Кампании в Египте и Сирии (1798-1799 гг.)

Глава IX. Завоевание Палестины

I. Французские колонии в Вест-Индии были потеряны. Предоставление свободы чернокожим и события, происходившие на Сан-Доминго в течение восьми лет, не оставляли надежды на восстановление старой колониальной системы. К тому же возникновение на Сан-Доминго новой державы, управляемой чернокожими и находящейся под покровительством республики, повлекло бы за собой разорение Ямайки и английских колоний. В этих условиях Франция нуждалась в новой большой колонии, способной заменить ей американские.

Со времени последней борьбы, которую Франция вела с Англией в Индостане, она потеряла там все свои опорные пункты. У нее оставалась только прекрасная, но небольшая колония – о. Иль-де-Франс. Англичане же, напротив, настолько расширили свои владения и утвердили свое владычество в Индии, что стало трудно атаковать их там непосредственно. Они были хозяевами всех портов; они держали там 125000 солдат, в том числе 30000 европейских; правда, эти войска прикрывали большую территорию. Типпу-сагиб, маратхи, сикхи и другие воинственные и неподчинившиеся им народы могли выставить массу воинов, готовых присоединиться к французской армии. Но для того, чтобы вести, с надеждой на успех, войну на столь отдаленном театре, нужно было иметь промежуточную позицию, служащую плацдармом. Египет, находящийся в 600 лье от Тулона и в 1500 лье от Малабара, и являлся таким плацдармом. Прочно утвердившись в этой стране, Франция раньше или позже стала бы хозяйкой Индии. Обширная торговля Востока вернулась бы на свой древний путь через Красное и Средиземное море. Таким образом, с одной стороны, Египет заменил бы Сан-Доминго и Антильские острова; с другой стороны, он должен был послужить этапом на пути к завоеванию Индии.

Александр проник в Индию, переправившись через Инд в верхнем течении этой реки; он осуществил свое возвращение в Вавилон через Гедрозию или Мекран. Если его армия пострадала, то это объясняется тем, что она не располагала всем необходимым для этого перехода. Имея суда, можно переправиться через океан; для того, кто имеет верблюдов, пустыни перестают быть препятствиями. Из Египта армия на верблюдах может достичь Басры за 30-45 дней; из Басры она может за 40 дней достигнуть границ Мекрана; на своем пути она найдет Шираз – большой и красивый город. Весь Керман представляет собой плодородную область, где она сможет в изобилии запастись продовольствием для перехода через пустыню до Инда. Эти пустыни менее иссушены, чем аравийские. Выступив из Египта в октябре, она к марту достигла бы места назначения. Там она очутилась бы среди сикхов и маратхов.

Французская армия насчитывала только 30000 человек, но имевшихся в наличии частей было достаточно для увеличения ее до 60000. Действительно, в ней было 480 рот пехоты, 60 рот кавалерии, 40 рот артиллерии, саперов, минеров, рабочих артиллерийского обоза; следовательно, она могла принять в свой состав 30000 рекрутов из местных жителей. Их предполагалось набрать следующим образом: 15000 чернокожих рабов из Сеннара и Дарфура и 15000 греков, коптов, сирийцев, юных мамлюков, магрибинцев и мусульман из Верхнего Египта, привычных к пустыне и высоким температурам жаркого пояса.

Египет мог предоставить все: 10000 лошадей, 1500 мулов, 50000 верблюдов, бурдюки, муку разных сортов, рис и прочее, необходимое для этой операции. Прочное овладение этой страной являлось, следовательно, фундаментом всего здания. Перед отъездом из Франции Наполеон подсчитал время и средства, потребные для завоевания Египта, имея в виду совершить поход на Инд раньше или позже – в зависимости от более или менее благоприятных настроений в среде народов Востока и более или менее счастливого хода событий. Он льстил себя надеждой, что первых 15 месяцев, с июля 1798 г. до октября 1799 г., будет достаточно для завоевания страны, набора рекрутов, лошадей и верблюдов, снаряжения и вооружения армии, и что осенью 1799 г. и зимой 1800 г. он сможет следовать к месту назначения со всей армией или частью ее, ибо 40000 человек, в том числе 6000 на конях, 40000 верблюдов и 120 полевых орудий было, по его мнению, достаточно, чтобы поднять Индостан. Еще во Франции было условлено, что в октябре или ноябре 1798 г. правительство направит три 74-пушечных корабля, четыре фрегата и пять транспортов с 3000 человек для пополнения гарнизона Иль-де-Франса и крейсирования в индийских морях; что как только будет принято решение относительно срока выступления армии к Инду, эскадра в составе пятнадцати линейных кораблей, шести фрегатов и пятнадцати больших транспортов выйдет из Бреста с 5000 солдат, продовольствием и боеприпасами. Эта эскадра должна была установить связь с сухопутной армией на побережье Мекрана. Оказав армии всемерное содействие в деле овладения какой-либо крепостью (Сурат, Бомбей или Гоа), она должна была разделиться на небольшие отряды, чтобы крейсировать в морях от Инда до Китая. Три отряда должны были отплыть с Иль-де-Франса, чтобы создать склады в трех заранее обусловленных портах мекранского побережья. Войсковые части, которые будут находиться на Иль-де-Франсе, численностью в 3000 человек, со штатным расписанием в 6000, должны быть пополнены 1500 белых колонистов и 1500 чернокожих. Эти 6000 человек должны послужить для охраны указанных промежуточных станций или этапных пунктов, а затем последовать за армией, когда она пройдет их.

Успех штурма Александрии, победы у Шубрахита и пирамид, благоприятное настроение улемов, которые устранили самое большое препятствие – религиозный фанатизм, позволяли надеяться в определенный момент, что Мурад и Ибрагим-бей подчинятся. Но уничтожение эскадры привело к двоякому результату: оно помешало мамлюкам подчиниться и позволило противнику установить тесную блокаду побережья. Прекратились сношения с Францией, откуда ожидали второй конвой с 6000 солдат, уже взятых на суда в Тулоне, равно как и большое количество обмундирования, вооружения и т. д. Наконец, гибель эскадры заставила императора объявить войну республике.

После битвы у Седимана и восстания в Каире снова имели место переговоры с Мурад- и Ибрагим-беем; они были склонны подчиниться и служить под французскими знаменами; но они получили известие о том, что Порта намерена ввести в бой две армии. Они решили дождаться исхода этого предприятия. Обе армии насчитывали по 50000 человек; одна формировалась на Родосе, другая в Сирии; они должны были выступить одновременно в июне 1799 г. Первая должна была высадиться в Дамиетте или Абукире; вторая – перейти через пустыню от Газы до Салихии и двигаться на Каир. В то же время должны были начать действовать мамлюки, арабы и партизаны. В первые дни января 1799 г. стало известно, что из Константинополя в Яффу доставлено 40 пушек и 200 зарядных ящиков. Их обслуживали полторы тысячи канониров, обученных французскими офицерами. В Яффе, Рамле, Газе были созданы большие запасы сухарей, пороха, бурдюков для перехода через пустыню. Авангард Джеззар-паши численностью в 4000 человек прибыл в Аль-Ариш. Один из его генералов – Абдаллах – находился в Газе с другими 8000 солдат; он дожидался подхода 10000 человек из Дамаска, 8000 из Иерусалима, 10000 из Алеппо и такого же количества из провинции Ирак. На Родосе было уже сосредоточено 8000 человек. Ожидали еще 10000 албанцев, 9000 янычар из Константинополя, 15000 из Малой Азии, 8000 из Греции; турецкая эскадра и транспорты готовились к выходу из Константинополя.

Страх перед этим вторжением повернул вспять развитие общественной мысли в Египте; больше ничего нельзя было сделать. Если бы к родосской армии присоединилась английская дивизия, это вторжение стало бы чрезвычайно опасным. Наполеон решил взять инициативу в свои руки, самому перейти через пустыню, громить сирийскую армию по мере подхода различных дивизий, овладеть всеми складами и крепостями (Аль-Ариш, Газа, Яффа, Акра), вооружить христиан Сирии, поднять восстание друзов и маронитов, а затем действовать сообразно обстоятельствам. Он надеялся, что при получении известия о взятии Сен-Жан-д'Акра мамлюки, арабы Египта, сторонники дома Дахэра присоединятся к нему; что к июню он станет хозяином Дамаска и Алеппо; что его аванпосты будут находиться на горах Тавр, причем в его непосредственном подчинении будут 26000 французов, 6000 мамлюков и арабских всадников из Египта, 18000 друзов, маронитов и других сирийцев; что Дезэ будет готов прийти ему на помощь из Египта во главе 20000 солдат, в том числе 10000 французов и 10000 завербованных в армию чернокожих. В этом положении о сможет воздействовать на Порту, принудить ее к миру и согласию на его поход в Индию. Если судьба будет благоприятствовать осуществлению его планов, он еще успеет прибыть на Инд в марте 1800 г. с сорокатысячной армией, несмотря на потерю флота. Он имел агентов в Персии и знал, что шах не будет противодействовать проходу армии через Басру, Шираз и Мекран. Ход событий опроверг его расчеты. Тем не менее Сирийская кампания достигла одной из поставленных целей – уничтожения турецких армий; она спасла Египет от ужасов войны и упрочила господство над этой страной, завоеванной в результате блестящих побед. Вторая цель была бы достигнута еще и в 1801 г., после Люневилльского договора, если бы Клебер остался жив.

II. На 1 января 1799 г. Восточная армия насчитывала 29 700 человек строевого и нестроевого состава, в том числе: 22000 человек – в пехоте; 3000 в кавалерии; 3200 – в артиллерии и инженерных войсках; 600 гидов; 900 нестроевиков, рабочих, чиновников гражданской администрации. Всего – 29 700 человек, распределенных между тремя корпусами следующим образом:

Верхний Египет Нижний Египет Сирия Всего Пехота 5000 7000 10000 22000 Кавалерия 1200 1000 800 3000 Артиллерия 300 1300 1600 3200 Гиды – 600 600 Нестроевики 50 700 150 900 p> 6550 10000 13150 29700

Генералы Дезэ, Фриан, Бельяр. Даву, Ласалль командовали в Верхнем Египте; генералы Дюгуа, Ланюсс, Мармон, Альмейрас – в Нижнем; генералы Клебер, Бон, Ренье, Ланн, Мюрат, Доммартен, Каффарелли дю Фальга, Виаль, Во, Жюно, Вердье, Лагранж входили в состав сирийской армии.

Каждая дивизия Сирийской армии имела шесть полевых орудий, кавалерия и охрана имели по шесть орудий на конной тяге – всего 36 орудий. Парк имел четыре 12-фунтовые пушки, четыре 8-фунтовые, четыре гаубицы, четыре 6-дюймовые мортиры, всего – 16 орудий; итого – 52 орудия с двойным против нормы количеством боеприпасов, инструментами и минным парком. Осадный парк из четырех 24-фунтовых орудий, четырех 16-фунтовых, четырех 8-дюймовых мортир со всем необходимым был погружен в Дамиетте на шесть небольших шебек; было невозможно тащить через зыбучие пески пустыни настолько тяжелые орудия. Такой же осадный парк, нагруженный на три фрегата – «Жюнон», «Куражез» и «Альсест», находился на александрийском рейде под командованием контр-адмирала Перрэ. Таким образом, главнокомандующий принял удвоенные меры предосторожности, дабы иметь уверенность, что он не останется без тяжелых орудий, которые считались необходимыми для осады Яффы и Акры.

Каирская знать имела те же интересы, что и Наполеон; она с удовольствием взирала на операцию, которая должна была отдалить театр войны от ее домашних очагов, перенеся его в Сирию. Надежда видеть Египет, Сирию и Аравию под властью одного государя была ей приятна. Она назначила делегацию из пяти наиболее образованных шейхов, чтобы проповедовать в мечетях и настроить умы мусульман в пользу армии, защищать мусульманские интересы перед французами и возбуждать арабский патриотизм. В составе этой делегации находились лица, уважаемые на всем Востоке. Отбытие этой делегации великих шейхов произвело сильнейшее впечатление на все население Египта. Туземцы радовались успехам французов, их умы, которые удалось просветить в отношении этих тонких материй, открылись для новых и прежде совершенно неизвестных им идей.

Начальник военно-строительных работ Сюси был болен; его рана не заживала; он пожелал вернуться во Францию. Он уехал из армии и в Александрии был принят на борт большого транспорта вместе с 200 инвалидов – слепых или с ампутированными конечностями. Плавание протекало сначала удачно, но в связи с истощением запаса воды судно пристало к берегу Сицилии, чтобы набрать свежей. Свирепые островитяне напали на судно, зарезали Сюси и несчастных солдат, которые избегли стольких опасностей и бед в стольких сражениях; виновники этого столь ужасного преступления не были наказаны; говорили, что они получили за него награду!!!

Сирийской армии требовалось в общей сложности 3000 верблюдов и 3000 ослов для перевозки продовольствия, воды и обозных грузов, а именно: 1000 верблюдов для перевозки двухнедельного запаса продовольствия на 14000 человек, а также на 3000 лошадей кавалерии, штаба и артиллерии и 2000 верблюдов для перевозки запаса воды на три дня, поскольку этот запас можно было возобновить в Катии и Аль-Арише. 3000 ослов были распределены из расчета один осел на десять пехотинцев, что давало возможность каждому солдату взять с собой 15 фунтов клади.

III. 20 декабря один из генералов Джеззара – Абдаллах – встал лагерем в Газе с двенадцатитысячной армией; 2 января 1799 г. он занял Аль-Ариш четырехтысячным отрядом. Генерал Ренье, который с начала января держал гарнизон в форте Катия, 23 января перенес свою главную квартиру в Салихию, а 5 февраля – в Катаю, откуда он выступил 6-го, а 8-го прибыл к колодцам Масудия, вызвав тревогу в Аль-Аришском лагере. Был захвачен в плен мамлюкский гонец Ибрагим-бея; он дал весьма преувеличенные сведения. Встревоженный генерал Ренье тут же отправил к главнокомандующему курьера на дромадере, чтобы донести о критическом положении, в котором он должен был очутиться.

Прибыв в 8 часов утра на расстояние пушечного выстрела от Аль-Ариша, он встал на позицию. Турки занимали форт и позицию перед деревней Аль-Ариш, дома которой построены из камня; они в них забаррикадировались под прикрытием артиллерии форта. Как только противник установил малочисленность французской кавалерии, он бросил свою конницу на фланги и тыл французского отряда. Турки обороняли все колодцы и пальмовый лес. Французы стояли биваком на песчаном холме, без воды, без тени, без фуража, без дров. Каждую минуту ожидали подхода из Газы Абдаллаха с остальными его войсками и двенадцатью пушками, предназначенными для вооружения форта, в котором имелось только три орудия. Позиция противника была очень сильной. Ренье понял это, но, уступая силе обстоятельств, приказал атаковать ее. Он подготовился наилучшим образом. После оживленной артиллерийской перестрелки 85-й полк штурмом овладел деревней Аль-Ариш; 500 турок были убиты или взяты в плен, остальные 2500 бежали в форт, где были блокированы; турецкая кавалерия отступила и стала на позицию в полулье от Аль-Ариша, оседлав дорогу на Газу; ее прикрывал большой овраг. Ренье потерял 250 человек убитыми или пленными, что вызвало ропот в армии, которая винила в этом его; эти упреки были несправедливы; генерал сделал то, чего требовали осторожность и обстоятельства.

11-го вечером на выручку гарнизону Аль-Ариша прибыл из Газы Абдаллах с 8000 человек. Он стал за своей конницей, на правом берегу оврага Эгиптус. Положение Ренье становилось очень критическим, но дивизия Клебера, которая погрузилась на суда, стоявшие в Дамиетте на озере Манзала, высадилась у форта Тина, близ развалин Пелузия, в двух лье от Катии. 6 февраля она поспешно продолжала свой марш на Аль-Ариш, куда прибыла 12-го утром.

Генерал Клебер приступил к блокаде форта. 12-го утром генерал Ренье сосредоточил свою дивизию в пальмовом лесу, с левой стороны оврага, напротив дивизии Абдаллаха; 13-го и 14-го он занимался рекогносцировкой местности, разработкой диспозиции, инструктированием офицеров, которым предстояло командовать его колоннами, а в ночь с 14-го на 15-е осуществил одну из самых прекрасных операций, какие только возможны на войне. В 11 часов вечера он выступил из своего лагеря, двинулся направо и на протяжении одного лье следовал вдоль оврага Эгиптус; затем перешел его, построил войска в боевой порядок, примкнув левым флангом к оврагу и расположив правый со стороны Сирии; таким образом, он занял позицию, перпендикулярную к левому флангу армии противника; в самом глубоком молчании дивизия разбилась на полковые колонны; таких колонн было, следовательно, три, причем они находились на дистанции развертывания друг от друга, а артиллерия была поставлена в промежутки; в 200 шагах от каждой колонны он сосредоточил гренадеров, которым придал по 50 всадников, что довело численность каждого отряда до 200 человек. После этого он в том же порядке двинулся на врага; как только были встречены первые часовые, он остановился и уточнил свое местоположение. Три отряда гренадеров по трем разным направлениям ринулись во вражеский лагерь; каждый из них имел с собой несколько потайных фонарей, каждый солдат перевязал рукав белым платком; к тому же разница в языке облегчала опознание врага. В один миг смятение охватило лагерь Абдаллаха. Ренье с центральной колонной достиг палатки паши, который едва успел спастись пешком; несколько киашифов Ибрагим-бея были захвачены в плен; противник оставил на поле сражения 400-500 убитых, 900 пленных, всех своих верблюдов, большую часть лошадей, все свои палатки и обоз. Абдаллах бежал, объятый ужасом, и собрал свою дивизию только в Хан-Юнусе. У Ренье было убито только три человека и ранено пятнадцать – двадцать; 17-го он стал лагерем на позиции, которую занимал ранее противник, прикрывая осаду Аль-Ариша. Этот бой во всех отношениях делает честь хладнокровию и мудрым распоряжениям генерала.

В первых числах февраля перед Александрией появились два английских линейных корабля и около пятнадцати других судов. Они бомбардировали город, но береговые батареи вели огонь с такой меткостью, что канониры вскоре были выведены из строя. Стало очевидным, что целью противника является приостановить движение армии на Сирию, угрожая Александрии. Родосская армия была еще не готова.

Главнокомандующий отбыл из Каира с дивизиями Бона и Ланна. 9 февраля он стал лагерем в Аль-Ханка, а 10-го – в Бельбейсе. Он отправился в лагерь Бирка, где находилась делегация дивана; это был совершенно восточный лагерь. Каждый из пятнадцати шейхов имел по три палатки, убранство которых характеризовалось азиатской роскошью. Он позавтракал с ними, осмотрел их лагерь и к вечеру вернулся в свою главную квартиру в Бельбейсе. 11 февраля он расположился на ночлег под пальмами Кораима; едва только успели разбить палатки, как прибыл на дромадере курьер с депешами от генерала Ренье, написанными утром 9 февраля у колодца Масудия. Он сообщал, что полученные им данные заставляют его думать, что вся армия Джеззара находится на марше и что большой отряд ее прибыл в Аль-Ариш; что положение его посреди этой огромной пустыни станет весьма трудным. Это побудило главнокомандующего немедленно продолжать свой путь. Он сел на дромадера и после марша, продолжавшегося всю ночь, при'был в Аль-Ариш 15 февраля на рассвете, когда заканчивался ночной бой; он направился в лагерь Абдаллаха и выразил войскам свое удовлетворение по поводу их ночных подвигов. Главная квартира, резервные парки, дивизии Бона и Ланна заночевали 12-го в Салихии, 13-го в Аль-Арасе, 14-го в Катии, 15-го в Бир-аль-Абде, 16-го в Бирка-Айше, 17-го в Масудии, а 18 и 19 и 20 февраля прибыли в Аль-Ариш.

Поражение Абдаллаха, видимо, не оказало влияния на гарнизон форта, который был явно полон решимости оказать самое упорное сопротивление. Генерал Каффарелли соорудил две батареи: одну из восьми 8-фунтовых пушек и четырех гаубиц, в 150 туазах от форта, для ведения настильного огня, другую для пробития бреши. Последнюю он расположил в 10 туазах от форта, воспользовавшись стоявшим там каменным складом; эта батарея состояла из четырех 12-фунтовых пушек. 18-го первая 'батарея повела обстрел форта и подавила его артиллерию, приведя ее к молчанию. 12-фунтовые пушки находились в резервном парке, они могли прибыть самое раннее – 20-го. Генерал Доммартен приказал удвоить упряжки: два из этих орудий были доставлены 19-го утром, он тут же усилил ими батарею; за 5 или 6 часов в стене форта была пробита брешь. Генерал Бертье предложил гарнизону сдаться; гарнизон этот не возглавлялся каким-либо авторитетным лицом; им командовали четыре начальника. Они направили двоих из своей среды, чтобы дать ответ на предложение о сдаче; они имели приказ защищать форт до конца и были исполнены решимости повиноваться ему; они не хотели ничего слушать. Наконец, они, со своей стороны, предъявили ультиматум о заключении двухнедельного перемирия с тем, что по истечении этого срока они сдадут форт, если им не придут на помощь. Эти начальники выражались решительно и выказали готовность пойти на риск штурма. Французы находились настолько близко к форту, что были слышны речи имамов к солдатам и молитвы, которые они читали. Все эти люди были фанатизированы. Штурм, успех которого был вероятен, мог бы обойтись в 400-500 человек, а наше положение не позволяло идти на такую жертву. В то же время нельзя было терять ни минуты. Абдаллах собрал свои силы в Хан-Юнусе и каждый день получал подкрепления. Поведение гарнизона достаточно ясно показывало, что он рассчитывал на подмогу. Запас воды в колодцах Аль-Ариша истощался, необходимо было кончать с этим делом.

Генерал Доммартен сосредоточил в одном месте дивизионные гаубицы; 20 февраля утром он произвел бомбардировку форта. Канониры забросили туда 800-900 снарядов с такой меткостью, что они сеяли ужас и смерть среди гарнизона. Каждый снаряд убивал или ранил кого-либо, ибо все они разрывались в маленьком форту, где люди были прижаты один к другому. Гарнизон тогда переменил тон и дал сигнал сдачи; после тщетных споров четыре начальника подписали предложенный им акт о капитуляции. Гарнизон сложил оружие на гласисе, выдал лошадей, поклялся отправиться в Багдад через пустыню, не поднимать оружие против Франции на протяжении этой войны и не возвращаться в течение года ни в Египет, ни в Сирию; на протяжении первых шести лье пути на Багдад его сопровождал эскорт. В бою за деревню Аль-Ариш и при артиллерийском налете на форт 700 человек из его состава были убиты, ранены или взяты в плен; 300 из этих магрибинцев просили о зачислении их на военную службу. В форту имелись 250 лошадей, сотня верблюдов, три пушки. Пленные, знамена, пушки были отправлены делегации дивана в Салихию, а оттуда – в Каир; они фигурировали при триумфальном въезде через ворота Побед. Инженерные войска заделали брешь, снова привели форт в хорошее состояние, построили четыре люнета, что увеличило вместимость форта и позволило простреливать лощины, находившиеся совсем близко.

IV. Генерал Клебер, командовавший авангардом, выступил 22 февраля до рассвета; ему нужно было заночевать у колодца Зави, чтобы на следующий день прибыть в Хан-Юнус; он имел приказ при наличии возможности поставить аванпост в Хан-Юнусе; от Аль-Ариша до Хан-Юнуса – 14 лье. Главнокомандующий выступил 23-го в час пополудни со ста дромадерами и 200 солдат конной охраны. Он ехал рысью, чтобы догнать авангард; прибыв к могиле святого Каруб, он обнаружил большое число рвов, где арабы закапывают рожь и овощи; ни один не был разрыт. Прибыв к колодцу Зави, он не нашел следов авангарда. Погода стояла прохладная, а в пустыне часто случалось, что солдаты предпочитали удвоить переход, лишь бы добраться до лучшей местности. Когда отряд достиг колодца Рафия, солнце уже заходило; там он также не обнаружил никаких следов дивизии; наконец, он достиг высоты напротив Хан-Юнуса. Деревня лежит в лощине; было еще не совсем темно, он заметил большое число палаток; лагерь был слишком велик, чтобы быть лагерем генерала Клебера. Вскоре после этого подразделение охраны дало несколько выстрелов из карабинов по боевому охранению противника; один из егерей прискакал галопом и доложил, что стрелял из карабина по мамлюкам Ибрагим-бея и видел весьма значительный лагерь, где пехота становилась в ружье, а кавалеристы садились на коней. Легко представить себе удивление штаба. Что же стало с авангардом? Лошади были очень утомлены; за девять часов они сделали 12 лье; предстояло преследование многочисленной кавалерии на свежих лошадях, нужно было поспешно начать отход; колодцы Рафия находились слишком близки, и к 11 часам вечера отряд прибыл к колодцу Зави. Патрули, направленные вдоль берега моря через пустыню, не доставили никаких новостей.

В 3 часа ночи патруль из двенадцати всадников на дромадерах, возвращавшийся из;Тайяна, привел араба, найденного в маленькой хижине: он сторожил стадо верблюдов. Тот сказал, что в трех лье от Аль-Ариша французы покинули Сирийскую дорогу и пошли напрямик в направлении Гайяна, то есть на Карак. Главнокомандующий немедленно отправился в путь, взяв этого араба в качестве проводника. На рассвете он встретил трех или четырех драгун авангарда, которые сообщили ему самые плачевные вести. Клебер сбился с пути и в течение 15 часов марша не замечал своей ошибки; но в 5 часов пополудни несколько солдат, удивленных тем, что не видят могилы святого, у которой, по словам жителей Аль-Ариша, они должны были найти рвы с овощами, сообщили о своих сомнениях офицерам, а последние довели о них до сведения генерала. Предупрежденный таким образом, Клебер уточнил свое местоположение и понял, что сбился с пути. За авангардом следовало только несколько верблюдов с водой; сварив суп, авангард, как только взошла луна, снова отправился в путь, чтобы вернуться по своим следам к колодцу Зави; он знал, что главнокомандующий должен был следить за ним, и сильно тревожился, пока в 10 часов главнокомандующий не появился. Как только солдаты узнали его серый походный сюртук, они приветствовали его несмолкаемыми криками радости. Уныние было настолько сильным, что несколько человек сломали свои ружья. Наполеон велел дать сигнал сбора, и когда дивизия собралась, сказал солдатам, «что не бунтом могут они помочь своим бедам; что в случае крайности лучше зарыться головой в песок и умереть с честью, нежели устраивать беспорядки и нарушать дисциплину». Он сообщил им, что они находятся недалеко от колодца Зави, что навстречу им идут верблюды с водой; в полдень дивизия Клебера прибыла к колодцу Зави одновременно с прибытием туда из Аль-Ариша остальной части армии и верблюдов резерва. Не хватало только пяти человек, умерших от жажды или заблудившихся. Ланн принял командование авангардом и в тот же вечер заночевал в Хан-Юнусе. Пленные показали, что за два дня до этого при виде охраны главнокомандующего Абдаллах сел на коня и со всей своей кавалерией продвинулся до Рафии. Но поскольку ночь стала очень темной, он прекратил преследование из опасения попасть в какую-нибудь засаду. Великая пустыня была пройдена. В Хан-Юнусе имелись большие сады; вода в колодцах была хорошая и в количестве, достаточном для того, чтобы не только удовлетворить текущие нужды, но и наполнить бурдюки; от этой деревни до Газы больше нет колодцев.

Армия перешла границу Африки и находилась в Азии. Хан-Юнус – первая деревня Сирии. Предстоял переход через Святую землю. Солдаты увлекались всякого рода предположениями. Для всех был праздником поход на Иерусалим; этот знаменитый Сион возбуждал воображение каждого и вызывал различные чувства. Христиане показали им в пустыне колодезь, где богоматерь, идя из Сирии, отдыхала с младенцем Иисусом. При генералах состояло в качестве толмачей, интендантов или секретарей большое количество сирийских католиков, которые немного говорили на «линга-франка» – итальянском жаргоне; они разъясняли солдатам все традиции их легенд, изобилующих суевериями.

День 24 февраля армия провела в Хан-Юнусе; 25-го она выступила до рассвета; в трех лье оттуда она встретила авангард Абдаллаха и захватила несколько пленных. Этот полководец прикрывал город Газу; он получил подкрепление. Под его командой находилось 12 000 человек, в том числе 6000 конницы. Он каждую минуту ждал подхода армии иерусалимского аги, а также 14 пушек из яффского полевого парка; следовательно, численность его армии должна была достигнуть тысяч двадцати. Его пехота была недисциплинированной; ее нужно было как-то принимать во внимание только до тех пор, пока она останется за стенами Газы. Кавалерия состояла из трех категорий воинов: мамлюков Ибрагим-бея – это были отборные войска; но этот бей, пришедший в Сирию с тысячью человек, имел теперь только 500-600 всадников; арнаутов Джеззар-паши насчитывалось 3000 человек (на конях); дели из Дамаска было две тысячи. Количество арабов в лагере, в соответствии с их обычаем, то уменьшалось, то возрастало; пленные считали, что их там всегда было не менее тысячи. В 3 часа пополудни обе армии завидели друг друга. Правый фланг армии Абдаллаха был примкнут к большому холму, именуемому Хеврон, куда Самсон принес ворота Газы. Этот холм расположен напротив Газы, от которой отделен долиною шириной в 700-800 туазов. Вся его конница находилась у него на левом фланге. Он занимал не город Газа, а только тамошний форт, где имелись тяжелые орудия. Наполеон поручил командование левым флангом Клеберу, а центром – генералу Бону. Вся конница под командованием Мюрата находилась на правом фланге; и поскольку она сильно уступала вражеской в численности, он поддержал ее тремя пехотными каре генерала Ланна. Гусары доставили несколько пленных, которые сообщили, что иерусалимский ага еще не прибыл, а артиллерия парка в Яффе еще не выступала из этой крепости из-за отсутствия упряжек. Абдаллах располагал, следовательно, лишь 10000-12000 человек всего при двух орудиях; его не следовало страшиться. Генерал Клебер ринулся в долину между Газой и правым флангом противника и оказался в тылу врага. Конница, поддержанная каре генерала Ланна, обогнула левый фланг, в то время как генерал Бон с центром двинулся на противника с фронта. Как только эти маневры были замечены турками, последние отошли, оставив все свои позиции. Только мамлюки Ибрагим-бея вели себя мужественно; они опрокинули три головных эскадрона генерала Мюрата; но, атакованные во фланг, они были вынуждены отступить. Чорбаджии, хотя и были несколько лучше арабов, далеко уступали мамлюкам и даже при тройном превосходстве в численности не могли померяться силами с драгунами. Последние преследовали противника по пятам на протяжении двух лье. Но турки очень подвижны; у них совершенно не было обоза и имелись только два артиллерийских орудия, которые они бросили. Мамлюки Ибрагим-бея прикрывали отход; Абдаллах потерял 200-300 человек. Потери французской армии составили человек шестьдесят убитыми, ранеными или пленными.

Шейхи и улемы Газы вручили ключи своего города. Прокламации дивана мечети Аль-Азхар, следовавшего за армией, примирили с нами жителей; они не изменили своего настроения за все время войны. В тот же вечер форт был окружен, и под влиянием жителей ага, состоявший в нем комендантом, сдал его на рассвете. Там находилась артиллерия, склады и запас бурдюков турецкой армии. Газа расположена в полулье от моря; высадка десанта у этого города чрезвычайно затруднительна; там нет ни порта, ни причалов. Город стоит на красивом плато, имеющем два лье в окружности. Когда-то этот город был крепостью. Александр осаждал его, столкнулся с трудностями и был тяжело ранен. Ныне, однако, это только совокупность трех жалких поселков, население которых составляет 3000-4000 душ. Равнина Газы красива, обильна, покрыта рощами оливковых деревьев, орошается множеством ручьев; на ней находится большое число красивых деревень.

Армия встала лагерем в плодовых садах вокруг города; она заняла высоты сильными отрядами. Среди ночи она была разбужена явлением природы, от которого отвыкла. Загремел гром, в воздухе засверкали молнии, с неба низвергались потоки дождя. Солдаты стали испускать радостные крики; вот уже почти год, как они не видели и капли дождя; это климат Франции, – говорили они. Но когда миновал первый час дождя, ливень, от которого негде было укрыться, надоел им; вскоре долина оказалась затопленной; главнокомандующий приказал перенести свои палатки на высоту Хеврон. Армия почувствовала, в какой плодородной местности она находится. В течение четырех дней она отдыхала после утомительного перехода через пустыню; она в изобилии получила продовольствие отличного качества. Земля была жирной, размытой, небо было покрыто тучами. Через несколько дней от этого стала страдать солдатская обувь.

Бертье воспользовался периодом отдыха, чтобы направить прокламации в Иерусалим, в Назарет и в Ливан. Это были прокламации султана Кебира, обращенные к туркам; это были обращения улемов мечети Аль-Азхар к правоверным мусульманам, а также письма к христианам. Эти прокламации были составлены на арабском языке; главная квартира имела свою типографию. Иерусалим лежал вправо от пути, по которому следовала армия, там рассчитывали завербовать значительное количество христиан и найти важные для армии ресурсы; но ага принял меры к обороне этого города. Вся армия была охвачена праздничным настроением в связи с предстоящим вступлением в этот столь знаменитый Иерусалим; несколько старых солдат, воспитанных в семинариях, распевали духовные гимны и «Плач Иеремии», которые можно слышать на святой неделе в церквах Европы.

V. Выступив из Газы, армия взяла влево и пошла по равнине шириной в 6 лье. Слева от нее находились дюны, окаймляющие берег моря, а справа – первые отроги гор Палестины, высота которых возрастает на протяжении четырех – пяти лье, а затем постепенно понижается до самого Иордана. 1 марта, сделав переход в семь лье, армия стала лагерем в Эсдуде; она перешла вброд через поток, текущий из Иерусалима и впадающий в море у Аскалона. Этот последний город знаменит осадами и сражениями, происходившими во время крестовых походов. В настоящее время он лежит в развалинах, а порт обмелел. Наполеон потратил три часа на осмотр поля аскалонского сражения, в котором Годфруа разбил армию султана Египта и мавров Эфиопии. Это сражение принесло христианству столетнее обладание Иерусалимом. Тассо воспел его в прекрасных стихах о гробе господнем. Эрдуда страшились из-за тамошних скорпионов. Когда армия становилась лагерем на развалинах этих древних городов… в палатке главнокомандующего всякий вечер читалось вслух священное писание. Точность и правильность описаний была поразительной, после стольких веков и перемен они все еще соответствуют характеру местности. 2 марта, после перехода в 7 лье, армия стала лагерем в Рамле – знаменитом городе, расположенном в семи лье от Иерусалима. Население его – христианское; там находится несколько мужских монастырей. Имеются фабрики мыла; много оливковых деревьев, отличающихся толщиной. Разъезды армии побывали в трех лье от священного города. Армия была охвачена жгучим желанием увидеть поскорей Голгофу, гроб господень, плато соломонова храма; она испытала чувство горечи, получив приказ повернуть направо. Необходимо было, однако, поскорее занять Яффу, многочисленный гарнизон которой был занят укреплением ее. Яффа имеет единственный на побережье рейд, начиная от Дамиетты. Овладение им было необходимо для того, чтобы открыть морское сообщение с последним городом и принять суда с рисом и сухарями, а также осадный парк. Идти на Иерусалим, не заняв Яффы, значило бы нарушить все правила предосторожности. В первой половине марта беспрестанно шел дождь, вследствие чего пало много верблюдов, так как эти животные не переносят грязи под ногами и сырого климата. От Рамлы до Яффы – 5 лье.

Армия стала лагерем перед Яффой. Гарнизон укрылся за стенами города и был блокирован. Дивизия Ланна составила левый фланг осадной армии, генерала Бона правый; Клебер был выделен для наблюдения за противником на реке Нахр, в одном лье от Яффы, на пути к Акре. Ренье, командовавший арьергардом, прибыл в Рамлу только 5-го. Яффа находится в 90 лье от Дамиетты, с которой ведет большую торговлю. Набережные ее довольно красивы. Ее население составляло 7000-8000 душ, в том числе несколько сот греков. Там имелось несколько монастырей, в том числе один, называвшийся монастырем отцов святой земли. Он расположен на холме. Там есть два источника, в изобилии дающие прекрасную воду. Со стороны суши он был прикрыт стенами в виде полувосьмиугольника, с башнями на углах. Стены были очень высокие, но без рвов; башни были вооружены артиллерией. Южная сторона была обращена к Газе, средняя – к Иерусалиму, третья – к Сен-Жан-д'Акру. Сторона, обращенная к морю, которая образует среднюю линию восьмиугольника, немного вогнута. Окрестности представляют собой небольшую долину, покрытую плодовыми и иными садами; местность эта – пересеченная, что позволяет приблизиться к крепости на полпистолетного выстрела, не будучи обнаруженным. На расстоянии целого пушечного выстрела находится холм, господствующий над местностью; это была естественная позиция для армии, но поскольку этот холм совершенно гол и далеко отстоит от источников воды, в то же время подвергаясь действию палящих лучей солнца, предпочли стать в долине между лагерем и этой позицией, охраняя последнюю с помощью постов. Снабжение обеспечивалось складами Газы и Рамлы. Овощи можно было в изобилии найти на месте. Армия стала лагерем под апельсиновыми деревьями; апельсины были зрелые, небольшие, белые, но очень сладкие. Они были очень приятны солдатам.

Вся пехота Абдаллаха, во главе с ним самим, укрылась в Яффе. Там было много артиллерии; в городе находился весь отряд топчи, то есть константинопольских канониров. Инженерные войска и артиллерия употребили весь день 4-го на разведку крепости. В ночь с 4 на 5 марта они заложили траншею и соорудили 'три батареи. Плацдармы и параллели были не нужны, оказалось достаточным отрыть несколько ходов сообщения. В ночь с 5-го на 6-е артиллерия установила на трех батареях двадцать орудий; две батареи, предназначенные для ведения настильного огня, имели по четыре 8-фунтовые пушки и по две гаубицы; батарея, предназначенная для пробития бреши, состояла из четырех 12-фунтовых пушек и четырех гаубиц. Гарнизон предпринял две вылазки, прикрываясь огнем своей артиллерии и ружейным огнем, который велся через бойницы; но обе они имели лишь преходящий успех и были энергично отбиты. Эти вылазки представляли собой зрелище, не лишенное интереса. В них участвовали солдаты десяти различных национальностей, одетые каждый на свой манер; это были магрибинцы, албанцы, курды, анатолийцы, караманийцы, дамаскинцы, уроженцы Алеппо, чернокожие из Тэку. Среди пленных оказалось три албанца из гарнизона Аль-Ариша, которые сообщили, что весь этот гарнизон прибыл в Яффу, нарушив условия капитуляции и свою клятву.

6 марта каждая батарея дала залп из двух орудий, после чего генерал Бертье направил к коменданту Яффы парламентера, который сказал ему: «Господь милостив и милосерден. Главнокомандующий Бонапарт поручил мне передать вам, что Джеззар-паша начал военные действия против Египта, захватив форт Аль-Ариш; что бог, который стоит на страже справедливости, дал победу французской армии, и она взяла обратно этот форт; что именно в результате этой операции главнокомандующий вступил в Палестину, откуда он хочет изгнать войска Джеззар-паши, которому никогда не следовало входить туда; что крепость обложена со всех сторон; что батареи, предназначенные для ведения настильного огня и снабженные бомбами, а также батарея, предназначенная для пробития бреши, за два часа разрушат все оборонительные сооружения; что главнокомандующий Бонапарт жалеет о тех бедах, которые обрушатся на город в целом, если он будет взят штурмом; что он предлагает свободный выход гарнизону и покровительство городу, а потому откладывает открытие огня до 7 часов вечера». Офицер и трубач были приняты; но четверть часа спустя армия с ужасом увидела их головы, насаженные на пики, которые выставили на двух самых больших башнях, а трупы их – сброшенными со стен к подножью осадных батарей. Артиллерия открыла огонь; батарея, предназначенная для пробития бреши, разрушила часть кладки башни, которую обстреливала, брешь была признана пригодной для штурма; командир саперного батальона Лозовский с 25 карабинерами, 15 саперами и пятью рабочими артиллерии подготовил ложемент и расчистил пространство перед брешью. 22-й полк легкой пехоты стоял построенным в колонну за складкой местности, служившей плацдармом. Он ожидал сигнала, чтобы броситься к бреши. Главнокомандующий стоял на насыпи батареи, показывая жестом командиру этого полка полковнику Лежену маневр, который тому предстояло выполнить; в этот момент пуля сбила с него шляпу, прошла в трех дюймах от его головы и поразила насмерть полковника, рост которого равнялся 5 футам 10 дюймам. «Уже второй раз с того времени, как я воюю, рост в пять футов два дюйма спасает мне жизнь», – сказал вечером главнокомандующий. Генерал Ланн встал во главе 22-го полка, за которым последовали другие полки дивизии; он проник в брешь, прошел через башню, направил свои части направо и налево вдоль стены и захватил все башни; вскоре он достиг цитадели, которую занял. Дивизия Бона, имевшая задачу произвести ложную атаку на правом фланге, взобралась на валы с помощью лестниц, как только среди осаждающих возникло смятение. Ярость солдат достигла предела, они перебили всех; город был разграблен и пережил все ужасы, достающиеся на долю города, взятого штурмом. Наступила ночь. Около полуночи была обнародована всеобщая амнистия, действие которой, однако, не распространялось на лиц, входивших в состав гарнизона Аль-Ариша. Солдатам было запрещено дурно обращаться с кем бы то ни было; удалось прекратить огонь, у мечетей, где укрылись жители, у некоторых складов и общественных мест были поставлены часовые. Пленных собрали и разместили вне стен города; но грабеж продолжался; только на рассвете порядок был полностью восстановлен. Пленных оказалось 2500, в том числе 800 или 900 из гарнизона Аль-Ариша. Последние, после того как они поклялись не возвращаться в Сирию раньше как через год, сделали три перехода в направлении Багдада, но затем обходным путем прибыли в Яффу. Таким образом, они нарушили свою клятву; их расстреляли. Остальных пленных отправили в Египет с трофеями, знаменами и т. д. Абдаллах спрятался и переоделся в одеяние одного из монахов ордена святой земли; он вышел из Яффы, добрался до палатки главнокомандующего и пал ниц перед ним. С Абдаллахом обошлись так хорошо, как он мог бы пожелать. Он оказал некоторые услуги и был отправлен в Каир. Семьсот погонщиков верблюдов, слуг и солдат были египтянами, они с полным доверием сослались на шейхов и были спасены. Бросаясь ночью к солдатам, они кричали «Месри, Месри», как сказали бы: «Французы, французы». Прибыв в Египет, они стали хвалиться уважением, которое им оказали, как только стало известно, что они – египтяне. 500 солдатам гарнизона удалось спастись от ярости солдат, выдав себя за жителей. В дальнейшем они получили пропуска, которые позволили им уйти за Иордан.

На следующий день улемы совершили обряд очищения мечетей, и молебны состоялись, как обычно; шум стал стихать. Был захвачен парк полевой артиллерии в составе 40 пушек; это был парк армии, формировавшейся в Сирии; он состоял из 4-фунтовых пушек и 6-дюймовых гаубиц с зарядными ящиками – все они были французского образца. Тридцать пушек которыми были вооружена крепость, были все бронзовыми, но самых разнообразных калибров. В складах находились сухари в форме параллелепипедов, изготовленные десять лет назад; они были доставлены из Константинополя и годились в пищу. Офицеры армии вооружились множеством ханджаров, а солдаты – большим количеством штуцеров и турецких ружей, являющихся предметами роскоши. Потери, которые понес город от грабежа, исчислялись миллионами, но солдаты распродали все по дешевке; жители выкупили свои вещи за одну десятую их стоимости. Многие военные порядком нажились. Как бывает в подобных случаях, эти деньги пригодились при осаде Акры. Было также найдено много кофе, сахара, табаку и всякого рода шалей. Это несколько изменило одеяние солдат; в основе своей оно осталось европейским, но приняло восточный оттенок.

На следующий день после взятия города прибыл на рейд и был захвачен конвой из шестнадцати судов, груженных рисом, мукой, растительным маслом, порохом, патронами, отплывший из Акры два дня назад. Контр-адмирал Гантом сменил на них экипажи и направил в Хайфу. В ходе этого штурма отличились генерал Андреосси, полковник Дюрок, командир батальона Эмэ.

VI. Марш через пустыню был весьма утомителен, а переход от чрезвычайно сухого климата к сырому и дождливому отразился на здоровье солдат. Госпиталя, открытого в монастыре монахов ордена святой земли, не хватало. Число больных достигло 700, коридоры, кельи, дортуары, двор были забиты ими. Главный хирург Ларрей не скрывал своих тревог; несколько человек умерло через сутки после поступления в госпиталь; болезнь их прогрессировала с большой быстротой, были обнаружены симптомы чумы. Болезнь начиналась с рвоты; температура поднималась очень высоко, больные страшно бредили; в паху у них появлялись бубоны, и если сразу же затем последние не прорывались, больной умирал. Монахи ордена святой земли заперлись и не пожелали больше общаться с больными, санитары дезертировали, госпиталь был до такой степени покинут, что не хватало питания, и офицерам медицинской службы приходилось все делать самим. Тщетно опровергали они тех, кто хотел видеть симптомы чумы в том, что, по их словам, являлось лишь известной злокачественной лихорадкой, именуемой «бубонной». Тщетно показывали они пример, удвоив заботливость и рвение; армию охватил страх. Одной из особенностей чумы является то, что она более опасна для тех, кто ее боится; почти все, кто позволил страху овладеть собой, умерли от нее. Главнокомандующий избавился от монахов ордена святой земли, послав их в Иерусалим и Назарет; он лично отправился в госпиталь, его присутствие принесло утешение больным; он приказал оперировать нескольких больных в своем присутствии, бубоны проткнули, чтобы облегчить наступление кризиса; он прикоснулся к тем, которые казались наиболее потерявшими присутствие духа, чтобы доказать им, что они страдают обычной, незаразной болезнью. Результатом всех принятых мер явилось сохранение армией уверенности в том, что это не чума; лишь несколько месяцев спустя пришлось все же согласиться с тем, что это была чума. Впрочем, не пренебрегали и обычными мерами предосторожности; было строго приказано сжечь без разбора все захваченное при разграблении города; однако к подобным предосторожностям прибегают в госпиталях всякий раз, как начинаются эпидемии злокачественных лихорадок.

Бертье написал Джеззару: «Со времени моего прибытия в Египет я несколько раз сообщал вам, что не имел намерения вести с вами войну; что моей единственной целью было изгнать мамлюков; вы не ответили ни на одно из предложений, которые я вам сделал. Я сообщил вам о своем желании, чтобы вы удалили Ибрагим-бея от границ Египта, как можно дальше от… Провинции Газа, Рамла и Яффа находятся в моей власти; я великодушно обошелся с теми частями ваших войск, которые сдались мне на милость победителя; я был суров с теми, кто нарушил законы войны. Через несколько дней я двинусь на Сен-Жан-д'Акр, но к чему мне укорачивать на несколько лет жизнь старца, которого я не знаю? Что означают несколько лишних лье по сравнению с протяженностью страны, которую я уже завоевал? И, поскольку бог дает мне победу, я хочу, по его примеру, быть милостивым и милосердным не только по отношению к народу, но и по отношению к знати… Станьте снова моим другом, будьте недругом мамлюков и англичан, я сделаю вам столько же добра, сколько причинил и могу еще причинить зла… 8 марта я двинусь на Сен-Жан-д'Акр, мне необходимо получить ваш ответ до наступления этого дня». Джеззар был весьма мало привязан к Порте. Переговоры с иерусалимским агой начались в Газе и продолжались во время похода и осады Яффы. После взятия этого города армия должна была двинуться в путь и через два дня достигнуть Иерусалима; население его было целиком христианским; он мог предоставить больше ресурсов, чем любой другой город Палестины. Но 10 марта главнокомандующий принял делегацию христиан, которые умоляли его спасти их; над ними был занесен нож; турки решили перерезать их, прежде чем оставить город и перейти Иордан; ага, который был ловким человеком, предложил в это же время перемирие; он обязался освободить и охранять христиан, ни в чем не помогать Джеззару, а после взятия Акры подчиниться победителю. Это было выгодно. Это значило не отказаться от посещения Иерусалима, а обложить его на неделю или две!

Контр-адмирал Гантом послал флотилии, стоявшей на якоре в Дамиетте, приказ отправиться в порт Яффа. Она прибыла туда 12 марта. На ней находился осадный парк, необходимый для Акры. Этот адмирал направил также курьеров на дромадерах в Александрию к контр-адмиралу Перрэ с приказом прибыть с тремя фрегатами в Яффу.

Солдаты уже целую неделю находились в бездействии, более длительное пребывание на месте могло отразиться на их здоровье только пагубно. Поэтому было предпочтительнее отвлечь их и занять умы военными операциями, нежели оставить их размышлять над яффскими болезнями и симптомами, которые обнаруживались каждый день. Когда же армия двинулась в поход, болезни прекратились.

VII. На следующий день после взятия Яффы Клебер направился в лес Мески. Разведывательные отряды, которые он посылал в горы, имели несколько ожесточенных схваток с противником, что и указало на присутствие последнего. В одной из этих стычек генерал Дюма, зашедший слишком далеко, потерял несколько человек и был тяжело ранен. Главная квартира прибыла в Мески 14 марта. Лес Мески – это зачарованный лес Тассо, самый большой в Сирии; он прославлен кровопролитным сражением между Ричардом Львиное Сердце и Саладином. От Яффы до Акры – |24 лье по дороге, идущей вдоль моря; по дороге же, проходящей через равнину, – 26 лье. Шесть ручьев, сбегающих с гор, протекают через середину этой равнины; предпочтительнее пользоваться дорогой, следующей по краю Ездрилонской равнины и огибающей гору Кармель, а не той, которая, следуя вдоль моря, упирается в узкий проход к Хайфе, ибо проход этот трудно форсировать, если его обороняют. 15 марта в полдень авангард прибыл к караван-сараю Какун. Он увидел кавалерию Абдаллаха, поддерживаемую четырьмя тысячами набуллусцев и стоявшую в боевом порядке параллельно дороге на Акру. Армия переменила фронт, выдвинув вперед левое крыло. Генерал Клебер командовал левым крылом, генерал Ланн – правым, генерал Бон – резервом. Противник был изгнан со всех своих позиций, сброшен с высот и преследуем так далеко, как было нужно, чтобы он никак не мог нас тревожить. Конница Джеззара направилась в сторону Акры по Ездрилонской равнине; набуллусцы вернулись в свой город. Вечером армия стала лагерем в Зайте. Войска генерала Ланна понесли в бою довольно значительные потери, у него было 250 раненых. Набуллусцы, то есть древние самаритяне, потеряли тысячу человек убитыми и ранеными, среди которых находилось несколько знатных лиц. Этот суровый урок некоторое время сдерживал их.

16 марта армия стала лагерем в Сабарине, куда прибыла довольно рано; она находилась у подножья горы Кармель и у выхода из Ездрилонской равнины, которую видела вправо от себя. Гора Кармель образует мыс, вдающийся в море в трех лье от Акры; он находится у левой оконечности бухты. Эта гора имеет в длину от 3 до 4 лье; она примыкает к горам Набуллуса, но отделена от них долиной. Гора Кармель со всех сторон крутая и с военной точки зрения является довольно сильной позицией. На вершине этой горы был монастырь и источники воды. Высота горы Кармель достигает 400 туазов; она господствует над всем побережьем и служит ориентиром мореплавателям, держащим курс на это побережье. У подножья ее протекает река Кейсун; устье ее находится в 700-800 туазах от Хайфы небольшого города, лежащего на берегу моря, у подножья горы Кармель и на оконечности мыса Хайфа; он имеет население в 2000-3000 душ и небольшой порт; он располагает оградой древнего образца с башнями; над ним господствуют подходящие к нему на очень близкое расстояние отроги горы Кармель.

VIII. Армия стала лагерем на левом берегу Кейсуна. За нею находилась гора Кармель, левее ее (в трех лье) лежала Хайфа, а впереди (в семи лье) находился город Сен-Жан-д'Акр. Было важно овладеть Хайфой, чтобы иметь возможность принять там флот, вышедший из Яффы. Главнокомандующий вступил туда около 5 часов вечера, преодолев незначительное сопротивление. Джеззар вывез пушки. Остался склад со 150 тысячами порций сухарей, рисом, растительным маслом и т. д. Из Хайфы главнокомандующий увидел рейд Сен-Жан-д'Акра и заметил стоявшие там два английских 80-пушечных корабля – «Тигр» и «Тезей», которыми командовал коммодор сэр Сидней Смит; они прибыли на этот рейд из Константинополя два дня назад. Кавалерийский патруль продвинулся в направлении Тантуры, чтобы предупредить флотилию о том, что в этих водах крейсируют английские корабли, а также сообщить о вступлении армии в порт Хайфы. В одном лье за Тантурой флотилия была встречена и предупреждена, восемь судов с продовольствием, вышедшие из Яффы, вошли в порт 19 марта на рассвете, но командиры шестнадцати французских судов, на которых находился осадный парк, заколебались, легли было в дрейф, повернули на другой галс и ушли в море. Английские корабли погнались за ними. Те и другие вскоре скрылись из виду. Ночью перебросили два моста через Кейсун. В полдень армия двинулась на Сен-Жан-д'Акр, который вскоре стал виден. К ночи она достигла мельницы Шердам. Пехота перешла там через реку. Эта мельница была в хорошем состоянии, во время осады там мололи зерно. За Кейсуном протекает Белус, через который нельзя было перейти вброд. Армия стала на позицию. Полковник Бессьер с 200 человек охраны и двумя пушками переправился через реку и, образуя авангард, занял позицию на правом берегу. Саперы всю ночь трудились над сооружением мостов; палатки главнокомандующего были расположены в полулье от берега моря, на левом берегу Белуса. 19 марта на рассвете авангард занял гору Мечети, которая господствует над всей равниной Сен-Жан-д'Акра, а также и над городом, со стороны моря; таким образом, он находился перед главным городом Галилеи и на границе Сирийской впадины.