Канатоходцы (Журнальный вариант)

Глава 15,
в которой Лайк совершает вынужденную посадку

После посадки у космовокзала СВК — два металлический голос диктора объявил:

— Всех поименованных в списке пассажиров ожидают въездные визы в сервис-бюро вокзала. Непоименованных просят пройти в гостиницу. Регистрация не обязательна.

Голос откашлялся и прочитал список. В списке меня не было. Мы переглянулись с Линнет, и глаза ее сказали: «Я же предупреждала. Выходи последним».

Ко мне подошел явно смущенный и растерянный Джин.

— Ничего не понимаю. Я сам продиктовал список в лазерограмме.

— Может быть, здесь перепутали?

— Ты подожди в отеле. Надеюсь, все тут же будет исправлено.

По стыковому туннелю эскалаторная дорожка доставила нас прямо в холл космовокзала под высоким стекловидным куполом, открывающим тусклое небо. У киоска с местными сувенирами она разветвлялась — правая с теснящимися на ней пассажирами уходила в сервис-бюро, левая уводила меня одного в привокзальный отель. Я поймал утешающий взгляд Линнет: «Не волнуйся. Все будет как надо».

Незаметно и неизвестно откуда на мою сиротливую панель вскочил атлет в белом мундире и таком же шлеме с буквами «ПОЛ». Полиция СВК — два, расшифровал я. Он подхватил мой чемодан и перескочил на другую ответвляющуюся дорожку: «За мной!»

Завернув у бара, дорожка взвилась вверх и снова выпрямилась на втором этаже, минуя поочередно строй выпуклых белых дверей, похожих на сейфы или холодильники. У одной из них мой спутник поднял руку и соскочил на уложенную цветными плитками площадку. Дверь «сейфа» вела в мой гостиничный номер из двух комнат и ванной, где мне предстояло ожидать решения судей: чист я перед властями или нет.

— Шон Лири, сержант службы безопасности, — представился мой беломундирный спутник, войдя в комнату, служившую, по-видимому, гостиной или домашним баром, и снял шлем. Без шлема он оказался здоровым, рыжим веснушчатым парнем, всосавшим вместе с молоком матери древний наказ «держать улыбку». И он держал ее, не снимая в течение всей последовавшей процедуры.

Сначала нажал кнопку на стене, и копия знаменитых «Сумерек» Уонтона в серебряной раме сдвинулась вправо, открыв ряд замаскированных полок, наподобие древнего бара, модного лет сто назад. С одной из полок он снял что-то вроде сброшенной шкуры змеи, оказавшейся свернутым комбинезоном-скафандром, длинноствольный пистолет-лучевик и знакомую рацию космолетчика на чужих планетах: приемник — серьга и передатчик — часы-браслет.

— Получите весь набор, о вас уже позаботились. Только заполните и подпишите обязательство вернуть все при отбытии назад. — Он подбросил пистолет в руке, ему, видимо, не хотелось уходить. — Пистолет гиперзвуковой на двести молний. Заряжать не нужно, наводка автоматическая. При попадании, если вы предварительно переключите вот этот рычажок на панельке, трансформированный луч не убивает, а только выводит из строя на несколько часов без членовредительства. У меня такой же. — Еще шире улыбнувшись, он сунул руку под мышку.

— Все это мне знакомо, — зевнул я. — У меня сухость во рту после спячки в космосе. Есть чем горло промочить?

Сержант бросился к панели вполне уже современного бара, поколдовал стрелкой на шкале и принес бутылку с блюдечком на подносе. В блюдце чернели сморщенные горошинки.

— Чилит, — сказал Лири, — местный земляной орех, поджаренный между прочим. Жуем между выпивками.

Я пожевал. Приемлемо. Выпил. Тоже приемлемо. Спросил у сержанта:

— Значит, въездных ждут здесь? А выездных?

— Выездные редко кому дают. Чаще совсем не дают. На родной Планете возвращение не жалуют — перенаселенность. Приехал работать — работай!

— Где?

— Есть назначение — где положено. Нет — отправляем в «Синау» или Лоусон.

— «Синау» — это понятно. Медные рудники, — сказал я. — А Лоусон?

Полицейского словно подменили. Он даже не пробормотал, а промычал сквозь ореховую жвачку:

— Не понимаю.

— Ты назвал только что «Синау» и Лоусон.

— Вы ослышались. Я назвал «Разработки Синау».

— А Лоусон?

— Не знаю, что вы имеете в виду.

Проболтался, шельма! Обронил карту и теперь отчаянно тянет ее назад. Я мысленно плюнул и кивнул на дверь. Его как водой смыло!

Лоусон! Когда-то это был и вправду «золотой ад». Почему вдруг на карте Второй Планеты повторилось имя достопочтенного ныне города, где давно уже забыли о выстрелах, а золото видят только в зубных коронках и украшениях? Может быть, старожилы СВК — два открыли новый золотоносный район? Бруски, выпавшие из электрокара на стратегическом шоссе Южного Мегалополиса, тоже матово блестели, как золотые. Правда, Мак-Брайт не без основания отрицал их золотоносное происхождение, но почему же все-таки Лоусон? Сержант не оговорился, а проговорился — он очумел от страха, как зверек в капкане. Дет, Линнет права. И в космопорте можно узнать кое-что существенное, я уже узнал, хотя тайну Лоусона берегут, как ключи от города. Но я найду их, черт побери, где б они ни звенели — в сейфе ли у Факетти или прямо на рудниках.

Черные орешки возбуждали аппетит, мне захотелось есть. Я пошел к той же панели, где несколько минут назад колдовал рыжий парень. Стрелка снабжения шла по кругу, в секторах которого значились блюда и напитки, какие можно было получить немедленно, не спускаясь в ресторан. Тут-то меня и настиг Факетти.

— Неважно, Чабби, — вздохнул он.

— Въездной визы не дают?

— Я бы им весь СВК — два перевернул, если б не дали. Потерпи денек — передадут визу по телексу. Ты в списке есть — все в порядке. Только тобой заинтересовался почему-то сам Крис Уоррен.

— «Тень» никогда не наводит справок попусту.

— Если останешься на Второй, не произноси вслух этой глупой и бессмысленной клички. — Теперь Джин уже злился.

Он замолчал, перебирая пальцами скатерть. А мне было смешно. Я раскусил, что его огорчало. Избалованный и капризный, он боялся потерять игрушку-друга, собутыльника, напарника в лихих кавалерийских набегах на рестораны и бары. В СВК — два не любят праздношатающихся, а я был типичным праздношатающимся, отпускным космиком, баловнем счастья в долгосрочном отпуске, полным хозяином своих часов и минут. Так думал Джин. Его заставили работать, а меня никто и ничем заставить не мог. Я мог сказать: «Плевать я хотел! Что-то не нравится мне сидеть в тухлой гостинице в пустыне под куполом и жевать вонючие орешки». Только одного не знал Джин, что именно так я никогда не скажу, а согнусь в три погибели, если нужно, чтобы получить заветную визу, и буду гнуться так перед любыми уорренами и факетти, чтобы хоть доползти до засекреченного города с именем Лоусон. Бедный-бедный, наивный Джин!

— Тебе дадут бессрочную визу, — сказал он.

— Ценю.

— Но в один прекрасный день спросят, что ты собираешься делать дальше.

— Поглядим. Может, мне и не захочется с тобой расставаться.

Джин вскочил, протягивая бокал.

— За что пьете? — спросила Жаклин у двери. Она вошла без стука.

— За прекрасную, прекрасную, прекрасную Вторую Планету, — сказал я.

— Тебя ждут в баре, Джин, — деловито произнесла Жаклин, подойдя. — «Песчанка» уже стыкуется.

«Песчанка» — песчаный корабль, сообразил я и с трудом сдержал вздох: на этом корабле для меня не было места.

— Мы пришлем за тобой специальный, — понял меня Джин. — И с жильем порядок: я законтрактовал целый этаж в отеле.

— Иди, иди, — подтолкнула его Жаклин, — я догоню. Мне еще надо проститься с Чабби.

Мы остались одни.

— Повезло с визой? — усмехнулась она.

— Вопреки вашим стараниям, мадам.

— Неужели вы думаете, что я летела на Вторую только из удовольствия увидеть, как вы останетесь с носом? Смешно и наивно. Вы плохой психолог.

— Не нужно быть психологом. Я знаю все виды ищеек.

— Грубо.

— Что заслужили. Я бы сказал это вам еще в космолете, да мешала Линнет.

— Вы явно не в духе, Чабби. Вы даже не спросили, почему я сейчас у вас.

— Я это знаю. У всех пассажиров была цель. Одни ехали к родственникам, другие на работу. Только у меня ее не было и нет.

— А если появится?

— Цель?

— Нет, работа. Неужели старого космика не тянет к своей профессии?

Я подумал и спросил:

— Что же мне они предлагают? Летать?

— Если вас тянет — летать. Пилотировать транспортные космолеты. Если хочется пожить в местных условиях, могут предложить контроль грузов на космодромах. Нечто вроде инспекционных осмотров перед полетом.

— Вы сказали: на космодромах. Я не ослышался?

— Не ослышались. У нас их несколько.

— Не секрет, где еще?

— Секрет. Узнаете после проверки.

— Значит, будут опять проверять?

— Будут, Чабби, — сказала она твердо. — И серьезнее, чем вы думаете.