Во время обеда Салах сел рядом, так чтобы бедром касаться супруга. Альфа и омега переглядывались под недовольными взглядами ребенка. Завязался общий разговор. Салах стал рассказывать, что они прилетели всего на две недели вместе с теми студентами, кто успешно сдали сессию. Всех с «хвостами» он оставил на Земле, чтобы те в следующий раз старались лучше.
Пришли Хани с Бусинкой на руках и Айюб. Отец с сыном обнялись и радостно похлопали друг друга по спине. Салах стал рассказывать о своих успехах в учебе и о победах Рона на очередных конкурсах. А сам постарался незаметно для других погладить Ясмина по спине. Он очень соскучился по супругу и чувствовал, что его очень рады видеть. Такое поглаживание может и осталось незамеченным для остальных, но вот альфочка был категорически против, чтобы ЕГО папу гладили. Он стал кряхтеть и всеми доступными средствами показывать, что он недоволен всем происходящим.
Такая борьба за омегу развеселила Салаха, он решил погладить сына по голове. Но у Котенка были совсем другие намерения. Он перехватил руку отца и со всей силы укусил его за палец!
— Ух, ты! — восхитился Салах. — Смотри, у него уже четыре зубика! — и показал Ясмину четыре отметины зубов на пальце.
— Укуси его в ответ! — потребовал Ясмин. — Что это такое отца кусать!
— Как укусить? — удивился Салах. — Он же маленький!
— Ну и что? А что потом? Он тебя ударит или пнет? Он должен понимать, что если он укусит, то его также могут укусить в ответ! — Ясмин совсем не улыбался. — Он должен получить сдачи и понять, что слабее и с тобой связываться не стоит!
— Ну, Ясмин… — Салах с сомнением посмотрел на крошечную ручку. — Я не хочу делать ему больно!
— Ты должен! — пожал плечами омега. — Он еще раньше никого не кусал. Если ему это понравится, то он начнет кусать всех подряд при любом удобном случае! И вообще, странно, почему мои сыновья тебя кусают? Вон Рон укусил, и мне пришлось выйти за тебя замуж! Так что, кусай!
В гостиной все рассмеялись и стали подбадривать отца. Салах взял маленькую ручку и бережно прикусил пальчики, не больно, а скорее игриво. Но и подобное насилие не понравилось альфочке, он сразу поджал губы и постарался толкнуть отца. За это Ясмин снял его с собственных колен и поставил на пол, легким шлепком отправив от себя подальше. Малышу это совсем не понравилось! Он сразу вернулся и прижался к папиной спине, при этом опять толкнув Салаха. Тогда Ясмин опять отодвинул от себя ребенка и в этот раз шлепнул его по попе сильнее.
Котенок совершенно расстроился и, расплакавшись, отправился на руки к жада, который подманивал его к себе. Проходя мимо Рона, он ударил того по лицу ладошкой. Рон не ожидал подобного и у него из глаз брызнули слезы. Ясмин этого уже стерпеть не смог, он резко подскочил к безобразнику и, легонько шлепнув его по лицу так же, как он Рона, добавил по попе. Жада хотел вмешаться, но Ясмин на него так зыркнул, что тот только примирительно поднял вверх руки.
— Рафик! — омега передал ему орущего наследника. — Отнеси безобразника в питомник и отдай Дину! Я не позволю, чтобы брат бил брата! Пусть побудет у него до ужина! А позже я за ним сам приду.
Ясмин поцеловал растерянного Рона и погладил по нежным волосам. Убедившись, что сын не плачет, а просто немного растерян, потискал его, чтобы снять стресс, а потом с недовольным видом опустился на свое место. На него в полной тишине уставились все присутствующие. Вдалеке слышался рев Котенка.
— Он, как щенок, который пытается выяснить в стае, кого можно кусать и задирать безнаказанно, а кого — нельзя, — усталым голосом проговорил Ясмин. — И вообще, он растет слишком быстро. Это неправильно! В его возрасте он должен только учиться сидеть в кроватке и радостно всем улыбаться! А вместо этого он пытается всеми командовать. Ему хочется доказать, что именно он самый крутой альфа и будет решать, что все будут делать! Если он сейчас не научится быть послушным, то о каком воспитании вообще может идти речь?
— Отец, а каким я был в его возрасте? — поинтересовался Салах и прижал к себе уставшего супруга.
— Не знаю, — честно сознался Айюб, — я таких маленьких детей видел только мельком в питомнике. И тебя, и Саида я впервые увидел, когда вам исполнилось три года. В этом возрасте вы были уже достаточно большими и разговаривали. Я раньше и не представлял, что маленькие могут быть такими интересными. Это ж надо, такой малыш, а уже такой характер! Пытается что-то доказывать, и ведь, главное, добивается своего!
Все заулыбались, похоже, напряжение от поступка Ясмина, стало отпускать местных омег. Только Хани смотрел на Ясмина с пониманием и сочувствием. Салах встал и сказал, что хотел бы помыться и переодеться с дороги. Рональд поднялся за ним следом. Амин торжественно сообщил, что ждет всех в гости к ужину, и что у него есть для сына замечательная новость! Хани скривился, но тут же прикрыл рот рукой, чтобы никто этого не заметил. Конечно же разговор пойдет о «шедевральном романе!», Амин со своей гениальностью уже замучил всех, а тут так кстати свежие уши!
Ясмин с тяжелым вздохом отправился в спальню, эту ночь он почти не спал, и вообще, события последних дней утомили его. Он и не предполагал, что в таком маленьком ребенке может быть столько энергии и сил! Он устал от постоянного напряжения и физически, и морально. Добравшись до кровати, он свалился на нее, не раздеваясь, и сразу уснул.
Комментарий к Котенок тоже хищник, только маленький
Бусинка https://vk.com/photo265570678_379639690 коллаж от Екатерины Гула
Котенок https://vk.com/photo265570678_389831378
========== Упрямец ==========
Ясмин проснулся от того, что спиной ощутил горячее тело мужа, а его сильная рука крепко обхватила омегу за талию, прижимая сильнее.
‒ Милый мой, любимый, позволь я сделаю тебе массаж, ты так напряжен…
Горячий шепот в шею не столько будил, сколько гипнотизировал, заставляя замереть в ожидании продолжения. Усталое сознание, становясь зыбким, теряло какую-либо значимость, зато более важным становилось совсем другое ‒ легкое прикосновения горячих рук, ловко снимающих с него одежду. Руки начали умело разминать натруженные мышцы, а горячие губы время от времени проводили дорожку поцелуев по расслабленному телу, вызывая мимолетную щекотку и желание большего.
Ясмин наслаждался процессом так, что первые откровения, которые альфа прошептал ему на ухо, буквально вырвали омегу из полудрёмы. Салах, перемежая слова легкими поцелуями, рассказывал о том, как красив его супруг, как он рад, что тот есть в его жизни, и как он счастлив им обладать. Такой рассказ о себе в третьем лице вначале напрягал. Первые слова о красоте супруга резанули слух и больно ударили по нервам. Заныло сердце, и Ясмин непроизвольно сжался, на какое-то мгновение решив, что Салах его предал и взял себе еще одного супруга, и сейчас просто готовит к его неприятному сюрпризу. Но обернувшись, он увидел глаза альфы, полные нежности и обожания.
Омега расслабился и замер, прислушиваясь к тихому, гипнотизирующему голосу. Словесная паутина, опутывающая сознание, возбуждала не меньше, чем умелые касания. Массаж постепенно превращался в изысканную ласку с нежными прикосновениями и легкими поцелуями, поглаживаниями и покусываниями, заставляя забыть проблемы и поддаться сладкому искушению. Дыхание у Ясмина сбилось, стало коротким и всхлипывающим, а тяжесть внизу живота заставляла молить о большем.
Салах, услышав сбившееся дыхание и постанывания пары, стал жадно оглаживать руками внутреннюю поверхность бедра. Он уткнулся лицом в плечо Ясмина, скользнул губами к шее, целуя метку на стройной шее, и крепче стиснул объятия, прижимая к себе омегу. Ясмин застонал и стал барахтаться в желании перевернуться. Он хотел видеть лицо своего мужа в тот момент, когда он войдет в него. Наконец, это у него получилось, и он, обхватив мощную шею, притянул к себе голову Салаха, погружаясь в глаза с расширенными зрачками, как в мед.
Время застыло, реальность таяла, как дым от курильниц. Все стало неважным, остались только руки, которые держали крепко и властно, только чувство наполненности и единения, и два сердца, которые бились в унисон. В целом мире не осталось ничего, кроме ощущений от трепетных прикосновений, необычайно ярких, отключивших напрочь рассудок и требующих движения, чтобы снять напряжение, которое, как статическое электричество, кололо кожу и будоражило кровь.
Когда сознание вернулось, тело наполнилось истомой, слабость была не столько опустошающей, сколько блаженной. Хотелось пребывать в таком состоянии вечно. По связи Ясмин чувствовал сытое мурлыканье мужа. Он сел на кровати, и, склонившись к Салаху, благодарно поцеловал его в губы. За дверью кто-то царапался и постукивал, тщетно пытаясь привлечь к себе внимание. Это был Азиз, его послали достучаться до Салаха, потому что из гостиной Амина приходили уже дважды. Оми желал немедленно видеть сына!
Ясмин, завернувшись в покрывало, подошел к двери и принял два влажных полотенца, которые уже остыли. Двигаться не хотелось, но у Азиза было такое несчастное лицо, и стало понятно без слов, что ему уже досталось от Амина за опоздание пары. Он быстро обтерся сам и стал обтирать мужа. Салах попытался поймать руки омеги, но в итоге получил мокрым полотенцем по ногам.
‒ Вставай! Амину не терпится рассказать тебе о своем РО-ОМАНЕ! ‒ Ясмин произнес слово «роман» томно и с придыханием, передразнивая Амина.
‒ О чем? ‒ Салах, нахмурившись резко сел. ‒ С кем роман? А что, …, а как же…
‒ Ш-ш глупый! ‒ Ясмин прижал палец к губам альфы. ‒ Не кто, а что! Роман ‒ это такой рассказ о любви! А ты о чем подумал, бесстыдник?
Альфа выдохнул и, ощутимо расслабившись, улыбнулся. Ясмин одевался, попутно рассказывая о приезде Матышковского, который до сих пор рылся в архиве библиотеки. О Мышах, которые приехали по его протекции. О том, что книга пишется по мотивам жизни Амина. Что писатель на самом деле достаточно искусный, и роман получается весьма колоритным. Если Айюб разрешит, то издательство Фламмарион прислало согласие напечатать его и сделать анонс в литературных журналах.
Салах задумчиво обтирался, хлопая глазами, пытаясь осмыслить ситуацию и понять, хорошо это или плохо.
‒ Не обтирай грудь и шею, ‒ попросил Ясмин, полностью одевшись, замер возле кровати. ‒ Я хочу, чтобы на тебе остался мой запах, а на мне твой! ‒ омега улыбнулся. ‒ Теперь, когда ты пахнешь мной, я думаю, сын тебя примет! Пойду принесу его из питомника!
‒ Я с тобой! ‒ Салах довольно улыбнулся и, вскочив с кровати, начал быстро одеваться.
Прежде, чем выйти из спальни, Салах положил ладонь на затылок омеге, ероша влажные волосы и, притянув к себе, довольно обнюхал пару. Ему очень нравился их общий запах. Ясмин быстро поцеловал его в уголок улыбающегося рта и открыл дверь. На лице Азиза было такое облегчение, как будто ему только что объявили об отмене его казни!
Но идти в питомник не было нужды. Им по дороге встретился улыбающийся Рон, который нес на руках Котенка. Они оба были одеты в одинаковую хлопковую одежду и выглядели очень довольными. Следом шел Дин, который выглядел несколько напряженным, но все равно улыбался. Увидев папу, Котенок загукал и заерзал на руках у Рона. Тот опустил малыша на землю. Котенок, немного покачиваясь, неуверенно сделал первые шаги, а потом осмелев, припустил к папе.
‒ А мы помирились и подружились! ‒ сообщил довольный Рон.
Котенок очень внимательно посмотрел на его лицо и, подумав немного, тоже улыбнулся. Ясмин, подхватив ребенка на руки, сразу же прижался боком к альфе так, чтобы тот смог обнять сына второй рукой. Альфочка оказался практически зажат между двух взрослых. Он недоуменно посмотрел на папу, а потом на Салаха, скривился, собираясь расплакаться, но вдруг принюхался, ну, в точности, как щеночек! Его глазки удивленно распахнулись, и он практически уткнулся носом в грудь отца. Ясмин довольно улыбнулся. Задумка удалась! Все-таки маленькие дети живут больше инстинктами, чем разумом! Он бережно передал сына на руки альфе, и те вдвоем начали удивленно разглядывать друг друга.
‒ Какой он маленький! ‒ улыбаясь, сказал Салах.
‒ Гу! ‒ согласился с ним сын и потрогал губы отца.
Колкая щетина вначале напугала его, заставив отдернуть ручку, а потом, наоборот, заинтересовала, и он взялся за лицо Салаха двумя ручками, повозив ладошками по щекам. Салах разрешил маленькому пальчику ткнуться ему в глаз, показал зубы, когда пальчики проникли ему в рот, повернул голову, когда альфочку заинтересовало ухо. Малыш подергал его за волосы, а в ответ Салах слегка подкинул его на руках. Глазки Котенка удивленно распахнулись.
‒ Гу, ‒ потребовал сын и похлопал отца по щеке. В ответ Салах опять слегка подкинул его вверх.
‒ Гу! ‒ одобрил Котенок, и его подкинули выше.
‒ Ну, сколько можно! ‒ раздался с порога капризный голос Амина. – Мы только вас ждем!
Ясмин взял Рона за руку и пошел к недовольному свекру. Котенок смилостивился и поехал на отцовских руках. Он решил, что на них тоже вполне комфортно сидится! Все уже собрались в гостиной, Ясмин и Салах принесли извинения за опоздание. Салах усадил сына на свои ноги, а Котенок сразу по-хозяйски осмотрел поднос с едой. Схватив лепешку, он сразу потянул ее в рот, но она была большой и неудобной. Он благосклонно разрешил отцу оторвать от нее половину и принялся мусолить ее и рвать зубками. Азиз передал малышу бутылочку с молоком, и тот, удобно устроившись у отца на ногах, принялся за еду, с интересом прислушиваясь к разговору с таким видом, будто все понимает.
Хани и Мышонок были без своих малышей. Амин, едва дождавшись, пока все закончат ужинать, сразу же начал рассказывать о СВОЕМ великолепном произведении. Салах, который слышал от Ясмина, что роман пишет приглашенный писатель, с удивлением посмотрел на супруга, получив от него в ответ улыбку и короткое пожатие плечами. Глядя на довольное лицо оми, Салах не решился задать интересовавший его вопрос, и начал расспрашивать, что об всём этом думают другие. Жада и отец сходились во мнении, что надо бы дождаться окончании работы, и только после этого судить о результате.
Разговор плавно перетек на обсуждение дел в типографии, не забыли и о совместной работе Вилена с Юстасом. Айюб высказал свое недовольство поведением омеги. С одной стороны Вилен здесь на положении гостя, он не гаремный омега, а Юстиниан считается его официальным женихом. Юстиниан специально встречался с Умаром, как старшим из охранников, а позже и с Айюбом. Он привез с собой письмо от родителей Вилена, в котором подтверждалось, что Юстиниан является официальным женихом их беглого сына. Также альфа привез несколько совместных фотографий Вилена с родителями и Вилена с самим Юстинианом, и газеты с официальным объявлением о помолвке пары.
Вначале Вилен рычал на Юстиниана и всячески задирал его. Будь он гаремным омегой, его бы уже давно наказали за неуважительное отношение к альфе! Хотя гаремным омегам даже в голову не пришло бы так себя вести! Но после того, как они начали работать вместе, их отношения изменились! Теперь эта парочка всякий раз, как считает, что их не видят, старалась прикоснуться друг к другу, а это недопустимо! И более того, теперь после «совещаний», которые они проводят закрывшись вдвоем (!), у обоих весьма довольный вид и явно зацелованные губы!
Ясмин нахмурился, услышав подобное. Это было опасно для Вилена, его могли признать распутным омегой, а за это следовало очень суровое наказание. И причем, неважно, жених Юстас или нет! Такое поведение недопустимо! Ясмин пообещал сегодня же поговорить с Виленом и приставить к нему Рафика! При нем Вилен точно не сможет своевольничать. Милый Рафик умел вынести мозг своими нравоучениями! Ясмин сразу послал Азиза, чтобы тот немедленно разыскал Вилена и притащил домой, как бы тот ни сопротивлялся! И было бы лучше, чтобы в городе ничего не узнали о его поведении. Дурачок, он не понимает насколько серьезно его положение!
Дальнейшие семейные разговоры Ясмин уже пропускал мимо ушей. Салах, чувствуя беспокойство омеги, постарался погладить его по ноге, успокаивая. Альфочка теперь на такое поведение отца смотрел вполне благосклонно, но тоже не захотел сидеть на месте. Шило в его попе требовало движения! Ясмин сказал, что погуляет с малышом, и вышел из-за стола! Рон увязался следом, он воспринимал братика скорее, как ходячую куклу, и с интересом наблюдал за ними.
Ясмин взял малыша за одну ручку, а Рон за другую, и они втроем стали ходить по двору, тихо переговариваясь. Рон рассказывал о своих одноклассниках и учителях. У него, хоть и появилось несколько новых предметов, но в основном всех учителей Ясмин знал по рассказам сына. Когда во дворе появились запыхавшиеся Азиз и Вилен, Ясмин сразу передал ручку Котенка Азизу с наказом гулять как можно дольше, а сам, схватив Вилена, потащил его в комнату.
Оказавшись наедине, Ясмин молча открыл сундук и стал закидывать туда вещи Вилена.
‒ Собирайся, на ближайшем грузовом корабле тебя отправят на Землю! ‒ Ясмин был сердит.
‒ Что случилось? ‒ Вилен, растерявшись, плюхнулся на кровать. ‒ Родители приезжают?
‒ Тебя только это пугает? ‒ Ясмин со злостью кидал вещи. ‒ Помнишь, я тебе говорил в самом начале, что ты должен вести себя достойно и соблюдать законы? Я тебе пообещал, что в случае чего отправлю тебя назад?
‒ Да что случилось? ‒ Вилен непонимающе хмурил брови. ‒ Что я такого сделал?
‒ Ты в самом деле считаешь, что вы самые хитрые? ‒ Ясмин замер от такой дерзости. ‒ Ты думаешь, что вас с Юстасом никто не видел? Как вы целуетесь, закрывшись в кабинете? Ты, что, считаешь, здесь дурачки живут? Я тебе верил, а ты меня подвел! Жених или нет, неважно, пока не было свадьбы, вы не имели права оставаться наедине! Юстаса, как неверного, просто выгонят из города, а вот ты мой гость! И мне придется отвечать за твой проступок! Это Я ВИНОВАТ, что не уследил за неразумным омегой! А оно мне надо? По-тихому выпну тебя с планеты, и вся недолга! Быстро собирайся, тебя отвезут в Шайтан-город и посадят на ближайший грузовой корабль!
‒ Да что такого? Ясмин, вы же современный человек, ну подумаешь, поцеловались пару раз? Свидетелей ведь нет! Никто не видел, как мы целуемся, и, вообще, на нас наговаривают!
‒ Это подрыв моральных устоев общины! ‒ Салах стоял в проеме двери, сложив руки на груди и подперев крепким плечом косяк. ‒ Ты заслуживаешь хадд аз-зина, наказания за прелюбодеяние. У нас есть четверо свидетелей, которые подтвердят, что вы закрывались в комнате вдвоем, и этого будет достаточно, чтобы наказать тебя плетьми, а Юстаса, как неверного, выслать из города пешком и без воды. И никто не имеет права помогать ему под угрозой наказания! Он не имеет опыта выживания в пустыне, и поэтому погибнет по дороге в космопорт! И это при условии, что он сможет правильно сориентироваться в песках! А если докажут, что он целовал свободного омегу без брака, то его могут и казнить на месте!
‒ Как казнить? ‒ Вилен побледнел, и у него затряслись руки. ‒ За что? За глупые поцелуйчики? И, вообще, он мой жених!
‒ Жених ‒ это еще не муж, ‒ Салах смотрел сурово, и Вилен понял, что это не шутка. Такой действительно казнит и даже сомневаться не будет!
‒ Но ведь пока никто не выдвигал обвинения? ‒ у боковой двери стоял жада, с интересом наблюдая за происходящим. ‒ Может, с утра свадьбу проведем, и все сразу станет в порядке? Супруги могут оставаться наедине и делать, что хотят, никто и слова не скажет!
‒ Не надо свадьбу! ‒ из глаз Вилена брызнули слезы. ‒ И наказывать Юстаса не надо, это только я виноват! Я один во всем виноват! Как здесь наказывают омег?
‒ Пятьдесят плетей! ‒ Салах, не мигая, смотрел исподлобья тяжелым взглядом, чтобы Вилен осознал сказанное. ‒ Это практически смертный приговор. Омега, который забылся настолько, что оставался наедине с посторонним альфой, априори считается прелюбодеем. НО, поскольку твой статус приравнен к биби, то наказание будет смягчено, а значит всего двадцать пять плетей!
Мышонок, который стоял за спиной жада, тихо сполз по стенке в ужасе. Хатим удержал его от падения. Ясмин сам был не рад, что начал разборки во время ужина. Надо было по-тихому собрать пожитки Вилена и до утреннего намаза передать его в руки Алана. Тот смог бы, не привлекая внимания, вывезти его из города. Ясмин стоял посреди комнаты и кусал губы, не зная, как замять этот разговор.
‒ А может все же свадьбу? ‒ предложил жада.
‒ Нет! ‒ Вилен стоял, набычившись, совсем как в самом начале их знакомства. ‒ Лучше плети! Ничего, я крепкий! Выдержу!
‒ А может, все-таки я тебя вывезу по-тихому из города? ‒ почти шепотом предложил Ясмин. — А Юстаса потом так же тихо спровадим домой, да он и сам полетит следом…
‒ Нет! Я сказал, что останусь здесь до тех пор, пока вы не напишете книгу, и уеду только с вашей рукописью! ‒ Вилен упирался, как осел, не осознавая всей серьезности ситуации. ‒ Накажите меня, а Юстас не виноват, он вообще не мусульманин и не давал обещаний соблюдать законы шариата! Я один виноват, вот меня и наказывайте.
‒ Хорошо, ‒ Салах стоял, не меняя позы, ‒ поскольку ты гость моего супруга и официально против тебя не было выдвинуто обвинений, то наказание будет не на площади, а здесь, перед казармой. Охранники видели, как вы закрывались, пусть они увидят, как тебя накажут. Слухи будут остановлены в самом начале. Все узнают, что ты принял наказание, и твое доброе имя будет сохранено. Отец, как ты считаешь? ‒ Салах обернулся и посмотрел на отца, который внимательно слушал все, что говорит его сын и наследник.
‒ Я скажу, что ты прав, сын, ‒ Айюб хлопнул сына по плечу. ‒ Я рад слышать мудрые речи в столь юном возрасте. Я опасался, что ты пойдешь на поводу желания супруга и спустишь все на тормозах. Но ты проявил характер и знание законов. Это похвально. Наказание проведем завтра, после второго намаза. Сделаем все по-семейному, тихо, так чтобы не поднимать ненужных пересудов в общине. Все помнят Вилена, как достойного омегу, который много сделал для людей, пусть так и останется впредь! Наказание должно быть соразмерно преступлению!
========== Накануне ==========
Все разошлись в полной тишине. Только Мышонок всхлипывал, переживая за друга. Ясмин чувствовал себя виноватым, что упустил ситуацию и мало интересовался Виленом, ему тоже хотелось расплакаться, как Мышонку от жалости к Вилену и, вообще, от всей этой нелепой ситуации. Его удерживало только то, что здесь был Салах, который внимательно наблюдал за его реакцией. И сейчас начать протестовать и возмущаться значило бы уронить его авторитет в глазах других, показать всем, что он считает мужа недостаточно умным, раз он принял ошибочное решение. По закону шариата Салах действительно был прав, но вся ситуация была совершенно нелепой с точки зрения жителя Федерации!
Жада тоже наблюдал за Ясмином. Он видел его отчаянье, сомнения и желание защитить друга. Но будет ли он открыто возражать против решения мужа? Но зять в сердцах бросил в сундук тряпку, которую теребил в руках, пока шел разговор, и упал на кровать рядом с Виленом.
– И что же теперь будет? – Ясмин выглядел таким несчастным, как будто это его будут наказывать.
– Ну, – жада проскользнул в спальню и, закрыв сундук, уселся на его крышку и начал рассказывать, – возле казармы врыты два столба. Это, так называемое, правИло. На каждом столбе по две кожаные петли для рук, расположенные выше и ниже, для разного роста наказуемых. Там наказывают и взрослых, и подростков. Вилен встанет между двух столбов, вденет руки в петли и примет наказание. Все просто.
– Там наказывают всех? – Вилен был бледен, но все равно держал голову высоко и смотрел с вызовом.
– Нет, – жада улыбнулся. – только альф и омег, хотя, – жада задумался, – я не помню такого случая, чтобы там наказывали омег. Обычно омеги не вешались на альф, а мелкие разборки между собой решались внутри гарема.
– И как? – заинтересовался Вилен.
– Ну, смотря, кто и как нарывается, и что отчебучил, – жада нехорошо так улыбнулся, по-волчьи. – Обычно ограничивались тем, что отвешивали оплеухи, но могли и попинать для острастки. А бывало и так, что дело доходило до яда или шелковой удавки. Все зависело от ситуации. Порядок и правила превыше всего!
– Бред какой-то! – Вилен передернул плечами. – Средневековье махровое!
– Ты на Сабахе, мальчик! – жада ласково улыбался омеге, как родному сыну. – Ты же знал куда летел, не так ли? – жада что-то прочел на лице Вилена и довольно улыбнулся, и, поправив платье, продолжил. – А вот слуг наказывают иначе. Их привязывают за ноги к палке, а потом лупят по голым ступням, так чтобы они поняли все и осознали вину. Как правило, за лень, нерадивость или порчу имущества эмира! Поэтому у нас все слуги умны и расторопны! Физическое наказание действеннее слов! Человек будет слушать и кивать головой, но ничего не поймет, пока не испытает все на собственной шкуре!
Последние слова он говорил, пристально глядя на Ясмина, будто предназначались они именно для него. Омега даже нахмурился, пытаясь понять смысл послания. Он – слуга? Или он должен воспринимать наказание Вилена, как побои по пяткам, чтобы земля под ногами горела? Ясмин, по большому счёту, тоже нарушает правила, не разрешая Салаху гарем! И что тогда? Яд или удавка? Ясмин, нахмурившись, посмотрел на жада, но тот улыбался с безмятежностью Будды, поглядывая, как бледнеет и зеленеет Вилен.
– Еще не поздно объявить о свадьбе, – подсказал старый интриган, но, увидев, как напряглись желваки на скулах Вилена, вздохнул и встал. – Как хочешь! Но запомни, что глупость и гордыня это те самые грехи, за которые человек расплачивается ещё при жизни!
Жада поднялся с сундука и с грацией змеи выскользнул из комнаты в ночь. Возле Салаха появился Рон с Котенком на руках. Похоже, малыш нагулялся и устал, он тер глазки и даже согласился пойти на руки к отцу. Посидев немного и принюхавшись, он вскоре устроил голову на плече отца и уснул, счастливо пуская слюни на рубашку Салаха. Котенок жил по режиму, которого Ясмин всегда придерживался. После ужина у них оставалось время только переодеться и попеть песенок на ночь. Кроме того надо было учесть, что у ребенка был тяжелый и напряженный день. Сегодня он заново познакомился с отцом и братом, перенес наказание питомником, поэтому не удивительно, что его сморило раньше времени.
Ясмин встал, чтобы забрать ребенка, но Салах поцеловал его в висок и сказал, что сам уложит Котенка. Ясмину осталось только поцеловать Рона и пожелать ему спокойной ночи. Сын тоже выглядел уставшим, перелет и смена климата тоже давали знать о себе. Вскоре Вилен остался в комнате один на один со своими мыслями. Он не мог спать и принялся бродить по комнате. Ему было страшно, но сдаваться и покоряться не хотелось!
С детства его привлекали знаменитые омеги, особенно те, которые боролись за права и свободы других омег! Он зачитывался их биографиями и мечтал, что однажды и он, седой и заслуженный, будет преподавать с кафедры юным дарованиям: «Да, я добился всего в этой жизни сам без помощи альф! Омеги могут и должны быть успешными…(в этом месте фантазия подкидывала, как правило, разные варианты – учеными, писателями, журналистами)… а этими тупым альфам, нельзя доверять оборудования сложнее лопаты!»
И Вилен старался быть лучше и успешнее других альф и омег, но однажды семья поставила его перед фактом – он должен выйти замуж во имя блага семьи! И неважно, какие у него планы, у него будет свадьба и точка! Всем было все равно, что он хотел! А он был с этим не согласен! Когда он решился бежать со свадьбы и раздумывал, куда спрятаться от разгневанной родни, то краем уха услышал о Дэйчи Сталински и его открытии легендарной книги, которая считалась, скорее вымыслом, чем правдой! Книга была найдена на ранее закрытой планете Сабах. И Вилен, проштудировав интернет, выяснил, что как раз назавтра с утра отправляется круизный лайнер, который делает там остановку! Вилен, ни минуты не сомневаясь в своем плане, схватил дорожный чемоданчик и вылез в окно спальни!
От всех рассказов капитана и его помощника об отсталом обществе Вилен высокомерно отмахивался. Какая дичь! Флот Сабаха, фигурально выражаясь, держал Федерацию за яйца, контролируя торговые пути, а они говорят об отсталости планеты! Ясно, что говорят из зависти! Но когда он оказался на планете, то испытал настоящий шок. Люди скакали верхом на лошадях по пустыне не ради удовольствия, а потому что другого транспорта не было! И Дэйчи оказался совсем не тем таинственным Индианой Джонсом на закрытой от омег планете, а просто омегой в глухих черных одеждах! Совсем не романтично!
Но потом он вдруг оказался втянут в образовательную программу планеты! Он стал учить людей! К его мнению прислушивались, перед ним склоняли головы! Его слово было порой решающим в спорах! К нему шли советоваться! Это было просто великолепно! Именно так, как он и хотел! Вилен был счастливейшем человеком! Он был нужным и важным членом общества! И стоило Вилену понять, что он на своем месте, как появился Лу! Насмешливый и злобный! Он стал директором школы и столкнул Вилена с пьедестала, да ещё и обсмеял напоследок!
А потом и Юстас появился! Да не просто появился, а с настоящей типографией! Вилен, выросший в семье, где все крутилось вокруг тиражей и вЁрсток, абзацев и континуумов, не смог пройти мимо. Он пришел вначале позлорадствовать, видя как альфа один зашивается с работой, но потом решил показать, что он сможет лучше его, а потом, потом…
Как получилось, что он увидел в этом альфе человека, он и сам не понял. Вначале он заметил у него чувство юмора, а потом эта немного неуклюжая забота, то дверь придержать, то вдруг цветы на столе… И Юстас оказался на самом деле знающим свое дело специалистом! Он не боялся испачкать руки и даже смог починить пресс для резки бумаги! С ним было легко говорить, и он умел слушать. Вилен понял, что они на самом деле очень похожи, оба росли в консервативных семьях и провели свое детство в типографиях. У альфы тоже не было выбора в жизни, он был единственным наследником и БЫЛ ОБЯЗАН возглавить семейное дело! Ему даже, пожалуй, пришлось в жизни тяжелее. Если от Вилена не требовали ничего, кроме приличного поведения, то Юстиниан, как наследник рода, должен был быть обязательно лидером и первым в любом деле! Если в учебе – то отличник, а если в баскетболе, то обязательно капитан команды!
Вилен поймал себя на мысли, что сидит на кровати и улыбается, как ребенок вспоминая о Юстасе. Он был действительно хорошим, и они на самом деле были идеальной парой и, более того, истинной с точки зрения физиологии. Если бы он раньше узнал его таким, как сейчас, то он, пожалуй, не сбежал бы со свадьбы, но вот теперь… Теперь согласие на свадьбу будет выглядеть так, будто он маленький ребенок и, испугавшись наказания, побежал под крылышко к альфе! А как же мечта добиться всего без помощи альф? Он ведь сильный! Он им всем докажет, что омега тоже может быть сильным, а не безвольной подстилкой! Вот завтра он даже не пикнет, лучше язык себе откусит! Завтра все поймут, какой он сильный!
Вилен улегся на кровать, не раздеваясь и помечтал, как он завтра не пикнет во время наказания, а потом еще надо будет сказать что-нибудь героическое, так что бы все поняли, что он и не испугался ничуточки, ни разу! Пусть им самим станет стыдно! Вилен так и заснул, придумывая хлесткую фразу, а во сне ему приснился Юстас, он улыбался и говорил, что он герой, спас его от дикарей, и он его теперь очень уважает!
А вот Ясмин совсем не мог уснуть. Когда он зашел в комнату, Салах, положив Котенка в кроватку, бережно его раздевал. Омега замер в дверях, разглядывая, как бережно муж возится с ребенком. Кто бы ему сказал, что тот мог спокойно говорить о смерти от ударов плетью, как об обыденных вещах? Он переоделся и улегся в кровать, раздумывая и переживая о том, что произойдет завтра. Даже когда горячие руки Салаха стали стягивать с него пижаму, он все равно продолжал хмуриться, вспоминая, что однажды видел, как альфы с трех ударов плетью перерубали пополам тушу барана! Какой ужас! А тут двадцать пять ударов! Нет, человек не сможет выдержать подобное!
Салах вздохнул и прижался к замершему в своих мыслях омеге. Мысли супруга были явно далеки от наслаждений. Альфа, ещё раз вздохнул, лизнув живот омеги. Ясмин промолчал, кусая губы и отворачиваясь. Ему хотелось поговорить, но было страшно даже задать вопрос, о том чем завтра все закончится. А ещё его очень волновали слова жада. Что же имел в виду этот старый интриган? Это угроза или предупреждение? И как сказать об этом мужу, его реакция на подобное будет однозначной. Альфа бросится на его защиту, как разъяренный жеребец, топча всех на своем пути, не разбирая родства. А что, если он ошибся, и жада не собирался угрожать, а, наоборот, намекал на какой-то пока непонятный выход из создавшейся ситуации?
Голова гудела, как улей с пчелами. Салах понял, что секса не будет и вскоре засопел, уткнувшись носом в его плечо. Ясмин погладил мужа по жестким волосам, и попытался успокоиться и заснуть. Ничего не получилось, вот досада! Среди ночи заворочался Котенок, он хотел пописать, но все ещё спал. Омега погладил его по спинке и, бережно достав из кроватки, полусонного усадил на горшок, предварительно положив на бока холодного пластика пеленочку. Подождал, пока ребенок покряхтит, а потом все же пописает в горшочек, и уложил обратно в кроватку. Дожидаясь, когда Котенок опять, блаженно причмокнув губами, заснет, он сидел рядом в раздумьях. Вот такой маленький, посапывает в кроватке, а ведь он тоже будет большим альфой и тоже будет принимать решения, кто прав, кто виноват, и какое наказание положено за вину.
Сердце сжималось от жалости к дурачку Вилену и чувству собственной вины, что с беременностью и рождением малыша совершенно упустил его из вида. Хотя тому пора уже самому думать головой, ведь столько времени он живет на Сабахе, можно же было понять, что это за планета! Столько наглядных примеров было перед глазами! Ну, вспомнить хотя бы омег-гостей! Мысли скакнули к Хатиму, вызывая улыбку и чувство гордости за омежку! Столько пережил, а все равно не сломлен духом и, закусив губу, упрямо идет к своей цели! И ведь он добьется своего!
Призыв к утреннему намазу застал Ясмина у детской кроватки. Малыш привык просыпаться вместе с папой, и, едва открыв глазки, сразу радостно потянул к нему ручки. Ясмин взял Котенка на руки и прижал к себе влажное спросонья маленькое тельце. Сыночек сразу положил голову к нему на плечо и прижался. Сквозь его сладковатый запах кедра пробивался легкий карамельный запах детского пота. Ясмин подхватил чистую детскую одежду и собрался в купальню.
‒ Не спал всю ночь? ‒ Салах внимательно смотрел на уставшего омегу. ‒ Ты считаешь, я не прав, наказывая Вилена?
‒ Нет, ты прав, ‒ Ясмин поправил малыша, который, услышав голос отца, стал крутиться на руках. ‒ Просто чувствую себя виноватым, что не усмотрел за дурачком.
‒ Вилен взрослый человек! ‒ Салах, натянул на себя рубашку и штаны, забрал Котенка из рук омеги. ‒ Ложись, поспи, я сам помою сына. Отдохни хоть немного, иначе у тебя сил совсем не будет!
Когда Салах с ребенком вышли, на Ясмина вдруг обрушилась усталость, как будто из него все кости вытащили и он, упав на кровать, мгновенно заснул. Проснулся он от требовательного крика Котенка. Ясмин спросонья покрутил головой, пытаясь понять, где кричит ребенок, но, услышав низкий смех мужа, сразу улыбнулся. Салах дома, все будет хорошо! Он встал и, увидев, что одежда помялась, начал переодеваться, попутно кликнув Азиза. За год жизни на Сабахе волосы у него отросли и стали заметно гуще, поэтому, чтобы расчесать, а не выдергивать волосы, надо было звать кого-нибудь на помощь. Пока Азиз расчесывал волосы и заплетал свободную косу, Ясмин тер лицо, стараясь окончательно проснуться. В гостиной опять раздался требовательный мяв Котенка. Интересно, что он старается добыть в этот раз?
Причина возмущения сына стала сразу понятна. В гостиной все обедали. Котенок сидел на коленях у Салаха и пытался претендовать на еду отца! В обеих руках он держал по куску мяса и кричал, чтобы Салах не брал из тарелки последний кусок! Ясмин ахнул, раньше малышу не давали мяса, только каши и лепешки! Но сейчас альфочка сосредоточенно засовывал в рот сразу оба куска, ревниво кося глазом в сторону третьего! Жевать мясо было нечем, у него было всего четыре резца, но похоже, малыша это нисколько не смущало! Мясо было сочным, его вполне получалось пососать и помусолить мелкими зубиками.
Салах время от времени склонялся к сыну и откусывал то от одного куска, то от другого. Именно эти действия и вызывали у сына негодующий ор! Мяса в руках становилось все меньше и меньше! Вскоре Котенок, выпустив из рук два небольших обкусанных и обмусоленных кусочка, схватился двумя руками за последний большой кусок! При этом так сверкнул глазами на отца, что тот решил даже не предпринимать попыток взять и поделить все поровну!
Оказывается, за этими «боевыми» действиями наблюдал не только Ясмин, но и жада, который улыбаясь, стоял в дверях. В комнате обедали ещё и Вилен с Хатимом, они тоже с улыбками наблюдали за малышом. Ясмин сел рядом, альфочка сразу захотел на руки к папе со «своим» куском мяса. Омега бережно принял ребенка, стараясь, чтобы тот жирными руками не перепачкал одежду Салаха и его. Рафик сразу передал Ясмину салфетку, чтобы вытереть мордашку малыша и ручки. Рафик попытался выманить у Котенка кусок из рук и поменять его на лепешку. Но Котенок был очень громко и решительно против, и поэтому его оставили в покое.
‒ Вилен, ‒ жада, увидев, что его заметили, пристально посмотрел на омегу. ‒ Я пришел спросить в последний раз, не передумал ли ты заменить плети на брак с Юстинианом?
‒ Нет! ‒ Вилен промокнул рот и посмотрел на жада с вызовом. ‒ Я не передумал!
‒ Ну, тогда тебе надо подготовиться к наказанию, ‒ ухмыльнулся жада.
‒ Я готов! ‒ Вилен смотрел высокомерно.
‒ Тебе перед поркой не надо было есть, ‒ авторитетно заявил Хатим. ‒ Я тебе говорил, а ты меня не послушал, ‒ и, увидев недоуменный взгляд Вилена, пояснил. ‒ На сытый желудок блевать будешь долго!
‒ Хатим! ‒ Салах отодвинул поднос. ‒ Я, вообще-то, ещё ем!
‒ Прости, ‒ Хатим стушевался, но продолжал жевать. ‒ А ещё вместо туники и штанов лучше надеть платье!
‒ А это зачем? ‒ удивился Вилен.
‒ Когда от боли обделаешься, не так видно будет! В платье по ногам стекло и все, а в штанах все увидят, что обделался! ‒ пояснил Хатим и взялся за чашку с щербетом.
‒ Хатим, вежливые люди о подобном во время еды не говорят, смотри, ты испортил аппетит Вилену, ‒ мягко улыбнулся жада, ‒ а если и говорят, то в других выражениях, не обделаешься, а испачкаешь одежду. И блевать тоже некрасивое слово!
‒ Зато честно! ‒ поджал губы Хатим. ‒ Как выглядит, так и звучит! И слово гадкое, и действие не лучше!
‒ Ты-то откуда знаешь? ‒ Вилен нервно сглотнул, бледнея на глазах.
‒ Меня били пару раз, ‒ пожал плечами омежка. ‒ У нас, вообще, такое часто бывало. На показательные порки кнутом собирали всех, чтобы неповадно было. Меня пороли за то, что пытался сбежать, кого-то за потерю ребенка, например, кого-то за мертворождение. Тоже плетью охаживали спину, чтобы в следующий раз лучше смотрел за пузом!
‒ Хатим! ‒ жада присел возле омежки, ‒ то, что ты говоришь, это ужасно! Тот негодяй был чудовищем! Омег нельзя бить!
‒ Но ведь Вилена будут? ‒ удивился Хатим.
Салах рыкнул и выскочил за дверь.
‒ Нет, это другое, ‒ жада расстроенно помолчал, подбирая слова. ‒ Вилен нарушил закон. Он опозорил недостойным поведением дом, в котором живет, и Ясмина, чьим гостем его считают! Вилен не просто омега, он учил детей в гареме и людей в вечерней школе! Его знает весь город! А тут недостойное поведение с альфой! Это недопустимо! Если бы он согласился на брак, то пересудов можно было бы избежать, люди бы поняли, двое влюбленных накануне свадьбы допустили чуть излишеств! Но он отказывается от брака, а значит, у нас в доме живет РАСПУТНИК! Выходит, распутный омега учил детей в гареме? Он живет рядом с супругом наследника! А это бросает тень на Ясмина! И на Салаха! Разве у порядочного омеги могут быть распутные друзья? Ты понимаешь?
‒ Он бросает тень на Ясмина? ‒ Хатим побледнел, и глаза у него загорелись жаждой мести. ‒ Ясмин святой человек, он всем помогает! Вилен, как ты мог так подвести нашего благодетеля? Да я тебя собственными руками удавлю, гадюка! Пригрелся в чужом доме и укусил исподтишка? Ах ты, тварь!
Хатим бросился с кулаками на Вилена. Ясмин успел подхватить ребенка, чтобы на них не упал столик, который отлетел от Хатима вместе с посудой с остатками еды. Хатим вцепился в волосы Вилена и усевшись на него сверху, попытался ударить его головой по полу. Жада, быстро подскочив, умело оттянул Хатима от Вилена и потащил в того комнату, что-то выговаривая по дороге.
‒ П-простите, я не хотел! ‒ Вилен вытирал кровь, капавшую из носа. ‒ Я не подумал, что все так…
‒ Ты лучше подумай о том, что если бы об этом стало известно в городе, то Юстаса горожане вполне могли бы забить камнями! ‒ Ясмин прижимал к себе ребенка и сурово хмурился. ‒ И альфы не пришли бы на помощь Юстасу. А наоборот, ослепили бы его и выгнали в пустыню. За то, что недостойно вел себя и смотрел с недостойными мыслями. Ты, что, его настолько ненавидишь, что искал для него такую мучительную смерть?
‒ Нет, нет, пожалуйста, не надо! ‒ Вилен испугался на самом деле и заплакал. ‒ Не надо наказывать Юстаса, он ни в чем не виноват! Это все Я! Я один виноват! Накажите меня, а его не надо!
‒ В любом случае переодень тунику, ты заляпал ее кровью. Начинается второй намаз, после его окончания мы пойдем во внутренний двор казармы. Не забудь надеть абая! Все надо сделать, как положено, чтобы закон был соблюден до конца.
‒ Вы будете со мной? ‒ расплакался Вилен. ‒ Простите меня, я так виноват! Вы ведь будете рядом со мной?
‒ Да, буду. ‒ Ясмин смотрел сурово. ‒ Я не оставлю тебя! Подбери сопли! Это было твое решение и твой поступок, так имей мужество принять за него положенную расплату! А еще запомни, ‒ Ясмин перехватил ребенка одной рукой, а пальцем второй руки ткнул в грудь Вилена. ‒ Я не позволю тебе струсить в конце. Ты, или пойдешь туда сам, высоко подняв голову, как человек чести, или я тебя туда за волосы оттащу, как труса! Так что ты выбираешь?
‒ Я пойду сам! ‒ Вилен выпрямился, и глаза у него просохли.
‒ Гу! ‒ одобрил Котенок и протянул Вилену обмусоленный кусок мяса.
========== По преступлению и наказание ==========
Когда смолкло пение муэдзина, Ясмин и Вилен, одетые в абая, открыли дверь в коридор, ведущий в питомник. Поблуждав по его лабиринтам, они вышли к дверям, которые вели во внутренний двор. На тренировочном плацу перед казармой собрались альфы. Впереди стояли около двадцати молодых альф, среди которых Вилен узнал тех охранников, которые за пределами гарема всегда сопровождали его. Айюб, Усама, Аббас и еще несколько крупных и явно взрослых альф стояли особняком, наблюдая за происходящим, но не вмешиваясь. Вдалеке виделись слуги, которые жались к стенам казармы и старались слиться с камнями кладки.
Салах начал говорить. Молодые альфы были похожи на нашкодивших щенков, они переминались с ноги на ногу, отводили глаза, одни краснели, другие бледнели. Салах распекал их за то, что они не остановили Вилена, когда увидели первые признаки того, что их отношения с альфой стали больше, чем просто дружескими, не рассказали с самого начала старшим о поведении Юстиниана и Вилена. Их приставили присматривать за ними, а не прикрывать, чтобы другие не увидели! Что это за тайны от старших? Им настолько нравится Юстиниан, что они решили сохранить его секрет от старших братьев?
- Так это не они рассказали? - удивился Вилен.
- Нет! - жада вынырнул из тени деревьев абсолютно беззвучно. - Они же подростки, тебя сбивает с толку их внешний вид? - жада насмешливо смотрел поверх края шейлы на бледного Вилена. - Они младше Салаха, у них ещё и имен-то нет, только детские прозвища! А их приставили охранять омегу! Да еще какого! Они ведь видели твой дебют по приезде, когда ты альфе нос разбил! А потом, наверняка, они сопровождали детей-альф на занятия в библиотечную школу! Представляешь, как ты выглядел в их глазах? Храбрый, умный и, вообще, необыкновенный! Не удивлюсь, если они все в тебя немного влюблены! А тут твой жених приехал, ну, конечно, они скрывали и покрывали ваши отношения! Слуги услышали, как они разговаривали друг с другом! Заговорщики мелкие! Слуги рассказали все мне, а я Айюбу! Сын был очень удивлен твоим поведением! - хихикнул жада.
- Это ВЫ! - отшатнулся Вилен. - Это вы во всем виноваты?
- Я?! - жада резко развернулся на месте, так что складки шейлы взлетели вокруг его головы, как капюшон королевской кобры, и казалось, что он стал выше ростом. - Это я целовался за закрытыми дверьми с альфой? Или это я отказывался от серьезных отношений и обязанностей взрослого человека? Это ты заварил эту кашу, - жада ткнул пальцем в грудь Вилена, - а расхлебывать ее будут другие! Эти мальчики, поддавшись твоему очарованию, покрывали твое развратное поведение, и тем самым подвели Салаха! Своего побратима, наследника! Они росли вместе, ели одну кашу, тренировались на одном плацу! Но решили, что твои капризы превыше законов! Превыше его доверия! Конечно, их за это накажут!
- Нет, - отшатнулся Вилен, - все совсем не так! Я не хотел, так … я не подумал …
- Да, - жада сладко улыбнулся, глаза у него над шейлой стали, как две карамельки, - ты не думал, ни о ком, кроме себя, своего хочу, своих амбиций и своего какого-то совершено детского восприятия мира! В мире есть не только приключения и волшебные сказки о драконах и единорогах, но и ответственность за себя и других! Эти молодые люди сейчас получат хороший жизненный урок, они поддались на твое очарование и необычность, а что в итоге? Ты, как фальшивая монета, ярко сверкал, но на самом деле оказался подделкой! Ты подвел своего альфу, ты строил ему глазки и позволял целовать, а сам и не собирался создавать с ним семью, заводить серьезных отношений! Ты не захотел ответственности, семьи и детей. Да зачем тебе такая обуза, когда по полянам скачут единороги?
- Нет, - прошептал Вилен, с ужасом глядя на то, как молодые люди стягивали с себя рубахи и цепочкой шли к двум столбам, которые были вкопаны в углу тренировочной площадки.
Вилен бросился следом и оказался у столбов вместе с последним альфой. Ясмин успел схватить Вилена за руку, чтобы тот не наделал очередных глупостей. Альфы, увидев, что подошли омеги, склоняли головы и отворачивались, пытаясь скрыть смущение и слезы раскаяния на лицах. Салах снял со столба плеть и, надев петлю на руку, встряхнул ее так, что она зазмеилась по камням брусчатки. Он с интересом посмотрел на подошедших.
- Я… - Вилен стушевался под суровым взглядом Салаха, он привык видеть его улыбчивым и милым в гостиной Ясмина, а сейчас на него в упор смотрел суровый мужчина с тяжелым взглядом свинцовых глаз.
Жада за рукава оттянул Вилена с Ясмином в сторону. Первый альфа встал между столбов и схватился за кожаные петли. Салах размахнулся, плеть коротко свистнула, оставив след на коже молодого человека, спина которого напряглась, принимая удар, а следом второй. Альфа отпустил ремни и подошел к Салаху.
- Прости меня брат. Я подвел тебя! Я так виноват. Ты ведь не держишь на меня зла? - молодой человек смотрел с надеждой на Салаха.
- Нет, брат, не держу. Запомни урок и в будущем думай головой! - Салах в ответ обнял его, как брата, из глаз парня брызнули слезы облегчения, когда он понял, что Салах не держит на него зла и больше не сердится.
Альфа подхватил свою рубашку и пошел в сторону старших альф, те тоже намеревались добавить пару слов провинившемуся. Такая история повторялась раз за разом. Молодые люди, приняв по паре ударов плетью, просили прощения. У Салаха, как у старшего брата, для каждого находились теплые слова. Потом они выслушивали колкости от старших альф и, как понял Ясмин, каждому из них назначали наказание в виде хозяйственных работ. Но, как ни странно, когда они отходили от старших, у них на лицах были улыбки, словно это было не наказание, а награда.
- Ясмин, иди сюда, - Салах снял плеть с руки, и когда Ясмин подошел, надел плеть на его руку. - Я научу тебя, как управляться с плетью. Смотри, вначале отводишь руку назад, откидываешь ее, чтобы она лежала ровно, а потом короткий рывок, главное, двигай плавно запястьем, чтобы не потянуть сухожилия. Смотри внимательно. Давай для начала вместе…
Салах встал за спину Ясмина и взял его руку в свою, желая объяснить, как правильно двигаться. Ясмин замер в шоке. Он не ожидал подобного. Он никогда не бил людей с целью сделать больно. Ну, ведь школьные драки не в счёт, тогда он, скорее, защищался и собирался намеренно наносить сопернику вред. Он растерянно замер, глядя на Салаха с непониманием и растерянностью.
- Почему это сделать должен именно я?
- Ты уравнял Вилена с биби. И это правильно! Вилен только с виду взрослый, а умом дитя избалованное, - Салах мягко улыбнулся и пояснил, - биби наказывают родители или воспитатели. Поскольку он под твоей опекой, то наказывать его будешь ты! Ну, считай это и собственным наказанием. Если ребенок нарушает правила, принятые в обществе, не слушает взрослых, то его надо наказать, потому что непослушание может довести до большой беды! Я прав? Ты когда-нибудь бил Рона?
- Однажды, - Ясмин нервно сглотнул, - когда ему было четыре года, он довел меня своими выходками до отчаянья, и я его выпорол…
- Помогло? - Салах смотрел с нежностью и пониманием, Ясмин молча кивнул головой. - Вот видишь, родителям порой надо быть жесткими с детьми, это им только на пользу. Лучше, когда дети слушаются родителей, чем, когда ребенок без страха и тормозов влетит в неприятности на беду себе и окружающим. Давай я научу тебя, как правильно держать плеть, - Салах увидел, как побледнел Ясмин и, волнуясь, спросил. - Тебе плохо? Ну, хочешь, я его накажу?
- Нет! - Ясмин сглотнул вязкую слюну. - Лучше я сам. Это будет честнее.
Салах поцеловал Ясмина в висок и посмотрел тяжелым взглядом на Вилена. Тот на ватных ногах пошел вперед. Ему до последнего не верилось, что это все по-настоящему. Его вперед вела только гордость и слова Ясмина, что он его оттащит за волосы, очень не хотелось выглядеть нелепо. Все заготовленные словечки где-то потерялись, во рту было сухо настолько, что в горле першило.
- Теперь твоя очередь, - Салах кивнул головой Вилену на правИло и отвел Ясмина так, чтобы тот оказался за его спиной. - Снимать одежду не надо. Вставай между столбов и просунь руки в петли, - Салах подошел и помог Вилену с совершенно будничным видом. - А теперь возьмись за них руками и держись крепче. Лучше кричи, будет легче. Ты понимаешь, что провинился и заслуживаешь наказания? - спросил Салах и, увидев, как Вилен кивнул головой, отошел.
После того, как Салах закрепил руки Вилена в кожаных петлях, он подошел к Ясмину и бережно вынул из его рук хлыст. Ясмин проводил его тревожным взглядом, не понимая, что происходит. Но Салах с улыбкой надел ему на руку тонкий ремешок камчи - маленькой плетки с деревянной ручкой, которую использовали для обучения лошадей, у нее вместо кнутовища, как правило, была плетеная веревка, обычно с узелком на конце. Но камча в руках Ясмина была явно новой, без узла, с распущенным концом.
Ясмин улыбнулся с благодарностью. Он вспомнил, как сам выпорол первый и последний раз Рона. Сын тогда вдруг начал бить малышей и вести себя ужасно, Ясмин, уставший и издерганный на работе, попытался поговорить с сыном, но тот в ответ пнул его по ноге. Ясмин тогда накричал на него и пообещал выпороть дома. И правда, когда они оказались в комнате, Ясмин выдернул ремень из брюк, не обращая внимания на рев перепуганного сына, уложил его на колени и выпорол от души, только не ремнем, а поясом от банного халата! Под конец они оба одинаково громко плакали. И, как ни странно, Рон после того, как увидел, что папа плачет, попросил у него прощения! Это был первый и последний раз, когда Дейчи поднял руку на сына. А тот, похоже, до сих пор свято верил, что его били кожаным брючным ремнем!
Ясмин повеселел, так намного легче, камча, конечно, тоже плеть, но ее не сравнить с тяжелым кожаным монстром, больше похожим на настоящую змею! Ясмин прикинул мысленно, что это все равно веревка! Хотя через два слоя одежды, но все равно…
- Бей со всей силы, - словно прочитав его мысли, предупредил Салах. - Увижу, что халтуришь, заберу плеть и покажу, как надо! А рука у меня, поверь, тяжелее твоей!
Ясмин молча кивнул мужу и, набрав воздуха в грудь, ударил!
Вилен вскрикнул, скорее от неожиданности, чем от боли. Но Ясмин так дернулся, как будто ударили его. Если бы камча не была на ремешке, то Ясмин с перепуга потерял бы ее, а так она заболталась у него на запястье. Салах, сурово посмотрев на растерянного и близкого к обмороку супруга, вложил камчу обратно в руку омеге, напоследок сжав его руку.
- Еще двадцать четыре удара! Не затягивай наказание, нет ничего тяжелее, чем ждать следующего удара! Поторопись! Давай! Я буду считать!
Салах встал рядом, делясь своей силой и спокойствием. Второй удар, третий… Вилен после пятого стал кричать почти без перерыва. У Ясмина в ушах шумело, все тело было как свинцовое, потом от непривычных резких движений заболели плечо и рука. Каждый удар Ясмин ощущал так, словно стегали его самого. И только спокойный счет Салаха не давал потерять сознание.
- Двадцать пять! - сказал Салах и прижал себе дрожащего Ясмина. - Ты молодец, справился!
У Ясмина мелкой дрожью дрожали руки и ноги. Он схватился за одежду Салаха, чтобы не упасть. Рядом появился встревоженный жада, он взглянул в мутные глаза зятя, потрогал дрожащую руку и понимающе кивнул головой.
- Ничего страшного, - успокоил он внука, - у него шок, выброс адреналина, это скоро пройдет. Просто он очень впечатлительный! Ясмин, мальчик мой, давай дыши глубже. Сейчас мы с тобой немного пройдемся.
Жада подхватил омегу под руку и повел по двору. Рядом сразу появился Рафик с чашкой сладкого щербета, и как ни отмахивался от него Ясмин, но в него эту сладость залили едва ли не силой. Тем временем, двое слуг осторожно вытащили из петель Вилена, и, усадив в тень, дали напиться и умыться. Салах шел следом за Ясмином, переживая за состояние пары, но жада только шутил и зубоскалил. Он сказал, что лучший способ снять стресс - это заняться любовью!
Глаза у альфы загорелись в предвкушении, по двору послышались смешки, похоже, всем стало легче, когда наказание омеги закончилось. Хотя было непонятно, кто кого наказывал. Ясмин выглядел гораздо хуже, чем Вилен, который хоть и орал на правИле, но сейчас чувствовал себя практически победителем. Салах уже подумывал, как бы половчее завершить все это и побыстрее унести супруга в спальню. Надо, пожалуй, заключительную речь сказать, чтобы плавно завершить все мероприятие на нужной воспитательной ноте! Он пошел к отцу, может эмир сам подведет итоги, а он уведет Ясмина в спальню?
Но не успел Салах дойти до отца, как в него, словно снаряд, ударился маленький альфёнок. Он, очень эмоционально размахивая руками и подпрыгивая на месте от возбуждения, начал что-то бессвязно лепетать.
- Там, это… этот пришел… - Салах положил ему руку на плечо и склонился, в попытке понять что тот хотел сказать. - Там, этот, … ну, как его, который книжки печатает! Вот! Он пришел, там в городе стало известно, что Вилену сегодня попадет за плохое поведение, ну вот он и прибежал!
- И что? - не понял Салах.
- Так он хотел во внутренний двор пройти, а его не пустили, а он в драку полез! Ну, а наши не знают, можно его бить или нет? Его там связали, чтобы он кулаками не махал! Ага! Он там кричит и обзывается нехорошими словами! И что с ним делать? Он у центральных ворот!
Салах вздохнул и направился к воротам. Айюб, переглянувшись со старшими, неспешно пошел следом. Жада насторожил ушки и хотел улизнуть за ними, но Ясмин вцепился в него мертвой хваткой.
- Вместе пойдем! Заодно и прогуляемся!
Жада вздохнул и, подхватив Ясмина под локоть, быстро потащил его к воротам. До Вилена не сразу дошло, что что-то происходит, он еще всхлипывал и пил воду, когда двор заметно опустел. Пока он сообразил, что происходит, и как туда попасть… Словом, как ни торопился, но он появился уже практически в конце разговора. Хотя можно ли назвать разговором драку?
Салах грозно возвышался над Юстасом. Было видно, что они подрались. Хотя шансов у интеллигентного альфы из хорошей семьи против боевой машины, которую натаскивали в драках с детства, не было. Но все равно Юстас и с разбитым лицом не выглядел человеком, который сдался. Он примеривался к следующему удару, сплевывая кровь из разбитой губы. Но Салах пытался донести до него простую мысль, от которой упрямец отмахивался с упрямством маньяка.
- Убирайся, он не хочет тебя видеть! - Салах практически кричал на Юстаса. - Он предпочел наказание плетьми браку с тобой!
- Нет! - рычал Юстас. Ему было больно не от кулаков Салаха, а от того, что сердце разрывалось пополам. - Нет! Он любит меня! Я же это точно знаю! Он моя пара, моя жизнь, моя любовь, он не мог так со мной поступить! Нет!
- Его вчера дважды спрашивали и уговаривали, чтобы он согласился на этот брак, и сегодня утром жада опять предложил закончить все миром, но он отказался и предпочел принять двадцать пять плетей, лишь бы не быть твоим супругом!
- Пусть он сам скажет! - вкрадчивый голос жада перекрыл шум внутреннего двора. - Вилен, мальчик мой, скажи ему сам, а то он нам не верит!
Жада, не понятно, как оказавшийся за спиной Вилена, попросту вытолкнул его к двум альфам, которые сразу замерли, опустив руки. Омега машинально сделал пару шагов к Юстасу. Тот шагнул вперед, желая обнять. Он увидел припухшее, зареванное лицо омеги, прячущего от него глаза, и резко остановился. Альфа склонил голову, стараясь заглянуть в глаза Вилену, и тихо спросил:
- Вилли, это правда?
Вилену никогда не было так тяжело и стыдно, как сейчас. Он хотел просто провалиться под землю в самом прямом смысле этого слова, забраться куда-нибудь в норку и, свернувшись калачиком, закрыть уши, чтобы никогда не слышать этот тихий вопрос. Он оглянулся, прикидывая, куда можно сбежать, но вокруг него стояли люди и ждали его ответа. И все они смотрели на Вилена такими глазами, что он совершенно растерялся. Они смотрели на него с жалостью, словно увидели впервые. На лицах некоторых молодых альф было презрение, которое они не очень то и пытались скрыть. Если бы у Вилена в этот момент был пистолет, то он бы застрелился.
- Вилен, имей мужество сказать правду, - Салах поморщился, ему было жаль Юстаса, но лучше резать «по живому» сразу, чем мучиться в неопределенности. - Ты отказался выходить замуж за Юстаса и предпочел получить наказание? Да или нет?
- Да, - прошелестел Вилен, почти не открывая рот, - … прости меня, Юстас, я не хотел, все не так…
Вилен пытался объясниться, что не хотел замуж только в самом начале. Он не хотел вступать в брак по принуждению, и, вообще, просто хотел доказать, хотя уже сам не понимал, кому, что и почему. Но, увидев, как глаза Юстаса в один миг помертвели и стали тусклыми, он сразу растерял все слова. Он сейчас даже собственного имени не вспомнил бы, если бы у него спросили, как его зовут. Он вдруг почувствовал эмоции Юстаса: его боль, сжигающую, как расплавленный металл, когда всё внутри просто разрывается и обугливается до кости, до пепла. Вилен даже прижал руки к животу, пытаясь унять эту боль. А потом Юстас рвано вздохнул, как будто он до этого просто не дышал, а сейчас вдруг вспомнил, что надо дышать, надо… только вот зачем?
- Я пришлю тебе пустой чек, впиши туда стоимость типографии, - Салах положил руку Юстасу на плечо и тряхнул, вырывая из оцепенения. - Юстас! Давай без глупостей! - Салах ещё раз потряс альфу за плечо, пытаясь привлечь к себе внимание. - Какой смысл любить человека, который не способен никого полюбить и ничего не ценит, кроме собственных амбиций? Мир большой, уезжай, пока не стало поздно, пока ты не врос корнями в человека, который никогда тебя не полюбит и будет считать, что делает тебе большое одолжение, разрешая боготворить его. Ну же, Юстас, где твоя гордость, ты же альфа, а не тряпка!
Юстас развернулся, и, как сломанная кукла, побрел, спотыкаясь и ничего не видя перед собой. Вилен чувствовал, что Юстас сейчас просто пытается осознать тот факт, что Вилен его не любил, и просто играл с ним, он пытался уговорить себя забыть Вилена, забыть его улыбку, смех, его лицо. От этих мыслей омеге стало страшно. Он вдруг понял, что Юстиниан, пожалуй, единственный человек, который действительно любил его и принимал таким как есть, со всеми недостатками!
Родителям он никогда не был нужен, у них была работа, великосветские мероприятия, сыновья альфы, которыми можно было похвалиться перед другими. А Вилен жил с нянями и гувернерами, а позже в закрытых пансионах для благородных омег из высшего общества, и если он приезжал на каникулы, то сразу же оказывался на работе с вечно занятыми родителями. Да, родители заботились о нем, но не любили. И не научили любить. Они научили его побеждать и добиваться поставленных целей, но слова «любовь» не было в их словаре. Вместо такого важного слова всегда была масса других, безусловно, хороших, слов: успех, победа, лидерство. Но там не было места чувствам!
И вот сейчас этот единственный человек, который его любит, пытается вырвать его из своего сердца и забыть! Юстас сейчас уйдет, и он, Вилен, никогда не узнает, что такое ЛЮБОВЬ! Юстас, такой замечательный и необыкновенный, отдаст свою любовь кому-то другому! А как же он? Он тоже хочет быть любимым и нужным! Нужным настолько, чтобы ради него бросаться в бой без страха, до крови, до боли! Он же никогда не найдет такого замечательного альфу, как Юстас! И почему он тогда молча смотрит ему вслед? Он же уйдет! Совсем уйдет, навсегда!
- Юстас, - Вилен шагнул, следом протягивая руки к уходящему Юстиниану. - Юсти, милый, не бросай меня!
Альфа остановился и посмотрел, как раненое животное, которое идет сдохнуть в укромном уголке, а его почему-то отвлекают бесполезными словами.
- Юсти, да, я не хотел замуж, но не потому, что это ты, а потому, что по приказу, потому что должен! Я хотел сам выбрать, с кем мне быть! Юсти, я выбрал тебя, мне ни с кем не было так хорошо и легко как с тобой! Не оставляй меня! Я, может, не умею любить, я не знаю как! Но я обязательно научусь! Ты же поможешь мне, научишь любить?
В глазах Юстаса появился огонек, он посмотрел на Вилена и улыбнулся. Вилен тоже улыбнулся в ответ и бросился к нему. Юстас распахнул свои объятия для своего несносного, упрямого, но такого любимого Вилли!! Омега довольно всхлипнул и бросился в них, как в защитный кокон. В этих объятиях ничего не страшно и не больно! И нет ничего в целом мире роднее этих рук, этой улыбки и смешинок в глазах!!
Они сразу же стали целоваться жадно, взахлеб, как будто они были одни в целом мире! Как будто не стояли посреди площади, и не было вокруг них более сотни людей, которые растерянно наблюдали, как эти двое в очередной раз нарушают закон без всякого стеснения и сожаления.
- О, Аллах! - простонал Айюб. - И вот что с ними делать?
- Эти неверные такие бесстыжие! - довольно прокомментировал жада. - Надо, наконец, покончить с этим! - Айдан одернул целующуюся парочку и увидев, что эти двое благополучно отлипли друг от друга, стал рассуждать вслух, загибая пальцы на руке. - Хитба у них уже была, с приданым родители уже разобрались, не было только согласия жениха! Но и с этим разобрались - жених согласен! Осталось только провести саму церемонию бракосочетания!
- Аббас, Усама, обнажите мечи! - рявкнул Айюб, показав жестом, чтобы альфы встали возле Вилена и Юстаса. - Надо покончить с этим непотребством раз и навсегда!
Альфы встали по бокам от Вилена и Юстаса с обнаженными мечами. Все на площади замерли, воцарилась мертвая тишина. Жада скользнул в сторону, он твердо знал: там, где было оружие, омеге не место!
- Вилен, я не хотел бы давить на тебя, - Айюб хмыкнул, - но, или мы сейчас проведем свадебную церемонию, или казним вас обоих прямо не сходя с этого места. Что выбираешь?
- Свадьбу! - воскликнул Вилен тонким голоском, с испугом глядя на обнаженные ятаганы.
Айюб поднял руки вверх и начал ритуальную молитву, призывающую Аллаха в свидетели происходящего. После молитвы эмир задал ритуальные вопросы о добровольном согласии на вступление в брак, он напомнил обоим брачующимся, что брак это не только радости плоти, а в первую очередь обязанности и ответственность друг за друга. И пока они живут здесь, обязаны соблюдать законы и обычаи и в одежде, и в поведении. Теперь Вилен обязан закрывать лицо перед посторонними альфами, и что, если они ещё хотя бы раз начнут целоваться прилюдно, то эмир сам лично отстегает их плетью «по настоящему, а не так как сегодня»!
- Юстас, наденешь на своего омегу брачный браслет, когда купишь! Чтобы все знали, что он теперь замужний омега!
- А у меня есть, вот! - Юстас стал судорожно расстегивать ворот рубашки. У его на шее, на цепочке, висело обручальное кольцо Вилена. Он встал на одно колено перед растерянным омегой и, протянув кольцо спросил. - Вилен Фламаррион, ты будешь моим любимым супругом в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас?
- Да! - Вилен растроганно расплакался, пока альфа надевал ему на палец кольцо. Он потянулся поцеловать Юстаса, но услышав рык Айюба, испуганно подпрыгнул на месте.
- О Аллах, дай нам всем терпения! - простонал Айюб и закончил брачную церемонию.
Комментарий к По преступлению и наказание
плеть https://vk.com/photo265570678_397645642
камча https://vk.com/photo265570678_397645666
========== Про альф и прочих… ==========
Молодой семье нашли несколько комнат на территории дворца. Если раньше Юстас ютился в комнате при типографии, то теперь они жили в маленькой комнатке неподалеку от кухни. По соседству с ними жили семейные и бездетные пары. Поскольку Вилен был омегой, то эмир запретил жить ему вне стен дворца без надлежащей охраны. Он дал задание визирю подобрать им что-нибудь более просторное в переполненном дворце. Визирь время от времени указывал Вилену помещения на выбор, но тот был недоволен то соседством, то самими комнатами. Его вообще устраивала их маленькая комнатка, куда они приходили только ночевать, проводя все свое время в любимой типографии.
В городе тоже не было свободного дома, достойного, чтобы поселить туда омегу с надлежащим штатом прислуги и охраны. С тех пор, как все узнали о благополучии эмирата и фантастической торговле с туристами, сюда стали съезжаться семьи ремесленников и торговцев, которые хотели жить в таком процветающем городе! И вскоре в городе не осталось ни одного свободного дома. Теперь торговцы не требовали больших складов и домов, они были согласны надстраивать вторые этажи над магазинчиками для своих семей, лишь бы только жить в таком благословленном Аллахом городе!
Вскоре и в школе стало тесно от учеников, и Лу пришлось распределить учеников по возрасту и уровню знаний. Он ввёл новые требования по посещению уроков, более строгие, чем раньше, но только дисциплина могла удержать школу от хаоса. Лу правил в школе железной рукой и едким словом, держа в ежовых рукавицах не только учителей, но и учеников и их родителей! Но любая строгость была только на пользу, потому что помогала дисциплине, без которой, как всем известно, нет порядка! По требованию эмира в школе в обязательном порядке изучался Коран и свод законов, поэтому в штате учителей вскоре появились кади, которые несомненно, добавили школе веса в глазах местных жителей!
И в перинатальном центре произошло расширение территории. Кроме этого, появились новые работницы, которые под руководством врачей и акушерок управлялись с шумным и беспокойным хозяйством. Алан завез туда дополнительное медицинское оборудование, которое с трудом мог подобрать для работы в тяжелых условиях магнитных бурь. Не всё подходило для работы в магнитном поле Сабаха, некоторые приборы выходили из строя очень быстро, ломаясь от избыточного намагничивания и ставя в тупик ремонтные бригады, которые не могли понять причину поломки.
С приездом Салаха Котёнок предпочитал проводить дни с отцом. Его теперь одевали, как маленького альфочку, в штанишки и короткую рубаху, подвязывая животик красным кушаком. Ему сшили сапожки, как у взрослых альф, мягкие, с цветочным орнаментом и кожаной подошвой! И было непонятно, кто получает от всего этого большее удовольствие: то ли отец, с гордостью наблюдающий, как вышагивает его первенец, то ли сын, восседающий на шее у отца, как на троне. Салах таскал его с собой и на утренние тренировки в казарму, и на дневные заседания Дивана, когда он заменял эмира.
Альфы раньше не сталкивались с такими маленькими детьми, дети в казарму попадали не раньше трехлетнего возраста, до этого времени их баловали в питомнике. А Котёнок вызывал у всех улыбку и желание потискать и покачать на руках, как игрушку. Малыш нравился всем! Он решительно хватался за оружие и без страха лез к жеребцам! И как ни странно, даже злобный Лясар молча сносил, когда маленькие ручки хватали его гриву и хлопали по морде. Жеребец только отфыркивался и легонько прикусывал зубами ручки малыша, вызывая у того восторженный смех! А если во время заседания Дивана Котёнок вдруг засыпал от монотонных голосов взрослых, то все советники переходили на полушепот, нервно оглядываясь при каждом громко сказанном слове на сладко спящего юного наследника повелителя!
У Ясмина остался только один гость - Хатим. Теперь альфы по утрам сопровождали его в школу Лу на занятия. Библиотечную школу гарема он уже перерос. И по утрам кто-то из альф провожал его в школу и мужественно ждал окончания уроков и дополнительных занятий с преподавателями. Он занимался по ускоренной школьной программе, и им гордились все учителя. Он был очень внимателен и сосредоточен на занятиях и не стеснялся задавать вопросы, если что-либо не понимал. Он сам просил у учителей дополнительные задания и всегда тщательно и аккуратно выполнял их. Теперь Ясмин присматривал за тем, чтобы Хатим не перетруждался, засыпая над учебниками, и находил время покататься с Олли и Джананом на велосипедах.
Хани, едва дождавшись, когда приедет Салах и сможет подменить эмира в ежедневных обязанностях по эмирату, уговорил Айюба отправиться с визитами к тем эмирам, у которых были проблемы с посевным материалом. Ему удалось за полгода постоянной переписки разобраться с институтом в причине проблем. И теперь хотел удостовериться во всём на месте. Он чувствовал личную ответственность за все неудачи, произошедшие с посевами. Ведь все эмиры согласились потратить деньги и послать людей на учебу, увидев великолепный результат с озеленением в эмирате ад-Дин, только после того, как Хани уверил их, что таких результатов может добиться любой при должном терпении. Люди поверили ЕМУ и согласились на новинку. И теперь, когда из-за обычной расхлябанности и невнимательности приезжих специалистов, у людей эмира ничего не получилось, эмиры, конечно, обвинили в нерадивости своих людей!
Айюб воспользовался шаттлом сына, чтобы создать для Хани надлежащие условия. Омега вез с собой Бусинку и целый штат слуг, который полагался ему по статусу. Хотя омежка уже ел обычную еду, но отказываться от папиного молока он не собирался. Сколько бы он ни съел, он всё равно требовал, чтобы папа взял на руки и приложил к груди. Без этого ритуала малыш становился грустным, не хотел играть, а только смотрел печальными глазками, не понимая, почему папочка его больше не любит. Хани никак не мог придумать, как объяснить карапузу, что его любят, даже если и не дают титю. Бусинка твердо гнул свою линию: любишь - дай титю! Это было единственное слово, которое он произносил четко!
Хани с большим восторгом встречали не только бывшие ученики, но и в гаремах эмиров, куда они приезжали в гости. Только бывшие коллеги не признавали в гибком и красивом омеге своего бывшего сослуживца Сашши. Они не могли поверить, что из полненького, вечно замученного и уставшего неудачника, как из гусеницы, могла получиться такая красивая бабочка. Но Хани изменился не только внешне, но и внутренне. Любовь и забота альфы добавила ему уверенности в себе, постоянные схватки с Амином отточили язык, а неспешные разговоры с жада добавили мудрости и красивых восточных изречений. Он теперь мог одной фразой заткнуть рот любому и заставить делать то, что надо, не опускаясь до постоянных уговоров и упрашиваний. А еще он мог поддержать тех, кто упал духом, и дать надежду тому, кто оказался в трудной ситуации. Это у него получалось лучше всего!
Некоторых нерадивых бывших сослуживцев, которые считали, что здесь напрягаться не стоит, и глупые варвары должны быть благодарны просто за то, что они соизволили снизойти до них и приехать на Сабах, Хани посоветовал прогнать из эмирата. Эмиры с радостью собрали вещички высокомерных «специалистов» и под охраной отправляли их в Шайтан-город, чтобы оттуда выслать обратно на Землю. Ученики Хани радостно потирали ручки и готовили блокноты, чтобы записать рекомендации Хани по работе с новым посевным материалом. Хани выбил эти семена и черенки из института бесплатно, в качестве компенсации за материальный и моральный ущерб. Директор института был умным человеком и понимал, что не стоит портить отношения с местным населением, тем более, вина, действительно, лежала на собственных невнимательных и нерасторопных работниках. Он планировал продолжать такой масштабный научный эксперимент, и ему было просто необходимо сохранить добрые и доверительные отношения.
Когда Хани наводил свои порядки в посеве и работе в последнем эмирате, в город в сопровождении «своего» эмира и охраны примчался замдиректора. Он всегда был властным и жестким управленцем. Непонятно, как и почему он попал в аграрный институт, но растения его никогда не занимали, если его и волновал рост, то только собственной карьеры. Как большинство альф он ТРЕБОВАЛ беспрекословного подчинения от омег и бет. И как ни странно, многие склонялись перед его властной харизмой, предпочитая иметь его в союзниках. Хани никогда не сталкивался с ним по работе, ему всегда хватало проблем с Олли, чтобы искать их ещё и на работе, которую, кстати, он очень боялся потерять. Поэтому, как правило, всегда соглашался с любыми приказами и распоряжениям, какими бы нелепыми они ни были. Самое большее, на что его хватало, так это на молчаливый саботаж самодурства.
И вот теперь этот мелкий деспот примчался, гневно раздувая ноздри, выяснять отношения с омегой, который смеет оспаривать его решения! Хани был в парниках, рассказывая на месте о последовательности подкормки будущих посадок и методах определения готовности растений к открытому грунту. Айюб с местным эмиром были невдалеке, и вместе с другими альфами занимались очень важным делом – хвастались, чей сокол быстрее. Поэтому вдалеке выпускали пустынного зайца, а потом одновременно спускали соколов, чтобы выяснить, чей сокол первым притащит добычу!
Приехавшие альфы, эмир и замдиректора, после приветствия поинтересовались, где находится знаменитый Хани. Эмир пошел выразить ему свое почтение, как местной достопримечательности, а вот замдиректора был решительно настроен разнести в пух и прах «зарвавшуюся выскочку», который посмел принимать решения без его личного одобрения и разрешения! А еще вдобавок ко всему распоряжаться его сотрудниками!
Замдиректора практически не помнил тихого ботаника, который никогда не лез в глаза, и поэтому перед вылетом на Сабах он просмотрел его личное дело. На фотографии был маленький, толстый омега с перепуганным лицом. Он еще удивился, что на такого мог кто-то позариться. А в этом парнике находился невысокий, гибкий, как кошка, омега с бирюзовыми глазами. Пахло от него обалденно - новогодними праздниками и радостью. Он, как все местные омеги, был одет в наглухо закрытую одежду. Из-под полы верхней накидки выглядывал шелк платья, а на руке был браслет с замысловатой резьбой. Он был явно гаремным омегой! Да они издеваются над ним что ли? Гаремный неуч и чья-то подстилка будет тут командовать?
Замдиректора едва ли не с порога начал кричать, обзывая Хани неучью и бездарем. Хани неожиданно растерялся. За время, проведенное на Сабахе, он уже отвык от хамства и подобных выражений! Он попытался возразить, что, мол, имеет соответствующее образование и сам долгое время работал в том же институте, что и все приехавшие специалисты. Это ему первому была выписана «командировка на Сабах» и по его просьбе прислали всех остальных!
Подобной наглости со стороны гаремной выскочки замдиректора стерпеть не смог! Он стал обвинять омегу в том, что тот обманщик! Он, мол, знал прежнего Сашши и видит, что его именем здесь прикрывается самозванец! Альфа начал оскорблять растерянного омегу, и в довершение ко всему, он попытался сорвать с лица Хани край шейлы, чтобы доказать свою правоту! Эмир, который приехал с ним, растерялся от подобного поведения всегда надменного и холодного человека! Он пытался прекратить поток оскорблений в адрес супруга Айюба ад Дина! Но приезжий альфа совсем потерял голову! Он кричал, как будто был одержим демонами!
Альфа резко дернулся с места, крича, что откроет подлог и собрался сорвать шейлу с головы омеги! Эмир, который приехал вместе с ним, больше не сомневался, что приезжий сошел с ума! Он сбил его с ног и скрутил, обездвиживая. Хани тем временем резко шагнул назад, пытаясь увернуться от летящего к нему альфы. Он схватился за лицо, чтобы удержать шейлу на месте, в итоге запнулся за собственные ноги и, не удержав равновесия, упал навзничь, сбив при этом пару работников, которые не успели увернуться!
Именно в это момент влетел разъяренный Айюб. Он одним взглядом окинул всю картину целиком: альфа, которого скрутил сосед-эмир, бесценный Хани, который слабо барахтался, лежа на двух работниках, а те боялись даже вздохнуть и пошевелится, чтобы их не обвинили в непочтительном прикосновении к омеге! У Хани сползла шейла, закрыв полностью лицо и перекрутившись на голове так, что стало видно скулу и алое ушко! Никто не мог помочь подняться омеге, вокруг были одни мужчины и альфы, а Хани растерялся, пытаясь справиться с одеждой и при этом подняться! От падения платье задралось, открыв тонкие щиколотки! Хани был просто в отчаяньи!
Айюб, рыкнув на всех, подхватил и поднял свое сокровище, своего ненаглядного Хани. Тот, поняв, что рядом муж, уткнулся в него носом и расплакался, как девчонка! Он совсем отвык от подобного! И не ожидал, что на него могут так кричать! За время, проведенное на Сабахе, он привык, что к омегам относились уважительно.
Все быстро выскочили из парника, чтобы омега мог привести себя в порядок. Быстрее всех убежали работники, чтобы не оказаться крайними в альфьей разборке. Хани, оставшись наедине с Айюбом и получив несколько ободряющих поцелуев, успокоился и, умывшись из лейки, быстро привел себя в порядок. Он привычно перевязал на голове платок, и, заколов угол шейлы, чтобы скрыть от посторонних взглядов лицо, вышел следом за Айюбом на песок под палящие солнце.
Там альфы скрутили замдиректора, держа его на коленях, со склоненной головой, а два эмира над ним спорили друг с другом за право казнить негодяя! Он посмел оскорбить омегу! И не просто омегу, а супруга уважаемого человека. И в довершение ко всему, все видели результат работы Хани, они слышали его спокойные и разумные речи. Все люди, которые сталкивались с Хани, говорили о его уме и деликатности! А от этого наглого и высокомерного инопланетянина, кроме нелепых высказываний и завышенных требований к окружающим, они не видели ничего. Ах да, под его руководством было много испорченных семян и черенков, загубленных посевов, что произошло, как выяснилось, не по вине работников эмирата, а из-за небрежности самих приезжих! А, следовательно, неверный, возводя поклеп на уважаемого человека, сам был невеждой и дилетантом в своем деле!
И этот неверный посмел повысить голос на супруга эмира? Выдвигать нелепые обвинения, которые ставили под сомнение честность супруга эмира? За клевету ему полагалась казнь на месте! Эмир, у которого он жил, сокрушался, что неоднократно закрывал глаза на его гордыню и тщеславие, списывая это на плохое воспитание, но сегодняшнее его поведение было просто недопустимым! Некогда заносчивый альфа выглядел жалким и испуганным, он растерянно глядел на эмиров, которые совершенно серьёзно обсуждали, как и кто казнит его!
Когда Айюб вышел из парника, они обратились к нему с вопросом: кто имеет большее право казнить негодяя? Тот, на чьей земле было совершенно преступление, или тот, который привез преступника и тем самым подвел хозяина земли, и, казнив преступника, сможет смыть позор недостойных высказываний? Айюб заявил, что только он имеет право казнить преступника, который посмел возвести хулу на его супруга! И этот гнусный негодяй не достоин даже честной дуэли! Его следует казнить постепенно: вначале отрезать язык за хулу, которую он возвел на Хани, а потом голову, в которую пришла идея обвинять порядочного человека. Более того, он попытался открыть лицо омеги, тем самым обесчестив его! Нет, только он, как муж, обязан провести эту казнь!
Хани чуть не упал, когда услышал подобное! Да, замдиректора тот еще хам и козел, но казнить за подобное? Это, пожалуй, перебор! Он вцепился в Айюба, но увидев у него на лице спокойную уверенность в том, что он не только может, а просто-таки обязан так поступить, чуть было не сдался. Но хитрость жада и умение Ясмина вывернуть ситуацию из катастрофической в приемлемую, навело его мысль на то, а как бы они поступили в подобной ситуации? Как спасти жизнь придурку так, чтобы не обидеть мужа перед лицом других альф?
- Мой дорогой, - начал Хани нежным голоском, положив руку на грудь мужа. - Ты меня выслушаешь? - увидев, как Айюб нахмурился, но все равно кивнул, Хани начал говорить мягким голосом, как с ребенком, которого надо уговорить. - Я работал с ним некоторое время и знаю его лучше, чем вы. Разреши мне высказать свое пожелание по поводу наказания?
Айюб, услышав непривычно-просящие нотки в голосе супруга, насторожился. Хани никогда ни о чем не просил, у него не было в этом нужды. Муж предугадывал все его желания, и кроме того, старался баловать, как только мог. Но Хани не интересовали ни драгоценности, ни шелка. Брендовая одежда и дорогой парфюм вызвали у него только удивление, а когда Айюб принес ему прекрасное кружевное белье, вначале обиделся, а потом изводил целую ночь, крутя у него перед носом попкой, затянутой в кружевное безобразие, вертясь в невесомом пеньюарчике и бесстыдных чулочках и при этом, не позволяя прикоснуться к себе и пальцем! Пока Айюб не обезумел настолько, что порвал всю эту мишуру на мелкие лоскутки, добираясь до любимого тела, такого родного и красивого без всей этой шелухи! И вот теперь любимый супруг ПРОСИТ? И как можно ему хоть в чем-то отказать? Айюб приготовился к чему угодно - объявить войну и сравнять с песками соседей или же разбить сад от этого места и до горизонта! Хани, прочитав в глазах мужа, что тот внимательно слушает, продолжил:
- Для этого безумца смерть будет не наказанием, а наградой! В институте, где он строил карьеру, запугивая людей и интригуя, уже знают о его провале! От него все отвернутся, бывшие подхалимы будут смеяться, глядя ему в лицо, и пренебрежительно показывать на него пальцем! Для него такая жизнь будет страшнее смерти. И до самой своей смерти он будет знать, что все это случилось потому, что он решил, что он самый умный и не обращал внимания на слова омеги! Я буду рад знать, что стал в его судьбе камнем, о который он споткнулся! Если у него хватит сил и мудрости осознать свою ошибку, то он сможет встать, а если нет, то он так и проживет свою никчемную жизнь, понимая, что его победил омега!
- Но, Хани! - возмутился Айюб, который понял, что его пытаются отговорить от казни преступника. - Он преступник и должен быть наказан!
- А разве ислам не учит, что надо прощать обиды и предоставлять возможность преступнику раскаяться и искупить свою вину? «…А для того, кто откажется от своего права на возмездие преступнику, эта милостыня послужит искуплением грехов»*. Ты ведь раскаиваешься? - Хани обвел безмятежными взглядом растерянных альф и остановился над замдиректора, тот с готовностью закивал головой. - Ты ведь хочешь изменить свою жизнь, и стать достойным человеком и теперь будешь почтительно общаться с людьми?
Замдиректора только замычал, и затряс головой, соглашаясь. Он был испуган настолько, что не мог сказать ни слова. Хани было жалко его, хоть тот и был ужасным и беспринципным человеком, но все равно Хани считал, что надо попытаться сохранить ему жизнь. Он с мольбой посмотрел на мужа.
- Прошу, сохрани ему жизнь, дай ему возможность все осознать и стать лучшим человеком!
- Хорошо, - Айюб с досадой вогнал ятаган в ножны, а потом вдруг спросил, улыбаясь. - А скажи мне, мудрый и милосердный Хани, откуда у тебя такое знание законов?
- Мой муж эмир! - Хани посмотрел на Айюба свысока, как будто тот этого не знал. - А значит, я должен разбираться не только в растениях, но и в законах, чтобы нечаянно не нарушить их по незнанию! Я собираюсь принять ислам и должен знать законы мира, в котором будут жить наши дети!
- Ты мое сокровище! - Айюб почувствовал себя самым счастливым альфой на всей планете. - Я выполню твою просьбу и сохраню нечестивцу его жизнь, а чтобы дать ему время подумать о том, что он совершил, твои ученики прикопают его здесь по самое горло до заката солнца. После вечернего намаза альфы откопают его и переправят в Шайтан-город, где позже посадят на лайнер вместе с другими неумехами и отправят на Землю!
Ученики Хани с радостью схватились за лопаты и в мгновенье ока выкопали яму, в которую и закопали мерзкого замдиректора, который посмел непочтительно говорить с самим уважаемым Хани! Вскоре на поверхности торчала одна голова альфы, который плакал от облегчения. Поняв, что ничего страшного не случится, и дикари не зарежут его, как барана на праздник.
Хани тоже был готов расплакаться от облегчения, когда он понял, что непоправимого не случится. Айюб увидев, что его приказ быстро выполнили, подхватил супруга за талию и, довольно сверкая глазами, повел его в прохладу дворца. Вечером, перед отъездом домой в родной эмират, у них намечался праздничный банкет. Айюб шел, гордясь тем, что у него действительно самый-самый замечательный омега на планете!
Комментарий к Про альф и прочих…
* сура «Трапеза», аят 45
========== Жада ==========
Когда Айюб и Хани вернулись в эмират, омега сообщил домочадцам, что собирается принять ислам. Жада знал об этом, он сам приложил немало усилий и времени, объясняя Хани, как важно для эмира и общины города, чтобы супруг эмира был с ним одной веры! Хани хотел сделать принятие им ислама сюрпризом на день рождения мужа, поэтому и готовился к этому вместе с жада. Но чтобы спасти жизнь замдиректора, пришлось открыть свой «подарок» раньше времени.
Хани накануне говорил с Ясмином о своем решении. Он решился остаться в эмирате до конца, сколько бы ему ни было отпущено времени, и хотел разделить с мужем каждый вздох. И если мужу так важно, чтобы его супруг был с ним одной веры, он готов принять и это, как часть жизненного уклада. Хани, как большинство жителей федерации, вспоминал о богах только, когда приходила беда, как правило, во время приступов болезни у Олли, в минуты отчаянья он молился всем богам без разбора, и забывал о них, как только болезнь отступала. Теперь он решил разделить веру мужа и сделать ее частью своей жизни.
У Ясмина не было никогда душевных метаний в отношении веры. Может, из-за того, что родился в неоднозначной семье? Один его родитель был ревностным католиком, второй — буддистом* . Не проходило и недели, чтобы между родителями не возникала ссора по поводу канонов веры и «правильности» богослужений. Обычно родители ссорились бурно с битьем посуды и рваньем одежды друг на друге. Но все заканчивалось одинаково — таким же бурным, как и ссоры, сексом. После этого родители, расслабленные и томные, наводили порядок в квартире и уделяли внимание детям.
Кипарисовый крест на стене прекрасно уживался с цветами и курительными палочками с восточными благовониями. Маленькая статуя Будды прекрасно удерживала открытые страницы Библии. Поэтому для маленького Дейчи идея многобожия в Федерации была так сказать наглядной. Пока двоим хорошо друг с другом, то никого не волновало на алтаре какого Бога они вознесут благодарственную молитву. Каноны веры становились важны только тогда, когда искался повод для начала ссоры.
Детей в школах учили терпимости к чужим верованиям и обычаям. Да и в самой Столице церкви, храмы, синагоги, мечети и пагоды, как правило строились в одном квартале. Говорить о превосходстве одной веры над другой считалось плохим тоном и ужасной невоспитанностью. Маленький Дэйчи чувствовал себя одинаково хорошо и на мессе в храме у отца, и на молебнах-песнопениях в ступе у папы. Ему одинаково нравился и ладан, и сандал.
В понимании ребенка сложился образ большого и доброго Бога, которого все назвали по-разному, но он просил у людей только одного и того же во всех религиях: будь добр к людям, поступай с другими так, как хотел, чтобы они поступили с тобой. И, конечно, каждый священник говорил, что именно его Бог настоящий, а остальные просто заблуждаются, но ребенок точно понимал одно — добро и зло для всех одинаково, и не важно, как его изображают и как ему молятся, он (БОГ) не одобрит зла и, если накормить голодного, то все равно на каком языке тебе скажут спасибо.
Ясмин понимал желание Хани сделать все возможное для благополучия народа. Хани выучил язык, а теперь еще будет разделять молитвы вместе с мужем и общиной. Ясмину нравились мечети, но тем не менее он был рад, что он не ОБЯЗАН появляться там каждый праздник. Он был благодарен Салаху за то, что тот не настаивал на принятии ислама.
Церемония принятия ислама для Хани была достаточно тихой по меркам предыдущих праздников. Во дворец пригласили имама. Во внутреннем дворе перед семьей, альфами и вездесущими слугами Хани троекратно произнес: «Свидетельствую, что нет никакого божества, кроме Аллаха, и Мухаммед — посланник Аллаха». Имам, будучи официальным лицом огласил, что ритуал принятия ислама завершен.
Праздновали, как всегда, раздельно. В гареме были танцы и песни, альфы шумели во внутреннем дворце. Городской общине передали сладости и фрукты для детей. На следующее утро, когда Хани пошел в парники, ему на встречу вышел почти весь город, люди радовались и поздравляли его с принятием такого важного решения. Теперь он стал поистине СВОИМ для них. Хани даже всплакнул от такого избытка положительных эмоций.
Праздник провели буквально в последний день перед отбытием Салаха и студентов обратно на Землю. Две недели каникул пролетели, как один день. Котенок теперь не отлипал от отца, а Ясмин научился принимать ласки мужа почти молча! Каким бы уставшим не был малыш к ночи, он все равно ночевал в родительской спальне. И после отъезда Айюба и Хани в вояж по дальним эмиратам, не только Ясмин спал в полглаза, но и Салах сквозь сон чутко прислушивался к любому шороху за дверью. Следопыты докладывали, что у Северного города опять появились следы лошадиных копыт. Похоже, спокойные деньки опять закончились. В ночной дозор опять выставили опытных бойцов вместо новичков. Альфы вздыхали, что пока будут бесхозные источники — будут и бандиты. Свято место пусто не бывает!
В последний день Котенок, словно чувствуя разлуку с обожаемым отцом, цеплялся за него крепче обычного и даже утром не пошел с папой в купальню. Ясмин с ребенком проводил Салаха и Рона до ворот дворца. Малыш согласился перейти на руки к папе и даже помахал ручкой отцу и брату, но стоило им скрыться за поворотом улицы, как Котенок хлюпнул носом и заревел, как пожарная сирена, требуя, чтобы отец немедленно вернулся и взял его на руки! Ясмин и сам готов был расплакаться, две недели так быстро пролетели! Очень не хотелось расставаться ни с мужем, ни с сыном, но ничего не поделаешь, надо потерпеть до следующих каникул.
Но вот как объяснить это ребенку? Наревевшись вволю, Котенок уснул, устав от такой вселенской обиды на весь мир. Но стоило ему только проснуться, как он отправился на поиски отца. Они с Ясмином ходили по дому и заглядывали во все двери, выискивая Салаха. А того нигде не было! Они заглянули даже в казарму и в конюшню, но и там Салаха не было! Альфы разводили руками, и предлагали поносить его на руках вместо отца, но малыш хмурился и ковылял к следующей двери с требованием немедленно её открыть!
Но любимого отца он так и не нашел ни в этот день, ни на следующее утро… Но на следующий день, проверяя очередную закрытую дверь, он нашел комнату, полную детей и ярких игрушек! Это были ясли питомника. Здесь содержали детей от двух до трех лет. Котенок вначале растерялся, когда к нему подошли знакомиться сразу несколько деток, и на всякий случай спрятался за папу, но потом увидев, что родитель расположился на подушках и спокойно разговаривает с какими-то взрослыми, постепенно успокоился и решил прокатиться с чудесной горки вместе с другими детьми. Обедать со всеми Котенок не решился, и они ушли к себе в комнату, но после дневного сна, Котенок опять потащил папу к новым знакомым.
На этот раз Ясмин прихватил с собой рукопись, и приглядывая одним глазом за сыном, опять взялся за монографию. На это раз Котенок был уже смелее. Он был младше остальных детей в яслях питомника, но это выражалось только в том, что малыш ещё не разговаривал, как остальные дети, а только гукал, но его и так все прекрасно понимали. Дин время от времени заглядывал в ясли, он уже давно был приставлен к Олли в качестве личного слуги и очень гордился своим статусом. А заодно он приглядывал ещё и за девочками Марка. Но все дети были погодками и прекрасно ладили между собой. Люси и Сьюзи очень похорошели, они были очень довольны своим исключительным положением в этом маленьком обществе. Они с удовольствием учились в гаремной школе, занимались музыкой и танцами в классах питомника. Им нравились пышные платьица, как у принцесс, и дорогие подарки, которые им присылал вечно занятой отец. Они считали, что попали в настоящую сказку, и старались не вспоминать серое полуголодное житье в старом доме.
На следующее утро Ясмин принес с собой в питомник ноутбук, Азиз устроил его в уголке яслей и даже умудрился через щель сетки на окне просунуть удлинитель для зарядного устройства. Ясмин, вставив в уши беруши, занялся работой. Котенок его видел и время от времени прибегал получить поцелуй, как гарантию того, что его любят и не забыли о нем, и следом сразу срывался играть с другими детьми и воспитателями в мячик или кататься на качелях.
Жада заглядывал посмотреть, как Котенок осваивается с другими детьми. Его всегда веселил вид очень сосредоточенного Ясмина. Тот сидел в углу и периодически поглядывал на резвящихся малышей. Вскоре Котенок осмелел настолько, что они стали оставаться обедать с детьми, но вот спать Котенок до сих пор предпочитал на папиных руках. Но Ясмин был благодарен воспитателям, что у него получалось потратить несколько часов на работу, пока неугомонный сын занимался очень важными делами с другими малышами.
Бусинка спокойно оставался с жада или Мышонком, когда папа уходил по делам и усердно «подпевал», когда те начинали петь песни. Мышонок торопился закончить серию работ, которую делал по заказу Вилена. Амин с высокомерным видом ходил по дворцу в сопровождении Мышей «в поисках вдохновения». Он разговаривал с ними целыми днями, рассказывал о своих первых днях в гареме, о бедах, которые выпали на его жизненном пути и то, как он мужественно боролся за свой статус фаворита, до тех пор пока не родился Саид. И о том, как он разобрался со своими обидчиками, когда получил статус супруга наследника.
Рассказал он и об ужасе, охватившем жителей, когда в город прискакал конь Асада, отца Айюба, с привязанной к седлу головой эмира, о гибели гарема великого эмира Асада, которого все звали Львом пустыни. О долгой и кровопролитной борьбе с коварным Северным соседом, о ранении Айюба и гибели его побратимов. О том, как оплакивал город потерю храбрых бойцов и защитников эмирата. О том, как восточный сосед пришел на помощь в войне, и какую плату потребовал за это, когда родился Салах. Жада в те дни ходил грустный, он не мог слушать, как Амин рассказывает о гибели его любимого альфы, для него те события были болезненны до сих пор. Он помнил все немного иначе и намного болезненней. В те дни он потерял не только мужа, который был его дыханием, но и почти всех друзей омег в гареме. Вся его жизнь рухнула за пару дней, как лавина, оставив его на обломках в жалких потугах сохранить рассудок и найти смысл в пустых днях.
Жада приободрился только тогда, когда в город с очередными туристами приехал профессор Райнер Хартманн. Его сразу провели в малую гостиную рядом с приемной. С момента его прошлого приезда там установили привычную для приезжих мебель: диваны и кресла. Служащие приемной сразу оповестили жада о приезде дорогого гостя. Довольный Айдан прилетел в приемную со своими слугами. Хартманн попросил разрешения взять новые образцы крови у омег, а кроме этого, образцы крови у детей. Кровь детей захотели исследовать потому, что это были единственные случаи беременности и рождения детей у омег, которые не были коренными жителями планеты.
Жада вздохнув сказал, что всё это не так просто и надо будет согласовать с эмиром. И предложил расстроенному Хартману пожить немного на планете, пока вопрос о взятии крови у детей будет разрешен или запрещен Айюбом. После недолгих раздумий профессор согласился пожить на планете. Айдан сразу послал слугу, чтобы предупредить хозяина гостиницы, что у них появился новый постоялец, и организовал профессору багги с сопровождением, чтобы тот смог забрать свои вещи из каюты лайнера. Вечером жада доложили, что профессор заселился в гостиницу с чемоданом вещей и двумя коробками с медицинским оборудованием.
Каждый день Райнер появлялся во дворце, чтобы узнать, когда можно будет взять образцы крови, но каждый раз жада расстроенно разводил руками. У эмира много своих дел, и он ОЧЕНЬ занят. После этого жада наслаждался беседой с умным собеседником, обладающим большим багажом знаний и жизненного опыта, а так же, великолепным чувством юмора. Профессор развлекал красивого омегу с лукавым взглядом историями из своей жизни, рассказывал о путешествиях, которые он совершал в молодости, о спасательных экспедициях, в которых участвовал в качестве врача. Кроме этого он рассказывал о своей научной работе. Жада очень внимательно его слушал, время от времени задавая толковые вопросы.
У жада тоже было чем поделиться с профессором. Он рассказывал ему о шур-шуре, о настойках, которые делали на его основе. О том, что качество настоек зависело от времени года, методов сбора и умерщвления насекомых. Например, если шур-шур, собранный весной живьем замочить в воде, то они становились белыми и желеобразными, а настойка станет не только афродизиаком, но и галлюциногеном. А если тех же жуков вначале умертвить, а потом залить водой, то настойка будет просто снотворной, с мягким успокаивающим действием, вызывающей приятный красивый сон. И то, что шур-шур летний и осенний очень отличаются друг от друга по своим свойствам. А зимой шур-шур вообще не имеет смысл настаивать, и он годится лишь, как обычная специя для еды.
Профессора подобная информация очень заинтересовала, и он долго уговаривал жада дать образцы чудодейственных настоек. Жада немного похлопал глазками, но потом сдался и принес несколько графинчиков. Их содержимое действительно отличалось и по внешнему виду, и по запаху, по консистенции. Потом разговор пошел о дозировках и побочных действиях, и профессор вдруг обнаружил в красивом омеге не только цепкий ум, но научный подход к делу. Райнер проникся к нему уважением, как к исследователю и экспериментатору. Но жада только рассмеялся в ответ. Он был рожден в гареме, и многие рецепты к нему перешли от родителей, некоторые он усовершенствовал сам. Некоторые побочные эффекты и дозировки выяснялись путем использования на себе или «подопытных друзьях».
О том, что во дворец каждый день приходит приезжий альфа, Айюб узнал совершенно случайно от Усамы, примерно через неделю после приезда профессора на планету. Усама спрашивал, надо ли, чтобы Айдана сопровождало четверо альф, если они сидят по несколько часов и рассуждают о разном. Поскольку они никуда не ходят, то можно ли оставлять только по два бойца на охрану омеги, чтобы давать бойцам больше времени на отдых и тренировки молодых?
Когда Айюб попытался вечером выяснить у своего оми, как понимать его встречи с неизвестным альфой, жада вдруг разозлился и раскричался, что он вдовец и имеет право встречаться с интересными людьми, тем более на территории дворца и в присутствии нескольких слуг и охраны! Эмир непривыкший к тому, чтобы на него повышали голос, рыкнул на жада, и тот разрыдался и убежал в дальние комнаты. Миротворцем в этот раз был Хани, пока Амин улыбался своим мыслям, Хани успел успокоить мужа и уговорить Айюба поговорить с папой наедине.
Эмир поупирался немного, но увидев, как у Хани появилась недовольная морщинка на лбу, сразу сдался и отправился на поиски родителя. Неизвестно о чем они говорили, но после этого альфы перестали сопровождать жада на встречах с профессором. Для соблюдения приличий вполне хватало и слуг в комнате. Эмир продолжал делать вид, что ОЧЕНЬ занят и вообще не в курсе того, что происходит у него под носом. А жада вдруг предложил гостю чаю и даже открыл лицо, представив восхищенному взгляду профессора не только глаза, но и милую улыбку.
Профессор, очарованный Айданом, не нашел ничего умнее, чем спросить, почему такого красивого омегу дразнят дедушкой?
— Потому что это правда, — Айдан нервно расправил складки платья на коленях. — Я оми эмира, а следовательно, прихожусь дедушкой его детям, Саиду и Салаху. А когда приезжает наследник Саида, принц Мансур, то он называет меня «селафь», что значит предок или прародитель. Я в два раза старше вас, молодой человек…
Райнер вначале улыбнулся, когда подумал, что это такая шутка. Но увидев спокойствие и усталость в глазах омеги, вдруг осознал, что это правда. Судорожно рванув ворот рубашки, он стал глотать воздух ртом, как рыба. Айдан растерялся от такой реакции альфы и не знал, что подумать. Неужели он испугался?
— Ну что вы, — Айдан налил свежего чая в чашку Райнера. — Вы же на Сабахе! Для омеги это и не возраст… В гареме моего внука есть наложник, которому двести пятьдесят лет, и это даже не предел. Я слышал об омеге которому было больше трехсот лет, здесь главное… Райнер, вам плохо?
Айдан встал и хотел подойти к Хартманну, но тот испуганно отшатнулся от него. Айдан побледнел и стремительно вышел из комнаты. Он ушел в дальние комнаты, где обычно в одиночестве пережидал течку. Жада сам не понимал почему ему вдруг стало так больно. Райнер почему-то задел его сердце, которое казалось давно уже умерло. Но почему-то именно сейчас, когда он увидел в глазах альфы испуг, этот взгляд резанул до боли. Айдан раньше не задумывался о Райнере, как о мужчине, как о альфе. Он был для него скорее долгожданным другом, интересным собеседником, но почему тогда так болит сердце? Вот ведь глупое…
Айдан сидел в тишине на кровати, ему хотелось плакать. Слезы, казалось, собираются где-то в районе сердца, давя и подпирая изнутри, но глаза были сухими. У него уже давно закончился лимит на слезы, давно… Айдан вспоминал, когда плакал последний раз. Он не плакал, когда узнал о смерти мужа, тогда он слишком испугался за судьбу сына. Он не плакал, когда один за одним умирали друзья, он только целовал их восковые лица, прощаясь. Ему было больно терять их, но слез не было, была только боль… Нет, он мог выдавить из себя слезки, чтобы разжалобить сына, и заставить его поступить так, как хотел оми, уступить ему, но это было так… бутафория.
Он давно жил в гареме. Но это не значит, что он ничего не знал о мире за пределами гарема. Он был в курсе всех новостей раньше, чем о них узнавал сын. На его глазах сменилось и выросло не одно поколение прислуги, которые боготворили его и не раз ради него преступали закон. Они не только собирали для него все новости, как жемчуг из раковин, но бывало, помогали разделаться с неугодными людьми, и неважно, был ли это советник из Дивана, который начинал строить козни за спиной сына, или глупый омега, который по молодости вдруг начинал раздор в гареме.
Айдан считал, что у него нет сердца, оно давно умерло и сгорело на погребальном костре мужа. Он жил ради сына и не было у него ни для кого жалости и пощады. Он, как большой паук, раскинул свою паутину осведомителей, наблюдал и отслеживал малейшую угрозу для эмирата. Это именно он надоумил Усаму послать разведчиков проверить Северные руины. А все потому, что караванщики заметили тени, шныряющие в ночи пустыни, и делились между собой страхами и надеждами. А их разговор услышали слуги, которые и рассказали об этом слугам из дворца. Жада слышал все и знал, какую ниточку надо дернуть, чтобы получить нужный результат. На него давно уже альфы смотрели, как на оракула, боясь перечить, и его забавляло такое отношение к себе.
В этом мире все было понятно и прогнозируемо. Все, кроме этой непонятной боли в сердце. Омега сидел в комнате до вечернего намаза, пока тихое шкрябанье с той стороны двери не прервало его невнятных мыслей. Жада улыбнулся, это был его личный слуга, пожилой бета, преданный ему, как собака. Жаль только, что люди столь недолговечны. Еще лет десять и придется искать нового пса… Айдан встал и поправил одежду. Пора идти на молитву, да и Хани надо помочь сделать все правильно. Жада открыл дверь и посмотрел на притихших слуг сухими глазами. Надо делать дело, для слез нет времени…
Райнер Хартманн сам себе не мог объяснить, почему он так испугался, когда узнал, что милый и остроумный омега с таким нежным лицом вдруг оказался существом из сказки. Кажется, он был бы меньше напуган, если бы у того вдруг выросла пара клыков, как у вампира, и он бы прокусил ему вену на шее. Но этот тихий голос и усталый взгляд старика испугали его, как маленького ребенка. Когда Айдан выскочил из комнаты, Райнер хотел догнать и попросить прощения за свой непонятный испуг, но за дверью были охранники, которые не дали и порога переступить, они отказались передать Айдану, что он раскаивается и просит прощения за свой поступок. Альфы сразу схватились за ятаганы и сжали губы. Райнеру пришлось отступить. Он надеялся, что завтра сможет попросить прощения за свое глупое поведение.
Но на следующий день утром в гостиной его уже дожидался Ясмин с ребенком на руках в окружении слуг и охраны. А следом в комнату влетели Оливер и Хани с пухленьким младенцем в переноске. Профессор быстро взял кровь из вены вначале у взрослых, а потом у детей. Причем ребенок на руках Ясмина попытался стукнуть его свободной рукой, едва не выбив шприц из рук. Хорошо, что слуги успели перехватить ручку малыша. А карапуз в переноске расплакался, когда ему прокололи кожицу на руке. Но его сразу отвлекли, и все обошлось. Но Айдан так и не появился. Когда Райнер спросил, где же Айдан, на него с недоумением посмотрели и сказали, что у жада много своих дел.
После этого и омеги, и слуги ушли, а Райнер остался сидеть один в пустой комнате. Анализы были на руках, и профессор как раз успевал на круизный лайнер, который сегодня должен был прибыть на планету. Но Райнеру не хотелось улетать, не попросив прощения за свое некрасивое поведение перед Айданом. Но тот так и не появился в комнате.
Туристы приехали и уехали. А Райнер так и сидел в комнате, сжимая в руках контейнер для анализов с охлаждением. Альфа сидел до сумерек, ожидая омегу. Слуги приносили ему воду и угощение, но раз за разом отвечали, что жада занят и не появится в гостиной, так что ждать его бесполезно.
Он так и не появился ни завтра, ни через день. Хартман приходил каждое утро с контейнером, он объяснял охране, что не успел взять кровь ещё у одного ОЧЕНЬ ВАЖНОГО пациента. Альфы пожимали плечами и оставляли его одного в комнате в ожидании омеги, который так и не появился. Когда наступил следующий день приезда туристов, в гостиницу вошли несколько альф, которые объявили, что профессор исчерпал лимит пребывания в городе и должен сегодня же их покинуть. Они помогли донести его багаж до туристического автобуса и проследили, чтобы он не выходил из него до отправления.
Комментарий к Жада
*буддизм, как и ислам в данном контексте очень условны. Не забывайте, что у нас сказка и выдуманный мир!
Бодхиса́ттва, бодхиса́тва, бодиса́тва (санскр. बोधिसत्त्व, bodhisattva IAST; пали बोधिसत्त, bodhisatta IAST; буквально: «существо, стремящееся к пробуждению»[1] или «существо с пробуждённым сознанием», термин состоит из двух слов — «бодхи» и «саттва») — в буддизме существо (или человек), обладающее бодхичиттой, которое приняло решение стать буддой для блага всех существ. Образ бодхисаттвы появился уже в раннем буддизме. Путь бодхисаттвы прошли будды прошлого и Будда Шакьямуни — будда современного периода.
========== Всем сестрАм по серьгАм, всем братьям по сердечной загвоздке ==========
Шло время, и вскоре подросший Котенок соглашался оставаться в питомнике без папы на какое-то время. Ясмин приводил его туда утром и забирал вечером. Он каждый раз улыбался, это ему напоминало, как на Земле он водил ребенка в детский сад. В питомнике с Котенком оставался Рафик, который, как коршун, следил за тем, что делает малыш, и как воспитатели занимаются с ним. Под его чутким руководством в детской группе по утрам начали делать зарядку, а также произносить краткую молитву до еды и после. Ясмин однажды вечером увидел, как Котенок с очень сосредоточенным личиком что-то гукал, прежде, чем начать трапезу.
Ясмин позабавила такая учеба, но он поддержал сына в подобном начинании. Ему жить в этой стране, и поэтому надо вести себя соответственно. Ему вообще нравилось наблюдать, как на его глазах взрослеет сынок. Он уже уверенно ходил и бегал, пытался отстаивать свое мнение. С большим удовольствием катался на деревянной лошадке, которая так и стояла в спальне возле его кроватки. Кроватку, правда, уже заменили. Это была уже не колыбель, а именно кроватка, куда Котенок самостоятельно забирался с очень важным видом. Хотя он по-прежнему не говорил, но он всегда мог объяснить, что именно он хочет. Он четко знал, что обязательно это получит, даже если взрослые считают иначе.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги