отдела подготовки студии был отряжен не самый лучший администратор пенсионного возраста, бывший одесский чекист из писарей — Слобин.

Никак не хотел этот Слобин уходить на покой!

Замысел начальника отдела подготовки, которому непосредственно починялся Слобин, тоже бывшего одесского чекиста, но крупного калибра, Исаака Марковича Зайонца, был понятен: Слобин не справится с заданиями Пырьева, тот выгонит его из съемочной группы и — Слобину можно будет сказать: «Пожалуйте на пенсию».

Пырьеву для сцены в квартире понадобилась белая сирень. На дворе — лютая зима, снабжение не на сегодняшнем уровне (пятидесятые годы). Тут и обычной-то, сиреневой сирени не найдешь!

Естественно, достать сирень поручили Слобину. На то он и представляет отдел подготовки! Слобин в панике бегал по всем цветочным магазинам, базам и оранжереям Москвы — везде пусто, а завтра съемка. Вот ужас!

И тогда администратора перед лицом страха осенило: он заказал за свой счет срочно в бутафорском цехе студии букет белой сирени, а на остальные, оставшиеся от месячной зарплаты, деньги купил флакон только что выпущенных духов «Белая сирень» и вылил на букет.

Режиссер Пырьев вошел в декорацию и принюхался. А принюхавшись, направился прямехонько к вазе, в которой красовался слобинский пахучий букет сирени. Администратор следил за каждым движением режиссера, притаившись за декорацией.

Пырьев повертел бутафорский, облитый духами букет в руках, нюхнул и выбросил за окно к ногам Слобина.

— Кто это придумал? — резко спросил он.

— Я... — выдавил трясущийся Слобин, выглянув из окна декорации.

— Молодец! — пожал ему руку Пырьев. — Теперь полетишь за сиренью на юг!

На этот раз Зайонц не избавился от Слобина.

Не тот цвет

Замечательный режиссер Борис Барнет, поставивший «Окраину», «Подвиг разведчика» и много других картин, имел, кроме прочих, существенный недостаток — хорошо пил, что, естественно, отразилось на его лице. Оно стало бордовым.

И вот Барнет приезжает на студию запускаться с очередной картиной. Директор студии знакомит его с предполагаемым директором фильма, Барнет здоровается, смотрит в бордовое лицо предполагаемого директора и тут же говорит директору студии:

— Я с ним работать не буду.

— Почему? — возникает вопрос у директора.

— С таким лицом, — Барнет ткнул себя пальцем в щеку, — в группе может быть только один человек — режиссер!

Физиономист

Иван Пырьев — худрук творческого объединения «Мосфильма». Изя Биц (его правая рука) предлагает назначить директором сложного фильма, связанного с многими министерствами и ведомствами, администратора Гостынского.

— Не пойдет! — Пырьев категоричен.

— Почему, Иван Александрович, — возражает Биц,—он ведь хороший работник...

— Когда он, с его лицом, входит в кабинет — ему сразу хочется отказать!

Знаток жизни

Актер Иван Рыжов — тогда безвестный, с очень некрасивым по молодости лицом, снимался в экспедиции на Украине вместе со знаменитым Крючковым. И жили они в одном номере гостиницы заштатного городка. Дня за три до окончания съемок Рыжов пошел на местные танцы, познакомился какой-то девицей и, как говорится, имел с ней половой контакт. Накануне отъезда в Москву Рыжов забеспокоился: не подхватил ли он дурной болезни... Беспокойство коллеги заметил сосед по номеру Крючков и предложил: «Пойдем на танцы, покажешь мне ее».

Пришли на танцы, Крючков увидел девушку Рыжова и безапелляционно заявил своим хрипатым голосом:

— Иван, не переживай, все в порядке — с ней года три до тебя никто не решался спать!

Обоснование поправки

На одном из юбилеев Аркадия Исааковича Райкина зам министра культуры в своей приветственной речи упорно называл юбиляра Александровичем, и никто не решался поправить руководителя.

Наконец на сцену поднялся Утесов и сказал Райкину:

— Аркаша... Я так тебя звал всегда. Но поскольку ты ленинградец, а у вас в городе есть Исаакиевский собор, я буду звать тебя Аркадием Исааковичем!

Извинение

Ко мне подошел мой юный знакомый и пролепетал:

— Дядя Леня, извините. Я вчера в ресторане глупо себя вел.

— Ну что ты, — успокоил его я, — это позавчера ты вел себя глупо, а вчера — еще терпимо!

Похвала Смирнова-Сокольского

Николай Минх был опытным музыкантом — много лет играл и оркестровал в джазе Утесова, потом руководил эстрадным оркестром Ленинградского радио, но все-таки безумно волновался: как же, первое выступление в качестве главного дирижера Государственного театра эстрады! К этому дню была тщательным образом отрепетирована фантазия Минха на тему «Белоснежки». И все-таки, дирижируя, Минх продолжал безумно волноваться и, соответственно, обливался потом.

Прозвучала кода, Минх вбежал в кулисы, где стоял худрук Театра эстрады Смирнов-Сокольский.

— Ты, Коля, лучше всех дирижеров, — ободрил Минха Николай Павлович. Тот расплылся в улыбке... И Сокольский продолжил: — Лучше всех дирижеров потеешь!

Самозащита

После премьеры картины «101-й километр» ко мне подошел знакомый и с притворной скорбью доложил:

— Знаешь, я не смог быть на твоей премьере!

— Очень хорошо! — бодро ответил я.

— Почему? — Физиономия у знакомого вытянулась.

Я успокоил его:

— Все элитные места были заняты!

Тост Моргунова

Случайно встретил Сергея Капитоновича Блинникова — народного артиста СССР, любимого ученика самого Станиславского — в кафе гостиницы «Европейская» в Питере. В десять утра. Он предложил отметить встречу — год не виделись — и заказал бутылку водки. Когда завтрак стоял перед нами на столе и водка была уже разлита по фужерам, Блинников произнес:

— Ну, с добрым утром!

Я поднял, стараясь не расплескать, свой фужер, наполненный до краев.

Блинников потянулся к своему...

И в этот миг из-за плеча Блинникова появилась рука неожиданно возникшего у стола тогда еще актера эпизодов Жени Моргунова, перехватила фужер, подняла его и опрокинула содержимое в бездонный рот незваного гостя.

Блинников онемел от такого нахальства, бритый череп его стал пунцовым. Еще мгновение — и быть избиению, но... Моргунов прокричал:

— За здоровье народного артиста! Талант нужно приветствовать!

Блинников расплылся в улыбке, а Моргунов исчез — как и не было.

Слаженный ансамбль

Режиссер Марк Донской приехал в киноэкспедицию к режиссеру Леониду Лукову, который снимал тогда картину «Донецкие шахтеры». Невольно понаблюдал несколько дней быт актеров в гостинице и спросил, пораженный, своего друга:

— Как ты их снимаешь — они же все до одного пьют каждый вечер?

— Зато как утром играют! — восторженно объяснил Луков.

Самообслуживание

Украинские кинематографисты собрались чествовать актера К. Степанкова. Его жена, актриса А. Роговцева, заранее предупредила:

— Водки может не хватить, так что приносите с собой — кто водку, кто самогон...

Леня Осыка спросил:

— А можно я сразу пьяный приду?

Успех в поднебесье

Кто-то из наших кинематографистов летел из штатов, когда в самолете на видеоэкране крутили «Маленькую Веру». Прилетев, он сообщил об этом режиссеру Пичулу. Вася поинтересовался:

— Как смотрели?

— Никто не вышел, — последовал ответ.

Основная специальность

У знаменитой певицы Валерии Барсовой мужем был неизвестный администратор Каминка, который, добывая всевозможные «дефициты», представлялся:

— Муж народной артистки Барсовой!

— А чем вы занимаетесь днем? — спросили его однажды.

Творческая особенность

На восьмидесятилетнем юбилее режиссера Чеботарева выступавшая соседка — актриса Маслова сказала:

— Двадцать лет я живу под ним. И ни разу он меня не залил!

Отомстил

Вечер, посвященный девяностолетию Утесова в Доме кино. Зиновий Гердт со сцены вещает, что все устные рассказы Утесова, на которые Леонид Осипович был великим мастером, ему привозил из своих поездок не кто иной, а сам Гердт.

Я возмущен. Через номер выхожу на сцену. Рассказываю одну утесовскую новеллу и заключаю:

— Конечно же, эту байку Утесову рассказал Зиновий Ефимович.

Рассказываю следующую новеллу. Зрители смеются. Заключаю:

— Наверно, эту историю Утесову тоже рассказал Гердт.

Зрители насторожились. Насторожился и Гердт, который сидит в первом ряду.

Продолжаю пересказывать утесовское творчество. С успехом. И опять заключаю:

— Это наверняка новелла Гердта.

Публика оживленно реагирует.

К финалу своего выступления приберег рассказ о взаимоотношниях Утесова с начальником Главискусства Керженцевым в 1938 году. И заключаю:

— А вот эту историю Гердт не мог рассказать Утесову — он тогда еще не дорос до общения со взрослыми.

Хохот, овация.

Крутой композитор

Я использовал в фильме «101-й километр» тридцать секунд старой песни Н. Богословского. Он заломил за использование невероятную цену. Мой продюсер попросил меня поговорить с композитором и уломать его. Звоню, объясняю, что у нас бюджетный фильм, что денег — кот наплакал, и называю приемлемую для нас сумму оплаты. Богословский заявляет:

— Я вам не композитор Крутой!

— Вы — крутой композитор, — отвечаю.

Юморист в Богословском проснулся:

— Ценю каламбуры. Согласен на ваш мизер!

Опыт Вертинского

Актер Иван Рыжов как-то увидел уже весьма пожилого тогда Александра Вертинского в кафе «Красный мак», что располагалось на углу Столешникова и Петровки, с очень юной девицей. И при случае спросил Вертинского:

— Что вы с такими девочками делаете?

— Техника, Ванечка, техника, — пожал плечами шансонье.

В колонну по одному стройся!

В предвоенные времена режиссер Ефим Дзиган снял фильм о революционных моряках под названием «Мы из Кронштадта». Полгода спустя на экраны страны вышел фильм режиссера Александра Файнциммера, снятый на том же материале, что и предыдущий, который зрители прозвали «Мы тоже из Кронштадта»

Кому что

Давняя знакомая пригласила меня на вновь приобретенную дачу, кокетливо закруглив:

— Думаю, тебе понравится моя недвижимость...

— Мне раньше нравилась твоя подвижность.

Жертва фамилии

В пятидесятые годы прошлого века музыкальным руководителем Московского театра транспорта был композитор Бак. Чего только не говорили о нем досужие остряки! Конечно же, Бак — не Бах и т. д. Он написал прелестную песню и куплеты для Утесова, исполнявшего в Театре транспорта роль Шельменко-денщика. Леонид Осипович и позже, уже в программах своего оркестра, с успехом пел эти сочинения композитора. Но для острословов этого оказалось недостаточно. Появилась эпиграмма:

Чувство жанра

Приехал на станцию техобслуживания заделывать царапину на боку машины. Приняли в работу. Спрашиваю:

— Сколько будет стоить?

— По факту.

— Когда будет готова?

— Через пару часов.

— Ну, пойду в ближайшую аптеку...

— А зачем вам аптека? — спрашивают.

— Купить ватные палочки. Чтобы уши прочистить, когда вы назовете цену.

— Тогда и глазные капли купите.

— Зачем?

— В глаза закапать, чтобы слезы не катились, когда цену услышите.

Телефон доверия

На съезде кинематографистов Москвы пространным жалобным выступлением разразился бывший председатель союза Москвы Лонской — его де обижали и недостаточно ценили. Пришлось мне объяснить присутствующим, что такой интимный плач хорош для телефона доверия.

Новый интернационал

На съезде предложили в правление сценариста Болгарина. Пришлось поддержать:

— У нас в правлении есть уже один Финн, пусть будет и один Болгарин.

Цена профессии

В. Краснопольский, который был одновременно и продюсером, предложил мне сняться в его очередном сериале в роли директора театра за мизерную плату.

— Я не смогу играть директора захудалого театра, — отказался я.

Заслуга режиссера

Режиссер Витя Соколов прибыл из Ленинграда и с гордостью заявил мне:

— Я занесен в Книгу Гиннесса!

— За что?

— За то, что я муж балерины, у которой трое детей!

Познание профессии

Молодой режиссер Юля Файт приехал из Москвы на «Ленфильм» работать. Явился на студию к 9, час ходил по пустым коридорам, стоял у закрытых дверей начальственных кабинетов и, наконец, вынужденно очутился в туалете, где справлял малую нужду какой-то ветеран студии из рабочих павильона. В этот миг к писсуару торопливо подошел режиссер Витя Соколов.

— Смотри-ка, — тут же отреагировал рабочий павильона, обращаясь к Файту, — понедельник, сам Соколов поссать пришел, а раньше ассистента вместо себя посылал!

Приспичило

Я — помреж на картине «Убийство на улице Данте». Веду из группы в гримерную по коридору производственного крыла Максима Максимовича Штрауха. Он заявляет:

— Мне срочно нужно в туалет.

— На этом этаже нет мужского... — отвечаю.

— Я пойду в женский, — говорит Штраух, пританцовывая от напряжения, — а вы — постоите у входа.

— А вдруг там женщины?

— Я уже не боюсь! — И исчез за дверью женского туалета.

Небожитель

Элегантный донельзя Витя Мережко, устремив взгляд ввысь, плывет мимо группки знакомых, небрежно кивнув.

— Витя! — окликаю его, — ты почему туфли не почистил?

Он резко останавливается, переводит свой взор на до блеска отполированные туфли сорок седьмого размера.

— Как? Они же чистые... — Витя растерянно рассматривает свою «обувку»

— Я тебе это специально сказал....

— Зачем? — удивляется Мережко.

— Чтобы ты спустился с неба на землю!

Неполноценный автограф

Человек, который постоянно доставал меня спорами по истории страны и ругательски ругал все наше прошлое, вынудил подарить ему и подписать мою книгу

Я сдался — надписал.

Едва заполучив книгу в руки, он завопил:

— Да ты же русского языка не знаешь, а изображаешь из себя патриота!

— Ты что, уже прочитал книгу?

— На обложке написано «моему опоненту» с одним «п»!