К суду!..

В. О. Козлов ОБ ЭТОЙ КНИГЕ И ЕЕ АВТОРЕ

Памфлет «К суду!» — самая нашумевшая и при этом самая недоступная из книг Владимира Павловича Руадзе (? — 1968, Дубровник, СФРЮ). Его дореволюционная биография неотчетлива: неизвестны ни год его рождения, ни его место в разветвленном и многие десятилетия благополучном клане петербургских Руадзе (среди которых в разное время были крупные домовладельцы, высокопоставленные судейские чиновники, сенаторы). Сам В. П. Руадзе упоминается в петербургских адресных книгах за XX век лишь трижды: на 1910-й — как «титулярный советник», проживающий на 10-й Рождественской ул., 21 (причем по тому же адресу числится некая Ольга Григорьевна Руадзе, «дочь титулярного советника», отнюдь не генеральская); на 1912-й — уже как «литератор», адрес изменился, хотя и не сильно (2-я Рождественская, 21; О. Г. Руадзе живет в другом месте); на 1913-й — тоже как «литератор», и вновь с другим адресом (Невский, 96; О. Г. Руадзе значится здесь же). А затем имя В. П. Руадзе исчезает из адресных книг столь же внезапно, как в них появилось (О. Г. Руадзе будет упомянута еще дважды, в справочниках на 1914 и на 1915 гг., по совсем иным адресам). Можно лишь осторожно предполагать, что Ольга Григорьевна — скорее всего, мать В. П. Руадзе, поскольку вместе с ним на русском кладбище в Дубровнике похоронены Руадзе Маргарита (1889, Донская обл. — 1942) и Руадзе Сергей Владимирович (1914, СПб. — 1937; «безработный, холост»), явные жена и сын.

Возможно, именно семейные связи в судейской среде способствовали тому, что дебютировал Руадзе-литератор как судебный очеркист, а затем в Петербурге практически ежегодно выходили его сочинения в том же жанре — сейчас почти забытые, как и их герои: «Процесс адмирала Небогатова» (1907), «Ложный шаг (К процессу генерала Стесселя)» (1908), «Процесс доктора Корабевича» (1909), «Процесс адвокатов (Из судебной хроники XX столетия)» (1910), «К процессу Обриена де-Ласси» (1911), «Два судебных оратора» (1912), «Бескровное убийство: Психологический очерк к процессу Веры фон-Вик» (1913) и т. п.

Не вписываются в этот ряд лишь «К суду!» (хотя и в этой книге заметно хорошее знакомство автора с материалами сыскной полиции) и роман в стихах «Внук Онегина» (часть I-ая, оставшаяся единственной), один из довольно многочисленных в отечественной словесности «сиквелов» и «косплеев» пушкинского «Евгения Онегина». «Внук Онегина» увидел свет в Петербурге в 1911 г. под одной обложкой с другими стихами Руадзе и помечен как «Том I», издателем на библиографических карточках значится А. Рахмилевич.

После неясной по своему происхождению паузы 1914–1916 гг. имя В. П. Руадзе вновь ненадолго появляется в печати в мае 1917-го, уже как редактора выборгской еженедельной газеты «Телеграф», издателем которой указан тоже А. О. Рахмилевич.

Вся последующая биография Руадзе, в том числе литературная, будет связана с хорватским Дубровником. Известные его упоминания этих лет систематизированы Е. О. Булатовой в исследовании «Валентинов день» (похоже, не существующем в печатном варианте, но легко находимом в Интернете): очерк «Русская совесть» в первом номере (15 января 1921 г.) недолго выходившей в Дубровнике газеты «Русский листок»; там же в хронике «Театр и музыка» сообщается, что русский беженец В. П. Руадзе занимался публицистической деятельностью и писал стихи, а в белградской газете «Илустровани лист» (1921, №№ 18–19) опубликовал исторический очерк «Княжна Тараканова»; в 1934–1938 гг. «с подъемом» читал свои юмористические рассказы и стихи в Русском доме в Дубровнике — городе, где тридцать лет спустя и завершится его весьма пунктирно прослеживаемая жизнь.

Из библиографических материалов (указаниями на которые мы всецело обязаны Л. В. Бессмертных и В. В. Нехотину) видно, что книга В. П. Руадзе «К суду!» увидела свет к осени 1908 г.: «Санкт-Петербург: Коммерч. типо-лит. Виленчик, 1908. — 117 с.; 8° (12 х 22). Тираж 2000 экз.» (Книжная летопись. 1908. № 34 (30 авг.). С. 9. № 15192) и сразу же по выходу была «изъята из продажи» (Там же. С. 20) цензурой. К лету следующего года цензурный запрет был закреплен уже «определением судебного установления», которым было «постановлено уничтожить» весь ее тираж (Там же. 1909. № 29 (25 июля). С. 48).

Детали цензурного ареста 1908 г. приведены Б. С. Боднарским (см.: Справочный указатель книг и журналов, арестованных с 17-го октября 1905 года: Вып. II: С 1 мая 1908 г. по 1 января 1909 г. М., [1909]. С. 18): индекс «Ц1» (действующий цензурный, а не судебный арест; без указания на «арест части произведения»; ср. то же без указания типа ареста: Справочный указатель книг и журналов, арестованных с 17 октября 1905 г. по 1 января 1909 г.: издание неофициальное / Под ред. инспектора книгопечатания и книжной торговли в г. Москве П. И. Бернова [М., 1909]. С. 121).

Тем самым никаких указаний на изъятие из книги отдельных страниц официальными цензурными либо судебными инстанциями не было. Это существенная деталь, поскольку в немногих уцелевших экземплярах книги, в том числе в обоих обязательных экземплярах, поступивших в свое время в нынешние РНБ и РГБ, отсутствуют страницы 62–63 и, более того, нет никаких физических следов их удаления (хотя и встречаются утверждения, будто «Из книги изъяты с. 63–64» — Хили, Дан. Гомосексуальное влечение в революционной России: Регулирование сексуально-гендерного диссидентства. М., 2008. С. 550).

Гипотетическая вероятность исчезновения одного и того же листа из двух разных обязательных экземпляров, хранимых на весьма жестком режиме доступа, пренебрежимо мала. Обязательный экземпляр Публичной библиотеки (сейчас РНБ) имеет шифр 38.78.5.132, на его обложке от руки приписано «запрещено», на соответствующей каталожной карточке приписка «Н.Н.М. 63» (т. е. «Нет на месте» по состоянию на 1963 г. — обычно такие пометы означают, что книга затеряна либо вообще украдена, однако в данном случае целью пометы было скорее стремление скрыть от читателя само наличие экземпляра, на деле благополучно существующего). Обязательному экземпляру Библиотеки Московского Публичного и Румянцевского музеума (ныне РГБ) сразу по поступлении был присвоен шифр «U 0/510» (числитель в шифре указывает на т. н. «нулевой шкаф», предназначавшийся для запрещенных изданий); в 1920-х все содержимое «нулевых шкафов» было передано в Отдел редких книг (ныне МК РГБ), где постепенно отсеивалась в отдельный «шкаф» вся «эротическая литература», включая книгу Руадзе, получившую там новый шифр «С/89 (инв. № 256)»; наконец, в процессе поэтапной (в 1940, 1944, 1949 гг.) передачи всей «эротики» в Отдел специального хранения ГБЛ (позднее 13 отдел, ныне ЛОП) книга Руадзе была перемещена туда (в 1944 г.) с присвоением ей очередного, актуального до сих пор шифра «Э-491 (инв. № 44-1441)». При этом еще в 1960-х в доступном для читателей Генеральном систематическом каталоге ГБЛ соответствующая карточка (с изначальным шифром «U 0/510» и позднейшей, не ранее 1944 г., припиской «С. X.») присутствовала в разделе «Уголовное право».

В книге В. П. Руадзе глава «Г. Б-зня (perle-noire)» (последняя в разделе «Свет», как указано и в самом ее тексте) заканчивается на стр. 60, далее следуют страница [61] с заглавием раздела «“Буржуа”» (номер которой не проставлен) и пустая ненумерованная страница [64], вслед за которой уже на странице 65 начинается глава «Финансист фон Ц-лен».

Судя по неполному и достаточно небрежно сверстанному «Содержанию» на обложке, отсутствующая небольшая глава могла бы касаться «артиста Д-ова». Между тем в тексте книги его имя упоминается, хотя и бегло, в других главах («“М-me Шабельская”» и «Вербовка молодежи»), тем самым кажется сомнительным и предположение, будто стр. 62–63 были удалены самим автором либо издателем по каким-либо соображениям личного характера.

Вероятнее всего, перед нами последствия технической ошибки при печати книги, и без того явно писавшейся в спешке (например, нумерация глав книги внезапно прекращается после главы III-й «Притон Курочкина») и не слишком аккуратно сверстанной: заглавия одних разделов заключены в кавычки, других же — нет; немало опечаток, особенно в латинских цитатах (опечатки бесспорные исправлялись нами безоговорочно); довольно хаотична пунктуация (которую мы при необходимости стремились упорядочить).

При этом сохранены те из специфических авторских написаний, в которых можно предположить смысловую ироническую нагрузку (как «мущина», «прикащик», «баньщик», «конфекты», «крэм»), и приведены к современным нормам другие, под такой критерий не подпадающие (например, Руадзе последовательно писал «превиллигированный», «каррикатурный»).

Отметим, наконец, что многие из приведенных в этом памфлете имен достаточно прозрачны даже для современного читателя, не говоря уже о современниках Руадзе, а многие из них зашифрованы нарочито непоследовательно и, трудные для опознания в одних местах книги, в других названы открытым или почти открытым текстом. Скорее всего, это сознательный прием автора, предложившего эти несложные шарады своим читателям — оказавшимся тогда, однако, весьма немногочисленными.