Изучение демонологии

Глава 8

Мойра

Стон сорвался с моих губ, когда сознание медленно возвращалось. Такое ощущение, что меня избили. Потребовалось усилие, чтобы разлепить веки, что вылилось в громкий сдавленный жалобный стон. Звук раскачивания подсказал, что бабушка в комнате, но не приносила кресло-качалку в мою комнату с тех пор, как я напилась, в результате чего у меня неделю было похмелье. Бабушка не выходила из моей комнаты, кроме как приготовить бульон, принять душ и прогнать моих друзей, которые проверяли, как я. Я пожалела, что выпила той ночью, но она вылечила меня. Зажмурившись, я попыталась выровнять дыхание, чтобы притвориться, что ещё сплю.

— Притворяясь спящей, ты не заставишь меня уйти, Мойра Дарлинг, — упрекнула она.

— Почему у меня такое чувство, будто кто-то выбил из меня всё дерьмо? Я не помню, что пила прошлой ночью, — сумела выдавить я, несмотря на жжение в горле. Ощущение было такое, будто я проглотила лезвие бритвы, а затем смешала его с лимонным соком и серой. — У меня болит горло… я заболела?

Когда я попыталась собрать воедино фрагменты ночи, ни одно из воспоминаний не имело смысла.

— Похоже, ты прелюбодействовала с демоном. Вчера тебе пришлось разбираться с последствиями свидания с ним. — Её деловитый тон заставил меня приоткрыть глаз, просто убедиться, что у неё не выросла ещё одна голова и её не заменили пришельцы. Она выглядела так же, как и вчера, когда я приехала, только без бигуди.

— Я прелюбодействовала с демоном? — Веселье, к которому я стремилась, не отразилось в тоне, прозвучавшем из-за сухих, потрескавшихся губ. — Я ещё посплю. — Этого дерьма не было. Этого не могло быть, потому что демонов не существовало!

— Нет, ты пойдёшь в душ, а потом мы с тобой отправимся в город. Сегодня начинается твоё знакомство с колдовством и магией. Что Роуэн Тейвел делал вчера? Это нарушило законы магии. Сильные мира сего узнают об этом, но я отказываюсь позволять ему быть твоим проводником в пробуждении. — Кресло заскрипело по деревянному полу, когда она поднялась, затем сдёрнула одеяло с меня. — Я с тобой, Мойра. Магия никого не ждёт.

Возможно, я неправильно её расслышала. Единственным подходящим объяснением было… я умерла, что отстойно. Но, учитывая всё, что я смогла вспомнить о прошлой ночи, ну, это безумие. Мне снился самый дикий секс в жизни, а потом я проснулась оттого, что Роуэн контролировал меня. После этого я стала его игрушкой, которая ловила каждое слово. Это было до того, как меня вырвало тем, что он вложил в меня. То есть, я умерла на шоссе и попала в какую-то странную реальность. Может, это нечто среднее? Мир, где вынужден задержаться, прежде чем небеса открыли жемчужно-белые врата?

— Я думаю, у меня что-то не в порядке со слухом, бабушка. Ты говоришь о магии, колдовстве и демонах? Либо я умерла по дороге домой, и это ситуация с Битлджусом, либо ты сошла с ума, и из-за рака у тебя галлюцинации. Каждый вариант плох, а это значит, что я протестую против того, чтобы вставать с кровати. Как говорится в культовой песне Green Day, разбуди меня, когда закончится сентябрь.

— Сейчас июнь, дорогая.

— Точно, — пробормотала я, пытаясь придумать другие объяснения этому безумию. Возможно, Эштон Катчер выскочит из шкафа и скажет, что меня пранканули. После этого мы присоединимся к Миле внизу, чтобы посмотреть повторы шоу 70-х и забросать телевизор попкорном. Что, чёрт возьми, вообще происходило? Это ненастоящая жизнь. Этого просто не могло быть, верно?

— Наша фамилия Бишоп, и они обвинили каждого из наших потомков в колдовстве. Тебе это не казалось странным?

— Конечно, но ты сказала, что ведьм не существует, помнишь? Ты назвала меня глупышкой, а потом отправила на улицу играть с другими детьми. Что ты говорил каждый раз, когда я хотя бы упоминала о связи между ведьмами и любой из женщин в нашей родословной? О, я помню. «Ревность женщин, которые либо фальсифицировали, либо несправедливо обвиняли других женщин в колдовстве, была строительным камнем, на котором строились суды над ведьмами. Мужчинам просто доставляло удовольствие поджаривать сучку после того, как она прожаривала размер его сосиски».

— Это лишь отчасти ложь, — сказала она, защищаясь. Поднимаясь с кровати, я вздрогнула от едва заметного движения, а затем в животе заурчало, что привело к мягкой отрыжке. Едкий запах серы ударил в нос, защипав глаза, и заставил бабушку немного отодвинуться от меня. — О, это отвратительно. — Помахав рукой в воздухе перед собой, она скорчила кислую мину. — Ну, это последствия игр с демонами. Разве не это сказал Роуэн?

Образы луга, на котором мы… резвились, промелькнули в сознании с яркой ясностью. Это сон, верно? Тогда почему я могла физически ощущать его прикосновение к плоти и помнить, каким волнующим оно было? Я никогда не чувствовала себя более живой, чем когда он прикасался ко мне, разжигая возбуждение, пока я не разлетелась на тысячу крошечных осколков, которые он затем тщательно восстановил во что-то другое.

— Черт возьми, — пробормотала я дрожащими губами. Нетландия.

— Это не фантазия, и он не Питер Пэн. Он Легион, командующий демонами, которые обитают в его душе. Каждый из них — часть его, и их невозможно разделить. Он охотится за чем-то, что могло бы изменить мир, если когда-нибудь попадёт в его мерзкие, порочные руки. Я понимаю, что он по распутному красив, и перед ним трудно устоять, но ты всё равно должна сопротивляться.

— Ты права. Он определённо не Питер Пэн, — согласилась я. Ему больше подошла бы роль злодея, и от одной только мысли о том, что он злой, моё тело стало влажным и возбуждённым. Ублюдок вогнал свой член в меня с аморальным, безудержным плотским пылом. Я даже не подозревала, что моё вожделение может достичь таких высот, пока он не отправил меня к звёздам над нашей собственной, непристойной версией Нетландии. Или, как я предположила, это была Нетландия, раз он сказал мне встретиться с ним там? И, да, технически, я сама вогнала его великолепно член глубже в своё тело, но, чёрт возьми, он же сорвался, когда вошёл полностью. На самом деле, у меня были фантомные боли при одной мысли о том, как сильно он растянул меня, и владел каждым дюймом моих внутренностей, пока я не сошла с ума.

Примерно через час я спустилась вниз и увидела свою арендованную машину на подъездной дорожке. Растерянно почёсывая затылок из-за того, что я не вызывала эвакуатор, чтобы вытащить её из канавы, я вышла на улицу. Гравий хрустел под сандалиями, когда я подошла к машине и полюбовалась новыми стёклами, нетронутым салоном и безупречным передним бампером. И чуть не пропустила конверт, лежащий на руле. На нём ничего не было написано, поэтому я предположила, что оно для меня, и вскрыла его. Внутри был один лист плотной бумаги.

«Я подумал, что сегодня у тебя и так будет достаточно дел, и не нужно беспокоиться о машине или вещах. Ремонт оплачен, а вещи находятся в багажнике и их никто не трогал.

Я надеюсь увидеть тебя в Нетландии, так как уверен, у тебя много вопросов, на которые нужны ответы. Твоя бабушка скажет, что я монстр, Мойра, ты должна ей поверить, потому что так оно и есть. Я никогда не извинялся за то, что монстр, и никогда не собираюсь этого делать. Если хочешь получить ответы на любые другие вопросы, которые крутятся в твоей хорошенькой головке, встретимся на лугу. Я не стану обещать, что буду вести себя хорошо, поскольку моё лучшее поведение, скорее всего, всё равно будет греховно аморальным в твоих прелестных изумрудных глазах. Не заставляй меня ждать слишком долго, дорогая. Подписано человеком, чьё имя ты будешь выкрикивать позже, Роуэн Тейвел».

От его подписи румянец залил щёки и спустился по шее, и если бы я закрыла глаза, могла бы видеть его между бёдер, облизывающего мою влажную сердцевину.

Со всеми мужчинами до Роуэна я не чувствовала той интенсивности или похотливости, которые он излучал в своём желании поглотить меня. Было почти ужасно, как легко он превратил меня в наркоманку своей порочностью.

В старших классах я чаще всего западала на плохих мальчиков, которые, как знала, в конце концов, причинят мне боль. Бабушка сказала, это потому, что я была непослушным ребёнком, что имело смысл. Она сказала, что дьявольский блеск в моих глазах предупреждал о непокорном стремлении соответствовать тому, чего от меня ожидал мир. Но в момент, когда Роуэн прикоснулся ко мне, я подчинилась каждой его тёмной и извращённой просьбе, требованию и желанию. Даже сейчас я была насквозь влажной от желания почувствовать, как грубыми руками он скользит по моей обнажённой плоти.

Входная дверь открылась, и я обернулась, чтобы увидеть бабушку, спускающуюся по лестнице. Она была одета в чёрную юбку длиной до щиколоток, которая касалась верхушек её мягких кожаных сандалий, а пышную ложбинку прикрывал корсет в форме сердечка, выполненный из мерцающего серебра, полуночно-синего цвета и оникса. Её серебристые волосы были заплетены в пучок, который удерживался на макушке с помощью кусочков кварца и железа. На шее у неё висело несколько талисманов, которые звякали, и ещё больше браслетов украшало её запястья.

Я сунула сообщение в карман юбки, а затем улыбнулась, когда она остановилась передо мной.

— Я думала, ты сказала, что твоя машина разбилась? — Её взгляд скользнул мимо меня к автомобилю.

— Так и было, — призналась я, на самом деле не желая объяснять, как машина оказалась здесь целой. — Кажется, кто-то был любезен, чтобы отбуксировать его сюда, так что я не потеряла депозит за него. Я благодарна, что сегодня у меня стало на один поводов для беспокойства меньше.

Раздражённый вздох подсказал, что бабушка точно знала, кто этот «кто-то», но я не стала ни подтверждать, ни опровергать её суждение.

Прошло ещё мгновение, и она убедилась, что я не расколюсь, её взгляд скользнул вниз по пышной рубашке, которая была на мне, а затем к прозрачной кофточке на тонких бретельках и кружевному бюстгальтеру, которые отчётливо видны под ней. Было не по сезону жарко, и я ни за что не собирался надрывать задницу в её старом пикапе Шевроле 1950 года выпуска, в котором не было ремней безопасности и кондиционера. Не то чтобы я не любила пикап. Некоторые из моих самых приятных воспоминаний были связаны с ним. Мне нравилось слушать, как она вспоминает о деталях и всех особенных штрихах, которые дедушка вкладывал, просто потому, что обожал бабушку. Их любовь была моей непревзойдённой, и с возрастом я поняла, насколько безоговорочной и лёгкой она была для них.

Я скользнула на мягкое сиденье из белой кожи и поправила юбку, прежде чем захлопнуть тяжёлую дверь. Опустив стекло, я высунула локоть из двери и оперлась на него подбородком, глядя на луг, усеянный полевыми цветами.

— Я думаю, они расцвели, потому что почувствовали твоё возвращение, Мойра. С тех пор, как ты покинула поместье, на лугу не было ничего, кроме зелени без единого цветка. Как бы я ни боялась, что ты будешь рядом, рада, что ты вернулась. — Улыбаясь, я повернулся к ней лицом.

— Я тоже скучала по тебе, бабушка. Мне не терпится рассказать о том, чему я научилась, и о людях, которых встретила. Тебе бы понравилась Ирландия. Там так волшебно. — Её улыбка дрогнула, прежде чем бабушка рассмеялась и медленно кивнула.

— Могу себе представить, дорогая. — Иногда я действительно думала, какой позор, что она никогда не покидала Штаты, но бабушка ни разу не выразила желания путешествовать. — Если тебе нужно ещё поспать, я предлагаю сделать это до того, как мы доберёмся до остальных. Это будет что-то вроде поездки на вершину горы.

Несмотря на предложение, я не задремала, поездка была тихой и дала мне время подумать. Когда пикап переключил передачу на пониженную, а затем и на холостой ход, я скользнула взглядом по густому лесу вокруг.

— Пора, — заявила бабушка, но я была слишком заворожена фигурами в капюшонах, стоящими в кустах. За ними было ещё больше фигур, некоторые из которых несли фонари с мерцающими свечами в них. Третьи были одеты в малиновое и переплетены с фигурами в капюшонах, от которых у меня кровь застыла в жилах. Воздух сгустился от напряжения и чего-то ещё, чему я не могла дать определения.

— Что это? — требовательно спросила я резким шипящим шёпотом.

— Это твоё пробуждение к магии, Мойра Дарлинг. Пришло время увидеть, насколько ты на самом деле могущественна. Пойдём, отец ждёт нас.

— Ты, должно быть, издеваешься. Не выходи из пикапа, Мойра. Это не Страна чудес, и ты не Алиса. — Глядя на фигуры, скрывающиеся в лесу, я задрожала, и страх скрутил живот. — Сегодня неподходящий день для смерти. Я знала, что мне не следовало вставать с постели.