Изящная месть

Глава 8 О ГАЛСТУКАХ

Ротсфелд-сквер, 15

— Дядя Джон! Господин еще раз назвал меня нехорошим словом! — завопила Роузи, ворвавшись в каморку дворецкого.

Джон Лик, дворецкий графа Годуина, приходился Роузи дядей. В этот момент он чистил серебро, но все-таки оторвался от своего занятия и спросил племянницу:

— Как он обозвал тебя? Слова бывают разными. Возможно, он и ничего не сказал обидного. Во всяком случае, его не назовешь злым человеком.

— Несносной девчонкой и исчадием ада! — с готовностью ответила Роузи. — Мама строго-настрого велела мне сразу же увольняться, если я услышу хоть грубое слово. Будет лучше, если я прямо сейчас уйду из этого дома!

— Но почему граф тебя так назвал? — спросил дворецкий. Роузи надула губы.

— Какая разница, дядя Джон? Главное, что он обозвал меня! Мало того, что я работаю в доме, где обитает порок, так меня еще и оскорбляют здесь! Я не хочу терпеть таких издевательств!

Лик хорошо знал свою племянницу, поэтому и не придавал особого значения ее возмущенным возгласам. Роузи была настоящей сорвиголовой. Ее мать попросила его пристроить дочь в дом, где девушка могла бы работать под присмотром дяди.

— И все же скажи, что ты натворила? Ты, наверное, заслужила те слова, которыми назвал тебя граф.

— Значит, по-твоему, я тоже несносная девчонка и исчадие ада? — с негодованием спросила Роузи.

— Нет, конечно. Но я жду ответа на свой вопрос, Роузи. Девушке исполнилось всего лишь пятнадцать лет, а у нее уже были дерзкие манеры, часто раздражавшие окружающих. Мать хотела побыстрее найти ей мужа с твердым характером, который мог бы держать Роузи в ежовых рукавицах.

— Граф сам во всем виноват, — мрачно заявила она. — Ему следует нанять в дом больше прислуги.

— Наймом слуг занимаюсь я, — сказал дядя. — И если их не хватает, то это означает, что я не могу найти порядочных людей, которые стали бы честно служить его сиятельству. Дело в том, что приличные слуги не желают наниматься к графу.

— Ну хорошо, я скажу тебе правду. Я гладила шейный платок графа и нечаянно сожгла его, — вздохнув, призналась Роузи. — Но если бы у него был камердинер, мне не пришлось бы брать в руки утюг!

— Подай ему другой шейный платок, и дело с концом!

— Но у него их больше нет, — простонала Роузи.

— Как так нет? — удивился дворецкий. — У графа всегда было не меньше пяти галстуков, а вообще-то у джентльменов в порядочном доме их обычно бывает более двух дюжин.

— Я испортила все шейные платки, — мрачно сказала Роузи.

— О Боже! — ахнул Лик. — Ты испортила все галстуки графа?

— Честно говоря, дядя Джон, я сама не знаю, как это вышло! Все эти платки ужасно выглядели, и я решила накрахмалить их. Я видела, как мама крахмалит белье, проглаживая его через влажную тряпочку, и сделала так же. Но тяжелый утюг так громко зашипел и от него повалил такой густой пар, что я испугалась. А потом очень неприятно запахло крахмалом, и я начала быстро-быстро гладить платки…

— Неужели ты сожгла все галстуки до одного?

— Не то чтобы сожгла их… на ткани от крахмала остались желтые разводы.

Лик вскочил с места, выбежал из комнаты и бросился вверх по черной лестнице на второй этаж. Граф сидел у горящего камина и с самодовольным видом что-то писал на листе бумаги, барабаня пальцами левой руки по подлокотнику кресла.

Увидев эту мирную картину, Лик вздохнул с облегчением. Граф, по-видимому, ничуть не сердился на Роузи за испорченные галстуки.

— Я очень расстроился, узнав, что по вине моей племянницы вы лишились своих шейных платков, милорд, — поклонившись, сказал Лик.

Годуин задумчиво взглянул на него. Собираясь на бал, он вдруг обнаружил, что все его галстуки испорчены. «По крайней мере у меня остались брюки», — обрадовался Рис.

— Не беда, — с улыбкой промолвил он. — Это я во всем виноват. Мне давно уже следовало нанять камердинера, который следил бы за моей одеждой. А что касается шейных платков, то их просто надо отправить в стирку. Не могли бы вы послать Симса купить несколько новых галстуков?

— Боюсь, что магазин «Кристиан и сыновья» уже закрыт в столь поздний час, — сказал Лик.

В такие моменты дворецкий начинал понимать, почему он все еще служит в доме графа Годуина, откуда сбежала вся прислуга, будто блохи с издыхающей собаки. Граф вел слишком беспорядочный образ жизни, но в этом человеке было нечто обезоруживающее. Его добродушие подкупало Лика. И когда дело доходило до бытовых ссор и разлада в хозяйстве, он вел себя сдержанно и разумно.

Рис хмыкнул.

— Ну, раз уже все закрыто, — промолвил он, — то, может быть, вы выберете мне наименее испорченный галстук, Лик? Мне вообще-то все равно, в чем ехать на бал.

«Вот уж действительно исчадие ада!» — подумал Лик, рассматривая галстуки графа и кляня про себя племянницу. Если бы Роузи сразу во всем призналась, дворецкий успел бы купить Рису несколько новых шейных платков, и проблема была бы решена. А теперь граф вынужден был ехать на бал в галстуке с желтыми разводами.

— Думаю, сэр, вам следует повязать вот этот бледно-розовый шейный платок, — наконец-то сказал он. — Если постараться, то можно сделать так, что пятна на нем будут почти незаметны. Позвольте мне попросить у вас прощения за нерадивость моей племянницы.

— Перестаньте, Лик, — отмахнулся Годуин, взглянув на выбранный дворецким шейный платок. — Вы хотите, чтобы я надел вот этот розовый? Но я в нем буду походить на мужского портного.

— Белые платки, к сожалению, совсем испорчены, — сказал Лик. — Завтра рано утром я первым делом поеду в магазин, чтобы купить вам дюжину новых.

— Отлично.

Годуин подошел к зеркалу и небрежно повязал галстук, даже не пытаясь скрыть пятна. Лик едва сдержался. Ему хотелось сделать графу замечание, но в этом доме он был всего лишь слугой и не имел права вмешиваться не в свое дело.

— Мисс Маккенна поедет вместе с вами, сэр? — спросил Лик, наблюдая за тем, как Годуин надевает фрак красновато-коричневого цвета, с которым розовый шейный платок совершенно не гармонировал.

— Нет, — ответил Годуин, сложив листок бумаги, на котором он до этого что-то писал, и сунул его в карман жилета. — Я еду на бал, который леди Гамильтон устраивает в честь своей дочери.

Это все объясняло. «Шлюху» (так слуги между собой называли Лину Маккенну) леди Гамильтон, конечно же, не пригласила к себе в дом. Поклонившись, Лик вышел из комнаты. Он горал от любопытства, теряясь в догадках. Почему Рис Годуин отправился на бал, который устраивался в честь юной девушки? Может быть, он был ее крестным отцом? Впрочем, если бы го было так, Лик непременно узнал бы об этом.

— Ты действительно исчадие ада, — суровым тоном сказал он племяннице. — Я высчитаю из твоей заработной платы деньги за испорченные шейные платки, несносная девчонка. Тебе еще повезло, что ты моя родственница, иначе я вышвырнул бы тебя из дома!

Роузи насупилась, но промолчала. Слава Богу, ни граф, ни е дядя не заметили небольшие коричневые пятнышки на манжетах рубашки лорда Годуина, поэтому Роузи считала, что еще легко отделалась.