Как соблазнить невесту

Глава 6

Дьявол побери эту девчонку за ее красоту, с досадой думал Лиланд, и дважды – за то, что в ней определенно есть изюминка. Одной лишь красотой такого мужчину, как граф, не проймешь. Лиланд снова поднес к губам бокал с вином, не теряя при этом из виду хозяина дома и его очаровательную гостью.

Ясноликая, живая, с обаятельной улыбкой и при этом остроумная, эта женщина была незаурядной. Рыжевато-золотистые волосы просто великолепны и в отличие от многих других рыжеволосых женщин не портят, а лишь подчеркивают ее красоту. По маленькому носику разбросаны крохотные веснушки, их так и хочется поцеловать. Фигура просто прелестная, ничего не скажешь. Во всяком случае, она такова, с его точки зрения. Но вообще-то говоря, эта женщина не в его вкусе... Лиланд приостановил ход рассуждений. Он всегда старался быть честным с самим собой. Разумеется, она в его вкусе. Более того, она придется по нраву любому нормальному мужчине.

Лиланд прищурился, когда Дейзи рассмеялась какой-то шутке графа. То был чистосердечный, звонкий смех, к которому с удовольствием присоединился бы мужчина. И это не единственное, что охотно разделил бы и он сам, подумал Лиланд, заметив, как дрогнула от смеха высокая грудь Дейзи. Нет смысла говорить, что на ней слишком смелое платье, угрюмо отметил он про себя. Теперь все женщины носят такие платья, сшитые из тонкой ткани, с низким вырезом и высокой талией, что заостряет внимание на груди. Впрочем, грудь этой женщины не нуждается в том, чтобы ее подчеркивали.

Несмотря на женственность всех ее форм, она была стройной и гибкой. Изящными и грациозными были ее руки. И шея. Лиланд замечал такие вещи. В данном случае он увидел все, стараясь отыскать у Дейзи хоть один недостаток, Пожалуй, единственное, что его не устраивало, – это неподобающее увлечение Дейзи мужчиной вдвое старше ее.

Что еще можно сказать о ее наружности? У нее чистая кожа, длинные ресницы, прелестные мочки ушей. И волосы совсем иные, чем у брюнеток, до безумия модных в этом сезоне. Дейзи не наделена классической красотой, но она чем-то напоминает ему изображение Венеры, стоящей в морской раковине на гребне волны, – он видел однажды эту картину. Но для античной богини Дейзи чересчур миниатюрна и пикантна.

Чего ради она так цепляется за рукав Джеффа, с жадностью ловит каждое произнесенное им слово, радуется любой его шутке, и делает печальное лицо, едва он заговорит о чем-нибудь серьезном? Она смотрит на него выжидательно, стоит ему просто кашлянуть. Существует ли предел внимания для увлеченного слушателя? Сама Сара Сиддонс не могла бы удержать зрителей в таком напряжении, с каким Дейзи внимает графу, когда он всего-навсего просит лакея переменить ему вилку.

Граф Эгремонт – очень хороший и великодушный человек, он не утратил с годами внешнего обаяния и прекрасно держится для мужчины своего возраста. Но, тем не менее, он не относится к тому типу, который заставляет сердце женщины биться быстрее. Графа никак нельзя назвать неотразимым или соблазнительным. Его значительное состояние заменяет ему оба этих качества. Возможно ли, что вдова Таннера именно поэтому ведет себя по отношению к нему так, словно он единственный мужчина за столом, в комнате и даже во всей Англии? А ведь она говорила, что богата теперь. Надо бы поинтересоваться этим, провести некое расследование.

Лиланд мельком взглянул на Даффида: замечает ли тот происходящее?

Но Даффид как раз в эту минуту рассмеялся чему-то сказанному Дейзи. Лиланд вздохнул. Она общительна и настолько красноречива, что могла бы затмить уж не меньше трех леди, окончивших самую престижную школу. Даже трудно поверить, что она была осуждена как преступница и отбыла свой срок. Но в тюрьме побывали и Даффид с графом, хоть и по ложному обвинению. Лиланд сомневался, что Дейзи по уши влюблена в Джеффа. Казалось, она сильно переигрывает. Себя он не считал законченным тупицей, но даже самые остроумные его замечания не встречали и вполовину такого одобрительного приема, как самые банальные изречения графа.

– Скажите, миссис Таннер, каковы ваши планы теперь, когда вы вернулись в Англию? – спросил он, воспользовавшись короткой паузой в разговоре.

Все повернули головы к нему, так как слова его прозвучали с неожиданной для него самого резкостью. Улыбка исчезла с лица Дейзи, когда она посмотрела на Лиланда через стол.

– Я бы сказал, – продолжил Лиланд, нарочито растягивая слова, дабы подчеркнуть, будто интерес его к этой теме не так уж велик, – что любому из нас знакомо и понятно чувство радости при возвращении домой. Что касается меня самого, то после приезда из достаточно долгого путешествия по чужим краям я испытываю глубокое облегчение, и мне даже думать не хочется, чем я займусь на следующий день. Но примерно через неделю возвращается моя старая знакомая – скука. Вот я и спросил, какие у вас намерения? Как вы собираетесь бороться со скукой?

Вместо Дейзи ответил граф:

– Там, в Ботани-Бей, мы не думали о скуке, Ли. Тем более о старой знакомой скуке, по вашему выражению. Мы мечтали о грядущих днях с нетерпеливой тоской ожидания.

– Совершенно верно, – подхватила Дейзи. – После того как я вышла замуж, мне показалось вначале, что жизнь моя наладится. Но я ошиблась, лучше не стало. – Заметив холодное выражение на лице виконта, она добавила: – Я понимаю, что нехорошо с моей стороны говорить дурно о покойном муже, но никто из сидящих за этим столом не назовет наше супружество браком по любви. Для меня оно было вынужденным результатом стечения тяжелых обстоятельств, и я думала не о скуке, а об избавлении. А теперь, когда с этим покончено... – Дейзи сделала паузу и, помолчав, сказала: – Полагаю, я хочу того, о чем и не помышляла. Душевного покоя и, по возможности, счастья.

Лиланду пришло в голову, что слова ее сами по себе хороши, если не считать того, что они предназначались исключительно для графа, как и ее грустная улыбка.

– Вам надо бы составить перечень того, что могло бы сделать вас счастливой и принести вам душевный покой, – неожиданно вмешалась в разговор Хелена Мастерс.

– Я так и поступлю, – откликнулась Дейзи уже весело. – И первым номером в моем списке пусть будет еще немного того вкусного супа, который я только что ела.

– Вас легко обрадовать, – заметил граф, жестом подзывая лакея. – В отличие от моего повара. Но сегодня он будет на седьмом небе, услышав, что его искусство занимает первую строчку в списке ваших предпочтений.

Все рассмеялись, но в глазах у Лиланда веселья не было, они смотрели на Дейзи с неким расчетом и возрастающим интересом. Своим ответом она мастерски парировала отличный удар, а виконт любил хорошие поединки.

– Не вижу смысла в том, чтобы мы, трое мужчин, удалились пить свой портвейн, предоставив самим себе наших дам, – заговорил граф. – Я предлагаю; чтобы мы перешли в гостиную все вместе. Вы играете, Дейзи?

– В карты? – спросила она. – Играю и даже очень хорошо. Меня научил папа.

– В таком случае вы не самый лучший игрок, – сухо возразил Даффид.

Дейзи усмехнулась:

– Пусть так. Но я усвоила от него и то, чему он не учил меня. Я поняла, насколько тяжело и даже больно проигрывать, и потому не теряю головы за игрой.

– Я имел в виду пианино или арфу, – уточнил граф. – Но если вы предпочитаете карты, мы можем сыграть.

Дейзи смешалась и застенчиво пояснила:

– Я играла на пианино, и мне это нравилось. Но с тех пор много воды утекло... Вот и второй пункт в моем списке: научиться музицировать снова.

– Я буду рада поиграть для вас сегодня, – предложила Хелена. – И могу позаниматься с вами, если вы захотите, миссис Таннер.

– Дейзи! – поправила ее нанимательница. – Пожалуйста, обращайтесь ко мне только так.

– Даже в обществе? – спросила компаньонка.

– Везде, – настоятельно потребовала Дейзи.

Все встали из-за стола и по длинному коридору прошествовали в гостиную. В камине уже горел огонь, шторы на высоких окнах были задернуты, а лампы зажжены. Слуги, должно быть, заранее получили от хозяина указания, потому что несколько ламп было сосредоточено вокруг пианино, стоящего в углу комнаты.

Граф позаботился, чтобы Дейзи удобно устроилась на диванчике, и подошел к фортепиано.

– Инструмент перешел ко мне вместе с домом, он украшен изображениями античных богов и богинь, – сообщил он, указывая на замысловатые золотые фигурки на крышке черного дерева. – Но я не знаю, когда на этом пианино играли в последний раз, и не могу сказать, настроено оно или нет.

Хелена Мастерс подняла крышку и пробежалась пальцами по клавишам.

– Некоторые ноты нуждаются в коррекции, – сказала она, – но играть можно и сейчас. Прекрасный инструмент.

– В таком случае давайте выберем для него достойную пьесу.

Граф достал из шкафчика пачку нот, и они с Хеленой начали их перебирать.

– Я вернусь через минуту, – обратился Даффид к Дейзи. – По незначительному делу, о котором не принято сообщать леди, – понизив голос, добавил он, – но вы меня знаете, Дейзи, и не подумаете, будто я намерен вас оставить.

– И вам известно, – возразила Дейзи, – что я вовсе не леди.

– Неправда, настало время, когда вы должны считать себя ею, и только так, – сказал он и повернулся к виконту. – Послушай, Ли, не позаботишься ли ты, чтобы дама не скучала, пока я не вернусь?

– С удовольствием, – ответил Лиланд.

Он подошел к дивану легкой походкой, сел рядом с Дейзи, откинулся, вытянул длинные ноги, положил руку на спинку дивана и улыбнулся ей.

– Итак, – заговорил он, – музыка занимает первую строчку в вашем списке. После супа, как я полагаю. А что следующее? Надеюсь, это я. Умоляю, не говорите «нет», это разобьет мне сердце.

Улыбка его была такой обаятельной, милой, дружелюбной, что Дейзи с трудом могла поверить в ее появление на лице у сдержанного, напыщенного аристократа, в обществе которого она провела последние несколько часов. Виконт словно бы помолодел и выглядел таким симпатичным. Дейзи обратила внимание на ровный ряд белоснежных зубов, на чистую и гладкую кожу Лиланда. От улыбки на левой щеке у него появилась ямочка, отчего выражение лица сделалось озорным, и очень привлекательным. Да, эта улыбка говорила о многом. Она без слов сказала Дейзи, как хорошо он ее понимает, как дружелюбно настроен и с каким вниманием Ждет ее ответа.

Но самым примечательным было то, что сделала эта улыбка с обычно холодными, скучающими глазами Лиланда. Их голубизна приобрела тот темный оттенок, который свойствен теплой морской воде, и они смотрели на Дейзи с захватывающей сосредоточенностью. Этот взгляд смутил ее, она не знала, куда девать глаза, но отвернуться не могла.

Когда Лиланд остановил на ней взгляд, Дейзи вдруг осознала, что от него исходит животворное тепло, которое она ощущает каждой порой своей кожи. Взгляд его стал нежным, Дейзи заметила, что он смотрит на ее губы, но не ради того, чтобы побудить ее ответить на его слова поскорее. Губы у нее самой стало покалывать, словно Лиланд коснулся их. К своему удивлению, Дейзи почувствовала покалывание и во всем теле и ничего не могла с этим поделать. Виконт больше не был холодным и равнодушным, его уже нельзя было назвать фатоватым и несколько женственным. Рядом с ней сидел настоящий мужчина, хотя пахло от него не так, как от мужчин, которых она знала. Вокруг Лиланда витали запахи дорогого мыла, чего-то пряного и нагретого сандалового дерева.

Он обладал тем, с чем прежде ей не приходилось встречаться. Он явно желал ее, но как-то по-особому, и тем не менее чувство было сильным, уж это Дейзи понимала. Он заставил ее вспомнить, что он мужчина, а она женщина, но то, чего он хотел, не имело ничего общего с грубым насилием, которое Дейзи так ненавидела.

Дейзи затаила дыхание. Кожа у нее стала влажной, она испытывала нечто вроде замешательства, что-то ее пугало, но и привлекало неотвратимо. Она хотела ответить Лиланду и потом уйти от него, но не могла припомнить, о чем он спрашивал.

– Не хотите ли вы послушать сегодня вечером великого Гайдна? – донесся до них с другого конца комнаты вопрос графа.

Виконт повернул голову и ответил, как обычно, сдержанно:

– Да, если миссис Мастерс будет так любезна. Слушать Гайдна всегда приятно.

Дейзи отвернулась и нервно сглотнула. Потом сделала себе мысленный выговор. Что это на нее вдруг нашло? Виконт такой же, каким она его привыкла видеть, жеманный аристократ, не более того. В своем ли она уме? Его занимает только то, во что она одета, а вовсе не тело под платьем. Вероятно, она слишком много выпила вина за обедом. И к тому же в соусы они тут явно добавляют бренди. Ну а виконт? Да, он испытал некоторое вожделение к ее туалету, вот и все, сказала она себе, успокоилась и сразу вспомнила, о чем спрашивал Лиланд.

– Уроки пения, – сказала она, и виконт снова повернул к ней голову. – Если уж говорить всерьез, то первым долгом мне нужно найти для себя дом. Пение – следующая строчка в моем списке. Ведь я не могу играть так же хорошо, как Хелена, и даже не стану стараться достичь столь высокого уровня.

– Вы даже сами не представляете, какого успеха достигаете во всем, к чему прилагаете старание, – мягко проговорил Лиланд, улыбаясь с таким видом, будто прекрасно понимает, о чем она думает.

Но Дейзи уже познала на себе силу его обаяния, а она легко усваивала такие уроки. Больше она не позволит ему забавляться на ее счет. Она встала.

– В таком случае для начала пойду и посмотрю, как бегают по клавишам пальчики Хелены, – сказала она.

С таким чувством, будто с трудом избежала некоей опасности и боится угодить в ловушку еще раз, Дейзи поспешила подойти к пианино и присоединилась к Хелене и графу. Она была уверена, что виконт смотрит ей вслед, ей даже чудилось, что его большая горячая ладонь касается ее спины, и потому она старалась двигаться с наигранной беспечностью.

– Из них вышла бы прекрасная пара, – сказал Даффид, усаживаясь на диван рядом с Лиландом и указывая подбородком в ту сторону, где возле фортепиано собрались граф, Дейзи и ее компаньонка.

– Ты имеешь в виду графа и твою Дейзи? – спросил виконт с кривой усмешкой.

– Я говорю о графе и Хелене Мастерс, – возразил Даффид. – Но он даже не смотрит на нее. С тем же успехом она могла быть музыкальным инструментом.

– Обаятельная женщина, однако она всего лишь компаньонка, – сказал Лиланд. – Джефф – аристократ, ему и не положено интересоваться ею.

– Джефф не такой. Классы и титулы сами по себе ничего для него не значат, – произнес Даффид резко и далее перешел на тот грубоватый жаргон, который появлялся у него, если хоть что-то напоминало ему о его происхождении. – Самый лучший способ внушить надутому спесью аристократишке, что о людях, все равно, о мужчинах или о женщинах, надо судить по сути, а не по титулам и чинам. Нет, граф в упор не видит компаньонку только потому, что чересчур увлекся Дейзи. Ты прав. Она за ним охотится. Сам не знаю почему, только это мне совсем не нравится, Может, их брак и нельзя считать мезальянсом, но все равно здесь что-то не так. Дейзи выпала тяжелая жизнь, Таннер был настоящим ублюдком. Но это еще не резон заманивать Джеффа в ловушку. Ему нужна зрелая женщина. Какой бы Дейзи ни была, она не такая. Я говорю так вовсе не потому, что боюсь быть вычеркнутым из завещания, если они наплодят полный дом ребятишек. Во-первых, я не его сын и наследник, а во-вторых, мне не нужны его деньги. Я устроил жизнь по собственному разумению и надеюсь, что Джефф проживет еще целую вечность. Повторяю, меня беспокоит только то, что она ему не пара. Ты был прав. Это несуразно, а я терпеть не могу несуразицу. Ну и как теперь быть?

– Говорить с ним на эту тему бесполезно, – бросил в ответ Лиланд, наблюдая за тем, как Дейзи хватает графа за рукав, – на сей раз в буквальном смысле слова. – Стоит любого мужчину от чего-нибудь предостеречь, и он непременно поступит вопреки твоему совету. Поскольку он на чем-нибудь сосредоточится, то скорее всего решит, что именно этого он и хочет, даже если и не помышлял об этом ранее. Кстати, как тебе кажется, он ее хочет?

Даффид помотал головой:

– Ну, не знаю. Его не так просто разгадать. Он настоящий мужчина, сильный и здоровый, так что все может быть. Я предан своей Мег не меньше, чем море – берегу, и очень этим счастлив, но даже я засматриваюсь на Дейзи. Она очень привлекательная, ты согласен? Притом не глупа и не болтлива. Научилась скрывать свои мысли лучше всех нас. Если бы она сказала Таннеру, чего ей хочется, он тут же обратил бы это против нее. Нет, она не дура.

Они снова повернули головы в сторону троицы у фортепиано.

– Ты осведомлен о ее финансовом положении? – спросил Лиланд. – Дейзи говорит, что богата, но в конце концов, она была женой всего лишь тюремного надзирателя.

– Да. Но учти, что Таннер был самым скаредным мужиком из всех, кого я знал. Он не упускал случая урвать взятку, ну и жалованье получал приличное. Но на всем этом не особо разбогатеешь. Джефф научил его, куда стоит вкладывать деньги, а на этом сделали состояние многие из нас. Не думаю, чтобы Дейзи лгала. Она ведь понимает, что ее легко было бы разоблачить. Такую женщину, как она, не проведешь, у нее ушки на макушке. Я вовсе не хочу сказать, что она способна на что-то плохое, нет, она просто умеет о себе позаботиться, да так и должно быть. – Даффид снова посмотрел на Дейзи и вздохнул. – В общем, если они поженятся, это еще не конец света. Только я считаю, что это не лучший выход для них обоих.

– Я тоже так думаю. Но пока еще рано покупать свадебные подарки, – заметил Лиланд и потянулся всем своим долговязым телом. – Пройдет немало времени, до того как мы рассядемся в церкви по обе стороны прохода, украшенного цветами. Джефф не из тех, кто склонен принимать поспешные решения, и он не дурак. Я пока не знаю, что представляет собой твоя Дейзи. Но постараюсь это выяснить.

– Хорошо, попробуй. Только, Ли...

Что-то в голосе брата вынудило Лиланда повернуть голову и внимательно посмотреть на Даффида.

– Поступай как знаешь, только прошу тебя, не причиняй ей боли. Она храбрая девочка, но ей пришлось пройти через настоящий ад. Будь внимателен. Быть может, по-настоящему ей нужно всего лишь немного покоя.

– Возможно, – согласился Лиланд. – В этом нуждаются все. Я не причиню ей никаких неприятностей. Надеюсь хоть немного обтесать ее.

Даффид даже не улыбнулся в ответ на последнюю реплику брата.

– Она мне друг, – произнес он с нажимом. – Имей это в виду.

Одна тонкая бровь взлетела вверх.

– Вот как? – сказал Лиланд. – Настолько серьезно? Но и я твердо обещаю тебе не обижать ее. Не думаю, что я вообще на это способен в любом смысле слова. Тем не менее, даю тебе слово. Я просто хочу уяснить себе происходящее.

– Однако твое самолюбие задето, – заметил Даффид.

– Разумеется, – согласился Лиланд с такой готовностью, что Даффид заподозрил в его ответе некую иронию.

Впрочем, это не имело для него никакого значения. Даффид был полностью удовлетворен. Брат дал ему слово, а оно было надежнее любого долгового обязательства.

– Какой же это был прекрасный вечер! – воскликнула Дейзи, войдя в свой номер в отеле и сбрасывая плащ, который приняла горничная. – Спасибо, – поблагодарила она девушку. – Ты можешь идти спать, уже поздно. Подумать только, – обратилась Дейзи к Хелене, после того как горничная поспешила выполнить ее приказание и удалилась. – Я отдаю приказания прислуге, словно делала это всю жизнь, в то время как мой отец вплоть до нашего с ним ареста не мог рассчитывать на помощь слуг у себя в доме.

– Если бы ваш отец был, скажем, более осмотрителен и воздержан, он, вероятно, мог бы себе позволить нанять прислугу, – негромко проговорила Хелена.

– Пожалуй, что так, – сказала Дейзи, опускаясь в кресло. – Но об осмотрительности и воздержанности в данном случае говорить не приходится. Отец даже не понимал значения этих слов. Дело в том, что он, бедняга, был до ужаса нерассудителен. Он слишком много пил и играл в азартные игры, не помышлял о будущем и постоянно думал лишь о том, как бы выпутаться из очередной передряги. Я даже не могу сказать себе в утешение, что он встал на этот путь из-за тоски по моей матери после ее смерти. Потому что, насколько я узнала, маму рано свели в могилу именно его пьянство и беспутство.

Дейзи взглянула на Хелену и с грустью добавила:

– Мне горестно думать о том, каким мог бы стать мой отец, но его самого я ничуть не жалею. Просто не в состоянии. Он продал меня Таннеру ради того, чтобы с ним самим помягче обращались на корабле.

– Но ведь вы говорили, что он хотел защитить вас. Что он так поступил, чтобы оградить вас от дальнейших унижений, – мягко напомнила Хелена.

– Он мог бы руководствоваться такими соображениями только в том случае, если бы понял, что умирает, – сказала Дейзи, развязала ленточку, которой были стянуты ее волосы, и откинула голову назад. – Но даже в этом я не вполне уверена. Я говорю людям то, о чем вы мне напомнили сейчас, чтобы они не думали худо обо мне. Ведь о нас судят по нашим родителям. Если бы они сочли моего отца негодяем, что подумали бы обо мне? Мы оба прибыли в Ботани-Бей, и обо мне сказали бы, что яблоко от яблони недалеко падает, вот и все. Я не упала, я была сброшена, – добавила она. – Но теперь, когда я лучше узнала вас, я не хочу вам лгать.

– И не надо, – сказала Хелена. – Вы не можете нести ответственность за поступки отца. Но ведь не исключено, что ваш батюшка отдал вашу руку мистеру Таннеру, чтобы защитить вас.

Дейзи повернула голову. Она выглядела сонной и усталой, но не утратила своего очарования. Хелена подумала, что ее новой хозяйке не надо прилагать никаких усилий, чтобы оставаться привлекательной: уж таким она была лучезарным существом – и внешне, и внутренне.

– Я так не думаю, – возразила Дейзи. – Отец сказал, что я должна выйти за Таннера немедленно, иначе нам обоим несдобровать. Я не хотела замуж, но подчинилась. Мне тогда только-только исполнилось шестнадцать лет, я была до смерти напугана жизнью в тюрьме, а на корабле было еще хуже, если это возможно. Вот я и поступила, как велел отец. Он никогда не говорил, что это делается ради того, чтобы защитить меня, но я уверена, что сказал бы, если бы считал, что совершает благородный поступок. Он обожал хвалить себя. Нет, он был всего лишь мужчиной, а ни на одного из них нельзя по-настоящему положиться.

Хелена ахнула. Дейзи удивленно взглянула на нее.

– Что вы такое говорите! Это неправда! – воскликнула компаньонка. – Мой отец и мой дорогой Винсент были замечательными людьми. Они не были домашними тиранами, не пили, не играли в азартные игры. Интересы семьи для них всегда оставались превыше их собственных. Бедный Винсент отдал жизнь ради отечества, ради спасения своих солдат. Жертвенность он считал совершенно естественным качеством. Я надеюсь, что мой сын станет таким же мужчиной, как его отец. Мужчины, каких мне довелось знать, по большей части были смелыми и отважными людьми.

Немного помолчав, Хелена продолжала уже спокойнее:

– Могу согласиться с тем, что мужчинам, как и женщинам, не чужда некоторая суетность. Винсент, помню, прямо-таки расцветал, когда я говорила, как он хорош в своем мундире. Порой им свойственна и безответственность, но с женщинами такое тоже случается. Правда и то, что представители сильного пола любят приключения сильнее, чем мы грешные, но все дело в том, что мы просто не в силах пережить такие переделки, в каких участвуют они. Многие из женщин охотно пустились бы в опасные авантюры, если бы могли. Короче, разница между сильным и слабым полом не так уж велика, но на долю мужчин выпадает большая ответственность, потому-то мы, женщины, так огорчаемся, когда кто-то из них оказывается недостойным доверия.

– Мы не можем переделывать мужчин по собственному усмотрению, – произнесла Дейзи каким-то тусклым, погасшим голосом.

Хелена помолчала секунду, потом решительно тряхнула головой.

– Но послушайте, Дейзи, нельзя мазать черной краской весь мужской пол из-за неудачного опыта общения с одним далеко не лучшим его представителем.

– Это верно, – согласилась Дейзи, глаза у которой снова вспыхнули. – Посмотрите хотя бы на Джеффа, прошу прошения за фамильярность, я имею в виду графа. Он благороден и добр, я ни разу не видела, чтобы он обидел женщину, и не слышала о нем ничего подобного. Я даже вообразить не могу, что он вдруг изменится к худшему.

– Разумеется, такого не может быть.

– Да. – Дейзи удовлетворенно вздохнула. – Он мог бы стать прекрасным мужем, этот добрый, благородный человек и настоящий джентльмен.

Хелена сдвинула брови.

– Большая смелость с моей стороны спрашивать о таких вещах, но мне важно знать, Дейзи, думаете ли вы о нем как о вашем будущем муже, пытаетесь ли вы завлечь его?

– Разумеется, – ответила Дейзи, явно удивленная. – Я ради этого и приехала в Англию. Он все еще смотрит на меня как на жену другого человека, но надеюсь, что вскоре переменит свой взгляд. И чем скорее, тем лучше.

Хелена промолчала.

– Вы этого не одобряете? – спросила Дейзи.

– Не мое дело как-либо оценивать это, – ответила Хелена, сцепив вместе пальцы обеих рук. – Но ведь он в два раза старше вас.

– Да, но мужчины любят молодых жен. Я знаю, что он не нуждается в наследнике, и для меня это к лучшему. Если у нас не будет детей, то внуков ожидается множество, Вы уже слышали, что супруга Даффида скоро родит. В таком же точно положении находится жена Эймиаса. Судя по тому, на что намекал Даффид, говоря о Кристиане, там тоже возможно прибавление семейства. Так что я окажусь по уши в ребятишках, если выйду за Джеффа замуж!

– Прошу прощения, но я все-таки позволю себе спросить, как вы относитесь к самому... скажем, к самому процессу интимных супружеских отношений? – слегка замявшись, поинтересовалась Хелена, глядя на Дейзи широко раскрытыми глазами. Компаньонка понимала, что, расспрашивая свою нанимательницу о глубоко личных вещах, она рискует собственным положением, причем на редкость хорошим, но удержаться не могла. Неужели эта пылкая юная женщина хочет сказать, что вовсе не мечтает проводить ночи в постели с молодым страстным мужчиной? Миссис Мастерс вспоминала сейчас свою молодость, молодого мужа и чувственные ласки, которые они дарили друг другу. Она к тому же была матерью и меньше всего желала, чтобы ее дочь вступила в подобный неравный брак.

Хелена полагала, что именно по этой и только по этой причине ей так не нравится сама мысль об интимной близости между графом и Дейзи.

– Вам не кажется, что при такой разнице в возрасте эти отношения могут вас не удовлетворять? – спросила Хелена, на этот раз сильно покраснев. – Это не просто мое личное, но самое распространенное мнение, что каким бы крепким и здоровым ни был мужчина, в определенном возрасте потенция его снижается.

– Совершенно верно, – нимало не смутившись, отвечала Дейзи. – Старея, мужчина не может выполнять супружеские обязанности так регулярно, как в молодые годы, он как бы утрачивает к ним склонность. Именно это твердили все шлюхи... о Господи, опять я не уследила за своим языком! Я хотела сказать, что все продажные женщины в тюрьме говорили об этом. Им трудно было заниматься своим ремеслом с немолодыми мужчинами. У них есть деньги, но нет мужской силы. Девушки на это постоянно жаловались. Ну а мне такой муж как раз и подходит. Такой, как граф или виконт Хей, которому женщины вовсе не нужны. Хелена ахнула еще раз.

– Что такое? Виконт Хей? Вы с ума сошли? Ох, извините меня. Весь наш сегодняшний разговор какой-то ненормальный, право. – Последнюю фразу она пробормотала себе под нос. – Если вы пожелаете уволить меня, можно считать это наказанием за неуместную откровенность. – Хелена выпрямилась, снова стиснула руки и провозгласила: – Виконт Хей – один из первых распутников в Лондоне.

– Нет! – вскричала Дейзи в полном изумлении.

– Ведь я предупреждала, чтобы вы держались от него подальше, помните? Но вообще-то я думала, что вы в курсе дела, и, кроме того, считала, что он не станет соблазнять приятельницу друга. У джентльменов есть на этот счет нерушимые правила.

Настал черед Дейзи широко раскрыть глаза.

– Виконт? Да ведь он только и думает, что о модных нарядах. И он так семенит ногами при ходьбе и... – Тут Дейзи примолкла: сказанное было неправдой. Виконт не семенил, он ходил широким и легким шагом, а все движения его были тоже раскованными и изящными. – Но ведь он не проявляет никакого внимания к женщинам, разве что к их платьям, – докончила она куда менее уверенным тоном.

– Уж поверьте мне, он полон самого живого интереса к особам противоположного пола, – возразила Хелена. – Тем он и знаменит.

– Но он так тянет слова, когда говорит. И одевается как настоящий модник.

– Он и есть модник, причем не из самых последних именно потому что ловелас... Ах, дорогая, я так хотела бы остаться у вас. Но я понимаю, что наговорила лишнего. Прошу вас, дайте мне еще один шанс. Я больше не буду такой дерзкой. Пожалуйста, простите меня.

– Ни в коем случае, – улыбнулась Дейзи, – потому что вас не за что прощать. Я очень нуждаюсь в человеке, с которым могла бы поговорить и кто был бы со мной чистосердечен. Перестаньте глупить, обещайте, что всегда будете говорить мне правду в глаза. Я очень этому рада.

– Постараюсь, – ответила Хелена, но требуемого обещания не дала, потому что существовали такие вещи, о которых она предпочла бы никогда не упоминать. В частности, о том, что, как она считала в глубине души, граф Эгремонт мог бы стать прекрасным мужем... но не для Дейзи Таннер.