Извращенный терапевт

2

Эйден

Были моменты в моей жизни, когда мне хотелось бы быть не мной, Эйденом Стоуном. Это как открыть дверь и увидеть Айви, моего маленького лепесточка, после столь долгого времени. Моя первая мысль, увидев ее, была: « должно быть, это сон. » Очень странный сон. Где ее одежда была мокрой, шоколадные волосы капали водой, ярко-голубые глаза красные и опухшие, тушь стекала по щекам. Второй моей мыслью было то, что она плакала, и мне хотелось сделать ужасные вещи с человеком, который заставил ее плакать.

Когда мне было семнадцать, я видел, как она забралась на дерево в парке, ее глаза сияли и широко улыбались, пока она карабкалась наверх, а мои глаза настороженно относились к маленькой девочке, когда я был в парке. Она упала, как я и подозревал. Я не думал, что она была одна, но, к сожалению, так оно и было. Поэтому я помог ей. Осторожно положив ее на свою спину, обхватив ее руками меня за шею, я привел ее домой, пока она шептала мне на ухо адрес, сжимая мою рубашку, как будто я осмелился заставить ее упасть. Я впервые встретил Хейдена, поразительный образ его младшей сестры с угловатыми чертами лица, голубыми глазами и темными волосами. Он побледнел, наблюдая за кровотечением из колена своей младшей сестры, осторожно накладывая повязку Hello Kitty, пока я предлагал ей конфету, чтобы отвлечь ее.

Я наблюдал, как она росла, видел, как она снимала брекеты, покупал ей любимые пончики, когда у нее начались первые месячные, слышал, как она рассказывала о своем неловком первом поцелуе под трибунами, потому что она была слишком напугана, чтобы говорить об этом с Хейденом и смущаться перед своими друзьями. Я забрал ее с выпускного после вечеринки, подарил ей свою толстовку и купил мороженое в три часа ночи. Я обнял ее на прощание, когда уезжал с ее братом на его работу, надеясь, что она позаботится о себе.

Я заботился об Айви. Мой маленький лепесток. Вот почему я собирался сделать ужасные вещи с человеком, с этим дерьмом, который заставил ее плакать.

Именно поэтому, к сожалению, моя третья мысль сильно отличалась от первых двух. Я ненавидел быть самим собой, когда думал о ней… по-другому . Я был настоящим садистом, когда меня возбуждали ее красные слезящиеся глаза. Все, о чем я мог думать, это обхватить кулаком ее волосы и увидеть, как ее небесные глаза блестят слезами боли и удовольствия, затуманенные вожделением, но доверяя мне позаботиться о ней и ее потребностях. Стоять на коленях, держать руки на ее лице и трахать ее пухлые губы…

— Черт, — выдохнул я, сглатывая комок в горле и глядя на низ своих спортивных штанах. Мне пришлось перестать думать о ней.

Чего не произойдет, когда она окажется под одной крышей, примет душ, вся мокрая и обнаженная…

Я закрыл глаза и подумал обо всех способах, которыми я помогал своим пациентам справиться с их тревогой. Я сделал четыре глубоких вдоха. Очистив голову от всех грязных мыслей, я составил список, почему мне никогда не следует думать об упомянутых грязных мыслях.

1. Она Айви Найт.

2. Она младшая сестра Хейдена Найта, сестра моего лучшего друга, и он бросил бы меня в Северный Ледовитый океан, если бы когда-нибудь узнал об этих мыслях.

3. Она молода. На одиннадцать лет моложе меня.

4. Она, вероятно, думает обо мне как о своем старшем брате.

5. Я упоминал, что она родственница Хейдена Найта? Человек, который может и убьет меня, если я когда-нибудь подумаю о том, чтобы прикоснуться к ней неуместно.

Да, этот список хорош, и он должен напоминать мне каждый раз, когда моя кровь устремляется на юг. Но по-настоящему меня напугал четвертый пункт. Я знал, что слишком опекал ее, когда мы были молоды, и до сих пор защищал ее, но никогда не имел в виду это по-братски. Нет, я просто не хотел, чтобы она пострадала. Я хотел заботиться о ней. Но не так, как это делает брат или сестра.

Хейден позвонил мне, словно зная, что я думаю о нем. Я взял трубку после еще одного звонка и услышал, как он сказал: — Эй, засранец. Ты скучал по любимому человеку?

— И тебе привет, дорогой, — сказал я, помешивая красный соус, ненавидя себя за небольшое подергивание губ. Хейден Найт был занозой в заднице, но он был моим близким другом. Нас приняли за братьев, но при ближайшем рассмотрении стало ясно, что наши глаза не совпадают, и он был более очарователен, предлагая нам выход из ситуации. — С какой стати я буду скучать по тебе больше всех? На самом деле, я рад, что твоя азмийская принцесса увезла тебя из Сан-Диего и держит запертым в своем дворце.

Я услышал шорох и мягкий женский голос. — Ой, Эйден! Я знала, что я тебе тайно нравилась под маской типа «я всех ненавижу, люди глупые!» — я покачал головой, услышав, как Зара Найт Латиф, принцесса Азмии и невеста моего лучшего друга, пытаются имитировать мой голос.

— Почему ты встала с кровати? — спросил ее Хейден, и на мгновение я услышал только плохой прием и перетасовку одежды. — Тебе следовало позвать меня, я бы…

Зара не дала ему закончить. — Эйден, скажи своему другу, что я не упаду, как только он отвернется.

— Ты бы приземлилась на кочку, если бы посмотрела, куда идешь.

— Мне бы хотелось увидеть, куда я иду, но я не вижу своих ног, ты, задница.

— Тогда держи меня за руку, я здесь ради…

Я прочистил горло, наблюдая, как от макарон на сковороде скатывается пар. — Как бы мне ни хотелось услышать, как вы оба ссоритесь, мне есть что тебе сказать, Хайден.

— Я оставлю вас, мальчики, наедине.

Когда она ушла, Хайден закричал: — Пожалуйста, возьми с собой охранника!

У меня на сердце было тяжело, когда я слышал, как они любовно ссорятся. Хейден спас ей жизнь, пообещал ей безопасность, заботу и любовь в связи с их помолвкой и даже старался изо всех сил быть хорошим отцом для своего будущего ребенка и хорошим мужем, когда они поженятся.

Хейден, мужчина, который трахнул половину одиноких женщин Сан-Диего, теперь ждал ребенка и женился на женщине, которую он встретил однажды и тосковал по ней в течение двух лет, так сильно, что ни разу ни с кем не флиртовал.

— Все хорошо?

Я услышал, как он вздохнул. — Беременность — это тяжелая вещь.

Я усмехнулся: — Ты не серьезно.

— Я серьезно. Все ее перепады настроения влияют на меня, и я не знаю, что это такое, но я терпеть не могу, чтобы кто-то смотрел на нее, когда она беременна моим ребенком…

— Ты прочитал слишком много фантастических романов…

Я слышал, как он усмехнулся, когда ответил: — Может быть. Заид попросил меня попробовать один, но теперь я застрял, — Заид был шейхом Азмии и его хорошим другом. — И вообще, как прошло свидание?

— Свидание? — я зажал переносицу и вспомнил, как прошел вчерашний вечер, когда я приехал в Сан-Диего. Дорогое вино, десерт и номер в отеле. — Полагаю, все прошло хорошо. Свидание на одну ночь. Но это не имеет значения, мне нужно тебе кое-что сказать…

— Все было так плохо? — спросил он с другой линии, что-то шаркая.

— Хейден, — сказал я, и он понял, что это серьезно, когда я назвал его имя. Я выключил плиту и откинулся на острове. — Я у тебя дома, и ты не поверишь, кто появился у двери.

— Эддисон в плаще?

Услышав имя моей бывшей, я потерял аппетит. Если бы она появилась такой, чего у нее никогда не было бы, я бы запер дверь перед ее лицом.

— Она бы никогда этого не сделала, — я вздохнул. — Это была твоя сестра с чемоданом. Она плакала. Я думаю, что-то случилось с ее парнем…

— Она в порядке? Если я вернусь… подожди, дай мне проверить билет…

— Хейден, ей двадцать один год. Она может позаботиться о себе… и я тоже здесь.

Он не отвечал несколько мгновений. Я затаил дыхание.

— Да, я тебе доверяю, конечно, — вздохнул он. Я сжал руку в кулак. Еще одна причина ненавидеть себя, хотя бы намек на влечение к его сестре. — Я посмотрю, смогу ли я вернуться, но мне нужно, чтобы ты поговорил с ней, Эйден.

— Конечно, я поговорю с ней…

— Нет, Эйден, — он сделал паузу. — Я имел в виду, как терапевт.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, как это было, когда мама ушла. Когда мы ушли. Она не была собой с тех пор, как пошла в университет. Пока Зара здесь, она потеряла свою близкую лучшую подругу, и я пытался с ней поговорить, увидеться, но мне нужна твоя помощь. Если можешь, я хочу, чтобы ты поговорил с ней, провел ей несколько сеансов терапии. Если не ты, то кто-то другой.

Я знал, что он имел в виду. Ее мама развелась с отцом и уехала. Ее отец не смог справиться с внезапной потерей и проигнорировал обоих своих детей. Хейден учился в старшей школе, а Айви едва исполнилось шесть лет, и у нее никого не было. Они оба пытались сблизиться друг с другом, но в ее жизни никогда не было родителя, и это, возможно, повлияло на нее.

Я сжал телефон в руке и сказал: — Я позабочусь о ней. Тебе не нужно об этом беспокоиться.

— Спасибо. Я позвоню Айви сегодня вечером. До скорой встречи.

— Тебе тоже, — ответил я, завершая разговор. Глядя на приготовленные спагетти, я вздохнул, запустив руку в волосы.

Его телефонный звонок был живым напоминанием о том, что мне не следует думать о…

— Ты приготовил это для меня?

Айви была в той же чертовой толстовке, которую я подарил ей на выпускной вечер. Он не собирается лизать себя, — было написано жирным белым шрифтом. Мне было интересно, знает ли она, что это значит. Хейден ударил бы меня, если бы узнал, что я отдал эту толстовку его сестре. Его младшая сестра, на которой была только толстовка с капюшоном, подол которой доходил до ее кремовых бедер.

Я облизнул губы, повернувшись к ней спиной, и изо всех сил старался не задаваться вопросом, носит ли она что-нибудь под этой толстовкой.

— Тебе следует съесть это, пока оно не остыло, — сказал я, подавая горячие спагетти в красном соусе. Я оставил тарелку на столе и пододвинул для нее стул, жестом пригласив ее сесть, и мой нос наполнился сладким цветочным ароматом ее шампуня.

— С кем ты разговаривал? — спросила она, крутя вилкой макароны и съедая их. — Это был Хейден?

Я рассказал ей о его звонке, о Заре и о том, как он скоро ей позвонит, и что ей следует остаться в доме на некоторое время, пока снова не начнутся занятия в университете и ей придется вернуться в общежитие. Спросив о ее бизнес-школе, я поднял главный вопрос, который хотел с ней обсудить.

— Почему у тебя такое задумчивое лицо? — спросила Айви с легкой улыбкой, оставляя тарелки в посудомоечной машине.

Мне удалось удержать взгляд на ее лице, а не на обнаженных бедрах. — Задумчивое лицо?

Она кивнула, ее палец завис над моими глазами и ртом. Я проигнорировал желание притянуть ее ближе, взять ее за запястье и проверить, есть ли на ней что-нибудь под этой чертовой толстовкой.

— Твои брови сдвинуты вместе, и в твоих глазах появляется темный блеск, когда ты думаешь, — сказала Айви легким голосом. Ее голубые глаза упали на мой рот. Через три секунды она отвела взгляд и облизнула губы.

Я не думал, что было бы разумно сказать ей, что это было мое «я хочу взять тебя на колени и проверить, не обнажена ли ты под моей толстовкой», и взгляд «отшлепать-тебя-как-непослушного-ребенка».

— Я договорился с твоим братом, что проведу с тобой несколько сеансов, — сказал я, держа ее запястье и опуская его от лица, чтобы встретиться с ней взглядом. Ее пульс бешено колотился под моим большим пальцем.

— Сеанс? — Она вздохнула.

Непослушная. Чертовски. Девочка.

Уголок моего рта скривился. — Не такие занятия, непослушный маленький лепесток, — пропел я, медленно поглаживая подушечкой большого пальца ее пульс. — Терапевтические сеансы.

— Я ни о чем не думала, — её щеки приобрели чудеснейший оттенок розового. — Сеансы терапии? Что? Тогда ты будешь моим терапевтом?

— Да, лепесток, — я отпустил ее запястье и встал, легко возвышаясь над ней, когда она вытянула голову, чтобы посмотреть на меня. — Я буду твоим терапевтом, а ты будешь моим пациентом, — я произнес слова, которые никогда бы не сказал в ее присутствии, как порнозвезда, собирающаяся склонить ее над обеденным столом.

И, как в начале любого порно, она заикалась, моргая на меня широко раскрытыми оленьими глазами.

— Но я… — она замолчала.

Я поднял бровь и продолжил: — Если ты не хочешь сидеть со мной в одной комнате после завтрашнего сеанса, Хайден или я больше не будем тебя беспокоить, Айви. Дай мне один день, один час.

Ее тонкое горло подпрыгнуло, когда она моргнула, глядя на меня. Я держал поводья своих грязных мыслей и смотрел, как смягчилось ее лицо, согласившееся со мной, как я и предполагал.

— Хорошо, я проведу с тобой сеанс, — прошептала она.

Я спрятал улыбку.

Хорошая девочка.