Как проиграть в любви

Глава 20

Даллас

«Признать, что у тебя маленький член — значит сделать член большим».

Пора идти в спортзал.

Но я лежу здесь, уставившись в потолок, простыни и постельное белье сбились в кучу у моих лодыжек, потому что я сбросил их со своей стороны кровати. Закидываю руки за голову и сплетаю пальцы вместе.

Единственное, что тебя, похоже, волнует, это футбол. Ты не думаешь, что это проблема?

Нет.

Футбол — это моя карьера.

Мое будущее.

Колледж — это путь к нему. Кого волнует, что я сфокусирован на конечной цели? Это не делает меня противником отношений.

По большей части.

Ладно, свидания — это последнее, о чем я думаю, и мне на это наплевать. И что, если это не делает меня всесторонне развитой личностью? Мой агент, похоже, единственный, кого это волнует, но знаете что? Пока что я прекрасно справляюсь сам, спасибо большое.

И давайте не забывать про испорченные отношения моих родителей? Мой отец изменял маме при каждом удобном случае — когда путешествовал, когда был в городе на игре — все это время мама сидела дома и заботилась о четырех маленьких мальчиках.

Как она это выдержала, ума не приложу.

Всегда умоляла его о внимании, плакала в шкафу после каждой новой истории о его неверности. Она не знала, что мы все слышим.

Как старший, Дюк пытался оградить нас от этого.

Наш отец был великим человеком, чертовски хорошим футболистом. Отличным спортивным телеведущим. Легендой.

А еще он был дерьмовым отцом, который гордился нами только тогда, когда мы добивались успехов или получали награды за спортивные достижения. Он никогда не пропускал эти события, но ему было глубоко наплевать на концерты оркестра, парады выпускников, научные ярмарки и помощь в учебе.

Он никогда не садился и не помогал с домашним заданием по математике.

Да упокоится он с миром…

Некоторые люди становятся мучениками после смерти, но отец строил из себя такового при жизни.

Но в любом случае, я отвлекаюсь.

Разжимаю руки и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на свою партнершу по постели. Райан, растянувшуюся на другой стороне кровати, попка оттопырена, живот обнажен.

Я подталкиваю ее.

— Эй. Пора просыпаться.

Еще рано, солнце едва поднимается над землей, но нет отдыха для уставших — не в этом доме, если она хочет блины и яйца на завтрак, завтрак чемпионов. Или завтрак трех парней, которые сжигают калории, как дровосек сжигает дрова, а есть должны, как лошади.

Райан стонет, переворачиваясь.

— Привет. Соня.

— Отстань от меня, — бормочет она, шаря руками в поисках одеял. Когда находит, то дергает, натягивая до талии — бесплодные усилия, учитывая, что утро вот-вот начнется.

— Райан. Пора завтракать.

Я слышу, как мои братья орудуют на кухне, блендер уже взбивает протеиновый коктейль и тесто для блинов.

Она ворчит.

Ладно, значит, она не утренний человек…

— Ладно, поступай как знаешь. Думаю, надену какие-нибудь штаны и позволю Тиффани и как там ее, составить мне компанию на кухне.

Сработало.

Райан отбрасывает одеяло и садится на край кровати, на голове беспорядок, длинные волосы торчат в разные стороны самым очаровательным образом.

Она вытирает рот рукой и поворачивается ко мне лицом.

Я смеюсь.

— Теперь я знаю твои горячие кнопки.

Ее спина выгибается, и она начинает потягиваться.

— Я здесь, чтобы выполнять работу и поддерживать видимость. Ничто не — зевает — помешает мне — зевает — сделать это.

Я снова смеюсь.

— Как скажешь, спящая красавица. Я собираюсь отлить, и мы можем спуститься вниз через несколько минут.

Она кивает, потирая глаза костяшками пальцев.

— Мне тоже нужно в туалет. Поторопись.

Мило.

«Прекрати, Даллас — она не милая и не очаровательная».

У нее бардак на голове, она продолжает ворчать себе под нос, когда, спотыкаясь, бродит по моей спальне, пытаясь проснуться, а еще она любит командовать.

Мне тоже нужно в туалет. Поторопись.

— Ты иди первой. Я спущусь вниз и воспользуюсь туалетом брата. Встретимся на кухне.

Девушка показывает мне большой палец вверх через плечо, прежде чем пройти через дверь и исчезнуть в ванной комнате в другом конце коридора.

Определенно не утренний человек.

Накинув футболку и спортивные шорты, я нахожу своих братьев на кухне — к моему удивлению, они одни, ни одной соседской девочки не видно.

— А близняшки еще спят?

Дрейк качает головой.

— Нет. Тиффани сказала что-то о том, что ей нужно вынуть контактные линзы, поэтому они не остались на ночь.

— О. — Скорее, она не хотела, чтобы ее видели без накладных ресниц и макияжа, но это оправдание тоже подходит.

Босиком я добегаю до кофейника и беру две кружки с подставки, наливаю одну себе, другую — чертовке наверху.

— Райан спустится через минуту. Она писает.

Дрю кивает.

— Не могу поверить, что она действительно осталась на ночь. Я думал, она тебя презирает.

— Презирает. — В основном.

Эм. Может, уже не так сильно. У меня такое чувство, что она прониклась ко мне. Плюс, тот поцелуй прошлой ночью помог.

Поцелуй.

Дал мне яростный стояк и несколько сексуальных снов, но это уже разговор для другого дня.

Я дергаю за промежность своих шорт, поправляя член.

Несу две кружки с кофе на кухонный стол и сажусь, мои братья суетятся вокруг, как обычно. Поскольку они постоянно голодны и всегда хотят есть, то обычно готовят именно они.

Когда Райан входит в кухню, Дрю ставит тарелку с горячими блинчиками в центре стола. За ней следует тарелка с яичницей, в которую добавлена порезанное мясо индейки. Миска измельченного сыра для начинки, кленовый сироп, масло, фрукты.

Дрейк наклоняется со своего места через стол, вытягивает длинную руку, хватая блюдо с булочками с корицей из пекарни в соседнем квартале.

Углеводная нагрузка.

Калории.

Гидрат.

— Ну и ну, это все, что у нас есть? — Райан зевает, садясь, и подозрительно смотрит на меня, когда я двигаю к ней кружку. — Что это?

— Кофе, черный. Я не знал, какой ты предпочитаешь.

Дрейк хмыкает.

— Я имел в виду, что она любит в нем, придурок.

Райан закатывает глаза.

— Вы, ребята, такие идиоты.

— Она не утренний человек, — говорю я им через край своей кружки, потягивая напиток.

— И не говори, — язвительно замечает Дрю, накладывая себе на тарелку яичницу, а затем сразу же посыпая ее сыром, чтобы он расплавился.

— И для протокола, я люблю кофе с соевым молоком и несколькими подсластителями. — Она начинает наполнять свою тарелку. — В основном я не люблю кофе, и обычно он мне не нужен, чтобы взбодриться утром.

Я кашляю в руку.

— Лгунья.

— Ты называешь меня лгуньей?

— Райан, ты еще наполовину спишь — чушь собачья, если тебе не нужно что-то, чтобы проснуться.

— Что-то, чтобы разбудить меня, — размышляет она. — Было бы неплохо.

Это ухмылка на ее лице? Трудно сказать. Она подносит кружку ко рту, но выражение ее глаз рассказывает другую историю, из которой мои братья ловят каждое слово.

Она флиртует? Так рано утром?

— Что делали прошлой ночью? — спрашивает Дрейк.

Он налегает на булочки с корицей, обожает углеводы в любой форме.

— Мы играли в «Правду или вызов».

— В веселую игру «Правду или вызов» или в обычную?

— Определи веселый вид.

Он разгрызает булочку, как кукурузу, держит ее между пальцами, облизывая глазурь, как неряха.

— Ну, знаешь, голая и грязная смелость.

Райан отвечает на вопрос раньше, чем я.

— Это была смесь веселья и обычного. Все стало рискованным только один раз.

Три раза, или она забыла о надписи «Поцелуй меня» над ее киской и о том, что мы целовались перед тем, как заснуть?

Дрю начинает кашлять. Виноватый кашель, если я когда-либо слышал такой. Этот ублюдок вошел к нам с Райан, когда я был полон желания вылизать ее досуха, ворвался в дверь, как щенок без манер.

— Вы все хотите поехать на стадион вместе или как? — Дрейк меняет тему, переходя к нашей тренировке сегодня днем с тренерами специальных команд.

Если у нас нет игры, это не значит, что мы не тренируемся или хотя бы не занимаемся.

Я разрезаю блин на своей тарелке, нанизываю несколько кусочков на вилку и сую в рот.

— Учитывая, что машина есть только у меня, думаю, мы поедем на стадион все вместе, придурок.

— Верно подмечено. — Он переключает внимание на мою гостью. — Ты придешь на нашу следующую игру, Райан?

Райан колеблется и смотрит на меня.

— Э-эм, нет.

— Почему нет?

— Эм… у меня нет билетов.

Их почти невозможно достать, но только не для спортсменов, хотя достать билеты в день игры может быть непросто. Нельзя подойти к кассе и купить их; это дерьмо нужно планировать заранее, даже если у команды проигрышный год — а такого не бывает.

— Даллас может достать тебе несколько, — сказал ей мой брат. — Сколько ты хочешь?

Райан похожа на оленя, попавшего в свет фар.

— Я не знаю.

Нормальным ответом было бы «Четыре!» или «Столько, сколько сможешь достать!». Возможно, именно поэтому мой брат откладывает булочку с корицей и говорит с набитым ртом.

— Ты собираешься встречаться с моим братом, но не приходить на наши игры? Ты сейчас шутишь?

Она качает головой.

— Нет, нет… просто я не подумала об этом?

Этому не верит ни один из мужчин Колтеров.

— Не подумала?

Райан откладывает вилку.

— Что я такого сказала?

— Ты не подумала об этом. — Дрейк говорит серьезно. — Серьезно?

— Да, серьезно. Обычно я провожу свои субботы в закусочной или занимаюсь стиркой.

У моих братьев нет слов для описания этого явления, но я бы хотел, чтобы они оставили это в покое.

— Ты бы предпочла провести выходные за стиркой? — Он вертит головой туда-сюда между нами. — Даллас, она ведь несерьезно?

— Я не говорила, что не хочу идти на игру! Я сказала, что обычно провожу свои выходные за работой или стиркой — это не преступление!

— В этом доме — да, — бормочу я, копаясь в яичнице на своей тарелке в поисках кусочка мяса.

Она поворачивается на своем стуле, чтобы посмотреть прямо на меня.

— Ты хочешь, чтобы я пришла на твою игру?

Я пожимаю плечами.

— Это не повредит, если, знаешь, тебя там увидят. Я могу сообщить Элиасу, и он сможет, типа… организовать твое появление в кадре.

— Появление в кадре? — Кусочки головоломки не встают на место. — Что это значит?

— Камеры. Для телевидения. Игры показывают по телевидению…

Ее рука поднимается, чтобы прервать меня.

— Я знаю, что их показывают по телевидению, но почему я должна там появиться?

— Потому что, — вклинивается Дрю, чтобы объяснить, — когда известный игрок встречается с кем-то, СМИ любят делать из нее душку, если, конечно, она не ярая стерва, как невеста Бена Дэвенпорта Старла. Она уже спускает его деньги на дизайнерские сумки и туфли и выпендривается для фотографов, а его еще даже не задрафтовали. Бедный ублюдок.

Бен Дэвенпорт играет за другой университет «Большой десятки», и его, без сомнения, задрафтуют досрочно, как и меня. Он также помолвлен с бывшей чирлидершей, которая поставила перед собой цель стать звездой социальных сетей, пользуясь успехом и будущей славой Бена.

Мой брат прав — он бедный ублюдок.

— Как камеры вообще узнают, где меня искать?

— Его агент достанет тебе места, и сделает звонок. Так они узнают.

— Звонок кому?

— Сильным мира сего, — говорит ей Дрю.

— Хорошо, но кто эти сильные мира сего?

Он машет рукой вокруг.

— Ну, знаешь — медиа. Аппаратная. Они всегда знают, кто есть кто на стадионе.

Райан качает головой.

— Но я не знаменитость.

Дрейк смеется.

— Нет, но будешь.

— Я просто хочу сидеть в студенческой секции, — заявляет она. — Со всеми остальными.

— А, так ты все-таки хочешь прийти на игру! — Дрейк ухмыляется, довольный тем, что вписал игру в ее расписание.

— Нет, но если приду, то хочу быть безымянной и безликой. — Нога Райан ударяется о мою под столом.

— Но это противоречит цели, — снова бормочу я. — Смысл этого соглашения в том, чтобы все знали, что я встречаюсь с хорошей девушкой.

Факт от меня.

— Но ты никогда не упоминал, что это значит.

Факт от Райан.

— Могу я подумать об этом? — спрашивает она.

Я киваю.

— Да.