Калека с острова Инишмаан

Сцена первая

Кейт: Билли еще не пришел?

Эйлин: Не пришел еще Билли.

Кейт: Я ужасно волнуюсь за Билли, когда его долго нет.

Эйлин: Я ушибла руку о банку с горошком, так волновалась за Калеку Билли.

Кейт: Больную руку?

Эйлин: Нет, другую.

Кейт: Было б хуже, если б ты ушибла больную руку.

Эйлин: Было б хуже, да так тоже больно.

Кейт: Теперь у тебя обе руки больные.

Эйлин: Ну как сказать, одна рука больная, а одна ушибленная.

Кейт: Ушиб пройдет.

Эйлин: Ушиб пройдет.

Кейт: А больная рука останется.

Эйлин: Больная рука никуда не денется.

Кейт: До самой твоей смерти.

Эйлин: Вот я и думаю о бедном Билли, у него не только руки, но и ноги больные.

Кейт: У Билли тридцать три несчастья.

Эйлин: Сто тридцать три несчастья у Билли.

Кейт: Во сколько это у него этот прием у МакШерри с его грудью?

Эйлин: Не знаю, во сколько.

Кейт: Я, знаешь, ужасно волнуюсь за Билли, когда его долго нет.

Эйлин: Однажды это ты уже сказала.

Кейт: Что, мне уже и повторить нельзя, когда волнуюсь?

Эйлин: Да можно, можно.

Кейт: (пауза) Со своими ногами Билли мог в яму провалиться.

Эйлин: У Билли точно ума хватит в ямы не проваливаться. В яму скорее уж Бартли МакКормик провалится.

Кейт: Помнишь, как Бартли МакКормик в яму провалился?

Эйлин: Бартли МакКормик — тупой как пробка.

Кейт: Либо тупой, либо под ноги не смотрит. (Пауза.) Этот с яйцами был?

Эйлин: Был, но без яиц.

Кейт: Чего тогда приходил?

Эйлин: Нет, хорошо, что зашел, а то бы мы ждали яиц, и не дождались.

Кейт: Билли тоже мог бы о нас подумать. Не в смысле яиц, а мог бы вернуться побыстрее, мы же волнуемся.

Эйлин: Может, Билли остановился на корову посмотреть, как в тот раз.

Кейт: Пустая трата времени — на коров смотреть.

Эйлин: Если ему нравится, что тут такого? Есть занятия похуже, чем на коров смотреть. Такие занятия прямиком в ад ведут. А так он просто к чаю опоздает.

Кейт: Девушек целовать.

Эйлин: Девушек целовать.

Кейт: (Пауза.) Это бедному Билли не светит.

Эйлин: Кто ж поцелует бедного Билли? Разве что слепая.

Кейт: Слепая или чокнутая.

Эйлин: Или дочка Джима Финнегана.

Кейт: Она хоть чего поцелует.

Эйлин: Хоть осла плешивого.

Кейт: Хоть осла плешивого. А бедного Билли, наверное, и она бы отшила. Бедный Билли.

Эйлин: Жалко.

Кейт: Жалко, ведь лицо у Билли симпатичное, если не только не глядеть на всё остальное.

Эйлин: Я бы не сказала.

Кейт: Чуть-чуть симпатичное.

Эйлин: Я бы не сказала, Кейт.

Кейт: А вот глаза, например. Глаза-то у него хорошие.

Эйлин: Не хочу обидеть Билли, но у козла глаза и то лучше. Был бы он человек хороший, тогда другое дело, а то он только и умеет, что на коров таращиться.

Кейт: Хотела бы я его как-нибудь спросить, зачем ему это — на коров таращиться.

Эйлин: На коров таращиться да книжки читать.

Кейт: Никто никогда замуж за него не пойдёт. До самой смерти нам с ним мыкаться.

Эйлин: Это точно. (Пауза.) Я не против с ним мыкаться.

Кейт: И я не против с ним мыкаться. Билли славный парень, несмотря на коров.

Эйлин: Надеюсь, МакШерри ничего страшного у Билли не нашёл.

Кейт: Надеюсь, он скоро вернётся, а то мы волнуемся. Я ужасно волнуюсь за Билли, когда его долго нет.

Дверь магазинчика открывается, и входит ДЖОННИПАТИНМАЙК, примерно их ровесник.

Эйлин: ДЖОННИПАТИНМАЙК.

Кейт: Пустозвон.

Джонни: Как дела? У ДЖОННИПАТИНМАЙКа есть для вас три новости…

Кейт: Пустозвон, ты не видел по пути Калеку Билли?

Джонни: (пауза. Обиженно.) Вы меня перебили, миссис Осборн, а третья новость — новость что надо, но раз уж вы перебиваете меня дурацкими вопросами — пусть. Да, я видел Калеку Билли по пути. Он сидит у дороги, где поля Дарси.

Кейт: А чего он сидит там, у дороги?

Джонни: Чего сидит? Да как обычно, смотрит на корову. Ещё перебивать будете?

Кейт: (печально)Нет.

Джонни: Тогда я продолжаю рассказывать свои три новости. Самую лучшую новость я оставлю на закуску, чтобы вы помучились как следует. Первая новость такая: один парень из Леттермора выкрал книгу у другого парня и выбросил ее в море.

Эйлин: Тоже мне новость.

Джонни: Согласен, новость так себе, только вот оба этих парня — братья, а книга — Священное Писание. Каково, а?

Кейт: Господи, помилуй!

Джонни: Что ж, по-вашему, это не новость?!

Эйлин: Новость, Пустозвон, новость, и ещё какая.

Джонни: Сам знаю, что новость важная, а если кто-то все еще сомневается в том, что у меня важные новости, я пойду в другое место, где мои новости оценят.

Эйлин: Мы твои новости ценим, ДЖОННИПАТИНМАЙК..

Кейт: В жизни не сомневались, что твои новости важные, ДЖОННИПАТИНМАЙК.

Джонни: Вторая новость такая: гусь Джека Эллери ущипнул кошку Пэта Бреннана за хвост, и кошке было больно, а Джек Эллери даже не извинился за своего гуся, и теперь Пэтти Бреннан терпеть не может Джека Эллери, а ведь Пэтти с Джеком так дружили. Каково?

Эйлин: (пауза)Это вся новость?

Джонни: Да, это вся новость.

Эйлин: Да уж, новость так новость.

ЭЙЛИН закатывает глаза к потолку.

Джонни: Новость так новость. Этот гусь может положить начало кровной вражде. Более того, я надеюсь, что так и будет. Вражда — это хорошо.

Кейт: Надеюсь, Пэтти и Джек все забудут и помирятся. Они ведь в школе были не разлей вода.

Джонни: Сразу видно, женщина говорит. Забудут, помирятся — какие тогда новости? Никаких. Тут нужна хорошая вражда или, на худой конец, когда Библию в море швыряют, или что-то вроде моей третьей новости, а такой важной новости ДЖОННИПАТИНМАЙК за всю свою жизнь не слыхал…

Входит, хромая, БИЛЛИ, семнадцати лет, рука и нога изувечены.

Билли: Тётя Кейт, тётя Эйлин, простите, что так поздно.

Джонни: Калека Билли, ты помешал мне рассказывать новости.

Кейт: Что сказал доктор, Билли?

Билли: Сказал, в груди у меня ничего нет, только лёгкий хрип, ничего больше нет, только лёгкий хрип.

Джонни: Я и не знал, что у парня хрип. Почему Пустозвону не сообщили?

Кейт: Почему ты так поздно, Билли? Мы уж так волновались.

Билли: Я просто сидел себе на солнышке, там, где поля Дарси.

Кейт: Сидел и что?

Билли: Сидел и всё.

Кейт: И ничего не делал?

Билли: И ничего не делал.

Кейт: (обращаясь к ДЖОННИ) Вот!

Билли: Ничего, просто смотрел на двух коров, они прямо ко мне подошли.

КЕЙТ отворачивается от него.

Джонни: (обращаясь к КЕЙТ) Вот тебе и вот! А?

Эйлин: Билли, что ж ты коров никак в покое не оставишь?

Билли: Да я на них просто смотрел.

Джонни: Прошу прощения, я, кажется, что-то рассказывал…

Кейт: Что ты в них нашел? Ты же взрослый мужчина!

Билли: Ну нравится мне на хорошую корову посмотреть, и никто мне не указ.

Джонни: (вопит)Не хотите слушать мои новости, я их забираю и ухожу! Болтают тут о коровах с придурком этим!

Билли: С придурком, значит?

Эйлин: Ну, рассказывай скорее свои новости, ДЖОННИПАТИНМАЙК.

Джонни: Если вы закончили с коровами, то я расскажу, хотя уверен, что жареные креветки и те слушают внимательней.

Кейт: Мы слушаем внимательно.

Эйлин: Мы слушаем внимательно.

Билли: Нечего ему поддакивать.

Джонни: Поддакивать, значит, Калека Билли?

Билли: Ты, не называй меня Калекой.

Джонни: Это почему? Разве тебя зовут не Билли и разве ты не калека?

Билли: Разве я называю тебя «ДЖОННИПАТИНМАЙК, у которого такие новости, что даже дохлая пчела сдохла бы со скуки»?

Джонни: Со скуки, значит? А как тебе такая скучная новость…

Билли: По крайней мере ты согласен, что она скучная. Уже кое-что.

Джонни: (пауза)Из Голливуда, штат Калифорния, что в Америке, пришли они, и вёл их янки по имени Роберт Флаэрти, один из самых знаменитых и богатых янки на свете. И пришли они на остров Инишмор, и зачем же они пришли? Я поведаю вам, зачем пришли они. Пришли, чтобы снять кино, кинофильм на миллион долларов, и покажут его во всём мире, и покажут, как живут на островах, и сделают кинозвёздами всех, кого возьмут сниматься, и заберут их с собой в Голливуд, и устроят им беззаботную жизнь — никакой работы, только актёром быть, а это и работой назвать нельзя, так, одна болтовня. Я знаю, что уже взяли Колмана Кинга и платят ему сотню долларов в неделю, а уж если Колман Кинг может сниматься в кино, то и любой может, ведь Колман Кинг страшен, как кирпич дерьма печеного, это всякий скажет, вы уж меня извините за грубость, я просто образно выразился. Небольшой исход из этих краев на большой остров предрекает ДЖОННИПАТИНМАЙК. Исход девушек и юношей, которые похожи на кинозвезд и хотят попытать счастья в Америке. Что, само собой, оставляет вас всех не у дел, если, конечно, им там не нужны калеки и неблагодарные. Я-то в молодости, меня бы точно взяли, с моими-то голубыми глазами, с моей-то шевелюрой, да может, и сейчас возьмут, с моими-то ораторскими способностями я любого бездельника на дублинской сцене обставлю, только, как вам известно, надо за мамашей-пьяницей присматривать. И назовут этот фильм «Человек из Арана», и верно, Ирландия не такая уж дыра, раз янки приезжают сюда кино снимать.

БИЛЛИ сидит сбоку за столом в глубокой задумчивости.

Джонни: Это и была третья новость Джоннипатина, а теперь скажи мне, хромоногий, скучная это новость?

Билли: Эта новость совсем не скучная. В жизни своей я такой важной новости не слышал.

Джонни: Ну раз уж мы сошлись во мнениях о важноте моей новости… «Важнота», конечно, не совсем подходящее слово, сам знаю, да не стану я ради такого, как ты, другое выдумывать… За такую новость возьму-ка я плату натурой, а плата сегодня — пяток яиц, так хочется омлета, да.

Эйлин: Ой.

Билли: Что «ой»?

Эйлин: Этот с яйцами приходил, но без яиц.

Джонни: Без яиц?! Я им такую важную новость рассказываю в довесок к двум первым, которые хоть и поменьше, но тоже не хуже, а у них яиц нет?!

Эйлин: Он сказал, куры не несутся, а Чума-Хелен разбила те, что еще оставались.

Джонни: Так что у вас найдется мне на ужин?

Эйлин: Есть горошек.

Джонни: Горошек! Разве горошек годится мужчине к ужину? Дай-ка мне сюда кусок грудинки. Во-он тот.

Эйлин: Какой тебе? Тот, постный?

Джонни: Да-да, постный.

Эйлин: Ну знаешь, такой грудинки твои новости не стоят, ДЖОННИПАТИНМАЙК.

ДЖОННИ с ненавистью смотрит на них, затем в раздражении уходит.

Эйлин: Ну, хорош….

Кейт: Не стоит нам с ним ссориться, Эйлин. Как мы еще узнаем, что в мире творится, если не от Джонни?

Эйлин: Да ведь это первая приличная новость за двадцать лет.

Кейт: Да, а следующей мы теперь можем и не услышать.

Эйлин: Приходит сюда каждую неделю яйца вымогать.

Билли: А новость-то интересная.

Кейт: (подходит к нему) Тебе обычно дела нет до новостей Джоннипатинмайка, Билли.

Билли: Когда новости про то, что жаба споткнулась, дела нет. А когда про съемки, про то, как можно уехать с Инишмаана, очень даже есть.

Кейт: Ты что, снова думаешь о своих бедных родителях?

Билли: Да нет. Я так, вообще о своем.

Эйлин: Он опять за старое?

Кейт: (вздыхает) За старое.

Эйлин: Опять думает?

Кейт: Кто его знает.

Эйлин: Когда доктор твою грудь осматривал, он голову тебе не проверил, а, Билли?

Билли: (безучастно) Нет.

Эйлин: Думаю, тебе в следующий раз стоит проверить голову.

Кейт: Точно, это дальше по списку.

Дверь магазинчика с грохотом распахивается. ДЖОННИ заглядывает внутрь.

Джонни: (зло) Раз уж вам на меня наплевать, давайте сюда свой дерьмовый горошек!

ЭЙЛИН дает ДЖОННИ банку горошка. ДЖОННИ уходит, громко хлопнув дверью. БИЛЛИ не обращает на него внимания, женщины в смущении. Затемнение.