Капитан

Глава 8. Вызов

Виктор открыл глаза, под уже привычный шум моторов и винтов дирижабля. Со звукоизоляцией на дирижаблях не очень, хотя и не сказать, что это доставляет серьёзные неудобства. В первый день ещё да, даже голова болела, но перелёт длится уже пятые сутки, а потому успел привыкнуть.

Поднявшись Нестеров прихватил несессер с туалетными принадлежностями и вышел из каюты, которую занимал с ещё одним поручиком. Умывальная комната, она же душевая располагалась в торце коридора, но приметив, что уборная свободна, завернул сначала туда. Увы, но каюты первого класса, со всеми удобствами младшим офицерам не полагались, даже если были не заняты. В них не устроиться даже за отдельную плату.

В смысле, когда дирижабль выполнял гражданские рейсы, то, при наличии свободных мест и тугого кошелька, никаких сложностей. Но сейчас воздушный гигант трудится на благо армии, и капитан неукоснительно следует армейским критериям. Поэтому пассажиры разделены на три категории — старшие офицеры, младшие, унтерский и рядовой состав. Только так, и никак иначе.

Приведя себя в порядок, Виктор вышел в салон, где офицерам уже подавали завтрак. Поздоровался со своими соседями по столику, и принялся за омлет с парой сосисок. Не сказать, что их баловали разносолами, да и вот это блюдо не из свежих яиц, а из яичного порошка. Но в общем и целом кормили не только сытно, но даже вкусно.

— Ну что, товарищи офицеры, позвольте вас поздравить, через три часа прибываем во Владивосток, — произнёс пехотный капитан, как и все, направлявшийся в отпуск.

— Так скоро? — удивился Нестеров, по расчётам которого они должны быть на месте только к вечеру сегодняшнего дня.

— Повезло, поймали попутный ветер, — сообщил сосед.

Хм. Ну что же, это даже хорошо. Задерживаться на аэродроме никаких причин, и получается, что уже в полдень он буден непосредственно в городе. И в этом случае многое из намеченного успеет уже сегодня. Путешествие не назвать утомительным, а потому нет необходимости в отдыхе после дороги…

Чего не сказать о его последнем рейде. Поначалу всё складывалось очень хорошо. Они вышли к аэродрому и Виктор скорректировал по нему удар неизвестного оружия. В результате нескольких мощных воздушных взрывов было уничтожено более двух десятков самолётов.

Отправив троих с киноплёнкой за линию фронта, с остальными Питон в этот же день устроил засаду на морских пехотинцев. Перебив отделение патрулировавшее дорогу, они скрылись вместе с телами, и дав им воскреснуть, лишили опыта. После чего опоили снотворным, и убрались восвояси. Капитан держал своё слово, и добивать никого не стал.

Вечером ещё одна засада, прошедшая столь же успешно, как и первая. А потом о них стало известно, и за ними началась настоящая охота. Так что, обещание Питона сбылось в полной мере, и оставшиеся девять дней в тылу противника показались адом. Впрочем, справедливости ради, они могли в любой момент прекратить это и уйти к своим. Но не для того затеялись с этим походом, чтобы вот так запросто убраться восвояси.

За эти дни они успели сделать ещё пару засад на дорогах, размотать блок-пост контролируемый янки, и захватить штабной автомобиль, с характерником. В общей сложности им удалось добыть более трёх миллионов опыта, девятьсот семьдесят тысяч которого являлись трофеем Нестерова.

Удачно сходили, чего уж там. Хотя и заплатить за это пришлось немалую цену. По возвращении Виктор несколько дней приходил в себя, из-за употребления химии. Очень эффективная штука. Настолько, что только что едва волочивший ноги, Нестеров сразу обрёл крылья, и казалось был готов свернуть горы.

Конечно, можно было просто использовать «Аптечку», что позволило бы взбодриться не менее эффективно. Но использовать заряд артефакта, который при случае может вернуть с того света и имеет длительный срок перезарядки, так себе решение. Опять же, химия не просто бодрит, но имеет длящийся эффект и в течении суток ты вообще не ощущаешь усталости.

Ему предлагали не маяться ерундой, обменять опыт на очки надбавок и вложить их в Выносливость. Но он отказался это делать. Чтобы поднять её всего лишь на одну десятую, что несомненно окажет явственный эффект, ему пришлось бы выложить более миллиона опыта. Ну и к чему тогда было вообще затеваться с этим рейдом? Поэтому он предпочёл ещё дважды принять химию, к чему ни один из спецназовцев так и не прибегнул.

А по возвращении его догнал откат. Жёсткий, выворачивающий наизнанку, выкручивающий суставы и с дикой головной болью. Он пытался использовать «Аптечку», и та даже израсходовала заряд, подправив какие-то там болячки и ссадины, но на ломку от химии не оказала никакого влияния, боль и не подумала утихать. Ну вот так всё у Эфира неоднозначно. Вернуть с того света, это пожалуйста, помочь от похмелья или от наркоты, ходи стороной.

Пока бегали по тылам, а потом приходил в себя, события в Никарагуа шли своим чередом. Конгресс Соединённых Штатов принял решение о выводе экспедиционного корпуса морской пехоты из Никарагуа. Самосовцы, оставшись в одиночестве не оказывая сколь-нибудь серьёзного сопротивления, начали поспешно откатываться перед наседающими сандинистами, и в итоге ушли в Гондурас.

Решительно непонятно как там будут развиваться события дальше, но пока ЧВК от боевых действий перешла к созданию регулярной армии Никарагуа. В этой связи, многие солдаты и офицеры получили возможность побывать в отпусках.

В их числе оказался и Виктор, со своим взводом. Правда, в их случае это скорее премирование за бои на подступах к Манагуа. Никто не верил в то, что у них это получится, а выдвижение заслона скорее было шагом отчаяния. Однако, им повезло, и всё срослось как надо.

И таки да, на груди Виктора появился орден «Святого Георгия» четвёртой степени. Его экипаж, и унтеров удостоили «Георгиевскими крестами». Правда, вручили награды опять же кулуарно, хотя носить и не воспрещалось. К чему городить сущности, обижать солдат и офицеров служивших своей стране верой и правдой, если принадлежность обоих ЧВК к вооружённым силам ДВР секрет Полишинеля.

Плюсом к этой награде Виктору полагалось единовременно двести тысяч опыта, который надлежало получить во владивостокском банке. Ну и надбавка к жалованию в двадцать пять процентов от оклада на момент совершения подвига, с другими полагающимися льготами. И это при том, что надбавки за солдатские кресты сохранялись…

Как и ожидалось, на военный аэродром, прибыли в одиннадцать часов. Никакой помпы, музыки, и встречающих с цветами. Официально они наёмники, сделавшие войну своей работой, и получающие за это плату. Справедливости ради, весьма достойную, вот только это ничуть не умоляет их заслуг перед республикой.

К чему это? А всё к тому же. Опять Виктора царапнуло от вот такой несправедливости, а на ум невольно пришло сравнение с Добровольческой интербригадой, воевавшей в Испании. Эти получали ничуть не меньшее денежное довольствие и имели такие же льготы, но в отличии от витязевцев и варягов были обласканы и у всех на слуху. А вот что касается эффективности… По сути, именно ЧВК погасили два крупных конфликта, и оба этих успеха были реально на руку ДВР.

Глядя на опускающуюся аппарель Виктор подхватил чемодан и кофр с «Горкой». С рюкзаком оно куда удобней, но тогда уж будь добр переодевайся в гражданку, потому как офицеру с мешками, да авоськами ходить не полагается. Загребут в комендатуру без лишних вопросов, и плевать, что он наёмник. Надел форму, будь добр соответствуй. И, признаться, Виктор был с этим согласен. Он гордился формой, званием и тем, что вообще служит.

Впрочем, от довольно объёмного рюкзака отказаться не получилось. В нем поместилось практически всё его вещевое имущество, и он отправится на базу ЧВК, где будет дожидаться своего владельца на складе личного имущества. В чемодане же был лишь самый минимум, артефакты «Переводчик» и «Передатчик, ну и большое количество подарков.

— Ничего не знаю, Боря. Отказы не принимаются. Отведу тебя к таким девочкам, закачаешься. Это тебе ни какие-то там шлюхи из борделя, — произнёс поручик, опередивший Виктора.

— Ты так настойчив, Андрей, что мне трудно тебе отказать. Но сначала в гостиницу, — ответил шедший рядом с ним Мицкевич.

Нестеров не обратил на него внимания, словно того и не было. Как впрочем и его спутника. Все время перелёта они старательно не замечали друг друга, словно пустое место. К поручику Вязову у Виктора претензий никаких не было, но тот сам его игнорировал, вот он и отвечал той же монетой.

Прибывших встречали с десяток армейских автобусов, которые довезут отпускников до железнодорожного вокзала, делая по пути остановки по требованию. В штаб ЧВК отпускникам надлежит прибыть только по окончании отпуска. По сути, они могут прямо сейчас выбираться отсюда своим ходом. Но это не гражданский аэродром, и общественный транспорт сюда не ходит.

Нестеров не спешил, предоставив Мицкевичу возможность устроился в первом автобусе. После чего сам направился во второй, из предназначенных для офицеров. Остальные отводились под сержантский и рядовой состав. К слову, он от этого даже остался в выигрыше, так как устроился довольно вольготно, без соседей. Толкаться плечами в жару, сомнительное удовольствие, а июнь во Владивостоке выдался знойным.

Пока ехали Виктор наконец решил использовать имеющийся у него опыт. Куда его расходовать вопрос даже не стоял. Однозначно в очки надбавок. Он вообще собирался вложиться в них по максимуму, ещё и прикупить, благо не испытывал стеснений в средствах. А то мало ли, опять Эфир чего-нибудь учудит и условия обмена вновь изменятся не в лучшую сторону. В этой связи он не собирался даже гасить банковский займ. У него есть ещё целых два года отсрочки, и ни единой причины для спешки.

Он бы и раньше это сделал, но решил, что изменения Эфира всё же событие не рядовое, и не может проходить по два раза в год. Пользу же от наличия в кубышке свободного опыта он прочувствовал уже давно. Но сейчас война осталась где-то там, позади, впереди же его ожидал Виноградовск, встреча с Дубковым, и выбор темы для кандидатской. И будет глупо не облегчить себе жизнь, коль скоро Эфир предоставляет такую возможность.

Пристроившись у окна автобуса, и не обращая внимания на мелькающие за ним предместья Владивостока, Нестеров вызвал перед внутренним взором свою Суть. Не без гордости взглянул на внушительную цифру свободного опыта, после чего одним махом обменял почти полтора миллиона на тринадцать очков надбавок. Десять из них тут же определил в Интеллект. Три, оставил про запас.

Для получения академического образования достаточно надбавок в одну целую и семь десятых, у него же они сейчас на одну десятую выше. Начнёт, а там будет видно, нужно ли вкладываться ещё. Что ни говори, а отдавать за очки приходится с каждым разом всё больше, а потому и относиться к ним нужно более рачительно.

Шутка сказать, но за очередную надбавку ему придётся вывалить двести двадцать две тысячи опыта. Поэтому остававшиеся у него почти двести сорок две, он не стал расходовать. Чтобы не остаться ни с чем.

Двадцать две тысячи это достаточно много и он зажрался? Ничего подобного. Просто всё познаётся в сравнении. Ещё недавно он был, можно сказать, аутсайдером. Теперь же оставил далеко позади не только имевших значительно лучшие стартовые условия, но и тех, кто был старше него на несколько лет. И на этом уровне то, что для других много, ему только на один зуб.

Из автобуса вышел на Светланской, недалеко от медицинского общежития. Решил навестить сначала девчат в «тройке», всё равно ведь не обойдёт их стороной. К тому же, Таня его наверняка не ждёт. Во время последнего разговора по «Кинитофону» он сказал, что будет только к вечеру, и её банально может не оказаться дома. А в двести двадцать второй комнате непременно кто-то будет на месте, так как у подруг на носу госы, и они корпят над конспектами.

Дабы не изменять традиции завернул в трактир, и накупил продуктов, и парочку бутылок сухого вина, только и того, чтобы хмель слегка ударил в голову. Это где-то даже полезно, хоть расслабятся, а то ведь наверняка в напряжении. Чтобы дотащить гостинцы, пришлось за отдельную плату воспользоваться помощью полового, которого он нагрузил бумажными кульками, а сам пошёл с чемоданом и кофром.

Едва переступил порог общежития, как тётя Глаша всплеснула руками, обрадовавшись ему как родному. Ещё и поставила его перед собой чуть не по стойке смирно, оглядывая со стороны, заставив его малость повертелся. Он то был в повседневной форме, но при орденах, что придавало весу и солидности. Вообще-то, ему было где-то неловко, но обижать вахтёршу и не подумал.

— Хорош! — резюмировала женщина.

— Я старался, — улыбнулся он.

— И у тебя получилось. Молодчина. Иди уж. В комнате твои подружайки.

— Тётя Глаша, присмотрите за чемоданом? А то мне всё разом не утащить, — оставлять кофр он и не подумал, тут осталось немного, уж как-нибудь донесёт.

— Присмотрю конечно, суй под стол и двигай, кавалер.

А вот в комнате у девчат прошло всё куда громче. Едва осознав, кто именно к ним завалился без предупреждения и без стука, они по обыкновению сорвались с места и взвыв боевыми сиренами облепили его со всех сторон. Хорошо хоть он успел выставить на стол свои гостинцы и пристроить «Горку», а то опять разметали бы всё по полу.

— Ты когда уже научишься предупреждать о своём приезде, — утерев невольно выступившие слёзы, попеняла ему Зина.

— Да ладно. Так же куда веселее, — отмахнулся он, с трудом сглатывая твёрдый ком.

Ещё и отвернулся, сделав вид, что что-то там приметил в окне, а на деле быстро промаргиваясь, чтобы не пустить предательскую слезу. Скажи кому, поднимут на смех, но вот ничего не мог с собой поделать, настолько вот это их отношение трогало за душу.

— Витя, а это у тебя такое правило каждый раз возвращаться с новым крестом на груди? — утирая слёзы, и ткнув его в грудь, поинтересовалась Надя.

— Ну нужно же вас чем-то удивлять. Кстати, я сейчас.

Он поспешно вышел из комнаты, и направился на вахту, за чемоданом. Заодно привёл в порядок свои чувства, и окончательно справился с готовыми пролиться слезами. Ну ей богу, даже перед собой неудобно. Вот же шельмы.

— Девчата, ловите подарки из тропического рая, — водрузив чемодан на одну из кроватей, возвестил он.

Ничего особенного и дорогого — пара фунтов отборного кофе, да безделицы с национальным колоритом. Тут ведь главное внимание, ну и чтобы вещица выбивалась из общего ряда. И подруги оценили подарки, отметив, что различных свёртков в довольно большом чемодане ещё предостаточно, а вот вещей совсем немного.

— Витя, а ты что же, у Тани ещё не был? — удивилась Рита.

— Вот вас навестил, сейчас наскоро перекусим, выпьем за встречу, и побегу. Она всё равно меня только к вечеру ждёт.

— Витя, ты дурак? — подбоченившись спросила Рита

— С чего бы это? — удивился он.

— Да с того. Спасибо за подарки. Очень рады тебя видеть живым, здоровым и жизнерадостным. А теперь закрыл чемодан, схватил его в руки, и дуй отсюда.

— Рита, ты заболела?

— Я заболела? Сначала в зеркало посмотрись.

— Ты что, думаешь Таня меня приревнует к вам?

— Витя, ты точно дурак, — хихикнула Зина. — Ритка права, иди к Татьяне, не забудь по пути купить цветы и ни в коем случае не говори, что был у нас. А мы, так уж и быть, тебя не сдадим.

— Да ладно вам сгущать краски.

— Витя, мы не шутим. Поешь в другой раз. И, да, спасибо за угощение, — резюмировала Рита.

— Так, настоящие друзья не поступают, — шутливо обиженным тоном пробурчал он.

— Именно так и поступают, — поддержала подруг Надя.

В этот момент в дверь постучали, и когда Рита разрешила в комнату вошли двое офицеров. Так не бывает! Перед ним стояли Мицкевич и Вязов. Нестеров даже не подозревал, что среди знакомых девчат есть другие военные, кроме него и Аршинова. И тут вдруг...

— Рита, встречай героев тропиков, — возвестил поручик, и тут же осёкся.

Нестеров же с недоумением взирал не столько на него, сколько на Мицкевича, вперившего в него не менее удивлённый взгляд. Картина неизвестного художника «Не ждали».

— О к-как, — только и сумел произнести поручик.

— Андрей? — теперь пришла пора удивляться Рите.

И судя по её реакции гость был её мимолётным увлечением, и она меньше всего ожидала увидеть его тут. Ну что сказать, Рита сторонница современных взглядов, и придерживается мнения, что семья в первую свою жизнь это анахронизм. О домашнем уюте и потомках можно подумать и позже, а пока от жизни нужно брать всё, и позаботиться о собственном развитии.

— Разрешите представить, — начал было поручик, но его перебил Мицкевич.

— Не стоит, Андрей. Пойдём отсюда, я не пью из лужи, — холодно произнёс он.

— Извинись, — коротко бросил Виктор, прекрасно уловивший смысл сказанного.

— Не вижу для этого не единого повода, — пожал плечами Мицкевич.

— Извинись, или я вызову тебя.

— Я не дерусь из-за шлюх, — фыркнул подпоручик.

— А я за друзей дерусь.

Виктор впечатал свою ногу в грудь Мицкевича. Отлетев назад, тот приложился о дверь, которая не выдержав натиска хрустнула сломавшимся язычком защёлки, после чего распахнулась и с грохотом впечаталась в стену. Подпоручик же оказался на полу коридора.

— Мне набить тебе морду более вдумчиво, чтобы ты счёл себя оскорблённым и вызвал меня? Или уже достаточно? — приблизившись к нему, поинтересовался Нестеров.

— П-подлец. Куда прислать секундантов? — с трудом восстановив дыхание выплюнул Мицкевич.