Как найти мужа

8

Роум лежал рядом со спящей Лиссой и пытался обдумать ситуацию. В любовной лихорадке они провели всю ночь, пока, наконец, примерно час назад, она не заснула в полном изнеможении. Они никак не могли насытиться друг другом, утоляя страсть, накопленную за все эти годы.

Вечером это все казалось весьма безобидным: просто двое взрослых, свободных от всяких обязательств людей, мужчина и женщина, решили получить взаимное удовлетворение, чтобы утром разойтись в разные стороны. Он заключил Лиссу в свои объятия с единственным желанием утешить и ободрить ее, а обнаружил, что обнимает женщину, буквально изнемогающую от желания при его прикосновениях. Ее бурный отклик на малейшую его ласку разрушил все преграды его собственной страсти. В то же время ее реакция была столь естественной, что и в голову не пришло сдерживать ее. Лисса не навязывала ему свою страсть, а просто инстинктивно следовала за ним, позволяя ему руководить ее чувствами. Никогда еще не испытывал он такого наслаждения, как от ощущения отклика на его ласки каждой клеточки ее тела.

И она дала ему возможность насладиться.

Он доводил Лиссу до состояния, когда она буквально растворялась в его руках, пылая и трепеща от наслаждения. Как только ей удавалось восстановить дыхание, он начинал снова и снова, доводя ее возбуждение до немыслимых высот.

Он придумывал все новые и новые ласки, чтобы только доставить ей как можно больше удовольствия. Роум не без основания считал себя хорошим любовником, стараясь, чтобы партнерши получали не меньше удовольствия, чем получал он сам. Но никогда еще удовлетворение, получаемое женщиной в его руках, не превосходило настолько его собственное. От одного лишь воспоминания об их взаимных ласках волна желания снова захлестнула его.

Как мог он предполагать, что Лисса окажется воплощением всех его мечтаний?

Как мог он предполагать, что мысль о расставании с ней может вызывать ощущение пустоты в душе?

Сердце его щемило от любви и нежности к ней. Роум никогда не предполагал, что способен на такое чувство. Эта ночь доказала ему также, что она или, по крайней мере, ее чувства безраздельно отданы ему. Оставалось решить только одно.

Как отпустить ее?

Нежно, осторожно он отвел золотистый локон, упавший ей на бровь. Прядь обвилась вокруг его пальца, живо напомнив ему такой же жест Лиссы в самом начале их ночи. В этой ночи не было ни одного фальшивого слова, ни одного неверного жеста. В отличие от других женщин, завороженных в первую очередь его банковским счетом, Лисса была полностью сконцентрирована на нем самом.

«Я мог бы привыкнуть к такой ее страстности», — решил Роум. Какой мужчина не возжелал бы женщину, так чудесно откликающуюся на малейшую прихоть, а затем изобретающую свои собственные утонченные ласки? Какой мужчина не отдал бы собственную душу, лишь бы женщина смотрела на него с нежной жадностью, упиваясь его сексуальностью?

Сердце его снова заныло, когда он смог трезво осознать реалии нынешнего положения. Первоначальный замысел, что эта ночь будет первой и последней, сейчас лежал в руинах у его ног. Заняться любовью с Лиссой было величайшей глупостью и величайшим счастьем. Счастьем, которое он пронесет с собой через всю оставшуюся жизнь. Глупостью, потому что эта женщина оставила незабываемый след в самых потаенных уголках его души. Но уж эту ошибку он никогда больше не осмелится повторить. Лисса ведь ясно сказала, и он согласился, что худшего кандидата на роль отца трудно найти. Действительно, имея в качестве образца собственного папашу, едва ли он, Роум, мог понять, что же такое настоящий отец.

«Но ведь ты видел и отца Джейсона и Лиссы, — тут же подсказал внутренний голос. — А мистер Купер был образцовым отцом».

Самое лучшее — это прямо посмотреть фактам в лицо. Чтобы стать хорошим отцом, требуются умения, которых он, Роум, никогда не имел и не будет иметь. Во всяком случае так казалось самому Роуму.

И вообще он не может даже думать о женитьбе, по крайней мере на этом этапе своей карьеры. Если он и женится, то только когда осознает, что может справиться с ответственностью, связанной с таким серьезным шагом. Во всяком случае, от того, что ему не терпится залезть к Лиссе в постель, он не станет что-либо обещать ей на будущее.

Конечно, он готов обещать ей все на свете…

Нет, он не сделает этого. Ей нужен достойный муж, хороший семьянин. Ему необходимо быть свободным. Лисса хочет иметь семью. Он не хочет связывать себя никакими узами. По крайней мере сейчас. А к тому времени, когда он сможет осесть… да, к тому времени она уже найдет своего идеального кандидата в мужья и обзаведется, быть может, парой ребятишек.

«Ты сможешь ошиваться поблизости, пока она не найдет свой идеал. — Опять этот противный внутренний голос насмехается над ним. — Если повезет, тебе не придется отпускать ее, пока…»

Пока она не выйдет за кого-то другого.

Роум почувствовал физическую боль при одной только мысли об этом. Сможет ли он вынести такое? Сможет ли стоять рядом и наблюдать, как она найдет кого-то другого, в кого влюбится и выйдет замуж? Хорошо ли с его стороны мешать ей в ее поисках? Он ведь не мог не сознавать, что, пока она будет чувствовать себя связанной с ним, она не будет искать другого. Лисса будет попусту тратить на него дни, недели, месяцы, вместо того, чтобы искать мужчину, который действительно мог бы соответствовать ее запросам.

А он не может. Для ее же блага он должен оставить ее.

Руки его, державшие спящую Лиссу, бессознательно напряглись, как бы не желая выпускать ее из своих объятий. Отчаянным усилием воли он медленно, осторожно высвободил из-под нее свою руку. Лисса слегка пошевелилась, и Роум затаил дыхание. Он долго смотрел на нее, потом отодвинулся на край кровати и встал.

Он торопливо натянул одежду, боясь, что она проснется, и тогда его решение оставить ее будет тут же забыто. Пальцы плохо слушались, тело сделалось неуклюжим, как будто протестовало против ухода. Ему не хотелось покидать ее, но только так он мог сохранить свое самоуважение.

И только так он мог уберечь ее от себя самого.

К черту всех мужчин!

И особенно этого проклятого Роума!

Кругом цвела весна, и Лисса не могла винить своих семилетних сорванцов за то, что им не сиделось в классе. Тем не менее рабочий день прошел ужасно. Она с силой пнула подставку для класcных журналов в учительской, с мстительным удовольствием представив себе, что это лодыжка Роума. А еще лучше, его физиономия. Этот паршивец улизнул из ее постели и квартиры, не оставив даже записки. И теперь она может думать что угодно: то ли что он нашел, что она не совсем в его вкусе, то ли что он попросту остался разочарованным после проведенной с ней ночи.

К сожалению, разочарование было совсем не то слово, которым Лисса могла бы охарактеризовать свои собственные ощущения от прошедшей ночи, которая превзошла все самые смелые ее ожидания. И если уж быть честной, то она была уверена, что даже Роум не смог бы запросто сбросить со счетов то упоительное наслаждение, которое они испытали от близости друг с другом.

Это было нечто большее, чем секс. Это была любовная близость самого высокого порядка, когда в экстазе сливаются воедино не только тела, но и души. Такая ночь навряд ли могла принести кому-либо разочарование.

Однако это слово отражало, хоть и в ничтожной степени, ту боль, которую Лисса испытала, обнаружив, что Роум исчез из ее дома, даже не попрощавшись.

— Чертов Роум! — Она сильнее пнула подставку, ушибив пальцы ноги.

— Лапочка, у тебя проблемы? — Надин, секретарь школы, высокая женщина с царственными манерами и едким юмором, подняла голову над перегородкой, разделяющей их рабочие места. — Не хочешь поделиться с тетей Надин?

Лисса взглянула на подругу.

— Позвони в Институт генетики и скажи им, что это должно находиться в Y-хромосоме. Я уверена в этом.

— Что — «это»? — заинтересовалась Надин.

Лисса плюхнулась в свое кресло и принялась растирать ушибленную ногу.

— Понимаешь, должен существовать ген, который отвечает за то, что человек становится мерзавцем и негодяем. Я убедилась, что ген «стервозности» — или «негодяйства»? — находится где-то в Y-хромосоме. Это единственное объяснение.

Надин хохотнула и перегнулась через перегородку.

— Понятно. Вижу, ты провела не слишком приятный субботний вечер?

— Да уж, — Лисса выдвинула ящик стола и стала искать флакончик с аспирином. — Его определенно следовало бы занести в анналы истории как величайший розыгрыш века.

Надин сочувственно поцокала языком.

— Ты меня удивляешь, Лисса. Из того, что ты мне рассказывала, я поняла, что по крайней мере для ужина в ресторане Арнольд Уэллейс вполне терпим.

Лисса удивленно подняла на нее глаза, едва не подавившись аспирином.

— Причем тут Арнольд?

— А разве ты сидишь здесь злая, как фурия, не от того, что Арнольд оказался воплощением всех самых худших мужских качеств? Мерзавцем и негодяем?

— Арнольд? Ты шутишь, — чтобы запить таблетки, Лисса схватила стакан с недопитой с утра кока-колой и поморщилась от теплого выдохшегося напитка. — Арнольд не мерзавец. Он само совершенство.

— Лапочка, это какая-то бессмыслица. Если мистер Совершенство Арнольд Уэллейс не мерзавец, то кто же тогда?

Лисса насмешливо посмотрела на нее.

— Угадай.

— Неужто сам старина Бродяга Роум? — догадалась Надин, заинтересовываясь разговором все больше.

Лисса подняла полупустой стакан.

— Прямо в яблочко!

— Гм-м… Это становится интересно. Так, значит, неспроста про вас двоих ходят слухи?

Лисса с недоумением уставилась на нее.

— Какие слухи?

— Ну, слухи давно уложили вас двоих в одну постель…

Лиссу бросило в жар.

— Не хочу даже говорить об этом.

Надин рассмеялась.

— Лапочка, когда так краснеют, то говорить уже незачем. Все так же прозрачно, как твоя кола, что капает на блузку.

Лисса опустила глаза и увидела, что по белой шелковой блузке действительно расплывается коричневатое пятно. Чертыхнувшись, она схватила бумажную салфетку, чтобы промокнуть жидкость. Нельзя сказать, чтобы это очень помогло.

Навряд ли что-нибудь сегодня вообще ей поможет.

Прежде чем она смогла придумать что-то достойное в ответ, на ее столе зазвонил телефон. Беспомощно взглянув на приятельницу, Лисса схватила трубку.

— Лисса Купер слушает.

— Привет, Тыковка. — раздался до боли знакомый голос.

О Боже, Роум!

Пальцы ее сковал ледяной холод, желудок взбунтовался против проглоченного аспирина и теплой газировки. Что она должна ему сказать? Что она должна сделать? «Попытайся хотя бы поздороваться, Лисса».

— Привет… Роум.

Надин насторожила ушки, и Лисса повернула кресло, чтобы скрыться от испытующего взгляда подруги.

К ее удивлению, Надин тронула ее за плечо. Когда Лисса подняла на нее глаза, Надин шепотом проговорила:

— Я постою на стреме, чтобы никто не помешал…

Лисса кивнула, и Надин выскользнула из тесного закутка. Конечно, переполненная учительская комната была не самым лучшим местом для сугубо личных бесед, но это было лучшим, на что Лисса могла надеяться. Роум все еще не ответил на ее сдержанное приветствие.

— Лисса, — наконец выговорил Роум, — с тобой все в порядке?

— В порядке? Конечно, а почему бы нет?

— Потому что я… ничего, просто хотел сказать, что мне очень жаль.

— Жаль? — в самом кошмарном сне не могло Лиссе присниться, чтобы мужчина, с которым она провела ночь, сказал ей, что жалеет об этом. — О чем именно ты жалеешь: о том, что выскользнул тайком из моей постели, или о том, что вообще туда попал?

Тишина на другом конце трубки, прерываемая лишь обычным для учительской комнаты шумовым фоном. — Думаю, что мне о многом следует сожалеть, — признался Роум.

— Да?

— Я выбрал для звонка неудачное время?

— Это зависит от того, чего ты собирался этим достичь, — ровным голосом произнесла Лисса. — Если ты намерен свести меня с ума, то… должна признаться, твои действия нельзя назвать неудачными.

— Узнаю Лиссу. Не оставляешь парню ни малейшей лазейки, — Роум шуткой попытался смягчить разговор.

— Следовало бы сказать «мерзавцу» вместо «парню», — уточнила Лисса.

— Погоди… — Роум смолк. — Вообще-то именно поэтому я и звоню.

Лисса почувствовала, что ей становится дурно, так ей не хотелось слышать продолжения, каким бы оно ни было.

— Я лишь хотел сказать, что больше не буду препятствовать твоим планам. Фактически, я уже присматриваю для тебя подходящую кандидатуру.

Лисса едва успела прикрыть трубку ладонью, чтобы справиться с охватившим ее приступом удушья.

«Значит, ему все безразлично? — похолодев, подумала она. — Самая прекрасная ночь в ее жизни для него ничего не значит».

— Я тут обзвонил кое-кого из приятелей, — продолжал между тем Роум, — но, понимаешь, о нас уже поползли всякие слухи, поэтому довольно трудно найти кого-то, кто захотел бы…

О Боже, дай ей хоть немного терпения!

Неужели эта пытка никогда не кончится? Каждое слово было для нее равносильно пощечине.

А он все продолжал, словно не понимая, как больно ранит ее.

— Я только хочу, чтобы ты знала, что я в самом деле собираюсь тебе помочь найти подходящего человека. Я позвоню, как только что-нибудь прояснится.

Ярость охватила Лиссу. Он собирается найти ей подходящего мужчину? Как будто она собачка, которую он решил было приютить, но потом нашел, что с ней слишком много хлопот и поэтому ищет для нее другого хозяина! Никогда и ни за что!

— Не беспокойся, Роум — Лисса сама удивилась, как бесстрастно звучит ее голос. — Я больше не нуждаюсь в твоей помощи. Это очень любезно с твоей стороны, но… — Лисса больше не смогла продолжать в том же духе.

— Ерунда! Джейсон и я — мы беспокоимся о тебе, ты же знаешь. Я непременно найду тебе кого-нибудь.

Он осмелился приплетать сюда еще и ее собственного брата! Яснее Роум не мог дать ей понять, что не желает больше иметь с ней дело, что сожалеет о минувшей ночи. Лисса подавила затопившую ее боль и попыталась взять свои эмоции под контроль, чтобы с достоинством закончить этот тягостный разговор.

— Не вмешивайся в мои личные дела, Роум. Я вполне способна найти себе мужа самостоятельно. Спасибо за то, что ты уже сделал для меня…

— Но, Лисса…

— Извини, меня ждут. До свидания, Роум.

Она медленно положила трубку на рычаг.

Опустив голову на руки, Лисса несколько минут сидела без мыслей, без чувств, ощущая лишь страшную пустоту внутри. Вокруг нее были только руины ее желаний.

Никогда не будет принадлежать ей мужчина, которого она любит, потому что он отверг ее.

Никогда не создаст она с ним семью и не заведет детей, потому что Роуму не нужна подобная обуза. Его ждут большие дела. Ей не суждено привязать к себе Бродягу Роума…

Даже если она достаточно хороша для одной ночи, очевидно, она не достаточно хороша для более длительной связи, не говоря уж о женитьбе.

Телефон зазвонил снова, и Лисса схватила трубку, уверенная, что это Роум желает продолжить свои увещевания.

— Я уже сказала, что не нуждаюсь в твоей помощи! Я сама найду себе мужа! — отчеканила она, с трудом сдерживая ярость.

Мгновение в трубке царила мертвая тишина, затем раздался мужской голос:

— Конечно, не нуждаешься, Лисса, любовь моя. А я, случайно, не подойду?

Лисса поморщилась. Всего лишь Трент Либерман, а не Роум. Она встречалась с Трентом в течение нескольких недель год назад. Отец одного из ее бывших учеников, он был разведен и почему-то решил найти себе очередную жену среди преподавательниц школы. Должно быть, он руководствовался трезвым расчетом, исходя из того, что учительница будет хорошо воспитывать его отпрыска.

— Чем могу служить, Трент?

— Забавно слышать это от тебя.

Именно то, что сейчас ей необходимо. Еще одна особь мужского пола, уверенная в собственной неотразимости.

— Если ты хочешь предложить те же развлечения, что и прежде, знай, я не пойду к тебе смотреть видеозаписи матчей НХЛ.

Трент обычно предлагал приглашенным к нему домой женщинам именно этот способ проведения досуга.

Голосом оскорбленного в лучших чувствах человека Трент воскликнул:

— Не пойдешь? Почему?

— Потому что нет у тебя никаких записей НХЛ. Ты же не любишь хоккей на льду! — Лисса истерически засмеялась. — Глупо думать, что это интересно женщинам.

Странно, но от его смеха ей стало легче.

— На самом деле я прошу тебя о любезности. Не согласишься ли отобедать со мной в пятницу?

— Что? Право, не знаю. — Лисса в самом деле не знала, что ответить. Трент дважды был женат и дважды разведен и, по ее мнению, он еще меньше подходил в качестве предполагаемого объекта ее матримониальных устремлений, чем Роум.

— Я был бы очень рад, если бы ты согласилась. — Голос Трента звучал удивительно искренне, и Лиссе стало немножечко стыдно за свою суровость.

— Если я соглашусь, ты должен обещать, что будешь вести себя пристойно.

— Слушаюсь! — Он снова рассмеялся. — Я в самом деле буду очень тебе благодарен, если составишь мне компанию. В пятницу мой день рождения, а мне совершенно не с кем его отпраздновать, — признался Трент.

— Хорошо, — решилась Лисса. — Я пообедаю с тобой. Спасибо за приглашение, Трент.

— Великолепно! Я заеду за тобой около половины седьмого, хорошо?

— Конечно.

— И… спасибо, Лисса. Я очень тебе признателен.

— До встречи, Трент.

Положив трубку, Лисса тут же пожалела, что приняла приглашение. Однако, с другой стороны, если ей необходимо убедиться, что она в состоянии жить и без Роума, то это как раз удобный случай. Вокруг будут люди, незнакомая обстановка; возможно, Трент начнет снова атаковать ее, а она отбивать его атаки… Может быть, все это поможет выйти из поглотившего ее мрачного тумана депрессии.

Как бы то ни было, она должна забыть Роума. Даже если на это уйдет вся оставшаяся жизнь.

Был ранний вечер пятницы, когда раздался звонок в дверь. Лисса как раз брызгала духами себе на шею. Должно быть, для разнообразия Трент, который обычно всегда и везде опаздывал, решил прийти пораньше. Поправив глубокий вырез своего любимого черного платья, Лисса направилась к двери.

Но когда она открыла ее, то увидела там Роума собственной персоной. Одного беглого взгляда, брошенного на него, хватило бы, чтобы понять — другие мужчины ему и в подметки не годятся. Он был совершенно неотразим.

— Что ты тут делаешь?

Лисса даже не пыталась изобразить приветливость. Она собиралась противостоять его обаянию даже ценой собственной жизни.

Роум в примиряющем жесте протянул руки.

— Ты всю неделю не отвечала на мои звонки, поэтому я решил, что лучше мне зайти. Нам надо поговорить.

— Не вижу в том необходимости, — холодно сказала Лисса. — Прощай.

Она попыталась захлопнуть перед ним дверь, но его нога прочно обосновалась в дверном проеме. Бросив беглый взгляд на часы, она чуть не застонала от досады. Трент должен появиться с минуты на минуту, и ей вовсе не улыбалось пускаться в долгие дебаты с Роумом по поводу ее нового кавалера. Уже дважды она испытала коварство Роума во время свиданий с Акселем и Арнольдом.

— Ну же, Лисса, впусти меня, — настаивал он. — Мне необходимо поговорить с тобой.

Лисса почти не слышала его. Она поняла по его виду, что так просто отделаться от Роума ей не удастся. Может быть, если позволить ему высказаться достаточно быстро, то он уйдет прежде, чем появится Трент? Она понадеялась, что Трент по своей привычке явится с опозданием.

Как только она отпустила дверь, Роум вошел и встал перед ней.

— Слушай, ты неважно выглядишь, — с искренним беспокойством сказал он. — Что случилось?

Лисса заколебалась. Ему не повредит, если он поймет, что она не собирается бегать за ним. Она безжалостно затолкала в дальний уголок сознания память о ночах, проведенных без сна, и днях, не приносивших ничего, кроме ощущения пустоты и утраты.

— Я приглашена на обед сегодня вечером.

Лисса тщетно искала на его лице хоть малейший признак того, что эти дни он чувствовал себя таким же несчастным, как и она. Ничего. Только дружеский интерес и братская заботливость. Все ее тайные надежды на счастливый поворот судьбы рухнули.

— Так что у меня мало времени, — добавила она. — Столик заказан на семь часов. Зачем ты пришел?

В глазах его зажглось было пламя, но погасло прежде, чем Лисса смогла определить его природу.

— Думаю, нам пора поговорить, — проговорил он мягко. — Ты не согласна?

Покачав головой, Лисса отступила на шаг.

— Нет, не согласна.

— Лисса, ты должна понять, что я не хотел тебя обидеть.

Она устало провела рукой по волосам, испортив прическу, на которую потратила целых пятнадцать минут.

— Тебе не за что извиняться, Роум.

«Боже, дай мне силы снова выслушивать его сожаления!» — взмолилась она мысленно.

— Есть за что.

Роум взял ее за руку, но Лисса отдернула ее и отвернулась.

— Нет! Не вижу никакой необходимости.

Он надолго замолчал, и Лисса провела взмокшими от нервного напряжения ладонями по платью.

— Хорошо, — наконец сказал Роум. — Но я действительно должен тебе сказать, что по-прежнему считаю себя обязанным помочь тебе. Как только я смогу что-либо устроить…

Лисса пожала плечами.

— Я уже сказала, что не нуждаюсь в твоей помощи. Я вполне в состоянии найти себе мужчину сама.

— Ага, — сказал он скептически. — И именно поэтому Джейсон говорит…

— Я не желаю знать, что говорит Джейсон! — Лисса отвернулась, полная решимости поскорее вычеркнуть его из своей жизни раз и навсегда. Иначе еще немного, и она начнет умолять его остаться. — Меня не заботит, что сказал Джейсон или что сказал ты. Я сама себе хозяйка. А теперь не соблаговолишь ли ты удалиться, а то скоро должен появиться мой кавалер. Я бы не хотела, чтобы ты испытывал на нем свои штучки.

Роум пораженно застыл.

— Твой кавалер?

— Да. Мой кавалер, — подтвердила Лисса. — Он должен прибыть с минуты на минуту.

— И кто же он, твой кавалер? — в его голосе прозвучала высокомерная насмешка человека, который все знает лучше всех. — По крайней мере он из моего, я хотел сказать, из нашего круга?

— Определенно не из твоего. Но если тебе так хочется знать, то это Трент Либерман.

— Трент Либерман? Джейсон что-то говорил об этом парне… Кажется, он разводился пять или шесть раз. Ты, случаем, не сошла с ума?

— Два раза. Я имею в виду, что он разводился два раза. Думаю, это как раз говорит о его желании иметь настоящую семью, — встала на защиту своего сегодняшнего кавалера Лисса.

Прежде чем Роум нашелся что сказать, прозвучал звонок в дверь.

Она направилась к ней, но остановилась, перед тем как открыть.

— Я могу надеяться, что ты будешь вести себя прилично на этот раз? — поинтересовалась она.

— О, я буду образцом вежливости, — уверил ее Роум, изображая на лице улыбку.

Лисса с сомнением посмотрела на него, но звонок раздался снова, и она, поколебавшись мгновение, открыла дверь.

— Привет, Трент!

— Привет, красавица! — Белоснежные зубы Трента сверкнули в слишком уж широкой улыбке. — Вижу, ты уже готова.

— Нет, она еще не готова, — твердо произнес Роум прежде, чем Лисса успела ответить.

— Роум, не смей! Ты же обещал!

— Роум Новак! А как вы здесь… — растущее понимание, с каким он переводил взгляд с Роума на Лиссу и обратно, подлило масла в огонь бушевавшего в груди Лиссы гнева. — О, разумеется! Я как-то не додумал, что Лисса Купер — частная собственность.

— Ничья я не собственность! — возмущенно воскликнула Лисса.

Однако мужчины полностью игнорировали ее присутствие, обращаясь исключительно друг к другу с поистине мужской прямотой.

— Хорошо, теперь знаете, — решительно заявил Роум. — Надеюсь, вы не обидетесь, если она не сможет составить вам сегодня компанию.

— Я иду с Трентом, и сейчас же! — Лисса потянула Трента к двери. — Пойдем отсюда. Мистер Новак найдет выход сам.

Трент наконец отвел взгляд от Роума, чтобы взглянуть на нее.

— Ты уверена? — нерешительно спросил он.

— Она останется здесь. Я в этом уверен.

— А я нет! — Лисса чуть не плакала, видя, что Трент готов идти на попятную. — Я сказала, что пойду с тобой, и не нарушу своего обещания!

Роум оторвал ее от Трента, крепко прижал к себе.

— Нет, не пойдешь. Трент пойдет один. Ведь так, приятель?

Молчаливый кивок подтвердил победу Роума.

— Разумеется. Как-нибудь в другой раз, Лисса… — Он бросил быстрый взгляд на Роума. — А может, и нет.

Несмотря на ее отчаянные протесты, Трент сделал прощальный жест и удалился, тихо прикрыв за собой входную дверь.

Как только он исчез, Роум отпустил ее.

— Ну что, ты доволен? — с горечью спросила Лисса. — Еще одно свидание, которое ты расстроил. Просто удивительно, как еще находятся женщины, готовые подпустить тебя ближе, чем за милю.

— Не вижу, что тут удивительного, — небрежно пожал плечами Роум. — Помню время, когда ты сама соглашалась подпустить меня гораздо, гораздо ближе.

Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

— Это к делу не относится!

— Относится, поскольку напоминает тебе, что ты заслуживаешь лучшего мужчины, чем этот Трент Либерман.

— И этот лучший, конечно же, ты? — с вызовом спросила Лисса.

Роум пожал плечами.

— Могу признаться, что даже я лучше, поскольку о тебе забочусь. А Либерман просто перекати-поле.

— Ну, знаешь, судя по тому, как ты от меня улизнул тогда утром, ты не вправе обзывать кого-то. — Лисса на секунду замолчала, чтобы перевести дух. — Так в чем дело, Роум? Ты что, испугался, что я свяжу тебя? Или я тебе успела надоесть за одну ночь?

Неужели он покраснел?

— Надоела? Ну что ты… — протянул Роум. — Ты очень горяча в постели. Едва не сожгла меня дотла.

— Что-то не вижу ожогов! — Слова сорвались с губ прежде, чем она сообразила, что не следует произносить их. Роум с интересом взглянул на нее, и она поспешила вернуться к первоначальной теме.

— Я жду, чтобы ты извинился за свои действия! — только и сумела сказать Лисса, отчаявшись взять верх в этом нелепом споре.

— За что я должен извиняться? — медленно проговорил Роум. — За то безумное наслаждение, которое ты испытала в ту ночь? За то удовольствие, которое ты получила от моих ласк? За то, что я открыл тебе все твои эротогенные зоны? — Его голос понизился до интимного шепота, отозвавшегося где-то в ее позвоночнике сладкой дрожью. — Мне больше всего понравилось местечко на изгибе твоей левой…

Казалось, она очутилась в безвоздушном пространстве и вот-вот задохнется.

— Хватит!

Должно быть, лицо ее пылает так, словно она уснула в полдень на пляже.

— Я лишь пытался выяснить, за что именно я должен извиняться, — невинным тоном произнес Роум.

— Ты прекрасно знаешь, что я не это имела в виду! Я хотела…

— Ты, скорее всего, хотела поблагодарить меня за испытанное наслаждение. Прекрасно. Продолжай. Я хочу послушать. — Роум взял прядь ее волос и обвил вокруг пальца.

— Не собираюсь благодарить тебя за что бы то ни было, — процедила Лисса сквозь зубы. — Разве только за то, что ты исчезнешь навсегда из моей жизни.

— Исчезнуть из твоей жизни? Почему? — Его палец медленно двинулся вниз по ее щеке.

— Потому что…

Он наклонился и провел губами по ее глазам, заставив ее опустить ресницы. Что, конечно же, было роковой ошибкой с ее стороны, поскольку с закрытыми глазами лишь усилилось восприятие остальных органов чувств. Тембр его голоса терзал ее слух. Тонкий аромат лосьона щекотал ноздри. Электрический разряд пронзал ее насквозь при каждом его прикосновении. Вкус его губ казался слаще меда.

— Так почему? — спросил Роум шепотом, и опять от тепла его дыхания губы ее загорелись в нетерпеливом ожидании поцелуя.

— Потому что… Потому что… — Она пыталась, но не могла произнести ни звука. Да и как может она говорить, если ей нечем дышать? Лисса собрала все силы, чтобы произнести хотя бы одно слово: — Потому что…

Он накрыл ее губы поцелуем, окончательно лишившим способности рассуждать. Губы ее, помимо воли, ответили на поцелуй. Прежде чем Лисса осознала, что происходит, Роум обнял ее и крепко прижал к своему сильному телу.

Ее руки сами собой обняли его шею, но ей уже было все равно. Она позволила своему телу прильнуть к нему, с одним лишь желанием слиться с ним еще теснее.

— Ах, Лисса, Лисса. Как сильно я хотел тебя. — Ей показалось, что она не столько услышала, сколько догадалась, что он произнес эти слова, почти касаясь ее рта своими губами.

— Ну почему ты ушел тогда, Роум? Почему? — Она откинулась назад, отдаляясь от него на многие мили.

Роум тяжело вздохнул.

— Потому что я идиот. Дурак, не способный понять, что для него хорошо, а что плохо.

— Не понимаю. — Как могла она понять самые простые слова, когда его тело властно звало ее.

Роум покачал головой.

— Давай забудем об этом. Теперь я с тобой. — Его ладони легли на ее ягодицы, требовательно прижимая ее бедра к своим. — Позволь мне любить тебя, Лисса! Будь моей…

Ей следовало сказать «нет». Она не должна говорить «да» этому мужчине, так жестоко обошедшемуся с ней. Все, что оставалось в Лиссе разумного, настаивало — требовало! — чтобы она прогнала его прочь, не откликнувшись на его чувственный зов. Он уже больно ранил ее, и если она позволит, будет ранить ее еще и еще. Этот мужчина украдкой покинул ее постель, словно стыдясь того, что было между ними. Этот мужчина…

Этот мужчина владел ее сердцем.

Заглушив все свои сомнения, правильно ли она поступает, Лисса сняла руки с его шеи и безвольно опустила их вдоль тела, окончательно сдаваясь.

— Помоги мне расстегнуть платье.