Каратели

Глава 8

Я повесил трубку, и мы еще некоторое время стояли рядом с будкой. Рабочий с заправочной станции закончил наполнять огромный бак фургона. Теперь бензина должно было хватить на три или четыре сотни миль, самой трудной из которых обещала быть первая миля перед мексиканской границей.

— Я и не подозревала, что стала заложницей, — заявила Кларисса, с укором глядя на меня.

— Раз уж вы поехали со мной, почему не воспользоваться вашим присутствием? Естественно, вы вольны уйти, когда пожелаете. Как вы слышали, дело может оказаться рискованным. Решайтесь. — Я повернулся к Коутису. — Я иду рассчитываться за бензин, держитесь ко мне поближе. Миссис О’Херн, если вы отправляетесь с нами, можете садиться за руль и заводить мотор.

Кларисса заколебалась. Потом ее плечи под желтым вельветом изящного пиджака беспомощно приподнялись и она медленно зашагала в сторону фургона — крупная, но привлекательная молодая женщина. Она была бы совершенно неотразимой, если бы ходила прямо, а не сутулилась, стремясь выглядеть меньше. Я так и не понял, что побудило ее остаться со мной; думаю, она и сама не слишком это понимала. Я отэскортировал Коутиса к кассовой машине, а через несколько минут мы отъехали.

Последовали томительные минуты ожидания. Я сидел на заднем сидении, удерживая под прицелом Коутиса, то и дело поглядывая на часы и мысленно пытаясь поставить себя на место Юлера. В последнем я не слишком преуспел, потому как почти не знал этого человека. Если характером он не уступал Маку, жить мне осталось недолго: Мак никому не позволяет разыгрывать спектакль с взятием заложников, и нам тоже даны на этот счет соответствующие указания. Нельзя сказать, чтобы я испытывал особую гордость от содеянного. Подобные истории всегда дурно пахнут. Меня оправдывало лишь то, что один из заложников согласился на свою роль добровольно, а второй не заслуживал снисхождения с моей стороны, после того, что сделал с моим коллегой. Тем не менее, это представлялось не лучшим способом оказывать давление на человека, пусть даже этим человеком был Эндрю Юлер, и я никогда бы на это не пошел, будь у меня хоть какой-то выбор.

Я в последний раз взглянул на часы — шестьдесят пять минут. Времени у него было достаточно. Так или иначе встречу нам подготовили...

— На следующем перекрестке сверните направо, — обратился я к Клариссе. — Если начнутся неприятности, сразу бросайтесь на пол. А вы, мистер Коутис, держите себя в руках и не пытайтесь доказать, что я свихнулся и у меня ничего не выйдет. Лучше надейтесь, что все-таки выйдет

— За меня не беспокойтесь, — заверил сотрудник БВБ. — Но вы-таки ненормальный. Вам это известно?

Сказано это было весьма смело, причем довольно спокойным голосом. Агент по нашим критериям он был никудышный, но все же не совсем пропащий человек.

Я одарил его улыбкой.

— Все мы слегка помешаны, Коутис. Возможно, когда-нибудь вы обнаружите это и в себе... Миссис О, поезжайте, пожалуйста, в этот тоннель. Теперь сверните направо. Итак, мы вышли на финишную прямую. До места встречи каких-то два квартала. Будем надеяться, мистер Коутис, что ваш шеф высоко ценит своих сотрудников и не станет подвергать опасности вашу жизнь.

Мужчина впереди меня прочистил горло.

— Спросите об этом у него. Вон он.

Мы приближались к пограничному шлагбауму. Рядом с ним стоял мужчина и не сводил с нас глаз. Я тяжело вздохнул и взвел боек револьвера.

— Нет! — поспешно бросил Коутис, заслышав щелчок. — Смотрите, он один. Он показывает, что все в порядке.

Шлагбаум приближался. Действительно, вокруг не было видно никого, кроме застывшей в ожидании фигуры. Я не тешил себя иллюзиями, что расчистить путь, если он и вправду был чист, помогла моя находчивость. За меня постарался Роджер. Когда камикадзе выкрикивает проклятья в изрыгающие пламя стволы пистолетов — это производит сильное впечатление. Недавний пример Роджера, видимо, вынудил Юлера отказаться от мысли помериться силами с еще одним дикарем из команды Мака. Именно на это я и рассчитывал.

Тем не менее, следовало отдать должное этому человеку. Не всякий решится лично выйти навстречу противнику. Ведь судя по телефонному диалогу, он имеет дело с совершенно непредсказуемым безумцем, вбившим себе в голову при первой же возможности отомстить за Роджера, невзирая на последствия. И все-таки Юлер спокойно стоял у шлагбаума, ожидая нашего приближения.

— Остановитесь рядам с ним, — попросил я Клариссу.

— Мэтт, я... меня, кажется, вот-вот вырвет.

— Не вырвет, — заверил я. — Ты большая смелая девочка. Просто слегка перевозбудилась и волнуешься.

— Причем здесь мой рост? — возмутилась она, но уже более спокойным голосом. Коутис молчаливо замер на переднем сиденье рядом с ней.

Фургон подкатился и стал рядом с ожидающим мужчиной. Я не замечал ни малейших признаков засады. На площадке к северу от границы остановился полный детворы пыльный фургон, видимо, возвращающийся после приятной семейной поездки в Мексику. Американский таможенник уже приступил к своим обязанностям. В нашу сторону он даже не глянул. Обычно их совершенно не волнует то, что вывозится из страны — это забота мексиканцев.

Конечно, не исключено, что для меня подготовили ловушку с часовым механизмом — какое-то время назад наделала много шума история с возвращением в Штаты армейскими чинами дезертира, который уже успел пересечь канадскую границу. Возможно, Юлер надеялся, что по пересечении критической линии границы, я, решив, что опасность миновала, ослаблю бдительность, и тогда он захлопнет мышеловку.

Я окинул взглядом раскинувшуюся за шлагбаумом Агуа Приэта. Слева протянулся ряд обшарпанных мелких лавок, cantinas и контор, предлагающих мексиканскую страховку американским туристам. Справа располагалось здание таможенной и эмиграционной службы с небольшой стоянкой. Прямо на виду остановился грузовик, полный мексиканских солдат. Какой-то сержант — на таком расстоянии мне не удалось разглядеть его регалии — стоял неподалеку от шлагбаума, переговариваясь с мужчиной в темном штатском костюме и больших солнцезащитных очках.

Штатский не спеша снял очки и принялся полировать их большим, безупречно белым платком, которым предварительно небрежно встряхнул. Потом повернулся и бросил взгляд в мою сторону.

Я облегченно выдохнул удерживаемый воздух и слегка расслабил руку, сжимающую револьвер. Я знал этого человека. Напрашивалось предположение, что белый цвет платка — традиционный символ доверия, должен был продемонстрировать мне, что к югу от границы я буду в безопасности, и ситуация надежно контролируется умелыми руками сеньора Рамона Солана-Руиса, который однажды спас мне жизнь и теперь при необходимости не замедлит прийти на помощь. Разумеется, я тоже оказывал ему некоторые услуги.

Юлер спокойно ждал. Я опустил разделяющее нас стекло.

— Вы опоздали на десять минут, — сказал он. — Обещали быть через час.

— Я хотел, чтобы вы успели полностью закончить или отменить свои приготовления, — отозвался я.

— Могу вас поздравить, мистер Хелм. Ваша террористическая акция удалась. Вам не станут мешать. — Голос его звучал горько и укоризненно.

Это был человек плотного телосложения, среднего роста, в строгом коричневом костюме и розовой рубашке с темно-красным галстуком. Галстук был достаточно темным, чтобы сойти за консервативный в наших кругах, но рубашка не соответствовала всему остальному. Конечно, есть люди, которым нравится розовый цвет, но судя по тому немногому, что мне было известно об этом человеке, я не ожидал, что он из их числа. Что ж, если цвет рубашки мистера Юлера моя единственная ошибка, это я переживу.

Сквозь его жесткие волнистые черные волосы начала пробиваться седина. Бакенбарды побелели почти полностью, придавая ему вид пожилого заслуженного государственного деятеля. Ничего не выражающее лицо покрывала сеть глубоких морщин — особых морщин, свойственных людям, проводящим большую часть времени в закрытом помещении. Глаза производили странное впечатление. Карие глаза с проблесками нерешительности, не соответствующей образу этого человека, тому его образу, который сложился у меня в сознании, как и розовая рубашка. Ярого крестоносца обычно отличает безоговорочная уверенность в себе. Ему и в голову не придет, что он способен ошибиться. Этот человек явно не так давно пережил сильнейшее потрясение, и я догадывался, когда. Однако, когда он заговорил, в голосе его не было неуверенности.

— Вы прогнивший человек, Хелм, — заявил он. — Мир не намерен больше выносить таких, как вы и ваши дружки. Эта страна не станет отныне потворствовать вашей деятельности, к каким бы методам ни прибегали наши враги. Мы не сможем победить, опускаясь до их уровня.

— Совершенно верно, мистер Юлер, — согласился я. — Когда увижу в следующий раз своего друга Джека Селтера по кличке Роджер, обязательно расскажу, как вы относитесь к убийству, используемому в качестве инструмента государственной политики. Думаю, на него это произведет сильное впечатление.

Странное выражение в глазах Юлера усилилось, и ответил он уже голосом, дрожащим от гнева:

— Этот человек вел себя, как взбесившийся волк! Мы не ожидали... Он вынудил нас применить силу. Мы защищались.

Я насмешливо улыбнулся.

— Примите поздравления от еще одного взбесившегося волка, сэр. Вы растете на глазах. Подобные вещи всегда делаются ради защиты. Вы этого не знали?

Юлер глубоко вздохнул и заговорил уже более спокойным голосом.

— Вы изменник, Хелм. У нас есть доказательства. Попробуйте только показаться на территории Соединенных Штатов. Мы будем ждать.

— Разумеется. Ладно, если мы все обсудили, позвольте откланяться. Я отпущу вашего мальчика сразу, как только мы окажемся в безопасности. Вижу, вы серьезно переживаете за него. Так и засыпали меня вопросами.

Юлер бросил на мужчину на переднем сиденье странный, испуганный взгляд. Казалось, он успел позабыть о существовании Грегори Коутиса. Затем оглядел женщину за рулем.

— А дама? — поинтересовался он. Поскольку вооруженных людей и баррикад поблизости не наблюдалось, а Солана-Руис со своей крошечной армией поджидал сразу по ту сторону границы, заложники, настоящие или мнимые, были мне больше не нужны. Поэтому я решил сразу внести ясность, чтобы в дальнейшем избежать отчаянных попыток спасения жены миллионера с чьей бы то ни было стороны.

— Спросите у нее, — посоветовал я. — Давайте, миссис О’Херн, скажите ему.

Кларисса заколебалась, но потом отчетливо произнесла:

— Человек, которого вы арестовали на основании вымышленных улик, а потом убили, был моим братом, мистер Юлер. Я не заложница и нахожусь здесь по доброй воле. Я намерена и дальше отправиться с мистером Хелмом. Он, по крайней мере, не фарисействует в вопросах насилия.

На мгновение в подвижных глазах Юлера промелькнула искра сильного чувства и то был не просто гнев, вызванный тем, что его провели. Тут за мной остановился потрепанный пикап с мексиканскими номерами. Мгновение спустя водитель нетерпеливо просигналил.

— Hasta lavista, мистер Юлер, — сказал я. — Миссис О’Херн, вы задерживаете движение. Поезжайте вперед, скажите мексиканскому чиновнику у шлагбаума, что мы остановимся на таможне и направляйтесь туда. Это здание по правую сторону. Остановитесь рядом с военным грузовиком.

Последовал короткий промежуток напряженного ожидания, а затем мы оказались в Мексике. Кларисса остановила вездеход на стоянке и устало откинулась на сидении.

— Господи, я чувствую себя как выжатая половая тряпка, — промолвила она, — если вы постоянно зарабатываете себе на жизнь подобным образом, я вам не завидую.

— Знаете, икра тоже поначалу не нравится, — сказал я. — Послушайте, Коутис, не вздумайте выкинуть какую-нибудь глупость. Вы же не хотите умереть после того, как война закончилась...

— Теперь это не понадобится, амиго...

Рамон Солана-Руис приблизился ко мне сзади, когда я осторожно вылезал спиной вперед из машины, сжимая в руке револьвер.

— Теперь он тебе больше не нужен, — сказал он. — Можешь отправить его домой.

Нам предстояло многое сказать друг другу, в том числе и слова благодарности, но все это не предназначалось для ушей сотрудника Юлера.

— Ладно, Коутис, выходите, — окликнул я его. Затем обвел его вокруг вездехода и остановил. — Сейчас вы получите отпускную. Но сначала я хочу перед вами извиниться и предупредить вас.

Коутис с удивлением посмотрел на меня.

— Извиниться?

Я пояснил, тщательно подбирая слова.

— Несмотря на то, что у меня нет никаких причин принимать во внимание ваши чувства, я сожалею, что вынужден был сделать это. Таковы мои извинения. Принимаете?

Он нахмурился и мгновение изучающе разглядывал меня, но не ответил. Наконец, он сказал:

— А предупреждение?

— По пути мы говорили о многих вещах. В том числе, как о важных, так и о не имеющих никакого значения. Возможно, вы спишите все услышанное на общую нереальность происходящего. Это ваше право. Но, возможно, однажды ночью вы проснетесь и задумаетесь над тем, что я вам сказал. Если такое случится и особенно если у вас возникнет желание что-либо по этому поводу предпринять, будьте осторожны. Хотя идея сама по себе не вызывает возражений. Это мой профессиональный совет, который вас ни к чему не обязывает. Ладно, прощайте.

Коутис помедлил, собираясь задать вопрос, потом быстро развернулся и пошел наискосок через улицу туда, где по другую сторону границы его ждал Юлер. Я увидел, как они обменялись рукопожатием. Юлер дружески похлопал Коутиса по плечу, и они вместе направились прочь.

Я вернулся к машине, где Рамон оживленно беседовал с Клариссой О’Херн. Что ж, он всегда умел вести себя с привлекательными женщинами. Как и подавляющее большинство латиноамериканцев.