Как в первый раз

3

Дана наслаждалась агрессивной мужественностью своего партнера. Подчиняться ему казалось таким же естественным, как дышать. Он кружил ее в танце, прижимая всем телом к себе: всякий раз, когда Дана ощущала крепкие мускулы его бедер, у нее слабели ноги и захватывало дух. Исходящий от него жар заставлял ее с особой силой ощущать свою сексуальность, а близость тел, неизбежная в танце, будоражила чувственные ощущения, какие Дана не испытывала уже несколько лет.

Конечно, у нее, как у всякого живого человека, бывали свои искушения. Порой, глядя на какого-нибудь статного мускулистого красавца, она прикидывала: каков-то он будет в постели? Но эти мысли быстро вспыхивали и столь же стремительно потухали в мозгу, не найдя отклика в теле. От таких мыслей не теснило грудь, кожа не покрывалась мурашками предвкушения, да и пульс, разумеется, не пускался в бешеный галоп.

А этому пирату стоило несколько секунд подержать ее в объятиях — и пожалуйста, эффект налицо! Словно под гипнозом, Дана повторяла его движения: даже под страхом смерти не смогла бы она сейчас вырваться из кольца его сильных рук. В отчаянной попытке вернуть самообладание она сделала глубокий вдох — и тут же об этом пожалела, ибо в ноздри ей ударил пряный, возбуждающий запах его одеколона.

Казалось, все ее чувства, необычайно обострившись, жадно впитывали любую информацию об этом мужчине. Дана не могла взять себя в руки. Более того — не хотела. Ее тело не подчинялось власти разума и жило собственной жизнью, жаждая наслаждения с мужчиной… с этим мужчиной, одетым как сказочный герой, но настоящим, живым, до безумия реальным.

— Золотые кольца в ушах, на запястьях — а вот на пальце кольца нет, — заметил он.

— Как и у тебя, — ответила она, с особенной остротой ощущая, как сплетены с ее пальцами сильные пальцы мужчины.

— Я иду по жизни в одиночку.

— Я тоже.

— Кармен не принадлежит никому?

— Не думаю, что человек может кому-то принадлежать.

— Верно. Каждый из нас отдает другому лишь часть себя. Как, например, этот танец…

— И ты ничего больше от меня не хочешь?

— А ты от меня?

— В этом танце ведущий — ты.

— Верно. Тогда изменим вопрос: как далеко ты готова зайти?

— Как захочу.

— Значит, моя задача — заставить тебя захотеть…

С этими словами он положил руку ей на спину, прижал так, что Дана словно срослась с ним воедино, и закружил в бешеном вихре танца. Алая юбка с широким разрезом спереди распахнулась, и острый ток желания пронзил Дану: у нее перехватило дух, все поплыло перед глазами, и она поняла, что больше не может мыслить разумно.

Впрочем, при чем тут разум?

Все дело в чувствах.

В неодолимом желании насладиться тем, что откровенно предлагает ей смуглый пират.

Долгие годы без Кейна… пустые, тусклые годы… Если близость с незнакомцем не в силах заполнить пустоту — пусть хотя бы расцветит ее ослепительной вспышкой страсти!

Похвальная честность, думал Кейн. Ни ханжества, ни притворного смущения. Она жаждет его так же, как и он ее. Чем скорее огонь их желания выгорит дотла, тем лучше. Хватит разговоров! Соблазнительная цыганская колдунья жаждет действий. Как и он сам.

Уже несколько месяцев Кейн не был с женщиной. Лучше, полагал он, жить монахом, чем затевать скучные интрижки с предсказуемым финалом. Однако он все-таки оставался живым человеком, мужчиной из плоти и крови — о чем с особенной силой вспомнил, едва прижал к себе прекрасную Кармен.

От запаха ее духов кружилась голова: он проникал прямо в мозг, ломал все преграды, сметал все отговорки. Решено! Дверь на балкон распахнута. Чудная звездная ночь так и манит выйти вдохнуть свежего воздуха, полюбоваться видом на океан… Впрочем, Кармен эти предлоги не понадобятся — она честна с ним и с самой собой.

Прижав женщину к себе, он повел ее сквозь танцующую толпу. Что за роскошное у нее тело — гибкое, податливое, с соблазнительными изгибами; как точно она следует его движениям, как легко ложится в его канву. Да, она готова. Готова брать и отдавать взамен. Сделав последний пируэт, он почти на руках вынес ее на широкий полукруглый балкон. Здесь стояли несколько курильщиков, но Кейна не беспокоили зрители. Сейчас его вообще ничто не беспокоило.

Он увлек свою добычу влево, туда, где изящный парапет сходился со стеной. Бравурные звуки музыки неслись им вслед. Кармен не возражала, не противилась ни словом, ни движением. Она жаждала близости — как и он.

Здесь, под сенью декоративного дерева в огромном вазоне, было сумеречно. Но Кейн не хотел пользоваться темнотой. По крайней мере, не сейчас. Вместо этого он прижал свою спутницу к дальней балюстраде и прильнул к ее губам со всей страстью изголодавшегося мужчины.

Она ответила без колебаний — решительно и нетерпеливо распахнула губы ему навстречу. Столкнулись две страсти, и прогремел беззвучный взрыв. Обвив его шею руками, она жадно впилась ему в уста, молчаливо требуя не прерывать поцелуя. Бурный восторг охватил обоих — восхищение настоящим и сладостное предвкушение грядущих наслаждений.

Дана не соблазняла его искусными уловками — нет, ею владело то же первобытное исступление, что и им. И эта обоюдная откровенность страсти сама по себе возбуждала сильнее любовного зелья. Восторг поцелуев, обжигающее желание узнать, изучить каждый дюйм его тела, сплестись с ним, слиться воедино… Совсем как тогда…

Нет! Не вспоминай о том, чего не вернуть!

Это не любовь Даны — всего лишь похоть Кармен.

Любовь для него давно потеряна. Он пробежал руками по ее телу. Облегающее платье почти ничего не оставляло воображению. Он ощущал чувственные выпуклости ягодиц — не Даны, Кармен! — удивительно женственный изгиб бедер, тонкую талию, почти умещающуюся в мужской ладони… Груди ее, прижатые к его груди, казались полными, набухшими. Как он желал прикоснуться к ним, обхватить, взвесить на ладони, узнать, каковы они на ощупь!

Схватив ее за руки и опустив их вниз, он, не прекращая страстного поцелуя, спустил с плеч бретельки платья и потянул их вниз вместе с бюстгальтером, чтобы обнажить грудь. Это поразило ее: она вскинула голову, и Кейн услышал резкий судорожный вдох.

— Никто не увидит, — успокоил он и улыбнулся, чтобы прогнать ее страх. — Вот в чем преимущество плаща!

Крепко прижав ее к балюстраде и захватив ее ноги в плен своих ног, он положил обе руки ей на грудь и принялся большими пальцами поглаживать напрягшиеся соски. Она молчала — и только смотрела ему в лицо, словно пыталась взглядом проникнуть под маску, а затем медленно опустила глаза. Казалось, ее зачаровало зрелище мужских рук, ласкающих ее обнаженную грудь.

И все же она по-прежнему была с ним, по-прежнему хотела его. Какое наслаждение — касаться ее обнаженного тела, трогать его, ласкать, изучать!.. Кейн опустил глаза. То ли от ночной прохлады, то ли от возбуждения соски женщины набухли, затвердели, закраснелись сочными пурпурными ягодами — так и хочется попробовать на вкус! Кейн обхватил одну грудь ладонью и поднял, чтобы вкусить ее сладость жадными губами. Но в этот миг ему бросились в глаза необычно большие темные ареолы… и форма груди… совсем как у Даны…

Ужас и отвращение перед непрошеными воспоминаниями были столь сильны, что на миг Кейн утратил самообладание. Отступив на шаг, он поспешно отнял руки от ее груди. Должно быть, длинные черные кудри сыграли со мной злую шутку, думал он, отчаянно пытаясь восстановить контроль над собой, заставили меня принять этот взрыв желания за что-то большее, заставили глупое сердце бешено колотиться, как будто… Нет, только не думать об этом, не вспоминать!

Подняв глаза, он увидел, что Кармен не спускает глаз с его груди. Скользнув рукой под рубашку, она запустила пальцы в курчавую поросль волос. При этом прикосновении Кейна пронзило мощное, словно удар тока, до боли нестерпимое желание.

Кейн понял, что она ощутила свою власть над ним. Нет, он не покорится женщине! Подхватив Кармен на руки, он понес ее в тень декоративного дерева, поставил на ноги у каменной стены и, прижав к ней, впился в губы пламенным и властным поцелуем.

И снова она без колебаний подчинилась его напору — обвив его шею руками, страстно ответила на поцелуй. Но Кейн уже пресытился игрой. Не отрываясь от ее губ, он извлек из кармана брюк пакетик, расстегнул ширинку, торопливо надел презерватив и распахнул разрез юбки. К большому его облегчению, рука его нащупала узенькие трусики, которые легко было сдвинуть в сторону.

Он не собирался ждать ни секунды — однако влажная теплая мягкость, открывшаяся ему, так и манила погладить, потрогать, завоевать эту интимнейшую часть ее тела, разжечь в женщине тот же лихорадочный жар, что сжигал его самого. Не прошло и нескольких секунд, как она вздрогнула и застонала, запрокинув голову: Кейн понял, что его Кармен дошла до предела возбуждения.

— А теперь обними меня ногами! — приказал он и, прижав ее к стене и одной рукой поддерживая под ягодицы, с силой вошел в жаркую, шелковистую, гостеприимную плоть.

Обвив его ногами, Кармен с неженской силой вжимала его в себя. Кейн догадывался, что она чувствует, — ее снедает та же давняя жажда, что и его самого, ей необходимо ощутить себя заполненной. Эта была последняя его связная мысль — потом остались только чувства.

Да! Да! Да! Как хорошо… с каждым толчком — все лучше и лучше… ну же, быстрее… быстрее… Все тело его напряглось в ожидании взрыва… Вот оно, блаженное извержение!.. Последний яростный толчок, белый туман перед глазами — и сладкая дрожь успокоения…

Кажется, она достигла вершины чуть раньше. Или одновременно с ним. Какая разница! Он жалел об одном — что не может ощутить полного слияния тел. Этому мешал презерватив. Но защита важнее, чем мимолетное и лживое чувство близости.

Нога ее безвольно скользнули на пол. Возбуждение прошло, оставив после себя спокойствие и усталость. Он выпрямился и поддержал Кармен — она, кажется, едва не падала. Сейчас Кейн только радовался, что оба они в масках и нет нужды смотреть ей в лицо. Игра окончена, каждый получил, что хотел: чем скорее они расстанутся, тем лучше.

Может быть, теперь призрак Даны Андервуд оставит его в покое — хоть на несколько дней.

Дана была потрясена до глубины души. Все силы ее уходили на то, чтобы не рухнуть к ногам мужчины. Должно быть, так чувствует себя человек, повстречавшийся с привидением.

Какое сходство с Кейном! Очертания головы, прямые жесткие волосы, широкие мускулистые плечи, кудрявые завитки на груди… да что там — все в нем так напоминало Кейна, что от этого сходства кружилась голова. И все тело сладко содрогалось при мысли, что двойник Кейна только что… обладал ею.

Разумеется, все это ерунда. Фантазия, подогретая неудовлетворенным желанием. Но все же…

Кто он — этот пират?

Если бы сорвать с него маску… но что она почувствует, увидев перед собой незнакомое лицо?

Подожди, приказала себе Дана.

Так безопаснее.

Пусть заговорит. Может быть, в его словах найдется ключ к разгадке.

Стук сердца громом отдавался в ушах. Заговорить она не могла. Оставалось молча смотреть, как он застегивает ширинку, оправляет на себе одежду — все под благодетельным покровом широкого плаща. Дрожащими руками Дана поправила платье и запахнула разрез юбки. Трусики поправлять незачем — под платьем их все равно не разглядеть.

И потом, она не хотела трогать себя там… где был он. Не хотела стирать его прикосновения. Пусть еще ненадолго останется с ней это блаженство — блаженство, так похожее на испытанное когда-то с Кейном…

Он выпрямился. Дана вглядывалась в него, тщетно стараясь разрешить загадку. Рост? Но он в ботфортах с высокими каблуками, да и сама она на «шпильках». Фигура? Но, быть может, из-за плаща плечи кажутся шире. Впрочем, на ощупь они были такими же… Она взглянула на его рот. Сумерки скрывали очертания губ, но, кажется, их четкий рисунок…

— Танец окончен, Кармен.

Холодные, сухие слова сделали то, чего не мог добиться прохладный весенний вечер, — заставили ее задрожать.

Каким-то чудом Дана сумела заговорить:

— Что же теперь?

— Я ведь сказал, что иду по жизни в одиночку.

Еще одно прикосновение льда к разгоряченному сердцу.

Он поднял руку и легонько погладил ее по щеке.

— Может быть, я и есть тот единственный, кто сумел побывать в объятиях Кармен — и уйти. Впрочем… спасибо тебе.

Он шагнул прочь, подняв руку, словно в прощальном салюте. Но остановился на мгновение, как будто желая навеки запечатлеть ее в памяти — непобедимая Кармен, узнавшая поражение, бессильно прислонилась к стене, полузакрыв глаза и уронив на плечо прекрасную голову.

Она не двигалась.

Все кончено.

Он уходит.

Но не такова была Кармен — и не такова была Дана! — чтобы смириться с поражением.

— И тебе спасибо… за танец, — прошептала она.

Он склонил голову в знак признательности и, повернувшись, зашагал прочь, унося с собой призрак Кейна. Черный плащ с кровавой каймой развевался в такт его шагам.

Танец окончен.

Еще долго Дана стояла у стены, борясь с лихорадочной дрожью. Так лучше, уговаривала она себя. Лучше насладиться игрой и расстаться, не дожидаясь, пока на смену красочной фантазии придет унылая реальность.

Теперь у нее, по крайней мере, останется прекрасное воспоминание.

Воспоминание о загадочном пирате, который помог ей вновь ощутить себя женщиной. О незнакомце, так странно схожем с ее первой и единственной любовью.