Капкан для бабочки

Глава 10

Утро началось суматошно: Кики снова проспала. Кажется, хронический недосып скоро приведет к тому, что она и вовсе не будет появляться на работе.

Одной рукой она чистила зубы, другой пыталась пригладить рыжие растрепанные волосы, когда зазвонил телефон. С зубной щеткой во рту Кики подбежала к телефону, схватила трубку, но на том конце провода молчали.

— Тьфу на вас, — раздраженно сказала Кики и швырнула трубку.

Опоздания на работу редко прощались, и даже уважительная причина не была достойным оправданием. Могли и оштрафовать. Впрочем, кофе выпить все-таки надо. Она поставила на плиту турку, насыпала две ложки с горкой, и принялась ждать. На кухонной стойке лежали распечатанные в принтере листы с фотографиями и заметкой о пожаре. Кики покосилась на фото, словно сомневаясь, а не подводят ли ее глаза?

Но глаза не подводили: на снимке под фамилией Холода был портрет Максима Матвеева, то есть, того человека, которого она обнаружила у себя коридоре. Кики не знала, радоваться ей этой находке, или пока рано, ведь к разгадке она не приблизилась ни на шаг!

Напротив, все запуталось еще больше.

Получалось, что господин Холод умер аж целых два раза: полтора года назад сгорел в машине, а в эту пятницу — кто-то ударил его по затылку. И это Кики крайне не нравилось!

Не вампир же он, в самом деле, этот парень?!

Когда в турке бурно поднялась пенка, в дверь вдруг позвонили.

— Здрасьте, кого это несет в такую рань? — проворчала Кики, посмотрев в «глазок». В мутном стеклышке маячила одинокая мужская фигура.

Черт, кто это?

Она вдруг испугалась, да так, что похолодело в затылке, и озноб пробежал по телу. Внезапно севшим голосом она спросила:

— Кто там?

— Кики, открывай, это я!

Стас. Она с облегчением перевела дух, загремела замками, и уже Стас быстро шагнул в открытую дверь, когда внутренний голос запоздало сказал: стоп, а если действительно Стас совершил убийство?..

Сердце екнуло и медленно стекло куда-то вниз, но было уже поздно. Стас вошел в квартиру и протянул Кики букетик подмороженных тюльпанов.

— Привет, это тебе.

Она не смогла ничего сказать, только глупо кивнула и поспешила ретироваться в кухню. Кофе был еще горячим, и Кики жадно глотнула из чашки — ей требовалось прийти в себя.

Нет, это никуда не годится — трястись при виде собственного парня!

Букетик перекочевал в вазу, Кики долго делала вид, что не знает, как получше разместить ее на кухонном столе.

— Тебе нравится? — Стас подошел сзади, обнял ее за плечи. Кики чувствовала, как напряжены его руки, словно он держал в объятьях бомбу с часовым механизмом.

— Что — нравится?

— Цветы, конечно!

— Ах, да, конечно, — Кики метнула взгляд в сторону бледненьких печальных тюльпанов.

— Я подумал… ну в общем… Не сердись на меня, я не хотел тебя обидеть.

Сказать ей было нечего. Точнее, на языке крутилось несколько фразочек, одна другой ядовитее, но сейчас Кики не могла выговорить ни слова. Все, что она сказала бы, звучало фальшиво и натянуто.

Нет, нельзя дать понять, что она что-то подозревает. Пусть все будет как всегда. Иначе — черт знает, что может произойти…

Огромного усилия воли ей стоило спокойно высвободиться из его рук, щелкнуть по носу и широко улыбнуться.

— Да, я сержусь! — сказала Кики и прибавила в голосе кокетливых ноток, а во взгляде — шутливых искорок.

Да, хорошо, пусть это будет как бы не всерьез, одобрил внутренний голос.

— Ну прости меня, солнышко, — поняв, что Кики сердится «понарошку», Стас мог теперь нести какую угодно чушь. — Я был немного не в себе, выпил, и потом, позвонили с работы, там куча неприятностей…

— Это еще не повод кричать на меня, Стас, — сказала она мягко.

— Обещаю, этого больше не повторится.

— Ну ладно, шут с тобой! Смотри, еще раз провинишься — я тебя оштрафую. На норковую шубу и отпуск на Лазурном берегу, понял?

— Понял, шеф! — Стас откозырял, схватил ее в охапку и потащил в комнату, к огромной кровати, в которой Кики провела сегодня бессонную ночь.

Она приготовилась было возмущаться и сопротивляться, как вдруг где-то затрезвонил Стасов мобильник. С неимоверным облегчением Кики отскочила в сторонку и потрясла перед его носом рукой с часами.

— Ты с ума сошел, я уже на работу опоздала!

— Да и черт с ней! — сказал Стас весело.

— Возьми трубку, тебя наверное, в офисе уже потеряли!

Скроив разочарованную физиономию, Стас отправился на поиски телефона, который трезвонил неизвестно где, а Кики пыталась прийти в себя.

Кажется, наступает новый этап в их отношениях: теперь Кики будет шарахаться от каждого его жеста, от каждого поцелуя. Честно сказать, ей были неприятны объятия Стаса, и его решительные… приставания. Может быть, она круглая дура, и это не кажется таким уж невероятным, учитывая, как долго она терпит этого парня… Но сейчас ей все время мерещится занесенная над головой Матвеева, вернее, Павла Холода, статуэтка, которую держит тренированная рука Стаса. И это напрочь убивает все теплые, нежные и еще Бог знает какие чувства.

Стас тем временем нашел телефон, который валялся на полочке в прихожей, вместе с ключами от машины и очками. Он ответил — и лицо его в мгновение ока переменило выражение.

Он напрягся, отчетливо проступили скулы, глаза в один миг стали почти прозрачными… Кики наблюдала это превращение, закаменев от страха. Таким она Стаса никогда не видела, если не считать того неприятного инцидента на даче. Но тогда она не обратила внимания на разительные перемены, а вот теперь…

— Привет. Ты уже на работе? А я… У меня дела в городе, так что в офисе появлюсь попозже… Нет, я сейчас не могу говорить. Почему? Потому что, какая разница? Послушай, это ты мне грубишь!..

В этот момент он перехватил Кикин взгляд, отвернулся — и сделал ужасную вещь. Вошел в ванную комнату, захлопнул дверь и пустил в раковину воду.

Целую вечность Кики стояла в прихожей и с отвратительно глупым видом таращилась на дверь, за которой шумела вода. Разумеется, голоса не было слышно.

Ее вдруг захлестнул гнев — стремительно подступил к горлу, и Кики явственно ощущала его внутри, как нечто осязаемое. Вот сейчас — она распахнет дверь, выхватит из рук телефон и потребует объяснений, от начала до конца. Что он делал здесь в вечер убийства, почему не встретил ее в аэропорту, за каким чертом ему требуется разводить секретность вокруг телефонных звонков?..

Постой, шепнул внутренний голос. Держи себя в руках. Статуэтки уже нет, но в доме кроме нее полно тяжелых предметов. А ты не знаешь наверняка, что Стас непричастен. Скорее, наоборот…

И она отступила. Ярость медленно колыхалась внутри черным и душным облаком, готовая в любой момент выплеснуться наружу. Кики удерживала ярость внутри, как сдерживают под уздцы распаленных лошадей.

Медленно, очень медленно она ушла в комнату, заперла дверь и принялась одеваться. Из зеркала на нее смотрела настоящая фурия: зеленые глаза побелели от гнева, губа закушена почти до крови — чтобы не сорвалось лишнее слово…

Кики нацепила первое, что подвернулось под руку, зато тщательней обычного надушилась — «Cool water» — именно то, что нужно. Ледяной свежий запах помог ей прийти в себя: точно глотнула из окошка морозного воздуха.

Когда она вышла, Стас подпирал стенку в прихожей и внимательно рассматривал носы своих ботинок.

— Мне пора на работу, — сказала Кики ровно.

— Да, мне тоже надо ехать, сегодня дел невпроворот.

— Вот и отлично.

В напряженном молчании они вышли на улицу, распрощались без особой теплоты и разъехались в разные стороны.

Свинья, сказала бы на это Лиза. Она любила смачные словечки гораздо больше, чем это предписывали правила хорошего тона. Свинячий помет! Собака, вот что сказала бы она, если бы Кики поддалась искушению и рассказала ей о сегодняшнем Стасе: незнакомом и чужом.

Но делиться впечатлениями Кики не стала. Она приказала себе помалкивать, загнать чувства подальше и целый день вкалывала, как проклятая, пытаясь отвлечься, забыться, заглушить боль работой.

Лиза, встречаясь с ней в курилке или в буфете, пыталась выпытать, что происходит с подругой. Она так настойчиво расспрашивала ее, что Кики не выдержала и сбежала к себе в кабинет, запершись изнутри на ключ, что категорически запрещало руководство компании.

Плевать на руководство!

Она встала из-за стола не в шесть, как обычно, а ближе к половине девятого. Домой ехать не хотелось — стоило только представить одинокий ужин под вечное трещание ви-джеев с MTV и в компании полных отчаяния мыслей… Лучше уж заночевать на работе!

Но, разумеется, до таких глупостей Кики еще не докатилась. Она решила заехать в какой-нибудь симпатичный ресторанчик, поужинать там, а дома сразу лечь спать, чтобы не думать ни о расследованиях, ни о странном поведении Стаса, ни о том, что кто-то из друзей причастен к убийству…

Возле вращающихся стеклянных дверей ее кто-то ухватил за рукав, и Кики вздрогнула от неожиданности. Лиза! В ее взгляде читалась мрачная решимость устроить допрос с пристрастием. Немедленно! Не сходя с места!

— Что ты тут делаешь? — спросила Кики, пытаясь улыбнуться.

— Именно этот вопрос я хотела задать тебе. Ты на часы давно смотрела?

— Слушай, подруга, отстань, у меня было много работы! Из-за всех этих приключений я забросила все проекты…

— Расскажи это шефу, — надменно бросила Лиза. — А мне можешь не врать. Ты думаешь, я не вижу, что с тобой происходит?

— Что со мной происходит?

— Вот это я и хочу выяснить. Домой она не едет, на работе засиживается до ночи…

— Это тебе надо домой спешить, к мужу и домашнему очагу… А я, старая холостячка, могу делать все, что захочу! — заметила Кики с усмешкой.

— Так. Дело в Стасе, верно? Я ведь о нем сразу подумала… Вот что, давай поужинаем где-нибудь.

— Ты читаешь мои мысли.

— Конечно, мы с тобой тысячу лет знакомы, так что я тебя знаю — как свои пять пальцев!

Она решительно процокала каблучками, открыла дверцу своего щегольского, сверкающего «Ауди-ТТ».

— Езжай за мной, я знаю отличное местечко здесь неподалеку.

Ездила Лиза виртуозно: подрезала, обгоняла, лихо перестраивалась и напрочь игнорировала поворотники. Она чувствовала себя королевой: дорогая машина, да и владелица — хоть куда. Мужики сворачивали шеи на блондинку, которая носилась по дорогам как угорелая.

Ей везло: она ни разу не попадала в аварии.

Спустя пятнадцать минут они уже были возле ресторана. Кики буквально выпала из машины: ездить так агрессивно она не привыкла. Голова слегка кружилась.

Несмотря на неказистый внешний вид и простенький интерьер, кормили в этом заведении превосходно. Они заказали целую гору еды: даже Лиза, которая обычно снисходительно жевала салатик, в то время, как Кики получала удовольствие от хорошего стейка. Сейчас она наплевала на все диеты и с наслаждением поедала кусок запеченной на углях свинины.

— Красота! Нет, скажи, хоть иногда, но надо позволять себе маленькие праздники!

Кики лишь молча кивала. Не было сил трепаться о пустяках, хотя Лиза упорно пыталась развести ее на задушевную беседу.

Будь осторожней, тихо говорил внутренний голос. Ты сама знаешь, что твоя догадка верна: кто-то из друзей тебя подставлял. А потому — держи язык за зубами и изображай недалекую, слепую и глухую девицу. Ты ничего не знаешь, ничего не понимаешь, запомнила?

Все это Кики знала и без него, потому и не позволяла Лизе втянуть себя в разговор «за жизнь». Лучше подстраховаться, верно? Она в основном помалкивала, уткнувшись в тарелку с куриными крылышками.

— Так ты расскажешь мне, что случилось? — пытала ее Лиза.

— Ничего не случилось. Просто я устала.

— Как же мне надоела твоя вечная скрытность! — она даже обиделась немного. — Можно подумать, я тебе зла желаю!

— Лизок, я тебя люблю, но хочу спокойно поесть. У меня все в порядке, зуб даю!

— Да ну тебя, ты мне постоянно врешь, и даже не можешь этого скрыть. Впрочем, дело твое, я в него лезть не буду.

— А вот за это — большое человеческое спасибо, — Кики улыбнулась и протянула ей крылышко. — Хочешь попробовать? Вкусно!

— Ты хочешь, чтобы у меня от этого жгучего соуса разыгрался гастрит? Благодарю покорно.

— Зануда, — беззлобно отозвалась Кики.

Еще с полчаса они мирно посидели, попили кофе, а потом, синхронно взглянув на часы, спохватились, что уже половина двенадцатого.

— Елки-палки, Вадим меня прибьет! — Лиза переменилась в лице и порывисто встала. — Странно, что до сих пор не звонит. Наверное, умирает от ревности!

И она невесело усмехнулась. Повелительным жестом подозвала официанта, негромко приказала:

— Счет, пожалуйста, и побыстрее, мы очень спешим!

На улице Лизу ждал сюрприз. Колесо у «Ауди» было спущено.

— Холера, дьявол, кто это сделал? — разбушевалась Лиза. — Где у них сторож парковки, какая-то скотина проколола мне колеса!

— Успокойся, ты наверняка его проколола сама, пока ехала сюда.

— Вот невезуха! — буркнула Лиза и сунула в рот сигарету. — Стоит ненадолго расслабиться, и — на тебе! — опять неприятности!

— Хватит убиваться, лучше делом займись. Ты сумеешь поменять колесо?

— Легко! — похвасталась Лиза. — Я их сто раз меняла, еще когда ездила на папиных Жигулях…

Кики в темноте покраснела: для нее эта задача была непреодолимой. Все что угодно — только не возня с гаечными ключами, домкратами и прочими штуковинами.

— Проблема в том, что у меня нет запаски, — вспомнила Лиза и приуныла. — Точнее, она есть, но тоже спущенная. Я недавно наехала на гвоздь, а починить колесо так и не успела.

— Весело, — только и смогла сказать Кики. — Ну что, вызываем техпомощь?

— Фиг им, еще деньги на них тратить. Лучше сделаем так: я позвоню Вадиму, пусть присылает кого-нибудь ремонтировать колесо, или сам приезжает. А потом пусть приедет за мной.

— Куда?

— К тебе, разумеется. Пригласишь меня на чашку чая?

— Да хоть на две, — с преувеличенной радостью выпалила Кики.

— Сто лет у тебя не была, — заметила Лиза, войдя в квартиру и небрежно бросив на пуфик дорогущую шубку.

— Была, перед нашим отъездом в Калининград. Забыла уже?

— Ах да, мы тогда хорошо посидели, потрепались под мартини.

Кики прошла в кухню, зажгла газ, поставила турку, полную воды.

— Опять кофе? У тебя, помнится, был чудесный жасминовый чай.

— Ты одна его пьешь, диетчица несчастная, — прокричала из кухни Кики. — Ладно уж, так им быть, но заваривать будешь сама.

— Разве я доверю тебе, неумехе, такой ответственное дело? — Лиза прибежала в кухню и, смеясь, подтолкнула подругу к двери. — Иди-иди, я сама управлюсь.

Кики с удовольствием повалилась на диван, щелкнула пультом музыкального центра, с наслаждением вытянула уставшие ноги. Как хорошо дома! Остаться бы сейчас одной, спокойно обо всем подумать, опять залезть в дебри дедукции и в очередной раз попытаться понять: кто убил Матвеева… Нет, Павла Холода. Кто убил его? И что за чертовщина вообще происходит: как может человек, сгоревший в машине, через восемнадцать месяцев воскреснуть, чтобы быть убитым, на этот раз, ударом по голове? Все это не нравилось Кики настолько, что начинал болезненно ныть позвоночник.

В комнату вплыла Лиза, на подносе стоял изящный фарфоровый чайничек и пара белых чашек с росписью — ручная работа, родители привезли в подарок в один из своих последних приездов.

— А теперь попробуй — это шедевр! После этого чая, уверяю тебя, ты побежишь на помойку, выкидывать свои запасы кофе.

— Сомневаюсь.

— Я тоже, но попробовать-то можно!

Они выпили по чашке чая, включили телевизор — и попали на какой-то очень женский, очень феминистский сериал. Посмотрели, отпуская ехидные замечания и радуясь как дети каждой шутке.

Потом выяснилось, что Лиза не слышала, как надрывается в сумочке телефон, и пропустила пять или шесть звонков от Вадима. Поэтому подруги чрезвычайно удивились, когда в дверь требовательно затрезвонили.

— Кто это? — спросила Кики, похолодев.

— Убийца вернулся! — объявила Лиза замогильным голосом.

— Вот дура!

— Ох, ну извини… Я не знала, что ты до сих пор так болезненно на это реагируешь… — она внимательно взглянула на побелевшее лицо Кики и стиснувшиеся кулаки. — Да, девочка моя, как тебя переклинило… Все, успокойся, я больше не буду так шутить.

И она сама отправилась к двери. После коротких переговоров через дверь, она обернулась и пренебрежительно махнула рукой:

— Это всего лишь Вадим!

Загремели замки, Лиза открыла дверь и впустила мужа. Видеть его до отвращения не хотелось, но Кики пересилила себя и, изображая гостеприимную хозяйку, вышла в прихожую с широкой улыбкой на лице.

— Привет. Ну как успехи?

— Нормально. Лиза, собирайся, поехали домой, — сказал Вадим сухо.

— Поменяли колесо?

— Я сам все сделал. Ну надо же быть такой растяпой, ездить со спущенной запаской! А если бы это произошло в глухом месте?

— Вадим, я не езжу по глухим местам, — растолковала Лиза мужу. — Ты сам менял колесо? А что, все твои знакомые механики внезапно поумирали?

— Неужели я буду беспокоить людей из-за глупости моей жены? Я все сделал сам, дел-то было на двадцать минут!

— Молодец, возьми с полки пирожок.

Обстановка явно накалялась, и Кики вмешалась, желая предотвратить семейную ссору:

— Вадим, проходи, выпей чаю. А лучше, наверное, кофе, правда? Я сейчас сварю.

Парочка обменялась взглядами, которые ясно свидетельствовали о намерениях продолжить выяснение отношений, но позже, когда они останутся наедине. Кики не любила вмешиваться в чужие дела и обычно предоставляла друзьям возможность самим разобраться в собственных семейных проблемах, если только к ней лично не обращались за советом… Но и она видела явно наметившуюся трещину между Лизой и Вадимом, и эта трещина росла и ширилась буквально на глазах.

Она быстренько сделала кофе, притащила в комнату чашки, Лизе налила уже остывший зеленый чай — пусть пьет, раз такая поклонница! Дружинины расселись по разным углам, вид — недовольный, вот-вот искры полетят. Быть буфером в семейных конфликтах — невелико удовольствие, но Кики обычно ревностно оберегала свой дом от негатива: если не получалось избегать скандалов в отношениях со Стасом, то чужие пыталась смягчить, а то и вовсе погасить.

Дом, считала Кики, был ее крепостью, ее гнездышком, надежным местом, где можно переждать бурю или просто приходить в себя после безумных стрессов и авралов. Поэтому, впускать туда негативные эмоции, означало — разрушать уютную и доброжелательную ауру жилища.

Впрочем, после этого страшного убийства трудно будет относиться к своему дому, как к надежнейшему из пристанищ, но усугублять не стоило.

Поэтому она поддерживала милый почти бессмысленный треп, втягивая в разговор мрачного Вадима и обиженную Лизу.

Вадим в два глотка выпил свой кофе и поднялся, прервав Кики на полуслове.

— Спасибо. А минералка в этом доме есть?

— Да, кажется, была. Подожди минуту, я принесу.

— Не беспокойся, я сам найду.

Он долго возился в кухне: кроме минералки, кажется, взял из холодильника какую-то еду.

— Скажи, вот паршивец! — прошептала Лиза расстроенно. — Подумаешь, ездила без запаски, но зачем мне грубить?!

Кики промолчала — еще не хватало, быть арбитром в чужих семейных дрязгах! Поболтала ложечкой в своей чашке, и украдкой посмотрела на часы.

— О, мы уже засиделись, — Лиза все-таки заметила ее жест. — Пожалуй, нам пора. Вадим, хватит опустошать Кикин холодильник, поехали домой!

Он вышел из кухни, дожевывая что-то на ходу.

— Наверное, надо было тебя накормить? — запоздало спохватилась Кики.

— Не бери в голову, солнышко, — Вадим улыбнулся, словно бы недоразумений между ними никогда не существовало. Все ее существо содрогнулось от этой улыбки.

— Ладно, увидимся завтра, — Лиза приобняла ее и чмокнула в щеку. — Отдыхай.

Оставшись одна, Кики стянула свитер и направилась в ванную. Но мечты о горячем душе накрылись медным тазом: в дверь опять постучали. Снова гости? Лиза что-то забыла?

Но это оказалась Жанна. Она смущенно улыбнулась и вошла в квартиру.

— Слушай, у меня сроки поджимают — скоро книгу сдавать… А кофе кончился. У тебя нет лишней пачки?

Кики понимающе кивнула: когда Жанна заканчивала книгу, стук машинки раздавался по всему подъезду круглые сутки. Она имела обыкновение затягивать сроки сдачи нового романа, а значит, работать приходилось в том числе и ночами. Тут без кофе никак!

— А ты в курсе, сколько времени? Я вообще-то спать собиралась, — крикнула она из кухни, разыскивая в шкафах резервную пачку молотой арабики.

— Но у тебя свет горел. Я специально сходила на улицу, посмотрела.

Жанна тоже вошла в кухню и уселась, подперев подбородок ладонями. Видок у нее был тот еще: замученная жизнью женщина, под глазами — круги, цвет лица живо напоминает о молодой весенней листве.

— Черт, хоть дух переведу.

— Не хочу тебя расстраивать… Но по-моему, стоило бы хоть изредка спать. И заодно есть.

— Хорошая идея. Главное, свежая. Ладно, спасибо за кофе, вот только… — она замялась, и Кики с тяжелым вздохом осведомилась:

— Ну что еще?

— Сигареты у меня тоже кончились…

— Попробую поискать.

Оставив Жанну в кухне, Кики поискала сигареты, обнаружила в ящике стола забытую пачку и издала радостное восклицание.

— Вот держи, — сказала она Жанне, которая уже стояла в прихожей, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Незаконченная книга манила и звала ее.

— Спасибо, я пошла.

— Ага, удачи тебе.

Все! Ее больше ни для кого нет, даже если в дверь начнет ломиться Стас, или Раменский, или целая орда убийц. Горячий душ — и спать, спать!

Выходя из ванной, она ощущала во всем теле блаженную легкость, а в голове — приятную пустоту. Никаких обременительных мыслей, никаких подозрений… Завернувшись в полотенце, Кики прошлепала босиком на кухню и подогрела в микроволновке молоко. Горячее молоко на ночь — и спать будешь крепко, как младенец!

Со стаканом в руках она побрела в комнату, но наткнулась взглядом на стойку с газетами и грязными чашками… И замерла в недоумении.

Листов с распечатанной заметкой о гибели Павла Холода на стойке не было, хотя Кики помнила совершенно точно, что просматривала их утром перед уходом на работу. Она лихорадочно перерыла все вокруг, ища листки. Оставалась слабая надежда, что бумаги просто затерялись в вечном беспорядке. Но ни на полу, ни в залежах газет, ни в каком-то другом месте их не было.

Они просто исчезли.

Вернее, их кто-то взял. Кто? Сегодня в ее доме побывали все четверо: сначала Стас, потом Дружинины, потом — Жанна. И все были на кухне, и некоторое время были там совершенно одни, а значит, имели возможность преспокойно взять заметки.

Из этого следует, что Кики находится на верном пути, и статья о гибели Холода имеет какую-то ценность для расследования. Но в таком случае, ее догадка еще раз подтвердилась: только кто-то из друзей мог украсть листочки со статьей, а значит, и совершить убийство…

На следующий день Кики решила злостно прогулять работу. Она позвонила в офис и слабым голосом сообщила секретарю, что заболела. Простудилась. Если возникнут какие-то вопросы, пусть звонят ей на мобильный. И отключилась, пока секретарше не пришло в голову соединить ее с кем-либо из начальства.

На душе было погано, а еще ее неотступно преследовало ощущение, что умер кто-то из близких. Зимний сумеречный свет за окнами казался грязным и унылым, словно глубокой осенью.

Один из самых близких совершил убийство — уже этого достаточно, чтобы надолго выйти из колеи. Но когда этот же человек, тот, кому ты доверяла, кого уважала, поворачивает ситуацию таким образом, чтобы виноватой оказалась именно ты… Что ж, такой поворот событий кого хочешь вгонит в депрессию.

Кики уселась на кухне с чашкой кофе и сигаретой. Есть не хотелось. Думать об убийстве, подставе и прочих прелестях жизни тоже не хотелось, но уставшие «серые клеточки» вяло подсовывали различные версии.

Кстати, — подсказал внутренний голос, главный и единственный ее соратник, — обрати внимание на Вадима. Очень подозрительный, между прочим, товарищ!

В этом пункте Кики была с ним согласна: только у Вадима мог быть мотив. Правда, слабенький и неубедительный, но все же…

Гордый красавчик Вадим, страдающий повышенной звездностью, и не страдающий от отсутствия женского внимания! Любая женщина от шестнадцати до шестидесяти лет, чей взгляд падал на Вадима, сочла бы за счастье скоротать с ним вечерок. В их число не входили лесбиянки, закоренелые мужененавистницы и фригидные дамочки, но подобные экземпляры на пути Вадима попадалось исключительно редко, если вообще попадались.

Так вот, этого героя-любовника грубо отвергли, причем, отвергла тощая девица, рыжая селедка, на которую в иные моменты без слез не взглянешь. Уносит порывом ветра, ей-богу! Разве это не повод затаить злобу на эту самую девицу, и потом удачно использовать ее в качестве коврика для вытирания ног, а заодно и бронежилета — чтобы прикрыться от пролетающей мимо пули.

Вот тебе и мотив! Потому что, хоть тресни, но Кики никак не могла вычислить причину, по которой Жанна захотела бы устранить ее, засадив за решетку по обвинению в убийстве. Или Лиза. Или Стас…

Со Стасом были определенные сложности. Его заметили возле подъезда в вечер убийства, а это вам не шуточки! Делать там ему было решительно нечего, разве что…

Разве что встречать ее, Кики из командировки? Но тогда логичней было бы приехать сразу в аэропорт?

А впрочем, Кики уже давно осознала, что понять движения тонкой мужской души — простой девушке не под силу. Разве что медиуму-прорицательнице, или, на худой конец, гипнотизеру, который имеет способность проникать в самые глубины человеческого подсознания.

Ладно, это все здорово, но как выяснить, кто именно спер листочки с фотографиями Холода и заметками о пожаре?

Можно, конечно, попытаться проверить Жанну. Кики была хорошо осведомлена о ее хронической рассеянности, и когда после очередных посиделок с соседкой, у нее пропадали ключи, часы, сумочки и прочее, Кики спокойно шла к ней и находила пропажу. Витающая в облаках писательница даже не смотрела, чью сумку берет, свою или Кикину.

Может, и теперь она схватила бумажки, приняв их за собственную писанину?

Версия хлипкая, но стоило бы проверить.

Она набрала номер Жанны и спустя бесконечное количество длинных гудков, услышала голос соседки.

— Алло?..

Судя по интонациям, Жанна в данный момент полностью погрузилась в свой сюжет, наполненный убийствами, зловещими звуками, доносящимися с темных лестниц, и странными стариками, которые все время оказываются на пути у главной героини.

— Это я. Есть минутка?

— Что? Кто это?

Да, все очень запущенно. Теперь придется выдергивать Жанну из рабочего настроения, а этого она не прощала.

— Это Кики, — терпеливо сказала она. — Хочу зайти к тебе, ты не очень занята?

— О, заходи, мне как раз нужно с тобой поговорить!

Ободренная, Кики спустилась вниз и обнаружила, что дверь Жанны уже гостеприимно открыта.

— Привет, — крикнула из комнаты хозяйка. — Заходи, только не пугайся, у меня, кажется, небольшой беспорядок.

Назвать ЭТО небольшим беспорядком было сложно. Пыль, неубрано, вещи валялись где придется, ибо Жанна не утруждала себя наведением порядка. В квартире было накурено так, что даже Кики, заядлая курильщица, начала кашлять. Из кухни доносился подозрительный запах чего-то горелого. Кажется, пластмассы.

— Черт, Жанка, не доводи до греха, ведь всем домом сгорим! — сердито выпалила она, обнаружив на кухне сковороду, с лежащей внутри пластмассовой лопаточкой. Сковорода стояла на включенной электрической плите уже довольно давно, и лопаточка послушно расплавилась и потекла. Вонь распространилась по всей кухне — странно, что Жанна не почувствовала. Хотя, в состоянии вдохновения она не заметила бы даже приземлившуюся во дворе летающую тарелку.

На столе лежали неровно нарезанные куски хлеба, заветрившийся сыр и пучок увядшего еще два дня назад укропа. Как видно, Жанна собиралась пожарить гренки, да так о них и забыла.

— Твое счастье, что я к тебе зашла, горе луковое! — сказала Кики, притащив соседку в кухню и ткнув ее носом в это безобразие.

— У меня все из головы вылетело. Но ты себе не представляешь, сколько я написала за эту ночь! Пятнадцать страниц! Это целый авторский лист!

Кики понятия не имела, много это или мало, но на всякий случай восхищенно закивала головой. Жанна светилась от гордости и счастья.

— Опять всю ночь не спала? — поинтересовалась Кики, ненавязчиво оглядывая кухню в поисках своих бумаг.

— Некогда было, — отмахнулась та. — Вот что, я хотела с тобой посоветоваться. Как считаешь, убедительно будет, тот старик в шляпе окажется отцом главной героини? И еще, не многовато ли трупов получается?

Кики уже привыкла быть советчицей и первой читательницей Жанниных детективов. Она страшно гордилась тем, что ей — именно ей! — была посвящена одна из книг. Но теперь ей было не до того. Она кивала, что-то бормотала, слушая вдохновенные речи соседки… А сама смотрела по сторонам, в надежде углядеть знакомые листочки с распечаткой статьи.

Но в Жанниной однокомнатной квартирке было столько бумаг, что найти в этих залежах одну-единственную бумажку казалось нереальным. Спрятать ее было проще простого: сунуть в кипу старых пыльных рукописей — и прости-прощай. В этом беспорядке сам черт рогу сломит!

Кики долго слушала Жанну и тоскливо вертела головой. Ее затея была изначально обречена на неудачу, это было ясно с самого начала. Если Жанна взяла листки намеренно, она хорошенько их спрятала, или, по крайней мере, убрала с видного места. Не может же Кики обыскивать ящики и шкафы, как это делал у нее в доме Вадим Дружинин! А если бумажку она прихватила по рассеянности, то не поможет даже допрос с пристрастием.

Остается вариант с карманами и сумочкой. Вчера Жанна заявилась к ней в легкой куртке, наброшенной на халат — выходила смотреть на свет в Кикиных окнах.

— Извини, я на минуточку, — она прервала Жанну на полуслове и вскочила. — Сейчас вернусь.

Жанна проводила ее отсутствующим взглядом. Выскочив в коридор, Кики хлопнула дверь ванной комнаты, а сама на цыпочках прокралась в прихожую, к стенному шкафу.

Вот и искомая курточка. Не очень-то красиво шарить по чужим карманам, но Кики решительно отмела слабые возражения совестливого внутреннего голоса. Запустила руку в карман, другой… Внутри было много всякой всячины, на ощупь все не опознать, но совершенно точно Кики определила грецкий орех, ракушку, шариковую ручку и какие-то древние автобусные билетики. Ничего похожего на сложенные листы формата А4.

Еще можно было заглянуть в сумочку — вот она, валяется себе на полу под вешалкой. Кики присела на корточки и тихонько чертыхнулась: ладонь была перемазана чернилами. Шариковая ручка наглым образом потекла! Вот тебе и сюрприз.

Держа синюю, пахнущую чернилами руку на отлете, Кики рылась в сумке с жадностью пса, отыскивающего в помойке вкусную кость. В Жанниной сумке можно было спрятать не только статью, туда поместился бы небольших размеров сундук, набитый разными сокровищами.

Здесь ее ждало гораздо больше неожиданных находок. Кики даже начала находить в этом процессе своеобразное удовольствие. Надо только не забывать поглядывать на дверь комнаты, чтобы Жанна случайно не засекла ее за некрасивым занятием.

Не увлекайся, пригрозил внутренний голос. Конечно, ты нашла много интересного, вон, даже фотография голого мужика, вполне симпатичного… А ты думала, что Жанна ведет жизнь пуританки? Но листочков нет, так что, быстро заметай следы и возвращайся к хозяйке, пока она ничего не подозревает!

Так же, на цыпочках Кики прокралась в ванную, долго отмывала ладонь от чернил. А из комнаты уже доносился бодрый стук клавиш пишущей машинки.

— Кики, хочешь кофе? — громко спросила Жанна.

— Хочу.

— Я тоже. Свари, пожалуйста!

— Ладно, считай, что сегодня я работаю твоей музой, раз уж не выполняю свои прямые обязанности в офисе! — бормотнула Кики, направляясь в кухню.

Но о кофе она на время позабыла, потому что заметила стоящую на холодильнике коробку из «Икеи», откуда выглядывало самое разное барахло. Упустить такой шанс было нельзя, и Кики, воровато оглянувшись, стащила коробку на пол. Тарахтенье машинки вселяло некоторую уверенность в своих силах.

Все-таки хорошо быть взломщиком в доме, хозяйка которого не обращает внимания ни на что кроме собственной писанины! В коробке валялось много всякой всячины, но на этот раз Кики не отвлекалась ни на что постороннее. Она искала свои бумаги — и точка.

В самый разгар поисков под руку вдруг скользнула маленькая вещичка… И Кики, обомлев, плюхнулась на пол. Сердце билось неровно, с перебоями, и она чувствовала, как по спине разливается знакомый уже холод.

Это были ключи. Те самые, которые Кики когда-то оставляла Жанне, и которые уже несколько месяцев числились потерянными. Возможно, те самые ключи, которыми открыл дверь убийца Павла Холода.