К звездам

Марсианский корабль

Этот рассказ написан ровно 30 лет назад. Он был послан в киевский журнал «Наука i суспильство», однако не опубликован. Спустя два месяца мне прислали какой-то выпуск журнала, и я попросту его не раскрывал, прочитав письмо с вежливым отказом. А так как рассказ я посылал написанным от руки (!), то посчитал, что он утерян. Каково же было мое изумление, когда я, расчищая книжные и журнальные завалы дома, раскрыл этот журнал и увидел свой рассказ! Вот так он и дошел до сегодняшнего читателя. Не судите его строго, это один из первых моих опусов. Я его практически не правил, только заменил кое-какие названия на более современные (к примеру, марсоходы тогда назывались ПрОПоМами – Приборами оценки поверхности Марса). Приятной новостью оказалось то, что мне удалось предугадать открытие на Марсе уцелевших озер. Замерзших, разумеется.

Место для посадки выбрали с таким расчетом, чтобы автоматический марсианский вездеход «Спиди» подошел сначала к небольшому кратеру Глаз Красавицы, на дне которого зонд обнаружил уцелевшее озерцо, точнее, ледяной щит, а затем приблизился к расселине Гильотина, рассекающей плато Красных Дюн надвое.

21 июня 21-я экспедиция на Марс, в разработке которой участвовала 21 страна (такое совпадение посчитали мистическим и счастливым), в том числе и Россия, успешно завершилась посадкой модуля в расчетном районе плоскогорья Красных Дюн и активацией марсохода «Спиди».

Имя марсоход получил по буквам аббревиатуры английских слов, складывающихся в слово SPIDI, однако оно соответствовало и получившемуся понятию «быстрый». В принципе он и в самом деле мог двигаться гораздо быстрее прежних автоматических станций, достигая скорости в 20 километров в час.

Первые панорамы Марса в месте высадки «Спиди» передал уже спустя полчаса после высадки с платформы посадочного модуля, которая должна была навсегда остаться на планете. Затем, после тестирования всех систем, он начал плановый обзор местности, сориентировался и покатился к кратеру Глаз Красавицы.

Сенсаций от него не ждали. Вернее, не ждали каких-то сногсшибательных открытий, способных поразить ученых. Уже были найдены и изучены ледяные озера на северном полюсе Марса, определен состав льда, в котором не оказалось живых микроорганизмов вопреки ожиданиям, хотя следы органических веществ были. Однако вопрос, была ли жизнь на красной планете в прошлом (в настоящем Марс явно был лишен жизни), оставался открытым. Ученым очень хотелось дознаться, так ли это, был ли Марс заселен и почему жизнь в таком случае погибла. Поэтому каждый из тех, кто наблюдал за путешествием «Спиди», мечтал первым увидеть… ну, все равно что: окаменевшего марсианского мамонта, воробья, гусеницу, бактерию в конце концов, не говоря уже о следах иного плана – р а з у м н о й деятельности, под которыми подразумевались уцелевшие болты и гайки либо пирамиды, скульптуры, аэродромы и тому подобные сооружения.

В Центре управления полетами НАСА, контролирующем марсианские корабли, заступила на дежурство смена Родерика Фоссома, который принимал активное участие в создании «Спиди».

В российском ЦУПе в тот же момент заступила на дежурство смена Константина Вагина, который разрабатывал для «Спиди» систему реагирования на опасность при отсутствии сигнала с Земли: система, получившая простое название «Ёж», должна была «свернуть» марсоход при наличии угрозы, защитить его специальными экранами, так как люди на Земле могли не успеть [23] сами послать команду «свернуться».

Конечно, российские специалисты не могли вмешаться в управление марсоходом, осуществляемое из ЦУПа НАСА, но имели возможность наблюдать за его перемещением и при необходимости консультировать американцев.

Первые 20 метров «Спиди» прополз за полчаса, непрестанно оглядываясь, останавливаясь и шевеля всеми «конечностями» для разминки. Затем сделал марш– бросок вверх по склону вала, окружавшего кратер Глаз Красавицы. Остановился на гребне, направил телекамеры вниз.

Наблюдатели – к этому моменту их набралось в обоих ЦУПах около сотни – затаили дыхание.

Они увидели неглубокую, всего в три сотни метров глубиной, воронку, в центре которой действительно располагалось удивительно круглое зеленоватое озерцо диаметром около километра. Разумеется, изображение, передаваемое телекамерами марсохода на Землю, корректировалось по цветности и контрасту, однако, по уверениям специалистов-оптиков, цвет телевизионной картинки вполне соответствовал природному. Именно таким увидел бы астронавт пейзаж Марса.

Цвет стен кратера был оранжевым, вкрапления крупных и мелких камней казались коричневыми оспинами, а лед на дне кратера отражал летнее небо Марса, зеленовато-лиловое, с полосами жемчужных облаков, редко встречающихся над другими районами планеты.

В американском ЦУПе раздались аплодисменты.

Российский ЦУП особой радости от показанного ландшафта не испытал. Зато именно его наблюдатели первыми заметили странную деталь на ледяном «глазу» кратера.

– Смотрите, чуть левее, ближе к берегу! – заговорил помощник Вагина. – Какая интересная штуковина!

– Вижу, – отозвался Вагин. – Мы можем увеличить изображение в индивидуальном порядке?

– Попробуем.

Изображение на отдельном мониторе стало меняться. Однако четкости и контрастности операции на компьютере не добавили. Было видно, что объект, на который обратили внимание наблюдатели, действительно имеет некие осмысленные формы, но разглядеть его в деталях не удавалось, телекамеры марсохода смотрели в другую сторону.

– Давайте позвоним коллегам, – предложил помощник. – Ослепли они, что ли?

Вагин кивнул, так как и сам подумывал о том же.

Но американцы его опередили.

Телекамеры «Спиди» повернулись в нужном направлении, и заинтересовавший специалистов объект на льду стал виден лучше.

Все ахнули.

Ледяной торос на поверхности застывшего озерца, располагавшийся всего в километре от марсохода, напоминал… земной парусник с полуопущенными прозрачно-беловатыми парусами! Казалось, он врос в лед по ватерлинию миллионы лет назад, да так и остался как напоминание о давно исчезнувшей цивилизации.

Это было настолько невероятно и неожиданно, что по залу ЦУПа пронесся единый вздох.

И только внимательный Вагин заметил, что размеры «корабля» намного меньше тех, какие имели реальные земные фрегаты и шхуны. Да и мачты у него были странные, неровные, ветвистые, как ветки дерева.

Весть об открытии между тем мгновенно распространилась по всему миру, и к экранам телевизоров прилипли даже те – передача велась на все материки Земли, – кто редко или совсем не смотрел новостные телепередачи. Возможно, американцы и засекретили бы свое открытие, будь они единоличными хозяевами марсохода, но в нынешние времена скрывать космические находки было трудно, да и опасно. Поэтому о находке марсианского корабля уже спустя несколько минут было доложено президенту США и председателю правительства России.

Первый попробовал было заикнуться о «государственной тайне», второй позвонил ему через минуту и поздравил с находкой. После чего марсоход резво побежал к лиловато– зеленовато-белому «зрачку» озера в центре Глаза Красавицы.

И лишь еще через несколько минут стало ясно, что размеры корабля не соответствуют тем ожиданиям, которые охватили людей.

Полтора метра – длина, полметра – ширина, метр – высота, вот и вся величина.

Даже если предположить, что на Марсе действительно миллионы лет назад существовала разумная жизнь, древние марсиане едва ли были совсем маленькими наподобие свифтовских лилипутов или ракообразных соотечественников Барленанна из романа Холла Клемента «Операция „Тяготение“. Корабль скорее был игрушкой либо уменьшенной моделью парусника, некогда бороздившего моря красной планеты.

Но и это предположение умерло, когда «Спиди» остановился в метре от ледяного поля и в ста метрах от корабля. Уже через минуту спектральный анализ показал, что материалом «модели» является обыкновенный лед. С примесями пыли. И по залам ЦУПов прошелестел вздох разочарования. «Марсианский корабль» представлял собой всего лишь шутку природы, создающей иногда мертвые формы «живее живых».

Американцы тоже это поняли.

После короткой остановки марсоход снова двинулся вперед, намереваясь спуститься на лед замерзшего озерка.

Среди российских специалистов наметилось оживление.

– Константин Максимович, – обратился к Вагину начальник экспертной группы, – надо связаться с коллегами в НАСА, попросить их не спешить. Температура воздуха в кратере всего минус девять градусов, температурная аномалия. Лед рыхлый.

– Нехорошо, если застрянем, – согласился конструктор «Ежа». – Но вряд ли насовцы нас послушают. Я знаю Фоссома, он упрям как осел. Как вы думаете, Василий Васильевич, что это такое?

– Эвфузия, – сказал ученый. – Фигура выветривания и вытаивания, получившаяся такой… гм, гм, экзотической. Просто ледяной торос сложной геометрии.

– Я тоже так думаю. А жаль!

– Жаль, – согласился начальник экспертов. – Я всегда мечтал встретить на Марсе…

– Аэлиту? – улыбнулся Вагин.

– Не Аэлиту, но следы цивилизации. Потому и закончил физтех, потом поступил в Роскомос. Меня настораживает другое.

– Что именно?

– Такие сложные фрактальные формы не возникают случайно. Может быть, это редукция того, что существовало на Марсе в прошлые времена?

– Жизни на Марсе нет, Василий Васильевич, да и не было. Будем реалистами.

– Помечтаем хотя бы.

Марсоход взобрался на ледяной бугор.

«Марсианский корабль» приблизился. Затаившие дыхание зрители жадно рассматривали творение природы, поразительно похожее на земной парусник. Отличия, конечно, были, но не бросались в глаза. Торос из марсианского льда в самом деле казался изделием рук земных скульпторов, а не природным образованием.

Десять метров, еще десять…

По ледяному полю побежала трещина.

Все ахнули.

Марсоход продолжал двигаться дальше (время, за которое радиоволны пересекали пространство между Марсом и Землей, превышало шесть минут), трещина под его колесами стала шире.

– Да что они там, ослепли, что ли?! – сжал кулаки начальник экспертной группы.

– «Ёж»! – вскочил помощник Вагина.

– Не поможет, – пробормотал Константин Максимович. – «Ёж» не включает двигатели на взлет… которых нет. «Спиди» – не вертолет и не ракета.

Трещина достигла «марсианского корабля», и он начал осыпаться, разламываться, разрушаться, пока полностью не провалился в продолжавшую змеиться до противоположного берега расселину.

– Ох! – горестно воскликнул помощник Вагина.

Марсоход закачался, повернул влево, занося передние ажурные колеса на штангах, но переползти на твердый край расселины не успел. Ширина трещины достигла метра, и «Спиди» провалился вниз, сворачиваясь, как земной еж, по программе защиты.

Изображение на экранах мониторов померкло.

Снова по залу российского ЦУПа пронесся вздох, отражавший чувства присутствующих, не сводящих глаз с экранов.

– Конец ле… – помощник прикусил язык и добавил, шепелявя: – легенде, блин!

С минуту по экранам мела «пурга», что означало отсутствие сигнала с Марса.

Вагин закрыл глаза, глубоко раздосадованный и разочарованный: не тем, что марсоход потерпел катастрофу, а тем, что его «Ёж» не уберег аппарат от гибели. И еще было жаль мечты, на миг расправившей крылья при виде «марсианского корабля».

В зале раздался крик многих людей.

Вагин открыл глаза.

Экраны перестали «сыпать пургу», потемнели и затлели зеленовато-голубым свечением.

Марсоход включил прожектор, луч которого пронзил толщу льда.

И в этой толще, на глубине десяти метров, показалась какая-то застывшая, рябая от пузырьков воздуха и комочков грязи масса.

Прожектор чуть развернулся.

Люди увидели ребра, чешуи, ажурные конструкции, шпилеобразный нос, мачты.

– Мама моя! – прошептал помощник Вагина.

Это был корабль!

Настоящий!

Не творение природы – творение марсиан, сбереженное льдом для тех, кто жаждал обнаружить на Марсе жизнь.

Днепропетровск, 1978 г.