Как же трудно быть богом.

Глава 12

В конце концов произошло то, на что я надеялся еще с первых минут.

На мой крик пришел Филипп.

Я всё-таки успел приблизился к поместью на достаточное расстояние. Когда мне навстречу выскочил Филипп, я чуть было не спутал его со второй адской гончей.

Питомец здорово изменился, за неполные сутки, шерсть его закрутилось и ороговела, мышцы стали более внушительными, а в глазах появились тусклые огоньки, в свете ночи их было хорошо видно. К тому же цвет его изменился на более тёмный, практически сливаясь с сумраком.

Видимо преобразование энергии далось ему очень легко.

-Задержи его! -прорычал я тяжело дыша- Но не смей помирать.

Я послал псу мысленный образ основных Атак гончей, та была под действием рабского ошейника и била в целом примитивно и однотипно. Это и спасало меня от смерти все эти секунды. Однако мощь ее ударов осталось прежней, также как и скорость, а также свирепость. Всё это дополняло полное отсутствие инстинкта самосохранения, короче говоря тварь оставалась очень опасным противником.

Я же бросился в дом. На то, чтобы надеть доспех или усилить зачарование на булаве времени не было.

Тем не менее я знал, что может мне помочь.

По пути я крикнул слугу, но деда дома не оказалось, было надежда, на то что он обладает достаточной мощью чтобы справиться с этой тварью.

Сестры тоже нигде не было видно...

Я стремительно перебрав ступеньки и жадно зачерпывая воздух в горящие лёгкие, распахнул сундук и достал со дна кинжал.

Если от брони и дубины скорее всего проку не будет, слишком велика разница в классе, то кинжал с первого своего появления меня заинтересовал. Он каким-то образом сопротивлялся моему взгляду, скрывая какие-то свои чёрные тайны. А это очень многого стоило, и говорила о том, что артефакт очень-очень-очень непростой.

Я до боли в костяшках сжал резную рукоять. Глянул на лежащую рядом броню и проигнорировав её бросился вниз. Сейчас дорога каждая секунда. Чтобы одеть эту громоздкую штуку и застегнуть всё как надо, мне понадобится не меньше минуты. Да и защиты броня даст максимум на один удар гончей, что просто не существенно.

В груди я почувствовал щемящее чувство. Давно я его не испытывал. Очень давно.

Это чувство беспокойства, причём рождалось оно не от гормонального фона текущего тела, а где-то из глубины души. Чувство беспокойства за близкого. Беспокойство за жизнь Филиппа. Когда же этот блохастый кусок меха успел стать мне дорог!?

Я никогда не отличался особой сентиментальностью. По крайней мере не показывал это. Однако в глубине души за показной грубостью, я всегда глубоко ценил и уважал тех кто были искренне преданны мне и любили. А собаки — это делать умели и совершенно не стеснялись показывать свои чувства.

Я вытер уголок глаза рукой и толкнул тяжёлую входную дверь. И очень вовремя успел вернуться.

Я увидел, что Филип нарушил мой приказ... Но у него была веская на то причина.

В самом углу забора стояла моя сестра, и широко раскрытыми глазами смотрела на адскую гончую. У неё был плюшевый мишка, а сама она была одета в пижаму. Она стояла, вжавшись в забор и тряслась.

Прямо перед ней стоял Филипп. Пес хрипло рычал, а в районе груди у него зияла рваная рана. С одного бока торчала сломанное ребро, прорвав толстую кожу как пергамент.

Гончая стояла напротив , выпялив язык, она тоже тяжело дышала.

Один её глаз потух, ошейник раскалённой-алым светился на шее и так разогрелся что дымился, противный запах палёной шерсти вперемешку со сладким ароматом крови заполнил двор. Всё внимание гончей было сконцентрировано на Филиппе.

Я быстрым скользящим шагом двинулся к ней за спину. Рукоятка кинжала потеплела, кажется, артефакт тоже радовался предстоящему веселью.

Интерлюдия.

Она плохо помнила раннее детство. Воспоминания начинались лет с четырёх.

Тогда о на так же сжимала в трясущихся руках единственную игрушку. Серого мишку, с двумя перламутровыми пуговицами заместо глаз.

Она помнит, как бродила по огромному страшному лесу, населённого чудовищами. Она шла очень тихо и старалась не шуметь, и возможно поэтому её не трогали. Она видела, как чудовища разрывали друг друга, высасывали кровь, топтали кости. Чудовища были разного вида и размера, от темных волков, медведей и обезьян, до гидр, драконов и великанов размером с их текущий особняк.

В голове при этом отчётливо отпечаталось слово «Демоны».

Она бродила по лесу несколько дней, и в конце концов заметила , как за ней увязался маленький щенок. Щенок был совсем молодой, примерно с неё размером, кажется он сам потерялся в этом огромном лесу. Она не стала его прогонять и в то же время не знала, что ему сказать. Идти вместе с ним было как-то спокойней.

Они брели по этому ужасающему лесу ещё один день. Ближе к вечеру, когда она хотела нарвать ягод в кустарнике на небольшом холме, обнесённым каменными плитами, на неё напала костяная тварь. Она запомнила ядовито-зеленые глаза, длинные кривые зубы и цепкие резвые лапы с острыми как бритва когтями.

В тот момент она испугалась больше всего на свете. Она попятилась назад и поскользнулась на мягкой глине, кубарем скатилась вниз и открыв глаза увидела перед собой в нескольких шагах тварь.

Она зажмурилась и выставила вперёд руки.

Никто кусать её не стал.

Она услышала, звуки борьбы и воинственный рык. Щенок что сопровождал её, без малейшего страха бросился на костяного чудовище. Он разорвал гигантскую некрокрысу с себя размером, но и сам серьёзно пострадал...

Прямо сейчас Анжелика стояла совсем как тогда в детстве и смотрела на Филиппа. Кажется, история повторялась...

Она переключила внимание на брата. Никогда ещё она не видела его с такой стороны. Обычно в это время он где-то по городу пьянствовал, играл, или грубо бурчал что-то в ответ на любые её слова.

Несколько дней назад он вернулся домой жутко пьяный. Она боялась, что на утро он снова начнёт её ругать с похмелья. Как делал до этого десятки раз.

За то, что она такая никчёмная и ничего не может, за то, что плачет по ночам, за то что вспоминает вечно смеющегося отца и не называет своего брата главой семьи. За то, что хочет вновь хочет почувствовать тепло совместных посиделок, за настолками с отцом и братом, как в старые добрые времена.

Много за что.

В какой-то момент она даже начала верить, что она во всём виновата. И в смерти отца, и в упадке рода, и даже в том, что её старший брат постоянно проигрывает... Но с того самого утра он стал так похож на отца. Эта тёплая улыбка, дружелюбный тон и какая-то удивительная внутренняя сила.

До того момента она уже успела забыть каково это, быть семьёй... Жизнь покинула их. Краски стерлись. Всё стало происходить по инерции, механически, словно все они были заводными игрушками в сломавшейся волшебной шкатулке.

Сейчас ситуация из давних почти забытых воспоминаний повторилась. Она сама не помнила были ли эти воспоминания реальностью или все-таки детским сном. Единственное что она понимала, Филипп в этот раз не спасёт её, он серьёзно ранен, его самого надо спасать!

Она узнала тварь, что сейчас стоит прямо перед ней, это они изучали на уроке демонологии в академии.. Чудовище словно бы сорвалось со страниц учебника.

«Адская гончая.»

И все рекомендации по борьбе с ней сводились к тому, чтобы бежать и молиться всем силам.

«И тогда возможно» -твердил хмурый преподаватель демонологии- «У вас появится небольшой шанс выжить...»

Прямо сейчас она видела, как брат с широкой улыбкой подкрадывается к гончей сзади. И примеривается, словно хочет запрыгнуть на молодого бычка.

Она впервые почувствовала облегчение. Страх начал её потихоньку отпускать. Появилась какая то иррациональная надежда.

Она понимала, что нет смысла сравнивать этого монстра и своего брата балагура. Её брат в лучшем случае младший ветеран. А даже самая слабая гончая - старший ветеран. Эта, судя по размерам, возможно, достигла мастерского уровня... Сложно понять. И заклинание оценки также выдаёт какую-то белиберду, что обычно говорит о высокой силе противника.

Разум твердил ей что сейчас гончая щёлкнет пастью и разорвёт брата на десять тысяч кусочков… Но что-то в душе, интуиция или что-то иное твердило, что сейчас произойдёт что-то совсем необычное - прямо сейчас шавка воняющая горелый шерстью получит сполна...

Девушка сделала шаг назад чтобы не мешать брату. Со своей стороны она не питала никаких надежд на свои силы. Она могла создать заклинание огня или тьмы, которое в максимальной своей мощи может убить младшего ветерана, если дать ей пару минут на подготовку.

Великолепный показатель для её возраста и курса, однако чтобы хотя бы как-то навредить адской гончей этого крайне мало.

Всё произошло очень быстро.

Брат с улюлюканьем, словно адский гонщик заскочил на гончую и начал бить её каким-то странным светящимся кинжалом. Филипп тоже из последних сил подскочил, схватил гончую за хвост и начал тормозить её, сковывая движения.

Гончая рывком челюстей подцепила Филиппа за загривок, и отбросила в сторону, как щенка. Его массивная туша подлетела и с противным хрустом ударилась об острые булыжники забора, затем скатилась на землю и неподвижно затихла.

Брат продолжил рычать и колоть тварь прямо в шею. Это продолжалось целую минуту, она уже перестала считать сколько ударов достигли цели. Анжелика сжала кулачки и скрипела зубами. Она молилась за брата всем богам.

В конце концов гончая зашаталась и упала. Её ноги начали дрыгаться в судорогах . Спустя ещё минуту она затихла.

Брат поднялся прошептал «всё хорошо», сделал шаг в сторону Филиппа и завалился на бок.

Девушка посмотрела на брата, затем на свою собаку. Глубоко вздохнула. А затем бросилась к брату, попутно снимая рубашку. Она не могла сидеть сложа руки, особенно в такой ситуации. Прямо сейчас она видела, насколько пострадали её родные. И она знала, что нужно делать.

Жаль, что старика в доме не оказалось. Он и раньше часто пропадал.

Анжелика быстро осмотрела и ощупала брата. Никаких открытых ран и кровотечения она не заметила. За исключением странного красного шрама, проходящую через всю его левую руку.

Было такое ощущение что он свежий, даже кровь вокруг него не обсохла, однако ткань срослась, словно старший мастер лекарь успел поработать над раной. В иных случаях, она не могла так быстро зарасти, даже под действием зелий или целительных артефактов.

Девушка послушала дыхание, проверила пульс, и пришла к заключению что скорее всего у брата перегрузка, истощение резервов. От такого частенько падали в обморок на занятиях в академии. Такая перегрузка может привести к плачевным последствиям. Однако непосредственной угрозы жизни она не представляет.

Услышь она раньше, что ее брат сможет завалить адскую гончую, отделавшись всего лишь магическим истощением, она бы посчитала таких рассказчиков выдумщиками, а саму историю детской сказочкой для трехлеток.

Поняв, что состояние брата стабильно, девушка бросилась к валявшегося около стены Филиппу. Этот огромный странный пёс, последнее время вырос ещё больше и стал заметно страшнее на вид, она с гордостью смотрела на него и подмечала как он развивается.

"Совсем взрослый стал". Думала она, когда трепала его за ухом сегодня вечером.

В его глазах она впервые за очень долгое время увидела те самые огоньки, совсем как тогда, когда он защищал её в лесу. Его глаза за предыдущие годы, после смерти отца стали совсем пустыми и безжизненными. И в последние дни было приятно смотреть как в них разгорается огонь. Словно бы пёс наконец обрёл смысл жизни, словно бы он в кои-то веки нашёл то самое приключение, в котором так хотел оказаться.

Но пришла эта чертова тварь! Прямо сейчас Филя, напоминал изломанный диван, дорогой обитый премиальной шерстью предмет мебели, что скинули с городского балкона во время праздника... Она тогда смотрела на этот диван и думала, «Какое же расточительство»

В глубине души помимо беспокойства за друга, она с удивлением отмечала похожую мысль. «Какое же расточительство.» Когда полный сил и здоровья островок жизни и счастья, становится изломанным окровавленным куском шерсти, костей и мяса.

Когда она увидела, как медленно поднимается грудь питомца, в такт дыханию, то вздохнула с облегчением.

По крайней мере он еще жив.

После беглого осмотра она поняла, что самая страшная рана зияла на груди, из нее неё толчками выходила алая кровь. Собака лежала в луже собственной крови, там была практически целая ванная.

Как этот пёс может быть всё еще жив, потеряв такое количество крови она не понимала, но это вселяло надежду, что ему можно было помочь. Разум твердил что его уже не спасти, мысли бегали одна к другой подгоняемые адреналином.

Но тем не менее чётко вбитые инструкции от преподавателей академии прочно сидели в голове и это давало ей сил.

Есть чёткий план и если ему следовать всё будет хорошо!

Она разорвала пижаму на части и что есть сил начала заматывать рану на груди пса. Грудь Фили стала такой массивной, что рубашки хватило едва ли на два оборота узкой лентой.

Девушка скрипнула зубами, и стянула с себя штаны. Штанов тоже хватило ещё на два оборота. Но по крайней мере рана была практически перекрыта, но слово «практически» также как и слово «почти» в таких случаях не самый лучший помощник.

Кровь продолжала вытекать, тонкими струйками.

-Твою ж с*** мать- выругалась девушка.

Её взгляд переместился на брата. Она подскочила к нему и сняла рубашку, а также штаны.

Всё это пошло в дело.

Наконец измазанная в крови, девушка стояла в одном бюстгальтере и трусиках. Волосы её слиплись, а глаза горели огнем. Впрочем, Анжелику мало волновал её внешний вид. Ей удалось остановить кровь!

Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Удовлетворение от хорошо проделанной работы, лишь на десяток ударов сердца спасло её от саднящего чувства беспокойства в груди. Всего лишь заглушило его на пару глубоких вдохов.

Адреналин начал отпускать, и она с ужасом осознала всю тяжесть ситуации, в которую они попали.

У них во дворе валяется труп Адской Гончей, за вызов которой и более влиятельные рода платили головой. Их казнили, без суда и следствия. Даже в этой глухомани.

Что самое досадное, её брат и Филя прямо сейчас находится при смерти, им срочно нужна помощь. Но звать лекаря слишком опасно, стоит ему увидеть эту тварь, он сразу доложит вышестоящей инстанции.

Лекарь — это адепты жизни и света, они с особенной фанатичностью противостоят тёмным искусствам. Стоит пригласить хоть одного в имение, и всему придет конец.

У рода Темниковых и так за последнее время репутация была ни к чёрту. Все относились к ним как к мертвецам, которые почему-то всё еще умудряются ходить по земле и которых всё никак не раздавят. Так что любой человек, который увидит, что у них сейчас происходит, может прямым этапом отправить их всех на эшафот.

Самое весёлое, что и спросить-то не у кого, она не знала никого, кроме Старика-Геннадия с кем можно было посоветоваться. У неё не было настолько доверенных друзей, разве что преподавательница Артефакторики, ну и в ней она не была столь уверена, чтобы ставить свою и жизни родных на кон.

Из глаз выступили слёзы. Захотелось плакать.

И где же этот дед, когда он так нужен...

-Спокойно Энжи, спокойно - упрямо произнесла девушка пересохшими губами. «Геннадий кстати не любил это ее самопрозвище, он словно бы любое сокращение имени воспринимал как оскорбление»…

- Сейчас ведь самое время закатывать истерику!? -прошептала девушка

- Только если мы оба в обнимку расплачемся- донёсся тихий голос.

Она сначала не узнала его, и подпрыгнула. Затем она повернулась в сторону откуда он доносился, и увидела, как брат медленно поднимает голову.

Его губы тоже пересохли, а лицо выглядело белее чем мел, однако улыбка на нем красовалась как у самого счастливого человека на свете. Брат приподнял голову еще выше, и тут же обессилено уронил её обратно

-Полагаю -сообщил он слабым голосом- Тебе придётся меня тащить!

-Куда?!- на автомате спросила сестра.

Сказать, что она офигела от ситуации ничего не сказать. Хотя куда уж больше то.

-Туда! -ответил брат-.

Она уже хотела переспросить его, однако заметила, что его палец едва приподнялся и указывает в сторону гончей.

Она много чего хотела спросить. Но в то же время понимала, сейчас не время, какой-то план всегда лучше, чем никакого. Возможно, он действительно знает, что делает.