Кабельщики

I

— Эта установка никуда не годится. Сколько можно говорить… важна не только мощность излучателя, но и диапазон доступных частот, — занудным голосом произнес Григорий Петровский, спускаясь по шаткой приставной лестнице. — И мощность шума космоса на конкретной частоте. Те, частоты, которые они указали… не подходят для связи на такие расстояния. От слова совсем!

Последнюю фразу он сказал по-русски, перекрикивая поднимавшийся ветер. Холод заставлял вспомнить, на какой они высоте над уровнем моря, даром что в Африке.

— Ты не веришь им? — спросила его по-английски Хелен, которая сидела внизу и с тревогой смотрела на его манипуляции. — Думаешь, это чушь?

Чтобы осмотреть «тарелку», как они ее называли — зеркало рефлектора диаметром почти шестьдесят метров, они по очереди забирались на огромную высоту — где-то по видавшим виды лесенкам, где-то по горизонтальным металлическим конструкциям. Без страховки.

— Я никому не верю, — русский спрыгнул, пролетев последние метра полтора, и пружинисто приземлился на бурый грунт, словно космонавт при низкой гравитации. — Даже себе. Нам надо попасть в окна прозрачности атмосферы и избежать частотных максимумов космического шума. А еще важен способ модуляции… Но та частота, которую они предлагают… годится для связи в пределах нашей системы. Не более.

— Не суди их по нам, — сказал Гельмут, которого в высотных работах не использовали по причине неуклюжести и массы. — Может, они способны считывать те крохи, байты информации, которые мы не отличаем от шума? Может, в их мире наши физические принципы не действуют? Может, они живут в шестимерном пространстве? Или используют квантовое туннелирование, эффект солнечного зайчика и закольцованность вселенной.

Русский ничего на это не ответил, только поморщился и отмахнулся как от мухи. Мол, как не стыдно ученому, технарю, изрекать такие вещи, достойные познавательного канала на Youtube! Раньше за немцем такого не замечалось. Видимо, откровения последних дней их доконали, и скоро захочется верить хоть в эльфов с драконами.

Петровский был все же более зануден. Сказывалось академическое образование в области физики, полученное еще в СССР, и опыт работы не в сфере инноваций и грантов, где ценится живость ума и беглость речи, а в скучной консервативной сфере государственной науки — в одной из крупнейших российских обсерваторий.

Но зато если кто-то находил в формулах или длинных тензорных уравнениях ошибки, то это был почти наверняка он.

«Считает компьютер, но голову и глаза он нам не заменит», — ворчал он, показывая то не там стоящую запятую в дроби, то неверный знак.

Понятно, что от усталости палец по клавиатуре мог промахнуться. А машина… она считала, не рефлексируя, потому что интеллектом не обладала.

И вот сейчас он курил свои русские сигареты и смотрел на запад, где заканчивалось плоскогорье и тянулась бескрайняя равнина. Саванна? Вельд?

Даже их африканский товарищ был не уверен, как это правильно называется, а уж они, чужаки — и подавно. Хотя зимбабвиец тоже не жил в этой стране — его семья происходила из местной элиты колониальных времен, несколько поколений которой учились, а потом проживали в Англии.

— Да хватит на сегодня! — Джордж Нкубе посмотрел на часы и крикнул остальным. — Сегодня точно будет буря. Никакого больше альпинизма, давайте ужинать, леди и джентльмены.

В обычное время Петровский проворчал бы что-нибудь про дам, господ и товарищей. Но сейчас настроения у него не было.

Все вымазались, одежда была в пятнах, только теперь это была ржавчина, а не местная красная глина, в которой они утопали, когда неделю назад заново прокладывали провода и кабели взамен похищенных.

«Починить» вчетвером огромную параболическую антенну оказалось несложно. В общем-то вся починка сводилась к чистке ее от ржавчины (без этого можно было обойтись) и визуальному осмотру. Да, для этого пришлось карабкаться наверх, потому что дрон на второй день сбило местными ветрами, и он разбился об опору антенны вдребезги.

Но им не нужно было, чтоб эта штука, похожая на гигантское блюдце, проработала годы. Хватит и нескольких суток.

И передатчик с ретранслятором оказалось не так сложно собрать. В общем-то они сделали это еще в дешевой гостинице в Хараре, а здесь осталось только произвести монтаж.

Самым трудным этапом была замена всех электрических сетей, которые местные крестьяне уже успели украсть, включая оптоволокно. Хорошо, что их четверка закупила все нужные запчасти заранее — что-то в Европе, а что-то в Йоханнесбурге.

Потому что в Зимбабве достать все нужное было не просто. Мешок местных денег уже ничего не стоил и годился только на растопку. В ходу были южноафриканские рэнды и американские доллары. Евро тоже принимали. Но нельзя было показывать, что у тебя, странного туриста из далекой богатой страны, есть много этих дензнаков.

Антенна была в нормальном состоянии. Ее успели побить ураганы, но не успели распилить на металлолом местные. Очень мало кто из них сюда забирался, не считая пастухов и бродяг. Все-таки это было труднодоступная местность, которую сам создатель будто предназначил чтоб прятать здесь секретные объекты. А может, местные считали, что эти холмы радиоактивны. Или прокляты, населены духами и демонами.

Передатчик построили еще во времена апартеида. Вроде бы он был частью ядерной программы ЮАР, хотя находился на земле бывшей Родезии. Стоявшая здесь в горах радиолокационная станция должна была контролировать рубежи форпоста белой расы на юге Африканского континента.

Но потом Родезия рухнула, белые начали покидать страну, а еще позже в соседней ЮАР пришел к власти Нельсон Мандела, который в этой версии пространственно-временного континуума не умер в тюрьме в восьмидесятых, а успешно сверг господство буров и потомков английских переселенцев, которое рухнуло без настоящей войны, под давлением извне и снаружи, так что их режиму не помогло бы даже ядерное оружие.

А в 2000-х, как говорил Джордж, станцию, принадлежавшую Министерству Науки Зимбабве, выкупили за долги и основательно модернизировали китайцы. По его словам, она уже тогда имела двойное назначение. Была не только военным объектом, но и частью космической программы Поднебесной. Персонал из которой провел здесь несколько лет. Но им пришлось сбежать, когда совсем недавно их ставленник был свергнут с президентского кресла и в стране запахло межплеменной резней. Последние белые сбежали чуть раньше.

И только безумец мог приехать сюда в такое время. Добровольно. Без оружия. Вчетвером. Проблема была в том, что нигде на Земле больше не было установки, чтоб провернуть то, что они задумали, и не быть арестованными еще на подходе, в пяти километрах от периметра. Именно такими безумцами они были.

Генератор пришлось везти свой. Здешний давно похитили, и он теперь наверняка стоял в какой-нибудь деревенской лачуге или трудился на благо отряда повстанцев в джунглях.

Купить горючее удалось c большим трудом, а еще труднее было его сюда привезти. И это при том, что на тот момент боевых действий еще не было. У местных Джордж рекомендовал не покупать ни в коем случае, чтоб не привлекать к себе внимания.

Он долго отговаривал друзей от приезда сюда. Но они были настолько твердолобыми, что африканец сдался, хотя и предупредил, что возвращения живыми не гарантирует.

— Да хватит полировать это блюдце! И так пойдет. Пошли лучше пива выпьем. А потом отправим этот чертов сигнал и свалим отсюда, — повторил уже громче Джордж. — Тут скоро будет очень хреново. И я не про политику.

Все знали, что надвигается циклон, будет дуть штормовой ветер, и последующие несколько недель им придется просидеть под крышей. Хотя, возможно, их здесь уже не будет. Если оборудование сработает как надо. Им хватит и одного раза. Всего ста двадцати секунд.

Но пока небо было ясным. За холмами садилось огромное солнце, похожее на ядерный гриб.

Кругом на этом плато трудно было найти хотя бы одно деревце. Но идеально ровным оно не было. Холмистый ландшафт был изрезан оврагами, хватало тут и любопытных каменных образований, почти как на американском Западе. В этих складках Станция пряталась так, будто была частью природных геологических систем. И само здание, и «тарелка» были почти необнаружимы с воздуха, сливаясь с землей, особенно после нанесения старательными китайцами дополнительного покрытия. Хотя, конечно, на всех картах эта штука была обозначена, и все, кому нужно, знали о ее свойствах.

Но несколько крохотных человеческих фигурок — муравьи рядом с колоссом — могли ускользнуть от объективов спутников. Вся надежда была на то, что никто не подумает, что они настолько сбрендили. И не подумает, что скромных параметров передатчика, чье название с местного языка переводилось как «Неспящее око», хватит, чтоб осуществить их план.

Хорошую асфальтированную дорогу уже начало заносить красным песком. Проволочный забор был повален и порван в десятке мест, таблички, предупреждающие о частной собственности, запретной зоне и вооруженной охране ржавели или гнили, поваленные в грязь. Будка охраны была пуста, и туда забирались только обезьяны, змеи и скорпионы.

Окна административного корпуса были заделаны фанерой, листами железа или пластика, заколочены досками. Но все равно внутрь проникал и дождь, и ветер, и местные насекомые, а иногда заползали и пресмыкающиеся. Поэтому первый этаж учеными не использовался.

Вот и сейчас они поднялись по узкой и крутой лестнице, у которой раньше были перила, но теперь остались только голые бетонные ступени. Инстинктивно они держались поближе к ободранной стене слева, которую вандалы даже не разрисовали, а расписали непонятными угрожающими словами. Провал лестничного колодца справа открывал вид до самого подвала. Впрочем, свалиться тут мог разве что пьяный.

На втором было почище. Мародеры давно ушли, потому что отсюда нечего было выносить.

Среди одинаковых дверей без табличек группа ученых выбрала пятую по счету. Петровский открыл дверь.

Облезлые стены. Полуоткрытое окно (стекло кем-то выбито), затянутое противомоскитной стекой. Мухи, которые все равно проникли в комнату, где раньше располагался офис местного начальства. Теперь тут были банки от «Пепси» и обертки от сникерсов и печенья «Орео» на столе, сигаретный дым под потолком и сломанный, раскуроченный кондиционер. Они обходились без него, потому что жары не было.

Именно здесь они собрались — в кабинете директора спешно ликвидированного три месяца назад научного центра, где, несмотря на разгром, остались следы былого порядка и комфорта. В этой комнате они жили и спали, а соседний с ней конференц-зал использовали как мастерскую и тестовую лабораторию, перенеся сюда все, что можно с первого этажа и из своего трейлера, который был запрятан в подземный гараж, в котором, когда они сюда пришли, не было ничего кроме хлама.

Тут же рядом работал средней мощности дизельный генератор, дававший им энергию. Впрочем, электрический свет они без надобности не зажигали. Со стороны, с воздуха и из космоса можно было подумать, что обсерватория до сих пор заброшена. Зато энергия для охлаждения оборудования у них была. Приборам оптимальная температура была важнее. А они сами прохладными ночами иногда включали обогрев, хотя спали все не в кроватях, а в спальных мешках.

Тут же в кабинете стоял переносной холодильник, микроволновка, плитка — их походная кухня. Здесь они и принялись за нехитрый ужин робинзонов. Продукты, включая привезенное с собой и купленное в соседней деревне, уже подходили к концу. Была даже идея доехать до реки и попытаться наловить рыбы, но от нее отказались из-за прогнозов погоды и опасения встречи с агрессивными местными. Да еще Нкубе объяснил, что в реке может не оказаться даже пригодной для купания воды, не говоря уже о рыбе. Даже после обеззараживания и кипячения. Хорошо, что была скважина.

Неплохо было бы, конечно, использовать передатчик такой же мощности в более цивилизованном месте. Но тогда их давно бы уже нашли. А собрать подобный своими силами у них — лишенных покровительства и финансирования, объявленных в розыск Интерполом — возможности не было.

— А ты прямо как Сноуден, — сказал Джордж усевшемуся в офисное кресло с ободранной обивкой Гельмуту Брауну. Кресло скрипнуло под весом немецкого специалиста по кибернетике и искусственным языкам.

Все остальные тоже были в сборе. Пили холодное пиво, ели пиццу, омаров и фрукты. До этого они питались одними консервами, но в этот день решили себя побаловать и приготовить что-то вроде праздничного ужина. Все равно скоро покинут это место.

— Ага, — кивнул толстяк, который употреблял сегодня только сок, — Но в отличие от него мне серые человечки убежища не предоставят.

Похоже, он стал настоящим конспирологом. Хотя они знали, что пусть и не серые и даже не человечки… но кто-то там определенно был.

— Еще не вечер. Может, прилетят.

— Не при моей жизни. Даже не при внуках. Никогда.

Это они тоже отлично знали.

Если бы два месяца назад сигнал приняли не в Аресибо, Пуэрто-Рико, а в Китае, где к сохранению секретности относятся как к национальной идее, это подарило бы человечеству еще несколько лет незнания. Но ничего по большому счету не изменило бы.

Сигнал был не один. И даже не десять. Ретроспективный анализ архивных записей, включая и те, которые сохранили военные с радиолокационных станций НОРАД или частные любители, показал, что похожие последовательности фиксировались сотни раз на протяжении десятилетий. История их приема уходила в прошлое настолько далеко, насколько древние можно было разыскать записи. Радиотелескоп «Big Ear» при Университете штата Огайо принял сигнал с такой последовательностью в 1979 году. Принимала его и система телескопов Аллена в Калифорнии двадцатью годами спустя — огромная установка из множества антенн, которая строилась на протяжении многих лет.

Ловили этот сигнал и орбитальные радиотелескопы, хотя и не нацеленные на поиск внеземных посланий, а изучавшие остатки сверхновых, мазеры, процессы звездообразования и другие тайны неживой материи галактики.

Но понадобилось больше, чем полвека с момента первого обнаружения, чтобы человечество смогло распознать в космическом шуме последовательность двоичных знаков. Такие странные закономерности уже несколько раз замечали — независимо друг от друга — несколько ученых в разных уголках света, но каждый раз команды скептиков опровергали их выводы, а то и поднимали авторов на смех. Последовательности признавали естественным фоном, вызванным вспышками сверхновых или далекими квазарами, и откладывали надолго, на годы. В научном сообществе это проходило по статьям «непрофессионализм», «чудачество» или «лженаука». Что сбивало интерес серьезных ученых к этим явлениям.

Техническая возможность их расшифровки появилась не раньше начала двадцать первого века. Но понадобилось еще почти два десятка лет, чтобы все обстоятельства совпали должным образом — талантливая и мотивированная рабочая группа (слегка ненормальная в хорошем смысле), щедрое финансирование и государственное покровительство, доступ к закрытым данным и высококлассное вычислительное оборудование. За этими сухими словами скрывалась их международная команда из тридцати пяти человек, работавшая не только в Пуэрто-Рико, но и удаленно, в своих странах.

Но только шестеро из них первыми узнали правду. И только один сумел донести ее до человечества.

Тот день они хорошо запомнили. Тогда они точно так же сидели, почти в таком же убогом месте, но в стране, которая относилась к «развитым». В коттедже, который принадлежал их общему приятелю. Маленький щитовой дом, расположенный на отшибе, в захудалом районе не использовался уже несколько лет и был выставлен на продажу. Лучшее место, чтоб спрятаться.

Такая вот конспирация. Они тогда были уверены, что их уже ловят и ищут.

«Все, чуваки. Рубикон перейден. Архивы отправлены адресатам», — сказал тогда Джордж и отложил свой старый поцарапанный смартфон. Чернокожий выглядел неожиданно молчаливым и встревоженным.

А вот немец, благодаря которому все и заварилось, наоборот выглядел оживленным, потом что уже успел накачаться пивом, успокаивая себе нервы.

Он был в футболке с героями мультика «Рик и Морти», небритый, всклокоченный и истреблял чипсы и снэки в промышленных масштабах.

А тогда взгляды всех остальных в комнате были прикованы к маленькому телефону Джорджа. Чернокожий комплексов не имел, и это был не айфон, а дешевая китайская модель. «У меня есть чем выделяться», — как говорил он сам.

Немец протянул руку и сам прочитал последнее сообщение на его дисплее, который не успел еще заблокироваться.

И тут его прорвало.

«Ура! — заорал Гельмут, зацепив животом стол и уронив доску с настольной игрой Warhammer. — Мы победили!».

«Хватит кричать, — сказала Хелен, которая сохраняла рассудительность даже в такие моменты, — Разъезжаемся. И больше нам видеться не надо, до самого завершения. Связь держим тоже не чаще раза в неделю. И постарайтесь лечь на дно. Придумайте что-нибудь. Отпуск, болезнь, какие-нибудь неприятности, сломался телефон, умер любимый хомяк и так далее. Мы все под подозрением. Если кого-то заберут — каждый будет продолжать дело по отдельности».

Паранойя была у каждого из них, но особенно у самого герра Брауна. Хотя пока никаких признаков преследования не было.

Но lutshe perebdet’, chem nedobdet’, как говорил Петровский на своем ужасном языке, который для остальных звучал как язык потомка европейцев, которого на три тысячи лет отправили на Марс. Более непонятные для среднего жителя Старого Света разве что финский и венгерский. Да еще какой-нибудь баскский.

У них был целый план, хоть и очень наивный и простой. Можно было, конечно, оповестить сразу всех, слив инфу в сеть на Wikileaks, разослав сетевым деятелям, так называемым инфлюэнсерам (которые разносят не грипп, а идеи). И выложив самостоятельно везде, где только можно. Но они опасались, что это только подорвет доверие. Превратит новость о главном открытии века в еще одну утку, сетевой мем и городскую легенду. И даже если потом будет получено несколько независимых подтверждений истинности — первоначальный скепсис будет уже не переломить.

Для начала они ограничились научным сообществом. Там, где это было возможно, задействовали свои знакомства. Отправили материалы в шесть крупнейших научных институтов, занимающихся проблемами астрофизики, и пять научных журналов того же профиля. К отправленным вложениям прилагалась просьба сохранять конфиденциальность в течение всего срока изучения.

Смешно, но главная проблема оказалась совсем не в том, чем пугал своих товарищей Гельмут.

Мировые разведки, которых они опасались, начитавшись комиксов и легенд про «Зону 51», их не тронули. Тем как будто вообще не было дела до того, что какие-то «яйцеголовые» считают, что почти расшифровали сигнал инопланетян.

А вот закон о защите авторских прав и урезание финансирования, вызванное пертурбациями в руководстве НАСА и работой комиссии Конгресса (где республиканцы заклевали демократов и стремились урезать расходы на космос) — грозили осложнить жизнь исследовательской группы. Они и так перерасходовали средства за полтора года работы над проектом в Пуэрто-Рико, с привлечением суперкомпьютеров для отсева информационного мусора и декодирования.

Внезапно оказалось, что проект собираются закрыть, а все исходники передать другой группе, которая приступит к работе после окончания парламентского расследования. Может, через полгода, а может и через год. Там в комиссии почему-то были уверены, что ученые за счет налогоплательщиков просто жили в свое удовольствие в тропическом южноамериканском раю. А сигнал считали искусной мистификацией. Сфабрикованной от начала и до конца пустышкой. Мол, такого не может быть, потому что это невозможно. На тот момент ни о каких аналогичных последовательностях знаков, принятых в прошлом, известно не было.

У проекта сменился куратор, которому… вернее, которой, еще надо было входить в курс дела. Гельмут видел в этом «заговор», Джордж — обычное административное головотяпство, вызванное запутанной юрисдикцией и разными системами права в странах-участницах проекта. Но оба опасались, что исходники размером всего в несколько мегабайт при этом просто потеряются. Да, обычно такого не случалось. Но для этого достаточно было одновременного выхода из строя нескольких жестких дисков, пожара или наводнения. Хранить их в «облаке» и тиражировать строго запрещалось.

Почему-то им казалось, что именно сейчас все это возможно.

Поэтому они и пошли на преступление, по сути бывшее пиратством и кражей интеллектуальной собственности. Естественно, объектом копирайта был не сам сигнал, а наработки по его изучению, все использованные при этом ноу-хау.

Дополнительные исследования члены Шестерки решили провести сами, помня о том, что победителей не судят.

Просьбу о сохранении тайны выполнили не все получатели пакета. Обсуждение в сети на профильных форумах — появилось почти сразу. Чуть позже это было вынесено и в другие паблики. Но большого резонанса они не вызывали. Соцсети шумиху не подхватили. Специалисты отнеслись к со скепсисом, а обычные люди — как к курьезу, который куда менее интересен, чем жизнь земных «звезд» и куда менее страшен, чем события международной политики.

К тому же такое уже случалось. Были радиосигналы «WOW!» и SHGb02+14a, сообщество, да и обыватели, помнили так называемую звезду Табби KIC 8462852, про которую говорили, что вокруг нее может существовать сфера Дайсона. И все эти сенсации были развенчаны или как минимум не получили доказательств в свою пользу.

Хорошо, что никто не заявил в полицию. Получателям рассылки в голову не пришло, что сведения имеют не совсем легальную природу. Скорее всего, молчание было вызвано даже не сомнительным источником сведений, а скепсисом к его выводам. Ведь камни не могут падать с неба, потому что им неоткуда там взяться. А объект тяжелее воздуха не может летать.

Продолжительность сигнала составила около 120 секунд. Источник находился в созвездии Стрельца, почти строго в направлении центра галактики, где близко к данным угловым координатам находились тысячи звезд… но «адрес» ни одной в пределах пяти тысяч световых лет строго не совпадал с координатами. Звезду, рядом с которой находился источник, не удалось установить. Частота сигнала находилась в пределах частоты радиолинии нейтрального водорода — 1420,406 МГц. Она не колебалась, как могла бы колебаться вследствие эффекта Доплера. Если бы передатчик был установлен на Земле, он менял бы частоту со скоростью около 1,5 Гц/с в результате ее вращения. Но источник, как предположили шесть астрофизиков, находится не на планете. В письме, которое отправил Джордж Нкубе именитым коллегам со всех континентов, он так его и назвал — «Космический маяк».

Им хотелось верить, что затянувшаяся тишина вызвана тем, что их доказательства анализируются и перепроверяются несколькими научными коллективами по всему миру. Но оказалась, что всего одна экспертная группа из тех, с которыми они связались, занялась этим всерьез.

Гиганты научного мира типа MIT, солидные журналы Nature, Science и Astrophysics направленные им материалы проигнорировали, будто это был обычный спам. Astronomical Journal, Astrophysics and Space Science, Icarus — отделались отписками. А кто-то даже написал у себя в twitter о «циркулирующих в интернете лженаучных бреднях».

И только один научный коллектив с довольно сомнительной репутацией взялся за перепроверку сведений.

Наверно, в любом случае тайна бы открылась — не сейчас, так позже. Не ими, так другой группой. Но она могла оставаться тайной еще не один год. И, даже если не брать важность этого открытия для человечества… тогда все лавры первооткрывателей себе забрал бы кто-то другой. Конечно, ни один из шестерых бы не признался, что хочет войти в историю. Но все они были людьми, и этот мотив тоже присутствовал.

Прорыв плотины случился внезапно, когда с заявлением о сенсации века выступил один из получателей, нобелевский лауреат-физик Роджер Сэлливан со слегка подмоченной репутацией после скандала, связанного с якобы имевшими место двадцать лет назад сексистскими высказываниями, который с несколькими коллегами на свои деньги перепроверил данные Шестерки. И получил те же выводы. А дальше было обращение Роджера к Организации Объединенных Наций, научному миру и правительствам ведущих держав с требованием досконально изучить сигнал MGHa03+08b безотлагательно. Его подписали и двадцать пять других светил рангом поменьше, но с репутацией более чистой.

Это был скандал, сродни взрыву недавно сдетонировавшей на дне Атлантического океана бомбы неясной принадлежности, только в мире науки.

НАСА несколько дней отмалчивалось, а потом подтвердило, что проект существовал, что он временно приостановлен в связи с недостатком финансирования и отсутствием результатов. Они обещали перезапустить его и все данные перепроверить.

Но шестеро «провокаторов» были уволены в тот же день, а против Гельмута Брауна, чье участие в краже данных установили почти сразу, было возбуждено не только уголовное дело о краже интеллектуальной собственности, но и о нарушении условий контракта. Ему грозил очень серьезный штраф, а в случае, если адвокат плохо отработает свой гонорар — тюрьма.

Мир пока еще не верил. Международные информационные агентства уже не могли молчать, хоть и преподносили эту новость с некоторой долей скепсиса. Из журналов всего три, довольно маргинальных выпустили развернутые статьи об этом.

Но в сети популярность новости стала расти по экспоненте. «Звездный маяк» был уже повсюду. У его открывателей появился фан-клуб. На время они стали более популярными, чем актеры, музыканты и ютуберы, хотя сами ничего еще не опубликовали. Но неугомонный Роджер сделал это за них. Когда к этому подключились те самые инфлюэнсеры, популярные деятели из масс-медиа, идея сразу стала вирусной.

Дошло и до выпуска футболок и кружек с логотипом, который зарегистрировал как товарный знак какой-то ушлый тип, отношения к проекту не имевший. Хотя в Китае уже вовсю штамповали такие же изделия, чтоб продавать в десять раз дешевле. Спрос был бешеный.

Самим первооткрывателям оставалось только смотреть на это и обалдевать.

Кто-то следовал моде, кто-то просто угорал, но многие требовали правды. Многотысячные флешмобы собирались и в реальности. И просто так отмахнутся от них официальным научным авторитетам уже было нельзя.

Все шестеро были готовы, что, даже после троекратных независимых подтверждений их выводов, недоверия будет хватать — на порядки больше, чем к проекту «Аполлон». Уж очень скользкой была тема. Переворачивающая весь привычный мир.

Но это был еще не конец. Вместо того чтоб купаться в лучах славы… хоть и приправленной скандалом и сомнениями — энтузиасты приступали ко второй части плана.

Потому что об этом попросили неведомые отправители. А просьба тех, кто десятилетиями, а может, веками тратил ресурсы на отправку сигнала за сотни и сотни световых лет… вызывала уважение.

Они не сразу пришли к этому решению, и каждый из шестерых — своим путем. Не сговариваясь. Были споры, конфликты, истерики. И, наверно, каждый до конца в глубине души сомневался: «Что если это не мы хотим? Что если нас запрограммировали?».

Но все равно решили это сделать.

Отдельные части послания допускали разные интерпретации, но эта была однозначной. От них хотели, чтоб они отправили сигнал дальше. Не назад, а именно дальше.

Четверо из них разными рейсами прибыли в Южно-Африканскую Республику. Именно отсюда они вылетели на разбитом в хлам самолете зимбабвийской авиакомпании до столицы этой страны Хараре, где остановились в отеле на окраине. В городе постреливали уже не только по ночам, иностранцам рекомендовалось воздерживаться от посещения катившейся к безоблачной свободе державы. Но самолеты еще летали.

Двое других из Шестерки — итальянец и израильтянка, в Африку прибыть не смогли или не решились, но поддерживали их морально, материально и организационно — оставшись на связи в своих странах. Власти их не преследовали. Но наверняка они находились под колпаком слежки.

Этому заведению даже в мирное время следовало дать две «звезды» из пяти, а на тот момент осталась от силы одна. Но они смогли без приключений тут переночевать, а утром Джордж за доллары арендовал небольшой фордовский трейлер, куда и было погружено все имущество экспедиции. Оружия у них не было. Брать его с собой означало только подвергать себя риску на одном из блокпостов. Зато у них были верительные грамоты от самой сильной повстанческой племенной группировки с севера страны. Которые тоже обошлись им в немалое количество «зелени», а Нкубе пришлось задействовать и весь талант дипломата. Сама столица была вроде бы в руках коалиционного Правительства Народного Согласия, признанного в мире… но обстановку за пределами центрального района Хараре не контролировавшего. С их чиновниками пришлось расплачиваться в евро… да еще патруль на границе «зеленой зоны» заставил добавить мзды и в свои бездонные карманы. Мордатые чернокожие военные в касках и бронежилетах совсем не выглядели жителями нищей разоренной страны. Видимо, кому-то война приносила пользу, а не горе.

По суше они добрались до уже заброшенной к тому времени радиообсерватории (ее военное назначение было секретом полишинеля), чей передатчик обладал подходящими параметрами. Пять других подобных ему — в Южной Америке, США и Европе, находились под слишком плотным контролем тех, кого Гельмут называл «приспешники мирового правительства».

Здесь же на восточном побережье Африки агентов этого «правительства» (даже пятеро товарищей Гельмута в него не верили) явно не было. Зато там были другие опасности, главная из которых — политическая нестабильность в стране. Но в этом были свои плюсы. Никто не будет искать четверых сумасшедших астрономов там, где ездят пикапы с пулеметами, ходят люди с автоматами, увешанные гранатами, и вот-вот начнется гражданская война.

Про эту страну писали, что с освобождением от белых колонизаторов жизнь тут почему-то лучше не стала. Нового президента, который правил «всего» восемь лет недавно свергли, но перемены так и не наступили. Все тот же бардак, да того и гляди прольются реки крови. Прежнего, который сидел во власти почти сорок лет, местные вспоминали с теплой ностальгией. Мол, хоть он и построил себе, женам и приближенным дворцы, похожие на Тадж-Махал, а деньги превратились в фантики… но зато порядок был.

Но сама обсерватория как в глазу урагана пока стояла нетронутой, хотя электричество там отключили, а персонал эвакуировали вертолетом.

Даже если местонахождение ученых уже было установлено, соглашения о выдаче с новым правительством этой страны у Соединенных Штатах (а именно их правительству через НАСА принадлежала интеллектуальная собственность, которую «шестерка» в нарушение контракта разгласила) не было. А все соглашения со старым правительством, чьи члены были без пяти минут заключенные или изгнанники — значения больше не имели.

Интерпол ничего не мог сделать. А подключить разведки или дипломатические каналы по такому пустячному поводу, видимо, никто не собирался. В мире было опять неспокойно и были проблемы куда серьезнее.

Когда высокая вероятность техногенной природы инопланетного сигнала была установлена, высокая комиссия под эгидой Международного астрономического общества провела заседание и — в отсутствие самих нарушителей — запретила отправлять ответный сигнал, напомнив о рисках и ответственности перед историей и будущими поколениями. По-другому и быть не могло.

Но ООН и правительства ведущих держав этот вопрос проигнорировали. У них были дела поважнее. И других претензий кроме нарушения закона об авторских правах к «шестерке» у закона и права не имелось.

В сети две петиции набрали по нескольку миллионов голосов.

«Остановите их! Не вздумайте отправлять сигнал! Те ученые — не люди, а зомби под контролем чужого разума!», — гласила первая.

«Отправьте ответный сигнал немедленно! Пусть они придут и спасут нас от нас самих, пока мы не вымерли от биологического оружия, не сгорели в ядерном огне и не уничтожили Землю!».

Казалось бы, это голосование буквально разделило Землю на два лагеря, примерно равных численно. Но в масштабах человечества эти десять с небольшим миллионов неравнодушных голосов были каплей в море. Попзвезды, сплетни и новые танцевальные клипы лидировали с большим отрывом. У тех бывали и миллиарды просмотров и миллионы лайков, чего нельзя сказать о страницах фан-клуба «мятежных астрономов» (rebel_astronomy — так они назывались), где были ролики и новости про «Звездный маяк».

И они никогда больше пяти миллионов просмотров не набирали. Зато собирали тонны ненависти и голодных «троллей», которые не только угрожали расправой, но и обвиняли астрономов в интимных связях с пришельцами.

А во многих странах эту новость просто не заметили, потому что жили совсем не по научной картине мира, а по той, где лампочка-Солнце чинно ходит по небосводу плоской Земли, а землетрясения — суть кара Всевышнего за женское распутство. Год на дворе был не везде один. В календарном смысле.

Но и в «безбожных» странах больше всего было тех, кто просто наблюдал, хрустя попкорном. И никакого панического страха перед чужими не было. Людей Земли пугали ипотеки, увольнения и инфляция. Чуть меньше — ядерная война, экологические проблемы. И совсем не пугал чужой непонятный разум в тысячах световых лет. Особенно тех, кто понимал, что пройдут тысячелетия, пока последствия контакта с ним повлияют на жизнь далеких потомков теперешних землян. Боялись только некоторые из ученых и городские сумасшедшие. А люди попроще или вообще отрицали всё, или с усмешками ждали исхода… особенно зная, что даже их правнуки не доживут до него.

— Что мы делаем? Мы нормальные? — с ужасом в голосе спросил Гельмут, непонятно к кому обращаясь. — Сидим тут в этой заднице и помогаем рассылке межпланетного спама.

Похоже, на него снова накатила тревога.

— Именно, друг! — Джордж раскатисто захохотал смехом безумца. — Рассылаем. Причем бесплатно. Что вы такие скучные? Давайте напишем, что нашей цивилизации пятнадцать миллиардов лет. Что мы устроили Большой Взрыв. И что галактики разбегаются из-за нашего эксперимента с темной энергией. А сверхмассивные черные дыры в центре галактик — это были приборы Предтеч, наших предков, чтоб концентрировать материю в первичном хаосе… Вообще, тебе ли быть недовольным? Ты же все это начал. Мы так и скажем всем, даже чужим.

Но зная Нкубе, они понимали, что он не весело шутит, а язвит, что показывало и его уровень стресса. Все они были взвинчены, но проявлялось это по-разному, в зависимости от темперамента. А может, он просто был слегка пьян.

— Главное, не смейте свои фото посылать, — добавила Хелен, ежась то ли от холода, то ли от опаски. — А то испугаются. Лучше отправим им «нигерийские письма». Скажем, что в нашей звездной системе есть сокровище, и мы им поделимся. И всего-то просим немножко помочь технологиями.

— Не обижайте нигерийцев, колонизаторы, — пробасил зимбабвиец, вступаясь за дальних соседей по материку. — Как бы вас самих, белых господ, не поимели другие захватчики. Зеленые или серые. Почувствуете на себе, что такое плыть в кандалах через океан — звездный — в трюме…

Посмеялись. Когда все свои, про политкорректность можно не думать. Особенно на пороге того, что сотрет все мелкие человеческие обидки и дрязги. По-настоящему чуждого… но, как они надеялись… родственного.

Хотя в глубине души им было не весело.

— Ты отдаешь себе отчет, парень, какие могут быть последствия? — сказал Гельмут уже спокойно, надев очки.

— Любые, чувак. Но нельзя прятать голову в песок, мой белый братец. Надо отправить, пока не поднялась Великая Паника. Вдруг ООН все-таки почешется. Тогда может быть введен абсолютный запрет на проекты типа SETI/METI. Навсегда. Что если контроль за такими передатчиками будет не хуже, чем за ядерными бомбами? Их не разместишь на балконе. И легко отследить. А после того как мы отправим первый сигнал — не такие, какие посылали в шестидесятых-восьмидесятых, а по схеме, которую дали нам Старшие… мы поставим руководителей Земли перед фактом — мы уже обозначились. Скрываться смысла нет.

— Но зачем все это? — спросил Гельмут. — Кто они нам? Зачем выполнять их просьбу?

— А ты зачем выкрал эти файлы?.. — слегка толкнула его локтем в бок Хелен. — Ну ладно, не выкрал, а незаконно скопировал.

— Я думал о людях, чьи права на информацию нарушают. О конкретных гражданах конкретных стран. А эта акция, на которую вы с Джорджем и Григорием нас подбили — выходит за рамки… Для кого она?

— Ну… — задумалась Хелен. — Мы делаем это для людей всей Земли. Пусть они поймут, что не одиноки во вселенной. Что есть кто-то более развитый, чем мы. Кто преодолел наши болота и овраги. Что на нас ответственность — не перегрызть друг другу глотки, а добраться до этих же вершин. Чтоб люди почувствовали свое единство перед лицом космоса, для которого мы все — жители одной пылинки, все одинаковые, независимо от…

— Неверно! Мы делаем это не для себя. И не для Земли, — внезапно заговорил Петровский, и это были его первые слова за несколько часов. — А чтоб там далеко, знали, что не одни.

— Замечательно, — Гельмут стукнул себя по лбу ладонью, — Вы все сумасшедшие. И ваш писатель Иван Ефремов — псих. А вот Дэвид Брин — молодец, предупреждал, что не надо ничего слать… И китайский писатель тоже. Я не понимаю, почему они не прислали нам подарки? Ведь если они сумели отправить такое, они явно могли увеличить объем сообщения вдвое, в десть, в сто раз. Какой-нибудь «Набор новичка». Допустим, способы продления жизни специфичны для конкретной биохимической основы и строения… Но нам бы не помешали и способы получения дармовой энергии на основе термоядерного синтеза, верно? И чертежи межпланетных двигателей с высоким КПД. Если они хотят, чтоб мы участвовали в их проекте, могли бы раскошелиться. А нам вместо этого дали только хроники и таблицу ноомаркеров. Летописи кучи чужих цивилизаций и способы, как находить другие. Да, это прорыв и сокровище. Но этого мало!

— Ишь какой жадный ты, немчура, — фыркнул Петровский. — Все тебе халяву подавай. А как же духовность? Бескорыстие?

Немец надулся как большой хомяк, но так ничего и не сказал в ответ.

— Не ссорьтесь. Я думаю, этому есть объяснение, не считая сложности отправки и объема сообщения. Что-то вроде: «Мы не даем вам подарков, чтоб вы не подумали, что мы хотим вас обмануть и завоевать», — предположила Хелен.

— Пришлют подарки, не волнуйся, детка. Через десять тысяч лет, — улыбнулся зимбабвиец, показывая белые зубы. — Когда дорастем. А если серьезно, они решили, что лучше дать нам самим возможность достичь потолка. Похоже, считают, что это нам по силам.

— И мы не должны их разочаровать, — согласилась женщина, ее взгляд был задумчив, будто она взвешивала «за» и «против».

— Верно мыслишь, — усмехнулся чернокожий. — Они молодцы. И уже подобная скупость показывает, что законы мышления-то общие! Эмпатия, подозрительность, политические игры, шпионаж и компьютерный взлом — эти вещи им известны. Они не роботы и не как наши насекомые. Даже если это разумная плесень или мыслящий океан… или даже ИИ… они осознают себя и хотят контакта. И наверняка могли послать нам кучу технологий. Может даже машины по производству всего из ничего и трансмутации элементов. Им не жалко, они не жадные. Но им требовалось сформулировать сообщение в самых простых формулах, куда нельзя вставить что-то типа «трояна». Просто чтоб не напугать нас.

Он замолчал. И в наступившей тишине прозвучал отрывистый вопрос Гельмута:

— Не напугать? Или не спугнуть?

Но никто на него не ответил.

Чужие и вправду ничего не требовали. Просьба неведомых отправителей была не очень настойчивая. В формулировке: «если сможете, отправьте сообщение в сторону данных звездных координат».

Не обратно, а дальше по эстафете. Они ничего не сулили взамен и ничем не пугали.

Исходя из расположения этих координат только точка южнее 20 градуса южной широты подходила для отправки в это время года.

— А если это психологическая уловка? — не унимался немец. — И они нарочно не стали давить? И сыграли на нашем азарте и гордости?

— Тогда они должны быть похожи на нас, — вступилась за чужаков Хелен. — И что за манера сразу видеть дурные мотивы? Джордж правильно сказал про универсальные законы психологии и мышления.

— Поправка! — поднял палец профессор Браун. — Энтомолог понимает мотивы поведения жука. Но это не значит, что энтомолог мыслит, как жук. И уж тем более им является. Они могут быть не похожи, а просто в миллион раз умнее. И видеть нас насквозь, даже не будучи знакомыми с нами. Зная только химические формулы, на которых основана наша жизнь. Хотя даже их они могут не знать, если сообщение отправлено наугад, на удачу. Миллионы раз.

— Я все равно не понимаю, для чего им хотеть нам зла.

— Просто надо быть трезвыми и рассматривать все риски. Даже безумные. Это ответственность. Перед будущим.

— А я знаю, почему ты брюзжишь, Гельмут, — подначивал немца африканец. — Уровень воздержания «Арахнидка из созвездия Кассиопея — вполне женщина» уже достигнут? Жалеешь, что там в их послании нет межзвездной эротики?

— Да пошел ты, — без иносказаний ответил ему немец словом на букву «f» по-английски.

— Успокойтесь, вы двое, — встала с места, чтоб пресечь назревающий конфликт, Хелен, — Еще вы передеритесь. Мы все устали. Мы живем как бродяги. Какие уж тут опасности из космоса… Нас могут ограбить или убить в любой момент. На родине нас могут посадить в тюрьму. Наши семьи считают, что мы сумасшедшие. А еще змеи, насекомые, погода…

Все, что она сказала, каждый из них понимал.

Немец был хмур, явно перегрелся на солнце и переел. В последние дни он активно заедал стрессы, но все равно не прибавил лишних килограммов, а исхудал. Да и все они потеряли по три-пять килограммов, с тех пор как начали свое предприятие. Которое теперь казалось похожим на дурацкое шоу про выживание в дикой природе. Или на завязку фильма ужасов, финал которого должен быть страшнее некуда.

Джордж Нкубе — насколько они его знали — мотивы имел совсем не такие идеалистические, как, например, русский. Он хотел даже не денег (от которых не отказался бы любой из них — хотя бы для финансирования своих проектов), а славы и признания. Нобелевской премии, своего лица на обложках журналов. А риск его только заводил.

Хелен Сэнфорд (опять же, если верить ее словам) хотела облагодетельствовать человечество и получить технологии, чтоб справиться с голодом, болезнями и войнами. Или хотя бы вдохнуть в него оптимизм: «у других получилось, справимся и мы».

Петровскому плевать было на землян, но он хотел «протянуть руку дружбы» чужакам и действовал с прямолинейностью фанатика. А Гельмут Браун начал это все, но потом пожалел, и не бросил их явно лишь из чувства долга.

Вот так с большим трудом на протяжении этих дней им четверым, представляющим все типы темпераментов и четыре разные нации — удавалось как-то сосуществовать, работать и не убивать друг друга, несмотря на то и дело вспыхивавшие склоки.

Но в этот день Петровский был еще более мрачен и скорее всего страдал с похмелья.

— И вам не стыдно? — проскрипел русский, глядя на них с осуждением, как с трибуны или плаката. — По вам будут судить о человечестве.

В трусах, небритый, в шлепанцах и шляпе на голове, выглядел он комично. Маленький крестик на шее дополнял образ. Хотя он никогда не распространялся о вопросах веры.

— Вот и пусть судят честно, — ответил ему немец. — А не считают нас лучше, чем мы есть. Я надеюсь, они там не ханжи… как твои соотечественники. Иначе я жалею, что на пластинке аппарата «Пионер» репродуктивные органы не прикрыты фиговым листком. Может нас уже в черный список внесли! За рассылку несанкционированного порнофото. Вдруг там среди них несовершеннолетние. Которые еще одного оборота вокруг центра галактики не прошли. А сколько у нас всего рассылается по интернету с помощью УКВ-диапазона…

— Изображение репродуктивной анатомии и процесса производства себе подобных должно быть в той или иной мере табуировано у всех цивилизованных существ, — поднял палец Петровский. — Рождение себе подобных… это ответственность.

В последние дни после того, что им открылось, он, должно быть, уверовал в высшие силы.

— Не скажи, — произнесла Хелен. — Вспомни античные сюжеты. И шимпанзе бонобо, их способ урегулировать социальные конфликты…

— Хороший способ, — усмехнулся Нкубе, подмигнул ей и повернулся к Петровскому. — А вы, русские, не боялись в шестидесятые сигнал «Мир», «Ленин», «СССР» в космос посылать. Чем не политическая агитация? А вдруг там одни капиталисты? Или фашисты. Или еще хуже… Есть такая слизь, Physarum polycephalum. Не растение, не животное и не гриб. Плазмодий. У нее 6 половых хромосом. Факториал числа 6 равен 720… это число полов этой симпатяжки. Тогда ориентаций уже 518400, исключая бинарные и «нулевые», а гендеров… Если у нас при двух полах их 54, то у них будет минимум 38880, а максимум… больше миллиона. Когда космос-то осваивать? Всё время уйдет на разные отношения. И на споры, кто кого неправильным местоимением назвал и нанес своей токсичностью моральную травму.

Он не боялся шутить на тему политкорректности. Это была его привилегия.

— Точно, — поддакнул немец. — И на суды! Адвокаты их должны жить в шоколаде.

Посмеялись все, даже Петровский хмыкнул.

Они сидели за столом, четыре человека, каждого из которых во внешнем мире назвали бы словом «гик», хотя все абсолютно разные. Общего — только то, что с кругами под глазами, в мятой одежде. Один черный PhD — шутник и гедонист, одна женщина-астрофизик с идеями об общем благе, два белых европейца, толстый и худой, которые друг друга терпеть не могли, но вовсе не потому, что их народы когда-то воевали, а просто из-за личной идиосинкразии и несхожих (или, наоборот, слишком похожих и отталкивающихся как полюса магнитов) характеров.

Перед внешним миром, который начинался прямо за стенами лаборатории, они были беззащитны почти как древние люди перед тиграми и волками. Зверей еще можно было отогнать. Но против людей… У них не было оружия, ни ПВО, ни даже радара. Система, способная отправить сигнал в межзвездные дали, не могла помочь в обнаружении даже обычного вертолета. Или звена бомбардировщиков. Или одной крылатой ракеты. Или одного человека с автоматом. Оставалось надеяться только на удачу, которая любит безумцев и смельчаков.

— Расскажи нам еще раз, как тебе это удалось, — попросила женщина у Гельмута. Ей хотелось, чтоб он почувствовал себя значимым.

— Я уже рассказывал, — отмахнулся Браун. — Ну да ладно. В отличие от вас, работавших над своими частями, я имел доступ ко всем данным. Дождался полной расшифровки. Хотя порывался выложить еще за неделю до этого, когда увидел первые контуры… боялся, что засекретят и к делу подключится правительство. И правильно боялся. Но я успел. Я вынес их как долбаный шпион. А они только по прошествии месяца, уже после утечки провели пресс-конференцию, где признали факт получения сигнала.

— И как ты вынес? — переспросил Нкубе, хотя наверняка это знал. — В трусах на флешке?

— Не порите чушь. Я же не наркокурьер. Вы еще скажите, что я должен был глотать SSD или запихивать в задницу. Нет, я запрятал файл в своем информационном мусоре и залил в «облако». Мне доверяли.

— Дилетанты, — фыркнул Петровский. — Если бы этим занимались ваши военные или АНБ, тебя бы могли изловить. НАСА все-таки школьники по сравнению с ними. А если бы это были не америкосы, а наши или китайцы…

— Может, это все-таки розыгрыш? — произнесла вдруг Хелен. — Деза, которую устроили разведки? Или сумасшедший миллиардер. Нет, я не сомневаюсь, что сигнал был. Но что если он… земной?

Непонятно было, чего больше в ее голосе, страха или надежды. Она очень хотела довести дело до конца, но ничуть не меньше мечтала убраться из этого места. Несколько раз ночью в пустошах выло и ревело какое-то животное, а пять дней назад на мягком грунте там, где его защищал от дождя козырек здания, они видели следы. Человеческие. Отпечатки ног в самодельных сандалиях из автомобильной покрышки, которые носят крестьяне. И боевики из джунглей. Но кто бы это ни был, больше он не появлялся.

— Нет. Не розыгрыш, — ответил вместо Брауна Петровский. — И дело не в заявлении экспертной группы. Чхал я на них. Просто такое невозможно подделать на нашем уровне технологий.

— Он прав, — объяснил Джордж. — Невозможно. Это касается и способа передачи, и содержания. В нем были факты об астрономических объекта — звездах и экзопланетах, неизвестные земной науке на момент приема. И подтвердившиеся только неделю назад после замеров, специально проведенных орбитальными телескопами «Кеплер» и TESS.

— Это радует, — пробормотал Браун. — Обидно, если бы все оказалось блефом. Мы выглядели бы идиотами. Особенно я. Который стал паршивой овцой. Сенсация обернулась бы конфузом.

— А над нами ржал бы весь мир, — кивнул африканец. — Но этого не будет. Потому что даже бюджета всех государств и корпораций не хватит на такой розыгрыш. Вместе взятых.