Кальдур Живой Доспех II

Виденье 20. Вся боль мира

***

Снилась ему поздняя весна в родной деревне.

Сразу после посевной начинались свадьбы. Почему-то начало лето или последние дни весны считались для них самым лучшим временем. Из соседних деревень вместе с женихом и невестой приходили гости, и там же — на гуляниях, зачастую формировались новые пары.

Девушку звали Хаим. Была она высокой и нескладной, по-своему красивой, но Кальдура больше привлекла её нелюдимость. Парни не хаживали за ней из-за роста, а девушки дружить не хотели, а она этого и не искала. Смело приходила одна, веселилась себе на уме, пела, танцевала и шутки ради перепила не одного крепкого мужчинку.

Года три на неё поглядывал Кальдур, а она на него, но подойти он так и не решился...

***

Аккуратный пинок в голову разбудил его. Следом последовала медвежья ладонь Дукана, которая оторвала его от соломы, встряхнула, так что у него что-то хрустнуло в шее, и бросила на пол, словно мешок картошки.

— Вставай, вонючка! — взвизгнула на него Хизран. — Уже обед!

— Что такое?.. Куда?.. — промямлил Кальдур, пытаясь продрать глаза и понять где он вообще находится.

— Девушка будет нашим проводником, — буркнул Дукан. — Выходим через пятнадцать минут.

— Пока муж не проснулся. Он меня одну не пустит. Торопись же, вонючка! — она снова отвесила ему аккуратный пинок. — Воды вам согрела умыться. Стынет уже.

Кальдур застонал и начал вставать.

***

За столом царило молчание. Бабушка Хизран почти не смотрела на них, разложила еду по тарелкам и жестом попросила принять припасов в дорогу, в чём ей не отказали, конечно же. Дукан поблагодарил бабушку изящным поклоном и подарил в ответ небольшой драгоценный камушек, который бабушка тут же спрятала под подол платья. Анижа держалась за голову и постанывала, от еды отказалась, но пыталась выпить как можно больше воды и травяного чая. Розари и Кальдур снова приняли на себя весь удар гостеприимства и выдержали его с лёгкостью, снесли всё предложенное со стола. Дукан курил подаренный табак и что-то прикидывал в голове.

— Ты уверена? — спросил он девушку. — Что хочешь идти с нами?

— Я привела беду в село, мне и отводить, — отмахнулась Хизран. — Со мной за четыре дня туда дойдёте, ну за пять. Я знаю тропы. А если ваши враги сюда придут — вы уже будете далеко. О чем тут люди и расскажут.

— Ты серьёзно? — спросил Дукан. — Я конечно не спец, но гора такая высокая и так далеко, что бы прикидывал на месяц.

— Без меня вы там и правда месяц плутать будете. Пока до горы дойдёте. И подниматься я туда не буду. Только до склона проведу. Умудзук — это Гора Мертвецов, нам туда нельзя, запретное место.

— Почему?

— Ну, проклятие там, злые силы, плохая энергия и всякое такое. Нельзя туда ходить.

— А нам значит можно?

— Конечно, вы же не мои родичи, — девушка рассмеялась. — Дураку только и в гору лезть, да ума набираться. Тем более, вы сами передумаете, как прохладно станет, да дыханье сопрёт от высоты. Туда чтоб добраться вам штук двадцать проводников понадобиться, чтобы они тащили вас волоком и вещи ваши донесли. Ну попробуете, коль смелые такие.

Бабушка вдруг разразилась длинной и ядовитой тирадой, Хизран её выслушала и ответила спокойно.

— Нам что-то нужно знать? — спросил Дукан, выдержав небольшую паузу.

— Нет. Бабушка просто говорит, что если со мной что-то случится, она вас проклянёт. Говорит, что вся боль мира обрушиться на вас и поглотит, как Древний Змей.

— Это, и правда, опасно, — мягко вставил Кальдур, с опаской поглядывая на бабушку.

— Правда опасно, — поправила девушка, — это быть в горах и не знать горы. У нас не принято оставлять в беде. Я должна убедиться, что вы дошли до склона, а дальше уже дело вашей глупости. Могу проводить назад в долину сразу же. Вот это было бы отлично, но вы не согласитесь.

— Не согласимся, — подтвердил Дукан.

— Вот и я так подумала. Ладно, собираетесь, мне ещё надо вам теплых вещей выклянчить старых и которых не жалко. А то замёрзните там. А горы долго мертвецов не отпускают.

***

К вечеру они были уже далеко и потеряли деревню из виду. Хизран старалась выбирать им маршрут наиболее пологий и с меньшим количеством препятствий, на которые необходимо было карабкаться, но взамен держала жестокий и энергичный темп. Если они начинали плестись и жаловаться, она ругала их на чём свет стоит, и брала жалостью — мол бедную девочку затащили невесть куда, а муж дома голодный и похмельный ждёт. На очередной подошве между вершинами, Хизран вняла их мольбам и притормозила.

— Я тут всё думал, — Дукан догнал её и отвел в сторонку. — Когда те люди схватили тебя. Они говорили с тобой не нашем языке. И ты им отвечала. И это был не язык угурмов. На каком же тогда языке вы общались? Ты знаешь язык темников?

— Не знаю я никаких "немников". Они говорили на нашем древнем наречии, и я едва их понимала. А что?

— Ничего. Понятно, — холодно ответил Дукан.

— А правда, что вы едите людей? — Кальдуру догнал их и решил развеять скуку и мрачное настроение Дукана.

— Конечно, из чего по-твоему был вчерашний суп? — выждав пару мгновений тошноты и бледности Кальдура девушка рассмеялась. — Это был баран. Прям как ты. Баренее некуда. А если серьёзно говорить... В горах бывает тяжёло. Иногда люди теряются и им можно делать всё, чтобы выжить. И есть всё, чтобы выжить. Таких историй было немного, но такие бараны из долины, как ты, слышали только их. И переврали. Языки бы вам поотрывать ваши злые.

— Ничего не я не переврал… — попытался оправдаться Кальдур.

— А ну цыц! — с лихой улыбкой пригрозила ему девушка. — Будешь валенок раскрывать свой — украду и посажу к остальным баранам. Мы как раз будем с мужем своё стадо собирать. Он у меня живчик, много потянет!

Кальдур потерялся где-то в раздумьях над остроумным ответом и Дукан отпихнул его плечом в сторону, снова занимая место рядом с девушкой.

— А что вы едите?

— В каком смысле? Еду, — она посмотрела на Дукана как на умственно-отсталого.

— Что-то не вижу тут полей, — Дукан провел рукой по каменистым склонам с редкими прожилками ещё не растаявшего снега.

— Полей? А-а-а, — догадалась девушка. — Да тут же ни черта не растет, кроме травы. Какие могут быть поля? Это у вас там в низинах тишь да гладь. Мы мясо в основном едим и молоко. Муку делаем из всего что добудем. Зелень растим, и всё что неприхотливо и терпит жизнь под ветром и мало влаги. Иногда птицу добываем или дичь какую-нибудь. Меняем шерсть и шкуры на всё, чего тут не хватает.

— А что едите в походах?

— Всё, что есть, — девушка снова улыбнулась ему. — Обычно берём еду с собой. Сушим её на солнце, пока она не превратиться в труху — так она занимает совсем мало места. А когда надо, завариваем её в кипятке. На острых склонах и вершинах, кроме птиц и их яиц, ловить нечего. Это на крайний случай. Летом много где растёт ягода, зелень, корешки. Есть можно много чего. Даже зимой можно встретить лис, сурков, лошадей, козлов, баранов и тройку другую рогачей. Если нет лука, то можно следить за ними, что они едят и есть это же. Немного протянешь.

Дукан кивнул ей с долей благодарности и как-то странно посмотрел, девушка кивнула на мрачную фигуру горы.

— Но там, на высоте, жизни уже нет. Не место это для людей. Там когда окажитесь, не идите быстро. К горе нужно привыкнуть. Чем выше, тем будет тяжелее, не спешите, а то гора сломает вас. Воду будете брать в трещинах, ночью лёд там замерзает, а днём в ярком солнце, по поверхности этого льда бежит вода. Она очень холодная. Дайте воде согреться и пейте много, но ни в коем случае не ешьте снег. Флягу носите за пазухой. Спите все вместе, укрывшись одеялами, с головой. Не оставляйте ничего снаружи —замерзнет. Особенно касается обуви, её нужно снимать на ночь, чтобы она продышалась. И не забывайте ходить в туалет. Если моча стала ярко оранжевой. Если долго испытывали жажду — не начинайте пить сразу много, пейте помаленьку несколько дней. И не думаете, что умнее горы. Когда будете подниматься, сами посмотрите в замерзшие лица умников.

***

— Нам стоит найти место для ночлега, — недовольно заметил Дукан в уже глубоких сумерках.

— Зачем его искать? — искренне удивилась Хизран. — Оно же никуда не потерялось.

Дукан устало посмотрел на неё и промолчал. Голос Хизран был полон энергии, словно не было у неё бессонной ночи, свадьбы, перехода через горы и недавней борьбы за жизнь. Она пёрла вперёд, словно молодой бык, и к концу дня это раздражало всех. Но Хизран была проводником, показательно не замечала их усталости, и ссориться с ней было себе дороже.

В почти кромешной тьме солнце закатилось и уступило место звёздам.

Стало достаточно светло, чтобы осторожно идти дальше, но почти все начали спотыкаться — засматривались на небо. Звёзды казались куда ближе и ярче, и их было так много будто кто-то рассыпал на небе муку. Часть из них мерцали холодно, часть ярче, их цвет играл от холодно-синего до красно-оранжевого, и впервые Кальдур увидел то, для чего не нашёл названия — едва заметные всполохи между звёзд, переливающиеся странными оттенками и перетекающие в бесконечный и меняющийся постоянно узор.

— Тотум, — пояснила Хизран будничным голосом. — С равнины не видно. Ещё одна причина жить в горах — это видеть небо ночью так близко. Мы пришли.

Только сейчас Кальдур услышал равномерное шипение и шум воды. Они вышли на небольшую и узкую тропку, окруженные высокими и отвесными скалами со всех сторон и в тени большой горы, никаких рек или ручейков поблизости не было видно.

Хизран завернула за угол, в едва заметный поворот тропинки и тут же пропала. Кальдур едва пошёл за ней, потерял её всего на несколько секунд, и когда нашёл она уже успела скинуть с себя платье. Её голое тело блеснуло в свете звёзд и тут же скрылось под небольшим водопадом, спускавшимся со скалы почти бесшумно, и переходящий в небольшой ручеек с заводью, скрывающийся в скалах. Кальдур не успел, да и не захотел отворачиваться, за что тут же снова получил острый локоть Розари под рёбра.

— Что это за место? И какого чёрта мы тут делаем? — хмуро спросил Дукан.

— Освежаемся, — донеслось из потока воды.

Розари ещё раз воткнула локоть в сжавшегося Кальдура, для верности, убедилась, что тот отвернулся и недоверчиво подошла к воде. Потрогала рукой и удивилась ещё больше.

— Тёплая, — прошептала она.

— Кипяток, — ответила Хизран. — Наверху горячие источники. Скала называется Дед. Мы говорим: "Дед парит, главное, чтобы не проснулся". До источников тяжёло лезть, но молодёжь любит. А я как-то случайно нашла это место. О нём почти никто не знает. Каждый раз останавливаюсь тут освежиться по дороге. По ощущениям — по году жизни мне прибавляет. Тысячу лет проживу! С Зульпуром проживём! Очумеет, когда покажу ему.

— Это было обязательно? — проскрипел Дукан, глядя на её горящие глаза. — Мы вроде как спешим.

— Я хочу быть чистой, — ответила Хизран, вышла из потока воды, согнулась, скрутила волосы и выжала их. — Мне так нравиться. Мы спешим только ко сну. Хорошее место для ночлега тут недалеко, а после такого будете спать как младенцы. Так что... не стесняйтесь и снова будьте моими гостями. Ну. Смелее, попробуйте.

Розари уговаривать было не нужно, она уже стягивала с себя штаны и рубашку. Третий удар локтём в спину напомнил Кальдуру, что ему всё ещё нельзя поворачиваться. В темноте блеснули её тонкие бледные руки, она выхватила стоявшую поотдаль ещё смурную с похмелья Анижу и потащила к воде. Та почти не протестовала.

Всю сцену с беспристрастным лицом наблюдал Дукан. Он настолько устал, что даже передумал отвешивать какие-то неприятные комментарии, вместо этого вздохнул и начал стягивать ботинки — промочить хотя бы уставшие и огрубевшие ноги.

***

Хизран сидела у костра и ковыряла его палкой, довольно улыбаясь и не отводя взгляда.

— Не спиться? — спросила она Кальдура, когда тот выбрался из-под своего пледа.

— Нет. А надо, — смурно ответил он.

— В горах слишком много свежести и энергии. Горы дарят бодрость. Надо было и тебе искупнуться. Зря не пошёл.

— Ага, — усмехнулся Кальдур и припомнил насколько острые Розари имела локти. — А ты чего не спишь?

— Да думаю кое о чём и волнуюсь.

— Не скажешь?

— Да пока не о чем говорить. Тут ждать нужно. Пока не проявится.

— Ла-а-адно, — Кальдур посмотрел на Хизран, её глаза всё так же блестели и не убегали от огня. — Тогда расскажи ещё о своих этих горах. Чего нам ещё не следует делать?

— Не пытайтесь идти короткими путями, — она пошурудила полкой в пламени, взвился сноп искр, костёр затрещал веселее. — Всегда выбирайте более ровный и лёгкий участок. Не суйтесь на ледник и северный склон — он прикончит вас. И избегайте снега. Иногда будет казаться, что идти по нему легче чем по камням. Это так, но нужно отличать плохой снег от хорошего. А научится этому стопроцентно невозможно, даже если здесь вырос и прожил всю жизнь.

— А что не так со снегом? — удивился Кальдур.

— Чем будет холоднее, тем меньше он тебе будет нравиться, барашек. Когда в горах лезет умный — он никогда не сорвется, потому что будет цепляться хотя бы двумя конечностями. Когда в горы идёт опытный — он никогда не будет ни в чём нуждаться, в горах найдёт всё, что ему нужно. И никогда не полезет туда, куда не нужно. Единственное, чего в горах следует опасаться даже умному и опытному — это снег. В самое неподходящее время ему может прийти в голову осыпаться и пойти лавиной. Это в большинстве случаев происходит внезапно и непредсказуемо. Засыплет с головой и найдут быть может только по весне. А может и вообще никогда не найдут.

Кальдур скорчил недовольную рожу, он всё меньше разделял восторг Хизран от гор.

— Вот-вот, — подтвердил она. — С такой рожей тебя и откопают, барашек. Слыхала байку, что из соседней деревни мужички нашли далеко отсюда в снегах путника замёрзшего. Одежда при нём была чудная и оружие странное, никогда такого не видели. Думали, он из каких-то дальних земель за горами или с юга... Но похоже, что он там тысячу лет пролежал... а может и не одну. Даже время его не коснулось и не захотело превращать в прах в этих горах. Ну? Вылупился чего так? Уже домой хочешь спуститься? Так я провожу.

Хизран разулыбалась, а он вздохнул и тоже посмотрел в огонь.

— Не могу уже уйти. Неправильно будет.

— Ну и барашек. Взял бы девчонку, да ушёл бы от всего подальше. У тебя вон две под руками вьётся. Или ты не по девчонкам?

— Чего ещё? — насупился Кальдур, а Хизран тихонечко зашлась лошадиным смехом.

— Смотри лучше, барашек, какое небо красивое. Больше такого нигде не увидишь.

***

После третьей ночёвки в горах, неплохого завтрака и довольно лёгкой прогулки под гору, стало ощутимо теплее. А взгляд Дукана на Хизран стал ещё более подозрительным. Хизран несколько раз отлучалась куда-то утром и днём. Кальдур заметил, что её поведение несколько изменилось. Иногда она останавливалась, пока ждала их, гладила свой живот и улыбаясь на него смотрела.

— Я думал, мы должны подниматься, чтоб оказаться у этого… Умудзука. Нет? Мне кажется, но мы идём от него в сторону, — спросил он спокойно.

— Не кажется, — Хизран загадочно покачала головой и прибавила шагу.

Когда она скрылась из виду, Дукан совсем напрягся, сбавил шаг и стал изучать окрестные склоны и высоты, высматривая невидимую угрозу. Что-то шепнул подоспевшей Розари и недобро посмотрел на Кальдура, который ещё не понял такую перемену настроения у старика.

— Ну? Чего плетётесь? — крикнули откуда-то сверху. — Живее давайте! Что не рассмотрели ещё?

Кальдур ускорил шаг, завернул за поворот тропинки, уходящей вверх и резко вправо и замер. Они спустились к подножью небольшой и низенькой горной гряды, с вершинами расположенными одна за другой. У подножья горы соединялись несколько широких тропинок, тянущихся с четырех сторон и в месте из соединения было нечто, что с трудом укладывалось в голове. Огромный прямоугольник тоннеля, куда бы поместился целый дом. Это отверстие в скале выглядело совершенно неестественно, но и к тому же вряд ли было рукотворным — Кальдур не видел ничего похожего даже в Драконьем Чертоге, построенном в скалах с помощью чар и чудес.

— Что это за штука? — ахнул он и поразился тому, как огромная дыра впустила в себя его эхо и оно разнеслось далеко-далеко по темноте.

Хизран выпорхнула откуда-то сверху, резво спустилась со склона, почти скользя по гальке без помощи рук, и сунула ему веточку с тремя красными ягодами.

— Я же говорила, что знаю тропу. Это тоже запретное место, но я тут уже ходила много раз и ничего. Вот угощайся, первые ягодки подоспели.

Кальдур машинально отправил одну в рот, и его перекосило от терпкости и кислоты. Их нагнали остальные, и Кальдур, не отворачиваясь от зрелища сунул им «угощение».

— Что это за штука? — повторил его вопрос Дукан.

— Мы называем его Свистун, — пояснила девушка. — За то, что внутри вытворяет ветер. Этот тоннель идёт сквозь всю гряду Дхазах, если идти по нему прямо, то он выведет почти к подножью Умудзука, если повернуть направо, то можно попасть на Номарат, остальные ответвления я не изучала. Там довольно жутко и темно. Свет пробивается с другого конца тоннеля, но его едва ли достаточно. Ветер тушит любой факел и сбивает с ног. Хорошо пол почти везде ровный и трещины встречаются редко.

— Хочешь, чтобы мы пошли туда? — недоверчиво переспросил Дукан, всё ещё рассматривая вход. — Кто вообще построил эту штуку? Госпожа? Первые люди?

— Понятия не имею кто это построил. Ну, по нашим поверьям, туда лучше не соваться, так как «Лабиринт Ужаса питается душами, как и Древний Змей, не стоит идти к нему в рот».

— «Лабиринт Ужаса» — переспросил Кальдур, с широко раскрытыми глазами смотря на девушку.

— Ну, да, у нас так называется. Древняя названия такие глупые и ужасные! "Оторванная Голова", "Последний Путь", "Мёртвые Воды", "Озеро Духов", "Тропа Костей". Словно нашим предкам совсем не весело жилось тут... Мне больше по душе «Свистун». Или «Щелчок». Интересный эффект будет, если кинуть туда камень. Или подудеть туда из флейты. Ходят байки, что там пропадали люди, но я лично не слышала, чтобы бы пропали чьи-то знакомые. Я была внутри раз двадцать и кроме обветренных губ и сбитой коленки ничего не получила. Наша молодёжь тут частенько бывает. Побаловаться, да посмотреть на громадину. Если пойти направо и заглянуть в какое-то совсем тёмное ответвление то, там легко будет затеряться и потом не найти выхода. Мы там верёвку натянули, чтоб не совались. А тут я уже ходила. Поверьте мне, это куда лучше, чем горным ишаком скакать по горам две недели в обход.

— Розари, Кальдур, — он кивнул им и отвёл в сторону. — Ну? Что-то чувствует?

— У меня волосы дыбом от этой громадины, — поделился Кальдур.

— Ничего не чувствую, — Розари смерила его раздражительным взглядом. — Там нет колдовства. Или присутствия чудовищ. Ничего такого на горизонте.

— Уверена?

— Уверена. После той заварушки, я их почую задолго до того, как они явятся.

— Думаешь, этой девчонке можно доверять? — спросил он уже тише.

— Она может быть глупой и рисковой, но я не чувствую в ней врага или предателя. Но глупость тоже может быть опасной, сам знаешь.

— Ты что скажешь, парень?

— О, я не хочу туда идти, — покачал головой Кальдур. — Но… скакать по горам я хочу ещё меньше. Давайте, побыстрее покончим с этим. Тошнит меня уже от вашего похода.

Дукан кивнул, махнул Хизран и Аниже и они начали спуск ко входу в тоннель. Чёрная падь в центре горы нависла над их голосами и скрыла в темноте. Идти почти вслепую было непривычно, Кальдур даже думал освободить доспех, но вид силуэта их проводницы, спокойно качающейся впереди на фоне светлого пятна выхода остановил его.

— Я читала, что до пришествия Морокай, здесь тоже было королевство, которое называют Дрит, — первые слова Анижа произнесла дрожащим голосом.

— Разве люди не вели себя как животные, пока не пришла Зариан? — Кальдур с радостью поддержал разговор.

Их слова тут же уносились ветром и по какой-то странной причине их шаги не производили вообще никакого шума. Звук голоса был единственным шумом живых людей в этом тёмном пространстве.

— Не думаю так, — голос Анижи стал чуточку бодрее и обрёл знакомые спокойно-поучительные нотки. — Тексты можно трактовать по-разному. Возможно, Зариан не поняла сначала, что люди отличаются от животных, ведь Она богиня и… очень отличается от нас. Наше королевство показалось ей... ну не знаю... чем-то вроде плотины бобров?..

— Если люди жили здесь до Неё и строили свои города и такие вот… штуки. То откуда они взялись? Да и разве не Госпожа научила нас ремёслам? — засомневался Кальдур.

— А вот этого я не знаю. Может быть, это построили даже не люди, а те, кто жили здесь до нас.

— Кто бы это не построил, пускай остаётся мёртвой вековой пылью, — буркнул сзади Дукан. — Я бы не хотел столкнуться с народом, который настолько упорен и силён, чтобы делать прямую дорогу сквозь гору. Да ещё такого размера, чтоб через неё мог пройти корабль.

— «Не нужно боятся того, чего не знаешь», — процитировала Анижа, вдруг запнулась, оступилась и едва не упада. — Нужно…

— Раз ты такая умная, чего попёрлась с нами на верную смерть? — вдруг съязвила Розари, тут же замолкла, ускорила темп и пошла впереди рядом с Хизран.

Анижа замолчала, а Кальдур расстроено посмотрел на маленькую фигурку Розари. И какая кошка между ними пробежала?

— Ваш старейшина сказал, что вы почитаете Мрак, — бросил Дукан в спину проводнице. — Ты тоже его почитаешь?

— Я только читала старые книги, — ответила девушка бодро, и не замечая мрачные нотки в голосе Дукана. — Мне вообще плевать на это всё. Лучше расскажите как живете в своих больших городах. Много кто из молодых рвётся туда. Расскажите, стоит ли оно того?

— В больших городах тесно, — вставил Кальдур, когда понял, что больше ей никто не ответит. — Жизнь там бурлит рекой и каждый сам за себя. Нет родичей, чтобы присматривали за тобой. В деревне лучше.

— А где твоя деревня, барашек? — спросила ласково Хизран.

— Далеко… — пробормотал Кальдур и ему тоже расхотелось разговаривать.

***

Тоннель не принёс сюрпризов, только пару неглубоких трещин, о которые команда запиналась почти по очереди Путь в темноте утомил их и заставил понервничать, особенно когда светлая точка выхода из тоннеля начала тускнеть. Дукан уже начал высказывать мысли о том, что имеет смысл заночевать прямо тут, но прямоугольник наружной дыры стал увеличиваться всё быстрее, и они покинули тоннель до наступления темноты.

Ночлег устроили рядом, немного поднявшись и найдя подходящую равнинку. Ночью Кальдуру спалось плохо, и он всё оборачивался на тёмную громаду прохода, рассматривая её при свете звезд. Уснул лишь с рассветом и через пару часов его уже растолкали, чтобы продолжить путь.

Узмудук теперь не казался чем-то громадным и занимающим пол неба. Он занимал всё небо впереди них, за ним не было ничего видно, а задирать головы, чтобы рассмотреть его вершину было откровенно тяжёло.

— Ну? — спросила Хизран, плеснув себе немного воды из фляги на лицо. — Ещё хотите попробовать свои силы? Или вести вас вниз?

— У нас нет выбора, — спокойно ответил ей Дукан.

— Всегда у вас, равнинщиков, нет выбора, — девушка покачала головой и грустно улыбнулась. — Лучше вообще не идти в гору и даже не искать пути обойти её. Просто жить рядом и смириться. Ладно-ладно, у каждого своя голова на плечах. Я покажу вам, где заходить на гору и ещё немного расскажу, как не погибнуть и спуститься с неё живыми. Но сначала завтрак. Нужно набрать сил.

Она наклонилась, растрепала волосы, откинула голову назад и собрала их в пучок. Где-то сзади на высоте раздался писк, похожий на крик птицы, и разнёсся эхом. В почти полной, тишине он прозвучал странно и неестественно. Кальдур распрямился и посмотрел туда, Хизран тоже с некоторым недоумением развернулась, всё ещё возясь с волосами.

Вдруг рядом с ним раздался громкий хлопок, который тут же отскочил эхом от окружных скал.

Кальдур вздрогнул и посмотрел на Хизран. Она покачнулась, медленно опустила руки и посмотрела вниз, всё больше бледнея и недоумевая. В её животе торчал болт с чёрным оперением.

— На землю, живо! — рявкнул сзади Дукан.

Хизран завалилась на спину, застонала и упала. Инстинктивно Кальдур потянулся за доспехом и напряжённо встал рядом, закрыв её своим телом. Он ожидал, что стрелок окажется далеко, что придётся высматривать его фигуру за камнями и пытаться отражать стрелы, а у него в этом, считай, не было опыта. Эхо было обманчивым, как и ощущение тишины и одиночества, в котором они проснулись. Рядом с ним о камни разбились ещё два болта, и от третьёго он покачнулся. Из-за небольшого подъёма сбоку от них уже бежали воины в чёрно-серой форме, их боевой клич вырвался из плена ветра, они оказались куда ближе, чем думал Кальдур.

Он услышал и почувствовал лёгкие шаги Дукана, как он осторожно поднимает Хизран и начинает уносить её с поля боя. Справа от него на воинов уже неслась смертоносная тень Красной Фурии, заходя в атаку с флага и концентрируя огонь арбалетчиков на себе.

Первый испуг прошёл и Кальдур тяжёло шагнул вперёд. Болт ударил ему в шлем, металл неприятно завибрировал и Кальдур понял, что просто не успевает разглядеть стрелы. Поднял руку, чтобы защитить лицо, и на его поток ругательств Мрачный Колосс ответил сюрпризом. Доспех на его левой приподнятой руке медленно помутнел и изменился, стал похожим на тёмную смолу и стал стекать вниз, до самых его ступней, растёкся в стороны и принял форму осадного щита в человеческий рост и толщиной с кулак.

Ещё две стрелы звонко отскочили от него и сломались, а третья врубилась и осталась торчать.

— Чёрная. Спасибо, Колосс. Ты полон сюрпризов. Надеюсь, у них с собой нет тяжёлых арбалетов или чего посерьёзнее.

Обзор был перекрыт, а Кальдур совсем забыл о лавине пехотинцев, чтоб неслась на него. Боевой клич раздался прямо у его лица, Кальдур лишь махнул щитом и человечек, что добежал первым, устремился в полёт. Второго он встретил уже знакомым цепом, сформированным из правой руки. Ударил им, будто кулаком, прямо вперёд, вложив корпус, как учили. Прикрылся щитом одновременно, чтобы не видеть результат своей атаки, только услышал звук. Глухой удар и короткий визг изгибаемого металла.

Далеко впереди уже раздавались крики — это Розари миновала пехотинцев и уже настигла арбалетчиков. Она была там, куда в большей опасности, окруженная противниками с двух сторон, а он как трус прикрывался щитом, хотя его доспех куда толще.

Кальдур развернулся вокруг своей оси, заодно смахнув ещё двух добежавших, придал своему телу инерции и отпустил цеп на короткую длину. Он пропахал круг радиусом метров в пятнадцать, и вопреки ожиданиям Кальдура, не остановился и не замедлился, даже собрав несколько целей.

Тут же притянул его назад, посмотрел из под щита на уклонившихся и послал цеп в них, по прямой траектории, словно брошенный мяч. Зря не закрыл глаза и увидел результат. Он привык к проткнутым и разрезанным телам, что оставлял после себя его прошлый доспех, просто перестал видеть в них что-то человеческое. Но смятые, раздавленные и расплющенные тела выглядели совсем иначе. И умирали куда тяжелее, если Кальдур не попадал им по груди и голове.

Чёрная стрела царапнула ему висок, проделав борозду в металле и заставив его мотнуть головой и снова закрыться щитом. Это было последним зарядом, что просвистел в воздухе — Розари настигла последнего арбалетчика и замерла на вершине холма, откуда спустились чёрные.

— Кальдур! — мрачно позвала она.

Тяжёлыми шагами он поднялся по насыпи и тоже замер перед тем, что открылось его взору.

На небольшом плато, недалеко от края, ведущего в низинку, где они расположились на ночлег, стоял целый лагерь темников. И теперь он приходил в движение, показывался из палаток, настороженно оглядывал их и тела дозорных, строился в боевые порядки и обнажал оружие.

— Великая Госпожа, — прошептал Кальдур, пытаясь хотя бы примерно посчитать количество врагов.

Розари расставила ноги пошире, чуть наклонилась и обросла лезвиями.

— Вперёд. Пока они не опомнились.

***

Такие дни он вспоминать не хотел.

Хотел, чтобы они прошли сквозь него побыстрее, и утонули где-то в глубинах его памяти. И чтобы обрывки таких дней никогда не преследовали его в снах или в те минуты, когда он погружался в себя и застывал, теряя всякую связь с миром.

Едва не зацепил цепом Розари. Получил два чувствительных пореза грубыми чёрными топорами, один в бедро, один в спину. Силы их не хватило, чтобы раны стали серьёзными или чтобы он напугался в горячке боя, просто это сделало его настроение ещё чернее. В отряде, с которым они столкнулись, было несколько сотен, точно он считать не стал, по вполне понятной причине. Не было у них сюрпризов — немного оружия и стрел из черного металла, три гончие, с которыми Кальдур расправился даже с каким-то налётом удовольствия. Никаких серьёзных чудищ, бледных колдунов или вирмов.

Бил наверняка, с каждым ударом и движение, всё больше срастаясь с доспехом и чувствуя его инерцию и силу. Когда от отряда осталось две трети, темник наконец поняли с чем столкнулись и принялись удирать. Бить в спины и догонять было немного проще — он не видел лиц, и оставлял тела позади, не успевая их особенно разглядеть. Он делал так много раз и не испытывал зазрений совести. Каждый недобитый темник вернётся на поле боя или жечь деревни укоренившийся в своей ненависти и злобе, выберет в следующий раз противника послабее и так же не будет знать пощады.

Последних, тех, кто попытался спрятаться, они искали по стуку сердца и дыханию. Но вряд ли нашли всех, звук в горах распространялся странно. В любом случае, желающих напасть на них не осталось в радиусе пары километров точно.

Схватил под руку тяжёло дышащую Розари, встряхнул, чтоб пришла в себя, перестала вырываться и искать врагов, заставил вернуться туда, где всё началось. Пошли по следу из пятён крови на гальке. Дукан пронёс Хизран около километра, и они спрятались в глубокой расщелине.

Навстречу им вышел бледный Дукан, вытер лезвие эспадона о полу плаща, вздрогнул при виде Кальдура, прошёл мимо них, доставая трубку.

— Анижа? — позвал Кальдур искажённым от доспеха голосом и смог разглядеть её в темноте.

Её балахон был заляпан кровью, а сама она плакала, прижимая к груди обожжённые руки. В глубине пещеры лежали четверо заколотых врагов. Один из них был практически обезглавлен — подарок Улана всё ещё обвивал его шею, вгрызался, душил и резал, уже дойдя до позвоночника.

Пятый успел подобраться ближе всех к Аниже и Хизран. Верхняя его половина которого обгорела до костей. Он лежал в груде осколков стекла со стиснутым в руке факелом и выглядел жертвой атаки чародея.

— Я пыталась прижечь рану, — всхлипнула Анижа, слезы заливали её лицо, но она не могла утереть их. — Она умерла у меня на руках. Слишком плохая рана. Так много крови. Я не смогла… Я не смогла…

Её руки были обожжены и дрожали. У её ног лежала бледная Хизран с остекленевшими глазами, уставленными в потолок. Она уже давно не дышала.

— Там всё? — спросил вернувшийся Дукан, на ходу промывая из фляги рану на плече и готовя бинт.

— Да, — отстранённо ответил Кальдур, не в силах отвести взгляд от убитой девушки. — Нужно похоронить её.

— Нет времени, Кальдур, — Дукан резво мотал бинт, губы его подрагивали.

— Она была добра к нам, — ответил Кальдур не своим голосом. — Мы должны похоронить её.