К черту мамонтов!

Глава 20

Мальдивы. Краснопёрка

3 июля 2029 года 9:40

– А это мое любимое! – Лиля дернула Наташу за руку. – Первый совместный завтрак.

Элесты сели на трехногие табуреты за круглый стол. Перед ними лежали булочки в корзинке, сливочное масло, варенье в банках и сваренные вкрутую яйца. Бутылки с водой были заботливо открыты заранее.

– Что-то небогато у них с выбором, – проворчала Наташа.

– Так надо.

Глеб взял булочку, уже разрезанную пополам, и деревянной лопаточкой размазал по ней мягкое масло. Рядом сидящая Диана взяла у него булочку и передала соседке. Напротив Глеба сидела Ксения Георгиевна, тоже смазывала булочки и передавала соседям.

Наташа оторвалась от экрана и увидела довольные лица сотрудников. Лиля сияла от счастья и была очень сосредоточена. Казалось, она боялась пропустить что-то важное.

Наташа не удержалась и с любопытством спросила:

– А если бы в стилле не было бы ни одного антипальмовца, кто тогда мазал бы масло на булочки?

– Тогда их кормил бы Сергей. Главное – дать стиллу попробовать еду, как можно раньше. Если стилла не кормить, он сам захочет есть не раньше чем через два дня.

Элесты до первого расстилливания пребывают в эйфории, им не до питания. А голодные элесты имеют меньше шансов на повторное застилливание. Поэтому сейчас кураторы кормят своего стилла как можно раньше.

– А почему Сергей всё делает один? Почему вы не помогаете?

– Стилл признает только первого человека, которого ощутил при слиянии. Своего куратора. Ученые говорят, что этот момент похож на инбридинг у птиц. На первых порах стилл не подпускает к себе остальных людей. Боится перестилливания. Через двенадцать-пятнадцать часов после первого расстилливания этот страх проходит, – Лиля замолчала, зачарованно глядя на экран.

– Значит, ты считаешь своего куратора, Веру Владимировну, матерью, как цыпленок курицу?

– Это сложно объяснить. Не матерью ям ее считаю, а надежным другом.

– Это тым так считаешь, будучи стиллом. А как ты ее воспринимаешь человеком?

– Также.

Наташа хмыкнула и уставилась на экран.

Теперь все десять элестов возились с яйцами, медленно очищая их от скорлупы. К одному яйцу скорлупа прилипла намертво. Его держал один пожилой элест, а сидящий рядом двумя руками чистил. Справившись, элесты вложили в булку яйцо целиком, сильно прижали, и часть масла вылезла по краям.

Все застыли.

Через мгновение шевельнулись. И в один миг, как по сигналу, поднесли булку ко рту и откусили. Жевали и глотали синхронно.

У Наташи мурашки побежали по спине. Она убеждала себя, что ничего страшного в синхронизации нет, что она уже не раз видела записи первых действий стилла. Их показывали кандидатам в элесты перед каждой Встречей. Но ей было не по себе осознавать, что на экране не запись. Это творилось за стеной.

Дожевав, они по очереди взяли по бутылке воды и начали пить. Раздалось громкое синхронное бульканье.

Скоро синхронность нарушилась, и элесты перестали пить.

– Стиллу доставляет удовольствие синхронизация, – пояснила Лиля, не отрываясь от происходящего. – Пока не научится синхронно булькать, не успокоится. Ям и сейчас булькаю с удовольствием.

Стилл посидел минуту и опять синхронно забулькал. Так повторялось пару раз, пока вода в бутылках не кончилась.

– А почему никто не ел варенье? – спросила Наташа.

– Похоже, этому стиллу варенье не нравится. Ни вишневое, ни клубничное, ни абрикосовое. Поэтому и не ел.

Стилл встал из-за стола и пошел к диванам. Сергей остановил одну из женщин и поправил ее рубашку. Потыкал в свой планшет и рубашка пошла волнами, постепенно трансформируясь в приталенную футболку. Он быстро подогнал одежду по фигурам подопечных и вышел из комнаты.

– Да, знаю я, что это версалий, – перебила Наташа уже приготовившуюся объяснять Лилю. – У меня комбинезон такой, ты же мне его месяца три назад в подарок прислала. Выбираешь программу и получаешь любой фасончик.

– Конечно, помню! Не до фасончиков сейчас, смотри и не отвлекайся.

На экране началось движение. В комнату с элестами вошел Сергей. Он управлял роботизированной инвалидной коляской, которая катилась рядом. Все элесты спокойно смотрели на Сергея, изредка синхронно моргая.

– Одного из десяти элестов удалят на критическое для стилла расстояние. Стилл распадется. Кстати, узнаем с высокой точностью какое это расстояние. По предварительным расчетам должно быть четырнадцать метров, – пояснила Лиля.

Сергей подошел к Глебу, быстро и деловито ухватил за талию и усадил в коляску. Застегнул ремешки на запястьях и щиколотках. Защелкнул мощный карабин на поясе.

Лиля напряглась, глаза горели, она продолжила комментировать:

– Сергей выбрал Глеба. Надеется, что у парня воспоминания остались активными. Он не должен сильно сопротивляться. Чаще всего разум побеждает рефлексы. Но Сергей на всякий случай его пристегнул. Это требование протокола безопасности.

Наташа поёжилась, представив Лилю в подобном положении.

– Для элестов первый разрыв очень болезненный. Стилл ощущает угрозу жизни и сопротивляется. На заре становления стиллообразования кураторы буквально рисковали жизнью. Стилл может в страхе ударить куратора. К счастью, до летальных исходов не доходило, хотя были сломанные руки, ноги, а носы никто и не считал. Четыре года назад стилла выдерживали двое-трое суток. До фазы девять. В фазе девять стилл сам пробует расстилливаться и застилливаться. В старой программе часто бывали сбои. Сейчас первое расстилливание проводят под контролем. Побочных эффектов минимум.

Наташе стало интересно:

– А какие побочные эффекты могут быть?

Лиля кивнула стоявшему за ее спиной охраннику, и он отчеканил:

– При неверной процедуре первого расстилливания стилл может больше не собраться. Это большая трагедия для его элементов.

Лиля продолжила:

– Любая ошибка куратора и НС на первых порах приводит к неприятностям. Это называется неконтролируемым расстилливанием. Вы бы видели элеста, пережившего слияние и лишенного этого!

Наташа решила блеснуть своими познаниями:

– Так они же могут застиллиться в другом составе.

– Застилливаются обычно не все бывшие элементы – пэсты. Часть годами пытается. Это для них горе. И не только для пэстов. Представляешь, что чувствует куратор, если по его вине распался стилл?

Наташа увидела, что лица у всех стали суровыми и напряженными. В них читались и решимость, и надежда, и страх.

Наступила тяжелая тишина.

– А что чувствуют сотрудники, участвовавшие в этом? Я даже не представляю! – воскликнула девушка у пульта. Она задрожала, но быстро успокоилась.

Пока Лиля объясняла последствия неконтролируемого расстилливания, Сергей вывез Глеба в соседний зал, длинный, как вагон. Из пола поднялась, покачиваясь волнами прозрачная стена, закрывая широкий и высокий проход. Она достигла потолка и застыла, делаясь абсолютно ровной.

– Смотрите! Сейчас начнется.

Сергей шел за самоходной коляской и поглаживал Глеба по плечу. Они быстро удалялись от комнаты с элестами. Те забеспокоились, встали с диванов один за другим, и сначала быстро пошли, а через мгновенье побежали за Сергеем и Глебом. Наткнувшись на прозрачную стену, они застучали в нее кулаками, разбежались вдоль, ощупывая стену, пытаясь найти проход. Потом самая маленькая и худощавая женщина забралась по спинам мужчин на их плечи и стала ощупывать стену вверху, наверное, и там искала лазейку.

Соседняя камера транслировала, как Глеб дергался в кресле, как ремни впивались в тело. Лицо юноши перекосила гримаса ужаса и страха.

Рот искривился, и он крикнул страшным искаженным болью голосом:

– Не надо! Отпусти!

Сергей сбился с ритмичного шага, остановился, но потом догнал удаляющуюся коляску и продолжил идти за ней.

Неожиданно элесты у стены обмякли и попадали. Через минуту они встали на ноги и обнялись. Они молча смотрели на удаляющуюся коляску, припав бесформенной кучей к прозрачной стене.

Коляска остановилась, и Сергей расстегнул ремешки, удерживавшие Глеба.

Он встал, растирая запястья, и сказал охрипшим голосом:

– Мать моя женщина! Это было великолепно!

Он порывисто обнял с высоты своего двухметрового роста невысокого Сергея и поцеловал в макушку.

– Спасибо! Знал, что будет круто! Но это… Словами не передать!

– Знаю. Знаю, – Сергей неуклюже смахнул с лица слезу.

Глеб помахал элестам за стеной, и те, увидев, перестали обниматься, запрыгали, замахали в ответ.

В командном пункте наступила тишина. Стал слышен еле заметный гул далекой силовой установки, скрип кресел, учащенное дыхание присутствующих.

Наташа видела, как все напряглись. Оторвавшись от своих планшетов, они пристально вглядывались в происходящее на большом экране, хотя там и не происходило ничего плохого, и со страхом на лице ждали, что будет дальше. Наташа почувствовала их напряжение, как свое. Она напряглась, ей тоже стало страшно.

– Пойдем. Пора застиллиться второй раз. Впервые. – И Сергей, взяв Глеба за руку, зашагал к элестам.

Наташа оглянулась на сотрудников. Они так же сидели в напряжении.

– А вы не пойдете смотреть на слияние вживую? – спросила Наташа, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Зачем? – Лиля с трудом оторвалась от экрана, на ее лице было удивление.

– Ну… Это. Повышает шансы на застилливание.

– Глупости это. Бред фанатов. Не повышает. Можешь идти. По коридору слева последняя дверь. Только за красную линию не заходи.

– Нет. Я такого не любительница. Так просто спросила, – прошептала Наташа, высматривая на экране то, что могла пропустить.

Все элесты остались на своих местах, только Сергей с Глебом медленно шли к ним, застывшим, распластавшимся вдоль перегородки. Похоже, Глеб устал, и Сергей поддерживал его под руки. Метров за пятнадцать от элестов Глеб дернулся, изменился в лице.

Моргнул свет.

Стилл родился заново.

Глеб вырвался из рук Сергея и побежал…

К себе!

Прозрачная перегородка просочилась в пол, и элесты рванули навстречу Глебу. Его притянуло множество рук, и они обнялись. На лицах светились счастливые улыбки, и блестели мокрые полоски от невысохших слёз.

– Элесты благополучно застиллились, – звенящим голосом произнес Сергей.

Он глубоко вздохнул, вытер пот со лба и, улыбаясь, пошел к своему стиллу.

В командном пункте все повскакивали со своих мест, стали аплодировать и обнимать друг друга. Наташа захлопала в ладоши, стараясь попасть в общий ритм. Ее тоже целовали и обнимали, она радовалась вместе со всеми, но не до конца понимала причину ликования, только чувствовала, что всё хорошо, что так и должно быть.