Кабельщики

III

«Прятаться от сверхцивилизаций бесполезно, — размышлял он. — Если они есть, они нас и так найдут. Или уже нашли. Даже не посылая к нам зонды. Достаточно одних наблюдений и анализа данных.

Если уже человечество начала XXI века вплотную подошло к возможности обнаружения биомаркеров у далеких экзопланет… на каком основании древние, существующие сотни тысячелетий чужаки, должны быть глупее?

Даже если оставить в стороне как нечто хрупкое, краткое и эфемерное так называемые ноомаркеры, то есть признаки наличия на планете ноосферы…

Наши сигналы, отправленные неумышленно — очень рассеянные, будь то телепередачи с сериалами, гражданские радиосообщения, позывные военных, метеорологов и полярных экспедиций. Радиосигналы, посланные в космос наобум в двадцатом и начале нового века — более мощные и направленные, но и их чужаки могли поймать разве что случайно.

Следовательно, то, что на Земле есть разумные существа с какой-никакой техникой — известно пока в небольшой сфере с радиусом не больше сотни световых лет. А вот то, что на третьей планете желтого карлика спектрального класса G2V есть органическая жизнь, которая вырабатывает кислород — может быть известно всем сверхцивилизациям в радиусе миллионов световых лет. То есть даже в галактиках-спутниках Млечного пути. В предельном случае — даже в галактиках Местной группы.

Жизнь, возможно, существовала уже 4,1 миллиарда лет назад. Фотосинтез — 2,4 миллиарда лет назад. Даже если никаких «кротовых нор» создать нельзя и скорость света не обмануть — стоит на вашей планете появиться первым микроорганизмам… а особенно продуцентам, зеленым растениям — как вас уже можно засечь. Вернее, не вас, а ваших далеких одноклеточных предков.

И если хотя бы одна злонамеренная сверхцивилизация (со сверхмощными телескопами) в нашей галактике есть — она и так нас найдет. И методом экстраполяции, основанным, возможно, на анализе большой выборки, рассчитает вероятность того, что на планете у данного желтого карлика появится многоклеточная жизнь, носитель разума, сам разум, зачатки цивилизации и промышленная цивилизация, способная выйти в ближний космос.

Даже земная наука знает базовые признаки «перспективных планет» — наличие воды, углекислого газа, метана, кислорода и озона. Все они по отдельности могут возникать от абиотических процессов. Но вместе и в определенных пропорциях — почти наверняка говорят о наличии жизни, похожей на нашу.

Наверняка сверхразвитая цивилизация со сверхмощными телескопами и суперкомпьютерами (или что у них там играет эту роль, пусть даже роевой коллективный интеллект!) может обнаружить процессы продуцирования органических веществ из неорганических… не все, а именно обладающие определенным уровнем негэнтропии, свойственным «жизни»… с колоссальных расстояний.

Ведь даже кислород, который получается при абиогенных процессах, значительно отличается от тех сочетаний, которые есть в земной атмосфере и получены биогенным путем.

Трансмиссионная спектроскопия, когда планета проходит между наблюдателем на Земле и своей звездой, применяется земной наукой уже десятки лет. Работает это так: свет звезды проходит сквозь атмосферу далекой экзопланеты и достигает наблюдателя. При этом часть света поглощается в атмосфере планеты. Дальше при помощи спектрального анализа возможно обнаружить элементы, которые в этом поучаствовали. Спектральные линии соответствуют определенному химическому элементу.

Мы уже давно картографированы и занесены в реестр. Но бояться не стоит. Опасности нет. Они наверняка слишком далеко. Никакой направленный астероид не долетит. А любое оружие, которое не выглядит как «природное явление»… вызовет угрозу для своего отправителя.

Но все эти страхи смешны.

Мы с ними как люди, стоящие на горах, которые высятся на островах и поднимаются над туманным океаном. Перекликаемся… или обмениваемся сигналами примитивного гелиографа через километры воды, которую никогда не сможем переплыть, потому что течение бурное, а корабли с парусами построить не из чего. Какой смысл перестреливаться из ружья?

Сигнал дал подсказку, короткое техническое описание алгоритма, чтобы и люди Земли могли читать биомаркеры, как открытую книгу — на расстояниях в десятки тысяч световых лет. Да, это позволит видеть только прошлое. Мы помним о константе. Но и это было уже очень много.

Сразу оказалось, что вокруг тысячи обитаемых планет. Ну или по крайней мере тех, которые были обитаемы тогда, когда свет от них начал движение к Земле. Хотя виды, поднявшиеся на эту ступень, как следует из «летописей», живут долго.

Да, расстояния колоссальные. Уравнение Дрейка получило новые значения переменных, которые до этого казались вечной тайной.

К счастью, даже вымерших цивилизаций не было на соседних с Солнцем звездах. «К счастью» — потому что, если бы разумная жизнь была такой частой штукой, был бы повод бояться собственного вымирания в ближайшие годы.

Хроники гласили, что иногда в клуб вступают новые участники. А иногда разумные виды гибнут.

Причины были разные. Иногда это была планетарная катастрофа ноогенного характера (на Земле ее бы назвали «антропогенной»). Да, даже на этапе единого мира и отсутствия войн мог выйти из-под контроля физический эксперимент или что-то в этом духе. Но чаще причиной было планетарное стихийное бедствие или космический катаклизм.

Изредка виды угасали без видимых причин. Возможно, уходили в виртуал или погружали себя в анабиоз от скуки на миллионы лет. Еще реже случалось так называемое Вознесение — переход в иной вид существования — скорее всего, энергетический. Или трансформация в машинную цивилизацию искусственного разума. Это было похоже на сингулярность в таком виде, как ее видели теоретики трансгуманизма. Но более скучно, чем в фантазиях научной фантастики. Для отдельного существа могло ничего не измениться, если оно меняло «базу» с органики на неорганику или какие-нибудь волны, и все три поколения могли спокойно сосуществовать рядом в пределах одной планеты.

Но вот цивилизации, способные влиять на процессы в масштабах галактики, похоже, не существовали. Как будто даже разумные виды подвержены ограничениям «космической цензуры», согласно которой, если во вселенной появляется что-то невероятное, оно исчезнет прежде, чем его смогут заметить разумные наблюдатели. Похоже, это верно не только для экзотической материи, но и для разумной жизни. Вселенная стремилась к усреднению. Люди, наверно, не ошиблись бы, если бы назвали себя среднестатистической цивилизацией.

За бездну времени, которую велась «летопись», случалось все что угодно. Даже агрессия в физической форме — там, где два разумных вида каким-то образом зародились на двух системах, разделенных (на момент кульминации их технологического развития) «всего» половиной светового года. Объект агрессии отразил атаку и через сотни лет уничтожил планету нападавших, истребив их под корень.

Но это невероятная редкость. А среднее расстояние между цивилизациями составляло чуть меньше тысячи световых лет.

Всего их, «инициированных», оказалось несколько тысяч в Галактике. Много ли это? И да, и нет.

Гигантская сеть хранила данные вечно. Данные миллионов ушедших в небытие видов. Продолжительность жизни отдельных рас достигала сотни тысяч лет, но и они уходили…

Девяносто процентов кода Сообщения составляли координаты и временные отрезки в галактических секундах, отсчитываемые с даты первого контакта и обозначавшие различные этапы в жизни то или иной культуры. Иногда эта хронология завершались датой, когда та или иная цивилизация «замолчала». Временная привязка была сделана к положению стабильных пульсаров Млечного Пути. Это была не только летопись миллионов лет, но и некролог. Самые дальние участники этой эстафеты находились в других рукавах галактики… и даже за ее пределами — в ближайших спутниках Млечного пути — малых галактиках. Магелланово облако и туманность Андромеды о себе свидетельств не предоставили. Так долго — десять миллионов лет — цивилизации, видимо, не живут никогда. В ядре нашей галактики тоже было пусто. Как и ожидалось, высокая звездная плотность приводила к тому, что жесткие излучения стерилизовали ее планеты».

Праздничная трапеза приближалась к концу. Почти все было съедено. Скоро можно будет разбирать оборудование и уезжать.

— Почему же они прислали так мало данных? — спросил Джордж, не обращаясь ни к кому конкретному. Взгляд его был отрешенным. Он смотрел в небо.

— Сложность пересылки, — предположил Гельмут. — И гарантии безопасности для получателя. Я сто раз говорил, что они не хотели пересылать бинарные, «исполняемые» файлы. Чтоб не напугать нас. Только голые цифры, из которых невозможно сложить программу… и троянского коня.

— Да хватит вам про ужасы! Надоели. Предлагаю отправить им много всего. Фотографии амфор и свитков, оцифрованные фильмы и книги, записи музыки и балета, — сказала мечтательно Хелен.

Настроение у нее изменилось. Возможно, от успеха их предприятия, и она снова верила в чужих, в их доброту и чистоту мотивов. А может, ей так было легче.

— А я бы послал им нашу фантастику ХХ века. И труды Циолковского. И шкалу Кардашева, — вставил свое слово Петровский. — Пусть порадуются за нашу догадливость. А над чем-нибудь несбывшимся пусть посмеются. Они там знают, что все молодые через это прошли. Все верили, что можно подчинить себе пространство и время.

Но такого сигнала, конечно, отправить было пока нельзя. Только то, что пришло в чужом сообщении, плюс небольшое добавление — десять килобайт, в которые уместится все, что, земляне из себя представляют в сжатой форме, и что с ними произошло с самой зари истории до нынешних дней.

Галактическая летопись велась без прерывания уже около трех миллиардов земных лет. Люди назвали ее Великая Хроника, но это неточный перевод нечеловеческого понятия. Из нее следовало, что раньше существовало и другое Кольцо, но сведений о его цивилизациях нет, и оно погибло за сотни миллионов лет до рождения нового. Был ли это какой-то катаклизм вселенского или хотя бы межгалактического масштаба или просто совпадение — сведений тоже не было.

Кольцо — тоже неологизм, который четверка контактеров придумала на ходу. Чужие… вернее, старшие братья, называли сеть словом, близким к значению «грибница», «соединительные волокна».

Среди тысячи активных на настоящий момент членов Сети было около двухсот-трехсот «долгоживущих» цивилизаций. Остальные судя по всему инициировались по галактическим меркам не так давно.

А само это число подвержено осцилляции — в моменты спадов оно снижалось до тридцати-пятидесяти, а в моменты пиков вырастало до двух-трех тысяч. Но из сообщения было неясно, что впереди — снижение или подъем на вершину.

Наверняка, «короткоживущих» и не прошедших инициацию — не говоря уже о тех, кто не достиг стадии цивилизации и находился в блаженном варварстве — было больше. Может, в сто раз, а может в тысячу — в масштабах галактики это не имело значения. Время их жизни — миг, и никакого свидетельства они не успевали оставить. Разве что крикнуть один раз в пустоту в направлении ближайших звезд или наугад по ориентирам типа пульсаров и ярким сверхгигантов, которые неразвитая цивилизация, только выглянувшая в космос, может принять за маяки. Может, они где-то оступились, в чем-то ошиблись, но скорее им не повезло, не хватило времени и ресурсов. И помочь им было нельзя. В этом есть свой ужас, но так устроен мир.

Старшие не собирались, да и не могли тащить людей за шкирку в будущее. Они только указали направление и вехи. И передали знания о пройденном пути.

Но и из этого можно было многое понять.

Например, что самый главный предел находится не там, где люди думали. Не на моменте зарождения примитивной жизни. Не там, где появляется аналог многоклеточного организма или ДНК. Не там, где возникает разум. И даже не там, где образуется цивилизация и становится машинной. И даже не там, где она делает первые шаги в космосе. Проблема в том, что вскоре после этих шагов цивилизация упирается в стену межзвездных дистанций… и отсутствия практической необходимости преодолевать этот барьер.

Разве что один раз. Чтоб убедиться, что это под силу. Как с «Аполлоном». Шестьдесят лет понадобилось человеку, чтобы вернуться на Луну. При том, что даже это триумфальное возвращение в середине двадцатых годов имело итогом лишь создание небольшой и полностью зависимой от Земли станции на окололунной орбите.

Любой вид… даже тот, биология которого больше подходит для межзвёздных полетов, чем человеческая — жестко ограничен ресурсами звездной системы.

Сингулярность в таком виде, когда разум становится богом и меняет законы природы — не наступила ни у кого. Никто не построил ни сферы Дайсона, которая могла бы аккумулировать всю энергию звезды, ни даже ее упрощенного варианта — мир-кольцо, которое описал американский фантаст Ларри Нивен, ни двигателя Шкадова, гигантского солнечного паруса, который мог бы позволить целой звездной системе двигаться туда, куда нужно, а не туда, куда тянет ее гравитация, внегалактические аттракторы или процессы расширения вселенной.

Зонды типа «Вояджера» судя по Хронике тоже отправлялись регулярно и всеми… на раннем этапе. Был ли запрет делать их самовоспроизводящимися, то есть машинами фон Неймана? Наверно, нет, но наверняка существовали технические ограничения, которые не позволяли исследовательским зондам размножиться до немыслимых пределов и переработать в своих копии все планеты и астероиды. Они были, но их количество никогда не превышало предел, после которого они бы начали бросаться в глаза даже неразвитым цивилизациям. Солнечную систему за последние сто тысяч лет посещали всего два, и люди их, естественно, не заметили.

Видимо, все начинающие не верят и пытаются лезть напролом. Но если отправить за пятьсот световых лет корабль поколений, то через тысячи лет там при невероятной удаче будет не форпост человечества… а еще одна чужая цивилизация. Только и всего.

Да, они получили с этим сигналом многое. Но ничего, что помогло бы изменить свою жизнь и ускорить завоевание Вселенной. Само слово «завоевать» выглядело теперь смешно.

«Вы и так почти всё знаете», — сказали им, прямо не называя этого факта, Братья.

Каждая цивилизация не может устойчиво выйти за пределы своей системы. Волшебных технологий для этого просто не существует. Не может существовать. Это не так, как было с Луной и «Аполлонами» в свое время. Дело не только в рисках, стоимости и сложности, а в самих законах мироздания. Главная проблема касается массы и топлива.

Можно только перекликаться, сохранять память о тех, кто исчез сто тысяч лет назад — и пытаться самим прожить столько же.

Отправляя сигнал, они думали, каждый о своем. Гельмут Браун думал о том, что мир эпохи Ньютона, Лапласа, Максвелла — выглядит как четко продуманный механизм швейцарских часов, у которого должен быть разумный и скорее всего заботливый создатель.

А вселенная, какой мы ее знаем сейчас… больше похожа на часы из книжек про Алису математика Льюиса Кэрролла. Создателя этого мира не хочется узнать поближе. Потому что, несмотря на всю его фантазию и воображение, он… пугает. Вдруг он маньяк? Ничего удивительного, что кто-то верит в плоскую Землю. А разве квантовая запутанность, эффект наблюдателя, расширение вселенной со скоростью быстрее света, темная материя и темная энергия, кварки — разве они не так же странны, как мир, стоящий на черепахе?

«Может, когда мы узнаем чуть больше, мир снова приобретет ньютоновскую стройность, — размышлял кибернетик. — Но где в нем место для нас? Полвека назад мы думали, что находимся в центре вселенной и сможем покорить ее. Что до звезд рукой подать, а космические технологии будут развиваться так же быстро, как авиационные. А теперь ясно, что для того чтобы достичь ближайшей звезды в обозримые сроки — нужно всю Землю конвертировать в энергию. Мы слабы и ничтожны, отрезаны от всего, хотя и можем теперь видеть в свои радиотелескопы недоступное нам пространство. Точнее, то, каким оно было тысячи, миллионы или миллиарды лет назад. А вселенная продолжает расширяться и убегать от нас… будто издеваясь».

Для мира они уже стали героями. Хотя… конечно, не для всего. Даже среди тех, кто был достаточно информирован, интересовались их поступком от силы десять процентов.

В самом мире все было по-прежнему. Великая Инопланетная Паника не поднялась. И тревога перед лицом неведомых чужаков не перекрыла страх перед земными террористами, ядерным оружием, глобальными катастрофами. Кризисами.

Не рухнули биржи. Не пали традиционные религии. Не начались новые войны. Но и старые не закончились по волшебству. Однако для человечества, как целого, мир не будет прежним. Оно вступало в новую эру Межзвездной жизни.

Нельзя сказать, что Откровение никто не заметил. Да, этот эффект был слабее, чем они вчетвером, точнее вшестером думали. Но будут долгосрочные последствия. Люди поняли, что не одни, но одновременно до них дошло, насколько крепка клетка для каждой свечи жизни и насколько скудны ресурсы. Большинство при этом безразлично пожали плечами и не понесли моральной травмы. Но даже они теперь будут видеть мир чуть по-другому. А уж их дети и подавно.

Пыльные тропинки далеких экзопланет останутся нетронутыми.

Найдя друг друга — не радуйтесь. Это значит, что великий фильтр — впереди.

Освоить собственную систему реально, особенно учитывая, что у многих из звезд расстояние между орбитами планет гораздо меньше, чем у Солнца.

Судя по Хронике, различные типы термоядерных, ионных и фотонных двигателей, прямоточный двигатель, захватывающий вещество межзвездной среды для использования в качестве топлива (называемый на Земле двигателем Бассарда), а также солнечные паруса и подобные системы разгона были для чужаков не в новинку.

Но существовали технологические пределы для космических аппаратов, не дающие приблизиться к скоростям больше одной десятой от скорости света. И связаны они были не перегрузками при разгоне, а с проблемой микрометеоритов и космической пыли, а также с уравнением Циолковского. Все та же проблема износа и топлива… актуальная хоть для автомобиля, хоть для межзвездного корабля.

Конечно, отправляли зонды, а еще реже — умудрялись построить даже корабль поколений… хотя не факт, что у кого-то, кто представляет собой разумные колонии микроорганизмов, размножающихся делением, есть понятие поколений. Но даже полет к ближайшим звездам невероятно тяжелое, затратное и не очень нужное мероприятие. Даже если среди них будут заранее обнаружены те, которые поддерживают данный тип жизни.

Полет на сто световых лет — почти бессмысленно. А соседнему рукаву или тем более ядру галактики — апофеоз абсурда. За все время попытались лишь некоторые, но не завершил никто. В соседние карликовые галактики или к Андромеде никто летать даже не пытался.

А другие скопления галактик — соседей нашей Местной группы — не достичь в обозримые сроки даже при околосветовой скорости. Слишком велики расстояния.

А ведь есть еще Расширение.

Звездного зоопарка нет. Но есть огромный океан и крохотные скалистые острова в нем. Или льдины, которые носит течением. И только на некоторых, на очень немногих из них, есть жизнь. И очень редко те, кто имеют жизнь, отмечены даром разума. Некоторые из них содержат маяки, которые светят во тьме и тумане. Даже не освещают дорогу. Просто поддерживают дух тех, кто их видит.

Нет больше парадокса Ферми и нет одиночества. Есть понимание границ, но есть слабая надежда, что нам удастся вырваться из тюрьмы… как бы смешно это ни звучало. Что Братья ошиблись, и клетку можно преодолеть.

Петровский смотрел с маяка на закат.

Хелен подошла к нему. В руке ее была банка пива, которую она протянула ему. Он взял банку без слов, как само собой разумеющееся.

— О чем ты думаешь? — спросила женщина-ученый. — Отчего ты печальный?

— У меня водка закончилась, — пробормотал русский хмуро.

— Да ладно тебе. Не издевайся. Я серьезно.

Она, возможно, клеилась к нему, но он делал вид, что не понимает намеков.

— О том, что не надо смотреть в пустоту Волопаса. Довольна?

— Ты переживаешь, что мы не станем богами? Что не построим межзвездную империю? — она насвистела мелодию из известного фильма.

— Да не смотрю я эту чушь.

— Но ты грустишь. Не суметь заселить галактику, но при этом жить и процветать — это тоска? Странные вы.

— Да, тоска. Потому что нет новых рубежей. New frontier.

— Сумасшедший. Все, я пошла. Стой тут один. Русский зануда. Это все от вашей литературы, — огорченно протянула Хелен, — Учеников в школах жалко. Смотри, не прыгай. Побудь еще с нами. Этот мир хорош. И ты нам нужен. Может, у нас впереди новые свершения. Если выберемся живыми отсюда.

Хихикнув, она пошла к другим ученым, которые еще отмечали успех их дела.

Огромная луна светила с неба. Где-то кричала птица. А может, и не птица, а гиена. Странно, что, опасаясь агрессивных людей, они почти ни разу не подумали об опасных животных. Но к счастью, пронесло. А скоро они уже уедут. Оборудование уже было погружено в трейлер.

Петровский остановится у обрыва. В этот момент телефон в его кармане начал вибрировать и заиграла музыка из старого советского фильма.

«Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко…».

Звонил соотечественник из Москвы.

Петровский разблокировал смартфон и поднес его к уху.

— Что такое, Борис? Повтори, повтори… Это серьезно?

И настолько необычным было то, что он услышал, что апатичное лицо русского преобразилось.

— …! — он громко выругался.

А дослушав до конца, чуть не уронил телефон. И, случайно сбросив вызов, побежал к остальным, поскальзываясь на мокрой глине там, где они недавно проложили кабель. Чудом не скатился по склону в пропасть, но удержался на краю и через минуту уже поднимался по шаткой лестнице на второй этаж обсерватории.

На лице его было счастье, которое Хелен потом охарактеризует фразой: «будто выиграл в лотерею джек-пот». Потому что внезапно бездна заговорила с ними во второй раз. И это выглядело как рука провидения.

Ответный сигнал пришел примерно через девятнадцать часов после Эксперимента Века.

Тайны уже нельзя было сохранить, даже если бы сильным мира сего захотелось. В интернете срочная новость распространилась мгновенно.

Он был получен и в Аресибо, и в Евпатории, и в Китае… Открытым текстом. На всех языках. Без какой-либо шифровки. Терабайты и терабайты информации. Доступной всем, кто мог принимать радиосигналы в частотных диапазонах, используемых для связи с космическими аппаратами.

Его увидела вся планета. Сообщение приняли в сотнях научных центров по всему миру. Его получили правительственные учреждения, новостные агентства, военные, метеорологи. А чуть позже, когда по сети распространилась новость, его стали принимать даже любители.

— Holy shit! К этому уже есть доступ через интернет! — вскрикнул Джордж. — Ни хрена себе они потрудились. Похоже у них не просто узконаправленная антенна. Эта штука гигантская. Размером с астероид.

— Что они шлют? Это приветствие? — переспросил немец. — Предложение о сотрудничестве?

— Нет, — ответил негр. — Это интерфейс. Он говорит: «Введите запрос на вашем языке». И напоминает, что в тестовом режиме время ожидания ответа составит 12 минут 8 секунд. Не в каких-нибудь галактических секундах, а в наших единицах! Это гиперссылки. Миллиарды ссылок. Триллионы и квадриллионы. Энциклопедия. Хранилище данных. Библиотека. И ей нет конца!

Теперь они поняли, что одна из точек, небесных координат, на которые они должны были отправить сигнал, была не звездой, а ближайшим маяком. Неизвестно, как давно он там находился. Им это только предстояло узнать.

Но именно они активировали его. Ввели код. Которым и был сигнал. А Хроника — лишь что-то вроде настроечной таблицы. Это и была подлинная инициация.

— С момента отправки нашего сигнала прошло восемнадцать с чем-то часов, — тараторил Гельмут. — Даже если с маяка отправили ответный сигнал мгновенно… эта штука должна находиться в два раза дальше от Земли, чем сейчас находится Плутон. Где-то в облаке Оорта.

В десяти миллиардах километров, откуда Земля видна как светящаяся точка.

— А теперь судя по всему, эта штука начинает вращение вокруг Солнца. Я думаю — в плоскости эклиптики. Период ее обращения равен сотням лет. Нет, это не астероид. По моим подсчетам, угловые размеры объекта ничтожны. Он крохотный. Меньше любого земного спутника. Обнаружить его оптическими методами невозможно, но в радиодиапазоне… он будет четко виден станциям с Земли по отправляемому им пучку.

— Это зонд? — с тревогой произнесла Хелен, глядя через плечо Гельмута на монитор, где раскрылись таблицы и графики. — Надеюсь, не фон Неймана? Он не будет размножаться?

— Ретранслятор, — ответил немец. — Узел, если хотите. А уж как он устроен… я думаю, что не из металла. Не удивлюсь, если это сгусток измененных атомов водорода межзвездного газа. Я не думаю, что он весит больше считанных микрограммов. Они явно использовали эффект квантовой телепортации и запутанности. И узел будет размножаться. Но не бесконтрольно, а в нужную сторону, прокладывая «кабель». А к Земле они его уже провели. Обратите внимание на время ожидания ответа. Возможно, когда настройка завершится, оно станет еще короче. Секунды. Но я думаю, их цель в том, чтобы идти дальше. Как они это сделали? Ну… У нас пока получается пересылать информацию о состоянии отдельных фотонов на десятки километров. Если даже мы в лабораторных условиях можем добиться этого эффекта, то кто мешает ИМ, если они обогнали нас на сотни тысяч лет, переслать слепок на триллионы километров? Им не нужно пересылать сами частицы: фермионы, кварки, лептоны. Старшим братьям достаточно передавать разные состояния фотонов. А фотон может находиться только в двух спиновых состояниях. И вот мы уже имеем двоичный код. Никакие законы мироздания не нарушены. Материальные объекты ведь не телепортируются. Просто на расстоянии воссоздается определенная структура… наверняка не очень сложная. А миниатюризация и их вариант «закона Мура» позволили им запихнуть даже в этот объем свойства нашего компьютера и нашего радиопередатчика. Со скоростью света сигнал следовал к нам все эти тысячелетия. Но по пути он зажигал через определенные интервалы маленькие узловые станции-передатчики. Да, они на своей планете (или планетах) получат ответ от нас не раньше, чем через тысячи лет. Но МЫ сможем получить ответ от них прямо сейчас. Потому что они УЖЕ здесь. Их Маяк уже на орбите нашей звезды, а локальный узел — на орбите Земли. А мы дали им что-то вроде разрешения строить свою сеть дальше. Подключив к ней нашу звездную систему.

— Как эти штучки защищены от столкновений с метеоритами и космической пылью? — не унимался Джордж. — Они способны к регенерации? Нанотехнологии? Какой у них объем памяти? А пропускная способность? Мощность передатчика? Есть ли у них собственный интеллект? Это роботы… или это и есть наши гости во плоти? Разумные субатомные частицы? То, во что они превратились?

— Я думаю ответ, как эти штуки… ретрансляторы… устроены, содержится в данных этой Энциклопедии. И еще многое другое. Они не торопятся все разжевывать. Так что учеными надо будет сами грамотно составлять запросы. Судя по тому, что ничего не слышно про официальное обращение к правительствам Земли… они не собираются этого делать. Они выше, чем все эти бюрократические заморочки. Это роботы? Есть ли у них собственный разум? Сознают ли они себя? Кто их создатели? Я не знаю. Но многое мы узнаем скоро.

— Мы судим всех по себе, — махнул рукой Петровский. — Какое к черту правительство? Мой друг из Москвы рассказал мне, что вся Земля как с цепи сорвалась. Все засыпают Маяк запросами. Эта штука дает людям ответы за тысячные доли секунды. Не обо всем, конечно, а о галактике, о мирах, истории, звездах, планетах. Как джинн. А кто ее Создатели… ей мы и зададим этот вопрос.

— В-вы в своем уме? Что мы наделали? — заикаясь с трудом выговорил Гельмут, теребя очки на носу. Лицо его было белым. — Вы хоть понимаете?

— Проложили новый кабель! — вскричал, вскакивая с места, Джордж Нкубе. — И отправили проверочный запрос на ближайший узел. Земля теперь маршрутизатор во всегалактической сети. Это охрененно, чувак.

— Это конец человечества.

— А может, новое начало? — подала голос доктор Сэнфорд.

— Ничего не изменится, — вздохнул немец, будто успокаивая себя. — За неделю люди наиграются. И скоро будут воспринимать это как должное. Как Google и Windows. Как смартфоны и интернет. Но останутся такими же.

— Не останутся, — меланхолично выговорил Петровский, наполняя свой стакан минеральной водой. — Мы изменимся. Да, это конец. Конец детства и одиночества.